"Управляющие классы имеют над классами управляемыми ту выгоду, что последние никогда не замечают, что над ними насмехаются."
Прудон П. Ж. "Французская демократiя"
Политики всех мастей время от времени рассуждают, либо прямо призывают к смене власти, к ее "перераспределению". Однако, что это означает для нас? Для нас, простых граждан, которые не управляют жизнью, а только испытывают на себе чужое влияние, не в силах изменить привычный ход вещей.
По-настоящему востребованным и актуальным этот вопрос оказывается тогда и там, когда и где система привычных ценностей приходит в упадок, а устоявшиеся порядки трещат по швам. Каждый раз, в каждый такой момент эпохи люди задаются вопросами о грядущем, и каждый раз у многих становится радостно на душе - оживают потаенные мечты о земном Рае, всплывают с глубин подсознания мысли о всевозможных Утопиях.
При этом на поверхность всплывает не только все то лучшее, что есть в людях, но так же и наиболее темные стороны сознания. Улицы наполняются толпами народа, отнюдь не всегда движимые однородным инстинктом поиска общечеловеческого счастья. Особенно ярко это проявляется после падения диктаторских режимов. Как писал Ги Дебор: "Каждое крушение лидера тоталитарной власти выявляет иллюзорное сообщество, которое его единодушно одобряло и бывшее всего лишь скоплением не питающих иллюзий одиночеств."[1] То есть, кажущееся единство масс рассыпается на мельчайшие частицы и мгновенно обращается в свою противоположность. И это вполне объяснимо и понятно: раньше людей насильно заставляли любить друг друга, в рамках всенародной любви к "обожаемому" Вождю, теперь же предоставляется возможность не обращать внимания на ненавистных соседей, осточертевших коллег по работе, сокурсников...
Жизнь становится поиском личностного счастья, и очень быстро перерождается в глубочайшее одиночество.
Всегда ли так происходит? Конечно, нет, однако, в случае крушения тирана такой сценарий более чем вероятен, так как искусственное единство всецело держится на авторитете Власти, и, стоит ей обрушится, как вслед за ней обрушивается и все то, что за ее счет существовало. И вот тут-то и становится по-настоящему интересно.
Так кто же истинно выигрывает от падения тиранов? Народ? Да ничерта подобного, если народ разобщен, и тупо рвется к удовлетворению личностных потребностей, к набиванию индивидуальных желудков и кошельков, то на смену одной тирании тут же приходит другая, бывшая оппозиция, подвергавшаяся ранее гонениям, ну или просто не допускавшаяся до властнической кормушки с элитным сортом овса.
Естественно новая тирания далеко не всегда, а, точнее, весьма редко становится такой же открыто враждебной к обществу, как и только что свергнутая (по крайней мере, на первых порах), чаще всего она приобретает мягкие черты псевдолюбия к толпе, которую, на самом деле, глубоко презирает. То есть, старается всеми силами доказать и показать, что за нее стоило бороться, ее стоило поддержать. В частности это можно проиллюстрировать примером захвата власти большевиками в России в 1917-м году: сначала они (их лидеры, в первую очередь - среди "рядовых членов партии" всегда хватает искренних революционеров) играли на чувствах людей, старались воплотить в жизнь те чаяния народных масс, которые были наиболее актуальными, чтобы закрепить завоеванные позиции, однако, в связи с политическими, исторически реалиями, в первую очередь, начинается откат и "достижения Революции" постепенно предаются забвению, от них отказываются; а позже и вовсе происходит то, что Л. Д. Троцкий назвал "термидорианским переворотом", то есть - установление тоталитарной власти Сталина и его приверженцев - при этом, если повнимательнее приглядеться к тому, что писали в своих работах лидеры большевиков до Революции, как и какими методами действовали на ее заре, то мы увидим, что сталинская политика - это не более чем логичное продолжение и развитие еще линии проводимой в жизнь В. И. Лениным, так что об "измене идеалам" говорить не приходится, скорее уж происходит открытие истинного лица вождей большевистской партии, а уничтожение "ленинской гвардии" (старых большевиков) - это не более чем жертвы междоусобной борьбы за Власть.
Между тем это еще П. Ж. Прудон хорошо подметил в своей книге "Французская демократия", размышляя о политических реалиях середины девятнадцатого века во Франции, что: "Первой мыслью толпы, привыкшей к рабству, было избрать себе повелителя. Повелителем этим сделался Наполеон. Так римские плебеи предались Цезарю, так мятежные невольники предались Спартаку."[2]
Что привычно, то и кажется естественным...
Однако данная привычка не дает облегчения участи, но лишь только внушает иллюзию перемен, так, что на долгое время человек теряет связь с реальностью, теряет способность трезво оценивать действительность и в связи с этим слабо обращает внимание на то, что творит новая Власть, новая Элита, которая только и делает, что старается упрочить свое положение и, по возможности, поскорее урвать свой жирный кусок царственного пирога, посильнее ухватится за отвоеванные позиции. Можно, конечно, сколько угодно доказывать, что это вовсе не так, однако, лучше повнимательнее приглядеться к постсовдеповским режимам в Восточной Европе, к тому, как эти режимы грабили свой народ, как разворовывали, по возможности, свои страны, так же надо здраво оценивать последнее новшество от Уго Чавеса - "выбирай народ между темным прошлым и светлым будущем"[3], и, если темного прошлого больше не желаешь, тогда надели своего нового президента возможностью переизбираться на президентский пост неограниченное количество раз, а так же к тому приглядеться надо внимательнее, как строит свою избирательную компанию сегодняшняя российская власть, всеми силами душа оппозицию и стараясь во что бы то ни стало загнать народ на выборы, дабы продемонстрировать всем и вся единство народа, единство народа и власти. Установление диктатуры на постреволюционном пространстве редко обходится без заворачивания его в красивую обертку демагогии, такой, как, например, "защита завоеваний", то есть - наделение новой власти неограниченными, диктаторскими, полномочиями, дабы она не позволила вернуться в темное прошлое...
Никто при этом не собирается оспаривать слова Кена Нэбба о том, что: "Если бы наши предки не обращались к насильственному бунту, большинство тех, кто сейчас самоуверенно порицают его были бы до сих пор слугами и рабами."[4] Эти слова бесспорны и абсолютно справедливы, что подтверждается уже хотя бы тем, что все так называемые "достижения" Запада в девятнадцатом-двадцатом веках в области либерализации стали возможными только благодаря революциолнной волне, главными вехами которой были Великая Французская Революция 1789-1792 и Великая Русская Революция 1917-1921; речь, однако ведь, вовсе не о том, что революция - это плохо и ненужно, как раз наоборот, речь о том, что революции гибнут, не реализовав всего своего потенциала из-за того, что меняются "господа", то есть, из-за "смены Власти", в то время как надо не менять, а - отменять Власть.
Когда происходит насильственное свержение отживших свое политических верхов, правительства, то, если у свергавших была конструктивная программа преобразований, а не просто голая критика существующего, начинаются качественные изменения, которые оставляют свой след в истории, помогают историческому и социально-политическому прогрессу, даже не смотря на торжество реакции, контрреволюции, которые, как только укрепятся в завоеванных креслах, начинают душить и подавлять низовое движение, так как чувствуют в нем опасность для своего новоявленного положения.
Стоит при этом отметить, что далеко не всегда авторитаризм бросается в глаза еще и потому, что он бывает двух типов: открытый и скрытый, косвенный (по аналогии с налогами, которые не столь заметны, когда являются косвенными, так как собираются формально не с людей, а с реализуемых товаров и услуг). Открытая авторитарная власть заметна, она базируется на признании своей значимости и на том, что только она, только жесткая центральная (не всегда, но, как правило) власть способна быть эффективной, способна заботится о народе и выполнять задачи, поставленные историческими условиями... Скрытый авторитаризм, в свою очередь, характерен тем, что базируется на народном доверии, когда люди "сами", "добровольно" признают необходимость руководства, что, на самом деле, чаще всего, является следствием незнания людьми альтернатив сложившейся ситуации, а так же того, что люди бояться потерять относительную стабильность, бояться "рискнуть".[5] Скрытый авторитаризм - это нерешительность и слабость масс, когда есть вера в то, что только истинный, настоящий, жизненно необходимый лидер может помочь, организовать и спасти, в то время как при открытом авторитаризме об этом нет и речи - есть вождь, а все остальное не важно, нравится он народу или нет.
В принципе, это все важно в той степени, в которой мы рассуждаем об "отмене" старой власти, однако есть и другой вариант - поражение революции на ее начальных стадиях, когда волна изменений еще не расчистила себе дорогу.
В данном случае проблема власти оказывается уже второстепенной, так как становится уже принципиально не важно, что происходит в верхах, ибо открытое поражение революции означает сохранение неугодного режима, так что надежд на перемены больше нет (пусть даже какие-то косметические изменения и происходят, однако же, они сопровождаются репрессиями), остается только смирится с действительностью. Оппозиционное движение на время замирает, в ожидании нового подходящего момента, когда вновь появится возможность для продвижения своих идей в массы, для реализации своих программ.
Как писал Прудон: "<...> если революция, доведенная до конца, способствует возрождению народа, то неудавшаяся революция неизбежно влечет за собою нравственное ослабление и упадок нации."[6] И он был тысячу раз прав, так как поражение всегда сопровождается деморализующим эффектом, способно вогнать народ в коллективную депрессию и состояние апатии и шока.
Так что жизненно важна во время революционных событий максимальная сплоченность, организованность, решительность и самоотверженность, так как в случае поражения поздно будет сожалеть и недостаточности приложенных усилий, необходимо будет спасаться от неизбежных репрессий. Конечно, гарантий никаких не может быть и при максимальной самоотдаче, однако, чтобы был шанс, реальный шанс на успех, самоотдача должна быть максимальной, а иначе лучше и не начинать, не ввязываться в рискованное дело коренных преобразований общественной жизни.
Поэтому для нас нет, и не может быть положительного ответа на вопрос - хотим ли мы смены одной власти на другую, так как подобные действия вызывают гибель революций, способствуют их недореализации, губят их преобразующий потенциал. Конечно, определенный успех при этом может быть достигнут, но не благодаря появлению новой власти, новых хозяев, а вопреки им, так как при всем желании новоявленной элиты подмять общество под себя, сделать это не так-то просто уже хотя бы в связи с тем, на каком подъеме находятся народные массы. Когда низовое движение слишком сильно, то просто так подавить его невозможно, равно как невозможно безболезненно для новых власть предержащих нивелировать все завоевания революции - тогда новая власть попросту не удержится и будет свергнута более грамотными конкурентами (это уж как минимум), и именно поэтому она идет на определенные уступки реальному положению дел и создает себе имидж в народных массах их защитника и радетеля, заботящейся сохранением и развитием завоеваний, в то время как на самом деле она стремится их нивелировать, что бы прочно занять место свергнутых владык.
При этом надо не бояться революционных потрясений, но всегда помнить слова Петра Алексеевича Кропоткина о том, что: "Если по несчастью во время будущей революции народ еще раз не поймет, что его историческая миссия - уничтожить государство <...> тогда ему еще раз придется предоставить заботу об устройстве этой организации тем, которые являются истинными представителями государства, т. е. буржуа."[7] То есть, до тех пор, пока не будет сделано соответствующих выводов из прошлых революций, человечество так и будет каждый раз наступать на одни и те же грабли, и будет винить в своих бедах революцию, вместо того чтобы понять, наконец, что виновата не она, а то, что ей так и не дали раскрыться до конца, дойти до своего логического завершения: не революция порождает тиранию, а именно - поражение революции.
Тогда и только тогда мы прорвемся "через тернии к звездам", когда вырвемся из мира навязанных иллюзий и поймем, что паразит - это тот, кого не должно быть в этой жизни в принципе, и что паразитизм не может способствовать освободительному процессу, а потому надо не реформировать власть, не захватывать ее, а полностью ее устранять, заменяя полноценным народным, коллективным самоуправлением. Только после этого можно говорить о тонкостях переустройства и поступательной эволюции или резком скачке вперед, но никак не раньше. Пока существует власть, пока есть государства, есть капитализм - говорить об истинной свободе невозможно, глупо, да и попросту наивно. Ну а то, что дали человечеству революции, приводившие к смене одной верхушки на другую - это лишь малая часть того потенциала, который заключался в той силе, что сметала каждый новый ненавистный людям режим. И это надо понимать, и стремится к большему, а не довольствоваться жалкими крохами, как это происходит при гибели восстаний, бунтов и революций, иначе человечество так и будет получать очередной маленький глоток свободы, за который в последствии снова придется много и жестоко бороться, дабы его не отняли, и снова будет собираться очередная буря, чтобы получить еще один небольшой глоток...
Надо не по глоточку пить свободу, а получить ее всю, а то когда-нибудь реакция окажется настолько сильна, что придется начинать борьбу с абсолютного ноля, а то и вовсе человечество погибнет, и тогда поздно будет говорить о том, что надо было быть более решительными.
Примечания:
[1] Дебор Г. Общество спектакля. М., 2000. С. 46
[2] Прудон П. Ж. Французская демократiя. С.-Пб., 1867. С. 14
[3] "Референдум, состоявшийся в Венесуэле 2 декабря, принес первое поражение Уго Чавесу после четырех побед за последние девять лет. Перед жителями страны президент поставил вопрос о внесении в Конституцию 69 изменений. Основными из них были отмена ограничения на переизбрание одного и того же лица главой государства, <...> а также наделение президента правом назначения руководителей территориальных и муниципальных образований, включая мэра столицы, - до сих пор их выбирали всенародно.
Поправки в Конституцию должны были лишить автономии Центральный банк Венесуэлы, подчинив его правительству, а также предоставить лидеру страны возможность ограничения свобод граждан и свобод СМИ в случае чрезвычайных ситуаций. Планировалось также создать в республике социалистический тип имущественных отношений на основе кооперативов и общественных советов, образовать народную милицию, которая стала бы частью вооруженных сил, сократить рабочий день с 8 до 6 часов и увеличить социальные пособия...
По мнению оппозиции, эта реформа нарушала один из главных постулатов Конституции - принцип разделения властей. И вопреки предположениям Чавеса чаша весов склонилась в пользу его противников, хотя разница оказалась минимальной: 51% проголосовали против перемен и 49% - за." Приведет ли "золотой век" к социализму?/ "Независимая Газета" 10.12.2007
Конечно, Чавес предлагал не только сделать его власть пожизненной, но и предлагал ряд вполне прогрессивных мер, однако, если бы его предложение получило действительную поддержку, то все эти пронародные меры оказались бы не более чем прикрытием для легитимизации "вечного президента". И, кстати, стоит отметить, что подобное желание прикрыть свое безудержное желание править, всегда было характерно для диктаторов и тиранов всех времен, что в Древней Греции или национал-социалистической Германии 1930-40-х, что сейчас, в начале уже двадцать первого столетия, что когда-либо еще. И пусть девять лет реформ и любовь народа никого не обманывают - Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини тоже пользовались популярностью, и тоже не на пустом месте, реформы в интересах "своего" народа проводит любой диктатор, если он только хочет удержаться у власти.
[4] Нэбб К. Радость Революции. М., 2003. С. 59
[5] В частности такая ситуация складывается на российских предприятиях типа "Форд Всеволжск" или "АвтоВаз", на которых существуют "независимые", "альтернативные" профсоюзы, руководимые профбюрократией, которая вершит свои дела и ведет свою темную игру за спинами рабочих, но пользуется, при этом, доверием со стороны не малой части активных трудящихся предприятия, так как руководство профсоюзов добивается небольших местечковых побед (при том, что по сути забастовки проигрываются и изначальные требования остаются не выполненными), которые создают у рабочих иллюзию значимости профбюрократии, ее необходимости и эффективности.
[6] Прудон П. Ж. Литературные майораты. Пб., 1865. С. 111
[7] Кропоткин П. А. Анархическая работа во время революции//Анархия, ее философия, ее идеал. М., 2004. С. 183