До отлета домой, в Филадельфию, оставался практически целый день. Переговоры прошли успешно, на душе было легко и даже весело. Вчера вечером позвонил домой. Это здесь, в Москве, был вечер, а дома - раннее утро. Люси, любимая супруга, завтрак готовила и детей в школу собирала. Сообщению о том, что раньше срока прилетит, обрадовалась.
-Мы по тебе соскучились, Тони. Какое счастье, что выходные с нами проведешь. Дети очень обрадуются. Майкл каждый день спрашивает, когда вернешься.
-А Пегги ?
-Ой, она вообще ждет - не дождется. Ей доклад по истории изобразительного искусства нужно делать. На твою помощь надеется.
-Помогу, конечно. И раз ей что-то нужно, будет паинькой. Уж я свою дочку знаю.
- Родной, пора детей будить. Будем втроем часы до твоего возвращения считать. Приготовлю праздничный обед. Обнимаю и побежала.
***
И вот походкой праздного туриста он идет по Кузнецкому Мосту
Вот этот трехэтажный дом, он с детства помнит. Здесь, на первом этаже, был магазин тканей. Мама сюда часто приезжала и его с собой брала. Была она заправской модницей и шила себе сама. Выучилась по какому-то учебнику. Сегодня фасад дома подновили, покрасили. А вот торцом он выходит в узкий переулок, мощеный брусчаткой. Выходящая в переулок кирпичная стена дома не оштукатурена и с проступающими кое-где пятнами плесени. С фасада дом не казался большим, а тут тянется вдоль всего переулка и где заканчивается, не видно.
Нужно отдать должное - переулок чисто выметен.
"Интересно, очень интересно,"- подумал Тони,- куда же этот переулок меня выведет? Он свернул за угол и пошел вдоль стены. Переулок совершенно безлюден, гулко звучат шаги...
-О, да стена не глухая,-
заметил, что говорит вслух.
В стене была дверь - массивная, деревянная, отделанная кованным металлом. Узкое слуховое оконце, остекленное толстым стеклом, забрано в кованную же решетку.
Над дверью вывеска - на толстой деревянной доске, потемневшей от времени, будто бы выжжены слова "ЛАВКА АНТИКВАРА" .Никакого объявления о часах работы нет. Ни на что особо не надеясь, Тони толкнул дверь. Она на удивление легко поддалась. Звякнул колокольчик. Тони переступил порог и оказался в удивительном помещении, очень просторном, обставленном вдоль стен стеклянными витринами, подсвеченными изнутри. Навстречу ему, из-за стойки, расположенной слева от входа, вышел пожилой господин импозантной и в то же время странной наружности. На нем был костюм, сшитый по моде начала двадцатого века, белоснежная сорочка с жестким воротничком и черный галстук, в котором сверкала бриллиантовая булавка. Удивительно смотрелось пенсне, водруженное на тонкий с горбинкой нос. Черные волосы, без единого седого волоска, были расчесаны на косой пробор и казались приклеенными к черепу.
- Я рад приветствовать вас, сударь, в нашем магазине. Интересуетесь чем-то конкретным?
-Честно говоря, я ваш коллега. Торгую произведениями живописи. Специализируюсь на живописи соцреализма. Сейчас в мире возрос интерес к искусству советской поры.
-О, в нашей лавке вы найдете много интересного. У нас очень достойно представлен соцреализм. Есть произведения знаменитых советских художников, есть работы художников и малоизвестных или незаслуженно забытых, но все работы исключительно профессиональны и прошли экспертизу подлинности. Абсолютно все работы оригинальны и сертифцированы.
- Пожалуйте за мной, это третий зал.
В зале , куда Тони привел антиквар, была представлена советская живопись 50х- 80х годов прошлого века. Нужно заметить, весьма достойно представлена, хотя картин художников первого ряда не было. Тем не менее, это были добротные работы малоизвестных, но профессиональных художников. Тони шел от полотна к полотну, время от времени обмениваясь замечаниями с антикваром. Но во время этой небольшой экскурсии ему казалось, что издалека за ним кто-то наблюдает. Он обернулся и буквально встретился взглядом с девушкой, изображенной на картине, висевшей в дальнем конце зала в неглубокой нише.
-О, какой интересный портрет,- сказал Тони,- давайте подойдем поближе.
-Рад, что работа вас заинтересовала. Вещь не ординарная.
Портрет был восхитителен. На фоне неяркого ковра за чайным столиком в несколько напряженной позе сидела рыжеволосая девушка и , казалось, смотрела прямо в глаза зрителю. Портрет был написан с чрезвычайной достоверностью. Хотя окна на картине не было видно, но было понятно, что луч, освещающий фигуру девушки, падает справа, и судя по всему, окно открыто. Легкий ветерок, казалось, шевелит, выбившуюся из прически, пушистую прядь волос и страницу раскрытой книги, лежащей на столике. Лицо девушки очень бледное, без тени румянца, но кожа очень красива, а бледно- розовые губы маленького рта чуть приоткрыты, то ли в удивлении, то ли в испуге. И удивительные, пристально глядящие глаза, кажется, заглядывающие в душу, читающие мысли.
- Что-то с глазами не так,- сказал раздумчиво Тони,- радужка выписана очень тщательно и цвет ее напоминает грозовое небо, а вот зрачки почти не видны, совсем крошечные, что странно, учитывая не очень яркое освещение. Явное отступление от реализма.
-Ну, такое бывает, при приеме опиумных препаратов,- заметил антиквар.
Тони склонился, чтобы прочитать, подпись художника. Она была очень четкой.
"В.Л. Дубинин. !972г"
- Никогда о нем не слышал.
-Тем не менее, он был членом союза художников СССР. Музеи его работ не покупали, но заказы на оформление общественных зданий он получал. Некоторые его работы до сих пор висят в холлах учреждений и мимо них, не глядя, проходят равнодушные к живописи посетители поликлиник, налоговых инспекций, районных администраций и прочих аналогичных мест.
-Но судя по всему, он очень хороший художник. Неужели и частные коллекционеры не проявляют интерес?
-Все его наследие хранится в семье. Эта единственная картина, которая была продана. - Странно... Почему так? Что-то известно о девушке, изображенной на портрете?
-Картину, продал внук художника. Он сказал, что это портрет рано умершей родственницы. Вдова художника, очень пожилая дама, просила внука продать картину, поскольку она навевает грустные воспоминания и беспокоит женщину на склоне лет. Больше ничего я не знаю о изображенной. Внук был не склонен излагать подробности, а цену запросил более чем скромную.
-Вы продаете картину?
Да.-
-Сколько?- спросил Тони,- предчувствуя удачу.
И был прав, антиквар назвал более чем скромную сумму. Анатолий сказал, что готов заплатить сию минуту наличными и поинтересовался, есть ли разрешение Роскомнадзора на вывоз картины. Все документы оказались в порядке. Оформление договора практически не заняло времени. Кроме того, антиквар подарил Анатолию замечательный кофр для перевозки картины и проявил любезность - вызвал такси. Предупредил, что машины не заезжают в переулок и ждать придется у фасада дома.
Мило простившись с антикваром, Анатолий без приключений добрался до гостиницы, а затем и до аэропорта.
В аэропорту Филадельфии его встречала вся семья . Приветствия, объятья.
-Поездка была замечательной, прошла без сучка, без задоринки, но какое же счастье вернуться домой!- Сказал Тони, усаживаясь на пассажирское сидение рядом с Люси, которая лихо вырулила со стоянки.
2.
Антон Горанин приехал в США в 1993 году, можно сказать, по счастливой случайности. Через интернет заполнил анкету, и надо же, в день защиты диплома получил сообщение, что выиграл гринкарту. Родители понимали, что ему с дипломом искусствоведа в Москве начала девяностых ни работы, ни занятия не найти. Его отъезд приняли с пониманием, но сами ехать отказались наотрез. Тем не менее отец позвонил своему другу Фиме, который жил в Нью- Йорке со средины восьмидесятых. Друг Фима заверил, что Антон ему родной, как сын. На первое время он его приютит , а потом поможет найти недорогое жилье.
Встреча с семьей отцовского друга оказалась очень теплой, а помощь, оказанная на первых порах дядей Фимой, неоценимой.
Через два месяца Антон, или Тони, как с легкой руки дяди Фимы, его стали называть все знакомые, уже жил в очень недорогой и весьма удобной студии и работал продавцом в так называемом антикварном магазине, который больше походил на одесскую комиссионку семидесятых. Чего здесь только не было! Все без разбора было свалено вперемешку на прилавках и беспорядочно стояло на полках. Стены просторного магазина были увешаны картинами. Хозяин, мистер Магедман, именовал их гордо произведениями живописи, но на самом деле это была жуткая безвкусная мазня, которую, к удивлению Тони, покупали, и при том, недешево. Через неделю работы в этом бедламе, Тони решил поговорить с хозяином.
- Мистер Магедман, сэр, я безмерно восхищаюсь вашими способностями к торговле. Вы умеете продать сущий хлам за очень неплохие деньги.
-Это дар, уважаемый. Мои предки всегда торговали. Не стану врать, миллионеров среди них не было. Но на хорошую жизнь для себя и своей семьи зарабатывали. Я думаю, все дело в том, что сами они были людьми простыми и не очень образованными. Поэтому хорошо понимали, что простому человеку нужно, чтобы украсить свой дом и свой быт и при этом понимать, что украшает он свою жизнь не копеечной ерундой, а красивыми вещами, которые удалось у Магедмана по дешевке купить. Мой отец говорил: "Покупатель должен думать, что ты простак и торгуешь себе в убыток. Он уйдет от тебя счастливым и придет еще не раз".
-Сэр, это очень мудрый подход. Но есть кое- что, что вы действительно продаете много ниже настоящей цены. За то недолгое время, что я у вас работаю, вы два посадских платка продали по десять долларов за штуку, а могли, как минимум, по сто долларов продать. Точно так же за бесценок вы отдали вологодские кружева. Вон тем напольным часам в стиле ампир вы цену назначили тридцать долларов, а это первая половина девятнадцатого века. И столько же у вас стоят ходики с кукушкой, которые за пять долларов отдать не жаль.
- И что ты предлагаешь, умник?
-Предлагаю провести инвентаризацию. Отделить стоящие вещи от ширпотреба. Если на дорогой антиквариат нет покупателей на Брайтоне, можно связаться с торговцами дорогих антикварных магазинов, кое-что продать, кое-что предложить на реализацию за честные проценты. Вам это немалую прибыль принесет и с вами станут считаться в сообществе антикваров.
Магедман задумался, долго чесал затылок, и, наконец, сказал:
За несколько месяцев, трудами Тони, лавка Магедмана стала приносить доход раз в пять превышающий тот, что был до появления Тони. Нельзя сказать, чтобы хозяин лавки уж очень расщедрился, но платить Тони стал немного больше.
В один прекрасный день к Тони в студию, предварительно позвонив, явился дядя Фима, с пакетом, из которого извлек бутылку калифорнийского вина, фрукты и банку молотого натурального кофе.
Есть серьезный разговор,- с порога заявил дядя Фима.-
-С радостью вас выслушаю.
-Скажи, как долго ты собираешься работать на этого пройдоху Магедмана? Он же откровенно на тебе наживается. Не пора ли тебе покинуть это застоявшееся болото- Брайтон, и заняться собственным делом ?
-Ну не знаю. Я не чувствую в себе призвания к ведению бизнеса.-
- И не предлагаю. Ты вполне можешь заняться делом, по своей специальности. Почему бы тебе не открыть картинную галерею и не начать продвижение русского искусства на рынок. Что касается искусства, то я, разумеется, дилетант. Но я хороший специалист в сфере экономики. Все больше богатых русских покупают в США дорогую недвижимость. Они полагают , что очень патриотично украшать свои дома русским искусством, но не понимают в этом ничего. А тут ты! Специалист - искусствовед с дипломом лучшего российского университета. Будешь востребован- не сомневаюсь.
-Пробиться на арт- рынок в Нью -Йорке будет очень сложно. -
-Согласен. Советую тебе первую свою галерею открыть в Филадельфии. Я помогу. Не деньгами. Советом. Познакомлю тебя с юристом, который поможет кредит под невысокий процент получить, арендовать помещение в бойком месте, снять приличное жилье.
-Это серьезный шаг, дядя Фима. Я должен подумать.
-Думай, но не долго!
***
Через три года упорного труда галерея Тони в Филадельфии процветала, пользовалась успехом. Он сумел сделать имя нескольким молодым талантливым российским художникам. Их картины стали продаваться не только в Америке, но и в Европе. Тони при этом выступал дилером и хорошо на этом зарабатывал. Но основной доход галерее приносила живопись соцреализма, интерес к которой возрос в мире, не без участия Тони.
3
1998 год. Заканчивается двадцатый век. Тони- процветающий филадельфийский галерист, пользующийся известностью и авторитетом в кругу коллекционеров и любителей искусства. Экспозиции галереи популярны не только среди русскоговорящей диаспоры. Среди представителей американского среднего класса тоже растет интерес, что радует. Он все еще холост и считается завидным женихом. С женитьбой не торопится. Пользуется успехом у женщин и кратковременные, ни к чему не обязывающие романы, доставляют ему удовольствие и не приносят огорчений и хлопот.
Бывая в Нью- Йорке, обязательно навещает дядю Фиму, к чьим советам продолжает прислушиваться.
Вот и в этот раз, сидя в гостиной небольшого, но ухоженного и уютного дома дяди Фимы за чашкой кофе , Тони с удовольствием слушает рассуждения старшего друга о политике, искусстве, жизни.
-Жениться тебе нужно, Тоша. Скоро тридцать стукнет. Брак тебе респектабельности придаст. Да и о наследниках пора подумать.
-Не встретил я пока, дядя Фима, женщину, с которой хотел бы всю жизнь провести.
- Может, русскую жену себе привезешь? Сейчас это модно.
Не могу я ничего планировать. Положусь на судьбу.-
***
И судьба как-будто подслушала их разговор. Спустя несколько дней, повинуясь внезапному порыву, Тони решил съездить в Арт-музей, побродить по залам, постоять у любимых полотен. Такие вылазки на него всегда благотворно действовали.
И всегда, бывая в Арт- музее, он приходил в залы Дюшана. Почему? Он и сам затруднялся объяснить это себе.
Его завораживали, почему-то манили, наводили на весьма серьезные размышления о том, что есть искусство, работы на стекле и множество реди- мейдов, иногда нелепых, иногда загадочных, и еще вот это- вмурованная в стену музея старинная дверь, Что за дверью, можно увидеть, заглянув в прорезанную в двери замочную скважину.
Он стоял у картины "Обнаженная, спускающаяся по летнице", одной из немногих живописных работ Дюшана, когда в зал вошла очень красивая молодая девушка. Видимо она выжидала момент, когда в зале будет немного публики, чтобы подойти к знаменитой двери и заглянуть в замочную скважину. Тони исподтишка стал наблюдать за ней. Она склонилась к замочной скважине, грациозным движением перекинув за спину волнистые черные волосы, сколотые на затылке чеканной медной заколкой. Тони сделал несколько шагов влево. Девушка обладала безукоризненной фигурой-тонкой талией и волнующе округлыми бедрами. Идеальный профиль можно было бы чеканить на монетах... Но главное , что порадовало Тони и привело в определенное возбуждение, это брошенный на него украдкой взгляд. Он не стал отводить глаза, напротив, всем своим видом показал, что восхищенно разглядывает девушку, которая не долго простояв у двери, повернулась спиной к экспонату и сделала несколько шагов вправо, чтобы обойти молодого человека, но встретившись с ним взглядом, вскинула подбородок и спросила:
-Ну и каково это - поглядывать за подглядывающим?
-И кто из нас при этом вуайерист?-
Девушка рассмеялась, на ее щеках образовались очаровательные ямочки. Этот ее непосредственный смех снял напряжение. Тони представился. Девушку звали Люси и она охотно приняла предложение выпить по чашке кофе в холле музея. За кофе они мило и непринужденно беседовали. Не стали возвращаться в музей, а решили прогуляться по центру города. Каждый из них рассказал о себе. Люси была американкой в четвертом поколении. Ее предки приехали из России в начале двадцатого века, после волны прокатившихся по стране погромов. Отец был известным в Филадельфии педиатром и у него была практика, приносящая хороший доход. Мать, будучи дипломированным логопедом, несколько раз в неделю вела прием в офисе отца. Люси в университете изучала английский язык и литературу, но дополнительно взяла еще курс славистики. Демонстрируя свои знания, девушка время от времени переходила на русский. Говорила грамотно, но с очень сильным акцентом. Тони очень нравились суждения Люси о литературе и ее интерес к искусству. Конечно же во второй день знакомства она побывала в галерее. Пришла в восторг от пейзажей молодого московского художника, чем растрогала и умилила Тони. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что он влюблен , нет не влюблен, а полюбил. А после того, как Люси провела ночь в его холостятской квартире, он понял, что она та самая, единственная, с которой он хочет быть всю жизнь. Тем не менее, хотя Люси часто оставалась у него, и в ванной появились кое- какие вещицы, ясно указывающие на то, что в доме часто бывает постоянная женщина, съехаться окончательно он не предлагал. Выжидал. Прошел почти год, прежде чем Люси сказала. что любит и что ее беспокоит неопределенность их отношений. Вот тогда-то он достал из сейфа давно приготовленное обручальное кольцо и по всей форме попросил ее руки. Правда обстановка , в которой было сделано предложение, была не сосем обычной. Предложение было сделано в спальне и согласие невесты было подкреплено страстным актом любви.
4.
2015 год.
Праздничный обед по случаю возвращения Тони удался на славу и подходил к концу. Тони поднял бокал.
-Как же мне хорошо с вами, мои дорогие. Я очень счастливый человек . У нас замечательная семья и я вас очень люблю. Сейчас я покажу вам свое последнее приобретение. Я, хоть и хорошо знаю Соц-Арт, но об этом художнике никогда не слышал. Я купил потрясающий портрет. Хочу повесить его у себя в кабинете. Я его уже распаковал . Вы должны увидеть этот шедевр. Я хочу услышать, ваше мнение о картине.
В кабинете, в лучах закатного солнца на каминной полке, с которой были убраны часы и безделушки, стояла картина, которую еще предстояло повесить на стену. Семья живописной группой расположилась в нескольких шагах от полотна. Все разглядывали произведение. Тони украдкой наблюдал за реакцией близких.
Люси сосредоточенно, сдвинув брови, смотрела на картину, выражение лица при этом у нее было какое-то растерянное. На лице Пегги , к удивлению Тони, читался некоторый вызов. Майкл со скучающим видом блуждал взглядом по кабинету. Он же первым и заговорил.
-Па, меня Роби ждет. Мы договорились в шахматы поиграть. Я пойду?
-Иди. И скажи мистеру Шварцу, что я привез ему из Москвы книгу об охоте, о которой мы с ним говорили. Я попозже к нему зайду,- прежде чем Тони закончил фразу, дверь за Майклом уже закрылась.
-Ну, а вы что скажете, дамы?
-Работа конечно очень хорошая,- начала Люси, - но смотрю на портрет, и меня не покидает какое-то тревожное чувство. Какой-то недобрый взгляд у модели, и кажется , что устремлен он прямо на меня.
- Ну это как раз просто объясняется,- вступила Пегги,- есть такой живописный прием, с помощью которого можно достичь эффекта следящих глаз. О нем даже начинающие художники знают. Меня другое смущает. Ты заметил, папа, что модель на этом полотне очень похожа на знаменитую натурщицу прерафаэлитов? Забыла ее имя.
-Ты писала доклад о прерафаэлитах и даже не упомянула трагическую историю Элизабет Сиддал и Данте Габриэля Россетти?
Если честно , я только начала писать...-
А ты, Люси, знаешь эту историю? .
- Увы, нет.
- О, это потрясающе интересная и трагическая история. Присаживайтесь, милые дамы, и я вам ее расскажу.
-С удовольствием выслушаю, но не при ней, - несколько нервно говорит Люси, указывая на портрет,- мне неприятен ее взгляд. Давайте перейдем в гостиную.
-Поддерживаю,-говорит Пегги,- я тоже неуютно себя при этой девице чувствую.
- Я в недоумении, тем не менее, все для вас, мои дорогие. Пойдемте в гостиную.
***
- Итак, милые дамы, представьте себе Лондон. Викторианская эпоха. Середина XIX века. Начинающие художники Данте Габриэль Россетти, Уильям Хант, Джон Эверетт Милле и журналист Фред Уолтерс, организовывают творческое объединение " Братство прерафаэлитов", противопоставляя себя Королевской академии художеств.
Фред Уолтерс знакомит своих товарищей с Элизабет Сиддал, продавщицей в шляпном магазине, которая идеально подходит для роли натурщицы в будущих работах прерафаэлитов. Художники видят в ней живое воплощение женщины раннего Возрождения. Лиззи становится не просто натурщицей - она муза, источник вдохновения. Между Данте Габриелем и Лиззи возникло сильное чувство. Они стали жить вместе, стали парой. Прожили десять лет, до трагической смерти Лиззи. Она обладала хрупким здоровьем, которое было подорвано, сильной простудой. Об этом расскажу подробнее. Лиззи очень серьезно относилась к работе натурщицы. Когда позировала для знаменитой картины Миллиса "Офелия," ей приходилось долгие часы лежать в ванне, так как художник хотел добиться реалистического изображения тела в воде. Чтобы вода в ванне не остывала, под ванной были установлены большие керосинные лампы. Во время одного сеанса лампы погасли, но Лиззи не решилась прервать работу вдохновенно трудившегося художника. В результате - тяжелая пневмония. Ее стали лечить спиртовой настойкой опия, что в средине девятнадцатого века считалось безопасным. Здоровье было подорвано и возникла привычка к наркотику. По свидетельству Россетти, Лиззи временами не могла есть и спать. Она все чаще прибегала к помощи опиумной настойки. К концу жизни "норма" Элизабет составляла сотню капель на стакан бенди.
... Вечером этого дня Элизабет ужинала в ресторане вместе с мужем и поэтом Суинберном. Все отмечали ее приподнятое настроение и кажущееся улучшения самочувствия. После ужина Россетти отвез Лиззи домой. Выходя из дома, чтобы прочесть лекцию в колледже, художник в последний раз увидел Лиззи, стелющей постель. Той ночью она так и не проснулась.Что это было? Несчастный случай? Самоубийство?. Мы никогда этого не узнаем. Габриэль был безутешен. Во время похорон, желая преподнести возлюбленной последний подарок, он спрятал в ее роскошных волосах тетрадь своих стихов. Прошло семь лет и художник совершил обескураживающий поступок. Он решил вернуться к поэзии, пожалел об утраченных стихах и по его запросу гроб с телом Сиддал был эксгумирован. Но тетрадь со стихами почти полностью истлела, а вот тела Лиззи тление не коснулось, только роскошные рыжие волосы стали намного длиннее.
Данте Габриэль Россети пережил свою возлюбленную на двадцать лет. Но это были тяжелые годы, омраченные алкоголизмом, наркотиками, а порой и приступами безумия.
***
- Какая жуткая история,- Пегги даже побледнела, - и к тому же у нее загадочное продолжение. Ведь странно, что черты Лиззи возникли на портрете, написанном сто лет спустя в России. Совпадение? В Москве жила девушка, так похожая на музу прерафаэлитов, и она тоже рано умерла?
-Может быть поэтому портрет вызывает такое леденящее душу чувство,- вступила Люси,- не хочется мне, чтобы картина в доме оставалась. Тони, может, увезешь ее в галерею?
-О, мои милые фантазерки, конечно же - это совпадение. А портрет очень хорош. Никакой мистики я в нем не усматриваю. Мне он нравится и место для него в кабинете очень хорошее. Там повесит. Потом посмотрим. А что насчет чая с яблочным пирогом, Люси?
Позже, вечером, когда супруги остались в спальне наедине, Тони нежно обнял жену
-Я скучал по тебе, родная. Иди ко мне.
Несмотря на двадцатилетний брак, в их близости была и страсть, и нежность. Разгоряченный актом любви, Тони шептал жене:
- Как я счастлив в твоих объятьях, любимая. Только ты мне нужна, единственная моя.
Истомленные любовью, они и представить себе не могли, какие испытания ожидают их семью в будущем.
5.
Все началось с того, что из-за большого количества дел в галерее, Тони стал возвращаться домой поздно вечером, когда Люси и дети уже спали. Не желая беспокоить Люси, Тони устраивался в кабинете на диване. Такое бывало и прежде и поначалу не вызывало беспокойства у Люси. Но вот уже прошла , отнимавшая много времени выставка, а Тони все не торопился с возвращением в супружескую постель.
- Нужно поработать с бумагами,- говорил он после ужина и уходил в кабинет. Он не хотел признаться даже себе, что его влекло к портрету. Между ним и девушкой на картине, которую он мысленно звал Лиззи, безусловно, возникла какая-то незримая связь. Он часами вглядывался в милое лицо, в эти туманные глаза, которые, казалось, заглядывают ему в душу и ведут с ним мысленный разговор, смысл которого был ему не ясен, но казалось, что еще чуть- чуть, и он поймет нечто очень важное.
Время от времени, понимая обеспокоенность Люси, он все же приходил в спальню, но старался прийти попозже, когда она спала. Утром за завтраком оба делали вид, что ничего не происходит, но напряжение росло.
В последнее время, сидя перед портретом, он включал негромкую музыку - Шопен, Дебюсси, Григ... И грезил, грезил. Он как бы шел с ней рядом по каким-то туманным улицам, но она шла на шаг впереди. Пытался прикоснуться, но она ускользала...
В этот вечер он долго сидел перед портретом, со стаканом виски в руке. Но обычная связь не приходила.
-Лиззи, -позвал он,- Лиззи...
Ему показалось, ее взгляд стал мрачным и потемнел.
-Господи, я пьян или схожу с ума,- произнес он вслух.
Постелил себе на диване, выключил свет и погрузился в тяжелый сон. Ему снилось, что он идет по росистому лугу. Ни шороха, ни звука. Начинает светать, но солнце еще не взошло... Но вот уже его первые лучи осветили горизонт. Он идет и солнце поднимается все выше. Оказывается, весь этот бесконечный луг покрыт цветущими маками. И вдруг он видит ее. Она идет навстречу ему, протягивая руки. Он ускоряет шаг, бежит. И вот она в его объятьях. Страстно прижимается. Что-то говорит, но он не слышит слов. Как это бывает во сне они, неизвестно как, оказываются обнаженными. Тонни страстно прижимет, покрывает поцелуями такое совершенное, длинное прохладное тело Лиззи. Боже, как она искуссна в любви. Никогда ,ни с одной женщиной он не испытывал такого наслаждения. Но почему такая невероятная тишина? " Может я умер и в раю, где нет звуков,"- мелькает, но тут же под напором ласк исчезает мысль. И вот она, бурная кульминация. Но руки, только что обнимавшие, страстно прижимавшие это прекрасное юное тело, пустеют. И тает во мгле луг, шелковая трава, на которой они только что лежали. превращается в промокшие простыни. Со стоном Тони просыпается. Придя в себя, срывает и комкает простыни. Садится. Точно помнит, что ложился в пижаме, а сейчас обнажен. Солнце освещает комнату.
-Лиззи,- зовет он с отчаянием в голосе,-Лиззи.
Встречается взглядом с девушкой на протрете и ему кажется , что он видит в ее взгляде торжество. С трудом он отводит глаза . Нужно что-то делать с простынями. Не хочется, чтобы Люси это увидела. Нужно отнести их в стиральную комнату, бросить в машину, тогда возможно... Но тут со стопкой свежего постельного белья в кабинет входит Люси.
-С добрым утром. Как спалось? Поторопись, завтрак готов и дети сейчас спустятся в кухню.
Кладет белье на диван, подбирает с пола ком простыней, видит, чем они испачканы, но не произносит ни слова. Закусив губу, уходит из кабинета.
***
Теперь эти невероятные свидания происходят каждую ночь. Тони перестал таиться. Утром сам относит белье в стиральную комнату, вечером застает на диване стопку чистого белья. Люси почти не разговаривает с ним. Она похудела, осунулась, в ее роскошных черных волосах появились нити седины. Но не одна Люси проявляет беспокойство. Мегги не задает вопросов, но выглядит печальной и озабоченной. Иногда подолгу, молча вглядывается в лица родителей, и тоже почти не разговаривает. Только Майкл безмятежен. Ему не до взрослых. У него своя насыщенная жизнь подростка.
***
Как-то вечером на стопке чистого белья Тони находит записку, написанную аккуратным, округлым почерком Люси.
"Нам необходимо поговорить. Дело неотложное. Знаю, что ты не очень занят в галерее, приезжай завтра к часу дня. Детей в это время не будет дома. Разговор много времени не займет, но он очень важен. По крайней мере, для меня. Жду тебя завтра.
Люси"
Ох, Люси,- подумал Тони,- нет, чтобы СМСку прислать. Нужно все обставить в стиле английских классиков.
Невольно оглянулся на портрет. Ему показалось , глаза Лиззи блеснули, а улыбка стала ободряющей.
- Лиззи, я справлюсь. Я с тобой до конца жизни, дорогая. Все остальное, неважно. Жди меня. Мечтаю о нашей упоительной ночи.
Он уже довольно давно стал разговаривать с Лиззи вслух. Прощался с ней, уезжая на работу, и здоровался, возвращаясь.
В этот вечер у Мегги поднялась температура. Насморк и кашель свидетельствовали о сильной простуде. Люси приняла обычные в таких случаях меры- таблетка тайленола, горячее молоко с медом. Утром температуры уже не было. Но на занятия Люси ее не отпустила.
_ Отлежись денек. Не вставай, завтрак тебе принесу.
Ровно в час дня Тони подъехал к дому.
Люси ждала его в гостиной.
- О чем ты хотела поговорить? Слушаю тебя.
- Вот ведь, я готовилась к этому разговору, а теперь не знаю с чего начать.
- Я проявлю терпение, говори.
-Тони, ты понимаешь, что рушится наша семья? И из-за чего? Что происходит? Да, мы подошли к той черте, которую называют кризисом среднего возраста. Если бы у тебя появилась другая женщина, любовница из плоти и крови, возможно, я бы постаралась просто пережить твое увлечение. Но то, что с тобой сейчас происходит - это же безумие. Ты влюблен в картину, в изображение женщины, которой не существует. Тони, тебе нужно лечиться! Пойдем к психоаналитику или психиатру. Может, какое- то время тебе нужно провести в клинике или санатории. Вместе мы сможем преодолеть это, как было всегда. Я не могу больше наблюдать , как разрушается жизнь семьи. Когда ты в последний раз видел Майкла, разговаривал с Мегги? Ты меня разлюбил, но в чем виноваты дети? Ты не видишь, что происходит с Мегги?
Мегги во время всего разговора стояла за приоткрытой дверью гостиной. Побледнев, слушала монолог матери.
-Люси,- Тони был совершенно спокоен,- ты права, я больше не люблю тебя. Если ты хочешь развода, я согласен. Съеду буквально завтра. Ни дом , ни деньги...- мне ничего не нужно. И ты, и дети не будете, как и прежде, ни в чем нуждаться. А в кого или во что я влюблен, пусть тебя не заботит. Это моя жизнь и я волен ею распоряжаться.
Мегги широко распахнула дверь и вбежала в комнату.
-Ты ведь и нашей жизнью распорядился. Тебе безразлично, что будет со мной, с Майклом. Ты не только маму ради химеры бросаешь, но и нас. Знай, никогда , до конца жизни, я не хочу тебя видеть и что-либо о тебе знать. У меня больше нет отца!
Но Мегги уже этого не слышала. Хлопнув дверью она стремительно выбежала из дома . Вскоре послышался шум отъезжающей машины.
-Мне тоже пора,- сказал Тони, не глядя на сгорбившуюся в кресле Люси,- Только бумаги в кабинете заберу.
В кабинете Тони почти вплотную подошел к портрету.
Ему казалось, глаза Лиззи светятся радостью и торжеством, а улыбка стала еще более манящей.
- Вот и все, любовь моя, теперь мы навсегда вместе. Только ты и я.
Через несколько минут, Люси услышала, как отъезжает машина Тони.
6.
Не прошло и получаса, после отъезда Тони, как в гостиной дома Гараниных зазвонил городской телефон. Люси, которая продолжала сидеть в кресле, но теперь уже со стаканом виски в руках, поколебалась несколько мгновений, но все же к телефону подошла.
-Миссис Горанин?
-Да.
-Сержант окружной дорожной полиции Грегори Скотт. У меня плохие новости, мэм. Ваша дочь попала в автомобильную катастрофу.
-Жива?- Охрипшим от ужаса голосом спросила Люси.
- Да, и доставлена в клинику. Записывайте адрес. Советую вызвать такси. Если хотите,
вашему супругу я сообщу о случившемся сам.
- Благодарю вас, сержант.
Как только Люси переступила порог отделения скорой помощи, она увидела Тони, который мерил шагами коридор. Люси подбежала к нему.
-Что? Что с ней?
Тони обнял ее за плечи.
-Она в операционный. Угрозы для жизни нет, но травмы тяжелые. Ко мне выходил врач. Операция продлится долго. Присядь, родная.
Тони подвел жену к ряду стульев, стоящих у стены. Усадил, продолжая обнимать за плечи. Хочешь, я принесу тебе кофе?
-Спасибо, не нужно. Вызови мне такси. Нужно забрать Майкла из школы и отвезти к моим родителям. Сделаю это и сразу вернусь. Ты будешь здесь?
- Конечно, дорогая.
-Звони мне почаще, Тони. И, пожалуйста, позвони моим родителям, расскажи о случившемся, но постарайся их не пугать. Подвезу к ним Майкла, но заходить не буду. Быстро обернусь. До встречи. Держись. И еще раз прошу- звони.
В такси Люси назвала домашний адрес. Подъехав к дому, расплатилась и отпустила машину. Вошла в кабинет мужа. Подошла к портрету. Встретилась взглядом с ненавистной соперницей.
- Не торжествуй, мерзавка. Не догадываешься, что тебя ждет, ведьма? Ну сейчас узнаешь.
Люси развела в камине огонь. Сняла портрет со стены. Поняла, что вместе с рамой он в камин не поместится. С помощью ножа для разрезания писем, который взяла с письменного стола, вырезала холст из рамы и швырнула его в огонь. Казалось, даже из камина, мрачный злобный взгляд следит за ней. Огонь, как бы нехотя, стал лизать края холста. Как же менялось это ненавистное лицо, сморщивалось вместе с холстом, освещенные пламенем глаза каким-то адским красным блеском замерцали, а огонь уже превратил в пепел губы и волосы. Вот и взгляд померк. Кочергой Люси стала ворошить пепел, следя за тем, чтобы не осталось ни кусочка не сгоревшего холста, затем разломала, откуда только силы взялись, раму, которая загорелась быстро и как показалось Люси, весело. Вскоре на дне камина осталась только кучка пепла. Даже угли сгорели дотла. Люси ушла в кухню и вернулась с жестяной банкой из-под какой-то крупы. Металлическим совком сгребла весь пепел из камина и аккуратно пересыпала его в банку, которую аккуратно и плотно закрыла. Потом, не выпуская банку из рук, пошла в ванную. Тщательно вымыла лицо и руки. С банкой в руках спустилась в гараж, села в свою машину. Банку поставила на пассажирское сидение рядом с собой. По дороге в школу сделала только одну короткую остановку, для чего свернула к берегу дикого пляжа у небольшой речки. Сняла и оставила на берегу туфли, закатала джинсы, примерно по колено вошла в воду и вытряхнула в нее содержимое банки. Вышла на берег, бросила банку в урну для мусора и поехала в школу.
***
В то же время, когда Люси расправлялась с портретом, Тони нервно ходил по коридору больницы, дожидаясь сведений об операции. И вдруг ему показалось, будто за грудиной вспыхнул огонь. Боль была немыслимой, нестерпимой.
-Лиззи, Люси, зачем? -Прошептал он, едва слышно, и без сознания рухнул на пол.
***
Войдя в холл отделения Люси обеспокоилась, не застав там Тони. Из-за стойки ей навстречу поднялась медсестра.
-Что с Мегги? - в волнении воскликнула Люси.
-С вашей дочерью все хорошо. Операция почти завершена. Вас хочет повидать доктор Мэлори. Пойдемте, я вас провожу.
Они на лифте поднялись двумя этажами выше. "Отделение кардиологии" прочитала Люси, над стеклянной дверью, которая раздвинулась при их приближении.
В кабинете, навстречу Люси поднялся пожилой темнокожий врач.
Он улыбался.
Миссис Горанин, не волнуйтесь. У вашего мужа случился тяжелый сердечный приступ, но благодаря тому, что помощь была оказана своевременно, буквально в первые минуты приступа, опасность миновала. Шунтирование было проведено успешно. Сейчас, под действием успокоительного, ваш супруг спит и проспит часов восемь- десять. После этого вы сможете его навестить. Я справился о положении вашей дочери. Операция прошла благополучно. Пока мы с вами разговариваем, ее уже доставляют в палату интенсивной терапии. Она еще под наркозом и пробудет в этом состоянии до утра. Но вы можете , как мне известно, увидеть ее прямо сейчас.
7.
Спустя несколько месяцев после описанных событий, жизнь в семье Гораниных вошла в колею. После возвращения домой Тони ни разу не обмолвился, не вспомнил о исчезнувшем портрете. Он вернулся в супружескую спальню. К Люси был внимателен и очень нежен с ней. Мегги на год взяла академический отпуск. Здоровье и силы постепенно возвращались к ней. Тони с удвоенным энтузиазмом готовился к открытию двух новых галерей.
Еще год спустя, Люси провожала его в аэропорт. В Москве Тони должен был выступить посредником при покупке на аукционе трех картин русского авангарда. Комиссионные при удачных обстоятельствах были нешуточными.
***
Сделка при покупке картин была успешно завершена. До вылета из Москвы оставался почти весь день. . Вчера вечером позвонил домой. Это здесь, в Москве, был вечер, а дома - раннее утро. Люси, любимая супруга, завтрак готовила и детей на занятия собирала. Сообщению о том, что раньше срока прилетит, обрадовалась.
-Мы по тебе соскучились, Тони. Какое счастье, что выходные с нами проведешь. Дети тебе обрадуются.
***
И вот походкой праздного туриста он идет по Кузнецкому Мосту
Вот этот трехэтажный дом, он с детства помнит. Здесь, на первом этаже, был магазин тканей. Сегодня фасад дома подновили, покрасили. А вот торцом он выходит в узкий переулок, мощеный брусчаткой. Выходящая в переулок кирпичная стена дома не оштукатурена и с проступающими кое-где пятнами плесени. С фасада дом не казался большим, а тут тянется вдоль всего переулка и где заканчивается, не видно.
Нужно отдать должное - переулок чисто выметен.
"Интересно, очень интересно,"- подумал Тони,- куда же этот переулок меня выведет? Он свернул за угол и пошел вдоль стены. Переулок совершенно безлюден, гулко звучат шаги...
-О, да стена не глухая,- Тони не заметил, что говорит вслух.
В кирпичной стене была пластиковая дверь, стандартная входная дверь магазинчиков средней руки. Над дверью маловыразительная вывеска- по белому пластику черные буквы "Лавка антиквара" В небольшой витрине справа от двери выставлена одна картина. Тони остановился. На картине был изображен бескрайний луг, покрытый цветущими маками. По траве шла молодая обнаженная женщина, протягивая к зрителю руки. Роскошные рыжые волосы развивались на ветру.
"Где-то я это видел",- подумал Тони. "Знакомый сюжет".