Ты вернешся и протянешь мне руку. Я уверен, что это случится. Я знаю, что так должно быть.
Нужна сказка. Нужна мечта.
Я не хочу жить вечно. Я просто хочу жить. Ты должна мне помочь. Никто не возвратит моего детства. Никто. Никогда.
Никогда.
Ты ведь вернешься?
200 км/ч. Это не адреналин и не игра со своей смертью.
Это просто 200 км/ч.
Свист воздуха в полуоткрытом окне и шелест покрышек почти полностью заглушают стук дождя. Разбиваясь об лобовое стекло и не выдерживая скорости, капли растекаются тонкими-тонкими полосочками и исчезают.
Темно, но включать дальний свет - не интересно. Я вижу лишь кусок мокрого асфальта перед собой. Слабое освещение трассы дает смутное ощущение дороги впереди. Может, ее уже там нет.
Но я не думаю о следующей секунде.
Я не думаю о машине. Меня не волнует замшевая обивка и автоматическая трансмиссия. Меня не волнует цена ремонта. Мне нужна лишь мягкая педаль газа и не самая большая чувствительность руля.
200 км/ч. Ты несешься вместе с ветром, и весь мир - лишь смутное ощущение, лишь нарисованные неумелым акварелистом декорации. Кроме этого - ничего.
Один на всей планете. Планете, которой нет. Все, что было, все, что будет - забудь. Не смотри не приборную доску. Не думай о поворотах. Инстинкты не подведут. Просто чувствуй.
Я люблю эту ночь. Люблю скользкую дорогу. Люблю то, как мои пальцы сжимают руль. Люблю свои прищуренные глаза. В такие минуты я люблю все немногочисленное, что ощущаю. Все, что принадлежит мне в эту секунду. Капли воды и уже разбитое кем-то зеркало заднего вида. Электрические столбы и железнодорожный мост, который летит мне навстречу. Голосующих одиночек, мокнущих на обочине. Я их не подберу, и, проезжая мимо, просто окачу холодной водой. Я почти слышу их возмущенную ругань.
Но ничего этого нет. Есть просто 200 км/ч.
Только что я обнаружил себя играющим на гитаре. Как ни странно, я стою сбоку на сцене и собираюсь свалиться в толпу. Каким образом я здесь оказался, и что я играю, остается страшной тайной.
Черные кожаные брюки и черный галстук на голой груди. Трезвым я бы так не оделся. Тонированные очки. Металлическая оправа холодит переносицу. Злобно ругаюсь сквозь зубы.
Главное - не сбиться с ритма.
Рядом мой друг орет в микрофон что-то неимоверное. Стараюсь не вслушиваться. Боюсь. Ничего не помню. Толпа орет, как видно музыка в их вкусе. Вглядываюсь в первые ряды, на меня никто не смотрит. По крайней мере, это значит, что ничего страшного я еще не сделал. Это радует. Дурак-гитарист стоит себе спокойно, кому он нужен? Это я. Я не прыгаю, не ору и не поливаю разгоряченную толпу пивом. Даже немного обидно за свою незаметность.
Медленно подхожу к другу. Стараюсь не обращать внимания на то, что делают мои руки. Чуть задумаюсь - все. Конец. Заглохну. Поэтому я и не пытаюсь даже догадываться.
Инструмент незнакомый. Тьфу. Не думать об этом.
-Где это мы? - ору ему на ухо.
-Ты че, совсем охренел? - злобно шипит недоделанный триумфатор.
Озираюсь.
-Последний номер на бис, - смотрит на меня с нескрываемым сожалением. -Только не испорть.
Оказывается, секунд через тридцать меня ожидает гитарное соло. Сымитировать сердечный приступ?
-Играй, сука! - истошно шепчет мой друг.
Я вляпался. Некогда думать. Выход прост - изобразить полноценный оргазм и разбить гитару. Так, чтобы она действительно разбилась. На самом деле они не так-то просто разламываются, как показывают в клипах. Самая дешевая гитара много всего покалечит, прежде чем погибнет. Как человек.
Кто-то протягивает бутылку. В чужой машине и не за рулем.
Никуда не едем. Стоим.
-Ты че, совсем упился? - резкий хриплый голос друга. -Я знаю, ты сейчас сидишь и думаешь, что я дурак, что все было великолепно, это же ж был ты. Нет, дорогой.
Он сказал:
-Нет, дорогой.
Он сказал:
-Это могло быть великолепно. Это могло быть хотя бы хорошо. Фишка в том, что тебе это не надо. Тебе наплевать. И если ты еще раз захочешь поработать со мной...
Я знал, что он никогда не откажет.
-...Если ты еще захочешь, то я соглашусь лишь потому, что ты неплохо смотришься на сцене.
-Какое сегодня число?
-Двадцатое.
Семь дней моей жизни куда-то исчезли. Куда? Репетировали. Какая разница?
-И какого хера ты все лезешь на сцену? - спрашивает он.
Молчим.
Я просто хотел убедиться, что еще в состоянии. Я хотел доказать. Если бы я хотел просто чем-нибудь развлечься, я нашел бы другое занятие.
Такое отвратительное состояние - когда кажется, что постоянно на немного исчезаешь. Еще месяц - никто тебя уже не найдет. А потом и ты сам себя не обнаружишь. И тогда не останется ничего. Я ничего не почувствую, просто все, что останется от меня, окажется неважным. Оно важно, пока ты сам думаешь об этом. Оставить что-то после себя - я нуждаюсь в этом, пока способен думать. Потом какая разница?
Я один.
Она ушла. Я понял это, еще не открывая глаз.
Два месяца она была моей женой, и на моем пальце до сих пор глупое обручальное кольцо. Сейчас я сниму его, и мои руки станут пусты и холодны. Я весь - пустота и холод.
В моей пустой и холодной кровати нет никого.
Месяц назад я уже знал, что она уйдет.
У нее были веские причины.
Мне только стукнул тридцатник. Я не воняю потом, и мое лицо не покрыто прыщами. Я сижу на чертовой куче денег. Я не страдаю импотенцией и кариесом. У меня множество плюсов и совсем мало минусов.
Вот только среди них закралась одна большая ошибка. Именно из-за нее моя кровать сейчас так пуста.
Забытая пачка ее сигарет. Длинных дорогих сигарет специально для роскошных женщин. К черту, что нельзя курить. Какая теперь разница. Теперь вообще осталось очень мало резонов и разниц. Раз уж все так складывается.
Щелкаю зажигалкой.
Она продержалась целый месяц. В тот неимоверно далекий вечер ее выдали глаза - уйти, забыться и стереть.
Еще делая ей предложение, я солгал. Я знал, но все равно сделал ей предложение. Какая скотина. Позорная сволочь.
Мой дух захватывало каждый раз, когда я смотрел в ее темные глаза, и каждая ночь казалась бесконечной. А все остальное оставалось где-то далеко. Где-то, где находится расплывчатое Потом. Я не знал, что Потом наступает так скоро.
В мелодрамах для домохозяек все заканчивается просто отлично, или хотя бы трагично, но красиво. А я просто теряю все.
Никому не желаю стать героем такой плаксивой мелодрамы, в которую попал я. Слишком банально и безвкусно.
-Привет, - голос моего друга и как будто коллеги гнусит в телефонной трубке.
-Привет. Она ушла.
И тишина.
-Эй, ты меня слышишь?
-Да. Как ты?
Убью заразу за этот вопрос.
-Хорошо. Совсем неплохо, - пытаюсь представить его озадаченное лицо, - слушай, у тебя нет никакого занятия для меня?
-В смысле?
Смысл в том, что мой друг - гитарист. Мы всегда были в одной команде. Точнее, он почти всегда был в моей команде. До некоторых пор я мог диктовать ему кучу своих условий. Потому что я был успешен. Я был брэндом.
Мелодрама становится еще банальней из-за главных действующих лиц.
-В смысле ты сейчас играешь где-нибудь?
-Ну есть немного.
-Мне бы тоже где-нибудь... поиграть, - противно говорить такие вещи, настолько противно, что мой рот непроизвольно кривится в недовольной гримасе.
Пауза.
-Но ведь... Ты уверен? То есть, я имею в виду...
-Я знаю, что я говорю.
-В принципе... только концерты. Я хочу сказать...
-Я твердо стою на ногах.
-А если что-то...
-Заткнись, пожалуйста.
-Приходи ко мне завтра, - я почувствовал, что он улыбается.
Повесил трубку.
И что дальше?
Когда я говорю так спокойно, значит, что-то не так.
Мальчики не плачут.
Рассыпавшийся на тысячи острых осколков, я лежу на кровати и пью что-то крепкое прямо из бутылки.
Ничего не надо. Некому мечтать. Зачем?
Вчера она стояла напротив и молча смотрела на меня. Ее неестественно вытянутое лицо белело на фоне темной стены. Она смотрела долго-долго, так что мне стало не по себе.
-Слушай, - сказала она. Ей надо было с чего-то начать.
-Прости, - сказала она, -я знаю, я веду себя глупо. Все получилось так....
-Так - неправильно?
-Да. Так. Неправильно. Я... я не могу...я хочу... Но я не могу.
-Не могу, - просто сказала она.
Я подошел обнять ее, но она отшатнулась от моего прикосновения. Опять. Я знал, но я хотел сделать всего лишь одну мизерную ничего не стоящую попытку.
-Не трогай, - прошептала она. На ее щеке блестела слеза, которую я даже не мог смахнуть своей рукой. Эта маленькая блестящая полосочка доставляла больше боли, чем все болезни мира, вместе взятые.
-Ведь это будет предательством, если я уйду?
Потолок и приглушенный свет из окна сливались в причудливые узоры... узоры чьего-то иного мира, который никогда не будет принадлежать мне. Мне никогда не принадлежал ни один самый захудалый мирок.
Прости.
Забудь.
Не хочу думать. Не хочу чувствовать. Не хочу видеть и слышать.
Я хочу просто лежать и дышать. Знать, что я еще дышу.
Только девять. Темно. Часы не тикают - это таймер проигрывателя дисков. Только девять. После холодного душа я мог бы составить чье-то мимолетное счастье. Короткий полет, залитый смехом и стоном. Отличная возможность еще чуть-чуть сократить срок своей эксплуатации.
Только девять. Никому не нужен.
В сумраке заката оживает тлен. Все становятся лишь расплывчатыми тенями, лишь намеками на жизнь. И отчетливо понимая этот закат, ты никогда не станешь прежним. Никогда. Жизнь не станет тем, чем была. Забытая игра. Пыль на зубах. Пятна на ковре. Лежа под одеялом, ты бормочешь песенку счастья.
Врач сказал, что осталось недолго.
Меня окружают вещи. Множество вещей. Иногда я хочу от них избавиться. Разнести в клочья. Просто сломать.
Ненужная трата времени.
Иногда я смотрю на свои руки. На хитросплетенье вен. Я не знаю, что это значит. Я не хочу смерти. Боль - не мой наркотик. Я не могу играть. Может - боюсь. Я не отрицаю.
Ведь так банально - поставить себе парочку царапин.
Скучное занятие. Я хочу чего-то большего, но никогда не могу найти. Так больно - не находить. Чувствовать близость и не находить. Больней царапины.
Однажды ты найдешь все.
А потом поймешь, что нашел не свое. Нашел все. Чужое все.
Я так хотел бы оказаться Де Ниро в "Пробуждении". Но я бездарность. Я не актер. Я просто хотел бы узнать, что он чувствовал. Что ему помогало. То ли он играл, что понял я. Я хотел бы побывать в мозгах у множества актеров. Сверить мысли. Сходить за разочарованием.
Обман.
Все - обман. Я так хочу к тебе. Я хочу почувствовать жизнь. Странную сторону жизни, про которую знаешь только одно - она истинна. Я хочу долго-долго падать.
-Страдание облагораживает, - сказал он.
И добавил:
-Моральное страдание.
Что же он мог знать о страданиях? Что вообще большинство из нас знает о страданиях?
-Почему именно моральное? - наливаю ему бокал красного, пусть разговорится.
-Потому что физическое по природе своей низменно.
-А ты уверен, что бывает боль чисто моральная и чисто физическая?
-Да.
Странный человек.
-А представь, у меня ломка. Так это морально или физически?
-Конечно, физически. Просто твой организм требует того, в чем нуждается.
-А если от меня ушла девушка? Это морально?
-Ну да, - он выпивает бокал залпом и громко и уверенно стукает им о стол.
-Но ведь в этом случае мой организм тоже просто требует того, в чем нуждается.
Он молчит и старается заглянуть мне в глаза. Смотрю в пол.
-Разве настоящее, как ты говоришь, моральное страдание не приносит физическую боль? Так что, оно из-за этого становится животным и бессмысленным? А изнуряющая физическая боль - это что, просто физиология?
-Блин, но если ты просто порезал палец...
-Ха, так это страдание? Даже если ты просто бессмысленно порежешь вены, это совсем не то.
-А что - то?
-Не знаю. Что-то совсем другое.
Наливаю. Он вздыхает:
-Твоя беда в том, что ты слишком много усложняешь. На черта вообще нужны такие разговоры?
-Ты начал первый.
-Просто лезет в голову всякое... иногда меня пугает то, что происходит в моей голове.
-Ты просто не был в чужих.
-Возможно. Иногда я жажду искреннего страдания.
-Зачем?
-Я хочу понять, что во мне изменится. Хочу узнать, что мне это даст.
-Нельзя испытывать настоящую боль сознательно, тебе не кажется? - внимательно смотрю на него.
-Но часто другого варианта просто нет.
-Потому что тогда это наслаждение, а не боль. Просто... Просто ты должен не хотеть. Страшно не хотеть. Страдание - это не боль...
Молчит. Смотрит в стакан.
-Страдание - нежелание боли...
-А разве не невозможность чего-то получить?
-Одно и то же.
Достаю следующую бутылку. Наливаю.
-И почему ты решил, что страдание облагораживает?
Он уже не знал, зачем затеял такой разговор. И не знал, что я вспомню, с чего он начался.
Поэтому он молчит. А я уже не могу остановиться.
-Все, что происходит, все отрицательное и положительное лишь опускает нас еще ниже. В чем благородство? В страхе? В стремлении что-то изменить? Или в нежелании? Это все гон, придуманный нами самими для оправдания. Для того, чтобы свыкнуться. Для того, чтобы сделать себе очередной комплимент. Для того, чтобы, не задумываясь, идти под пули или сидеть сутками в пыльных офисах. Ты ведь хочешь знать, что все это не бессмысленно? Пожалуйста, страдание тебя облагораживает. То, что ты называешь страданием. Жизнь тебя облагораживает - какова формулировка? Нравится?
-Эй, - испуганно смотрит.
-Эй, - протягивает бокал, - ты лучше выпей.
-Не хочу я всю эту поганую выпивку. Тебя интересовала проблема, так слушай. Знаешь, каково однажды понять, что ты никому не можешь помочь? Не можешь помочь даже себе? Никому не можешь. Однажды ты просыпаешься и понимаешь, что это - все. Что дальше ничего не будет. Ты хотел знать о боли? Боль - это когда тебя сгибает пополам от бессилия. От страха. Боль - это когда тебя тошнит от себя самого. И ты не станешь лучше. Вряд ли твой дух воспарит. Потому что ты, сволочь, проклятый эгоист. Потому что мы все - эгоисты поневоле. Нас так создали. Когда ты увидишь свою боль в глазах другого человека, ты станешь что-то делать ради него. Но все - фальшь. Все окажется восстановлением собственного спокойствия. Ты будешь успокаивать другого не ради того, чтобы избавить его, а лишь ради того, чтобы проклятый круг не замкнулся на тебе. Ты не осознаешь, ты будешь думать о гребаном самопожертвовании... и если ты не сможешь помочь, будет еще хуже. Может, тогда и воспаришь? А? Созерцая в ком-то свою боль и осознавая свое бессилие?
-По-твоему, мы все сволочи? По-твоему, мы никогда ничего не сможем сделать действительно не для себя?
-Я не хочу верить в это. Я не могу знать.
-Ты просто бессовестная сука. Ты сам никого не любишь. Идиот.
Он так ничего не понял. Он не понял, что страдание - когда любишь. Когда ты боишься любить для себя. Когда ты боишься, что твоей любви нет, потому что любви вообще нет. Я все говорил не так. Не надо ничего объяснять. Я боюсь говорить правду. Я не буду.
Я вообще не буду говорить.
Осознавать боль.
P.S.
Она здесь. Она смотрит внимательно. Ее рука на моей. То, чего не хватало. 50 секунд или 50 лет. Ее рука. Никогда ничего не изменится.
Мы смотрим на небо, которое по-прежнему так далеко.