Аннотация: Русский человек живя заграницей, постепенно заболевает ностальгией, иначе говоря тоскует по родине!
Препечатываю здесь давнюю повесть, с небольшими добавлениями и исправлениями.
"Ностальгия - болезнь русского человека на чужбине. Такого острого чувства нет ни у одного народа в мире".
"...И вот мы приехали. Испытали соответствующий шок. И многие наши страхи подтвердились. Действительно, грабят. Действительно, работу найти трудно. Действительно, тиражи ничтожные. А вот ностальгия отсутствует.
Есть рестораны для собак. Брачные агентства для попугаев. Резиновые барышни для любовных утех. Съедобные дамские штанишки. Все есть. Только ностальгия отсутствует. Единственный фрукт, который здесь не растет...
Лишь иногда, среди ночи... В самую неподходящую минуту... Без причины... Ты вдруг задыхаешься от любви и горя. Боже, за что мне такое наказание..."
Сергей Давлатов
...Андрей наблюдал восход солнца а иллюминатор самолёта.
Вначале на горизонте появилась светлая полоска, постепенно переходящая в разделительную черту между небом и землёй. Потом серое постепенно перешло в различные оттенки алого, и где - то впереди, появился источник света, осветивший со стороны всё происходящее.
Потом алое угасло в течении короткого времени и на место цветных облачков - перьев, возникли полоски, слоями отделяющиеся от туманного серого низа и набирающего силу голубого - там, где днём будет небо.
Когда появились первые лучи солнца, всё посветлело и серое волокнистое облако превратилось в белое, и низ, оказался верхом толстых туманных туч -"одеял", укрывших проплывающую далеко под самолётом, землю!
Салон старенького ТУ - 154, постепенно наполнялся предутренними сумерками и "сонное царство", внутри, начало просыпаться. Кто - то поменял положение и продолжил дремать под равномерный гул турбин двигателей, а кто - то, поменяв зашевелился, проснулся, протёр заспанные глаза и выглянул в иллюминатор.
На какое - то время Андрей отвлёкся наблюдая за пассажирами в салоне, а когда вновь глянул в окно, то увидел, что облачный низ кое - где покрылся расселинами - ямами, в которые то тут, то там проглянула земля. Это были ломанные линии горных вершин и пиков Алтая, покрытых снегом и ниже снегового покрытия, черневших щетиной, сбросившей хвою лиственничной тайги...
Солнце постепенно поднималось всё выше и выше и наконец Андрей увидел золотые метки солнца на самых высоких горных вершинах...
Ломанные линии хребтов становились всё мельче, дробнее и он понял, что самолёт летит уже над Саянами. Андрею даже показалось, что они пролетают над большой и широкой долиной верховий Енисея, который берёт начало в Западном Саяне.
Чуть погодя, он уже точно узнал Восточный Саян, Окинскую долину и примыкающие к ней Тункинские Альпы - вытянутый в сторону Байкала трёхкилометровой высоты горный кряж, ограничивающий с севера Тункинскую долину. По противоположному хребту долины проходила граница с Монголией.
Затем вдалеке, справа под крылом, проявилась синяя полоска воды между горами и Андрей понял, что это Байкал...
Самолёт начал спускаться и пробив несколько слоистых облаков, в свете яркого солнца подлетел к началу Ангарского водохранилища граничащего с Байкалом и сделав плавный разворот оставляя под крылом знакомые таёжные окрестности Иркутска, потянулся на посадку.
Внизу проносились пологие, золотисто - коричневого цвета пади и распадки, с широкими болотами в низинах и лиственничным подростом на месте старых вырубок. Андрею показалось, что при таком ясном прохладном воздухе он мог бы на этих болотинках увидеть крупных зверей и даже человека.
Наконец показались убогие домишки разбросанных между желтеющими осенней листвой перелесками пригородов, и самолёт взревев моторами приземлился, выруливая подкатил к зданию аэропорта и заглушил моторы.
Очередной, сибирский "отпуск" для Андрея начался!
В аэропорту Андрея встречал брат и после обниманий и поздравлений с приездом получили багаж, сели в просторную машину и поехали к матери, где Андрей и решил остановиться на время отпуска.
Младший брат Гена - лесовик и добытчик встречавший его в аэропорту, не откладывая пригласил Андрея в лес и тот конечно согласился - ведь он для этого и прилетел сюда, из далёкого европейского зарубежья...
Пока ехали к матери, коротко обсудили план будущей охоты на изюбрином реву. Гена, у которого были знакомые в охотничьем отделе горисполкома, недорого выкупил изюбриную лицензию и теперь имел право добыть осенью одного оленя.
Андрею всегда не нравилось браконьерствовать, но раньше купить лицензию было просто невозможно и приходилось, заходя в тайгу прятать оружие и стараться не встречаться в лесу с людьми, опасаясь внезапной встречи с охотинспектором.
Договорившись о лесной поездке, братья расстались - Гена передал старшего брата на попечение матери и сестры, и уехал по делам.
Андрей поселился у сестры Люды, с которой последние годы жила мать. Там тоже были ему рады и Андрей, раздав маленькие подарочки сел за накрытый стол и с блаженной улыбкой выпил водочки за удачное приземление и начало "домашнего" отдыха - он по прежнему считал Сибирь своим первым домом.
А потом, хлебая вкуснющие сибирские пельмени, он рассказывал о жизни в Англии, о своей теперешней поездке, о своих планах, не забывая говорить тосты и опрокидывать рюмочки...
На следующий день Андрей ничего не планировал и Гена, заехав за ним к матери, привёз рюкзак походной амуниции: в том числе и тёплую лесную куртку, и сапоги, и своё гладкоствольное ружьё с запасом пулевых и картечных патронов...
Из города выехали уже при заходящем солнце и проезжая через пригороды, увидели настоящую осеннюю природу.
Сентябрь был на переломе и потому, окрестные леса стояли в золоте берёзовых листьев и лиственничной хвои. Синее небо дышало прохладой, а вода водохранилища плескалась тихой, темно-синей, холодной волной.
По пути прихватили ещё одного "таёжника" - Гениного друга, который стараниями брата и его сына Максима, начинал приобретать охотничий опыт - они, во всех таёжных приключениях были слаженной и надёжной парой...
Около часа ехали по Голоустнискому тракту, вдоль реки Ушаковки и чем уже становилась речная долина, тем выше поднимались таёжные хребты вдоль неё, тем гуще и дремучее вставала тайга.
На перевале, высота которого достигала почти километра, на секунду остановились и Гена по традиции, бросил несколько монеток в дар таёжному духу здешних мест - Бурхану.
Этот бурятский, языческий обычай стал привычным и для русских охотников - для человека природы, эти ритуалы несут вполне конкретный и простой смысл - везение, то есть духа природы и охоты надо умилостивить - для этого и "бурханили" многие охотники, сознающие роль удачи в охотничьих походах. К тому же, это всегда был повод выпить немного водочки и расслабившись, почувствовать себя на охоте, то есть на свободе.
Быстро спускаясь с водораздела, доехали до поворота в Солцепёчную падь и свернув направо, покатились по грунтовой дороге на юг, в сторону Байкала.
Дорога постепенно становилась всё хуже и при переезде через широкое болото превратилась в "стиральную доску" - машина медленно тащилась со скоростью десять километров в час, подпрыгивая на полусгнившей, ребристой гати ...
Постепенно с темно-синего неба опустились сумерки и Гена включил фары - дорога шла по вырубам, а когда втягивалась в лес, то желтый свет фар пробивал в густой чаще тоннель, ограниченный с двух сторон кустами и деревьями.
По этому прозрачному тоннелю доехали до широкой развилки, на которой Гена тормознул, остановившись заглушил двигатель, позёвывая вышел из машины и осматривая чёрный, притихший лес констатировал:
- Ну вот и приехали!..
При включенных фарах получили от Гены, каждый свою палатку, выбрали место с левой стороны развилки и выставив палатки, забросили в них спальники и личное снаряжение .
Валера - Генин друг стал разводить костёр, а Андрей, взяв полиэтиленовый бачок отправился за водой на ручей, бегущий в сотне метров от их стоянки. Он взял с собой фонарик, но не включая шёл по колее почти ощупью и слушал окружающий лес.
С места стоянки доносилось рычание мотора, какой - то резкий металлический лязг похожий на звук слома большого дерева под ветром, обрывки человеческих голосов...
Вдруг, из темной чащи леса, разбуженной этими резкими звуками, раздался рёв потревоженного оленя-быка - он наверное считал себя хозяином этой долинки и был в ярости от вторжения посторонних.
Андрей, услышав зверя подобравшись замер, определил место с которого олень подал голос, а через несколько минут тишины услышал, как на стоянке кто - то засипел, загудел в ружейные стволы, изображая изюбриный рёв.
Настоящий олень, молчал и подождав ещё какое - то время, Андрей спустился к воде и сделав в чуть заметном, тихо журчащем ручейке ямку, стал кружкой набирать ключевую воду...
Возвратившись к костру, сбоку дороги увидел большой костёр, трещавший лиственничными искрами, при свете пламени залил воду в пару котелков и поставил на огонь кипятить.
Гена, оборудовал в своём микроавтобусе маленькую столовую и выставил на стол мясо, колбасу, огурцы, солёные грузди, лук и прочие деликатесы. Появилась на столе и бутылка водки.
Когда всё было нарезано и обустроено, закипела вода в котелках и Валера заварил крепкий, ароматный чай.
Андрей по временам прислушивался к притихшему лесу и поглядывал на звёздное небо, на котором бросалось в глаза созвездие Большой Медведицы.
"Хорошо то как! - думал он и вспоминал, когда он в последний раз видел такое звёздное небо - в Лондоне звёзд почти не видно и даже глубокой ночью на улицах очень светло от множества уличных и витринных огней".
Наконец, при включенном свете, свободно усевшись в просторном салоне разлили водочку в пластмассовые кружки, чокнувшись выпили за удачу, а потом, чувствуя голод, дружно принялись закусывать.
Чуть погодя выпили по второй и Гена стал рассказывать, что побывал здесь с месяц назад, но с погодой тогда не повезло - весь вечер и следующий день лил дождик и они, от нечего делать стали пить водку. После двух бутылок, поднялись нескончаемые разговоры, заснули поздно и как всегда после пьяного вечера проснулись далеко по свету. Пока пили чай похмелялись и закусывали по новой, мрачный ненастный день приблизился к полудню и надо было собираться домой...
Сегодня решили ту ошибку не совершать, остановились на второй рюмке, поужинали и разойдясь по палаткам, рано заснули.
...Ночью было прохладно. Андрей часто просыпался и в какой - то момент услышал в долине ручейка, как бык - олень заревел пронзительно и высоко.
"Ходит вокруг нашего стойбища - сквозь дрёму отметил Андрей. - Его наверное незнакомые резкие звуки раззадорили..."
Под утро снова проснулся, разбуженный изюбриным рёвом-призывом и подумал, что бык ходит где - то совсем недалеко...
В следующий раз когда на минуту вынырнул из забытья, ему даже показалось, что услышал треск ломаемого рогами дерева, совсем рядом со стоянкой, но так не хотелось открывать глаза и вылезать из палатки, что он перевернулся с боку на бок в тесном спальнике, укрылся с головой тёплой курткой и вновь заснул.
А что можно было сделать? В лесу ещё была полная темнота.
Утром, первым вылез из палатки Валера и разведя огонь поставил подогревать вчерашний чай.
Солнце, сквозь лесные, ажурные заросли, тонкими лучиками проникало на поляну, когда Андрей покряхтывая и почёсывая затёкшие бока вылез из спальника, накинул сверху куртку и устроившись около костра налил себе горьковатого горячего чаю, и временами отклоняясь назад от едкого кострового дыма, стал осматриваться.
Перекрёсток оказался небольшой лесной поляной, ограниченной со всех сторон золотистыми берёзками и осинками. В глубине леса, виднелись зелёные кроны сосен и золотистые свечи лиственниц. Общий фон растительности был жёлто - золотистым с вкраплениями тёмной, хвойной зелени. На зелёной ещё траве, кое- где видны были беловатые пятна инея, но вообще было не холодно и попив чаю, в ожидании когда проснуться Гена и Максим, Андрей сходил по дороге в ту сторону, откуда они вчера заехали, и метрах в двухстах от стоянки, увидел по бокам от узкой, дорожной колеи, завалы приготовленного для вывоза леса.
Сделано это было лет двадцать назад и потому, стволы почернели и уже начали гнить там, где механизмами при заготовке леса с них была содрана кора.
Зрелище этих завалов было зловещим - лес загубили зазря и потому, Андрей быстро зашагал назад, к костру!
Завтракали вновь в машине и он рассказал, что ночью слышал справа, в стороне ручьевой долины, на противоположной её стороне, рёв гонного быка. Все скептически качали головами и говорили, что это наверное "трубачи", то есть охотники заехавшие или зашедшие сюда с другой стороны хребта и пытающиеся подманить оленей трубой, сделанной из сухого елового дерева или даже из бересты.
Андрей промолчал, хотя точно знал, что ревел бык и довольно близко, но он давно не бывал на реву, не разобрался ещё в местности и потому, от комментариев воздерживался.
После завтрака решили пойти по гребневой дороге вперёд и посмотреть на её обочинах, на зарастающих вырубах пасущихся "зверей" (так в Прибайкалье называют оленей - изюбрей).
... Здесь, дорога сначала спускалась чуть вниз, на седловинку между двумя глубокими падями, а после, вновь чуть поднялась выше и пошла по самому гребню перевала, откуда в обе стороны были видны широкие, заросшие густым лесом пади.
Солнце уже поднялось над горизонтом и лес, предстал перед охотниками во всей осенней, многоцветной красоте и величавости необозримых просторов тайги!
Андрей шёл последним, не спешил, поглядывал под ноги, присматривался и прислушивался к тому, что делалось по сторонам от дороги...
Вскоре, войдя в лес на правую сторону, они оказались на краю крутого чистого склона, с кое - где торчащими из него чёрными, скальными останцами.
А под склоном, на глубине около ста метров начиналась широкая долина, на гребневых склонах, по горизонту, ограниченная овалами золотистых лесов. Там, среди поредевшей листвы осин и берёз, вверх тянулись свечки золотистых лиственниц и зелёные пушистые вершины стройных сосёнок.
По низу росли кустарники ольхи и мелкий сосновый подрост - белые, чистые стволы берёз расчертили лесную чащу, параллельными, вертикальными чёрточками, а под обрывистым склоном, затаились остатки утренней сумеречной, влажной прохлады.
Устроившись поудобнее, все слушали тишину утреннего леса, любовались раззолоченной осенней панорамой, а потом пошли дальше, не заметив вокруг ничего связанного с предстоящей охотой...
Выйдя вновь на дорогу, не торопясь и осматриваясь пошли вперёд, миновали перекрёсток - сходящиеся в одном месте борта нескольких долин, затем чуть поднявшись, перевалили высотку и увидели расстилающуюся перед ними необъятную, грустно притихшую, расцвеченную всеми цветами радуги, тайгу.
Свернув в один из отворотов, вышли на старые выруба заросшие кустарником, по которым во всех направлениях вились полузаросшие высокой травой лесовозные дороги.
Вскоре, шедший впереди Максим вскинул ружьё к плечу и Андрей расслышал треньканье вспугнутого рябчика. Грянул выстрел и в тишине после выстрела раздалось негромкое хлопанье крыльев, уже на земле. Когда подошли к Максиму, он держал за крыло серого, упитанно - круглого рябчика, который ещё трепыхался серыми крылышками...
- Я его по шее видимо одной дробинкой задел. Вот он и бьётся...
Гена к тому времени, обойдя выруб по краю, подошёл к ним и все вместе вновь возвратились к дороге...
Солнце между тем, поднялось выше и заливало ярким праздничным светом, холмистую тайгу.
Было совсем не жарко - снизу из долины порывами налетал прохладный лёгкий ветерок, заставлявший на придорожных берёзках взволнованно трепетать золотые листочки.
Пройдя ещё с километр, свернули на высокую, заросшую ароматным багульником горушку, откуда открывался прекрасный вид во все стороны.
Далеко впереди и внизу, среди зеленовато - золотистой тайги, ленточкой стального цвета извивалась многоводная речка Голоустная и на её берегах, на гладкой травянистой зелёной поверхности отавы, заметны были деревенские покосы с точками стогов и копен сена.
А вне пределов видимости, где - то за хребтом и чуть ниже по течению, стояла деревня Кочергат, в которой они, все вместе не один раз бывали в гостях у старшего товарища, замечательного охотника и охотоведа Александа Владимировича Комарова - земля ему будет пухом.
Он скончался три года назад вот так же осенью, в тайге, на изюбриной охоте. Он, Гена и Максим были тогда в вершине таёжной речки Илги и Александр Владимирович, внезапно настигнутый сердечным приступом, прилёг на обочине тропы и умер...
...Осмотревшись сверху, Гена повёл охотников в долину, по нисходящему вниз, заросшему, заваленному упавшими стволами каменистому гребню.
На одном из каменистых возвышений, на небольших участках глинистой щебёнки, заметили следы оленьего стада во главе с сильным и крупным быком - его следы на щебёнке были раза в два больше чем у маток.
Вокруг, в зарослях шиповника и сухой жесткой травы заметны были круглые оленьи лёжки и стало понятно, что стадо здесь кормилось и олени лежали совсем недавно - день или два назад.
Андрей тоже это запомнил.
Пройдя по гребню, по очень крутому, просторному склону, начали спускаться в падь. Ноги Андрея с непривычки устали и скользили на крутом спуске. Он часто падал и катился вниз, стараясь придерживать ружьё, спасая от ударов о землю.
Мужики незаметно ушли вперёд и отставая, Андрей изредка свистел, слыша в ответ, знакомый посвист Гены.
Спускаться становилось всё труднее. Андрей спешил, пыхтел, потел, ругался вслух при каждом неловком падении, но догнать сотоварищей не мог. Они все были моложе и в лучшей физической форме - в Лондоне, он всё лето просидел за компьютером, иногда по неделе не выходя из дому.
Наконец, спустившись в русло пересохшего ручья, заросшего высокой, ещё зелёной в сырых местах травой, уже постанывая, то и дело подворачивая ещё неокрепшие после городской жизни ноги, он, уже не сдерживая ругательств произносимых сквозь зубы, брёл по долинке пытаясь выбрать место потвёрже, однако, раз за разом продолжал безвольно валиться в траву, когда нога неловко подворачивалась на кочке или проваливалась в заросшее русло весеннего ручья - сейчас в этих углублениях воды не было...
- Пропадите вы пропадом, с вашими бессмысленными шатаниями по лесам! - ворчал он себе под нос, хотя понимал, что мужики ни в чем не виноваты - он просто ослабел и потому, воспринимал обычные лесные препятствия, как нечто экстраординарное...
Выбившись из сил, тяжело дыша, Андрей наконец услышал громкий Генин посвист и увидел вдалеке, на зелёной площадке при слиянии распадка и большой пади, огонёк костра.
Подойдя к привалу, он со вздохом опустился на траву и вытирая пот проворчал:
- Понёс вас чёрт по таким чащёбникам и крутякам!
Гена с удивлением глянул на него, но промолчал - для него такие переходы по тайге были обычным делом.
Быстренько вскипятили и заварили чай, съели взятые в поход бутерброды, посмеиваясь над качеством колбасы в них.
Гена вяло оправдывался:
- Сегодня, когда покупаешь, то не знаешь, чего в колбасе больше - картона или мяса. Цена вроде бы одна и та же, да и внешне мало отличий - поверьте, что дело не в экономии...
Андрей ел не обращая внимания на разговоры - он ещё не совсем "въехал" в российские реалии.
Напившись крепкого, горячего и сладкого чаю, восстановился немного и уже без недовольства выслушал план Гены.
- Мы сейчас перейдём ручей и пойдём дальше по долинке, до вершины левого распадка, где выйдем на гребень, на дорогу, по которой мы вчера приехали, а там уже скоро дойдём до нашего бивака...
Андрей помолчал и спросил:
- А сколько это будет по времени?
Гена ответил:
- Часа два...
Андрей посмотрел на солнце:
- Я сегодня ещё на закате на рёв пойду...
Гена не обращаясь к нему прямо, проговорил:
- Но ведь на закате звери плохо ревут и охотятся на них в основном утром...
- Не знаю, кто и где так охотится, но сколько я себя помню, сделать удачные выстрелы чаще удаётся вечером, потому - что звери в это время менее осторожны - с плохо сдерживаемым раздражением ответил Андрей - он понял, что после долгого отсутствия и жизни в большом городе, ему не доверяли.
Гена промолчал, но явно остался при своём мнении...
Брат Андрей для него уже не был авторитетом. Ведь он сам уже добыл не менее пятидесяти крупных копытных: кабанов, оленей, лосей и косуль зимой и летом и потому, считал, что он знает о тайге много больше, чем его старший брат...
Вскоре, закончив отдых и потушив костёр, "команда" перешла через заросшую травой и кустарником широкую долину с прозрачным ручьём посередине и вышла на место, где совсем ещё недавно горел костёр и отдыхали люди. Трава подле костра была примята, угли были ещё тёплыми и несколько пустых бутылок из под водки валялись под кустом.
- Недавно уехали - пощупав золу пальцами, отметил Гена.
- Видимо тоже на рёв приезжали, но ничего не добыли и начали пить водку...
Андрей промолчал, но явно не одобрил такого времяпровождения.
Пройдя по тропке чуть дальше, вышли на хорошую сухую, грунтовую дорогу, по обочине которой торчали деревянные столбы с натянутой между ними, толстой ржавой проволокой и Гена стал рассказывать:
- Тут в середине девяностых, бывшие охотоведы, открыли маральник.
Закупили несколько быков, где - то на Алтае, привезли сюда, и поместили на шестнадцати квадратных километрах вот этого огороженного пространства.
Он выразительно обвёл рукой крутой высокий склон со скальниками, местами торчащими из заросшего травой сосняка.
- Хотели деньги на этом зарабатывать, но что - то у них в "фирме" разладилось и они это дело забросили... Вот и стоят столбы...
Он молча шёл впереди, видимо вспоминая те времена и потом продолжил:
- А место здесь хорошее, зверю было просторно, но сколько же надо было денег вбухать, чтобы шестнадцать километров тайги, металлической сеткой обтянуть в два метра высотой...
А сетку куда девали? - спросил Андрей и Гена со вздохом ответил: - Часть продали, а часть, как это у нас часто бывает, разворовали!
Постепенно, Гена с Максимом и Валерой ушли в "отрыв" и Андрей не спеша шёл позади, поглядывая под ноги. На мокрых местах дороги он всматривался в колею и на одном из поворотов увидел большой отпечаток копыта быка - рогаля и рядом след поменьше - маток...
- Ага - бормотал он негромко.
- След свежий. Значит бык с матками ночует внизу, а днём поднимается на хребтик и ложится - там безопаснее днём...
Вдруг впереди бухнул выстрел и вывернув из - за поворота, Андрей увидел Максима, осторожно крадущегося к высокой берёзе. Остановившись, стрелок вновь поднял ружьё и выстрелил - второй рябчик камнем упал на траву.
Когда Андрей подошёл к мужикам, Максим обдирал рябчиков, а Гена зайдя на обочину осматривал вершины придорожных берёз...
Тут целый выводок - пояснил он подошедшему Андрею - Максим по первому взлетевшему промазал...
Скоро тронулись дальше и поднявшись на хребтик свернули на дорогу с хорошо заметными вчерашними следами Гениного микроавтобуса. На грязи, в низинке, Андрей увидел свежий следок косули и подумал, что зверь в этих местах есть, хотя и не показывается на глаза людям...
Солнце было ещё высоко когда они подошли к биваку. Усевшись на корягу рядом с потухшим костром, отдыхая, Андрей налил себе холодного чая, выпил залпом, потом залез в палатку достал тёплую куртку и перекинув её через руку, придерживая ружьё, пошёл вперёд по дороге.
- Я хочу посидеть послушать и может быть пореветь - объяснил он на ходу и не дожидаясь вопросов скрылся за поворотом...
Он шёл чуть прихрамывая на левую ногу, но торопился и потому, на боль в ноге не обращал внимания - он издавна привык терпеть в лесу боль и усталость и потому, старался на этом не фиксироваться...
Тогда, когда он был помоложе и жил в Сибири, то ходил по Прибайкальским лесам как лось и знал в округе на пятьдесят - сто километров от города, каждую падь и даже распадки. Тогда, он проводил в лесу почти треть года, а остальное время сидел дома и читая книжки, отходил от тяжёлых походов, или пережидал непогоду.
Даже деньги для своей тогдашней семьи, он зарабатывал в лесах, собирая камедь - лиственничную смолу, и по приличной цене сдавал её в заготовительные пункты. Работа эта была нелёгкой, но ощущение внутренней свободы помогало преодолевать тяжёлые физические и психологические нагрузки!
Тогда он научился, несмотря на усталость, преодолевать за длинный день до тридцати, сорока километров с тяжёлым рюкзаком.
Иногда, уже вечером, после долгого дня ходьбы по тайге, пройти ещё два десятка километров до города ему не представлялось проблемой.
С той поры конечно много воды утекло, но Андрей, по-прежнему не боялся ни боли, ни усталости...
Пройдя по дороге до крутой гривки, осторожно оглядывая ближайшие чащи и промежутки между деревьями, он сошёл на обочину, вышел на край обрыва, постоял озираясь, одел сверху зимнюю куртку и спрятавшись за чёрный, толстый ствол упавшей лиственницы, прилёг на траву и расслабился.
Вскоре дыхание восстановилось, он поплотнее запахнул куртку и стал слушать тишину наступающего погожего вечера...
2005 год. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно- историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal