Юрьевская Татьяна : другие произведения.

Книга первая. Темное будущее. Часть четвертая. Герой по собственному выбору

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  

Часть четвертая

  Герой по собственному выбору

  
  Славен был Герой Дитмар, и мощь тела его могла поспорить лишь с мощью его духа. И как скала под натиском прибойных волн, стоял он в битве под Таллотаном один против сотен врагов. И не могли они одолеть его ни силой, ни численностью, ни умением. Клич его воинский был подобен реву медвежьему, и, заслышав его, избравшие путь зла в страхе бежали прочь.
  Славен был Герой Дитмар...
  
  Хроники Королевства Сидон. История Четвертая. Песнь о Герое Дитмаре
  
  
  

XII

  
  

Мы не друзья, так станем же врагами.

Мы рождены скитаться по векам

Мы верим не любви, но маякам

И праху звезд под нашими ногами.

  
  Эльзе Дильс
  Мысли вслух
  
  Когда первые впечатления переварились, как следует, и основательно осели в голове, растерянность словно бы сама собой отступила на второй план.
  Если Шнайдер больше не пытается утопиться в эликсире и ведет себя как обычно, чего нам-то переживать? Кто их вообще знает, этих Героев: может, они все изначально слегка сдвинутые. Те же Хроники почитать - тошно становится. Этих убил, тех убил... Подвиги, называется. Противно. Герою что ли все можно?
  Эльзе задумчиво провела ладонью по ножнам. Чутье, и раньше никогда не изменявшее хозяйке, сейчас активно подсказывало бросить все и сбежать, пока дело окончательно не накрылось медным тазом. Но верность клятве сильнее инстинкта самосохранения, тем более, если обещание было дано человеку, всегда являвшемуся для нее примером для подражания.
  Верность... Какое странное слово. Мягкое, податливое, и в то же время связывающее, прочнее оков. Ве-ерность... Тихим шепотом в ухо, многозначительным обещанием, а потом ты и оглянуться не успеешь, как уже надежно скручен по рукам и ногам - не вырваться...
  Проклятое слово.
  Мимо, отделавшись приветственным кивком, проскользнул Экхарт, торопясь выполнить очередное поручение Шнайдер. Похоже, Глава Совета вознамерилась избавиться от ученичка, загоняв того до смерти.
  Интересно, чем же это Эрик не угодил Шнайдер, неужто...
  Эльзе вспомнила, как перепуганной кошкой шарахнулся Экхарт из кабинета магички в день прибытия Героя. Видать, решил по привычке утешить немного наставницу, а та не оценила чистоты намерений, пообещав в жабу-какую превратить...
  После тщательного обдумывания подобный вариант развития событий был признан жизнеспособным и даже перспективным.
  Все же почему Шнайдер терпеть не может несчастных земноводных, которые только и могут, что сидеть по уши в тине и квакать, проклиная несчастную долю. Неужели она в свое время в болоте утопиться собиралась, а лягушки помешали?..
  Экхарт пробежал снова, теперь в обратную сторону.
  Надо же, гадина такая, лишний раз и головы не повернет. Некогда ему, видите ли. Вот как уверюсь, что он меня избегает. Как устрою истерику...
  - Не смотри так. Это невежливо, - ткнула ее локтем под ребра Герта.
  - Ревнуешь что ли? - обиженно надула губы Эльзе.
  - Кого и к кому? - ответный взгляд был безмятежно-спокоен.
  - Его ко мне... Тьфу, меня к нему. Или все же его ко мне...
  - Сначала определись, а потом предъявляй претензии, - в подернутых морозным льдом глазах проскользнули солнечные лучики тщательно скрываемого веселья. Золотая сеточка на тяжелых свинцовых водах.
  - И почему ты меня не любишь? - капризным тоном заявила Эльзе.
  - Да ну? - усмехнувшись, развеяла ее подозрения Герта. - Если хочешь, мы Экхарта потом заловим. Вдвоем.
  Многообещающее заявление было сделано таким серьезным и не терпящим сомнений тоном, что Эльзе не выдержала и расхохоталась.
  - Отставить бардак.
  Подруги дружно выпрямились, приветствуя появление Магрит Шнайдер в компании возвышавшегося по сравнению с ней на добрую голову Экхарта.
  - Значится так. Ты, - палец магички остановился на Герте. - Спустишься сейчас вниз к магистру и поможешь ему с Героем. А ты, - Шнайдер повернулась к Эльзе, -присмотришь за мальчишкой. Дай ему немного пообщаться с родителями, а потом верни обратно в башню. Если не пойдет сам, разрешаю применить силовые методы. Если решит болтать о Герое, разрешаю применить силовые методы. Если... В общем, думаю, понятно.
  - Госпожа Магрит, мы не можем оставить вас без охраны, - вмешалась Герта.
  - А я не хочу сторожить мальчишку, - до глубины души обиделась Эльзе. - Вон, Эрик пусть...
  - Отставить бардак, - снова повторила понравившееся словцо Магрит. - Значится так. Если помните, распоряжаюсь здесь я. Одна следит за пацаном, другая за дебилом. Точнее, за теми, кто к ним полезет. Экхарт остается со мной. Еще вопросы?
  Герта отстегнула с пояса клинок и попыталась вручить его магу.
  - На всякий случай.
  - Не надо, я предпочитаю другое оружие, - с мерзопакостной улыбочкой ответствовал Эрик. Эльзе уже раскрыла было рот, чтобы поинтересоваться, то ли это самое оружие, о котором ей подумалось, и стоит ли его ммм... обнажать в людных местах. Но тут Экхарт прозорливо предъявил присутствующим дамам прятавшийся в наручных ножнах кинжал.
  - Выполнять! - коротко приказала Магрит, нарушая затянувшееся молчание. И Эльзе, на прощание слегка задев Эрика бедром, рванулась следом за более послушной Гертой.
  
  Магрит Шнайдер
  Выход из тупика
  
  Магрит проводила девиц задумчивым взглядом и, наконец, обратила внимание на Эрика.
  - Быстро переодеваться. Нечего мне тут позорить славный род фон Экхартов затрапезным видом.
  - Но госпожа Шнайдер... - со своей стороны попытался протестовать Эрик.
  - Я сказала: быстро, значит, бегом. И никуда я за это время не денусь, - Магрит резко повернулась на каблуках и захлопнула дверь в кабинет перед самым носом Экхарта. Тот задумчиво побарабанил костяшками пальцев по массивной створке, подозревая подвох, и, немного промедлив, послушно направился к себе.
  Магрит рывком распахнула шкаф.
  Где же это проклятое Источником платье? Было же ведь. Или не было? Нет, точно было. Гюн на него еще вина умудрился пролить... Только вот куда оно подевалось?
  За время судорожного копания в шкафу удалось обнаружить целую кучу ранее потерянных предметов и неизвестно откуда взявшихся вещей непонятного, но, судя по всему, магического назначения. Потому что предметы, материализующиеся сами собой, по определению не могут иметь в основе иную природу.
  По закону подлости, мерзкое платье оказалось засунутым в самый нижний ящик, и, вследствие подобного пренебрежения к себе имело на редкость непривлекательный вид.
  Все-таки надо обзавестись личным портным и прочей шушерой, окучивающей гардероб благородной особы.
  Пришлось тратить лишние силы на приведение его в порядок. Все-таки Глава Совета не может выйти к сиятельной публике, завернувшись в мятую тряпку.
  Теперь надо найти туфли...
  Приодевшийся и уже успевший заскучать Эрик обнаружился сразу за дверью. Фамильные цвета славного рода фон Экхартов удивительно шли юному магу. Темно-серое, почти черное, с серебром сделало Эрика чуть старше, выгодно оттенив его цвет волос и добавив какой-то сосредоточенной резкости чертам лица. Да и сам он стал как бы суше, подтянутее и привлекательнее...
  - Ну, все, Эрик, сейчас на тебя все наши дамы охотиться начнут, - с благожелательным одобрением заявила Магрит и, бесцеремонно повернувшись к нему спиной, потребовала сварливым тоном. - А пока на старой корове потренируйся - помоги шнуровку затянуть.
  Смущение ученика было почти осязаемым, но, тем не менее, Эрик умудрился ловко и быстро привести в порядок туалет Главы Совета.
  И когда только успел поднатореть? Ведь, казалось, еще вчера совсем сопленком бегал. Да, растет нам смена... Быстро растет.
  Магрит, поведя плечами, поправила декольте и, напустив на себя царственно-гордый вид, протянула руку Экхарту.
  - Ну что, друг Эрик, пойдем-ка от души пошебуршим палкой в этом академическом гадючнике. Чтоб у них, змеюк, от собственной злости хвосты узлом завязались!
  Экхарт, не отводя восторженного взгляда, согласно кивнул.
  Учись, Эрик, учись. Тебе это ой как пригодится.
  
  Вильгельм Гроссе-Рехтенберг
  В шаге от решения
  
  Традиционное чествование Героя требовало обязательного присутствия правящего монарха, и, хотя Вильгельму не хотелось добровольно лезть в пасть ко льву - точнее, змее - другого случая подобраться поближе к желаемому могло и не представиться.
  Поэтому он спокойно вынес и нескрываемо-искренние восторги жены, и путешествие через весь город по самому пеклу, и тряские мостовые, и приветственные, но слишком громкие вопли заполонившего улицы народа.
  Академия встретила его приятной прохладой и мягким шелестом переговаривающихся с ветром ветвей. Доносившиеся с другого конца аллеи приглушенные голоса почему-то не вызывали уже ставшего привычным раздражения, а скорее наоборот, успокаивали. Здесь словно бы даже воздух был другим. Пряным до горечи, пронизанным слабым ароматом цветущих ирисов и нагретой земли. Так пахло его детство, оставшееся где-то далеко позади - летом и любимыми духами матери...
  Ведьма! Проклятая ведьма - вот кто она!
  Вильгельм протянул руку жене и, встретившись с испуганным взглядом темных глаз, мысленно одернул себя. Приходя в гости к злейшему врагу - улыбайся! И чем опаснее враг, тем искреннее должна казаться улыбка.
  До главного здания королевская чета дошла в полном молчании. Согласно закону, действующему с самого момента основания Сидона, ни одна постройка в городе не могла быть выше королевской резиденции. Но замок Академии, раздирающий острым шпилем марево облаков в клочья, насмешливо прищурив окна, поглядывал на дворец правителей Сидона сверху вниз, словно старший брат на младшего, постоянно нуждающегося в снисходительной опеке и покровительстве.
  Когда маги только-только перестроили Академию и пригласили на церемонию открытия нового здания тогдашнего монарха Рутгера Второго, тот указал зарвавшимся нахалам на столь вопиющее нарушение. Но маги с помощью чертежей сумели доказать королю, что законов они не нарушали и что само здание от шпиля до фундамента намного ниже резиденции монарха. Когда же Рутгер поинтересовался, каким, собственно, образом случился подобный казус, почтенный ректор Академии, растекаясь в любезностях, пояснил, что не виноваты ни маги, ни строители. Просто этот холм оказался намного выше своего собрата. А против природы, насколько известно, не попрешь.
  Рутгер Второй, оправдывая свое прозвище Весельчака, рассмеялся в ответ и оставил все, как есть.
  Нежелание ли связываться с хитрыми магами или что иное было тому виной, но так или иначе уступка Рутгера нанесла еще один удар по основательно пошатнувшемуся влиянию правителей... Заставила совершить еще один позорный шаг назад.
  Итогом же долгого отступления стала потерянная для короны Румия...
  Вильгельм радостно осклабился в ответ на прозвучавшее приветствие - он уже давно приучил себя улыбаться, даже когда скулы сводило от ненависти - и прошествовал в главный зал.
  Стоявший в дверях герольд пронзительным и немного истеричным тоном оповестил благородную публику о прибытии королевской четы, и Вильгельм, чуть задержавшись на входе, скользнул взглядом поверх голов приветствовавших его подданных.
  Где же ты, враг мой? Где ты, самая могущественная из земных правительниц?
  Магрит Шнайдер, державшаяся в стороне от остальных, незамедлительно присела в реверансе, и Вильгельм приветствовал магичку почтительным поклоном. Пусть все видят - между королем и Главой Совета нет никаких разногласий.
  Совершенно никаких.
  Стоявший рядом со Шнайдер высокий молодой человек небрежно, но изящно наклонил голову, и, подумав, Вильгельм все-таки ответил легким кивком. В конце концов, Экхарты - это почти Румия, ждать от них особого уважения глупо. Маг вообще мог сделать вид, что попросту не заметил правителя Сидона, однако же...
  Теперь, когда формальности были соблюдены, осталось только полюбоваться на заставившего короля заявиться в змеиное гнездо.
  На Героя.
  Шнайдер, словно бы прочитав мысли правителя, легонько качнула головой в сторону, как бы предлагая повернуться. Рядом восхищенно вздохнула Корделия.
  На высоком помосте под знаменами стран, входящих в Коалицию Света, стояло тяжелое резное кресло. Массивное, с широкой спинкой, оно словно бы олицетворяло собой минувшую эпоху. Эпоху гигантов, людей могучих духом и телом, которые вряд ли бы смотрелись неуместно на этом впечатляющем импровизированном троне.
  Смотрелись бы, но сейчас... Сейчас в нем небрежно развалился одинокий Герой, с интересом лупавший глазами по сторонам. Новоявленный спаситель мира вид имел откровенно простецкий, если не сказать дурацкий: похоже, в своей предыдущей жизни пас каких-нибудь скотов, не помышляя о битвах с Властелинами. И пределом его мечтаний был новый дом и толстомясая соседская дочка...
  А жизнь взяла, да и как встала на дыбы, извернулась по-змеиному, выворачиваясь наизнанку. И теперь ни коз ему, ни кур - затянуло беднягу в жернова мироздания, того гляди перемелет...
  Герой закончил разглядывать собравшихся в его честь аристократов и теперь принялся терпеливо изучать развешанные по стенам знамена, пестревшие гордыми и давно уже ставшими прахом девизами.
  Вряд ли он умел читать и точно не смыслил в геральдике. Скорее всего, его внимание привлекли яркие картинки...
  Вильгельм отвернулся. Пожалуй, подобный Герой устраивал его как никто другой. Человек, безжалостно вырванный из привычного ему круга, вряд ли испытывает особую симпатию к силой забравшим его из дома. Он не связан кровно ни с одним из знатных родов, значит, высокого покровителя у него нет - просто неоткуда взяться. Такой Герой может перейти на его сторону добровольно.
  Похоже, Глава Совета думала так же, потому что по сторонам от Героя, держа на виду оружие, красовался почетный караул: рыжий магистр и невозмутимая воительница. Вильгельм мог поставить корону против горсти песка, что этим дело не ограничивалось. Где-нибудь рядом наверняка ошивалась почти вся Стража Академии, а то и тайная служба, в полном составе. Да и Шнайдер время от времени поглядывала в сторону выставленного напоказ Героя.
  Отбить? Украсть?
  Глупости!
  Герой либо уйдет сам, либо маги откажутся от него. И первое, и второе представлялось маловероятным. Почти невозможным.
  
  - Вот вы где, Ваше королевское величество, - пропела неожиданно объявившаяся рядом Шнайдер. - Вам нравится вечер?
  - Благодарю вас, Глава Совета, - король коснулся губами протянутых пальцев. - Вечер прекрасен. Потому что вы здесь.
  - Ваши слова - самая ценная из всех возможных наград, - магичка кокетливо взмахнула ресницами, по достоинству оценив комплимент. - Но я вижу, вас больше интересует Герой...
  Как хорошо, что сегодня она вспомнила о существовании каблуков. Хоть не надо постоянно наклоняться и вслушиваться, пытаясь разобрать, что именно она там пищит...
  - Этот козопас? - Вильгельм небрежно отмахнулся. - Мужичье оно и есть мужичье. Меня интересует только одно: получится ли из него воин? Темный Властелин, говорят, знатный мечник...
  - Ваше величество, конечно, может сомневаться в способностях Героя, но... - Шнайдер выдержала по истине впечатляющую паузу. - Не стоит недооценивать мастерство магистра фон Кляйне, взявшего на себя труд обучить Героя ратному делу.
  - Славно, славно, - согласно кивнул в ответ властитель Сидона. - Тогда нам действительно ничего не угрожает.
  Значит, за Героя отвечает лично Кляйне. Умно.
  - Конечно, - лукаво улыбнулась Глава Совета. - Но дошли до меня слухи, что вы, Ваше величество, подвергаете свою жизнь ненужной опасности, без надлежащего сопровождения выходя на улицы вечернего Сидона...
  Змея. Как есть змея. И улыбка змеиная. И цепь эта магическая на шее переливается, словно сброшенная шкура.
  - Разве мне может что-либо угрожать в городе, находящемся под защитой Академии?
  Вот так. Получите. Понимай, как хочешь. Точнее, как получится. То ли как "разве вы не в состоянии обеспечить в городе порядок?", то ли как "неужели вы желаете моей смерти".
  Магрит Шнайдер уловила все подсмыслы, понимающе растянув губы в на редкость вежливой, но очень неприятной улыбке. Надо все-таки держать себя в руках и быть с ней поосторожнее.
  - Правителю Сидона ничто не может угрожать в его столице.
  Ага. Пока ты король, мы станем тебя оберегать. Пока. Твари двуличные!
  - Тогда наш спор беспредметен, - подвел итог Вильгельм. - Расскажите мне лучше о поисках Героя. - Зачем он это спросил? Неужели тот маленький мальчик, который искренне верил в чудеса и запоем читал волшебные легенды, еще не умер, раздавленный уродством действительности?
  Глупо получилось.
  Но Шнайдер, как-то по-особенному, чуть искоса, взглянув на короля, начала рассказывать. И будто бы повернула вспять свое течение река времени, и он снова стал наивным мальчишкой, раскрыв рот внимавшим словам тети Магрит, покорившей сердце ребенка сказкой о могуществе Древних.
  Как будто...
  Наваждение рассеялось, выпустив душу из цепкой хватки своих не знающих слабости пальцев. Вокруг был все тот же увешанный знаменами и праздничными украшениями зал Академии, в резном кресле скучал выбранный Герой, а напротив стояла Глава Белого Совета, грустная, слишком уставшая и не слишком молодая женщина.
  Женщина, осознанно выбранная в смертельные враги.
  
  Гюнтер Кляйне
  Обратный ход маховика
  
  Гюнтер, не отрывая взгляда, следил за перемещениями Магрит по залу. Только он один знал, что происходит на самом деле. Рита замкнула Героя на себя, поэтому и выглядел достославный Рутик простым деревенским парнем-олухом, а не обиженным Источником дурачком. Сейчас она как бы раздваивалась, умудряясь развлекать присутствующих и одновременно смотреть на себя со стороны глазами Героя. Кляйне представил себе такое мучительное ощущение, и перед глазами сразу поплыли радужные круги.
  А Рита молодец, держится, только губы побелели. И к Экхарту сильно приваливаться не стоит: в зале публика наблюдательная собралась, к поспешным выводам склонная.
  И Магрит, словно бы услышав его призыв, оставила Эрика в покое и отправилась общаться с правителем Сидона.
  Зря. Хотя Вилли у нас и основательно сдвинулся на романтике, возомнив себя великим правителем древности, самое малое новым Людвигом Великим, однако, порой, умудрялся замечать недоступное прочим. Еще заподозрит что...
  Но Вильгельма, судя по всему, терзали какие-то свои тайные измышления, потому что на состояние магички он никакого внимания не обратил. Наоборот...
  Любопытно, что может замышлять коронованный мальчишка, если даже решил на время отказаться от любимой игры: поймай "тетушку" на горячем? Надо после присмотреться к нему повнимательнее...
  Напротив остановился, демонстративно скрестив руки на груди, ректор Академии, Дитрих фон Хоффман. Дитрих был сильным магом, поэтому - несмотря на прожитые сотню с лишним лет - возраст еще не успел как следует тронуть морозной кистью коротко стриженные волосы господина ректора. И даже наметившиеся залысины совершенно не портили ректора, добавляя правильным чертам его лица выражение мудрого благородства, опыта непоколебимо уверенного в себе человека. Мастера, не только обладающего знаниями, но и способного при необходимости, не задумываясь, применить их на практике.
  Герой Хоффмана не интересовал совершенно - он лишь вскользь мазнул по нему равнодушным взглядом и снова принялся пристально изучать стоящую на возвышении Герту. Но лицо той оставалось посмертной маской, застывшей в вечном спокойствии перешагнувшего за грань.
  Сейчас они казались похожи, как никогда прежде.... Неотличимо похожи. И пусть волосы Герты по цвету доводились близкой родней спелому пшеничному колосу, а господин ректор был рус, никто бы не усомнился, что перед ним отец и дочь.
  Дитрих сдался первым. Тяжело вздохнул и, как-то сразу поникнув и ссутулившись, он неторопливо побрел прочь. Герта снова не снизошла до объяснений с ним.
  Что же такое произошло в доме Хоффмана? Что заставило его дочь возжелать судьбы простой наемницы, хотя, с учетом ее способностей и происхождения, она могла занимать сейчас высокое положение? Почему до сих пор, хоть минуло уже достаточно лет, Герта так и не примирилась с отцом?
  Почему?
  Гюнтер еще раз всмотрелся в отрешенное лицо Герты, и на какое-то мгновение ему показалось, что губы бесстрастной воительницы обличающе дрогнули.
  Показалось ли?
  - Уводите! - резко скомандовала над ухом Магрит, отпуская Героя. - Уводите, пока я не упала в обморок. - Добавила она много тише и совершенно другим тоном, отступая с возвышения назад.
  Гюнтер обменялся понимающими взглядами с Гертой, и они, проследив, как немного неловко поднимается с кресла Герой, как покорно бредет, не озираясь по сторонам, за тяжело ступающей Магрит и как почтительно расступается перед ними благородная публика, невозмутимо замкнули шествие.
  И лишь только когда каменные своды подвала вновь сомкнулись над их головами, магичка отпустила Рутика, сразу же мешком завалившегося на пол. Понятливая воительница помогла оттащить Героя в кресло и тотчас тенью выскользнула за дверь, приготовившись предупредительно ожидать Главу Совета снаружи.
  - Не ходи, - Гюнтер, насупив брови, наблюдал за пытающейся отдышаться магичкой.
  - Надо, - хрипло отозвалась Магрит. - Дай чего хлебнуть да покрепче.
  Кляйне плеснул эликсира и себе. Глава Совета пила медленно, смакуя глоток за глотком, как пьют благородные вина, а не крепкие горькие настойки.
  - То ли старая я уже стала, то ли действительно... - магичка, начавшая жалобу, вдруг осеклась и, в два глотка выхлебав оставшееся в кружке, поднялась. - Прости, Гюн. Но у меня еще дела есть...
  - Да что уж... - отмахнулся магистр. - Ты только поосторожнее, ладно?
  - Хорошо, - Глава Совета аккуратно прикрыла за собой дверь, но магистр слышал, как она не подразумевающим и саму возможность пререкания тоном отпустила Герту. А та, вопреки обыкновению, даже и не попыталась возразить.
  Гюнтер тяжело вздохнул и, внимательно приглядевшись к полкам с бутылками, остановил свой выбор на одной - тяжелой, закупоренной резной пробкой, в недрах которой плескалось красноватое выдержанное золото.
  У него тоже имелись долги, с которыми следовало расплатиться. И он выбрал плату. Вино, которое стоило столько же, сколько все убранство королевской резиденции. Красное сидонское, дошедшее до нас с эпохи Древних. Ценный дар хорошему человеку и старому другу отца. Благой дар.
  Благодарность...
  
  

XIII

  
  

В плену игры, не знаю, есть ли выход...

- Не обвиняй!

Я рвусь из тела - выше, выше, выше...

Прости меня...

  
  Ларс Ларссен
  Добровольный пленник
  
  Эльзе всем своим видом пыталась доказать, что она сама, добровольно, вызвалась сопровождать ученика, дабы Ларсику не было скучно одному. Но он понимал, зачем именно к нему приставлена рыжеволосая воительница и нисколько не обижался ни на Эльзе, ни на мэтра, ни на Главу Совета, ни на судьбу.
  Мимо прошествовала госпожа Шнайдер под руку с Экхартом. Роскошное длинное платье и тяжелая орденская цепь до неузнаваемости преобразили женщину, лишив ее даже намеков на возраст. Сейчас перед ними стояла истинная Глава Белого Совета, воплощенная мудрость Академии, накопленная и преумноженная за годы ее существования.
  Эрик тоже изменился. Словно бы маска надменного равнодушия, надеваемая им лишь изредка, пустила корни и прочно приросла к лицу, скрыв под своей непроницаемой невозмутимостью прежнего Экхарта.
  Младших учеников обычно не допускали до подобного рода мероприятий, но для Ларса, по личной просьбе Главы Совета, сделали исключение. И теперь Ларссен без уместного в его случае любопытства рассматривал торжественно убранный зал, залитый слишком ярким светом, празднично одетую знать и ломящиеся от выставленных угощений столы. Гордый шелк прославленных знамен, вывешенных напоказ и, казалось, тяготившихся подобного соседства, утопая в огненном мареве раскаленных до предела гроздей "светлячков", выглядел пыльным и поблекшим. Сникшим и стушевавшимся провинциалом на королевском приеме, только и думающем как бы не попасться на глаза кому-нибудь из знатных родичей или приближенных правителя.
  Лишь полноправным хозяином, затмевая присутствующих гостей, сияло с безупречно-белого полотнища золотое восходящее солнце, символизирующее неизбежный триумф знаний над невежеством.
  Знамя Академии.
  Окружающая обстановка своей пышной вычурностью слишком сильно давила на непривыкшего к подобным церемониям Ларса, ослепляла чуждостью надуманного мира, заставляла, как откровения, ждать момента возвращения обратно. В тишину и покой, к книгам, к неспешным беседам с Экхартом, к требовательно-грубоватому другу Курту и к госпоже Шнайдер. Не к Главе Совета, недосягаемой небожительнице, к другой - доброй и строгой наставнице.
  А здесь, здесь над душами властвовали маски, здесь все оказалось насквозь фальшивым и отталкивающим. Однако сложнее всего было удержаться и не повернуть голову к возвышавшемуся над толпой креслу и расположившейся в нем фигуре.
  К Герою...
  К Рутику...
  От которого сейчас слишком явно веяло той самой гнетущей неотвратимостью, что столь сильно ощущалась в самый первый день в Главе Совета. И от первых отзвуков тяжелой поступи грядущего рока становилось страшно по-настоящему.
  Ларс Ульрих сухо и неуклюже, еще больше смущаясь под непонимающим взглядом Эльзе, поздоровался с отцом и обменялся парой ничего не значащих фраз с матерью, постаравшись как можно быстрее избавиться от их почему-то именно сейчас ставшего утомительным общества. Ларс ушел, сменяв возможность поскорее выбраться на воздух на обиду двух самых дорогих для него людей. Отделавшись ничего не стоящим обещанием писать.
  И с непониманием смотрел ему вслед отец, и поджимала недовольно губы красавица-мать, уверившись в собственной, изначально сделанной догадке, и теперь точно зная, кто именно виноват в необычной холодности сына.
  Ларс Ульрих оглянулся, на прощание встретившись взглядом с госпожой Шнайдер, и на сотую долю мгновения померещилось ему, что женщина мертва. Мертва уже давно, и даже на скулах магички из-под растекшейся гнилью плоти проглянули кости черепа.
  На мгновение.
  Потом видение рассыпалось осколками, оставив после себя не мерзкий привкус ранее угнездившегося в душе отвращения, а почему-то печаль. Светлую грусть и неподдельное восхищение чужим мужеством.
  
  - Вот так, - Ларс, заметив, наконец, пристальные взгляды друзей, совершенно смутился и потупился.
  - Ага, - Ханна понимающе кивнула. - Получается, что та загадочная штука...
  - Ну это все, конечно, очень познавательно... - скорчив на редкость умильную физиономию, оборвал вдруг девушку на полуслове Курт. - Местами даже слишком... Поэтому будь человеком и повтори все то же самое, только покороче и попроще что ли - все-таки не с Экхартом разговариваешь...
  - Прекрати, - одернула нахала Ханна, которой новое направление беседы ну совершенно не нравилось. - В общих чертах ясно. Но меня больше интересуют ответы на два простых вопроса. Вы ищете Героя, правильно?
  - Правильно, - согласно кивнул Ларс Ульрих.
  - Угу. Первый вопрос: что произойдет, когда вы узнаете недостающие символы?
  - Понимаешь... - начал было Ларс, но тут же сбился и замолчал, потому что совершенно не представлял - даже не задумывался - что именно они с Эриком рассчитывали получить в итоге. Сама по себе возможность участвовать в поиске Героя приводила ученика в такой восторг, что мелкие детали его не слишком беспокоили. Принцип "Что будет, то и будет" стал его девизом на это время.
  Очень, кстати, удобный принцип, позволяющий не задавать лишних вопросов такому противоречивому человеку, как Эрик Экхарт.
  - Не знаю, - честно признался Ларс.
  - Не зна-а-а-ю... - тотчас же поддразнил друга Курт.
  - Тихо ты, - шикнула на него Ханна, и Лейне, к искреннему удивлению Ларса, сразу послушался, виновато замолчав.
  - Ясно. Дальше. Я не понимаю, почему для решения столь важной проблемы Магрит Шнайдер выделила всего двоих. Темный Властелин уже пришел в мир, и каждый день промедления, каждый день, позволяющий злу собраться с силами, слишком дорог для нас, потому что именно его нам может не хватить в итоге? Почему нельзя привлечь к занятиям всех магов Академии и Белого Совета? Ведь мы можем в итоге опоздать, и легионы мрака вторгнутся в Обитаемые земли. Из-за нашего неоправданного промедления могут погибнуть люди...
  Действительно, почему? Честно сказать, Ларс Ульрих над этим вопросом никогда не задумывался. Без Героя в битве против Темного Властелина не выстоять, и чем быстрее его найдут, тем больше шансов у союза стран, носящего благословенное прозвание Коалиции Света, уцелеть в грядущей буре. Так почему же нельзя никого выделить в помощь Экхарту, полностью выкладывавшемуся самому и безжалостно выжимающему из своего приобретенного ученика все соки.
  - Не знаю, - пожал плечами Ларс, - может быть, Экхарт расскажет... Он думает, что...
  - Экха-арт думает? - насмешливо протянул Курт. - Источник с ним, с Экхартом. Пусть о нем Ханна мечтает. - Лейне залихватски подмигнул разъяренной Ханне и, приобняв растерянного друга за плечи, доверительным тоном поинтересовался: - Ты мне лучше покажи, как эта штука работает? Или без письменного разрешения Экхарта нельзя?
  Ханна презрительно фыркнула. На юге Сидона, где теплый климат позволял снимать с щедрых черных земель два урожая в год, магическая аристократия до сих пор преуспевала. В отличие от севера, вынудившего представителей знатных родов, ведущих свое происхождение от Древних, не брезговать работой на собственных землях наравне с крестьянами.
  - Могу! Только... - Ларс растерянно огляделся, но свитков с необходимыми последовательностями символов нигде не наблюдалось. Похоже, Эрик Экхарт забрал их с собой. Впрочем, и без них обойдемся.
  Призвав на помощь память, ученик быстрыми и ловкими движениями вывел на песке произвольную последовательность магических знаков и, в точности копируя жест своего отсутствующего наставника, провел ладонью над надписью, щедро делясь силой.
  Курт и Ханна, завороженно следившие за его действиями, даже чуть подались вперед. Время шло, но точные инструменты, настроенные на восприятие колебаний Источника, так и не пришли в движение.
  
  Магрит Шнайдер
  Пепел и пламя
  
  Сброшенная с плеч тяжесть словно бы прорвала какую-то запруду в душе, помогла избавиться от груза прожитых лет и снова стать девчонкой с пограничья, в первый раз в жизни оказавшейся на балу. Магрит шутила, смеялась, кокетничала и хулиганила напропалую. Она заговорщицким тоном сообщила растерявшемуся господину ректору, что готовит новый закон, запрещающий выносить вино из Академии, дабы не приучать горожан к хорошему. Почтенному магу Совета Рудольфу фон Мейстербергу под видом дошедшего от Древних заклинания, помогающего справиться с неприязнью ко всяким ползучим гадам, был рассказан подробный рецепт приготовления гадюки в собственном соку. Причем сопровождался рассказ многозначительным поглядыванием в сторону вечного противника Рудольфа Отмара фон Хинце.
  Старый зануда согласно кивал и вставлял дельные замечания, похоже, так до конца и не догадавшись, что его нахально разыгрывают.
  Магрит осмотрелась, припоминая, кому сегодня еще не повезло с ней пообщаться, и случайно наткнулась на задумчивого Экхарта, невпопад кивавшего щебетанию уцепившейся за него барышни. Тот прочитал во взгляде Магрит приказ подойти и, быстренько избавившись от балласта, предстал перед наставницей.
  Рита поправила дурацкую цепь, поминая нехорошими словами идиотов, придумавших неудобную помесь пояса и ошейника и обязавших Главу Совета носить золоченую дрянь. Хорошо хоть она сообразила не цеплять на себя положенный по статусу орден в честь Первой победы над Властелином. Мерзопакостная уродина размером с тарелку, от души усыпанная драгоценными камнями в немыслимых по цвету сочетаниях, мало того что раздражала глаз ценителя вопиющей безвкусицей, так еще и постоянно норовила сползти куда-то вниз, утягивая с собой за компанию платье.
  - Госпожа Шнайдер? - в зеленых глазах плескалась такая неподдельная тревога и беспокойство за нее, что Магрит не удержалась от очередной на сегодня выходки.
  - Эрик, потанцуй со мной, - требовательно заявила она, капризно закусив губу. - А то мне ску-учно.
  На лице Экхарта отразилось некоторое подозрение, но он все равно покорно подхватил магичку за талию.
  - Вы что-то хотите мне сказать, госпожа Шнайдер? Что-то, не предназначенное для чужих ушей?
  Нет, ну разве можно быть таким серьезным? Особенно в день своего триумфа.
  - Почему? - искренне удивилась Магрит. - Может быть, я просто-напросто хочу закатить истерику. В конце концов, я как нормальная женщина имею право на истерику. Или нет?
  Она и в самом деле нисколько не погрешила против истины. Состояние магички и впрямь очень сильно напоминало если не нервный срыв, то, по крайней мере, его приближение.
  Эрик удивился. Очень удивился. И это было восхитительно смешно. И ради возможности еще раз полюбоваться на вытянувшуюся физиономию Экхарта Магрит была готова отмочить что угодно.
  А Эрик, похоже, прикидывает про себя, как можно умудриться основательно набраться за столь короткий срок. Да еще этой сладкой и совершенно не крепкой дрянью, которую здесь подают собравшимся.
  - Госпожа Шнайдер...
  - И прекрати называть меня госпожой Шнайдер, мэтр Экхарт. Какие могут быть церемонии между коллегами - я для тебя Магрит. И точка, - добила Экхарта магичка.
  - Что? - Эрик даже остановился, сбив завораживающий ритм танца. На них сразу начали недовольно оглядываться.
  - Как что? - насмешливо переспросила Магрит, потянув уже бывшего ученика за собой. - Поздравляю вас, мэтр Экхарт. Вчера Белый Совет по моей просьбе досрочно рассмотрел ваш диссертат и счел вас достойным почетного звания мэтра. Какую дисциплину выберете для преподавания, мэтр Экхарт? - Магичка весело рассмеялась, любуясь сменой выражений на лице Эрика. - Как ваша бывшая наставница, советую вам остановиться на чем-нибудь, непосредственно связанным с природой Источника.
  - Это правда? - неожиданно переспросил маг, и лицо у него вдруг стало совсем мальчишеское. Не было больше гордеца и циника Эрика Экхарта, остался лишь глупый ученик, получивший очередное одобрение со стороны мастера и не способный понять: шутят ли над ним, или он действительно добился чего-то стоящего. - Госпожа Шнайдер... Магрит... Правда?
  - Правда-правда, - не скрывая довольной улыбки, подтвердила Глава Совета. - Только не придуши меня ненароком от радости.
  Во время очередного прохода, бегло оглядывая собравшихся, Магрит невольно обратила внимание на гостя, вопреки царившему веселью, облюбовавшего уединенное место за столиком. Эту высокую, затянутую в темно-синий бархат фигуру невозможно было не узнать. Такая безупречно прямая спина могла принадлежать только одному человеку - канцлеру фон Штейнингу. И что-то со стариком сегодня явно было не в порядке.
  Похоже, прав Гюнтер: на канцлера действительно объявлена охота, и тот о ней очень хорошо осведомлен.
  Предоставив Экхарту возможность спокойно поразмыслить, распробовав на вкус неожиданное повышение в статусе, Магрит решительно высвободилась из его объятий и направилась к старику.
  
  Герхард Штейнинг
  Выбор чести
  
  Господин канцлер не то чтобы особо не любил всяческие церемонии, скорее, недолюбливал. Как нечто беспокойное и абсолютно бессмысленное, сопровождающееся к тому же солидной растратой ценного времени. Которое можно было бы провести с большей пользой, причем как для себя лично, так и для окружающих.
  Можно было бы...
  И Штейнинг вежливо раскланивался, выслушивал однотипные жалобы на соседей или родственников и вставлял ничего не значащие фразы в одинаковые разговоры о погоде. Политическую ситуацию здесь старались не затрагивать, обходя многозначительным молчанием. Просто, на всякий случай.
  Как и обсуждение статей найденного магами Героя. Если о Героях и упоминали, то лишь о Героях прежних, давно ставших заполнившим страницы Хроник легендарным прошлым.
  Вильгельм, поначалу помнивший о своем положении, со временем забылся и снова принялся изображать заговорщика, прячась по темным углам и с откровенно хищным выражением поглядывая на Главу Совета.
  Право слово, чисто ребенок. Ведь сколько раз он пытался объяснить коронованному щенку, что глупо без веских на то оснований, лишь от избытка гонора и спеси, тявкать на отдыхающего в тенечке льва. Однажды царственному хищнику надоест утомительный шум, и он легким движением лапы, сам того не заметив, сломает хребет зарвавшейся шавке. Не понимает же.
  Остается лишь надеяться, что Магрит намного умнее его, а потому в итоге все-таки пощадит возомнившего о себе невесть что королёнка. Шлепнет побольнее для наилучшего осознания, но оставит в живых.
  А в остальном... В остальном все было по-прежнему скучно.
  Стандартно скучно и однотипно скучно.
  Поэтому Герхард обрадовался от души появлению магистра Кляйне. Сын друга детства смотрелся неплохо для человека, собственноручно вытянувшего себя с того света.
  Впрочем, все это - дела минувшие, и не стоит понапрасну ворошить рассыпавшееся прахом, как не стоит из любопытства тревожить покой давно ушедших.
  Было - сгинуло, травой поросло.
  Сбивчивое и почтительное приветствие Гюнтера всколыхнуло в душе что-то светлое, хорошее, основательно похороненное под тленом ежедневной суеты. Заставило вновь вспомнить молодость и Вальтера, такого же рыжего, как и сын...
  Было - минуло. Не вернешь.
  Но все же, сколько бы лет сейчас вышло Карлу, если бы он остался жив?
  Гюнтер, старательно отводя глаза в сторону и запинаясь, сообщил, что погоды в последнее время стоят ясные, Герой найден, и мир определенно движется к лучшему. "А раз так, - закончил он свой непонятный монолог не менее странным выводом: Самое время скрутить голову припасенной на черный день заначке". И с этими словами вручил канцлеру припасенную бутылку.
  Старое сидонское. Благородное вино оттенка благородного пурпура. Каким-то чудом умудрившееся сохраниться еще со времен Людвига Великого, а то и, кто знает, даже с эпохи мифических Древних.
  Простые, но изящные в отсутствии излишеств формы, тонкое прозрачное стекло - не то, что нынешнее толстое и мутное - и выдержанная в плену столетий, защищенная от времени магией, кровь напитка. За одну подобную бутылку можно купить неплохой кусок земли где-нибудь в той же Румии.
  Королевский дар с неприятным подтекстом. Кровь за кровь, не так ли, мой мальчик?
  Магистр выжидал, не зная, куда деть руки, отчего сразу стал казаться неуместно неуклюжим, даже жалким. Поэтому Герхард не стал обижать его отказом. Он восхищенно - как и ожидалось - задрал седые брови и искренне - действительно искренне - выразил признательность переминавшемуся с ноги на ногу Гюнтеру.
  Тот неловко отмахнулся в ответ, мол, не стоит благодарности, и постарался побыстрее исчезнуть, выразив надежду на обязательную в будущем встречу.
  Штейнинг проследил за ним взглядом: чем дальше уходил магистр, тем прямее становилась его спина и, как солнечные лучи проглядывают из-под спрятавшего на время лик светила облака, проступала в его походке и манере держаться спокойная уверенность. Которая по определению и должна быть присуща Гюнтеру Кляйне.
  Все-таки как же мы любим выдумывать себе вины. Мы холим их, нежим и лелеем в самых глубинах сердца, постоянно жертвуя на подкорм частичку собственной души. Мы сами унижаем и терзаем себя с основательностью, достойной десятка мастеров заплечных дел, раз за разом все более изгаляясь в наказании. Придумываем себе камень, взваливаем его на плечи и тащим, тащим по жизненному пути шаг за шагом с поистине муравьиным упорством.
  Мучаем себя и упиваемся кружащей голову горечью переносимых страданий, как пьяница наслаждается выдержанным вином. А вина-то, чаще всего, мнимая. Нет ее и не было никогда.
  И вряд ли теперь объявится.
  Просто совпадения порой представляются слишком уж страшными, почти невозможными, и потому запланированными. Просчитанными, прописанными, введенными в решение задачи чьей-то чужой и не знающей жалости волей. Но чаще всего за тайными заговорами стоит один-единственный автор и исполнитель. Можно называть его как угодно: Судьба, Рок, Фатум - от последовательности составляющих имя букв смысл слова не слишком сильно меняется, подразумевая не подлежащую оспариванию обреченность, и тяжесть неизбежного не становится меньше...
  Проще принять все, как есть, и жить, жить, наслаждаясь каждым отпущенным тебе моментом. Потому что завтра щелкнут вдруг над ухом стальные ножницы бытия, обрезая натянутую до предела нить твоей жизни, и разлетится осколками радужный мир, погружая сознание в пыльную мглу, откуда нет и не предвидится возврата. По крайней мере, прежнему тебе...
  Но как объяснить выбравшему и поднявшему камень, что труд его напрасен, что никогда Герхард не винил его в гибели сына, никогда... Как отнять у выбравшего смыслом существования искупление, возможно, единственную, удерживающую его в этом мире цель? Как?
  И нужно ли?..
  Герхард облюбовал маленький столик у стены подальше от гомонящей публики и, распорядившись принести ему кресло и бокал, приготовился принимать принесенную искупительную жертву. Внутрь. В полном одиночестве. Потому что овладевшее им настроение не располагало к ведению продолжительных и не очень бесед.
  Она подошла сама, то ли повинуясь секундной прихоти, то ли в соответствии с точно выверенным расчетом. Герхарда всегда, до тщательно сдерживаемого бешенства, раздражала мерзкая манера Шнайдер с умным видом заявить что-нибудь непонятное и, так и не объяснив, что же именно скрывается за кружевом слов, сбежать. Ему вообще многое не нравилось в характере и способах ведения дел Главой Совета, но ненависти, чистой и холодной, как пробившийся меж горных камней поток, не было.
  Хотя и особой приязни тоже не наблюдалось.
  Что называется, стратегический противник, иногда способный оказываться временным союзником...
  Вот и сегодня, следуя заведенной привычке, Шнайдер легонько простучала костяшками пальцев по столу и, не здороваясь, заявила:
  - Тучи сгущаются... Они уже совсем близко, почти что над головой.
  И эти странные слова именно сейчас почему-то до смерти напугали Герхарда. Пальцы разжались, и если бы бокал уже не стоял на столе, он непременно бы разбился.
  - Что... - голос не слушался, словно гортань внезапно оказалась забита мелко просеянным песком. - Что вы сказали?
  Магичка поставила свой бокал и оперлась ладонями о крышку стола.
  - Не знаю, господин канцлер. Какая-то ерунда настойчиво лезет в голову, - она деланно рассмеялась, и от этого стало вдвойне не по себе. - Представьте, мне вот внезапно показалось, что за вашим плечом стоит смерть. - Взгляд женщины уперся куда-то за его спину, и Штейнинг испуганно обернулся.
  Никого. Только тень от кресла.
  - Не обращайте внимания, - утешила его Глава Совета, на закуску доверительно поведала. - Со мной сегодня что-то не так.
  Магрит Шнайдер щелкнула пальцами, подзывая слугу, и уже через мгновение сидела рядом, выжидательно поглядывая на канцлера. А тот все не мог прийти в себя.
  И дело было вовсе не в замогильных интонациях магички и не в страшном смысле, скрытом в произнесенных словах... Слишком уж маловероятной представлялась возможность совпадения и слишком опасна для уловившего ее.
  Однако Штейнинг решился.
  - Простите, госпожа Глава Совета, вы случайно не знаете... - он замялся, намереваясь сказать "молодого человека", но потом вспомнил тронутые инеем виски своего случайного собеседника и бездонную тоску глаз и отказался от пришедшего на ум именования. Маг - а тот человек, без сомнения, был именно магом - мог оказаться старшего его самого раза в три, если не больше. - Высокий, волосы темные, до плеч, глаза серые, нос прямой... Немного странный...
  Магрит понимающе усмехнулась, хотя перечисленные канцлером приметы подходили большей части мужского населения Сидона.
  - Левша. Когда говорит, имеет мерзопакостную привычку поглаживать подбородок рукой, - закончила Глава Совета.
  - Да... - без излишнего удивления согласился Герхард. - Впрочем, я подозревал, что вы знакомы. У вас схожая манера излагать свои мысли...
  Он снова вспомнил пустой берег городского прудика и себя самого, с тоской глядящегося в темное, кажущееся распахнутыми воротами в бездну зеркало воды.
  
  Ветер лениво перебирал листья примолкнувших лип, касался своей тонкой дланью волос старика, словно бы намереваясь шутливо дернуть за отмеченный сединой хвост. Ветру было откровенно наплевать на терзающие душу человека заботы, ветер хотел играть...
  Как же так выходит? Разве не мы растили их, разве не мы вкладывали в их головы изначальные представления об окружающем нас мире? Разве не мы стояли у истоков? Но почему то, что получилось в результате, до икоты пугает создателя? Почему вместо задуманной крылатой феи из стеклянной колбы на нас таращится, корча глумливые рожи, пучеглазый урод?
  Почему слава и благородство прежних эпох сменились мерзостью и предательством современности? Раньше никому из Верных и в кошмарном сне не могла присниться подобная идея - убить Героя. Мы были выше, были чище. Были уверены, что победа покупается только в честном бою, дается лишь не запятнавшему свои руки предательством. А теперь?
  Темный молчит. Впрочем, он давно молчит. И, если уж говорить без утайки, не просил, не приказывал присягать ему на верность. Повелитель ничего никогда не требовал от своих адептов, всегда оставаясь где-то над. Над ними, над миром, над землей. Запершись в неприступных стенах горного Таллотана.
  А ведь прежде он лично возглавлял армию Верных ему.
  Видать, измельчали мы, опошлились. Куда нам до Героев минувших эпох. Так, дрянь-человечишки. Но те, что идут нам на смену, еще хуже. Мы, по крайней мере, не умели бить в спину...
  И странной занозой сидело в сердце не облеченное в плен слов: "А что, если?.."
  Что если они правы. Если и надо так жить, приспособляясь под условия, принимая форму окружающей нас обстановки? Разбушевавшийся ураган словно тростинки ломает вековые дубы-великаны, но он не властен над пригибающимся к земле орешником.
  А что если?..
  Или нет, не умеем и уже не научимся. Поздно.
  - Не умеем, - вдумчиво, словно бы пробуя слова на вкус языком, повторило над ухом эхо. И рядом на траву опустился незнакомый человек.
  Неужели он все это время говорил вслух?
  - А вы не думаете, - сразу, без предисловий, обратился к нему нежданный собеседник. - Что дело вовсе не в вас, дело во Властелине. Он просто устал. Тогда, очень давно, мир был юн и интересен, и новая, только что полученная игрушка завораживала яркостью красок, заставляя испытывать ее на прочность снова и снова. Что выйдет, если расставить солдатиков так? Что произойдет, если перенести место действия во-он туда? Вы пошли сюда, мой противник, тогда я пойду сюда. Игра... Забава...
  Много позже приходит понимание подлости распоряжения чужими судьбами в угоду собственной прихоти, а затем следом за ним является тоска... Ни с чем не сравнимая тоска, в которой можно захлебнуться и утонуть, не добравшись до ближайшего берега...
  - Откуда вы все это взяли? - невольно поинтересовался канцлер.
  - Скажем так, - отозвался незнакомец. - Мне недавно удалось пообщаться с самим таллотанцем. - Он грустно усмехнулся и, отвечая на невысказанную просьбу, откинул капюшон, позволяя в неверном вечернем свете рассмотреть свое лицо.
  - Ваша версия, конечно... - начал было Герхард, только-только сообразив, что ведет непонятно с кем, но, судя по всему, отлично знающим его самого, беседы, попахивающие даже не государственной изменой, а много большим.
  - Не беспокойтесь, - понимающе фыркнул случайный собеседник, почему-то показавшийся смутно знакомым. - Я никому не расскажу о нашей встрече. Потому что сегодня же покину Сидон. Знаете ли, очень трудно пытаться сделать хоть что-нибудь, предвидя заранее, что все твои поступки обречены на неудачу. Ведь во всем, что бы ты ни совершил ради нее, она усмотрит лишь прихоть... Да что там... - оборвал себя на полуслове незнакомец, поднимаясь с травы. - Прошу вас, будьте осторожнее. Над вашей головой сгущаются тучи, и их подбрюшье уже вовсю искрится от распирающих его молний.
  Случайный собеседник отряхнул полу плаща и, не прощаясь, направился прочь по окаймленной липами аллее.
  Где же он мог видеть этого человека? Где?
  - Подождите! - канцлер бросился за ним вслед. Его словно бы внезапно толкнуло в спину, повелевая догнать чужака и спросить у него нечто очень важное. Но что конкретно? - Подождите... - Герхард вцепился в рукав своего ночного собеседника, переводя дыхание и мучительно вспоминая потерявшиеся по дороге слова. - Кто вы? - Нет, совсем не это он хотел узнать. Совсем другое.
  - Сейчас уже неважно, - незнакомец осторожно освободил свой плащ из пальцев старика. - Важно другое: Черные камни действительно приняли слово. И, возможно, пока вы существуете, Властелину есть, зачем возвращаться в этот мир. По крайней мере, хоть вам он нужен. - Так и не назвавший своего имени собеседник шагнул в сторону с дороги и затерялся в темноте деревьев.
  
  Шнайдер усмехнулась, умудряясь одновременно выразить и глубокую тоску, и откровенную издевку.
  - Мы вообще очень похожи. Иногда мне кажется, что слишком. Словно в зеркало заглядываешь, а это порой пугает до дрожи в пальцах. И вообще, - она вдруг резко оборвала себя на полуслове. - Почему вы до сих пор не предложили даме вина?
  Канцлер собственноручно наполнил требовательно пододвинутый бокал жидким кармином и, как бы между прочим, поинтересовался.
  - Этот человек... Он... Он действительно мог встречаться с... с ним? - и тут же мысленно прикусил язык. Дурень старый, нашел, у кого про Темного Властелина спрашивать - у Главы Белого Совета. Совсем, похоже, зажился. Даже соображать перестал.
  Но Магрит или совершенно не удивилась ни неуместности вопроса, ни неоправданной паузе или виду не подала. Она сделала небольшой глоток и, с наслаждением покатав на языке пряную каплю древности, выдала задумчиво-меланхолическое:
  - Этот? С Властелином? Конечно, встречается и достаточно часто.
  - И вы настолько спокойно воспринимаете данный факт? - не выдержал Герхард, и маска невозмутимости, словно треснувшая штукатурка с фасада, осыпалась с его лица.
  - А что вы предлагаете? - пожала плечами магичка. - Раз я до сих пор терплю вашу шайку, проповедующую верность камням и прочей гммм... архитектуре, то ничего из ряда вон выходящего в разгуливающем по улицам Сидона ренегате я не наблюдаю. Уж извините.
  Канцлер, вернув потерянное было самообладание, внимательно приглядывался к сидящей напротив женщине. Только что она в открытую сообщила Хранителю Верных, что знает, кто они такие и чем именно занимаются. Что лишь любопытство, а, может, только банальная лень мешают ей прихлопнуть скопом всю их теплую компанию. И никакая конспирация не способна уберечь засветившихся приспешников Темного от внимательного ока Главы Совета.
  В возобладавшие на время эмоции верилось с трудом. Скорее всего, Шнайдер изначально намеревалась обрадовать его столь впечатляющим известием и лишь выбирала подходящий момент. Только зачем?
  Магичка, похоже, читала по его лицу словно в открытой книге, потому что неторопливо поднялась и, витиевато извинившись, удалилась. Прихватив с собой бокал.
  Канцлер осторожно потягивал ароматное вино, прикидывая, чего именно могло потребоваться от него Шнайдер. Главе Совета - от Хранителя Верных.
  Ради Источника, чего?
  Но бокал молчал, суля лишь временный приют рубиновой влаге и такое же временное забвение усталому человеку.
  
  

XIV

  
  

Смерть замрет в изголовье в предчувствии жатв,

Встать с героями вровень не вышло, - а жаль...

Память каплями крови стекает с ножа -

Черпай!

  
  Магрит Шнайдер
  Личное инферно
  
  Все-таки с самого начала не стоило лезть ко старику. Разговор с канцлером оставил после себя гнетущее чувство обреченности. Понял ли он ее, услышал ли завуалированное под пророчество предостережение? Или единственное, что Магрит удалось на славу, так это напугать до смерти немолодого уже человека?
  Нечего сказать, прекрасное достижение. А, главное, каким величием попахивает...
  И откуда только у нее в крови завелась эта противоестественная любовь к претенциозным балаганным эффектам? Нет бы просто и ясно, обычным языком объяснить, что, берегитесь, господин канцлер, вас намереваются отправить в иные миры раньше срока. Ан нет, нам цирк подавай. А потом ходим и удивляемся, кто это про великую Магрит такие странные слухи распускает.
  Предупредить надо было, а не самоутверждаться...
  Шнайдер испытывала к старику нечто, сильно схожее с уважением, и даже, пожалуй, с невольным признанием значимости заслуг.
  Герхард фон Штейнинг потенциально был сильным магом, но он всем соблазнам Академии предпочел государственную службу. Сидон от этого только выиграл, а вот Совет... Совет, скорее, потерял. И теперь, перебрасываясь словами с канцлером, Магрит необыкновенно остро пожалела о этой упущенной возможности.
  Все-таки, что ни говори, вместе со Штейнингом готовилась отправиться в небытие целая эпоха из жизни Сидона. Эпоха трудная, противоречивая, но по-своему великая. Несмотря на все сделанные уступки и потерянную для короны Румию. Потому что вопреки пережитым потрясениям Сидон всё же смог остаться Сидоном прежним.
  Магрит хотелось бы хоть раз встретиться с канцлером в приватной обстановке и, удобно устроившись за шахматной доской, попробовать поговорить по душам. Но, к сожалению, Штейнинг видел в ее искреннем порыве лишь мастерство игрока, обходным маневром отвлекающего внимание противника и настойчиво заманивающего его в настороженную ловушку.
  Жаль...
  Растревоженное сердце никак не хотело успокаиваться, перепуганным жаворонком натыкаясь на клетку ребер. Может, наоборот, именно Магрит не сумела заметить нечто очень важное. Даже не заметить, осознать...
  Все-таки не понял старик или же совсем наоборот? Очень даже хорошо понял, успел принять и смириться, и теперь со спокойствием завершившего все свои земные дела человека ждет неизбежной развязки?
  И именно поэтому, почувствовав родственную душу, заговорил с ним тот, приходивший в Сидон... Тоже невозмутимо принявший неотвратимость ухода.
  В отличие от нее самой.
  Распростершаяся под сводами парковых аллей ночь сулила многообещающую прохладу и покой. По дорожкам неспешно прогуливались влюбленные парочки и просто пресытившиеся оглушительной музыкой и ярким светом зала.
  Магрит решительно свернула с мощеной дорожки в сторону, направляясь к известной ей цели. Длинный подол платья с мягким шуршанием волочился по траве, и женщина мельком подумала, что, если не подобрать хвост, платье теперь точно придется выбрасывать и заказывать новое. Но правая рука оказалась занята полупустым бокалом, а левая снова начала нестерпимо ныть. И неуместная мыслишка тотчас же послушно убралась на задний план, уступая место разбуженному прошлому.
  Стыдливо спрятавшийся под сводом ветвей памятник изображал мужчину в обычной мантии мага, опирающегося на громадную раскрытую книгу. Голова была надежно укрыта венком распустившейся зелени, но Магрит очень хорошо помнила, что, хотя в глазах статуи застыло выражение вселенского всепрощения, так не свойственное при жизни оригиналу, тонкие, скорбно поджатые губы, несмотря на все ухищрения ваятеля, умудрились утаить в самых уголках намек на немного грустную улыбку.
  Памятник Учителю. Памятник Наставнику.
  Памятник основателю Академии, магу Родрику Гесселю, принятому посмертно в Белый Совет. Время лишило его черты привлекательной индивидуальности, созданные Гесселем Хроники в отместку исказили его имя, добавив к нему лишнюю гласную и неуместное прозвание Храброго, больше подходящее какому-нибудь безголовому воителю, чем лучшему из умов эпохи Древних.
  Ну, или, по крайней мере, самому ловкому и предусмотрительному.
  Песком сквозь пальцы утекали в небытие века, имена прежних властителей дум постепенно стирались из памяти, а статую выбрали своим приютом разнообразные - и на редкость многочисленные - пернатые, умудряясь оставлять следы своего пребывания в самых невозможных местах.
  Поставив бокал на невысокий пьедестальчик, Магрит осторожно стерла платочком с колена каменного Родрика белое пятно.
  Вот так. Живешь себе, живешь. Творишь, делаешь что-нибудь полезное, на благо общества. Сил не жалеешь. А что взамен?
  При жизни тебе в душу будут гадить соратники, а после смерти и уже на голову - голуби. И так, и так расклад неудачным получается. Не проще ли уж послать всех подальше, запереться в Таллотане - или в башне Академии - и книжки почитывать. А то и, чем Источник не шутит, мемуары сочинять...
  Глава Совета невесело фыркнула, представив, как она, спрятавшись за горой свитков, старательно выводит на бумаге кривые закорючки. Обязательно высунув язык от усердия. Или, еще лучше, на ее месте сидит послушный Эрик и, внимая каждому слову словно откровению, заносит в анналы истории жизнеописание Магрит Великой и Единственной, Сокрушительницы Темных Твердынь.
  Тьфу ты, противно-то как!
  Самое обидное, даже если захочешь, правду теперь никогда не обнародуешь. Слишком уж гаденькая она, эта правда, слишком уж отличается от налаченных и выверенных текстов последователей. Да и, что наиболее страшно, поверит ли кто в подобную правду, примет ли столь неприглядную истину?
  Сможет ли принять?
  Магрит решительно забралась на постамент с ногами, привалившись боком к обтянутой каменной мантией ноге статуи.
  Эх, Род... Что за дура я была... Да что там была - до сих пор осталась. А ведь какая хорошая идея лежала в основе, и что мы получили в итоге? Болото. Лужу с застойной водой, насыщенной миазмами гниения... О этот новый мир, он неописуемо прекрасен! До отвращения прекрасен!
  И пуст.
  - Ро-од... - тихонько позвала она в темноту, прижимаясь щекой к холодному шершавому камню и закрывая глаза.
  Но мрамору не было никакого дела до чьих-то разрушенных надежд и душевных терзаний, он, пользуясь случаем, жадно пил тепло живого человеческого тела, не предлагая ничего взамен.
  Магрит отстранилась и, спрыгнув вниз, решительным жестом подняла бокал:
  - За тебя, великий обманщик! - магичка осушила его до дна - вино обожгло язык чем-то пугающе знакомым - и безжалостно разбила предсмертно звякнувшее стекло о камень постамента. - За тебя, любимый... - Уже тише произнесла она и, зябко передернув плечами, добавила: - Холодно...
  Чьи-то руки осторожно набросили на ее плечи камзол, привлекая к себе, намереваясь согреть, поделиться теплом, и Магрит послушно прислонилась спиной к предложенной опоре. И лишь только когда чужие губы ласково коснулись ее виска, не ожидавшая подобного магичка обернулась.
  - Эрик?.. - удивилась Глава Совета, неподдельностью и искренностью изумления задев молодого мага.
  - Вы ждали кого-то другого, госпожа Магрит? - нагло поинтересовался тот, скрывая за бравадой неожиданное смущение.
  - Да я вообще никого не ждала... - женщина попыталась осторожно выпутаться из объятий, но ей удалось только слегка улучшить диспозицию. И то нельзя сказать, в чью, собственно, пользу. - Я с памятником выпить...
  Экхарт многозначительно хмыкнул, подразумевая, что просто так, для души, приличные люди по укромным уголкам парка не лазают. А если уж и лазают, то придумывают объяснения намного правдоподобнее внезапно возникшего желания тяпнуть на брудершафт с каменным истуканом.
  Лучше что-нибудь живое целовать, чем отмеченный прозеленью мрамор.
  В данном вопросе Магрит была отчасти солидарна с Экхартом. Но лишь отчасти...
  - А тебе очень идет такая прическа, - заявила магичка, пытаясь хоть как-то заполнить затянувшуюся паузу, и шутливо дернула Эрика за прядку. - Хоть перестал на девочку походить... - Магрит осеклась, запоздало сообразив, что именно она ляпнула и каким единственно возможным и откровенно напрашивающимся способом следует трактовать ее слова.
  - Да-а? - насмешливо фыркнув, переспросил Экхарт, словно бы недоумевая, как это его - его! - можно было принять за девочку. Сейчас зеленые глаза Эрика казались темными, почти черными, словно растянутый над головой плат ночи, и непроницаемыми. Но усмехаться он умел мастерски: одно незаметное движение, и по губам быстро проскальзывает даже не улыбка, ее тень. Тонкий намек, мимолетное в своей легкости прикосновение кисти. В точности, как...
  И Магрит даже на сотую долю мгновения показалось, что невозможное иногда сбывается, что мертвые все-таки способны прорваться сквозь отделившую их от мира завесу и ненадолго вернуться...
  Впрочем, целоваться он тоже умел. Спрашивается, когда только научиться успел? Или это лишь она одна, сова старая, не заметила, как шустрый мальчишка превратился в симпатичного мужчину?
  Хотя сейчас уже слишком поздно задаваться вопросами подобного характера. Эрик был рядом, его не терзали нравственные дилеммы, не преследовали наяву томительные воспоминания о собственноручно уничтоженной эпохе и разрушенном счастье, и тянуло от него жизнью и теплом, а не холодом и вечностью мрамора. Можно на время вычеркнуть из мыслей и Героев, и Властелинов, с головой окунаясь в омут сладкого забвения. Если бы не...
  Слабое по началу головокружение, принятое за последствия перенапряжения, с каждой минутой усиливалось, как и острая, тягучая резь в желудке.
  - Эрик, отпусти... - Магрит попыталась освободиться, и сделанное движение тотчас же отозвалось россыпью разноцветных пятен перед глазами.
  - Ни... за... что... - раздельно отозвался Экхарт, покрывая ее шею и грудь короткими поцелуями.
  - Пусти же! - магичка требовательно толкнула его в грудь, заставив, наконец, отстраниться. Экхарт вопросительно уставился на Магрит, словно бы интересуясь, что именно ее не устаивает.
  Обижать наследничка не хотелось, просто не стоит ему знать всей правды. Пока.
  - Эрик, принеси вина, - потребовала она. Экхарт мягко усмехнулся и тут же не преминул уточнить:
  - А тебе не хватит?
  Все-таки слишком резкая перемена в статусе, как правило, плохо отражается на манерах некоторых наглецов, изменяя их далеко не в лучшую сторону.
  - Я сказала быстро! - приказ был отдан не подразумевающим сомнения тоном, и Эрик послушно разжал руки, выпуская магичку. Все-таки от вбитой с младых ногтей и уже давно ставшей твоим вторым "я" привычки повиноваться любым - даже кажущимся поначалу абсурдными - распоряжениям Главы Совета нельзя избавиться за один вечер.
  Однако вид у Экхарта был такой несчастный и обиженный, что Магрит не выдержала и, хрипло рассмеявшись и успев мельком с восхищенной бесшабашностью подумать: "что я делаю?", схватила его за воротник, чтобы, притянув к себе, поцеловать.
  - Я жду, - многообещающе посулила она, и Эрику не оставалось ничего иного, как отправиться выполнять очередную прихоть Магрит.
  Убедившись, что Экхарт ушел, женщина осторожно подошла к пьедесталу и аккуратно нагнулась за слабо отблескивающим осколком бокала. Мир, сорвавшись с оси, закружился радужной каруселью, а земля сильно ударила под колени.
  Знакомые симптомы, слишком знакомые... Если один раз в своей жизни совершить большую глупость, то намертво впечатанные в память ощущения уже вряд ли удастся спутать с какими-либо иными.
  Женщина огляделась по сторонам и подняла с травы крупный осколок. Даже слабого, рассеянного света далеких звезд вполне хватило, чтобы заметить марево огненных искорок, тонким слоем собравшихся на стекле.
  Золотая пыль. Легендарный яд легендарных Древних, от которого, как считается, не существует противоядия. Если, конечно, заранее по глупости из-за всяческой несчастной любви не умудриться травануться этой дрянью и совершеннейшим чудом выкарабкаться с того света.
  В желудке буйствовали драконы, свивая и развивая украшенные острыми костяными шипами хвосты, но Магрит, подумав, пришла к выводу, что испачканное платье и окончательно загубленная в глазах Экхарта репутация не стоят нескольких долей грамма не успевшего еще впитаться яда, и решила не пытаться вызвать рвоту.
  Сознание постепенно угасало, погружая окружающий мир в благословенную темноту и предоставляя организму возможность своими силами изгнать из крови проникшую туда золотую пыль. И последним, неосознанным жестом закрывая лицо руками, женщина ткнулась головой в траву.
  
  Эрик Экхарт
  Не везет, и как с этим бороться
  
  Случается так, что Судьба долго-долго копит сюрпризы, чтобы высыпать их как из рога изобилия тебе на голову в тот самый миг, когда ты уже перестаешь на что-либо надеяться. Случается так, что кусочки мозаики, долго и старательно не желавшие подходить друг к другу, внезапно, словно по прихоти, собираются в целую картину.
  Случается так, что та, которая раньше, при всей своей близости, была для тебя недосягаема, как недосягаема для жаждущего обладать ей утонувшая в пруду луна, оказывается рядом.
  Случается...
  Экхарт со вкусом отмечал свой триумф. В полученном - и таком желанном - звании мэтра он видел сейчас не очередную пройденную ступень карьерной лестницы, ведущей к вершине - резному креслу мага Белого Совета, а лишь возможность встать на один уровень с Магрит. Она же ведь признала его равным, откровенно заигрывая с ним весь вечер и предложив называть себя по имени. Все-таки он далеко не дурак и способен сразу уловить недосказанности подобного характера.
  Магрит...
  И даже в том, как скоро, отговорившись, наконец, от мрачного канцера, она упорхнула в парк, Эрик увидел откровенный намек, предложение следовать за ней.
  И чутье снова не подвело Экхарта.
  - Магрит? - он не сразу заметил ее, а когда увидел, тяжело опустился на каменную тумбу, так и не выпуская из рук принесенных бокалов и бутылки. Глава Совета, уютно подложив под щеку ладонь, дрыхла прямо на травке у постамента проклятущего памятника.
  Экхарт запрокинул голову и рассмеялся, впечатлившись комизмом ситуации, но в смехе его ощутимо чувствовался привкус горечи.
  Он спокойно поставил рядом бокалы и, наполнив оба, поочередно выпил. Слегка полегчало, но только лишь слегка. Эрик, прислонившись спиной к каменному истукану, рассеянно изучал низко надвинувшийся звездный купол, пытаясь понять, что ему теперь делать. Наконец, придя к выводу, что негоже оставлять магичку отсыпаться на холодной земле - еще простудится - Экхарт спрыгнул на землю и, подхватив на руки легкую, как ребенка, Магрит, понес к себе.
  Там, сняв с нее туфли, Эрик аккуратно устроил Главу Совета на своей постели, закутав в одеяло. Устроенная возня разбудила женщину, но та лишь, скользнув по магу мутным взглядом, пробормотала что-то совершенно непонятное, вроде: "интеграл по контуру берется, дубина!", затем чисто по-кошачьи свернулась калачиком и снова уснула.
  Экхарт грустно усмехнулся и, пододвинув поближе кресло, устроился в нем со всеми удобствами, намереваясь до утра оберегать сон своей Магрит.
  
  Вильгельм Гроссе-Рехтенберг
  Предложения, от которых не отказываются
  
  В зале было слишком шумно и слишком людно. Вильгельм уже успел перекинуться парой фраз со всеми представляющими для него интерес гостями и теперь мечтал лишь об одном - как можно скорее убраться отсюда.
  Но Корделия... Корделия откровенно наслаждалась устроенным магами приемом. Она с интересом внимала свежим сплетням, привезенным со всех концов страны, не забывая при этом уделять время так нравившимся ей танцам. Сам Вильгельм публичное вальсирование не любил, но, считая, что каждый имеет право на маленькую слабость, позволял супруге танцевать до упаду.
  Вот и сейчас, выбравшись из тесной духоты зала на небольшой балкончик, он терпеливо ждал, когда Корделия натешится вволю и они, наконец-то, отправятся домой.
  - Хотите, я угадаю, о чем вы сейчас думаете, Ваше величество? - Прозвучавший за спиной чуть хрипловатый голос был, несомненно, женским.
  - И о чем же? - лениво поинтересовался Вильгельм, принимая правила предложенной игры. Он уже примерно предполагал, что именно скажет незнакомка, и его это забавляло. Потому что все старания обладательницы приятного голоса с самого начала были обречены на неудачу - Вильгельм хранил верность жене. И дело заключалось даже не в связывавшей супругов симпатии, хотя он по-своему любил доверчивую как ребенка Корделию, окружая ее заботой и лаской, просто Вильгельм считал любой обман подлостью. А обман столь беззащитного и ранимого существа - подлостью вдвойне.
  - О чем может мечтать выбравший одиночество мужчина, поглядывая на инкрустированное звездами небо? О любви? - принялась кокетливо перебирать варианты незнакомка. - Вряд ли, вы, Ваше величество, не похожи на человека, способного вспыхнуть от искры.
  - Угум... - согласно кивнул король, игра начинала ему нравиться. - Продолжайте.
  - Тогда о чем? О войне? Тоже не подходит.
  Женщина спокойно дождалась очередного согласного движения.
  - А, знаю... - голос ставший совсем уже медовым, обволакивающим вдруг резанул не хуже острозаточенного клинка. - Вы думаете, как бы украсть у магов Героя.
  - Что? - переспросил Вильгельм, намереваясь обернуться и заглянуть в лицо этой странной женщине, пугающе точно угадавшей его мысли.
  - Не поворачивайтесь! - решительно приказала незнакомка, и король неожиданно для самого себя покорился, подчинившись наполнявшей слова женщины силе и уверенности. Кроме того, ему стало интересно.
  - Я ведь угадала, не правда ли?
  - С чего вы взяли? - пожал плечами Вильгельм, мастерски разыграв искреннее недоумение.
  - Угадала... - повторила женщина, пропустив мимо ушей последнюю реплику правителя Сидона. - Тогда почему вы до сих пор стоите здесь и, ничего не предпринимая, таращитесь на звезды? Ах да... - Незнакомка снова подпустила в голос приторной сладости. - Благородный Вильгельм боится запачкать свои ручки кровью.
  Это было уже откровенным, намеренным оскорблением.
  - Да как вы...
  - Ти-хо, - женщина решительно положила ладонь ему на плечо, в корне пресекая его очередную попытку узнать личность странной собеседницы. - Я старше вас и умнее, и очень хорошо вижу: у вас есть только два выхода. Первый - развязать войну с магами...
  Вильгельм горько рассмеялся - незнакомка повторяла ход его рассуждений почти дословно.
  - Да-а... Ворваться в Академию, положить лучших из лучших, настроить против себя знатные роды и все это без особой надежды на благоприятный исход. Ведь маги могут не впустить вас в Академию, отбив штурм, могут уничтожить вас всех еще на подходе, а могут в любой момент просто вывести Героя через порталы, сделав его окончательно недосягаемым для вас. Нет, этот метод достаточно груб и совершенно не надежен.
  Король задумчиво погладил подбородок. О порталах он умудрился забыть. А ведь магам ничего не стоит переправить Героя хоть в Румию, хоть в Логос. М-да, проблемка...
  - Но есть другой способ, - змеей шепнула почти в ухо подошедшая еще ближе незнакомка. - Обмен.
  К сходному выводу в итоге пришел и он сам. Магов не удастся свалить сразу - они сильны, слишком сильны. Но если нельзя убить, значит, можно попробовать вынудить. И, хотя шантаж - дело грязное, раз он позволит сберечь жизни многим и многим законопослушным подданным, то почему бы и нет? Надо лишь знать, как...
  Сладкоголосая гостья или использовала схожие логические приемы, или обладала способностью читать чужие мысли.
  - Надо забрать у Шнайдер что-нибудь ценное, важное для нее и предложить обменять на Героя.
  - Таинственный артефакт? Башню? - с иронической издевкой поинтересовался Вильгельм. - Откуда мне известно, чем именно дорожит Шнайдер и дорожит ли вообще хоть чем-то.
  А вот это он зря. Сейчас предпочтительнее было бы отмолчаться, только уж чересчур болезненной оказалась игра незнакомки. Задевающей за живое.
  - Я неправильно выразилась, - поправила женщина сама себя. - Это не предмет, это человек. Я предлагаю обменять Героя на одного из ее учеников.
  - На Экхарта что ли?! - вскинулся Вильгельм, вспоминая высокого светловолосого гордеца рядом с Магрит.
  - На Экхарта... - задумалась любительница опасных игр. Похоже, она изначально хотела предложить кого-то другого. - Почему бы не на Экхарта. Если Шнайдер дорожит любовником, она вполне может отдать за него Героя.
  - Любовником? - теперь пришло время удивляться Вильгельму.
  Незнакомка насмешливо фыркнула:
  - А вы разве не заметили, как она за него цеплялась?
  Король хотел честно признаться, что, да, не заметил. Что он-то и Шнайдер особенно не разглядывал, не то что ее румийского прихвостня. Но Вильгельм лишь растянул губы в напоминающей оскал улыбке, предусмотрительно запрятав услышанное поглубже в памяти, чтобы использовать при случае.
  - Сразу видно, моя милая, что магических способностей у вас кот наплакал и вы плохо представляете, что затеваете, - А еще то, что вы не сидонка, поскольку не подозреваете о всем известных вещах. - Экхарт - полноценный маг и ученик Шнайдер, что говорит о многом. Попробуйте схватить его, и вы сразу узнаете, почему страшное заклятие "вакуум" было запрещено к применению лет эдак шестьсот назад. А ведь ему, вполне возможно, ведомо и многое другое... - Например, правильное прочтение таинственного "эмжэ", способного раскатать незадачливого врага тонким слоем по дорожке. Нет, кого-кого, а Экхарта без надобности он точно не осмелится тронуть. - Тогда уж лучше брать магистра Кляйне, он хотя бы не маг.
  - Не маг? - искренне удивилась женщина. - Но ведь ему уже около двухсот лет...
  Нет, назойливая дама действительно прибыла в Сидон из другой страны, причем не слишком давно, иначе бы она не стала задавать настолько наивные вопросы.
  - Магистра на этом свете держит Шнайдер. Не спрашивайте, как именно: я не знаю, но держит. Потому что Кляйне для нее важен.
  Женщина замолчала, что-то про себя прикидывая.
  - Даже не думайте. Он может оказаться связанным с ней напрямую, поэтому в итоге вы рискуете нарваться на разъяренную Главу Совета - тогда и запрещенный "вакуум" покажется вам легкой смертью. Уж поверьте.
  Незнакомка поверила. А вот он? Почему полагается на ее честность? Почему не пытается придавить камнем готовящуюся укусить змею, а ведет с ней изменнические разговоры? А вдруг она логосская прознатчица?
  - Я предлагаю другую кандидатуру, - наконец, решила перейти к делу обольстительница.
  - И кого же? - не преминул поинтересоваться король.
  - Юного Ларссена...
  - Это тот сопляк, который ошивался возле юбок Шнайдер? - Вильгельм дождался подтверждающего "да" и с пренебрежением припечатал: - Чушь.
  - Почему чушь? - обиделась незнакомка. - Он участвовал в поисках Героя, его выбрал в ученики Экхарт, по возвращении его держат отдельно от других учеников, а сегодня за ним по пятам следовала мерзкая рыжая девица, не оставляя шанса поговорить с ним наедине. Поэтому, похоже, что какую-то ценность для Шнайдер он все же представляет.
  А ведь она по-своему права... Но украсть ученика?!
  - Кроме того, он еще слишком юн, чтобы оказать достойное сопротивление. Не правда ли?
  Правда-правда... Но подвергнуть опасности жизнь ребенка?!
  - Молчите? - непочтительно поинтересовалась женщина. - Давайте, Ваше величество, пришло время решаться. Если вы действительно намереваетесь переломить ситуацию, надо хотя бы попробовать. Иначе вы рискуете до старости так и остаться глупым мечтателем, способным лишь сооружать бесполезные воздушные замки. И не бойтесь, ваше ранимое сердце не пострадает, ведь мальчишке ничего не будет угрожать в моих руках. Он слишком ценный пленник.
  - Допустим... - заколебавшись, начал Вильгельм. - Допустим, вам все-таки удастся обменять Героя на Ларссена, но где гарантии, что Герой потом перейдет ко мне? Кто помешает вам использовать его в своих личных целях?
  - Кто?! - в голосе женщины прорезалась неподдельная боль, смешанная с подошедшим к пределу отчаянием. - Да мне плевать на всех ваших Героев вместе взятых. Мне все равно, кому он в итоге достанется - магам ли, вам или даже проклятому Властелину. Меня интересует только одно - возможность посадить в лужу эту гадину-Шнайдер, остальное - неважно. Ну же, вы хотите заполучить Героя или мне обратиться к Темным?
  "Эта осмелится, - ощутимо осознал вдруг король. - Эта отдаст Героя первым встречным, и ей совершенно наплевать на судьбы мира. Правильно, пусть континент охватят пожары войн, лишь бы моя маленькая месть состоялась. Дура и истеричка."
  Хотя... Хотя пусть попробует, в конце концов, он всегда сумеет объяснить свое решение нежеланием позволить помешавшейся женщине добраться со своей опасной идеей до Темных.
  - Хорошо, - Вильгельм медленно кивнул. - Я согласен. Что дальше?
  - Дальше ждите сообщений от меня, Ваше величество, и еще... - незнакомка чуть отстранилась. - Теперь можете обернуться.
  Король неспешно повернулся, наконец, встретившись взглядом с, возможно, заманившей его в западню:
  - Вы?.. - все-таки Вильгельм надеялся увидеть кого-то другого. Не ее.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"