Аннотация: Попаданец в альтернативное Средневековье. В наличии магия, епитимья и хохотун. Чтобы вернуться домой, надо выполнить тринадцать деяний.
Пролог.
Над землей зазмеились тени. Бледная луна чуть вздрогнула и поспешно скрылась меж клочьев предрассветного тумана. По неубранному гороховому полю шел человек. Он двигался медленно, сгорбившись под тяжестью мешка, едкий пот заливал глаза. Пожухлые побеги цеплялись за ноги, путались, не давали пройти. Из раздавленного стручка выщелкнула горошина и попала в башмак. Путник скривился, но останавливаться не стал. Стены города должны быть близко. Наступив на оторванную синюшную руку, он чертыхнулся сквозь зубы, поправил съехавший мешок и побрел дальше.
Сидевшая на смрадном растерзанном остове ворона равнодушно наблюдала. В холодном свете выглянувшей на миг луны на груди путника тускло блеснул крестик. Глаза вороны полыхнули алым. По полю пронесся вой.
Человек, раздраженно вздохнул, сбросил мешок и стал ждать.
Через мгновение на него прыгнуло существо.
Человек резко вытянул руку вперед, и луч света ударил в грудь твари. Пахнуло горелой плотью. Тварь взвизгнула и рухнула под ноги человеку. Конечности еще конвульсивно двигались, загребая комья жирной земли вперемешку с побегами гороха и вывороченными зловонными потрохами, а человек с трудом вскинул мешок на плечо и снова побрел дальше. Ворона, которая все это время смотрела, расправила крылья и улетела.
Из мешка донесся всхлип. Человек вздохнул и зашагал быстрее. Горошина в башмаке больно давила меж пальцами, но человек тряхнул ногой и останавливаться не стал. До восхода оставалось уже недолго...
До восхода оставалось уже недолго. Матильда посмотрела на храпевшего рядом толстяка, осторожно выбралась из-под нечистого одеяла, кое-как натянула штопаное платье и, прихватив медяки со стола, выскочила прочь. Придержав тяжелую дверь - скрипит зараза, Матильда на цыпочках вышмыгнула на улицу. Поежилась от предрассветного холода. Повезло, что тот, другой, не заметил. Уж очень сально вчера он смотрел. Матильда знала такие взгляды - укатает так, что неделю не сядешь, а заплатить - ищи-свищи. Все норовят задаром. Но толстяк всегда платил честно. Тот, второй, его боялся.
Да, в этот раз повезло.
Завернув за угол дома, Матильда задрала подол и облегчилась. Прямо возле крыльца лавки. А вот пусть знает. Хозяин лавки был ужасный жмот. В долг никогда не давал, сколько не проси. Такому не грех и подпакостить. То-то его разряженная клуша утром обрадуется, увидев "подарочек" прямо у входа. Матильда хихикнула, оправила подол и поспешила дальше. Скоро рассвет...
Скоро рассвет. Высокий господин с напудренными буклями поглядывал в окно. Его унизанные перстнями бледные пальцы теребили кружева на манжетах. Всегда тщательно завитые букли сейчас растрепались, и пудра осыпалась на плечи. Камзол был расстегнут, лиловый шейный платок, как змея, перекрутился совершенно невозможным образом. Господин виновато глянул в угол, ему хотелось выпить, но там, в огромном кресле пыльного бархата с вензелями сидел старик с бородавкой на носу и читал увесистую книгу в тусклом серебряном окладе. Восковая свеча оплыла, но зарождающееся утро давало уже достаточно света. Старик послюнявил дрожащий палец и осторожно перевернул страницу.
Время шло.
Высокий опять глянул в окно. Сквозь витражное стекло все также была видна лишь безлюдная улица.
Внизу вдруг мелькнула фигура. Высокий подскочил к окну, но это оказалась дворовая девка, торопливо пробежавшая по дороге и скрывшаяся за углом. Господин скомкал батистовый платочек и дернул так, что тонкая ткань с треском разорвалась.
- Не мельтеши, Венталь, - процедил старик, не отрываясь от книги.
- Но сир. Рассвет уже скоро, - проблеял высокий.
- Он придет, раз обещал, - заметил старик, поправляя очки на носу и переворачивая страницу.
- А если нет? - высокий отшвырнул платок и вновь забегал по комнате, бросая взгляды в окно. - Если не придет?! Это будет конец!
- Придет. Никогда еще Послушник не нарушил обещание.
Высокий вздохнул и вновь уставился в окно.
Внизу грохнуло, и на лестнице послышались тяжелые шаги.
Высокий тихонько взвизгнул и заметался по комнате. Дверь с треском распахнулась, чуть не припечатав высокого, и в комнату ввалился человек.
- Доброго утра, господа. Ваш заказ, - он скинул свой нелегкий, порядком изгвазданный мешок прямо на мозаичный пол и распрямился.
Из мешка охнуло и что-то там завозилось. Высокий отпрянул к окну, и опасливо косился то на мешок, то на гостя.
- Вот обещанная плата - старик аккуратно положил тяжелый кошель на стол. - Там ровно столько, как и договаривались.
- Благодарю, преподобный - гость сгреб кошель и чуть кивнул. Медный крестик качнулся в такт. - Если будут еще заказы - зовите.
- Непременно, - уверил старик и полувопросительно изогнул бровь.
- Всего доброго, - гость правильно все понял и поспешил откланяться.
Хлопнула входная дверь.
За окном взошло солнце...
Взошло солнце. Почтенная дона Альдония в третий раз расправила мантоньерку и одела капор светло-бутылочного цвета с волной гофре, тщательно завязав ленты ровно посередине, под подбородком. Накинула теплую палевую шаль, кружевную, но в меру. И, убедившись, что все, как и должно быть, взяла большую корзину для овощей и поменьше, для мяса, вышла на еще спящую улицу.
Утреннюю тишину города разорвал жуткий нечеловеческий вой.
Захлопали ставни сверху. В окно дома напротив выглянуло испуганное со сна лицо. Из соседней лавки выскочил встревоженный приказчик. Из-за угла выбежала кухарка с трактира, что через дом. Толпа прибывала. Никто ничего не понимал. А почтенная донна Альдония все визжала и визжала на одной ноте.
Она вступила своими замшевыми башмаками за пять серебряных и плюс набойки прямо в "подарок" перед лавкой.
Начинался новый день...
Начинался новый день. Человек вышел из дома, заправил крестик за ворот и зашагал по дороге. Пройдя несколько шагов, он остановился и вытряхнул из башмака горошину. За углом раздался истошный визг. Где-то залаяла собака.
Город просыпался.
Послушник принюхался - в воздухе пахло свежей выпечкой. Усмехнувшись своим мыслям, он пошел на запах.
Пора было подкрепиться...
История первая. Черные бобы.
Таверна "Озябшая Курица" встретила посетителя сонной тишиной. Постояльцы еще только начали просыпаться и внизу, в просторной трапезной за стойкой, помощник хозяина тяжелыми щипцами старательно снимал свечной нагар, а за дальним столом меж тарелками с недоедками, уронив голову на руки, пьяно храпел последний клиент. Он же и первый.
Послушник оглянулся и подозвал парня:
- Мне завтрак, комнату и помыться.
- К завтраку будете пиво, вино, эль?
- Нет, лучше молоко или ягодный взвар - хочу отдохнуть.
- С вас две серебрушки, господин, - мигом прикинул парень.
- А не маловато ты насчитал? Давай, не стесняйся, - посетитель выразительно взглянул, насмешливая улыбка зазмеилась по капризным губам.
- Я человек подневольный, все цены правит хозяин. Да и город же, все дорого, - покраснел и стал оправдываться помощник.
- Ну что ж, будь по твоему. Только кликни служанку, пускай одежду мне простирнет, пока я спать буду. А еду и воду несите мне в комнату. Устал я, - посетитель зашагал за слугой наверх. Он чуть прихрамывал, проклятая горошина таки натерла ногу. Но ничего, сейчас будет отдых, все остальное - потом.
Комната оказалась небольшой, но чистой. Приятно пахло свежим бельем и душицей. Вся обстановка состояла из кровати, сундука с навесным замком, небольшого стола и табурета. Окошечко было застеклено, хоть и мутным стеклом, и упиралось в слепой переулок. "Зато высплюсь", - порадовался Послушник.
Тем временем бойкая кудрявая служанка внесла огромное блюдо с яичницей и ветчиной, сдобные хлебцы с румяной корочкой, мягкий сыр, масло и запотевший кувшин. За ней слуги втащили большую бадью и два ведра с водой - горячей и холодной.
Послушник довольно хмыкнул и скоро разделся. Уже влезая в бадью, увидел, что разбитная служанка и не думает уходить:
- Господин желает помощи?
- Господин желает, чтобы его оставили в покое! - лениво рыкнул он, с довольным вздохом погружая в воду усталое тело. - И одежду забери постирать.
Хорошо-то как...
К вечеру чистый и отдохнувший Послушник спустился в трапезную, уселся за дальний столик спиной к стене, и заказал жареной телятины с пивом. Пиво было густым и темным, чуть терпковатым, как раз таким, как он любил. Хорошо... Закинув кусок сочного, в меру прожаренного мяса в рот, он прислушался.
За соседним столом сидели торговцы рыбой. Они пили дешевое вино и возмущались ценами на соль. Послушник отхлебнул пива и равнодушно перевел взгляд на другой столик. Там собралась более разношерстная публика. Помощники приказчиков, мелкие торговцы, лавочники, - все пили и азартно играли в карты. Рядом крутилась растрепанная девка с немытой шеей, быстроглазая, в штопаном платье, но на нее внимания пока не обращали. Послушник отвернулся и глянул на столик справа. Там устроились три мужичка, по виду крестьяне, ели немудреный ужин - гороховую кашу с салом, пироги с луком и яйцами, и неспешно под пиво беседовали.
Он прислушался.
- А правда ли, что в Песках люди уж которую седьмицу пропадают? Мне вчера на торге Гунявый Рин говорил, что ему Морелия рассказывала, - жилистый крестьянин в линялой рубахе зачерпнул ложку густой каши и отправил в рот.
- Морелия тебе расскажет. Коза брехливая, - пузатый мужичок в штопаном кафтане скривился и долил себе пива.
- Но у нее свояченица в Песках живет. Уж она точно знает, - не унимался жилистый.
- Я тоже слышал, - ранее молчавший рыжий селянин с острым, как у белки, лицом и россыпью веснушек включился в разговор. - Люди давно поговаривают, что нечисто там, в Песках.
- Ну-кась, расскажи, - жилистый придвинул к себе огромную кружку с пивом и заинтересованно взглянул на рыжего.
- Ну вот, значится, поехал недавно один роэрский купчишка по окрестным деревням за зерном, и пришлось ему заночевать в Песках. А там постоялый двор не то, что у Бальбетты. Ну, вы ж ее знаете, - ухмыльнулся рыжий и подмигнул.
Мужики довольно захмыкали и заухмылялись. Видно Бальбетту и ее постоялый двор они знали.
- Ну, остался, значится, он, и решил там девок поискать. А какие там в Песках девки, - все либо замужние, либо страшные, что столько и не выпьешь. И кто-то ему, значится, сказал, что за деревней живет дочка мельника. Сам мельник-то давно помер, а она осталась там и живет. Замуж ее никто не взял, вот она и живет одна. Ну и посоветовали добрые люди, что, дескать, можно попробовать, раз сама. Ведь оно ж известное дело, ежели баба сама, то она к ласке завсегда тянется. Не могут бабы долго без ласки жить, - рыжий важно кивнул и отхлебнул пива. - Дуреют они без ласки-то. Ну и решил, значится, купчишка пойти к ней.
- И что? - мужики придвинулись поближе.
- Да вот, тут какое дело. Пойти-то он к ней пошел. Может и срослось там у них что-то. Того я не знаю. Однако утром назад на постоялый двор он не вернулся. Да. Не вернулся. Хозяин прождал его весь день, дело-то молодое. Но уплатил он только задаток, так что на следующий день пришлось идти искать, - рыжий долил себе пива.
- Так, может, сбежал он? - хмыкнул толстяк.
- Ага, сбежал! И оставил все зерно, и лошадей, и два воза? Из-за пары медяков? - жилистый хохотнул и стукнул кулаком по столу. - Дальше рассказывай!
- А дальше тут вона какое дело. Взял хозяин с собой слугу и двух племянников жены и пошли они, значится, к этой дочке мельника. Когда пришли, то изба была заперта, они стучали-стучали, а им не открывают. Ну, они дверь-то и вышибли. Зашли, а там, на столе, вся еда стоит нетронутая, одежда ихняя лежит, а купчишки и дочки мельника-то и нету.
- Может, вдвоем сбежали? - хмыкнул толстяк. - Купчина твой женат, небось, был, а девка понравилась, то они и сбежали?
- Так в том-то и дело, что не могли они сбежать. Не могли! Изба-то изнутри заперта была. Оконца маленькие - не пролезешь, подпола нету, мельник же избу на сваях строил, чердак тоже нестоящий. И их, значится, нигде нету. Исчезли, - рыжий неуверенно почесал лоб.
- Даааа, дела какие, - протянул толстяк и перекрестился.
- А что говорят? - осторожно спросил жилистый.
- А говорят, будто эта девка, значится, перекинулась на змею и проглотила купца, а сама в лес убежала. Будто купчишка этот снасильничать девку хотел, так она его за это сожрала. А теперь живет она в лесу и всех путников поедает.
- Да быть такого не может! - воскликнул толстый.
- Почему не может? - поддакнул жилистый, - вот моей покойной тетушке Хейдруне как-то ночью явился Непрощенный Змий. Она божилась, что он свистел и испускал ужасный смрад. Он схватил ее за голову и хотел проглотить. Но она успела трижды произнести: "И падет на них цибет адский и иже аспид окаянная сгине понеже". И сразу утроба змея разверзлась, а она сама стала цела и невредима. Вот если бы купчишка знал эти слова, то его бы девка ни в жисть не сожрала.
- А еще говорят, что недавно скоморохи на торг ехали и заблудились, выехали прямо к Пескам этим и пропали, - продолжал рыжий. - Все сгинули. Даже с лошадями.
- Вона как. А может там разбойники шалят? - нахмурился толстяк.
- Та какие разбойники, ежели следов нету? Совсем никаких, - отхлебнул пива рыжий, - кабы разбойники это были, то все равно или ушел бы кто, или вещи их рано или поздно где-нибудь все равно всплыли бы. И люди бы узнали. А тута следов нету, и люди сгинули.
- Так то ж скоморохи, - сплюнул толстяк, - знамо дело, прохвосты и мошенники. Своровали, небось, на торгу что-то, вот спрятаться и решили.
- Так в том-то и дело, что не только скоморохи исчезли. Говорят, бабы за малиной намедни пошли и все сгинули. Из Лопаток. Это от Песков полверсты будет. И пастух лопатовский тоже три дня как пропал. Вместе со всеми коровами. Мужики искали-искали - ни пастуха, ни коров.
- Может сбег? А коров продал? - гыкнул толстяк. - Это ж деньжищи какие.
- Так он дурачок был, с чего бы ему сбегать? - отмахнулся рыжий, - кормили его всей громадой, одёжу справили. Что ему искать было? Неет, она это. Дочка мельника.
Разговор мужиков прервал вопль. В таверну ворвалась дородная женщина в капоре и кружевах и принялась изо всей дури за волосы драть чумазую девку. Та вцепилась в капор, и кружева клочьями полетели во все стороны. Девка при этом с визгом лягалась, царапалась и норовила зубами уцепиться за руки соперницы. Гвалт и крики при этом поднялись такие, что все враз кинулись разнимать.
Через время выяснилось, что эта девка нагадила у какого-то лавочника на крыльце и почтенная женщина вступила прямо туда. Кто-то из соседей утром все видел. И теперь разъяренная мегера таскала девку за волосы, требовала отмыть крыльцо и отдать пять серебрушек за новые башмаки и еще три - за набойки. При этом, в подтверждение своих слов, она возмущенно тыкала башмаком всем в лицо. От башмака изрядно несло дерьмом и женщину через время под общий одобрительный хохот вытолкали из таверны. Однако хозяин уже рассердился и кивнул вышибале. Тот ухватил рыдающую девку за шкирку и тоже выкинул вон.
После этого все разговоры принялись крутиться вокруг этого происшествия, и Послушник понял, что продолжения истории о Песках не будет. Он залпом допил пиво и, кликнув хозяина, чтобы завтра утром собрал на дорогу еды, отправился спать.
На улице пошел дождь. Мелкий, моросящий, холодный. Он злобно сеялся на сонную землю словно в отместку за свое поганое настроение. Чумазая девка в разорваном платье стояла на улице и, размазывая слезы и сопли, смотрела через мутное окно в таверну. Там гуляли и веселились люди. Слышалась музыка. Матильда тяжко вздохнула. Невыносимо хотелось есть.
Не успело солнце раззолотить крыши домов, как Послушник уже спустился в трапезную. Он позавтракал, забрал у хозяина торбу с едой, и вышел на улицу.
Ленивый ветерок упорно пытался ухватить листья и прочий мусор с мостовой. Но листья, еще тяжелые после дождя, не поддавались. Тогда ветерок бросил их и полетел на рынок поднимать подолы у ранних покупательниц. Нагулявшаяся кошка, презрительно зыркнув желтым глазом и подняв хвост трубой, важно прошествовала посередине улицы. Наверху распахнулись ставни, задев горшок с гортензией. Горшок рухнул вниз и с грохотом разбился, щедро разбрызгав мокрые комья земли прямо на свежевыбеленные стены лавки сладостей. Кто-то охнул, внизу заругался приказчик. Один комок попал на кошку, та истерично мяукнула, поджала хвост и шмыгнула в подворотню. Изрядно выцветшая вывеска с нарисованными кривобокими ядовито-розовыми пирожными уныло взирала на всю эту суету просыпающегося города. Она мечтала о великой любви. Но кто станет обращать внимание на мечты какой-то там вывески.
Послушник вышел к воротам, напоследок окинув взглядом город. Спросив у охранника дорогу на Пески, зашагал на восток.
После вчерашнего промозглого дождя погода радовала теплом. На небе ни облачка. Дорога весело змеилась и прыгала. С одной стороны разлеглось бескрайнее ржаное поле, с другой подступал молодой лесок. Послушник закинул торбу с едой за плечо и, весело насвистывая "Ах, где моя прекрасная Фадетта", шел на Пески. Пролетавшая рядом стрекоза легким радужным крылышком задела щеку. Послушник мягко улыбнулся и засвистел припев.
Вдруг за спиной хрустнула ветка. Человек насторожился, но не подал виду. Тут дорога резко вильнула, и он заметил мелькнувшую сзади тень. Мгновенно торба улетела в одну сторону, Послушник отпрыгнул в другую. Растворившись за кустом, он приготовился ждать. Через миг на дорогу выскочила вчерашняя чумазая девка, оглянулась и нерешительно стала, вертя головой во все стороны.
- Кого ищем? - холоду в голове Послушника могла бы позавидовать Ледяная Богиня.
- !!! - девица взвизгнула и подпрыгнула, но, разглядев Послушника, тотчас напустила на себя независимый вид, - а твое какое дело?!
- Ты за мной уже давно идешь, - процедил он, кляня себя за беспечность.
- Дорога-то одна, так что я иду по дороге. Я не виновата, что ты тоже по ней идешь. И вообще, а, может, это ты за мной ходишь?! - все это девица выпалила на одном дыхании.
- Так я впереди шел, а ты сзади кралась. - Послушник аж оторопел от такой наглости.
- Ну не знаю, как это ты так шел, что увязался за мной, - девица нагло перла напролом, - ходют тут всякие, на порядочных девушек покушаются!
- Это ты порядочная? - насмешливо присвистнул Послушник. Он уже отошел от встречи, и этот разговор стал его забавлять. - Не тебя ли вчера в трактире за волосья все таскали?
- Ничего не все! - девица задохнулась от возмущения. - Это дура Альдония, расфуфыренная клуша. И не она меня, а я ее!
- Ну, молодец, - равнодушно кивнул Послушник и пошел дальше. Разговор ему быстро наскучил, к тому же хотелось засветло дойти в Пески.
Девица шла сзади.
Ну, в принципе, что тут такого - дорога действительно одна, и мало ли кому надо куда идти. Но девица упорно плелась сзади. Это начало раздражать. Он остановился, поправляя пряжки на башмаках. Девица остановилась тоже. Тогда он пошел быстрее. Сзади послышался топот - девица бежала.
Послушник тихо ругнулся и развернулся, - от неожиданности девица с размаху налетела на него:
- Ой, простите, - испуганно пискнула она.
- Ты чего за мной идешь, говори? - Послушник так ее тряхнул, что зубы аж клацнули.
- Простите меня, - из глаз девицы брызнули слезы.
- Так. Вот не надо мне тут цирк устраивать. Прекрати истерику и отвечай - кто ты и почему идешь за мной?
Девица не нашла ничего лучше, чем упасть в обморок. Послушник пожал плечами, переступил через распростертое тело и зашагал дальше. Только он скрылся за поворотом, Матильда мгновенно открыла глаза, и, поспешно поднявшись, быстро побежала следом.
Услышав за спиной торопливые шаги и сбитое тяжелое дыхание, он хмыкнул, но виду не подал. Девица двигалась на расстоянии и под руку не попадала. Пусть идет, решил Послушник.
Солнце стало припекать. Наступил душный полдень.
Послушник приметил небольшую мягкую полянку, обильно заросшую гусиной лапчаткой и бледными венчиками вьюнков. Рядом сердито журчал родничок.
Он умылся, вволю напился необыкновенно вкусной воды и, сбросив башмаки, уселся в уютной тени разлогой дикой груши. Под нею валялись мелкие грушки-падалки, Послушник поднял одну дичку, не самую побитую, и откусил. Скривившись, быстро выплюнул - плод был настолько терпкий и кислющий, что свело зубы. Отплевываясь, достал торбу. Хозяин таверны собрал пирогов с рыбой, внушительный кусок жареной телятины, головку сыра, вареные яйца и пару больших ароматных яблок. Послушник удовлетворенно кивнул и принялся за еду.
Отхватив ножом изрядный кусок мяса, он задумчиво жевал, мысленно проигрывая предстоящий разговор со старостой деревни.
На поляну вылетела запыхавшаяся девица. Рухнув на колени у ручейка, она огромными глотками жадно принялась пить воду. Наконец, утолив жажду, она обессиленно прислонилась лбом к дереву и закрыла глаза. Послушник отломил кусок пирога с рыбой и продолжил меланхолично жевать. Запах ароматной выпечки разнесся по поляне. Девица выдохнула и округлившимися глазами уставилась на Послушника. Он отломил кусок сыра и откусил. Девица смотрела ему в рот во все глаза, каждое движение челюстей Послушника сопровождалось внимательным взглядом чумазой. Наконец, не выдержав, он чертыхнулся:
- Чего уставилась?
- Какое твое дело? Куда хочу, туда и смотрю! Тебя это не касается! - огрызнулась девица. - Поляна не твоя собственность! Здесь воду пить могут все!
- Хорошо. Ты попила? - спокойно уточнил Послушник.
- Да, попила, не твое дело!
- Тогда вали отсюда.
- А почему это я должна валить? Тебе не нравится - ты и вали! А мне и здесь хорошо!
- То есть ты решила остаться здесь? - подчеркнуто спокойно уточнил Послушник.
- Да, здесь! - ответила девица и уселась поудобнее, не отрывая внимательный взгляд от разложенной возле него еды.
- И долго ты здесь еще собираешься сидеть?
- Да, долго! - воскликнула девица.
- Ну что ж, счастливо оставаться, - Послушник ловко собрал всю еду, обул башмаки, закинул торбу на плечо и вышел на дорогу. Девица лишь оторопело смотрела вслед.
Довольно ухмыльнувшись, Послушник замурлыкал песенку про веселого кота и пошел дальше. С каждым шагом песенка звучала все фальшивее и фальшивее, и, наконец, он совершенно сбился с такта и, остановившись, совсем замолчал. Постояв мгновение, он с досадой чертыхнулся и пошел назад.
На полянке, сжавшись калачиком, лежала девица. Закрыв глаза, она горько и безнадежно скулила. Несколько огрызков груш валялась рядом.
Матильда не плакала, лишь скулила побитой собакой. Все обиды последних дней, усталость, голод и страх вырывались из горла надломленной сиплой болью. Вдруг в нос ударил запах сдобы. Еда! Животный инстинкт заставил открыть глаза - на колени ей опустился кусок пирога.
- Ешь, давай, - над нею возвышался Послушник.
Матильда мгновенно вцепилась в пирог, жадно вгрызаясь, торопливо отхватывая зубами огромные куски и заглатывая их не жуя, почти целиком, как птенец. В два укуса она проглотила все и настороженно уставилась на Послушника.
- Сколько ты не ела? - спросил тот.
Девица мучительно покраснела и отвернулась. На глазах показались слезы.
- Еще раз спрашиваю, сколько ты не ела? День? Два? - металл в голосе Послушника заставил ее поднять глаза. Он не шутил.
- Четыре, - прошептала она.
- Тогда вот еще немного, - он протянул ей совсем маленький кусочек сыра, - Только не спеши, жуй очень медленно, никто у тебя не отберет. А чуть позже я тебе еще дам.
Увидев, как она вспыхнула и тут же потупилась, он нахмурился, но, поняв все, терпеливо пояснил:
- Ты очень долго не ела. Если сейчас съешь много, можешь умереть. Некоторое время тебе надо есть очень понемножку, небольшими порциями, но часто.
Девица нерешительно кивнула и, заглянув в глаза Послушнику, быстро откусила и торопливо стала жевать сыр.
- Как тебя зовут? - спросил Послушник.
- Матильда, - с набитым ртом прошептала она.
- Куда же ты идешь, Матильда?
- По дороге, - покраснела девушка.
- Это мне понятно, что по дороге, - насмешливо хмыкнул он, - вопрос был, куда ты идешь по дороге? Или я не понятно спросил?
- Понятно - опустила голову Матильда.
- Я жду ответ, - рявкнул Послушник.
- Иду туда, куда ведет дорога.
- Девочка, не надо испытывать мое терпение! Последний раз тебя спрашиваю - куда ты идешь? - голос Послушника не предвещал ничего хорошего.
- Не знаю, - пискнула Матильда, ее губы дрожали.
- Как это ты не знаешь? - Послушник закипел. - Ты ушла из города, полдня шатаешься по безлюдной дороге среди леса и не знаешь, куда ты идешь?! Ты соображаешь, что на дорогах опасно? А ночью? Что ты будешь делать одна в лесу ночью?
Нахохлившись, Матильда молчала. Огромные блюдца глаз таращились на Послушника.
Он понял:
- Так ты что, нарочно за мной увязалась?
Матильда обреченно выдохнула и принялась внимательно рассматривать свои обгрызенные ногти.
- Зачем? Отвечай! - прорычал он.
- Мне надо было уходить из этого города. А ты тоже уходил. Ну и вот, - пробормотала она.
- Да ты хоть знаешь, куда я иду? Ты хоть представляешь своей дурьей башкой, чем ты рискуешь рядом со мной? - Послушник выдал длинную тираду из народного творчества портовых грузчиков, которая была по отношению к Матильде отнюдь не хвалебной.
- Я подумала, что ты все равно куда-то придешь. А мне лишь бы уйти из этого города, - воскликнула девушка и, видя, что он умолк, вдруг пододвинулась и жарко зашептала, - Прошу, только не прогоняй меня, я обузой не буду. Я за еду все отработаю. Хочешь, собой отработаю. Я все сделаю, все что скажешь, только не гони.
Он скривился и брезгливо отодвинул девушку подальше:
- Говоришь, все, что ни попрошу, сделаешь?
Матильда яростно закивала.
- Тогда я прошу тебя - умойся, - и, глядя на остолбеневшую девушку, насмешливо ухмыльнулся.
Солнце стало медленно заваливаться за верхушки леса, когда вдалеке послышался лай собак, и отчетливо потянуло печным дымком. Послушник прибавил шаг. Матильда грызла яблоко, но не отставала, старательно приноравливаясь под широкую поступь своего спутника.
Пески появились внезапно: только что дорога петляла сквозь лес, как враз деревья расступились, и перед путниками выросла небольшая ладненькая деревенька, обнесенная частоколом. Глубокий черный ров гадюкой опоясывал ее. Деревянные справные домики сплошь с резными ставнями и вышитыми нарядными занавесочками на окнах утопали в яблоневых садах, ровненькие поленницы, упитанные гуси, откормленные свиньи, - все это указывало на твердую хозяйскую руку. Послушник одобрительно кивнул, и принялся расспрашивать грудастую молодку у колодца, как найти постоялый двор. Молодка стрельнула глазками, чуть вильнула крутым бедром и, зардевшись, махнула рукой:
- Так недалеко здеся. Через три двора. Там еще на воротах цветы нарисованы, не заблудитесь.
- Спасибо, милая, - улыбнулся Послушник.
Молодка хихикнула и, подхватив ведро с водой, павой поплыла к дому. Послушник проводил довольным взглядом обтянутые домотканым платьем бедра и хмыкнул. Матильда догрызла яблоко и метнула огрызок в ведро. Огрызок плюхнулся, окатив молодку холодной водой. Та ахнула и обернулась. Матильда с безразличным видом рассматривала гусей, а вот Послушник отвести взгляд не успел. Молодка надулась и обиженно погрозила ему кулаком. Чертыхнувшись, Послушник хотел дать подзатыльник Матильде, но та увернулась.
К разрисованным аляповатыми цветами воротам дошли молча. Постоялый двор был небольшим и одноэтажным.
В трапезной стояли всего два выскобленных до белизны стола и пару длинных лавок - посетителей обычно много не бывало.
Послушник опустился на лавку и кликнул хозяина. Матильда переминалась с ноги на ногу у двери.
- Чего господин желает? - Хозяин, крепенький упитанный мужичок средних лет с залысинами и основательным брюшком, радушно кланялся, маслянистые глазенки его источали лучезарное гостеприимство.
- На ужин что есть?
- Каша есть, рыба жаренная, а если господин изволит подождать, то будет и мясо, - велю жене зарубить гуся или курочку. А, может, господин желает телятинки? Так солонина есть. Можно с овощами потушить.
- Гуся изжарь на завтра, - кивнул Послушник. - А пиво есть?
- Да, свежее. Только светлое.
- Пойдет, - вздохнул Послушник. - Значит так, давай сейчас кашу и рыбу, на двоих, и пива для меня. А ей, - он кивнул на Матильду, которая замерла в углу, - взвару сладкого принеси.
Хозяин оглянулся и, рассмотрев застывшую Матильду, пренебрежительно скривился:
- Господин шутит? Чтоб эту и в гостевой трапезной? Да как можно-то? Мы таких отродясь к себе не пущаем. Ежели доброму господину угодно, то пусть она к заднему входу идет - ей с кухни чего-нибудь вынесут.
Матильда мучительно вспыхнула и развернулась уйти, но тут за спиной грохнуло - Послушник треснул кулаком по столу так, что глиняная плошка подскочила и жалобно тренькнула:
- Слушай сюда, уважаемый! Господину угодно, чтобы эту госпожу приняли в трапезной. Со всем почтением. И сейчас же, - очень медленно, чеканя каждую букву, процедил он, желваки заходили на скулах.
Хозяин вздрогнул, покраснел, но тут же низко-низко поклонился и, украдкой бросив презрительный взгляд на Матильду, кинулся на кухню.
Через мгновение оттуда вылетела расторопная девица с толстой белобрысой косой. На подносе громоздились две кружки и пузатые кувшины с пивом и взваром. Девица ловко расставила все на столе и, одарив гостя улыбкой, убежала на кухню. Матильду она подчеркнуто не заметила.
- И долго ты там будешь стоять? - Послушник посмотрел на мнущуюся у входа Матильду и налил себе пива.
- Да я вот.. я пойду лучше на кухню, - пролепетала она.
- Сядь! - рявкнул Послушник, и Матильда мгновенно устроилась на самом краешке лавки напротив.
Послушник налил ей взвару, и так, в молчании, они дожидались ужин.
Заказав удивленному хозяину две раздельные комнаты, Послушник велел Матильде уйти и сидеть в комнате. Матильда кивнула и покорно ушла к себе. Наблюдавший за всем этим безобразием хозяин почесал затылок и пошел на кухню рассказывать жене.
Тем временем Послушник, войдя в комнату, быстро запер дверь, достал из притороченного к поясу кошеля небольшое тускло-медное кольцо с гравировкой и одел на большой палец. Затем снял пояс и ловко выдернул оттуда тонкую медную цепочку. Тщательно намотав цепочку на запястье, он вытащил крестик наверх и вышел из комнаты.
Из комнаты Матильды не доносилось ни звука. "Спит наверное", - одобрительно подумал он, но на всякий случай запер дверь снаружи, а ключ опустил в кошель.
Выйдя из постоялого двора, покрутил головой, пытаясь сориентироваться. Дом старосты должен был находиться рядом.
У ворот крутились вездесущие мальчишки. На завалинках возле домов сидели бабы в темных платках и, лузгая семечки, неспешно беседовали. Несколько дородных молодок и разряженных толстозадых девиц сгрудились у колодца и азартно сплетничали. Невдалеке, как бы случайно, столпились парни. Оглушительно хохоча и поигрывая мускулами, они громко подшучивали друг над другом, а сами искоса поглядывали на девиц. Девицы старательно делали безразличные лица, постоянно поправляли косы, и старались так повернуться, чтоб было лучше видно наряды. Ежевечерний ритуал "деревня в ожидании возвращения стада" был в самом разгаре.
Появление незнакомца заставило гомон смолкнуть, чтобы через мгновение шум разгорелся с большей силой. Любопытные взгляды сопровождали его всю дорогу.
На первый взгляд все было спокойно.
Дом старосты оказался самым приметным, в три окна, о чем подтвердил мелкий вихрастый пацаненок, старательно прыгавший через коровьи лепешки на дороге. Послушник направился туда. Однако пришлось пропустить пахнувших молоком и медвяной травой коров, мохнатых и низкорослых. Вяло отгоняя замызганными хвостами мух, стадо тянулось и тянулось, задумчиво жуя бесконечную жвачку, и не реагируя на окрики пастуха.
Внезапно спину обожгло чьим-то взглядом.
Он был так ощутим, что, сдавалось, воздух мгновенно сгустился, покрывшаяся пупырышками кожа на спине и руках стала липкой от холодного пота. Послушник заозирался, но все казалось спокойно - деревня была погружена в свое мерное бытие. Хлопотали люди. Мычали коровы. Чирикали воробьи. На крыше сидела ворона.
Староста оказался неожиданно нестарым человеком с внимательным взглядом. Обрадовано потирая руки, он пригласил Послушника в дом. Его супруга, тихая бесцветная женщина, внесла квасу. В душной горнице пахло мелиссой и боярышником. Во дворе выла собака.
Неожиданно легко сторговавшись за три серебрушки, Послушник отправился выполнять заказ. Уже в воротах обернулся на дом. В последнем окне мелькнуло бледное искаженное лицо. Послушник отпрянул. Но, приглядевшись, сообразил, что никого там нет. Почудилось с духоты. Хлопнув калиткой, вышел на улицу.
Сидевшая на крыше ворона повернула голову. Зрачки кроваво вспыхнули.
Дом мельника находился за холмами над заболоченной тихой речушкой. Забитые накрест окна и буйно заросшая дорожка свидетельствовали о том, что сюда давно уже никто не забирался. Продираясь сквозь сонное царство крапивы и лопухов, Послушник в сотый раз обругал себя за то, что взялся за это малоприбыльное и хлопотное дело. С трудом пробившись к покосившемуся крыльцу, отдирая с одежды репейники, злобно расчесывая руки, он чутко вглядывался вокруг, но всюду разлилась безмятежность. Отодрав доски, он толкнул дверь и ступил в темный провал комнаты.
Внутри все было погружено в сумрак, лишь неясные тени лежали под заколоченными окнами, да немного света проникало сквозь дверной проем. Послушник, поднимая пыль, выбил ставню. Окно было столь маленьким, что туда и, правда, никак невозможно было пролезть. В комнате остались лишь кровать и стол. Все остальное давно разобрали деревенские.
Заглянув под кровать, Послушник присел и палкой принялся шарить под печью. Вдруг дверь захлопнулась. Послушник очутился в полутьме. Сгустившийся сумрак заполнили смутные шепоты и неясные звуки.
Подскочив к двери, попытался открыть. Дверь не поддавалась. Подбежав к окну, стал вглядываться в гущу, но ничего не увидел. Лишь в такт ветру сонно качались лопухи.
Следующую вечность Послушник то бился в дверь, то пытался расшатать оконце, но лишь отбил плечо и разодрал руки. Свой дом мельник выстроил основательно.
Битый час он сидел на столе и, пытаясь вытащить занозы с разбитых ладоней, перебирал варианты спасения. В то, что кто-то заглянет сюда на ночь глядя, верилось с трудом. Скорее всего, решат, что он сгинул от таинственного змия, как и остальные. Тени сгущались. Очертания предметов в комнате уже угадывались с трудом. Время тянулось медленно и, как назло, захотелось пить.
Вдруг за дверью раздались шажки. Легкие, торопливые. Что-то завозилось, стукнуло. Послушник отпрянул и вскинул руку. Послышалось сдавленное ругательство, и дверь распахнулась. На пороге стояла Матильда и люто чесалась:
- Выходи.
- Быстро давай отсюда, - он выскочил первым, озираясь по сторонам. Запертая дверь не давала покоя. Магии точно не было, и нежить он бы сразу почувствовал.
Продираться сквозь притоптанную крапиву теперь было значительно легче.
- Как ты меня нашла? Я ведь сказал сидеть в комнате, - облегчение сменилось раздражением, - и как ты выбралась? Я же запер дверь.
Наконец, заросли закончились.
- Через окно, - Матильда попыталась выдрать репейник из волос, но только еще больше запутала, - выпрыгнула. Спросила куда ты пошел. Стала искать.
- Ты зачем вышла из комнаты?! - нахмурился Послушник. Благодарность испарилась - глупая девчонка могла пострадать.