Юманова Елена Борисовна : другие произведения.

Неправильная женщина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Развод для каждого - боль. но для многих это возможность открыть новую дверь.


НЕПРАВИЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА

  
   - Только не бросай трубку, слышишь? Не вздумай! А то я сорвусь и приеду. Ты меня знаешь! - голосила в трубку Оксанка.
   Представив себе появление этого урагана, Ольга вздохнула и сказала:
   - Я не брошу, не волнуйся. Ты же знаешь, что я всегда рада тебя слышать. Да и приехать ты не сможешь - Туамоту не отпустят.
   - Какие Туамоту? Мы сегодня прилетели. Но ты, конечно, права: приехать - не приеду, а вот поболтать вполне могу. Ты где?
   - Вхожу в ресторанчик возле работы, выпью чаю с пирожным, - сказала Ольга, проходя к угловому столику и на ходу стягивая шарф, который ее уже почти душил. - Подожди секунду. Куртку сниму - здесь жарко.
   Присев за столик, она с удовольствием вытянула ноги, уставшие за целый день. Подозвав официанта (совсем еще мальчик) и сделав заказ, она вновь взяла трубку:
   - Алло. Ты еще на проводе?
   - Конечно, на проводе! Я слышала твой заказ. Ты с ума сошла? Какое пирожное? Летом мы с тобой в Испанию собираемся, я уже отель присмотрела, а ты мне все испортить хочешь?
   - Это чем же? - флегматично поинтересовалась Ольга, машинально скручивая салфетку.
   - Тем, что в купальник не влезешь. Фигуру испортишь.
   - Помнишь, как Пугачева говорила в фильме "За двумя зайцами": "Я вас умоляю. Нашу фигуру уже ничем не испортишь"? Так вот это про меня. Подумаешь, куплю себе новый купальник.
   - Ага, сейчас! Отмени заказ! Немедленно!
   - Хорошо. Только не кричи. Подожди секунду.
   Молодой человек как раз принес заказанное ею. Нарочито громко Ольга сказала:
   - Простите, я хочу поменять заказ. Принесите, пожалуйста, мультифруктовый сок. А это заберите. Спасибо.
   Под удивленным взглядом официанта она придвинула к себе чай и десерт и лихо подмигнула молодому человеку. Одними губами прошептала "сок" и улыбнулась. Парень понимающе кивнул и быстро ретировался. Ольга украдкой осмотрелась. Обычно она не интересовалась посетителями - людей ей хватало и на работе. Но сегодня, сама не зная почему, отступила от правил. За соседним столиком сидели двое мужчин, что-то оживленно обсуждая и уставившись в экран ноутбука. У стойки бара на вращающемся стульчике сидела девушка лет 18-ти и потягивала сок через трубочку. Ближе к выходу расположилась пожилая пара. Рядом с женщиной лежал букет желтых хризантем, в чашках дымился то ли кофе, то ли чай, стояли нетронутыми две креманки с десертом. Обеими руками мужчина держал руку своей спутницы и как-то тепло и нежно смотрел ей в глаза. От этой, немного даже приторной, сцены у девушки защипало в глазах.
   - Олька! Ты что там, уснула? - заорала в руке трубка мобильного телефона, и Ольга вздрогнула. Быстро оглянувшись, она увидела, как мужчины за соседним столиком оторвались от экрана компьютера и посмотрели на нее.
   - Чего ты орешь? - зашипела она в телефон, умудрившись одновременно улыбнуться своим соседям.
   - А чего ты пропала? - сбавила обороты громкости Оксана. - Зависла где-то, а я жди. Ну, ладно. Как дела?
   - Нормально. Не живу, а существую. Работаю. Сегодня контейнер пришел...
   - Твоя работа, если честно, меня мало волнует. Я знаю, ты ее любишь и, на мой взгляд, даже очень. Ты готова пропадать там круглосуточно. Вот и сейчас: рабочий день до семи, кафешка твоя рядом, а ты появилась там аж в полдесятого. Так что с работой все понятно. Зубы мне не заговаривай. Как ты? Кто-нибудь уже посягнул на твою честь?
   - Какая честь, я тебя умоляю! - засмеялась Ольга. - Кроме работы на нее уже давно никто не посягает. Она меня имеет и деньги платит. Так что все честно.
   - Знаешь, дорогая, грустно.
   - Что именно?
   - Что ты все еще одна.
   - Оксан, не надо, - умоляюще попросила Ольга. Она тихонько, чтобы подруга не услышала, отхлебнула чай и положила в рот кусочек пирожного. - Ты же знаешь, я не люблю об этом говорить. Одна и одна. Такая судьба.
   Ольга грустно посмотрела в ту сторону, где сидела пожилая пара. Как раз в этот момент мужчина встал и накрыл плечи женщины широким шарфом. Опять защипало в глазах.
   - Причем тут судьба? - вывел ее из задумчивости голос Оксаны. - Ты уже больше двух лет одна. Это даже для здоровья вредно!
   - Не кричи, пожалуйста, - вновь умоляюще попросила Ольга. - Тебя, по-моему, вся ресторашка слышит. Даже на кухне.
   Она вновь бросила взгляд за соседний столик. Один из мужчин, оказывается, уже ушел. Второй пил кофе и, казалось, не обращал на нее никакого внимания.
   - Пусть слышат. Оль, сколько можно? Ну, был Игорь в твоей жизни. Любила ты его. Забрал он десять лет твоей молодости. Ушел. Двигайся дальше.
   - Во-первых, я его еще люблю. Во-вторых, не он ушел, а я...
   - А в-третьих, - снова перебила Ксюша, - Я сейчас приеду.
   - Нет, - быстро сказала Ольга и даже привстала, чем привлекла внимание своего соседа. Он улыбнулся и вновь уткнулся в свою чашку. - Не надо. Не приезжай. Я устала. Давай завтра встретимся и поговорим. Ну, правда?
   - Оль, когда тебе последний раз дарили цветы?
   - Что? Какие цветы? - опешила Ольга.
   - Обычные цветы. Или необычные, я не знаю. Цве-ты. Розы, георгины, хризантемы, ромашки, наконец. Когда?
   - Ну... Не помню. По-моему, твой Славка на день рожденья...
   - Во-о-о-от! - протянула Оксана. - Вот именно! Тебе только друзья дарят цветы и подарки. Неужели не хочешь получить их от любимого?
   - Хочу. Не спорю. Очень хочу! Но любимого нет, подарков и цветов от него тоже нет. Ты что, думаешь, что эти любимые на каждом углу встречаются и прямо-таки рвутся ко мне всей душой? И вообще, если тебя волнуют цветы, я сама в состоянии их купить. Вот прямо сегодня, прямо сейчас, пойду и куплю себе цветы, приду домой, воткну их в вазу и лягу спать. И, заметь, опять одна! Представляешь! Вот незадача!
   Ольга сама не заметила, как во время этой тирады постепенно повышала голос и теперь почти кричала. Девчонка у стойки сидела с открытым ртом и смотрела на нее. Пожилая дама, как ей показалось, сочувствующе покачала головой и вновь повернулась к своему спутнику, что-то тихо ему сказав. Мужчина за соседним столиком бросил на нее быстрый взгляд и уставился в компьютер, сделав вид, что все в порядке и его не касается.
   Она отключила телефон и отложила его в сторону. Чай остыл, пирожное перестало быть притягательным. Ей хотелось закрыть лицо руками и разрыдаться. Но она так часто за последние два года делала это, что теперь не могла найти в себе сил даже просто поднять руки, которые безжизненными плетьми лежали у нее на коленях. Мобильный вновь зазвонил. Ольга ощутила укол совести за то, что накричала на подругу и выставила себя в таком свете. Она схватила трубку.
   - Прости! Прости меня, Ксю!
   - Знаешь, в чем твоя проблема? - холодно спросила Оксанка. - В том, что ты думаешь, будто выкарабкаешься сама и отвергаешь помощь людей, которые тебя любят.
   - Я не отвергаю, - прошелестела Оля, но подруга вновь ее перебила:
   - Ты, конечно, сильная. Но мы все тебя любим. Мы все хотим тебе помочь...
   Они помолчали.
   - Ладно. Встретимся завтра в этой твоей кафешке в 19.30 после работы. Повтори.
   - Завтра здесь же в 19.30 после работы мы встретимся, - послушно повторила Ольга.
   - Доедай свое пирожное и топай домой, а то уже темно. Да и туман.
   - Ка... какое пирожное? - сделав невинное лицо, спросила Оля. Ей показалось, что за соседним столиком кто-то ехидно хмыкнул. Быстро подняв глаза, она успела увидеть, как мужчина спрятал лицо за экраном монитора, но при этом так торопился, что ударился лбом о верхний край панели. Она довольно ухмыльнулась.
   - Слушай, я знаю тебя больше 10-ти лет. Неужели ты думаешь, что я поверю в твой трюк с отменой заказа? Ладно, подруга, до завтра. Я и правда устала. Целую.
   - Целую, - повторила Ольга и отключилась.
   Мужчина не высовывался из-за монитора своего ноутбука. Она допила холодный чай, доела пирожное, на которое получила "благословение" от Ксюши, рассчиталась с молодым официантом и стала одеваться. Ноги немного отдохнули, но предстояла еще дорога домой. А вот там - теплая ванна с солью. И тогда отдых будет полным. Ей вдруг стало как-то легко и смешливо, и, проходя мимо столика своего соседа, она наклонилась и проворковала:
   - А подслушивать - нехорошо! - после чего быстрым шагом вышла из кафе.
  
   ***
   На улице туман сгустился еще сильнее. Дорога, которая находилась в 10-15 шагах, сейчас определялась только сигналами автомашин. "Вот зайду сейчас в туман; пойду, куда глаза глядят; заблужусь, как ежик, и забуду обо всех своих проблемах". Зябко передернув плечами, Ольга пошла направо в сторону остановки, хотя поймать маршрутку в такое время уже не представлялось возможным. "Все же к людям поближе. А то и правда - страшновато". Огромным матовым пятном на остановке горел рекламный щит, а прямо под ним притулился небольшой цветочный магазин. Немного поколебавшись, девушка взялась за ручку двери, потянула ее и вошла внутрь.
   - Добрый вечер.
   - Добрый вечер, - обрадовалась продавщица, привлекательная женщина лет 50-ти. - А я уж домой собралась. Туман такой - никто нашу вывеску и не видит. Думаю - чего сидеть? Вы цветочки хотели? Какие?
   Ольга хотела соврать, что, мол, у подруги день рождения и надо хороший букет. Но потом подумала: все друг другу врут. В мелочах, в делах, в любви (а в любви - особенно). И решила сказать начистоту:
   - Я хочу цветы для себя, для своего удовольствия. Без пушистой обертки, без помпезности. Хризантемки. Вот эти.
   - Вот эти? С удовольствием. Позвольте совет: когда придете домой, налейте в вазу кипяток, срежьте ножки цветов как обычно и ставьте в вазу.
   - Прямо в кипяток? - удивилась девушка.
   - Прямо в кипяток, - с улыбкой повторила продавщица. - Воду не меняйте. Стоят до трех недель.
   - Да ну? Спасибо. Попробую. До свидания, - Ольга расплатилась и уже повернулась уходить, как женщина ее окликнула:
   - Простите, а вы в какую сторону идете?
   - Вообще-то, шла на остановку, но, похоже, транспорт уже не ходит. Придется пешком.
   - А в какую сторону? - вновь повторила свой вопрос продавщица.
   - До Правды.
   - Ой, а мне до Московской. Может, вместе пойдем, а то одной боязно как-то. Правда ведь как раз следующая за Московской улица?
   Ольга растерялась. После сегодняшнего разговора с Ксюшей ей хотелось побыть в одиночестве. В последнее время ее все чаще тянуло побыть одной. Да и новое знакомство ее совсем не прельщало. Но, подумав, согласилась. Ведь до дома идти надо и лучше, конечно, вдвоем.
   - Вот и славно. Я быстро.
   Оля вышла из магазинчика и приготовилась ждать. Но ждать долго не пришлось. Женщина быстро управилась, закрыла магазин и сказала, улыбаясь:
   - Пойдемте. Меня, кстати, Ниной Ивановной зовут. Можно просто Нина.
   - Ольга.
   - А вы знаете, Оленька, вы ведь не зря ко мне зашли. Это судьба.
   - Ага, судьба, - горько усмехнулась девушка.
   - Вы зря иронизируете. Я, например, знаю, что вы не замужем.
   - Конечно, кольца ведь у меня нет.
   - Сейчас нет, но оно было. Вы разведены. И сейчас в поиске.
   - Позвольте вам заметить, что ни в каком я не поиске. За глаза хватило этой, так называемой, семейной жизни. Кастрюли, стирка, уборка, Игоречек то, Игоречек сё, давай купим тебе это, давай сделаем тебе то. Ничего я не ищу.
   - Вы простите, Оля, но в вашей жизни были не только кастрюли и пылевые тряпки, но и что-то еще. Иначе вы не прожили бы с ним 10 лет.
   - А.... - Ольга пораженно остановилась. Конечно, назвав именно эту цифру, Нина могла просто угадать, но все же... - А откуда вы знаете, что мы прожили с ним 10 лет? Кто вам рассказал?
   - Ну, кто мне мог об этом рассказать? - Нина лукаво улыбнулась. Несмотря на то, что их окутал довольно густой туман, Ольга видела, как горят у собеседницы глаза. - Оля, я хочу открыть вам страшную тайну: я - фея.
   Девушка ожидала всего, что угодно, но, естественно, не этого. Сначала она по-глупому с полминуты таращила на Нину глаза, потом начала нервно похихикивать, а потом расхохоталась в голос. Минуты через три полуистерический смех перешел в какие-то жалобные всхлипывания, а затем и вовсе стих. Она виновато взглянула на Нину. Та улыбалась. Взяв Ольгу под руку, она двинулась в сторону их улиц.
   - Да-да, я фея.
   - Ага. А я тогда Золушка. А где моя тыква? Где мыши?
   - Будут, - уверенно сказала Нина. - И тыква, и мыши. Тьфу ты: и карета, и кучер, и т.д. Я ведь родилась в ночь под Рождество - с 6 на 7 января.
   - Тогда вы ведьма. Говорили, что в эту ночь ведьмы рождаются. И я лично в этом убедилась. Именно девушка, родившаяся в ночь с 6 на 7 января, разбила мой брак. Так что с такой породой сказочных существ я не понаслышке знакома.
   - Глупенькая, - сказала Нина, дружелюбно погладив Олю по руке. - Я уже не в том возрасте, чтобы разбивать чужие браки. И, кроме того, я добрая ведьма, то есть фея. Ты ведь знаешь, что феи бывают добрые и злые?
   - Не разговаривайте со мной, как с маленькой, - разозлилась Ольга и выдернула свою руку у Нины. - Я в детстве много читала, да и работаю в книжном магазине. Конечно, я знаю, что феи бывают добрые и злые. Только не в нашей жизни.
   Внезапная вспышка злости прошла так же быстро, как и появилась. Ольга почувствовала, как устала. И еще почувствовала себя виноватой перед этой взрослой женщиной, которая говорила какую-то чушь, но была так похожа на маму. Она робко прикоснулась к Нининой руке и просительно сказала:
   - Простите меня, Нина. Просто в моей жизни встречались только Гингемы и Бастинды, ну-у, только злые феи. И я никому не верю.
   - Напротив. Вы очень многим верите. И доверяете. Вы очень открытый человек, любите свою работу, загораетесь на ней, а, когда выходите, гаснете. Но вы очень любите людей...
   - Откуда? Откуда вы все это знаете? - почти в ужасе вскричала Ольга.
   - Моя внучка без ума от вас. Она с родителями (моим сыном и снохой) часто бывает у вас в магазине, ходит за вами хвостом, слушает все, что вы ей говорите. Каждой книгой, которую вы ей рекомендуете, она буквально зачитывается . Ее зовут Анечка.
   - Анечка! Ну, конечно! Она единственный ребенок из моих "клиентов". Я ведь работаю во взрослом зале.
   - Да, я знаю. И тем ценнее для нее ваше внимание.
   - Она такой чудесный ребенок! Я бы хотела, чтобы у меня была такая дочь.
   - У вас все впереди, Оля.
   - Да ладно вам. Мне 33 года. Если уж Бог не дал мне детей от любимого человека, не даст и теперь.
   - У Бога много планов относительно каждого из нас. И Он знает, что и когда для нас лучше.
   - Вы говорите, как моя мама. Она тоже считает, что для всего у Бога есть свое время. Мне нравится ее теория, но, похоже, что я из Его планов где-то выпала. Видимо, когда Ангел нес Ему наши личные дела, именно мое выпало и затерялось где-то в архиве. Так и живу, как в архиве, про запас.
   - Не грешите, девочка. Не надо. Всему свое время.
   - Сколько вам лет? - перебила Ольга.
   - 57.
   - Простите за грубость. Большая половина жизни прошла. Вы замужем, у вас есть сын, сноха, внучка, у вас прекрасная работа. Вы, конечно, можете себе позволить говорить, что всему свое время. Мне 33 года. Я в разводе, без детей, без перспектив в личной жизни. Есть только работа. Внутри магазина - моя жизнь, настоящая, кипучая, живая. Вне его - тоска, существование. Где это мое время, о котором вы говорите? Где?
   - Что говорят вам друзья? Что они говорят про вас и ваше состояние? - задала неожиданный вопрос Нина.
   - Говорят, что я погасла. Как свеча. Стою вроде твердо, не таю, не оплавляюсь. Но не горю. Как погасла два года назад, так и не зажглась.
   - Как это верно! - Нина задумалась. - Оля, скажите, что было в вашем браке, кроме кастрюль и тряпок, что держало вас возле Игоря 10 лет?
   Девушка задумалась. Ох, как нелегко было ответить на этот вопрос, который мучил ее уже столько времени! Она уж было решила сказать Нине, что не может сама себе ответить на него, но внезапно поняла, что знает ответ. Он возник в мозгу внезапно, как вспышка молнии. Устремив взор куда-то вперед себя, в туман, Ольга тихо ответила, так тихо, словно говорила для себя:
   - Он избавлял меня от одиночества. Точнее, не он, а его присутствие. Мы могли находиться в разных комнатах, но я знала, что не одна. Мы могли не разговаривать, но я чувствовала, что каким-то образом он меня слышит. В доме был его запах, не только в постели, но и в ванной и даже на кухне. Я знала, что не одна. Я всю жизнь боюсь остаться одна, в полном одиночестве. Несколько дней без никого - даже в кайф, но вся жизнь... Нет... Не спрашивайте. Я не могу этого объяснить. Просто рядом с Игорем жизнь была наполнена ожиданием: его прихода с работы, совместной трапезы, просмотра фильма. Да... Он избавлял меня от одиночества.
   - А сейчас вы никого не ждете?
   - Знаете, говорят, самое тяжелое - это ждать и догонять. Я устала ждать. И меня никто не ждет. Это так грустно. Невыносимо!!!
   Ольга все же не сдержалась и заплакала. Она не закрыла лицо руками. Как и в кафе, они просто висели вдоль тела, как плети. Плечи ее вздрагивали, ремешок сумки скатился с плеча, и та упала прямо на тротуар. Ольга этого даже не почувствовала. Рыдания, которые она так долго сдерживала в себе (целый месяц), прорывались наружу и тонули в густом молочном тумане. Нина подняла ее сумку с земли, подошла к девушке и обняла ее, принялась гладить по спине и слегка покачивать. Как мама. Мама была далеко. Она знала о разводе, но не о причине его. Конечно, она переживала за свою девочку, но Ольга сама запретила ей приезжать, сказав, что все хорошо. От нахлынувших воспоминаний ей стало совсем плохо и она рыдала уже в голос.
   Как хорошо плакать в тумане вечером! Никто тебя не услышит; не увидит, как кривится твой рот, как течет из носа, как размазываются глаза, течет тушь, краснеют щеки. Рыдающий человек - это некрасиво. На самом деле. Мало того, что ты ничем не можешь ему помочь, становишься невольным свидетелем его горя, ты еще и видишь его в таком нелицеприятном виде. Оба человека - плачущий и свидетель этого горя - испытывают неловкость в дальнейшем.
   Но у Нины, похоже, такой неловкости не было. Она продолжала поглаживать Ольгу по спине и баюкать и казалась в этот миг роднее всех людей на свете. Потому что в момент открытого горя она единственная была рядом. Чужая и в то же время такая родная. Далекая и такая близкая. В тот момент она была (простите за сравнение) костылем, который помогает не упасть обессиленному и раненому человеку.
   Неизвестно, сколько времени прошло и сколько две женщины простояли посреди тротуара. Неизвестно, сколько бы еще простояли, если бы у Нины не зазвонил телефон. Одной рукой поддерживая Ольгу, другой она достала мобильный.
   - Алло.
   - Нюша, ты где? - спросил обеспокоенный мужской голос. - Ты едешь? Идешь?
   - Я уже к дому подхожу, почти на Московской.
   - Я на улице, иду тебе навстречу. Ты по нашей стороне идешь?
   - Да. Иди навстречу. Я не одна.
   - В смысле? Нюша, а... а с кем?
   - Чего испугался, дурачок? Я с подругой. Подходи. Проводим ее до дома. Она на Правде живет.
   - Ага, иду.
   "Мужик явно обрадовался", - подумала Ольга. И тут представила, на кого она похожа. "А и пусть! Нет сил приводить себя в порядок". Она устало вздохнула.
   Нина полезла в сумочку и достала влажные салфетки. Взяв девушку за подбородок, она начала нежно вытирать ей лицо, стирая следы недавнего расстройства. Ольга не сопротивлялась.
   - Вот так, моя девочка. Без косметики ты еще краше.
   - Издеваетесь, - без злобы сказала Ольга. - С красным носом, без косметики - та еще красавица. Тут даже ваши фейские штучки не помогут.
   - Привет, девочки, - сказал совсем рядом мужской голос, и обе женщины вздрогнули от неожиданности.
   - Здравствуй, Котя. Познакомьтесь: это Ольга, это Константин Николаевич.
   - Можно просто Костя, - весело сказал мужчина и тут же обеспокоенно продолжил: - Девочки, ну, нельзя же так! Нюша! Я волнуюсь, ты даже не позвонила! - он нежно поцеловал Нину в щеку.
   "Котя, Нюша... Не знаешь, вызывает это умиление или раздражение", - подумала Ольга. Ей вспомнилась пожилая пара в кафе, их трогательные взгляды, нежные касания рук - и снова захотелось выть в голос. Даже не стесняясь Кости.
   - А чего это наша Дюймовочка такая грустная? - спросил Константин Николаевич.
   - Я не Дюймовочка, я Золушка, - зло ответила Ольга. Усталость навалилась на нее с новой силой. - А ваша жена сказала, что она фея, и обещала мне тыкву и мышей, то есть карету и пажей. И кучера.
   - Раз обещала, значит, так и будет, - серьезно сказал Константин. Затем улыбнулся: - Ну, а пока, я надеюсь, вас устроит старый добрый крыс в качестве провожатого?
   - Дурачок, - хмыкнула Нина.
   - Простите меня, - смутилась Ольга, - У меня сегодня был тяжелый день, и я, сама того не желая, срываю злость на невинных людях. Я, вообще-то, не такая, я - хорошая...
   Смутившись, Ольга замолчала. Котя улыбнулся:
   - Я знаю, что вы хорошая. У Нюши чутье на людей. С плохим человеком она ни за что бы домой не пошла. Кстати, - спохватился он, - Что же мы стоим? Пойдемте, поздно уже.
   Неспешным шагом, держа Константина Николаевича с обеих сторон, они шли к Ольгиному дому. Разговор ни о чем, редкие прохожие, свежий воздух начала весны - все это капельками валерьянки падало на сметенную Ольгину душу и успокаивало расшатавшиеся нервы. Усталость уступила место заторможенности.
   - Ну, вот мы и пришли.
   - Спасибо вам. Может, зайдете? Кофе не обещаю, но зеленый чай с жасмином - запросто, - пригласила Ольга.
   - Нет, дорогая, мы домой. А чай обязательно попьем в другой раз, - заверила Нина. - Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, - сказала девушка и повернулась к своему подъезду.
   - Оля, - окликнула ее Нина. - Заведи собаку.
   - Что? - не поняла та. - Какую собаку?
   - Любую. Она будет тебя ждать, любить, ты не будешь одинока. Подумай. Пока.
   ... Уже позже, после ванны и чая, лежа в своей большой одинокой постели, Ольга вернулась мыслями к разговору с Ниной. "Странно, почему мысль о собаке никогда не приходила мне в голову? Я ведь очень люблю собак". Потом поняла: "Игорь тоже любит собак. Ну и что? Я ведь любила их и до встречи с ним". И, уже засыпая, Оля точно решила, что непременно заведет собаку. "Большую такую, чтобы ею везде пахло и была шерсть. Везде-е-е..."
  
   ***
   Какими же мы порой бываем глупыми и жестокими по отношению друг к другу. Жизнь так коротка, а мы тратим ее на мелкие ссоры, недоразумения и выяснения отношений. А ведь как часто бывает: вспылил, раскипятился, разругался, обиделся, ушел и знать другого не хочешь! А он - раз - и попал в автокатастрофу или от инфаркта умер. А ты, дурак, даже извиниться перед ним не успел. Зато понял, что это - один из самых твоих верных и добрых друзей. Или любимый. Когда-то он спас тебя от горя, или от боли, руку помощи протянул, с колен поднял, ночью спешил, чтобы рядом быть, когда ты с обстоятельствами справиться не мог - сил не было. И тогда это казалось тебе естественным. Ты был уверен, что и сам поступил бы точно так же. И поступал. Бросал все и спешил на выручку; в самых сложных ситуациях был рядом и помогал: словами, делами, деньгами и т.д. И вот из-за мелочи, выеденного яйца не стоящей, разобиделись друг на друга, разбежались. И одного уже нет. Не просто уехал он в другую страну, не просто отключил телефон и недоступен. А нет его. Совсем. И тяжесть утраты наваливается внезапно и давит, давит, давит. И ноги твои подкашиваются, и вновь ты на коленях... Но где он, тот друг, который столько раз подставлял плечо и помогал с колен подняться? Нет его. Ушел. Навсегда. И тем мельче и незначительней кажется то, что вас поссорило, чем глубже горечь утраты. Ведь так просто было уступить! Так просто было улыбнуться, прервать пустой спор и сказать одно-единственное слово - ПРОСТИ. И все! И тут же замолчать. И продолжать улыбаться. И даже если бы твоему другу все же случилось умереть, в его глазах ты до конца стоял бы перед ним с улыбкой, а не с перекошенным в гневе лицом. И чувство вины не терзало бы душу. И сердце не сжималось бы. И боль не стучала бы в висках. Конечно, теперь ты будешь осторожнее: не обидишь, не унизишь, не вступишь в ненужный спор. Но человека уже не вернуть и не извиниться перед ним. Ты, несомненно, научишься на этой ошибке, но какой ценой!..
   Все эти мысли крутились в Ольгиной голове, пока она расставляла новинки на полках, а сама прислушивалась к разговору молодых людей. Хотя прислушиваться особой необходимости не было: парень и девушка разговаривали на повышенных тонах и все больше раздражались друг на друга. Они пришли за подарком для общей знакомой. И каждый был уверен, что знает о вкусах именинницы лучше, чем другой. Девушка настаивала на классике, парень - на фантастике. Вошли они в магазин, держась за руки, теперь стояли на "пионерском" расстоянии, отчаянно жестикулировали и раскраснелись от спора. Еще немного - и оба взорвались бы. Надо было срочно вмешаться. Улыбаясь, Ольга уверенно подошла к молодой паре.
   - Здравствуйте. Позвольте вам помочь.
   - Нет, - запальчиво выкрикнула девушка. - Вы не знаете, что нам нужно.
   - Благодаря громкости вашего голоса, я думаю, весь магазин уже в курсе того, что вам нужно, - мягко парировала Оля.
   - И теперь вы хотите нам предложить купить обе книги, да? - усмехнулся молодой человек.
   - Это тоже вариант, но я хочу предложить вам другой.
   - Какой это?
   - Подарочный сертификат.
   Молодые люди переглянулись и недоуменно уставились на консультанта.
   - Подарочный сертификат, - повторила Ольга. - Вы хотите сделать подарок своей подруге и готовы потратить кое-какую сумму. Но выбрать, что именно дарить, - не можете. Это нормально: у каждого человека свой вкус и свои пристрастия. Я предлагаю вам воспользоваться нашей услугой. Вы оплачиваете выделенную вами сумму в кассу и получаете Подарочный Сертификат. В торжественной обстановке вручаете его имениннице. И она в любой день может прийти к нам в магазин и выбрать любую книгу из любого отдела в пределах суммы на чеке, уже ничего за нее не оплачивая. Подарком от вас в любом случае будет книга, то есть то, что вы и хотели. Но это будет непосредственно ее выбор. Она найдет для себя то, о чем давно мечтала, а вы косвенно поможете ей в осуществлении ее мечты.
   Ольга не удержалась и добавила:
   - Да и нервы свои сохраните.
   Помолчав еще пару секунд, сказала:
   - Касса прямо перед вами. Спасибо.
   Молодой человек достал портмоне и, перебирая купюры, решительно направился к кассе. Девушка поспешила за ним. Выходили они из магазина, вновь крепко держась за руки.
   ... A подарочный сертификат обналичивала девушка лет 23х. И взяла она не классику, не фантастику, а сборник афоризмов и небольшую кулинарную книгу...
   Весь день продолжалась обычная рабочая кутерьма. Народу было много: до 8 марта оставалось всего пять дней, мужчины спешили порадовать своих женщин. Ольга крутилась как белка в колесе, успевала улыбнуться одному, подсказать другому, помочь третьему, проводить четвертого и тут же помочь пятому. Это была знакомая ей суета, в ней она находила удовлетворение и забывала о своих проблемах. Из-за того, что мозг постоянно был занят заботами того или другого человека, она не думала о том, что нужно ей самой. Многие мужчины просили ее подписать купленные книги, ссылаясь на то, что у них некрасивый почерк, и они не умеют складно говорить. Ольга не отказывала. За этот день она подписала где-то 12 книг и постаралась сделать так, чтобы пожелания не повторялись и не звучали избитыми дешевыми фразами. 8 марта всегда виделся ей особым днем. Не потому, что он Международный, а потому что Женский. И хотелось каждой женщине в этот день сказать самое главное, самое доброе, самое нужное; вложить какой-то особый смысл в каждое поздравление. Конечно, банальностей было не избежать, но сгладить впечатление оскомины Ольга умела. И сама радовалась вместе с дарителями-мужчинами каждому удачному поздравлению.
   В этой суматохе она смогла выкроить лишь полчаса на обед. И уже когда пила чай, на мобильный позвонил Лешка. Они знали друг друга больше тринадцати лет. На какое-то время терялись, потом снова находились. Первый раз встретились после 3-хлетней разлуки, когда Ольга уже была замужем за Игорем, а Лешка женат на Свете. У них уже был ребенок, тогда как она об этом только мечтала. С тех пор они периодически созванивались и встречались.
   По сути, Алексей был единственным мужчиной, который, помимо того, что считал Ольгу хорошим, добрым, талантливым человеком, считал ее еще и красивой женщиной, о чем все время говорил. Она чувствовала, что в этих его словах нет фальши, но сама в это не верила. Игорь - ее, бывший уже, муж - после ее настойчивых вопросов типа "А я красивая?" нехотя отвечал: "Конечно, красивая". Но сам никогда не говорил об этом, даже когда Ольга из кожи вон лезла, чтобы ему понравиться. А Лешка говорил об этом всякий раз, когда они встречались. Это было так приятно!
   Есть женщины, которые знают, что они красивы. Красивы именно такой красотой, которая пленяет мужчин и заставляет их идти на подвиги и бросаться на амбразуры. И эти женщины пользуются, и весьма умело, своей красотой, как оружием. Есть симпатичные, приятные, обаятельные женщины, красивые какой-то внутренней красотой, не видной глазу. С такими не бывает любви с первого взгляда. Только со второго, а то и с третьего. Но зато - надолго.
   Ольга всегда считала, что единственное красивое место на всем ее теле - это глаза. А Леша уверял, что все остальное тоже даже ничего; а из глаз порой идет такой сильный внутренний свет, что делает ее еще более привлекательной.
   Говорят, дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Мол - либо любовь, либо страсть, либо деловые контакты, либо ничего. Вранье. Дружба возможна. Если у вас нет совместного бизнеса, и если вы не видите друг в друге сексуальных партнеров. Ольга не видела. Они могли спокойно разговаривать на любые темы; Леша был практически подруга, но при этом - настоящий мужчина. Темпераментный, мужественный, ответственный, умный. Но совсем не ее. И, кроме как друга, она его никак не видела. А он - ее. Они с удовольствием изредка пересекались и общались. Он рассказывал о семье и детях (у них со Светой родился еще и сын), она - о своих делах: муже, доме, магазине. По работе Леша часто ездил в командировки, и каждый раз привозил Ольге на память какой-нибудь сувенир. Он был одним из первых, кто поддержал ее после развода. Казалось, они понимали друг друга с полуслова, и это было хорошо. Никакого напряжения в отношениях. Они умели радоваться радостям друг друга и сопереживать в бедах.
   И вот теперь, после очередной командировки, Лешка вновь набрал ее номер.
   - Алло, - явно сытым протяжным голосом сказала Ольга.
   - Привет! Судя по голосу, на обед тебя приглашать уже поздно, - рассмеялся Леша. - Не могла немного подождать?
   - Пока тебя дождешься, можно с голоду помереть. А я, хоть и в печали, такой доли себе не желаю. Привет, - запоздало поздоровалась Ольга.
   - На ужин не зову, чай, не холостяк. Как насчет того, чтобы завтра встретиться? В обед?
   - Меня устраивает. Чем будешь кормить?
   - Сухарями и водой, - на полном серьезе ответил Алексей.
   - Ты меня что, обедать в изолятор приглашаешь? - возмутилась Оля.
   Лешка рассмеялся:
   - А чего ты глупые вопросы задаешь? Голодная не останешься. Кстати, я буду не один.
   - Со Светой?
   - Нет, я в кафешке возле твоей работы встречу другу назначил. Поговорить надо. Не будешь против?
   - Если ты не заставишь меня как-то по-особому краситься и что-то особое надевать, то - нет.
   - Ты и так красивая. Одевай что хочешь. В общем, завтра в два мы тебя ждем.
   - Хорошо. Пока.
   - Пока. Целую, - и Лешка отключился.
   Ольга посмотрела на часы. "Труба зовет", - сказала она себе и вышла в торговый зал. Увидев, что клиентов много и все девочки нарасхват, она улыбнулась и включилась в работу.
  
   ***
   В 19.30, как и было назначено Оксанкой, она уже сидела в кафе рядом с работой за тем же столиком, что и вчера. К ее удивлению, соседний столик занимал вчерашний мужчина с ноутбуком. Неизменная чашка чая (или кофе) дымилась на столе, а мужчина что-то искал в компьютере. На Ольгу он не смотрел, и она решила изучить его повнимательнее. Лет 40-45, лысый, как Бондарчук (но без усов), довольно представительный, широкоплечий. Джинсы и тонкий пуловер, ботинки на высокой подошве. На спинке соседнего стула висела кожаная куртка. "А в чем он был вчера?" - подумала она и, как ни старалась, не могла вспомнить. Переведя взгляд на соседний стул с другой от мужчины стороны, она приметила на спинке черное мужское полупальто строгого покроя. "Вряд ли джинсы с этим носят", - отметила про себя Ольга. И увидела, как к столику лысого направляется мужчина. Он был моложе, чем тот, в джинсах, не очень высокого роста, не Ален Делон, но приятный. Серые глаза, двухдневная щетина. Одет он был в строгий костюм, но вместо рубашки и галстука на нем была белая футболка. Ей всегда нравился такой стиль. Это смотрелось здорово! Пальто, висящее на спинке стула, несомненно, принадлежало ему. Ольга не могла вспомнить - этот ли мужчина был с лысым вчера.
   Из задумчивости ее вывел вкрадчивый голос Оксанки, которая негромко сказала:
   - Ты уже рассматриваешь мужчин? Я очень рада. Прогрессируешь, подруга.
   - Никого я не рассматриваю, - смутилась Ольга и встала, чтобы обнять подругу.
   - Я две минуты, как пришла. И все это время ты не отрывала от них взгляд. Даже меня не заметила. Ну, и какой тебе больше нравится? - сказала Ксюша, сердечно обнимая Ольгу. - Дай я на тебя погляжу.
   Она отстранилась и принялась рассматривать ее с ног до головы. Ольга не выдержала и рассмеялась:
   - Ты еще в зубы мне погляди. У меня там основной брак.
   - В башке у тебя основной брак - мелешь всякую чушь, - тоже рассмеялась Оксанка и продолжила, - Вчерашнее пирожное на тебя не сильно повлияло. Ты хорошо выглядишь, только несколько устало. Ах, Олька, как же я рада тебя видеть! - они снова обнялись. - Ну, давай, рассказывай.
   - Ты совсем ку-ку? Мне-то что рассказывать? Ты на островах была, ты и рассказывай, - велела Ольга.
   Оксанка дважды себя просить не заставила и пустилась в красочные объяснения. Оля слушала подругу, а сама тем временем любовалась ею. Ксюха прекрасно выглядела: загорела, похудела, отпустила волосы. Глаза ее блестели, и по всему было видно, что она счастлива. Но она знала время, когда было по-другому. Она видела, как эти глаза плакали. Как эти изящные руки и тонкая шея были покрыты синяками. Она видела, как вздрагивала Ксюша от каждого шороха и звонка, как не знала, куда бежать, к кому обратиться за помощью. Так было, когда Ксю жила с первым мужем. Он был моложе ее на 8 лет, но в свои 18 проявил недюжинное упорство и отвадил от нее всех поклонников. Настойчиво ухаживал, обещал, красиво говорил и добился, чтобы она стала его женой. Они оба работали на благо новой семьи. Оксанка забеременела. Макс был страшно рад. Работал, как одержимый, изыскивал новые пути к заработку, только чтобы семья ни в чем не нуждалась. Родилась дочь. Максим очень любил своих девочек.
   Ольга познакомилась с их семьей, когда Настюше было три года. Игорь работал с Максом, и это сблизило девушек. Ольге казалось, что такой и должна быть настоящая семья. Ее, правда, смущало, что Макс позволял себе грубость и резкость по отношению к Оксане. Но, видя, что та редко реагирует на его выходки, решила, что это некая разновидность семейной игры. Когда она сказала Игорю о своем мнении, он как-то невесело улыбнулся и ничего не ответил.
   Однажды Ольга увидела на шее подруги синяки и поняла, что игры кончились. Что Максим перешел некую грань и всерьез поднял на жену руку. Она просила, чтобы Ксюха сняла побои и заявила на мужа в милицию. Оксанка плакала и отнекивалась. Ольга плакала и настаивала. И только спустя месяцы поняла, как отчаянно та боялась. За себя, за дочурку. Любовь, которая была когда-то в ее сердце, стала проходить, таять. В этом человеке обнаружилось множество недостатков, не приемлемых для семейной жизни. Он пил, бил, угрожал и изменял. И при этом доказывал, что любит, не бросит и никому не отдаст своих девочек. Ревновал Оксанку к каждому столбу и постепенно ломал ее. Сломать ее как человека он не мог: слишком много еще оставалось в ней живой воли. Он чувствовал, даже, наверное, точно знал это. Ломал как женщину. Ни сбежать, ни уйти, ни развестись - ничего не позволял. Преследовал, плакал, говорил, что жить без нее не может, что семья для него - все. Все мы, бабы, дуры. И Оксанка дура - верила. Ведь так хочется верить! Верить, что любовь, которая заставила его добиваться ее расположения, никуда не ушла. Что она есть и поможет ему справиться со всеми пороками. Иногда мы переоцениваем свои силы и считаем, что сможем помочь близкому человеку: бросить пить, например. Или сможем вновь стать для него единственной, чтобы он перестал изменять. А потом, после каждой измены, дарить жене цветы. Ольга видела, как Оксанка выбрасывала эти букеты. И точно знала, что Макс так ни разу и не поинтересовался - где подаренные им цветы.
   Когда сидящая в Оксанке воля все же решила восстать против всего этого, и она заявила, что с нее хватит, и она уходит, Макс внезапно остепенился. Стал в прямом смысле хорошим. Видимо, понял, что решение принято окончательное и не с бухты-барахты. Обещал не пить - и не пил, обещал не изменять - и не изменял. Все в дом, все в семью. Каялся, каялся, каялся. И уговорил-таки Оксанку родить ему сына! Практически никто из друзей не стал отговаривать Ксюшу от этого шага, хотя, наверное, надо было. Никто не верил в "хорошесть" Максима. Но кто мы такие, чтобы запрещать что-то другим людям? Мы и сами-то не всегда прислушиваемся к советам других. А если человеком движет вера - искренняя, чистая вера, - его очень трудно свернуть с пути. А Оксана верила. В то, что все, обещанное Максимом, сбудется, и они еще смогут быть счастливыми, как в первые годы брака.
   Родился Герман. И все друзья поняли, что назвать его "ошибкой" никак нельзя: это был очаровательный ребенок. Макс ходил королем. Был горд чрезвычайно. Но... Но все же его "правильности", как и предполагалось, хватило не надолго. Он вновь начал пить и гулять. Правда, руки уже не распускал.
   Оксанкина вера разбилась вдребезги. Любовь переросла в ненависть. Ольга в этот период редко виделась с Ксюшей и глубоко казнила себя за это. Но именно в тот период через ее личную жизнь прошла трещина, которую она упорно не хотела замечать. Ей было ни до чего. Игорь занимал все ее мысли. Но в один из дней ей позвонила Ксю. Голос был пьяным, чувствовалось, что она плачет. Она сказала, что у нее умерла мама. Не стало самого близкого и родного человека. Того, кто мог поддержать, подсказать, помочь. А мы проживаем свою жизнь, порой даже забывая о них: так много у нас своих проблем и забот.
   Ах, как часто мы убиваем матерей железным равнодушием, непониманием, жестокостью! Мы даже не представляем, как больно делаем им, когда отворачиваемся от протянутых рук; когда не смотрим в чистые молящие глаза; когда хлопаем дверью, убегая в свой и в то же время чужой мир. Сколько слез проливает она в наше отсутствие; сколько бессонных ночей проводит перед иконами в святой молитве за нас - молодых и дерзких! Как протяжно стонет ее сердце вдали от нас! Да, нам не понять ее переживаний, ее тоски по прошлому времени, когда мы были крохами, когда к ней только приходило осознание великого понятия материнства. Неимоверное блаженство переживает она, когда маленькая детская ладошка сжимает ее мизинец, когда светлое личико улыбается ей - единственной, милой, доброй маме! И какие жесточайшие муки испытывает она, когда мы спешим к друзьям, даже не попрощавшись, не взглянув, не обняв, не поцеловав! Суетность нынешней жизни с ее темпами, проблемами и заботами отнимает у нас самое главное - время. Как мало его отпущено судьбой для жизни человека! И как поздно мы понимаем, что оно невозвратно забирает у нас самое дорогое - мать. Каждый день сокращает наше пребывание на земле, но матери, по обыкновению, уходят в иные миры раньше нас. И лишь тогда, когда холодной дрожащей рукой ты закрываешь ее светлые добрые глаза, ты понимаешь, что ничего не вернуть, что ты потерял огромное счастье - иметь мать. Ты кидаешься на колени, в исступлении зовешь ее мамой и по имени, которое так часто забывал в повседневной жизни, хватаешь ее холодные морщинистые руки и покрываешь их слезами и поцелуями; вглядываешься в родные черты и проклинаешь себя за то, что при жизни ее ты не замечал, как прекрасны ее глаза, губы, нос, брови, как светла и нежна она... Но нет на свете чуда, способного поднять ее, кинуть в твои объятия. И только небеса услышат твои стоны, полные скорби и отчаяния. А когда на крышку гроба полетят первые комья земли, отдаваясь мерным стуком в сердце, ты поймешь, как билось в груди материнское сердце от слов твоих, грубых и жестоких, от равнодушия твоего и беспричинной злобы. И лишь земля сможет без остатка впитать все слезы, которые ты прольешь над ее могилой.
   Не убивайте матерей железным равнодушием! Проснитесь среди ночи и посмотрите на нее, такую родную, доброю, милую, единственную. Когда-то в детстве она также смотрела на Вас. Поцелуйте ее руки, живые, теплые материнские руки; запомните ее запах - до конца жизни никто, кроме вашего сердца, не напомнит его вам. Задержите это мгновение - оно стоит целой жизни. Будьте милосердны!
   Ольга понимала, каково сейчас подруге, но... ничего не вернуть, ничего не исправить. В голову лезли какие-то будничные слова, какие-то затасканные фразы типа "все там будем" и "ей сейчас лучше, чем нам". Это было очень тяжело.
   Максим в этот период жил на два дома. Изредка забирал детей погулять; пытался посягнуть на Оксанкину постель и место в ней; требовал, чтобы она стирала ему носки, и совсем скатывался на дно. При редких встречах Ольга не хотела его замечать. Не сказать, что он был ей противен. Ей было его жаль. А она не хотела тратить на него свою жалость. Не потому, что обладала каменным не сострадательным сердцем. А потому, что знала: стоит ей его пожалеть - и она оправдает его и простит. Обязательно все ему простит. Она себя знала. И тем самым предаст Оксану и ее детей. А этого она сделать никак не могла.
   Оксанка развелась с Максимом на несколько месяцев раньше, чем Ольга с Игорем. И для них обеих этот период времени был очень тяжелым. Но если Ксюха намеренно сделала этот шаг и долго целенаправленно шла к нему, то для Ольги развод стал ударом. Он выбил почву у нее из-под ног, раздавил. Оксанкина любовь трансформировалась в ненависть. Ольгина еще слишком ярко горела. Она не могла заставить себя перечеркнуть 10 лет своей жизни. Не могла заставить себя научиться жить без Игоря. Не могла - и все тут. Она отказывалась жить без него.
   Подруга поддерживала ее как могла. Кроме нее, пожалуй, только Лешка и Лена с работы знали, что за Ольгиной улыбкой - боль, за смеющимися глазами - слезы, за напускной веселостью - страдание. Только они знали, что Оля не живет, а существует. И всячески старались ей помочь.
   Макс еще не совсем оставил бывшую жену в покое. Изредка приходил, звонил, пытался контролировать и шантажировал детьми. Но Ксюша уже сбросила с себя эти брачные оковы, твердо стояла на ногах и молилась об одном: забыть все, как страшный сон, и начать новую жизнь. Они обе уехали из родного города: Оля - чтобы ничего не напоминало ей об Игоре, Ксю - чтобы избавиться от Макса. В отличие от Ольги, она верила, что даже с двумя детьми сможет найти свое счастье и быть любимой.
   Возможно, именно эта уверенность, этот настрой (не зря же психологи свой хлеб едят) и позволили ей встретить своего нынешнего мужа Славу. Не было никакого романтического знакомства. Она возвращалась от Ольги домой на последнем троллейбусе. Как часто бывает в нашей стране, на линии отключили свет. Ксюха вышла из троллейбуса и попыталась поймать попутку. Слава был тем, кто подвез ее в этот вечер. Вот и все. Как видите, никакой романтики. Говорят, что самые яркие чудеса случаются без блеска и помпы, а очень просто. Как легко было разминуться в этот вечер! Она могла выйти от Ольги чуть позже. Троллейбус мог не сломаться. Слава мог не заметить ее и не остановиться. Так много "если бы" могли помешать людям встретиться! После всего, что Оксана пережила с Максимом, ей нужно было сделать только шаг, чтобы обрести покой и радость. И она сделала этот шаг.
   Уже через два месяца они со Славой поженились, решив, что незачем терять драгоценное время. Славка принял Ксюхиных детей и сразу нашел с ними общий язык. Ольга ни за что не поверила бы в это, если бы своими глазами не видела, как дети тянутся к Славе и любят его. Ей было невдомек: как мужчина может полюбить не родных ему детей. Хотя... Если любишь женщину, любишь и ее продолжение. А Славка Оксану, несомненно, любил. У него свой бизнес, довольно успешный; хоть и небольшой, но быстро развивающийся. Семья ни в чем не нуждается. Славка шутит: "Наконец-то я нашел, куда девать деньги". На резонный Ксюхин вопрос: "Что ж ты раньше не нашел?" он серьезно отвечал: "Тебя ждал. Тебя и твоих детей". Он говорил это настолько искренне, а потом так нежно и крепко целовал Оксанку, что Ольге становилось плохо. До слез. Она была рада за подругу. Даже, наверное, больше ее самой. Просто чужое счастье, настоящее счастье, раздражает. Оно кажется каким-то приторным, что ли. Когда мы сами несчастны, мы не можем равнодушно смотреть на чужое благополучие. Зачем кривить душой? Мы ему завидуем. Кто-то белой, а кто-то и черной завистью. И Оксанка, мудрая женщина, конечно, чувствовала это. И больше других хотела, чтобы Ольга нашла своего мужчину, который вновь зажжет в ней огонь, выжмет из сердца Игоря вместе с болью всех этих послеразводных лет и сделает ее счастливой. Ей так хотелось, чтобы в жизни подруги вновь появились смысл и любовь. Она замучила Славу просьбами найти Ольге жениха, но тот отговаривался, что у него, в основном, женатые либо староватые для девушки друзья. Он никогда не обделял подругу жены своим вниманием, но она сама не хотела красть у Ксюши ни минуты ее безмятежного выстраданного счастья и старалась бывать у них дома только тогда, когда Славы не было дома, и Оксана могла посвятить себя ей.
   "Молодые" пару раз в год отдыхали за границей. И вот вчера они вернулись с островов Туамоту, и сидящая перед подругой Ксюша живописала свое путешествие. Ольга любовалась ею. Как же хорошо, что у Оксаны вновь горят глаза, нет синяков, какая она красивая!
   Оторвав от подруги взгляд, Оля увидела, что двое мужчин за соседним столиком увлеченно слушают рассказ ее подруги.
   - Ксю, подожди, - попросила она. - Вы опять подслушиваете? - с напускной строгостью спросила у соседей.
   Мужчина в костюме удивленно посмотрел на нее, а лысый смутился.
   - Просто ваша подруга так интересно рассказывает, - пробормотал он. - Я никогда не бывал на островах. Но, благодаря ей, так живо их представил. Вы удивительная рассказчица, - обратился он к Ксюше.
   - Спасибо. Слышали бы вы, как умеет рассказывать Ольга! - доверительно сообщила она.
   - Ксюша, не надо, - взмолилась та.
   - Надо. А вас как зовут?
   - Меня Арсений. А этого молодого человека Олег, - отрекомендовался лысый. - Скажите, а почему вы ничего не заказали?
   - И правда, - удивилась Оксанка, - я заболталась, а ты и не напомнила. Ты же с работы, небось только обедала. Мама дорогая, а время-то! Ладно, что берем?
   - Сок.
   Оксана рассмеялась.
   - А чай и пирожные?
   - Это на ночь-то глядя? Кто мне вчера истерику закатил про Испанию и купальник?
   - Знаешь, Ольчик, вчерашнее пирожное на тебе не очень отразилось и нынешнее не во вред. Кроме того, должны же мы отметить мое возвращение? Я разрешаю.
   - Ну, раз ты настаиваешь... - развела руками Ольга. - Гуляем. Тем более, что Лешка обещал завтра меня потчевать только водой и сухарями.
   - Уже вернулся из командировки?
   - Да вы все разом вернулись на мою голову. Я скоро в этом кафе поселюсь.
   - Нечего. Дома живи, - развеселилась Оксанка. - Впрочем, ладно. Заказываем.
   Она подняла руку, чтобы позвать официанта, но тот уже направлялся к их столику, причем с подносом, на котором были два стакана сока, две чашки чая и пара пирожных. Ольга глянула на соседей: лысый Арсений улыбнулся и сделал рукой жест от груди к столу, как бы от сердца, мол. Она поблагодарила кивком головы и перевела взгляд на Олега. Он смотрел прямо на нее и улыбался. "Какая хорошая у него улыбка, - подумалось Ольге, - Мягкая, как у Санты". Она улыбнулась и потупилась.
   - Ба, мы не разучились краснеть, - брякнула Ксюха.
   - Говори же ты тише, - взмолилась Ольга, - вчера из-за твоего голоса на меня все кафе смотрело.
   - Кстати, ты купила себе цветы? - явно иронизируя, спросила Оксана.
   - Да, представь себе! - с вызовом бросила Ольга. - И познакомилась с приятной женщиной Ниной. Мы вместе шли до дома. Чудесные хризантемы, стоят дома в вазе. И, предупреждая твой вопрос, скажу: я не считаю зазорным покупать себе цветы.
   - Да я тебя в этом и не обвиняю. Просто мне бы очень хотелось, чтобы цветы тебе дарил мужчина.
   - Мне бы тоже, - тихо и грустно сказала Оля.
   - Какие твои любимые? Ромашки?
   - Да. Целая охапка ромашек. Хочу охапку ромашек! - раскапризничалась Ольга. - Дай, дай мне ромашек!
   - Запросто! Зайду сейчас в круглосуточную аптеку и куплю пару коробочек аптечной ромашки. Хотя нет. Ты же моя любимая подруга. Куплю все коробочки, которые есть в наличие!
   Девушки переглянулись и расхохотались. Громко, даже неприлично. Но им было все равно. Так хотелось этого смеха! Так хотелось, чтобы он выдавил горечь и туман из самого сердца, из самой глубины души!
   Внезапно краем глаза Ольга уловила какое-то движение. Олег одевался и прощался с Арсением. Глянул на девушек, улыбнулся, слегка поклонился и вышел. Ольге почему-то стало грустно.
   - Кстати, - промакивая салфеткой глаза, спросила Ксюха, - С чего ты решила, что познакомилась с хорошим (на слове "хорошим" она сделала ударение) человеком? Этой Ниной?
   - Она - фея.
   Оксана оторвала салфетку от лица и внимательно посмотрела на подругу.
   - У-у, как все запущено. Меня не было две недели, а ты уже до гоблинов докатилась.
   - Не шути. Каких гоблинов? Она и правда, фея. Я вчера, благодаря ей, смогла ответить себе на вопрос: что давал мне брак с Игорем. Два года не могла сформулировать, а тут...
   - И что? - серьезно спросила Оксанка. - Нет, не так. Ну-ка, давай с начала, - потребовала она.
   И Ольга рассказала ей все события вчерашнего вечера. Ксюха слушала, не перебивая.
   - А когда мы прощались, - закончила Ольга, - Она посоветовала мне завести собаку. Чтобы дома меня кто-то ждал, и мне не было одиноко.
   Она вспомнила ушедшего Олега и загрустила. "А ведь он не сказал ни слова. Я даже не знаю, как звучит его голос". Почему-то в тот момент это показалось ей очень важным.
   - И знаешь, я все больше склоняюсь к тому, чтобы последовать этому совету, - закончила она и принялась за пирожное.
  
   ***
   Будильник еще не прозвенел, а Ольга уже с полчаса лежала в постели и смотрела в потолок. В голове крутились какие-то незначительные мысли: побелить потолок, помыть окна, сделать зарядку, купить новую настольную лампу и другая подобная дребедень. За окном сработала сигнализация у одной из множества припаркованных на тротуаре машин. Хозяин, похоже, обладал завидным сном, потому что явно не стремился утихомирить свою железку. Пару минут Ольга слушала однообразные заунывные трели. Затем к ним прибавился такой же заунывный звук будильника, и она поняла, что, хочешь - не хочешь, а вставать придется. Рабочий день обещал быть еще более напряженным, поэтому следовало все же на него настроиться. Ольга решила немного погрешить временем и все же принять бодрящий душ. Она позвонила Татьяне - сотруднице с работы - и предупредила, что задержится на часик. Зайдя в ванную, придирчиво рассмотрела себя в зеркало. Если быть до конца откровенной, она не считала себя красавицей. Глаза - да, то что надо. Нос - большеват, рот - кривоват, несколько лишних, на ее взгляд, родинок. В общем, так себе. Сестра ее была "очень даже", а она "так себе". Единственный мужчина, считающий ее красивой, был, как мы уже говорили, Лешка. Ольга вспомнила, что сегодня они вместе обедают, и ей захотелось именно сегодня выглядеть все же по-особенному, сделать для себя что-то хорошее. Она так часто отказывала себе в удовольствии хорошо выглядеть, а время после развода вообще было ознаменовано полным пренебрежением к себе и своему внешнему виду, что сегодня решила сделать себе подарок.
   "Подарок" оценили и девочки с работы, и, конечно, Лешка. Она распустила волосы, обычно стянутые в конский хвост на затылке, выделила косметикой глаза и одела юбку вместо привычных брюк. Надо сказать, что впервые за последние годы она почувствовала себя привлекательной женщиной. И ей это было приятно.
   Когда она в таком виде зашла в кафе, Лешка с приятелем уже сидели за столиком и оживленно о чем-то беседовали. Друг Алексея сидел спиной к Ольге, так что видеть его лицо она пока не могла. На ходу снимая куртку, направилась к их столику. Лешка присвистнул и вышел из-за стола, улыбаясь, как Чеширский кот. Ольга видела, что не зря трудилась сегодня над своим внешним видом. Они сердечно обнялись, и молодой человек дружески чмокнул ее в щеку.
   - Привет, красавица! Стоит мне только уехать, как ты меняешься и хорошеешь.
   - Вот-вот, - беззлобно оборвала его Ольга. - Чем чаще будешь уезжать, тем скорее я из гадкого утенка превращусь в прекрасного лебедя.
   Было видно, что его слова доставили ей радость.
   - Знакомься: мой друг Олег.
   Ольга повернулась и увидела Олега. Того самого Олега, которого видела вчера вечером с Арсением и чей голос так хотела услышать. Мысленно она поблагодарила себя за то, что именно сегодня выглядит хорошо. Да нет, просто отлично! Она улыбнулась и протянула руку.
   - Мы знакомы. Очень рада видеть вас, Олег.
   - Мне тоже очень приятно видеть вас, Оля, - сказал он, слегка сжимая холодные Олины пальцы.
   Голос у него оказался очень приятным. Чуть с хрипотцой, что Ольге всегда нравилось. Сегодня он был гладко выбрит и казался несколько моложе, чем вчера. Все еще находясь под впечатлением этого сравнения, она и сама не заметила, как спросила:
   - Сколько вам лет?
   Олег улыбался и не отвечал. Просто смотрел ей в глаза и, о Боже, все еще держал ее за руку. Она мягко отняла руку и, смутившись, сказала:
   - Простите, если мой вопрос показался вам бестактным.
   - Ну, что вы. Просто он был несколько неожиданным. Мне 39.
   - Может, мы все же сядем? - вопросил Лешка и они, рассмеявшись, уселись по местам.
   С Лешей Ольге всегда было легко. Она чувствовала себя естественно и комфортно, на какие бы темы они ни разговаривали. Но сегодня ей поначалу казалось, что присутствие Олега не позволит им говорить и общаться так, как они привыкли. А вскоре и сама не заметила, как втянулась в разговор. Ей было легко и хорошо, и Олег совсем не смущал.
   - Так, а где моя вода и сухари? - строго спросила она. - Обеденный перерыв у меня не резиновый, а ты, похоже, позвал меня сюда, чтобы баснями кормить?
   - Сейчас закажем, но только после того, как вы расскажете, откуда знаете друг друга.
   - Да мы и не знаем. Просто вчера случайно встретились и познакомились именно здесь. Мы с Ксюхой сидели за одним столиком, а Олег с Арсением - за другим. Так что виделись мы только один раз.
   - Два раза, - поправил Олег.
   Ольга удивленно посмотрела на него. Лешка, заинтригованный, смотрел на них поочередно и ждал продолжения. Со стороны это выглядело так, будто он наблюдал за игрой в настольный теннис.
   - Два? - переспросила Оля.
   - Да. Позавчера я тоже видел вас. Вы были одна и так увлеклись разговором по телефону, что ничего вокруг не замечали.
   - Да уж, зато Арсений все замечал и очень даже неплохо все слышал, - сказала Ольга. Потом, вспомнив, как лысый Арсений, стараясь спрятаться за компьютер, ударился лбом о монитор, рассмеялась.
   - Что смешного? - спросил Лешик.
   Ольга рассказала. Все дружно посмеялись и наконец-то позвали официанта, чтобы оформить заказ. Во время обеда Лешка не столько ел, сколько рассказывал о своей командировке. За два дня это был второй живописнейший рассказ о другом мире и культуре, но Ольга слушала в пол-уха. Она думала об Олеге, сидящем от нее на расстоянии вытянутой руки, и часто ловила себя на мысли, что хочет на него взглянуть. Но каждый раз, когда она отрывала глаза от Лешки или от своей тарелки и смотрела на него, она встречалась с ним глазами и тут же отводила взгляд. "Господи! Ну, что за дура! 33 года, а все скромничаю. Как там говорят - смелость города берет? Оля, возьми себя в руки и посмотри ему в глаза. Пусть он капитулирует!" Она собралась и вновь устремила решительный взгляд на молодого человека. Но он на нее не смотрел! Ольга пялилась на него, а он в этот момент смотрел в сторону барной стойки, потом перевел взгляд в окно, потом на Лешку и только потом на нее. Как раз в тот момент, когда в ней уже растаяла вся решимость, и она просто жалким собачьим взглядом искала его глаза.
   "Он смотрит на меня, как Игорь!" - подумала Ольга. Воспоминания внезапно, словно волна, обрушились на нее и сдавили грудь. Она была не в силах запретить себе смотреть в его глаза. Игорь кареглазый, у Олега же глаза - серые, но что-то было в его взгляде такое, что заставляло ее думать о сходстве. Она вспомнила свою первую встречу с Игорем, свадьбу с ним, вспомнила и даже ощутила вкус его губ, на память пришли его запах и голос. Это было просто невыносимо! Руки ее лежали на столе, она нервно схватила салфетку и с силой сжала, отчаянно желая, чтобы боль ушла. Все это продолжалось меньше минуты. И все это время они не прерывали контакт глаз. Ольга не могла больше сдерживать себя. По щекам ее мелким бисером покатились частые слезы. Она заморгала, отвела взгляд, резко поднялась из-за стола, схватила куртку и сумочку и, не извинившись, опрометью кинулась из зала кафе.
   Выскочив на улицу, она позволила себе отдышаться. Слезы еще катились по щекам, грудь саднило, как от удара. Она могла дышать только мелкими судорожными вздохами и не могла себя заставить сдвинуться с места, хотя знала, что в витринах кафе ее очень хорошо видно. Она сделала два шага направо, шаг влево и остановилась, шатаясь как пьяная. Прошла еще несколько шагов и наткнулась на урну, развернулась, не глядя, и прошла еще немного. Попала ногой в лужу и, почувствовав, что холодная вода заливается в туфлю, только тогда опомнилась и пошла в сторону своего магазина. Потом побежала, не обращая внимания на то, что в туфле противно чавкала вода и со стороны она выглядела сумасшедшей.
   Всю вторую половину дня работа не приносила ей удовольствия. Она никак не могла изгнать из головы мысли "сколько еще я буду любить Игоря и мучиться от этого?" и "что обо мне подумал Олег?". Промаявшись до самого вечера, она решила для себя, что Олега надо выбросить из головы, потому что если он, по доброте душевной, позволит себе думать, будто они могут быть вместе, она непременно сделает его несчастным. Будет продолжать любить Игоря, тихо страдать от своей несостоятельности, сравнивать того и другого, будет продолжать считать себя неправильной женщиной и не сможет быть для него хорошей женой.
   С такими невеселыми мыслями она кое-как доработала оставшееся время, и, уже когда шла к остановке, ее застал Лешкин звонок. Ожидая упреков и вопросов, она поморщилась и сбросила вызов. Через пару секунд мобильный снова зазвонил. Зная, что Лешка не отстанет и может, чего доброго, приехать к ней домой, она все же решила ответить. Поднесла трубку к уху, но первой заводить разговор не спешила.
   - Ты сегодня была очень красивой. Туфли сильно пострадали? - голос был спокойный и серьезный.
   Милый, милый, милый Лешик! Он умница! Он знал, что сейчас она меньше всего расположена слушать упреки или вопросы о том, что на нее нашло. Знал, что сама она казнится больше всех и уже назвала себя всеми нехорошими словами. И поэтому не стал давить.
   - Почти не пострадали.
   - А колготки?
   - Чулки.
   - Ах, как романтично! Чулки. На поясе или нет?
   - Ах ты добрый, старый, женатый, богатый детьми знаток женской атрибутики! На поясе или нет - тебе все равно увидеть не светит. Престарелый Дон Жуан.
   - За сравнение спасибо. Хотя вряд ли почтенный Дон был таким же примерным семьянином, как я.
   Они помолчали.
   - Как ты?
   - Держусь.
   - Ты вспомнила Игоря?
   - Да. Так получилось.
   - Не казни себя. Я знаю твою любовь к самобичеванию. Только не казнись. Это пройдет.
   - Спасибо, Леша. Честно - спасибо.
   Они вновь помолчали.
   - Что он обо мне подумал?
   - Олег? - на всякий случай уточнил Лешка.
   - Да. Что он сказал, когда я рванула из кафе?
   - Сначала ничего. Долго смотрел на тебя в окно, а когда ты наступила в лужу, знаешь, тихо так сказал: "Лишь бы не простудилась. Холодно". И потом еще переживал, что ты так и не надела куртку, все время держала ее в руке.
   - Да, я только в магазине, когда прибежала, увидела, что куртка в руках и даже забрызган рукав.
   - Знаешь, он ведь славный парень. Я не так давно его знаю, но он, и правда, славный.
   - Не для меня. Единственное, на что я способна, - это сделать его несчастным.
   - Ты никого не способна сделать несчастным. Просто тебе в жизни не повезло, Игорь не оценил тебя. Ты потеряла веру в себя. А счастье еще может быть возможным. Я видел, как он на тебя смотрел. Я так смотрю только на жену.
   - Леш, не морочь мне голову. Красивой меня считаешь только ты. Я полная, большей частью в брюках, часто не накрашенная, с вечным хвостом на голове...
   - Что тебе мешает выглядеть всегда так, как сегодня?
   - Я! Я сама себе мешаю! Да, признаюсь, на меня иногда находит: я хочу быть красиво причесанной, накрашенной, красиво одетой. Но ключевое слово здесь "иногда". Для меня это очень трудно, понимаешь? Есть женщины, у которых это заложено в крови. А у меня каждая такая выходка отнимает столько сил, что мама не горюй. Я не имею в себе достаточно сил, да, признаться, и желания выглядеть сногсшибательно каждый день. Я такая, какая есть. И одежда, косметика и побрякушки не сделают меня лучше. Я неправильная женщина, как вы не поймете! Я не хочу утруждать себя каждодневным наведением лоска и блеска. Я найду, куда потратить это время. Возможно, это неправильно. Но или принимайте меня такой, какая я есть, или идите в... куда подальше. Ну, не могу я себя переделать. Я опрятная, чистая, умытая, отглаженная - что еще надо?
   - Мне? Мне надо только одно: чтобы ты любила себя и верила в себя.
   - Я верю.
   - Нет. Не веришь. И еще обманываешь себя, что уже не сможешь полюбить и быть любимой. Если тебе важно мнение друга, слушай. Твоя любовь к Игорю - болезнь, диагноз. Есть лекарство. Новая любовь. Новый роман тебя излечит. Ни одна болезнь не излечивается мгновенно. Нужно время. Но в это время необходимо принимать лекарство.
   - Ты считаешь, что Олег - мой аспирин?
   - Ты преуменьшаешь и свою болезнь, и свое лекарство. Олег - антидепрессант. Нет, он твоя капельница. И по капле он вытеснит из тебя боль. Верь мне.
   - Если бы ты только оказался прав.
   - Время покажет. Главное - твое желание вылечиться. Подумай. Пока.
   - Пока, добрый доктор Айболит, - решила пошутить Ольга.
   - Пока, Вау-Вау, - ответствовал Лешка и отключился.
   "Ну вот, и меня собакой обозвали, - улыбнулась Оля. - Кстати, надо заняться поисками собаки. Нина была ох как права!" Вспомнив про Нину, она вдруг очень захотела ее увидеть. А так как цветочный магазинчик стоял тут же на остановке, ей надо было сделать лишь несколько шагов, чтобы встретиться со своей феей.
   - Привет!
   - Оленька, здравствуйте! Как я рада, что вы зашли. Как дела?
   - Нормально, - бодро соврала Ольга.
   - Ай, как нехорошо обманывать добрую фею, - покачала головой Нина. - Вы сегодня прекрасно выглядите, но я вижу, что день был не из легких.
   - Да уж. Скажите, - немного помолчав, спросила Оля, - вы верите, что новый роман может излечить от прежней любви и страсти?
   - Верю. Заменить - нет, а вот излечить - да, может.
   - Заменить? - не поняла девушка.
   - Вы никогда не сможете забыть предыдущую любовь и прежние отношения. Новый роман и новая любовь не смогут их заменить. Ведь для того, чтобы это случилось, нужно повернуть время вспять и прожить жизнь по-другому, без ошибок. А этого никому не дано. Но нужно, просто необходимо, обязательно впускать в свое сердце новую любовь и быть открытым для нового чувства. Это поможет вновь встать на крыло. Без любви в нашей душе мы мертвы. Знаете, это как в серфинге: одна волна тебя захлестнула и почти потопила; и вот ты хватаешь ртом воздух, судорожно плещешься, ищешь опору. Но уже следующий вал покоряешь и скользишь по нему уверенно и радостно, с восторгом в груди. А предыдущая волна, которая чуть не потопила тебя, на подходе к берегу теряет свою сокрушительную силу и с еле слышным шорохом лижет песок у ног ребенка. Так и в жизни: чем дальше от нас событие, принесшее боль и разочарование, тем легче нам его переносить. Но такие "волны", конечно, не забываются. Забыть прежнюю любовь, особенно сильную любовь, сложно. И заменить ее новой, на мой взгляд, не получится. А вот излечить - да. Можно. И даже нужно.
   - Вы считаете, и у меня есть шанс и право на новую жизнь?
   - Есть. Шанс и право есть у каждого человека. Ведь ваш муж начал новую жизнь. И вы сможете. Если сами себе позволите. Знаете притчу про две половинки одного яблока?
   - Я, знаете ли, разочаровалась в этих фруктовых сказках. Когда выходила замуж за Игоря, была уверена в том, что он - моя половинка. До конца дней моих. Да не тут-то было.
   - Ищите, Оля. Не прекращайте искать. Возможно, с Игорем у вас совпал размер яблока и место среза, но сорт-то был разным.
   Ольга улыбнулась.
   - Сумасшедший день. То врачебные термины, то садоводческие. Ладно. Скажите, Нина, а есть у вас цветы для неправильной женщины?
   - Для неправильной? Пожалуй, только кактусы.
   - А если я их не люблю?
   - Тогда вы абсолютно нормальная женщина. А к вашему сегодняшнему состоянию, я думаю, вполне подойдут фрейзии.
   - Чудо аромат! Вы правы. Сделайте букетик, пожалуйста.
   - Без излишеств? - усмехнулась Нина.
   - Без излишеств, - радостно подтвердила Оля.
  
   ***
   На следующий день Ольга проснулась четко по будильнику и почувствовала себя абсолютно выспавшейся и отдохнувшей. В спальне на тумбочке под иконостасом стояли в вазе вчерашние фрейзии и издавали дивный весенний аромат. Солнечный луч наискось прорезал комнату и горел в окладах икон. День обещал быть теплым и радостным. Хотелось озорничать.
   Вчерашнее настроение никак не давало себя знать, и Ольга решила похулиганить. "В преддверии женского праздника могу себе позволить!" Она сделала два хвостика на макушке на манер беличьих ушек, накрасила глаза и, улыбаясь, коричневым косметическим карандашом нарисовала россыпь веснушек на носу и щеках. Посмотрела на свое лицо в большое зеркало, построила рожицы и от души расхохоталась. Немного смущало, конечно, что в таком виде надо было ехать еще и в маршрутке, но, поколебавшись, оставила все как есть.
   Девчонки на работе были в восторге.
   - Ты какая-то новая, озорная, - сказала Таня.
   - Она такой когда-то все время и была, - встряла в разговор подошедшая Елена. - И вот теперь к нам вновь возвращается прежняя Ольга.
   - Не буду говорить: "Так я теперь буду выглядеть всегда", иначе вы сочтете меня ку-ку, но сегодня - мой день, - ответила Оля и пошла переодеваться.
   Работа вновь захватила ее. Она окунулась в мир книг и людей и с удовольствием помогала всем, кто обращался за помощью. Она подписывала купленные книги и упаковывала их с явной охотой и любовью. В душе звучала музыка, работа спорилась, люди были довольны. И Ольге казалось, что она всех любит. Что сегодня у нее такое большое-большое сердце, и каждому в нем есть свое место. Она все время улыбалась. И покупатели улыбались ей в ответ. Это было так радостно и приятно! Все были добры и вежливы друг с другом. В воздухе витала весна, все были взъерошены, радостны и возбуждены ожиданием праздника.
   За спиной Ольги раздался негромкий голос:
   - Здравствуйте, девушка-весна.
   Она довольно резко обернулась, хвосты высоко взлетели, губы и глаза улыбались. Если бы в этот момент она узрела себя со стороны, то поняла бы, что видел в ней Лешка. Она была по-весеннему красива. А когда увидела, что перед ней стоит Олег, улыбнулась еще шире и протянула руку.
   - Здравствуйте.
   Олег принял ее руку, но не пожал, а прикоснулся к ней губами. Ольга оторопела, но не могла сказать, что ей было неприятно. Наоборот - это было здорово. Он поднял на нее глаза, и она вновь не смогла от них оторваться. Правда, сегодня она четко видела, что в них нет ничего общего с глазами Игоря.
   - Я хотел вас попросить, если вы, конечно, позволите, - прервал затянувшееся молчание Олег.
   - Вам - все, что угодно, - бодро пообещала Ольга.
   - Я купил книгу для девушки. Не могли бы вы составить мне текст поздравления, чтобы я ее подписал?
   Как хрустальный фужер, задетый неосторожною рукою, упала и вдребезги разбилась Ольгина улыбка. Она осторожно высвободила свою руку, которую Олег все еще держал, и промолвила:
   - Простите, я сейчас.
   И ушла в подсобное помещение, еле сдерживая себя, чтобы не побежать. Едва закрыв за собой дверь, она принялась пинать ногой стенку и шепотом отчитывать себя: "Возомнила, что ты ему нужна? Новое чувство, новая любовь! Он твоя капельница! Знаешь его пару дней и уже губу раскатала! А у него девушка. Да и как иначе? Хороший мужик, 39 лет, чего ему бобылем ходить? Нет, ну хороша! Что делать-то будешь?" В этот момент в подсобку забежала Татьяна.
   - Ты чего здесь? Там люди тебя спрашивают.
   - Танюш, парень в полупальто все еще стоит?
   - Да. Я спросила, чем помочь, он ответил, что тебя ждет. Ну, иди давай, чего ты?
   Ольга вздохнула, тряхнула головой, заставила себя улыбнуться и вышла в зал. Она решила держать себя с Олегом так, словно ничего не случилось, и непременно выполнить его просьбу самым наилучшим образом. Тем более, что уже пообещала ему "все, что угодно".
   - Простите, что заставила вас ждать. Ну, что за книга? Давайте подпишем.
   Книга была упакована в непрозрачный пакет, проглядывали только очертания.
   - Оля, простите, я хотел бы сам ее подписать. Вы не поможете мне с текстом? Просто напишите на листочке, а я потом перепишу.
   Оля пожала плечами и решила сделать еще один хитрый ход.
   - Хорошо, как ее зовут?
   - Это не столь важно.
   Не удалось. Ну да ладно.
   - О чем там должно быть написано? Дайте мне хоть какую-то отправную точку.
   - Я обратился к вам не просто так. Для меня очень дорог этот человек. Очень. Не могли бы вы написать то, что важно вам самой?
   - Это же слишком личное! - попыталась возразить Ольга.
   - Я вас очень прошу. Вы обещали: все, что угодно.
   - Язык мой - враг мой, - грустно улыбнулась Ольга. - Ладно, я попробую.
   Она задумалась. Так часто в ее жизни звучали слова "желаем тебе того-то и того-то и еще того, чего сама себе пожелаешь", что это стало несколько крылатой фразой. А чего она сама себе желает? Чего вообще может желать человек сам себе? Здоровья? Несомненно! Финансовой стабильности? А как же! Любви? Куда же без нее! Но все это так понятно, так обыденно, хоть и необходимо, что упоминать это в особом пожелании не хочется. А чего же? Задумавшись, Ольга не замечала ничего вокруг. Кругом сновали люди, суетились консультанты, везде царил ажиотаж. А она будто выпала из этого движения, так глубоко ушла в себя, пытаясь понять, чего же она хочет, что не видела, как на нее смотрел Олег: не отрываясь, боясь шевельнуться, чтобы не спугнуть ее мысли. Ольга взяла на кассе листок бумаги и ручку и начала писать:
   Пообещайте мне глоточек неба,
   Всего лишь неба - голубого-голубого...
   Пообещайте мне кусочек хлеба,
   Такого теплого, родного и земного...
   Пообещайте мне любви большой, небесной,
   Объемлющей, глотающей, горящей...
   Воды пообещайте вдоволь пресной,
   Густой, прозрачной, чистой, настоящей...
   И когда стану у последнего порога,
   Открою дверь в полуночной тиши,
   Пообещайте мне обитель Бога,
   Грехов забвение и отдых для души...
   В конце стихотворения приписала:
   "Желаю тебе никогда не быть одинокой, и чтобы дома тебя всегда кто-то ждал".
   Протянула листок Олегу, внимательно следила за выражением его лица, пока он читал, и была явно удовлетворена написанным на нем неподдельным изумлением и страданием.
   - Не слишком большое?
   - Нет, что вы. Это... это очень красиво. И так... Так правильно. Спасибо вам, Оля.
   - Обращайтесь. До свидания, - и, не дожидаясь ответа Олега, чувствуя, что сейчас расплачется, развернулась и поспешила уйти.
   Выручил постоянный клиент, в этот момент вошедший в магазин. Ольга почти бегом кинулась к нему, чтобы только не смотреть на Олега. Карим был с цветами и тортом и тут же вручил их Ольге, поздравляя всех девочек магазина с наступающим праздником и рассыпаясь в комплиментах ее сегодняшнему облику. А она тем временем с тоской наблюдала, как Олег - ее несбывшееся, несостоявшееся лекарство - уходит. Сославшись на то, что цветы требуется поставить в вазу, она отправила Карима поздравлять остальных девочек, а сама ушла в подсобку. Радужное настроение, которое было у нее с утра, улетучилось; хулиганить и озорничать больше не хотелось, и весь маскарад казался ни к чему. Она распустила два хвостика, расчесалась и собрала волосы в один привычный конский хвост. Влажной салфеткой стерла нелепые веснушки. Затем набрала в вазу воды, поставила туда шикарный букет и вышла в зал.
  
   ***
   Прямо посреди зала стояла девочка лет 10, сжимая в одной руке букет ландышей, а в другой - пакет с чем-то объемным. Ольга улыбнулась и подумала: почему она не появилась немного раньше - ей бы понравился облик девушки-весны. Девочку звали Анечка, это была внучка Нины - продавщицы из цветочного магазина. Аня тоже увидела девушку и поспешила ей навстречу.
   - Оля, привет!
   - Привет, мой золотой! - Ольга наклонилась и поцеловала девочку в щечку. - Какая ты красивая, просто Золушка.
   - Нет, бабушка сказала, что Золушка - это ты. А я, так и быть, принцесса Златовласка.
   Волосы Анечки и правда отливали золотом, были по-детски мягкими и шелковистыми. Их хотелось расчесывать, заплетать и гладить. И вообще, в этом платье она была очень похожа на принцессу.
   - Хорошо, пусть будет Златовласка. А что бабушка тебе еще сказала?
   - Просила передать что-то непонятное: не забывай про серфинг и кактусы - не для тебя. Я ничего не поняла, но передаю слово в слово. А ты поняла?
   - Поняла.
   - Оля, мы завтра уезжаем на дачу. Останемся там до самого 9 марта. Будем 8-го жарить шашлыки и прыгать через костер. Мне сказали, чтобы я тебя пригласила. Ты приедешь? Ой, забыла, это же тебе подарок, - она протянула девушке цветы и пакет. - Приедешь?
   - Анечка, - растерялась Ольга, - Я не знаю. Это несколько неожиданно. 8-го марта я работаю. У меня выходной только 9-го.
   - У бабушки тоже. Ты, главное, согласись. После работы зайдешь за бабушкой, а деда Костя вас к нам привезет. Будет весело.
   - А... а кто еще будет?
   - Я, папа, мама, мамин брат, бабушка, дедушка и ты. Ну, пожалуйста!
   "А почему бы, собственно, и нет? - мелькнуло в голове у Ольги. - Ксюха со Славкой к его маме махнут. Меня ничто не держит. Не сидеть же дома одной! К тому же сто лет не была на природе и не ела шашлык. Да, там же еще "мамин брат". Скучать не буду. А окажется занудой - буду прыгать через костер, пока не растаю".
   - Ладно, я согласна. Спасибо за приглашение. А где твои мама и папа?
   - Где-то бродят. А! Вот они! Мам, пап, Оля с нами едет!
   - Здравствуйте.
   - Здравствуйте, Оля, мы очень рады вашему согласию, - сказала Вика, мама Анечки. - Чего одной скучать?
   - Спасибо вам. А я не очень стесню?
   - Да что вы! Дом большой, места всем хватит. Форма одежды любая, лишь бы удобно было.
   - Хорошо. А с собой что брать?
   - В смысле? - не поняла Вика.
   - Ну, не с пустыми же руками ехать?
   - Бросьте вы! Мужчины уже обо всем позаботились. Наше с вами дело отдыхать.
   - Тогда до 8-го?
   - До 8-го. Счастливо.
   Анечка с папой пошли к выходу. Вика замешкалась, подошла к Ольге и вдруг порывисто ее обняла. Потом посмотрела в глаза и сказала:
   - Обязательно приезжайте.
   И ушла. Несколько ошарашенная таким объятием, Ольга все же успела подумать: "Какие красивые серые глаза. Как у Олега." И тут же начала себя ругать: "Все! Прекрати! Забудь! Тебе теперь везде он будет мерещиться?"
  
   ***
   - Ты знаешь, на что я обратила внимание? - спросила Ольга Оксану, медленно вращая в руке бокал с вином.
   Девушки сидели на Ольгиной кухне и коротали вечер за выпивкой и легкой закуской. В духовке готовилось мясо по-французски, аромат которого уже щекотал ноздри. Подруги устроились на кухонном уголке, обе задрав на сидения ноги, обе в одинаковых теплых носках. Они решили отметить свой женский день. Ну и что, что рано! Кто может запретить двум подругам встретиться и устроить себе маленькую пирушку? Обменялись подарками. Ольга рассказала о приглашении на дачу. И Оксанка искренне была рада, что Оля приглашение приняла, потому что, всей душой любя подругу, никак не могла придумать причину, чтобы взять ее к свекрови. Но и оставить одну в такой день не могла. Ольгино согласие на поездку сняло камень с ее души.
   - Ну и на что ты обратила внимание? - спросила Ксюха, вставая и направляясь к духовке, чтобы проверить мясо.
   - На то, что мужчины практически перестали целовать женщинам руки. Каких-то сто лет назад никто и предположить не мог, что вместо этого мужики будут хлопать женщин по плечу и сразу хватать за зад.
   Оксанка попробовала мясо, закрыла духовку и выключила газ.
   - Пусть доходит, - сказала сама себе, а потом - Ольге: - Почему ты решила, что не целуют? Славка мне руки целует. Да и Игорь твой, я помню, тебе тоже руки целовал.
   - Да, все так. Но вы женаты, и мы были женаты. Это немного другое; там проявлялись реальные чувства. А раньше ведь мужчины целовали женщинам руки и при первой встрече, при знакомстве, и при каждой следующей встрече. Это был какой-то церемониал уважения, признания. Вот даже мы с Лешкой, когда встречаемся, целуемся в щечку. Я так же с братом целуюсь. Но Лешка же не брат!
   - А ты бы предпочла, чтобы он тебе руку целовал?
   - Почему бы и нет? Мне было бы приятно. Ты вспомни переписку известных людей ТОГО времени. Они в конце обычно писали "целую ваши руки" и вкладывали в эти слова такой тонкий смысл: и чувство любви, и уважения, и признания, и радости. Представляешь, как адресату будоражили кровь эти слова, особенно, если она помнила, как человек, отправивший письмо, держал ее руку и прикладывался к ней губами?
   - Олька, ты что, пьяная уже? Посмотри в окно - на дворе XXI век! Все изменилось, сама жизнь изменилась. Вместо кринолинов - мини-юбки, вместо буклей - разноцветные перья и короткие стрижки, вместо вееров - кондиционеры, вместо карет - машины. Жизнь не стоит на месте, она бежит. И задает свой темп. Надо подстраиваться, иначе не успеешь!
   - Вот-вот, задает темп! - ухватилась за эту идею Ольга. - Я работаю в книжном магазине, читаю много - ты знаешь. Я еще на кое-что обратила внимание. В современных романах за две-три главы действия происходят знакомство, объятия, поцелуи, постель, свадьба и развод. А в классике в течение этих двух-трех глав молодой человек только пытается, порывается прикоснуться к руке девушки. Испытывает бурю разных чувств, смятение, робость и чуть ли не блаженство, когда ему удается ухватить ее немного выше кисти.
   - Я не поняла, подруга, ты что, хочешь, чтобы мужчина два месяца искал твоей руки; три месяца приучал тебя к тому, что держит тебя за руку; год добивался поцеловать; пять лет ждал первой постели... Да ты состаришься и сама изведешься, пока дождешься! Да и нет сейчас таких мужчин!
   - Ты, конечно, утрируешь. И я преувеличиваю. Я знаю, что уже не в том возрасте, чтобы девочку из себя корчить, если мужчина нравится. Но в постель к нему в первый вечер знакомства тоже бежать не хочу. Понимаешь, раньше мужчина добивался женщину, ухаживал, старался понравиться, волновался. Да еще наши дедушки за бабушками так ухаживали! Это же так трогательно! А сейчас они с нами особо не церемонятся: а, не хочешь, ну так и продолжай ломаться, я другую найду. Понимаешь?
   - Я понимаю, о чем ты. Конечно, понимаю. Тебе хочется романтики...
   - А кому ее не хочется?! Вот ты говоришь - темп жизни убыстряется. Так он на всей планете убыстряется, во всех сферах жизни. Однако в природе все осталось по-прежнему: самцы борются за самок. Прихорашиваются, дерутся, охраняют своих избранниц. У муравьев вообще - матриархат: одна баба на целую колонию. В природе мужики заботятся о продолжении рода, а человеческие особи мужского пола - только о сиюминутном удовольствии. Все самцы - красавцы, а самки - серые курочки, невзрачные, но они нарасхват. И у любой серой курицы есть возможность быть любимой и счастливой. Я тоже серая курица, и тоже хочу, чтобы за меня боролись и завоевывали. Или хотя бы подобрали, брошенную, и пригрели. А потом пусть топчут!
   - Я поняла, в чем дело! - улыбнулась Оксанка, допила вино в бокале и потянулась за бутылкой, чтобы повторить. - Все от недостатка секса. Еще бы: два года - это срок.
   - Шесть, - тихо сказала Ольга.
   - Чего шесть? - не поняла Ксюха, вытаскивая пробку из бутылки.
   - Шесть лет без секса, - еще тише ответила Оля.
   Оксанка в буквальном смысле вытаращила на подругу глаза и даже открыла рот. Потом, забыв про бокал, начала пить вино прямо из горлышка, не отрывая взгляда от Ольги. Чуть не пролила напиток на кофточку и только тогда оторвалась и поставила бутылку на стол.
   - Но... но как... как же так? - она сморщилась, пытаясь поймать какую-то ускользающую мысль. - Ведь... ведь ты тогда еще была замужем?
   - Да. Ксю, последние четыре года брака мы спали в одной кровати в буквальном смысле этого слова. Тихим и мирным сном, как в братско-сестринской постели.
   - Совсем без ЭТОГО? - спросила Оксана, нажимая на последнее слово.
   - Совсем без ЭТОГО, - подтвердила Ольга.
   - Но почему же ты молчала? Почему не поговорила с ним?
   - Я пыталась. Много раз. Он все ссылался на разные проблемы, оговорки. То не хочет, то устал, то болеет, то еще что-то. Я не считала себя вправе настаивать. Думала... Точнее, надеялась, что все это временно. Возможно, у него и правда проблемы. Предлагала свою помощь, но он отказывался, говорил, что все нормально...
   - А... - Оксана замялась. - А почему ты мне не сказала?
   - Стыдно было.
   - Меня? Передо мной?
   - Да. Не могла тебе признаться, что собственный муж меня не хочет. Не могла - и все. Это ведь то же самое, что сознаться в своей полной несостоятельности. Я и сама сознавала себя непривлекательной для него. Вспомни, какой он красивый!
   - Да причем тут это?! - взорвалась Оксанка. Она схватила бутылку с вином, потом поставила ее обратно на стол и метнулась к холодильнику. Взяла бутылку коньяка, налила в бокал и залпом выпила, даже не сморщившись. - Причем тут его красота?!
   - Да при всем! Я рядом с ним не смотрелась! Он стеснялся меня даже в компании брать, с друзьями не знакомил, отдыхал без меня. Он меня стеснялся, моей фигуры...
   - Я его убью!!! - заорала Ксюха. - Сейчас поеду и задушу собственными руками!
   Ольга знала, что она этого не сделает: Игорь остался в другом городе. Она смотрела на бегающую по кухне Оксанку и беззвучно плакала. Ксюха остановилась, увидела Ольгины слезы и сама расплакалась. Ее красивое лицо исказило страдание и неподдельная боль за подругу. Она рванулась к ней, порывисто ее обняла и, захлебываясь слезами, тихонько запричитала:
   - Милая моя, Олюшка моя, что же он с тобой сделал? Как же так можно было? Зачем ты терпела? Зачем ты так долго терпела? Почему не ушла?
   - Я его любила, - всхлипывала Ольга. - Сильно любила. Прощала, переживала, что при муже так... так нежеланна. Боялась одиночества. Поставила на себе крест, только бы с ним быть. Хоть так, сбоку где-то...
   - Господи! Что же он с тобой сделал?! Все дремавшие в тебе комплексы обострил. Почему же ты мне не сказала? Почему?!
   Ольга не ответила. Они сидели на кухне, прижавшись друг к другу как замерзшие воробушки, и плакали. Если собрать все женские слезы в один большой океан, а потом разделить его на сегменты, выходит такой расчет:
   10% слез - из-за детей;
   5% слез - от радости;
   0,5% слез - от счастья;
   4,5% слез - от боли;
   80% слез - из-за мужчин. Вот такая статистика.
   Минут через 15, когда плач утих и перешел в негромкое икание, Оксанка, вытирая растекшуюся тушь, спросила:
   - Так вы разошлись из-за этого?
   - Да. Я больше так не могла. Терпела, долго терпела и не смогла больше. Меня собственный стыд съедал. Ты же знаешь, что в быту мы совмещались хорошо, Игорь прекрасно готовил, помогал в уборке, ремонт сам сделал. Он очень хороший человек...
   - Да уж, очень хороший, - язвительно перебила Ксюха.
   - Хороший, - твердо сказала Ольга. - Добрый, отзывчивый. Но насильно мил не будешь. Просто я - не его женщина. А потом еще эти сайты...
   - Какие сайты?
   - Ну, Одноклассники там, еще какие-то. Я ложилась спать, а он всю ночь интимной перепиской занимался. Сотовый телефон, приходя домой, постоянно выключал, чтобы я, не дай Бог, не залезла.
   - Так ты об этом знала?
   - Видела несколько раз, когда он уходил курить или засыпал у компьютера.
   - И ты, конечно, укрывала его одеялком и тихо ложилась спать?
   - Что-то вроде того, - горько усмехнулась Оля. - А потом не смогла и однажды вечером, сама того от себя не ожидая, спросила, что все это значит и как нам дальше жить.
   - И?
   - Он ответил, что не видит смысла в нашем дальнейшем совместном существовании.
   - Существовании, - эхом повторила Оксана.
   - Да. Именно это слово меня и выбило из колеи. Я ответила, что если наша совместная жизнь для него существование, то, конечно, жить вместе и дальше не имеет смысла.
   - И ушла?
   - Да. Собрала свои личные вещи и потихоньку перебралась в мамину квартиру.
   Они немного помолчали, разлили коньяк и выпили.
   - Я, наверное, могла бы и дальше это терпеть. Могла бы находиться с ним рядом, только чтобы любить его, заботиться о нем и... и не быть одинокой. Сейчас я думаю, что вытерпела бы такую жизнь. Но тогда мне казалось, что я так больше не могу. И я ушла.
   - И правильно сделала. Он продолжал бы принимать твою любовь, но ты была бы несчастна.
   - Я и так несчастна. И одинока.
   - А я? А девчонки с работы? Мы все, твои друзья?
   - Вот именно - друзья. Вы все - золотые люди, мои ангелы-хранители. Но мне нужно быть с мужчиной, я хочу быть рядом с кем-то, любить кого-то. Кого-то своего, понимаешь? Я до сих пор переживаю: платит ли он вовремя за квартиру, одевается ли тепло, что ест, вычищает ли мешок из пылесоса. Дурдом!
   - Раз ты так его любила, что хотела быть рядом, несмотря ни на что, почему не нашла себе мужчину для "здоровья"?
   - Я из тех женщин, для которых любовь и секс неразделимы. Я не представляла себя в постели с каким-то другим мужчиной. Не хотела изменять Игорю. О! В мыслях - много раз. Но даже в фантазиях у моего любовника не было определенного лица. А на деле не решалась. Он ведь мой муж; я надеялась, что все еще изменится, он избавится от своих каких-то проблем, посмотрит на меня вновь как на желанную любимую женщину, и все станет хорошо. И как бы я потом смотрела ему в глаза и принимала его ласки, зная, что изменяла ему, хотя бы, как ты говоришь, и для "здоровья"?
   - Но ведь он сам толкал тебя на это, - заметила Оксана.
   - Ну и что. Это был мой выбор. И я не хотела. Не хотела и не могла. Я сама себе была противна. А сейчас даже немного горда тем, что не изменила. Я перед ним чиста.
   - Да ты сейчас перед любым чиста! Шесть лет! С ума сойти! Как же ты выдержала, бедная?
   От жалости к подруге Ксюха опять заплакала. Ольга смотрела на нее и думала: "Вот говорят, что женской дружбы не бывает. Врут, вот она. Ксюха знает обо мне больше, чем мать родная. Любит меня искренне, такую непутевую и несчастливую. И я люблю ее. Ведь на самом деле люблю. И уважаю. И ценю. Как же это хорошо!". Она взяла салфетку и начала вытирать Оксанке глаза.
   - Слушай, я есть хочу, - сказала та.
   - Я тоже. Там уже, наверное, все остыло.
   Ксюха проверила:
   - Пойдет. Давай, правда, поедим. А то у меня от вина с коньяком голова дурная, а желудок чавкает и сам себя переваривает.
   Девушки с аппетитом набросились на еду. Каждая думала, что после такого разговора ни у одной кусок в рот не полезет, ан нет - уплетали за обе щеки.
   - Слушай, - наевшаяся Оксанка отвалилась в уголке и расстегнула пуговицу на брюках. - Мы ведь вчера со Славкой рядом с твоей работой были - заходили в наше кафе перекусить.
   - Правда? А почему ко мне не зашли?
   - Да Славик торопился. А с тобой мы уже на сегодня договорились. Я не стала его задерживать. Нам еще за Герой надо было в садик ехать. Да я не к тому. Мы когда чай уже пили, в кафе Олег зашел. Ну, помнишь, с Арсением был?
   - Конечно, - напряглась Ольга.
   - Так вот, меня он не увидел, сел, достал из пакета какую-то книгу, листочек положил рядом, ручку и пошел руки мыть, или еще куда-то. Мы уже уходить собирались, Славик расплачивался, а я к выходу пошла. Но ты же меня знаешь - любопытство одолело. Взглянула я на эти его бумажки. Там твой почерк был! Или настолько похож, что я оторопела!
   - Он был вчера в магазине, - сказала Ольга. - Приходил купить книгу своей девушке и просил меня написать хорошее пожелание.
   Улыбка медленно сползла с Ксюхиного лица.
   - Он купил книгу девушке, а тебя попросил ее подписать?
   - Подписать он захотел ее сам. А меня пытал с пожеланием.
   - А почему именно тебя?
   - Не знаю. Хотел, чтобы я написала то, что сама себе желаю. Говорил, что эта девушка для него очень дорогой человек. Все настроение мне испортил.
   - Почему?
   - Он Лешкин знакомый, мы позавчера сидели вместе в кафе...
   Встретив недоуменный Оксанкин взгляд, Ольга вспомнила, что ничего не рассказывала ей про эту встречу. Пришлось исправлять ошибку. Внимательно выслушав подругу, Ксюша сказала:
   - Ты поэтому сегодня про поцелуи рук заговорила? Тебе понравилось, как Олег сделал это?
   - Очень. Очень понравилось. Если учесть, что мужчина ко мне уже лет сто не прикасался... Еще это его волнение о том, чтобы я не простудилась. Понимаешь, он взволновал меня, зацепил, что-то тронул внутри. А я повела себя глупо как-то. Не пойми почему вспомнила Игоря, сбежала и вообще, ах, - Ольга махнула рукой. - Что теперь говорить? У него есть девушка, и я туда не полезу.
   - Ну, не пори горячку. С чего бы он стал тобой интересоваться, если бы был несвободен? А может... может, он имел в виду сестру? - осенило Ксюху.
   - Ты думаешь?
   В Ольгином вопросе было столько скрытой надежды, ее глаза так молили подругу: "Убеди меня, что ты говоришь правду", что Ксюша закивала головой и решительно сказала:
   - Конечно. Ну, может же сестра быть очень дорогим и нужным ему человеком?
   - Ну.. да... конечно.
   - Вот видишь, - обрадовано заключила Оксана. - Давай за это выпьем. И вообще, поживем - увидим.
   - Ксю, а ты не рассмотрела, что за книгу он купил? Мне он ее не показал.
   - М-м-м, видела, все видела, подруга. "Поющие в терновнике".
   - Ты уверена?
   - Обижаешь, - надула губы Ксюха. - У меня подруга работает в книжном магазине. Это ее любимая книга. И я ее не узнаю? Ты же каждый год этот роман перечитываешь.
   - Да, зачитала до дыр. Она у меня вся рассыпалась уже. Ведь досталась мне не новая.
   - Ну вот. Значит, у его сестры и тебя одинаковые вкусы. Вы подружитесь.
   - Ох, Оксанка, любишь ты бежать впереди паровоза. Не обнадеживай меня. А то потом, когда окажется, что это все же не сестра, а его девушка, будешь жить у меня и спасать от суицидальных мыслей.
   - Ты чего? - Ксюша нахмурилась. - Ты чего? Ты это серьезно?
   - Дурочка! Это же грех великий. Уж если после Игоря не бросилась в омут, то теперь не сломаюсь. Просто больно будет. Я себя знаю.
   Оксана с сомнением качала головой.
   - Да ну, что ты! - улыбнулась Оля. - Я, правда, пошутила.
   - Балда, не говори так больше.
   - Не буду. Прости.
   Зазвонил мобильный Оксаны.
   - Алло. Славушка, привет. Да, еще здесь. Ой, хорошо, давай.
   Отключилась.
   - Славка сейчас приедет. Пойдем приведем себя в порядок, а то красота на лицах неписанная.
   Они проболтали втроем где-то с час, и ребята уехали. Ольга мыла посуду и мыслями возвращалась к разговору с подругой. Запретив себе надеяться, она все же почти уверила себя, что книга предназначалась сестре Олега. "Поющие в терновнике" - ну, надо же!"
  
   ***
   8 Марта!!! Наконец-то! Девчонки на работе обменялись маленькими сувенирными подарочками. Все были красивы, веселы. Клиентов было немного, но весна, оживление, цветы и ощущение какого-то волшебства так плотно заполняли залы магазина, что грудь распирало от желания вдохнуть эту смесь. На кухне накрыли праздничный стол. Лена объявила, что сегодня сокращенный день - до трех, чем очень всех обрадовала. У каждой девушки были планы на вечер, и немного отдыха перед танцами и пиршеством никому бы не помешали.
   Удобный спортивный костюм и кроссовки лежали в Ольгиной сумке, дожидаясь своего часа, а сама она, красивая, как и все девочки магазина, оживленно разговаривала с молодым человеком, в последний момент спохватившимся и вспомнившим, что подарок любимой маме так и не куплен. Упаковав выбранную книгу, Ольга пожелала удачи парню и попрощалась с ним. С кассы ее позвала Татьяна. Девушка подошла и увидела незнакомого молодого мужчину. В одной руке он держал корзиночку с гиацинтами, а в другой - пакет.
   - Вы Ольга? - спросил он.
   - К вашим услугам. Чем могу помочь?
   - Простите, мне не сказали фамилию... - замялся парень.
   - Не волнуйтесь. Ольга здесь одна. И это - я.
   Молодой человек облегченно вздохнул.
   - Это просили вам передать.
   - А кто?
   - Внутри все написано, - парень кивком указал на пакет. - До свидания. И, простите, с праздником.
   - Спасибо, - машинально ответила Ольга, приняла цветы и пакет и пожала плечами на недоуменный Танюхин взгляд.
   - Не томи, от кого? - спросила та.
   - Сейчас узнаем.
   Оля поставила корзинку с цветами на стол и достала из пакета красивую коробку. Открыв ее, почувствовала, как сердце прыгнуло куда-то к горлу, а потом ухнуло вниз и забилось где-то в мизинцах ног. В коробке лежала книга. "Поющие в терновнике". В твердом тканевом переплете, с золотым обрезом и... не из их магазина. Трясущейся рукой она открыла книгу. На форзаце старательным почерком было написано:
   Пообещайте мне кусочек неба,
   Всего лишь неба, голубого-голубого...
   В конце стихотворения стояла приписка: "Желаю тебе никогда не быть одинокой, и чтобы дома тебя всегда кто-нибудь ждал. Олег".
   Она закрыла книгу, затряслась мелкой дрожью и рухнула на стульчик, служивший ступенькой для снятия книг с верхних полок.
   - Что с тобой? Тебе плохо? - кинулась к ней Таня.
   - Нет. Хорошо.
   Она вдруг вспомнила слова Олега "этот человек мне очень дорог" и сказала Татьяне, хлопотавшей около нее:
   - Мне очень хорошо.
   - Не пугай меня так, - облегченно вздохнула девушка. - Побелела как мел.
   В этот момент к кассе подошли покупатели, и она поспешила на рабочее место. Ольга сидела и не могла оторвать глаз от открытой коробки, где лежала книга. Она хотела еще раз прочитать свое стихотворение, переписанное Его рукой, но не могла заставить свои руки подняться с колен и открыть книгу. Просто сидела и смотрела. И чувствовала, как в груди что-то тикает, как часовой механизм. Это билось в ней ощущение чуда. "Такого не бывает! Как в сериале. В жизни такого не бывает!" Но как хотелось верить! Господи! Как хотелось верить, что то чудо, о котором столько говорят, - чудо новой любви - стучится сейчас у нее в груди, тикает в унисон с биением сердца.
   Она набрала номер Оксанки.
   - Привет, с праздником.
   - Привет, Оль, и тебя той же палкой по тому же месту.
   - Еще не уехали?
   - Собираемся. А что у тебя с голосом? Такое впечатление, что ты заставляешь себя дышать.
   - Ты угадала.
   - Тебе плохо? Что случилось?
   - Нет, мне хорошо. Ксю, Олег подарил эту книгу не сестре.
   - Не сестре? А... Девушке?
   - Да, девушке.
   - Подожди, а ты откуда знаешь?
   - Ну, надеюсь, что меня еще можно считать девушкой?
   - А при чем здесь ты? - не понимала Оксанка и все больше раздражалась.
   - Ксюха, не тупи. Ты такая умница, а сейчас просто бьешь все рекорды по тупости. Он подарил эту книгу мне.
   - Тебе? Тебе?
   Ольга услышала в трубке дикий визг и отодвинула мобильный в сторону. Она живо представила себе эту картину: стоящая в спальне полуодетая Оксанка, испускающая боевой клич индейцев и пугающая соседей. Вновь приложив трубку к уху, она с полминуты слушала, как Ксюха успокаивает прибежавшего на ее визг Славика. Закончилось все поцелуями, и Ольга, не желая отвлекать, отключилась. Мобильный тут же зазвонил.
   - Оль, прости. Но это так неожиданно и так круто! Вот это подарок! Ты получила любимую книгу с пожеланием того, чего сама себе желаешь. Вот это романтика. Надо же было до такого додуматься. А у него с фантазией ничего. Слушай, а как он узнал, что это твоя любимая книга?
   - Наверное, от Лешки.
   - Ну, да. Они же друзья.
   - Ксю, мне нужен совет. Мне теперь, наверное, нужно отказаться от поездки на дачу? Как-то неудобно.
   - Чего неудобно? Олег тебя никуда не приглашал?
   - Нет.
   - Так чего торчать одной? Знаешь, тебе надо развеяться. Думаю, не стоит упускать случай отдохнуть. Они хорошие люди, докучать тебе не будут. Тебе надо побыть на природе. Не отказывайся.
   - Наверное, ты права. Ладно, поеду.
   - Вот и умница. Пока. Мне пора.
   - Пока. Целую.
  
   ***
   До трех часов Ольга ходила по магазину и выбирала подарки женской половине семьи Нины. Анечке купила большой красивый пазл с изображением принцессы Златовласки, Нине - энциклопедию садовых цветов и кустарников. Долго колебалась, пытаясь определить, что подарить Вике - сборник кулинарных рецептов или новый роман Дэна Брауна. Потом все же решила остановить свой выбор на кулинарии: эта тема близка любой женщине. Подарки получились объемными и достаточно тяжелыми. Плюс - спортивная сумка, в которой лежали сменная одежда и обувь. Да еще - подарок Олега. Сегодня ей подарили много цветов - она с большой любовью относилась к людям и они платили ей тем же. Многие клиенты знали день ее рождения и поздравляли. Она же старалась никогда не пропускать их праздники, как личные и семейные, так и общие и, если не дарила подарки, то звонила обязательно. Так что цветов было много, но их она твердо решила не брать. Даже цветы Олега: ну куда еще их! Единственное - не могла отказаться от удовольствия взять книгу. В конце концов, благоразумие взяло вверх, и она убрала подарок Олега в свой шкафчик. "Куда он от меня денется? Читать на даче я не буду. Да и так загружена". Потом она все же вспомнила, что до дачи ее повезут на машине и ноша не будет тяжела. Главное - дойти до Нины. Но решила оставить все как есть. Ей хотелось соскучиться по этому подарку. К книге, коробке прикасались руки Олега, и ей казалось, что она тоже касается его руки. "Боже, какая мечтательница! Сколько можно? 33 года, а мечтаешь о свидании, как 15-тилетняя школьница. Ни ума, ни опыта".
   Но ей не хотелось слушать этот противный внутренний голос. В голове постоянно, как зацикленный, крутился один и тот же припев из популярной песни:
   Как это странно всегда:
   Вроде бы взрослые люди,
   А в голове ерунда -
   Мечтаем, как дети, о чуде.
   О чуде! Да ведь сегодняшнее происшествие именно чудо! Ей стало так хорошо, тепло и покойно. Куда-то на дальний план отодвинулись все тревоги и переживания последних лет. В животе стало щекотно, и Ольга рассмеялась тем смехом, которым позволяют себе смеяться только по-настоящему счастливые люди. И хотя она не произносила этого вслух и боялась допустить мысль об этом в голову, но та упорно туда лезла и пыталась обосноваться и даже пустить корни: мысль о том, что она еще (а вдруг, ведь так бывает!), именно она, может быть счастливой и любимой. И не только 8 марта, а всю жизнь.
   Признаться, в последние годы она уже не верила в это. Все рухнуло в один день. Конечно, долго копилось, но прекратилось разом. Без надежды на возвращение. Десять лет ее жизни, как Атлантиду, поглотил океан боли, печали, разочарования и неверия. Где-то на дне эта великая любовь еще имеет место быть, на берегах жизни еще находят свидетельства ее существования, но вся она скрыта под толщей воды. И ничего нельзя вернуть. И ничего нельзя исправить. Все прекрасное, что было в Атлантиде, а, значит, и в Ольгиной любви, сгинуло... Сможет ли кто это возродить? Сможет ли Олег? Надеяться и верить очень хотелось. И очень боялось.
   Держа эти мысли в голове, нагруженная подарками, Оля в четвертом часу пришла к Нине в магазин. Она думала, что до самого вечера ей предстоит ждать, пока эта милая женщина освободится, но, к ее удивлению, та уже была наготове и давала последние наставления помощнице - женщине ее лет, которую Ольга раньше не видела.
   - Оля! Вот и вы. А я хотела идти в магазин, чтобы забрать вас. Ребята просили приехать пораньше.
   - У нас сокращенный день. В честь праздника. Кстати, с 8 марта! Подарки отдам на даче - не хочется тут раскладываться.
   - И не надо! И вообще ты могла бы об этом не думать, - Оля даже не заметила, как Нина перешла на "ты". - Так, я все указания раздала. Лида, вы, в случае чего, звоните. Все, Оля, пойдем. Сейчас уже Костя подъедет.
   Они вышли на улицу и пошли к перекрестку, на котором их должен был "подобрать" Константин. Немного поколебавшись, девушка спросила:
   - Нина, а вы верите в чудеса?
   - Та-а-ак, - улыбаясь, протянула Нина. - Ты, милая моя, хочешь сказать, что я, фея, могу не верить в чудеса? Да я их сама творю! А что?
   "Мне показалось, или у нее в глазах смешинки пляшут? И вообще, она сегодня какая-то лукавая, что ли. Что, интересно, происходит?" Не дождавшись ответа, Нина продолжила:
   - Я верю в чудеса. Вся моя жизнь - чудо. Мои дети - чудо, внучка - чудо, любовь - чудо, природа - чудо. Чудеса везде вокруг нас. Просто в стремительности жизни мы их не замечаем. Нам, видите ли, некогда остановиться, отдышаться и оглядеться. А ведь даже то, что мы дышим, - чудо. А что?
   - Мне кажется, со мной сегодня произошло чудо.
   - Да, произошло. Более того, поверь мне, это - не последнее чудо на сегодняшний день.
   - Ну, этого вы никак не можете знать, - уверенно заявила Ольга.
   - Поверь мне: чудеса еще впереди.
   - Слушайте, вы так обещаете, будто сегодня новогодняя ночь и случится сказка.
   - Нет. Но вспомни, какой сегодня день?
   - Ну, какой? 8 марта.
   - Так. А что это за день? По сути?
   - Международный женский день.
   - Именно! - радостно воскликнула Нина. - Женский! И сегодня всем женщинам повезет. Особенно тебе.
   - Это мне-то?! Обычной женщине? Что со мной еще может произойти? Сломаю каблук по дороге на дачу, и вы преподнесете мне хрустальные туфельки?
   - Ты, Оленька, хоть понимаешь, что сегодня произошло с тобой? - посерьезнела Нина. - Хотя, что ты можешь понять: ты же себя в зеркало не видишь.
   - А что, у меня что-то не так? Волосы растрепались? Глаза размазались? Ну, не томите, что?
   - Ты горишь.
   - Где? - Ольга в испуге взмахнула пакетами.
   - Здесь, - Нина приложила руку к Ольгиной груди. - И здесь, - показала на глаза. - Ты снова зажглась, понимаешь? Твоя свеча снова горит, и пламя, которым она пылает, освещает тебя изнутри. Разве это не чудо? Ты заслуживаешь того, чтобы сегодня судьба преподносила тебе чудеса.
   Ольга оторопела. Она не могла поверить, что Нина так хорошо помнит их первый разговор. Но еще меньше могла поверить в то, что эти слова - правда. Друзья говорили, что все ее эмоции всегда на лице: она не умела их прятать. И Нина так безошибочно и точно определила ее состояние и так ярко его описала, что Оля буквально чувствовала в себе эту горящую свечку, чувствовала ее тепло.
   - Так что верь мне, - продолжала женщина. - На сегодня это - не последнее чудо.
   - Знаете, Нина, мне стыдно и даже страшно в этом признаться, но я только сейчас на самом деле поверила, что вы фея. Правда-правда.
   - А Анечка поверила в это сразу.
   - Сравнили: она-то внучка феи, а я просто, смею надеяться, подруга. У нее привилегий больше и чудеса ей выдаются по первому требованию, а мне только 8 марта.
   Они рассмеялись. В этот момент рядом остановился минивен - этакая семейная машина, которую Ольга про себя называла "узкоглазой коробочкой". За рулем сидел Костя и приветливо улыбался.
   - Девчонки, карета подана. Поторопитесь с посадкой: здесь, вообще-то, нельзя стоять.
   Девчонки юркнули в машину: Нина вперед, Оля же удобно расположилась на втором ряду сидений.
  
   ***
   Дача находилась довольно далеко от города. Едва выехали за городскую черту, Константин включил негромкую музыку - просто мелодии, без слов, - и она удивительно гармонично вписалась в Олино душевное состояние. Она сидела в пол-оборота к окну, слушала музыку, смотрела на пробегающий пейзаж и старалась ни о чем не думать; просто впитывала в себя все то прекрасное, что сейчас ее окружало. За окном в закатном солнце алели облака, представляя собой фантастическое зрелище. Зеленела трава на лугах и холмах, под легким ветром мелкой рябью дрожали первые маленькие листочки деревьев. Весна еще не вздохнула полной грудью, но потянулась и сделала первый вдох. Дорога не круто, но неуклонно поднималась вверх. На одном из поворотов внизу блеснула неширокая река. Она текла, перекатываясь по камням, и с той высоты, на которой они находились, казалась серебряной ленточкой из легкого одеяния весны, потерянной ею, когда она спешила по городам и весям. Все было так красиво и так, в то же время, просто, изысканно и без излишеств, что ни в коей мере не раздражало, а только облагораживало и успокаивало.
   Ольге казалось, что ее душевные раны смазывают целебным бальзамом из весенних трав, настоянных на весенних облаках и благодатном загородном воздухе. Ей хотелось, чтобы эта дорога никогда не кончалась, чтобы их путь продолжался вслед за весной как можно дольше и дальше. Хотелось продлить это ощущение эйфории. Нина обернулась к ней и спросила:
   - Чудо, правда?
   Не в силах вымолвить ни слова, боясь разрушить словами это непередаваемое впечатление, Ольга несколько раз кивнула головой.
   - А я говорила.
   Оля опять закивала, по-прежнему не решаясь открыть рот и все испортить. Дорога свернула, и впереди показался дачный поселок, стоящий на берегу речки, которую она видела протекающей внизу. Сумерки уже спустились, и в этой полутемноте Оля не разобрала название дачного кооператива. Они еще немного попетляли по Лабиринту Минотавра, как назвал дачные дороги Костя, и подъехали к воротам, за которыми виднелся большой и явно уютный дом и кусачек сада. Из ворот выбежала Анюта, а вслед за ней и Вика. Ольгу посетила удачная мысль - сразу же избавиться от подарков, чтобы не таскать их туда-сюда. Что она и сделала. Пару минут слышались визги и радостные ахи-охи, а потом Вика сказала:
   - Пойдем в дом, я покажу, где можно переодеться. Давай на "ты"?
   - Конечно, так даже легче, ближе как-то.
   Ольга все еще пребывала под впечатлением от дороги, а когда вышла из машины и вдохнула свежий воздух, полный запаха мокрой земли, первой травы и первых цветов, вообще потеряла голову. Ей все было мило и она ни капли не жалела, что поехала. Даже несмотря на то, что два дня проведет без подарка Олега и без него самого.
   Вика провела ее в дом, показала все комнаты. Это было очень уютное жилище, простое, но обставленное с комфортом и большой любовью. На даче можно было жить и зимой: в самой большой комнате стояла огромная печь.
   - А вы дачу купили? - поинтересовалась Оля.
   - Да, лет 12 назад. Но многое тут переделывали. Мой брат одно время здесь жил и полностью пристроил две комнаты и веранду, через которую мы проходили. Еще он посадил в саду несколько новых деревьев. Ладно, это все потом. Вы с ним еще увидитесь. Они с Пашкой (это был Викин муж) над шашлыком колдуют. Переодевайся спокойно, тут тебя никто не потревожит.
   - Спасибо, Вика.
   Хозяйка ушла. Оля распаковала свои вещи и переоделась. Хотела поставить мобильный на зарядку, но поняла, что забыла устройство дома. Телефон жалобно попискивал, говоря о том, что голоден, и не мешало бы поесть. Она решила его полностью отключить, но перед этим послала Ксюше SMS с просьбой не волноваться и не терять ее: все хорошо. Потом подумала, что и самой не мешало бы поесть. Тем более что запах шашлыка уже дразнил и манил.
   Выходя из дома, она еще раз огляделась и поразилась - до чего родным кажется ей этот чужой дом. Выйдя на веранду, вспомнила, что ее построил брат Вики. "Надо же, дом построил, дерево (да еще и не одно!) посадил. А сына, интересно, родил? Мне уже хочется с этим братом познакомиться". И, направляясь к беседке, где уже собралась вся семья, Ольга решила отдохнуть по полной и, если Викин брат будет не очень кривой и противный, даже пофлиртовать с ним: будет чем порадовать Ксюху.
   Беседка была освещена одной лампой под абажуром, все было хорошо видно. В центре находился уже накрытый стол, на котором стояли напитки, салаты, бутерброды и еще какие-то закуски. Нина и Вика расставляли тарелки, Анечка крутилась тут же, а трое мужчин стояли около мангала, находящегося несколько в отдалении от беседки. Костя ворошил угли, Паша переворачивал шампуры, а третий мужчина (видимо, это и был Викин брат), стоящий спиной к беседке, по-видимому, держал в руках большое блюдо.
   - Девчонки, у нас все готово! - воскликнул Паша, снимая шампуры с мангала и укладывая их на блюдо.
   - У нас тоже, - в один голос отозвались девчонки. - Несите уже, слюнки текут!
   Все трое мужчин пошли к беседке. С другой стороны к ней приближалась Ольга. Она смотрела под ноги, чтобы не споткнуться в темноте, потому что свет лампы освещал только беседку и небольшое пространство в непосредственной близости от нее, и подняла глаза, только когда уже взошла по ступеням. Прямо напротив нее, держа блюдо с дымящимся ароматным шашлыком, стоял, смотрел и улыбался... Олег.
  
   ***
   Сначала Ольга подумала, что глаза ее обманули. В последнее время ей везде мерещился этот сероглазый мужчина. Но в этот момент Вика радостно сообщила: - Это мой брат Олег, - и все сомнения рассеялись. С трудом отведя глаза от мужчины, о котором она запрещала себе даже думать, Оля обвела взглядом всех присутствующих и по выражению их лиц поняла, что они-то знали всю интригу. Более того, продумали ее и принимали в этом самое непосредственное участие. Ей хотелось что-то сказать, как-то отблагодарить этих людей, проявивших такую активность в ее судьбе. Но голос не слушался, и она не могла выдавить ничего умного. Да и глупого тоже.
   Нина взяла бразды правления в свои руки и скомандовала:
   - Так, садимся, садимся, а то все остынет. М-м-м, какой аромат! Костя, ты со мной, Вика с Пашей, Оля с Олегом, Анюта, ты - сюда.
   Услышав, что Нина хочет поместить ее рядом с Олегом, Ольга воспротивилась и быстро уселась таким образом, что справа от нее оказался Паша, дальше Вика, а слева Константин, за ним Нина, Анюта и Олег. И последний теперь оказался прямо напротив нее. Все присутствующие были явно удивлены таким ее поступком, но никто ничего не спросил и не исправил. Неловкости как таковой за столом не ощущалось, но никто так и не понял, что на самом деле Ольга боялась. Отчаянно боялась оказаться рядом с Олегом. Боялась соприкасаться с ним руками над столом и ногами под столом; боялась потянуться за салатом одновременно с ним; боялась ухватить тот же шампур, что и он. Боялась саму себя.
   Такое с ней уже было. Она как-то ездила в Москву к сестре и ее мужу погостить. Пробыла у них неделю, многое посмотрела. И как-то в разговоре обмолвилась Саше - своему зятю - о том, что мечтает увидеть дельфинов. Не по телевизору, не на картинках, а живьем. Сказала, что завидует людям, видевшим их в естественной среде обитания, плававшим с ними. Это и в самом деле была ее мечта. И вот за день до отъезда Саша пришел с работы и произнес:
   - Оль, мы решили сделать тебе подарок. Не можем тебя так отпустить. Ведь мечты должны сбываться. Смотри: завтра мы идем в Московский дельфинарий. После окончания программы будет полно времени до самолета, еще пошатаемся по вечерней Москве. Это, конечно, не естественная среда обитания, но лучше, чем по телевизору.
   Ольга потеряла дар речи, хотя всю неделю ее было не заткнуть. Она боялась поверить. Билеты на это посещение до сих пор лежат у нее дома в коробке с письмами и открытками от дорогих людей.
   Весь следующий день она жила сборами и мыслями о предстоящей встрече с мечтой. А когда смотрела на этих умных грациозных животных, резвящихся в огромных бассейнах, забывала дышать от восторга. И плакала. Пыталась снимать их на телефон, но потом бросила это занятие: хотелось впитывать все живыми глазами, ушами, сердцем. Саша смотрел на нее и не мог понять - откуда слезы? А она в этот момент была так ему благодарна, что хотела руки его целовать.
   По окончании программы было объявлено, что с дельфинами можно сфотографироваться, и все ринулись на специальную площадку. Ольга, ее сестра и зять с малышом тоже пошли, решив запечатлеть это событие. Но когда дошло до дела, Оля не могла заставить себя прикоснуться к этим прекрасным животным. Санька уговаривал ее, говорил, что они за этим сюда и пришли, опять повторял, что мечты должны сбываться. Но так и не уговорил. Саша не понимал, но она знала, что уже осуществила свою мечту и что дотронуться до нее - выше ее сил. Это был бы взрыв водородной бомбы внутри ее существа. Она всерьез полагала, что это прикосновение разорвет ей сердце, и она умрет от чрезмерного счастья. В результате они сфотографировались с моржом - скользким и холодным, но таким спокойным, что его не боялся даже маленький Гоша.
   И теперь похожие ощущения она испытала, представив себя рядом с Олегом. Он еще не стал ее мечтой, но уже так много для нее значил, что она не захотела собой рисковать. Боялась ринуться в этот омут и утонуть в нем.
   Поначалу, видя Олега напротив, она решила, что не сможет есть. Но Нина и Вика искусно вели беседу и втянули ее в разговор так незаметно, что она расслабилась и получала удовольствие от еды, вина и людей, ее окружавших. Вечер, конечно же, удался на славу. Они засиделись за полночь и даже не заметили, как пролетело время. Анюта уснула у папы на руках, и он понес ее в дом. Константин полулежал в гамаке и потренькивал на гитаре. Вика и Нина начали потихоньку убирать со стола и решительно отвергли помощь Ольги.
   Олег предложил спуститься к речке, которая протекала сразу же за их участком. Она согласилась. Выйдя из освещенного круга беседки, они с удивлением увидели, что в небе вовсю сияет огромный глаз луны. Мягкий лунный свет поливал весь участок и довольно четко освещал тропинку, ведущую к речке через сад. Луна была полной, и Ольга, сама того от себя не ожидая (видимо, сказалось вино и настроение), громко завыла по-волчьи:
   - У-оу, оу-оу-оу-уу, - и звонко рассмеялась.
   Внезапно сразу с нескольких сторон раздался собачий вой, один в один похожий на тот, что издала Оля. Благодаря чистейшему прозрачному воздуху и ветру, ей показалось, что собаки (а может, это волки!) воют прямо на их участке. И она инстинктивно поступила как любая другая женщина: метнулась к мужчине, ища у него защиты и покровительства. А так как единственным мужчиной, оказавшимся поблизости, был Олег, Ольга прильнула к нему. Он крепко и в то же время нежно обнял ее и, наклонившись, прошептал в ухо:
   - Не бойся.
   Его дыхание на ее голой шее, тихий шепот в ночи, его мужской запах, сильные руки - все это пьянило сильнее выпитого вина. У Ольги закружилась голова, но она не боялась упасть: знала, что Олег держит ее крепко и не позволит этого. Сейчас она испытывала такую бурю чувств, что, догадайся об этом молодой человек, ему бы это, как мужчине, явно польстило. "Сейчас он меня поцелует", - подумала Оля, но этого не случилось. Он выпустил ее из объятий и, взяв за руку, повел к реке. Девушка огорчилась и обрадовалась одновременно. Ей не хотелось торопить события. Она еще не могла поручиться за то, что достаточно освободилась от груза прежней любви и сможет ничего не испортить. Боялась с первых робких шагов разочаровать Олега, показаться ему неумехой. И поэтому даже с некоей благодарностью за проявленную тактичность шла за ним к шумевшей речке.
   Выйдя за калитку, они очутились на небольшом песчаном пятачке. Справа рос большой тополь, в основании которого притулилась узкая скамейка, куда они и опустились.
   Лунный свет переливался серебром в речной воде. Противоположный берег был виден отчетливо: каждый кустик, каждый камень выделялся и как бы светился тихим фантастическим светом. Шум речки перекрывал любые звуки и заглушал их. Поговорить, не повышая голос, не представлялось возможным. Да и говорить не хотелось. Хотелось вот так сидеть, дышать этим воздухом, смотреть на воду, на луну и внимать только голосу природы и своего сердца.
   Олег не выпускал Олину руку. Внезапно он поднес ее к губам и начал целовать: сначала тыльную сторону ладони, а потом и внутреннюю. Ольга не отрывала руки. Страх перед его прикосновениями ослаб, хотя и не исчез полностью. Она закрыла глаза и внимала этим чудесным касаниям. Она поняла, насколько была права в своем разговоре с Оксаной! Поцелуи рук - это ведь так мало! Но, Господи, и как много! Для нее сейчас этого было много, более, чем достаточно. Она чувствовала, как женщина вновь просыпается в ней. Эта женщина, как и весна, еще не дышала полной грудью, легко и свободно, но сделала первый вдох. Оля боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть эту, просыпавшуюся в ней женщину. Она буквально оцепенела.
   "Если он сейчас меня поцелует, я взорвусь, как петарда! Не надо! Только не сейчас!"
   Казалось, Олег услышал. Он отпустил ее руку, приобнял и не делал никаких попыток и поползновений. Они просто сидели, прижавшись друг к другу, и любовались этой ночью. Ольга чувствовала, как горит ее ладонь от поцелуев Олега, и грелась этим огнем.
  
   ***
   Сидеть возле горной речки было холодно. Ольга чувствовала, что холод заползает в кроссовки своей наглой лапой и щупает ее пальцы, как бы примеряясь - с какого начать свою трапезу. Как ни хотелось ей продлить ощущение блаженства от нахождения рядом с Олегом, она решила, что не может позволить им закоченеть. Она громко, стараясь перекрыть шум речки, сказала:
   - Кажется, я замерзаю, - и повернулась, чтобы посмотреть Олегу в глаза. В свете луны они потеряли свой серый цвет и казались черными. Она смотрела в эти глаза и понимала, что имеют в виду люди, когда говорят, что в глазах можно утонуть. Она улыбнулась.
   - Кажется, я совсем замерзаю, - вновь громко повторила она.
   Олег тоже улыбнулся и неожиданно поцеловал ее в нос. Потом засмеялся и снова поцеловал ее в нос. "Это что, мужчины в 39 лет так ухаживают?" - удивилась Ольга и рассмеялась своей шутке. Она вдруг чихнула три раза подряд. Улыбка сползла с лица Олега, он встал и потянул ее к дому.
   Свет в беседке все еще горел, но там никого не было. Гитара стояла прислоненная к перилам; дом темнел провалами окон. Они вошли в беседку. На столе все было убрано, кроме бутылки вина и двух бокалов. Они переглянулись. Олег одними глазами указал на вино, и Ольга согласно кивнула. Он наполнил бокалы, немного подумал, решил, что лунного света достаточно, и погасил лампочку. Белый свет от луны падал на стол, играл бликами вина в бокалах и поблескивал в колечке девушки - ее руки лежали на столе. Но свет не доставал до лиц молодых людей: головы их находились выше световой границы. Выражения лиц невозможно было разглядеть, хотя они сидели в шаге друг от друга. Можно было подумать, что они спят, - так неподвижны были их тела. Но блеск глаз опровергал это впечатление.
   Ольга взяла со стола свой бокал и сказала:
   - С тебя тост.
   Олег поднял свой и произнес:
   - За прекрасный праздник, прекрасную ночь и прекрасную тебя.
   Ольга про себя сказала спасибо за то, что в беседке не горит свет, и Олег не видит, как она покраснела. А вслух сказала:
   - Я не прекрасная. И даже не красивая. Я - обычная женщина.
   - Ты - неправильная женщина, если позволяешь себе говорить так. Мужчина сказал - значит, знает, о чем говорит.
   - Это тебе Лешка мое прозвище сказал?
   - Какое прозвище?
   - Неправильная женщина.
   - Да нет, просто как-то в голове мелькнуло. А что?
   - Просто я себя сама так называю.
   - Прости за любопытство, а почему?
   - Я веду себя не так, как нормальная женщина.
   - Лазаешь по деревьям в юбке, охотишься на медведя с водяным пистолетом и шьешь белое черными нитками? - рассмеялся Олег.
   - А что, нормальная женщина это делает? - тоже рассмеялась Оля. - Тогда я неправильная в том, что этого себе не позволяю.
   - Зато ты воешь на луну, бегаешь на каблуках по лужам и пишешь стихи.
   - О, это только парочка моих странностей.
   Внезапно Ольгу осенила мысль, что она за весь вечер не вспомнила и не поблагодарила его за подарок.
   - Прости, я совсем забыла сказать тебе спасибо. Прекрасный подарок. Неожиданный.
   - Пожалуйста, - просто ответил Олег. - И ты меня прости.
   - За что?
   - Я знаю, что сделал тебе больно, когда сказал, что книга для девушки, и просил тебя написать пожелание. Но, ты же понимаешь, что я не мог открыть тебе всей правды.
   - А... А как ты узнал, что мне было больно?
   Ольга подалась вперед, и ее лицо попало в полосу лунного света. В нем застыло такое напряженное ожидание, что первым движением Олега было взять его в ладони и целовать, целовать, целовать. Но он боялся ее спугнуть, поторопиться, так же, как боялась этого она сама. Он многое о ней знал от Лешки и не хотел форсировать события.
   -Ты сама говорила, что у тебя на лице все написано. Кроме того, когда ты выходила из магазина, у тебя не было хвостиков и веснушек. Вряд ли шеф заставил тебя их убрать: лично я был готов каждый день покупать у тебя книги, если бы ты выглядела так.
   - Ты за мной следил? - глаза Оли расширились от удивления.
   - Ты забыла, что у меня есть тетя Нина? Она тебя видела.
   - А-а, ваша доморощенная фея!
   Ольгу внезапно начал раздражать этот разговор. Она сама не могла понять - почему и злилась на себя за это. Не было сказано ничего грубого, но что-то было не так, а что - она не могла понять. Она вновь откинулась так, что ее лица не стало видно, взяла со стола бокал и потягивала вино маленькими глотками. В беседке повисла напряженная тишина. Олег встал, вышел, захватив с собой гитару, улегся в гамаке и начал перебирать струны, наигрывая мелодию какого-то романса. Ольге стало стыдно за свою вспышку ничем не обоснованного раздражения. Вечер был так хорош, а она все испортила! Похоже, что она неправильная до самого основания. Она горько заплакала. Тихо, но и не беззвучно. Плечи ее вздрагивали, бокал трясся в руках, и она поставила его на стол. Потом уронила голову на руки и заплакала еще горше. Прекрасно отдавала себе отчет, как выглядит со стороны, но не могла и, главное, не хотела остановиться. "Пусть смотрит! Не буду я себя исправлять!.." Проснувшийся внутренний голос вступил в полемику: "А ведь ради Игоря ты многое в себе ломала и правила!" Она вскинула голову, будто услышав этот голос воочию, и огляделась. Слезы высохли как-то сразу. На миг ей показалось, что чего-то не хватает, но она сразу поняла чего именно: не было слышно гитары. "Он ушел! Устыдился моих слез и ушел!" Но, повернувшись в сторону гамака, вскрикнула от неожиданности: Олег стоял прямо у нее за спиной, прислонившись к колонне. Некоторое время они молчали, потом он спросил:
   - Ты сильно его любишь?
   Ольга не стала спрашивать - кого, ибо прекрасно поняла, о ком идет речь. Тихо, так, что сама с трудом услышала свои слова, сказала:
   - Сильно.
   Опять молчание.
   - Все еще любишь?
   - Наверное...
   Молчание.
   - А смогла бы забыть?
   - Не знаю...
   Молчание.
   - А если я помогу?
   Оля встала, вышла из беседки и подошла к Олегу. Взяла гитару и, перегнувшись через перила, положила ее на стул. Потом взяла обе руки Олега в свои и крепко сжала.
   - Помоги. Помоги!
   Слезы вновь покатились по ее щекам, но она их не замечала. Их видел Олег - в лунном свете они блестели крупным жемчугом.
   - Помоги! - вновь попросила Оля.
   - Помогу, - ответил Олег и прижался своими губами к ее губам.
   "Так не бывает!" - подумала она и почувствовала, как ноги ее подкосились, и она начала падать в траву...
  
   ***
   Оля открыла глаза и в первую секунду не могла сообразить, где находится. Над головой, вместо привычного потолка, почему-то было небо, розовеющее утренней зарей. Отчетливо слышался шум реки, перекатывающей камни; пахло свежим, немного даже морозным воздухом. Девушка вспомнила, что она на даче. Спина в пояснице ныла какой-то тупой болью, а сама Оля лежала под весьма странным углом: тело образовывало дугу, в которой голова и ноги были выше, чем, простите, пятая точка. Внезапно она осознала, что лежит в гамаке, заботливо укрытая теплым одеялом. Рядом стояло летнее кресло, в котором, тоже укрытый, полулежал Олег. Увидев его, Оля вспомнила, чем закончился их разговор; вспомнила, как начала терять сознание при его поцелуе. "Но была ведь ночь! А сейчас явно утро, пусть и ранее. Я что, уснула?!" Эта мысль, без сомнения, была самая противная, под какую только можно встречать зарю.
   Где-то Ольга читала, что бывают такие сильные потрясения для сознания и здоровья человека, что организм защищается. Как умеет. Потеря сознания - один из таких методов защиты. Но чтобы после этого уснуть?! Об этом она точно не читала. Хотя, возможно, кроме нее ни с кем такого и не случалось. "Да уж. Теперь теория о моей неправильности подтвердилась на 100%". Горько ухмыльнувшись от такой мысли, Оля решила, что пора прекратить эту тупую боль в пояснице, и начала приподниматься, чтобы встать с гамака. Тихо и красиво это сделать не получилось: гамак противно скрипел, она сама раскорячилась, как утка, что вызвало у нее смех, который разбудил Олега.
   Увидев ее в такой растопыренной позе, смеющуюся, в сползшем одеяле и задравшейся ветровке, он подхватил ее смех и откинул свой плед, чтобы встать и помочь. Ольга с благодарностью приняла его помощь и наконец-то обрела более благопристойную позу и привела себя в надлежащий вид. Олег все еще поддерживал ее за руку. Она высвободилась и, стараясь казаться более безмятежной, чем была на самом деле, сказала:
   - Прости. Я... я, кажется, уснула. И... упала. Или сначала упала, а потом уснула. В общем, прости меня. Пожалуйста.
   Ей очень хотелось, чтобы Олег ее простил. За годы жизни с Игорем она научилась идти против себя, порой наступая себе на горло, и просить прощения. Даже когда бывала права, а он - неправ. Ей казалось, что женщина должна делать первый шаг к примирению, даже если она не зачинщица ссоры, хотя французы говорят: "Если женщина неправа, попроси у нее прощения". Чтобы не ущемлять мужнину гордость, она всегда первая подходила к нему и говорила "прости". Игорь очень чуткий человек. И Ольга видела, что он благодарен ей за этот поступок. Со временем он понимал, что был неправ, и искренне просил прощения. Но первым - никогда. И никогда не знал, какой ценой его жене давался этот первый шаг: сколько обиды, боли, возмущения от несправедливых обвинений ей приходилось гасить в своей душе, чтобы улыбнуться и попросить прощения. Но она всегда радовалась, когда конфликт улаживался и в доме воцарялся мир. Семейный покой казался ей важнее гордости и амбиций. Правда, сама она только со временем поняла, что, держа в себе эти невыплаканные слезы, делала только хуже. Возможно, говори она (как в ранней молодости) то, что думает, ее брак и лопнул бы гораздо раньше, но причинил меньше боли и душевных страданий. Как знать.
   Впоследствии Игорь так привык к этим ее "первым шагам", что вообще перестал заботиться о том, как разрулить семейный конфликт с наименьшими потерями. Он знал - Оля опять первая попросит прощения. А он малодушно примет его и великодушно простит. И ведь так и было. Для Ольги был важен этот человек и по-прежнему важны мир и гармония в семье. Надо сказать, что за 10 лет совместной жизни они ни разу не поругались серьезно: с битьем посуды и отъездом к маме. В первые же недели брака она сказала, что, если Игорь поднимет на нее руку, даже один раз, ее в его жизни больше не будет. И он ни разу этого себе не позволил: не в его природе было рукоприкладство. Он был противником такого рода выяснения отношений. Поэтому, когда понял, что Макс бьет Оксану, свел их общение и совместную работу на нет.
   Но стычки, как и в любой семье, как и в любом быту, конечно же, были. И Ольга всегда просила прощения. Она привыкла так делать. А сейчас, выставив себя в таком невыгодном свете и явно доставив Олегу несколько неприятных минут, чувствовала себя просто обязанной извиниться.
   - Прекрати извиняться, ты же ни в чем не виновата! - широко улыбнулся он.
   - Что ты обо мне думаешь? - спросила Ольга, глядя на Олега. На самом деле, ей и хотелось и не хотелось об этом знать. Она боялась услышать в свой адрес комплименты и боялась, что он их не скажет. Хотелось услышать что-то обнадеживающее, хорошее, но не хотелось, чтобы он при этом врал и изворачивался; говорил то, что хотелось услышать Ей, а не то, что думал на самом деле.
   - Я думаю, что ты более хрупкая и ранимая, чем кажешься. Или чем хочешь казаться. Ты ёж: снаружи вся в иголках, а под ними - мягкая.
   - И большая. Как ты меня до гамака-то донес? - с некоей долей иронии спросила Ольга.
   - О! Это было нелегкой задачей. Сначала я хотел тащить тебя волоком. Потом представил, как ты стираешь в горной речке свой костюм, а я вытаскиваю землю и траву у тебя из волос и ушей, и отказался от этой мысли. Пришлось рубить деревья, плести носилки, звать соседей. И вот общими усилиями ты в гамаке и...
   Олег осекся. Он вдруг понял, что шутка возымела обратный эффект и он сделал Ольге очень-очень больно. Ее лицо как-то стиснулось, брови тесно сошлись у переносицы, и было видно, что ей стоит огромных усилий удержать в глазах слезы, готовые сорваться. Сказать, что в этот момент она была готова провалиться сквозь землю, значит, не сказать ничего. Она ненавидела себя! Никогда особо не любила, а сейчас просто ненавидела! Свое тело, эти руки, ноги, живот. Ей хотелось стать маленькой настолько, чтобы укрыться в первой, только начавшей прорезаться, траве или сгореть на месте от стыда.
   Из-за нервного потрясения от развода она долго болела и сидела на строгой диете, обусловленной не столько желанием похудеть, сколько интересами здоровья. Она, конечно, похудела и выглядела сейчас даже лучше, чем во время брака. Но до идеала было очень далеко. Периодически она начинала ходить то на плавание, то в тренажерный зал, то следить за питанием. Но Игорь не обращал внимания на результаты этих трудов, и Ольга гасла в своем стремлении что-то в себе исправить. Раз любимый муж не видел в ней женщину, то для других нечего и стараться - такова была ее неправильная философия. После развода она совсем бы себя запустила, потому что была из тех женщин, которые "заедают" стрессы, если бы в ее жизнь не вторглась болезнь. Это позволяло ей не поправляться. Но, как мы уже сказали, до идеала было далеко.
   Конечно, подруги - милые, добрые, искренне любящие ее девочки, - твердили, что надо заняться собой для себя самой, для своего здоровья, а не для мужчин. Просили не бросать бассейн и тренажерный зал и продолжать. Как же она казнила себя за то, что не слушала их, сейчас, стоя напротив Олега и горя от стыда! Она видела, что он мучительно пытается найти выход из этой сложной ситуации. И, желая облегчить его мучения, решила опять сломать себя и отшутиться: ведь всегда ей на помощь приходил юмор.
   - А ты достаточно соседей позвал? Вы меня хоть не испачкали? А чего в дом не занесли? - глотая слезы и силясь улыбнуться, выдавила она.
   - Оль, не надо! Прошу тебя! Это была самая глупая шутка в моей жизни. Я...
   - Не оправдывайся. Ты же прав! В каждой шутке есть доля правды - ты знаешь. И сколько людей тебе помогало?
   - Оля, - в отчаянии крикнул Олег. - Оля, - кинулся к ней.
   Но она остановила его поднятием руки.
   - Не надо. Оставь меня. Я хочу побыть одна.
   Она развернулась и пошла в сторону дома.
   - Я мужчина. Я могу позаботиться и не дать упасть женщине, которая мне нравится, - в отчаянии крикнул ей вслед Олег.
   Ольга повернулась и внимательными, мокрыми от слез глазами посмотрела на Олега. Потом покачала головой и вновь пошла к дому, оставив молодого человека, рухнувшего в кресло, встречать утро в полном одиночестве.
  
   ***
   Оля потихоньку, чтобы никого не разбудить, зашла в дом, взяла зубную щетку и расческу и вышла к умывальнику, находящемуся на веранде. Вода была ледяная, но для разгоряченного лица это было самое то. Зубы сразу заломило; погрев немного воды во рту, она справилась и с этим. Вытерла лицо. Расчесалась. Решила, что оставит щетку и расческу прямо на веранде, чтобы не возвращаться в дом и, не дай Бог, не потревожить сон людей, к которым приехала в гости. Направляясь к калитке, Ольга кинула быстрый взгляд в сторону беседки. Олег по-прежнему сидел в кресле, уронив голову на руки. Ее тронуло это искреннее переживание, но сейчас она была настолько не в себе, что решила, прежде всего, навести порядок в собственных мыслях и душе, и, открыв калитку, вышла на дачную дорогу. Повернула налево и пошла по дороге вверх.
   Утро уже ощутимо вступило в свои права. Начали петь ранние птицы. Их голоса смешивались с другими звуками пробуждавшейся природы, гармонично вплетались в шум речки, которая текла где-то слева. Ее шум то отдалялся, то приближался. Никого из людей не было видно. Либо они еще не проснулись, либо, кроме них, на дачи никто и не приехал. Умывание освежило Ольгу, прогулка начала приносить удовольствие.
   Узкая дорога сделала поворот, и глазам девушки открылся небольшой островок почти спокойной воды. Чуть ниже по течению дачники немного запрудили реку (видимо, для того, чтобы было удобнее купаться летом), в результате образовалась небольшая заводь. Вода в ней была настолько чиста и прозрачна, что на дне виднелись даже самые маленькие камушки. Ольга, очарованная видом, присела на корточки и погрузила руки в холодную до жути воду. Она сидела так довольно долго и перебирала скользкие красивые камни. Косточки пальцев начали болеть, ногти посинели, но она не вынимала руки из воды. Пока была эта физическая боль, она могла не заботиться о том, что проявит себя боль душевная. Одно исключало другое.
   Наконец, рукам стало невыносимо. Она поднялась. Начала энергично растирать пальцы и кисти. В этот момент ее ослепил яркий луч: из-за ближнего холма поднималось оранжевое солнце. Звуки природы стали как будто громче - все встречало дневного властителя, отца всего живого. И Ольга была рада солнышку. Она раскинула руки, закрыла глаза и отдалась на волю слуха и осязания. Дневное светило ласково гладило ее лицо своим теплом, согревало закоченевшие руки, проникало в самую душу и отогревало замерзшее тяжелое сердце.
   "Эх, люди, люди, - думала Оля. - Загрязнили города, выкорчевали деревья, повернули реки вспять, осушили озера, изгнали животных, лишили себя Природы. И загрубели, и очерствели, стали жестокими и корыстными. За каждый чих готовы деньги драть. А вот Природа как была щедра и благосклонна к каждому из нас, так и осталась. Хочешь воды - вот родник; хочешь тепла - вот солнце; хочешь еды - вот ягоды, грибы; хочешь музыки - слушай песни птиц; хочешь друга - вот он: собака, белка, ёж. И все - даром! От чистого сердца! Пользуйся. Только не губи! Не ты созидал - не тебе и рушить! Нет же. Возомнили себя бого-человеками. Распоряжаемся творениями Всевышнего и рушим, рушим, рушим. И возмущаемся стихиям, посланным за наши грехи".
  
   ***
   Ольга не знала, сколько времени простояла на берегу запруды. Солнце поднялось уже довольно высоко и начинало прилично припекать. Решив, что пора возвращаться, она пошла к даче. Чуть ниже их ворот стояла машина - BMW. "О, соседи приехали", - подумала Ольга. Вся семья ее друзей уже встала и шумно готовилась к завтраку. Женщины хлопотали в беседке, Костя мыл машину, Паши нигде не было видно, а Олег с Анечкой играли в догонялки. Ольга толкнула калитку и вошла. Олег увидел ее и, сконфуженный, выпустил девочку из рук. Он искал в Олином облике подсказку - как себя с ней вести. Она улыбнулась и подошла к ним.
   - Во что играете?
   Олег тоже улыбнулся и ответил:
   - Да так, балуемся.
   - В догонялки, в догонялки, в догонялки, - прыгала вокруг него Анечка. Ее живость заразила Ольгу и она предложила:
   - Можно и мне с вами?
   Олег улыбнулся еще шире и сказал:
   - Конечно. Ты водящий.
   И они с Анечкой бросились в разные стороны. Ольга рассмеялась и побежала за девочкой. Догнав, она легонько шлепнула ее по спине. Анюта резко развернулась и собралась побежать за Олей, но ее окликнула Вика. Ольга остановилась, в этот момент девочка налетела на нее и тоже шлепнула по спине.
   - Олег, - крикнула Аня. - Меня мама зовет. Оля водящая. Играйте без меня, - и побежала к Вике.
   Олег хитро посмотрел на Ольгу и метнулся по тропинке к речке. "Ах ты, паразит! - выругалась про себя Оля и побежала за ним. - Ну, погоди!" Она бежала легко и быстро и выскочила за калитку на песчаный пляж. Олега нигде не было видно. Также у тополя стояла скамейка, но кругом было пусто. Она сообразила, что молодой человек за деревом, и начала осторожно красться. Обойдя громадный тополь, увидела, что Олег стоит, прислонившись к нему спиной.
   - Чего стоим? Кого ждем? - спросила Оля, раскрасневшаяся от бега.
   - Тебя, - честно признался Олег. Улыбнулся и добавил: - Оль, ну, что мы как маленькие. Иди ко мне, - и протянул руку.
   Ольга легонько хлопнула его по руке и сказала:
   - Теперь ты водящий. Догоняй.
   Потом резко развернулась и побежала в калитку. Ей казалось, что она летит как птица, или несется как паровоз (это кому как нравится), но не успела еще пробежать и метра от калитки, как почувствовала, что Олег перехватил ее поперек туловища. Она забилась, пытаясь вырваться. Но Олег держал крепко. А потом сказал:
   - Ты мне кое-что должна.
   - Чего это?
   - Ты должна мне поцелуй.
   Оля уже перестала вырываться и силилась расцепить руки Олега, сомкнувшиеся клещами у нее на талии. При его последних словах она затихла. Потом негромко сказала:
   - Пусти.
   - Оля, ты что, обиделась?
   - Нет. Ну, что ты! Пусти.
   Олег нехотя расцепил руки. Она повернулась к нему лицом и прошептала:
   - Просто я хочу отдать тебе этот долг.
   С этими словами она обняла Олега и поцеловала его. Думала отделаться легким прикосновением губ, но он уже не выпустил ее. Крепко обнял и не позволил оторваться. Все сдерживаемые ими чувства выплеснулись в этом поцелуе. Ольга не боялась потерять сознание. Она твердо стояла на ногах и лишь хотела, чтобы этот миг не заканчивался никогда. Совсем рядом послышался голос Анечки, звавшей их к завтраку. Они оторвались друг от друга, тяжело дыша и борясь со стремительным желанием вновь прижаться друг к другу. Глаза их блестели. В таком виде их нашла Анюта и потащила в беседку.
  
   ***
   Весь день прошел просто замечательно. Они играли в "Эрудит", волейбол, вновь жарили шашлыки, пели песни под гитару и даже устроили танцевальный марафон. Машина, стоявшая у ворот соседской дачи, оказалась Олеговой. Громкость его стереосистемы была бешеной и разносилась на весь дачный поселок. Один хит следовал за другим: энергичный, яркий. Они танцевали до упаду. Нина охала, что у нее все болит. Ольга смеялась и требовала, чтобы та выпила "живой воды" и встала в строй. Олег решил немного разнообразить состязание и предложил каждому участнику танцевать под музыку, которую он, якобы методом случайного выбора, предложит им. Все согласились. Олег сел в машину и начал двигаться по песням. Он называл участника, а затем ставил музыку.
   Первыми танцевали Нина с Костей - им достался вальс. Паше - Адриано Челентано; он справился с ним так блестяще, что все долго аплодировали. Вика отплясывала под группу "КарМэн", а Анечка - под "Блестящих".
   Наконец, настал черед Ольги. Она стояла и ждала музыку. Послышался гул барабанов. Он стихал и нарастал, постепенно убыстряясь в темпе. Ольга пыталась распознать ритм, уловить мелодию. Но это был набор каких-то хаотичных звуков. "Это же тамтамы! - мелькнуло в голове. - Он что, хочет, чтобы я танцевала танец индейских шаманов?!" Олег смотрел на Ольгу, замерев в ожидании. Глаза его смеялись: это был вызов. Ольга посмотрела на остальных. Все ждали от нее шоу. Она вновь перевела взгляд на Олега. Всем своим видом давая понять, что принимает вызов, она побежала в беседку, где лежало пончо Нины, на ходу стягивая ветровку. Быстро накинула пончо, закатала спортивные штаны до середины икр, решительно сбросила кроссовки и стянула носки. Затем схватила со стола деревянное блюдо и ложку и с диким улюлюканьем индейца, вышедшего на тропу войны, начала бешеную пляску. Она перебирала ногами, воздевала руки к небу, била ложкой по блюду в такт барабанам и литаврам. Она настолько вжилась в свою роль и прониклась музыкой, что не сразу заметила, как та кончилась. Разгоряченная, с мокрыми волосами, вспотевшая под шерстяным пончо, с босыми грязными ногами, горящими дикими глазами, растрепанная и тяжело дышащая, она вполне могла сойти за представительницу племени индейцев Амазонии. В довершение ко всему она вновь издала победный клич и вдруг грациозно, расставив руки с блюдом и ложкой в стороны, присела в книксене. Это несоответствие, это смешение жанров раззадорило зрителей, и они согнулись пополам от хохота. Ольга решила, что эту семейку надо добить окончательно и сказала Олегу, указав на него рукой:
   - Оставь свой вигвам на колесах, Кривой Палец, и предстань предо мной. Я, вождь Голая Пятка, буду решать, как тебя наказать.
   Все повалились на землю. Хохот стоял невообразимый. Ольга, стараясь не рассмеяться, грозно сдвинула брови и ждала, когда Олег подойдет. Вытирая слезы, он что-то поискал в бардачке и пошел к ней.
   - О, великий вождь Голая Пятка, - провозгласил он полным благоговения и страха голосом. Потом опустил взгляд на Олины ноги и опять расхохотался. Слезы текли по его щекам, а он силился взять себя в руки. Наконец, это ему удалось.
   - О, мой вождь! Твой раб Кривой Палец виделся сегодня с бледнолицыми. - Он обвел рукой всех присутствующих, чем вызвал новый взрыв хохота. - И они через меня преподнесли тебе подарок в знак благодарности за то, что ты посетил их вигвам.
   С этими словами Олег - Кривой Палец - протянул Ольге - Голой Пятке - маленький брелок на телефон. Это был золотистый со стразами дельфин. Очень изящная штучка. Не выходя из роли, Ольга приняла дар и рассматривала его с видом дикаря, получившего в подарок зажигалку. Потом простерла руку с ложкой над Олегом и с достоинством произнесла:
   - Мои голые пятки замерзли. Я пошла за мокасинами.
   Развернулась и двинулась к беседке такой походкой, что все, не успев успокоиться, опять развеселились. Все единодушно решили, что жизнь каждого из них, благодаря такому представлению, продлена лет на 100.
   Вечером все загрузились в минивен, а Ольга поехала с Олегом - он вызвался ее отвезти. В дороге молчали. Полные событиями этих двух дней, они оба пытались осознать, что произошло в их жизни и что теперь с этим делать дальше. Чувствовалось, как они оба устали, но это была приятная усталость. Ольга украдкой бросала взгляд на молодого человека и думала о том, как он хорош. Не красавец в классическом понимании этого слова, но очень привлекательный. Красавца ей вполне хватило в той, прошлой жизни. Ольга знала, что Игорь не один. Практически сразу, как только они разошлись, он начал жить открытой жизнью, которую при ней скрывал. Он не был в одиночестве. И в то время, пока она училась, заставляла себя жить без него, откровенно наслаждался своей свободой. Он совсем не страдал. А она все время боролась с желанием ему позвонить или написать. И часто срывалась - писала SMS. Первые дни после развода она испытывала в нем потребность, как в наркотике. У нее начиналась ломка, и лишь только когда она его видела или слышала - принимала дозу - ей становилось легче. Потом все изменилось с точностью до наоборот. Пока она его не видела - могла жить. Стоило увидеть - и она умирала. Это был очень тяжелый период: знать, что жив - здоров, но свободен от нее и не один.
   Говорят, каждая (!) женщина считает, что сможет всегда заменить любую (!) другую, но что никто никогда не заменит ее саму. Ольга знала, что это не так. Если люди расходятся, значит, не все в их жизни бывает отлично. И находится кто-то, кто делает жизнь другого спокойнее, гармоничнее. Она была рада какой-то самоуничижительной радостью тому, что у Игоря есть некто, кто дал ему все, чего не дала она. Это было очень больно, но она не обманывала себя, говоря, что любить Игоря как она больше никто не будет. Хотя первое время ей именно так и казалось.
   Обида на собственную неустроенность, желание вновь обрести покой и опору толкнули ее однажды отправить Игорю SMS следующего содержания: "Скажи, ты меня любил и разлюбил или никогда не любил?". Ответа она так и не получила. Да и какой мог быть ответ? Любой вариант ее бы не устроил и принес только лишние страдания. Она призналась себе, что Игорь, не ответив, поступил мудро.
   И вот сейчас, сидя рядом с Олегом в машине и украдкой бросая на него взгляды, Ольга думала: "Возможно, и я заменяю сейчас какую-то женщину, с которой он был несчастен. А может и счастлив. Я же ничего про него не знаю. И правда - чем он живет, как он живет, где работает, почему не женат?" И она спросила немного охрипшим от долгого молчания голосом:
   - Олег, ты женат?
   Он бросил на нее быстрый взгляд и снова посмотрел на дорогу.
   - Нет.
   - А был?
   Он поморщился.
   - Да.
   Ольга замолчала. Значит, у него тоже есть опыт прежних отношений. Возможно, этим объяснялись его неторопливые шаги в построении отношений с ней: он тоже боялся все испортить. "Да уж, верно говорят: обжегшись на молоке, на воду дуют".
   - А почему разошлись? - потом быстро добавила: - Ты прости мне мой интерес. Просто ты обо мне знаешь гораздо больше, чем я о тебе. А мне...мне... - она замялась. - Хочется узнать тебя поближе.
   Олег грустно улыбнулся, вновь бросил на Ольгу взгляд и сказал:
   - Я обязательно расскажу тебе об этом. Только не сейчас. В другой раз. Сегодня был такой прекрасный день, что я не хочу омрачать его воспоминаниями.
   "Та-а-ак. Значит, воспоминания все же мрачные. А что тут удивительного? Если ты нормальный, живой человек, разрыв доставляет тебе боль. Вспомни себя". Она не стала задавать ему больше вопросов, хотя женское любопытство ох как распирало. Ей хотелось услышать душещипательную историю, чтобы потом рассказать ее Ксюхе. Но, взглянув на Олега, Ольга тут же отказалась от мысли посвящать подругу в перипетии его жизни. Олег сидел мрачный и сосредоточенно вел машину. Он был весь напряжен. Воспоминания бередили старые раны. Девушке захотелось, чтобы он выкинул их из головы, захотелось отвлечь и, как птица крылом, укрыть его от боли и невзгод. Немного помешкав, она попросила:
   - Останови, пожалуйста.
   Олег остановился без лишних слов. Оля вышла, подошла к парапету, за которым внизу блестела лента реки, и облокотилась на него. Она услышала, как сзади хлопнула дверца машины и вскоре почувствовала рядом присутствие Олега.
   - Что такое? Тебя укачало?
   Так как она молчала, он тревожно переспросил:
   - Оля, тебе плохо?
   Девушка повернулась к нему и посмотрела в глаза.
   - Нет, Олег, мне хорошо. И я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо. Сейчас вот здесь, - она положила руку ему на грудь, - у тебя болевой очаг. Что мне сделать, чтобы этот огонь погас? Скажи.
   Олег взял ее руку, все еще лежащую у него на груди, и поцеловал ладонь.
   - А ты выполнишь мою просьбу? - спросил он.
   - Ты уже услышал от меня однажды "все, что угодно", хочешь, чтобы я повторила?
   Олег кивнул.
   - Хорошо, я выполню любую твою просьбу, - серьезно сказала она. - Говори, что я должна сделать, чтобы в твоей душе наступил мир?
   - Будь всегда рядом.
   Как внезапно приходит любовь! Оля вспомнила, как быстро влюбилась в Игоря - буквально на третьем свидании, после которого они уже не расставались. Если бы любовь еще так же быстро проходила! Эх, если бы. Ольга была рада, да что там - рада, просто счастлива услышать такие слова. Появлялась надежда покончить с одиночеством, с этой тягостной и безрадостной жизнью, которою она жила. И она ответила, привстав на цыпочки и почти касаясь его уха губами:
   - Я буду рядом.
   Они обнялись и стояли, не шевелясь, пока мимо проезжали редкие машины, пока заходило солнце, пока мир погружался в ночь и темноту. Два одиноких человека, перед каждым из которых забрезжила возможность от этого одиночества избавиться. Они вели себя так спокойно по отношению друг ко другу, что со стороны могло показаться, будто эта пара состоит в браке, по меньшей мере лет пять, когда первые страсти уже улеглись и уступили место взаимному уважению и сдержанности. Но каждый из них знал, что уважение и сдержанность - самое правильное начало, во всяком случае, для них двоих. Каждый из них уже пережил бурю страстей в прошлом и внезапно оказался на отшибе жизни, по ту сторону брака. И обоим сейчас хотелось построить отношения правильно и допустить в свою жизнь страсть ПОСЛЕ того, как в ней укоренятся любовь и взаимоуважение.
  
   ***
   Они подъехали к дому Ольги уже в десятом часу. Окна домов горели теплым желтым светом. За каждым из них была чья-то жизнь, скрытая от посторонних глаз дверьми и кирпичными стенами. За каждым была чья-то боль и радость. Оля подумала, что ее окно сегодня будет гореть более радостно, чем в предыдущие дни.
   Олег проводил ее до двери. Они стояли в дверном проеме квартиры и не решались распрощаться. Ольга боролась с желанием пригласить его в дом, Олег - со своей напористостью, которой боялся напугать ее. Девушка чувствовала себя уставшей после бурных дней празднества, ей хотелось залезть в душ и завалиться спать. Но она так жаждала продлить эти мгновения, что не могла решиться и вытолкать Олега за дверь. Видела, что он хочет остаться, и не знала, что предпринять. Олег понял ее смятение. Умный и тактичный, он уже решил, что, раз впереди у них вся жизнь, пусть сегодня она отдохнет, приведет в порядок себя и свои мысли. Он поцеловал ее и, быстро шепнув прямо в губы "пока", сбежал по лестнице вниз. Ольга захлопнула дверь и, не включая свет, прямо в кроссовках, как была, бросилась к кухонному окну, выходящему во двор. Она видела, как Олег сел в машину и уехал, но еще долго стояла и смотрела, как поднимается выхлопное облачко, пока оно совсем не растворилось в воздухе.
   Она поставила телефон на зарядку, решила, что включит его после того, как примет душ. Взбодрившаяся и освеженная, приготовила себе салат, залезла с ногами на кухонный уголок и, наконец, включила мобильный. Было несколько пропущенных звонков от друзей, явно с поздравлениями. Она решила не перезванивать, а принялась читать SMS. Первое было от мамы: "Доча, поздравляю тебя с 8 Марта. Береги свое здоровье, будь послушна Богу и верь в Его промысел. Терпения тебе и успехов. Л. Ц. М." - что означало "люблю, целую, мама". Она всегда так подписывалась. Милая, дорогая моя мамочка! Ольге пришла в голову неожиданная мысль: мужчин в ее жизни может быть несколько, а мама - только одна. У женщины может быть много детей, и каждый для нее сын или дочь. Но и у этого множества мама - одна. Одна - единственная. И нет другой такой. И не будет. Даже когда женщина сама становится мамой.
   Ольга набрала номер.
   - Доченька! Здравствуй, родная. Как ты?
   - Мамуль, все хорошо. С праздником тебя. Здоровья, радости, благополучия и терпения с такой дочерью, как я!
   Мама рассмеялась.
   - Ты хорошая дочь. Хотя и непослушная и упрямая.
   Они еще немного поболтали. Оля передала поздравления родным, рассказала о своих делах.
   - Мне Игорь звонил, - сказала мама.
   - Зачем? - внутренне напряглась Оля.
   - Поздравлял с праздником. Ты же знаешь, он всегда это делал. Говорил, что не может с тобой связаться.
   Сердце Ольги учащенно забилось.
   - А зачем он меня искал?
   - Сказал, что тоже хочет поздравить. Не звонил?
   Оля вспомнила, что прочитала не все сообщения, и сказала матери об этом. Та спросила:
   - Олюшка, как ты? На самом деле - как?
   Она задумалась. Пока не хотела говорить матери об Олеге. Не потому, что боялась сглазить, а потому, что не хотела ее обнадеживать. Ведь и сама не до конца верила, что эта сказка может стать былью. Она сказала:
   - Хорошо, мама. На самом деле хорошо. Я встретила фею и с этих пор что-то происходит в моей жизни. Что-то очень хорошее.
   Мама отнеслась к ее словам серьезно.
   - Доченька, в жизни встречаются хорошие люди. Господь посылает нам их на жизненном пути, чтобы поддержать в трудную минуту. Главное - понять, что посланный тебе человек - твой помощник и не оттолкнуть его, и не пройти мимо.
   Мама помолчала.
   - Олюшка, ты знаешь, как я отношусь к Игорю. Я уважаю его как человека и люблю как сына. Прости, если эти слова доставляют тебе боль.
   - Ну, что ты, мама, - встряла Ольга.
   - Не перебивай, пожалуйста. Он все еще называет меня "мамой", ведь родной матери у него нет. Я молюсь за его благополучие и здоровье. Но ты - моя дочь. И ты мне все равно несоизмеримо ближе и дороже. И твои счастье и благополучие значат для меня гораздо больше, чем Игорь и все остальные вместе взятые. Я никогда не откажу ему, если он обратится ко мне за помощью и если я смогу ему ее оказать. Но сама никогда не позвоню ему. И не хочу, чтобы ты считала это предательством. Ты для меня - все. Помни об этом, пожалуйста. Я готова всю жизнь сидеть на хлебе и воде, если это сделает тебя счастливой.
   Ольга знала, что это не просто слова.
   - Мамочка, хорошая моя. Я это знаю. И не любила бы тебя другую. Игорь много значит в жизни нас обеих, и я не виню тебя за твое отношение к нему. Он ведь никогда не сделал тебе ничего плохого и в самом деле очень любит тебя. Просто скажи мне - кем будет для тебя мой муж, если таковой случится в моей жизни?
   - Сыном. Как же иначе? Сыном. Но дочь я все равно буду любить больше.
   - И тебя хватит на еще одного сына?
   - Хватит. В материнском сердце для любого ребенка место найдется. На то оно и материнское. Бог всех нас любит, почему же мы должны поступать иначе?
   Они тепло попрощались и отключились. Оля немного поковыряла вилкой салат и начала просматривать остальные SMS. Вот оно - сообщение от Игоря. "Привет, солнце. С праздником. Желаю всего самого хорошего. Ты этого достойна. Пока". Ольга была рада, что он не позвонил, что у нее возникла в тот день необходимость отключить мобильный. Находясь рядом с Олегом, она не знала, чем отзовется в ней голос Игоря, такой родной, такой знакомый, такой любимый. Они давно не говорили, и она стала забывать, как звучит его голос. Но сейчас, прочитав послание, вспомнила его до мельчайших подробностей: звук, тембр, чистоту, - будто он произнес свой текст вслух. Ей показалось, что Игорь сейчас здесь, в этой кухне, сидит на табурете напротив нее. Она, повинуясь безотчетному желанию, протянула руку, чтобы коснуться его лица, которое помнила до мельчайших подробностей. Пальцы схватили пустоту. Она уронила руки и снова заплакала.
  
   ***
   На следующий день на работу приехала Оксанка и утащила Ольгу пообедать в их кафе. Видя, как горят Олины глаза, она поняла, что подарок Олега - еще не все, и потребовала рассказать, как прошли дни на даче.
   - Ой, - сказала Оля. - Мы жарили шашлыки, ходили к речке, играли, бегали, плясали...
   - Ты чего мне зубы заговариваешь?! - возмутилась Оксана. - Я тебя серьезно спрашиваю: был там брат этой Вики?
   - Был, - Ольга улыбалась так радостно, но ответила так коротко, что Ксюха еле сдержала себя, чтобы не хлопнуть подругу по спине, дабы слова вылетали быстрее.
   - Ну? - в нетерпении она переступала под столом ногами. - И как он? Как его зовут?
   - Его зовут Олег, - улыбаясь во все 32 зуба, ответила подруга.
   - Ну, блин, везет же тебе на Олегов. Он тебе понравился?
   - Очень. Мы даже целовались. Правда, в первый раз я потеряла сознание, зато во второй показала себя хорошей девочкой.
   - Ах ты вертихвостка! - засмеялась Ксюха. - Морочила мне голову поцелуями ручек, длительными ухаживаниями, а сама - в первый же день знакомства - расцеловалась. Может, я еще чего-то не знаю? - лукаво прищурив глаза, спросила она.
   - Вот уж нет. Этого не было. Да и поцелуи эти не с первой встречи, ты не права. А с четвертой.
   - Не поняла, - искренне удивилась Оксана.
   - Чего ты не поняла? - рассмеялась Ольга. - Это тот Олег, понимаешь? Викин брат и Олег, сделавший мне подарок, - один и тот же человек!
   Она откинулась на стуле, искренне наслаждаясь произведенным ее словами эффектом. Оксана, как рыба, открывала и закрывала рот, потом произнесла:
   - Если ты сейчас мне все не расскажешь, я задушу тебя твоим же шарфом.
   - Тогда точно ничего не узнаешь, - парировала Оля.
   - Рассказывай, - простонала Ксюха, и Ольга уступила.
   Она опускала некоторые волнительные подробности, но Ксюша не настаивала: она и так знала, что творилось в душе подруги в такие моменты. Оля отвлеклась от разговора только один раз. Она посмотрела в окно и увидела бродячую собаку, перебегающую от дерева к дереву, обнюхивающую мусорки и землю в поисках съестного. Довольно крупная, но страшно худая, она являла собой жалкое зрелище. Собака была кормящей, и провисшие соски говорили о том, что не только ее щенки, но и сама она вот-вот умрут от голода. Ольга спросила Оксану будет ли та доедать, и, получив отрицательный ответ, схватила две тарелки - свою и подруги - и выбежала на улицу.
   Она отошла подальше от кафе, зовя собаку и называя ее всякими ласковыми именами. Животное, озираясь, шарахаясь от каждого звука, медленно приближалось к ней, держась таким образом, чтобы, в случае опасности, успеть убежать. Оля, продолжая разговаривать с ней тихим и ласковым голосом, присела под деревом, выбрала местечко посуше и вывалила туда содержимое обеих тарелок. Они с Ксюхой были так увлечены разговором, что почти не притронулись к еде, так что количество получилось приличное. Девушка медленно, чтобы не испугать собаку, встала и отошла подальше от дерева. Запах еды дразнил нюх животного, но оно было очень осторожно. Эта забитая бродяжка видела так много жестокости от людей, так часто, идя на зов, получала ногой по ребрам, что не могла сразу кинуться на этот, несомненно, лакомый кусок. Оля продолжала говорить тихим спокойным голосом, и собака, не отрывая от нее глаз, шаг за шагом на дрожащих лапах приближалась к еде.
   - Ну, давай, маленькая, бедная моя, - продолжала ворковать Ольга, стараясь не выдать своего волнения и жалости. - Еще шажочек. Бедная ты моя. Сколько же тебе приходится выносить! И голод, и холод, и нашу жестокость, и боль. Кушай, кушай. Деткам твоим сегодня праздник: мама поела, и они будут сыты. Ну, ешь, ешь, не бойся.
   Собака наконец дошла до уже остывшего угощения и начала есть. Сначала робко, озираясь, а потом жадно, давясь, стараясь скорее насытиться. Лапы ее продолжали вздрагивать, тело тряслось мелкой дрожью. Если бы сейчас какой-нибудь злой и неумный человек подошел и шугнул ее или даже ударил, она все равно не бросила бы ни крошки. Вылизав всю землю вокруг своего импровизированного стола, она подняла глаза на Ольгу. Долго смотрела своими умными не мигающими глазами ей в глаза и не уходила. Девушка не выдержала и первая отвела взгляд. Собака развернулась и медленной трусцой побежала в противоположную сторону. Оля смотрела ей вслед и поражалась тому, как много было во взгляде этой псины. И боль, и обида, и укор, и надежда, и благодарность, и даже достоинство. Собака скрылась из виду, и тогда Оля повернулась и пошла в кафе. И не увидела, что невдалеке стоял Олег и наблюдал за ней.
   Зайдя в кафе, она прошла к стойке и отдала пустые тарелки. Потом, притихшая, подсела к Оксане, которая заказала чай с тарталетками, и сказала:
   - Прости, Ксю. Я оплачу сегодняшний обед, не волнуйся.
   - Не глупи! Я все равно не хотела есть. Знаешь, этот твой порыв понятен. Но ты понимаешь, что всех голодных собак не накормишь?
   - Игорь так же говорил. Просил пожалеть себя. Но, ты же понимаешь, что сейчас я не могла поступить иначе. Она же кормящая!
   - Понимаю. И очень люблю в тебе эту способность сострадать и сопереживать. Но просто не забывай, что бездомных собак много, а ты одна. Всех не пригреешь.
   - А жаль. Очень жаль, - Оля взяла свою чашку.
   - А теперь, - попросила Ксюша, - Расскажи мне, что было дальше.
   И Оля продолжила свой рассказ.
  
   ***
   Ей опять приснился сон про Игоря. Был канун Нового года, и все дышало преддверием сказочного праздника. Они наряжали елку. И хотя ее муж не любил все эти праздники, точнее, относился к ним весьма равнодушно, он заразился Ольгиным воодушевлением и настроением и давал весьма ценные оформительские советы. Елка была искусственная, метровой высоты и являлась ровесницей Оли. Сколько она себя помнила, эта елочка сопровождала ее каждый год. Многие игрушки из ее детства уже побились, но она все их помнила: и огромные шары, которыми было невозможно украшать елку, потому что они перетягивали ее, и которые вешали в дверном проеме; и снегурочку и белочку из тонкого стекла, покрытых тонким слоем какой-то стружки, напоминающей сахар, который, по малолетству, она все норовила слизать; и картонных морских коньков, расслоившихся от времени; и облезлых (опять же от времени) пластмассовых коняшек и обезьянок. Все эти игрушки канули в Лету вместе с ее детством. Изредка в коробке попадались их жалкие остатки, но так и оставались лежать там: она не решалась их выбросить.
   Свой первый совместный Новый год они не отмечали - умерла бабушка Игоря и всем, конечно, было не до праздника. На следующий год Ольга привезла от мамы свою елочку, и они вместе придумали, как она должна выглядеть: маленькие пушистые шарики, немного мишуры у ствола и небольшой забавный Дед Мороз, венчающий елку вместо традиционной звезды. После Олиной поездки в Москву к облику елочки добавились еще синие бусы и звездочки-огоньки.
   И сейчас ей снилось, что Игорь установил елку на табурет, задрапировал ее простыней под вид сугроба, а она стояла рядом, держа наготове гирлянду и бусы. Они смеялись, глядя, как их кот коготком выудил из коробки шарик и принялся гонять его по квартире, смешно перекатываясь и дрыгая лапами, пока не загнал его под диван. Тщетно попытался дотянуться до шарика своими короткими лапками, потом бросил эту затею, уселся и с таким глубокомысленным видом вновь посмотрел на коробку, что ребята поняли: если шарики не спрятать, скоро они все окажутся под диваном.
   Здесь же в зале, следя за происходящим одними глазами, лежал Рэкс - большая черная немецкая овчарка, любимый пес, очень умный и послушный мальчик. Он безучастно наблюдал за всем происходящим и выказывал некую живость только тогда, когда Косик со своим шариком пробегал мимо него. Игорь выудил игрушку из-под дивана, привязал на ниточку и прикрепил к Рэксу на хвост. Потом ласково назвал пса по имени, отчего тот поднял голову и завилял хвостом. Прикрепленный шарик замотался, чем вызвал у кота живейший интерес и разбудил охотничий инстинкт. Косик подбежал к Рэксу и попытался ухватить игрушку. Пес глянул на него и замер. Шарик затих. Косик тоже. Затем попытался расшевелить игрушку лапкой. Отпрыгнул. Подкрался и накрыл ее двумя лапами. Перевернулся на спину и, держа шарик передними лапками, начал смешно дрыгать задними. От этих его движений нитка сползла с хвоста Рэкса, а сам он, придвинувшись в Косику, начал лизать его за ухом. Тот вскочил, не выпуская когти, хлопнул собаку по морде и бросился на кухню, скользя по линолеуму. Рэкс - за ним. Ольга с Игорем, наблюдавшие эту картину, рассмеялись и вернулись к елке. Они не боялись, что животные покалечат друг друга: оцарапают или укусят. Их малыши, как они между собой называли собаку и кота, давно уже жили дружно и спали в одном кресле. Большой черный пес и маленький рыжий кот практически сразу нашли общий язык и никогда не обижали друг друга. Когда они все вместе выходили гулять, Игорь прикреплял шлейку Косика к ошейнику Рэкса, и можно было не бояться, что кот потеряется: где бегал черный пес, там же на поводке телепался и рыжий кот. Конечно, они делали так только тогда, когда Рэкс набегается и сделает все свои собачьи дела.
   Молодые вновь сосредоточили свое внимание на елке. Огоньки и бусы уже красовались на месте, и ребята взялись за пушистые шарики. Елка была небольшая, Оля и Игорь стояли рядом, периодически их руки соприкасались, и тогда они бросали друг на друга быстрые взгляды и улыбались. Волшебством и ожиданием сказки были наполнены эти прикосновения, взгляды, улыбки, редкие поцелуи. Было так хорошо! Ольге казалось, что так будет каждый Новый год. В их семье этот праздник почитался и отмечался. Все собирались за большим столом, дарились подарки, устраивались конкурсы и целые шоу-программы. И Оле хотелось перенести эти традиции в свою новую семью, привнести немного волшебства из своего детства в их взрослую жизнь и доказать, что сказка может стать былью.
   Где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что Игоря больше нет в ее жизни, что уже два Новых года он встречает с кем-то другим. Возможно, точно так же наряжает ее елку, которую она не успела забрать, и украшает ее московскими игрушками. Сон разбился, как огромный стеклянный шар из ее детства. Оля лежала с открытыми глазами на мокрой от слез подушке. В голове продолжали крутиться картинки из сна, такие четкие и яркие, будто только что случившиеся в реальности. Ее руки так ощутимо помнили Его прикосновения, что она боялась пошевельнуться: казалось, Игорь все еще держит ее за локоть и малейшее движение может его спугнуть.
   Она вспомнила, что Рэкса уже нет на свете - его отравили соседи - и он где-то далеко, в собачьем раю. Ибо искренне верила, что такой рай существует, и там их преданные и верные друзья - животные всегда сыты, бегают по цветущим лужайкам, спят на мягких подстилках и охраняют сон своих хозяев, оставшихся на земле. Она вспомнила, как однажды, после ссоры с золовкой, сидела, прислонившись к стене, и рыдала. Рэкс подошел, ткнулся холодным носом ей в ладонь, умным понимающим взглядом посмотрел на нее и лег у ног, положив морду на передние лапы. Она, всхлипывая, перебирала его шерсть, чесала за ушами и гладила по голове. И успокаивалась. Пес изредка поднимал голову и смотрел на нее. Большой мохнатый верный друг, ни разу не обидевший, ни разу не предавший. Несколько лет прошло с его смерти, жестокой и нелепой, а в Ольгином сердце он все еще занимал свое место. Были еще собаки и, конечно же, еще будут, но его место так и не будет занято.
   Сон был чудесным, мирным, жизнеутверждающим. И ужасным было пробуждение. Такое явное несоответствие наполненности первого и пустоты второго! Ольга смотрела в потолок, вспоминала и вновь проживала в своих воспоминаниях целую жизнь. За окном светило солнце, щебетали птицы, а в ее душе царили тишина и мрак, и слезы сами стекали на подушку. Мелькнула мысль об Олеге, но Ольга нещадно прогнала ее из головы: слишком яркими были воспоминания из прошлой жизни и она не хотела смешивать их с нынешней. Удивительно, но боли, как таковой, не было. Были грусть, тоска, сожаление о том, что уже ничего не вернуть и не исправить. Она поняла, как соскучилась: по Рэксу, Косику, своему дому, который обставляла и обшивала с такой любовью и в котором уже никогда не будет хозяйкой...
   Никогда! Великий и могучий русский язык! И самые страшные и жестокие слова в нем "никогда", "никто", "никому". Вот и она теперь Игорю "никто" и не быть им вместе "никогда". Страшно. Жизнь человеческая так коротка! И 10 лет, когда ты была нужна, - это всего лишь 1/7. Будет ли еще кто-то, кому ты будешь нужна остальные 4/7 своей жизни - неизвестно никому. Только Богу. Но у Него разве спросишь?..
  
   ***
   Грусть, с которой она сегодня проснулась, определила ее состояние на весь день. Чтобы не портить людям настроение своим кислым видом, Ольга решила не работать сегодня в зале и разобрать подсклад, где находились запасные экземпляры книг. Она вооружилась тряпкой, ведром с водой и принялась наводить порядок: после того, как получили последний контейнер, ни у кого не было времени этим заняться. Рассортировать, протереть, отметить и определить на место. Спокойная равномерная работа, не мешающая мыслям и не требующая разговора, успокаивала своей монотонностью. И вместе с тем, как полки подсклада заполняли ровные ряды книг, такими же ровными рядами выстраивались мысли в голове девушки. Все потихоньку вставало на свои места.
   Ее вывел из задумчивости голос Натальи, которая позвала ее к кассе. На ходу вытирая руки, Ольга вышла из помещения и увидела, что перед кассиром лежит букет альстермерий в прозрачном целлофане, перетянутом тонкой ленточкой.
   - Это мне? - спросила Оля.
   Наташа кивнула.
   - И еще это, - сказала, протягивая подруге карточку.
   Ольга взяла и прочитала: "Больше тебе не придется покупать цветы самой себе. Жду вечером в нашем кафе. Олег". Это была первая весточка от него после совместных выходных на даче, и она была рада ей. Но радость была какой-то спокойной. Возможно, она столько эмоций и сил отдала при первом поцелуе, когда потеряла сознание, что за эти два дня отрадовалась на год вперед. Возможно, спокойствие объяснялось тем, что этот сероглазый мужчина становился ей привычен. "Но я не хочу, чтобы он стал привычкой! Я хочу всегда радоваться ему и его подаркам. Хочу взрываться при поцелуях!" Но меланхолия, владевшая ею сегодня, вновь захватила все ее существо и страстного порыва как не бывало.
   Единственное, о чем она пожалела, это что затеяла сегодня грязную работу и выглядит не лучшим образом. Но девочки - ее милые добрые девочки, правильные женщины во всех отношениях - не дали ей погибнуть. Со всех косметичек достались аксессуары, косметика, расчески и даже лак для ногтей. К концу рабочего дня Ольга успела закончить уборку и смогла привести себя в порядок.
   Она взяла цветы Олега, положила в сумку обед, на который сегодня не нашлось времени и который она решила превратить в ужин, и пошла в кафе. Уже на подступах к заведению подумала, что незачем было брать обед с собой, ведь голодной она бы точно не осталась. И тут вновь увидела бродячую кормящую собаку, которую угощала не так давно. Обрадовавшись, Оля достала из сумки баночку с рагу. Вновь повторились ласковые зазывания и процесс кормежки. Но на этот раз псина шла к ней с меньшим напряжением и с большей охотой. Наблюдая, как собака ест, а потом, поев, смотрит ей в глаза с благодарностью, она вновь вспомнила Рэкса. Его доброту и беззлобность: даже когда Косик, имея на холодильнике собственную чашку, подходил и ел из собачьей, он терпеливо ждал, пока рыжий брат наестся, и лишь затем подходил сам. А потом такими же благодарными глазами смотрел на нее. Собака развернулась и побежала по своим собачьим делам, а Ольгу из задумчивости вывел голос Олега:
   - Кормишь бродячих собак?
   Она обернулась.
   - Да. И считаю это правильным.
   - И часто отдаешь свой обед?
   - Бывает.
   Оля не стала спрашивать, с чего он взял, что это был ее обед, а не приготовленная для таких случаев еда. Ей казалось, что они начали понимать друг друга и без слов. Приблизившись, она сказала:
   - Привет.
   - Привет, - Олег взял ее за руку. - Пойдем, буду кормить тебя ужином.
   Они повернули к кафе.
   Сделав заказ, болтали ни о чем: о делах, работе, погоде, книгах, друзьях. Ольга чувствовала себя спокойно и легко, но грусть не проходила.
   - Ты чем-то встревожена?
   - Да нет. С чего ты взял?
   - Просто вижу. Ты какая-то грустная, тягучая какая-то, что ли.
   - Тягучая? - удивилась Ольга такому сравнению, найдя его, впрочем, достаточно верным и применимым к ее сегодняшнему состоянию.
   - Да. Как свежая конфетка - ириска.
   - Скорее уж как жвачка на раскаленном асфальте и прилипшая к подошве, - ухмыльнулась она.
   - Прикольное сравнение, - он помолчал. - Оль, серьезно, что с тобой?
   - Боюсь, тебе будет неприятно это слышать. Сотни книг по психологии не рекомендуют вываливать о себе всю правду-матку на втором свидании. Ну, может, не неприятно, а не интересно.
   - Мне интересно все, что касается тебя. Возможно, я смогу помочь.
   Оля смотрела на него и молчала. В чем он может ей помочь? Вернуть Игоря? Нет. Оживить Рэкса? Нет. Заставить ее все забыть? Тоже нет.
   - Боюсь, ты ничем не сможешь мне помочь, - сказала она наконец. - Это все воспоминания, касающиеся моей прошлой жизни.
   - Мы ведь можем создать новые воспоминания, хорошие, счастливые. Я думаю, что смогу помочь тебе в этом.
   - Зачем тебе это? Посмотри на меня. Наверное, я буду потом об этом жалеть, но сейчас, вот прямо сейчас, глядя тебе в глаза, не могу промолчать: я уже никого не могу сделать счастливым. Я далеко не эталон красоты, полная и все еще занятая мыслями о прошлом. Я слишком много отдала своему мужу, во мне не осталось резерва на то, чтобы взрастить в себе новые чувства. Я боюсь, что буду все время сравнивать всех со своим бывшим, и, скорее всего, любое отличие будет пугать меня больше, чем совпадение. Я во снах и мыслях постоянно возвращаюсь к прежней жизни и ничего не могу с собой поделать. Я боюсь, что однажды назову тебя Игорем, а не Олегом...
   - Прошло еще очень мало времени, - перебил ее Олег.
   - Прошло достаточно времени. Два года - это не два месяца. Но я не могу ничего забыть. И самое ужасное, что, как ни пытаюсь, не могу вспомнить что-то негативное - только хорошее.
   - Оль, так и должно быть. Это прекрасно, что ты помнишь только хорошее...
   - А мне бы хотелось вспомнить, - встряла Ольга. - Вспомнить плохое и разом разлюбить его. Мне было бы легче. Потому что сейчас, помня хорошее, я не могу простить себя за то, что подала на развод. Если все было хорошо, почему тогда мы расстались? Меня это мучает.
   - Пройдет еще время и эти воспоминания перестанут приносить боль. Поверь мне. Боли не будет.
   - Знаешь, - задумчиво сказала Ольга. - Был как-то фильм про любовь, уже не помню, как он назывался. Документальный, не художественный. Исследовали влюбленных и не влюбленных людей. И выяснили, что при разрыве, разводе, в общем, при потере любимого человека в мозгу реагирует зона, отвечающая за боль. И то, что мы называем душевными страданиями, приносит самую настоящую физическую боль.
   - Лешка показывал мне этот фильм, - кивнул головой Олег.
   - И мне до сих пор кажется, - продолжала Оля, - Что у меня эта зона все еще активна. Знаешь... Когда я увидела тебя на даче, я допустила мысль о том, что между нами все может быть. И следующий день, и обещание всегда быть рядом, которое я дала тебе на дороге, - все было искренне. И мне хотелось поверить в свое возможное счастье. Но потом я подумала и решила, что должна отступиться и отпустить тебя сейчас, чтобы потом не отрывать от сердца и не испытывать больше таких мук.
   - Я никогда не захочу от тебя уйти, - горячо перебил ее Олег.
   - Ты не можешь этого знать, - грустно сказала Оля.
   - Я это знаю, - твердо возразил он.
   - Олег, ты любишь детей?
   Он ненадолго задумался.
   - Да. Я люблю детей.
   - А хочешь, чтобы у тебя были дети? Твои дети? Твоя плоть и кровь, похожие на тебя?
   - Ну, как и любой нормальный человек, конечно, хочу. Дети делают нас счастливыми.
   - Поэтому нам и надо расстаться сейчас, пока наши отношения не связали нас. Потому что я не смогу дать тебе это счастье. Со мной у тебя нет шансов продлить себя в поколении.
   Пока Олег раздумывал над ее словами, Оля заказала бокал белого вина. Выпив его почти залпом, попросила повторить.
   - Ты не должна так говорить, - тихо сказал он.
   - Я знаю, что говорю. Я ведь была замужем. 10 лет. А детей, как видишь, нет. И лучше, если ты будешь знать об этом сразу. Я не хочу тебе лгать.
   - Оля, ведь медицина не стоит на месте. Ты еще молодая здоровая женщина...
   - Ты заблуждаешься. Я уже не молодая и далеко не здоровая. После развода и вовсе расклеилась. Ты что, меня не слышишь? Я столько времени жила с мужчиной и не забеременела!
   - Ты прости, но я знаю причину твоего развода, - сказал Олег и накрыл своей рукой Ольгину руку. - Я знаю, что длительное время вы не жили с Игорем как муж и жена. Так откуда взяться детям?
   Оля окаменела. Она сначала густо покраснела, потом побелела. Схватила бокал с вином и залпом выпила. Потом, высвободив руку, встала и медленно пошла к выходу из кафе, даже не заметив, что оставила свою сумочку на стуле. Олег попросил счет, расплатился и, взяв сумку, вышел вслед за ней.
   Она шла, не разбирая дороги, не глядя по сторонам и не обращая внимания абсолютно ни на что. Олег шел позади, не желая ей мешать, и пробовал подобрать правильные слова. Ничего не шло на ум, хотелось просто догнать эту такую близкую ему женщину и защитить ото всего. Отогнать ее страхи, развеять сомнения, вылечить от боли. Он казнил себя за то, что не сдержался и рассказал Ольге о том, что ему известна правда. Вспомнил, как вызнал у Лешки телефон Ксюхи, как позвонил ей, как они встретились и о чем разговаривали. Вспомнил свой шок от услышанного и как пообещал Оксане, что теперь с ее подругой все будет хорошо, и он никогда ее не обидит. И вот сейчас он смотрел на спину идущей впереди него любимой женщины и не знал, что предпринять. Мужское естество его твердило: "Брось. Зачем ты с ней связываешься?" Но душа твердило совсем другое: "Помоги ей. Послушай себя - ты же все время думаешь о ней. Так помоги!"
   Внезапно Ольга остановилась, немного постояла. Ноги ее подкосились, и она упала на колени прямо на тротуар. Потом закрыла лицо руками и заплакала. Олег подбежал к ней, опустился рядом и прижал к себе. Он не знал, что сказать, как ее успокоить. Она сама завела разговор.
   - Я сейчас испытываю ужасный стыд, - всхлипывая и глотая слезы, произнесла она. - Огромный жгучий стыд. Перед тобой. Я столько лет не могла рассказать об этом самой близкой подруге. Представляешь, каково мне сейчас? - она горько зарыдала. - Любой пятиклассник знает о сексе больше меня. Что ты будешь со мной делать? Я ничего не помню! Что говорить, что делать, куда руки деть. Ты должен меня ненавидеть. Я не женщина. Нет. Хотя... хотя это хорошо, что ты знаешь. Ты взвесишь все и сделаешь правильный выбор... да... да... Найдешь хорошую женщину, знающую,.. умеющую...
   Ольга поднялась с колен и пошла дальше, разговаривая сама с собой и не замечая, что Олег идет рядом, поддерживая ее за талию.
   - Да... так хорошо... Надо выбрать меньшее из зол... Я уже несчастна, а он сможет быть счастливым... Лучше я, чем он... А я что... я... да...
   То затихая, то вновь что-то бормоча, Ольга, поддерживаемая Олегом, дошла до дома и поднялась на второй этаж. Она подергала дверь квартиры за ручку. Заперто. Полезла в карман, потом начала похлопывать себя по боку, явно ища сумку. Олега она по-прежнему не замечала. Он тем временем достал из ее сумочки ключи и открыл дверь. Они вошли. Машинально, двигаясь как на автопилоте, Оля разулась, прошла в спальню, легла на кровать и моментально уснула. Ее мозг не мог выдержать перегрузки, и она просто провалилась в сон без сновидений.
   Олег запер дверь, заглянул в холодильник, достал початую бутылку коньяка, налил и выпил, поморщившись от крепости напитка. Налил еще и пошел в спальню. Сел в кресло и долго смотрел на иконостас. Лики святых лишь смутно угадывались в сгустившихся сумерках, но ему казалось, что он достаточно четко их видит. Ольга заворочалась и застонала во сне, и Олег перевел взгляд на кровать. В темноте он видел только ее силуэт: она лежала, подтянув колени к животу. Решив, что ей холодно, он пошел в зал и принес оттуда плед. Укрывая Олю, случайно коснулся ее руки. Она была холодна как лед. Потрогал ей лоб - он был горячим.
   Олег вернулся на кухню и вновь наполнил бокал коньяком. Спиртное совсем не брало его. Он включил в зале свет и принялся разглядывать книжную полку. В центре ее стояли "Поющие в терновнике". На полке это была единственная книга, стоящая лицом. Остальные пестрели корешками. Цветаева, Пастернак, афоризмы, альбом о земле, 12 стульев, Ходжа Насреддин и Асадов. Много Асадова. Он взял наугад одну из его книг, открыл почти по центру и стал читать:
   Я могу тебя очень ждать,
   Долго-долго и верно-верно.
   И ночами могу не спать
   Год, и два, и всю жизнь, наверно...
   Перевернув страницу, он увидел фотографию. Молодой мужчина лет 30-ти яркой внешности, с татуировкой на всю руку. У него не было сомнения в том, что перед ним Игорь. Олег вертел в руках фотографию и внимательно рассматривал запечатленного на ней человека. Конечно же, он видел в нем не соперника, а только бывшего мужа. Повинуясь чувству какой-то безотчетной ревности, он уже хотел порвать фото, но не сделал этого. Положил в книгу и поставил последнюю на место.
   Вновь начал изучать книги, но из спальни послышался слабый стон, и он вновь подошел к Ольге. Все ее тело горело огнем, на лбу выступил пот. Олег просунул руку под плед и пощупал: кофточка была мокрая. Он решительно отбросил плед и начал стягивать с Ольги одежду. Она не проснулась, только стонала и что-то бормотала во сне. Он нашел все необходимое и укрыл ее сначала простыней, а потом одеялом. Ушел на кухню и набрал номер.
   - Привет, Олег, - отозвалась Ксюша. - Что-то случилось?
   - Я у Ольги.
   - Вот это да! Она что, в ванной, что ты мне звонишь?
   - Она спит.
   - Спит? - не поверила Оксанка. Но тут же спросила: - Почему спит? Что случилось?
   - У нее жар, она сама не в себе. Слушай, ты сможешь завтра позвонить ей на работу и сказать, что она не придет? Думаю, завтра она будет не в состоянии даже двигаться, не то что работать.
   - Я сейчас приеду, - решила Ксюха.
   - Не волнуйся. Я останусь с ней.
   - Я сейчас приеду, - повторила она. - Славик в отъезде, дети у свекрови. Так что я вполне смогу. Не оставляй ее только.
   - Ни за что! Оксан, я жутко устал. Не буду закрывать дверь на ключ, чтобы ты могла войти. Боюсь, что отрублюсь и не услышу твой звонок, а Олю будить не хочется. Так я тебя жду?
   - Жди. Уже еду, - и Ксюша отключилась.
  
   ***
   Оксана тихонько отворила дверь в квартиру. Было темно, лишь из спальни пробивался свет фонаря, горящего за окном. Заперев дверь, она прошла на кухню. Никого. В зале тоже. Зашла в спальню. Включила ночник. На кровати, согнув ноги, лежала Ольга. Волосы ее мокрыми перьями прилипли ко лбу, рот был приоткрыт, она тяжело дышала. Олег, полностью одетый, лежал тут же, прижавшись к Ольге со спины и повторяя ее позу. Он обнимал ее левой рукой поверх одеяла, которым та была укрыта. Его губы почти касались Олиной мокрой шеи. Он крепко спал. Ксюша, стараясь не шуметь, села в кресло. Внезапно Оля застонала и заворочалась. Олег, не открыв глаз и не проснувшись, тихим голосом сказал "ш-ш-ш-ш" и крепче прижал ее к себе. Ольга затихла. Оксанка улыбнулась, погасила ночник и ушла в зал. Устроилась на диване, завела будильник на сотовом на 6 утра и уснула.
   Ксюха проснулась при первых трелях телефона, прошла на кухню и поставила чайник. Затем приготовила чашки и все для кофе. И только тогда вошла в спальню. Олег лежал на спине с открытыми глазами и боялся пошевелиться. Ольга прижималась к нему. Ее голова покоилась на его плече, рукой она обнимала его поперек туловища. Увидев вошедшую Оксану, он улыбнулся и поднес палец к губам, призывая не будить девушку. Ксюша кивнула и знаками показала, что кофе готов, и ему надо выбираться. Он перевел беспомощный взгляд на мирно спящую Ольгу и начал осторожно освобождаться. Он действовал так бережно, что Оля не проснулась. Прикрыв дверь, они с Оксаной прошли на кухню.
   - Прости, я уснул, не дождавшись тебя, - прихлебывая горячий кофе, нарушил молчание молодой человек. - Вчера был тяжелый день.
   - Да ничего. Как она?
   - Жар спал. Дышит ровно. Такое впечатление, что это была какая-то кратковременная душевная лихорадка.
   - Может, расскажешь, что случилось? - спросила Оксана.
   Олег рассказал. Некоторое время они молчали. Наконец, Ксюша сказала:
   - Для нее это очень больной вопрос. У нее есть племянники, которых она очень любит, есть дети друзей, есть ее крестники. И ко всем она относится с теплом и любовью. Она обожает моих детей, но думает, что уже не сможет стать матерью. Этот очень больно. Мужчина не поймет. Он найдет другую женщину, которая способна родить.
   Она замолчала, достала сигарету и закурила. Руки ее дрожали. Некоторое время они пили кофе в полной тишине. Потом она продолжила:
   - Ольга не слушает моих, вполне разумных, доводов. Если бы ее, скажем так, интимная жизнь отличалась регулярностью, ребенок был бы. Не от ветра же ему появиться. Она проходила обследования: нет у нее причин для бесплодия. Она здорова физически. Но, прости, больна головой. Любимый человек отказался от нее как от женщины, и она перестала себя таковой ощущать. Она перестала верить, что привлекательна, желанна и сможет стать матерью.
   - Ну что мне сделать? - в отчаянии воскликнул Олег. - Как мне заставить ее поверить, что я не такой, как ее бывший муж?!
   Его порыв тронул Оксану. Она никогда не видела у Игоря такого отношения к Ольге. Как-то, когда Оля играла в зале с ее детьми, Ксю с Игорем сидели на кухне и пили пиво. Он сказал: "Я ее люблю. И никогда не брошу". И не бросил. Просто предал. И не удержал, не вернул, не остановил, не стал препятствовать ее уходу. Олег нравился Оксане. Он был твердым, мужественным; но были в нем еще нежность и доброта, которые сейчас так необходимы Ольге! Она сказала:
   - Тебе надо все хорошо взвесить. Очень хорошо. И если ты решишь, что Оля тебе нужна, ты должен набраться терпения. С ней не будет легко это первое время. Пока она не поверит тебе и не сможет доверять. Олег, это будет очень трудно. Сейчас она вся - сплошная глыба льда. Но, можешь мне поверить, внутри этой глыбы горячая страстная женщина и доброе сердце. И в нем еще очень много любви. Она сама думает, что уже не способна никого полюбить и сделать счастливым. Это не так. Если у тебя хватит такта и терпения, она станет самым счастливым твоим лотерейным билетом. Но ее нельзя торопить. Она - не я. Я ненавидела своего мужа и была готова к новой встрече. Она - очень любила, и встреча с тобой для нее все же неожиданность. Если ты решишься, тебе надо знать: она будет вспоминать Игоря, звать его во сне, сравнивать. Ни одному мужчине это не понравится. Это будет недолго, но будет непременно. Подумай, готов ли ты к этому. Нужно ли это тебе. Мы все не без недостатков, и у Ольги они есть. Но это такие мелочи, с которыми можно мириться. Ты ведь тоже не ангел. И я. Да любой из нас! Так что езжай домой, так будет лучше. Оля скоро проснется, вид у нее будет тот еще, и твое присутствие ее только смутит.
   Олег кивнул, поставил чашку в раковину и пошел к двери. Когда он уже опустил ручку, из кухни вышла Оксана, подошла к нему и сказала:
   - Но если ты решишь, что такая жизнь не для тебя, никогда не попадайся ей на глаза. Просто исчезни и забудь ее. Твоего телефона она не знает, звонить не будет. Ты сможешь начать другую жизнь. Но не мучь ее. Если решишь, что Оля тебе не нужна, - уходи. Насовсем. Не обнадеживай ее. Она уже жила ложными надеждами. Реши для себя. И, если ты настоящий мужчина, держись своего решения до конца.
   Олег бросил тоскливый взгляд в сторону спальни, словно ожидая, что Ольга сейчас выйдет оттуда. Потом вышел и тихо закрыл за собой дверь. Ксюша постояла немного в коридоре, прислушиваясь к удаляющимся шагам Олега, потом пошла в спальню. Оля уже не спала, лежала, вперившись открытыми глазами в потолок.
   - Привет, - сказала она, не отрывая глаз от потолочных плиток.
   - Привет, - ответила Ксюха, присаживаясь на край кровати и беря подругу за руку.
   - Он ушел, - не спросила, а просто констатировала факт Ольга.
   - Кто?
   - Олег.
   - А ты разве знала, что он здесь был? - удивилась Ксюха.
   - Я проснулась ночью и почувствовала, что кто-то обнимает меня со спины. Я каждую (!) ночь из 10-ти лет своего брака мечтала спать именно так: чтобы мой муж меня прижимал к себе. Но каждую ночь все эти 10 лет мы никогда (!) так не спали. Я обнимала его, когда он поворачивался ко мне спиной. И сегодня ночью я сразу поняла, что это не Игорь. Сразу! И так же сразу осознала, что это Олег. Я слышала его дыхание, чувствовала его тело через одежду и одеяло. А когда заворочалась, он сказал: "ш-ш-ш" и крепче меня прижал. По-моему, он даже не проснулся. Знаешь, может, кому-то покажется таким мелким и неважным мое рассуждение, но для меня оно стало открытием. Когда ты изо дня в день, точнее, из ночи в ночь, наблюдаешь близкого, любимого, единственного человека только со спины и прижимаешься к нему, желая защитить не только от холода, но и невзгод, то боишься даже шелохнуться, чтобы не потревожить человека - чужого, малознакомого - который охраняет твой тыл. Мне как-то трудно описать свои ощущения. И я, наверное, кажусь тебе дурой. Но я реально это чувствовала. Я повернулась под его рукой и обняла его. И так уснула.
   Девчонки молчали. Ксюша гладила Ольгу по руке, та продолжала смотреть в потолок.
   - Я чувствую себя такой разбитой! И совсем не помню, что было вчера; как я оказалась дома, - Оля нахмурилась, пытаясь вспомнить события прошлого вечера. - Мне кажется, что я сделала какую-то глупость и обидела Олега. Господи! Как же мне плохо!
   - Сходи в душ, - предложила Оксана. - Почувствуешь себя легче. А я пока позвоню к тебе на работу и приготовлю завтрак. А еще лучше - поваляйся в ванне. Все будет хорошо.
   Проводив Ольгу в ванную комнату, Ксю прошла на кухню. Она уже собрала на стол, когда услышала, что к звуку текущей воды примешались посторонние звуки. Ей не надо было идти в ванну, чтобы понять, что подруга рыдает. Она покачала головой...
  
   ***
   Приближался Ольгин день рождения. Весна уже изгнала холод из всех потайных уголков, в которые зима прятала свои морозные заначки. В воздухе пахло совсем по-весеннему, пели птицы, вовсю зеленела трава и листья на деревьях, цвели первые цветы. Оля радовалась, что ее день приходился именно на этот период года, когда все словно оживало, отряхивалось от зимней спячки и возрождалось в буйном цветении красок. Люди в эти дни чувствовали и вели себя по-особому: улыбались друг другу ярче, радовались теплу. Казалось, что вместе с зимней одеждой в прошлое уходят горести и хандра, уступая место вдохновению.
   Девочки на работе с удовольствием щеголяли короткими юбками (которые она, к сожалению, никогда не могла себе позволить) и туфлями на каблучках. Работа спорилась, пришел контейнер с новым поступлением, и консультанты были заняты изучением новинок. Кто-то потянул Олю за рукав, и, обернувшись, она увидела Анечку.
   - Привет, Златовласка, - сказала она, погладив девочку по русым волосам.
   - Привет, Золушка, - радостно ответила Аня. - Как дела?
   - Хорошо, мой золотой, - улыбнулась девушка. - А у тебя?
   - Тоже хорошо. Бабушка и мама тебе привет передают. Говорят, что ждут вождя Голую Пятку у себя на даче.
   Оля рассмеялась. Девочка подхватила ее смех.
   - Вождь Голая Пятка принимает вызов и готов выкурить трубку мира с твоими родными. - Оля замялась. - А как Кривой Палец?
   - О! Нормально вроде, - Анечка не по-детски внимательно посмотрела прямо в глаза девушке. - Он тебе не звонил?
   Ольга смутилась под ее пристальным взглядом. Казалось, синие глаза девочки проникают прямо в душу и видят правду. Солгать невозможно. Она решила отшутиться:
   - Анют, ну, откуда у индейцев телефоны?! Как он мне позвонит? Он может только в тамтам постучать или сигнальный костер зажечь.
   - И не зажигал? - хитро улыбаясь, спросила девочка.
   Оля вздохнула, взяла ее за руку и повела в детский зал. Они присели на диванчик. Совершенно не думая, что она делает, Оля взяла Кролика Роджера - мягкую игрушку, лежащую на диване, - и начала теребить его за уши.
   - Для маленькой девочки ты задаешь слишком взрослые вопросы, - улыбнулась она.
   - Ты его любишь? - внезапно спросила Анечка.
   Оля вздрогнула.
   - Ты... ты не понимаешь, - начала она.
   - Не люблю, когда мне так говорят, - обиженно сказала девочка. - Когда не хотят объяснять, всегда так говорят. А ведь так просто - ответить на вопрос.
   - О, нет! - воскликнула Ольга. - Это далеко не просто!
   - А ты попробуй, - молитвенно сложила руки Аня. - Ты же так хорошо рассказываешь мне про книжки. Попробуй.
   Девушка задумалась. Как объяснить этой милой девочке то, что она сама себе обосновать не в состоянии? Что такое любовь? Как рассказать про Игоря? И надо ли о нем говорить? Что значит для нее Олег? Как рассказать про поцелуи и все, что дальше? Да Вика ее с землей сравняет, если она возьмет на себя смелость просветить ребенка в этих взрослых вопросах! Между тем, Аня явно ждала разъяснений.
   - Понимаешь, Анечка, живут на свете два человека - парень и девушка. Живут и живут: кушают, спят, бегают, учатся и знать не знают друг о друге. Проходит какое-то время, и они случайно встречаются - где-то у друзей, просто на улице или в кафе. Знакомятся, общаются, просто гуляют вместе. Часто видятся, держатся за руки...
   - Целуются, - перебила Аня, внимательно слушавшая Олю.
   - Целуются, - улыбнулась та, не вдаваясь в дальнейшие подробности. - И внезапно становятся друг другу очень дорогими, очень близкими людьми. Они не понимают, как это раньше жили, ели, спали друг без друга. Они думают друг о друге, стараются сделать другому что-то хорошее. Они любят друг друга. Понимаешь, малыш, любовь нельзя охарактеризовать каким-то одним словом. Это и дружба, и терпение, и уступчивость, и радость, и самопожертвование, и страсть. Но об этом тебе позже расскажет мама, - быстро добавила она и замолчала.
   - Оля, а у тебя так было? - спросила девочка.
   - Да, - грустно и тихо ответила Оля. - Было. Его зовут Игорь.
   - Ты его любишь?
   - Да. Мы давно не виделись... - она некоторое время помолчала. - Но я его люблю. Уже не так, как раньше... Ань, это трудно объяснить!
   - А дядю Олега ты любишь? - не отставала девочка.
   - Как тебе сказать... - неопределенно ответила Оля. - Я думаю о нем. Он постепенно становится дорогим мне человеком. С ним мне хорошо, но...
   - Но ты его не любишь?
   - Твоя прямота меня убивает! - воскликнула Ольга. - Я, правда, не могу объяснить тебе того, что чувствую. Это надо прожить. Если бы ты была постарше! - почти в отчаянии воскликнула она. - Возможно, ты бы меня поняла.
   - Я тебя поняла, - спокойно сказала Аня. - Положи Кролика Роджера - ты ему сейчас уши оторвешь, - она помолчала. - А он тебя любит.
   Ольга опешила. Она уставилась на девочку и несколько раз открыла и закрыла рот.
   - Это он тебе сказал? - севшим от волнения голосом спросила она.
   - Нет, что ты, - отмахнулась Аня. - Я услышала, как они с мамой разговаривали. Он так и сказал: "Я ее люблю".
   - Анечка, - Оля грустно посмотрела на девочку. - Милая, ну, с чего ты взяла, что Олег говорил обо мне?
   - А о ком еще? - искренне удивилась та.
   - Например, о своей жене. Ведь он же был женат, - вспомнила Ольга.
   - Нет, - ответила девочка, но уверенности в ее голосе уже не слышалось.
   - Ты все же еще очень маленькая. Мы не виделись с ним больше двух недель. Он не звонил, не приходил. Нет, Анют, ты ошиблась. Он меня не любит.
   - Почему ты в этом так уверена?
   - Потому что, когда любишь, ни дня без человека жить не можешь, ни секунды. Постоянно думаешь о нем, ищешь встречи, маешься.
   - Но он постоянно думает о тебе, - горячо воскликнула девочка.
   - Ты научилась читать чужие мысли? - с иронией спросила Оля.
   - Нет.
   - Тогда ты не можешь знать, о чем думает Олег.
   - Мне... - Аня замялась. - Мне... он... он такой грустный в последнее время. Мне его так... как это?.. Так жалко. Кажется, будто он что-то потерял и не может найти. Я думала, он грустит из-за тебя.
   - Может, и из-за меня.
   Они замолчали. Каждая думала о чем-то своем. Слова Ани разбередили душу; слишком много мыслей толкалось в голове: об Игоре, об Олеге, о любви, о страдании, о последнем разговоре, который она все же вспомнила и за который теперь испытывала жгучий стыд. Раздумья внезапно прервала Анечка. Она сказала:
   - Оля, по-моему, ему плохо. Мне ничего не говорят. Но он давно у нас не был. Сходи к бабушке. Я его очень люблю. И он меня. Но в последнее время я его не вижу. И волнуюсь. Сходи. Пока - пока.
   Она ушла, а Ольга еще долго сидела на диванчике в детском зале и думала. Теперь вовсе не об Игоре. Последние слова девочки глубоко взволновали ее. Она позвонила Лешке.
   - Привет. Не отвлекаю? Найдется минутка?
   - Привет. Не отвлекаешь. Минутка найдется. Вспомнила обо мне?
   - Я о тебе не забывала.
   - О, как мне лестно! Думаешь обо мне постоянно? Каждую минуту? Это так приятно!
   - Леш, заткни свой фонтан красноречия. Я по делу, - осадила его Оля. - Ты не знаешь, что с Олегом?
   - Нет, гляньте на нее, - возмутился Лешка. - Звонит мужику и ищет другого мужика.
   - Ты - друг. А он, - она замялась и почувствовала неловкость. Разозлилась: - Ты знаешь, что с ним, или нет?
   - Сбавь обороты. Не знаю я, что с ним и где он. Но могу узнать. Что ж ты его из-под надзора упустила?
   - Леша, я ценю тебя, но сейчас готова убить. Узнай, пожалуйста, что с ним. Только не говори, что я ищу, хорошо.
   - Ладно, Оль. Перезвоню потом.
   Лешка отключился, и Ольга тут же пожалела и о своем тоне в разговоре и о просьбе. Она нервно теребила уши бедного Роджера и так глубоко ушла в себя, что вздрогнула, когда телефон завибрировал на коленках. Звонил Леша. Она ответила.
   - У него аппарат отключен. Позвонил на работу, сказали, что болеет. Его домашний я не знаю. Хватит информации?
   - Леш, ну, не обижайся. Я сорвалась. Прости! Прости меня, пожалуйста. Спасибо за звонок.
   - Да за что? Ничего же не узнал. Лети к нему домой - лечи.
   - С чего ты взял, что я к нему поеду?
   - Ой, я тебя давно знаю. У тебя страсть лечить больных и обездоленных. Сегодня же сорвешься.
   - Я никуда не поеду, - чеканя каждое слово, сказала Ольга. - С чего бы это?
   - Ну-у, - неопределенно промычал Лешка. - Не знаю, не знаю. Ладно, пока. У меня клиенты.
   - Пока. Спасибо.
   Она вернулась к работе. Накопилась гора новых книг, которые ожидали своей очереди, чтобы разместиться на полках. Ольга брала новинки и просматривала их. Но ничего не видела. Смотрела в книгу, а видела - сами понимаете что. Ей приходилось несколько раз читать аннотации и фамилии авторов, чтобы вникнуть. В результате она наделала множество ошибок в расстановке. Салтанат, внимательно наблюдавшая за ней последние пять минут, увидела, что Оля поставила Устинову к Мураками, покачала головой и сказала:
   - Оль, иди попей чай.
   - Я не хочу, Салтик, спасибо, - отмахнулась та.
   - Иди попей чай, - тоном, не требующим пререканий, сказала Салтанат и постучала ногтем по корешку Устиновой.
   - Ой, - вздохнула Оля. - Я уберу.
   - Я сама уберу. Иди отдохни. Ты сегодня сама не своя.
   Оля благодарно сжала подруге руку и ушла на кухню. Налила холодный чай и набрала номер Оксаны.
   - Привет, - непривычно холодно отозвалась Ксюха.
   - Привет. Что случилось?
   - Ничего. Почему ты спрашиваешь?
   - У тебя странный голос. Ты не одна? Не можешь говорить?
   - Да, не могу, - так быстро отозвалась Ксюша, что Ольге показалось, будто она обрадовалась такому повороту.
   - Ну, ладно. Я потом позвоню.
   - Я сама тебе перезвоню. Минут через пять, - бросила Ксюха и отключилась.
   И пока Ольга задумчиво помешивала ложечкой холодный чай, Оксанка лихорадочно соображала, что делать. Она не рассказала подруге свой последний разговор с Олегом и то, какой ультиматум она ему поставила. И знала, что Олег не звонил Оле и не появлялся. Значит, взвесив все за и против, решил, что такая жизнь не для него. Принял решение исчезнуть. Ладно. Бог с ним. Но Ольге это надо как-то сказать. А как? У Оксанки уже несколько дней болела голова от мыслей: как сказать? что сказать? как успокоить? как смягчить? Зачем он вообще возник на ее пути? Мужик называется. Она была так взвинчена, что срывалась на всех. И меньше всего была готова к Олиному звонку. Она ходила по квартире и оттягивала момент, когда должна была перезвонить Оле на работу. Наконец, решилась.
   - Алло, Оль, это я.
   - Что ты от меня скрываешь? - в лоб спросила девушка.
   - Ничего. Ты что? - попыталась выкрутиться Ксюша.
   - Слушай, не юли. Я знаю, что ты была одна, но не поговорила со мной. Либо чего-то боялась, либо что-то скрываешь. Я - твоя подруга. Мы всегда все знали друг о друге и помогали. Скажи мне - чего я не знаю?
   Камень, лежащий на душе Ксюхи, вдруг стал еще тяжелее, и она ни о чем не мечтала, кроме как избавиться от его тяжести.
   - Последний раз, когда я разговаривала с Олегом у тебя дома, сказала, что ему нужно сделать выбор: быть с тобой или оставить тебя. Что первое время будет тяжело: ты не остыла от Игоря, еще думаешь о нем, не совсем выкарабкалась из депрессии и так далее. Если ты ему нужна, он должен будет это все перетерпеть. Если он решит, что это не для него, - пусть не появляется в твоей жизни и оставит тебя в покое. За эти две недели он не объявился, не позвонил ни тебе, ни мне. Значит, так решил. Я не хотела тебе это сразу говорить. Как бы я сказала, ну, посуди сама?! А теперь... не знаю. Ты меня ненавидишь?
   Всю эту тираду Оксанка выпалила скороговоркой, боясь, что внезапно потеряет силы и не сможет продолжать. И теперь замолчала. Ольга не отвечала. Молчание затягивалось. Наконец, Ксюха не выдержала:
   - Прости меня! Я не должна была вмешиваться. Но мне так хотелось, чтобы ты больше не страдала! Хватит уже! Я забыла, как ты смеешься. Но лучше ты сейчас отболеешь, пока не влюбилась окончательно, чем потом от сердца отрывать. Не молчи, Оля! Ну, прости меня! Ты меня ненавидишь? - рыдала она в трубку.
   - Оксан, не говори глупостей. За что мне тебя ненавидеть? - голос Ольги был безучастно спокоен. - Ты правильно сделала. А может и нет. Кто его знает? Раз он так решил, значит, так и должно быть. Я ведь сразу говорила, что не быть ему со мной счастливым. Я - неправильная женщина. От меня все мужики шарахаются.
   - Олюшка, Оля, милая, - всхлипывала в трубку Оксана. - Ну зачем ты так говоришь? Ну, забудь его! Встретишь другого, найдем тебе еще...
   - Не надо мне никого искать. Ксю, успокойся, не реви. Чего ты море развела?
   - Ты меня простишь?
   - Мне не за что тебя прощать. Все хорошо. Знаешь, даже не шевельнулось ничего внутри. Так странно... Только прошу тебя - не ищи мне никого. Твоя кипучая натура сейчас потянет тебя на поиски, и все это плохо кончится.
   - Я не хочу, чтобы ты была одна, - жалобно сказала подруга.
   - Судьба такая, - с горькой усмешкой ответила Оля. - Да я не одна: у меня есть ты, Лешка, девчонки с работы, весна, весь мир. Я не одна.
   - А ... А где ты будешь день рождения справлять? - перевела разговор Ксюша.
   - Хотела на работе. Но решила взять выходной. Буду дома. Что-нибудь нехитрое приготовлю.
   - А нас будешь ждать?
   - Ну конечно! Куда же без вас?! Я тебя очень люблю. Пока.
   - Пока. И я тебя люблю, - ответила Оксана и положила трубку.
   То, что разговор закончился на такой оптимистичной ноте, вовсе не значит, что он не доставил Ольге боль. Она даже разозлилась. Не на Оксану. На Игоря. А еще больше - на саму себя. Что за непутевая такая! Он живет там себе припеваючи и в ус не дует, а она измучилась, измаялась вся. Все! Отдала ему 10 лет жизни и два года страданий - хватит! Девчонки правы - надо двигаться дальше. Допив чай, она вышла в зал и включилась в работу, ни разу больше не ошибившись в расстановке книг.
   ***
   Медленным шагом Оля шла на остановку. Несмотря на усталость, торопиться не хотелось: так свежо пахло, такой теплый ветерок шумел в листьях деревьев. Она дошла до остановки и увидела, как в цветочном магазине суетится Нина. Решимость оборвать все отношения с семьей Олега пошла на убыль. Пришли на память дни, проведенные на даче, совместное веселье и ожидание чуда. В раздумье Ольга остановилась. Вспомнила разговор с Анечкой и ее совет обратиться к Нине - узнать, что с Олегом. Подумала "хуже уже не будет" и толкнула дверцу магазина.
   -Оленька, - радостно воскликнула Нина. Но Оля внимательно наблюдала за ее реакцией и видела, что ее появление взволновало женщину.
   - Здравствуйте, фея, - улыбнулась она.
   - Здравствуй - здравствуй. Как дела? Как самочувствие? Что на работе?
   Ольга оставила без внимания этот град вопросов и, решив не тянуть резину, выдохнула и спросила:
   - Нина, что с Олегом?
   Улыбка сползла с лица женщины. И Оля поняла, что Ксюха была права: он отказался от нее. Не получилось сразу, с наскока заполучить ее, вот он и решил не мучиться. Она пожалела, что зашла, что вообще поддалась обаянию этой семьи. Она развернулась, чтобы уйти, но Нина схватила ее за руку и удержала.
   - Я не должна тебе этого говорить...
   - А что тут говорить? Я ему не нужна, вот он и пропал.
   - Нет-нет, - в такт своим словам Нина энергично замотала головой. - Ты же ничего не знаешь. И он просил тебе не говорить.
   - Ну так и не говорите, - пожала плечами Оля. - Мне не нужны объяснения. Я все поняла.
   - Девочка, ничего ты не поняла, - Нина мялась, мямлила, пыталась подобрать слова. Наконец, Ольга не выдержала:
   - Что с ним? Или говорите, как есть, или я пошла.
   Вид у нее был решительный, и Нина, не отпуская ее руку, тихо сказала:
   - У его жены, бывшей жены, рак. Какая-то скоротечная форма. Она в больнице. Возле нее все время дежурит ее нынешний муж. Олег случайно узнал об этом. Прибежал в больницу. Они плакали, просили друг у друга прощения. Он с тех пор сам не свой. Понимаешь, она умирает от той же болезни, что и его собака.
   - Какая собака? - не поняла Ольга. - Как можно сравнивать?
   - Не перебивай меня, Оля. Я все тебе расскажу. У них была собака. Ротвейлер. Олег очень ее любил, он вообще любит животных, а Юля относилась весьма равнодушно - не приласкает, не выгуляет, только покормит. Терпела из-за мужа. У пса обнаружили рак с метастазами. Он умирал. Начал ходить под себя, почти не ел, дико линял. Ему оставалось жить совсем немного. Олег взял отпуск, ходил за ним, сам ставил капельницы, чтобы облегчить боль. Ветеринар настаивал на усыплении. Олег видел, что Майка не спасти, но не мог решиться. Долго мучился, страдал, откладывал день усыпления. И вот как-то уехал к ветеринару за лекарствами. Тот, наконец-то, уговорил его прекратить мучения животного и усыпить. Сказал, что Майку не будет больно, он просто уснет. Они поехали домой. Но, приехав, обнаружили, что пса нет. Юля позвала соседских мужиков, и они вынесли умирающую больную собаку на помойку. Живую! Зимой! Олег бросился на улицу и возле мусорных баков обнаружил своего мертвого пса. Юля его просто выбросила!
   Нина рыдала и так сильно сжимала Ольге руку, что кончики пальцев посинели. Но та ничего не чувствовала. По щекам текли слезы, которых она не замечала. В ее голове никак не могло уместиться то, что она слышала. Жестокость и цинизм, с которыми Юля совершила свой мерзкий поступок, возмущали все ее существо.
   - Это же убийство, - спазмированным голосом сказала она. Нина как будто ее не услышала. Справившись с собой, она продолжила:
   - Олег сел на колени прямо на мусорной площадке и так сидел, раскачиваясь. Минут через 10 к нему подошел ветеринар. Вместе они завернули майка в его подстилку, положили в машину и привезли к нам на дачу. Там и похоронили. Олег вернулся домой только к часу ночи. Юля устроила ему скандал, кричала, что он со своей псиной загадил весь дом, что он ее ни во что не ставит, что собака ему дороже жены. Он молча собрал вещи и ушел, бросив ей страшное слово "убийца". Подал на развод. Жил на даче. Он, конечно, мужчина, но сердце-то у него огромное и не каменное. Он любит животных, и Майк был ему не просто другом, а младшим братом. И теперь он узнает, что у Юли рак. Он как бы заново окунулся в боль тех лет. Хоть они прожили вместе чуть больше года и жили не очень дружно, Юля ему не чужая. Он пришел к ней в больницу, ее муж позволил им увидеться. И Юля сказала: "Это мне наказание за Майка. Прости меня". Олег простил. Он... он... Оля, он просил не говорить тебе, но я не смогла. Он не бросил тебя, просто сейчас ему тяжело. Очень. Ему надо оправиться. Я хотела сегодня к нему проехать, проведать.
   - Где он живет? - спросила Оля.
   Нина назвала адрес. Потом, помешкав, полезла в сумочку и достала ключи.
   - Это от его квартиры. Он может не открыть.
   Ольга решительно взяла ключи и, не поблагодарив, вышла из магазина. Набрала номер Салтанат и попросила обменяться выходными, чтобы завтра быть свободной целый день. Заехала на базар, купила продуктов.
   Ночью она не спала. Отключила все телефоны и лежала без сна, сжимая и разжимая кулаки. Перед глазами мелькали картины страданий. Она вспоминала своего Рэкса, представляла Майка, думала об Олеге и о том, что ему пришлось пережить.
   Ей было лет 10, когда на ее глазах умер щенок. От чумки. Это была первая смерть, которую она увидела. Она сидела возле нее и поглаживала. Ника уже не скулила, была так слаба, что могла только моргать. Маленькая Оля чувствовала под своей дрожащей ручкой прерывистое дыхание собачки. Подошла мама, заплаканная, с красными от слез глазами, и увела Олю в спальню. Уложила в кровать. Она закрыла глаза, но уснуть так и не смогла. Лежала и думала, на свой детский лад, что Ника засыпает странным сном. В какой-то момент она услышала громкий мамин вскрик, потом последовала суета, хлопнула дверь балкона и все стихло. Мама с тетей и бабушкой ушли на кухню. Ольга вылезла из-под одеяла и тихо прошла на балкон. В небольшом эмалированном тазу лежала укутанная в тряпицу собачка. Оля прикоснулась к ней. Затем распеленала и вновь приложила руку. Тишина. Ей очень хотелось, чтобы под пальцами послышалось прерывистое дыхание и стук маленького сердечка. Тишина... Луна маленькой серебристой точкой отражалась в черном открытом глазу Ники. Оле не было страшно. Было пусто. Было больно. Где-то в грудине, за ребрами. Она закутала Нику в пеленочку и вернулась в спальню. Закрылась одеялом с головой, уткнулась в подушку и расплакалась. С тех пор она верит в собачий рай...
   Олег... Олег... Лежа в кровати, она вспоминала его глаза, руки, губы, улыбку; слова, которые он ей говорил; тепло его тела, когда он ее обнимал. Представила его сейчас, несчастного, убитого горем и воспоминаниями прошлого. В груди защемило от жалости. Внезапная мысль пронзила мозг. Такая яркая, что она резко села в кровати, отчего даже закружилась голова. "Господи! Слава Тебе, Боже, что Игорь жив - здоров! Слава Тебе! Слава Тебе, Господи! Пусть он будет жив и здоров! Прошу Тебя, Боженька! Дай ему здоровья! Я переживу, с Твоей помощью, перестрадаю. Готова никогда не видеться с ним, но сделай так, чтобы он был здоров! И, если на то Твоя святая воля, помоги Юле! Господь Всемогущий, к Тебе прибегаю...".
   Она шептала слова молитв, обращаясь к темнеющим в углу иконам. Потом встала, зажгла перед иконостасом свечу и продолжала молиться, пока та не погасла. Она вернулась в постель и на этот раз сразу уснула.
  
   ***
   Утром она съела легкий завтрак, собралась, оделась по-спортивному и поехала к Олегу. Адрес нашла без труда, поднялась на второй этаж, подошла к двери и прислушалась. За дверью - тишина. Она протянула руку к звонку, немного поколебалась и нажала. В глубине квартиры прозвучала переливчатая трель. Ни звука в ответ. Оля достала ключи и отперла дверь. Тихо зашла. В квартире стоял затхлый запах давно не проветриваемого помещения, к которому примешивался "аромат" скисшего солода. Войдя в кухню, она увидела его источник: на столе, на полу, в раковине стояли и вповалку лежали пустые бутылки из-под пива. Ольга пристроила свою сумку на кухонном уголке и принялась обследовать квартиру.
   Если не считать беспорядка, жилье было уютным. Красивые обои, минимум обстановки, максимум комфорта. Все было сделано со вкусом. Гармонично подобрано освещение, полный комплект бытовой техники, отличная стереосистема. В спальне - только самое необходимое: кровать, встроенный шкаф, комод и прикроватная тумбочка. Все в гарнитуре. На смятой несвежей постели лежал Олег. Небритый, в рубашке и джинсах, он спал прямо поверх одеяла, поджимая босые ступни. Оля на цыпочках подошла к комоду, словно по наитию выдвинула нижний ящик, достала одеяло и укрыла Олега. Потом распахнула настежь окно и, закрыв плотно дверь, вышла из спальни.
   Первым делом взялась за уборку. Открыла окна, собрала все пустые бутылки и сложила в несколько пакетов. Поискала полные и непочатые - не нашла. "Надо же - все выпил!" Провела ревизию холодильника, отправила в мусор все прокисшее и заплесневелое, заменила свежим из купленного вчера. Поставила варить мясо на борщ. Собрала разбросанное по всей квартире белье и отправила в стирку. Вытерла пыль, помыла пол, перемыла посуду - все быстро, все тихо. Вынесла мусор в три захода. И чувствовала себя покойно и счастливо. Вновь она делала что-то по дому не для себя, а для другого человека. Более того - для мужчины. Где-то на задворках сознания подумалось, что она ведет себя как хозяйка. Эта мысль доставила ей удовольствие. Она заправила борщ.
   Машина закончила стирку, и Оля, вытащив белье, вышла на лоджию, чтобы его развесить. А когда вернулась на кухню, в уголке сидел Олег. Он пристальным, абсолютно трезвым взглядом смотрел на нее и ничего не говорил. Она тоже молчала. О чем было говорить? Поставила таз. Достала хлеб, нарезала; соль, перец, зелень, сметану - все на стол; налила полную тарелку свежесваренного борща, поставила перед Олегом. Положила ложку. Так же молча подхватила таз из-под белья и вышла.
   Взялась за уборку спальни. Поменяла постельное белье, с тихой радостью прислушиваясь к звонким ударам ложки о тарелку. Когда удары прекратились, вновь вернулась в кухню. Олег сидел перед пустой тарелкой и жадно смотрел на кастрюлю. Оля налила ему добавки и подрезала хлеба. Ушла. Закончила убирать спальню, вновь заправила стиральную машину. Открыла встроенный шкаф, отметила про себя порядок на полках, достала смену белья и чистую рубашку, подобрала джинсы и носки. Отнесла все это в ванную. Вернулась на кухню.
   Олег мыл посуду и убирал со стола. Ольга включила электрочайник, приготовила все к чаю. За все это время они не сказали друг другу ни слова. Молча выпили чай с конфетами.
   Ей очень хотелось остаться у него. Возможно, он успокоился, и нужды утешать его не было. Но ей хотелось его утешать, говорить какие-то слова, обнимать, заботиться о нем. В то же время она знала, что ему неудобно за причиненное беспокойство, стыдно за свой вид и беспорядок в квартире. Она подавила в себе желание остаться, помыла чашки, вытерла со стола. Потом достала из кармана ключи от его квартиры и положила перед Олегом. Он посмотрел на ключи, перевел взгляд на Ольгу. Впервые она обратила внимание на то, как он исхудал. За щетиной не сразу можно было увидеть, как ввалились его щеки. Губы потрескались. На лбу появились глубокие морщины. И только глаза остались прежними: пронзительно-серыми, дымчатыми, бархатными. Они так диссонировали со всем его взъерошенным обликом, что, вопреки запретам, которые себе дала, она улыбнулась ему и погладила по щеке тыльной стороной ладони. Олег взял ее руку и поцеловал. Так же, как на даче: сначала тыльную сторону, потом ладошку. Несильно сжал ее пальцы, выпустил руку, откинулся на спинку и закрыл глаза. Оля вышла из квартиры, тихо щелкнула замком и медленно спустилась по лестнице. Еще не выйдя из подъезда, поднесла руку, которую целовал Олег, к щеке и прижала ее. Постояла так немного и пошла на остановку.
   Она улыбалась всем прохожим. Думается, так улыбается человек, сделавший что-то хорошее. Она знала, что Олег благодарен ей за сегодняшний визит. Когда долго находишься в темноте, нужен лучик света, чтобы знать, как выбраться из тьмы. Разве он, в свою очередь, не оказался таким же светом для нее, блуждающей в потемках прошлой жизни? К чему слова? Они бы все испортили. Они и так прекрасно поняли друг друга. Было ощущение, что они читают мысли. Анализируя сегодняшний день, Ольга пришла к выводу, что все сделала правильно. Даже то, что она повела себя как хозяйка, было необходимо. Вздумай она спрашивать его, можно ли то-то и то-то, он бы отказался и чувствовал себя неловко. Ему и так было стыдно, так зачем усугублять ситуацию ненужными вопросами? Оля была уверена, что с этого дня душевная болезнь Олега начнет отступать.
   Зазвонил сотовый. На табло - незнакомый номер. Она ответила:
   - Алло.
   Тишина.
   - Алло. Говорите.
   Послышался не то шорох, не то шелест, и хриплый мужской голос произнес:
   - Оля, спасибо.
   Она узнала этот голос сразу, хотя по телефону ни разу не слышала. Сердце забилось быстрее. Она улыбнулась и ответила:
   - Пожалуйста. Поправляйся.
   Послышались короткие гудки. Она зашла в "Меню" и сохранила незнакомый номер под именем "Олег". И сделала это с огромной радостью.
  
   ***
   Ксюха позвонила, по закону подлости, именно в тот момент, когда она, загруженная всяческой снедью, переходила дорогу. В каждой руке по несколько пакетов. Пока пристроилась на ступеньках магазина, телефон уже замолчал. Отдышавшись, она набрала номер мобильного подруги. Та отозвалась сразу:
   - Ну и чего мы трубку не берем?
   - Дорогу переходила - не могла. Руки заняты. Это же тебе все Славка на машине возит: списочек написала - получила. А мне уж на себе приходится.
   - А почему меня не позвала? Я бы помогла.
   - Да ничего, базар рядом, донесу. У меня мать вон всю жизнь все на себе таскала. Ты зачем звонила-то?
   - Хотела спросить: во сколько ты гостей ждешь и когда мне подъехать?
   - Тебе - прямо с утра, а твой когда освободится?
   - В четыре. Девчонки с работы будут?
   - Нет, мы потом в кафе сходим. А Славик пусть с детьми полпятого подъезжает.
   - Нет, мы Наську с Герой к свекрови отправим. Слава без машины будет - хочет выпить за твое здоровье. Так мы что, втроем соберемся?
   - А почему нет?
   - Действительно, почему нет. Ладно, до завтра.
   - Пока.
   Ольга отключила телефон. Еще немного передохнула, собрала пакеты и поплелась домой.
  
   ***
   На следующее утро Ксюха прилетела ни свет - ни заря и застала Ольгу в постели.
   - Так и знала, что не дашь мне поспать, - ворчала Оля, переодеваясь.
   - Нечего дрыхнуть, - веселилась подруга. - Еще множество дел. Ты, небось, еще салаты не готовила?
   - Шубу, фунчезу, крабов сделала, - отчитывалась Ольга. - Мясо замариновала, торт в холодильнике. Мелочи остались. И мы ничего не будем делать, пока не позавтракаем.
   За завтраком Оля рассказывала подруге об Олеге. О бывшей жене, о своем визите к нему. Ксюша только качала головой:
   - Везет же тебе на каких-то обездоленных, несчастных, сломленных. Когда-нибудь попадется тебе сильный крепкий мужик, а? Что ты притягиваешь к себе каких-то мямликов?
   - Ты неправа, Ксю. Олег вовсе не мямлик и не слабый. Ты же знаешь мою позицию: я оставляю мужчинам право на слезы, на боль, на разочарование. Конечно, это не говорит о том, что, если порезал палец, надо выть и причитать. Но в минуты сильных потрясений надо давать выход своей боли. Пусть эти слезы никто не видит, реноме не пострадает, а нервы сбережешь. Вот был твой Макс сильным и крепким мужиком, настоящим мачо. И что? Он-то не плакал, ТЫ проливала слезы за двоих, и боль терпела за двоих. Не каждый мачо - мужчина. И Олег не мачо, но он достаточно крепкий и мужественный человек. У него хватит сил справиться с ситуацией. Но эта способность сострадать мне, честное слово, очень в нем нравится.
   - Он тебе нравится? - внимательно глядя не подругу, спросила Оксана.
   - Да, - просто ответила Оля. И добавила: - Очень. Мне нравится, как он одевается; как говорит и что говорит; мне понравилась его квартира: порядок и обстановка; его отношение к животным. А про поцелуи и не говорю.
   - Скажи, - помялась Ксюша, - А ты совсем в последнее время не думаешь об Игоре? Прости, если лишний раз напомнила, - заторопилась она.
   - Я всегда помню о нем. Но в последнее время не чувствую боли. Так странно, - Ольга вертела в руках чашку. - Знаешь, раньше одно его имя что-то сжимало в груди, а сейчас... Вот ты спросила, а у меня в ответ какое-то тепло. И боли нет. Но ты права: в последнее время я думаю об Олеге, а не об Игоре.
   - Я рада, - искренне сказала Оксана. - Даже если Олег не позвонит и не будет с тобой (мало ли что он решил, и твой визит может не изменить его решения), ты перестанешь "болеть" Игорем. Будешь помнить только хорошее.
   - Я и сейчас помню только хорошее. Даже странно - почему мы расстались.
   - Потому, что, несмотря на все хорошее, ты не была счастлива. В жизни надо не только отдавать, но и получать.
   - Ксю, а ты серьезно думаешь, что Олег не захочет меня больше видеть? - она вздохнула. - И почему я такая дура? Вот окажется сейчас, что из-за моей неостывшей любви к Игорю настоящая судьба моя, счастье мое возможное прошли мимо. Я так хотела в эти два дня ему позвонить, но боялась...
   В разговор ворвался звонок мобильного телефона Оксаны.
   - Алло. А, привет. Подожди секунду, - прикрыв трубку рукой, она сказала Ольге: - Я на минуту. Это по делу, - и вышла в зал.
   Ольга мыла посуду и за шумом воды не слышала ни слова. Когда Оксана вернулась на кухню, глаза ее так сияли, что подруга заподозрила какой-то подвох. Но Ксюша ничего не стала объяснять, только спросила:
   - Где накрывать хочешь?
   - Да здесь, незачем по комнатам таскаться. Гостей - раз-два и обчелся.
   - Ну, знаешь ли! - притворно обиделась Оксанка. - Хоть нас и раз-два, но давай настоящий праздник. Я хочу в зале. И сервиз хочу бабушкин, твой любимый. Чтобы торжественно было.
   - Для кого? - усмехнулась Ольга.
   - Для себя любимой! 33 года - отличный ведь повод устроить себе праздник. Ну пожалуйста, - взмолилась она, собачьими глазами глядя на подругу. Та рассмеялась и, пожав плечами, согласно кивнула.
   - Вот и славно, - обрадовалась Ксю. - Я сделаю греческий салат и подготовлю стейки, а ты иди накрывай, - немного помялась и добавила: - На четверых.
   - Почему на четверых? - удивилась Оля.
   - По качану. Сюрприз.
   - Ксюха...
   - Оля, - перебила та. - Не спрашивай ни о чем. Просто сделай, как я прошу.
   К четырем часам девушки все сделали: стол был накрыт, салаты готовы, стейки томились в духовке, напитки охлаждались в холодильнике. Приняв душ, Ольга одевалась в спальне, когда раздался звонок в дверь. Ксюша поспешила открывать. В прихожей послышался голос Славы, шорох оберточной бумаги и скрип целлофана. Критически осмотрев себя в зеркало и еще раз удивившись той легкости, с которой уступила настойчивым просьбам подруги и одела платье вместо брюк, которые намеревалась одеть, Ольга вышла из комнаты. Стоя на одном колене Ксюхин муж протягивал ей шикарный букет лилий. Он радостно улыбался.
   - Лучшей подруге и устроительнице моей судьбы.
   - С чего бы это мне такой титул? - улыбаясь и принимая цветы, спросила Оля.
   - Ну как же! Ксю же от тебя ехала, когда мы встретились. Значит, ты при чем.
   - Спасибо, ребята. Какие же вы у меня хорошие.
   Она обняла друзей по очереди.
   - Ксю, я есть хочу. Где там твой гость? - спросила хозяйка праздника.
   - Какой гость? - в свою очередь спросил Слава. - Еще кого-то ждем?
   Ксюша только открыла рот, чтобы ответить, как вновь раздался звонок в дверь. Крикнув Ольге "Открывай", Оксана схватила мужа за рукав и потащила на кухню. И закрыла за собой дверь! Оля пошла открывать. На пороге стоял Олег. Гладко выбритый, одетый так же, каким Ольга увидела его в первый раз. Он смущенно улыбался и протягивал ей корзиночку с гиацинтами. Она приняла корзинку, и обе руки у нее получились заняты цветами. Олег зашел, поставил пакет на пол, закрыл дверь, притянул Олю к себе и поцеловал. Она как-то полупридушенно всхлипнула, выронила из обеих рук цветы и обняла его за шею. Прижалась к нему всем телом, и никакая сила не оторвала бы ее от него. Олег, не переставая целовать, сжал ее так, что хрустнули кости. У Ольги закружилась голова, она покачнулась. Уперлась руками в грудь Олега и отстранилась от него. С минуту изучала его лицо, затем вновь обняла и прижалась губами к губам.
  
   ***
   Это было какое-то стирающее все грани состояние. Ольга никогда не смогла бы передать словами то, что чувствовала сейчас. Стерлись из памяти невзгоды последних лет, утихла боль, поблекли воспоминания. Она ясно ощущала, как с треском в душе рвутся последние нити, связывающие ее с бывшим мужем. Откуда-то с колен теплой волной поднималось влечение. К чему лукавить? Это было плотское желание, которое возникает между мужчиной и женщиной. Она была готова прямо сейчас, прямо здесь дать ему выход. Но внезапно вспомнила, что дома они не одни. Ксюша и Слава тихо переговаривались на кухне и никогда бы не вышли оттуда, пока их не позвали. И несмотря на то, что Оле хотелось продлить этот миг абсолютного счастья, она высвободилась из объятий Олега и отошла на несколько шагов. Они оба тяжело дышали. Казалось, каждый слышит стук сердца другого. Олег слегка поморщился, как человек, превозмогающий боль. Инстинктивно, желая облегчить ее, Оля протянула руки, но он знаком остановил девушку. Она прижала руки к груди и, не отрываясь, наблюдала за молодым человеком. Он улыбнулся. Она - в ответ. Хриплым голосом сказала:
   - Привет.
   - Привет, - улыбнувшись шире, ответил он. - С днем рождения.
   - Я так рада, что ты пришел! - с сердцем сказала Оля. - Боялась, что больше тебя не увижу.
   Они продолжали стоять в нескольких шагах друг от друга, успокаивая сбившееся дыхание и утихомиривая горящее в груди желание. Нервы у обоих были словно натянутые струны, и стоило им коснуться друг друга хоть пальцами, звенели бы от напряжения. Олег снова поморщился.
   - Я тоже боялся, что больше тебя не увижу. Твой приход... я... если бы не порядок в квартире и борщ на плите я бы так и думал, что твой приход - это сон. Ты простишь меня?
   - За что? Милый, хороший мой, за что? За боль? За сострадание? За сочувствие?
   - За слабость, - тихо сказал Олег.
   - За эту слабость я готова тебя расцеловать.
   - Не надо, - жалобно промычал Олег. - Если ты сейчас ко мне подойдешь, я не ручаюсь за то, что смогу остановиться.
   Оля подняла вверх руки. Она уже вполне владела собой и решила, что невежливо оставлять так долго без внимания друзей, сидящих на кухне.
   - Ты в порядке? - спросила она Олега, поднимая цветы.
   - Да.
   - Пойдем в зал.
   Она открыла дверь на кухню и позвала Ксюшу с мужем. Мужчины познакомились. Тут же нашли точки соприкосновения в разговоре и удалились в зал, пока девушки выкладывали стейки на блюдо. Вновь раздался звонок в дверь. Ксю с Олей переглянулись.
   - Это кто? - спросила Ольга.
   - А я знаю? - ответила подруга. - Мои сюрпризы кончились.
   - Так Олег твоих рук дело?
   Ксюха, не отвечая, кивнула.
   - А что, я разве плохо сделала? Я так обрадовалась, когда он позвонил, что сразу пригласила.
   - Спасибо тебе, - поблагодарила Оля.
   Вновь раздался заливистый звон. Ксюша двинулась в зал, неся в руках блюдо с дымящимся мясом, а Оля пошла открывать. Лешка ворвался как ураган, расцеловал подругу в обе щеки, пихнул в руки цветы и подарок и, сказав "я сейчас", сбежал вниз по лестнице. Света, его жена, снисходительно смотрела за этой сумасшедшей суетой. Когда Лешка освободил проход, она вошла и, смущаясь, произнесла:
   - Ты прости - мы без предупреждения. Я вообще-то так не люблю, но ты же знаешь Лешика.
   - Знаю, - рассмеялась Ольга. - И правильно сделали, что пришли. Мы столько наготовили, что всем хватит. А куда он рванул?
   - За второй частью подарка.
   В квартиру вновь ворвался Лешка с коробкой. Увидев вышедших из зала Олега и Славу, сунул им коробку, в которой что-то звякнуло, и сказал:
   - Как знал! Мужики - налетай!
   В коробке оказался превосходный коньяк.
   - 12 бутылок! Ты с ума сошел! Куда нам столько? - заволновалась именинница.
   - По бутылке на месяц до следующего дня рождения, - нашелся Лешка.
   Все рассмеялись и пошли к столу. Между едой, выпивкой и танцами устраивали различные конкурсы, и Оля распаковывала подарки. От Оксанки - набор косметики, от Славы - DVD, о котором давно мечтала, от Леши со Светой - пароварка. Наконец, очередь дошла до подарка Олега. Сняв упаковочную бумагу, Ольга увидела шкатулку, инкрустированную перламутром и серебром. Вещь была явно дорогая, новая, но сделана под старину. Предполагая, что внутри должны быть отделения для украшений, девушка подняла крышку. Зазвучала приятная механическая мелодия, отдаленно напоминающая вальс Евгения Доги. На вращающейся подставке кружились в танце две фигурки: изящная в белом платье из настоящих кружев девушки и строгая в черном фраке (тоже из натуральной ткани) юноши. Они были не больше указательного пальца, вырезаны из кости и выполнены с таким искусством, что казались ожившими миниатюрами. Они вращались вокруг своей оси, то сближаясь, то расходясь в танце. В крышку музыкальной шкатулки было вставлено зеркало, и кружащаяся пара отражалась в нем. Создавалось впечатление, что на балу в центре зала танцуют две пары. Механизм, вращающий фигурки, был отлажен идеально: кроме музыки не слышалось посторонних звуков. На последнем аккорде пара сблизилась и замерла. Музыка стихла. Всем на миг показалось, что сейчас юноша обнимет тонкий стан девушки и поцелует ее: настолько живыми они выглядели. Ольга боялась моргнуть, чтобы не прозевать момент поцелуя. Обладая богатым воображением, она буквально видела, как вздымается грудь девушки от дыхания, как колышется ее кружевное платье, как развеваются от танца фалды фрака юноши. Черты лица обоих были вырезаны, наверное, под лупой. Маленькие носики, губки и даже надбровные дуги. Глаза сделаны из бисера, а на щеки девушки нанесли легкий румянец. Это было произведение искусства.
   Ольга выдохнула от восхищения. Следом, словно шелест ветра в кронах деревьев, раздался выдох остальных гостей. Никто даже не заметил, что задержал дыхание. Все переглянулись. Никто не мог подобрать слова и не решался первым нарушить молчание: казалось, стоит заговорить, - и очарование момента исчезнет. Ксюха не выдержала первая:
   - Еще, - слабым голосом попросила она. - Пожалуйста, еще.
   Оля беспомощно взглянула на Олега. Он подошел к ней, закрыл крышку, достал из упаковочной коробки серебристый ключик, вставил в отверстие сбоку и несколько раз прокрутил. Затем поднял крышку. Волшебный танец повторился. И вновь всем виделось, что еще немного, буквально один шажок, и юноша сожмет девушку в объятиях. Было ощущение какой-то недосказанности. Глазами они уже пообещали друг другу все - все мыслимые и немыслимые удовольствия. Ольга думала, что ей одной так кажется, но Ксюша, видимо, переживала нечто подобное. Она умоляющим голосом сказала:
   - Ну, целуй же!
   Слава, не разобравшись в тонких душевных переживаниях жены, притянул ее к себе и звонко чмокнул. У Оксанки было такое выражение лица, что все, глядя на них, расхохотались.
   - Почему он ее не целует? - возмущалась Оксана.
   - Это все они делают, как и любые нормальные люди, без свидетелей, - смеялся Олег. - Крышка закрывается, и там, в темноте, совершается таинство любви.
   - Олег, это такое чудо! - призналась Оля. - Это мечта детства. Как ты узнал?
   - Ну как я мог узнать? Просто, когда увидел эту вещь в магазине, понял, что она для тебя. Ни секунды не сомневался.
   - Ты волшебник, - девушка взяла его за руку и, незаметно для всех, прижала к щеке. - Ты мой фей.
   - Ты забыла, чей я родственник? - рассмеялся Олег и погладил ее по щеке.
  
  
   ***
   Первыми уехали Леша со Светой. Ксю помогала хозяйке с уборкой: носила все со стола на кухню, складывала в холодильник оставшееся. Ольга, надев фартук, мыла посуду. Мужчины передвинули мебель на место и сейчас сидели в креслах, потягивая Лешкин коньяк и общаясь. Оксана вытирала посуду.
   - Расставишь сама? - спросила она.
   - Конечно! Давай, бери своего и езжайте домой. Такси вызвала?
   - Слав, - крикнула Оксанка в зал. - Вызови мотор.
   - Хорошо, зая, - отозвался муж.
   - А Олег у тебя останется? - хитро щуря глаза, спросила Ксю.
   - Если захочет, - смущаясь и краснея, ответила Оля.
   - Думаю, если бы не хотел, уже уехал бы.
   - Ну-у... наверное...
   - Оль, ну что ты? Что с тобой? Ведь это твоя новая счастливая жизнь. Что не так?
   - Ксю, я боюсь, - жалобно прошептала Ольга. - Как девочка. Я в первый раз так не боялась, честное слово. Не знаю, как себя вести, куда руки деть, что дальше делать.
   - У-у, как все запущено. Если позволишь, дам тебе совет: не думай, отключи голову, отдайся на волю ощущений, будь одно сплошное чувство. Просто отдайся ему. Не думай ни о чем. Я же вижу - из вас двоих искры брызжут, словно огнем горите. Забудь обо всем: о комплексах, недостатках, Игоре, страхе. Ты прекрасная, хорошая, он весь вечер с тебя глаз не сводил.
   Оксана обняла подругу и гладила ее по спине, успокаивая.
   - Мамочки, дрожишь, как осиновый лист. Ну что ты, правда? Ты уже большая девочка. Не трясись.
   - Привет, девочки, - сказал, входя, Слава. - Оксанчик, машина пришла. Едем?
   - Да. Давай, подруга. Пока-пока.
   Девчонки распрощались, мужчины пожали друг другу руки и договорились все вместе как-нибудь вновь собраться. Олег предложил на даче. Сошлись на шашлыках в следующие выходные. Ребята уехали. Ольга вернулась на кухню и начала раскладывать посуду по шкафчикам. Она поставила вазочку от конфет в навесной шкаф и тут почувствовала, как руки Олега развязывают фартук у нее на талии. Она замерла с поднятой рукой. Он взял ее руку и, перебирая пальцы, другой рукой спустил платье с плеча и начал его целовать.
   - Остановись, - прошептала Ольга.
   - Останови меня, - целуя ее уже в шею, прошептал Олег.
   - Не могу, - признала она.
   - И не надо, - ответил он и развернул ее к себе.
   Взяв ее лицо в ладони, он сначала пару минут изучал его, словно стараясь запомнить каждую черточку, каждую родинку, а потом начал покрывать его поцелуями. Ольга схватила Олега за руку и увлекла в спальню. В коридоре они несколько раз останавливались, не в силах прервать поцелуи и оторваться друг от друга. Долго сдерживаемая страсть прорвалась наружу и бешено фонтанировала. Олег в разводе три года. Были ли у него женщины? Ольгин "стаж" в два раза больше. Получится ли что-то? Она вспомнила Оксанкин совет: "не думай" и выкинула все мысли из головы. "Есть только он. Есть только я."
   Последняя одежда была сброшена уже в спальне. В окно лился желтый свет фонаря. В его свете серые глаза Олега горели оранжевым огнем. Он, не отрываясь, смотрел на нее, позволяя рукам делать все, что надо. Ольга обняла его за шею и притянула к себе. В тишине спальни послышался сдавленный стон и прерывистое дыхание. Рушились последние преграды.
   - Я никогда не сделаю тебе больно, - прошептал Олег.
   - Я знаю, - так же тихо ответила Оля. - Знаю.
  
   ***
   Они лежали, обнявшись и закрыв глаза. Не спали. Работали только два чувства: обоняние и осязание. Слышалось мерное успокоившееся дыхание обоих. Сколько они так пролежали - неизвестно. У Ольги затекла рука, и она пошевелилась, желая сменить положение. Олег подозрительно спокойно выпустил ее из рук. Она открыла глаза и посмотрела на него. Спит! Сопит, как суслик! Надо же! А у нее сна ни в одном глазу. Слишком много ярких впечатлений и ощущений - забытых и совершенно новых. Рассказать самой себе о том, что только что пережила, она не могла. Это были совершенно новые грани. И тепло, и восторг, и нежность, и сила, и немного боли в самом начале, словно в первый раз. Она совсем забыла, что значит - быть с мужчиной. По-настоящему, едино. Совсем стерлись из памяти те немногие ночи с Игорем. Она еще помнила его поцелуи, но... Олег заполнил собою все ночи. Даже ночи тех лет, когда она его не знала.
   Ольга поднялась, достала из шкафа легкий шелковый халат и оделась. Затем укрыла Олега тонким пледом и на цыпочках вышла из спальни, закрыв за собой дверь. В кухне горел свет: все началось так внезапно, что ей было не до него. Она собрала валявшуюся тут и там одежду, положила в зале на кресло. Немного постояла, а потом взяла футболку Олега и втянула его запах. Так и стояла, не шевелясь, с прижатой к лицу Его вещью. Прошла на кухню, расставила по местам оставшуюся посуду. Затем взяла бокал и налила вино. Погасила свет и вернулась в зал. Включила бра, подошла к полке с книгами, достала томик Асадова и вытащила оттуда фотографию Игоря. Как странно. Она смотрела на знакомое лицо и думала: почему так? Столько лет прожили вместе, а смыслом жизнь друг друга так и не наполнили. Сосуществование. Совместное проживание и ведение быта. Откуда-то из дальних, самых глубоких уголков сознания на свет пробился стишок, который она запомнила еще в юности:
   Всегда так было и так будет,
   И для того мы рождены:
   Когда нас любят - мы не любим,
   Когда не любят - любим мы.
   Как ужасно! Сейчас Ольга была готова спорить со всеми классиками, утверждавшими, что главное - любить. Даже если предмет твоей страсти не отвечает взаимностью. Нельзя так! Любовь должна быть взаимна! Иначе зачем она вообще? Любовь должна приносить счастье и радость обоим, а не страдания кому-то одному. Ведь Игорь наверняка мучился осознанием того, что не любит ее так, как она его. И не может отдавать себя всего без остатка. Это она потеряла голову. Он же никогда ее не отключал.
   - О чем думаешь?
   В полной тишине дома голос Олега прозвучал достаточно громко. Ольга вздрогнула и повернулась. Он стоял взъерошенный, закутанный от пояса в плед, которым она его укрыла, и внимательным, совсем не сонным взглядом, смотрел на нее. Другая бы на месте Оли пустила в ход все свое обаяние и не сказала правды, спрятала фотокарточку и отшутилась. Но она не хотела этого делать. Нельзя начинать отношения со лжи. Она показала Олегу фото Игоря и сказала:
   - Это мой бывший муж.
   Олег кивнул.
   - Я смотрю на него и думаю: настанет ли когда-нибудь момент, когда я не буду прятать это фото в книге, а помещу в альбом. Момент, когда его лицо не будет вызывать боли и трепета в груди. Еще месяц назад я плакала над этой фотографией. А сейчас...
   Она задумалась. Олег не перебивал ее, слушал молча. Только подошел к дивану и сел, не отрывая от Ольги глаз. Она отпила вино, вернула фото Игоря в книгу и поставила ту на место. Взяла бокал и подошла к дивану.
   - А сейчас я поймала себя на мысли, что забыла его лицо. Понимаешь, оно все время было у меня перед глазами, каждый штрих. Так отчетливо, что я могла даже среди ночи описать его. Но в последние дни я вижу только тебя. Я вижу, что правый уголок твоих губ смотрит вниз, а над левой бровью маленький шрам. Что левый глаз немного, самую малость, серее, чем правый. Я стала часто ловить себя на мысли о том, что двухдневная щетина тебе к лицу, а, когда ты гладко выбрит, то кажешься моложе. Мне нравится, как ты сейчас выглядишь - такой взъерошенный и немного мятый со сна. Ты...
   Она присела рядом. Допила вино и поставила пустой бокал пол. Глядя прямо перед собой, продолжила:
   - Твое лицо... ты сам вытесняешь Игоря из моей жизни. Это прекрасно, но... Мне страшно. - Она повернула лицо к Олегу. - Страшно, что я привыкну к тебе, ты придешь, как лиса в лубяную избушку, в мою душу и поселишься в ней, пустишь корни. А потом исчезнешь. Уйдешь. По любой причине: я тебе надоем, ты встретишь другую, тебе не понравится моя стряпня, ты услышишь, что я разговариваю или, хуже того, храплю во сне и ужаснешься. И я опять останусь одна. Будут друзья, которым уже невыносимо утирать мне сопли; я вновь буду сама покупать себе цветы; буду искать малейшую возможность, чтобы увидеть тебя хоть издали, а потом казнить себя за это желание.
   По щекам ее текли слезы, тушь черными стрелками сползала по скулам. Олег протянул руки и большими пальцами принялся вытирать ей под глазами.
   - Я же обещал не делать тебе больно. И не сделаю. Позволь мне быть рядом. Мне нравится твоя стряпня, я буду слушать твои ночные разговоры, и храпеть мы будем вместе. Я не уйду, пока ты меня не прогонишь.
   - Я не прогоню. Сама - никогда, - она помолчала. - Поцелуй меня. Как тогда, на даче.
   Олег улыбнулся. Положил левую руку ей на затылок и прижался в поцелуе. Правой рукой потянул за поясок халата. Шелк... такая податливая и скользкая ткань... в одну секунду халат пестрым ворохом лежал на полу. Плед вскоре оказался там же. Никаких преград. Никаких слов. Зачем? Когда говорят глаза, руки, губы и тело - зачем слова? И все же Олег нарушил это молчание, сказав:
   - Моя самая любимая неправильная женщина. Моя...
  
   ***
   Ее разбудил звонок мобильного. На диване она была одна. В ванной шумела вода - Олег принимал душ. Ольга накинула халат и взяла телефон. Не посмотрев на номер, ответила:
   - Алло.
   - Привет, солнце.
   Это был Игорь. Остатки сна сняло как рукой. Странно, но его голос не вызвал горловой спазм, не вогнал в краску. Лишь сердце забилось немного быстрее. Правильно говорят: бывших возлюбленных не бывает.
   - Привет, Игорь.
   - Хотел поздравить тебя с днем рождения.
   - Ты малость опоздал. Именинницей я была вчера.
   - Я знаю. Прости. Хотел отправить SMS, но ночью кое-что произошло. Решил позвонить.
   - Что случилось?
   - Понимаешь, я проснулся среди ночи. Ни с того, ни с сего. Возникло сильное ощущение какой-то потери. Как будто я что-то потерял. Почему-то сразу подумал о тебе. Не могу объяснить. Сидел в кровати, пялился в темноту и вспоминал тебя, нас. А через час почувствовал какую-то легкость. У тебя все в порядке? Что бы это могло быть? Ты не знаешь?
   - Знаю, - Ольга услышала, как перестала шуметь вода в ванной. Олег скоро выйдет. - Я знаю, что с тобой произошло.
   - Что?
   - Я тебя отпустила.
   - В смысле? - не понял Игорь.
   - Понимаешь, все эти годы я продолжала тебя любить, и этим привязывала к себе: мысленно, энергетически. Цеплялась за тебя невидимыми руками. А сегодня ночью - отпустила.
   - Этой ночью произошло что-то особенное? - спросил Игорь. Олег в полотенце на бедрах вышел из ванной и прошел в спальню. Оля ответила:
   - Да. Этой ночью я начала новую жизнь. Отпустила тебя и, поверь, искренне, от всей души желаю тебе счастья.
   - Оля, я тоже желаю тебе счастья. Прости меня. За все.
   - И ты меня прости. Счастливо.
   - Пока.
   Они разъединились. В дверном проеме возник Олег, полностью одетый. Ольга улыбнулась:
   - Кофе?
   - Нет, завтрак за мной. Собирайся на работу, я подброшу.
   Она прошла в ванную комнату, с удовольствием встала под душ и размышляла, что надеть: сегодня предстояло отметить день рождения с девочками с работы. "Приятный день, приятные хлопоты, любимый мужчина готовит завтрак, любимая работа ждет. Надо не забыть захватить косточки для кормящей собачки", - все эти мысли крутились в голове, не засоряя ее. Оля высушила волосы и сейчас стояла, пристально рассматривая себя в зеркало. Она была какой-то другой: глаза горели, губы припухли от поцелуев. Все светилось счастьем. Сейчас она себе нравилась. И поняла - красивой женщину делает любовь мужчины. Ольга прошла в спальню и открыла окно. На улице пахло весной, а в ее доме - новым счастьем.
   На кухне стоял дымящийся кофе и на тарелке лежали легкие бутерброды. Оля наклонилась к сидящему Олегу и поцеловала его в макушку. Затем уселась на табурет и принялась за завтрак. Молодой человек помешивал кофе и наблюдал за ней.
   - Я что-то не то делаю? - спросила Оля.
   - Ну что ты! Просто мне нравится на тебя смотреть.
   - Даже когда я ем?
   - Даже когда ты ешь.
   Он отпил кофе.
   - Скажи, Оль, а ты не хотела бы завести собаку?
   Ольга оторвалась от завтрака и серьезно посмотрела на Олега. Положила ладонь на его руку и сжала.
   - Хотела бы. И даже знаю, как хотела бы ее назвать.
   - Как?
   - Майк.
   Олег взял ее ладонь и прижал к своей щеке.
   - Ты - золото.
   - Это ты меня такой сделал.
   - Выберем щенка вместе?
   - Обязательно. Но сначала - еще одно дело.
   Она встала и пошла в зал, Олег - за ней. Оля достала из книги фотографию Игоря и переложила ее в альбом.
   - Все. Прощай, прошлая жизнь.
   - И здравствуй, новая, - добавил Олег, подошел к любимой женщине и обнял ее. - Здравствуй, моя новая.
   ЭПИЛОГ
  
   Прошло три месяца. За это время Олег и Оля завели собаку. Не покупали, но искали специально. Набрались смелости и проследили за кормящей псиной, которую перед этим приручили к себе и каждый день подкармливали. Мамаша привыкла к ним обоим и не "возражала", когда они забрали у нее щенка - черного с рыжими подпалинами, без роду-племени, но такого обаятельного, что просто дух захватывало. Назвали, естественно, Майком. Еще одного мальчика пристроили к Нине - Анечка была без ума. Этого нарекли Рэксом. А девочку - рыжую с глазами-пуговками - взяли Оксана со Славой. Джеська. Хотели пристроить и мамочку, но она куда-то пропала.
   Вопреки переживаниям Оксаны, Оля ни разу не назвала Олега Игорем. Казалось, прошлая жизнь все же перестала доставлять ей боль и стала просто воспоминанием. Все мысли ее были заняты новыми событиями ее новой жизни.
   Звонок Олега застал Ольгу внезапно. Сняв трубку, она быстро сказала:
   - Я в больнице. Не волнуйся. Дома все расскажу.
   И отключила телефон. Совсем.
   Олег приехал на час раньше обычного. Своим ключом открыл дверь и прошел в спальню. Оля лежала на боку и как будто спала. Решив ее не будить, он уже собрался пройти на кухню, как услышал голос:
   - Я не сплю.
   Он лег рядом и спросил:
   - Оленька, что случилось? Почему ты была в больнице? Я себе весь день места не находил.
   - Я утром почувствовала себя плохо. Тошнота и рези в животе. Подумала, что обострилась опять моя послеразводная болячка - помнишь, я тебе рассказывала. Отпросилась с работы и поехала к врачу.
   Она замолчала. Повернулась к нему лицом и долгим взглядом смотрела прямо в глаза.
   - Ну? Что сказал врач? Это не опасно?
   - В моем возрасте опасно. Надо очень за собой следить.
   - В каком еще возрасте? Ты у меня такая молодая! А какие конкретно рекомендации?
   - Беречься, не перетруждаться, не нервничать, следить за питанием, чтобы муж любил, - при последних словах она улыбнулась.
   - Оля, что с тобой? Скажи мне честно. Мы со всем справимся. Что с тобой?
   - Какие же вы, мужчины, все-таки дети. Ты не понял? - она счастливо рассмеялась. - Олег, я беременна.
   С ощущением глубокого счастья она наблюдала, как с лица Олега сходит озабоченное выражение, как светлеют его глаза, как губы растягиваются в улыбке.
   - Раз пошла такая пляска, - сказал он, - То я вношу требование: хочу двоих.
   Оля рассмеялась.
   - Как скажешь, милый. У нас и так двойня. Готовься.
   В этот раз выражение его лица потрясло ее: в глазах стояли слезы. Она ни с кем еще не делилась этой новостью и сейчас не пожалела об этом: он должен был узнать это первым.
   - Знаешь, - задумчиво проговорил Олег, - Есть кое-что, о чем я жалею. Нам теперь придется спать в разных кроватях.
   - Даже не надейся. Никаких тебе разных кроватей. Только со мной.
   - Только с тобой, - эхом повторил будущий отец и положил голову ей на живот.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"