24.05.1992 года. Читал Хармса. Просматривал Лимонова. Создается впечатление, что Эдичка из кожи вон лезет, чтобы показаться крутым; то же мне - Секс Пистолет! Повсюду матершина, но стоит ли безоглядно втискивать все это в произведения искусства. Отнюдь я не против... Да на самом деле мне наплевать! Но если что-то является самоцелью, становится противно. Но, как известно, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Сублимация. А что если мне накатать томик матерных стишков, тем самым покончив с предрассудками!? Кровавая блоха укусила под лопаткой, но я скрываю свои чувства, заглядывая в сущность своего отражения. Я одурачен сам собой. Не мыслима мысль без мыслителя, однако появился запрет на запретное. И как же обойтись без парадоксов в наше запретное время!? Странно смотреть на себя, вывернутого наизнанку. Нелепые мысли лезут подобно испражнениям, они воняют, но я цепляюсь за каждую; научив учителя, ты покоришь мир...
"Единственное различие между безумцем и мной в том, что я не безумец!"
С.Дали
"Залог моей силы... состоит в том, чтобы держаться на равной дистанции от всех без исключения художественных и литературных течений."
С.Дали
Я стараюсь оценивать прочитанное, охватить и переварить, но вновь появляются нелепости, вроде:
Не учите меня ревновать;
ДемонКратия;
ПартБалет;
Исполненный исполинов;
Церемонимейстер целок...
"Я погружаюсь в мир иррационального не в погоне за самой Иррациональностью, не ради того, чтобы уподобляясь всем прочим, с самовлюбленностью Нарцисса поклоняться собственному отражению или послушно ловить чувственные ощущения, но моя цель в другом - я дам бой и одержу Победу над Иррациональным."
С.Дали
"Сюрреализм - это Я!"
С.Дали
"Я... никогда не питал к пролетариату никаких особых чувств - ни симпатии, ни тем более антипатии."
С.Дали
"Самый простой способ избежать компромиссов из-за золота - это иметь его самому. Когда есть деньги, любая "служба" теряет всякий смысл."
С.Дали
...Алкоголь сам собой течет в глотку, и сколько бы его не было, поглощается без остатка. Сваливаешься, теряешь сознание на какое-то время, затем открываешь глаза, и руки сами собой тянутся к стакану. Большими глотками жидкость вливается внутрь, обжигая горло и желудок. Действие почти мгновенное; сколько пить-то можно!...
"Весь мир принялся смеяться надо мной.
А ведь такого издевательства не может вынести ни один человек (кроме мудрецов, то есть тех, кто не живет). Единственный отпор - это злоба. И тогда люди спешат осудить тебя, чтобы сами не подвергнуться осуждению."
А.Камю "Падение"
"Величайшая мука для человека - подвергнуться суду беззаконников."
А.Камю "Падение"
ОТСТУПЛЕНИЕ
1985 год. Январь.
- Мне бы выпить немного, - взмолился я, когда на пороге появился Физик и загадочно улыбнувшись, сказал, что с сегодняшнего дня "У народа" начались авансы.
- У меня есть три посудины и мелочевки около трешника...- сообщил Физик.
- Ну что ж, три рубля я тоже возьму.
Начало положено. Сдав посуду, мы доковыляли до Одиннадцатого магазина и взяли две "Веры Михаловны". За выпивкой обсудили маршрут, и через полчаса, слегка захмелевшие, доехали до Лианозовского парка. Мы словно волки высматривали жертву, мороз щекотал уши и покусывал щеки. Я первым увидел мужичка, нетвердой походкой направлявшегося в нашу сторону.
Берем, - решили мы, не произнося ни слова. Физик приблизился к мужичку. Я не слышал, о чем они говорили, но затем последовал короткий удар по лицу, и Физик уселся верхом на свалившегося. Я поспешил на подмогу.
- Молчи, гад, а то...- сказал я, шаря по карманам и извлекая оттуда какие-то никчемные бумажки, проездной билет, мятую пятерку. Неожиданно из-за кустов появился милиционер.
- Не вздумай орать! - предупредил Физик, - У меня в кармане - нож!
Тем временем мент подошел вплотную. Мы же сделали вид, что помогаем мужичку подняться.
- Вставай, вставай, - почти ласково приговаривал Физик, - Что ж ты так напился!?
- Что здесь происходит? - сдвинув брови спросил милиционер, хотя все говорило о том все равно.
- Да вот друг нажрался, ведем домой, - сказал я, и опытный взгляд заметил бы испуг на моем лице, но страж порядка не заметил ничего:
- Давайте, идите на остановку, нечего тут кувыркаться...
И сейчас же мужичок из жертвы превратился в нашего кореша. Мы взяли бутылку и распили ее на троих, а затем проводили его до автобуса, но в тот же день...
ЕЩЕ ОДНО ОТСТУПЛЕНИЕ
...Мы пасли этого пассажира до самого института Зерна, и он наконец-то вышел из автобуса. За ним! Он вряд ли заметил нас, так как был изрядно пьян, но грабить его при народе не стоило. Мы шли за ним: через железнодорожные пути, мимо домов... Мужчина вошел в подъезд, и мы нырнули туда же. Он не успел даже вскрикнуть, как в руках у нас оказалась бутылка портвейна, и тут как на грех заскрипел дверной замок... Мы позорно бежали... мимо домов, через железнодорожные пути...
Но сегодня же
И ЕЩЕ ОДНО
Я разозлился на Физика, на себя, на всех людей и собрался идти домой. Дело не клеилось. Хмель вышел, но мы, продрогшие в шубах из свалявшегося искусственного меха, вновь слонялись возле станции Лианозово. Завершающая попытка! - сказал я и устремился за новым кандидатом в жертвы. Физик, не потерявший бодрость духа, следовал за мной. Мы упустили и его возле кинотеатра "Будапешт"...
И тут из винного отдела универсама вышла парочка пьяненьких - Он и Она. Он, держа в руках полную сумка вина и водки, спустился в общественный туалет, и Физик, проявив чудеса смекалки и реакции, был уже внутри. Жди! - лишь только сказал он.
Мужик зашел в кабину обстоятельно расположился для крупного дела. И в этот самый момент Физик рванул на себя дверь уборной, выхватил сумку и сунул кулаком в лицо мужику. Представьте себе картину: вы со спущенными штанами в пустом туалете, где кричать бесполезно...
И все же удача улыбнулась нам!
Такие вот вещи случаются на свете...
Отрицание - мое жизненное кредо! Я плюю на все! Мне трудно прятать свое "Я", и я рвался в бой, отталкивая прохожих, размазывая по стенкам их веру и чувства. Я уничтожал себе подобных и возносился надо всем, взирая на ничтожных людишек, копошащихся в муравейнике. О самокритике не было и речи. Любое замечание вызывало отрицательную реакцию. Я старался выплеснуть ее наружу и попадал в близких. Я лгал по пустякам, защищая себя, выставляя себя в лучшем свете. Иногда я просто молчал, возмущаясь внутри и изворачиваясь как угорь...
Я вскидываю руку, но кто-то шепчет мне на ухо: СТОП!...
...Я стою на эскалаторе метро, вокруг советские люди, а я вытянулся по стойке смирно...
Я замечаю двух молодых евреев и седого негра. Мне неловко...
Великаны в Польше
Колоннада Китайской стены
Преступления иезуитов
Лысый день
День паршивых брюнетов
И посланник на черной скале
Отрешение
точка иврита
Сонный паж
отбивающий такт в барабаны
Зов создателя
вехи учений
Лук
капуста
тушенка
Овес с потрохами Москвы
Рекс и столяр
упавшие с неба
Лоск тщеславия
Иск неприятных подруг
Убеленный вчера прародитель
Берега
обнажение
вера
метель
Я забыл прочитать спозаранку
Лицемер
Офицер
И тревожный герой
Совесть
Повесть
И высшая кара
Оттолкнуть
Не уснуть
Пес и правильный в главном товарищ
Я вспоминаю, я вспоминаю, я вспоминаю...
Страна панков. Куда там их Секс Пистолетам, Клэшам и иным Рамонсам! То, что они делали, чтобы бросить вызов истеблишменту Британии, мы проделывали ежедневно и ежечасно, везде и всюду. Мы все -панки от мала до велика.
Хамство повсюду. Бухло и сигареты. Мордобитие и шатание по подвалам, по хатам, чужие постели, лохмотья. Все знакомо до боли, но мы не делаем из этого культа. Вранье, что кто-то не хочет славы, мы честолюбивы. Рубь за сто! Ни одна сволочь не убедит меня в обратном...
"Панки"!
Не панки ли наши рабочие и крестьяне, совершившие Великий Октябрьский Социалистический Путч? Панки. Анархия, насилие, вызов добропорядочности....
Не панки ли коллективизаторы?
Отбросы, подонки, мразь, поставившая человеческое существо на уровень ничтожества.
Вонючие твари, устраивавшие показательные процессы над "врагами народа".
ИТЛ, полные панков. Их существование подробно описано.
И пусть заткнутся недоразвитые зарубежные панки, у которых кроме слов ничего нет.
Они никогда не были первыми. Они не были даже вторыми и третьими. Но если им подражали? Только потому, что никто и не догадывался о существовании настоящих реальных панков на 1/6 части суши. Пальма первенства всегда оставалась за нами.
Да здравствует страна вечных панков! Да здравствует примитивный панк-рок! Да здравствуют хамы Великобритании и Северной Ирландии! Да будет вечная сила у подонков Америки и Кубы! Да размножатся твари Мексики, Бразилии и Аргентины!
Пишите, извращайтесь, хулиганьте, эпатируйте. Вы нам нужны...
25.05.1992 года. День плохой...
Я не смог сделать всего запланированного (А с каких это пор я планирую свой день!?), но у меня родилась идея разумного таракана. Временами я чувствую себя копрофагом и восклицаю, чем я хуже!? Я - художник и писатель, замечающий гадкое, мерзкое, извращенное.
Я - алкоголик. Глюки и бредовые мысли посещают меня ежесекундно, а из этого следует все остальное...
Нажираясь всякого дерьма, я дурею, но жру еще и еще, в конце концов облевавшись, засыпаю на куче навоза.
Я - бесполезный прыщ мозга.
Я - псевдоинтеллектуал.
Я - отрицательный заряд, пожираемый положительным.
Я - ноль.
...Я стою на остановке, зол на мир и на себя. Подходит человек и спрашивает о проехавшем автобусе:
- Какой автобус? - человек явно спешит.
- "Икарус"...- небрежно бросаю я и отворачиваюсь...
...- Не подскажите ли...- подходит малахольный тип.
- Не подскажу! - обрываю я.
...- У вас не будет... - тихо произносит мягкая старушка.
- Нет.
Я готов разрубить на куски планету и рычу словно пес, но про себя. А все вокруг только и делают, что выводят меня из себя...
...В магазине. Я взвешиваю сайру. Выходит - 322 рубля. Выбиваю чек. Протягиваю продавщице.
"Добейте еще шесть рублей", - брезгливо говорит она. Я иду к кассе. Возвращаюсь. Протягиваю чек.
"Сайру пожалуйста."
"Не сайра, а шпроты!" - рычит продавщица и швыряет на прилавок банку консервов.
"Но мне нужна сайра, - пытаюсь сказать я, - У меня уже все взвешено..."
"Тогда зря добивали! Вот пять рублей сдачи..."
У меня огромное желание убить эту тварь, в лучшем случае харкнуть в ее потную, сальную морду, но я сдерживаюсь...
...Метро. На сиденьях расположилась гнусная провинциальная семейка: муж, жена и их дети - сын и дочь. Сумки набиты покупками. Пассажиры пылают и сияют. Я боюсь обжечься и хочу отодвинуться от них. Но людишки давят со всех сторон, и я остаюсь на месте. Восторгу провинциалов нет предела. Жена вертит в руках видео-кассету, муж одел кожаные перчатки, сын - перчатки-краги всех цветов радуги, а дочь любуется дамской сумкой-чемоданчиком с кодовым замком. Вдруг дикая семейка начинает тыкать пальцами куда-то в сторону. Я кошу глаз и вижу, что рядом стоит девушка, и у нее точно такой же чемоданчик, как и у вышеозначенной особы. Девушка смущена. Мне тоже не ловко. Я готов размазать всю семейку как соплю о стекло, но скоро моя станция, и я пробираюсь к выходу...
...Я бреду по Красной площади, и навстречу мне движется свора бродячих псов. Опустив морды они идут целенаправленно и окружают меня. Я принимаюсь считать и насчитываю девять штук. Мне становится страшно. Во что превращается Москва (да и вся страна), коль по Красной площади таскаются бродячие собаки. И мы становимся похожими на них, сбиваясь в стаи, ищем добычи и разрываем ее на части. Я сторонюсь и прижимаясь к Историческому музею, отрываюсь от своры...
...Приятное чувство свободы наступает в скверике, после приема спиртного. Водка идет легко и безмятежно. Я быстренько опустошаю еще полстакана, занюхиваю корочкой хлеба, закусываю и принимаюсь мечтать...
ФАНТАЗИЯ 5
Беспечный человек
И капля с тростникового пера.
За окнами скворечник
Качается.
В него кидает камни детвора.
И бьется между строчек
Таинственный зачаток сентября.
А время у обочин
Скрипит, вершит привычный свой обряд.
Смотрю я сквозь решетку
И вижу, как смеется злая ночь.
Но прошлое в зачетку
Не вставит ни жена, ни тесть, ни дочь.
Какие-то сомненья
Грызут мои обманчивые сны.
Распались все же звенья,
И чувства озлобления полны.
Но завтра день накормит,
А может быть, отправит на тот свет.
Ведь каждый третий стонет
И не найти единственный ответ.
Вот светофор разрядки,
Ударив нас струей, погас совсем.
Да наши разнарядки
Написаны товарищем не тем.
В подспудном регионе
С учетом слишком праведных идей
Певец и гений стонет,
Оставив на земле сирот-детей.
"Разболтался!" - как сказал палач, отходя от виселицы. Дрожь прошла, и я прислушался. Ноты смолкли, и я облегченно вздохнул.
Она звала меня "стариком" и устраивала сцены из балета в отделении милиции. Но когда пропала сумка, металлический милиционер ударил по рукам и заключил трудовой договор. Что же тут такого? Я знаю, что контракт заключен не в сексуальном сне, а потому предприятие не на мотоцикле, а во стаде смеется над трудностями, по которым трудяга достает из большого, но пустого кошелька внутренний распорядок.
Я отчаялся, а заработанную плату получала В.П. и кто-то еще до одури рыжий и щекотливый точно исполнительный лист. Все было по обоюдному соглашению сторон. Или год, или не более пяти лет, а возможно и на неопределенность. Что это такое? Кому это нужно? Оформление прописки на тот свет руководствуется только приказами. Заключите со мной договор! Меня не взять на работу без условий разъезда...
Я испытан металлическим милиционером, но я исповедаю иную веру. Я сам в себе. Три месяца. Ха-ха! Привилегированный класс не читает газет и не слышит указов министра. Распространите меня в туалете. В установленный срок я буду ранее судим. Меня переведут в иное измерение. Никогда не пойдет снег, а что же делать им - тщеславным и портящим воздух? Занять свое рабочее место! КЗОТ молчит и держит вожжи в своих руках, но она ненавидит старцев. И нет мне покоя, поскольку я к ним приближаюсь.
Закон законом, но я встревожен за разум. Красный крест и красный полумесяц не препятствуют подготовке сознания; они регулируют отношения и способствуют росту. Отстаньте! Я не желаю втолковывать вам что-то. Мое мнение никого не интересует, но я успел побывать в клешнях металлической милиции.
Вы скажете, дисциплина! А я отвечу: высокий уровень, однако это слишком не реалистично, скорее сюрреалистично, слишком наигранно и невыносимо.
Заковать всех в кандалы и посадить за колючую проволоку, пропустить по ней электрический ток и представить все права своим гражданам.
Коллектив - это сборище недоносков, и я утверждаю: не имущих среди живущих. Отрегулируйте разум и забудьте о сегодняшнем дне. Завтра придет само собой, пусть и без нас.
Отношения стали невыносимы...
Предприятие и где-то, что-то...
Я кончил писать стихи, я начал писать слова.
Стандартные люди, такие же слухи, и я придерживаюсь мнения: каждый хотя бы раз побывал в клешнях металлической милиции. Я триста тридцать три раза разбирал эскалатор, но получалось одно и тоже: 0,001-82, 2-82, 3-84. Эти цифры наводят на размышления, и транспорт останавливается только тогда, когда степень опасности достигает повышенности, при отсутствии условий единения или особых чувств. Свойства ума расположены посередине между обонянием и расторопностью. Подарите мне вошь. Вошь покаяния, и я охарактеризую противоположность смысла.
Сырость полов или токопроводящей пыли ни в коем случае не распространяется на товарищей. Прикосновение к частям тела не означает уверенности в себе, это лишь заговорило подсознание. Я нем в исключительных знаках судьбы. Кто за мной? Другой.
А она давит на меня с потолка и взаимодействие с ее температурой дает ускорение реакции.
"Абсолют" не "иное" есть "иное" "иного", которое определяет собою и себя и иное, превышает и утверждение и отрицание, будучи, "утверждением утверждения".
При новом порядке определенного уровня возникло бы трение, и тогда в результате водонапорного пустопорожнего изливания слов возникло бы еще одно недомогание.
Определите след науки, растрясите мозги, и вы увидите, как переполнен мир седовласыми гасителями искр. Я не мудрец, я исцеляю недомогание при помощи защитных заземлений и искренне верю, что я прав. Хотя, если взглянуть с другой стороны, все мои потуги напрасны, и куда бы я не повернул, все восстает против меня. После ввода в действие рубильника я учащаю собственное сердцебиение и придаю основательность изобретательности, иначе зачем соприкасаться с чувствами? Да я нарушаю равновесие, замедляю или ускоряю бег, но в следующий момент я забываю абсолютно все. Я остаюсь в мире, где нет ни правил ни конкурентов. Я сбиваюсь с мысли и палю наугад, но пропорциональность боли к слову возрастает, и вот я вроде бы у цели. Способен ли я перейти Рубикон? Нет. Я топчусь на месте, боясь переступить черту - границу между реальностью и зазеркальем...
Запросив диспетчера мозга, я испражняюсь и вглядываюсь в пропасть, мною загаженную. Что там? Кто там?...
Там она с проколотым сердцем и разорванной в клочья душой. Я упрям и снимаю напряжение после сообщения подсознания. Я удаляюсь с чувством полного удовлетворения и с похмельем в голове. Я встревожен, что распотрошен мой муравейник, а я опять в тех же самых клешнях.
Индикатором между фазами жизни и смерти вы можете проверить присутствие духа, но без меня. Увольте! Я слишком аккуратен в битве с землей, под которой я вырос. Я злобствую, но не забываю о ней. А кто позволил вам выключить радио? Нет и не может быть никакой защиты. Я покоряю вершину, осуществив надежный контакт!
Найдется ли тот, кто поможет мне решить самую сложную задачу: убедить себя в потери силы и воли? Требования словно наждачный станок шлифуют меня до бесконечности и вышвыривают на свалку мира. Я карабкаюсь и слышу чей-то крик. Это - псы. Они мчатся по лестнице, хватают за платье, срывают его, кусают за ноги, отрывают куски мяса... Потоки крови текут по ступенькам, и они продолжают зловещую атаку на разум. Чьи-то непременно холодные пальцы вонзаются в мое горло. Они!
Круг замкнулся. Я ощутил ее тело и проник в тоннель. Мы оставались одни всего несколько мгновений, чтобы был хоть малейший намек на работу. Ее глаза упирались в мои, а мои зрачки поглощали ее целиком. Я считал: раз, два, три... восемьдесят! Уверенность убивала всякие домыслы. Я жил восемьдесят первым. Урок стал уроком, я запомнил его навсегда. Пожарный должен был быть в половине первого, но дверь закрыта, а с той стороны никого нет. И снова раздавались странные звуки. Меня начинало дергать. Я почти блевал, и нервная струна натягивалась до предела. Мои глаза наливались кровью, и я готовился отойти в мир иной. Но я опережал события. Она говорила и сама не замечала, что спала. Я приветствовал ее и устанавливал знаки внимания, но слишком скромные или непонятные, поскольку она не ощущала соприкосновения. Расстояние было не более десяти миллиметров. Я увеличил зазор между подручной и собственным кругом и достиг результата. По-моему она определила меня и застонала. Экран сработал, тоннель открылся полностью, и я отключился.
Меня тормошат посторонние зевки, и наряд, высланный за мною, несет всю ответственность за эксплуатацию моего индивидуума. Я мысленно перечисляю в уме последовательность производственного цикла и вот она: главный инженер, инженер по ТБ, начальник и его заместитель, старший мастер и мастер, старший инженер. Интересно, для чего мне все это нужно? Сложно ответить, но еще труднее упереться в противоположную решетку ногами. Я выворачиваю лампочку, кладу ее в карман, расстегиваю куртку и снимаю ремень. Вещи носятся в безвоздушном пространстве, а я обитаю в центре его и оформляю допуск на аппеляцию. Совесть моя загнана за колючую проволоку, и я претендую лишь на ответ в очерченной плоскости. Окончательно выводит меня из себя бригадир, повышающий степень расстройства нервной системы и упорядоченно следящий за мной из-за спинки стула.. Я нелеп в ожидании чего-то наилучшего, но уговариваю себя надеяться и верить. Да вера - одна она осталась у меня после пережитого. Оборудованный запасный выход был наспех заделан еще в конце прошлого столетия. За ним понеслись бури перемен, и вот я стою один-одинешенек в клешнях металлической милиции.
Ограждения сняты, - скажете вы, но какой прок в воздухе, потерявшем силу жизни. Я взмахиваю рукой и отталкиваю от себя посторонние предметы. Часы отсчитывают ненужное время, и секунды сваливаются в карман суетного однообразия.
Расследование не прекращается никогда. Она знала, что я такое, и подпись "исправленному верить" не означала забытья. Она слушала мои версии происходящего и молилась Богу, чтобы все так и было. Отнюдь. Все поворачивалось в обратном направлении, а в таком ракурсе необычайно легко свернуть на обочину или, что еще хуже, застрять в непролазной грязи. Замешивая эту грязь, отламывая тысячелетние слитки, я не вдавался в подробности, но лишь только сначала. Несчастный случай привел меня к необычайному красноречию. Я исписал столько бумаги, что бесполезно было что-то сжигать, да и стоило ли!? Сохранить начало в середине пути не легче, чем настроить унитаз на нужную волну. Я царапался среди очевидцев и извергал кучу слов в подворотнях, а затем спускался к аварийному тормозу и вызывал дежурное подразделение. О, они появлялись настолько быстро, что я не успевал среагировать и, облачаясь в мниморыцарские доспехи, уносился в известность, стараясь доказать себе единственно верный способ усовершенствования. От начала до конца я ожидал комиссию и постоянно удивлялся неизбежности своего оправдания...
Травма, нанесенная чем-то раскатистым или кем-то глупым, определяет истинность положения. Я профессионально управляю своими делами, но я прикован к мишени, и те, кто ведут артобстрел, не хотят, да и не могут ободрить меня. Я заболеваю искренней трезвостью. Этого не отнять. Несоблюдение договора вы рассматриваете как положение, в котором заболевают все, но только не те, кто желает или осознанно требует того. В обход эскалатора пускается обходчик, какому место в трюме баржи, а рядом пашет мединструктор со стороны тюбинга. Используйте все возможные приспособления, и вы получите максимум удовольствия от реализации плана, зарегистрированного судьбой. Я встречаю запотевшие стекла и обмерзшие лица и вдруг дергаю за веревочку и включаю аварийное освещение. Кто здесь? - слышу я голос, не влезая на ферму. Я тянусь и тянусь к заземлению, однако к несчастью упираюсь в землю, и тот же голос протяжно поет:
"Наверно ты слишком опасен, мой друг! Не слишком ли долго ты жил?"
Я выполняю серию движений словно не изолированный гибкий многожильный медный провод и рассекаю пополам иллюстрированную систему. Осколки обеих половин цепляются за установку, сыпятся искры, и во тьме высвечивается надпись на странно-еврейском диалекте. Я не могу прочесть ни слова. Я всматриваюсь еще и еще, но тщетно, буквы скачут словно кирасиры и исчезают в подсобном помещении: