Цырин Юрий : другие произведения.

Я жизни отвечал стихами...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я жизни отвечал стихами... Мне, тогда семнадцатилетнему школьнику, будущему автору настоящего сборника, в Иркутске цыганка нагадала, что проживу только 28 лет. Она ошиблась по меньшей мере на 60 лет: я прожил уже 88. Этот возраст почти соответствует 70-летию моих нечастых поэтических проб, дополнявших учебу и активную научную, изобретательскую и журналистскую деятельность. И мне хочется представить в этом сборнике некоторые результаты своих многолетних поисков в поэтическом творчестве.
  Я ЖИЗНИ ОТВЕЧАЛ СТИХАМИ
  
  Из моих поэтических проб
  Меня спасало творчество всегда:
  и в нездоровье, и в ненастье буден.
  Оно мой воздух. Мне нельзя туда,
  где сладостного творчества не будет.
  
  
  
  ИЗ СТИХОВ ШКОЛЬНЫХ И СТУДЕНЧЕСКИХ ЛЕТ
   (1953 - 1959 гг.)
  
  
   Собака и осел
   Басня
  
  Собака как-то в прорубь провалилась
  и, бедная, не знает, как ей быть.
  Увидела Осла и жалобно взмолилась:
  "Не можешь ли советом пособить?"
  Осел изрек: "Помочь я рад всегда.
  Но каково тут положенье?
  Коль ты пойдешь по льду, тогда,
  скажу без всякого сомненья,
  ты можешь снова провалиться...
  Иль шерсть покроет корка льда -
  И ты простынешь... Но когда
  смогла б здесь зиму перебиться,
  питаясь рыбами, тогда
  была б, пожалуй, спасена...
  И, впрочем, скоро уж весна!"
  Собака в ужасе вняла тому совету.
  Держалась долго,
   видит, сил ее уж нету,
  свело все лапы -
   и ко дну пошла.
   _______
  
  Проси советов у осла!
  
  
  
   Отец и сын
   Басня
  
  Однажды сын ругнулся крепко
  в присутствии отца.
  Отец его за чуб, как репку,
  схватил и ну на молодца
  орать: "Ах, чёртов хвост!
  Да где ты рос?!
  В какой семье ты воспитался?!"
  Жене кричит:
   "Ты слышишь, Маша.
  как сукин сын, паскуда наша
  сейчас ругался?!
  Ну гнида! Ну кусок дерьма!.."
  А дальше - крепче, и весьма...
   _________
  
  Учить других гораздо лучше,
  когда ты сам уже научен.
  
  
  
   Коза и воз
   Басня
  
  Козе пришлось однажды двигать воз.
  "Ну, знайте коз!" -
  она вскричала,
  Немного отбежала для начала
  И по возу рогами во весь дух -
  Бух!!!
  Воз сдвинулся и тут же вдруг застыл.
  Коза немного удивилась неудаче,
  Но все же сохранила пыл.
  "Еще разок - поедет, не иначе!"
  И снова, подскочив что силы есть в ногах,
  Она по возу - бах!!
  Воз снова сдвинулся
   и вновь застыл на месте...
  "О, что за бестия!" -
  произнесла коза.
  Затем попятилась назад,
  Собрала все остатки сил
  И снова ткнулась в воз рогами.
  Воз покачнулся и опять застыл...
  "Так пусть же черти возятся с возами!
  Так пусть же черти!.. Иль другие козы..."
  И - нет козы у воза.
   __________
  
  Моя мораль: учитесь двигать воз
  У лошадей, а не у коз.
  
  
  Грезы о возвращении в Москву из Ангарска
  
  Уже не догонит нас солнце...
  Колеса по рельсам стучат.
  Москва моя позже проснется,
  а все пассажиры не спят.
  Чуть видны какие-то звезды,
  чуть слышно, как ветер шумит.
  И пью подмосковный я воздух,
  пью этот безоблачный мир...
  ... Вот улицы мчатся навстречу,
  и небо подкрасил рассвет.
  Там кто-то рюкзак уж - на плечи,
  здесь слышен прощальный совет...
  А поезд решил издеваться -
  сменил на прогулку свой бег.
  Всё в радость -
   ведь прибыл я, братцы,
  к студенческой близкой судьбе!
  ...Стою на асфальте столицы,
  шепчу ей простые слова:
  "Нет, это, конечно, не снится.
  Да, это, конечно, Москва..."
  
  
   Совет азербайджанского друга
  
  Не спеши, мой друг, не спеши.
  Ты твори пока "для души".
  Чтоб народу песни слагать,
  Надо быть мудрецам под стать.
  
  Не спеши, мой друг, не спеши.
  Лишь тогда стихи хороши,
  Если нам вдруг не хватит слов
  Без рожденных тобой стихов.
  
  
   * * *
   Т. Т.
  Нас примет жизнь. И будем мы без скуки
  вершить дела... Вдруг через много лет
  при встрече вновь сплетутся наши руки,
  в глазах мелькнет веселый юный свет,
  
  по-юному все тело кровь согреет,
  а память вспенит прошлые года...
  Беда ли в том, что голова седеет,
  коль дружба наша так же молода?
  
  
  
   * * *
  Петух бывает счастлив на шесте,
  орел бывает счастлив на вершине...
  Скажи, а мы
   в житейской суете
  вопрос о счастье
   для себя
   решили?
  Взгляни,
   коль тени бродят по душе,
  не счастье ли ей выбранное тесно.
  Орлу б, наверно, был неплох и шест,
  когда была б вершина неизвестна.
  
  
   Cтихотворение, прочитанное
   на школьном выпускном вечере
   Нашей любимой учительнице
   Надежде Ивановне Окуловой
  
  Дни сменялись,
   спеша проплывали года.
  Десять лет за спиной
   дружбы, роста, труда.
  И от скорой разлуки
   со школой моей
  разливается грусть
   всё сильней и сильней,
  и такая хорошая, теплая грусть,
  что писать про неё
   я, признаться, боюсь.
  И волнуются мысли
   от грусти такой...
  Надо молодость
   не отпускать на покой.
  Ведь когда сквозь морщинки
   бьет юность из глаз,
  это значит -
   душой понимаешь ты нас,
  это значит -
   не станешь вовек ни при ком
  надуваться без толку
   смешным индюком...
  Это значит, что любит тебя молодежь.
  ну, а строже любовь ты нигде не найдешь!
  
  
   * * *
  На Москву пролился лунный свет,
  Все в снегу: и улицы, и крыши.
  Хорошо, что мне семнадцать лет,
  Хорошо, что ты мне письма пишешь.
  
  Вот опять я шлю тебе ответ...
  Мне еще одно бы, дорогая:
  Мне бы знать, влюблен я или нет,
  Про влюбленность знать -
   она какая?..
  
  
   Ташкала
   (Воспоминание о студенческой практике)
  
   Ветеранам Великой
   Отечественной войны
  
  Помню эти степные тропы -
  там, близ Терека, в Ташкале...
  Зарубцованные окопы
  шрамом тянутся по земле.
  Да,
  воронки, окопы, ямы -
  фронтовые пути бойца.
  Сколько,
  сколько осталось шрамов
  на земле, на людских сердцах!
  Я боев фронтовых не знаю,
  но коль жизнь бы позвала в бой,
  я, навстречу врагу шагая,
  сердцем помнил бы -
   не впервой!
  Я с Маресьевым полз сквозь беды.
  В Сталинграде сражался я...
  И, пройдя через те победы,
  стал готовым к своим боям.
  
  
  
  
   Горько!
   Молодоженам
  
  Много пишут стихов на свадьбы,
  много мудростей там,
   но только
  Я не знаю слов,
   что под стать бы
  стали сладкому слову
   "Горько!".
  Не хочу вас учить нисколько,
  пожелать лишь на путь хочу я:
  пусть меж вами любое ГОРЬКО
  будет горьким -
   до поцелуя!
  
  
   * * *
   Вот снова в мир пришла весна,
  И не найти покоя с нею -
  Я вновь, часы отняв у сна,
  Рифмую мысли, как умею.
  Увы, в стихах моих пока
  Не много силы, пользы, света.
  Но все ж надеюсь я слегка,
  Когда-то нужным стать поэтом.
  
  
  Когда вокруг весна
  
  Сегодня всё, что есть вокруг,
  Зовется красотой.
  Приди в Нескучный сад, мой друг,
  И чуть в весне постой...
  
  Но только нужно - настежь грудь
  Для этой красоты,
  Чтоб где-нибудь, когда-нибудь
  Ей в сердце не остыть,
  
  Чтоб позабыть о ней не мог,
  Чтоб от её примет
  На каждой из своих дорог
  Оставил людям след.
  
  
   Пятикурснику-буровику
   Яше Кагану
   (будущему доктору наук, профессору)
  
  Сибирские чащи, заволжские шири...
  Тропинка, паром, самолет и канал...
  На год или два, или целых четыре
  ты нас исторически, друг, обогнал.
  ...Там, где-то в тайге, разбуянится стужа.
  Ты сядешь в раздумье и вспомнишь про тишь
  тех лекций бездонных, что больше не слушать,
  и многое-многое - и загрустишь.
  Москва в этот вечер огнями засветит,
  пойдет на концерты, в Большой и во МХАТ...
  Закуришь за столиком, в местной газете
  о будущем клубе читая доклад.
  Ты вспомнишь, что завтра в поселке воскресник
  и что в понедельник в контору идти -
  ругаться...
   Вдруг с тумбочки вырвется песня -
  бродяг неуемных задорный мотив.
  И песенку эту я тоже услышу
  и с завистью вспомню тогда о тебе,
  который - уж где-то,
   который уж вышел
  навстречу задуманной нами судьбе,
  судьбе, уносящей нас в новые дали,
  где вечной борьбы суждены чудеса,
  чтоб наши поселки в пустыню врастали
  чтоб выросли в тундре стальные леса...
  
  
   * * *
  Дожди опять превратились в хлопья,
  опять лопаты асфальт скребут...
  Вчера на сердце - восторг, утопии,
  сегодня - откуда-то грусти пуд.
  И тщетно бьюсь над решением вопросика:
  готов рассказать про Париж и Шанхай я,
  а в сердце, в тридцати сантиметрах от мозга,
  что творится, не знаю...
  
  
   * * *
  Я не знаю, красивая ты или нет,
  и не знаю я, сколько сейчас тебе лет.
  Кто ты будешь: геолог,
   а может быть, врач?
  И, быть может, тебя я уж видел вчера?
  И неведомы ныне года и края,
  что подарят тебя мне, загадка моя.
  Это все разгадать поручаю судьбе,
  но одно я могу рассказать о тебе.
  Если в жизненных штормах
   устал бы я вдруг,
  если солнца бы меньше
   стал видеть вокруг,
  ты бы мне
   посмотрела с улыбкой в глаза
  и сумела бы нужное слово сказать.
  И твоим вдохновеньем и верой твоей
  я бы сделался вновь
   и смелей, и сильней.
  
  
   Культбудке буровиков
  
   Не стать твоей опорой пьедесталу:
   Кто знал тебя среди лесов и гор?
   Ведь не народы жизнью согревала,
   А человек десяточек-другой.
   Ты и для сотен - маленькая малость:
   Две комнатки, две лавки, да кровать.
   Но для немногих ты не уменьшалась
   Всем тем, что может многих согревать.
   Со всею силой радость нам дарила.
   ...А мне, скажи, судьба твоя под силу?
  
  
   * * *
  Ты шептала, что веришь лишь мне,
  что ты любишь, что я тебе нужен.
  И не знал я прекраснее дней...
  Ну, а позже ответила стужей.
  О, прости: здесь поэзии нет -
  только пепел угаснувшей веры.
  Для чего я душою поэт?
  Лучше быть и душой инженером.
  Ловко взвесить все "за" и не "за",
  дать расчётик, логичный сугубо,
  вмиг забыть и про эти глаза,
  и про эти манящие губы.
  Не страдать, что нежданно меня
  ты в стихии людской заменила...
  Жаль, что c сердцем без бурь и огня
  быть живым не нашел бы я силы.
  
  
   Ночь на Байкале
  
   Здесь палатки встали полукругом,
   и костер ликует, тьму разя.
   Школа - в прошлом,
   но опять друг с другом
   нас мечта собрала здесь, друзья.
   Рядом в темноте гора дремала,
   всех приняв на узкую ладонь,
   и луна, разлившись по Байкалу,
   к нам ручьем бежала на огонь...
   Вдруг хорошей песни захотелось,
   и взметнулась песня про Байкал.
   И от счастья сердце холодело,
   словно гимн Байкалу
   я слагал.
   А потом запели про гармошку,
   про любовь, про юность, про друзей,
   что любая не страшна бомбежка,
   если надо действовать при ней...
   И в знакомой немудреной песне
   открывалось столько новизны,
   словно песни стали интересней,
   словно стали более звучны,
   словно вспомнил что-то вдруг
   большое,
   что забыл когда-то в суете,
   что повсюду быть должно с тобою -
   в поиске, в удаче и в беде,
   словно ты не окружен горами,
   словно все на свете видишь ты...
   Юность - с нами!
   Дружба тоже - с нами!
   С нами в жизни - ясность красоты!
   ...Ночь ни петь, ни думать не мешала.
   Лишь Байкал вздыхал под тихий хор,
   и луна, разлившись по Байкалу,
   к нам ручьем спешила на костер.
  
   (По мотивам этого стихотворения почти через 55 лет мы с композитором Беном Исаковым создали песню "Байкальский вальс", теплая презентация которой, по инициативе моего друга-иркутянина профессора Алексея Алексеевича Потапова, состоялась на Иркутском радио. Слова песни приведены в далее, в разделе "Тексты песен".)
  
  
   Гудаута
   Тане
  
  Гудаута, Гудаута...
  Пляж. Твоя рука - в моей.
  "Вы откуда?.. Это - чудо!
  Я живу чуть-чуть южней".
  Гудаута, Гудаута...
  Сладко воздух пить ночной.
  ..."Нет! -
   и губки вдруг надуты. -
  Почему ты так... со мной?.."
  Гудаута, Гудаута...
  Дальний поезд.
  Грустный взгляд.
  Ты - в купе. Еще минута -
  все... конец... Иду назад.
  Гудаута, Гудаута -
  бури дум, кипенье снов...
  Где тот лгун,
   что скажет, будто
  в мире кончилась любовь?!
  
  
   Письмо в Ленинград
   в дни студенческой практики
   Тане
  
  Над Кубанью ни облака, верно, нет.
  За окном упрямо висит жара.
  То ли дело - Невский,
   где, млад и сед,
  в пиджаках прогуливается
   Ленинград!
  Ленинград бескраен
   и вдоль, и вширь
  и, конечно, не очень любит скучать.
  А вот здесь сейчас лежи да пиши,
  что веселым не можешь быть опять.
  Хоть бы солнцу, что ли, чуть остыть:
  так и отняло, вредное, силы все б!
  Ленинград же бодр,
   и, быть может, ты
  забываешь, что где-то есть и степь...
  Нет. Не слушай.
   Просто - не в духе я
  и совсем не верю в слова свои.
  Просто в мыслях -
   губки твои упругие,
  просто в мыслях
   взгляд твой добрый стоит.
  Просто снова не мне
   принесли письмо -
  и совсем потерялся в догадках я.
  Просто я проглядел, как сердце само
  застучало тоской украдкою.
  
  
   * * *
   Тане
  
  Я москвич, мне Москва дорога навек,
  мне Москва - словно родной человек.
  Счастлив я любоваться Москвой моей,
  только счастье мое
   стало сложней.
  Моё счастье три года растил Ангарск,
  и навек полюбило оно Кавказ.
  Моё счастье вдыхало Кубани зной,
  у Оки лежало в траве густой,
  знало рощи Прикамья,
   башкирский мёд,
  над Невой встречало оно восход.
  И теперь я знаю,
   что вся страна
  красоты полна и надежд полна.
  Ждут дороги меня,
   трудны и длинны,
  красоты полны и надежд полны,
  и на них со мной, любимая, - ты.
  Разве может
   счастье моё остыть!
  
  
   * * *
  Я как-то, свою сочиняя любовь,
  Мечтал, чтоб, рожденная делом,
  Как в читанной книге,
   влилась она в кровь,
  Как в фильме недавнем взрослела...
  Но только пришла по-другому она,
  Совсем по-другому мужает.
  Мне странно:
   не эта мечталась весна -
  Другая,
   такая чужая!
  
  
   * * *
  Его стихи всегда полны
  неизмеримой глубины.
  В них, хоть умри, увидеть дно
  лишь одному ему дано.
  
  
   * * *
  Жить для многих - одно мне надо.
  Счастье - это не только радость...
  Счастье - это волнений море,
  Временами ошибки горе
  Или даже обиды рана,
  Когда иглы в висках застрянут...
  Счастье сыщется в доброй цели,
  В верной дружбе, борьбе и деле -
  Нам доверено, друг, судьбою
  Быть людьми на земле с тобою!
  
  
  
  
  
   НЕКОТОРЫЕ СТИХИ ИЗ ТОНКОЙ ПАПКИ,
   ИЗРЕДКА ПОПОЛНЯВШЕЙСЯ В ГОДЫ НАУЧНЫХ И ИЗОБРЕТАТЕЛЬСКИХ ДЕЛ
   (1959-1999 гг.)
  
  
   Утро после буровой вахты
  
   Эх, машина вахтовая,
  мы заждались тебя.
  Где ты, наша бедовая?
  Лес рассветом объят.
  На просторах Татарии,
  средь чащобы лесной,
  нас, усталых, размаривай,
  мча задорно домой.
  Но рассвет этот розовый
  пусть уснуть не дает,
  пусть волнует березовый
  озорной хоровод,
  пусть осенней прохладою
  засверкает роса,
  пусть в дороге порадует
  ржи волнистой краса,
  лихо в просинь спокойную
  самолет пролетит,
  эту девушку стройную
  подвезем по пути...
  А машина вахтовая
  мчится, мчится в рассвет...
  Где ты, наша бедовая?
  Отчего тебя нет?
  
  
   Разговор с казанским трамваем
  
  Громыхнул трамвай за окном,
  закатив к небесам глаза.
  Верно, думает он о том,
  как красива его Казань.
  "Ты, чудак, не видал Москвы:
  ты б страдал по той красоте!"
  "Нет, - грохочет, - ведь я привык
  к этим улицам, а не тем.
  Вот сюда я возил ребят,
  здесь построивших этот дом,
  и отсюда в наш главный сад
  я влюбленных возил потом.
  Стал я стар, встречая рассвет
  на путях нехитрых услуг.
  Что же мне грустить о Москве,
  если рядом - мой старый друг?"
  
  
   * * *
  За равнодушие бранят,
  но за инфаркт не награждают.
  Хоть это ясно для меня,
  как жить спокойнее, не знаю...
  
  
   Древнему Киеву
  
  Не одоленный долгими веками,
  Чуть поседев,
   но полон красоты,
  Стоишь ты,
   величав и белокамен,
  Весь -
   из свершений сердца и мечты.
  Тебя ласкает солнце неустанно
  Под споры птиц,
   где, явно, все правы,
  И ты стоишь спокойным великаном,
  По грудь вошедшим в океан листвы.
  
  
   * * *
  Ну, Япония -
   что за
  ярких нравов страна!
  В ней и спящего поза
  быть красивой должна.
  ...Помню: капля за каплей,
  нам ваяли сердца
  взлет отчаянный сабли,
  свет
   Джоконды лица...
  Ценим в мире суровом
  явь, что ростом с мечту:
  делом, жестом и словом
  в жизнь нести красоту.
  Пусть и мы не забудем
  той извечной мечты.
  Пусть приносим мы людям
  чудный дар красоты.
  
  
   О женах
   Веселый тост -
   старым друзьям
  
  Братцы, неужели -
  Срок жалеть нас, бедных?
  Мы давно имели
  Жен двадцатилетних...
  Желтый лист известный
  Под ноги ложится -
  Только с этой песней
  Женам не ужиться.
  В них садов зеленых
  Не утихло буйство.
  И опавшим кленом
  Я на них любуюсь.
  ...Мыслю я и - диво:
  Не гадал, не чаял,
  Вдруг во мне строптиво
  Совесть зазвучала.
  В тех садах зеленых
  Их души открытой
  Бродим мы холено,
  Глажено и сыто.
  Но порою стужей
  Им приносим плату:
  Ни тепла в нас мужа,
  Ни хотя бы - брата.
  Бродим мы, ворчливы,
  И упрямы вусмерть...
  Ну, мужья, учли вы
  Критику?
   Так пусть мы
  Будем непреклонны
  В светлом чувстве вечном
  К своим добрым женам!
  ...И к чужим, конечно!
  
  
   * * *
   Т.П.
  
  Не буду льстить,
   что выглядишь на двадцать -
  резона никакого в этом нет:
  нам по тебе приятно убеждаться,
  что молодость - не только двадцать лет.
  
  Позволь сказать по-честному и строго:
  нам хорошо в тепле твоей души!..
  Спешат года -
   им уступи дорогу.
  Спешат - и пусть.
   Ты следом не спеши.
  
  
  
   Застольное
  Школьным друзьям,
  Их женам и мужьям -
  тоже дорогим моим людям.
  
  И все-таки есть в этом что-то -
  Не видеть важнее заботы,
  Не видеть важнее проблемы,
  Чем взять огурец себе слева.
  И вовсе уж неповторимо,
  Что мир весь проносится мимо,
  А ты, ни о чем не волнуясь,
  На вечер ушел в свою юность.
  Ушел в свою юность с друзьями.
  Здесь с женами все и с мужьями,
  Но знать тебе вовсе не нужно,
  Кто школьный твой друг,
   кто примкнувший.
  Ведь стали мы неразделимы:
  Мы юностью все побратимы
  И в жизни всегда ангарчане -
  Иначе б уже не встречались.
  Пусть будут такие застолья
  Назло и сединам, и болям,
  Пусть нас распрямляют и лечат!
  Нет в мире замен нашим встречам!
  
  
   К юбилейной вечеринке
   моего друга
  
  Миг юбилея -
   наш костер, чтоб греться,
  чтоб высветилась дружбы красота,
  миг юбилея -
   это щедрость сердца -
  и пусть назавтра все уже не так...
  Нам этот миг велел собраться снова,
  но перед встречей од не рифмовать:
  здесь понимают даже с полуслова,
  здесь память всем важнее, чем слова,
  здесь можно просто, без большого тоста
  сказать: "Ну, что, наш юбиляр, нальем?
  Пусть жизни никогда не станет вдосталь,
  Мой тост за долголетие твое!"
  
  
   * * *
   Школьным друзьям
  
  В Иркутске мне цыганка нагадала,
  что буду жить до двадцати восьми.
  А мне тогда семнадцать миновало,
  и, помню, грустно стало в этот миг...
  Я на цыганку вовсе не в обиде:
  читать ладонь - профессия ее.
  Но как ей там еще одно увидеть -
  души моей начавшийся полет!
  Нет, ей не знать, как сложно в мире этом
  сплелись для судеб явь и чудеса.
  Мне на судьбу дана душа поэта,
  и мой удел -
   витать на небесах.
  А там - свои законы долголетья.
  Что может значить там
   ладони плоть,
  когда под крылья, словно добрый ветер,
  приходят
   дружбы строгость и тепло!
  Мы все в душе поэты - и не спорьте.
  Иначе б не желали наших встреч.
  И нам судьбу гадалка не испортит,
  коль юность в сердце
   мы смогли сберечь.
   Давайте
   друг для друга
   мы на свете
   подольше жить -
   сильней желаний нет.
   Ведь вы, друзья, тем ближе мне, поверьте,
   чем дальше наши двадцать восемь лет.
  
  
   Биикжальский чай
   Сотрудникам родного института - участникам работ по бурению
  сверхглубокой скважины СГ-2
  в Казахстане
  
  Здесь, за рекой Уралом,
  Дружат пурга и зной.
  В домике Биикжала
  Пьем мы чаёк густой.
  В домик всегда мы пустим
  Радость твою сполна,
  Даже немного грусти,
  Если тебе нужна...
  Слушает степь ночная
  Говоры буровой.
  Ну-ка, теснее к чаю
  Дружной своей семьей -
  Те, кто уже поспали,
  Те, кто пришли поспать.
  С нами - "сестренка" Валя:
  Чай наш мечте под стать.
  ... Судьбы - они такие:
  водят туда-сюда.
  Кто-то наш дом покинет,
  Может быть, навсегда.
  К новым приди порогам,
  Новых друзей встречай,
  Но не забудь в дорогах
  Наш биикжальский чай.
  
  
   * * *
   К очередной встрече
   бывших однокашников
  
  Опять мы в юность возвратились,
  И сорок лет - нам не в зачет.
  Хоть наши судьбы, наши были
  Никто сначала не начнет.
  Уже - пора трудов вершинных,
  Уже признания удел.
  Не все, что думалось, свершили,
  Но сколько совершили дел!
  И вновь спасибо вам, ребята,
  Что вы смогли сюда прибыть,
  Еще за то, что вы когда-то
  Не обошли моей судьбы.
  И пусть нечасты наши встречи,
  Но к ним неудержима страсть.
  Они от всех недугов лечат,
  У буден отбирая власть.
  С них возвращаюсь я на крыльях.
  Их мудрость в жизнь свою несу.
  Во всем, чем друг без друга жили,
  Они поддержка нам и суд...
  Вновь через судьбы, через были
  Мы в нашу юность возвратились!
  
  
   Всем моим старым друзьям
  
  Бегут года, как им положено,
  И на высотах новых дней
  Пусть не становимся моложе мы,
  Зато становимся мудрей.
  А я стареть и не подумаю,
  Пока вы есть, мои друзья.
  Пусть для кого-то мы не юные,
  Вы юность вечная моя!
  
  
  
  
   * * *
  Если ливень порушит яростно
  пробы белые ноября,
  все же -
  будет он вновь, на радость нам,
  сказкой детства, зимы наряд.
  Закружится белыми хлопьями,
  чтоб влюбленным тронуть уста,
  лечь на землю шубами теплыми,
  чистота...
  Пусть, как музыка, несгибаема
  в сложном мире наших забот,
  где вдруг тучи примчатся стаями,
  где - и ливни, и гололед,
  пусть, как дружба, неповторимая
  и, как истина, непроста,
  не обманет, не станет мнимою
  чистота.
  
  Посвящения любимым людям
  
  Владимиру Стручкову
  Был у меня лучший друг - Володя Стручков. Мы учились в одном классе, затем стали буровиками в нефтяном институте. И расстались на годы: отдавали свои силы разным регионам страны. Ему посчастливилось стать участником открытия одного из газовых месторождений Сибири. Позже вновь встретились - оба обосновались под московским небом. И хотя бесконечная вереница командировок продолжала прочно соединять нас с районами буровых работ, но наши московские встречи стали привычной частью жизни...
  И вот Володя дошел до своего полувекового рубежа. По этому поводу собрались у него дома вместе с другими гостями и некоторые бывшие одноклассники. Мы, пришедшие к нему школьные друзья, уже успели перешагнуть тот рубеж, потому что Володя был в классе одним их самых молодых. Хороший получился праздник, я читал стихи... И не ведали мы, что через неполных четыре года Володя внезапно уйдет из жизни. Инсульт. Итог нелегкой судьбы буровика... А те светлые стихи остались.
  
  Ну вот, друзья, мы с вами вместе снова!
  Да, силою примера, чуть не все мы
  Сумели отстающего Стручкова
  Запутать в юбилейные проблемы.
  Сидит он с легкой, модной сединою
  И с шевелюрой, пусть не школьной силы,
  Но в единеньи с глаз голубизною
  Все смотрится на тридцать пять от силы.
  Отставший наш, и безнадежно, вроде,
  Познавший лишь полсотни лет, не боле,
  Пойми, дружище: здесь, куда ты входишь, -
  Здесь отстающим быть
   не то, что в школе.
  Здесь отставай
   вольготно и весомо
  И не лелей в себе новинок завязь,
  Чтоб сыновья твои учились дома,
  Как отставать, друзьям своим на зависть,
  И чтоб в жене азарт надежд не стынул,
  И мама понимала, что негоже
  Стареть ей при таком Володьке-сыне,
  И мы, друзья, старались быть моложе!
  
  Танюше Тагильцевой
  
   Есть в моей жизни бывшая одноклассница Таня, Танюша Тагильцева (в замужестве Пупышева) - уралочка, затем сибирячка и уже многие годы москвичка. В нашем классе она стала буквально центром притяжения - бывает такой чудный человеческий талант. Думаю, каждый из ее одноклассников ощущал, пусть и глубоко затаенную, влюбленность в эту замечательную девчонку, вокруг которой жизнь становилась более дружелюбной, светлой и вдохновенной. Ну, и я, конечно же... А она вышла замуж за Алешу, который не имел никакого отношения к нашему классу - просто был студентом в ее институте. К счастью, он оказался прекрасным человеком, мы быстро сдружились, наши семьи стали не просто дружны, а, скорее, родными...
  И, конечно, посвящал я Танюше-однокласснице стихи...
  
  Хоть много стихов я уже написал -
  Маститым на поприще этом не стал.
  Стихи бы, возможно, беречь перестал,
  Но есть в них Танюша.
  Мы в жизни давно - на дождях и ветрах,
  Мы что-то смогли, а чему-то и -
   крах.
  И, вроде бы, юность покинуть пора,
  Но в ней ведь - Танюша.
  Спасибо, Танюша, за нашу судьбу,
  За то, что мы в жизни сумели -
  Ведь ты талисман наш.
  И впредь как-нибудь
  Спасай нас
   от топей и мелей!
  
  Профессору Николаю Иосафовичу Титкову
  
  Люблю добрую и мудрую книгу Расула Гамзатова "Мой Дагестан". Она о многих людях его родной земли, которые были важны для автора и благодаря ему стали интересны читателю. Собственно, так всегда и сближается читатель с реальными или придуманными героями книг. Когда-то я, всего лишь дитя войны, написал: "Я с Маресьевым полз сквозь беды. В Сталинграде сражался я... И, пройдя через те победы, стал готовым к своим боям".
  А бои мои были за научно-технический прогресс, и полем боя было мое родное бурение нефтяных и газовых скважин. Десятки лет я работал во ВНИИ буровой техники со многими замечательными людьми - учителями, коллегами, учениками... Мы преданно любили свой институт и дружно воевали на просторах страны за то, чтобы отечественное бурение скважин было на высшем мировом уровне. И кое-чего добивались. Например, глубочайшая в мире (до сих пор!), 13-километровая скважина - воплощение в жизнь техники и технологии, созданных нашим институтом. "Растили нелегкую славу его бессонницы наши и наши седины..." - есть такие слова в одном из моих стихотворений. Да, несомненно, мое бурение - это прежде всего незабываемые для меня люди...
  Профессор Титков был моим главным учителем жизни в науке. Он не только ввел меня в науку и многие годы внимательно контролировал, что мне в ней удается. Николай Иосафович преподал мне несколько незабываемых уроков истинно высокой нравственности ученого-педагога. Вот один из них.
  Когда ему исполнилось 80 лет, он, недавно перенесший инфаркт, решил отметить этот юбилей скромно, по-домашнему. Кроме его родных, за столом находились несколько близких ему по работе людей. Был приглашен и я, его ученик. И это приглашение явилось высоким нравственным поступком профессора, несомненно, рискованным для его здоровья. Дело в том, что среди приглашенных не могло не быть и заместителя директора института, курировавшего мою лабораторию, - руководителя с жестким характером, непредсказуемо вспыльчивого и, главное, откровенно ненавидящего меня за слишком независимое, по его мнению, поведение.
  Мой профессор решил четко продемонстрировать, что своего отношения к уважаемым ученикам не изменяет ни при какой конъюнктуре.
  И на Поступок моего учителя я ответил стихотворением, которое мой крутой куратор прослушал молчаливо, без какой-либо реакции, а остальные встретили аплодисментами.
  Профессор благодарно и одобрительно мне улыбнулся...
  
  В этом мире, для каждого сложном весьма,
  Ваше имя -
   давно уже мой талисман.
  Ваше имя усталость снимает с души
  И обиды свои не дает ворошить.
  Для коварства стена, для бездушья заслон,
  Оно верное знамя в сраженьях со злом.
  Дарит мудрость судить,
   дарит стойкость учить,
  Жажду жизни, что ввек не подарят врачи.
  На ветрах, обжигающих нас на пути,
  Ваше имя - со мной,
   чтоб меня защитить...
  В этом мире, для каждого сложном весьма,
  Вечен в сердце моем этот мой талисман!
  
  Израилю Ефимовичу Рудавскому
  В институте работал и этот замечательный экономист, очень творческий человек, впервые сумевший по достоинству оценить значимость разработок нашей лаборатории, направленных на повышение качества скважин. То было смелым поступком, поскольку наше немодное тогда творчество наносило ущерб священному в те времена поклонению скорости бурения. Он был ветераном войны, другом талантливого поэта-фронтовика Константина Ваншенкина. У него уже шалило сердце. Но каким оно было щедрым и неизменно чутким! Мы сердечно отметили его семидесятилетие, и я подарил ему стихи...
  
  Пусть давно уже
  двадцать
  было вам!
  и, конечно,
  многое - в прошлом,
  век
  вас миловал
  и не миловал,
  но всегда вы - в дружбе с хорошим.
  И всегда для нас
  НАСТОЯЩЕЕ -
  неуемность вашего сердца.
  Сколько раз друзья и товарищи
  на него смогли опереться!
  Да, трудясь в войне и свершеньях,
  утомилось сердце.
  Иначе,
  как писал ваш Костя Ваншенкин,
  оно не было б сердцем, значит.
  А у всех ли оно моложе,
  Кто далек от вашей межи?..
  Пусть сегодня многое - в прошлом,
  Но и завтра немало -
   ЖИЗНЬ!
  
  Льву Хасановичу Фарукшину
  
   С ним мы бок о бок развивали единое научно-техническое направление. Но он немного старше меня и на наш общий путь в науке ступил первым. Как фантазер в техническом творчестве я, полагаю, превзошел его, но в борьбе за надежность создаваемых объектов превзойти его было невозможно. Внешне невозмутимый, ювелир своего дела, он не позволял себе оказаться на поводу столь модных в той нашей среде искрометных идей. Он был увлечен другим - страстно и скрупулезно доводил свои объекты техники до высочайшей надежности. И производственники всегда отвечали ему высоким доверием. Завидная востребованность его разработок была неизменна.
  Всегда неизменны были и наши спокойные, без каких-либо сбоев, дружеские отношения.
  И вот ему исполнилось пятьдесят...
  
  Ты сегодня и жизнью уже опаленный,
  И совсем молодой -
  и лицом, и душой.
  Ты нам что-то расскажешь - и это резонно.
  Но мы знаем и так, что ты счастье нашел.
  Все узнал ты: мечты, вдохновенье и страсти.
  Быть в дороге полвека -
  не взять дважды два.
  Расскажи, юбиляр, как устроено счастье.
  Расскажи, юбиляр, как его добывать.
  Где в нем детство несытое,
  матери слово,
  щегольские погоны студенческих дней,
  тот диплом долгожданный,
  автобус вахтовый,
  буровые во льду и в щедротах огней?
  Как годами так жить,
  чтоб всегда, непреклонно,
  и делам, и семье, и друзьям -
   хорошо?..
  Ты нам что-то расскажешь - и это резонно.
  Но мы знаем и так, что ты счастье нашел!
  
  Владилену Аршаковичу Галустянцу
  
   Рядом с этим человеком становится теплее на душе. Пожалуй, существует такой талант - уметь дружить. Владилен, или, как мы обычно его называем, Вадим, умеет дружить. Уже долго мы живем далеко друг от друга: он - в Москве, а я - в Нью-Йорке. Общаемся только по телефону, но это не охлаждает нашу дружбу.
   Его нешумная чуткость трогает душу. Когда я однажды сломал на буровой ногу, он привез ко мне домой большую кастрюлю армянского хаша. Эта чудо-еда помогла мне быстрее забыть о костылях. Вспоминается и другое...
   В общем, хорошо, когда в жизни есть вот такой Вадим Галустянц.
   Он немного младше меня. В день его шестидесятилетия я обратился к нему с дружеским напутствием:
  
  Позволь, скажу тебе как старожил
  твоей эпохи новой, незнакомой:
  живи в ней так, как до нее ты жил -
  друзьями, делом и, конечно, домом.
  И пусть юнцам мы будем старики -
  им не понять,
   что души наши юны,
  что жизнь,
   всем нашим вехам вопреки,
  звучит в нас,
   как гитары верной струны!
  
  Алексею Тимофеевичу Кошелеву
  
   Как-то в одном из нефтяных районов Тюменской области, в номере уютной гостиницы, мы устроили воскресный "мальчишник". Ужинали, поднимали тосты, душевно беседовали... Состав собравшихся был несколько необычным: вместе с нами, давно знавшими друг друга работниками разных научных институтов отрасли, почему-то (уже не помню) оказались два приятных гостя - специалисты из тогдашней Чехословакии. Они внимательно слушали, как мы вполне естественно для себя намечали деловые встречи в Тюмени, Бугульме, Перми, Баку, Москве, Краснодаре. Затем один из них произнес: "Вы рассуждаете о громадных расстояниях как о чем-то совершенно обычном. Это просто не укладывается в голове - ведь наша страна такая маленькая..." Впоследствии я не раз вспоминал эту взволнованную реплику коллег из Чехословакии, направляясь по делам в города Сибири, Урала, Поволжья, Казахстана, Азербайджана, Украины... Вспоминал, признаюсь, не без гордости за просторы своей страны.
   Но не только по делам преодолевал я большие расстояния. Бывали и праздничные события, на которые меня приглашали. Многочисленные командировки приводили нас, специалистов-нефтяников, к знакомству, сотрудничеству, а подчас и к дружбе с разными людьми. С неподдельными чувствами произносил я поздравительные слова на юбилеях друзей в Сургуте, Астрахани, Краснодаре...
  
   В 1997 году я прилетел из Москвы в Краснодар на 60-летие моего ровесника и друга Алексея Тимофеевича Кошелева, заместителя директора по науке одного из известных НИИ нашей отрасли. Какой душевной заботой были окружены все гости из далеких городов! Для нас это был поистине праздник человеческого общения. И не только на чествовании в ресторане, но и в номерах и холлах гостиницы, на юбилейном митинге в институте, на предварительной товарищеской встрече в квартире директора института, на прощальном завтраке, устроенном для нас Алексеем...
   В те два дня я не мог не думать о наших с Алешей нехитрых судьбах...
   В 1972 году мы, молодые энтузиасты науки, познакомились в одном из городов Западной Сибири - естественно, будучи в командировке. Затем жизнь дарила нам немало душевных встреч. Мы занимались разными научными проблемами, но всегда радовались успехам друг друга. Почти одновременно подошли к защите докторских диссертаций. А в итоге объединились в решении единой задачи для сургутских нефтяников. И вот стали шестидесятилетними...
  
  На банкете в ресторане я читал стихи:
  
  Лет двадцать пять тому уже -
  мы вдруг вошли в сердца друг друга.
  С тех пор не ведал я испуга,
  что ты лишь миф в моей душе...
  Ты мне однажды так сказал
  (и эта мысль мне стала свята):
  "Непрост был путь наш,
   но глаза
  нет нам нужды,
   встречаясь,
   прятать".
  И в нашем праздничном тепле,
  где - столько слов о жизни бывшей,
  ты знай: душою неостывшей
  я твой -
   на мой остаток лет!
  
  Дмитрию Федоровичу Балденко
  
  Наш ВНИИ буровой техники первым в отрасли начал продажу патентных лицензий зарубежным компаниям. В это время я, по поручению дирекции института, руководил в нём патентно-лицензионным отделом, и мне посчастливилось вместе с замечательным ученым, в то время кандидатом технических наук, а впоследствии доктором наук, заслуженным изобретателем Российской Федерации, почетным нефтяником и академиком Российской академии естественных наук Дмитрием Федоровичем Балденко провести работу, необходимую для успешного заключения с межнациональной корпорацией "Дрилекс оверсиз" самого первого в отрасли и крупного по стоимости патентного лицензионного соглашения.
  Хочется отметить, что в этой совместной работе зародилась наша дружба. Оставаясь верными друзьями, мы и в недавние времена поддерживали активные и регулярные контакты друг с другом. К великому сожалению, в 2024 году Дмитрий Федорович внезапно ушел из жизни. А та работа стала для нас самих и для других специалистов отрасли серьезной школой решения совершенно новых задач продажи зарубежным компаниям наших научно-технических разработок.
  Научным подразделением, руководимым Дмитрием Федоровичем, был разработан многозаходный винтовой забойный двигатель, обеспечивающий вращение бурового долота на забое скважины с обеспечением оптимальных проходки на долото и скорости проходки. Разработанный двигатель по конструкции и энергетической характеристике выгодно отличался от зарубежных однозаходных, то есть его технический уровень был выше уровня имеющихся зарубежных аналогов. Он обеспечил оптимальную частоту вращения долота при повышенном вращающем моменте.
  Находясь, как и я, в глубоком пенсионном возрасте, Дмитрий Федорович активно продолжал творческую работу, включающую регулярные научно-технические публикации.
  
  В 1984 году Дмитрию Федоровичу Баденко исполнилось 50 лет, и я поздравил его таким стихотворением.
  
  Я не жил без борьбы,
  Мне не новь беспокойство.
  Нас -
   подобной судьбы -
  Необъятное войско.
  Но хочу быть прочней
  И твержу я порою:
  Нет в борьбе
   мелочей,
  Нет удачи
   в покое...
  Потому что в мой мир
  Вдруг ворвались
   столь просто
  Вы,
   борьбы ювелир,
  Вы,
   вулкан беспокойства.
  И равняюсь на Вас
  Я,
   влюбленный завистник.
  Эх,
   вкусить бы мне всласть
  Красоту Вашей жизни!
  Покорить бы весь мир
  Супервыдумкой что ли,
  Чтоб не зря,
   мой кумир,
  Я мужал в Вашей школе...
  Но не эту мечту
  Я сегодня лелею:
  Чтобы шли
   в высоту
  Вы с высот юбилея,
  Чтоб борьба -
   без ничьей,
  Чтоб удачи -
   запоем!..
  Нет в борьбе
   мелочей!
  Нет удачи
   в покое!
  
  Геннадию Борисовичу Проводникову
  
  Нынче стало модно употреблять слово 'харизма'. А что это такое по большому счету? Заглянув в мой любимый словарь С.И. Ожегова, узнаю, что харизма - "высокий авторитет одаренной личности, способность воздействовать на окружающих". Четко и ясно! Но ведь, заметьте: обычно, говоря в обиходе о харизме, люди имеют в виду нечто большее, нечто почти гипнотическое - близкое к понятию "пришел, увидел, победил!" А вот мудрый профессор Л.И. Скворцов, дополнивший словарь С.И. Ожегова этим термином воздержался от столь экспрессивной трактовки. И думая о своем сургутском друге Геннадии Борисовиче Проводникове, я чувствую, как он прав.
  Г.Б. Проводников вобрал в себя неброскую самоуглубленность его школьного учителя А.С. Знаменского, высочайший профессионализм его беспокойного и щедрого душой наставника-буровика М.Ф. Зарипова и несгибаемость в своей убежденности нашего общего кумира, великого геолога Ф.К. Салманова. Коренной сургутянин, предки которого упоминаются в летописи города еще с 18-го века, Геннадий Борисович, окончив Тюменский индустриальный институт, отдал родному Сургуту всю свою трудовую жизнь инженера и ученого и здесь же проживает в пенсионном возрасте.
  Я счастлив - не хочу искать другого слова - тем, что он не обошел моей судьбы, принял близко к сердцу мои научно-технические искания, стал моим верным другом. Я горд, что мне удалось буквально вытолкать этого беспощадно строгого к себе в творчестве и скромнейшего человека на путь оформления и защиты кандидатской диссертации. Это удалось лишь тогда, когда ему за сделанное в буровой науке уже можно было без колебаний присуждать степень доктора наук. Его духовное воздействие - ту самую харизму - я неизменно ощущаю и здесь, в Нью-Йорке, за океаном, где поселился в пенсионном возрасте по семейным обстоятельствам. Она у него особенная: не сражает наповал с первого взгляда, а покоряет медленно, почти незаметно, по мере проникновения в ваше сердце его сдержанной чуткости, ненавязчивых, доверительных размышлений, душевного гостеприимства, а еще тонкой корректировки ваших технологических устремлений, умения оказаться рядом в самые трудные моменты ваших промышленных экспериментов...
   Сотрудничество с истинным мастером своего дела - несомненное наслаждение. Кто не согласен с этим?! А если истинный мастер - еще и надежный друг? Если он готов подставить плечо в трудную минуту, готов вместе с тобой броситься в неизведанное и непредсказуемое, чтобы облегчить твой груз оперативных решений для одоления непредвиденности, а подчас даже для спасения скважины? Если случается такое, это уже счастье. И когда в мою жизнь вошел Геннадий Борисович, он подарил мне такое счастье...
  ...В нашей московской лаборатории была создана удивительная смесь для изоляции пластов. Она творила истинное чудо в скважине: сама находила водоносные отложения, вплоть до самых тонких пропластков, проникала в них и буквально через несколько минут надежно закупоривала их пористое пространство. Но дело не только в этом. Нефтеносные отложения она сберегала в их первозданности, не нанося их проницаемости никакого ущерба. Такого практика еще не знала. Мы разработали специальное устройство, которое обеспечивало, чтобы при цементировании скважины только наша смесь попадала в ее нижнюю, продуктивную зону, а обычный цементный раствор использовался выше, а значит, никак не мог повредить нефтеносным коллекторам. Когда мы применили свой технико-технологический комплекс в нескольких скважинах, они, вопреки твердому скепсису геологов бурового предприятия, дали безводную нефть. Это было воспринято как фокус. "Такого просто не может быть - ведь водоносные пласты залегают буквально рядом с нефтеносными!" - недоумевали геологи. Тем не менее - это случилось!
  Однако радоваться нам не пришлось. Предприятие, которое цементировало скважины, стало бурно протестовать против дальнейшего применения нашей новинки. И весьма обоснованно. Оно могло вскоре лишиться работоспособных цементировочных агрегатов - и тогда произошел бы провал в строительстве скважин.
  Дело было в том, что наша смесь прилипала к металлическим поверхностям, создавая водостойкое пленочное покрытие в насосах цементировочных агрегатов. На основе лабораторных опытов мы полагали, что прокачкой порции нефти этими насосами удастся удалить из них все остатки нашей смеси. Но не тут-то было - очистить насосы полностью, как после обычного цементного раствора, не удавалось, а значит, мы провоцировали их выход из строя. Лаборатория - одно, скважина - другое. Нашей разработке грозил крах...
  Я, честно говоря, был растерян: расторжение договора с производственниками - это безденежье нашей лаборатории, не говоря уж о мощном ударе по нашей репутации. И такое произойдет после отчаянной творческой работы, после упорных и долгих надежд на победу... А особенно печально, что необычные технологические свойства созданных нами специального устройства и материала гармонично соответствуют друг другу, то есть применить это устройство с другими известными нам материалами для разобщения пластов невозможно. Значит, буквально вся идея разработки для повышения производительности скважин - как говорится, коту под хвост...
   Геннадий Борисович все это, конечно, понимал тоже... Я тогда не заметил его отчаянных и стремительных творческих поисков, его штурмовых лабораторных экспериментов по спасению нашей общей идеи - изолировать нефтеносный пласт практически без загрязнения его пористой среды... И однажды он сообщает мне: им получен другой изоляционный материал, который не будет загрязнять ни насосы, ни нефтеносные отложения - и при этом совместим с нашим специальным устройством!
   Это было "победным голом" Геннадия Борисовича! Такое могло оказаться под силу только ему - блистательному технологу и мыслителю... и верному другу.
   Наша работа продолжилась и уже не вызывала протестов.
   Конечно, в жизни что-то находишь, а что-то теряешь. Новый материал имел один недостаток: не мог создавать закупорку внутри пористой среды водоносных отложений, подобную прежней. Но это стало стимулом наших новых творческих поисков. Ведь у нас в арсенале уже были надежные, проверенные механические разобщители пластов. Значит, эти резервы должны быть направлены в бой...
   И создали мы вместе с Геннадием Борисовичем несколько новых технико-технологических комплексов, каких еще не было в мировой практике.
  
  Я посвятил другу стихотворение, где были, в частности, такие слова:
  
   Судьба Ваша музыкой входит в меня.
   Взращенный Сургутом, Вы этим краям
   как сын -
   от души, без торжественных слов -
   отдали талант и любовь.
   Вы доктор наук, без сомненья,
   давно!
   Быть щедрым в науке не всем суждено,
   но враг есть у громкого звона побед -
   безмерная строгость к себе.
   ...Не спит буровая во мраке ночей,
   веду испытанья...
   Но Вам-то зачем
   делить со мной риски, волненья, испуг?
   А просто
   Вы истинный друг.
   Да, истинный друг Вы,
   и сын,
   и отец,
   и дед,
   и трудяга,
   рыбак, наконец!..
   Не каждой судьбе это счастье
   под стать -
   гармонию мира познать!
  
  
  
   ИЗ СТИХОВ, РОДИВШИХСЯ
   ПОД НЕБОМ НЬЮ-ЙОРКА
   (c 2000 г.)
  
  
   Тепло родных сердец
  
  Внучке Дашечке
  
   * * *
  Дашке - двенадцать!
  Дашке - двенадцать!
  Сколько ж прошла ты, дай разобраться.
  Сорок три сотни счастливых дней,
  Или сто тысяч часов, точней!
  Ты прожила, чтобы быть с нами тут,
  Больше шести миллионов минут!
  Много-то как! Так давайте ж спросим:
  "Может быть, в дашкиной жизни осень?"
  Вовсе и нет! И даже не лето.
  Только весна - в начале где-то...
  Значит, не надо считать совсем -
  Просто ей счастья желаем все!
  
  
   * * *
   К совершеннолетию
  
  Была у нас крошечка Дашка,
  Звалась она Дашка-букашка.
  Теперь мы - со взрослою Дашей,
  И нет для нас девушек краше.
  Теперь наша Даша свободна
  Пить пиво и всё, что угодно.
  Одну бы свободу не дать -
  Нас жизнью своей огорчать.
  Но верим, что Дашечка наша
  Найдет свой счастливый билет,
  И будет нас радовать Даша
  Весь век, что нам жить на земле!
  
  
  
   To the wedding of our dear
   Dasha and Tom
  
  Our dear Tom and Dasha,
  There is some advice in Russia:
  Win each your misunderstanding
  By your kiss,
   that lights your wedding!
  
  We, who"re Dasha"s old grandparents,
  Share for sixty years all cares.
  Now we can look at you -
  And come back
   to our youth!
  
   Dasha"s grandparents
   Tatyana and Yuriy
  
   September,14 2019
  
  
  
   * * *
   К тридцатиоднолетию
  
   Happy Birthday, dear Dasha!
  We love you!
   Your perfect Russian
  And delightful husband Tom,
  And your sons - gems of the mom,
  And your splendid dwelling-house,
  And your charm, and soul enormous -
  All these, gladdening a lot,
  Live in each grandparent"s heart!
  E vsegda pust" budet tak!
  For all life to you - GOOD LUCK!
  
   06/28/2023
  
  
  Максиму и его жене Наташе
  
   * * *
   Пусть не мое теперь столетье -
  я в нем счастливый человек:
  есть сын мой на моей планете -
  моя весна на весь мой век!
  
   * * *
  Сегодня наша жизнь украшена
  Улыбкой солнечной Наташиной.
  Пусть и на будущем пути
  Ей неизменно нам светить!
  
  
   Максиму к шестидесятилетию
  
  Он с малолетства был в раздумьях
  И нам с женою говорил:
  Логично, чтобы сын ваш в сумме
  Вас по талантам победил.
  
  В нем будут жить уроки ваши,
  И этим будет он хорош,
  Но к ним, пусть их в достатке даже,
  И своего добавит всё ж.
  
  И добавлял.
   Познал английский
  Лет в семь, как я за жизнь не смог.
  И новый век ему стал близким -
  Я ж не нашел к нему дорог.
  
  Коммуникабелен, практичен,
  Блистателен в любых делах.
  А я всегда - в плену привычек:
  Лишь скважина судьбой была.
  
  Сын, скоро заслужив признанье,
  Направлен был за океан
  Для фирмы выполнять заданья
  На стыке двух немалых стран.
  
  Здесь было много испытаний,
  Удач, находок и потерь.
  Здесь, мудрости воздвигнув зданье,
  С комфортом в нём живет теперь.
  
  Он рад жене Наташе милой,
  Рад Даше - доченьке его,
  Прекрасны внуки Том и Дилан,
  И мама с папой ничего.
  
  Его успех - нам с мамой счастье,
  Его душа - луч солнца нам,
  С ним нас не посетят ненастья,
  С ним наша осень как весна!
  
  
  Моей жене Татьяне
  
   * * *
  Уж полвека прошло, как в моей ты судьбе -
  Время радостей наших, свершений и бед.
  Стал родным навсегда мне твой город Петра -
  Я, тебя полюбив, полюбил Ленинград.
  
  Я как муж - не подарок тебе -
   дважды два!
  Я полжизни - в Сибири,
   ты - словно вдова.
  Но хранила свой принцип на этом пути:
  Если в дело впряглась -
   до конца довести!
  
  Да, полвека прошло, как в моей ты судьбе.
  На пути, где свершается этот пробег,
  Светят нам
   и Казань, и Москва, и Нью-Йорк,
  Но всех ярче -
   неяркий твой питерский двор.
  
  Как полвека назад, ты строга и мила.
  Как полвека назад, утопаешь в делах.
  Как полвека назад,
   ты со мной наяву -
  Я в Нью-Йорке
   на невских просторах живу...
  
  
   * * *
   К 75-летию
  
  Всё было сказано меж нами,
  всё ясно,
   нету в прошлом тьмы -
  ведь шли вдвоем сквозь все цунами
  побольше, чем полвека, мы.
  Но коль уж говорить в застолье,
  скажу по-честному,
   в глаза:
  "Люблю тебя -
   чего же боле?!
  Что я могу еще сказать?!"
  
  
   * * *
   К 85-летию
  
  
  
   Юбилей - давно знакомый светлый праздник наш:
  Шесть десятков лет с довеском - наш семейный стаж.
  Много всякого случалось в те десятки лет,
  Не от всех воспоминаний - без грустинки след:
  Заменить решилась мужем Питер навсегда,
  Муж провёл в командировках многие года,
  На Руси пути к успехам были непросты,
  Здесь же к вольному общенью don"t speak English ты...
  Но при этом два диплома защитить смогла,
  И свершить мечты в науке ты мне помогла,
  Родила Максима -
   нашу главную любовь,
  Сын -
   твой лучший друг навеки (жаль, не друг котов*),
  С ним и милая Наташа в нашей жизни есть,
  С ней, её отцом и мамой нам уютней здесь.
  Внучка Дашечка -
   земное чудо из чудес,
  Солнечней её семейства не найти нигде.
  Ты нежна к друзьям, но метко словом бьёшь врагов,
  Муж твой - так себе,
   но любит шестьдесят годков...
  
  Так что нам совсем неплохо нынешней порой.
  Дал бы Бог, пока живу я, быть всегда с тобой!
  _____________
  *У Максима имеется сильная аллергия на котов.
  
  
  "Вы с нами - мы уверенней и чище"
  
   На земле Северной Америки оказались и две мои родные тети. Одна из них, тетя Соня, - сестра отца, а вторая, тетя Таля, - сестра матери. Тете Тале, живущей в Торонто, в 2005 году мы отпраздновали 90-летие. А тетя Соня, жительница Нью-Йорка, моложе: в 2004 году ей исполнилось 80 лет. Обе тети раньше жили в Баку, на моей родине, но там вдруг началось памятное смутное время....
   Тетя Соня многие годы работала инженером-экономистом, участвовала в решении ответственных задач планирования производства в Азербайджане. Выработала и сохранила твердый и волевой характер, который помог ей выстоять в самые драматичные моменты жизни. А тяжелые жизненные испытания, к великому сожалению, не обошли ее стороной.
   На празднике ее 80-летия я, конечно, читал стихи:
  
  Есть у каждого рубежи -
  взлеты либо раны души,
  рубежи пробежавших лет
  и успехов наших, и бед.
  Ну, а тетя Соня-то где ж?
  Юбилейный берет рубеж!
  А коль живы мы, значит, - нет,
  как сказал Евтушенко,
   лет.
  Есть волнений ее поток
  страсть души - гостей на порог,
  и мечтается все сильней
  вновь к Баку прикоснуться
   ей...
  Тетя Соня!
   Вам многих дней!
  Новых светлых вам рубежей!
  Вновь добро для людей вершить
  беспокойству вашей души!
  
   А тетя Таля - мягкая, лиричная, вдохновенная. Думаю, в большой мере ее характер был сформирован работой: жизнь она посвятила театральной сцене. Работала в Бакинском театре юного зрителя актрисой. Было ей очень нелегко. Мужа потеряла в годы войны. Зарплата... лучше об этом не говорить. А надо растить дочь (в 90-е годы вместе с ней поселилась в небольшой квартире с чудным видом на Онтарио). Живя в Баку, шила и шила в свободное время, насколько хватало сил.
   Ей предлагали бросить театр и работать, например, секретарем директора на заводе. Не могла - театр был ее любовью, ее счастьем. Я её понимаю...
   Вот какие слова говорил на её юбилее:
  
  Уж девять юбилейных ступеней!
  И на тропе добра вы - неизменно.
  Всю жизнь вам дела не было родней
  тех дел, что людям дарятся со сцены.
  И, сохранив на жизнь свою мечту,
  с детьми
   в ролях вы пообщались вдосталь,
  чтоб юный зритель видел красоту
  и дружбы, и любви, и благородства.
  И нас с сестренкой - пусть не в тех ролях -
  вы согревали вашим щедрым сердцем.
  И поняли мы: сцена - вся земля,
  у всех здесь роль - и никуда не деться.
  Вы помогли принять нам этот мир,
  стать в нем терпимей, проще и мудрее.
  Своих ролей не исчерпали мы -
  и служим жизни, хоть, увы, стареем.
  Нам всем - маяк вы! Тут сомнений нет.
  Вы с нами - мы уверенней и чище!
  Я вам желаю многих светлых лет!
  Пока - до ста!
  Там вновь рубеж поищем!
  
   Мои родные тети уже ушли из жизни. Светлая им память...
  
  
   Светлой памяти
   моей сестры Марочки
  
  Она, коль счастье жить получено,
  душой всегда была с людьми,
  дарила по такому случаю
  им свет, тепло и оптимизм.
  
  И хоть по физике - неправильно,
  но знаю по своей судьбе:
  та радость, что другим подарена,
  она подарок и себе.
  
  
   * * *
  Вот и вновь пришла сырая осень.
  Шпили - в тучах, и притих Нью-Йорк.
  И чего-то с грустью сердце просит,
  А чего - признаюсь, невдомек.
  То ли многих нет сегодня близко,
  Чьи глаза и мысли так нужны,
  То ли шири хочется сибирской
  Или просто хочется весны...
  
  
   * * *
  Ты разный,
   многоликий,
   величавый...
  Ты угловат,
   изыскан ты,
   Нью-Йорк...
  О, скольким дал ты
   мир страстей и славы!
  Мне ж -
   творчества желанный уголок.
  
  
  
  И впереди - жизнь!
  Маленькая юбилейная поэма,
  посвященная моей родной The Bukharian Times
  
   Я вдруг подумал вот о чем. Мною за годы жизни любимой газеты написано немало стихотворных строк, посвященных и ей, и коллегам, с которыми мы дружно создаем каждый очередной её номер. Так почему бы не собрать некоторые из этих строк в маленькую юбилейную поэму?
   И попробовал...
  
   РОДНОЙ ГАЗЕТЕ
  Давно ль ты только начиналась?!
  А как ты возмужала ныне!
  И неизменно было в радость
  с тобой свидание
   общине.
  И постепенно, но резонно
  тебя за друга признавали
  весь русский Квинс и Аризона,
  Канада, Вена и Израиль...
  "Белеет парус одинокий..." -
  не о тебе мотив тот славный.
  Ты в русской прессе по Нью-Йорку
  сегодня равная меж равных!
  Нас делали дружней и строже
  удачи наши и ушибы...
  Пусть долго -
   хоть не стать моложе -
  творить тебя нам
   для души бы!
  
  РАФАЭЛЮ БОРИСОВИЧУ
  НЕКТАЛОВУ
  Города познаю по людям...
  Меж нью-йоркских
   скучных кварталов,
  в мир души моей
   волей судеб
  вдруг вошел Рафаэль Некталов.
  На семи ветрах неизменно
  Рафаэль в трудах для общины.
  И сбегать из этого плена
  ни желанья нет, ни причины...
  Позади - две трети столетья!
  А вокруг - половодье дела.
  Как он молод, друзья, заметьте,
  как вершит работу умело!
  Завтра снова творить газету,
  в чьи-то души нести порядок...
  В двух строках не скажешь про это.
  Просто людям все это надо!
  Жить наш Рафик обязан долго
  всей родной общине во благо.
  И пусть будет той же дорога!
  Пусть скучает старость-бедняга!
  
  БОРИСУ ИЛЬИЧУ
  ПИНХАСОВУ
  Если Бог всем бросит клич,
  кем, мол, жить бы вам хотелось,
  Я ему отвечу смело:
  "Выбор мой -
   Борис Ильич!
  Я хочу, как он сумел,
  Обрести лавину дел:
  Институт вести к победам,
  Быть профессором при этом,
  Стать народным депутатом,
  Конституцию писать...
  Ну, и чтоб со мною рядом
  Добрым людям - благодать:
  Моя мудрость им приятна
  И приветливость моя,
  Я и чуткости маяк -
  Всё во мне, как в песне, складно..."
  
  Скажет Бог: "Ты всё учел,
  Но, увы, не быть такому.
  Знай: Борисом Ильичом
  Не по силам
   стать другому!"
  
  ЭДВАРДУ ПАРИЯНЦУ
  Скажу лишь немного лестного,
  не буду я лить елей -
  хочу
   как мужик приветствовать
  тебя я в твой юбилей.
  Крылов дарил
   свои басни нам -
  и верю я до сих пор:
  быть мастером в деле -
   нравственно,
  не мастером быть -
   позор.
  ...Все ищут в газете пристально:
  ну где же наш Париянц?!
  Нашли!!!
   А в тобой написанном
  ищи - не найдешь
   изъян!
  Бывает:
   маяк не качество,
  а schedule всего важней,
  но коль твое имя значится -
  есть
   Мастер и наших дней!
  Душа твоя не состарена
  лихой эстафетой лет.
  Ты доброй судьбой подарен нам -
  с тобой мы всегда
   в седле!
  _______
  Schedule - план, график.
  
  
   МИХАИЛУ ШИМОНОВУ
  Наш Миша - мой друг и даже сосед
  почти уж двадцать нью-йоркских лет.
  Мне как-то он жизнь поведал свою
  в одном из порученных мне интервью -
  и взял навек
   моё сердце в плен
  тем,
   сколь прекрасный он
   self-made man.
  Да, сделать себя умел он сам
  и прежде,
   и здесь, на радость нам.
  Его кроссворды -
   отрада для нас,
  украшена ими Bukharian Times,
  а также в когорте редакторов,
  он, как пионер, - всегда готов.
  Ещё он из тех, кто нам создают,
  по дружбе,
   душевный, светлый уют.
  И рядом с Мишей готов я идти
  до ста
   и даже ста двадцати!..
  А коль не дано мне сей путь пройти,
  ему без друзей не остаться в пути.
  И пусть, как положено, мчатся года -
  лишь Нина была бы рядом всегда!
  Люблю вас, Миша и Ниночка, я.
  Лехаим! Лехаим!
   Лехаим, друзья!
  
  
   МЕРИКУ РУБИНОВУ
  Да, жизнь сложна -
   в ней круг проблем всё шире...
  Но красит нам ее, по крайней мере,
  То,
   что пришел к нам в судьбы в сложном мире
  Наш добрый, светлый и надежный Мэрик!
  
  Интеллигент по всей глубинной сути,
  Он снимет стресс нам шуткою игривой,
  Согреет нас,
   а надо - и рассудит,
  И сотворит нам фото - просто диво!
  
  Спасибо Мерик,
   юбиляр наш милый,
  Что в Вашем сердце нам совсем не тесно,
  Что наших судеб Вы не обходили -
  И будьте в них всегда
   душевной песней!
  
  
   АШЕРУ ТОКОВУ
  Приятно извлечь из печатных потоков
  статьи,
   что нам дарит без устали Токов.
  В них - жизни кипенье,
   в них взгляд аксакала.
  Поклонников тех публикаций немало!
  
  Желаем, Ашер,
   наш душевный коллега,
  что,
   знаем,
   от сложностей жизни не бегал, -
  желаем здоровья,
   любви,
   вдохновенья
  и сил на грядущие Ваши творенья!
  
  
   ВСЕМ МОИМ
  ДОРОГИМ КОЛЛЕГАМ
  Да, видно правильно я жил,
  Коль вас в итоге заслужил -
  И вы в судьбу мне ворвались
  Наградой доброю за жизнь.
  
  Пусть снятся мне еще порой
  Ночные вздохи буровой,
  Взамен падений и вершин
  Есть вы, причал моей души...
  
  И, как Антею мать-земля,
  Как долгожданный дождь полям,
  Березка жителю Руси,
   Вы мне нужны для новых сил.
  
  Б-г правит нашей жизни бал.
  Не знаю, сколько мне судьба
  Даст новых помыслов и вех...
  Но только будьте в ней навек!
  
  
  
   Милой Басе Малаевой -
   венской поэтессе
   и моему верному другу
  
  Ушел ваш брат,
   огонь своей души
  вам подарить успев, на наше счастье.
  Ушел поэт -
   и вы его вершин
  смогли коснуться
   в той же дивной страсти.
  
  Ушел поэт -
   да здравствует поэт!
  Вы не умолкли в скорби и печали,
  сказали всем:
   границ Ильясу нет -
  его стихи по-русски зазвучали!
  
  А вместе с ними, как волшебный дар,
  и ваши
   нам в сердца потоком льются
  и эхом отдаются в них всегда,
  рождая грусть,
   зовя нас улыбнуться...
  
  Храни вас Бог от недругов и бед!
  И пусть ваш дом -
   в других краях планеты,
  вам греть и нас -
   и много-много лет -
  поэтом в книгах
   и в душе поэтом!
  
  
   Моему дорогому другу
  Геннадию Проводникову
  к его семидесятилетию
  
  Дорогой мой Геннадий, мой друг драгоценный!
  Ты сегодня - на славном своём рубеже.
  И судьба твоя вдруг мне представилась сценой,
  Где и вехам, и лицам аж тесно уже.
  
  В первом действии вижу казацкую удаль.
  На просторах Приобья - семнадцатый век,
  И сюда средь другого служивого люда
  Прибывает твой предок - лихой человек.
  
  Век за веком твой город обласканным не был,
  Сам мужал и гордился трудом мастеров,
  И любой, кто живет здесь, под северным небом, -
  Патриот этих скромных и щедрых краёв.
  
  ...Вот уже ты и школьник Сургута родного,
  В жизни - книги, друзья и рыбалки азарт,
  А еще педагогов бесценное слово
  И их мудрая жизнь у тебя на глазах.
  
  Ты - студент, а в Сургуте - дела нефтяные,
  Молодеет Сургут, ждет трудяг молодых.
  И, конечно, ты здесь - с тех времен и поныне -
  И не счесть тебе взятых высот трудовых,
  
  И не счесть благородных, бесстрашных поступков,
  Инженера, ученого, лидера дел.
  Враз не всё одобрялось - бывало и хрупко...
  А в итоге - признанья счастливый удел!
  
  Ты почетный нефтяник, твой статус в науке
  Защищен диссертацией в строгой Москве!..
  Ты как сын и отец, ты как дедушка внукам,
  Ты и в дружбе -
   бескрайней души человек.
  
  Для меня наша дружба, клянусь я, нетленна,
  Как нетленна в душе общих дел череда.
  Будь хорошее в жизни твоей неизменно!
  И с тобой, коль не против ты, я - навсегда!
  
  
  
  Моему дорогому другу
  и соавтору в песенном творчестве
  Бену Исакову к его восьмидесятилетию
  
  Жизнь моя потускнела б, друзья, несомненно,
  Если б Бог позабыл подружить меня с Беном.
  Я не знал аллегорий бы Бена прекрасных,
  Его фильмов
   о людях хороших и разных,
  Ни одна б наша песня, друзья не звучала
  У Гудзона, в Москве, у Оби, у Байкала.
  И молю я судьбу о подарке бесценном:
  Дай дожить мне в друзьях
   с моим солнечным Беном!
  
  
  Моей дорогой учительнице
   в школе города Ангарска
  Людмиле Александровне Мудель
   к её девяностолетию
  
   Вы мне лучик из юности -
  Лучик творчества, мудрости,
  Мой маяк навсегда.
  Так зачем - о годах?
  
  Юбилеи,
   зря просите
  Разговоров о возрасте:
  В этот праздник ничуть
  Их вести не хочу...
  
  Вы всем людям, что знаете,
  Мир души озаряете!
  И у новой межи
  Вас молю:
   жить и жить!
  
  
   Калейдоскоп поэтических этюдов
  
   * * *
  Он был неисправимо вежлив,
  коль вдруг в любви мешал друзьям.
  Так было в школе, было прежде,
  таким его запомнил я.
  
  Он чувствам говорил: "Потерпим.
  Здесь, видимо, не наш черед.
  Её души прекрасный терем
  не нас, мне думается, ждет.
  
  Ей нравится мой друг Володя,
  и он неравнодушен к ней.
  А я не тот, что нужен, вроде...
  Пусть будет Вовка на коне!"
  
  О, как же вежлив был он прежде...
  Да просто он не знал любви.
  Он не страдал еще в надежде
  и не вкусил интимных вин.
  
  ...Любовь проснется в человеке -
  и чудеса творит она...
  Он ныне связан с той навеки,
  что вовкина была жена!
  
   * * *
  Те однокашники-геологи
  со школьных лет - друзья навек.
  Один мечтаний любит всполохи,
  друг -
   приземленный человек.
  
  Один стихи писал неистово,
  а друг не полюбил стихи.
  Но оба шли с душою чистою
  в объятья северных стихий.
  
  Один не награжден до пенсии,
  но том стихов принес стране.
  А другу орден вдруг навесили -
  нашел он в Заполярье нефть.
  
  ...Столь друг на друга непохожие,
  всё в дружбе эти старики.
  С чего?
   А честно жизни прожили -
  со школьных лет.
   Тем и близки...
  
   * * *
  "О, как банально -
   жить для многих!
  Красивый лозунг для толпы.
  Стремленья к честности убоги,
  убог и добронравья пыл..."
  
  Он думал так не без причины,
  сметенный ельцинской метлой.
  Он прежде был в ученом чине -
  пошел слесарить.
   Повезло!
  
  Да, без коммерческого дара
  отстал он от дельцов лихих.
  Пусть в темных сделках
   не замаран,
  но что с того?
   Дела плохи...
  
  Как тяжко ощущенье лоха,
  когда ты времени - не свой!..
  Помчалась от него эпоха -
  болеть и сгинуть
   без него...
  
   * * *
  Не понимал он оперетты,
  ему не нравились поэты.
  Ведь правда жизни-то другая -
  коль не прикрашена: н а г а я.
  
  Годами "правдою нагою"
  он жил и в радости, и в горе.
  И прав всегда он был как будто...
  Но в сердце не было уюта.
  Хотело сердце отчего-то
  над правдою такой полета.
  
  И думать стал:
   "Вот чем-то близкий
  моей жене поэт Сельвинский...
  А дочке нравится Пикассо -
  стихия линий, форм и красок...
  Им жить теплей...
   Похоже, правы..."
  И взял он томик Окуджавы...
  
   * * *
  О, сколько слов о цели жизни
  наговорили нам с тобой.
  А просто в жизни не закисни
  в том, что душе несет лишь боль.
  
  Пиши поэму, ставь нам пьесу
  иль двигай бизнес "по уму"...
  Ты просто послужи прогрессу -
  и разберешься что к чему.
  
   * * *
  Был, как мы, этот парень,
  но вдруг стал её тенью.
  Школьный класс этой паре
  удивлялся без лени,
  
  он почти потерял их,
  двух, ушедших друг в друга,
  не желавших реалий
  вне судьбы этой круга...
  
  Но случилось такое:
  после школы таёжной
  разлетелись те двое
  в вузы неосторожно.
  
  Расползались богато
  и прогнозы, и слухи...
  Удивлялись ребята
  этой странной разлуке.
  
  Нам в дни юности ранней
  не раскрылась причина -
  просто стал ей желанней
  уж не паж, а мужчина.
  
  И она повелела
  так проверить их чувства...
  ...Вдруг звонит ему смело:
  мол, в душе уже пусто...
  
  Как же, помню, страдал он!
  Как же был он неистов!..
  ...Она химиком стала,
  он стал экономистом.
  
  Врозь живут они где-то
  на единой планете.
  В разных семьях согреты,
  Подрастают их дети...
  
   * * *
  Никто не ждал его советов,
  но он их пёк, как мать - блины,
  о том, как делать то и это,
  что есть и пить,
   что знать про сны.
  
  Бесцеремонен и назойлив,
  он в души лез, как в свой сундук...
  О, хоть кому-то с ним везло ли
  иль всем достался
   на беду?..
  
   * * *
  Он жаждал в звании студента
  особым быть - не как друзья.
  И чтобы явью сделать это,
  впал парень в суету...
   и зря...
  
  Дурман травы и ласки женщин,
  а не науки познавал -
  мечтал удрать от жизни прежней,
  но просто от неё отстал.
  
  ...Друзьям - диплом, в судьбу путёвку,
  ему ж - свой холмик меж могил.
  Он жизнь свою сгубил так ловко,
  как не смогли бы и враги.
  
  
   * * *
  Есть страшное слово - поэт.
  Назваться поэтом несложно.
  Но дальше подчас - не секрет! -
  без хитростей жить невозможно.
  
  Чтоб имя звучало твоё,
  кропаешь за сборником сборник.
  В них строки удачи зальешь
  бурдой, что творится проворней.
  
  В тебе суетится душа,
  горенья в сердцах не рождая...
  А в чем-то ведь ты не плошал,
  мечтая, стремясь, ожидая!
  
  Не лучше ль сказать себе: "Нет!
  Не мальчиком буду, но мужем!"?
  ...Есть страшное слово - поэт,
  когда никому он не нужен.
  
  
   Мгновения
  
   Цикл стихотворений
  
   * * *
  Как отблеск дня, а то издалека
  Они тревожат думы мне осенние,
  "Свистят они, как пули у виска,
  Мгновения, мгновения, мгновения..."
  И вновь в душе Нью-Йорк и Будапешт,
  Москва и Питер, и Сургут заснеженный -
  Мгновения,
   безжалостны и бережны,
  Событий, мыслей, веры и надежд.
  Опять в душе
   набат или свеча -
  И нет покоя, не могу молчать...
  
  
   * * *
  
  Мне подарил Нью-Йорк
   друзей на старость -
  По сути, милых братьев и сестер.
  Да,
   вот такое счастье мне досталось!
  Нам
   встречи -
   душу греющий костер!
  А чем мы это счастье заслужили?
  Отвечу, пафос тронуть не боясь:
  Быть олигархами -
   не наша страсть,
  Мы просто, как могли, добру служили,
  По тропам дел,
   копя свои седины,
  Мы шли,
   страной и временем едины.
  
  
   * * *
  
  Где мое детство?
   С ним ушел Арбат.
  Где юность?
   С фестивальною Москвою.
  Где зрелость?
   Там, где обский снегопад.
  Лишь старость не расстанется со мною.
  Она мне подарила седину,
  Бессонные часы воспоминаний.
  Умений стало меньше и желаний,
  И нет путей в ушедшую весну...
  И пусть!
   Судьбы я принимаю дар:
  Со мной друзья -
   зачем мне календарь?!
  
  
   * * *
  
  Мы дети войны из тридцатых годов,
  Окопов не знали -
   познали другого:
  Голодных уральских детдомовских снов,
  Блокадной тревоги привычного зова...
  По нашей квартире прорезалась щель -
  Остаток какой-то московской бомбежки,
  Сквозь щель мог я улицу видеть немножко.
  Замазали щель ту - не стало вообще...
  Уж мы старики,
   но те вехи нетленны -
  Вовек не расстаться нам
   с детством военным.
  
  
   * * *
  
  Столица мира,
   я в тебя влюбился,
  Мне по тебе не нагуляться всласть.
  Тут - гордые манхэттенские выси,
  Италия с Китаем тут слилась,
  Я здесь пленен
   стихией Самарканда,
  И Мексика совсем недалеко,
  Да и в Корее побывать легко...
  И, вроде, городов других не надо.
  Но каждый месяц,
   и не раз, не два,
  Приснится вдруг далекая Москва...
  
  
   * * *
  
  Я иммигрант - имел на то причину.
  И о причине никогда не лгал:
  Весь мой резон -
   стареть поближе к сыну,
  Россия ж,
   как и прежде, дорога.
  ...Я в парке томик Пушкина читал,
  Вдруг оглушен был баритоном резким:
  "Зачем теперь нам Пушкин с Достоевским?
  Им здешняя культура не чета!"
  ...И жалко мужика мне стало вдруг,
  За ту,
   в безродность,
   зычную игру...
  
  
   * * *
  
  Презрев пространства,
   старые друзья
  Тепло приносят
   мне в восьмой десяток.
  В плен мой E-mail надежно ими взят,
  Зовет их Skype, седых и бородатых.
  Как хорошо дожить до этих лет,
  Когда уже прошли года лихие,
  Когда живем мы
   в легкой ностальгии -
  И дорог
   старой дружбы добрый след!..
  Пусть новый век не наш -
   обиды нет:
  Он нам вручил на старость Интернет!
  
  
   * * *
  
  Как постарел мой милый кот!
  Был шустрой "мышкой" непокорной,
  Но быстро шли за годом год -
  Стал сам мышей ловить упорно,
  Стал и красив, и величав,
  Мы с ним беседовали даже,
  И утром требовал массажа
  Он у меня,
   от сна восстав...
  Теперь он грустен и задумчив.
  Вот так...
   А я намного ль лучше?..
  
  
   * * *
  
  Душой мы все
   творцам под стать!
  Нам жить бы с этой мыслью старой -
  И дворник станет подметать
  Не двор, а часть з е м н о г о ш а р а,
  Ты близким вдруг создашь с т и х и -
  Уютней станет в мире строгом...
  И пусть никто не будет Б-гом,
  Но не сумеет быть плохим.
  Дано нам творчество всегда:
  Во всех делах, во все года!
  
  
   * * *
  
  О, эти юбилеи стариков,
  Дарящие нам бодрости минуты,
  Когда про возраст нам забыть легко,
  Беспечен смех и пляшем вместе круто!
  И лишь наутро вдруг шепнет нам грусть,
  Что в наших судьбах миг такой - уж малость
  И их теперь немного нам осталось,
  И всё растет недомоганий груз...
  Но что с того, коль мы такое знаем!
  Из жизни не спеши, мой друг! Лехаим! *
   ____________
  * За жизнь! (Еврейский тост, популярный в русскоязычной Америке.)
   * * *
  
  В любом из нас
  мажора и печали
  найдется на симфонию
  сполна.
  Их пять десятков
  в Моцарте звучали,
  ну а во мне
  всегда звучит одна.
  Она про то,
  что в непогоде буден
  меня спасает творчество
  всегда,
  что в творчестве и впредь
  мне легче будет
  одолевать болезни и года.
  Пишу её я на одном дыханье,
  но всею жизнью -
  каждый год и час.
  Не оглянусь -
  во мне звучать уж станет
  последняя,
  неведомая часть.
  Я буровик,
  я в моцарты не вышел,
  но что моей симфонии с того!
  Мои друзья смогли её услышать -
  И мне не надо больше
  Ничего.
  
   Светлой памяти
  моих самых близких
  нью-йоркских друзей,
   ушедших из жизни
  
  
  Сергей Броун
  
   Нашей дружбе - шестьдесят с довеском.
   Мне -
   ты понял в юные года -
   не владеть мелодиями с блеском,
   но вот дружбы лад в душе -
   всегда!
   Сберегли мы дружбу, старики
   (да, два деда стали мы для юных) -
   только в душах, вехам вопреки,
   не смолкали молодости струны...
  
  
  Леонид Паткин
  
   Когда мы думаем о Лёне,
  Теплей становится душа,
  И сердце по Москве не стонет,
  И Saunders*, вроде, хороша.
  Когда мы думаем о Лёне,
  Мы видим чудный тот причал,
  Где нас поймут и не прогонят,
  И вдруг не рубанут сплеча.
  Но грустно,
   думая о Лёне, -
  Знать, что не скажем уж: держись!
  С тобой добром живём упорней -
  Такая нам бесценна жизнь!
   __________
   * Saunders - улица, на которой жил Леонид.
  
  
  Ефим Шабаш
  
   Начну с начала.
   Прежде детство было,
  где степь Поволжья, рядом взрывы бомб...
  Но повезло!
   Спортивный, полный силы,
  мединститут украсил он собой.
  Не для него - брать сладкую вершину
  рвачей, приспособленцев и зануд.
  Раз надо - он Днепропетровск покинул
  и с поезда ступил -
   на целину.
  Ступил на путь борьбы, хлопот и тягот,
  на долгий путь
   нелегких добрых дел...
  Он бортхирург,
   он онкоцентр тянет,
  вдруг областной доверен
   здравотдел...
  ...Летели годы, дети подрастали,
  награды тихо копятся в столе...
  Пять областей Целинным краем стали.
  В нем - здравотдел,
   где вновь Ефим - в седле!
  Вновь - в лидерах!
   И жизнь - одни заботы,
  за год
   в разъездах - сотня дней-ночей.
  Больниц всё больше...
   но тревожно что-то...
  Как остро не хватает в них врачей!
  И новая задача у Ефима -
  мединститут создать на целине.
  Был создан вуз!
   И вместе с тем, вестимо,
  преподаванье стало там в цене.
  Он вновь - в седле:
   доцент, изобретатель
  и чтимый автор множества трудов.
  Он кандидат наук.
   Всегда - в азарте,
  не замечает прожитых годов...
  Но пенсионный возраст
   вдруг причалил.
  И вот, по настоянию детей,
  семья переселяется в Израиль.
  И дар судьбы - Америка затем!
  Прекрасен путь,
   что юбиляром пройден
  (хоть не дано нам
   жизнь прожить без бед).
  И седина светилась, словно орден
  за этот путь таланта и побед...
  
  
  Исаак Мастеровой
   Он, юный,
   в степях Забайкалья
   всё небо познал, бороздя -
   там летчики нас охраняли.
   Такой он, наш Изя, друзья!
   А в дальней столице
   оттуда
   всем сердцем - без клятв и присяг -
   ждала его верно Анюта.
   Такой он, наш Изя, друзья!
   Они, комнатушку снимая,
   затем и в общаге гостя,
   шли к счастью квартирного рая...
   Такой он, наш Изя, друзья!
   Надежность его угадали:
   регалий совсем не прося,
   служил он науке годами.
   Такой он, наш Изя, друзья!
   О, с кем довелось пообщаться!
   Элита химфизики вся!
   Аж в Штатах обрел публикаций.
   Такой он, наш Изя, друзья!
   ...Все ж
   с Аней,
   вослед его брату,
   в разрухе России грустя,
   рискнули лететь без возврата...
   Такой он, наш Изя, друзья!
   Для нас он счастливый подарок,
   смог в плен наши души он взять.
   Друг новый, он близок, как старый!
   Такой он, наш Изя, друзья!
  
  
  Сергей Саркисов
  
   Кое-кто говорит: пусть хорош человек -
   Только все ж не профессия это.
   А по мне,
   нам профессии лучше вовек
   Не найти,
   хоть иди на край света.
  
   Мы удачники:
   с нами был милый Сергей,
   Рядом с ним -
   и светло, и сердечно,
   Рядом с ним становились мы даже мудрей -
   В наших душах такой он навечно.
  
   Как любили всегда
   мы ваш с Ирочкой дом -
   Где веселье царило без лени!
   Всем просторно жилось
   в щедром сердце твоем.
   И никто нам тебя не заменит.
  
  
  Соломон Юабов
  
  Жизнь моя не проста,
  долог лет перезвон -
  я, наверно, б устал...
  Но со мной Соломон!
  Я о многом радел,
  в сотни дел был включен -
  уж бежал бы от дел...
  Но со мной Соломон!
  В паутине дорог
  был не раз опалён -
  уж мечтать бы не смог...
  Но со мной Соломон!
  Так ли, более ль плох,
  я в Нью-Йорке пленен:
  как с тобой мне тепло,
  было, друг Соломон!
  
  
  Роза Юабова
  
   Не смогу, друзья, я в прозе
  Говорить о нашей Розе.
  По-любому хороша,
  Но ценней всего -
   душа:
  Вся полна тепла и света,
  Нет в ней злобы и обид... -
  Не дорос я до поэта,
  Кто всё это отразит.
  Так что просто, как сумею,
  Сообщу я вам, друзья:
  Знал, что с Розой
   не старею -
  Хоть душой,
   но молод я!
  Жизнь безжалостно дарила
  Ей волненья и беду,
  Только это не сломило
  Нашей Розы бодрый дух:
  Всех улыбкою согреет,
  Угостит нас,
   как никто,
  Раскрывали душу с нею,
  Чуткой,
   мудрой
   и простой.
  
  
   Штрихи моей судьбы
  
   Шагнув за восемьдесят пять,
  Живу я в думах про былое,
  Люблю неспешно размышлять
  Про всё, что стало мне судьбою...
  
  Поселок Монтино в Баку,
  Наш двор меж четырьмя домами.
  За мамой в детский сад бегу,
  Зенитных залпов -
   блеск над нами...
  
  Не взял Баку фашистский гад -
  Не нюхать нашей нефти гаду,
  ...В те дни отец за Сталинград
  Сражался -
   мы храним награду.
  
  А вскоре он уже - в Москве:
  Там опытный завод поручен,
  Чтоб шли лишь те "железки" в свет -
  Нефть покорять,
   что прежних лучше.
  
  Мы тоже - по его следам:
  Я с бабушкой, сестрой и мамой...
  В Арбат влюбленным стал тогда -
  И буду им до смерти самой.
  
  Успел на первый я салют -
  Орел и Белгород свободны!
  И, первый класс кончая тут,
  Победы День познал народной!
  
  И школа встречу вдруг дала
  Нам с НАСТОЯЩИМ ЧЕЛОВЕКОМ.
  Мне речь Маресьева была
  Благословеньем,
   встреча - вехой.
  
  И не забыть мне, что дружил
  С ЛЕГАСОВЫМ я той порою.
  Валера одноклассник был -
  Стал академиком - героем...
  
  Но, после мирных лет пяти,
  На волнах антисемитизма
  Отца принудили уйти
  В Ангарск, на "стройку коммунизма".
  
  Она секретною была -
  гигант "Химкомбинат шестнадцать".
  Судьба там зеков собрала
  И вольных - с ними управляться.
  
  Но нету худа без добра:
  Ангарск, тесня другие вехи,
  Добавил к жизненным дарам
  Мне и отцу друзей навеки.
  
  Минуло семь десятков лет.
  Отца с друзьями теми нету.
  Мои же те
   не все - в земле,
  И песня дружбы не допета.
  
  Учителя!
   Им мой поклон!
  Моя любовь к ним не остынет.
  В Ангарске ими был пленен,
  Их письма греют душу ныне...
  
  По юности сверяю жизнь,
  И коль бы мог вернуть начало,
  Подумал бы: не ошибись -
  Иди к ангарскому причалу,
  
  Где, к счастью,
   нет уже примет
  Былого лагерного быта,
  Но жив нетленной дружбы свет,
  И стройка века не забыта,
  
  Вошли в судьбу мою Байкал,
  Веселой Ангары кипенье,
  И комсомольских дел накал,
  И первые стихотворенья.
  
  Нам жизнь -
   важнейшая из школ.
  Мне ею выдан чёткий статус:
  Навек вступил я в комсомол
  И молодым душой останусь...
  
  Я в вуз нефтяников пошел,
  К мечтателям и патриотам,
  И потрудился хорошо -
  Оставлю добрым людям что-то.
  
  И всё ж писательства мечта
  Меня ввергала в беспокойство:
  Быть может я совсем не там,
  Где главным проявился б свойством?
  
  Метался я по литкружкам
  И стенгазетой утешался,
  В науке гостем был,
   пока
  Изобретать не попытался.
  
  Изобретательство меня
  В мир тайн науки завлекало -
  Закономерности понять.
  (Плоды смекалки -
   это мало.)
  
  Азарт к науке был зажжен
  В душе на славу и ненастья!
  В исследованья погружен,
  Шагал по жизни в этой страсти.
  
  Так шел с друзьями сорок лет,
  Признанье зная и интриги, -
  И появлялись на земле
  Мои статьи, брошюры, книги,
  
  Изобретений свыше ста,
  И тысячи живых изделий,
  Чтоб больше скважин
   неспроста
  Нам щедро нефть давать сумели.
  
  России недра не бедны,
  Увы, когда-то обеднеют -
  И рвенье наше для страны,
  При этом станет ей ценнее.
  
  Как мог, я радовал страну,
  Хоть груз регалий плеч не тянет.
  И больше всех ценю одну:
  Навек почётный я нефтяник.
  
  Тут я скажу, что если б мог,
  То званье б разделил с женою:
  Ей фанатизм мой, видит Бог,
  Пришлось сполна испить со мною...
  
  Сын, по велению судьбы,
  Стал жить в Америке, далёко,
  Но всей душою с нами был,
  Ждал девять лет нас без упрёков...
  
  Шел пенсионных лет парад:
  То буровые, то - больница.
  И мы решили, что пора
  Семьёю воссоединиться...
  
  ...Где звёздно-полосатый флаг,
  Мы чуткости сполна вкусили,
  Хоть и не беженцы, чьих благ
  Мы совестливо не просили.
  
  Мы четверть века здесь почти
  С семьёю сына и друзьями,
  Россию, словно мать, мы чтим,
  Америку приняв сердцами.
  
  Здесь внучка, правнуки у нас,
  Здесь жизнь племянницей согрета,
  Пишу стихи за разом раз,
  И есть приют души - газета.
  
  Бог знает, сколько по земле
  Ходить мне, возраст набирая.
  Неплохо бы сто двадцать лет,
  Но я, увы, таких не знаю...
  
  А впрочем, и не в этом суть
  Простого старческого счастья,
  А в том, что честен жизни путь
  Через успехи и ненастья.
  
  
  
   ТЕКСТЫ ПЕСЕН
  
  
   Так возникли эти песни
  
   В первом десятилетии нынешнего века я с удовольствием начал сотрудничать с композитором народным артистом Туркменистана БЕНОМ ИСАКОВЫМ по созданию песен: пишу к ним тексты. Есть уже десять таких песен. К семи из них слова написаны мною до сочинения музыки, а к трем ("Осенний парк", "Будьте добры" и "С днем рождения, София!") - на готовую музыку. Слушатели, знакомые с нашими песнями (преимущественно через Интернет), как правило, тепло принимают их, что нас, естественно, радует.
   И мне захотелось предложить вашему вниманию, уважаемые читатели, тексты созданных нами песен. Ведь эта часть совместного творчества, пожалуй, и сама по себе может вызвать ваш интерес, ваш душевный отклик. Не случайно же и большие поэты, такие как Е.Евтушенко, Р.Рождественский, Б.Окуджава, обычно включали написанные ими тексты песен в свои поэтические сборники.
   У некоторых текстов наших песен долгая история.
   Слова песни "Байкальский вальс" были написаны мною около 70 лет назад и посвящены школьным друзьям, с которыми я в очередной раз (уже через несколько лет после окончания школы) ходил в поход на "славное море, священный Байкал". Это поначалу было просто стихотворение.
   Слова песни "Петербургский туман" в начальном варианте я написал на преддипломной практике, находясь в Казани (собирая материал в тресте "Татнефтеразведка"). Стихотворение было посвящено моей невесте, ныне жене - ленинградке Тане.
   Бен Исаков увидел эти два стихотворения в моей книге, изданной в Нью-Йорке в 2008 году, и они ему приглянулись. Он дал мне ряд рекомендаций по их доработке для создания более современного, более близкого широкому слушателю и вполне гармоничного песенного материала. Шаг за шагом мне удалось сделать то, чего хотел композитор, без потери, как мне кажется, душевности, ауры этих произведений. И возникли две песни!.. Летом 2010 года состоялась теплая презентация песни "Байкальский вальс" на Иркутском радио...
   Слова песни "Прости" в начальном варианте тоже написаны давно, более 60 лет назад. Того стихотворения не было в моей книге. Я рискнул предложить его вниманию Бена Исакова - и, к моей радости, он решил написать очередную песню на эти слова. Конечно, и данное стихотворение было несколько доработано при подготовке песни, но его аура, надеюсь, сохранена.
   Основой песен "Раздумье" и "Песня о незнакомке" стали мои стихи, написанные в студенческие годы и тоже доработанные по рекомендациям Бена Исакова.
   Сюжет песни "Северный романс" навеян судьбой двух моих сибирских друзей, которые нашли друг друга на Севере, уже давно выйдя из юного возраста. В конце 80-х годов прошлого века я стал свидетелем их встречи, их счастья...
   Сюжеты песен "Осенний парк", "Будьте добры" и "С днем рождения, София!" совсем новые, меня вдохновили на создание текстов этих песен музыка и пожелания Бена Исакова.
   А музыка песни "Внезапность ярких встреч" написана Беном Исаковым, как и в ряде предшествующих случаев, на слова одного из моих стихотворений прошлых времен. Оно рождено в бесконечной череде командировок, ставших важной частью моей судьбы московского ученого-нефтяника и наполненных той самой вдохновляющей внезапностью ярких встреч. Конечно, чтобы моё стихотворение стало словами песни, его пришлось значительно доработать.
   Бен Исаков завершает работу над музыкой нашей новинки "Песенка о волшебнице любви".
   Полагаю, в каждой из наших с Беном песен присутствуют чувства и мысли, близкие тем, что испытали в той или иной конкретной ситуации многие люди...
   Спасибо, дорогой Бен, за радость нашего совместного творчества!
  
   * * *
   В нашей дружной когорте первых выпускников юной средней школы No10 города Ангарска была скромная и неизменно приветливая Руфина Петрова.
   Руфочке удалось много десятилетий хранить написанные мною в 10-м классе слова для праздничной песни "Ангарский вальс".
   Пожелтевший, но как-то уцелевший листок бумаги с этими словами 70 лет спустя обнаружила у мамы дома дочь Руфы Леночка. Её друг Эдуард Скороходов, при содействии коллег - деятелей музыкального искусства, создал музыку к тем словам и исполнил песню. С согласия Леночки я поместил аудиозапись возникшей песни на свой сайт вместе
   Сердечное спасибо моей дорогой Руфочке за сохранение уже забытых мною слов песни, а также всем, благодаря чьим добрым усилиям живёт ныне этот светлый лучик из моей далекой юности - песня "Ангарский вальс"!
   Слова песни я чуть-чуть подредактировал, но звучит она с исходным текстом.
  
  Песни, тексты которых представлены ниже, можно послушать на сайте yuriytsyrin.com "Литературное творчество Юрия Цырина" (в разделе "Песни").
  
  
  
  
   ПЕТЕРБУРГСКИЙ ТУМАН
  
  За окошком туман петербургский повис.
  Вижу бледного солнца размазанный диск
  и старинные зданья - ампира парад.
  Может, вновь оказался я в граде Петра?
  
   И как было, как помню и снится порой,
   Петербургом туманным пойдем мы с тобой.
   Будут девушки мимо спешить по делам
   и, глаза опуская, завидовать нам...
  
  Может, вновь до тебя расстоянья - чуть-чуть?
  Лишь оденусь, в знакомый трамвай заскочу -
  и Васильевский остров увижу опять.
  Это, думаю, вряд ли кому-то понять...
  
   И как было, как помню и снится порой,
   Петербургом туманным пойдем мы с тобой.
   Будут девушки мимо спешить по делам
   и, глаза опуская, завидовать нам...
  
  За окошком туман петербургский повис.
  Скрылся бледного солнца размазанный диск.
  Я сажусь за дела, и мечтаньям - табу...
  Далеко-далеко от меня Петербург.
  
   И как было, как помню и снится порой,
   Петербургом туманным пойдем мы с тобой.
   Будут девушки мимо спешить по делам
   и, глаза опуская, завидовать нам...
  Я сажусь за дела, и мечтаньям - табу...
  Далеко-далеко,
   далеко от меня
  Петербург.
  
  
  
   БАЙКАЛЬСКИЙ ВАЛЬС
   Три палатки встали над Байкалом,
   и костер нас радует, резвясь.
   Школа - в прошлом, но опять собрала,
   нас в былую молодость, друзья.
   Рядом в темноте гора дремала,
   всех приняв на узкую ладонь,
   и луна, разлившись по Байкалу,
   к нам ручьем спешила на огонь.
   Неужели вновь я у Байкала?!
   Неужели юность вновь настала?!
   Неужели сказка, что бывала,
   к нам вернулась?!
   И родные лица вижу снова,
   и душа теплеет от былого,
   и опять тобою очарован,
   мой Байкал!..
   Вдруг хорошей песни захотелось,
   и взметнулась песня про Байкал.
   И от счастья сердце холодело,
   словно гимн Байкалу я слагал.
   ...Всё звучали песни, не смолкая,
   про друзей, про юность, про любовь
   и про то, что есть краса такая -
   подмосковных летних вечеров...
   Неужели вновь я у Байкала?!
   Неужели юность вновь настала?!
   Неужели сказка, что бывала,
   к нам вернулась?!
   И родные лица вижу снова,
   и душа теплеет от былого,
   и опять тобою очарован,
   мой Байкал!..
   Три палатки встали над Байкалом,
   и костер нас радует, резвясь.
   Школа - в прошлом, но опять собрала,
   нас в былую молодость, друзья.
   И пускай ты окружен горами -
   ныне всё на свете видишь ты!
   Юность - с нами! Дружба тоже - с нами!
   С нами - ясность мира красоты!
  
   Юность - с нами, дружба тоже - с нами...
   и Байкал наш, колыбель мечты!
  
  
  
   ПРОСТИ...
  Прости меня, любимая, хорошая,
  за долгое молчание прости...
  Какое счастье, что совсем непрошено
  в родном краю сошлись у нас пути!
  ...Я помню ночь, беседку ту заветную,
  где нам в грозу укрыться довелось...
  Дарил нам ливень песню неприметную,
  а в наших душах было так светло!
  
   Мне стала память
   вдохновенной песнею...
   А жизнь всё мчится чередою дней,
   и не найти в ней ценности чудеснее
   твоей души и нежности твоей.
  
  Вот осень уж царит без опоздания,
  ты далеко,
   со мною - лишь во сне.
  И трепетно зажглось во мне сознание:
  люблю тебя, и это - всё сильней!
  Как хочется вернуться в дни весенние,
  услышать снова песенку дождя
  и оказаться в сказочном пленении
  любимых глаз,
   что на меня глядят!
  
  Мне стала память
   вдохновенной песнею...
  А жизнь всё мчится чередою дней,
  и не найти в ней ценности чудеснее
  твоей души и нежности твоей.
  
  
  
   СЕВЕРНЫЙ РОМАНС
  Ты помнишь северный простор -
  тайгу и озеро Ханто?!
  Там робкий шёпот сосняка,
  пляж, навещаемый слегка,
  и - после лютых зимних дней -
  дымки костров и смех детей...
  Пусть нет там дивных гор и скал -
  я в том краю
   тебя узнал!
  
  ...Была вечерняя пора,
  и мы - у нашего костра,
  и слышит озеро Ханто,
   как льется разговор простой...
  Мы знали, что прошли тогда
  не через лес -
   через года!
  А в них звучал надежд набат...
  Тот день вручила нам -
   судьба!
  
  Ты помнишь май,
   когда с тобой
  мы шли на озеро тайгой?!
  Мы тихо шли на свой костер,
  на наш душевный разговор.
  Вот, словно я под сединой,
  Ханто под шапкой ледяной,
  но вся в проталинах она -
  везде волшебница весна!
  
  ...Была вечерняя пора,
  и мы - у нашего костра,
  и слышит озеро Ханто,
   как льется разговор простой...
  Мы знали, что прошли тогда
  не через лес -
   через года!
  А в них звучал надежд набат...
  Тот день вручила нам -
   судьба!
  
  
  
   ОСЕННИЙ ПАРК
  
  Опять наш добрый парк
  встречает нас.
  А я еще не стар,
  ты - так стройна!
  Как мог умчаться вдаль
  я от любви?!
  Мне б заглянуть тогда
  в глаза твои...
  
  Ты мой романс, ты мой сонет,
  ты лунный свет
   ушедших лет...
  И мы вдвоем
  по парку нашему идем.
  Сбылась мечта:
   со мной ты вновь -
  моя любовь!
  
  Мелодия плывет -
  любимый лад -
  и в юность нас зовет,
  что с ней прошла.
  Давай осенним днем
  сбежим в весну -
  и вновь судьбу начнем
  с былых минут...
  
  Ты мой романс, ты мой сонет,
  ты лунный свет
   ушедших лет...
  И мы вдвоем
  по парку нашему идем.
  Сбылась мечта:
   со мной ты вновь -
  моя любовь!
  
  
  
  БУДЬТЕ ДОБРЫ!
  
  Будьте добры!
  Повезло нам, земляне, с планетой -
  нам бы сберечь
  этот дар драгоценный судьбы!
  В шорохе листьев,
  и в звоне капели
  встречайте рассветы -
  и в добрый вам путь!..
  Пусть новые песни
  журчаньем свирели
  весна вам исполнит...
  Пожалуйста, будьте добры!
  
   Люди планеты, будьте добры!
  Мир создан для дружбы - будем добры!
  И пусть безмятежно все дети смеются
  на нашей планете...
  Будьте добры!
  И пусть безмятежно все дети смеются
  в сиянье Вселенной!
   Пожалуйста, будьте добры!
  
  Будьте добры!
  Согревайте душою планету!
  Горе пускай
  не пройдет через ваши дворы,
  юных влюбленных
  лишь пылкое сердце
  посмеет тревожить
  в закатной тиши,
  а мудрая старость
  даст радость покоя
  и праздник свершений...
  Пожалуйста, будьте добры!
  
   Люди планеты, будьте добры!
  Мир создан для дружбы - будем добры!
  И пусть безмятежно все дети смеются
  на нашей планете...
  Будьте добры!
  И пусть безмятежно все дети смеются
  в сиянье Вселенной!
   Пожалуйста, будьте добры!
  
  
  
   ВНЕЗАПНОСТЬ ЯРКИХ ВСТРЕЧ
  
  В привычном беге дней
   я знал такое счастье -
  аккорд лихих чудес,
   которых не пресечь:
  Нас, пленников
   своей неодолимой власти,
  уводит за собой
   внезапность ярких встреч.
  
   Внезапность ярких встреч!
   Она - любви разбег,
   она - друзья навек,
   маяк, чтоб вдаль увлечь...
   Внезапность ярких встреч!
   Пускай спешат года,
   но ей дано всегда,
   но ей дано всегда,
   ей суждено всегда
   в нас молодость беречь.
  
  Искрится радость в ней,
   подчас в ней грусть таится.
  Я принимаю всё,
   ничто не сброшу с плеч...
  Навек в моей судьбе -
   волшебные страницы,
  что подарила мне
   внезапность ярких встреч.
  
   Внезапность ярких встреч!
   Она - любви разбег,
   Она - друзья навек,
   Маяк, чтоб вдаль увлечь...
   Внезапность ярких встреч!
   Пускай спешат года,
   но ей дано всегда,
   но ей дано всегда,
   ей суждено всегда
   в нас молодость беречь.
  
  
  
   ПЕСНЯ О НЕЗНАКОМКЕ
  
  Я не знаю,
   что жизнь подарила тебе -
  сколько светлых мгновений, а может, и бед,
  я не знаю, когда
   вдруг мне встретишься ты...
  Как я жду, что появишься ты из мечты!
  Как хочу, чтоб судьба
   мне в каких-то краях
  подарила тебя, незнакомка моя!
  
  Пусть неведомы мне
   те дни и края,
  что покажут тебя,
   загадка моя.
  Знаю только,
   что станет светлее в судьбе,
   лишь бы быть в ней тебе,
   незнакомка моя!
  
  Если в жизненных штормах
   устал бы я вдруг,
  если солнца бы меньше стал видеть вокруг,
  ты бы мне
   заглянула с улыбкой в глаза
  и сумела
   заветное что-то сказать -
  и твоё вдохновенье и вера твоя
  озарили бы мир, незнакомка моя.
  
  Пусть неведомы мне
   те дни и края,
  что покажут тебя,
   загадка моя.
  Знаю только,
   что станет светлее в судьбе,
   лишь бы быть в ней тебе,
   незнакомка моя!
  
  
  
   РАЗДУМЬЕ
  
  Ты шептала так трепетно мне,
  что ты любишь,
   что я тебе нужен!
  И не знал я чудеснее дней...
  Ну, а позже
   ответила стужей.
  
   Как легко ты отвергла меня!
   Но во мне та весна не остыла...
   Жаль, что c сердцем без бурь и огня
   быть живым не нашел бы я силы.
  
  Нет былого -
   и счастья уж нет,
  тлеет пепел угаснувшей веры.
  Был душой я
   влюбленный поэт,
  но наполнил туман её серый.
  
   Как легко ты отвергла меня!
   Но во мне та весна не остыла...
   Жаль, что c сердцем без бурь и огня
   быть живым не нашел бы я силы.
  
  Нам, увы,
   не вернуться назад -
  тебе новые радости любы.
  Мне ж твои
   всё сияют глаза,
  и всё снятся манящие губы...
  
   Как легко ты отвергла меня!
   Но во мне та весна не остыла...
   Жаль, что c сердцем без бурь и огня
   быть живым не нашел бы я силы.
  
  
  
   С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, СОФИЯ!
  
  София,
  о внучка чудная моя!
  Мой милый,
  манящий в молодость маяк!
  Кумиров
  по свету ищут, но не я -
  София,
  для деда ты прекрасней,
  чем сама Софи Лорен!
  
   С днем рождения, София!
  С днем рождения, Софи!
  Ослепительным софитом
  ты нам радость подари!
  С днем рождения, София!
  С днем рождения, Софи!
  Ослепительным софитом
  ты нам радость подари!
  
   София,
  я стал уже совсем седым,
  но только
  не вижу в старости беды -
  София,
  цветут в душе моей сады,
  отступят,
  я верю, все ненастья,
  коль со мною рядом ты.
  
   С днем рождения София!
  С днем рождения, Софи!
  Ослепительным софитом
  ты нам радость подари!
  С днем рождения, София!
  С днем рождения, Софи!
  Ослепительным софитом
  ты нам радость подари!
  
  
  
   АНГАРСКИЙ ВАЛЬС
  
   Вновь празднично солнце смеётся
  На окнах ангарских домов,
  И песня задорная льётся
  Про счастье, про жизнь и любовь.
  Пусть каждый сейчас веселится,
  Пусть радость бушует сильней,
  Влюблённый пускай объяснится,
  А грустный пусть станет бодрей.
   Ангарск! Ангарск!
  Красою ты радуешь нас.
  На все века
  Вокруг расступилась тайга.
  Тебя, как друга, мы любим
  И о тебе мы поём:
  Ангарск! Ангарск!
  Красою ты радуешь нас.
  
   Мы юные - ты нас моложе.
  Как в сказке волшебной, растёшь.
  И в праздничный вечер погожий
  Красиво огнями цветёшь.
  Подруги гуляют с друзьями,
  И кто-то с баяном идет,
  И улицы все голосами
  Наполнил весёлый народ.
  
  Ангарск! Ангарск!
  Красою ты радуешь нас.
  На все века
  Вокруг расступилась тайга.
  Тебя, как друга, мы любим
  И о тебе мы поём:
  Ангарск! Ангарск!
  Красою ты радуешь нас.
  
  
   А время летит - будем старше
  И снова в веселье своем
  О городе юности нашей
  Мы песенку эту споём.
  Но если придется проститься,
  Мы ввек не забудем тебя.
  Мы будем тобою гордиться,
  И помня тебя, и любя!
  
   Ангарск! Ангарск!
  Красою ты радуешь нас.
  На все века
  Вокруг расступилась тайга.
  Тебя, как друга, мы любим
  И о тебе мы поём:
  Ангарск! Ангарск!
  Красою ты радуешь нас.
  
  
  
  
  
  
  
  
   ПЕСЕНКА О ВОЛШЕБНИЦЕ ЛЮБВИ
  
  Я был неисправимо вежлив -
  Не мог в любви мешать друзьям.
  Так было в школе,
   было прежде,
  таким себя запомнил я.
  Я чувства убеждал: "Потерпим -
  Здесь, видимо, не наш черед.
  Её души прекрасный терем
  не нас, мне думается, ждет:
  ей тот милее, с кем я дружен,
  и он небезразличен к ней,
  а я девчонке той не нужен...
  Пусть друг мой будет "на коне"!"
  
  Живет любовь, коль живы люди, -
   судья житейских дел и вех.
  Она рассудит и осудит,
  подарит силу и успех,
  она талант в тебе разбудит -
  она волшебница для всех!
  
  О, как же вежлив был я юным!
  Познав к девчонке страсти шквал,
  я зазвучать душевным струнам
  любви романсом
   запрещал...
  Взрослело чувство,
   стало силой,
  свершившей чудо вдруг сполна:
  в судьбу вошла женою милой
  не к другу,
   а ко мне она!
  Мы с ней вдвоем познали счастье
  семьи, навек спаявшей нас.
  И стала крепче всех напастей
  моя судьба - мечты наказ!
  
   Живет любовь, коль живы люди, -
   судья житейских дел и вех.
  Она рассудит и осудит,
  подарит силу и успех,
  она талант в тебе разбудит -
  она волшебница для всех!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"