Бурелом Юрий : другие произведения.

Чуждые

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Свободное Королевство - земля где привечают Чуждых. Севернее и восточнее на странных гостей смотрят искоса, не доверяют. И в принципе, правильно делают. Ральф жил в рыбацкой деревушке, когда Чуждые изменили его жизнь. И теперь ему предстоит узнать очень многое. Планирую сделать фэнтези близкое к классическому, и именно фэнтези, без чернухи, глупости. Может быть получиться оживить этот приятный, на мой взгляд, мирок. Обновлено 26.03.2015

   Игнат пришел в Лимру шесть лет назад, едва отгремело восстание Троих. Бунтовщики упокоились с миром, останки их армий расползлись по королевству, и Чуждые, которые выступили против королевы и Ордена - теперь искали спасения в самых глухих местах, чтобы пережить охоту за ними. Так что слухи о том, что Игнат один из Чуждых - нет-нет да всплывали. Но пришелец как-то сразу очаровал всех жителей Лимры, и потому предположения строились за вечерней чаркой и дальше слов не уходили. Возня Чуждых это возня Чуждых, они с тех пор как появились на землях Свободного Королевства - постоянно грызлись между собой.
   Так рыжий Игнат стал частью Лимры. Он много умел, прекрасно охотился и днями пропадал в море в погоне за уловом. Ловко управлялся с клинком, отчего каждое лето становился победителем ярмарочных боев. Благодаря остроумию и пронзительному взору зеленых глаз - имел успех у женщин, но при этом всегда был с ними сдержан и подчеркнуто почтителен.
   0x01 graphic
   Он поселился на холме, в брошенной сторожке под сенью огромного дуба. Привел домик в порядок, где-то подлатал, где-то подкрасил. Делал все с чувством, с радостью. Восхищался местными красотами, пристроил небольшую пивоварню, где варил "Игначий" (как сам его называл) эль и охотно угощал всех, кто заглядывал к нему. А потом соорудил неподалеку от дуба беседку, с видом на море, и частенько сиживал там по вечерам, рассказывая детворе разные сказки. С холма были видны черные лодочки рыбаков, иногда проходили мимо белоснежные парусники или многопалубные корабли, для которых прибрежная деревня была лишь точкой на карте (и то вопрос - была ли).
   Так что Игнат быстро стал душой Лимры. И, наверное, во всей деревне его не любил только один человек.
   Ральф.
   Нет, сначала он, как и все, поддался на природное обаяние Игната. Вместе со сверстниками сиживал в Беседке по вечерам, слушал его рассказы и смотрел на сверкающие в море лунные дорожки. Трепетал сердцем от рассказов Чуждого, от случайных взглядов Велесы (от ее родинки на щеке и блеска губ вовсе сходил с ума). Дышал полной грудью и чувствовал всем сердцем. В костре потрескивал огонь, в воздухе повисали легенды, а будущее рисовалось волнительным, волшебным. Потом ребята и девушки постарше стали задерживаться допоздна, а иногда расходились только к рассвету - и Ральф был среди них, околдованный Велесой и ночным морем. Когда все смеялись - он ловил ее счастливый взгляд, когда она думала о чем-то - украдкой любовался ее изящным профилем. Благовейно замирал, когда в ночи раздавался ее шелковый голосок и слушал так внимательно, будто с ним говорила Богиня.
   Волшебство кончилось, когда в одну из таких ночных посиделок у костра Ральф увидел, как Велеса и нескладный Баргат поцеловались. Неторопливо, демонстративно, совсем по-взрослому. Сын селвана бережно приобнял ее за тонкую талию, а девушка в ответ нежно обвила руками его шею. Ральф вспыхнул, опустил голову. Кожа на лице горела так, словно он подхватил болотную лихорадку. О, он готов был бросить вызов сопернику. Готов был побить его прямо там, в Беседке. Вот только видел, кто сделал первый шаг. Давно замечал, как Велеса смотрит на тихоню. Надеялся что обманывается, но все прекрасно понимал. Велеса мило, но недвусмысленно отказывала Ральфу в любых ухаживаниях. Он не сдавался, и вот..
   Никто не засмеялся смущенно, никто не сказал "ого". Все сделали вид, будто ничего не случилось. И никто не услышал звона, с которым разбилось сердце Ральфа.
   С тех пор он всего раз или два приходил в Беседку, но уходил всегда рано, фальшиво ссылался на утренние дела и брел в деревню. Но если без Велесы Ральф еще мог забыться в работе или домашних делах, то голос ночного моря не оставлял его ни на минуту. Тревожил юного рыбака по ночам, заставлял крутиться в постели до самого утра. Этот-то шепот и привел Ральфа на Мыс. Место, которое молодой влюбленный рыбак назвал своим, и заменил им те веселые и славные посиделки в Беседке (по которым он, надо сказать, очень скучал - но быть зрителем романа возлюбленной с другим - было выше его сил).
   И к Игнату он тогда относился хорошо. Все изменилось в один вечер. Ральф отправлялся на Мыс, а Чуждый тащил с пристани корзину с рыбой. На Лимру накатывались сумерки, откуда-то слышался радостный хохот подвыпивших селян, с берега доносился звон (на маяке били в колокол, призывая запозднившихся на промысле товарищей) - с моря тянуло уловом и солью, и на душе Ральфа было хорошо и приятно.
   Вот в этот момент он-то и увидел тот взгляд балагура, брошенный из-под рыжих бровей. Злобный, с прищуром, с непонятной ненавистью. Словно какой-то монстр проглянул сквозь глаза славного лимрского весельчака. Ральф остановился в удивлении, но неприятный взор мигом исчез. Уступил место улыбке, будто и не было той тяжести.
   - Эй! - сказал Игнат, - малыш Ральфи! Какие люди? Опять в одиночку в свое логово галопируешь, да? Давно в Беседку не заглядывал! Очень зря, сечешь?
   Он перехватил корзину, в которой били хвостами молодые тунцы, и подмигнул. Натянуто так подмигнул. Чуждый понял, что Ральф видел тот странный взгляд.
   - Сечешь? - с нажимом повторил Игнат.
   Ральф пробурчал нечто невразумительное, и быстро пошел дальше, чувствуя, как жжёт спину взгляд рыжего. Странный, недобрый взгляд.
   С тех пор-то Ральф и держался подальше от весельчака и балагура. Многие не понимали столь странного поведения молодого рыбака, но тот и не стремился объяснять. Сам сомневался. Иногда казалось, что тот взгляд ему и вовсе привиделся, а все равно каждый раз, когда сталкивался с Игнатом - Ральф отводил взор. А когда проходил мимо Беседки на холме - всегда делал вид что изучает камешки на тропе. Что ему нет никакого дела до веселых голосов, доносящихся оттуда.
   Впереди его ждало только хорошее. Мыс. Он часто приходил сюда послушать голос моря и посмотреть , как солнце ныряет в море. Вселенная менялась и от этого зрелища успокаивалась душа. Яркий диск медленно-медленно погружался в чернеющие воды, утихал шум волн, замирали деревья, и казалось, что в мире нет больше ничего кроме Мыса, неба и бесконечного морского зеркала. Свежий ветерок обдувал лицо, и ни единого чуждого звука не раздавалось в маленьком царстве Ральфа.
   Он сколотил небольшой навес, способный укрыть от непогоды его или случайного (и надо сказать - невозможного) путника. Выложил из камней очаг. Сделал себе небольшой и уютный лагерь. Только его. Простенький, грубый, но свой.
   В детстве многие любят соорудить из веток себе шалаш и наречь особенным местом. Вот и этот лагерь стал для Ральфа таким вот шалашом. Здесь он чувствовал себя кем-то большим чем простой деревенский рыбак. Здесь он был героем древних лет (суровым, мудрым и безмерно одиноким) и крошечной песчинкой на берегу. Был всем и ничем сразу. Забывал ненадолго о спрятанной в лесу деревушке, где родился и провел всю свою жизнь. Тихое, позабытое Богами, королем и героями рыбацкое поселение было так далеко от всех трактов, что добирались сюда либо сборщики податей (и то не всегда) либо изгои вроде Игната.
   За пределы Лимры не стремился никто, и Ральф не был исключением. Должно быть, многие сочли бы жизнь здесь скучной и пустой. Может быть, так оно и было - но он редко ловил себя на серьезной мысли вырваться куда-то дальше Брошенной Башни (до которой надо было пробираться по буреломам почти два дня, и если бы не редкие травы в окрестностях покинутого укреплениях - то и в этот путь по доброй воле Ральф не отправился бы).
   Но когда в душе просыпалось удивительное томление, а голос моря закладывал уши - Ральф приходил на Мыс. Мечтал, думал. Представлял себе совсем другую жизнь, другие места, где кипели страсти, и герои гибли за удивительные идеалы. Там шагали по долинам гигантские звери-ящеры, с городами на спине, там сверкали на солнце латы благородных рыцарей, там хлопали на ветру боевые знамена.
   В мечтах Ральф сражался за королеву и погибал, а потом его тело привозили в деревню самые именитые из Чуждых и все вокруг рыдали. И пуще всех плакала Велеса!
   Ральф мечтательно улыбался, когда в его грезах первая красавица Лимры бросалась ему, павшему герою, на грудь и покрывала волевое лицо солеными от слез поцелуями. А он лежал и не шевелился, потому что бы мертв. Потому что так она должна была осознать, кого же потеряла. Осознать все-все-все и пожалеть.
   Особенно волнительными эти мечты стали после помолвки черноокой Велесы и Баргата. Он наблюдал за ней в тот день. Спрятался в лесу у святилища Первого Зверя, и видел все от начала и до конца.
   Его Велеса, стройная, прекрасная, всегда звонкая в смехе и радости - была ошеломительно серьезна. Совсем не девочка, которой ее знала деревня. Женщина. Ральф влюбился в нее еще больше в тот момент. В загадочный огонь ее глаз.
   Жрец в рогатом шлеме-маске стоял между передних лап каменного волка. Посвященные лесу нечасто выбирались из чащоб к людям. Многие считали, что тот, кто ушел к лесовикам стал больше деревом, чем человеком, но ни один серьезный обряд не обходился без адептов Первого Зверя.
   Рослый гость опирался на узловатый посох, ветер играл с листвой украшающей одеяние жреца и в прорезях маски виднелись зеленые глаза лесного слуги. Оскаленная пасть обсидианового Первого Зверя нависала над рогатой головой и выступала немым, но самым важным свидетелем приносимых клятв. Являлась их гарантом.
   Сквозь пышные кроны чудесным образом проникали солнечные лучи, и поляна будто искрилась от них. Лес дышал, и вместе с ним бурлил у святилища свет. Коленопреклонённые Велеса и Баргат слушали тихий как шелест ветра голос жреца и повторяли слова обряда, а Ральфу хотелось кричать от боли. Сердце рвалось на части, мечтало остановиться или же вырваться из груди. Но он молчал. Он ничего не сделал.
   Потому что видел, как красавица смотрит на неказистого сына селвана. Видел тот совсем не девчоночий пожар в глазах Велес и смиренно смотрел, как жрец Первого Зверя принимает дары обрученных. Как связывает их перед лесом и оскаленной мордой каменного волка.
   С того дня Ральф бывал на Мысе чаще. Девятнадцатилетний, навсегда одинокий влюбленный.
   Отец и мать ничего не говорили пропадающему на берегу сыну, а за ужином лишь переглядывались, глядя на его печальный вид. Мама грустно улыбалась, а папа подмигивал ей и хмыкал в густую бороду.
   - Молодость, - говорил отец друзьям-рыбакам, когда выходил на промысел. И обветренные грубые лица трогали понимающие улыбки безнадежно повзрослевших пацанов.
   - Сердцу не прикажешь, - тяжело вздыхала мать, а ее товарки лишь кивали и в глазах их просыпались давным-давно забытые огоньки бывших девчонок.
  
   Последняя ночь Ральфа на Мысу прошла тихо и спокойно. Как и многие другие. Незадолго до рассвета что-то разбудило его. То ли шум, то ли дурной сон. Юноша сонно приподнял голову, повернулся на другой бок и тут же уснул.
   Утром отправился обратно в деревню. Уже у пристани Ральф заметил, что на паутине мостков никого нет, а все лодки покачиваются на волнах у причалов.
   Судя по небу - шторма сегодня не предвиделось. Да и бури не всегда прогоняли с пристаней купающуюся детвору. Заинтересованный, Ральф ускорил шаг. Прошел по тропке вдоль берега и вышел на широкую дорогу к деревне. Солнце вставало над лесом, пробивалось сквозь сосновые и дубовые кроны. Денек обещался быть чудесным.
   Когда вдалеке показался частокол - Ральф почувствовал тревогу. В ветвях по-прежнему шумели птицы, с моря доносился крик чаек. Но Лимра - молчала. А ведь тут даже по ночам так тихо не бывало.
   Ворота в деревню были распахнуты. Юноша прошел мимо одной из створок и застыл. На лбу выступил холодный пот:
   - Нет... Нет... - вырвалось из груди.
   Улочка от ворот выводила на главную деревенскую площадь. На ней проходили все самые важные события в жизни Лимры, праздники, собрания, суды. Вся жизнь протекала тут.
   Ральф не поверил в то, что увидел. Ноги онемели.
   - Нет...
   Площадь была завалена мертвецами. Где-то они лежали в ровных рядах, где-то свалены в кучу. Даже отсюда Ральф увидел грузную фигуру Шолли, сварливого рыбака из расписного дома у ворот. Мужчина лежал на земле лицом в небо, а белая рубаха побурела от засохшей крови.
   Юноша сорвался на бег.
  
   Он нашел на площади всех. Нашел Велесу и Баргата, нашел селвана и кузнеца, нашел верных товарищей Хармонда и Биала, нашел соседей слева от его дома и справа.
   Нашел маму.
   Ральф, словно оживший мертвец, ходил по рядам убитых сородичей, пока не наткнулся на труп мамы. Она также лежала на спине, как и большинство других. И ее лицо также было искажено в чудовищной гримасе ужаса, будто перед смертью ей довелось взглянуть в лицо чему-то, что вряд ли бы пережил человеческий разум.
   Ральф упал на колени рядом с матушкой. Глаза заслезились. Он дотронулся до холодной как лед щеки матери и отдернул руку прочь.
   - Мама...?
   На Лимрой висела тишина. Юноша огляделся - повсюду мертвые изуродованные страхом лица смотрели в голубое небо над деревней.
   - Мам?
   Он повернулся к матери. Осторожно коснулся ее руки.
   - Мам...
   Ему до последнего казалось, что все вот-вот изменится. Что он проснется. Или вопреки кровавой ране в груди мама очнется. Ральф шмыгнул носом. На четвереньках подпол к матушке и приподнял, чтобы обнять. Сел на мокрый от крови песок, и положил голову женщины себе на колени. Погладил по седым волосам. Растеряно оглянулся, в поисках отца.
   Что здесь произошло?
   Папу он заметил спустя миг. Тот же оскал ужаса, та же колотая рана на груди. Отцовская борода перепачкалась в крови, и Ральф отвел глаза, не в силах видеть этого. Ему показалось, что кожа на лице онемела, и потому юноша несколько раз по-рыбьи открыл-закрыл рот. Всхлипнул. На другой стороне площади из-за дома вышла небольшая собака, увидела Ральфа и, поджав хвост, умчалась.
   Над деревней висела тишина. Он сидел и гладил маму по волосам, губы беззвучно шевелились, а взгляд блуждал по разложенным в ряды телам. По лицам, на которых отпечатался невероятный страх. Женщины или мужчины, старики или дети - неважно - смерть и ужас забрали всех. В груди с каждой минутой нарастал ледяной комок, и когда холодная тяжесть стала невыносимой - Ральф завыл.
   Таким его и нашли лесовики.
   Люди Первого Зверя слышали все, что произошло в Лимре. Но не вмешались. Они никогда не вмешивались в жизнь деревни. То, что происходит под защитой мертвых деревьев в частоколе - дело исключительно людское.
   Но утром воины зеленого народа вошли в деревню, повинуясь приказу главного жреца. Обычно тот не покидал священную рощу в глубине леса, но с рассветом вышел к сородичам и сказал, что нужно идти. Что время пришло.
   В живых из всей Лимры остался только Ральф. Когда он поднял голову, услышав тихие шаги лесовиков, то один из воинов обрушил ему на голову дубинку. Глаза парня закатились, и он упал на залитую кровью площадь.
  
   Глава 1
   Спустя четыре года.
  
  
   Ральф наблюдал за тем как волк вышел к реке. Бывалый лесной боец, на шкуре которого нашлось бы не меньше десятка шрамов. Матерый воин серой стаи, обреченный на жертву. Он шел крадучись, оглядываясь. Даже на своих землях он не забывал об осторожности. Но верный нюх и острый глаз были бесполезны против охотников Первого Зверя. Они умели оставаться невидимыми и менять запах. Ральф бесшумно вытащил из колчана стрелу, наложил ее на тетиву. Без сомнений, без волнений, без тревог. Хищник осторожно подобрался к берегу, оглянулся, но не увидел человека в зарослях. Опустил голову к воде, и в этот момент охотник выстрелил. Стрела вошла зверю в горло, и тот подпрыгнул, но тут же безмолвно плюхнулся в воду.
   - Ты сделал хороший выстрел, - сказал Сарран. Глаза в прорези маски из листвы лучились одобрением. - Волк умер быстро.
   Ральф опустил лук, выпрямился. Встал на камень, вглядываясь вдаль. В полумиле от Ральфа шумел водопад, у которого рос гигантский дуб. Самая нижняя его ветвь протянулась над рекой и вросла в другой берег. По ней легко мог проехать всадник. А дальше открывался вид на долину. Серебристая от солнца лента спускалась вниз и петляла между холмов и величественных дубов, становясь все меньше и меньше, а потом и вовсе теряясь. Над далекими лесами, окутанными туманом, возвышалась горная гряда Нор-Ана.
   Целый мир у ног.
   0x01 graphic
   - Я старался, - сказал Саррану Ральф.
   - Он умер правильно.
   Наставник мягко тронулся с места.
   - Волк не принесет зла стаду, - произнес он. Глаза его улыбались. - Волк накормит Первого. Ты чувствуешь вину?
   Стрелок отрицательно помотал головой.
   - Хорошо. Темные чувства разрушают нас. Темные чувства принадлежат людям за Лесом.
   Ральф неуверенно кивнул, и этот жест не укрылся от внимания Наставника.
   - Мы идем назад, в деревню. Ты возьмешь его.
   Сарран остался у зарослей, наблюдая за тем, как Ральф мягко идет к берегу. Мальчик, найденный в мертвой деревне, вырос. Стал хорошим охотником. Оказался способным воином. Но до сих пор испытывал потребность в зелье из охранного лотоса. Каждый вечер приходил к травникам, и те варили ему отвар на завтра. Каждый день уже четыре года.
   Позавчера на совете было решено, что молодой воин должен отказаться от напитка. Должен встретиться со своими демонами и если те победят... Вчера Ральф не получил своего отвара, и утром перед охотой был тревожен и задумчив. Он все время тянулся к фляге на поясе, и было видно, как юноша одергивает себя. Как борется с привычкой. Как нервничает. Однако при выстреле юноша собрался с силами и успокоился.
   Когда ученик вернулся, Сарран посмотрел ему в глаза. В них стало чуть больше теней. Чуть больше мыслей. Он подумал, что Ральф не выдержит. Не сможет.
   - Мы идем, друг мой.
   Они пошли вглубь леса. Их сокрыли своды вековых деревьев, сквозь которые так редко пробивались солнечные лучи. Сумрак древнего леса освещали неторопливые разноцветные огни, медленно плавающие в воздухе, будто осенние листья в озерной воде. Где-то пела птица. Послышался голос большерогого оленя.
   Ральф шел по сухому лесу, ступая по сухой земле так, чтобы не сломать пробивающиеся наружу ростки трав или цветов, и думал. Каждую минуту с того момента как перестали действовать эликсиры. Ждал, что вернется боль, что его поглотит кровавое безумие. Он ведь помнил себя до зелья лесовиков.
   Но ничего не изменилось. Прошли годы в тумане страха, и этой ночью он должен был столкнуться с пережитым ужасом лицом к лицу, но вместо этого проспал как младенец. А утром понял, что не сможет остаться в общине лесовиков. От стыда за четыре года равнодушия к себе и прошлому. За бегство от памяти.
   - Я хочу уйти, - вдруг сказал Ральф. Он остановился, повернулся к наставнику.
   - Ты делаешь то, что должен, - тихо ответил тот. Он внимательно смотрел в карие глаза и молчал. Четыре года он учил найденыша жизни в лесу. Четыре года думал, что привяжет его к Лесу и Первому Зверю. Теперь же видел, что на самом деле юношу держало здесь только зелье.
   - Ты этого ждал, да? Когда запретил мне принимать отвар - ты знал что так и будет?
   - Мы идем в деревню, - мягко улыбнулся Сарран, зная, что его улыбку скрывает листва маски. - Мы поговорим там.
   - Я хочу сейчас. Ты же знаешь, что случилось тогда, - во взгляде молодого воина появилась твердость. - Ты знаешь, кто это был. Я никогда не спрашивал, ты никогда не говорил - но я знаю, ты не мог не знать о произошедшем.
   Они стояли посреди сумрачного леса, друг напротив друга, и слева, справа от них колыхались сине-красные огни. Сарран склонил голову.
   - Кто это был?
   - Я расскажу в деревне. Вечером, - много тверже сказал Сарран. Он действительно знал, что мальчишка уйдет. Да, его путь не совпал с тропой Первого Зверя. Это грустно, но хорошо. Он выдержал долгий взгляд Ральфа, дождался, когда тот развернется и вновь зашагает по мягкой земле в сторону деревни, неся на себе жертву лесному богу.
  
   Их поселение было укутано в разноцветные облака из душ леса. Здесь неторопливые шары гнездились повсюду. Облепляли мосты между деревьев, кружились вокруг расположившихся в ветвях домов. Сарран улыбался, когда возвращался сюда. Он любил этот край и благодарил Первого Зверя, что тот принял простого смертного много лет назад и позволил полюбить себя. Когда-то Сарран, четвёртый сын в семье лесоруба, был простым мальчишкой, который боялся заходить под своды древнего леса и вместе с друзьями слушал жуткие истории о людях Первого Зверя. А потом отец отдал его жрецам. Сарран не знал, какую цену дали за него обитатели леса, но думал, что задержись они лет на пять, то сейчас бы он валил лес вместе с пахнущим сивухой папашей, а не дышал в унисон с лесными огнями.
   Это был хороший выбор. Правильный. Семья, отдавшая ребенка лесному братству, обычно более не нуждалась. Хотя иногда Сарран чувствовал обиду. Но темные чувства нельзя подкармливать. Никогда нельзя.
   Тем более что сейчас он всецело счастлив, и не смог бы никогда отказаться от нового дома. От теплых зим. От лесных голосов. От уюта прячущихся среди ветвей хижин. От запахов.
   Но в его прошлом была лишь обида и благо для всей семьи. Что осталось в прошлом Ральфа - знала вся деревня.
   Сарран тяжело вздохнул и отправился в святилище.
  
   - Он уйдет, - сказал он, когда вошел внутрь. Гигантский дуб, в теле которого располагался источник, давно высох, побелел и ярко выделялся на фоне леса. В недрах древа у деревянного бассейна с кристально чистой водой сидел главный жрец Тайгар и слушал тишину. После слов гостя он повернулся к тому.
   - Ральф?
   - Да, - охотник Перового Зверя сел рядом с ним. Здесь приятно пахло сырой травой - Я говорил с ним.
   - Дорога принадлежит идущему, - спустя несколько вздохов произнес главный жрец.
   - Айанн не хотел его отпускать, - робко заметил Сарран. Два месяца назад Айанн умер, и его место занял Тайгар.
   - Айанн не хотел умирать, - повернулся к охотнику жрец. - Но Айанн умер. Ты хочешь спросить?
   Предыдущий главный жрец умер внезапно. Его нашли бездыханным в святилище, в шаге от того места где сидел сейчас Тайгар. Если что-то Айанн и знал - это ушло вместе с ним к Первому Зверю.
   - Мы отпустим его?
   - Да, - Тайгар повернулся к источнику. - Он не обещан нам. Мы держали его слишком долго.
   Сарран почтительно кивнул и вышел из древа. Вдохнул полной грудью пахнущий цветами, листвой и деревом воздух. Посмотрел на переплетенные в небе кроны. Где-то в глубине души он надеялся, что Тайгар запретит отпускать юношу. Мелкая мыслишка, нехорошая, но она была.
   - Дорога принадлежит идущему, - тихо промолвил охотник и отправился назад в деревню.
   ****
   - Кто это был? - спросил Ральф, как только Сарран появился в его хижине. Парень уже умудрился собрать вещи и был готов в любой момент отправиться в лес.
   - Вечер приближается, - охотник покачал головой. - Ночной путь самый долгий. Повремени.
   - Кто это был?
   Сарран прошел к окошку и присел на небольшую табуретку рядом с ним. Огляделся. Безликая комнатушка. В ней не было ничего от живого человека. Зелье избавляет от мук, но и прочие страсти глушит. Эти четыре года у Ральфа была только учеба. Он учился драться, стрелять, говорить с зверьми и травами. Где-то преуспел, где-то не очень. Но за пределами обучения юноши не было.
   Хотя сейчас в голосе Ральфа даже раздражение появилось, упрямство. Стало немного грустно, что не доведется узнать, каким человеком станет его ученик.
   - Сарран? - нетерпеливо спросил юноша.
   - Чуждый был там. Чуждый с золотыми клинками. Олений наездник видел его.
   Ральф ждал продолжения.
   - Чуждый и полсотни странных воинов. У них не было тепла. Не было жизни. Нелюди. Серые, холодные, без лиц, в глухих железных шлемах. Я не смог узнать кто они. Мне казалось, что Айанн знал, но он не говорил мне. Он просил не спрашивать. Айанн вообще много знал...
   - Что за чуждый это был? Опиши его, Сарран, прошу!
   Охотник покачал головой.
   - Человек как человек. Прости меня, Ральф. Не карлик и не великан, не старый и не молодой. У него был шрам вот тут, под глазом, - Сарран провел пальцем по правой скуле.
   - Чуждый с золотыми клинками и шрамом... Это все?
   Сарран поиграл желваками, поднял взгляд на юношу. Затем тяжело вздохнул, полез в поясную сумку и вытащил на столик тряпку. Неторопливо развернул ее.
   - Это все что у меня есть, - сказал он. Ральф подался вперед, рассматривая находку.
   На столешнице лежал серый палец с острым когтем. Почти человеческий, но словно вылепленный из глины.
   - Мы нашли его в деревне. Один из рыбаков погиб во время драки и, судя по этому, - Сарран указал на палец, - зацепил железноголового.
   Ральф осторожно завернул "дар" обратно в тряпицу. Положил его в походную сумку, даже не спросив разрешения.
   - Что случилось в деревне, Сарран? - не глядя на наставника спросил он. - Почему все было... так?
   - Я не знаю, - пожалуй, слишком торопливо ответил тот.
   - Там была собака. Вы наверняка видели ее, - Ральф прищурился. - Я ни за что не поверю, что ты или другие говорящие не добрались до нее. Что случилось в деревне?
   - Я не думаю....
   - Скажи, Сарран.
   Охотник сгорбился, отчего стал казаться еще старше. Он бы сейчас и сам не отказался от глотка успокаивающего зелья. А еще лучше отправиться на озеро, посидеть в беседке и посмотреть, как волшебные огни плывут над спокойной гладью. Сарран как раз и был тем "говорящим", который видел случившееся глазами того испуганного пса. Они нашли перепуганное животное забившимся под старый лодочный сарай. Пес наотрез отказывался выползать наружу, пока Сарран не убедил его. Пока не "разговорил" дрожащего бедолагу.
   - Там был еще один Чуждый. Тот, который жил в деревне вместе с вами. Рыжий, - сказал охотник.
   - Игнат.... - выдохнул Ральф.
   - Железноголовые собрали людей на площади, а его привязали к столбу. Чуждый с золотым клинками спрашивал у него что-то, но тот молчал. И тогда пришлый стал убивать людей. Убивал и спрашивал. Убивал и спрашивал. Рыжий кричал, вырывался. Мы не смогли разобрать, что они говорили. Я не смог. Собаки не могут передавать слова, звуки. Пришлый убил всех. Одного за другим, как овец на бойне. Пронзал грудь золотым клинком, и человек умирал в корчах ужаса.
   Лицо Ральфа ничего не выражало, но взгляд чуть остекленел.
   - Спасибо, - прохрипел он, наконец. Сарран отвернулся, посмотрел в окно. Там, внизу, в деревню въезжали оленьи всадники. Благородные животные изящно ступали по земле, а наездники в доспехах из железного дерева салютовали знакомым. Они патрулировали дальние границы чащоб. Берегли покой древних владений Первого Зверя. Покой - это очень важно. Стоит ли продолжать рассказ? Стоит ли?
   - Это все Игнат... Я знал... Я должен был сразу понять... - пробормотал Ральф. - Игнат!
   Сарран смотрел вниз на деревню. На счастливых людей без ненависти и забот, не ведающих ненависти, не ведомых местью. Нет, он не расскажет Ральфу.
   - Спасибо, Сарран.
   - Ты должен подождать утра. Вернулись дозоры, - охотник поднялся с табурета. Встал над сидящим на топчане Ральфом. Хотелось потрепать его по волосам, но перед ним был уже не мальчик. Это был взрослый мужчина с целью.
   - Ты был добр ко мне, Сарран. Ты многому меня научил, - Ральф встал рядом с наставником. - Сейчас я это понимаю сильнее.
   - Пусть Первый приглядывает за тобой, - Сарран обнял ученика на прощание и быстро вышел из хижины. Ступил на навесной мост и торопливо пошел прочь, моля Первого Зверя, чтобы Ральф не окликнул его вопросом: "Что стало с Игнатом?"
   Потому что врать ему не хотелось. Но и правда создаст в душе молодого странника кровоточащую язву. Чуждый и железноголовые оставили Игната на столбе, когда перестал дышать последний из казненных жителей деревни. Рыжий смог освободиться к утру и сбежал. Тот же олений наездник видел его в лесу.
   Ральф не окликнул его.
  
  
   Глава 2
  
   Он не смог удержаться от того чтобы не зайти в Лимру. До последнего момента боялся, что обнаружит в деревне иссушенных временем мертвецов, но увидел лишь заброшенные, заросшие улицы и покосившиеся дома. Сходил к причалам: пристани, за которыми никто не следил столько лет, разметали волны, а лодки либо потонули, либо сгнили на берегу. Ральф стоял на дороге и долго смотрел на родную бухту, пытаясь вспомнить обычные шумы рыбацкого поселка. Скрип уключин, окрики, вопли слетевшихся на улов чаек - все ушло в прошлое. Остались прежними лишь шелест волн, да шепот листвы.
   На Мыс он тоже сходил. Место, укрывшее его от смерти. Под навесом поселилась морская выдра, и Ральф не решился ее побеспокоить, а во всем остальном ничего будто и не изменилось. Он бродил по родным местам и ловил себя на мысли что чувства не так ярки, как он себе представлял. То ли время залечило раны, то ли зелье выжгло что-то в душе. Но он без слез мог вспоминать о маме и папе, о Велесе, которую, наверное, все-таки не любил. О деревенских друзьях, нашедших свою смерть на площади.
   Затем Ральф вернулся в деревню. Прошелся по пустым улицам, заглянул в пропахшие сыростью дома. Служители Первого Зверя говорили, что Орден Правосудия стоял в деревне почти месяц после того кровавого события. Что высокопоставленные рыцари (и из Чуждых тоже) лично рыли землю в поисках ответов - кто и зачем перебил рыбаков Лимры. Знали ли они о пальце? Что вообще им удалось выяснить?
   И может им будет интересно поговорить с последним из уцелевших жителей деревни?
   Ральф вышел на площадь, где закончились жизни его односельчан, посмотрел в сторону дороги ведущей на северо-восток, к одному из трактов королевства. Первый шаг он сделал утром, покинув земли Первого Зверя. Теперь необходимо было сделать второй. Путь в большой мир начался. И где-то там скрывался человек со шрамом и золотыми клинками.
   Чуждый, для которого в колчане Ральфа лежала стрела.
   Охотник тронулся в путь.
  
   ***
   Все что он знал о королевстве - было то, что где-то далеко есть столица, в которой на троне восседает королева Сандрина. Из Чуждых. Он знал, что по извилистой дороге от Лимры можно выйти на тракт, и в нескольких днях пути к северу на огромном озере расположился город Хладный, куда на ярмарку раз в несколько месяцев уезжали старейшины Лимры, вместе с товаром на продажу. Но Ральф сам никогда не был в тех краях. Его жизнь прошла в окрестностях деревни и, теперь уже, в священных лесах к югу от Лимры, и сказать о том, что Ральфа переполняло волнующее предвкушение чуда - это не сказать ничего. Самостоятельность. Свобода действия и мысли. Свобода направления - это кружило голову.
   Узкая лесная дорога почти не заросла за четыре года. Кое-где трава, по утрам мокрая от росы, доставала до пояса, но любая телега могла пройти по колее, ни разу не увязнув. Даже в самых сырых местах можно было отыскать лишь небольшие лужицы. Дорожка петляла между крутых холмов и по пахнущим цветами полям, рассекала сосновые перелески, да березовые рощи, огибала болота, скалы и гигантские дубы. Она совсем не выглядела заброшенной. Казалось, что вот-вот навстречу Ральфу появится фургон купца или пилигримы. Но он шел по ней почти неделю и не встретил ни души. Иногда у дороги встречались старые кострища, где кто-то когда-то обустраивал биваки. Ральф подспудно выбирал такие места для ночлега, чтобы лишний раз не беспокоить лес и Первого Зверя.
   Несмотря на то, что служителем лесного бога Ральф так и не стал - к дарам его и порядкам привык крепко-накрепко. Лес добр, он всегда поможет страннику. Он выведет упитанного зайца в силки, если охотник проголодался и чтит законы Первого. Но если путник решит разбрасываться дарами Первого Зверя - к лагерю неблагодарного могут приползти змеи. А то и голос зверя призовет в каком-нибудь человеке неподалеку дух оборотня, вдохнет в него животную ярость и тем отомстит дурному гостю.
   Целую неделю спутником Ральфа была та светлая дорога. Маленькая, уютная и почти домашняя - в конце концов, она уткнулась в перекресток, у которого покосился дорожный столб со сбитым указателем. Наверное, когда-то на нем было написано "В Лимру". Сейчас же это был просто столб.
   Ральф вышел на середину дорогие. Она была чуть шире, и определенно хоженая, но все равно шла через лес. Последний день его путь пролегал по сухому и залитому солнцем сосняку, и здесь по обе стороны от тракта выстроились золотистые деревья, меж которых валялись поросшие белым мхом валуны. От жары хотелось пить, и потому странник охотно приложился к походной фляге.
   Куда идти дальше он знал. В Хладный. Для большого путешествия всегда нужен ориентир. Хоть какой-то. А там разберемся. Он погонял воду во рту и проглотил ее маленькими глотками, чтобы надежнее утолить жажду. Посмотрел на пекущее солнце, чуть-чуть прикрытое сосновыми верхушками.
   В лесу что-то пошевелилось. Ральф отметил движение боковым зрением, и в следующий миг уже схватился за лук, одной рукой вытаскивая из колчана стрелу. Повернулся к опасности. У одного из валунов стоял человек в кожаной безрукавке на голое тело. Лет тридцать на вид, волосы собраны в хвост, на лбу красная повязка.
   - Аааа-стаожнее, - смешно протянул незнакомец и обезоруживающе улыбнулся. - Я не враг тебе!
   Ральф спокойно встретил его насмешливый взгляд, медленно опустил лук и ослабил тетиву.
   - Откуда ты выбрался? - мужчина в безрукавке облокотился на валун. - Дорога от Шести Камней пуста как мое брюхо с утра. Я бы заметил тебя, будь ты оттудова. Или ты с Хладного пешкоедешь?
   - Я с Лимры... - сказал Ральф.
   - Откудова? - нахмурился незнакомец. - С Лимры? Это где вааще такое есть? А!
   Он просиял:
   - Лимра! А что там кто-то еще того, живет?
   - Нет.
   - Ты не болтун, так я заявлю, - он отлепился от камня и вышел из леса на дорогу. Ральф посмотрел на его ярко-красные сапоги. - Есть чего пожевать?
   Ральф был бы и рад поделиться, но сегодня с утра он доел остатки вчерашнего кролика, и собирался поохотиться ближе к вечеру, а в пути обойтись ягодами. Незнакомец грустно покачал головой, видя, как охотник развел руками.
   - Точно-точно? Не чудишь?
   От последних слов повеяло нехорошим. Но мужчина заметил, как дрогнула рука Ральфа, держащая лук, и предупредительно поднял ладони вверх.
   - Можешь просто сказать "не чудю". Барри не дурак, Барри все поймет. Куда направляешься?
   - В Хладный.
   - Ох ты лесное чудище, чего ты забыл в этом мерзком местечке? - мужчина вышел на тракт, подбоченился. Ральф увидел у него на поясе небольшой клинок и кошель. Больше ничего. Странный путник, без дорожного мешка. Даже за спиной Ральфа был небольшой для поклажи. Барри же стоял так, словно отошел на пару минут из лагеря. - Хладный паршивый городок, так и знай. Сырое место, где постоянно дует ветер. Жуть. А чего ты забыл в своей Лимбре?
   Ральф услышал, как скрипнул камушек где-то за его спиной, моментально развернулся, вскидывая и натягивая лук, и только когда отпустил тетиву, услышал предостерегающий возглас Барри. Чернобородый человек с дубинкой в руках с изумлением уставился на вошедшую ему в грудь стрелу. Грохнулся на колени, а Ральф уже потянулся к колчану, повернулся обратно к кожаной жилетке.
   Тот опять поднял ладони, его лицо вытянулось.
   - Да ты чего, паренек? Ты его убил что ли?
   Ральф молча наложил стрелу, сделал несколько шагов назад, чтобы видеть обоих незнакомцев. Бородатый упал носом в землю и затих. Глаза Барри выпучились так, словно собирались рухнуть в пыль вслед за убитым.
   - Ты ошалевший что ли?!
   - Чего надо? - спокойно спросил Ральф.
   - Ты его просто взял и грохнул... Ты вообще понимаешь, чего сделал, деревня? - Барри чуть сдвинулся к бородатому. - Слушь, да я посмотрю как он. Может живой еще.
   Ральф немного растерялся от такой трогательной заботы, на миг он даже забыл, что этот чернобородый собирался приголубить его дубинкой по загривку.
   - Ошалеть, - Барри склонился над товарищем, потом выпрямился и непосредственной обидой глянул на стрелка. - Ты вообще дикий! Мы ж...
   - Я спросил - чего надо?
   Он мог простоять так долго, знал об этом. Их, молодых охотников Первого Зверя, учили выдержке и терпению. Да, долго натянутая тетива губительна для лука, но нужно быть сильным. Нужно держать оружие так долго как необходимо, чтобы рука не дрогнула в сложный момент. Чертовски непростая задача.
   - С тебя ж праводсудцы шкуру снимут... Ты вообще близок к мысли, что просто так пристрелил человека?!
   Ральф не понял, что сказал Барри, но тревога добавилась. Почему-то в момент выстрела он был уверен, что поступает так, как должно. Но сейчас в сердце заворочались сомнения. Можно было вогнать стрелу в ногу, в плечо. Зачем насмерть-то?
   По спине пробежался холодок.
   - Вы хотели меня ограбить.
   - Ну да, но мы даже не успели дать тебе этого понять, как ты прикончил Фафлю! - что такое совесть Барри явно не знал. - Повернулся и застрелил его. А что я теперь скажу его жене? Что скажу его детям, а?
   Ральф бросил на покойника взгляд, уточнил:
   - Он точно мертв?!
   - Мертвее мертвого! Проклятье, маленькая Лиззи будет рыдать... Я уверен, будет рыдать... Боже, ну как так, а? Как так?
   Ральф чуть опустил лук, но затем вскинул его вновь.
   - Ты все врешь!
   И тут его голова взорвалась от боли. Ральф шагнул вперед, земля качнулась и прыгнула ему навстречу, выбила из рук оружие. Барри почти сразу оказался рядом, выхватил нож и прижал к горлу охотника.
   - Вру, - осклабился разбойник. - Ой, как вру...
   На дороге появился кто-то еще. Прошел мимо лежащего Ральфа, у которого раскалывалась голова, и двоилось в глазах. Юноша увидел петлю пращи в руках третьего незнакомца. Тот подошел к трупу бородача и горестно присвистнул.
   - Режь его, - глухо сказали откуда-то сзади. Четвертый.
   - Погоди, - Барри весело улыбался, хотя в глазах стыла злость. - Погоди. Мне кажется, такой милый мальчик может быть полезен. Давайте отдадим его Слизню? Он же тут рядышком почти.
   ***
  
   Барри и его товарищи промышляли на дороге между Хладным и Шести Камнями уже неделю и вот-вот собирались менять место охоты, дабы не облегчать работу "псам из ордена Правосудия". Однако с ними приключился Ральф, а один из старых подельников отправился на встречу с Удовом, богом мертвецов. Так что планы немного расстроились. Вожак бандитов, бледный тип с выпученными глазами и по-жабьи узким ртом, приказал сворачивать лагерь, и пока разбойники неторопливо собирали нехитрый скарб - несколько раз с удовольствием отвесил привязанному пленнику несколько затрещин, от которых темнело в глазах.
   - Ну, ничего, - добавлял он мстительно глядя Ральфу в глаза. - Ниче, Слизень тебе покажет, скотобой. Ох, он тебе...
   Главарь осекался, мстительно улыбался и сплевывал в охотника. А Ральф же не мог даже утереться. Мало того, Из разговоров он понял, что Барри с большим трудом уболтал вожака не отрезать пленнику голову. Потому не рисковал злить бледного жаболицего разбойника и отмалчивался. Просто исподлобья наблюдал за сборами бандитов, стараясь даже не думать о каком Слизне те говорят. То, что соратники убитого им головореза не отправили его вслед за товарищем - немного успокаивало. Но это злорадство в разговорах, эти взгляды в его сторону сильно тревожили охотника, и он старательно вслушивался в беседы пленителей, надеясь хоть как-то разобраться в дальнейшей судьбе и, быть может, подготовиться к ней.
   Однако о Слизне те почти не говорили.
   Наконец бандиты собрались, подождали пока главарь пройдет по лагерю и старательно уничтожит особо явные следы, и вскоре двинулись по сосновому лесу куда-то на север. Семь разномастно наряженных головорезов и Ральф.
   Дорога выдалась тяжелая. В обычной жизни охотник, четыре года проживший среди людей Первого Зверя, смог бы шутя проходить невероятные расстояния, но сейчас... Бандиты пробирались на север совсем дикими тропами, а иногда и вовсе напрямую через буреломы. И почти каждый из них с огромной радостью сбивал Ральфа с ног, если выдавалась такая возможность. Он вставал, встречал наполненные вызовом взгляды, и брел дальше, со связанными за спиной руками. Следом за ним всегда шагал кто-то из конвоиров (они менялись), со вторым концом веревки, и за день невероятного пути Ральф даже смог определить кто из конвоиров подобрее, а кто нет. Пращник, например, мог дернуть на себя в тот момент, когда Ральф перебирался через дерево, и тогда охотник заваливался назад и падал на землю, лишь чудом не сломав себе руки или шею. А молодой лопоухий парень, с выбитыми передними зубами, любил неожиданно пнуть пленника пониже спины. Падать и вставать приходилось очень часто, и иногда очередное приземление пленника расценивалось бандитами как небольшая передышка. Они останавливались, кто-то подходил ближе и от души пинал поднимающегося на ноги охотника, мол, поживее. Остальные стояли, переводили дыхание и посмеивались
   Барри оказался самым "дружелюбным", и когда наставала его очередь идти позади - можно было даже чуть расслабиться.
   Пить Ральфу почти не давали. На привалах, когда разбойники плюхались на мох и передавали друг другу бурдюк с водой - про пленника демонстративно забывали, и только когда хмурый жаболицый вожак раздраженно мотал головой - смачивали охотнику пересохшие губы. Из еды к вечеру досталась горбушка высохшего хлеба, и, честно говоря, ее оголодавший за день пленник прожевал с удовольствием, тщательно пережевывая и смачивая слюной. Ночью же Ральфа снова привязали к дереву, и вскоре бандиты, даже не назначив дежурных, отправились на боковую.
   Ральф несколько раз рванул веревки, пробуя их на прочность, в очередной раз попытался дотянуться пальцами до мощного узла на запястьях и расстроенно откинулся к шершавому стволу. Вокруг звенел ночной лес, слышались разбойничий храп и сопение. Охотник прикрыл глаза. Все мышцы гудели от усталости, горло саднило и очень хотелось пить.
   С этими ощущениями он и уснул. Ему снилась деревня и странные люди с ведрами на головах. Они нескончаемыми колоннами маршировали по узким улочкам Лимры, а над главной площадью в кровавом свечении висел черный человек, раскинувший руки в сторону. И в руках его были зажаты золотые клинки. Железноголовые шли и шли, поднимался ветер, и со стороны бухты летела листва, ветви, деревья, лодки. Над холмами поднималась клубящаяся водой стена.
   И когда она рухнула на деревню - Ральфа разбудила оплеуха жаболицего. Начинался новый день.
   ****
   Кто такой Слизень он узнал только через день. Разбойники встали лагерем незадолго до заката, переночевали, а утром жаболицый и Барри повели пленника в лес. Пращник напутствовал его пожеланием помучаться, но Ральф ответил ему лишь холодным взглядом. Хотя, наверное, мог бы и колкость себе позволить. Вряд ли уж теперь, у самой цели, бандиты плюнули бы и закололи дерзкого пленника. Но он все равно сдержался. Какой смысл?
   Барри и жаболицый молчали всю дорогу. Лес сменился на лиственный, все чаще стал попадаться кустарник, запахи стали тяжелее, сочнее. Под ногами захлюпало. Ральф озирался по сторонам глядя на темнеющую местность. Они шли между двух поросших березами да осинами холмов, усыпанных палой листвой и поваленными деревьями и постепенно забирались все выше и выше. Папоротник под ногами становился все меньше, иногда попадались земляничные кусты, а потом вдруг резко появилась тропка.
   - Пришли, - с каким-то облегчением сказал жаболицый, уверенно шагнул на нее и пошел по склону наверх. Ральф, после несильного толчка, зашагал следом и только сейчас стал переживать. До этого все происходящее он воспринимал немного отстраненно. Угроза смерти миновала, а страха перед Слизнем он не испытывал (так как не знал чего бояться). Но теперь, поднимаясь по тропинке, занервничал перед неизвестностью.
   Они выбрались на вершину холма, прошли небольшой лесок, и дорожка увела их в поле, посреди которого виднелся бревенчатый двухэтажный дом. В синем небе висело летнее солнце, отовсюду слышался стрекот цикад.
   - Стоим тут, - нервно бросил жаболицый. - Да, тут?
   Он покосился на Барри:
   - Сходишь?
   Тот кивнул, передал веревку командиру, и, сунув травинку в рот, зашагал по тропе к дому.
   - Сейчас, скотобой. Сейчас, - процедил жаболицый.
   И тут Ральф толкнул его плечом, перехватил конец веревки и бросился бежать. Зашелестела пшеница, сзади злобно вскрикнул разбойник, но охотник нёсся так лихо, так ловко, что бандит даже не попытался его преследовать. Он стоял с разинутым ртом и смотрел, как ускользает добыча. Как пленник бежит вдоль кромки леса, и до того момента как он исчезнет под сводами деревьев остаются считанные мгновения.
   - Стоять! - завопил бандит, наконец. - Стоя-я-я-ять!
   Ральф старательно следил за дыханием и стремглав мчался по пшеничному полю. В лес, из которого они поднялись на холм, он поворачивать не хотел - на склоне больше шансов оскользнуться и вновь попасть в лапы разбойникам. А если пересечь поле, то там, быть может, судьба улыбнется Ральфу и дорожка будет попроще.
   Когда голос жаболицего стал едва слышен - охотник чуть замедлил бег. Заветный конец поля был все ближе, и он воспрял духом. И вот тут, как назло, удача отвернулась от беглеца. Его что-то дернуло за ноги, и Ральф рухнул носом в пахучую землю. От удара из груди выбило дыхание, лязгнули зубы. Он попытался высвободиться из тугого захвата, но не смог даже согнуть колени. Перевалился на бок, чтобы посмотреть, что его держит и обомлел. Пшеница была живой. Стебли с жутким шелестением обматывались вокруг его ног. Ральф выругался, рванулся сильнее. Поле что-то зашептало. Пшеница потянулась к нему со всех сторон, заскользила по руками, по шее, по спине и быстро превратила его в мычащий от ужаса травяной кокон.
   Таким-то его и застал таинственный Слизень.
   Это был очень толстый мужчина в просторных штанах и клетчатой рубахе навыпуск. Щеки жирдяя висели как у свиньи, кожа вся была в каких-то струпьях и язвах. В потных руках Слизня был арбалет, который из-за размеров владельца казался игрушечным. Толстяк навел его на Ральфа и что-то прошептал.
   Поле немедленно откликнулось, хватка пшеницы ослабла, и охотник почувствовал, как стебли потянулись назад, в землю.
   - Вставай, - пробулькал Слизень.
   Ральф осторожно поднялся, увидел, что двое бандитов все еще стоят на дороге.
   - Иди, - мотнул головой толстяк. С его носа скатилась капля пота. - По следам своим иди. Потопчешь еще посевы, сниму с тебя шкуру и отдам свиньям.
   Говорил он без злости, без эмоций, и это напугало гораздо сильнее. Охотник побрел обратно к дороге, старательно выбирая место куда ступить. Следом за ним топал Слизень. Когда Ральф выбрался на тропу, то стоящий на ней Барри неуверенно проговорил:
   - Слизень, ты неправ, мы...
   - Мое поле - моя добыча, - отрезал толстяк, и пшеница по обе стороны тропы заволновалась, зашептала что-то. Жаболицый еще больше побледнел, отступил от живых растений подальше.
   - Но мы три дня сюда...
   Слизень молча перевел на Барри арбалет, и разбойник попятился.
   - Хорошо, Слизень. Хорошо... Мы уходим...
   - Никто не выходит на мои поля, - процедил толстяк. От него неприятно пахло потом и чем-то еще, чем-то отвратительно сладковатым.
   Разбойники сдались. Смерили жирдяя на прощание недовольными взглядами, и побрели обратно к лесу, а Ральф поковылял к усадьбе Слизня.
   Впрочем, назвать это усадьбой было сложно. Хороший крепкий дом, с примыкающим к нему хлевом, откуда слышалось довольное хрюканье. Забора нет. Хотя зачем забор, когда вокруг раскинулись поля с живой пшеницей.
   Слизень за всю дорогу не проронил ни слова. Он отдувался, сопел, но не разговаривал. Лишь у самого дома он буркнул:
   - Стой.
   К ним откуда-то из поля выскочила маленькая лохматая собаченция. Она с визгливым лаем набросилась на Ральфа, старательно обгавкивая его, но не приближаясь. Толстяк что-то пробурчал, склонился и погладил вертлявую собачку толстой ладонью. Там завиляла хвостом, а потом вновь принялась лаять на охотника. Жирдяй же переваливаясь с ноги на ноги, медленно подошел к входу в подвал, лязгнул замком, открывая.
   - Туда.
   Ральф послушно спустился по деревянным ступеням вниз, в темное помещение. Тут было тепло и пахло цветами, но света чтобы рассмотреть подвал не хватало. Где-то что-то звякнуло. И тут проем наверху закрыла туша Слизня. Заскрипели под весом ступени. Вспыхнул огонек, и толстяк поместил небольшую свечку в железный фонарь.
   В темноте подавала Ральф увидел чье-то лицо, но оно тут же пропало. Сердце забилось быстрее, во рту стало сухо. Опять что-то звякнуло.
   - Вперед.
   Охотник зашагал в темноту, а за ним тяжело ступал Слизень, и пятно света аккуратно выдирало из тьмы внутренний мир подвала. Ральф не верил своим глазам. Он прошел мимо двух столбов, к которым были прикованы люди. И если первого человека, который спрятал свое лицо, он не разглядел, то вторая пленница не таилась. Совершенно обнаженная она сидела у столба, и от ее ошейника к кольцу под потолком вела цепь.
   Девушка проводила гостя безучастным взглядом.
   - Стой, - сказал жирдяй. Повесил фонарь на крюк. - Ты - подойди сюда.
   Пленница, мимо которой они прошли, торопливо поднялась и приблизилась. Длины цепи вполне хватило, чтобы она подняла с пола разомкнутый ошейник для Ральфа. Девушка была весьма красива. Стройные ноги, узкая талия, крепкая грудь. Охотник отвел взгляд.
   - Надень на него, - приказал Слизень.
   Тонкие пальцы коснулись шеи Ральфа, затем он почувствовал на себе сталь ошейника и, наконец, услышал, как клацнул замок.
   - Отойди. Ты - повернись.
   Эта команда уже относилась к Ральфу. Охотник повернулся, и толстяк ловко разрезал веревку на руках. Потирая запястья, юноша вновь развернулся к Слизню, бросил взгляд на отошедшую к своему столбу девушку.
   - Обживайся.
   Толстяк развернулся, поковылял в сторону выхода, но поравнявшись с девушкой, встал, будто что-то вспомнил. Пленница сжалась в комочек, чувствуя его близость.
   - Чтобы ты вел себя хорошо, - сказал Слизень и положил заряженный арбалет на пол. - Покажу.
   - Нет-нет-нет-нет, - забормотала девушка. - Нет, не надо, пожалуйста.
   Толстяк опустил руку ей на голову и пленница всхлипнула. Ральф увидел, как что-то серебристое истекает из пальцев жирдяя, обволакивает голову девочки. Ручейки проникли ей в ноздри, в рот. Она закашлялась, но спустя несколько секунд поднялась, держась за цепь. Повернулась спиной к Слизню, чуть наклонилась, провиснув на цепи и широко, маняще расставила стройные ноги. Выгнулась, чтобы жирдяю было удобнее.
   - Не... - вырвалось из груди девушки, и тут же дрожащий голос сменился зовущим: - да... Пожалуйста.
   Толстяк свободной рукой приспустил штаны, и прижался к красавице. Посмотрел в сторону ошеломленного Ральфа.
   - Будешь плохо себя вести, я сделаю это и с тобой. И ты будешь счастлив, пока я не закончу. А не кончаю я долго, ха-ха-ха!
   - Да... - отчетливо прошептала пленница. Соски ее грудей напряглись, рот приоткрылся. - Да!
   Она подавалась навстречу движениям Слизня. Страх и безразличие ушли с ее лица, оставив только вожделение. Ральф не мог заставить себя отвернуться. Он стоял, сжимая кулаки, и смотрел, как толстяк насилует (а насилует ли) пленницу.
   Почти минуту он отходил от шока, а потом бросился в атаку, вот только цепь оказалась короче, чем у соседки, и сталь рванула его за горло в нескольких шагах от Слизня. Парень с хрипом упал на земляной пол, а жирдяй расхохотался, движения его стали размашистее, девушка вскрикивала все громче.
   - Прекрати! - прохрипел Ральф. - Прекрати!
   Слизень хохотал.
   - Перестань, жирная мразь!- крикнул ему Ральф. Стащил с себя сапог и кинул в толстяка. Тот легко отбил атаку и стал противно, нарочито стонать. На лестнице появилась его мелкая собачка, села на верхней ступеньке и что-то проворчала, а затем скатилась по лестнице вниз.
   Ральфу показалось, что он сходит с ума. Этот подвал, этот отвратительный жирдяй, эта изящная хрупка девочка, отдающаяся монстру из-за какой-то непонятной магии. Это гребанная собачка...
   Ральф уставился на нее. Собачонка села неподалеку от хозяина, и принялась честь за ухом, ни капли не интересуясь тем, чем занимается толстяк. Она беззаботно посмотрела на стоящего на коленях юношу и замерла. Взгляд ее остекленел. Охотник Первого Зверя, не один месяц учившийся общению с животными, в один миг завладел вниманием собачки. На лбу парня выступил пот от напряжения. Одно дело установить контакт, и совсем другое то, что собирался сделать Ральф.
   Собачка медленно встала. Ральф чувствовал ее тревогу, ее беспокойство, но успешно блокировал попытки животного убежать. Ему было нужно совсем не то.
   Невзирая на омерзительность происходящего, тело юноши никак не могло справиться с магией женских стонов. Ни один мужчина не способен сохранить ясность ума в такой момент, и Ральф оказался не исключением. Песня сладострастия сбивала концентрацию, ритмичные шлепки возвращали к ужасной картине жирной глыбы обхватившей изящную девичью фигурку. Однако собачка подходила к арбалету все ближе и ближе. Наконец, она ухватила его за ремень, не поворачивая головы и не разрывая зрительного контакта, и поволокла к стоящему на коленях охотнику. Медленно. Очень медленно. Собачья воля сопротивлялась вмешательству, словно понимала, что ее хозяину грозит опасность. Но взгляд Первого Зверя подчинял не хуже, чем серебристая слизь покоряла стройную красавицу.
   Ральф вспотел от напряжения. Глаза невыносимо болели, но он боялся даже моргнуть, чтобы не потерять связь с собакой.
   И тут Слизень что-то заподозрил. Что-то заметил. Он отпустил девушку, которую с удовольствием тискал за грудь, повернулся к собаке.
   - Ах ты... - взревел он и осекся. Что-то щелкнуло, хлюпнуло, а затем в горле жирдяя что-то забулькало.
   Со звоном цепей упала на пол девушка. Слизень же стоял, схватившись за свою грудь, и будто пытался что-то разглядеть внизу. Неожиданно он плюхнулся на колени, а затем рухнул лицом в них.
   - Все в порядке! - раздался звонкий голос. - Теперь все будет хорошо.
   На лестнице стоял человек с арбалетом. Посланник света, падающего в подвал с залитого солнцем пшеничного поля.
  
   ГЛАВА 3
  
   - Марк Фонендю, - представился черноволосый парень лет двадцати пяти, - а это Шома Фонендю, но он просит звать его Крошка.
   - Я - Ральф, - охотник сидел на лавке возле дома Слизня. У него ужасно раскалывалась голова. Крошка - здоровенный мужчина в кожаной броне бережно выносил из подвала девушек. Бледные, потерянные, кутающиеся в рваные платья, женщины все еще не верили в то, что произошло. Они жались друг к другу и смотрели на силача с опаской.
   - Ты здорово все устроил - сказал Марк. Это он помог Ральфу выбраться из подвала. Паренек присел рядом с опустошенным охотником и сиял от гордости. - Очень помог с собакой. Мы пробовали подобраться к его дому несколько раз. Обманывали эту мерзость в полях, но шагов за двести у сучки начиналась истерика, и мы возвращались назад, в лес. Сильных Чуждых не просто взять нахрапом, а этот сильный был.
   - Многих вы так? - глухо спросил Ральф. Он массировал виски, в которые изнутри впились раскаленные гвозди.
   - Многих, - охотно ответил Марк. - Это далеко не первое дело братьев Фонендю. Я бы еще добавил, что не самое сложное. Как-то раз мы вычислили Чуждого из Лесного Союза. Вот с ним пришлось повозиться. Там пропадали маленькие мальчики в одной деревеньке. Мы рядом оказались, взялись за работку... И вот...
   - Марк, - его брат-великан встал рядом с ними. Ральф поднял на него взгляд. Плечистый, с мужественным профилем, аккуратная седая не по возрасту бородка, героическая челюсть и выгоревший на солнце ежик волос. Крошка внушал уважение одним только видом. - Боюсь, что надо спешить в деревню. Присмотришь здесь за дамами?
   - Да конечно, брат, конечно! - Марк с радушной улыбкой подскочил. - Думаю, и Ральф мне поможет, верно?
   - Я думаю, что молодой человек помог бы мне привести телегу сюда. Что вы скажете на это? - обратился к Ральфу Крошка, взгляд его не ждал отказа. - Я был бы благодарен вам за помощь.
   Ральф кивнул, хотя сейчас с большим удовольствием прилег бы где-нибудь в теньке и подремал. Однако вид измученных женщин разного возраста, сбившихся в стайку у поля, резал по живому. Если здоровяку нужна помощь - охотник Первого Зверя сделает все что сумеет.
   - Конечно, - он поднялся с лавки. - Я готов!
   - Благодарю вас, молодой человек. Надеюсь, вернемся дотемна. Марк, сделай все так, как умеешь, хорошо?
   Младший Фонендю лихо отсалютовал и отправился к освобожденным пленницам. Что-то сказал доброе, широко улыбнулся. Ральф же посмотрел на ту девушку, которую на его глазах насиловал жирдяй. Чуждый. Еще один несущий в себе зло Чуждый. Проклятье, на пути Ральфа за эти годы так или иначе встретилось трое Чуждых. Один - тот убийца с золотыми клинками, другой - Игнат, третий - этот жирдяй. Неужели все они такие? А как же истории и легенды, рассказывающие о великих героях из Чуждых?
   - Пойдем, - сказал охотник Крошке.
   0x01 graphic
   От фермы Слизня на север вела дорога. Она скатывалась с холма и, петляя мимо диких полей, вела к широкой реке. Видимо жирдяй хоть и жил особняком, а связями с большим миром не гнушался. Наверное, приезжал на сельские ярмарки, продавал демоническую пшеницу. Сидел себе в теньке, с кружкой эля, и смотрел своими маленькими глазками на юных девочек. Ральфа бросил взгляд на широкую спину спутника. Крошка, в отличие от брата, был не столь разговорчив. Старший Фонендю вышагивал впереди, положив ладонь левой руки на рукоять клинка, и лишь изредка оборачивался убедиться в том, что Ральф еще не отстал.
   А тот с каждым шагом ловил себя на мысли, что чертовски устал. События последних дней безжалостно отрезвили его. Поиск Чуждого, погубившего его деревню, будет очень непростой задачей. Ральф понимал, насколько наивны были мечты выйти на след человека со шрамом уже в ближайшем поселении, но он и представить себе не мог насколько может быть сложен и опасен обычный путь в соседний город. Что может таиться под сводами лесов и за древними камнями.
   Ферма Слизня - это ведь один крепкий дом на холме. В деревне таких домов может быть несколько десятков. Он еще не добрался до Хладного, а уже дважды оказался в плену.
   В деревне здоровяк, не раздумывая свернул к первому же дому, бесцеремонно распахнул калитку. Навстречу ему рванулся пес, застучала натянувшая цепь.
   - Хозяева! Именем Правосудия!
   Крошка расстегнул один из кошелей на перевязи, вытащил оттуда медальон. Показал его высунувшемуся в окно мальчишке.
   - Нашлась ваша Илия. Лети к селвану, пусть подводу снаряжает, - прогудел здоровяк, осторожно убрал символ ордена обратно.
   - Вы рыцарь? - с уважением проговорил Ральф. Головная боль чуть унялась, и оттого проснулось любопытство.
   Крошка сделал неопределенный жест рукой и очень выразительно и мрачно посмотрел на охотника. Здоровяк явно не хотел что-либо прояснять. Он снял с пояса флягу, сделал несколько глотков, затем плеснул немного себе на стриженую макушку и протянул флягу Ральфу. Тот не отказался. В глотке совсем пересохло.
   - Нет, правда, вы действительно рыцарь? - спросил Ральф уже более дерзко. - Рыцарь Правосудия?
   - Орден велик, могуч и многогранен, - ответил старший Фонендю. - Кроме сверкающих доспехами паладинов есть множество других людей, верно служащих закону и порядку не хуже, а иногда и лучше высокопоставленных.
   Он вдруг улыбнулся Ральфу:
   - Многие удивляются, как и вы. Я привык. Иногда это даже помогает. Зло не ждет опасности от простых путников, а вот от бронированных всадников старается держаться подальше. В этих краях зла нынче много.
   - Почему?
   - Мне бы знать, - Крошка пожал плечами.
   Вскоре появилась подвода, и с ней в путь собралось несколько верховых селян. Один из них постоянно повторял:
   - Майки? Это был Майки с холма? Как это так! Таким хорошим человеком казался. А зерно у него какое было всегда. Ох беда-беда.
   Обратно Ральф ехал на повозке, свесив ноги. Мимо проплывали дикие поля, над дорогой поднималась пыль. Солнце неторопливо катилось к закату. Крошка непоколебимым героем шагал рядом с подводой, и успешно внушал крестьянам страх и почтение. Пару раз кто-то из них заговаривал с затянутым в кожаную броню Фонендю, и тот очень охотно и даже искренне отвечал им. Ральф вдруг понял, что братьям-ловцам нравится их работа. Им просто по душе делать то, что они делают. Они охотились за Чуждым не ради того что обязаны были, как обязан был учиться и охотиться Ральф в деревне Первого Зверя (а до этого и в рыбацкой Лимре). Это была их жизнь. Осознание такой простой и одновременно важной вещи выдернуло Ральфа из состояния опустошенности.
   Ему подумалось, что Первый Зверь не просто так отдал его в лапы разбойников. Что он сделал это, зная о братьях Фонендю.
   А еще он вдруг осознал, что после приключения с лесными грабителями у него ничего не осталось. Конечно, когда у тебя ничего нет - ты можешь быть счастливым. Если, разумеется, тебе ничего не нужно. Ральф слышал эту мудрость от отца. Скорее всего, тот посмеивался, острил, таким образом, но сейчас его слова звучали у охотника в ушах. Потому что все, что у него было - осталось в лагере разбойников (особенно жалко было пропавший палец железноголового). И это, мягко говоря, тревожило.
   Впрочем, когда подвода вскарабкалась на холм, и братья Фонендю да мужики из деревни принялись хлопотать над бывшими пленницами, Ральф уже разжился арбалетом Слизня. Труп Чуждого со спущенными штанами валялся на том же месте, и рядом с ним лежала, положив мордочку на лапки, собачонка и поскуливала. Когда охотник появился на улице с оружием Чуждого - то напоролся на взгляд Крошки. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и Ральфу совсем не было стыдно за свое мародерство. Он уж точно найдет арбалету лучшее применение.
   Перед тем как ферма Слизня окончательно опустела - Марк поджег пшеничное поле, и Ральфу послышалось, будто оно закричало. В огне, охватившем пшеницу, замелькали призрачные, словно сотканные из пепла силуэты.
   Черноволосый Фонендю сказал:
   - Ты это видишь?
   Ральф кивнул.
   Крошка, селяне из деревни и повозка с пленницами уже скатилась с холма и была на полпути отсюда.
   - Это души тех, кого он скормил... Этому... - Марк покачал головой. Глаза его сощурились. - Боги милосердные.
   Тени метались в полях и таяли, таяли, к небу летел черный пепел.
  
   ***
  
   Чуждые были всегда. Говорят что сами Боги это лишь первые Чуждые в нашем мире. Может быть, так оно и есть, сейчас уже никто и не скажет точно. Эта земля привыкла к пришельцам. Приняла их. Отчасти полюбила, отчасти возненавидела. Чуждые приходили из разных вселенных, говорили на разных языках и верили в разных богов. Они выглядели как люди и как звери, они были и мужчинами и женщинами, стариками и детьми, умными и дураками.
   Но все они могли жить вечно. И все обладали даром. Кто-то мог управлять птицами, а кто-то ковал потрясающие украшения из металла, кто-то лечил больных, а кто-то умело убивал. В своих мирах каждый из них был героем. И, как говорили некоторые, каждый из них нашел там смерть, ибо только так можно было перенестись сюда.
   Время шло, росли города и деревни, вспыхивали и угасали войны, как между простыми смертными, так и между Чуждыми. Кое-кто становился героем уже и в этом мире, кто-то находил смерть, а кто-то скрывался в глухих уголках мира, чтобы спокойно дожить свой век. Поднимались бунты против вечноживущих, и погибали на виселицах те бессмертные, кто возомнил себя выше простых людей. Мир принимал новых детей и менялся. Так или иначе - он стал таким, какой есть - благодаря Чуждым. Сейчас даже королева была из них, из пришедших. Сандрина, Снежная Колдунья - владычица Свободного Королевства, опирающаяся на клинки и щиты могучего ордена Правосудия. Лидеры которого - братья Дордсоны (в народе Белый и Черный рыцари), тоже пришли из другого мира.
   На пути Ральфа встретилось лишь трое Чуждых. И ни одна из встреч не была приятной. Разве можно сказать спасибо Игнату, который навлек беду на Лимру? Разве стоит радоваться "встрече" с безымянным хранителем Золотых Клинков, погубившим деревню рыбаков? Или, может быть, знакомство со Слизнем можно отнести к удачным?
   Трое из троих принесли Ральфу неприятности. О чем он и поведал братьям Фонендю, когда герои безымянной для них деревушки собрались в местном трактире. Он не вдавался в детали, и историю гибели целой деревни подал как услышанную от знакомого.
   - На Чуждых очень часто сваливают все грехи, - прокомментировал Ральфа Крошка. Он увлеченно резал на кусочки хорошо прожаренное мясо. - Кошка бросила котят - это Чуждый виноват.
   - Как-то странно слышать это от тех, кто охотится за ними, - заметил Ральф.
   - Почему? - Крошка посмотрел на него, не глядя отправил в рот сочный кусок. - В этом зале есть Чуждый, и что, мне выволочь его на улицу и прикончить?
   Марк хмыкнул. Он облокотился на стол и потягивал из глиняной кружки какое-то варево.
   - Чуждый, здесь? - удивился Ральф.
   Черноволосый Фонендю кивнул в залу:
   - Девчонка-служанка.
   Ральф повернулся и уставился на круглолицую девушку. Та как раз ставила пенные кружки пива на самый дальний стол. Сидящие за ним селяне о чем-то спросили у нее, та озорно улыбнулась, ответила, и таверну озарил дружный смех.
   - И она тоже что-то умеет? - парень не мог отвести взгляд от служанки.
   - Разумеется. Она, может бабочек создает, или прекрасно шьет, или никогда не пьянеет, - хмыкнул Крошка. - Допускаю что у нее шесть пальцев на ногах, или два ряда зубов, может быть два сердца, или же она по ночам превращается в зеленого монстра и сидит у себя в комнате ждет рассвета. Но пока она не причиняет зла простому человеку - мне до фонаря. Вам, юноша, следует понять - поганых людишек немного, они просто заметнее, - Он могучей рукой сграбастал кружку и крепко к ней приложился. Допил, облившись и грохнул ею об стол. Хозяин постоялого двора моментально оказался рядом (он лично прислуживал героям):
   - Еще кружечку?!
   - О да! Две!
   Служанка ничем не отличалась от простых людей в таверне. Даже Игнат больше походил на человека из другого мира, чем эта улыбчивая хохотушка. Ральф немного растерялся от такого соседства.
   - Много хорошего в них есть. Много. Конечно, к нам, простым людишкам, они не всегда относятся как к себе подобным, но таковы они есть, эти, ну вы, думаю, поняли, - Крошка воткнул нож в кусок мяса, ловко перехватил его и вцепился в жаркое зубами. - Будет в корне неверно судить о храме по городским нищим у ворот.
   Марк ухмыльнулся метафоре. А Ральф отвел, наконец, взгляд от служанки, которая, надо сказать, отметила его внимание и подмигнула. Парень сделал вид, будто и не заметил этого. Голова приятно кружилась, тени от свечей играли на деревянных стенах. У входной двери стояло чучело лося, и с его рогов свисали разноцветные ленточки.
   - Как вы узнали, что она из Чуждых?
   - Мы их видим, - сказал Крошка. - Секрет братьев Фонендю.
   - Вы тоже из... Из Чуждых? - понял Ральф.
   - Нет, Крошка опять напускает загадочности. Я зельевар, - вмешался Марк.
   - Талантливый зельевар, - добавил его брат со значением. - От природы, клянусь. Мы ничто без его эликсиров.
   Крошка после нескольких кружек местного эля заметно потеплел, но все равно поглядывал на Ральфа недоверчиво.
   - Ну нет, так, они просто немного помогают. Правда приходится с утра пить каждый день, чтобы работало, - смутился Марк. - Там цветы ясника, а он сам знаешь, как на человека действует.
   Ральф не знал, но головою покачал.
   - Как выпиваешь - не ошибешься. Полезно знать, когда кто-то из Чуждых рядом. Иногда помогает узнать больше, - улыбнулся Крошка, отер седую бороду рукавом. - Хорошо понимать - тебе ли справляться с проблемой или нужно обращаться к правосудцам. Чуждых в их руки лучше не отдавать. Лучше уж самим.
   Подошел хозяин таверны, громыхнул о стол кружками и удалился.
   - Хорошо, что все закончилось, - проводил его взглядом Крошка. - Хорошо. На обратном пути разговорил одну из девчонок. Вам повезло, молодой человек. Повезло. Он скармливал мужчин полю. И тех женщин, кто пытался сбежать, тоже отдавал пшенице. Надеюсь, огонь все сделал как надо.
   Он вновь приложился к элю.
   - Насчет той деревни... Жрецы Первого сказали, что это были именно Чуждые... - Ральф предпринял еще одну попытку вернуться к теме уничтоженной Лимры.
   - Жрецы тоже люди и могут ошибаться, а могут и вовсе врать, - поморщился Крошка. - Если обстоятельно подходить к вопросу - то проще всего найти ближайшую цитадель Ордена, раз уж по вашим словам там возились их следопыты. Почитать архивы, поговорить с дознавателями которые там были. И только после этого сравнить все что узнал с тем, что сказали жрецы.
   - Я уверен, что жрец не врал, - покачал головой Ральф. - Какой им резон?
   - Вера, конечно, все прощает, - издевательски отметил здоровяк. - Но я верю только фактам. Вообще премерзкая история. Кому может понадобиться уничтожить простую рыбацкую деревушку?
   - Мы задаем такие безответные вопросы очень часто, брат. Кому может понадобиться скормить человека пшенице? - хмыкнул Марк, отхлебнул из кружки.
   - Справедливо, брат, - Крошка отвлекся от еды. - Вижу что вопрос вас заботит. Полагаю, мы должны вам помочь. Больно ловко вы окрутили ту собаку, молодой человек. Первые научили? Как давно вы из лесов?
   - Да вот, недавно, - усмехнулся Ральф, глотнул эля и взгляд здоровяка будто прожег его насквозь. Сила и ум в одном человеке - это впечатляет. А Шама Фонендю точно не был дураком.
   Братья переглянулись. Где-то громыхнули кружки, кто-то гаркнул тост.
   - Твоя деревня была? - вдруг перешел на ты Крошка. - Больно близко все лежит, приятель. И жрецы ему сказали, и недавно из лесов, и без знака "обещанного" Первым.
   - Да... Олений всадник их видел. Они умеют определять Чуждых. И еще собака в деревне. А еще...
   Ральф окунулся в темное воспоминание, умолк.
   - Тихо-тихо, не мельтеши, - Крошка вновь посмотрел на брата. - Ты как, брат?
   Черноволосый кивнул.
   - Вот и я думаю, - здоровяк сграбастал принесенную трактирщиком кружку и, глядя в глаза Ральфу, приложился к ней. Сделал несколько могучих глотков. - Думаю, мы могли бы с тобой прогуляться до цитадели и послушать что знают рыцари. Вряд ли ты сам сможешь с ними договориться, юноша из лесов.
   Крошка широко улыбнулся.
   - Буду счастлив, - признался Ральф.
   - Вот и отлично, а сейчас - заслуженный отдых. В мире стало на одного негодяя меньше. Это победа, думается мне.
  
  ГЛАВА 4
  
  
  Они въехали в унылый город по дощатому мосту. Над подгнившими воротами обреченно повисли знамена. Ральф распознал стяг Ордена с белоголовым орланом, королевского грифона и, скорее всего, флаг Хладного с бочкой на голубом фоне. Стражников здесь, между большой землей и первым островом Хладного - не было, а в заброшенной будке смотрителя лежал черный лохматый пес c грустными глазами.
  Ральф цокнул ему языком, но зверь даже ухом не повел.
  
  Они миновали еще несколько заброшенных островов, где повсюду царила вода. Ею пахли гниющие дома по обе стороны от улицы. Она цвела в сточных канавах и хлюпала в грязи под досками небрежных настилов. Острова пустовали, но братьев Фонендю это ни капли не удивляло, поэтому и Ральф не спешил с вопросами.
  Въезд в жилой квартал Хладного был перегорожен телегой, за которой скучали трое угрюмого вида мужчин в потертых кожаных доспехах, при мечах, да детина в ламеллярном доспехе. С башенок у ворот на гостей уставился небритый лучник со сдвинутым на затылок кожаным шлемом.
  Детина обернулся на стук копыт по мосту и расплылся в широкой улыбке.
  - Доброго дня! - Мастера Фонендю, какая встреча. Вы вовремя.
  - Что-то приключилось, Маллой? - Крошка остановил коня. - Чего это вы телегой загородились?
  С озера дохнуло тиной.
  - Беда у нас, мастер Фонендю. Утром какого-то барона в конюшне зарезали. Перерезали горло, как какому-то барану, от уха до уха. Фохт Лайонель за вашими послал, город закрыл. Вот, бдим. Беда конечно, беда. Фохт сам не свой. Говорят что барон-то племянника самого маркграфа, а тот с Лайонелья мигом голову-то снимет, за племянника-то. Да...
  - Сыскари Ордена уже здесь? - спросил его Крошка.
  - С утра ужо. Ходят как сычи, зыркают злобно. Фохт город-то закрыл, но Удов знает - вдруг успели душегубы сбежать-то. Тогда уж точно снимут Лайонеля, и голову его. Так-то ежели убивца изловить - будет благородному на кому гнев изливать. Эй, отгоняй телегу. Наши это.
  - Где порезали-то?
  - Да у Ратуши, у Петры в трактире. Самое ж благородное наше заведенье-то. И тут така оказия.
  Заскрипела телега, освобождая проход в каменный квартал.
  - Лайонель-то тебя не вздернет, Маллой? - с сомнением спросил Марк. - Все ж город закрыли.
  - Ой, да бросьте, мастер Марк. Он же так от слухов уберечься решил, думается мне. Чтоб весть наружу просочилася только вместе с именем убивца. А вы люди с интересом, так сказать, собратьям вашим опять же подмога. Сыскари-то зеленые, ну право. Один и вовсе юнец совсем. Вон как спутник ваш. Усишки только полезли.
  Ральф промолчал.
  - Так что ехайте прямиком к Петре. Там думается мне и фохт торчит, да и ваши скорее всего.
  - Спасибо, Маллой.
  
  ***
  
  - Пусть он вечно служит Удову, убийца! - вдруг закричала женщина. Она стояла на другой стороне улицы, куталась в белый платок и смотрела будто бы сквозь стену ратуши прямиком в темницу. - Кара настигла тебя, поганый ублюдок! Убийца убит! Убийца убит!
  - В-общем, определенно Идеал, - подытожил бледного вида 'правосудец', одернул бело-золотую котту и с заговорщицким видом улыбнулся. - Определенно. Этим сюда можно?
  - Можно. Это мои оруженосцы. Надеюсь, наберутся ума, - кивнул Крошка. 'Правосудец' сплюнул на мостовую, бросил нервный взгляд на молодую женщину:
  - Слухи уже пошли, - сказал он, словно оправдываясь.
  Та, одинокая и ужасающая в своем одиночестве, смотрела в пустоту, и пухлые губы ее слегка кривились в улыбке.
  - Идем, - бледный 'правосудец' нырнул вниз по лестнице в подвал. - Лучше не привлекать ее внимания.
  Труп барона лежал на камнях в углу темницы. Молодой сыскарь из Ордена примостился у противоположной стены, на лавке, обхватив руками голову. Услышав гостей он вскочил и воскликнул:
  - Кто вы? Вам нельзя здесь находиться. Вальдер?
  - Сир Шома, комтурия Барры, - Крошка махнул жетоном Ордена. - Рад помочь брату по мечу.
  - Барры? - сыскарь чуть опешил. - Я что-то не припомню такой комтурии.
  Он взял медальон в руки, повертел его между пальцев, и едва не кинул его обратно Крошке.
  - Это на юго-западе Мееранда, почти на границе, - терпеливо ответил здоровяк. - Вы уверены, что здесь, в Хладном, оказался Идеал? Есть ли на теле характерное клеймо?
  - Далеко же вы забрались. - Сыскарь пришел в себя, прищурился: - А кто сказал что речь идет об Идеале? Кто вообще вас сюда впустил? Вальдер, может объяснишь?
  - Да, господин сыскарь? Я думал...
  - Ты думал? Какого хунса здесь делают люди не допущенные к расследованию? Тебе нужен еще один выговор?
  - Мы могли бы помочь... - сказал Крошка.
  - Мне не нужна ваша помощь! - отрезал юноша. Гневно махнул рукой. - Выметайтесь! Дело находится в вверении комтурии города Хладный и я, младший сыскарь комтурии, занимаюсь расследованием смерти барона Диметрия. И как вам должно быть известно - даже рыцарское звание не позволяет представителям иных комтурий мешать следствию, проводимому представителем комтурии на чьих земля случилось происшествие.
  Крошка попытался еще раз:
  -Но...
  - В качестве исключения может быть предъявлен документ, - с каменным лицом чеканил Фаррус, - за подписью комтура или же кого-то из ландкомтуров, заверенный на Ковенте как минимум четырьмя рыцарями комтурии, на которой...
  Крошка выпрямился во весь свой богатырский рост. Вальтер за его спиной положил ладонь на рукоять меча.
  - В случае настойчивого вмешательства и учинения препон расследованию нарушитель может быть предан суду Ордена в комтурии, где произошло нарушение с мерами наказания от...
  - Тихо, - рявкнул Крошка так, что cыскарь гневно вскинул голову, но замолк.
  - Простите за вмешательство и бесцеремонность, - заметно тише произнес Крошка. - Мы уходим. Не будем мешать.
  - Вальдер. Еще раз ты допустишь подобное, и сделаю так, что ты... - очнулся сыскарь и принялся за подручного, но Ральф не дослушал угрозы. Они выбрались на улицу. Крошка играл желваками от бешенства и постоянно сжимал-разжимал кулаки.
  - Вот ведь.... Щенок... - процедил он, наконец. - Это ж надо...
  Он прикрыл глаза, успокаиваясь.
  - Как он тебя, а? -улыбнулся Марк. - И на скажешь что всего лишь младший сыскарь. Отчитал как несмышленыша.
  Хладный пах тиной.
  - Мне показалось что он испугался, - заметил Ральф. - Куда дальше?
  - В трактир, куда еще? Я должен проглотить то, что на меня вылили.
  - И ничто ничто не поможет ему в этом больше чем пинта доброго пива, - отметил Марк. - Ну что, сегодня переночуем, а завтра выберемся к башне Правосудия и залезем в архивы? Так?
  Ему никто не ответил. Ральф огляделся в поисках странной женщины, но та уже пропала. Крошка с мрачным видом подошел к своему коню, потрепал того по гриве и отвязал от вмурованного в каменную кладку штыря.
  - Вообще странно, что здесь нашелся Идеал, - Марк не позволял молчанию охватить свою маленькую компанию. - После того что они тут устроили во время восстания Трех - это последнее место, где им следует появляться
  - Почему же?
  - Есть причины, Ральф. Весомые причины. Хладный основали Чуждые. Вернее один Чуждый, мастер делать из воды вино. Людей боялся ужасно, по легенде. Жил отшельником на одном из островов, выстроил себе простенькую хижину в роще и коротал свой век в созерцании. Ну так люди толковали.
  Марк вскочил в седло, продолжая рассказывать:
  - Ну, а потом кого-то занесло к нему на остров, то ли рыбак утонул, то ли охотник за утками набрел - а так вышло что попробовали то вино и вскоре вернулся, предложил обменяться на подстреленную куропатку, чтобы Чуждый наколдовал ему кувшинчик для друзей. Потом кто-то заказал еще кувшин, потом объявился какой-то южный купец и жил на берегу несколько дней, пока ему подготовят десяток бочонков. Появился бочар, возник трактирчик. Построил себе домик помощник Чуждого, на том же острове. Потом неподалеку поселился слуга помощника. Потом рядом объявились еще какие-то Чуждые из ремесленников, открыли лавки. Потянулись люди из деревень, купцы. Собственно, так и вырос Хладный. Богатый город, способный затмить столицу марки Хайланда.
  - Ты хотел сказать почему здесь не должны появляться Идеалы, - напомнил Ральф.
  - Да. Да... Десять лет назад.... Да, десять, верно?
  Крошка угрюмо кивнул.
  - Страшно даже подумать - как летит время.
  Процессия двинулась по извилистой мощенной улочке мимо тесно жмущихся друг к другу домов. Ральф озирался по сторонам и слушал Марка.
  - Вобщем, десять лет назад, когда братья Д'Арье подняли мятеж против короны и почти полностью захватили весь Хайланд - здесь орудовали присоединившиеся к ним Идеалы и северяне из Норлеса. Что само по себе странно, так как основная догма Идеалов - 'кошка бросила котят - это Чуждый виноват', а братья Д'Арье были Чуждыми в самом худшем их проявлении.
  - Враг моего врага - мой друг, - подал голос Крошка и тем вдохновил брата.
  - Это точно, брат! Главным у Идеалов тогда был некий Зорг. Это его армия осадила цитадель Правосудия на берегу. - Марк махнул рукой в направлении башни. - На третий день осады Зорг отдал приказ вешать напротив ворот Чуждых из Хладного, пока правосудцы не сдадутся. Сначала переловили всех Чуждых, кто не сообразил сбежать, как только в городе появились первые Идеалы. Потом стали вешать без разбора. Но Орден ворота так и не открыл, продержался пока не подошла королевская армия с алидорцами. Да уж. Вода тут много крови приняла. Теперь разное случается. Водоброды по сей день по ночам выбираются, и все из тех кого когда-то Идеалы здесь вздернули, а потом утопили. Весь цвет Хладного помер на том берегу, напротив цитадели.
  - Идеалы это люди? - Ральф поймал на себе взгляд молодой горожанки, встретил его в задумчивости. Девушка потупила глаза и торопливо скрылась в одном из домов.
  - Люди, мой друг. Обычные люди, - ответил Марк. - Такие же как ты или я, просто запутавшиеся в полуправде черных проповедников. Помнишь наш разговор в таверне? На тему Чуждых? Я тогда было подумал что ты из них как раз. Или же вербовщик.
  - Нет, все же какой наглец, а? Бумага комтура ему нужна! - взорвался вдруг Крошка.
  Марк закатил глаза, но так чтобы брат не увидел.
  - Ничего, разберемся, - сам себя подбодрил Крошка. - Городок теперь маленький. Найду с кем поговорить.
  
  
  ***
  
  - Отчего не знать? Знаю! Все знаю! Я ж на крик прибежал первым. Эта ж потом здесь Гиранта оказалась. Ну а что? Она ж верещала так! Стоит, на конюшнюю нашу смотрит и верещит как эта ваша. Ну эта... - мужичок, которого как-то нашел Крошка, сидел за столом, жадно вцепившись в кружку пива. - Банша. Да. Я так сразу и понял что покойник у нас. Верещит, верещит... Убил убийца шоль.
  - Кто верещит? - уточнил Крошка. - Гиранта?
  - Да не, Сониа! Сумасшедшая наша, вы ж знать ее должны. Она по медичке у нас, на окраине в храме Единого бога обитает. Она и учуяла как-то. Мы туда. А там этот. Крови как свинью порезали, все в ней было. Кораблики дитям делай да пускай, - свидетель отхлебнул богатырский глоток, вытер с жидких усов пену и рыгнул.
  - Кто с тобой был?
  - Ну дык я да и был. Один. Утро ж было совсемошно раннее. Лавки позакрыты, а кто в полях работает ужо ушли. Тут жизня, сами знаете, ближее к вечеру начинается. Центра ж! Вот что я говорю.
  - Еще пива взять?
  - А то ж!
  Марк махнул рукой, подзывая хозяина. Тот торопливо примчался, принял заказ на две кружки для друга Фонендю и испарился.
  Ральф ковырялся в горячей картошке, внимательно слушая допрос.
  - Что странное видал?
  - Да не, ниче. Только эта вот орала. Сониа... Ну так она такая. Странная. Но не орала раньше. Зыркает так, что по спине мураши толпами. Но чтоб орать - никогда не было такого.
  - Надо будет поговорить с ней, - отметил Крошка, посмотрел на брата и тот медленно кивнул. - Думаю эта та Чуждая, что у ратуши сегодня была.
  В зале пахло выпивкой, жаренным и камином. Ральфа чуть разморило от непривычного сочетания. Он поглядывал на людей за соседними столами через полуопущенные веки. Посетители старались сесть поближе к братьям Фонендю и услышать о чем идет речь.
  - Чуждая? Да, она из этих конешна. У ней тут тогда усех дитят Идеалы на виселицу загнали, - помрачнел мужичок, приложился к кружке. - Шоб их черти жрали.
  Шома и Марк переглянулись.
  - Спасибо, - с торжественным видом выпрямился Крошка. - Вы премногим помогли Ордену и Орден этого не забудет.
  - да шо, я человечек махонкий, - засуетился было мужчок, но тут рядом на стол встала истекающая пеной кружка, и он схватил ее, успокоившись. - Доброго вам дня, благородные рыцари. Уж изловите мерзавца-то!
  Крошка широко и радушно ему улыбнулся, проводил взглядом. Понизил голос:
  - Думаешь она?
  - Легко. Если он Идеал, - тихо-тихо проговорил Марк. - Узнала видимо его, и не сдержалась. Ты бы тоже не сдержался.
  - Я бы не прятался, - повел плечами Крошка, почесал бороду пятерней. - Пойдем к Единому?
  - Поедим для души и тела, да пойдем. Эй, трактирщик!
  Тот возник у их стола будто все это время ждал команды. Услужливо склонился над столом:
  - Что угодно?
  - Садись, - Крошка указал на лавку напротив себя.
  - столько людей, столько людей.
  - Подождут, - поднял тяжелый взгляд здоровяк, и трактирщик моментально плюхнулся на жесткую лавку. Сцепил в замок пальцы и с тоской посмотрел в сторону выхода.
  - Кто это был, знаешь?
  - Мастер Фаррус сказал что это кофициально.
  - Конфиденциально, - поправил его Марк. - Однако сир Шома выше званием в Ордене, так что можете смело говорить.
  Люди за соседними столами стали говорить потише, и это заметил Крошка.
  - Пройдемте, пожалуй, в конюшню.
  
  Трактирщик. как прибитая собака, покорно провел братьев в конюшню, где все провоняло навозом и сеном. Ральф встал поближе к щели на улицу, откуда тянуло свежим воздухом. На столбах чадили огнем факелы, в стойлах всхрапывали кони. Один из них, белый с золотистой гривой потянул морду к гостям, но убрал ее не дождавшись ни яблока ни внимания.
  - Вы его знали?
  - Конечно, мастер Шома. Его все тут знали. Барон Диметрий. Это был барон Диметрий, - трактирщик произнес это имя с благоговением.
  - Кто таков? - не понял его Крошка.
  - Барон Диметрий?! - изумился хозяин постоялого двора. - Это же племянник маркграфа Драгора! Он у нас частенько бывал. Раз в месяц уж точно заезжал. Всегда один, без охраны. Платил мне за комнату по-королевски. Да даже если бы судьба занесла сюда саму Сандрину Белую - не так бы щедра была величайшая. Ох и щедрый был хозяин. Вот и вчера днем приехал.
  - Ругался с кем-то?
  - Диметрий? Нет! Он из комнаты-то почти не высовывался никогда. Кушал у себя. Даже жрицу Рандарры заказывал через посыльного.
  - Жрицу? - оживился Марк. - Как ее звали?
  - Мира, - уверенно ответил трактирщик. - Он всегда ее заказывал. Один раз вместо нее прислали другую девочку - так он кричал так, что даже в зале музыкантов заглушил. Страшно гневался.
  Ральф вновь посмотрел на белого коня, поморщился от ощущения тревоги. От смутной мысли на грани сознания. Но та упорхнула прочь.
  - Вчера заказывал? - напрягся Крошка.
  - Конечно. как водится. Но это не она, она заполночь ушла.
  - Что-нибудь странное видели?
  - Труп утром в своей конюшне, - горько пошутил он. - кто теперь будет останавливаться в заведении где могут зарезать и никто ничего не увидит?
  - больше ничего?
  - Нет, благородные мастера. Ничего не знаю. Рад был бы помочь, да что тут сделать.
  - Вы помогли, добрый гражданин. Очень помогли, - Крошка приложил руку к груди. - Орден благодарит вас. Мы тут осмотримся, если не возражаете?
  - О да, конечно-конечно. Сколько будет угодно, - закивал трактирщик. Встретил взгляды обоих братьев и понимающе просиял:
  - Мне уйти?
  - Не смеем задерживать.
  Крошка прошелся по конюшне, разгребая ногами сено. Огляделся.
  - Выходов три. Один прямо в трактир. Второй через ворота, а там вот третий.
  Марк кивнул, увидев направление, проскользнул между стенкой из бочек и старой телегой, добрался до двери и хлопнул ею.
  - В дом он точно не вернулся с такими воплями. На главной улице стояла Сониа, - бормотал себе под нос Крошка. - Точно туда ушел.
  Ральф не хотел мешать. Но что-то крутилось у него на языке. Что-то не давало покоя. Он посмотрел наверх, на второй этаж хлева заваленный пахнущей соломой. Поднялся по лестнице, скорее для того чтобы хоть как-то поучаствовать в расследовании братьев. Оглядел тесное пространство между потолком и полом.
  - А зачем вам это все? - спросил он сверху.
  - Что?
  Ральф спустился назад, отряхнулся:
  - Тот парень из Ордена, сказал чтобы вы не вмешивались.
  - Ты всегда делаешь то, что тебе сказали? - спросил у него Крошка. Глаза его смеялись, но Ральф не понял шутки.
  - Просто он же говорил...
  - Мы так живем, Ральф, - верзила огляделся по сторонам. - Кто-то печет хлеб. Кто-то трахается за деньги и во имя Рандарры. Кто-то ищет убийц. Мы - ищем убийц.
  - Я думал вы только за Чуждыми охотитесь.
  Крошка повел шеей, и в хлеву отчетливо хрустнули позвонки.
  - Не только, - всего лишь ответил он.
  Вскоре вернулся Марк:
  - Ну выводит на площадь с другой стороны. Там сразу пара переулочков рядом. Точно там и ушел. Прогуляемся?
  - Прогуляемся. А потом я пойду к жрицам, а ты к Единому.
  - Почему это тебе к жрицам? - усмехнулся Марк. - Может, я тоже туда хочу?
  - Дело в том, что ты именно что к ним хочешь. Поэтому пойду я. Да и с служителями Единого ты лучше язык находишь.
  - Потому что не разбиваю лица за их веру.
  Крошка поморщился, глянул на Ральфа.
  - Выбирай. Тут пиво пьешь, с Марком поглядишь на этих белотряпочных зазнавак или к жрицам?
  - К жрицам, - спустя долгую паузу ответил ему Ральф.
  Почему он выбрал именно их - он не знал.
  Но догадывался.
  
  ***
  Храм Рандарры расположился на крохотном острове в центре города. В спокойной глади озера отражались его белокаменные башенки с острыми красными коническими крышами. Из Хладного в обитель жриц Рандарры вел мост из замшелого камня. Где-то на середине его замерли два стража с гизармами.
  - Сир Фонендю, комтурия Барры, - представился Крошка, когда воины в зеркальных шлемах преградили им путь. - Нам необходима аудиенция с настоятельницей Храма Восхитительной Рандарры.
  Стражи не сказали ни слова и расступились. Вернулись на свои места и обратились в статуи.
  Ральф поймал в шлеме свое отражение.
  - Будь почтителен, - еще раз напомнил Крошка. - И думать не думай что пришел к шлюхам, если тебе дороги твои... Ну если тебе дорога жизнь. Это дамы. Богини. Понял?
  Ральф кивнул.
  
  Первую жрицу они встретили сразу за воротами. Совсем молодая белокурая девушка возлежала в паланкине и любовалась лебедями в крошечном пруду Храма. На страже ее покоя стояли все те же мускулистые воины в кожаных кирасах и зеркальных шлемах.
   Повернувшись к гостям, красавица очень тепло улыбнулась.
  - Не со злом и не ради богатства прибыли мы в стены Волшебства и Любви, моя госпожа, - проговорил Крошка. Жрица одарила его благосклонным взглядом зеленых глаз.Чуть приподнялась на локте, и под легкой белой тканью проступила красивая грудь. Ральф уставился на лебедей.
  - Продолжай, - нежно произнесла жрица.
  - Я сир Шома Фонендю из Барры.
  - Ах, великий брат Марка, - звонко засмеялась она. Покачала головой: - Ты крепче, чем я себе представляла.
  - Нам нужна ваша помощь, госпожа. В городе произошло убийство, и одна из дочерей Рандарры может пролить свет на него.
  Взгляд девушки вспыхнул, она спустила стройные ножки на тропинку:
  - Рандарра не приносит Смерть.
  - Несомненно, моя госпожа. Но...
  - Как ее зовут?
  - Мира, моя госпожа.
  - Мира? - полные губы тронула улыбка. - Опять Мира!
  Ральф поймал на себе заинтересованный взгляд жрицы. Девушка склонила головку, поправила упавший на лицо локон и метнула в сторону парня еще один взор.
  - А ты кто?
  - Ральф, - ответил он. - Из Лимры.
  - Ральф из Лимры, - покатала на языке она. - Ральф.... Ральф... Хмм... Насколько я знаю, Мира должна быть в своей келье. Этой ночью она хорошо послужила Рандарре.
  - Тот, кому она служила, мертв.
  Девушка нахмурилась. Выгнулась, поднимаясь. Легкая ткань выгодно обтянула ее молодое, красивое тело. Жрица взяла со столика возле паланкина колокольчик.
  На нежный звон появилась послушница в бесформенной накидке. Не смея поднять головы, она остановилась рядом с жрицей.
  - Проводи сира Шому к Мире, - она вновь посмотрела на Ральфа.
  - Если не возражаете, мы бы хотели пойти вместе.
  - Возражаю. Думаю, благородный рыцарь Правосудия не будет возражать против беседы с дамой?
  - Я не рыцарь, - сказал Ральф.
  - Тем лучше. Я бы хотела поговорить с тобой, Ральф из Лимры. Пока сир Шома болтает с моей подружкой - ты ведь скрасишь мне эти долгие минуты?
  - Как скажете, госпожа.
  Шома бросил на Ральфа многозначительный взор, мол только попробуй сделать что-нибудь не так, и зашагал по дорожке вслед за послушницей.
  - Кто ты, Ральф из Лимры? - девушка неторопливо подошла к оставшемуся в одиночестве парню. Каждый ее жест, каждое движение были преисполнены осторожной грации. - Я чувствую в тебе... Что-то... Что-то знакомое. Ты никогда не бывал у нас прежде? Нет, о чем я. Ты не из Хладного, это видно. И в тебе нет того, что я привыкла видеть в мужчинах. Где находится Лимра?
  Она немного прищурилась, и один из ее охранников пошатнулся. Сделал неуверенный шаг к своей повелительнице, но ему на плечо опустилась рука товарища и пригвоздила к месту.
  - Далеко, госпожа...?
  - Аннабель, Ральф из Лимры. Зови меня Аннабель. Я настоятельница добрых дочерей Богини. Ты предпочитаешь мужчин?
  - Что? - опешил Ральф.
  Она обошла напрягшегося парня кругом, откровенно разглядывая его с головы до пят и прикусив нижнюю губу в задумчивости.
  - Богиня! - сказал ее охранник. Он сбросил руку товарища с плеча и шагнул к Аннабель, но его тут же сбили с ног соратники.
  - Богиня, богиня - прохрипел упавший. - Я сделаю все. Все что ты захочешь...
  - Стальной, убери его, - неожиданно резко бросила, не оборачиваясь, Аннабель.
  Солдаты потащили стонущего соратника прочь. Тот же тянул руки к жрице и как безумный повторял:
  - Богиня... Богиня... Богиня...
  Аннабель остановилась напротив Ральфа. От нее приятно пахло луговыми цветами, она подошла так близко, что парень почувствовал ее дыхание.
  - Великая Андарра, кто ты? Ты здоров? Обычно мужчина не выдерживает и половины моих чар. Братья Зеркала евнухи и с детства воспитываются за пределами желаний, но как видишь и в них я могу пробудить любовь.
  Ральф хмуро отступил, но Аннабель тут же оказалась рядом.
  - Ты боишься меня?
  Ее глаза зачаровывали. В груди поднялось непривычное тепло, от которого сладко перехватило в горле. Ральф моргнул. Магия тут же ушла.
  Аннабель понимающе улыбнулась, и нежно коснулась его щеки.
  
  'Кровь. Кровь и боль. Он кричит. Кричит от ярости и боли. В антрацитовом небе сверкают алые огни, и тени, ужасные тени с жуткими воплями мечутся над полем боя. Позади ревут боевые трубы, призывая отступить, но он их не слышит. Глаза заливает кровь с раны на лбу и он не видит что остался один. Не видит, как вокруг смыкается кольцо солдат. Те что-то кричат ему, щетинятся копьями, алебардами, но не атакуют. Они пятятся и смотрят назад, на холм.
  
  Под ногами хлюпает пропитавшаяся кровью земля. Он оскальзывается на трупах, но не падает. Шатается, и как заведенный идет к холму.
  Там, наверху, стоит огромный многорукий латник с четырьмя кривыми клинками. Четверо взрослых мужчин у ног гиганта держат концы длинных цепей, сходящихся на Ее шее. Латник что-то кричит. Что-то насмешливое, дерзкое. Его доспехи помяты и иссечены кровью солдат его, Ральфовской, армии. Проклятой, брошенной и разбитой здесь.
  Латник опять что-то кричит, а затем бьет ногой женщину, которая стоит перед ним на коленях. Удар бросает ее плашмя на землю, четверо стражей тянут цепи назад и она покорно встает. Ее салатовый прежде капюшон превращен в рваную грязную тряпку, а светлые кудри перепачканы кровью.
  - Не-е-е-ет! - орет Ральф. Сердце рвется на части от злобы. - Не трогай ее!
  Она поднимает голову и их взгляды пересекаются. На миг. Кроткий миг. Которого достаточно, чтобы понять.
  Латник отбрасывает два клинка в сторону, и у него в руках вспыхивает две золотые вспышки. Волшебные мечи Заага. Гигант смеется, а Ральф стоит, не видя сотен стальных наконечников вокруг, и смотрит в Ее глаза, растягивая мгновение в вечность.
  Он видит ее слезы. Несмотря на сотни шагов между ними - видит. Чувствует ее боль, дрожь ее сердца. Понимает ее немую просьбу, но не может принять и бросается в бой.
  Он крошит солдат, но никто из них не понимает меч для атаки. Они с криками гибнут под ударами клинка или же бегут прочь.
  - Нет! - слышит он ее голос. - Нет, прошу тебя! Нет! Умоляю! Не делай этого! Не заставляй меня!
  Ральф прорубается сквозь стену из плоти из стали и поднимается на холм. Гигант делает первый шаг ему навстречу, взмахивает золотыми клинками. Из-под забрала шлема сочится черный дым.
  - Время пришло, - булькает нечто в доспехах. - Время пришло.
  - Не-е-е-ет! - меняется ее голос. В ней появляется сила. Глубокая, звенящая, резонирующая. От этого звука трещит затылок и разрываются легкие. Ральф срубает голову солдату, останавливается и видит, как Ее глаза разгораются белым пламенем.
  - Остановите ее! - вдруг кричит латник и бежит вниз по склону, сшибая с ног зазевавшихся соратников. - Прикончите ведьму!
  Свет из ее глаз пронзает Ральфа насквозь. Боли нет. Вернее после той муки, которую он испытал последний раз глядя в ее глаза - боли просто не существует. Он падает на колени и ищет ее взгляд. Ищет, натыкаясь на кольчуги, щиты и панцири солдат. Четырехрукий воин оказывается рядом с ним, когда сердце парня уже не бьется.
  Ральф уходит во тьму.'
  
  Он упал на колени.
  - Я... Я... Мне надо идти. Стальной? Стальной?! - ошарашено проговорила Аннабель и отступила. Перед глазами Ральфа все плыло и двоилось, в ушах гремел хохот четырехрукого.
  - Я здесь, госпожа, - к ней поспешил воин в зеркальном шлеме. Он был в черном и значительно крупнее других солдат.
  - Проследи чтобы мужей из Ордена достойно проводили. Я неважно себя чувствую, - жрица Андарры растерянно коснулась острого подбородка, губ, и торопливо поспешила по тропинке прочь. У самого входа в храм она разминулась с Крошкой, бросила на Ральфа взгляд и исчезла внутри.
  - Милорд, - вкрадчиво произнес Стальной.
  Ральф встал на ноги. Голова раскалывалась, и он чувствовал смятение. Его преследовал какой-то непонятный смех, какие-то образы, но с каждым мигом они таяли словно безумный сон. Ральф цеплялся за память, но она уносилась прочь в бездну небытия. Что он видел? Она коснулась его щеки и потом что-то было. Что-то яркое, важное. Очень важное.
  Все охватывало небытие, будто кто-то захлопнул дверь в его памть.
  - Клинки. Золотые клинки, - вдруг осенило его. Он удержал образ изогнутых мечей из видения. Два золотых росчерка в водовороте тьмы. - Я видел золотые клинки.
  Он попытался отыскать взгляд Стального в прорези зеркального шлема. - Кто она? Я должен поговорить с ней!
  - Простите, - вежливо, но решительно ответил командир евнухов. - Госпожа плохо себя чувствует.
  - Но...
  - Скажи мне, что ничего не случилось, - Крошка встал рядом, возвышаясь над Стальным. - Молю.
  - Она знает про золотые клинки! Мне нужно поговорить с ней.
  - Госпожа устала, - холодно повторил Стальной и положил ладонь на рукоять меча.
  - Мы уже уходим. Благодарим братство Зеркала за помощь, - Крошка довольно грубо взял Ральфа за плечо и толкнул к воротам.
  
  - Что, хунс тебя дери, произошло? - процедил он когда они шли по мосту.
  - Я тоже хотел бы это знать. Она коснулась меня, и я что-то увидел. Но...
  - Но?
  - Я не могу вспомнить что это было. Только смех. А еще точно были золотые клинки! Да, вот это точно было! Ты видел как она убежала? Она что-то знает! Хотелось бы допросить ее, Крошка.
  - Допросить жрицу Андарры? Ты рехнулся?
  - Что такого? Она знает что-то о гибели деревни! Ведь тот Чуждый убивал их золотыми клинками! - рассудил Ральф.
  Крошка кашлянул:
  - Ты не в себе. Какой Чуждый? Кого убивал?
  - Мою мать он убивал. Моего отца, - остановился Ральф, и содрогнулся от своего спокойствия. Его гораздо больше тревожило что он забыл видение, чем близость разгадки. Так и должно быть, или это последствие зелья лесовиков? - Я не рассказывал? Мою семью и других жителей Лимры убил Чуждый. Убил Золотыми клинками которые точно были в видении. Видение наверняка ее рук дело. Она что-то знает. Не может быть таких совпадений. Я должен поговорить с ней.
  Громила хмыкнул:
  - Ты не говорил таких деталей, паренек.
  Крошка повернулся к храму, пару секунд соображал, а затем произнес:
  - Хорошо, Ральф. Понимаю тебя. Но займемся этим завтра.
  Затрещал опускной механизм на вратах, кованная решетка рывками поползла вниз, хищным оскалом преградив дорогу в Храм.
  - Сегодня они болтать не намерены.
  - Она точно что-то знает.
  - Храм что-то скрывает. Мира отказалась со мною разговаривать, хотя это не так удивительно как то, что я увидел.
  Ральф его не слушал, он смотрел в сторону Храма.
  - Мира-то тоже Чуждая, понимаешь?
  Ральф перевел взгляд на Шому.
  - Ты деревянный, Ральф. Совсем, - посетовал рыцарь. - Чуждая. В койке с Идеалом. Понимаешь?
  - А... - вяло ответил юноша.
  Крошка только махнул рукой.
  
  
  ***
  
  
  Фохт пришел лично. Носатый пожилой мужчина в добротном белом кафтане чуть прихрамывал на правую ногу и опирался на тонкую трость. Следом за ним топали двое верзил на голову выше Крошки. Лохматые, бородатые похожие как братья близнецы. У одного над плечом возвышалась рукоять меча, у второго на поясе висела жуткого вида палица с острыми шипами.
  Небольшой зал трактира примолк. Крошка пнул брата ногой под столом, и Марк обернулся. В его волосах зазвенели колокольчики.
  Фохт сел за стол к братьям, тяжело вздохнул и по очереди посмотрел в глаза сначала Крошке, а затем к Марку.
  - Жалуются на вас, - сказал он без приветствия. - Говорят мешаете.
  - О чем речь, Лайонэль? - улыбнулся ему Крошка.
  - Да все о том же, о Диметрии, будь он дохлее дохлого. Нет, я в свете новых обстоятельств весьма и весьма не ропщу на столь несвоевременную кончину, - с намеком проскрипел фохт Хладного. Он откинулся и уперся мозолистыми руками в столешницу. На указательном пальце блеснула печать маркграфа. - Будь она хотя бы в полумиле от моего города - я бы, клянусь, даже праздник какой бы устроил знаючи какая гнида к нам захаживала. Шельма ж решил у меня на тот свет отправиться.
  - Не путай меня, Лайонэль. Чем мы мешаем?
  На голове Марка вновь зазвенели бубенцы. Черноволосый вцепился в кружку эля, пристально наблюдая за верзилами-охранниками.
  - Сыскарь жалуется. Говорит что лазаете куда не просят. Как он там сказал, Бо? Кого они стращают?
  - Приближенную к косвенным уликам особу, - прогудел брат с полуторным мечом за спиной.
  - Вот так-то, Шома. Особу, вник?
  - Это он про Миру?
  - А то... И из храма Единого приходили, - фохт скрестил руки на груди, уставился на Марка. - Говорят что Сониа едва руки на себя не наложила. Как там сказал святой отец, Мо?
  - Ведомая Диаволом стала она врагом человеческим, и только правда способна вернуть ее на путь истинный, - скорбным тоном сказал второй верзила.
  - Ты, Марк, вроде бы неплохой паренек, но иногда такое учудишь, что только розгами и выправить можно, - покачал головой фохт.
  - Ты действительно так сказал? - Крошка повернулся к брату.
  - Сорвалось чего-то, - с виноватым видом ответил тот. - Я подумал что может так попроще разговор пойдет, а то она совсем меня не слушала и не понимала. Убит убийца и все тут. Зря только сходил.
  Взгляд Крошки прозвучал больнее самых грязных оскорблений.
  - Не поймите меня превратно, Фонендю. Я знаю, люди вы неплохие. Хорошие. Много добра делаете. Но сейчас ничего поделать не могу. Сыскарь сказал... Бо?
  - Нейтрализовать при еще одной попытке вмешаться в следствие.
  - Вот так-то Шома. Так что вот мои нейтрализаторы. Бо и Мо. Ты их знаешь. Но мы ведь старые приятели, договоримся и без них, а?
  - Ты же знаешь кем был покойный? - не ответил Крошка.
  - Знаю. И мы не будем об этом сейчас калякать, - с намеком ответил фохт. - Прибудет доверенный маркграфа - ему обо всем и доложим. Никто не хочет чтобы горожане подняли сыскаря на вилы, ежели тот убивца схватит. Мой город не терпит таких людишек как Диметрий, но закон есть закон.
  Наступила долгая пауза, во время которой Крошка и Лайонэль мерились взглядами. Первым сдался фохт.
  - Так что, ребятня, развлекайтесь так, чтобы этот сопляк меня больше не дергал, а? Тем более уж с Мирой.
  - Почему так? - встрял Марк. - Почему 'тем более'?
  - Мира с талантом была, - прищурился фохт. - Ты же знаешь. Миру-то.
  Марк с непонимающим видом пожал плечами.
  - Брось, малец. Ты ж ходил к ней как-то. Чуждая в Храме.
  - Ох, - младший Фонендю расплылся в улыбке. - Да-да-да. Точно. Погоди, так это Мира? А как...
  Он заткнулся.
  - Вот-вот, - покивал фохт. Он оперся на стол и поднялся
  - Договорились, Фонендю? Тихо сидите, тихо уходите, ага?
  Братья промолчали.
  - Бо, Мо, садитесь где вам удобнее, да угощайтесь. Эй! Петра! Налей ка нашим стражам за счет магистрата. Да только из той бочки лей, за которую потом деньгу будешь требовать, ага?
  - Не извольте беспокоиться господин Лаойнэль, - откликнулся трактирщик вытирающий вылизанный до блеска стол Он старался сделать вид, будто заинтересован исключительно уборкой, а не разговором. Фохт похромал к выходу, а Бо и Мо расположились за соседним столом. Один из них (Ральф никак не мог вспомнить кого как зовут), не сводил взгляда с Крошки, и от этого взора старший Фонендю ощутимо заводился.
  Марк пнул брата под столом, отвлекая его на себя.
  - Тихо, Шом. Тихо!
  Здоровяк прикрыл глаза, глубоко вздохнул и спокойным тоном произнес:
  - Итак, что мы имеем.
  Марк зашептал:
  - Идеал и Чуждая, Шома! В Хладном! Хунсятина какая! Вот эта смесь! Нет, я понимаю барона - эта Мира такое вытворяет. Один раз попробуешь - не забудешь. Я ж тебе про нее тогда говорил. Сладкая!
  Крошка окаменел лицом.
  - Прости, - смутился Марк. - Но если я его понимаю, то как понять Миру? Она же к нему ходила все время! И не могла не знать что он - Идеал! Почему не сказала никому? Если бы кто здесь узнал...
  Он примолк.
  - Вот именно, - промолвил Крошка. - Видимо, девушка все-таки сказала лишнее.
  Ральф не знал что сказать. Ему казалось, что разговор братьев не касается самого важного - его видения в Храме. Не касается Золотых Клинков. Но при этом он понимал всю странность своих мыслей. Они были привычны. Они были частью его жизни, но он осознавал их неправильность, как пьяница в алкогольном угаре вдруг осознает что его ведет дурман, а не сердце.
  'Это все зелье', - вдруг отстранено понял он. 'Ничто не проходит бесследно. Если вытравливать боль, то перестанешь чувствовать даже нежное прикосновение'.
  От мысли стало неловко. Он взял кружку с элем, в ноздри ударил запах горчичного меда. Чувства же вернутся?
  - Нам это важно? - тихо, так чтобы не услышали надзиратели, спросил Ральф. - Мне показалось фохт не очень рад...
  - Важно, - срезал его словом и взглядом Крошка.
  - Но... - Ральф кивнул на соседний столик, где двумя внимательными статуями восседали Бо и Мо.
  - И что? - в глазах Шомы заплясали бешеные огоньки.
  - Цыц! Ральф! Немного повремени с вопросами. У Крошки две больные темы, и по обеим мы уже топчемся. Но знай, если братья Фонендю за что-то взялись, то надо закончить. Таков наш закон.
  Ральф вдруг осознал то, что крутилось у него в голове в конюшне.
  - Кстати, - решил поделиться с братьями он. Сделал большой глоток из кружки и наклонился к братьям. - Если все равно надо закончить. Может, я просто попробую разговорить лошадь барона? Он же к ней шел, когда его убили? Это ведь проще?
  Марк закашлялся. Крошка растерянно открыл рот, затем закрыл его. Снова открыл.
  И расхохотался.
  Бо и Мо, не отрывая взгляда от смеющегося Шомы, сдвинули кружки и принялись за эль.
  
  - Что я сказал смешного? - не понял Ральф.
  - Ничего, - ответил Марк, хотя глаза его по прежнему смеялись. - Ничего такого, странный лесной парень. Мы сам виноваты.
  - Ну так что с лошадью? - не понял его Ральф.
  - Я поговорю с хозяином, - Крошка поднялся из-за стола, демонстративно прошел мимо Бо (или Мо) и задел его плечом. Тот никак не отреагировал на вызов, лишь проводил рыцаря взглядом.
  - Нам стоило запомнить, что ты умеешь делать с животными, - цокнул языком Марк.
  
  ***
  Конь барона стоял в загоне напротив места где смерть настигла Диметрия. Это был белый ухоженный жеребец с длинной завивающейся гривой. При виде Ральфа он доверчиво потянул к нему морду и всхрапнул, будто попросил выпустить его.
  - Вот, как и просили, - проговорил Петра. Ральф кивнул ему, поймав настороженный взгляд. - Только это собственность маркграфа и...
  - Я ничего ему не сделаю, - ответил охотник. Он подошел к красивому животному и успокаивающе погладил его по шее. - Спасибо за помощь.
  Здесь пахло сеном и навозом. Запах из детства. У них ведь тоже когда-то был конь. И он так его любил. Пальцы помнили теплую кожу Куража, их гнедого. Ральф попытался сковырнуть старую болячку, но ничто в душе не отозвалось на воспоминание, от которого, должно быть, нормальному человеку царапнуло бы сердце.
  'Ничего', - подумал он, храбрясь. 'Все когда-то проходит. Ничто не будет держаться вечно. Ты еще пожалеешь, что оно перестало действовать'
  Конь барона еще раз всхрапнул, повел ушами.
  - Тс-тс-тс... Все хорошо, - прошептал ему Ральф, заглянул в черные глаза коня. - Все хорошо.
  Он медленно и глубоко задышал, входя в транс и при этом не отпуская взгляд жеребца. Благородный зверь переступил с ноги на ногу, тихонько заржал. Но головы не отвернул, заинтересованный и уже немного порабощенный силой Первого.
  - Тс-тс-тс... - шептал Ральф, растворяясь во взоре коня. Мир съежился до тусклого пятна света в конюшне и раздувающихся ноздрей на белой море. Взгляд жеребца стекленел и накатывался на юношу в такт глубоким вдохам и выдохам. Все ближе и ближе. Все глубже и глубже.
  На одном из вдохов когда чернота глаз жеребца залила весь мир Ральфа - охотник проник в разум коня. В мир запахов и беспокойных мыслей. Здесь все было ярче, и тусклее одновременно. Он будто смотрел на мир сквозь замерзшее стекло.
  Его окутал голод и беспокойство. Чудесное беспокойство, будто кто-то щекотал ему душу. Он переживал за то, что происходило сейчас. За то, что случилось сегодня утром.
  Ральф не сразу понял, что эти чувства принадлежат коню покойного барона.
  Прошло несколько минут прежде чем за вязью перед глазами проступил он сам. Молодой, опустошенный, равнодушный. Хозяин трактира стоял чуть позади и тянул шею, высматривая что же этот странный Ральф вытворяет с маркграфским конем.
  'Назад. Покажи мне что было'
  Его чуть замутило. Голова закружилась, в груди вскипело и тут же успокоилось непонимание коня. Говорящие в деревне Первого Зверя называли это - подружиться.
  'Покажи мне утро'.
  Стало вдруг тепло и спокойно, будто кто-то укрыл его мягким одеялом и остановил донимающий сквозняк. Ральф припомнил уроки Говорящих и медленно, но решительно подтолкнул сознание коня.
  'Раньше...'
  Лицо растерянного Петры подернулось дымкой и растворилось в сером водовороте. К горлу подкатил комок, но Ральф никак не мог понять - кому на самом деле дурно. Жеребцу или же стоящему напротив него человеку.
  Перед взором проступил Крошка. Он бродил по конюшне, рассматривал пол. Неподалеку от него стоял Ральф. Такой маленький и жалкий по сравнению с рыцарем. С пустым и равнодушным взглядом.
  Мимо прошел Марк, от которого пахло чем-то вкусным. Ральф-Конь смотрел на людей с тревогой и мольбой. Они ходили, они разговаривали, и они должны были знать что случилось с хозяином. Почему он упал? Такой сильный, такой добрый. Куда они унесли его? И можно еще одно яблоко? Всего одно яблоко из его рук.
  'Раньше...'
  Из конюшни выносили тело, и Ральф-конь волновался. Бился грудью о калитку, ржал, но молчаливые люди его не замечали. Плохой человек сидел на корточках над местом где упал хозяин и откуда теперь несло смертью. Голова его была прикрыта капюшоном, но Ральф-конь знал кто это. Он видел его раньше, утром, когда плохой человек вышел из тени, подкрался к хозяину и...
  Ральф-человек следил за каждым жестом убийцы, надеясь увидеть его лицо, пока не осознал - тот чувствует свою вину перед зверем. Чувствует и боится, что жеребец каким-то образом выдаст его.
  'Раньше'
  Высокий, сильный, красивый мужчина с ухоженной бородкой стоял напротив стойла и улыбался. Хозяин. Диметрий. В руке красное яблоко, любимое яблоко. О, как хотелось почувствовать сладкий сок. Ральф-конь приветственно заржал. И тут увидел тень позади хозяина.
  Он видел ее и до этого, но забыл. Она вела себя тихо. Она пряталась и ничем не угрожала Ральфу-коню. Сердце забилось в испуге, Ральф-конь всхрапнул, заржал и ударил копытами в калитку. Хозяин отшатнулся с неслышимым возгласом, и красное яблоко упало в сено.
  Плохой человек оказался за спиной Диметрия, прыгнул ему на спину и перерезал барону горло. Ральф бросился на калитку, но та удержалась. Он ударил ее грудью еще раз, думая что дерево поддастся, но тщетно.
  Плохой человек поднял голову, и под капюшоном Ральф-конь увидел лицо убийцы. Знакомое лицо.
  'Спасибо'
  Говорящие учили уходить плавно. Уходить медленно. Наставником Ральфа был безымянный старец, которого все звали Душа Оленя. Именно он в свое время отметил удивительные природные способности рыбака-найденыша, и именно он махнул на них рукой спустя бесконечную череду бесполезных занятий.
  - В тебе нет терпения. Нет учтивости. Они живые, Ральф. Они все дети Первого, а ты отбрасываешь их в сторону будто... Будто яблочный огрызок, - Душа Оленя распалялся еще больше, глядя на равнодушного ученика. - Ты должен думать об этом, Ральф. Ты не должен оставлять шрамов на чужих сердцах. Даже если у тебя его нет!
  Ральф же покидал тела зверей так резко, что те плакали от боли. Скулили, ползли в поисках защиты к Душе Оленя, и тот гладил их, гневно поджимая губы, а молодой ученик не чувствовал ни вины, ни...
  'А что же ты сейчас чувствуешь?' - осознал Ральф.
  Он постарался уйти из сознания коня так медленно, как мог себе представить. И когда без сил плюхнулся на пол конюшни, когда увидел как растерянно переступил с ноги на ногу жеребец - понял, что на этот раз все произошло так, как должно.
  Но ни капли торжества не испытал.
  Ральф поднялся, задумчиво глядя на коня. Когда он был в сознании зверя, то чувствовал себя живым. Чувствовал себя обретшим давно потерянное. Это ощущение растворилось, стоило вернуться обратно. Ему хотелось повторить путешествие в душу жеребца.
  - Сир? - подал голос трактирщик. - Мы можем идти, сир?
  Он медленно кивнул, не оборачиваясь. - Да, Петра. Я знаю, кто убил барона Диметрия.
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"