Кабыш Сергей Владимирович : другие произведения.

Киевское паломничество

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Похождения молодого киевлянина-современника по городу Киеву 1911 года. Моя попытка написать что-то в этом роде. Удачная или же нет - решать только вам.


КИЕВСКОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО

Не упивайся болью, прошлого не вернёшь.

Был бы Христос с тобою, всё остальное - ложь.

Иеромонах Роман.

   Господи, помоги! Сил моих больше нет. Вместо истинной веры и смирения - вера в высший разум и гордыня, отдаляющая от Тебя; вместо надежды на счастливое будущее - кризисы с призрачными шансами и оранжевые разочарования; вместо любви - секс с вариациями, опустошающий душу. Господи! Пусти меня в Город неразрушенных храмов, взрастивший Мастера! Позволь покаяться в неосквернённой большевиками Лавре, пройтись по незаасфальтированным садам и скверам, прикоснуться к стенам уже разрушенных зданий.
   Воскрешающие людей утверждают, что не существует физической реальности вне сознания. А если сознания людей и твоё, Господи, творит Мир, то нет в этом Мире ничего невозможного. Пусти меня, Господи, в город моей мечты...
   Так причитал (или молился) выпускник истфака киевского "универа" Владислав Мамай, забравшийся по строительным лесам, через колокольню, на чердак церкви Спаса на Берестове, находящейся рядом с его домом. Лето заканчивалось, надо было искать работу. Желание учительствовать отбивали воспоминания о школьных годах и символическая оплата этого почётного труда. Музейная работа также не прельщала, а для занятий бизнесом, по примеру многих бывших сокурсников, не хватало ни способностей, ни желания. Эта кажущаяся безысходность и затянула Влада после очередного "праздника жизни" на чердак церкви, вместо того, чтобы окунуть его в родную кровать.
   Голову настойчиво заполнял колокольный звон. Никогда лаврские колокола не звонили так громко, подумал спросонья Влад. Он перебрался через полукруглый лаз в колокольню и лестничным пролётом выше увидел монаха в чёрной рясе, бьющего в колокола.
   - И как они успели за ночь колокола поднять? - удивился Влад.
   Посмотрев через полукруглый проём в сторону своего дома, он удивился ещё больше. На месте трёхэтажного четырёхподъездного дома был пустырь.
   - Крепко погулял, даже крепче, чем хотел, - подумал Влад.
   Он быстро сбежал по лестнице и вышел на улицу. Училища культуры напротив церкви не было. Вместо него, левее того места, где оно должно было быть, стоял одноэтажный домишко, а на горке, которая осталась от петровских оборонительных валов, вместо древних высоких акаций росли мелкие кустики. С другой стороны церкви также стояли два одноэтажных строения, а территория была обнесена деревянной изгородью в человеческий рост. Влад вышел за забор и повернул налево в сторону своего дома. Остановившись на пустыре, где должен был стоять его дом, он вспомнил о своём неистовом вчерашнем желании повернуть время вспять. Постояв в оцепенении на месте, где был или будет построен дом, в котором он вырос, Влад начал осматриваться по сторонам, находя незнакомые черты знакомого места.
   - Всё-таки это скорее вчера, чем завтра, - подумал Влад, - неисповедимы пути твои, Господи, но чтоб настолько! Мысли запрыгали, как молекулы в банке, и их с большим трудом удалось немного успокоить.
   - За что боролся, на то и ... радуйся. Предупреждал же меня когда-то старший брат быть осторожнее со своими мечтами, ибо самые сокровенные из них имеют обыкновение сбываться. Теперь я бомж с ключами от квартиры в ещё непостроенном доме. Ну да чего уж теперь ныть? Всё - таки это родной Киев, хоть и далёкий. Всё могло быть лучше, но могло быть и значительно хуже, следовательно - всё хорошо, - успокаивал себя Влад, идя в сторону Лавры.
   До церкви Всех Святых, построенной над экономическими воротами на средства гетмана Мазепы было метров пятьдесят. Гаражей вокруг не было, и, за счёт свободного пространства, церковь выглядела более величественно, чем к тому привык Влад. У ворот сидели калики и попрошайки. А над воротами, на белом теле церкви, незаживающей раной выделялся закрашенный чёрной краской герб гетмана Мазепы.
   - Да уж, злопамятны господа Романовы, - подумал Влад, - но куда им браться до грядущих большевиков, которые в своём неистовстве будут разрушать всё, созданное прошлыми поколениями, чтобы расчистить место для нового мира, где никто сможет стать всем.
   Решив не заходить пока на территорию Лавры, Влад повернул по лаврскому переулку в сторону старого Арсенала. Вдоль всего переулка, напротив стены, располагалось большое количество маленьких лавчонок-палаток и торговых столиков. Там продавались разноцветные бусы, деревянные и серебряные крестики, дешёвые украшения, деревянные игрушки, ладанки в форме сердечек с вышитыми на них золотыми и серебряными крестами и иконки с изображениями киевских чудотворцев. Очень много было отпечатанных на материи изображений киевских святынь, лубочных картинок Лавры, с её угодниками, парящими в облаках, и общих видов Киева. Так сказать, на добрую память. Прямо - таки филиал Андреевского спуска в день Киева.
   Рассматривая эти милые сердцу паломника и гостя города вещицы, Влад ненароком услышал разговор двух стоявших неподалёку женщин.
   - Надо бы арбуза домой купить, - сказала одна из них, похожая на купчиху.
   - Что ты, матушка! - воскликнула вторая, с иконками в руках, похожая на фанатичную богомолку, - как можно, сегодня, в день "усекновения главы"? Никак нельзя!
   - Во - первых, не арбуза, а арбуз,- автоматически поправил про себя Влад, как когда-то, в детстве, только вслух, поправляли его самого родители. А во - вторых, что же это всё-таки за день и год сегодня, если мне со своей, слава Богу, неусекновенной головой приключилось затеряться во времени?
   Найдя среди торговок немолодую женщину с добрыми, как ему показалось, глазами, он подошёл к её палатке. Торговала она яркими полотенцами, вышитыми зелёным и красным цветом, красиво развешенными в глубине палатки.
   - Скажите, ради Бога, какое сегодня число? - спросил Влад.
   - Двадцать девятое августа, милок, - удивлённо посмотрела на него женщина.
   - А год - то, какой?
   - Совсем плох, что ли, милок? Одиннадцатый.
   - Спасибо вам на добром слове, - поблагодарил Влад и быстро отошёл от палатки. Если я спрошу ее, какой сегодня век, то мне могут организовать тёплую встречу с местными санитарами. Буду потом в палате N6 рассказывать сказки о том, как космические корабли бороздят просторы вселенной. Да и обут я как-то неподходяще.
   На нём были чёрные кроссовки, вещь удобная, но слишком оригинальная для сложившейся ситуации. Одет же он был в серые летние джинсы, футболку того же цвета и чёрную кожаную безрукавку. Если не обращать внимания на кроссовки, то он вполне мог сойти за какого-нибудь приказчика.
   На удивление быстро, сторговав за металлическую гривну 2003 года большую кружку кваса, Влад победил и подступавший сушняк, и чувство голода. Рядом мужики на телеге уже отмечали удачную торговлю.
   Так чего же всё-таки ждать, - задумался он, разглядывая одежду прохожих, - нашествия Наполеона или первую Мировую? Как бы отвечая на его немой вопрос, в конце переулка протренькал трамвайчик, направляясь в сторону центрального входа в Лавру.
   Ну и замечательно, как - никак на сто лет ближе к дому, - обрадовался Влад, вспомнив, что трамваи начали ходить в Киеве в самом конце XIX века.
   Надо бы произвести ревизию имеющихся материальных ценностей, а по возможности и собраться с мыслями. Нет для этого места лучше, чем парк Славы, а по-нынешнему, как называла его когда-то родная бабуля - Аносовский сад. Туда и направился Влад вдоль трамвайных путей, вертя головой и рассматривая, этот чужой, родной город.
   Знал - таки, что делал, комендант Печерской крепости генерал Аносов, когда начал обустраивать в 1890-х годах сад между петровскими валами и Никольским собором. Тенистые аллеи, заросли кустов и деревьев, замечательный вид на Днепр и левобережье, всё приносило радость киевлянам. Да уж, - подумал Влад, - это гораздо круче, чем парк Славы. Нет, нет, паркостроители двадцать первого века не смогли испортить вид на Днепр. Однако сам парк, изрядно прореженный, приносил радость, в основном, стражам порядка. Охотник за безобразниками мог, не сходя с места, контролировать большую часть территории парка. Конечно, к тому времени милиция была уже с народом, но народ упорно старался держаться от неё подальше.
   Влад нашёл лавочку, уютно спрятавшуюся в кустах жасмина, и присел, что бы обдумать ситуацию. Лавочка была удобной, со спинкой из цельной доски, на тонких изящных металлических ножках, и с такими же подлокотниками по краям. Такие лавочки, да в таких местах, располагают пожилых людей к отдыху и размышлениям, а молодых - к действиям и приключениям.
   - Это тебе не бетонный полукруг без спинки, с массажными чурбаками, собирающими мусор, - вспомнил Влад лавки в родном парке Славы. И сразу всплыл в памяти рассказ старшего брата. Старший брат, будучи старшеклассником, в застойные годы, вместе со своим другом соседом после каждой значительной пьянки притаскивал во двор из парка по лавке. Денег у него тогда было гораздо меньше, чем здоровья, поэтому случались такие пьянки не часто, но лавок во дворе всегда хватало. Приносить их приходилось ближе к ночи, дабы не раздражать пенсионеров и не озлоблять милиционеров. Лавки были из крепких балок, на массивных чугунных ножках, двух или трёх, в зависимости от длины самой лавки. Из-за этих ножек лавки были довольно тяжёлые, но на них же можно было и отдохнуть в процессе транспортировки. Вспомнив всё это, Влад подумал, что, возможно, сами киевляне и виноваты в эволюции лавок - от лёгких и удобных до неподвижных и неудобных.
   Проведя ревизию, Влад обнаружил у себя кроме одежды нательный крестик из чёрного дерева на серебряной цепочке, кошелёк с тридцатью гривнами, двадцаткой и десяткой, двумя гривнами мелочью и пластиковым пропуском в библиотеку имени Вернадского. На руке были механические часы фирмы "CASIO", которые он понадеялся продать как чудо техники и, на всякий случай, спрятал их в карман. Ключи от виртуальной квартиры были с брелком, на котором всеми цветами радуги переливалась надпись "Johnwin". Обрадовал найденный в кармане безрукавки швейцарский многофункциональный нож, подаренный ему на день рождения. Носовой платок не представлял особой ценности, а мобилка, по-видимому, осталась дома.
   - Маловато будет, - прикинул Влад, - Робинзон и то был побогаче. Но он всё же был один, пока не встретил "Пятницу", а я, как - никак, среди людей. Жаль, из документов есть только пропуск в библиотеку с фоткой, который показывать гораздо опаснее, чем не показывать, хотя и любой другой документ в этом случае не выручил бы.
   Вспомнив то, что он читал о Лавре, Влад решил считать себя паломником. Раз уж Лавра радушно принимала паломников, странствующих в пространстве, примет и его, странствующего во времени. Так что задача номер один - продать часы, нож или хотя бы брелок и устроиться в странноприимную гостиницу Лавры. Не мешало бы и поесть, да успокоить скачущие мысли, а завтра - пешком до Крещатика и по Крещатику. Сбылась мечта идиота. Одежда приличная, лицо, надеюсь, благонамеренное, авось полицейские приставать и не будут.
   Влад прошёлся по парку, полюбовался незастроенным левобережьем, не одетой в гранит набережной со множеством пароходов и пароходиков, цепным мостом, который оказался между ещё непостроенными мостами "Метро" и "Патона", и направился в сторону Лавры.
   Посчитав, что нецелесообразно сдавать на дешёвом торжище часы или нож, он продал после недолгой торговли брелок за семь гривенников торговке сувенирами. Вероятно, та прельстилась переливающейся надписью на английском языке. После этого Влад пошёл искать Лаврский странноприимный двор. Пройдя вдоль стены до центрального входа и удивившись большому количеству стоявших и сидевших там нищих и попрошаек, Влад пошёл дальше. Свернув налево напротив цитадельной улицы и пройдя ещё метров сто, он ещё раз свернул налево и пошёл вниз, в сторону дальних пещер. Спросив у прохожего, как найти контору странноприимного дома, и пройдя по дороге рядом с книжной и иконной лавкой, он вскоре был уже там.
   Дойдя до странноприимного двора, Влад увидел установленные прямо на улице столы, за которыми богомольцы пили чай. Подсев к ним, он, разговорившись, узнал, что большинство богомольцев прибывает в Лавру на две недели, что в корпусе напротив помещается кухня, где в установленные часы можно получить постную пищу за умеренную плату. В соседнем корпусе находится помещение странницкой столовой, в которой, по древнему обычаю, ежедневно предлагается странникам и богомольцам постная бесплатная трапеза от Обители. В остальных корпусах находятся помещения для богомольцев, останавливающихся в Лавре во время своего пребывания в Киеве. Также он узнал, что две недели назад, на день Успения Божией Матери, со всей России собралось столько богомольцев, что и мест свободных не было, а сейчас, если ему повезёт, то место для него найдётся.
   Кроме этого, Влад узнал, что он прибыл в Киев в один день с царём-батюшкой. Эта новость его скорее огорчила, чем обрадовала, так как сулила наплыв полицейских чинов всех рангов и, возможно, ограничения в передвижениях по городу.
   - Тут уж что уж, - успокоил себя Влад, - "маємо те, що маємо".
   Напившись чаю, Влад пошёл в контору и, объяснив, что его по дороге обворовали, договорился остановиться пока на ночь, а завтра или послезавтра, когда родственники якобы передадут деньги, доплатить за две недели постоя. Он надеялся, что его паломничество не затянется больше чем на две недели, хотя ни в чём не мог быть уверен.
   Купив за три копейки пирог с грибами и умяв его в трапезной вместе с бесплатным борщом с капустой, Влад понял, что на сегодня приключений с него достаточно. Он прошёл в определённый ему корпус, и дежурный по этажу показал комнату, а в ней свободную кровать, где он сможет спать. Гостиница напоминала больницу. На этаже длинный коридор посередине и двери в комнаты по бокам. В комнате центральный проход и два ряда кроватей справа и слева. Все паломники молились перед сном. Влад также молился, (хотя знал на память только "Отче наш"), пока не стемнело, дабы не смущать окружающих необычной для тех нижней одёжкой. На соседней койке храпел объёмный бородатый мужик, что не помешало паломнику во времени быстро заснуть.
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
   Церковь Спаса на Берестове.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Церковь Всех Святых.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Удачная торговля.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Аносовский сад.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Царский сад.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Святые врата Лавры.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Странноприимница Лавры.

  
   Владу снилась грязная камера под ареной Колизея с молящимися перед концом земных страданий людьми. Только вера во Христа не давала смертной тоске разорвать его сердце на куски.
   День первый.
  
   Проснувшись засветло и быстро покончив с утренним туалетом, Влад вышел в Город. Пройдя вдоль лаврской стены до Аносовского сада, он недоумевал, размышляя о печальных реалиях своего времени. В лаврской обители до октябрьской революции бесплатно кормили неимущих и помогали обездоленным, а в независимой Украине, уже после оранжевой революции, государство сдирает по десять гривен с каждого взрослого человека только за вход на территорию Лавры, даже если тот не собирается посещать какой-либо музей. Видно, не будет толку, пока не возвратят церкви то, что ей принадлежит по праву.
   Пройдя Аносовский сад, Влад остановился в восхищении. Перед ним стоял Николаевский военный собор во всей своей красе, а левее, на месте гостиницы "Салют" - высокая колокольня. Собор выглядел величественно и казался крепостью с одним центральным и четырьмя куполами поменьше. Он не был похож ни на один собор, из виденных им до того. Эту строгую и величественную красоту не могли испортить окружавшие собор лавки, лавчонки и остатки деревянных торговых рядов, разбросанных на соборной площади.
   Влад обошёл вокруг собора и на другой стороне улицы увидел небольшую колонну с бюстом А.С.Пушкину, куда он и направился. Никогда не испытывая ранее к этому памятнику особых чувств, он еле сдерживал себя, чтобы не обнять эту небольшую колонну, которую помнил с детства. Рядом с памятником стоял сказочный двухэтажный дом. Пять окон второго этажа, с полуколоннами по краям, были огромны и удивительно красивы. Над центральным входом, выше покатой крыши, расправил крылья двуглавый орёл в человеческий рост. Это оказалось здание Печерской гимназии. Здание транспортной академии, которое помнил Влад на этом месте и на котором взгляд обычно не задерживался, превосходило здание гимназии лишь площадью и двумя этажами. За гимназией, на том месте, где в многоэтажках жили Влада одноклассники, сейчас располагался городской ипподром.
   Влад перешёл обратно, к колокольне, и вдоль двух и трёхэтажных домов направился в сторону Крещатика. Вскоре он дошёл до Арсенальной площади. На знакомом постаменте вместо пушки стояли фигуры двух мужиков. Мужики были с саблями, и один из них показывал правой рукой на здание завода "Арсенал".
   - Да это же Искра и Кочубей, - вспомнил Влад, - привет, ребята! Фигуры приверженцев Петра, так неудачно пошутивших с гетманом Мазепой, выглядели кукольно и неестественно. Казалось, что они забрались на постамент случайно, и очень хотелось согнать их оттуда.
   - Наша пушечка выглядит посимпатичнее, хоть и направлена на завод, который защищала, - подумал Влад.
   Угловое здание завода "Арсенал" оказалось без знакомых выбоин и почти вдвое ниже. За местом станции метро "Арсенальная", в крепостной стене с прямоугольными зубцами наверху, были видны Никольские ворота Печерской крепости. Ворота были построены в виде двух арочных въездов, оббиты металлом и украшены художественным литьём.
   - А в наше время можно увидеть только верхние полукружья арок, если успеть заглянуть через забор военной части, проезжая на автобусе от Арсенальной площади в сторону Крещатика, - вспомнил Владислав.
   Влад решил идти по левой стороне улицы, подальше от Мариинского дворца, где, по его предположению, могло остановиться царствующее семейство. Он с интересом осмотрел на месте гостиницы "Киев" высокую каланчу Дворцовой пожарной охраны и небольшую церквушку в парке напротив. Проходя вдоль парков, несмотря на искренний интерес ко всему окружающему, Влад чувствовал себя чужеродным телом в этом Городе. Звуки, запахи, множество лошадей, незнакомые дома и отсутствие знакомых лиц, делали этот город чужим для него. И вообще, что это за Киев, если в нём тополей больше чем каштанов?
   - У каждого поколения свой Киев. Черты любого города, частично оставаясь прежними, непрестанно меняются и это неизбежно, - подумал Влад. Щемящая тягость на сердце от неизбежности потери города своего детства, частично компенсируется схожестью на него города сегодняшнего и верой в то, что город завтрашний будет ещё прекраснее.
   - Господи! Как я скучаю по красногрудым снегирям! - вспомнил Влад не ко времени зимы своего детства. Интересно, о чём мы больше скучаем: об ушедшем в прошлое окружавшем нас мире или о своих детских ощущениях, возникавшим при восприятии того мира?
   Так он дошёл до здания музея с двумя сидящими при входе львами. Музей был такой же, как в наше время, но без забора вокруг. Напротив входа была разбита треугольная клумба. Перейдя по булыжной мостовой на другую сторону, Влад подумал, что, несмотря на трамваи, подводы и повозки, переходить улицы в то время было гораздо проще. На месте входа на стадион "Динамо" стояло деревянное сооружение в виде арки с большим центральным входом и двумя поменьше, по краям. Наверху была надпись "Шато - де - Флеръ".
   - Стадион вытеснит парк, а потом футбол вытеснит со стадиона все остальные виды спорта, - подумал Влад. Автостоянка вместо открытого бассейна и неизвестно что вместо залов бокса, тяжёлой атлетики и борьбы, где когда-то занимался старший брат. Всё это воспринималось болезненно, как неизбежные, но необязательные перемены.
   Влада обрадовал вид пешеходного мостика через парковую аллею и знакомое здание библиотеки. Пройдя библиотеку, он увидел толпу людей возле впечатляющего памятника, рядом со зданием филармонии. Затерявшись в толпе, Влад услышал, что это памятник Александру II - освободителю, и открыли его только сегодня утром в присутствии царствующего Николая II.
   Памятник представлял собой полукруг с центральной фигурой императора в мантии. Под ним сидела на троне женщина, в сарафане и кокошнике, очевидно, олицетворяющая Россию, а вокруг неё стояли фигуры представителей разных народностей. По краям памятника - две фигуры, смысл которых стал понятен позже. Влад молча слушал в толпе высказывания людей, оценивающих кто громко, а кто и шёпотом, достоинства памятника.
   - Вы только посмотрите, как красивы боковые фигуры "Милосердия" и "Правосудия", - говорил какой-то мастеровой, - душа радуется. Милость и правда да царствуют в судах! - наставительно заканчивает он.
   - Быстро сработали памятник. Спасибо Николаеву, дней и ночей своих не жалел, - говорил какой то солидный господин.
   - Памятник у нас теперь будет, какого во всей России нет, - громко радовался кто-то в толпе.
   - Ганьба! Козака перед кокошником на колiна поставили, - негромко сказал кто-то, и все ненадолго притихли.
   Влад присмотрелся - и, действительно, стоявший перед самым троном украинец, единственный из всех фигур, припал на одно колено.
   - Если сказать им, что через восемьдесят лет Украина станет свободной - затопчут меня тут же до смерти от радости, - подумал Влад и вышел из толпы.
   Пройдя к филармонии, которая оказалась Купеческим клубом, он оглянулся на площадь. В центре площади был виден фонтан, напоминающий каменный цветок. Похожий фонтан Влад видел в парке Ватутина, в своё время. На площади вокруг фонтана была разбита круглая клумба с зелёными кустами, а напротив, на месте Украинского дома, стояло трёхэтажное здание гостиницы "Европейской". Вместо такси перед входом стояли экипажи. Влад перешёл к гостинице и пошёл по чётной стороне Крещатика.
   Уши закладывало от грохота колёс повозок и экипажей, трезвонили трамваи, дома были непривычно малоэтажные, так что можно смело сказать, что Влад шёл по незнакомой улице. Дойдя до овального трёхэтажного здания Городской Думы, с острым шпилем над центральным входом, Влад решил обойти его по кругу. На первом этаже размещались магазинчики Лукашевича, Ингаля, Зейферта, Городища и многих других. Увидев магазинчик, где продавались часы, Влад решил рискнуть. Войдя внутрь, он подошёл к солидно выглядевшему продавцу.
   - Сударь! Могу предложить вашему вниманию уникальные часы с надёжным наручным браслетом.
   Продавец равнодушно посмотрел на него, не произнося ни слова. Влад достал часы и предложил сверить время, выставленное им предварительно. Увидев часы, показывающие точное время и сегодняшнее число, продавец заволновался, но продолжал молчать. Тогда Влад показал и рассказал о том, как устанавливать время и управляться с часами, а так же, как регулировать браслет. Продавец заволновался ещё больше.
   - Сударь, сколько вы за них хотите?
   - На аукционе эти часы, несомненно, ушли бы и за пятьсот рублей, но мне сейчас достаточно пятидесяти.
   - Пятьдесят рублей деньги немалые, - сказал продавец, и было видно, как желание купить борется с сомнением в надёжности часов.
   - Гарантирую стабильность работы и сверхпрочность браслета, вещь уникальная!
   - Я должен обдумать ваше предложение.
   - Видите ли, любезный! Я расстаюсь с часами только потому, что у меня проблемы с деньгами и со временем, особенно со временем. Вы даже представить себе не можете, какие это серьёзные проблемы. А потому, либо вы их покупаете за пятьдесят рублей, либо мы никогда больше не встретимся.
   Сердце продавца дрогнуло, и он отдал за часы пять десяток.
   - Пусть они принесут вам счастье, - пожелал Влад на прощанье.
   Почувствовав голод и имея средства его утолить, Влад зашёл в ресторанчик с седобородым швейцаром у входа. Ресторанчик оказался столовой для кучеров, которых на Думской площади было более чем достаточно. Он, не спеша и с удовольствием, отобедал солянкой из почек с парочкой расстегайчиков и куском жареного поросёнка с гречневой кашей. Запив всё это квасом, он направился в скверик, расположенный за зданием Думы.
   Влада приятно обрадовало отсутствие нелепой арки и тепличных стёкол, раздражающих большинство его современников. Он присел на лавочку отдохнуть после сытного обеда.
   Рядом с ним мороженщик набрал из ведёрка в стеклянный стаканчик мороженое и передал парнишке вместе с деревянной лопаточкой. Второй парнишка ждал, пока его друг доест мороженое, и продавец, вытерев стаканчик тряпкой неопределённой чистоты, наполнит его снова.
   - Куда смотрит эпидемстанция? - подумал про себя Влад.
   Невдалеке появился второй мороженщик, но уже не с ведром, а с повозкой на колёсах. К нему подошёл господин с дамой.
   - Неужели скормит своей даме мороженое из грязного стаканчика? - удивился Влад, но он ошибся. Господин купил даме два шарика мороженого на картонной подставочке и деревянную лопаточку.
   - Темнота! Вафельных стаканчиков не знают, - расстроился Влад. Была бы у меня возможность, запатентовал бы вафельные стаканчики для мороженого и имел бы стабильную копейку на жизнь.
   Отдохнув, он вернулся на Крещатик и направился по чётной стороне к Бессарабке. На одном из зданий, с четырьмя колоннами по центру, он увидел над третьим этажом надпись "Телефонная станция". Здание располагалось как бы в глубине, а на Крещатик выходили два одноэтажных флигеля с огромными окнами, расположенные по бокам здания. Между флигелями был решётчатый забор в рост человека с воротами по центру и надписью - "Почтовая контора".
   - Эх, брата бы сюда, - подумал Влад, вспомнив, как тот ему рассказывал про первую киевскую телефонную станцию, перед которой он сейчас стоял. Насколько он помнил, киевская телефонная сеть начиналась с одной комнаты на третьем этаже почтовой конторы и была оборудована двумя коммутаторами, на 50 номеров каждый. Хотя, по рассказам брата, за первые двадцать пять лет работы сеть пережила уже несколько реконструкций, и было бы интересно заглянуть и посмотреть, что там сейчас. Но рисковать не хотелось.
   - Удачи тебе, колыбель телефонной сети, - пожелал Влад, идя дальше.
   Проходя от Думской площади до Прорезной улицы, Влад обратил внимание на гуляющих по одиночке или по двое молодых женщин, бросающих игривые взгляды на одиноких мужчин. Стоило ему засмотреться на кого-нибудь из них, и они тут же были готовы подойти к нему.
   - Да это же я попал в весёлые времена полулегальной проституции, - догадался Влад, - а здесь у них филиал нашей окружной дороги. Он не комплексовал с женщинами. Ему запомнилось, как совсем недавно, уходя утром от него, зрелая женщина охарактеризовала свой визит, словно посещение театра или музея: Масса! Масса впечатлений! Однако, несмотря на молодость, он решил пока воздержаться от амурных приключений.
   Приближался вечер. Дойдя до улицы Фундуклеевской (она же Ленина и Б.Хмельницкого), Влад увидел кофейню с обширной верандой, похожей на заросшую виноградом беседку. Он зашёл на веранду, оглядел немногочисленных посетителей, читавших газеты, сел в уголке и заказал кофе. Кроме этого он прикупил сегодняшний номер "Киевлянина". Газета была посвящена прибытию в Киев Государя Императора, с фотографиями и хвалебным виршем сомнительного достоинства, посвящённым дедушке нынешнего Государя, отменившему на Руси крепостное право. Учитывая искреннее уважение к Александру II, творчество неизвестного Романа Бачая резало слух: "Всю жизнь страдал Ты подданных судьбою - И близок был к народному быту". Видать, все достойные поэты перебрались в Москву или Петербург, либо не пишут на заказ.
   Разглядывая газету, Влад не обратил внимания на компанию, расположившуюся в центре веранды, пока одна из барышень не вскрикнула: Митя! Богров! Идите к нам. От ближайшего к выходу столика к ним направился молодой, но уже сильно поседевший человек. Он был во фраке, белоснежной манишке с воротничком и в лакированных ботинках. Компания вскоре ушла, а Богров остался сидеть за столиком.
   - И что прикажете мне делать? - спросил про себя Влад, поднимая глаза к небу. Передо мной сидит молодой человек, учившийся в одной гимназии с Булгаковым и Паустовским, который завтра или послезавтра, в оперном театре, если я не ошибаюсь, смертельно ранит премьер - министра, Столыпина Петра Аркадиевича. Может, меня забросило сюда, чтобы я его остановил? Но как? До сих пор не известно точно, произошло ли убийство по приказу охранки или Богров использовал свою работу на охранку как прикрытие. Так что обращение в полицию усложнит скорее моё положение, чем Богрова. Пока Влад размышлял, что ему делать, Богров вышел из кофейни. Влад, уплатив за недурственный кофе двадцать копеек, вышел следом, но Богрова уже видно не было.
   Начинало темнеть, и на Крещатике зажглись фонари. Вытянутые шары-колокольчики свисали попарно с завитушек, закреплённых на высоких столбах, и дарили Владу свой свет. Этот свет был для него светом давно погасших звёзд, освещавших путь многих киевлян.
   - Пора возвращаться домой, в Лавру, - подумал Влад. Чувствуя себя уставшим, он сел в трамвай, и с двумя пересадками, на Царской и Арсенальной площади, вскоре добрался до места, которое уже называл домом.
   - Надо бы завтра рассчитаться за гостиницу и прикупить сапоги вместо кроссовок, - подумал он засыпая. Надеюсь, часы будут идти долго и точно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
   Николаевский военный собор.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Печерская гимназия.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Александро-Невская церковь в Мариинском парке.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Памятник Александру II.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Городская Дума.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Телефонная станция.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Фундуклеевская улица.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Крещатик со стороны Царской площади.

  
   Владу снился выходящий из фиорда драккар с его хирдом, в котором каждый был готов победить или умереть при встрече с врагом. А врагами в то время были почти все, чьи пути пересекались в море. Он и только он отвечал за жизни своих людей и за удачу, которая была для всех важнее жизни.
   День второй.
  
  
   - Вставай, брат, - тронул кто-то из паломников Влада за плечо, - службу проспишь.
   - Да уж, сегодня лучше пораньше прийти, народу будет много, - поддержал другой паломник, - в прошлое воскресенье пришли к восьми, за полчаса до службы, и то, еле протиснулись.
   - А то как же, - отозвался первый, - Икону Успения Пресвятой Богородицы сегодня перед литургией опускать будут.
   - Спасибо, братья, - поблагодарил Влад, - и быстро собравшись, направился с паломниками на службу в Успенский собор.
   Подходя к собору, Влад обратил внимание на то, что как раз сегодня, в среду, к многочисленным паломникам присоединяется большое количество горожан. Из разговоров он понял, что Икона Богородицы была не только лаврской святыней, но и древней чудотворной иконой Киева.
   Влад, перекрестившись, вошёл в собор, пробрался к правой стене и с интересом рассматривал огромный иконостас, пока не началась служба. Через некоторое время, он вдруг заметил, что чудотворная икона Богородицы, вместе с висящею перед ней лампадою, медленно опускается на толстых шнурах вниз, как бы осеняя всех молящихся. По окончании песнопений священнослужители, по очереди, благоговейно прикладывались к иконе.
   Казалось, что служба идёт очень долго. Церковные песнопения, с красивыми переходами от громкого голоса к тихому и обратно, производили сильное впечатление, но не спасали от затекания ни ноги, ни руки. Когда же все присутствующие начали молиться хором, то Влад, не зная слов, при всём своём желании открыть Богу душу, почувствовал себя одиноким.
   - Что же мне делать, Господи? - летел к куполам его немой крик, - один я на этой земле, хоть в лесу дремучем, хоть в церкви многолюдной.
   Будучи достаточно упрямым, он, как и намеревался, отстоял всю, весьма продолжительную службу до конца.
   После службы богомольцы, проживающие в странноприимной гостинице Лавры, направились к странноприимному двору для отдыха и подкрепления себя пищею. Влад направился с ними, но не пошёл, как многие, в странницкую столовую, где предлагалась бесплатная трапеза от Обители, а свернул на кухню, где можно было отобедать за умеренную плату.
   Постный борщ с грибами и оливками, жареная рыба, тёмный, искристый квас, да всё это с вкусным лаврским хлебом, приводили в благостное состояние и тело, и душу.
   - Вкусно, сытно и недорого, - подумал Влад, - точно как в столовой богатого колхоза застойных времён, судя по рассказам старшего брата. Благостное настроение как рукой сняло.
   - Господи! Для чего было переживать ужасы революции и Гражданской войны? Чтобы аж через 50 лет прийти примерно к такому же уровню жизни простых людей? Такие садомазохистские эксперименты славянских народов недоступны моему пониманию!
   Влад сел во дворе на лавочку и опустил голову.
   - О чём печалишься, сын мой?
   Влад обернулся и увидел немолодого монаха с седыми длинными кудрями и такой же бородой, сидевшего рядом с ним.
   - Печалюсь, батюшка, о тяжких страданиях людских, и не о тех, что минули, а о тех, что грядут.
   - На всё воля Божья. Страдания же душу очищают.
   - А если лик немытой России, очищенный тяжкими страданиями, становится ещё страшнее? Как тогда жить, батюшка?
   - Жить с верою в то, что все, что от Господа - то к добру.
   - Пытаюсь, Батюшка. Да вот мучает меня по ночам память о прошлых жизнях моих. Не успел, не хотел и не сумел я свершить то, что должен был.
   - Православное христианство не приемлет теорию перевоплощений. Человек есть образ и подобие Божие в духовно-телесном единстве, и в последний день воскреснет не только душой, но и телом.
   - А как относиться к снам, которые больше ставят вопросов, чем дают ответов?
   - Когда сон даётся как указание от Бога, то нет в нём вопросов, а когда снится что-то таинственное, непонятное и неразгаданное, то это не от Бога и не след того в голову брать.
   - Так что же делать, если пепел чужих страданий жжёт в груди и днём и ночью?
   - Молись, сын мой. Покаяние и молитва - путь к Всевышнему.
   Монах перекрестил Влада и пошёл своей дорогой, а тот ещё долго сидел, размышляя о неисповедимых путях людей, городов и народов.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Церковь Успения Пресвятой Богородицы.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Киево-Печерская Лавра.

  
  
   Владу снилось, что господин Асано Ёсинага повысил его содержание до 110 коку риса в год. Для самурая, жившего в столичном Эдо, этого было достаточно, чтобы обеспечить необходимым семью и всецело сосредоточиться на службе. Служба заключалась в строительстве внешнего защитного рва вокруг замка сёгуна Токугава в районе Акасака.
   День третий.
  
  
  
   В этот первый осенний день для успокоения души Влад решил прогуляться по Владимирской горке. Пройдя от странноприимного двора до верхних Лаврских ворот, он подошёл к конечной остановке трамвая. Кондуктор оказался словоохотливым и рассказал ему, что доехав на трамвае седьмого маршрута до Никольских ворот и пересев там в вагон городской железной дороги, который следует по маршруту номер три, ему останется сделать всего одну пересадку на Царской площади в трамвай маршрута номер два, и тот уже доставит его на Подол, к Христорождественской церкви. И за всё удовольствие всего одиннадцать копеек. За те же одиннадцать копеек можно доехать и до железнодорожного вокзала. Для этого надобно по маршруту номер семь доехать до Бессарабской площади, а там пересесть на трамвай второго маршрута. Но если желаете ехать через Крещатик, то за те же деньги необходимо...
   - Спасибо, милейший, - прервал его Влад, расплатившись, - я поеду на Подол, с вашего позволения.
   - Вы впервые в Киеве? - спросил его неугомонный кондуктор.
   - Я всю жизнь прожил в Киеве. Но сейчас - впервые.
   - Ну да, ну да, - сочувственно покачал головой кондуктор и больше к Владу не приставал.
   Выйдя из трамвая на Почтовой площади, Влад изумился тому, что нижняя станция фуникулёра как-бы подпрыгнула вверх метров на сорок. Она располагалась на уровне улицы Боричев Ток, которая в наше время заполнялась на день Киева картинами художников, как посредственных, так и гениальных. Оказалось, что по этой узкой улочке бегает трамвай от станции фуникулёра до Контрактовой площади.
   Поднявшись на фуникулёре вверх, Влад порадовался отсутствию с правой стороны серого, колонованного здания сталинских времён. Пройдя вдоль Михайловского Собора и полюбовавшись издалека на Святую Софию, Влад свернул налево, к Владимирской горке. Для начала он отдал дань уважения святому Владимиру, обойдя несколько раз вокруг старого знакомого.
   Первого сентября 1911 года погода выдалась солнечной и безветренной. Влад пошел прогуляться по дорожкам, которые были вымощены жёлтым кирпичом и ограждены деревянными изгородями. Радостно поскрипывали новые сапоги, прикупленные вчера вечером по случаю за семь рублей.
   - Быть может, это та самая сказочная дорога, вымощенная жёлтым кирпичом, которая ведёт в Изумрудный город? - размечтался он.
   Нельзя сказать, что сто лет назад деревьев было больше, и они были зеленее. Нет, скорее их было меньше. Но горка была опрятна и ухожена, да к тому же ещё не истерзана экскаваторами. С видовых площадок открывались захватывающие дух виды на левобережье. Киевляне и гости города часами сидели на лавочках в специально построенных беседках, любуясь этими видами.
   - Прямо-таки старокиевская медитация, - подумалось Владу, - это тебе не заводные, быстросмотрящие экскурсанты двадцать первого века, ненадолго задерживающиеся на смотровых площадках. После беглого осмотра, они убегают в поисках новых ощущений и красот, так и не насладившись увиденным. Такой вот "комплекс Дон Жуана", только в отношении не к женщинам, а к окружающему миру. Да уж, если в начале двадцатого века время тянулось, как загустевший мёд из банки, то в начале двадцать первого льётся, как молоко из кувшина.
   Молодой человек, раздававший бесплатно какие-то брошюрки, протянул таковую и Владиславу.
   - И что мы имеем, - полюбопытствовал Влад, - ненавязчивую рекламу или революционную пропаганду? Но он ошибся. Брошюра называлась:
  
  
  
  

Григорий Евфимиевич Распутин - Новый.

Великие дни торжества в Киеве.

Посещение высочайшей семьи.

Ангельский привет!

С.- Петербург.

Типография М.П. Фроловой.

Галерная, 6 1911.

   Брошюра посвящалась посещению Царём - батюшкой духовной столицы российской империи. Влад присел на свободную лавочку, чтобы ознакомиться с трудом нового Гриши.
   В брошюре рассказывалось о радости киевлян по поводу визита Августейшей особы, об иллюминации и украшении Киева, об образцовом поведении солдат, как взрослых, так и потешных. Прочитав, как автор взахлёб хвалит черносотенцев, Влад предположил, что ангельский привет передавался именно им. С твёрдой уверенностью в счастливом будущем царского престола автор писал: "Посмотрите на союзников... Они воистину слуги церкви и батюшки великого царя.... Когда они идут по Киеву, то жиды шушукаются и трепещут; армии меньше боятся, потому что у них дисциплина не позволяет, а у "Союза русского народа" нет дисциплины... ".
   - Господи! Ужас какой! Это же явный признак близких погромов. Да и дело Бейлиса где-то рядом по времени. Хоть жизнь киевлян в российской империи и выглядела благополучно, всё же великий симбирский сифилитик был прав - колосс стоял на глиняных ногах. И народ, утомившись от плавности жизни, устроил себе фейерверк страданий в виде гражданской войны. Потеряв людское обличье и ослепнув от столь неожиданно яркого "праздника", народ ещё семьдесят лет шёл за своими вождями по тупиковой ветви развития человечества. Тяжело не согласиться с древней еврейской мудростью: "Проклят ведущий слепого по неверному пути!".
   - А по какому пути иду я? - спросил себя Владислав, - и за какие заслуги мне удалось увидеть Киев тех времён, когда мои бабушка и дедушка ещё не появились на свет?
   Он вспомнил, как донимал когда - то старшего брата вопросами после прочтения поразивших его высказываний древних мудрецов.
   "У каждого из нас есть в жизни собственная миссия. Исполнить эту миссию должен именно ты, а не кто - то другой. И она, эта миссия, оказывает влияние на весь космический порядок ", Ребе Менахем Мендл Шнеерсон.
   - А как же мне узнать, в чём моя, именно моя миссия? - спрашивал Влад брата.
   - Ты же знаешь, что каждый человек неповторим, неповторимы его тело, чувства, мысли. Мысли материальны и имеют волновую природу. Каждое мгновение поступки и мысли каждого человека влияют на окружающий нас мир, а вся их совокупность и создаёт тот мир, в котором мы живём. С Божьей помощью, естественно. Так что, брат, одним достойным поступком не отделаешься. Каждая твоя мысль и каждое твоё действие ведут наш мир от рая или к раю на Земле.
   Вспомнив ответ брата и ещё одно высказывание того же мудреца, Влад стал сомневаться в достойности своего бегства из страны, в которой оранжевые, красные и голубые цвета переплелись таким непотребным образом.
   "Когда вы бежите от ответственности из одного места в другое, происходит двойной убыток: вас нет в том месте, где вы должны быть, и находитесь там, где вам быть не следует".
   - Всё! - подумал Влад, - пора прорываться домой. Он пошёл в сторону улицы, носившей в давние, ещё не наступившие времена, двусмысленное название Жертв революции. Дойдя до этой улицы, он увидел справа здание костёла, которое старший брат помнил как планетарий, с большим чучелом Земли перед входом, именуемым глобусом. Сейчас же, вдоль улицы, называвшейся Трёхсвятительской, Влад обнаружил деревянные ларьки, где продавались лампады, ладанки, иконы и кресты. Много было необычных икон с изображением Христа - Виноградаря, выжимающего в чашу вино из лозы, растущей прямо из его ребра.
   Слева от костёла располагалось круглое строение с конусной крышей, напоминающее цирк - шапито.
   - Это же панорама "Голгофа!", - вспомнил Влад, - надо бы осмотреть эту достопримечательность, вдохновившую Мастера. Возможно, без неё мы бы никогда не узнали о том, как " тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город".
   Влада ожидало горькое разочарование. Подойдя к входу поближе, он увидел надпись: "Поражение Наполеона". Как оказалось, изображение страстей Христовых на гастролях в Харькове, а здесь демонстрируется переправа французских войск через реку Березина в 1812 году.
   - Нет, ребята, - решил Влад, - на моржей я смотреть не пойду. Поеду лучше домой, в Лавру, грехи замаливать.
   Он спустился к Царской площади и на трамвае добрался до Лавры. Пройдя к церкви Спаса на Берестове и незаметно проскользнув за входом в правую дверь, он побежал по лестнице вверх, на колокольню. Пробравшись через полукруглый лаз на то место, где он несколько дней назад просил Всевышнего о чуде, с робкой надеждой, впав в забытьё, Владислав стал проситься домой...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Царская площадь.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Фуникулёр.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Владимирская горка.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Александровский костёл и панорама "Голгофа".

  
  
  
  
   Прийми моё покаяние, пока я ни един с тобою, Господи! Дарованное тобой паломничество и память прошлых жизней зовут меня в моё время, в мой город.
   Господи! Я помню, как впитывал мою кровь ненасытный песок на арене Колизея, когда хищные звери терзали моё тело под восторженный рёв просвещённых римлян. (С тех пор я опасаюсь представителей семейства кошачьих).
   Господи! Я помню солёный вкус брызг и глухой треск обшивки кнорра, когда на него обрушился наш драккар, и абордажные крючья переплели судьбы жаждущих славы и богатства. Солёный привкус во рту и розовый туман сопровождали меня всю схватку, от носа до кормы, на скользкой от крови палубе, покрытой посеченными телами, пока не упал последний из врагов. (С тех пор я не люблю мясные ряды на базарах).
   Господи! Я помню "эпоху воюющих провинций" и путь длиною в пятнадцать лет, от победы при Сэкигахаре, до осады Осакского замка. Сражаясь против нескольких противников, я пропустил удар нагинаты, и был сброшен с крепостной стены. Яростный гнев на себя за эту роковую оплошность заполнил до краёв последние секунды падения. (С тех пор я боюсь высоты).
   Господи! Я помню, как самозабвенно выбивал из железной бочки счастливое будущее для себя и для всех тех, кого знаю и не знаю, на горке, напротив кабмина, в тот оранжевый декабрь. (С тех пор я не верю политикам, хотя ни о чём не жалею).
   Но ведь я помню не только это. Я помню, как в девять лет, возвращаясь домой со школы, через парк Славы, я ощутил твоё, Господи, присутствие. Я ощущал себя единым целым с голубым небом, золотыми лаврскими куполами, зеленью деревьев и со всеми людьми, которых тогда знал и любил. Эта любовь была всеобща и взаимна, в ней переплелось всё живое и неживое, всё, что меня окружало, а значит, это мог быть только ты, Господи! В девять лет я был уверен, что это ощущение будет приходить вновь и вновь, но оно не повторялось уже никогда. Я верю, что это ощущение вернётся ко мне в моём времени.
   Господи! Прости фрактал свой неразумный. Никто не сделает за меня то, что должен сделать я в своё время и на своём месте. Верни меня, Господи, в мою "эпоху перемен" и никто не будет преподавать историю так, как я. Лишь на тебя вся надежда. Прости меня, Господи, верни меня домой, в мой Киев...
  
   2006 г. Сергей Кабыш.
  
  
  
  
  
  
  
  
   - 14 -
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"