От чего человек радуется? Да оттого, что ему приятно. Оттого что нечто ему доставило удовольствие, или от того, что некто сказал доброе слово в его адрес. Конечно, имеются невероятные вершины жизненных свершений, взойдя на которые человек может смело заявлять "Большего счастья я не познаю, могу умирать" Но, оказывается, есть и глубокие пропасти самого низменного и кошмарного существования, когда человек испытывает примерно то же самое счастье что и на вершине, но всего лишь от банального осознания, что он не умер минуту назад. И оттого, что возможно доживёт до завтра.
Смешное сравнение... Зато правдивое.
Но именно таким счастливым я себя и ощущал, притаившись за наспех возведённой преградой из камней и в щёлочку подглядывая за разгоревшимся, невиданным и немыслимым по своей масштабности и эпичности сражением местных монстров. Смотрел и радовался до потери пульса, что сам сейчас не валяюсь жалкой кучкой растерзанной плоти. Наверное до меня никто ещё не видел в истории Дна чего-либо подобного. Причём не по той банальной причине, что сам погибал, или заранее сбегал подальше от такого места, а потому что попросту не видел в здешнем густом сумраке дальше пятидесяти, шестидесяти метров. А мне с этим повезло: как обладатель Первого Щита, умеющий видеть и в кромешной тьме, я просматривал почти всю огромную каверну в оба конца. Так что диспозиция обеих армий хищников, их атаки и манёвры просматривались мною с высокого склона, как на ладони.
И чем больше я присматривался (если позабыть несколько и отстраниться от того счастья, что мы остались живы), тем более поражался увиденному. Конечно разума, как такового у здешних созданий быть не могло, по умолчанию. Всё-таки они не настолько грамотно действовали друг против друга, но нечто потустороннее просматривалось. И порой у меня мурашки пробегали по телу, при обозрении идеально ровной шеренги атакующих тервелей. Настолько ровной, что создавалось ощущение парада. И страшные пасти, выстроенные в ряд, рвали всё, что возникало перед ними с неумолимостью македонской фаланги. Ещё напрашивалось сравнение комбайна, под лопастями которого срезается до корешков пшеничное поле. С боков, где слизняки были более уязвимы, никто из другой армии подкрасться не мог.
Но и байбьюки, огромные четырёхметровые шары плоти, поразили своей ожесточённостью, настойчивостью, и что больше всего шокировало - самопожертвованием для победы. Они выстраивались неким подобием клина, где лидер оказывался метрах в двадцати впереди всех, набирали скорость, и устремлялись к прущей на них фаланге. Но перед самым строем всё убивающих крокодильих челюстей, лидер подпрыгивал, чаще используя некую возвышенность или тело павшего собрата, и подлетал вверх метров на пять. Там его уже не могли достать длинные пасти гигантских слизней. А потом и случалось самое шокирующее: байбьюки не пытались просто прорваться в тыл и атаковать оттуда, они своей лобовой частью жестко ударялись о спинную броню противника и происходил ...взрыв!
То есть лидеры клиньев оказывались владельцами груанов, а это местное чудо при попытке его раздавить всегда взрывалось с силой артиллерийского снаряда или с эффективностью не меньшей чем две, а то и четыре гранаты. Да, при этом лидеры клиньев погибали сами. Зато взрыв легко раскидывал от пяти до шести тервелей в стороны, практически уничтожая их, и вот в образовавшуюся щель и закатывал набравший скорость клин. Вот тогда байбьюки и отыгрывались за отсутствие у них огромных пастей, подвижных шей и невероятно здоровенных зубов. Они и своими вытянутыми вперёд губами, усеянными кучей мелких зубов, легко отрывали с боков слизней куски мяса в стратегически важных местах, и те попросту истекали кровью, замирая насовсем уже в конце второй, максимум третьей минуты.
Но оказывается свои "Матросовы" были и среди тервелей. Некоторые особо мощные, явно старые, опытные особи сражались в одиночку. Действовали они чаще на флангах, пользуясь тем, что кожа у них раза в два толще, чем у молодых членов стаи, и там трепали байбьюков, словно Тузик грелку. Когда их окружало несколько врагов, пытаясь разделаться укусами сбоку, то тервель-одиночка попросту начинал перекатываться в разные стороны, словно гигантская колбаса. И своим вращением затаптывал нескольких противников насмерть. Но когда враги совсем уж плотно хватали тервеля в клещи, и вонзали таки зубы в него со всех сторон, обречённый воин выворачивался в последний раз и с особой силой ударялся загривком о землю. Вот тогда взрыв и разносил трупы окруживших жертву байбьюков.
А ведь порой некоторые монстры носили на себе сразу по два груана! И сдвоенный взрывы оставляли внушительные воронки на месте побоища.
Ну и мне стала понятной главная причина, почему после такой вот битвы, поисковые партии проживающих на Дне людей находят груанов ничтожное количество. Большая часть уничтожается во время самого сражения.
Мало того, мне удалось заметить два случая, когда монстры как-то слишком уж осознанно и по-хозяйски снимали трофейные груаны с загривка или "лба" уже погибшего соперника. Очень осторожно снимали, можно сказать бережно. Делая это с помощью языка и верхней губы. А потом (мне наверное очень повезло увидеть подобное!) - аккуратно укладывали трофей на кого-нибудь из находящихся рядом членов своей стаи.
"Феноменально! - метались у меня в голове разные по полярности мысли. - Не удивлюсь, если выясниться впоследствии, что эти тервели и байбьюки всё-таки разумны. Хотя бы частично... Или может просто они одичали во время регресса своей цивилизации? Может такое быть? Раньше бы подумал - что нет. Пока не побывал в иных мирах и не оказался здесь... А сейчас, ни в чём уже не уверен... Ух! Вот это взрыв! Неужели тервель с тремя груанами попался? Вон какая воронка получилась! О-о-о... Сколько погибло тварей... Нет! Всё-таки это хищники! Злобные и неразумные монстры!.. Разве разумные устроили бы такое страшное, бессмысленное сражение? Или их расплодилось слишком много, и они сражаются за пастбища?"
Мне успели рассказать о Синих полях, где якобы паслись байбьюки и проводили свои брачные игрища, но вот чем эти монстры питаются ещё кроме мяса? И тот же вопрос можно было отнести по поводу тервелей. Как-то не верилось, что такие огромные создания вот так вот просто существуют, питаясь друг дружкой. Интересно будет выяснить и эти нюансы данной жизни.
И всё-таки строенный взрыв (если это и в самом деле было следствием уничтожения сразу трёх груанов), оказал на ход битвы решающее воздействие. Все твари, словно по единой команде замерли, чуть ли не на целую минуту. Ну разве что мелкие шавки-шакалята, которых на поле боя теперь роилось до нескольких тысяч, продолжали своё неуёмное пиршество, ни на что не обращая внимания. Видимо и в самом деле некие зачатки сознания у гигантских чудовищ присутсвовали. А может погибший тервель был вожаком всей своей армии. Ну и раз вожак погиб, да ещё с такими катастрофическими последствиями для противника, то некие инстинкты самосохранения подсказывали любому живому существу из обеих противостоящих группировок: пора заканчивать бессмысленное противостояние.
Так что по прошествии минуты обе измочаленные армии стали медленно, но уверенно расходиться. Причём на ходу каждый монстр жевал огромные куски плоти своих противников, которые взрывами разбросало по всей местности.
Рядом со мной, уже давно сопела Ксана, тоже с неослабным вниманием прислушивающаяся к происходящим в долине событиям. Видеть она не могла, что там внизу творится, но только по одним взрывам, предсмертному рёву тервелей или жутким последним крикам "Байбьюк!" со стороны хищных шаров, можно было догадаться о ведущемся сражении.
А теперь вот очнулся и зашевелился Сурт Пнявый. Пришлось несколько отвлекаться от происходящего в долине, и уделять внимание этому подлому представителю племени предателей, трусов и двурушников:
- Ну что, гнида, - обратился я к нему, придав своему лицу самое злобное и мстительное выражение. - Как тут у вас с такими поступают как ты? Кастрировать - нет смысла, просто голову оторвать - не прочувствуешь наказания. Посадить тебя на кол? Или скормить монстрам? Ну! Отвечай!
И в приливе неконтролируемой злобы пнул ногой пытающегося усесться козла в плечо. Сурт опять завалился на бок, чудом не ударившись виском о выступающий со склона камень. Но вот на лбу царапина образовалась довольно глубокая, кожа порвалась, стала сочиться и капать кровь. Но лично у меня ни капельки жалости не возникло в душе к этому уроду. Скорей посетовал, что не убил нечаянно пинком. Если уж в советах по выживанию указывалось: "Чужого, незнакомого человека лучше убить сразу!", то уж такого отщепенца как Пнявый, следовало в любом случае казнить самым жестоким образом. Иного это мерзкий шакал не заслуживал.
Ну разве что проснулась моя практическая натура, нагло потребовавшая:
"Убить всегда успеем! А сейчас: экспресс-допрос! Потом бегом вниз: искать груаны!" - это напоминание оказалось более чем актуальным.
Поэтому я решил поторопить события. Ухватил приговорённого к казни типа за ворот, и резким рывком усадил перед собой, спиной к возведённому каменному забору:
- Долго молчать будешь?
Пнявый с полным равнодушием, не двинув рукой почесать рану или вытереть кровь, полностью открыл веки и уставился на меня мутным взглядом. Причём настолько мутным, что меня передёрнуло. Так смотрят полностью свихнутые, морально убитые, сумасшедшие или "перегоревшие" люди. Полное равнодушие к своей судьбе, крайний и мрачный фатализм, деградация всех желаний и склонность к суициду.
Пришлось повторить свой вопрос, хотя уверенности у меня убавилось наполовину:
- Так какую ты смерть для себя выбираешь?
Оказывается, Пнявый с ума не сошёл. И окончательно от мира не отмежевался. Даже разговаривать не разучился. А вот голос его стал совсем иной, как и тон. Отличия изначально уловить было трудно, но не в них была суть, а в сказанных словах:
- Мне нечего выбирать. Я уже умер. И бояться больше нечего, смерть уже позади. Всю жизнь боялся... Всю жизнь прожил как подлая, трусливая гнида... Унижался, лебезил, пытался угождать всем кто сильней меня и заискивал даже перед слабыми... На всякий случай... А зачем? Что мне это дало?
Я не выдержал, и вмешался в этот монолог, использовав очередную паузу:
- Это ты, козёл, отвечай на мои вопросы! Понял?!
- Понял, - продолжил Сурт с полным равнодушием. - Стоит ли мне выбирать собственную смерть? Ударь меня посильней головой и камни, да и не трать больше на меня времени. И действуй без сомнений... Привыкай... Иначе на Дне не выживешь...
Вот уж и в самом деле гнида! Смерти он, конечно, заслуживал и немедленной! Но зачем тогда, спрашивается, мы его спасали? Зачем Ксана рисковала собой из-за него, затирая его следы? Мне даже обидно стало, так и кипело в душе справедливое возмущение. Вот уж противоречия личного характера!
Но и время утекало. Спорить или выслушивать философию смертника, мне совершенно не хотелось. Ведь расспросить, а если потребуется то и допросить со всем пристрастием, я смогу и позже. Никуда этот шакал от меня не денется. Это он видит только на полсотни метров, а его выслежу и догоню, в какую сторону он только не двинется. Так что и связывать его не надо, по сыпучему склону он всяко медленнее будет двигаться, чем я по ровной дороге.
Поэтому решил его здесь оставить, а сам со своей боевой подругой поспешить на поиски самых важных для нас трофеев. Ну, вот никак мне не верилось, что мы останемся ни с чем после такого грандиозного сражения. Да и наших двуногих врагов-предателей следовало поискать. Даже "чужие" груаны - в здешнем мире наивысшая местная валюта.
Поэтому я наклонился к застывшему пленнику и грозно прорычал в самое лицо:
- Сидеть здесь и никуда не двигаться! - но присмотревшись, понял: моя команда пропала втуне. Сурт не шевельнулся, а взгляд его стал ещё мутней. Кажется, он уже и в самом деле перешагнул в царство мёртвых. По крайней мере, морально - однозначно. Но и сочувствующую мысль "Добить, чтобы не мучился!", я отбросил из-за её нецелесообразности. Наоборот, пусть мучается! И хорошо, если хоть немного раскается.
Вскочил, и стал одеваться. Потому что куртки и лёгкую броню мы сбросили в момент спешного возведения редута из камней. Ксана поняла меня без слов, начав облачаться сама, разве что в финале я ей немного помог. Подхватили своё оружие и поспешили вниз. Ну и на ходу я ей стал повторять основные советы:
- Держаться только у меня за спиной и смотреть в оба! Там куча шавок, поэтому не расслабляться ни на минуту. Пинай их сапожками тоже осторожно: промажешь, сама грохнешься. Облепят - покусают! И не стесняйся звать на помощь. Наша цель - груаны! В том числе те, которые могут быть на поясах мёртвого Крэча Быстрого и его подельников. Их там шесть было. Пнявый - седьмой.
Про худший вариант, что наших врагов сожрали вместе с поясами, старался пока не думать. Ну и не забывал на всякий случай глянуть в концы долины. Там расходящиеся войска как раз начали втягиваться в проходы, так что ещё минимум полчаса с той стороны даже случайно не может появиться самый отчаянный абориген. Да и толпа аборигенов не явится ещё по одной причине: вряд ли кто догадается, что именно здесь состоялось редчайшее по массовости и по накалу страстей сражение. А крики и вопли умирающих монстров, гул взрывов, так далеко никак не могли долететь.
Про оставшегося на верхушке склона Пнявого, тоже не забывал. По крайней мере пару раз оглянувшись уже с расстояния метров восьмидесяти и больше, не увидел торчащей над бруствером головы.
А потом пришлось удвоить внимание уже непосредственно на поле боя. Мелкие шакалы, как и следовало ожидать, не слишком нам мешали. Они так отожрались, что еле двигались и сами старались убраться с нашего пути. Если не могли двигаться, упираясь провисшими животами в поверхность, то просто скалились в нашу сторону и злобно рычали. Вид при этом у большинства был настолько несчастный и безобидный, что шавок стало немножко жалко, и я отказался от намерений довить их походя или тыкать им в голову каждый раз копьём. Не кидаются, да и ладно.
Первый груан, я заметил на перевернувшемся почти на спину тервеле. Видимо его опрокинуло взрывом, а потом байбьюки разорвали ему незащищённое брюхо. Ракушка не упала с него, оставаясь прилипшей к тыльной стороне шеи, но стоило мне только взять её в руку и аккуратно потянуть вниз, как она сразу отклеилась от мёртвого тела. Следующую минуту, мы с подругой разглядывали доставшееся нам чудо, не в силах оторваться от созерцания. Всё-таки есть нечто гипнотическое, мистическое и волшебное в этих образованиях живой природы. Недаром ради добычи этого чуда гаузы захватили данный мир, поработили людей, а порабощённых четырёхметровых валухов поставили над ними надсмотрщиками. От такой красоты больше ничего и не надо: только смотреть, созерцать и любоваться.
Хорошо, что из короткого транса нас вывели порыкивание недалеко находящейся шавки. Я быстро глянул в сторону нашего редута, убедился, что наш пленник оттуда и не высовывается, и скомандовал подруге:
- Давай свой патронташ! - пока она растерянно и не верящим взглядом меня буравила, перешёл на ворчание и сам стащил с неё пояс. - Как маленькая, честное слово!.. у нас каждая минута на счету, а ей всё бы любоваться сиянием... Вот! Теперь порядок! Трогаем дальше!
Пояс уже был на ней, да ещё прикрытый кольчужной опояской. Но двинувшись за мной, красавица всё-таки попыталась взывать к моему здравому рассудку:
- Миха, а может не надо? Всё равно ведь среди Светозарных - женщин нет. Только даром этот груан "чужим" станет... Да и вообще, если кто заподозрит меня в ношении такого богатства - сразу убьют.
- Не говори глупостей! Чтобы не заподозрили, то когда устроимся где-то в замке или в башне, пару раз показательно покажешь пояс остальным. Пусть убедятся, что там в кармашках только нитки, иголки и пуговицы. Кстати, на одной из двойняшек в башне пятьдесят пять дробь четырнадцать (55/14) я тоже видел пояс, но вряд ли кто даже помыслить решится, что у неё там груаны.
- Ну да, я тоже заметила...
Я коротко рассмеялся, заранее показывая, что намерен пошутить:
- Ну и дружба наша станет ещё крепче. Теперь ты точно от меня не сбежишь.
Ксана шутку поняла, и тоже хихикнула:
- Вот это мне не повезло... А ведь так мечтала сбежать от тебя и пожить под покровительством доброго Ольшина! - правда тут же её хихиканье смолкло и она другим голосом, злобным и мстительным поинтересовалась: - Когда остальными уродами из той башни займёшься?
Она меня, похоже, уже за всесильного и непобедимого Гудвина считала! Не иначе! Правда, семерых соратников и пособников у Ольшина, самого старого ветерана, а скорей всего и командующего башней уже нет. Он - восьмой. Плюс двойняшки - десять, Плюс ещё три женщины, проживающие там же, как мы поняли из разговора во время пьянки. За вычетом всех, остаётся в объекте из бетонных колец только три защитника. Ну, максимум четыре, если мы не знали о шестнадцатом обитателе. С такой группкой и в самом деле справиться будет не сложно. Вроде бы...
Ибо сама суть любой башни или замка, как раз и заключалась в приоритете обороняющихся перед атакующими. Запершись изнутри, используя только метательное оружие, камни и груаны, можно сдержать натиск десятикратно превосходящего противника. Тут и спора быть не могло. Так что просто так атаковать подлых предателей - нет смысла. Скорей всего я вообще их оставил бы в покое и поспешил на поиски иного места жилья. Но данное самому себе слово освободить несчастных рабынь, так мне напоминающих Верочку и Катеньку, не допускало никаких иных трактовок действий или помыслов. Так что в любом случае: либо мы тех уродов прикончим, либо сами головы сложим. Это я и подтвердил своим ответом:
- Как ни велико Дно, но с теми ублюдками, которых собрал вокруг себя Ольшин, нам здесь будет тесно. Либо они, либо мы!
Мы как раз подошли к месту, где виднелись останки разорванных людей, и в сумме со всеми остальными кусками плоти, зрелище было более чем непритязательным. Даже у меня появились рвотные позывы, когда мне под ноги попалась откушенная, а скорей всего оторванная почти по самое плечо мужская рука. Ну и запахи били по обонянию так, что хотелось срочно зажать ноздри наглухо.
Каково же было моё удивление, когда идущая сзади Ксана, вдруг обратилась ко мне вполне будничным, пусть и несколько отстранённым голосом:
- Миха, а ведь мы можем обмануть Ольшина. И довольно элементарно. Сейчас возвращаемся в их башню, входим к ним с испуганными лицами...
Я не выдержал, резко обернулся и с удивлением уставился в прекрасные глаза, которые теперь были прищурены и поблескивали огоньками яростного мщения. Похоже, моя подруга становится опасной в том плане, что начинается терять реальное отношение к окружающей обстановке. Следовало как можно быстрей вернуть её на грешную твердь всеми проклятого Дна:
- Ты о чём, болезная?! О каких лицах ты говоришь?!
- Да о наших с тобой, - нисколько не смутившись, продолжила моя оруженосец. - Вернее, только о твоём, ибо я буду в шлеме. И учти, нашей сказке не поверить нельзя. Мы говорим, что по пути решили опять заглянуть в тот самый проход, где мы убили первого тервеля в наш первый день. Мол, мяска захотелось свеженького. А когда решили возвращаться, наткнулись на выходе на прущие из средних трёх проходов стада слизняков. Двинулись обратно, долго прятались, потом решили выйти. Услышали в долине рев, вой и визг сражения, и решили бегом вернуться в башню к "нашим друзьям". Вот и рванули в проход номер пять. Ну а в самой башне ты сразу проткнёшь Ольшина, я - второго. А уж с последним мы в два счёта справимся. Даже если и ещё один отыщется, то и его заколем. И девочки - свободны! Правда, здорово я придумала?
Она всё это протараторила на одном дыхании, я стоял с приоткрытым ртом и мысленно возмущался:
"И почему я сам до такого не додумался!?"
Конечно, и в предложенном варианте была куча сложностей и непредвидимых, неизбежных случайностей. И каждая могла обернуться для нас гибелью. Но, по сути, такая задумка могла оказаться самым лучшим нашим стратегическим замыслом. Ведь провозись мы здесь ещё час, а то и полтора, всё равно потом мы преспокойно вернёмся к башне, и нас никто не заподозрит в обмане. Ольшину, несмотря на весь его опыт, и в голову не взбредёт предположить, что мы ухайдакали насмерть сразу семерых отличных воинов. Причина, по которой их так долго не было до нашего прихода - так оно и понятно: ждали в засаде, нас выслеживали. А что с нами не появились в башне, тоже объяснения есть: неудачно попали на пути монстров, да и убрались куда подальше, забились в какую-то щель и ждут окончания нежданной войны в мире фауны.
То есть все мысли на наши заявления можно предугадать.
Да и опять-таки, мы ведь можем уточнить более тщательно все возможные реакции на наши действия и слова у пленённого Сурта Пнявого, в сторону которого я регулярно продолжал посматривать. Правда и мысль по его поводу мелькнула нехорошая: "Может он там уже и помер? Потому что ни разу даже голову не приподнял над камнями..."
Но и подругу следовало немедленно поощрить, за умные мысли и превосходные идеи. Поэтому я прикрыл пересохший рот, прокашлялся, и выдал:
- Ты умнеешь прямо на глазах! Видимо народная молва врёт, когда утверждает: что красивые женщины - все полные глупышки.
Сомнительный комплимент получился, чего уж там, но бывшая секретарша поставного выглядела польщённой и гордой после моих слов. Наверное поэтому, её глаза и заметили первыми виднеющийся из-под просевшего колобка пояс с кармашками. Как ни странно, но для меня пока носимые на поясах груаны оставались невидимы. И не знаю в чём дело, это ещё следовало просматривать, сравнивать и исследовать, но скорей всего некий особенный вид кожи использовался для патронташных отделений. Вот через неё мой взгляд обладателя Первого щита и не проникал.
А в данном поясе находился груан! Пусть только один, и "чужой", но зато не жалко будет при отражении неожиданной атаки его использовать как основное оружие. Да и лишняя устрица нас делала значительно богаче во всех смыслах. Плюс ко всему наш азарт поиска усилился.
Наградой нам за интенсивность в поисках стало нахождение два раза по одному груану, которые мы отыскали на лбах у мёртвых байбьюков. Точнее говоря лоб, как таковой, на шаре не выделялся внешне никакой выпуклостью, скорей странными шестью, семью складками, и слишком уж твёрдой, непробиваемой кожей. Но как раз во второй складке снизу я и приметил желанное свечение. Первый раз мы бросились к находке сразу, слишком обрадовавшись, а во второй я поэкспериментировал с расстояниями. Получалось, что идеально и чётко вижу груан во лбу байбьюка с пятнадцати, двадцати метров. И несколько перенапрягаясь - с тридцати, максимум с тридцати пяти метров. Честно говоря, вначале я расстроился от таких скромных результатов, но потом немного подумал, прикинул отсутствие подобных способностей у других обитателей Дна, и понял, что я чуть ли не "держу бога за бороду". С моими возможностями я мог творить здесь удивительные вещи и без сомнения, долго здесь не задержусь. Как только станем вместе с Ксаной Светозарными, нам сразу откроется дорога наверх, в мир Набатной Любви.
Несколько удивляло расположение чудесных ракушек в тех самых складках. Ведь я отчётливо видел во время боя, как явно раскрывшаяся складка у мёртвого монстра, засветила груан, и тот был подобран окружающими страшилами. Почему же здесь такого не случилось? Почему складка не стала раскрываться раньше? По нашему рассмотрению получалось, что тяжело раненные колобки прожили после битвы ещё некоторое время. Потому что не просто лежали неизвестно как, а видимо уже раненые пытались выбраться, сдвинуться, а то и уйти с поля битвы. Просто слишком уже несовместимые с жизнью у них оказались ранения. Но, тем не менее, они ещё жили в тот момент, когда мы уже бродили здесь в поисках груанов.
Из чего мы сделали два важных вывода. Первое: груаны поддерживают монстрам жизнь и уж точно помогают зарастить мелкие раны. Второе: я допустил непростительное ротозейство! Приблизься мы чуток раньше к раненым хищникам, нас могло и пожевать некое чудовище, а такое как тервель - ещё и смертельно ударить всем корпусом во время вращения. И ведь слышал рассказы да предупреждения, слышали! И вроде запомнил, что с поля боя порой и некоторые отряды, ушедшие на сборку трофеев, не возвращаются. Но только теперь стало понятно почему: монстры на вид мёртвые, но жизнь ещё в них теплится - и уж всяко человека оприходовать силёнок хватает.
"Значит, придётся обзавестись и грамотно освоить методики распознания по шкале: "живой - совсем мёртвый", - размышлял я, продолжая поиск на том участке, где в видел Крэча Быстрого в последние моменты его жизни. - Иначе лимит удачи может исчерпаться ну очень скоро. И так нам везёт, как... Хм! Что-то я не о том везении задумался. Как может, тешить себя человек мыслями о везении, если он в глубокой ...чёрной дыре, называемой Дно?! М-да, такое не лечится..."
Мы уже было отчаялись что-либо отыскать толковое. Тут и в самом деле нужен многочисленный отряд с топорами, крюками и верёвками, чтобы оттаскивать тела монстров в стороны, да ещё и рубать гигантские пасти. Потому что бренные останки коварных предателей мы видели торчащими из зубов. Одну мы даже раскрыли древками копий, но пояса на не опознаваемом трупе не обнаружили. Но опять-таки, повезло моей глазастенькой подруге. Она заметила торчащий из-под тервеля сапог. И не просто заметила, а ещё и опознала его, тыкая в него рукой:
- Из сколького зайца! С отвёрнутыми халявами. Такие как раз Грэг и носил.
Пришлось немного помучиться, откатывая тушу, но оно того стоило: мы стали счастливыми обладателями ещё пары "чужих" груанов.
Но к тому моменту настолько замучились, что решили прекращать всякие поиски. Наведаемся сюда позже, и если повезёт, то и остальные пояса отыщем. Зато трупы хищников мы обошли все, и я своими умениями просматривал их отлично: ни одного вожделенного свечения.
Поэтому мы поспешили наверх, к нашему редуту из камней, оживлённо переговариваясь и прикидывая наши дальнейшие шансы на выживание.
- Даже не верится, - признавалась девушка, время от времени ощупывая свой пояс, словно проверяя, не потерялся ли. - У меня уже два "своих" груана, и два "чужих"!
- Ты только при пленнике помалкивай! - предупредил я её. - Да и улыбку спрячь, а то светишься, как будто уже стала ...Лучезарной. А ещё лучше - шлём надевай...
- В нём жарко!
- Ну тогда делай "морду кирпичом". И зря я тебе синяк свёл, ты бы с ним боле несчастной выглядела. Ха-ха!
Настроение и у меня зашкаливало от положительных эмоций. В моём патронташе хранилось уже три "своих" ракушки, и три трофейные. Да ещё три "чужих" груана, найденных среди вещей банды Витима, у нас было припрятано возле нашей пещерки, совсем недалеко от данного места битвы. Невзирая на нашу неопытность, мы понимали, насколько нам везло и продолжает везти. Совсем здесь недавно находимся, всего суток трое, а уже накопили солидный запас наивысшей местной валюты для торговли, и в случае нужды могли им защищаться. Ну и самое главное, у нас уже имелось пять "своих" груанов! Иначе говоря, четверть от востребованного количества для выхода на поверхность.
Возле нашей маленькой крепости я усилил бдительность выдвинулся вперёд и приближался к ней по высшему краю склона. Предатель ведь мог очухаться и встретить нас гостинцами в виде камней. Оружие-то он во время своего побега от местных чудищ сбросил всё, но мы ведь его не обыскали, могло кое-то и остаться.
Но как только я рассмотрел Сурта, со вздохом подумал "Окончательно сбрендил!" Как мы его оставили, в той же позе он и находился, уставившись мутными глазами в никуда. Пока я стоял и рассматривал живой труп, сзади приблизилась Ксана, тоже вздохнула и поинтересовалась:
- Что будешь с ним делать? - и у меня не было другого выхода, как хмыкнуть:
- Добить его следует. Не оставлять же у себя за спиной?
Моя боевая подруга чуть помолчала, словно в знак согласия, но на словах неожиданно возразила:
- Ещё чего! - и возмутилась: - Я что, на ишака похожа?
- Э-э...? - оглянулся я на неё. - Да как тебе сказать... А к чему такие сравнения?
- Бочонок гнатара, кто будет вместо меня носить? Вот пусть он и носит! При всей его трусости и отмороженности мужик он вроде сильный, всяко покрепче меня будет... Вот пусть и будет нашим носильщиком. Пока! А там посмотрим...
Честно признаться, такая хозяйственность меня изрядно удивила. Но по здравому размышлению признал доводы моего компаньона вполне справедливыми. Чем попросту убить морально угасшего человека, можно его подлечить, а там и перевоспитать маленько с помощью трудотерапии. Трудно предсказать, как оно дальше будет, но хуже никому не станет.
Правда, имелись иные опасения:
- А он захочет встать, и делать, что его просят?
Ксана захлопала своими огромными ресницами:
- Ты меня покорил своим величием, талантами, бесстрашием и геройством, но порой поражаешь своей наивностью. Кто говорил, что этого типа надо просить? Рявкни на него - и нет проблем.
- Ха! Шустрая, ты наша, - сразу решил я отмежеваться от такого не воинского дела. - Ты предложила, вот ты и рявкай! А я посмотрю.
Кажется, у обладателя груанов не только здоровье улучшалось, или там отличное настроение гарантировалось, но ещё и самооценка, уверенность в себе и сообразительность вместе с наглостью возрастали на несколько порядков. Ни секунды не засомневавшись в своих намерениях, девушка приблизилась к сидящему в трансе Сурту, наклонилась к нему и пронзительно крикнула, чуть ли не в самое ухо. Мужчина резко дёрнулся в сторону и назад, набивая себе очередную шишку на затылке, и выпученными глазами уставился на красавицу. А та, нависла над пленником ещё больше, и истеричным, до визга голосом продолжила орать:
- Чего расселся, Пнявый?! Живо встал! И топаешь впереди нас! Возвращаемся в башню пятьдесят пять дробь четырнадцать (55/14)! Шевелись!!!
Чего-то я был уверен, что мужик окончательно навернётся разумом после такого стресса. А потому ошарашено наблюдал сцену, в которой Сурт молча поднялся, и словно робот двинулся в упомянутом направлении. Пришлось, правда, тут же подправить его траекторию движения:
- Вниз пока не спускаемся, двигаемся параллельно склону!
И эта моя команда была выполнена с прилежанием. А может с полнейшим равнодушием к своей судьбе? Ведь мог бедняга окончательно "перегореть" мозгами? Именно эти вопросы я и задал девушке, когда мы двинулись следом. Ксана рассудила с точки зрения простой житейской логики:
- С худого козла хоть шерсти клок.
Пословица, созвучная с земной меня порядком насмешила, и я хихикал без остановки минут пятнадцать. Видимо ещё и некое нервное напряжение стало спадать после стрессовой ситуации, вот у меня психика и среагировала в стиле моего лучшего друга Леонида Найдёнова. Да и мысли получили некое, иное направление, словно перед глазами начала пролистываться виртуальная картотека.
Лёня, мой друг. Он же барон Лев Копперфилд, он же оружейный мастер Чарли Эдисон. Он же - мой боевой соратник по нашим приключениям в мире Сияющего Кургана. Сколько мы с ним вместе пережили... Сколько раз чудом спасались... И где он сейчас? Чем занимается?
Мыслей, что он погиб, даже в голову не пришло. Такой парень в любом мире и в любой ситуации выкрутится. Тем более что он от недавно и сам обладатель Первого Щита, возможности его и умения станут день ото дня шириться, совершенствоваться. И если он не наделает ошибок, которые я совершил, попав в мир Набатной Любви, то обязательно проживёт и долго и счастливо.
Естественно, что после мыслей о друге, пришли и воспоминания о вашшуне, или попросту говоря русским языком колдунье Шаайле. Причём воспоминания, несмотря на нашу с ней интимную близость, не совсем приятные и радужные. Ибо девушка с изумительной фигуркой и очаровательной грудью чуть ли не четвёртого размера, была не только страшненькой на лицо (мягко говоря!), но существенно меня напугала своей предположительной беременностью. Мало того, если мне и посчастливится не стать молодым, безусым папашей, оказалось, что наша связь с вашшуной будет поддерживаться богами мира Сияющего Кургана до смерти кого-нибудь из нас. А судя по нашим отношениям, я всё равно умру раньше.
Девушка вместе с нами, убегая от людоедов зроаков, тоже попала в Набатную Любовь, и сейчас где-то шпыняется на чужбине, с отысканным древним камнем-амулетом. С камнем ей повезло, а вот с выбором товарищей - не очень. Затащили невесть куда, в неизвестный мир! Она-то сильная колдунья, наверное, даже покруче меня будет в разных умениях и возможностях, так что тоже сумеет устроиться неплохо, если гаузы её не выловят. Хотя и против них она имеет шанс применить своё ментальное оружие. О ней волноваться нечего...
"О! А ведь мы сейчас в совсем ином мире! - мелькнула у меня в сознании догадка. - Так что никакие силы шуйвов надо мной не властны. И заставить спать меня с вашшуной больше никто не сможет! Ура! И ещё три раза "ура!" Да и на Земле, если я окажусь, меня никакие иные законы не касаются. Так что в идеале, хоть так и некрасиво думать, но если Шаайла потеряется где-то в многолюдных городах здешнего мира, я не сильно буду плакать. "Се ля ви" (C'est la vie), как говорят китайцы, отрезая французам... М-да, что-то меня на совсем неуместное злорадство и вульгаризм потянуло! - ругая себя и коря, я осмотрелся, выискивая взглядом нужное место. - Пора сворачивать к дороге, к нашему припрятанному бочонку с гнатаром. Всё-таки не стоит терять такой ценный эквивалент местной торговли, как ром. И кстати, надо будет при первой же возможности выспросить, как они тут умудряются делать такой крепкий, пусть и с сивухой, но вполне ароматный напиток. С моими знаниями технологий, я бы его не только улучшил по качеству, но поставил производство на поток..."
Глава вторая
ШААЙЛА БЕСПОЩАДНАЯ
А гордая вашшуна, попав на Дно и проведя показательную экзекуцию одного, пытавшегося её изнасиловать мужчину, а потом наказав страшной физической болью пару своих новых подданных, с особым предвкушением стала дожидаться сброса вниз Чернавки. Подлую девку разбойники наверху насиловали видимо всей ватагой, так что посылка задерживалась. А уж очень хотелось, да и следовало по всем понятиям дождаться обманщицу, из-за наклепа которой иномирянка и попала в эти гиблые подземелья. Но и время даром тратить не стоило. Поэтому Шаайла начала допрос с бывшего казначея разбойной шайки, которому повезло побыть на должности атамана всего неполный час.
- Что знаешь о Дне? Рассказывай!
Кривясь от болей после доставшимся ему тумаков, ещё недавно называвший себя гордо Барсом, а отныне именующийся Червяком, бросил, словно выплюнул:
- Ничего не знаю!
За что тут же получил ещё более жуткую боль во внутренностях, заваливаясь на грунт и корчась в судорогах. Несмотря на почти полную утрату сил, колдунья не гнушалась наказывать строго, сразу и беспощадно:
- Ты, тварь уродливая! - гаркнула она, пригнувшись над телом разбойника. - Забыл добавить положенное ко мне обращение: ваше могущество!
- Извините, ваше могущество...! - прохрипел вроде как окончательно сломленный морально мужчина. - Больше такого не повторится... Мм!..
Пока он корчился, а потом приходил в себя, вашшуна уже во второй раз набросилась с вопросами на местного аборигена, и потребовала отчёта по всем основным, расположенным поблизости местам обитания. Её в первую очередь интересовало, где обитают более, менее незаурядные люди, желающие жить по справедливости, нуждающиеся в её помощи и могущие в ответ дать и своё покровительство. Потому что сил у колдуньи было мало, и как бы она ни была горда и самоуверенна, понимала прекрасно: долго она всё равно не сможет сражаться со всеми противниками. В любом случае подловят на ошибке, ударят в спину и безжалостно уничтожат. Так что первым делом следовало отыскать нормальных и сильных в своей независимости сторонников.
Те, про которых изначально рассказывал Дорт, с не совсем адекватным для его внешнего вида прозвищем Медовый, ну никак не подходили для совместного проживания. Человечней ведут себя пауки в банке или оголодавшие акулы в запертом проливе, чем подобравшиеся нескольких башнях и парочке замков людишки. Ну и самое худшее, что женщин там содержали на положении бесправных рабынь, и торговали ими без всякого зазрения совести или моральных ограничений. Шаайла себе отчётливо представляла, что там она не сдержится в первые часы своего пребывания и ни о каком "мягком" перевоспитании не могло быть и речи. Если наверху, даже в разбойной ватаге женщины считались неприкосновенными и никто им не имел права приказывать, то здесь внизу сразу резко чувствовалась разница в отношениях, которые воспитанная на совсем иных принципах иного мира вашшуна не могла принять даже временно.
Потому и продолжала выпытывать, да правильно направлять мысли своего первого подданного в нужное русло. Дорт, наконец, осознал, что именно его владычица разыскивает, и несколько скис от осознания условий своего будущего проживания:
- Но там так скучно, ваше могущество! Все жалуются...
- А вот это уже мне решать! Твоё дело мне рассказать все, что знаешь о них. Так сказать: голые факты. И не вздумай хоть что-то приврать или о чём-то умолчать! Я тебе за это язык отращу такой, что будет он у тебя до пояса болтаться.
Творить такое она не умела, просто знала, чем порой мужчин напугать можно. Зато после такой угрозы запоздало о ней пожалела: рассказчик говорил с такой скоростью, что слова звучали без пауз, порой его трудно было понять.
Подходящие места оказались, и не одно, а целых два. Башня ноль четыре дробь сто, располагалась в самом узком месте перевала, за которым располагалась небольшая, но весьма плодородная для местных трав, грибов и лишайников долина. И проживало там сорок человек. Желающих может было бы и больше, но продуктов питания не хватало категорически, на охоту за монстрами, как и на поход к ближайшей Длани за пайком сверху, надо было выбираться на чужие территории, а там многие добронравные соседушки обитателей башни ненавидели. Как следствие - охотились на них рьянее, чем за волшебными груанами.
Вот группа "изоляционистов" и жила на подножном корму. Но жила по строгости и по справедливости: никакого рабства, полное равенство и приём основных решений только путём всеобщего тайного голосования. Соотношение мужчин и женщин всегда старались поддерживать поровну, и всеми сила поощрялось создание постоянных семейных пар. То есть в башне ноль четыре дробь сто (04/100) жили трудно, впроголодь, в окружении откровенных врагов, но зато по человеческим понятиям.
А вот в замке, с личным именем Наковальня, обстановка была совершенно иная. Там рабство было под угрозой немедленной смерти, царила полная свобода нравов, и обитатели, которых там порой скапливалось до трёхсот особей, воевали со всем миром. Мужчины называли себя паладинами свободы, а женщины себя мнили ни много ни мало "иконами" всё той же самой свободы. Причём все иконы и рыцари Наковальни вели свои жизни по Уставу, который в ста заповедях и уточнениях к ним был глубоко вырезан в единой литой плите, служащей повышенным фундаментом для всего строения. Имелись устные предания, что несколько раз замок захватывали соседи, уничтожая всех свободолюбивых обитателей. И даже после этого прилагали титанические усилия по стиранию, уничтожению хорошо видимого и прекрасно читаемого Устава. Что характерно, как сказывалось в легендах, никто из завоевателей долго в удобном и выгодном месте не задерживался: то сами вымирали от болезней, то их уничтожали неизвестные мстители.
Так что не проходило и года, как замок опять заселялся невесть откуда появившимися рыцарями, в окнах появлялись улыбающиеся лица "икон", а войны с рабовладельцами опять возобновлялись с прежней силой.
Шаайлу рассказ более чем заинтересовал:
- И как сейчас обстоят дела в Наковальне?
Дорта всего перекрутило от сомнений, но всё равно он постарался говорить с крайним почтением и осторожностью:
- Ваше могущество, лучше уж в скуке прожить оставшиеся года в башне ноль четыре дробь сто (04/100), чем сунуть голову в мясорубку возле замка. В последние недели обстановка там обострилась до крайности, все управители соседних башен и замков объединяются, чтобы дать зарвавшимся рыцарям по сусалам, готовятся штурмовые роты, и даже из нашей башни завтра выходит боевое отделение с нужной для штурма стен экипировкой. Скоро там будет сплошное море крови.
По внешнему виду нахмуренной колдуньи, да ещё учитывая её страшное, жутко неприятное личико, можно было предположить, что она осознала опасности, грозящие как в самой Наковальне, так и возле неё. Да и задумалась она крепко.
Но тут повисшую тишину прервал визг тормозящей клети с очередной, сосланной на каторгу жертвой. И ожидающие не ошиблись в определении этой жертвы: Чернавка! Но все трое отпрянули от неожиданности, когда двери раскрылись, и их глазам открылось то, что осталось от некогда гордой, надменной и восхитительно прекрасной девушки. Правда в следующий момент Червяк бросился к своей любовнице с причитаниями и попытался распрямить несуразно лежащее, окровавленное и без единой части одежды тело. Восклицания, стоны и чуть ли не рыдания понеслись из глотки недавнего казначея и атамана разбойников, когда он понял, что красавица умирает.
Вот тут уже Шаайла поразилась сама себе. В ней вдруг шевельнулась жалость к подлой девице и к её престарелому любовнику. Получалось, что они, а по крайней мере уж точно мужчина, любили друг друга и в самом деле. А тут ещё и умирающая раскрыла глаза, опознала своего подельника, и вместо проклятий в его адрес попыталась улыбнуться разбитыми, окровавленными губами:
- Любимый, - раздался в гулкой тишине её шёпот, - Прости меня..., я не сумела... Я тебя подвела... Прощай...
Понятно, что её разбойники возненавидели больше всего. Не будь этой Чернавки, не случилось бы беды, колдунье разрешили бы поработать с легендарным деревом мадроньо, и лекарство против страшного облучения Ласоча было бы создано. А так всё пошло насмарку из-за требований красотки к бывшему атаману. Тот стал форсировать события, и был уничтожен скорей в крайней необходимости, несуразностях и спешке. А потом парочка использовала самые подлые и обманные средства, чтобы свалить все грехи на пришлую ведьму.
За что и поплатились. А теперь запоздало раскаивались друг перед другом. Да и перед колдуньей тоже, потому что Червяк вдруг повернулся к Шаайле и попросил:
- Прости нас, если можешь... Но знай, если Зэра умрёт, я тоже долго не проживу... А если ты её спасёшь, я до конца своей жизни обязуюсь быть для тебя слугой, цепным псом, рабом и даже подстилкой для ног! Клянусь! Только умоляю, спаси её!
Вашшуна старалась, чтобы её голос предательски не дрогнул, а общая слабость и желание помочь немедленно, не стали заметны. Потому что уже находилась в одном шаге от прощения девицв. Никогда она не была жестокой, а уж в таком случае, когда дело касалось любви, готова была сама страдать, лишь бы избавить от страданий непосредственно влюблённых. Поэтому когда заговорила, делала это нарочито с шипящими звуками и презрительным тоном:
- Зэра, говоришь? Имя-то какое...
- Самое прекрасное!
Тут в клети неожиданно раздался препротивный рёв, и Дорт Медовый так весь и задёргался:
- Сирена! Выносим тело наружу, быстрей! - он стал помогать Червяку, на ходу приговаривая, - После тройного звучания задняя стенка резко выдвигается вперёд, И тех, кто замешкается..., - загудело два раза. - ...Тем часто ломает ноги, руки, а порой и убивает сильным пинком. Уф! Успели!..
Пока мужчины относили тело девушки на злополучный стол, створки клети резко захлопнулись, она со скрипом рванула вверх. Тогда как местный приживала продолжил:
- Когда никого внутри нет, и сирены нет. Сразу как клеть освобождается, она удирает наверх, - наверное, чтобы не молчать, он продолжал уже по собственной инициативе: - Ну и здесь частенько сидит дежурный, да и наряды обходчиков частенько заворачивают. Место удобное, хищники почти не наведываются в этот тупик, а если и сунутся, то вон там наверху есть два узких лаза, ведущих в соседнюю каверну и в одну из долин. Всегда спрятаться можно.
Колдунья тем временем провела осмотр Зэры Чернавки, и поняла, что несмотря на побои и многократное изнасилование, женщина находится в сносном состоянии. По сути, могла бы и сама выжить. Ну, разве что пришлось устранить одно внутреннее кровотечение, да подправить коленную чашечку, повреждение которой могло со временем привести к инвалидности. Как над красавицей не поиздевались мужчины, как ей не добавили напоследок женщины (а это сразу виделось по многочисленным царапинам по всему телу, подпортили, когда срывали одежды), красавица просто обязана была выжить. Опять-таки, если ей на неделю предоставить хороший уход и здоровое, полноценное питание.
Так что не прошло и получаса, как вашшуна оборвала непрерывный поток своего первого подданного:
- Помолчи пока. А она..., выживет теперь уж точно... Но нести придётся её осторожно, без тряски и на носилках. Так что быстренько соорудите самые лучшие и удобные ноши! Начали! - когда носилки были сделаны, пострадавшая уложена на них, укутана в одежды убитого насильника, который помер от кровоизлияния в мозг, и сверху прикрыта трофейным плащом. Также собрали в один вещмешок все скудные запасы пищи, которые извлекли из мешка убитого. Только после этого мини коллектив тронулся в путь, конечную цель которого указала её могущество: - Замок Наковальня!
Но прошли совсем немного, когда последовал очередной вопрос пригорюнившемуся господину Медовому:
- Почему это у тебя такое прозвище? Неужели кровь такая сладкая?
Мужик вздрогнул и постарался идти быстрей, но партнёр сзади, сам порядочно избитый и так еле топал. Поэтому пришлось отвечать, надеясь, что ему поверят и кровь с него никто пить не станет:
- Ваше могущество! Меня так назвали за мой голос. Лучше меня никто не поет во всей округе. Даже из дальних мест порой приходят послушать мои песни в нашу башню.
- Надо же! Да ты тут знаменитость? Только уточни, где именно? Как эта местность называется?
- Ну да, наверху у разбойников нет иного пути для посылки, как только сюда, - уже совершенно успокоенный, продолжил знаменитый певец. - Поэтому они и не знают о существующих уровнях, которых сто двадцать. Да ещё и между ними, как многие утверждают, существует по несколько подуровней. Я ведь уже говорил, что здесь целый мир, без края и конца, без дна и без крыши...
- Как называется эта местность? - повысила голос Шаайла, и наконец-то получила желаемый ответ:
- Здесь существуют названия только по номерам уровней, да по ближайшему, самому крупному замку. Замок - Наковальня. А уровень - сорок четвёртый...
Вот так на сорок четвёртом уровне, в эгрегоре знаменитой башни Наковальня, появилось трое новичков, которые бесстрашно двигались к намеченной цели.
Правда, после продолжительного молчания Дорт тоже решился задать несколько вопросов:
- Ваше могущество, вы не забыли, что мы будем проходить через территории, где обитают громадные тервели, опаснейшие зервы, трулени и, превышающие гаузов по размерам - байбьюки?
- На память не жалуюсь...
- Как же мы их пройдём? Там порой целые отряды охотников исчезают бесследно.
Колдунья ответила только после длинной предлинной паузы, когда показалось, что она вообще промолчит:
- Ерунда, эти ваши слизняки и прочие зверушки. Если я умею людей укрощать, то уж с дикими животными тем более справлюсь. И это..., рассчитывай так, что бы мы в удобном месте расположились на привал через два часа. К тому же, если удастся, заверни к ближайшей Длани. Не помешает и нам троим получить свою порцию продуктов.
- Но ваше могущество! Я ведь уже говорил: те кого скидывают разбойники на своей клети, нигде не зарегистрированы наверху как "воины принудительного войска", и пайки они пятидневные не получают. А мне ещё трое суток ждать, получил недавно...
И на это самонадеянная вашшуна ответила с пренебрежительным фырканьем:
- Ну сколько можно тебе твердить одно и тоже? Если я диких монстров не боюсь, то с Дланями тем более справлюсь. Хи-хи! А ты мне в этом поможешь, Медовый ты наш!
- Чем помогу? - опять напрягся испуганный певец.
- Да не бойся, не кровью. А вот воспоминаниями придётся поделиться. Ты ведь давно здесь? Вот и отлично! Значит, со многими, ныне покойными персонами общался, здоровался и должен помнить...
Тут уже все трое заволновались, Мужчины оглянулись, прикипели взглядами к страшной женщине, и даже израненная, но пребывающая в сознании Зэра раскрыла максимально глаза, пытаясь в странном сумраке разглядеть выражение лица своей спасительницы-наказательницы. Наверняка всем показалось, что для обмана системы выдачи льготных пайков, иномирянка начнёт призывать в этот мир уже давно погибших предков.
Конечно, они несколько ошибались, но, тем не менее, не были так уж далеки от истины. Для Шаайлы, многие проблемы были решаемы, благодаря невероятным знаниям и умениям, которыми обладали очень многие и многие вашшуны мира Трёх Щитов. А уж тем более такие, которые обучались в самом знаменитом и самом древнем монастыре огромного мира, и который по всеобщему признанию подпитывался колдовскими силами Дейвов, достающими своими дланями силы из самого Сияющего Кургана, находящегося в Рушатроне, столице империи Моррейди.
Глава третья
АРЛЯПАСЫ ЛЕОНИДА НАЙДЁНОВА
Выходец с Земли, уже в который раз сменивший своё имя, а точнее говоря о последнем преображении - только фамилию, никогда не унывал. А если вдруг и нападала тоска, грусть или печаль по поводу пропажи своего товарища, то ему достаточно было встать перед зеркалом и воскликнуть:
- Я Чарли Чаплин! - и он минут на пять не мог удержаться от охватившего его смеха. Прошлый раз, когда он стал помощником оружейного мастера и назвал себя Чарли Эдисоном, тоже было смешно. Да и первое имя, Дэвид Копперфилд - вызывало у него буйное веселье. Но когда он стал полноценным Чарли Чаплином - это уже могло считаться пределом всех мечтаний циркового мастера клоунады. На Земле такого себе не позволишь, а тут - сколько угодно. Пользуйся и радуйся! Ну разве что ещё была одна мечта: поработать под именем и фамилией иного мирового авторитета для Леонида, самого любимого и уважаемого: Юрий Никулина.
"Но это не к спеху, - размышлял артист, антрепренер, главный режиссёр и импресарио в одном флаконе. - Оставлю эту идею, до возвращения в столицу империи Моррейди. Уж там мы с Борей развернёмся по максимуму. Построим настоящий, самый лучший в мире Трёх Щитов цирк и будем зажигать! Точнее говоря - арляпасить!"
Здешнее название Арляпас, соединяющее за своей вывеской водевиль, чисто песенные выступления и все остальные цирковые дисциплины - землянину нравилось очень и очень. Что-то было в этом слове более могущественное и завлекательное, чем просто в слове цирк. Особенно когда конферансье орал на всё помещение своим раскатистым, густым басом: "Арррррляяяпаааассс начинает представление!" Только от этих несущихся звуков бежали мурашки по спине, и настроение подскакивало на несколько порядков. А когда после этого оркестр начинал парадный цирковой марш, которому их научил Звёздный Чарли, то ни одно лицо в среде зрителей не оставалось без радостной улыбки, предвкушающей грядущий восторг, смех и веселье.
Ну и сказывалось, что Леонид теперь сам руководил всем творческим процессом своего арляпаса. Это было не только интересно, и не только давало повод для самодовольства, но давало неоспоримые преимущества для раскрытия своих талантов в самой полной мере. А уж сколько задумок было на ближайшее время и на далёкое будущее - не перечесть! По сути, работы и простора для творческого совершенства предвиделось на десятилетия, а уж тем более с уже имеющимся багажом знаний о великий артистах из своего мира. И казалось бы, что ещё нужно человеку для счастья? Даже здесь, в этом странном подземном мире, где жители не могли выходить на поверхность под прямые лучи слишком радиоактивного светила Ласоч, можно было стать самым знаменитым, самым счастливым и самым востребованным человеком. И какая в принципе разница, где и с кем добиваться таких грандиозных успехов?
Ан нет! По многим причинам не лежала душа у Леонида Найдёнова к этому миру. Первая и самая главная: он сильно волновался о судьбе своего лучшего друга, боевого побратимы, да и почти что родного брата по крови Бориса Ивлаева. Как он? Что с ним? Где он? От этих вопросов артист порой себе места не находил.
Вторая причина: этот мир всё-таки был порабощён. Да ещё и непонятно какой, но явно гораздо высшей по своему развитию цивилизацией гаузов. Да и слуги рабовладельцев, четырёхметровые валухи со зверскими рожами - нешуточно напрягали. А это мешало полному спокойствию, заставляло определённые части сознания всё время быть в излишнем перенапряжении, волнении и в душевном смятении.
А вот о Шаайле, вашшуне из мира Трёх Щитов, он вспоминал меньше. Причём делал это с непоколебимой уверенностью:
"Такая деваха - нигде не пропадёт! Да и вообще она уже, наверное, давно вернулась в свой монастырь. Выждала сутки, и вернулась. Не стала ждать четыре или пять дней, как настаивал Боря. Потому что найденный Ивлаевым камень-талисман не даст ей ни спать, ни есть спокойно, пока артефакт не будет доставлен по месту назначения и не применён по своему предназначению. А именно: посылка мора, наведение эпидемии на подлых кречей. Как только рогатые твари заболеют, у них онемеют лопаточные мышцы и вонючие уроды перестанут летать. Что может окончательно переломить ход войны в пользу людей. Да оно и правильно..., иначе нельзя..., людоедов и их приспешников надо уничтожать денно и нощно..."
По поводу друга он только в одном не сомневался: тот без него никуда не уйдёт. А вернувшись в пантеон, и не застав там никого, начнёт шагать с обрыва сколько надо раз, всё высмотрит, всё поймёт, и в любом случае начнёт усиленные поиски Леонида.
То есть следовало Борису помочь в этом, а ещё лучше самому как можно быстрей добраться до вентиляционной шахты со своими вещами и самому шагнуть в мир Трёх Щитов. Но если самому перемещаться куда хочешь и как хочешь не получалось, то уже с первых дней новоявленный Чарли Чаплин постарался заявить о себе с помощью рекламы. И для этого средств не жалел.
Его администратор, и бывший владелец арляпаса Крамар Лукоен, чуть ли не плакал, не в силах переспорить своего работодателя:
- Ну на кой, скажи мне на кой ляд нам надо расклеивать ашиши о выстуалениях здесь, чуть ли не во всех иных городах? Это же полный нонсенс! По здравому рассудку, нам даже в нашем Пловареше никакой рекламы не надо! У нас билеты проданы на недели вперёд! А может и на десять лет вперёд продать! И даже устраивай мы гастроли по иным городам, всех желающих всё равно не сможем порадовать просмотром наших выступлений. И опять-таки, там тоже не понадобится развешивать даже дорогостоящие афиши. Уж поверь моему опыту! Так что успокойся и не мути воду своими всемирными рекламными акциями!
- Эх, Крамар, Крамар! - похохатывал артист в ответ. - Ничего ты не понимаешь в душе работников развлекательного жанра! Неведомо тебе тщеславие артиста, который мечтает не только про аплодисменты обитателей своего города, но и про всемирную славу. Про узнаваемость каждым. Про тотальное признание его талантов в любом, даже самом захолустном уголке.
- Тебе узнавание не грозит, - не сдавался Лукоян, - Ты всё равно ходишь по городу в маске или в сложном гриме.
- Ха! Да мне плевать лично на себя, ты ведь знаешь. А вот остальные заслуживают и славу и признание.
- Ну да...! - фыркнул Крамар, воровато оглянулся, нет ли рядом его жены, и заговорщески Чаплину подмигнул: - Особенно танцовщицы заслуживают, ублажая тебя своими ласками и прочими прелестями?
- А что делать? - Чарли грустно кивнул. - Издержки профессии... Быть возле колодца с такой чистой и вкусной водой, да не напиться?
- Хе! Экий ты, философ! Всему отыщешь оправдания и резон... Но разговор у нас сейчас не о том: средств не жалко, на печатание плакатов и расклейку их по всем городам?
- Да ладно тебе жадничать! - укорил землянин администратора. - Денег у нас валом, так пусть и на нас кто-то заработает. Мало того, я вот тут решил, что нам не помешает самим купить хорошую типографию, и начать издавать свое, совершенно новое издание. Будет именоваться журналом, описывать все новости в сферу досуга и развлечений и наречём мы его "Мир искусства". Как тебе идея?
- У-у-у...! - замычал в расстройстве Лукоян. - Вылетим в трубу!
В мире Набатной Любви, или как иногда его ещё называли местные жители в мире Груанов, выражение "вылететь в трубу" имело тройственное значение. Привычное землянину значение "стать банкротом"; второе, не совсем понятное, "после броска валуха свалиться с ледяную купель"; и третье, самое мрачное и кошмарное "свалиться по трубе на Дно". С последним вообще были непонятки, на эти темы вообще старались не разговаривать, так что Леонид только-только начинал собирать первые крупицы знаний про это самое Дно.
Но в данный момент ему было важно, чтобы рекламная акция с листовками завертелась в максимально возможном объёме. Он верил, что если Борису попадётся на глаза надпись "Арляпас звёздного Чарли", то земеля сразу всё поймёт и мигом отыщет мастера клоунады, где бы тот ни находился. А мысль с журналом пока забросил только так, для отвлечения стонов на иную тему. Но сейчас заявление о "трубе" его несколько взволновало:
- С чего это такой пессимизм? Почему это мы должны "пролететь"?
Управляющий скривился, и непроизвольно понизил громкость голоса?
- Ты право, словно не от мира сего. Неужели не знаешь, что все газеты и прочие печатные издания по непосредственным и строгим контролем гаузов? А точнее говоря редакторы и главный цензор - это всегда валух. Мне даже слышать не приходилось, чтобы этим хоть раз занимался человек нашего мира. Даже владельцы типографии обязаны платить такие гигантские налоги и скрупулёзно отчитываться за наши листовки или плакаты, что я диву даюсь по теме: чего они там мучаются и как сводят концы с концами.
Связываться с рабовладельцами этого мира, Чаплин не собирался никоим образом. Тем более что и сам, несмотря на большие подвижки в данном вопросе, так до сих пор чётко и не легализовался. Всё никак не удавалось втереться в доверие к поставному сектора настолько, чтобы за предложенную взятку справить себе надёжный, защищающий от любых подозрений идентификационный жетон. Да и с местным криминалитетом связываться не хотелось. Один раз выйдешь с ними на контакт, потом так и будешь сидеть на крючки и у бандитов, и у местных сил полиции.
А без жетона - никуда из города не выйдешь. И рисковать, пытаясь опять в ночное время выбраться в общественный парк, а потом и до нужного вентиляционного воздуховода с переходом в иной мир, было бы очень и очень неосмотрительно. К кому конкретно обратиться с данным вопросом, тоже было не понятно. Администратор, как самый заинтересованный человек, непосредственный сподвижник и даже друг, для этого не подходил. Хоть и сам уже подозревал о создавшихся у Чарли трудностях, но ещё с самого начала заявил:
- Ничем помочь не могу с восстановлением тобой утерянного жетона. Разве что усиленно и всегда буду делать вид, что я никогда про эту утерю не знал и знать не желаю.
Ну и хуже всего, что существовала двойная сетка для идентификации. Внутренний жетон не давал права перемещения в иные города, что невероятно усложняло возможность так необходимой экспедиции к переходу со значком. Для этого следовало оформить торгово-представительский, а он уже выдавался только на основе внутригородского. Вот такая петрушка получалась...
Так что следовало срочно, ещё до начала гастролей или планируемого создания журнала, озаботиться собственной легализацией. Но ничего толкового в голову не приходило, разве что после интенсивных раздумий было намечено к рассмотрению одно гипотетически возможное средство. Вернее и не средство как таковое, а общность новых умений, которые стали проявляться постепенно у мастера, как у обладателя Первого Щита. Рука у вашшуны в самом деле оказалась лёгкая. Вырезанный ею лично из крысы-пилап симбионт, прижился на теле Найдёнова великолепно, и уже на третий день перестал отличаться от других участков тела. А на четвёртый день, Леонид с радостью обнаружил у себя проблески новых возможностей. Он стал что-то различать в кромешной тьме, у него невероятно усилился слух, появилась возможность менять обертоны собственного голоса, замечать несвежую пищу (а может и яды различать, но пока ни разу опробовать нечто отравленное не доводилось) ну и проникать особым зрением во внутренние структуры не только мягких, но и твёрдых материалов. В том числе и металлов.
Мало того, и режим питания как таковой оказался нерушимым и привычным. Потому что землянин не безосновательно опасался сразу двух крайностей: такого неуёмного обжорства какое напало на друга Бориса, или такой страшной худобы, которую в большинстве своем претерпевали обладатели Первого Щита на ранней стадии своего преобразования. Ел Чарли Чаплин, к счастью, как и прежде, зато чувствовал себя с каждым часом всё лучше, если не сказать - великолепней. Разве что только одна проблемка его помаленьку начинала беспокоить: несмотря на десятый день своего пребывания в ранге привилегированного в мире трёх Щитов кудесника, Найдёнов так и не выявил малейшего изменения на своём изуродованном лице. Как ни присматривался по утрам или вечером после смывания грима, ни одной положительной подвижки не обнаружил.
А ведь он хорошо помнил, что его земляк Ивлаев начал расти, излечиваться от тяжёлой травмы детства уже где-то на шестой, седьмой день после насильственного заглатывания симбионтов. Правда там было несколько по-иному, и совсем не так просто, что вашшуна взяла да наклеила кусок попискивающей плоти на плечо. Болезного Бориса, узнав, что он прошёл инициацию в Священном Кургане, да ещё и запустил проигрывание торжественного гимна, товарищи по плену, просто заставили проглотить сразу три Щита. Потому что все были уверены, что живут последние часы, а ценные, жутко редкие симбионты ну никак нельзя было отдавать людоедам зроакам. Вот и перестарались охотники. Что с ними стало потом - неведомо, а вот во время общего удачного побега Борис умудрился спастись из плена, и вновь оказался на Земле. Там ему успели сделать промывание желудка, тем самым вычищая Первые Щиты, которые начали воевать между собой, тем самым чуть не убив своего носителя.
Правда, потом как бы оказалось, что один Щит всё-таки остался в желудке страдальца, прижился, так сказать, до смерти. Но наверняка он и самый сильный был среди ему подобных. Потому что выздоровление Ивлаева, а в то время уже справного барона Цезаря Резкого, шло невиданными темпами, про которые даже Двухщитные врачи верить отказывались.
Вот потому сейчас Леонид по этому вопросу и не расстраивался:
"У Бори некий симбионт-уникум попался, вот он и стал красавцем за две недели. По свидетельствам и рассказам специалистов, у других полгода, а то и год на излечение подобных травм уходило. Так что у меня времени ещё - масса. Да и не важно, как я выгляжу. Работать наоборот удобнее... Самое главное, что иные умения проявились, и это мне поможет обзавестись пусть и фальшивой бляхой, но ничем не отличающейся от аутентичных. Жаль только, что у меня достойной лаборатории для этого нет. Или что там иметь желательно? Да и в металлах, всяких чипах и программировании я не разбираюсь. А ведь наверняка гаузы нечто эдакое вложили в идентификационные документы из своей технологии. Но в любом случае первый шаг надо сделать, посетив управу нашего сектора... Или не стоит рисковать? Вроде поставной от всей души приглашает, всё обещает показать самое интересное... Хм! А не покажет ли он мне потом тюремную камеру, да не спросит в тот момент: "Покажи ка ты, друг любезный, свою бляшку-бумажку!"? М-да, лучше всё-таки придумать нечто понадёжнее... Да поспрошать на эту тему Лизаветушку с Ладушкой. Кажется наши отношения уже дошли до максимально доверительных... Если уж они ничего толкового не подскажут, тогда только и останется: либо к поставному на поклон идти, либо к уголовникам в гости нагрянуть. Благо, что последних тоже знаю, где искать..."
На том Леонид и закончил свою рабочую встречу с администратором арляпаса, и поспешил в отель, где он в последнее время снимал все комнаты сразу на двух этажах. Потому что там проживали самые лучшие, ангажированные в иных местах артисты, танцовщицы и певцы.
Предстояло подробно переговорить со своими подругами по работе, по личной жизни и по бизнесу.
Глава четвёртая
НОВЫЕ ПЕРТУРБАЦИИ НА ДНЕ
Наш бочонок с ромом оказался нетронут. Никем не потревоженный он так и покоился в выемке у скалы, прикрытый плоскими камнями. Но ещё на подходе к нему, я стал подумывать о целесообразности ношения с собой такой тяжести. Восемь литров напитка, плюс сам бочонок весил килограмма четыре, если не пять. Хоть у нас и появился носильщик, но не лучше ли его приспособить под иные, более насущные задачи? Кстати, ещё следовало разобраться, будет ли он нам лоялен и подчинится ли, когда окажется возле стен родной башни?
По этим вопросам мы и стали с подругой советоваться, сделав короткую остановку возле приметной скалы. И опять Ксения показала сообразительность, размышляя аналогично моим умственным потугам: