Я прежде полагал, что родился и жил в большой стране Эсесерии, но ошибался - то была только Москва. Я понял это, когда по окончании университета был послан на Дальний Восток. Мне говорили, что многие из дальневосточников никогда не бывали в Москве, и я ожидал тёплой встречи и доброго интереса к столичной жизни и её представителю. Ничего подобного.
До этого я бывал в Прибалтике, и встречал там лишь ненависть и презрение местного населения, но это меня не удивляло, казалось естественным - я ведь представлял там оккупантов, "сов. ок.". Теперь же, от собственного, вроде бы, народа, "хоть и дальнего, но нашенского", как говаривал Ильич, исходила, конечно, уже не ненависть к оккупанту, но глубокая неприязнь к вору и узурпатору.
Они думали, что мы там, в Москве, все такие же паразиты, как и их местное начальство, которое часто туда ездит. А то, что, что в Москве тоже есть свои такие же паразиты, даже и пожирнее и побольше, потому, что кроме своего, местного начальства, такого же как у них, там ещё паразитирует и общесоюзное, или федеральное, как теперь говорят, это они упускали. Как и то, что в Москве простые обыватели живут так же убого, как и они, и в бывают Большом Театре еще реже, чем они в алупках своих с анапами на пляж ходят.
И ещё, я не понимал, почему русский народ, штыком и гранатой отломивший от Финляндии жизненно необходимый ему Карельский перешеек, живет, несмотря на приобретение, хуже лишившихся того перешейка "убогих чухонцев" и "печальных пасынков природы". И не просто хуже, но гораздо хуже, во всех отношениях хуже.
И почему, победив так быстро гордую Японию, назавтра после усмирения её атомной бомбой, живут хуже японцев. И почему, после победы над Германией, оплаченной несоразмерно большой кровью, чем особенно гордятся, победители живут хуже побежденных, и разрыв всё увеличивается? И это при том, что культурная территория Германии была в той войне разрушена почти целиком, а советская - европейская, та, что до Урала - не более, чем на десятину.
И не есть ли это всё, кроме прочего, еще и оскорбление памяти павших, которой так кичатся? И почему, наконец, все братские народы славной советской семьи при первой же возможности в 1991 г. поразбежались от Старшего Брата во все концы, куда глаза глядят, и обратно никого что-то не тянет; сколько ни тянут.
Всему тому есть свои причины, особые для каждого частного случая. Японцев выручил план Маршала и витавшая над ним идеология "парадоксального смирения" - от Америки пришло разрушение, оттуда же придёт и восстановление.
У немцев была разрушена их национальная идея, нацизм, и это их освободило и облегчило им восстановление. Всё то же - и у итальянцев с их фашизмом, только в своих пропорциях и масштабе.
Российская же (советская) национальная идея - интенац-изм - разрушена не была осталась гнить в неприкосновенности: до сих пор разные общие недостатки списываются на последствия войны, и жить кажется легче без особых усилий по улучшению жизни.
В общем смысле такое отставание можно объяснить только одной причиной - плохим управлением. Известно ведь, что диктатура, которой обречён - или, может быть, с которой обручен? - русский народ, тяготеет к использованию рабского труда. То есть оплачиваемого не по рыночному принципу, но по распределительному, а такой труд непроизводителен и неэффективен.
Диктатура не обязательно бывает личная, она может быть и сословной ("диктатура пролетариата"), и партийной (ЦК КПСС), и корпоративной (нефтегазовый комплекс), но она обязательно должна быть персонифицирована, без чего она не поддается сакрализации. Даже Ленин, вполне коллегиальный по духу правитель, был в народе именем власти, а после смерти - именем "истины", а последняя получает имя, только для того, чтобы именем тем распинать и закрепощать.
В общем, надмирном смысле это народная религия, в частном, мирском это её дочь, государственная идеология. Русский большевизм был диалектическим порождением русского Православия, потому и расправлялся с ним столь жестоко - как с родителем. А оно, подмятое Петром, всегда было в России религией государственного рабства, превратившись при нынешней власти в сторожевого евнуха царева(РПЦ).
И всегда, как чуть что - сразу реакция. После "правителя слабого и лукавого" плешивый висельник, после либерального, но робкого реформатора конная статуя пудов на десять, потом милейший Мики, великомученик (где это видано, чтобы Император опускался - пусть даже и возвышался! - до этой роли, не царская она; если только "Борис у Глеба в морду просит?".
И вот снова диктатор - плешивый пахан, с придушенным комплексом недомерка, жестокий, мстительный, лицемерный, хамоватый, лживый, самодовольный. Продукт самых передовых, самых нано- технологий - Россия ведь теперь технологическая держава! На этот раз из охранки, после классической передачи власти от ЦК к ЧК. И, как видно, надолго, т. к. у этой породы бульдогов мёртвая хватка.