Месяц Огня Очага 4-18,год 433 Третьей Эры. Вейнон. Храм Повелителя Туч.
Пробуждение было неожиданным. Причём неожиданность заключалась в самом его факте. В последние мгновения, падая с верхнего уровня Сигильской Крепости, я успел поверить в неизбежность смерти. Поэтому, увидев над головой осеннее небо Нирна с прозрачными пёрышками облаков, так непохожее на зловещие небеса Мёртвых Земель, я на миг решил, что все-таки умер.
Потом в поле зрения показалась изрядно поношенная синяя монашеская ряса, и я понял, что это все ещё Нирн. Я выжил. Одни только боги знают, как мне это удалось, но я выбрался из врат Обливиона.
Чтоб мне... да чтоб мне с дремора взасос поцеловаться, я - жив!
Впрочем, нет. Обойдутся. Хватит с них и костей, которые они мне переломали. Ур-роды...
- Ты очнулся? Замечательно, - произнёс смутно знакомый голос.
Я хотел повернуть голову, чтобы увидеть, кто это, но обнаружил, что не могу пошевелиться.
- Извини, друг мой, но некоторое время тебе придётся полежать неподвижно, - сообщил мне тот же голос. - Чтобы успокоить тебя, скажу, что ты, можно сказать, довольно легко отделался, все осталось на месте, но ранений, хотя ты их явно залечивал, все же слишком много, так что ты сейчас находишься под действием наложенного мной заклятья. Именно оно не даёт тебе двигаться. Мне бы не хотелось, чтобы мои труды по вытаскиванию с порога Этериуса одного сумасшедшего мальчишки-данмера пошли прахом.
Говоривший чуть сдвинулся, и я увидел его лицо.
- Мартин, - просипел я.
Он присел рядом и кивнул.
- Я.
- Шалка тебе в... - я проглотил просящиеся на язык ругательства, - какого ты тут делаешь? Ты должен уже...
- Как я уже сказал, занимаюсь лечением одного ненормального данмера, - перебил меня священник. - Того самого, который три дня назад в одиночку потащился в Обливион. Не знаешь такого? - тон был неодобрительным, но в серых глазах мерцало что-то, похожее на уважение.
Три дня в беспамятстве? Куча ран? Однако... Хотя по сравнению с тем, к чему я готовился в последние минуты моего пребывания в Сигильской крепости, это совсем немного.
- Ну, он же не просто погулять туда пошёл, верно? - ответил я в той же манере.
- Верно. И даже каким-то образом сумел осуществить задуманное. Хотя, должен признаться, что я сомневался в твоих словах. И не верил, что ты вернёшься.
- Я и не вернулся, если уж на то пошло, - просипел я.
- В собор - нет, - согласился Мартин. - Но Савлиан Матиус рассказал мне, что со мной искал встречи данмер по имени Ксарес. И что потом этот данмер пошёл закрывать врата Обливиона. В одиночку. Туда, где перед этим пропал целый отряд стражи. После этого из врат выбрался один из пропавших стражников. Он тоже говорил о данмере, назвавшемся Ксаресом. А ещё через несколько часов врата закрылись и стражники, бросившиеся на зачистку городских улиц, нашли прямо перед ними ещё одного выжившего. Догадаешься, кто это был?
Я догадывался. Но тут я вспомнил один из самых неприятных эпизодов моих блужданий по Обливиону.
- Только одного? - спросил я.
Мартин недоуменно нахмурился. Потом помрачнел.
- Ты хочешь сказать, что кто-то остался... там? Кто-то живой? - задал он встречный вопрос.
- Мэньен... - прохрипел я. - Мэньен Гонельд. Десятник. Дэйдра, они... посадили его в клетку. Я... не сумел её открыть...
Он печально покачал головой.
- Стражники нашли только тебя...
Мы надолго замолчали. Он, возможно, потому что молился за душу десятника. А я - потому что устал.
- Ты так и не ответил на мой вопрос, - вспомнил вдруг я.
- На какой? - священник казался озадаченным. - Ах, да... Ты предлагаешь бросить тебя и скакать в Вейнон?
- Да, именно это я и предлагаю! - от злости я вскочил, попутно выяснив, что наложенное на меня обездвиживающее заклинание развеялось.
Правда, порадоваться новообретённой свободе я не успел, с болезненным стоном свалившись обратно на лежанку и скорчившись от невыносимой боли. Казалось, на теле не осталось ни одного неповреждённого места. В сущности, так оно и было. В Мёртвых Землях мне было не до того, чтобы считать ранения - я просто старался выжить, пока не будет сделано то, ради чего я туда сунулся.
Крепкая ладонь священника прижала меня к лежанке, одновременно послав тёплую волну целительного заклинания. Боль ослабела, не уйдя совсем, но спрятавшись где-то глубоко внутри.
- Моя вина, - пробормотал Мартин, - не уследил. Что до твоего вопроса, то должен напомнить наш разговор в соборе Акатоша.
- Я помню, - прохрипел я.
- Так вот, я своих решений не меняю. Я обещал сопровождать тебя, и я буду сопровождать. Только для этого придётся подождать, когда ты хотя бы сможешь держаться в седле. И, предупреждая новую вспышку твоего возмущения, напомню, что один я обещал уехать в том случае, если ты погибнешь. Ты жив. Спор окончен.
Я открыл рот... закрыл. А потом выругался. Да-да, это снова было то самое ругательство про мёртвых зверолюдей, и в этот раз я постарался произнести его на родном языке.
Мартин шокированно застыл с округлившимися глазами и отвисшей челюстью. Потом с усилием взял себя в руки.
- А вот за это, как только ты встанешь на ноги, я самолично надеру тебе уши, - с угрозой в голосе пообещал он.
Выехали мы только через неделю. Даже с зельями и целительскими способностями Мартина, которые превосходили мои собственные настолько, что и представить сложно, ранения, полученные в Обливионе, заживали медленнее, чем я ожидал.
За это время стражники успели зачистить часть города, но к осаждённому замку, как ни старались, пробиться так и не смогли. Савлиан Матиус скрипел зубами, но оставшиеся на Нирне после закрытия врат дэйдра как-то сумели закрепиться в руинах намертво и не сдавали позиций. Правда, насколько я сумел понять, замок оказался им не по зубам, но капитан опасался, что это временно. Запасы продовольствия и силы защитников не беспредельны. Да и сами защитники не бессмертны...
Кажется, капитан, каждый день приходивший справиться о моем здоровье, имел на меня какие-то виды, но мне было не до его планов - все мои мысли были о том, чтобы побыстрее отправить императорского наследника в Вейнон. Потом уже можно будет подумать о чем-то ещё. Хотя не уверен, что добровольно попрусь вызволять какого-то сиродиильского аристократа из лап дэйдра. Ладно, Матиус, но я-то тут причём? Я с ними своё уже отвоевал.
Из Кватча, как и в него, я ехал на лошади, которую, начисто забыв, как её зовут, обозвал Прорвой. Понятно, за что. Правда, в первый день не как всадник, а скорее, как вьюк. Вякнув, что тоже могу идти пешком, был вознаграждён лицезрением немаленького кулака в опасной близости от моего носа и угрозой вернуться и устроить мне постельный режим ещё на неделю. Может, конечно, кулак у Мартина и не был таким здоровым, как мне показалось со столь скромного расстояния, но я все равно проникся. И вообще, хочет топать пешком - пусть топает. Хотя, справедливости ради нужно отметить, что чувствовал я себя далеко не так замечательно, как всеми силами показывал. И священник, будучи, как я понял, неплохим целителем, об этом наверняка знал. Видимо, я настолько его достал, что он решил уступить, только чтобы не слышать моё нытье.
Да, все эти дни я осознанно и планомерно изводил его. И нытье - или как ещё можно назвать бесконечные уговоры на разные лады - для этого подходило как нельзя лучше. И хотя мужчине такое не к лицу, я всегда мог сослаться на то, что это последствия прогулки в Мёртвые Земли, при воспоминании о которых меня каждый раз бросало в дрожь. Пусть попробует доказать, что это не так.
До Вейнона мы добрались через четыре дня. Размашисто шагающий священник, конечно, демонстрировал чудеса выносливости, умудряясь задавать темп нашего путешествия, но мне не улыбалось притащить последнего Септима пред ясны очи грандмастера Клинков заморённой тенью. Поди докажи потом, как все было на самом деле, и что замученный вид будущего Императора Тамриэля - результат его собственного выбора, помноженного на его же невообразимое упрямство. А ведь он ещё где-то находил силы лечить меня на привалах...
Отмалчиваться всю дорогу не было смысла, поэтому неудивительно, что мы разговорились. Мартин оказался отличным рассказчиком. Пользуясь случаем, я забросал его вопросами. Меня, естественно, интересовало все. Политика и религия, история и география. Но больше всего я расспрашивал его об алхимии. Его познания в этой науке, к моему разочарованию оказались невелики, но тем, что знал, он щедро делился, в свою очередь, расспрашивая меня о моей родине. Это было в какой-то мере полезно и для меня - я постепенно приучился, почти не ошибаясь, называть Ресдайн Морровиндом и обращаться к собеседнику на "ты" и без "мутсэра". Не говоря уже о том, что, как просветил меня священник, здесь за привычного мне с детства "сиродиила" можно получить в зубы. Сами сиродиильцы предпочитали называть себя нибенейцами или коловианами, находя между собой какие-то отличия. Еще были недийцы, которые то ли отличались, то ли не отличались от первых и вторых, но мерам и прочим чужеземцам, для которых эти тонкости были непонятны, дозволялось общее название "имперцы", в крайнем случае "сиродиильцы". Я же, выслушав краткую лекцию, пожал плечами, запомнив самое основное - сиродиилов следует называть имперцами. Тем проще, хотя у меня при этом слове в первую очередь вспоминались исключительно легионеры.
О себе же он рассказывал мало, в основном это были какие-то забавные случаи из его жизни в Кватче, происходившие, в основном, с его знакомыми. В какой-то момент до меня дошло, что рассказывая об этом, он таким образом прощается с ними - с теми, кто навсегда остался в руинах Кватча. А однажды, проснувшись ночью во время его дежурства, я увидел его разглядывающим в свете костра золотой септим с профилем Императора. Впрочем, я не уверен, потому что, услышав шорох с моей стороны, он тут же спрятал монету в карман. К тому же, вполне возможно, что мне все просто приснилось. Я не стал спрашивать.
О моем Отречении он спросил только раз, незадолго до того, как мы прибыли в приорат:
- Ты называешь себя изгнанником Дома Редоран. Какая должна быть причина, чтобы это произошло?
- О-о, - хихикнул я, стараясь обратить все в шутку, - перед тобой самое большое разочарование Великого Дома Редоран. Мои дорогие родственники, видимо, слишком устали терпеть меня рядом с собой, и воспользовались первым же удобным случаем, чтобы от меня избавиться.
- И все же?
- "Быть благородной крови Дома Редоран - это больше, чем быть великим воином", - процитировал я поучения серджо Сарети(1). - А я, как видишь, и на просто великого не тяну. Ну никак. Вот, к слову: "Великий Дом Редоран высоко возносит все умения войны". А я люблю алхимию. Ну и вообще... мало родиться в Доме. Надо... надо соответствовать ему.
- Понятно, - задумчиво кивнул Мартин.
- Не то, чтобы я не жалел об этом, - признание вырвалось само собой, - но... В общем, сейчас меня существующее положение вполне устраивает, - торопливо добавил я, пока он не вздумал сказать что-нибудь утешительное.
На самом деле я просто не хотел рассказывать. По крайней мере, в ближайшее время. Те, кто должен был знать, знали, а неудовлетворённое любопытство остальных меня не трогало. Тем более что я сам ещё не свыкся с тем, что я теперь один и что домой дороги нет. К тому же я был зол - меня как раз незадолго до того признали вполне здоровым и все-таки оттаскали за уши, как и было обещано. Желание как-то отплатить за оскорбление пришлось задавить на корню - во-первых, он все-таки наследник императора, как бы сам он к этому факту не относился. Во-вторых, мы не у меня дома, а в Сиродииле, где порядки явно другие. А в-третьих, священник был мне просто симпатичен. Было в нем что-то располагающее. Так что Мартин, ведущий в поводу хромающую кобылу, потерявшую под конец пути одну из подков, ехидно посмеиваясь, наблюдал, как я поминутно ощупываю пострадавшие органы на предмет уменьшения опухоли, не подозревая, какие планы мести я строил в отношении него поначалу. Впрочем, в данный момент я уже не то, чтобы на него всерьёз злился, но рассказывать, каким оказался идиотом, желанием все же не горел.
Мы едва миновали небольшую ферму, расположенную в получасе неторопливой ходьбы от приората, когда навстречу нам с испуганными воплями выскочил знакомый мне пастух Эронор. Увидев нас, он сначала резко остановился, потом, видимо, узнав одолженную мне лошадь настоятеля, бросился вперёд.
- Помогите! Помогите, они убивают всех в приорате!
- Кто? - опешил я.
- Я не знаю! - зачастил эшлендер, поминутно оглядываясь назад. - Они выглядели, как обычные путешественники. Я был в овчарне, когда услышал, что настоятель Маборель с кем-то разговаривает. Я выглянул. У них в руках вдруг появилось оружие, и они зарубили настоятеля до того, как он успел пошевелиться. Я хотел спрятаться, но они заметили меня... и я побежал.
- А брат Джоффри? - из всего потока слов я так и не услышал того, что меня интересовало.
Если старый монах погиб, то дело дрянь. Я не представляю, что делать дальше. Амулет спрятан неизвестно где, Мартин... без свидетельства главы Клинков он может быть хоть трижды Септимом, в это никто не поверит, пока его не попытаются прикончить на глазах у Совета. До которого тоже не так-то просто добраться. Не в Кватч же обратно его тащить.
- Он был в часовне, молился. Ты поможешь нам? Пожалуйста, сэра, пожалуйста!
Крикнув Мартину, чтоб оставался на месте и, желательно, не маячил посреди дороги, подставляясь возможным стрелкам, я побежал следом за Эронором.
Во дворе меня встретил ещё один знакомый - брат Пинер. Коричневая монашеская ряса и акавирская дайкатана в руках. Видно было, что он знает, как с ней обращаться. Вздохнув с лёгкой завистью, я направился к нему.
- Это ты? Откуда?.. Впрочем, о чем я... Они появились будто ниоткуда! Где грандмастер Джоффри?
Что? Ах, да, он же говорил, что обучение проходил, как Клинок, а не как простой послушник.
- Эронор мне сказал, что в часовне.
- Тогда поспешим, - Пинер сорвался с места, - ему наверняка нужна помощь.
В часовне моё вмешательство не потребовалось, монахи справились самостоятельно.
- С возвращением, - ко мне подошёл Джоффри. - Слава Талосу! Они напали без предупреждения. Я был в часовне, когда услышал крик настоятеля, и едва успел вооружиться.
Что-то мне слабо верится, что он "едва успел". Сдаётся мне, этот старый хитрец даже спит с катаной в обнимку.
- Амулет Королей! - ахнул старый монах. - Надо проверить, на месте ли он. Я хранил его в секретной комнате. Боюсь, именно он был их целью.
Тревожная мысль, пришедшая мне в голову, заставила похолодеть и сорвала с места вернее всяких понуканий. Я ведь сам пришёл к выводу, что Мартина нашли по крови. Если это так, то Амулет, который каким-то образом тесно связан с императорской династией, тоже наверняка искали подобным способом. Не удивлюсь, если окажется, что тайник Джоффри взломан и пуст. Но я-то хорош! Что мешает этим неизвестным попытаться одним выстрелом поразить две цели? Не просто же так нападение произошло перед самым нашим появлением? Получается, нас ждали... А я, идиот, забыв обо всем, помчался на подвиги и оставил беззащитного священника одного. Да, он не совсем безоружен, но против вооружённого булавой воина в доспехах, даже наколдованных, от кинжала толку немного, если только ты не мастер. Меня учили с детства, но я всё равно не мастер, а Мартин тем более...
Священник обнаружился на том же месте, где я его оставил, живой и на вид вполне здоровый. Но не один, а в компании свежего покойника, застывшего на земле в странной раскоряченной позе. При этом голова неудачливого убийцы валялась в шаге от тела.
- Всё нормально? - спросил я, приблизившись.
- Да, - кивнул он. - Он, похоже, был один. Или ты думаешь, что где-то поблизости скрываются ещё ассасины?
Я в этом не сомневался, но промолчал, внимательно разглядывая мертвеца, на волосах и балахоне которого медленно таял иней. Вот и разгадка - Мартин просто запустил в подбегающего убийцу каким-то мощным замораживающим заклятьем, от чего тот умер прямо на бегу, а при падении просто разбился, как и положено куску льда. Что ж, священник оказался менее беззащитным, чем мне казалось. Да и выглядит не слишком удручённым из-за совершённого убийства. Это хорошо.
Уже вдвоём мы торопливо вернулись в приорат. Вытаскивающий тела нападавших из часовни Пинер с любопытством покосился на заметно нервничающего Мартина, заострив внимание сначала на синей рясе священника, затем на его лице, но вопросов задавать не стал.
Джоффри обнаружился на втором этаже. Дверь напротив его кабинета, замаскированная под стеллаж, была распахнута настежь, а сам грандмастер Клинков, разом постаревший на несколько десятилетий, сидел на стуле рядом с развороченным письменным столом.
- Они забрали его! - с отчаянием выдохнул он. - Амулет пропал... Враг каждый раз на ход опережает нас! Сначала уничтоженный Кватч, теперь украденный Амулет Королей...
- Мартин жив. Он здесь, со мной.
Джоффри тут же вскочил, словно бы молодея на глазах:
- Жив?! Слава Талосу! Значит, ещё не все потеряно. Где он?
Я посторонился, пропуская вперёд своего спутника, молчаливой тенью стоящего в дверном проёме. Мартин замялся, потом деревянно шагнул в комнату.
Двое монахов - старый и молодой - на короткое мгновение застыли друг напротив друга. Или это мне так показалось? Как бы то ни было, в следующий миг грандмастер Клинков отвесил найденному наследнику Уриэля Септима неглубокий, но исполненный уважения или чего-то на него похожего, поклон.
- Рад приветствовать вас в приорате Вейнон, Ваше Высочество, - у него даже голос изменился! - К сожалению обстоятельства, о которых вам, без сомнения, известно, ясно дали понять, что это место не является безопасным.
- Пожалуйста, не надо церемоний, - Мартин смущённо улыбнулся, разрушая торжественность момента. - Я... все ещё не уверен, что все именно так, как вы считаете.
Джоффри ободряюще улыбнулся в ответ.
- Будь, по-вашему. Хотя я не согласен с вашей точкой зрения, но должен признать, что, чтобы привыкнуть, действительно нужно время. Жаль только, что его не так много. Однако, к делу. Как я уже сказал, приорат не безопасен. Хотя нам удалось отбить нападение, наши противники все же добились цели, ради которой оно было совершено - забрали Амулет Королей...
- У вас есть конкретные предложения? - поинтересовался я.
Не люблю длинных речей. Проще задать конкретный вопрос. Желательно, такой, чтоб на него можно было ответить только "да" или "нет". Или, в крайнем случае "не знаю". Хотя некоторые умудряются даже на такие вопросы отвечать по полдня на каждый.
Укоризненно на меня посмотрев, Джоффри, явно сбитый с мысли, задумчиво кивнул:
- Есть. Я думаю о Храме Повелителя Туч.
Глянув на Мартина, он пояснил:
- Тайная крепость Клинков. Он расположен неподалёку от Брумы. Главное его достоинство в том, что его можно защитить от целой армии небольшими силами. Поскольку число Клинков после... известных событий... невелико, это весьма немаловажный фактор. Конечно, учитывая, кто нам противостоит, даже это убежище не будет полностью безопасным, но оно все же наиболее защищённое.
Вот это другое дело. Коротко и ясно. Детали можно уточнить позже.
Джоффри вышел из комнаты и вздохнул.
- Думаю, что сегодня мы все-таки можем себе позволить небольшую отсрочку. День клонится к вечеру, к тому же вы нуждаетесь в отдыхе.
- Не только мы, - пробормотал я, вспомнив о захромавшей Прорве.
Стоит пойти за ней, показать её Эронору, он вроде как ещё и кузнец. Да и вообще, хоть настоятель Маборель убит, кобыла все-таки принадлежала ему, а я обещал её вернуть. Данные обещания нужно выполнять.
Позднее, когда все уже легли спать, я тихо собрал свои вещи, упаковав при этом оружие так, чтобы оно не звенело, поскольку намеревался исчезнуть, не прощаясь. Амулет Королей я отнёс, куда просил Уриэль, и не моя вина, что человек, которому он доверял, его прощёлкал. Его сын тоже найден и доставлен во все тот же Вейнон. Моё присутствие в окружении будущего правителя скоро станет нежелательным, принимая во внимание тот факт, что меня...
Стоп-стоп, а почему нас так ни разу и не остановили?
За две недели весть о сбежавшем из тюрьмы преступнике должна была распространиться на весь Сиродиил вместе с его, то есть моим, подробным описанием. И если в первые дни отсутствие внимания ко мне со стороны патрульных легионеров худо-бедно можно было списать на то, что приказ ещё не дошёл до частей, расквартированных за пределами столицы, то, что им помешало потом? Если вспомнить, что рассказывал Мартин за время нашего путешествия, то, как правило, после смерти Императора и до коронации его преемника Империей управляет Совет Старейшин. То есть, предположительно, имеется более или менее отлаженный правительственный механизм. Но ни один встреченный нами легионер не поинтересовался моей персоной. Так в чем же дело?
Меня засунули в тюрьму по ошибке? В это верится с трудом.
Амнистировали? В такое вообще не верится. Да и на каком бы основании?
Забыли в суете последних событий? Версия не менее бредовая, чем предыдущая. Должны остаться мои личные вещи - не голым же я был... Да и документы о причине задержания или, возможно, уже готовое решение суда... что-то, но должно было остаться.
Спросить у Джоффри, что ему удалось узнать?
Беседовать с главой Клинков не хотелось по нескольким причинам. Во-первых, уязвлённое самолюбие, смешанное со стыдом - в памяти свежо было воспоминание о том, как я опозорился в нашу первую встречу. Думаю, можно понять, почему я не горел желанием с ним встречаться. Во-вторых, я не без оснований полагал, что меня вежливо, но твёрдо попросят... куда-нибудь подальше. Я ведь свою задачу уже выполнил. Так что придётся рискнуть и попробовать осторожно выяснить все самостоятельно. Или не рисковать вовсе.
Мартин. Я покосился на крепко спящего священника. Впрочем, он вряд ли проснулся бы, даже если бы я пялился на него в упор - сейчас, когда он спал, было особенно заметно, насколько он вымотан. Люди такие хрупкие... хоть и оказываются иногда крепче самой лучшей стали. Уйти не попрощавшись, будет, по меньшей мере, скотством, но... иначе не получится. Придётся будить, объяснять причины... Джоффри все утром ему объяснит. Ни к чему будущему Императору дружба с беглым заключённым, неизвестно, за какие злодеяния за решётку упрятанным.
Оглянувшись ещё раз, чтобы убедиться, что он по-прежнему крепко спит, я аккуратно приоткрыл окно. Хорошо смазанные петли повернулись практически бесшумно, и я перевёл дух. Поднял собранную заплечную сумку и выбросил её на улицу, прислушавшись к негромкому, как я и рассчитывал, шуму падения, после чего так же аккуратно закрыл окно. Теперь осталось спуститься и выйти, якобы по нужде, подобрать сумку и покинуть гостеприимный приорат.
Я успел взяться за ручку входной двери, когда сзади в темноте раздался негромкий голос:
- Уже уходишь?
Не поворачиваясь, я поинтересовался:
- Я настолько предсказуем?
- Нет, - хмыкнул невидимый Джоффри, - скорее, это я настолько проницателен.
Скромно, ничего не скажешь. Я все-таки повернулся, но ничего не увидел - выбрав для побега самое тёмное время ночи, когда и Мессер, и Секунда скрываются за горизонтом, а до рассвета ещё не скоро, я никак не ожидал, что моя хитрость обернётся против меня.
- Присядь, - предложил он, - ах, да... ты же не видишь в темноте.
- Откуда вы знаете? - не выдержал я.
- Что? Эту особенность твоей расы? От агентов с твоей родины, если тебе интересно. Клинки это ведь не только телохранители. Клинки - это глаза, уши и, если можно так выразиться, пальцы Императора во всех провинциях Тамриэля. Все, что знают мои агенты, знаю и я, как глава Ордена. В том числе и то, что тёмные эльфы на самом деле в темноте слепы, как новорождённые котята.
Кто такие котята, я не знал, хотя на ум сразу пришли каджиты. Но я не слишком осведомлен, какими они появляются на свет, да это и не имело значения. Он был прав - имея превосходное сумеречное зрение, в полной или почти полной темноте данмеры могли полагаться только на слух и осязание. Ну, в некоторых случаях, ещё и на нюх. Это я проверил на собственном опыте, ещё в катакомбах под имперской тюрьмой. Зелья "ночного глаза" в Вварденфелле были одним из самых продаваемых товаров у алхимиков, почти наравне с целительными и восстанавливающими магию. По крайней мере, их почти всегда раскупали сразу, даже плохо сваренные, добавлявшие к нужному эффекту какое-нибудь отравление.
Осторожно двигаясь на голос - притворяться зрячим смысла не было, эту слабость данмеров я, к сожалению, унаследовал в полной мере - я споткнулся обо что-то, что после ощупывания оказалось табуретом, и сел. Джоффри мои действия никак не прокомментировал.
- Заклинание? - рискнул полюбопытствовать я.
- Зелье. Правда, - старый монах вздохнул, - если бы ты ещё немного выждал после того, как выбросил из окна свои вещи, твой - будем называть это побегом - вполне удался бы. Ты двигаешься уверенно и почти бесшумно, и достаточно ловок, чтобы не сносить предметы даже в кромешной темноте, а это был единственный оставшийся у меня флакон. И его действие уже почти прошло, так что можешь не опасаться, что я увижу, как ты корчишь мне рожи, - в последних словах было слышно, что он улыбается.
Я, не выдержав, фыркнул.
- В мыслях не держал. Корчить рожи кому-то, кто в темноте даже без зелья видит лучше, чем я? Может, я и не слишком умён, но не до такой же степени!
- Я бы не назвал тебя "не слишком умным", - неожиданно серьёзно произнёс вдруг Джоффри. - То, что ты ещё слишком молод и неопытен, ещё не делает тебя глупее. Да, фактическая разница в возрасте между нами невелика, но вот разница в опыте... Вы, эльфы, стареете медленно, но и взрослеете тоже. К тому моменту, когда вы только начинаете познавать мир, мы, люди, уже готовимся с ним проститься. К чему я это рассказываю? К тому, чтобы ты не расстраивался от того, что снова не сумел перехитрить старого лиса. Хотя в этот раз ты был близок к успеху - я не рассчитывал, что ты решишься действовать в это время ночи.
- Но всё же ожидали, что я поступлю именно так.
- Ожидал. Когда после ужина ты не подошёл ко мне поинтересоваться, что мне удалось выяснить о тебе, я поначалу списал это на утомление и юношескую стеснительность и посчитал, что можно будет поговорить и утром. Много позже до меня дошло, что я имею дело не с человеческим юношей, а с молодым эльфом, да ещё и данмером. Данмером, который однажды, не умея просить о помощи, уже попытался схитрить, и который наверняка успел надумать себе сотню причин для того, чтобы тихо исчезнуть. Поэтому я решил перестраховаться. Как видишь, это себя оправдало.
Я промолчал, радуясь, что в темноте не видно моего горящего от стыда лица. Да и что я мог сказать? Меня снова просчитали и переиграли. Вопрос в том, зачем ему это нужно? Не для того же, чтобы ещё раз щёлкнуть меня по носу? В тот раз я на это сам напросился, но сейчас у него для этого нет повода. Так зачем же тогда?..
- Впрочем, хватит об этом. Коль скоро мы оба не спим и вряд ли уснём в ближайшее время...
Я уж точно.
- ... я хотел бы немного расспросить тебя о Мартине. Сам понимаешь, у меня не было возможности узнать его. А между вами, как мне показалось, возникло... что-то вроде дружбы.
И почему мне не нравится, как это прозвучало? Похоже, я становлюсь мнительным, как девица на выданье. Вряд ли в словах главы Ордена был какой-то непристойный подтекст. Хотя даже без этого звучит нехорошо. Если на минуту предположить, что Мартин действительно мой друг, то... мой рассказ будет смахивать на предательство. С другой стороны, просьба Джоффри вполне обоснована, он вправе знать, кого ему предстоит посадить на Драконий Трон. И к тому же именно он был доверенным лицом покойного Императора. Вот и думай тут, как поступить.
Правильно расценив мою заминку, Джоффри произнёс:
- Впрочем, я не настаиваю. В конце концов, в Храм Повелителя Туч я поеду вместе с вами и всё увижу своими глазами.
Что-о?!
Какой Храм Повелителя Туч? Мы так не договаривались!
- Надеюсь, ты не оставишь Мартина одного? Сейчас ему будет трудно, и хорошо было бы, если б рядом находился кто-то, кого он хоть немного знает. К тому же дорога до Храма может быть небезопасна...
Да чтоб ему со скампом поцеловаться!
Я проглотил просящийся на язык гневный вопль. Шалка вам в штаны! Я никому ничего больше не должен! Так почему же я ощущаю ответственность за жизнь этого дэйдрова священника?
Осознание было внезапным: потому что я не довёл дело до завершения. Ещё тогда, в кватчском соборе Акатоша, я обещал отвести его в безопасное место. В тот момент таким местом мне представлялся Вейнон. Но теперь в приорате небезопасно. И если я все-таки уйду, как собирался, а его по дороге в этот Храм убьют...
- Нет, разумеется. Не оставлю.
- Вот и славно, - подытожил Джоффри. - Утром мы выезжаем, но до рассвета ещё далеко. Стоит использовать это время с толком.
Я, подавив вздох, встал и вышел за сумкой с вещами. Раз незаметно уйти не удалось, нечего им сыреть, если под утро опустится туман. И почему мне кажется, что на уме у монаха что-то ещё, чего я не знаю?
На завтрак меня растолкал отчаянно зевающий Мартин. Несмотря на то, что священник продрых всю ночь, было очевидно, что он совершенно не выспался. Я тоже, но только потому, что почти до рассвета не спал - сначала готовясь уйти, потом выясняя отношения с главой Клинков. Поэтому сейчас чувствовал себя не лучшим образом. А ведь нам ещё предстоит несколько суток дороги, зевая так, что челюсть явственно затрещала, в полусне подумал я. На север. Почти на границу со Скайримом, населённым нордами...
К нордам?!
При мысли о том, что мне придётся столкнуться с северянами лицом к лицу, я окончательно проснулся и резко сел на постели.
- Ты чего? - обернулся аккуратно застилающий своё ложе Мартин.
- Мы едем к нордам, - пробормотал я. - К северным, сожри их дэйдра, разбойникам...
- И? - не дождавшись объяснений, напомнил он о себе.
- Матиус, по его словам, служивший в молодости неподалёку от Альд'Руна и успевший там насмотреться на данмеров, что называется, во всех видах, сходу признал во мне выходца из Дома Редоран. Как он выразился - "знакомые повадки". А северяне, как бы я к ним не относился, не идиоты. Учитывая, что чуть не со времён Исграмора норды пытаются отхватить себе кусок земель Ресдайна, - задумавшись, я не заметил, как назвал родину привычным именем, - причём кусок, принадлежащий Дому Редоран...
- Мы не в Морровинде, - заметил Мартин. - И не в Скайриме.
- Думаешь, это помешает какому-нибудь белобрысому детине, из которого получилось бы два тебя, с гуаровым дерьмом вместо мозгов и пьяным медом вместо крови затеять со мной драку?
Священник задумался. Смерил меня взглядом, что-то для себя прикидывая. Вздохнул, явно придя к неутешительному выводу.
- Вот и я об этом, - я тоже вздохнул. - Всем не разъяснишь, что я к Дому не имею отношения. Да я и не стал бы. Во-первых, это бессмысленно - почти каждый северянин убеждён, что у любого данмера "рожа кулака просит". Просто потому что это данмер. А во-вторых, и это главная причина - какого вонючего скампа я должен этим... что-то объяснять? - я, вспомнив недавнее издевательство над моими ушами, проглотил подходящий случаю эпитет, чем вызвал у собеседника понимающую усмешку.
- Разберёмся, - неожиданно возникший рядом с нами Джоффри в противоположность нам выглядел вполне отдохнувшим, словно не караулил меня больше половины ночи. - Тем более, я не планировал заезжать в Бруму.
После завтрака мы расстелили на столе карту и принялись обсуждать маршрут. Вариантов было два. Первый - по уже хорошо знакомой мне Чёрной до берегов озера Румар и к северу по кольцевой до поворота на Серебряную. А по той уже куда-то в горы Джерол. Второй предполагал отклониться немного на северо-запад, проехать до Коррола и, миновав его, выехать на Оранжевую дорогу, которая выведет на всё ту же Серебряную немногим южнее Брумы. Взвесив все "за" и "против", решили выбрать более длинный путь. Тот, кто руководил нападениями красноплащников, тоже не дурак и, если ему известно о местонахождении Храма, шанс нарваться на засаду где-нибудь на Оранжевой дороге будет значительно выше. Конечно, не следует исключать возможность того, что мы все излишне усложняем, и засады не будет вообще, но ведь есть и мрачные варианты...
Вещи, у кого они имелись, были уже собраны, поэтому, коротко о чем-то проинструктировав Пинера, Джоффри повёл нас в конюшню. Мартину достался тот самый чалый жеребец, который в первый раз приглянулся мне, глава Клинков сел на злобно храпящую изящную гнедую, а я, под разочарованным взглядом Эронора, настроившегося на повторение зрелища, уже привычно взгромоздился на перекованную Прорву.
И все бы ничего, но не успели мы отъехать от приората, как Мартину вдруг стало интересно, как же в действительности зовут пегое недоразумение. Джоффри на его вопрос недоуменно ответил:
- Разве твой друг тебе не говорил? Настоятель называл её Нарасель. Ему нравились айлейдские слова и названия. Хотя я сильно сомневаюсь, что это слово имеет хоть какое-то отношение к айлейдам...
Проследил, как лошадка, не сбавляя хода, отработанным движением цапнула немалый пучок листьев с ближайшего куста... перевёл взгляд на меня... и вдруг начал стремительно багроветь.
Испуганный, я обернулся на Джоффри, но тот, к моему удивлению, не выглядел обеспокоенным и смотрел скорее с любопытством. Слегка успокоившись, но теперь уже пребывая в недоумении по поводу происходящего, я повернулся обратно к Мартину, и в этот момент, сдавленно фыркнув, он громко расхохотался.
Я осторожно перевёл дух, сообразив, что он просто сдерживал смех. Потом до меня дошло, что послужило причиной. Покосившись на Джоффри, глядящего на меня и откровенно заинтригованного, по лицу которого медленно расплывалась невольная немного озадаченная улыбка, потом на веселящегося Мартина, я понял, что неприятности ещё впереди.
- Могу я узнать, чем вызвано столь бурное веселье, и почему наш юный друг цветом лица вдруг стал подозрительно похож на Секунду? - не выдержав, полюбопытствовал старый монах.
Услышав сравнение, я поперхнулся, сердито уставившись на смеющегося Мартина. Ну да, как будто, если пользоваться предложенной идеей, он сам не далее, как пару минут назад, не изображал Мессер... Такой же здоровый и красный, как я - мелкий и фиолетовый. О чем я немедленно без задней мысли сообщил. Только после того, как он зашёлся в новом приступе хохота, уткнувшись лицом в гриву своего чалого, а со стороны подчёркнуто невозмутимого Джоффри раздалось подозрительное похрюкивание, до меня дошло, что сказанное можно рассматривать... в другом смысле. Совсем в другом.
- И вправду... похожи, - когда все, наконец, отсмеялись, подтвердил он. - Прошу меня извинить...
Более-менее успокоившись, Мартин заговорил:
- Дело в том, что когда я в первый раз спросил, как зовут лошадь, Ксарес признался, что не помнит.
О, нет! Он все-таки намерен рассказать... Я обречённо покачал головой. Джоффри мне за это голову, конечно, не открутит, но все же вряд ли обрадуется. Особенно, если учесть, что прежний её владелец убит и новое прозвище лошади можно будет счесть неуважением к его памяти.
- Тогда я поинтересовался, как называет её он сам.
Я готов был провалиться сквозь землю, а жара от ушей, наверное, хватило бы, чтобы обеспечить горящими факелами всех патрульных легионеров на неделю вперёд. Джоффри, посмотрев на меня, удивлённо поднял брови:
- И?
- Бедняжка Нарасель, - ехидно ухмыльнулся этот... будущий Император,- за свой здоровый аппетит была переименована им... в Прорву.
Словно иллюстрируя его слова, дэйдрова скотина, на которой я ехал, немедленно набила рот очередной порцией чуть пожелтевших по краям листьев.
К слову, ни чалый жеребец Мартина, ни тем более, дёрганая гнедая грандмастера Клинков интереса к пыльной придорожной растительности не проявляли.
Джоффри задумчиво пожевал губами, переводя взгляд с одной лошади на другую, покосился на меня... и вдруг усмехнулся:
- Надо заметить, что новое прозвище подходит ей намного больше.
Я позволил себе немного расслабиться. В принципе, если разобраться, то особого повода для паники у меня не было. Ну, рассказал он про то, как я лошадь, пусть и чужую, обозвал. Так это рано или поздно всё равно бы выплыло - я ведь спрашивать не стал бы. Ещё меня одолевало совершенно детское желание показать вероломному приятелю язык, но я его поборол. Мне ещё надо было осмыслить, в какой такой момент Мартин Септим перестал быть для меня просто временным спутником...
Дорога к Храму Повелителя Туч оказалась недолгой и достаточно спокойной. Если засада и была, то мы о ней не узнали. Джоффри, отбросив маскировку, разительно переменился и теперь с нами ехал не монах, а воин. Правда, пришлось по очереди стеречь лошадей, в частности, гнедую, на которую почему-то ополчились все местные волки, но, пока мы не достигли предгорий, это, пожалуй, было едва ли не единственным неудобством. Ночи были тёплые, дождей тоже не было, так что познать трудности осенних путешествий нам, в общем-то, не довелось. Мартин, кстати, вызвался сторожить по ночам наравне с нами. Джоффри, конечно, попытался протестовать, но вяло и не слишком убедительно. Мне, в некотором роде не повезло - зелья, чтобы видеть в темноте, у нас не было, заклинания тоже никто не знал, так что мне, в силу моей очевидной бесполезности в темноте, достались часы, когда на небе стояли обе луны, немного разгоняя своим сиянием ночной мрак. Иначе говоря, середина ночи. Остальные поделили между собой мои спутники-имперцы.
Был момент, недалеко от развалин Пепельной крепости, когда я вдруг ощутил слабый запах, отдававший гарью и раскалённым металлом. Так пахло дома, в Альд'Руне, когда весь остров Вварденфелл накрывали пепельные бури с Красной Горы. И - от этой мысли мне стало нехорошо - такой же запах витал над пустошами Мёртвых Земель Дагона. Стараясь не показывать тревоги - я ведь мог обмануться - я огляделся и между деревьев заметил полускрытое окрасившимся в ало-жёлтые осенние цвета кустарником нечто, от чего чувство тревоги резко усилилось - всполохи оранжевого пламени, остро напомнившие о виденных в Кватче вратах Обливиона. Звук пришёл позже, когда я уже знал, что он должен быть, и сумел вычленить его в шуме утреннего леса. Но мы проезжали достаточно... или все же нет?.. далеко, поэтому я промолчал. С одной стороны лезть во врата Обливиона снова я не хотел до пелены в глазах. С другой, если это все-таки портал в Мёртвые Земли, оставлять их открытыми тоже нельзя - разрушенный и сожжённый Кватч был достаточно наглядным примером. Как поступить? Рисковать жизнями моих спутников вовсе недопустимо. С некоторым трудом успокоив свою совесть обещанием по прибытии всё рассказать Джоффри, я ничего не сказал своим спутникам, но заставил Прорву прибавить шаг, вынуждая спутников поступить так же, и теперь не забывал внимательно смотреть по сторонам. Не знаю, что увидел и к каким выводам пришёл грандмастер, но его задумчивые взгляды после этого я стал ловить на себе чаще, чем раньше. Впрочем, никаких вопросов он так и не задал, а больше ничего подобного, к моему немалому облегчению, на пути нам не встретилось.
В Бруму мы все-таки заехали. Предгорья оказались неожиданно негостеприимны, встретив нас сильным, по-зимнему ледяным ветром, налетавшим частыми резкими порывами, мгновенно выдувая то немногое тепло, которое давала наша одежда, а ни у кого, кроме Джоффри, не оказалось тёплых вещей. И хотя по его словам, до Храма Повелителя Туч оставалось всего несколько часов пути, для того, чтобы продрогнуть до костей, нам понадобилось совсем немного времени. Джоффри, конечно же, взял с собой одежду и для нас, но... Я, будучи ниже ростом и уже в плечах, чем сухощавый грандмастер Клинков, сразу же утонул в том, что на меня было надето, выдавая, что пока ещё не замёрз насмерть, только непрекращающимся лязгом зубов. Более широкоплечий и крепко сбитый Мартин столкнулся с противоположной проблемой - натянутая на него совместными усилиями всех троих коричневая ряса из плотной шерсти трещала при каждом движении, постепенно расползаясь по швам. Поэтому никто, даже я, опасавшийся стычек с переселенцами из Скайрима, не протестовал, когда Джоффри, глядя на нас, удручённо покачал головой и свернул к городским воротам, предложив поесть там горячей пищи и немного отогреться. Даже знать не хочу, что подумали стражники, когда нас увидели.
Трактир "Кружка и Ложка" мне не понравился. И дело даже не в том, что его владельцем, как и ожидалось, был норд. Об этом интересующимся сообщало имя "Олаф" на вывеске. Просто грязное продымленное помещение, с низким провисшим потолком и пропитавшим стены и убогую мебель запахом чего-то кислого, само по себе вызывало оторопь и отвращение. А у поданной нам еды было только одно достоинство - она действительно была горячей. Глядя на клейкую сероватую массу с утопленными в ней кусочками овощей на своей тарелке, я вспомнил тюремное угощение, которое, к своей величайшей радости, так и не успел попробовать, и которое выглядело так же отвратно. Пришлось напомнить себе, что здесь командую не я, и смириться, тем более что оплачивал расходы тоже не я. И, по возможности, не разглядывать, что именно я отправляю в рот. Есть все-таки хотелось, а если не смотреть, то было ещё и вполне возможно. Мартин, судя по смурной физиономии, придерживался того же мнения. Джоффри, глядя, как мы зажмуриваемся, поднося ложки ко рту, задумчиво посмотрел в свою тарелку... и последовал нашему примеру.
Владелец заведения, не сразу, но разглядел мою физиономию - я честно постарался изобразить на ней нейтральное выражение, но то ли не преуспел, то ли это изначально было бесполезно - и скривился так, словно попробовал подаваемой тут стряпни. Хорошо, что Джоффри заплатил сразу же. В противном случае, уверен, цена того, что тут выдавали за пищу, выросла бы не меньше, чем втрое.
Мои опасения не подтвердились. Но расслабляться я не спешил, глядя, с какой скоростью за соседними столами поглощается вино и эль. Мои спутники тоже держались настороже.
Когда мы немного отогрелись, Джоффри потащил нас куда-то наверх, мимо массивного здания храма, такого же, каким, видимо, был разрушенный собор в Кватче. Засмотревшись на него, я едва не врезался в постамент стоявшей тут же статуи. Поблагодарив вовремя оттащившего меня Мартина, я притворился, что не заметил короткого тоскливого взгляда, брошенного им на двери собора, но мысленно сделал заметку намекнуть об этом Джоффри.
Целью нашего марша стала лавка "Северные ветра", где после коротких переговоров, пока мы с Мартином топтались перед входом, от нечего делать глазея на разложенные товары, нас снабдили столь необходимой нам зимней одеждой. Моих спутников одели в бурые длинные куртки с капюшонами. Мне досталась более короткая и темно-коричневого, почти чёрного цвета. Пощупав длинный грубый мех, я безуспешно попытался представить, с какого зверя его сняли. Весила она почти как кольчуга, но всего через минуту я с удивлением обнаружил, что холод, наконец, отступил, а ещё через пару минут я окончательно согрелся. Судя по лицу Мартина, он испытывал сходные ощущения. И даже сохранявший все это время невозмутимый вид Джоффри заметно расслабился. Напоследок что-то негромко сказав владелице - хмурой северянке с явными признаками любительницы выпить, - он достал из кармана небольшой предмет и вложил его в протянутую ладонь. Что это было, я не рассмотрел, но готов спорить, что не деньги. Впрочем, спрашивать я не решился.
На обратном пути я осторожно тронул его за плечо. Поймав вопросительный взгляд, скосил глаза на Мартина, потом кивнул на собор, мимо которого лежал наш путь. Джоффри недоуменно нахмурился. Вздохнув, я старательно повторил пантомиму. Несколько мгновений он, все ещё хмурясь, задумчиво наблюдал за нашим третьим спутником, не замечавшим наших переглядываний. Затем вдруг просветлел лицом и едва заметно кивнул, направившись в сторону Мартина.
Вот и хорошо.
Храм Повелителя Туч, оседлавший вершину горы, потрясал. Чего только стоили огромные двойные ворота, открывшиеся, стоило нам приблизиться. Только увидев его, я понял, что Джоффри, говоря о его обороноспособности, нимало не преувеличивал - это было практически идеальное убежище. Снаружи его не взять. Но что, если арка врат откроется внутри?
Выбежавший нам навстречу темнокожий воин с любопытством оглядел меня, коротким поклоном поприветствовал Джоффри... и замер, увидев немного повеселевшего после посещения храма Мартина.
- Грандмастер, - выдохнул он, - это?..
- Да, Сайрус, - Джоффри широко улыбнулся. - Это сын императора, Мартин Септим.
Поздним вечером, когда большинство обитателей Храма отошли ко сну, а остальные, включая меня самого, готовились это сделать, ко мне подошёл Джоффри. Нет, на этот раз я не избегал общения с ним и не собирался сбегать под покровом ночи. Да и не получилось бы. Окружённый неприступными стенами и охраняемый Храм Повелителя Туч, это не тихий Вейнон. К тому же мне было, что ему рассказать. Но понимая, что у главы Ордена, вернувшегося после некоторого времени отсутствия, могут быть срочные дела, я, накормленный и отдохнувший, воспользовался возможностью побродить по территории Храма, благо, никто мне этого не запрещал. Особенно потряс меня потолок центрального зала, точнее, необычный декор. Или то, что я поначалу счёл таковым, а разглядев, изумлённо раскрыл рот. Десятки, если не сотни хищно изогнутых клинков - акавирские катаны и дайкатаны, имена и подвиги владельцев которых удостоились быть вписанными в историю Ордена. Гуляя, я столкнулся с Мартином, сбежавшим от "своих нянек", как он сердито обозвал двоих приставленных к нему на всякий случай Клинков, и теперь с нескрываемым любопытством изучавшим всё, на что падал его взгляд. Гулять вдвоём оказалось намного интереснее, чем в одиночку, хотя он ненадолго надулся, когда я, мстительно припомнив ему недавний эпизод с Прорвой, ехидно прокомментировал, как будущий Император, разинув рот, безостановочно вертел головой во время прочувствованной речи грандмастера. С наглядной демонстрацией. Впрочем, недовольство его было явно наигранным, и уже через пару минут он снова улыбался, признав, что и произнесённая им потом речь была не самой удачной. Но тут же снова погрустнел, сознавшись, что совершенно не представляет, что ему делать и как держаться. Непрошеный титул и связанная с ним ответственность, а также страх не оправдать ожидания поверивших в него людей - явно не то, что способствует восстановлению утраченного душевного равновесия. Но тут я ничем не мог помочь, разве что посочувствовать.
Джоффри выглядел усталым, но, тем не менее, жестом велел мне следовать за ним. Подобрав и надев сброшенный перед самым его приходом сапог, я повиновался.
Разговор получился долгим. Кроме меня и Джоффри, при нем присутствовал Сайрус - тот самый темнокожий Клинок, который нас встретил в воротах. От меня, наконец, потребовали подробный отчёт о событиях и моих действиях в Кватче. Потом расспросили об увиденном в Мёртвых Землях. И напоследок я сам рассказал о том, что увидел неподалёку от Пепельной крепости. После недолгого раздумья со стороны моих собеседников, мои действия и мотивы были признаны верными и меня, видимо, сжалившись, отпустили спать.
1 - серджо Сарети - Атин Сарети, Советник Великого Дома Редоран (присутствует в TES-III: Morrowind) и автор книги "Благородного Сословия Честное Зерцало".