С искренней благодарностью к Старику за полёт в Небесах
Предисловие
Солнце уходило за горный хребет, и сумерки начали окутывать предгорья. Старик, застывший, словно статуя на камне небольшого горного выступа, блаженно улыбался, довольно подставив своё исчерченное глубокими морщинами до черноты загорелое лицо последним солнечным лучам.
Из распадка бесшумно выскользнула волчья стая, и нерешительно замерла, заметив Старика. Волчица с молодыми волчатами осталась на месте, настороженно наблюдая за человеком, и лишь матёрый волк неторопливым шагом стал приближаться к Старику.
За несколько шагов до человека волк замер, потом стал делать осторожные маленькие шаги на слегка подогнутых лапах, изгибая голову вбок и вниз, словно подставляя Старику свою беззащитную шею.
Волк помнил и знал Старика всю свою жизнь. Для волка Старик и Степь были едины и вечны. Запах Степи и этого Старика были для него родными. Когда-то охотники убили его родителей и весь волчий выводок, и лишь ему, совсем маленькому тогда волчонку удалось бежать от громовых раскатов выстрелов и страшного противного запаха горелого пороха. Одной дробиной у него была перебита передняя лапа, и в Степи его ждала голодная смерть. Когда он, обессиленный и теряющий сознание, лежал на пожухлой траве, его неожиданно подняли тёплые ладони, и он услышал человеческий голос: "Что, дурак? Подыхать собрался? Ну и дурак... Что с тебя, дурака взять? Глупый...совсем глупый..."
Старик выходил его. Но когда волчонок подрос, и зов Предков позвал его в Степь, Старик не сделал попытки остановить его. Он беспристрастно смотрел на удаляющегося на поджатых лапах молодого волка, виновато оглядывающегося на Старика, и прошептал: "Всё правильно. Это твой Путь. Рождённый Волком не сможет следовать Путём Собаки".
- Привет, дурак... В гости припёрся? Семью показать... - заметил волка Старик. - Ну, здравствуй, дурак...
Волк чуть ли не ползком приблизился, ткнулся в ладошку Старика мокрым носом, и лизнул шершавым языком.
Визиты волка к Старику были редки, порой два-три раза за год, и потому Старик задумчиво взглянул в Небо. Каждый раз после визита волка происходили События.
- Знак, однако... - старик легко коснулся волка за ухом, и тот довольно зажмурился. - Спасибо, дурак... И не смотри на меня, как на Бога. Я старый, больной, уставший от жизни человек. Но, спасибо за Знак... Ты лучше меня слышишь, что говорит Степь. Я буду внимателен. Что-то произойдёт. Буду ждать.
Часть 1.
Гл. 1
Я с трудом сделала эти несколько шагов, чувствуя, как от перенапряжения к голове приливает кровь, и взглянула на себя в зеркало. На меня смотрела Смерть.
- Здравствуй... - прошептала я.
Смерть в ответ лишь скривила тонкие, как ниточка губы.
Больше говорить я не смогла. Мой язык коснулся кровоточащей полости рта. Кожи не было, словно её сняли заживо, лишь одни гнойные кратеры. Всё было бесполезно. Меня облучали, травили химией, кипятили. Я прошла через мясорубку традиционных методов лечения, давая окончательно разрушить своё тело. Я превратилась в Тень, с трудом передвигающей ноги.
И всё ради того, чтобы услышать от врача:
- Извините. Чудес не бывает. Вы...неоперабельны...
Рак. Рак, который уже начал грызть мои кости. Шансов не было никаких. Поэтому меня выписали, и отправили умирать домой. Тело было наполнено сплошной болью, кожный покров местами просто отсутствовал, а внутренности представляли собой сплошное месиво.
Я не хотела, чтобы Ветер видел меня такой. Не хотела, чтобы он видел меня умирающей, слабой, гниющей. Не хотела видеть, как Он страдает, и какой тоской и болью наполнены Его глаза.
Прости меня, Ветер... Я люблю Тебя...слишком люблю, чтобы так мучить Тебя...
Потому я просто уйду.
Уйду в Никуда.
Прости.
Не ищи.
Слабые пальцы с трудом справились с дрожащими буковками.
Когда-то ещё не совсем старый Старик вернулся в своё родное село, и сердце его сжимала тоска. Двадцать пять лет не был дома... Двадцать пять лет... Каждый год из которых за три. Грустно было возвращаться в детство. Возвращаться в счастливое детство, которого больше нет...
В конце семидесятых в местное Управления комитета государственной безопасности поступила команда - в связи с созданием нового подразделения в системе госбезопасности командировать для дальнейшей службы в город Москву по одному человеку, отвечающим следующим требованиям... Очень жестким требованиям. Тогда он впервые услышал - подразделение "Альфа"... Через год более половины отсеялось. Еще через год опять отсев... Те, кто остались, и стали костяком нового подразделения.
Школа "убийц" в Умани... Преподаватель жестко требовал препарировать трупы до тех пор, когда от усталости и голода их группа не разложила нехитрую снедь рядом с останками человека, и с аппетитом не стала наворачивать еду, не обращая внимания на трупные запахи и неприятное соседство. К этому времени они наизусть уже знали строение человека, расположение артерий, связок, мест соединения костей, и каждый мог как оказать пострадавшему товарищу помощь, так и нанести смертельное увечье врагу. Хорошо готовили в советское время, ох хорошо...
Молодой тогда Старик был, молодой... Все интересно было... Как и куда ударить... Чтобы обездвижить... Чтобы убить - с другой силой, в другое место... Или, чтобы противник скончался не мгновенно, а через неделю, или месяц. Например, от кровоизлияния в мозг, или сердечного приступа...
Устранить человека? Без проблем! "Чебурашка" - нехитрое приспособление, представляющее собой кусочек проволоки. Открутить крышку дверного звонка за пять секунд, конец провода накинул на провод под напряжением, второй конец - к замку. Теперь звонок в дверь, "клиент" подходит, прикасается к звонку, и... "до свидания"... Еще пять секунд, чтобы установить крышку звонка на место... Комар носа не подточит. Ни отпечатков, ни следов, ни убийцы...
Яды... Как изготовить смертельный яд из подручных средств... Как добавить в пищу... Рецепты, советы, рекомендации, практика...
Стрельбы - до автоматизма. Мозг еще не успел среагировать, а рука уже посылала смертельный кусок металла в цель. Рукопашка - не спорт. Их не учили соревноваться, или побеждать... Их учили убивать. Быстро и просто. Безо всяких прикрас. Каждому сотруднику подбирался набор простых приемов и ударов под сложение тела и физическое развитие с учетом специфических особенностей организма. Главным критерием была - действенность... Эти приемы и удары отрабатывались до автоматизма. И было глубоко наплевать, кто перед тобой - мастер спорта по боксу, или чемпион мира по дзю-до. Удар в пах уравнивал всех. Молниеносный отработанный удар в горло одинаково убивал и простых людей, и чемпионов. Хуже всего эти "подлые" приемы усваивались профессиональными спортсменами. Как же так?!. Так нельзя!.. Нельзя душить за горло! Нельзя в пах! Нельзя пальцем в глаз! Нельзя рвать связки! Им это по десять-пятнадцать лет в спортшколах в голову вдалбливали.
А потом...потом была Служба... Служба Стране, за которую каждый из них был готов умереть. Смерть выбирала самых достойных. За плечами долгие месяцы командировок по всем горячим точкам. И по всей Стране кресты и звёзды над могилами ушедших друзей. Выход на пенсию совпал для Старика с развалом той Страны. Страна, которой он служил, и за которую гибли его друзья, исчезла... Страна исчезла, а могилы остались...
Вышел Старик на кровью и потом заслуженную пенсию, и первое, что сделал, слетал отдохнуть туристом в Японию. Хорошо отдохнул. Личный счёт у него был за самого близкого друга. Долго он информацию собирал по кровнику. Профессионалы его класса по обе стороны мировых закулисных войн знали друг о друге многое. Знали позывные. Знали о проведённых операциях. Знали послужной список. Порой знали, кто сейчас лежит напротив тебя на другом склоне хребта, высматривая тебя в оптический прицел оптической винтовки, и оба ждали, кто первый допустит ошибку. Его самый близкий друг совершил ошибку.
Когда Старик вошёл в комнату гостиницы японского города Осаки, его кровник сразу узнал Старика. Он тоже был профессионал. И был мужественен. Он взглянул в глаза Старика, увидел там смерть, и просто спросил: "Можно я сам?". Старик уважал противника. Он положил пистолет с глушителем и одним патроном перед врагом. "Спасибо..." - кивнул тот, вставил ствол в рот и нажал на курок.
Приехал в своё родное село Старик, а про него почти никто и не помнит. Середина девяностых... Пока Старик Стране служил, тут оказывается все эту Страну без него поделили. Какие-то новые хозяева жизни, новые русские...даже в его родном селе.
А чего Старику надо-то? Покоя да радости. Кой-какие накопления были, купил он себе домик с огромным участком...чтобы душу отводить, ульев понаставил, пчёл развёл, да загон для лошадей... Лошади были его страстью и любовью. Они были намного умнее, порядочнее, мудрее людей. Закупил он пару десятков породистых скакунов. Вот оно счастье!.. Умные глаза самых преданных друзей, которые отвечали ему своей любовью в ответ на его любовь.
Но день сменяется ночью, а за счастьем всегда тихонько крадётся беда. Пропал у него один красавец-конь. Соседи тихонько шепнули ему, кто и как это сделал. Почти случайно повстречал Старик этого парня на широком мосту над глубокой речкой, да держа парня за ноги над глубоким омутом, перекинув тело за перила, попросил вернуть коня. Тот плакал, умолял не отпускать, и обещал, что вечером приведёт скакуна.
Вечером к дому Старика подъехала тонированная девятка, посигналила, и он вышел к воротам. Из девятки вылезли трое здоровых парней, которые, ухмыляясь, посмотрели на невысокого поджарого Старика. Один из них помахивая битой, кивнул на открытый багажник: "Залезай, убивать тебя повезём..." Шутят, однако, подумал Старик, но раз просят куда-то съездить, надо ехать...вдруг им помощь какая понадобится
Когда багажник открыли, Старик увидел, что вывезли они его за село на берег реки. Он вылез, и потянулся. Парни окружили Старика, и один насмешливо спросил: "Лошадку, значит, хочешь вернуть? Будет тебе сейчас лошадка... Сейчас убивать тебя будем!". Когда на него сверху пошёл удар битой, Старик понял, что парни не шутят. Здоровье у него было уже не то, чтобы вести честную и справедливую драку сразу с тремя молодыми парнями. Только на три удара у Старика сил и хватило. Ударил три раза...повернулся, и ушёл.
Три года Старика по судам таскали. Ещё на первом заседании судья недоверчиво глядела на невысокого худого пожилого ответчика и трёх истцов - здоровенных парней, сплошная кровь с молоком, да мышцы буграми под рубашками. У одного была перебита гортань, и шея находилась в гипсовом воротнике. У второго сломаны два ребра. У третьего порвана печень. Ну не могла поверить судья, что старый человек мог так изувечить таких богатырей.
После этого кражи скота перестали тревожить жизнь Старика...
Единственно, что порой корёжило душу Старика, так инстинкты Охотника. Всю свою жизнь он охотился на двуногих зверей, и теперь ему не хватало этого ощущения выслеживания, соревнования с дичью, восторга от победы... Поэтому он радовался, когда возле деревни появлялись волки.
Волк был достойным противником. Таким же умным, осторожным и жестоким. Благородный серый хищник... Брак у волков - на всю жизнь. Независимо от "весовой категории" все волки способны взвалить на спину пятидесятикилограммового барана и бежать с этим грузом несколько километров. На коротком рывке волк настигает летящего по насту зайца, преодолевая стометровку за четыре секунды. А в период бескормицы, разыскивая и преследуя добычу, он может со скоростью двадцать километров в час бежать без передыху до десяти часов кряду. В борьбе за жизнь бесстрашен. Бесстрашие волков - отнюдь не безрассудная самоотверженность собаки. Волк - трезвый, расчетливый рационалист. Он ужасно бережет свою драгоценную персону и из всех ситуаций всегда выбирает самую для себя безопасную. Но если вопрос стоит о жизни и смерти, он дерется как заправский фехтовальщик - молниеносный бросок и такой же стремительный отскок в сторону. Из всех собак так могут драться лишь немногие лайки.
Взять волка в одиночку трудно... Выследить, загнать, убить... Волк слишком умён и осторожен. Обычно на волков идут группами, но Старик был одиночкой, и таким же матёрым хищником. Он на лошади приезжал туда, где были нападения волков, садился на бугорок, и "слушал" местность. Он сам превращался в волка...сам выбирал место, откуда сам сейчас словно наблюдал за самим собой... Старик знал, что ему, волку, нужно место, откуда он может видеть потенциальную добычу, и откуда он может так же вовремя проконтролировать появления опасности в лице человека. И он находил это место. Своим звериным чутьём Старик вдруг понимал, что волк сейчас наблюдает за ним с вершины высокой сопки в нескольких километрах от него. Потому что лучше места быть не может. После этого Старик садился на лошадь, и уезжал в сторону деревни. Но едва складки местности скрывали его от взгляда волка, Старик поворачивал лошадь, и ехал с огромным крюком, чтобы не попасть в область прямого видения волка, заходя с тыла засаду волков. Старик оставлял лошадь в ложбине, а сам осторожно выползал на хребет. Доставал бинокль, и с удовлетворением видел серые силуэты хищников на хребте соседней сопки, наблюдающими за долиной. "Вы проиграли..." - тихо шептал Старик, наводя прицел винтовки на самого крупного зверя - первым выстрелом надо было обязательно завалить вожака стаи.
Когда Старик появился в родном селе, волки исчезли из окрестностей. Это была его территория. Изредка какой-нибудь случайно забредший волк решал застолбить эту территорию за собой, но едва об этом узнавал Старик, судьба отводила волку несколько дней жизни.
Но однажды Старик забрёл в одно место. Горный хребет, словно кинжал, разрезал степь на две части, и он выехал на самый конец этой гряды. Выехал, и замер...словно что-то оборвалось в груди. Старик сел на камень, и заплакал. Перед ним плескались красота и покой. Старик оплакивал свою жизнь, свою судьбу, Страну, которой он служил, и которой уже нет, оплакивал могилы своих друзей, служивших этой Стране... Слёзы бежали и бежали по его щекам...вместе со слезами из сердца выходила боль... Место вышедшей боли в его сердце заполнила красота и любовь.
В селе все были удивлены, когда узнали, что Старик попросил отвести для выпаса ему это малопригодное место...горный хребет, пересыхающие ручейки, маленькая трава... Вся борьба среди сельчан шла за буйные заливные луга в долинах вдоль степных рек.
А Старик...взял себе этот горный хребет...построил небольшой саманный домик, и остался в горах... Изредка появлялся в селе за продуктами, и лицо его было наполнено счастьем и покоем.
* * *
Через час маленький междугородный автобус вёз меня из города. На автостанции я взглядом выбрала ближайший рейс в какую-то маленькую деревушку, которая была последним пунктом назначения, и за которой по карте не было уже никаких населённых пунктов.
Всё было решено. Найти глухое место, и умереть. Не муча никого. Сколько мне осталось?
День? Три? Неделя?..
Я сошла в маленькой деревушке, и стараясь идти прямо и не шатаясь, пошла по ближайшей улицы вдоль полуразваленных стареньких домишек. Меня провожали удивлённые взгляды двух бабулек, сидевших возле автобусной остановки, которая, видимо, играла роль местного культурного центра. Если бы не они, то я бы решила, что приехала в вымершую деревню.
Был тёплый весенний день. Солнце ласково касалось меня лёгкими дуновениями ветерка, а земля была покрытой нежно-изумрудной молодой травой, настойчиво пробивающейся сквозь пожухлую прошлогоднюю траву. Скоро я растаю в этой траве...
Улыбаюсь... Слёзы накатываются на глаза... Тело скручивает острая боль, и я присаживаюсь на обочине... Перед глазами плыли облака...или у меня поплыло сознание... Нет...надо идти. Рано падать. Деревня слишком близко. Дорога шла вдоль небольшой речушки, петлявшей по степи. Вдали...чёрт...сколько же километров до туда...перед глазами всё плывёт...там возвышается горный хребет...и меня неудержимо манит туда. Там меня точно никто не найдёт. Найти глухое место...какую-нибудь пещеру... Туда...только туда... Господи, дай мне силы дойти!..
Гл. 2
Старик сидел на пороге своего небольшого саманного домика в небольшой долине. За домом был небольшой загон с маленькой отарой овец, которые изредка негромко блеяли. Волк никогда не трогал его овец. Старик знал, что его логово находится в нескольких километрах, за горным хребтом. Даже, если бы он не спас этого волка, тот не стал бы охотиться на добычу в такой близости от своего логова, чтобы не навести охотников на свою волчицу и потомство.
Старик сидел, расслабившись, внимательно слушая Степь, и ожидая проявления второго Знака. И тут его взгляд привлёк орёл, круживший над соседней долиной. Он явно что-то высматривал. Это был не суслик. Это была не охота. Это было какое-то ожидание чего-то. Через несколько минут к нему присоединился второй орёл... Они неторопливо кружили над одним и тем же местом, и вскоре к ним присоединился третий орёл.
- Нда... - задумчиво покачал головой Старик. - Однако... Смерть пришла... Почему не за мной, дура? Я то уж давно тебя жду. За кем тогда пришла? Над кем стоишь, занеся косу? А Степь тебе, дуре, разрешила забрать чью-то жизнь?
Скорее всего какое-то крупное животное, решил Старик. На мелкое зверьё орлы бы давно накинулись, и растерзали. Значит...какая-нибудь больная или подраненная корова, либо лошадь. Надо было идти.
Он издалека увидел тёмный силуэт, лежащий неподвижно в каменистом русле пересохшего ручья. Но не сразу разглядел, что или кто это в наступавших сумерках. Лишь в нескольких метрах замер, словно споткнувшись.
- Эй!.. Ты кто?..
Но неподвижное худенькое тело, лежавшее навзничь, даже не шевельнулось на его возглас. Старик подошёл к телу и присев на корточки, тронул его за плечо. Тишина. Старик потянул тело за плечо и, чувствуя его удивительную лёгкость, перевернув на спину, изумлённо охнул.
- Эхма... Дура... Ты кто? - на него едва дыша, бессознательно смотрело обезображенное язвами женское лицо. - Зачем Смерть с собой привела? Сама уже в обнимку со Смертью лежишь. Только ты, дура, не знаешь, что в Степи Смерть не главная. Она ещё должна у Степи разрешения спросить, чтобы забрать тебя, дуру...
Он с трудом закинул лёгкое, как пух, тело девушки на плечо, и, покачав головой, прошептал: " Совсем молодой барашек больше весит..."
* * *
Сознание возвращалось медленно. Что-то тёплое и влажное касалось моего лица. Лишь с небольшим стоном мне удалось развести веки... Прямо над моей головой нависало лицо Старика с узкими восточными глазами и беспристрастным выражением лица, протиравшим моё лицо какой-то мокрой тряпкой.
- Очнулась, дура.
- Ты...кто...- с трудом прошептала я, ощущая, как он по капле выдавливает с тряпочки по капле между моих губ какую-то горькую жидкость.
- Я - Бог. А ты - дура. Поняла?
Какой-то идиот... Я попыталась презрительно хмыкнуть, и снова провалилась в пустоту...
Возвращение в сознание было противным...во рту словно кто-то нагадил...чем меня поил этот сумасшедший Старик?
Я с трудом приоткрыла веки, и повернула голову. Я лежала на овчине, укрытая такой же шкурой, в каком-то небольшом саманном домике, состоящим из единственной комнаты с небольшим грязным окошком. Печка буржуйка была растоплена, и на ней стоял ковш, над которым белесыми волнами поднимался пар. Дверь была распахнута настежь, и на пороге сидел старик, подставивший своё лицо утренним лучам солнца.
С трудом перевернулась, и села на край самодельной лежанки. Старик, услышав шорох, взглянул через плечо:
- Проснулась, дура...
- Проснулась... - буркнула я в ответ, - и мне пора идти.
- Конечно, пойдёшь, дура. - Старику явно не были знакомы правила приличия. - Зачем мне здесь нужна такая дура? Которая Смерть обняла, и за собой тащит.
- Никого не тащу, старик. Это мой путь, и не тебе судить.
- Что ты знаешь про Путь, дура? Думаешь, выбрала свой Путь, и идёшь по нему? Мы не выбираем Путь. Это он выбирает нас. Рожденный Волком не может выбрать Путь Зайца. И твой Путь там, где ты находишься сейчас. Твой Путь нашёл тебя, и привёл сюда. И ты даже не знаешь, зачем.
- Я пришла умирать... - неожиданно для себя, призналась я. - У меня рак, старик... Всё бесполезно... Сколько осталось...день, или неделя...
- А это не тебе, дуре, решать... - презрительно скривился Старик. - Твоя человеческая стая не смогла тебе помочь. Она отвергла тебя, больную дуру и уродину. Так, да? Поэтому ты пришла умирать сюда. Ты сильная дура, раз нашла в себе силы не цепляться за стаю, а гордо уйти. И теперь твоя жизнь в руках Степи и Неба.
- Старик... Какая жизнь? Ты же видишь меня...
- Заткнись, да?.. Что ты знаешь про жизнь? Ты ведь даже не понимаешь, что для Бога одно мгновение жизни равно вечности. Сегодня - первый день твоей оставшейся жизни, дура. И от тебя зависит, чем ты наполнишь эти дни своей оставшейся жизни, которые для Бога равны вечности.
Старик поднялся, подошёл к печке, и налил в кружку из ковша настой какой-то травы:
- Кушать тебе не надо. Всё равно подыхать пойдёшь. Вот это выпей, дура. Один листик заваришь - лечишься. Два заваришь - умрёшь. Падун-трава. Я тебе полтора заварил. Может, быстрее сдохнешь. Потом умирать пойдёшь. Туда пойдёшь, куда я покажу. Поняла, дура?
Я, осознав, что он не будет останавливать меня и мешать моим планам, и потому согласно кивнула, начав пить обжигающий противный настой.
* * *
Старик тащил меня в горы. Конечно, это были не Кавказские горы, а просто небольшой горный хребет, рассекающий Великую Степь на две части, но подъём из-за моей слабости давался с трудом. Мы делали частые привалы, когда я просто валилась на камни.
- Слушай, Старик... Тебе какая разница... Оставь меня здесь... - не выдержала я.
- Заткнись, дура! - Резко оборвал меня Старик. - Я лучше знаю, где надо умирать.
Мы вышли на вершину хребта, когда Солнце начало свой путь к закату. Но Старик, после небольшого отдыха снова поднялся и кивнул мне - пошли. Я, понимая, что осталось уже недалеко, послушно шагнула за ним.
Начался небольшой подъём вверх в конце хребта, когда нам пришлось пробираться между огромных валунов, которые напоминали развалины древнего замка неведомых великанов. И вдруг...
Я ахнула... Шагнув за последний камень, я стояла на небольшой ровной площадке, за которой был крутой обрыв. Но ахнула я не от страха... Господи...этот ненормальный Старик был прав. Здесь стоило побывать...а умирать тем более... Горный хребет длинным языком рассёк Степь, и мы стояли в самом конце этого каменного языка. Слева, справа, и впереди были крутые обрывы, а мы словно парили в Небесах над Великой Степью, которая раскинулась вокруг нас в невообразимой красоте на сотни километров . Молодая трава покрывала Степь изумрудными нежными переливами, бездонное Небо, рассечённое розово-белыми облаками, парило над нами, лаская взор игрой нежных тонов от белесо-голубого над горизонтом до ярко синих над головой... Облака словно летели рядом, и было ощущение, что можно протянуть руку, и дотронуться до них...
Я стояла в Центре Вселенной и плакала.
- Спасибо тебе, Старик... Теперь я поняла...
- Ничего ты не поняла, дура, - Старик скинул с плеча котомку, и достал оттуда флягу и овечью шкуру. - Что ты вообще можешь понять, дура? Ты слышишь раскаты грома, и думаешь, что у тебя есть слух? Ты видишь Солнце, и думаешь, что у тебя есть зрение? Ты глухая, слепая, и глупая. Тебя привёл сюда твой Путь, и ты думаешь, что он привёл тебя просто умирать? Ты дура! Он привёл тебя сюда дать бой Смерти. Пусть ты умрёшь, зато в бою. Вот настой Падун-травы. Когда захочешь - пей, но понемногу. Вот овчина. Под задницу положишь, дура. Чтобы на камень не садилась! Под камнями преисподняя, там Смерть тебя ждёт, тянуть вниз будет. А твоя Душа должна летать и купаться в Небе, Звёздах и Рассвете. Ничего не спрашивай. Если сумеешь услышать Мать- Степь, тогда она услышит тебя. А мне пора, дура. Завтра приду. Если не помрёшь, говорить будем.
Я расстелила овчину, и уселась, вдруг с удивлением осознав, что впервые за последние несколько месяцев наслаждаюсь... Наслаждаюсь красотой, полётом, высотой и простором. Здесь не надо было думать...надо было просто погрузиться и тихо таять в Красоте Места, которое я сразу назвала Священной Вершиной. Не знаю, в чём дело, но мне стало так хорошо! Так спокойно! Тишина. Слиться с природой воедино. Никого, кроме меня. Есть только Я...
Я тихо угасала...из глаз тихо и покорно струились солёные слёзы прощания с миром и окружающей меня красотой...
* * *
Я - самка. Да, среди нас, женщин, есть определенное количество самок, которым даны обаяние, красота, шарм, фигура, небольшое количество мозгов, но самое главное - тот бешенный огонь страсти и соблазнительности во взгляде и походке, которые мужчин валят наповал. Ты можешь не иметь красоты и совершенного телосложения, но если владеешь своей походкой в совершенстве, то все мужики будут оборачиваться тебе в след, открыто или подглядывающее любуясь ритмично качающимися бедрами и плавно качающейся попкой. Ты можешь не быть красавицей, но если умеешь выстрелить взглядом страсти, составленным из бешенной смеси вожделения, робости, распутства, кротости, желания и обещания - все - никто и не заметит, что ты не обладаешь классически правильными чертами лица...
Самкой быть трудно. Самку хотят все. Самку все обсуждают. За самкой все смотрят. Простая серая мышка может каждый день нового мужика заводить, на это никто и внимания не обратит и не осудит. Зато как только самка соблаговолит одарить кого-нибудь своим вниманием - на следующий день все будут бурно обсуждать и осуждать ее, и самым невинным высказыванием будет - потаскушка. Поэтому самке приходится всегда держать себя в руках.
Зато самкой быть почетно. Быть самкой - значит быть королевой. Но далеко не каждая самка становится королевой. Для этого надо еще быть и чувственной женщиной, которая в гостиной - дама, а в постели - гетера, и которую хочет каждый мужчина. Потому что только она может дать мужчине понять, что он самый лучший мужчина в мире, и дать ему ощущение его исключительности. Мужчины - это вечно маленькие дети.
Любимых мужчин обижать нельзя...
Серые мышки завидуют скрипя зубами оказываемому королевам мужчинами вниманию. У твоих ног всегда огромное количество особей противоположного пола, готовых исполнить любое твое желание, в глупой надежде оказаться в постели с королевой и наяву испытать всю ту бурю страсти, которую видят в ее глазах.
Но королевы не расплачиваются с рабами постелью. Те, которые расплачиваются постелью, свергаются с королевского трона, и переводятся в категорию обычных сучек, которые по своему общественному положению находятся на одной ступени с серыми мышками. Сучки обладают красотой, но доступность обесценивают их, уравнивая в стоимости с мышками. Серые мышки уродливы, но невостребованность у мужчин делает их верными и преданными женами, которые при всем желании не смогут изменить своим мужьям, что определенно повышает их стоимость в глазах мужчин.
Поэтому у мужчин выбор для женитьбы не большой. Либо всем доступная красивая сучка, либо никому не нужная верная серая мышка. А любовь - просто острая приправа для игры, которая называется жизнью.
Я - королева. За моими плечами поспешный брак в молодые принцесские годы за прекрасного принца, который за полгода нашей "счастливой" семейной жизни переспал со всеми окружающими сучками и мышками, приползал поздно ночью пьяный и грязный, и дыша вонючим перегаром пытался еще подарить мне радость секса... Потом осмелился поднять на меня руку, что послужило последней каплей, и переполнило бокал вина блевотного счастья супружеской жизни. Неделю принц ползал передо мной на коленях, потом уговорил своего друга стать киллером и "завалить" меня, для чего они купили пистолет, вывезли в глухое место за речкой, и три часа держали меня под дулом пистолета. Выстрелить не смог ни он, ни друг. Кишка оказалась тонка для этого. Они, наверное, думали, что это - как с мышкой переспать... А оно не так оказалось.
Пару лет после этого я промаялась, как дура, чуть не скатилась в категорию сучек, но, сбалансировав на грани, осталась королевой... Которая мечтает о счастливой семейной жизни, но мечты о прекрасном принце растаяли, и потому королева ночами рыдает в подушку, с горечью оплакивая их... И сжав зубы, каждое утро одевает на лицо улыбку и гордость королевы, выходя к своим поданным...
Каждая весна приносит половое созревание тысячам и тысячам молоденьким дурочкам, которые неумело вихляя своими упругими задницами выходят на тропу охоты на мужчин. И не меньшему количеству взрослых женщин весна приносит разочарование, когда они с грустью рассматривают в зеркало свое обрюзгшее тело, нависающие складки жира, никакими кремами не убирающиеся морщины...
Женщина обязана быть бдительной при выборе мужчины. Мужиков по статистике меньше, чем женщин, а если учесть то, что смертность у них гораздо выше, наркоманов и алкоголиков еще больше, добавьте сюда дебилов, ленивых, нытиков и неудачников, то окажется, что на одного настоящего мужика приходится десяток хороших женщин, которые мечтают стать матерями, воспитывать детей, любить и быть любимыми, а в итоге... А в итоге девять из десяти плачет по ночам в подушку от тоски и безысходности.
Мною всё сильнее овладевало безразличие. Я перестала общаться почти со всеми своими многочисленными друзьями, потому что каждый новый праздник начинал напоминать глупый многосерийный сериал, где из серии в серию повторяется одно и то же.
Во мне ещё жила надежда, что я встречу человека, который будет меня любить и чувствовать на расстоянии, когда мне будет плохо. Который будет мчаться ко мне, чтобы утешить. Который будет понимать меня с одного взгляда, и который будет принимать меня такой, какая я есть, и ничего не будет пытаться что-то изменить во мне.
Порой вид людей, любящих друг друга, и не скрывающих свои чувства, доводил меня до такого отчаяния, что душевная боль переполняла меня, и хотелось, чтобы кто-нибудь в эти моменты загнал мне под ногти иголки, чтобы физическая боль заглушила душевную.
Мучительное женское одиночество... Однажды я взяла снимок, где была сфотографирована половина сотрудников нашей компании, и поставила её в рамочку на столе. Я глядела на неё, и понимала, что это моя жизнь. Почти у каждого была своя семья, свои любимые люди и радости, которыми они ни с кем не делились. А у меня были только они. Они, которые ненавидели, использовали, презирали, или были просто равнодушны ко мне. Они были моей жизнью. Прекрасной жизнью... Их было много, а я...одна. Чтобы меньше ощущать своё одиночество, я работала после работы...брала любую подработку, чтобы как можно меньше быть дома одной.
Я ждала... Чего? Или кого?.. Не знаю. Может быть встречи со своим мужчиной, но как и когда я узнаю его? Как узнаю, что это именно он? Я всматривалась в каждое лицо. Мне было страшно. А вдруг я просто пройду мимо него? Я гнала из себя эти мысли, и заставляла верить себя, что обязательно узнаю его...
Прошло ещё пару лет, и у меня начались депрессии. Всё было бесполезно. Знакомства в кафе, на улице, свидания с друзьями друзей, заведение анкеты на сайте знакомств... Подруги считали меня слишком привередливой, но я не могла встречаться с человеком, если он был мне неприятен. Господи...кто-то откровенно не подходил по возрасту, кто-то был откровенной занудой, третий откровенным бабником, пятый не нравился внешне, десятый был глупым и самовлюблённым... по ночам порой я плакала от бессилия. Откровенно не понимая, за что меня не любит жизнь и бог, и за что мне такие страдания...
Интернет-ярмарка невест неопределённого возраста полностью отбила желание участвовать в этом цирке. Я наделяла моего вероятного "жениха" теми качествами, которые хотела в нём видеть, но встречи вживую разбивали все мои мечты, и потому свидания проходили по принципу - "Одно свидание, и - До свидания!". Все кавалеры оказались совсем не теми людьми, за которых выдавали себя в электронной переписке.
Но однажды я получила странное письмо... Странным было всё...обращение на "Вы", отсутствие тупых обращений типа "детка, киска, зайка"...но самое главное...какая-то мощная аура уверенности, силы и надёжности, исходившая от простых строчек на экране монитора. Мы начали общаться...
Он, словно свежая струя ветра, вдохнул в меня жизнь... Потому я звала его Ветром...
Ветер...мою любимый и дорогой Ветер... Он жил в соседнем городе, в паре часов езды от меня. Я долго не могла решиться встретиться с ним, хотя через пару месяцев нашей с ним ежедневной переписки в каждую свободную минуту, он начал делать предложения о встрече. Я дико боялась, что встреча разрушит моё представление о нём. Но...как я могла долго сопротивляться, когда моё сердце неслось навстречу ему со скоростью бешенного паровоза?!..
Я считала дни и часы до встречи, так и не веря, что он приедет...и боясь, что сама могу разочаровать и потерять его... Ведь это могло сломать меня окончательно...
Не могу сказать, что первое впечатление от встречи полностью совпало с моими мечтами, рисующими прекрасного принца... всё-таки у каждого человека есть определённые особенности, не совпадающими с нашим темпераментом, скоростью мышления, глубиной чувства юмора, отношению к миру и другими... Но! К вечеру я была потрясена и завоёвана... Безграничное обаяние, добрая простота, сильнейшая энергетика...
На прощание Ветер сказал, что теперь он ждёт меня в гости к себе... И если захочу, то могу остаться у него навсегда...