Юм З.З. : другие произведения.

Послушник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Попаданец в альтернативное Средневековье. В наличии магия, епитимья и хохотун. Чтобы вернуться домой, надо выполнить тринадцать деяний.


Пролог.

   Над землей зазмеились тени. Бледная луна чуть вздрогнула и поспешно скрылась меж клочьев предрассветного тумана. По неубранному гороховому полю шел человек. Он двигался медленно, сгорбившись под тяжестью мешка, едкий пот заливал глаза. Пожухлые побеги цеплялись за ноги, путались, не давали пройти. Из раздавленного стручка выщелкнула горошина и попала в башмак. Путник скривился, но останавливаться не стал. Стены города должны быть близко. Наступив на оторванную синюшную руку, он чертыхнулся сквозь зубы, поправил съехавший мешок и побрел дальше.
   Сидевшая на смрадном растерзанном остове ворона равнодушно наблюдала. В холодном свете выглянувшей на миг луны на груди путника тускло блеснул крестик. Глаза вороны полыхнули алым. По полю пронесся вой.
   Человек, раздраженно вздохнул, сбросил мешок и стал ждать.
   Через мгновение на него прыгнуло существо.
   Человек резко вытянул руку вперед, и луч света ударил в грудь твари. Пахнуло горелой плотью. Тварь взвизгнула и рухнула под ноги человеку. Конечности еще конвульсивно двигались, загребая комья жирной земли вперемешку с побегами гороха и вывороченными зловонными потрохами, а человек с трудом вскинул мешок на плечо и снова побрел дальше. Ворона, которая все это время смотрела, расправила крылья и улетела.
   Из мешка донесся всхлип. Человек вздохнул и зашагал быстрее. Горошина в башмаке больно давила меж пальцами, но человек тряхнул ногой и останавливаться не стал. До восхода оставалось уже недолго...
  
  
   До восхода оставалось уже недолго. Матильда посмотрела на храпевшего рядом толстяка, осторожно выбралась из-под нечистого одеяла, кое-как натянула штопаное платье и, прихватив медяки со стола, выскочила прочь. Придержав тяжелую дверь - скрипит зараза, Матильда на цыпочках вышмыгнула на улицу. Поежилась от предрассветного холода. Повезло, что тот, другой, не заметил. Уж очень сально вчера он смотрел. Матильда знала такие взгляды - укатает так, что неделю не сядешь, а заплатить - ищи-свищи. Все норовят задаром. Но толстяк всегда платил честно. Тот, второй, его боялся.
   Да, в этот раз повезло.
   Завернув за угол дома, Матильда задрала подол и облегчилась. Прямо возле крыльца лавки. А вот пусть знает. Хозяин лавки был ужасный жмот. В долг никогда не давал, сколько не проси. Такому не грех и подпакостить. То-то его разряженная клуша утром обрадуется, увидев "подарочек" прямо у входа. Матильда хихикнула, оправила подол и поспешила дальше. Скоро рассвет...
  
  
   Скоро рассвет. Высокий господин с напудренными буклями поглядывал в окно. Его унизанные перстнями бледные пальцы теребили кружева на манжетах. Всегда тщательно завитые букли сейчас растрепались, и пудра осыпалась на плечи. Камзол был расстегнут, лиловый шейный платок, как змея, перекрутился совершенно невозможным образом. Господин виновато глянул в угол, ему хотелось выпить, но там, в огромном кресле пыльного бархата с вензелями сидел старик с бородавкой на носу и читал увесистую книгу в тусклом серебряном окладе. Восковая свеча оплыла, но зарождающееся утро давало уже достаточно света. Старик послюнявил дрожащий палец и осторожно перевернул страницу.
   Время шло.
   Высокий опять глянул в окно. Сквозь витражное стекло все также была видна лишь безлюдная улица.
   Внизу вдруг мелькнула фигура. Высокий подскочил к окну, но это оказалась дворовая девка, торопливо пробежавшая по дороге и скрывшаяся за углом. Господин скомкал батистовый платочек и дернул так, что тонкая ткань с треском разорвалась.
   - Не мельтеши, Венталь, - процедил старик, не отрываясь от книги.
   - Но сир. Рассвет уже скоро, - проблеял высокий.
   - Он придет, раз обещал, - заметил старик, поправляя очки на носу и переворачивая страницу.
   - А если нет? - высокий отшвырнул платок и вновь забегал по комнате, бросая взгляды в окно. - Если не придет?! Это будет конец!
   - Придет. Никогда еще Послушник не нарушил обещание.
   Высокий вздохнул и вновь уставился в окно.
   Внизу грохнуло, и на лестнице послышались тяжелые шаги.
   Высокий тихонько взвизгнул и заметался по комнате. Дверь с треском распахнулась, чуть не припечатав высокого, и в комнату ввалился человек.
   - Доброго утра, господа. Ваш заказ, - он скинул свой нелегкий, порядком изгвазданный мешок прямо на мозаичный пол и распрямился.
   Из мешка охнуло и что-то там завозилось. Высокий отпрянул к окну, и опасливо косился то на мешок, то на гостя.
   - Вот обещанная плата - старик аккуратно положил тяжелый кошель на стол. - Там ровно столько, как и договаривались.
   - Благодарю, преподобный - гость сгреб кошель и чуть кивнул. Медный крестик качнулся в такт. - Если будут еще заказы - зовите.
   - Непременно, - уверил старик и полувопросительно изогнул бровь.
   - Всего доброго, - гость правильно все понял и поспешил откланяться.
   Хлопнула входная дверь.
   За окном взошло солнце...
  
  
   Взошло солнце. Почтенная дона Альдония в третий раз расправила мантоньерку и одела капор светло-бутылочного цвета с волной гофре, тщательно завязав ленты ровно посередине, под подбородком. Накинула теплую палевую шаль, кружевную, но в меру. И, убедившись, что все, как и должно быть, взяла большую корзину для овощей и поменьше, для мяса, вышла на еще спящую улицу.
   Утреннюю тишину города разорвал жуткий нечеловеческий вой.
   Захлопали ставни сверху. В окно дома напротив выглянуло испуганное со сна лицо. Из соседней лавки выскочил встревоженный приказчик. Из-за угла выбежала кухарка с трактира, что через дом. Толпа прибывала. Никто ничего не понимал. А почтенная донна Альдония все визжала и визжала на одной ноте.
   Она вступила своими замшевыми башмаками за пять серебряных и плюс набойки прямо в "подарок" перед лавкой.
   Начинался новый день...
  
  
   Начинался новый день. Человек вышел из дома, заправил крестик за ворот и зашагал по дороге. Пройдя несколько шагов, он остановился и вытряхнул из башмака горошину. За углом раздался истошный визг. Где-то залаяла собака.
   Город просыпался.
   Послушник принюхался - в воздухе пахло свежей выпечкой. Усмехнувшись своим мыслям, он пошел на запах.
   Пора было подкрепиться...
  
  
  
  

История первая. Черные бобы.

  
  
   Таверна "Озябшая Курица" встретила посетителя сонной тишиной. Постояльцы еще только начали просыпаться и внизу, в просторной трапезной за стойкой, помощник хозяина тяжелыми щипцами старательно снимал свечной нагар, а за дальним столом меж тарелками с недоедками, уронив голову на руки, пьяно храпел последний клиент. Он же и первый.
   Послушник оглянулся и подозвал парня:
   - Мне завтрак, комнату и помыться.
   - К завтраку будете пиво, вино, эль?
   - Нет, лучше молоко или ягодный взвар - хочу отдохнуть.
   - С вас две серебрушки, господин, - мигом прикинул парень.
   - А не маловато ты насчитал? Давай, не стесняйся, - посетитель выразительно взглянул, насмешливая улыбка зазмеилась по капризным губам.
   - Я человек подневольный, все цены правит хозяин. Да и город же, все дорого, - покраснел и стал оправдываться помощник.
   - Ну что ж, будь по твоему. Только кликни служанку, пускай одежду мне простирнет, пока я спать буду. А еду и воду несите мне в комнату. Устал я, - посетитель зашагал за слугой наверх. Он чуть прихрамывал, проклятая горошина таки натерла ногу. Но ничего, сейчас будет отдых, все остальное - потом.
  
   Комната оказалась небольшой, но чистой. Приятно пахло свежим бельем и душицей. Вся обстановка состояла из кровати, сундука с навесным замком, небольшого стола и табурета. Окошечко было застеклено, хоть и мутным стеклом, и упиралось в слепой переулок. "Зато высплюсь", - порадовался Послушник.
   Тем временем бойкая кудрявая служанка внесла огромное блюдо с яичницей и ветчиной, сдобные хлебцы с румяной корочкой, мягкий сыр, масло и запотевший кувшин. За ней слуги втащили большую бадью и два ведра с водой - горячей и холодной.
   Послушник довольно хмыкнул и скоро разделся. Уже влезая в бадью, увидел, что разбитная служанка и не думает уходить:
   - Господин желает помощи?
   - Господин желает, чтобы его оставили в покое! - лениво рыкнул он, с довольным вздохом погружая в воду усталое тело. - И одежду забери постирать.
   Хорошо-то как...
  
   К вечеру чистый и отдохнувший Послушник спустился в трапезную, уселся за дальний столик спиной к стене, и заказал жареной телятины с пивом. Пиво было густым и темным, чуть терпковатым, как раз таким, как он любил. Хорошо... Закинув кусок сочного, в меру прожаренного мяса в рот, он прислушался.
   За соседним столом сидели торговцы рыбой. Они пили дешевое вино и возмущались ценами на соль. Послушник отхлебнул пива и равнодушно перевел взгляд на другой столик. Там собралась более разношерстная публика. Помощники приказчиков, мелкие торговцы, лавочники, - все пили и азартно играли в карты. Рядом крутилась растрепанная девка с немытой шеей, быстроглазая, в штопаном платье, но на нее внимания пока не обращали. Послушник отвернулся и глянул на столик справа. Там устроились три мужичка, по виду крестьяне, ели немудреный ужин - гороховую кашу с салом, пироги с луком и яйцами, и неспешно под пиво беседовали.
   Он прислушался.
   - А правда ли, что в Песках люди уж которую седьмицу пропадают? Мне вчера на торге Гунявый Рин говорил, что ему Морелия рассказывала, - жилистый крестьянин в линялой рубахе зачерпнул ложку густой каши и отправил в рот.
   - Морелия тебе расскажет. Коза брехливая, - пузатый мужичок в штопаном кафтане скривился и долил себе пива.
   - Но у нее свояченица в Песках живет. Уж она точно знает, - не унимался жилистый.
   - Я тоже слышал, - ранее молчавший рыжий селянин с острым, как у белки, лицом и россыпью веснушек включился в разговор. - Люди давно поговаривают, что нечисто там, в Песках.
   - Ну-кась, расскажи, - жилистый придвинул к себе огромную кружку с пивом и заинтересованно взглянул на рыжего.
   - Ну вот, значится, поехал недавно один роэрский купчишка по окрестным деревням за зерном, и пришлось ему заночевать в Песках. А там постоялый двор не то, что у Бальбетты. Ну, вы ж ее знаете, - ухмыльнулся рыжий и подмигнул.
   Мужики довольно захмыкали и заухмылялись. Видно Бальбетту и ее постоялый двор они знали.
   - Ну, остался, значится, он, и решил там девок поискать. А какие там в Песках девки, - все либо замужние, либо страшные, что столько и не выпьешь. И кто-то ему, значится, сказал, что за деревней живет дочка мельника. Сам мельник-то давно помер, а она осталась там и живет. Замуж ее никто не взял, вот она и живет одна. Ну и посоветовали добрые люди, что, дескать, можно попробовать, раз сама. Ведь оно ж известное дело, ежели баба сама, то она к ласке завсегда тянется. Не могут бабы долго без ласки жить, - рыжий важно кивнул и отхлебнул пива. - Дуреют они без ласки-то. Ну и решил, значится, купчишка пойти к ней.
   - И что? - мужики придвинулись поближе.
   - Да вот, тут какое дело. Пойти-то он к ней пошел. Может и срослось там у них что-то. Того я не знаю. Однако утром назад на постоялый двор он не вернулся. Да. Не вернулся. Хозяин прождал его весь день, дело-то молодое. Но уплатил он только задаток, так что на следующий день пришлось идти искать, - рыжий долил себе пива.
   - Так, может, сбежал он? - хмыкнул толстяк.
   - Ага, сбежал! И оставил все зерно, и лошадей, и два воза? Из-за пары медяков? - жилистый хохотнул и стукнул кулаком по столу. - Дальше рассказывай!
   - А дальше тут вона какое дело. Взял хозяин с собой слугу и двух племянников жены и пошли они, значится, к этой дочке мельника. Когда пришли, то изба была заперта, они стучали-стучали, а им не открывают. Ну, они дверь-то и вышибли. Зашли, а там, на столе, вся еда стоит нетронутая, одежда ихняя лежит, а купчишки и дочки мельника-то и нету.
   - Может, вдвоем сбежали? - хмыкнул толстяк. - Купчина твой женат, небось, был, а девка понравилась, то они и сбежали?
   - Так в том-то и дело, что не могли они сбежать. Не могли! Изба-то изнутри заперта была. Оконца маленькие - не пролезешь, подпола нету, мельник же избу на сваях строил, чердак тоже нестоящий. И их, значится, нигде нету. Исчезли, - рыжий неуверенно почесал лоб.
   - Даааа, дела какие, - протянул толстяк и перекрестился.
   - А что говорят? - осторожно спросил жилистый.
   - А говорят, будто эта девка, значится, перекинулась на змею и проглотила купца, а сама в лес убежала. Будто купчишка этот снасильничать девку хотел, так она его за это сожрала. А теперь живет она в лесу и всех путников поедает.
   - Да быть такого не может! - воскликнул толстый.
   - Почему не может? - поддакнул жилистый, - вот моей покойной тетушке Хейдруне как-то ночью явился Непрощенный Змий. Она божилась, что он свистел и испускал ужасный смрад. Он схватил ее за голову и хотел проглотить. Но она успела трижды произнести: "И падет на них цибет адский и иже аспид окаянная сгине понеже". И сразу утроба змея разверзлась, а она сама стала цела и невредима. Вот если бы купчишка знал эти слова, то его бы девка ни в жисть не сожрала.
   - А еще говорят, что недавно скоморохи на торг ехали и заблудились, выехали прямо к Пескам этим и пропали, - продолжал рыжий. - Все сгинули. Даже с лошадями.
   - Вона как. А может там разбойники шалят? - нахмурился толстяк.
   - Та какие разбойники, ежели следов нету? Совсем никаких, - отхлебнул пива рыжий, - кабы разбойники это были, то все равно или ушел бы кто, или вещи их рано или поздно где-нибудь все равно всплыли бы. И люди бы узнали. А тута следов нету, и люди сгинули.
   - Так то ж скоморохи, - сплюнул толстяк, - знамо дело, прохвосты и мошенники. Своровали, небось, на торгу что-то, вот спрятаться и решили.
   - Так в том-то и дело, что не только скоморохи исчезли. Говорят, бабы за малиной намедни пошли и все сгинули. Из Лопаток. Это от Песков полверсты будет. И пастух лопатовский тоже три дня как пропал. Вместе со всеми коровами. Мужики искали-искали - ни пастуха, ни коров.
   - Может сбег? А коров продал? - гыкнул толстяк. - Это ж деньжищи какие.
   - Так он дурачок был, с чего бы ему сбегать? - отмахнулся рыжий, - кормили его всей громадой, одёжу справили. Что ему искать было? Неет, она это. Дочка мельника.
  
   Разговор мужиков прервал вопль. В таверну ворвалась дородная женщина в капоре и кружевах и принялась изо всей дури за волосы драть чумазую девку. Та вцепилась в капор, и кружева клочьями полетели во все стороны. Девка при этом с визгом лягалась, царапалась и норовила зубами уцепиться за руки соперницы. Гвалт и крики при этом поднялись такие, что все враз кинулись разнимать.
   Через время выяснилось, что эта девка нагадила у какого-то лавочника на крыльце и почтенная женщина вступила прямо туда. Кто-то из соседей утром все видел. И теперь разъяренная мегера таскала девку за волосы, требовала отмыть крыльцо и отдать пять серебрушек за новые башмаки и еще три - за набойки. При этом, в подтверждение своих слов, она возмущенно тыкала башмаком всем в лицо. От башмака изрядно несло дерьмом и женщину через время под общий одобрительный хохот вытолкали из таверны. Однако хозяин уже рассердился и кивнул вышибале. Тот ухватил рыдающую девку за шкирку и тоже выкинул вон.
   После этого все разговоры принялись крутиться вокруг этого происшествия, и Послушник понял, что продолжения истории о Песках не будет. Он залпом допил пиво и, кликнув хозяина, чтобы завтра утром собрал на дорогу еды, отправился спать.
  
  
   На улице пошел дождь. Мелкий, моросящий, холодный. Он злобно сеялся на сонную землю словно в отместку за свое поганое настроение. Чумазая девка в разорваном платье стояла на улице и, размазывая слезы и сопли, смотрела через мутное окно в таверну. Там гуляли и веселились люди. Слышалась музыка. Матильда тяжко вздохнула. Невыносимо хотелось есть.
  
  
   Не успело солнце раззолотить крыши домов, как Послушник уже спустился в трапезную. Он позавтракал, забрал у хозяина торбу с едой, и вышел на улицу.
   Ленивый ветерок упорно пытался ухватить листья и прочий мусор с мостовой. Но листья, еще тяжелые после дождя, не поддавались. Тогда ветерок бросил их и полетел на рынок поднимать подолы у ранних покупательниц. Нагулявшаяся кошка, презрительно зыркнув желтым глазом и подняв хвост трубой, важно прошествовала посередине улицы. Наверху распахнулись ставни, задев горшок с гортензией. Горшок рухнул вниз и с грохотом разбился, щедро разбрызгав мокрые комья земли прямо на свежевыбеленные стены лавки сладостей. Кто-то охнул, внизу заругался приказчик. Один комок попал на кошку, та истерично мяукнула, поджала хвост и шмыгнула в подворотню. Изрядно выцветшая вывеска с нарисованными кривобокими ядовито-розовыми пирожными уныло взирала на всю эту суету просыпающегося города. Она мечтала о великой любви. Но кто станет обращать внимание на мечты какой-то там вывески.
   Послушник вышел к воротам, напоследок окинув взглядом город. Спросив у охранника дорогу на Пески, зашагал на восток.
  
  
   После вчерашнего промозглого дождя погода радовала теплом. На небе ни облачка. Дорога весело змеилась и прыгала. С одной стороны разлеглось бескрайнее ржаное поле, с другой подступал молодой лесок. Послушник закинул торбу с едой за плечо и, весело насвистывая "Ах, где моя прекрасная Фадетта", шел на Пески. Пролетавшая рядом стрекоза легким радужным крылышком задела щеку. Послушник мягко улыбнулся и засвистел припев.
   Вдруг за спиной хрустнула ветка. Человек насторожился, но не подал виду. Тут дорога резко вильнула, и он заметил мелькнувшую сзади тень. Мгновенно торба улетела в одну сторону, Послушник отпрыгнул в другую. Растворившись за кустом, он приготовился ждать. Через миг на дорогу выскочила вчерашняя чумазая девка, оглянулась и нерешительно стала, вертя головой во все стороны.
   - Кого ищем? - холоду в голове Послушника могла бы позавидовать Ледяная Богиня.
   - !!! - девица взвизгнула и подпрыгнула, но, разглядев Послушника, тотчас напустила на себя независимый вид, - а твое какое дело?!
   - Ты за мной уже давно идешь, - процедил он, кляня себя за беспечность.
   - Дорога-то одна, так что я иду по дороге. Я не виновата, что ты тоже по ней идешь. И вообще, а, может, это ты за мной ходишь?! - все это девица выпалила на одном дыхании.
   - Так я впереди шел, а ты сзади кралась. - Послушник аж оторопел от такой наглости.
   - Ну не знаю, как это ты так шел, что увязался за мной, - девица нагло перла напролом, - ходют тут всякие, на порядочных девушек покушаются!
   - Это ты порядочная? - насмешливо присвистнул Послушник. Он уже отошел от встречи, и этот разговор стал его забавлять. - Не тебя ли вчера в трактире за волосья все таскали?
   - Ничего не все! - девица задохнулась от возмущения. - Это дура Альдония, расфуфыренная клуша. И не она меня, а я ее!
   - Ну, молодец, - равнодушно кивнул Послушник и пошел дальше. Разговор ему быстро наскучил, к тому же хотелось засветло дойти в Пески.
   Девица шла сзади.
   Ну, в принципе, что тут такого - дорога действительно одна, и мало ли кому надо куда идти. Но девица упорно плелась сзади. Это начало раздражать. Он остановился, поправляя пряжки на башмаках. Девица остановилась тоже. Тогда он пошел быстрее. Сзади послышался топот - девица бежала.
   Послушник тихо ругнулся и развернулся, - от неожиданности девица с размаху налетела на него:
   - Ой, простите, - испуганно пискнула она.
   - Ты чего за мной идешь, говори? - Послушник так ее тряхнул, что зубы аж клацнули.
   - Простите меня, - из глаз девицы брызнули слезы.
   - Так. Вот не надо мне тут цирк устраивать. Прекрати истерику и отвечай - кто ты и почему идешь за мной?
   Девица не нашла ничего лучше, чем упасть в обморок. Послушник пожал плечами, переступил через распростертое тело и зашагал дальше. Только он скрылся за поворотом, Матильда мгновенно открыла глаза, и, поспешно поднявшись, быстро побежала следом.
   Услышав за спиной торопливые шаги и сбитое тяжелое дыхание, он хмыкнул, но виду не подал. Девица двигалась на расстоянии и под руку не попадала. Пусть идет, решил Послушник.
  
   Солнце стало припекать. Наступил душный полдень.
   Послушник приметил небольшую мягкую полянку, обильно заросшую гусиной лапчаткой и бледными венчиками вьюнков. Рядом сердито журчал родничок.
   Он умылся, вволю напился необыкновенно вкусной воды и, сбросив башмаки, уселся в уютной тени разлогой дикой груши. Под нею валялись мелкие грушки-падалки, Послушник поднял одну дичку, не самую побитую, и откусил. Скривившись, быстро выплюнул - плод был настолько терпкий и кислющий, что свело зубы. Отплевываясь, достал торбу. Хозяин таверны собрал пирогов с рыбой, внушительный кусок жареной телятины, головку сыра, вареные яйца и пару больших ароматных яблок. Послушник удовлетворенно кивнул и принялся за еду.
   Отхватив ножом изрядный кусок мяса, он задумчиво жевал, мысленно проигрывая предстоящий разговор со старостой деревни.
   На поляну вылетела запыхавшаяся девица. Рухнув на колени у ручейка, она огромными глотками жадно принялась пить воду. Наконец, утолив жажду, она обессиленно прислонилась лбом к дереву и закрыла глаза. Послушник отломил кусок пирога с рыбой и продолжил меланхолично жевать. Запах ароматной выпечки разнесся по поляне. Девица выдохнула и округлившимися глазами уставилась на Послушника. Он отломил кусок сыра и откусил. Девица смотрела ему в рот во все глаза, каждое движение челюстей Послушника сопровождалось внимательным взглядом чумазой. Наконец, не выдержав, он чертыхнулся:
   - Чего уставилась?
   - Какое твое дело? Куда хочу, туда и смотрю! Тебя это не касается! - огрызнулась девица. - Поляна не твоя собственность! Здесь воду пить могут все!
   - Хорошо. Ты попила? - спокойно уточнил Послушник.
   - Да, попила, не твое дело!
   - Тогда вали отсюда.
   - А почему это я должна валить? Тебе не нравится - ты и вали! А мне и здесь хорошо!
   - То есть ты решила остаться здесь? - подчеркнуто спокойно уточнил Послушник.
   - Да, здесь! - ответила девица и уселась поудобнее, не отрывая внимательный взгляд от разложенной возле него еды.
   - И долго ты здесь еще собираешься сидеть?
   - Да, долго! - воскликнула девица.
   - Ну что ж, счастливо оставаться, - Послушник ловко собрал всю еду, обул башмаки, закинул торбу на плечо и вышел на дорогу. Девица лишь оторопело смотрела вслед.
  
  
   Довольно ухмыльнувшись, Послушник замурлыкал песенку про веселого кота и пошел дальше. С каждым шагом песенка звучала все фальшивее и фальшивее, и, наконец, он совершенно сбился с такта и, остановившись, совсем замолчал. Постояв мгновение, он с досадой чертыхнулся и пошел назад.
  
  
   На полянке, сжавшись калачиком, лежала девица. Закрыв глаза, она горько и безнадежно скулила. Несколько огрызков груш валялась рядом.
  
  
   Матильда не плакала, лишь скулила побитой собакой. Все обиды последних дней, усталость, голод и страх вырывались из горла надломленной сиплой болью. Вдруг в нос ударил запах сдобы. Еда! Животный инстинкт заставил открыть глаза - на колени ей опустился кусок пирога.
   - Ешь, давай, - над нею возвышался Послушник.
   Матильда мгновенно вцепилась в пирог, жадно вгрызаясь, торопливо отхватывая зубами огромные куски и заглатывая их не жуя, почти целиком, как птенец. В два укуса она проглотила все и настороженно уставилась на Послушника.
   - Сколько ты не ела? - спросил тот.
   Девица мучительно покраснела и отвернулась. На глазах показались слезы.
   - Еще раз спрашиваю, сколько ты не ела? День? Два? - металл в голосе Послушника заставил ее поднять глаза. Он не шутил.
   - Четыре, - прошептала она.
   - Тогда вот еще немного, - он протянул ей совсем маленький кусочек сыра, - Только не спеши, жуй очень медленно, никто у тебя не отберет. А чуть позже я тебе еще дам.
   Увидев, как она вспыхнула и тут же потупилась, он нахмурился, но, поняв все, терпеливо пояснил:
   - Ты очень долго не ела. Если сейчас съешь много, можешь умереть. Некоторое время тебе надо есть очень понемножку, небольшими порциями, но часто.
   Девица нерешительно кивнула и, заглянув в глаза Послушнику, быстро откусила и торопливо стала жевать сыр.
   - Как тебя зовут? - спросил Послушник.
   - Матильда, - с набитым ртом прошептала она.
   - Куда же ты идешь, Матильда?
   - По дороге, - покраснела девушка.
   - Это мне понятно, что по дороге, - насмешливо хмыкнул он, - вопрос был, куда ты идешь по дороге? Или я не понятно спросил?
   - Понятно - опустила голову Матильда.
   - Я жду ответ, - рявкнул Послушник.
   - Иду туда, куда ведет дорога.
   - Девочка, не надо испытывать мое терпение! Последний раз тебя спрашиваю - куда ты идешь? - голос Послушника не предвещал ничего хорошего.
   - Не знаю, - пискнула Матильда, ее губы дрожали.
   - Как это ты не знаешь? - Послушник закипел. - Ты ушла из города, полдня шатаешься по безлюдной дороге среди леса и не знаешь, куда ты идешь?! Ты соображаешь, что на дорогах опасно? А ночью? Что ты будешь делать одна в лесу ночью?
   Нахохлившись, Матильда молчала. Огромные блюдца глаз таращились на Послушника.
   Он понял:
   - Так ты что, нарочно за мной увязалась?
   Матильда обреченно выдохнула и принялась внимательно рассматривать свои обгрызенные ногти.
   - Зачем? Отвечай! - прорычал он.
   - Мне надо было уходить из этого города. А ты тоже уходил. Ну и вот, - пробормотала она.
   - Да ты хоть знаешь, куда я иду? Ты хоть представляешь своей дурьей башкой, чем ты рискуешь рядом со мной? - Послушник выдал длинную тираду из народного творчества портовых грузчиков, которая была по отношению к Матильде отнюдь не хвалебной.
   - Я подумала, что ты все равно куда-то придешь. А мне лишь бы уйти из этого города, - воскликнула девушка и, видя, что он умолк, вдруг пододвинулась и жарко зашептала, - Прошу, только не прогоняй меня, я обузой не буду. Я за еду все отработаю. Хочешь, собой отработаю. Я все сделаю, все что скажешь, только не гони.
   Он скривился и брезгливо отодвинул девушку подальше:
   - Говоришь, все, что ни попрошу, сделаешь?
   Матильда яростно закивала.
   - Тогда я прошу тебя - умойся, - и, глядя на остолбеневшую девушку, насмешливо ухмыльнулся.
  
  
   Солнце стало медленно заваливаться за верхушки леса, когда вдалеке послышался лай собак, и отчетливо потянуло печным дымком. Послушник прибавил шаг. Матильда грызла яблоко, но не отставала, старательно приноравливаясь под широкую поступь своего спутника.
   Пески появились внезапно: только что дорога петляла сквозь лес, как враз деревья расступились, и перед путниками выросла небольшая ладненькая деревенька, обнесенная частоколом. Глубокий черный ров гадюкой опоясывал ее. Деревянные справные домики сплошь с резными ставнями и вышитыми нарядными занавесочками на окнах утопали в яблоневых садах, ровненькие поленницы, упитанные гуси, откормленные свиньи, - все это указывало на твердую хозяйскую руку. Послушник одобрительно кивнул, и принялся расспрашивать грудастую молодку у колодца, как найти постоялый двор. Молодка стрельнула глазками, чуть вильнула крутым бедром и, зардевшись, махнула рукой:
   - Так недалеко здеся. Через три двора. Там еще на воротах цветы нарисованы, не заблудитесь.
   - Спасибо, милая, - улыбнулся Послушник.
   Молодка хихикнула и, подхватив ведро с водой, павой поплыла к дому. Послушник проводил довольным взглядом обтянутые домотканым платьем бедра и хмыкнул. Матильда догрызла яблоко и метнула огрызок в ведро. Огрызок плюхнулся, окатив молодку холодной водой. Та ахнула и обернулась. Матильда с безразличным видом рассматривала гусей, а вот Послушник отвести взгляд не успел. Молодка надулась и обиженно погрозила ему кулаком. Чертыхнувшись, Послушник хотел дать подзатыльник Матильде, но та увернулась.
   К разрисованным аляповатыми цветами воротам дошли молча. Постоялый двор был небольшим и одноэтажным.
   В трапезной стояли всего два выскобленных до белизны стола и пару длинных лавок - посетителей обычно много не бывало.
   Послушник опустился на лавку и кликнул хозяина. Матильда переминалась с ноги на ногу у двери.
   - Чего господин желает? - Хозяин, крепенький упитанный мужичок средних лет с залысинами и основательным брюшком, радушно кланялся, маслянистые глазенки его источали лучезарное гостеприимство.
   - На ужин что есть?
   - Каша есть, рыба жаренная, а если господин изволит подождать, то будет и мясо, - велю жене зарубить гуся или курочку. А, может, господин желает телятинки? Так солонина есть. Можно с овощами потушить.
   - Гуся изжарь на завтра, - кивнул Послушник. - А пиво есть?
   - Да, свежее. Только светлое.
   - Пойдет, - вздохнул Послушник. - Значит так, давай сейчас кашу и рыбу, на двоих, и пива для меня. А ей, - он кивнул на Матильду, которая замерла в углу, - взвару сладкого принеси.
   Хозяин оглянулся и, рассмотрев застывшую Матильду, пренебрежительно скривился:
   - Господин шутит? Чтоб эту и в гостевой трапезной? Да как можно-то? Мы таких отродясь к себе не пущаем. Ежели доброму господину угодно, то пусть она к заднему входу идет - ей с кухни чего-нибудь вынесут.
   Матильда мучительно вспыхнула и развернулась уйти, но тут за спиной грохнуло - Послушник треснул кулаком по столу так, что глиняная плошка подскочила и жалобно тренькнула:
   - Слушай сюда, уважаемый! Господину угодно, чтобы эту госпожу приняли в трапезной. Со всем почтением. И сейчас же, - очень медленно, чеканя каждую букву, процедил он, желваки заходили на скулах.
   Хозяин вздрогнул, покраснел, но тут же низко-низко поклонился и, украдкой бросив презрительный взгляд на Матильду, кинулся на кухню.
   Через мгновение оттуда вылетела расторопная девица с толстой белобрысой косой. На подносе громоздились две кружки и пузатые кувшины с пивом и взваром. Девица ловко расставила все на столе и, одарив гостя улыбкой, убежала на кухню. Матильду она подчеркнуто не заметила.
   - И долго ты там будешь стоять? - Послушник посмотрел на мнущуюся у входа Матильду и налил себе пива.
   - Да я вот.. я пойду лучше на кухню, - пролепетала она.
   - Сядь! - рявкнул Послушник, и Матильда мгновенно устроилась на самом краешке лавки напротив.
   Послушник налил ей взвару, и так, в молчании, они дожидались ужин.
   Заказав удивленному хозяину две раздельные комнаты, Послушник велел Матильде уйти и сидеть в комнате. Матильда кивнула и покорно ушла к себе. Наблюдавший за всем этим безобразием хозяин почесал затылок и пошел на кухню рассказывать жене.
  
   Тем временем Послушник, войдя в комнату, быстро запер дверь, достал из притороченного к поясу кошеля небольшое тускло-медное кольцо с гравировкой и одел на большой палец. Затем снял пояс и ловко выдернул оттуда тонкую медную цепочку. Тщательно намотав цепочку на запястье, он вытащил крестик наверх и вышел из комнаты.
   Из комнаты Матильды не доносилось ни звука. "Спит наверное", - одобрительно подумал он, но на всякий случай запер дверь снаружи, а ключ опустил в кошель.
  
   Выйдя из постоялого двора, покрутил головой, пытаясь сориентироваться. Дом старосты должен был находиться рядом.
   У ворот крутились вездесущие мальчишки. На завалинках возле домов сидели бабы в темных платках и, лузгая семечки, неспешно беседовали. Несколько дородных молодок и разряженных толстозадых девиц сгрудились у колодца и азартно сплетничали. Невдалеке, как бы случайно, столпились парни. Оглушительно хохоча и поигрывая мускулами, они громко подшучивали друг над другом, а сами искоса поглядывали на девиц. Девицы старательно делали безразличные лица, постоянно поправляли косы, и старались так повернуться, чтоб было лучше видно наряды. Ежевечерний ритуал "деревня в ожидании возвращения стада" был в самом разгаре.
   Появление незнакомца заставило гомон смолкнуть, чтобы через мгновение шум разгорелся с большей силой. Любопытные взгляды сопровождали его всю дорогу.
   На первый взгляд все было спокойно.
  
  
   Дом старосты оказался самым приметным, в три окна, о чем подтвердил мелкий вихрастый пацаненок, старательно прыгавший через коровьи лепешки на дороге. Послушник направился туда. Однако пришлось пропустить пахнувших молоком и медвяной травой коров, мохнатых и низкорослых. Вяло отгоняя замызганными хвостами мух, стадо тянулось и тянулось, задумчиво жуя бесконечную жвачку, и не реагируя на окрики пастуха.
   Внезапно спину обожгло чьим-то взглядом.
   Он был так ощутим, что, сдавалось, воздух мгновенно сгустился, покрывшаяся пупырышками кожа на спине и руках стала липкой от холодного пота. Послушник заозирался, но все казалось спокойно - деревня была погружена в свое мерное бытие. Хлопотали люди. Мычали коровы. Чирикали воробьи. На крыше сидела ворона.
   Староста оказался неожиданно нестарым человеком с внимательным взглядом. Обрадовано потирая руки, он пригласил Послушника в дом. Его супруга, тихая бесцветная женщина, внесла квасу. В душной горнице пахло мелиссой и боярышником. Во дворе выла собака.
   Неожиданно легко сторговавшись за три серебрушки, Послушник отправился выполнять заказ. Уже в воротах обернулся на дом. В последнем окне мелькнуло бледное искаженное лицо. Послушник отпрянул. Но, приглядевшись, сообразил, что никого там нет. Почудилось с духоты. Хлопнув калиткой, вышел на улицу.
   Сидевшая на крыше ворона повернула голову. Зрачки кроваво вспыхнули.
  
  
   Дом мельника находился за холмами над заболоченной тихой речушкой. Забитые накрест окна и буйно заросшая дорожка свидетельствовали о том, что сюда давно уже никто не забирался. Продираясь сквозь сонное царство крапивы и лопухов, Послушник в сотый раз обругал себя за то, что взялся за это малоприбыльное и хлопотное дело. С трудом пробившись к покосившемуся крыльцу, отдирая с одежды репейники, злобно расчесывая руки, он чутко вглядывался вокруг, но всюду разлилась безмятежность. Отодрав доски, он толкнул дверь и ступил в темный провал комнаты.
   Внутри все было погружено в сумрак, лишь неясные тени лежали под заколоченными окнами, да немного света проникало сквозь дверной проем. Послушник, поднимая пыль, выбил ставню. Окно было столь маленьким, что туда и, правда, никак невозможно было пролезть. В комнате остались лишь кровать и стол. Все остальное давно разобрали деревенские.
   Заглянув под кровать, Послушник присел и палкой принялся шарить под печью. Вдруг дверь захлопнулась. Послушник очутился в полутьме. Сгустившийся сумрак заполнили смутные шепоты и неясные звуки.
   Подскочив к двери, попытался открыть. Дверь не поддавалась. Подбежав к окну, стал вглядываться в гущу, но ничего не увидел. Лишь в такт ветру сонно качались лопухи.
   Следующую вечность Послушник то бился в дверь, то пытался расшатать оконце, но лишь отбил плечо и разодрал руки. Свой дом мельник выстроил основательно.
   Битый час он сидел на столе и, пытаясь вытащить занозы с разбитых ладоней, перебирал варианты спасения. В то, что кто-то заглянет сюда на ночь глядя, верилось с трудом. Скорее всего, решат, что он сгинул от таинственного змия, как и остальные. Тени сгущались. Очертания предметов в комнате уже угадывались с трудом. Время тянулось медленно и, как назло, захотелось пить.
   Вдруг за дверью раздались шажки. Легкие, торопливые. Что-то завозилось, стукнуло. Послушник отпрянул и вскинул руку. Послышалось сдавленное ругательство, и дверь распахнулась. На пороге стояла Матильда и люто чесалась:
   - Выходи.
   - Быстро давай отсюда, - он выскочил первым, озираясь по сторонам. Запертая дверь не давала покоя. Магии точно не было, и нежить он бы сразу почувствовал.
   Продираться сквозь притоптанную крапиву теперь было значительно легче.
   - Как ты меня нашла? Я ведь сказал сидеть в комнате, - облегчение сменилось раздражением, - и как ты выбралась? Я же запер дверь.
   Наконец, заросли закончились.
   - Через окно, - Матильда попыталась выдрать репейник из волос, но только еще больше запутала, - выпрыгнула. Спросила куда ты пошел. Стала искать.
   - Ты зачем вышла из комнаты?! - нахмурился Послушник. Благодарность испарилась - глупая девчонка могла пострадать.
   - У тебя есть нож? - вдруг спросила Матильда.
   - Есть, - опешил Послушник.
   - Дай, пожалуйста. Я верну.
   - Зачем тебе нож? - уточнил он.
   - Репей, - девушка показала на внушительный колтун и скривилась, - придется отрезать.
   - Плешивая будешь, - хмыкнул он. - К тому же он не один.
   - Ну и пусть, - буркнула она. - Дай нож.
   - Стой спокойно. Я сам, - он достал нож и принялся распутывать волосы, стараясь отрезать поменьше. - Все. Пошли.
   - Спасибо.
   - Это тебе спасибо.
   Матильда кивнула и, расчесывая в кровь изжаленные руки, побрела за Послушником.
  
   Дойдя до речушки и вспугнув несколько жаб, он рассмотрел след. Солнце почти погрузилось в пучину леса, но в блеске последних лучей еще было видно. Выше по берегу подсохший ил растрескался огромными, как пивные кружки, белесоватыми кусками. Ниже к воде глей превращался в иссиза-палевую жижу. Пахло тиной и мятой. Под берегом извивался глубокий темно-сизый отпечаток. Будто что-то протащили. Или что-то проползло. Чуть выше след исчезал.
   Странно.
  
   Быстро смеркалось - пришлось возвращаться. Искать в темноте не представлялось возможности.
   Да и комары заедали.
  
  
   После завтрака запретил Матильде выходить из комнаты.
   Деревня встретила истошным кошачьим мяуканьем. Вчерашний вихрастый мальчишка усердно тянул довольно облезлого кота за хвост. Кот упирался всеми лапами, громко орал, но мальчишка, не обращая никакого внимания, продолжал свое занятие.
   Понаблюдав, Послушник сказал:
   - Ты не правильно кота тянешь. Хвост надо не за кончик держать, а дальше. Тогда ему упираться будет труднее. Только смотри, чтобы он тебя не оцарапал.
   Мальчишка, немного подумав, глубокомысленно кивнул, и ухватил хвост повыше.
   Послушник продолжил:
   - А жонглировать ты умеешь?
   - А что это?
   - Вот так. Смотри. - Послушник подобрал несколько упавших яблок и принялся жонглировать.
   Пацан смотрел, открыв рот.
   - Как тебя зовут?
   - Морик.
   - Попробуешь, Морик?
   Пацан схватил яблоки, подкинул, но ни одно не поймал, и огорченно засопел.
   - Ты разве никогда не видел, как скоморохи жонглируют?
   Пацан отрицательно закивал головой.
   - А что, разве скоморохи к вам сюда не приезжали?
   Пацан опять замотал головой.
   - Подумай, Морик, недавно они сюда приезжали. Может, ты пропустил?
   - Нет, дяденька, я завсегда все по деревне знаю. Не было никогда скоморохов у нас. А ты меня подкидывать яблоки научишь?
   - Научу. - Послушник взял одно яблоко, подкинул. - Вот пока так попробуй, как научишься одно яблоко ловить, возьмешь еще одно и будешь два подкидывать и ловить. Потом еще. Понял?
   Пацаненок обрадованно закивал, схватил яблоко и больше не обращал ни на что внимания. Облезлый кот счастливо вылизывался на заборе.
  
   Послушник отправился к колодцу. Там вчерашняя молодка ругалась с толстой девахой:
   - Свинья ты жирная! Чтоб тебе руки повыкручивало!
   - От жирной слышу! Змеюка! У самой руки из жопы вылезли, то и выкручивать нечему!
   - Люуууди! Слушайте эту свинью! Что оно рохкает! Да все давно знают, какая ты грязнуха! Даже квас у тебя киснет!
   - Да что ты брешешь?! Когда это у меня квас киснул? Да у меня самый сладкий на селе квас!
   - Кто, я брешу?! Да твоя свекровь всем рассказывает...
   Послушник влез в разговор:
   - Здорово, бабоньки.
   Неожиданный свидетель заставил их смолкнуть. Но вчерашняя, увидев кто перед ним, сердито уперла руки в боки и язвительно выпалила:
   - Здорово не корова! А ты катись, куда шел!
   Вторая, окинув мощные плечи Послушника, тотчас же медоточиво разулыбалась:
   - Здоров и ты будь, мил человек. Ты на Ирмаску не смотри, она у нас на деревне малость придурошная, на людей завсегда бросается.
   - Кто это придурошная?!
   - А вот ты и придурошная!
   - Ах ты ж, корова недоенная! Как сама позавчера на деда Пуню ругалась, так думаешь, что никто не слышал?
   - Да кому твой дед Пуня нужен, чтоб ругаться?! Придурошная...
  
   Послушник, не дождавшись ответа, с досадой выругался, и, поняв, что тут ничего не добьешься, зашагал по дороге. Под разлогой липой на завалинке чинно восседали две бабы и старик. Старик ворчливо кого-то распекал, а бабы ловко перебирали кислицу и изредка поддакивали.
   Послушник подошел к компании и приветливо улыбнулся:
   - Здорово, люди добрые!
   - И тебе не хворать, - закивали в ответ.
   - Вы тут, я вижу, давно живете и все про всех знаете.
   - Да почитай всю жизнь, - кивнул старик. - Вот только Стеша не здешняя - она из Лопаток, а сюда ее замуж взяли. А за кого любопытствуешь?
   - Да вот, говорят, дочка мельника у вас была. Куда делась?
   - Так замуж вышла и уехала. Агась. В Лопатки и уехала. За младшего сына кузнеца ихнего и вышла.
   - А давно?
   - Дай-ка вспомнить, - старик пожевал губами, - так почитай годков пять, как будет. Мельник, Лука, как замуж ее отдавал, все плакал, что на чужбину отдает и быть ему теперь сиротинушкой.
   - А мельник где?
   - Так помер он. Отдал Алиту замуж, и сразу через три седьмицы помер. От тоски, говорят.
   - Ой, да что говорят, известно, - подхватила вторая баба. - Вы, мужики, без женского пригляда сразу мрете. Ничего сами не можете без нас.
   Чтобы прервать зарождающийся спор, Послушник быстро повернул разговор в нужное русло:
   - А кто в избе его живет?
   - Так никто не живет. Сперва жила Хливка, сродственница его, но потом она с каким-то купцом, говорят, сбежала. Или пропала. Где и как никто точно не знает. Теперь там никто не живет. А ты, мил человек, никак дом купить хочешь? Так зачем тебе дом мельника, он и не в деревне стоит, а возле речки. Там и комары, и по весне подтопляет завсегда. Ты лучше у Сороки спроси, у него брат недавно помер, вдовицу он к себе забрал, так дом почитай год пустой стоит. Уж он-то тебе с радостью продаст. Ему деньги ой как нужны. Среднюю скоро замуж выдавать будут.
   Распрощавшись со словоохотливыми стариками, Послушник отправился к дому мельника.
  
   Побродив вокруг дома, никаких больше следов он не заметил. Только изжалился крапивой. Раздосадованный, вернулся на постоялый двор.
   День снова прошел впустую.
  
  
   Утром Матильда на завтрак не вышла.
   Быстро прикончив свою порцию, Послушник постучался в ее комнату. Ответа не было. Уже хотел идти спрашивать хозяина, как внутри раздался звук.
   Он застучал снова:
   - Матильда, открой. Это я.
   Через мгновение дверь приоткрылась, и оттуда выглянуло бледное испуганное лицо. Под глазами залегли глубокие тени.
   - Что случилось? Ты заболела? - он вошел в комнату.
   - Давай уйдем отсюда! - Матильда умоляюще смотрела на него.
   - Зачем это? У меня здесь дела. А ты уходи. Я вообще не понимаю, зачем ты тут сидишь. Давай, я спрошу хозяина, кто в город едет? Отправишься с попутчиками.
   - Без тебя не пойду! - Матильда тряхнула головой, спутанные волосы рассыпались по плечам. - Здесь нельзя оставаться!
   - Вот как? - насмешливо хмыкнул Послушник. - И с чего это вдруг нельзя?
   - Здесь опасно! - Матильда заметалась по комнате, губы ее дрожали.
   - У тебя разгулялись нервы. Обычная женская истерика, - он вздохнул и уже мягче добавил: - успокойся. Я сейчас скажу, и завтрак тебе принесут сюда. Ты пока собирайся. После завтрака отправишься в город.
   Он повернулся уходить, но Матильда ухватила его за руку:
   - Постой! Это не истерика! Сегодня ночью оно приходило!
   - Кто?
   - Не знаю. Существо, - у Матильды стучали зубы, она судорожно вдохнула и торопливо продолжила, - я долго не могла уснуть. Лежала на кровати, и вдруг услышала стук. В окне я увидела ужасное лицо. Оно смотрело на меня! Я так испугалась. А потом оно стало скрестись и хотело влезть в окно, но не могло. Я думала, до утра с ума сойду. Мне страшно! Давай уйдем отсюда поскорее! Прошу тебя! Пожалуйста, - захлебываясь, разрыдалась она.
   - Тише, тише. - Он неловко погладил ее по спутанной макушке, - тебе просто приснилось. Давай поменяемся комнатами?
   - Нет! Здесь опасно! - она зарыдала сильнее.
   - Ну, хорошо, я скажу хозяину, чтобы постелил тебе сегодня в моей комнате. Надеюсь, ты успокоилась?
   Матильда выдохнула и обрадовано закивала.
   - А теперь умойся и позавтракай. - Послушник выскочил в трапезную и окликнул хозяина. Никто не отзывался...
  
   Не дозвавшись никого, он пошел на кухню. В дверях столкнулся с белобрысой служанкой:
   - Где вас всех носит? Никого дозваться не могу! Где хозяин?
   - А вы еще не знаете? - она всхлипнула. - Маленький Морик пропал. Вечером лег спать, а утром его в комнате не было.
   - Может, вышел на улицу и где-то играет?
   - Нет, он же маленький. Он бы не смог сам отпереть дом, - заплакав, она выбежала из кухни.
   Чертыхнувшись, Послушник вышел из дома.
   Бабские истерики с утра - испытание не для слабонервных. День обещал быть насыщенным.
  
  
   Деревня клокотала. В душном дрожащем воздухе витало предчувствие. Озабоченно сновали мужики, голосили и охали бабы, даже детвора притихла.
   Морика не нашли.
   Уже ходили искать в лес, смотрели по деревне, даже копались в речушке. Следов не было. Ребенок будто испарился.
  
   Послушник вошел в дом, где жил мальчик. В горнице безутешно плакала совсем молодая женщина. Мать.
   Чтобы попасть в комнатушку Морика, сначала надо было пройти через проходную комнату, где топилась печь и, маясь бессонницей, коротала ночи старая бабуня, а затем - через большую горницу, в которой за шторкой обычно спали родители. В комнатке мальчика было чистенько и уютно: домотканый коврик у порога, небольшая кроватка, сундучок. Маленькое окошко с ажурной занавесочкой. Слишком маленькое. На сундучке сидел тряпичный мишка с оторванным ухом. Под кроватку сиротливо закатились четыре яблока. Как отсюда можно было незаметно выбраться?
   Странно.
  
   Выйдя из дома, он направился к речушке - хотелось лучше рассмотреть след. Вдруг от переулочка отделилась тень. Бледная женщина в темном платке поманила его. Послушник подошел. Глядя тихими выцветшими глазами, она поспешно прошелестела:
   - Уходи отсюда, - и, оглядевшись, торопливо отпрянула назад.
   "Жена старосты", - запоздало вспомнил он.
  
  
   Послушник свернул к старому, заросшему пожухлой травой, деревенскому погосту. Припекало солнце. Пахло клевером и пижмой. Легкий ветерок вяло трепал перевязанные вышитые рушники на деревянных крестах, еле-еле скользил по увитым гирляндами усохших цветов могилам, - чувствовалось, что и за кладбищем есть присмотр. Свежевырытая могильная яма терпеливо дожидалась своего часа. Послушник сосредоточился, змейкой скользнула медная цепочка, руны на кольце слабо замерцали. Чисто. Он обошел вокруг кладбища, приложил руку с кольцом к каждой могиле - ничего. Вздохнув, направился обратно.
   Выйдя за изгородь, вдруг ощутил, как волна озноба прошла по телу, волосы на голове зашевелились, а сердце пропустило удар. Он стремительно обернулся. Пусто.
   В области живота начал зарождаться ледяной ком, он все разрастался, давил изнутри. В жилах застыла кровь.
   Послушник с усилием выдохнул и выставил руку вперед - вспыхнул свет. Через мгновение он ощутил мощный толчок. Еле устояв на ногах, Послушник ударил. Округу заполнил рев, через миг все стихло.
   Послушник сделал пасс, кольцо замерцало - пусто. Где же оно?
   Внимательно обошел кладбище по периметру извне. Следов не было.
   С досадой хлопнув себя по лбу, он стремглав бросился в деревню. Только бы успеть.
  
  
   Под разлогой липой на завалинке как обычно заседали бабы и старик. Послушник подскочил и, наскоро поздоровавшись, задал вопрос:
   - А почему у вас в деревне никто не выращивает черных бобов?
   Старики надолго задумались, затем одна из них, в синем платке, пошамкала:
   - У нас в деревне все хорошо, и урожай хороший, репа вона какая уродила, диву даешься, и огурцы рясные, и лук не помок, славный лук-то. А вот бобов черных нетути, по селу ужо годков пять, как нету. Уж я какая старая, а еще моя покойница бабуня, царство ей небесное, тушила черные бобы с мясом и чесноком в печи. Вкусно. Нет нынче черных бобов на деревне, жалость какая. Видно так и помру и больше не попробую.
   - Почему? - Послушник чуть не подпрыгивал от нетерпения, но старики не торопились:
   - Так староста запретил. Подать большая за черные бобы нынче. А кто ж платить такие деньжищи будет за бобы-то? Вот и не выращиваем. А я ж их страсть как люблю. Слышь, милок, а может у тебя есть черные бобы? Я заплачу. У меня и деньги есть, - старуха вытащила из-под подола замусоленную тряпицу и стала ее разворачивать. От тряпицы изрядно несло... Послушник отстранился.
   Старуха наконец-то вытащила несколько медяков и протянула их Послушнику:
   - Бери, милок. Продай мне бобы, только черные, слышишь, черные.
   - Нет у меня бобов, бабушка, - Послушник быстро зашагал прочь.
  
  
   У колодца собралась большая толпа. Перед нею яростно размахивала руками Ирмаска. Увидев его издали, она с ненавистью закричала:
   - Вот он! Это он виноват. Люди! Пока его в деревне не было, никто не пропадал, - с торжествующим блеском глаз она взглянула на него, - Теперь ты не уйдешь! Я все видела! Ты вчера разговаривал с Мориком. Говори, куда дел Морика?!
   Она заводилась все больше и больше:
   - Люди! Он убил его! Нашего Морика убил этот чужак!
   Толпа заволновалась, заклекотала, послышались крики:
   - Убийца!
   - Нелюдь!
   - Бей его!
   Кто-то попытался перекричать толпу:
   - Давайте его к старосте!
   - Да что говорить, бей его! - заорал щуплый мужичонка, и ткнул тщедушным кулачком в грудь Послушника.
   - Нет! Ведите к старосте! Пусть он рассудит!
   Народ загомонил. К колодцу подтягивались другие, споры разгорались, и, наконец, толпа потащила Послушника к дому старосты.
   У дома старосты все плотно сгрудились. Люди орали. Одновременно. Размахивали руками. Толкались. Перекрикивали друг друга. Никто никого не слушал. Заливались дворовые собаки. Громче всех орала ликующая Ирмаска. Ей вторил тщедушный мужичок. Растерянно стояла жена старосты, ее поддерживала под руку высокая костлявая старуха в черном платке со злым взглядом и неодобрительно поджатыми губами. В толпе Послушник увидел испуганные глаза Матильды.
   - Беги отсюда, - одними губами шепнул он, она поняла, побледнела и отрицательно замахала головой. По ее щекам потекли слезы. Она что-то говорила. Из-за гомона и криков ничего не было слышно.
   Вышел сам староста.
   Подворье моментально накрыла такая тишина, что слышно было, как в саду кудахчет снесшая яйцо курица.
   Староста обвел всех цепким взглядом и сказал:
   - Что случилось, люди? Чего шумите?
   Все снова заговорили, перебивая друг друга. Староста нахмурился и вдруг рявкнул:
   - А ну тихо! Тихо, я сказал!
   Все умолкли.
   - Раскричались тут они! Прям базар какой-то, а не сбор! Что вы как бабы тут?! Всем молчать! Говорить будет дед Пуня! Слушаю тебя внимательно.
   Но тут вперед вылетела Ирмаска и, яростно размахивая руками заорала:
   - Это чужак! Он убил Морика! Я видела!
   - Цыц, баба! - староста зло сплюнул. - Иначе сейчас в холодную велю посадить! Где дед Пуня? Говори!
   Вперед вышел давешний старик, который обычно сидел на завалинке. Он пошамкал губами, откашлялся и произнес:
   - Я вона, что тут скажу. К нам в село, значится, пришел чужак. Ходит тут, ходит. Всех спрашивает. Меня спрашивал про твоего отца. И про Алиту. А потом Ирмаска видела, что он с Мориком стоял. А потом Морик пропал. А Ирмаска говорит, что чужак убийца. Ну, и вот какое дело, - дед Пуня развел руками и сконфуженно затоптался на месте.
   - Ясно, - произнес староста, почесав затылок. - Еще кто может, что новое сказать?
   Люди молчали.
   - Так вот что я вам скажу, этот чужак - он Послушник. И это я нанял его найти, почему в Песках пропадают люди. Хливка исчезла. И купец роэрский тоже исчез. И Морик исчез.
   Толпа ошарашено молчала.
   - Вот скажи людям, Послушник. - Староста повернулся к нему. - Ты в Песках уже не первый день живешь. Нашел, куда они все исчезли?
   - Нашел! - спокойно ответил Послушник.
   Толпа дружно ахнула и подалась вперед.
   - Кто? Кто? - люди заволновались, загомонили, снова поднялся шум.
   - Тихо я сказал! - Староста был бледный, как мел. - Кто хоть слово скажет - вылетит отсюда вон. Я не шутки шучу. Говори, Послушник!
   - Повторяю, я знаю, кто пожрал тела и души купца, Хливки и Морика. - Послушник шагнул вперед. - в Песках завелась лярва!
   Над толпой прошелестел испуганный вздох.
   Послушник высоко поднял медный крестик над толпой, и громко произнес:
   - Люди! Чтобы выявить лярву, трижды повторяйте все за мной:
   - Именем Бога Вечного и Живого, именами Его учеников, всеми ангелами и всеми святыми, молоком вскормившей Человекобога, заклинаю вас, лярвы, выйдите вон из рабов Божиих. Кадос! Эсшерси! Садаи!
   Как завороженная, толпа подхватила слова. Над селом пронеслось:
   - Кадос! Кадос! Кадос!
   - Эсшерси! Эсшерси! Эсшерси!
   - Садаи! Садаи! Садаи!
   Голос Послушника загремел над людьми:
   - Ангелы четвертого легиона, стоявшего у дверей Храма Господня. Властью, данной вам от Господа Бога, идите и прогоните всех лярв из рабов Божиих, и пусть они никогда не вернутся назад! Аминь!
   - Аминь! Аминь! Аминь! - откликнулась толпа.
   Секунду ничего не происходило. Как вдруг костлявая старуха затряслась, упала на колени и начала с жутким хрипом корчиться. Черный платок сбился, и седые космы змеями разметались вокруг. Изо рта ее летела пена, глаза закатились, старуху трясло и выкручивало гадюкой. Послушник подошел к ней и, возложив медный крест на лоб проревел:
   - Кадос! Эсшерси! Садаи!
   Толпа тут же подхватила:
   - Кадос! Кадос! Кадос!
   - Эсшерси! Эсшерси! Эсшерси!
   - Садаи! Садаи! Садаи!
   Тело старухи выгнулось дугой, жуткий вой пронзил село и враз все стихло.
   На земле лежала пожилая женщина. Она была мертва. Белое лицо ее застыло посмертной маской в вечном спокойствии. Горькие злые складки разгладились, и лицо стало умиротворенным.
   - Покойся с миром, дитя Бога, - устало сказал Послушник и закрыл ей глаза.
   Толпа пораженно молчала.
   - Эта женщина не виновна, - сказал Послушник. - Это все лярва. Они любят ходить по ночам по улицам и под домами людей. Кому снятся плохие сны или одолевают недобрые мысли, лярвы легко проникают внутрь этого человека. Сначала они выпивают душу. А затем и тело. От человека не остается ничего. Это же она уговорила тебя запретить выращивать черные бобы? - спросил Послушник бледного старосту.
   Тот еле кивнул.
   - Как?
   - Это моя мать. Она очень просила. Я не мог отказать, - закрыв лицо руками, зарыдал староста.
   - Единственное, чего боится лярва, это черные бобы. Запомни это и впредь всегда выращивай бобы в деревне.
  
  
   Вечерело. Солнце, завершая свой дневной путь, тихо подкрадывалось все ближе к верхушкам леса. От речушки потянуло сыростью. Душистый горошек пронзительно заблагоухал на всю деревню. Жители Песков вышли встречать стадо. Но не весело было сегодня: не красовались, девки, не играли мускулами бравые хлопцы и не шумели дети. Все находились под впечатлением от произошедшего.
   Тихо было нынче в деревне. Только от домов Морика и старосты доносились причитания плакальщиц. Облезлый кот потерянно сидел под забором и не знал, чем заняться.
  
  
   Послушник сидел в трапезной, устало облокотясь о стол. Матильда примостилась напротив. Хозяин лично подавал им сегодня ужин, постоянно кланяясь.
   - А как ты понял, что у тебя получится изгнать лярву? А если бы не вышло?! Они бы убили тебя, - Матильда, не находя места, взволнованно ерзала и ломала руки.
   - Лярва была в доме старосты. Это точно. Ее лицо я видел, когда выходил в первый еще день оттуда. Хоть и не обратил тогда внимания. Решил, что почудилось. И ты тоже видела это лицо. В окне своей комнаты.
   - Но почему? Почему в матери старосты сидела лярва? Почему она уничтожила Хливку, купца и Морика? А не кого-то другого?
   - Ты помнишь, что говорили люди? Так вот, мельник - это был отец старосты деревни. Он женился на этой старухе, тогда еще молодой женщине, и у них родился сын. И жить бы им да радоваться, но была одна причина, из-за которой все и началось. У мельника была своя дочь. От другой женщины. Алита. Внебрачная дочка. И законная жена мельника возненавидела девочку и пыталась извести. Видимо, где-то в один из таких моментов сильнейшей злобы в нее и вселилась лярва. Но лярвы - хитрые создания. Они не убивают свою жертву, если в той много злости или гнева, плохих эмоций, которыми лярвы так любят питаться.
   - А почему она убила Хливку?
   - Хливка - это дочка Алиты. И тоже внебрачная. Ведь говорят, что дети почти всегда повторяют путь своих родителей. Особенно если на этом пути есть ухабы. Поэтому жена мельника, она же мать будущего старосты, возненавидела и Хливку тоже. Считай свою внучку. Хоть и не родную, но внучку. Кстати, купца она извела именно за его связь с Хливкой. Испугалась, что у девушка счастлива.
   - А Морик?
   - А Морик был крестником Хливки. Когда лярва выбрала себе жертвы, она больше не могла остановиться.
   - А почему тогда Хливка и Морик умерли, а Алита вышла замуж и уехала в Лопатки? Почему лярва ее не тронула?
   - А ты обрати внимание, что после свадьбы дочери мельник через пару седьмиц умер. Скорее всего, у него был амулет от влияния лярвы - он же мельник, а все мельники немного что-то знают. А когда дочка выходила замуж, он отдал ей свой амулет, чтобы защитить. Поэтому, он сколько смог, столько и сопротивлялся. А сам не уберегся от лярвы.
   - Ну а почему я? Я никому из них не дочка, и не крестная. Я вообще сюда впервые попала! - Матильда была бледная от волнения.
   - Ну, с тобой тем более все ясно. Смотри - и на Алиту и на Хливку лярва питала злобу из-за того, что они - внебрачные дети, то есть рожденные в блуде. Так это называется...
   - А я - блудница, - прошептала, мучительно покраснев, Матильда. - Тогда мне все ясно.
   Послушник промолчал, отпив из кружки темного густого пива.
   - А кто запер тебя в доме мельника? И чьи следы мы видели у реки? Это тоже была лярва?
   - Нет, это была жена старосты. Она пыталась меня напугать, чтобы я ушел из деревни. А когда не вышло, честно старалась предупредить меня. Ты заметила, какая она бледная? Лярва потихоньку пила из нее силы. Но она сопротивлялась. И хотела нас спасти. Славная женщина и сильная духом.
   - А староста? Как он не видел?
   - Он же ее сын. Он любил свою мать. Она для него была всем миром. Часто мы не замечаем у своих родных ничего такого. А когда замечаем, то уже поздно.
   - А при чем тут черные бобы?
   - Я узнавал у местных, что черные бобы староста запретил выращивать как раз около пяти лет назад, в то время, когда все и началось. Его уговорила мать. То есть, сидящая в ней лярва. Лярвы больше всего боятся черных бобов. Раньше с помощью них изгоняли лярв из домов. Обряд такой есть. Когда я столкнулся с исчезновениями, сначала не мог понять, что это такое - магический фон был обычный, нежити не ощущалось, а люди продолжали пропадать. А когда выплыла правда о черных бобах, все сразу стало на свои места.
   - А теперь уже все?
   - Нет, не все. Остаются пропавшие скоморохи. Тут они не появлялись. Но пропали. Нужно искать в Лопатках. И пастух с коровами. И бабы, которые пошли собирать малину.
   - Опять лярва? - у Матильды азартно загорелись глаза.
   - Не знаю. Нужно на месте смотреть. Лярвы коров не трогают. Здесь что-то другое.
   - Так мы идем в Лопатки? - Матильда захлопала в ладоши.
   - Не мы, а я. Но сперва мы идем в город. Мне нужно там кое-что сделать. А ты устроишься там на работу.
   - Но я не хочу в город! Я хочу с тобой! Нужно найти, куда делись скоморохи!
   - Вот я и буду искать. Хватит спорить. - Послушник хлопнул ладонью по столу. - Хозяин! Приготовь на завтра еду на двоих. Утром мы покидаем Пески.
   И, залпом допив пиво, он отправился в свою комнату.
   Матильда осталась за столом. Прикусив губу, она сосредоточено что-то обдумывала.
   - Госпожа пойдет в Лопатки? - Любезно обратился к ней хозяин. - Могу я попросить передать там Рыжему Лорину, чтобы он приезжал за медом через три седьмицы?
   - Конечно, уважаемый. Не волнуйтесь, я все передам Рыжему Лорину, - глаза Матильды лукаво блеснули. - Я очень скоро иду в Лопатки. Нам с Послушником нужно найти, куда же пропали скоморохи!
  
   Иштван открыл сундук и достал новую рубаху. Темно-синюю, вышитую по рукавах. Такой в Песках ни у кого не было. Теперь Марылька точно не будет крутить носом. Ну вот что она в этом Урбане нашла? Кривоногий, слабый, плешивый. А девки за ним все равно гурьбой бегают. Иштван вздохнул и надел рубаху. Подвязался расшитым бисером поясом. Новые хромовые сапоги сидели как влитые, ну и что, что тесноваты. Об этом никто не узнает. Оправив рубаху, Иштван расправил плечи и пошел по селу.
   На завалинке под тенью липы сидела Марылька. Склонив голову на грудь Урбану, она что-то нежно ворковала. Скрипнув зубами, Иштван круто развернулся и пошел, куда глаза глядят. Не помогла ни темно-синяя рубаха, ни новые сапоги.
   Он шел, а вокруг все дрожало и расплывалось. Щеки намокли. Хоть дождя и не было.
   У реки Иштван рухнул на траву и застыл, охватив голову руками. Как она могла! Змеюка!
   Вдруг солнце заслонила тень. Иштван поднял голову:
   - Морик?
   Морик смотрел на него белыми глазами...
  

История вторая.

  
   - Господин Послушник, ваша комната, как обычно. И еще - нынче к вам приходили из управы, - доложил хозяин трактира "Свирепый Вепрь", в который они отправились по прибытию в город, - вот, оставили свиток.
   Послушник остановился, махнув Матильде, чтобы шла в комнату. Сломав восковую печать, он углубился в чтение. Хозяин топтался рядом, ожидая указаний. Внезапно сверху раздались вопли и грохот. Оттолкнув опешившего хозяина, Послушник в три прыжка взлетел по лестнице и распахнул дверь. Представившаяся картина с гордостью могла бы войти в историю, как образец эпической битвы. В углу под стол забилось взъерошенное существо, похожее на помесь гоблина, сатира и рогатого зайца, только не пушистого, а скорее как очень драная кошка. Его веником оттуда пыталась вытолкать Матильда, не своим голосом визжащая "Лярва!". Тот стойко отбивался, но видно было, что держится уже из последних сил.
   - Что тут за адские пляски? - удивился Послушник.
   - Осторожно! Здесь лярва! - с выпученными глазами завопила Матильда.
   - Сама ты лярва, дура безмозглая! Гуго, забери ее! - существо было в ярости.
   - Ты решила перепугать всех посетителей и снизить хозяину выручку? - поднял бровь Послушник. - Оставь его. Это хохотун.
   - Так ты его знаешь? Ты что, водишься с лярвой? - от удивления Матильда открыла рот.
   - Вот дура, - закатил глаза хохотун. - Гуго, где ты ее откопал?
   - Сама прибилась, - хмыкнул Послушник.
   - Ничего я не прибилась! - заявила Матильда. - Мы с Послушником ходим по деревням и спасаем людей от лярв!
   - Вот значит как, - нехорошо прищурил желтые глаза хохотун, - меня всего пару седьмиц не было, и сразу новый компаньон? - Он надулся и отвернулся к окну.
   - Не выдумывай, - нахмурился Послушник. - Она сама прибилась. К тому же сегодня Матильда покидает нас. Я подыщу ей работу в городе.
   - Ты что, бросишь меня тут одну? - умоляюще протянула Матильда.
   - Я тебе не нянька, - отрезал Послушник. - Скажи спасибо, что сразу не прогнал.
   Матильда, разрыдавшись, выскочила из комнаты.
   - Избавься от нее, - хохотун все еще дулся.
   - Ты нашел? - перебил его Послушник.
   - Да, я был там и все сам увидел.
   - Рассказывай, - Послушник, открыв дверь, кликнул хозяину темного пива, и приготовился слушать.
  
   Матильда стояла под дверью и подслушивала. Из комнаты доносились приглушенные голоса, все разобрать было не возможно. Матильда закусила губу. Снизу, с кухни загрохотали кастрюлями, Матильда зашипела и плотнее прижалась ухом к двери. Момент, когда дверь распахнулась, она угадала скорее интуитивно, нежели услышала. Успев отскочить к лестнице, облокотилась на перила и приняла равнодушный вид.
   Послушник вышел первым и наткнулся на Матильду:
   - А вот, и ты. Хохотун, иди сюда. Значит так, сейчас мы с Матильдой пойдем в город. Нужно подыскать ей работу. Ты пока можешь заниматься своими делами. Скажи хозяину, пусть соберет харч. Завтра до рассвета мы уходим.
   - Еще чего! Я с вами, - буркнул хохотун. - Надо убедиться, что она точно останется.
   - Зачем?
   - Я ей не доверяю!
   Матильда скривилась и показала неприличный жест. Хохотун опешил и плюнул на нее. Матильда увернулась, но хохотун поставил подножку, и она растянулась на полу. Вскочив, она с воплем бросилась к нему. Хохотун ловко отпрянул и спрятался за спиной у Послушника. Матильда норовила достать, а хохотун осыпал ее бранью из-за спины, всякий раз уворачиваясь от ее рук. Выругавшись, Послушник, ухватил Матильду за плечи и встряхнул:
   - Тихо ты! - прорычал он. - Иначе сейчас вылетишь отсюда и ищи работу сама.
   Матильда побледнела. Воспользовавшись, что девушку крепко держат и ей не вырваться, хохотун со всего маху прыгнул ей на ногу. Матильда охнула, залилась слезами и убежала вниз. Послушник вызверился на хохотуна, но тот стоял с невинным видом:
   - А что ты кричишь? Гуго, мы с тобой уже много лет вместе. Я тебе не раз спасал жизнь. А теперь из-за какой-то дуры ты готов разрушить всю дружбу? Вот так познается истинная сущность людей, - выпалил хохотун и, хлопнув дверью, ушел в комнату.
   - О, святой Вандриль! - закатил глаза Послушник, - за что мне все это?!
   Но святой Вандриль до ответа не снизошел...
  
  
   Казалось, город Лачар, был весь погружен в покой и безмятежность. Он был даже не старым, а очень-очень старым. Древние здания, мощная ограда, глубокий черный ров, змеей опоясывающий Лачар по периметру. В центральных районах здания были преимущественно низкими, такими они остались еще с незапамятных времен. Кольцо новых районов безуспешно душило центр, тот пока сопротивлялся.
   Неровная брусчатка и дренажная система, конечно, здорово поддерживали чистоту дорог, однако быстро идти было невозможно и Матильда, путаясь в длинном подоле, поминутно старалась одновременно и не упасть, и поспеть за Послушником. Она шипела сквозь зубы, проклиная и этот город, и брусчатку, и свою будущую судьбу.
   По узким змеящимся улочкам носились торговцы, громко нахваливая товары. У открытых пестрых лавок зазывалы ловили покупателей, буквально втягивая тех за руки. В этих лавках продавалось все подряд, от позеленевших медных ламп, до необъятных тюков тканей, разноцветных и переливающихся, словно крылья бабочки. Прямо посреди улицы на огромных раскаленных чарах жарили острые морковные и гороховые лепешки, и тут же, прямо с пылу с жару, их сразу и раскупали, поедая, не отходя от прилавка. Рядышком пристроился быстроглазый меднолицый толстяк, который ловко выжимал сок из мелких яблочек и желтых слив. После острых лепешек сок раскупался в мгновение ока. Торговцы сладостями наперебой предлагали свои товары. Щуплый человечек с оттопыренными ушами ухватил Матильду за рукав и начал тыкать ей под нос огромные раскрашенные карамельные фигурки. Матильда завороженно уставилась на это чудо.
   Заметив, что она отстала, хохотун дернул Послушника за рукав.
   Послушник чертыхнулся. Пришлось вернуться. Но оторвать Матильду от лакомств не получилось. Продавец, увидев, что к нему подходят потенциальные покупатели, заблеял с новой силой:
   - Сладости! Покупаем сладости! Лучшие сладости в городе и стране!
   - Не покупаем, - возмутился хохотун. Послушник ухватил Матильду за руку и попытался вырвать ее из цепких лап торговца, но не тут то было:
   - Господин, купите своей даме сладости! Щедрый господин, посмотрите, как она хочет эту карамель.
   Послушник перевел взгляд на Матильду и увидел широко распахнутые глаза. Молча достал пару монет и вручил ей огромного леденцового желтого цыпленка на палочке. Матильда радостно взвизгнула, кинулась было на шею Послушнику, но, наткнувшись на презрительный взгляд хохотуна, осеклась и, выхватив у Послушника конфету, быстро затолкала ее за щеку.
   - Зачем разбрасываться деньгами, пусть сама заработает, - фыркнул хохотун. Матильда показала язык и с подчеркнутым удовольствием стала лакомиться леденцом. Хохотун смерил ее презрительным взглядом и отвернулся. Усмехнувшись, Послушник пошел вперед, рассекая людское море, хохотун и Матильда семенили сзади.
   Улица внезапно вильнула, и за поворотом они очутились в небольшом переулочке. После шума центральных улиц тишина оглушала. Все тут было по-другому. Словно в другом мире. Чистые дома с вычурными украшениями. Несколько лавок с изящными вывесками и витражными витринами. Все сверкало роскошью и богатством.
   Пройдя немного, Послушник подошел к старому дому и дернул за медное кольцо. Где-то внутри кашлянул колокольчик. Через мгновение дверь распахнулась, и перед ними возник человек в темном. Он посмотрел с таким важным видом, что Матильда оробела.
   - Госпожа Вердюренна дома?
   - Да, только прибыли.
   - Спросите госпожу, примет ли она Послушника.
   - По какому вопросу?
   - Если ей нужна горничная.
   - Ожидайте, - чуть кивнул человек и дверь захлопнулась.
  
   Госпожа Вердюренна была миниатюрной женщиной неопределенного возраста с бледным тонким лицом и голубыми с поволокой глазами. Она приняла Послушника и Матильду в маленькой гостиной, драпированной гобеленами и атласными мильфлёрами.
   - Да. Мне нужна горничная, - она подцепила изящными алебастровыми пальчиками засахаренную вишенку и облизнула розовые губки острым, как у кошки, язычком.
   - Моя знакомая, Матильда. - Послушник кивнул на оробевшую девушку, - ищет работу в Лачаре. Она будет очень старательно исполнять все обязанности. Вы не пожалеете.
   Госпожа Вердюренна лениво повернула элегантную головку и окинула Матильду безразличным взглядом:
   - У тебя тут родня?
   Матильда отрицательно закачала головой. У нее пересохло в горле.
   - Она немая?
   - Да нет, довольно разговорчивая обычно, - Послушник усмехнулся.
   - Я возьму ее, - Госпожа Вердюренна укоризненно посмотрела на Послушника и сморщила носик, - но только потому, что рекомендации о вас мне дал лично господин Шеззор. Никогда не знаешь, когда придется к вам обратиться.
   - Благодарю вас, госпожа.
   - Можете идти. - Миниатюрная женщина потеряла к ним интерес и занялась вишнями.
   Послушник откланялся, кивнул на прощанье Матильде, и вышел.
  
  
   Хохотун проигрывал уже двадцать восьмую партию подряд. Ему не везло по-крупному. А может быть, дело было в том, что Послушник пресекал любые попытки смухлевать. Хохотун недовольно пыхтел, злобно щурил желтые глаза, ругался сквозь зубы, но карта не шла.
   Они засели в трактире "Свирепый Вепрь", в своей комнате, второй день дулись в карты и пили темное пиво, ожидая новостей из префектуры.
   Метнув быстрый взгляд на Послушника, хохотун решительно поплевал в кулак с зажатой картой, крест-накрест помахал нею над колодой, а потом еще раз - по кругу, сел на колоду, трижды скороговоркой прошептал "Credo in Deum", затем немного задумался и на всякий случай добавил "Малое славословие" и только потом начал заново раздавать. Послушник невозмутимо ожидал.
   - Семерки!
   - Бито!
   - Сдавай!
   - Король!
   - Я же говорил, я говорил, что мне сегодня повезет! Сдавайся, Гуго! - хохотун подпрыгнул и забегал по комнате.
   - Это первый раз за два дня, - хмыкнул Послушник.
   - Теперь я тебя разделаю под орех! Держись и трепещи! - сообщил хохотун, потирая ручки.
   Внезапный стук прервал их. В дверях появился седобородый человек, бледный и сутулый.
   - Доброго времени суток, господа. Прошу простить мое вторжение, но дело очень важное. Нам нужна ваша помощь.
   - Проходите, господин...
   - Меня зовут Шомон. Я аптекарь и представитель гильдии аптекарей Лачара и Толуока. - Дрожащей рукой он поправил очки и продолжил, - У нас тут стряслась беда. И только вы можете помочь.
  
   - Слушаю вас, господин Шомон. - Послушник кивнул, приглашая присесть на стул. Хохотун торопливо сгреб карты, юркнул в угол и уставился на посетителя желтыми, как у боевого кота, глазами. Аптекарь тяжело опустился на стул, сдернул очки, затем снова одел их, поправил дужку и обреченно вздохнул:
   - Беда пришла в Лачар. Проклятый дух вырвался на свободу. Он уже убивает людей. Сейчас об этом еще мало кто знает, но скоро мы все погибнем. Город обречен... - он застонал.
   - Давайте с самого начала, - перебил Послушник. - Что за дух? Откуда он появился и как давно?
   Аптекарь с шумом втянул воздух, и уже более осмысленно начал:
   - Недавно к нам в Лачар приехал представитель травников Толуока. По торговым делам. А так как мы с Толуоком входим в одну объединенную гильдию аптекарей, то для заключения этого договора им было необходимо и наше согласие. Обычно мы по пятницам собираемся в доме у Рожена, и после ужина решаем все текущие дела на общем голосовании, - господин Шомон шумно перевел дух и уже более уверенно продолжил, - и вот мы вчера снова собрались в доме. Выслушали доклад господина Гальнора. Так зовут представителя травников Толуока. Затем долго спорили, затем перешли к голосованию. И вот с этого момента все и началось. Сперва братья Вильде проголосовали за принятие этого проекта. Затем старый Багрут тоже вдруг поддержал. Но когда сам Рожен поднял руку, я почувствовал неладное. У меня нюх на неприятности. Оставался еще Эржип. Он хитрый пройдоха. Хоть и самый молодой среди нас. Увидел, что такое дело и предложил дать ему время на раздумья. Я тоже его поддержал. Заседание перенесли на два дня. Не буду вдаваться в подробности торговой сделки, это конфиденциальная информация. Да и к делу отношения не имеет.
   - Продолжайте, - согласился Послушник.
   - У нас существует традиция. Если хоть один член гильдии не поддержит решение, оно не принимается. И вот через два дня, мы снова должны были собраться в доме Рожена. Но за день до этого произошло это ужасное событие - умер младший брат Вильде.
   - Расскажите о его смерти.
   - Он поссорился с братом и сразу ушел в свою комнату. В доме были слуги, родня. Утром его ждали на завтрак, но он не спустился. При всем надо отдать должное, эти Вильде - довольно пунктуальны. Но когда он и в обед не вышел, заподозрили неладное. Пошли стучать в дверь, там заперто, он не отзывается. Вызвали конюха и стали ломать дверь. Вошли, а он сидит в кресле, мертвый, все лицо в крови. Один глаз лопнул и вытек, - господин Шомон передернулся.
   - Кто-то мог зайти в комнату через другую дверь? Через окно?
   - Исключено. Комната на третьем этаже. Влезть туда не возможно. К тому же окно выходит на оживленную улицу - кто-то бы обязательно заметил.
   - А спуститься с крыши?
   - Тоже нельзя. Там слишком изломанный верх. И магическая защита от воров.
   - Что было дальше?
   - Вызвали из префектуры. Искали. Все тщетно. Никаких следов. Маги тоже ничего не отметили.
   - Это все?
   - Нет, это только начало. Мы все были в глубоком ужасе от происходящего. А потом собрались в доме Рожена. Нужно было решать с этим травниками из Толуока. Тем более, что покойный Вильде свой голос уже отдал. И вот, перед заседанием, словно бес дернул - решили провести спиритический сеанс. Хотели расспросить Вильде, кто его убил и за что.
   - Вот как? А кто предложил?
   - Точно не помню. Кажется, сам Рожен и предложил.
   - Вы часто занимаетесь спиритизмом?
   - Ну как сказать. Изредка. Дело в том, что медиумом у нас был как раз младший Вильде. А старший не одобрял. Он довольно деспотичный, этот Люфф Вильде. Младшему, Резоту, он в свое время заменил отца после смерти. И продолжал опекать всю жизнь. Тот периодически бунтовал, чувствовал себя уже достаточно самостоятельным. Как-то даже жениться удумал. Но Люфф мигом его вразумил. Поэтому они ссорились. А когда Резота не стало, роль медиума пришлось исполнить Рожену. Он был слабым медиумом, но хоть так.
   - Был?
   - Да, во время спиритического сеанса призванный падший дух убил его.
   - Расскажите подробней.
   - Мы сидели вокруг стола. Комната была погружена в сумрак. На столе было 6 зажженных черных свечей с рунами. Спиритическая доска, хрустальный колокольчик, - все, как обычно. Во время призыва, что-то пошло не так. Стрелка на доске вдруг начала крутиться со страшной скоростью. А затем из уст Рожена раздался зловещий хриплый глас. После этого он ужасно закричал и упал мертвым.
   - Что сказал глас?
   - Что-то о том, что на нас падет проклятие.
   - И все?
   - Да.
   - Вспомните дословно, что и как сказал голос.
   - Мне теперь сложно вспомнить. Нет, не могу, - потупился Шомон.
   - А представитель травников был на сеансе?
   - Господин Гальнор? Да, он тоже был. Но сразу после смерти Рожена, его забрали в префектуру до выяснения обстоятельств. Подозрение пало в первую очередь на него.
   - И что выяснили?
   - Он невиновен. Когда Гальнор сидел в префектуре, умер Эржип. - Шомон шумно высморкался и покраснел.
   - Опять убийство?
   - Нет, он сам. Наложил на себя руки.
   - Были причины?
   - В том-то и дело, что не было. У него все шло очень хорошо. Его аптечная работа была на высоте. Он вскоре собирался жениться на сестре начальника охраны Лачара. Более того, именно его мы планировали выдвинуть на представителя гильдии аптекарей Лачара и Толуока. Я уже стар, чтобы мотаться и решать все эти дела. Надо вовремя уходить и давать дорогу молодым, - Шомон снова вздохнул. - Это так ужасно, когда мальчики, в самом расцвете сил умирают так ужасно...
   - Расскажите, как он умер?
   - Очень страшную смерть он выбрал. И мучительную... Вечером Эржип вернулся от своей невесты. Пошел в сад, вырыл там длинную яму, не глубокую, но в рост лежащего человека. От этой ямы прорыл две траншеи для рук. Затем лег туда, и аккуратно перерезал на руках вены по всей длине. Кровь всю ночь стекала в желобки и впитывалась в грунт. Когда утром нашли мертвое тело, оно было белым, как алебастр, и полностью обескровленным.
   - Может, они поссорились?
   - Нет, нет! Самила очень умная женщина. Они никогда не ссорились. К тому же Самила вдова, и для нее было удачей, что Эржип на ней собирался жениться. Говорят, ее первый муж после смерти оставил долги. Нет, она очень стремилась к этому браку и ни за что не поссорилась бы с женихом накануне свадьбы.
   - Записку предсмертную он оставил?
   - Да. Но там всего два слова. "Я сам". И подпись.
   - А дальше?
   - Вчера произошло покушение на старого Багрута.
   - Он жив?
   - Да. Но лучше бы он умер. У него случился нервный удар. Лежит теперь как овощ, даже пошевелиться не может. Онемел. Ходит под себя. Ох, что-то вскоре произойдет... Остались старший Вильде и я. Падший дух придет за нами уже скоро. Я чувствую это! Помогите нам, умоляю!
   - Вам нужен экзорцист.
   - Мы приглашали уже. Он посмотрел, почитал молитвы и сказал, что духа не ощущает. И что проклятия не было. Но дух же есть! И проклятие есть. Ведь люди гибнут! Это какой-то необычный дух, экзорцисты с таким не справятся. Поэтому нам рекомендовали вас. Мы знаем, что вы беретесь даже за самые сложные дела.
   - Хорошо, я возьмусь за эту работу.
   - Спасибо, - забормотал Шомон.
   - Еще рано благодарить. Да, и вы же понимаете, что мои услуги стоят недешево.
   - Гильдия заплатит любую указанную вами сумму. В пределах разумного, конечно.
   - Вот это нам и надо сейчас обсудить, - Послушник криво ухмыльнулся.
  
   Обсудив с аптекарем размер вознаграждения, и выпроводив посетителя за дверь, Послушник откинулся на стуле, надолго припав к кружке с пивом. Хохотун терпеливо ждал.
   - Накрылись наши Лопатки. Что думаешь? - Послушник отодвинул кружку и наморщил лоб.
   - Все просто. Они призвали какого-то неправильного духа. И он теперь их убивает. Поймай духа и дело сделано.
   - Но младший Вильде умер до спиритического сеанса.
   - А может дух и этот Гальнор заодно?
   - И зачем Гальнору так подставляться? Ведь при его появлении начались все эти убийства и самоубийства. И подозрение в первую очередь падает на него. Он это понимает. Все это понимают.
   - Нужно понять, что это за дух, - хохотун почесал затылок. - Кто его призвал? И почему он убивает?
   - Не нравится мне все это. Очень не нравится. Может, отказаться пока не поздно?
   - Какое отказаться? - взвился хохотун. - Ты забыл, что тебе надо исполнять епитимью? Хочешь свободу - хватай, что попадается. Быстрее покончишь со всем этим - быстрее домой вернешься.
   - Ты прав. Собирайся. Мы идем в дом Вильде. - Послушник вытащил тусклый медный крестик и привычным движением намотал цепочку на запястье...
  
  
   У дома Вильде он вдруг остановился:
   - Хохотун, осмотри дом напротив. Особенно чердак. А к Вильде я сам.
   Хохотун с сомнением оглядел огромный мрачный трехэтажный особняк с узким фасадом и каменными горгульями при входе: Скривился при виде высоких фронтонов и зловещих силуэтов на витражах:
   - Не нравится мне этот дом. А что, если там обитает проклятый дух? Если он нападет на меня? А может это не дух, а демон? Слушай, Гуго, давай меняться - я пойду к Вильде, а ты сам этот дом осматривай!
   - Ты, главное, демона не трогай, - хмыкнул Послушник. - А то мне ловить нечего будет.
   И, развернувшись, вошел в дом Вильде.
  
  
   Хохотун остался на улице сам. Зло блеснув желтым глазом, скривился, попереминался с ноги на ногу. Почесал за ухом... Надо было идти. Немного потомившись, подошел к дому и подергал дверную ручку. Заперто. Осторожно проник во дворик, попробовал открыть дверь с черного хода. Безрезультатно. Вздохнув, посмотрел на темное окно. Еще раз вздохнув, с силой запустил булыжником. Жалобно тренькнули стекла, осыпавшись хрустальной кучкой. Виновато покосившись на каменную горгулью, пробормотал "Аминь", дважды перекрестился и на всякий случай поплевал через левое плечо.
   Стараясь не наступать на стекла, осторожно вошел в темный провал комнаты. Холодный душный сумрак нежилого помещения окутал его. Толстый слой пыли на полках и каминной доске, паутина и затхлость, - все свидетельствовало о том, что хозяева здесь не появлялись давно.
   Обходя паутину подальше, хохотун старательно осмотрел комнату. В полумраке он видел также хорошо, как и на свету.
   Вышел в коридор и поднялся по резной деревянной лестнице. Скрипнула ступенька, и этот звук гулко разнесся по пустым коридорам. Хохотун вздрогнул, прижав уши, и в два могучих прыжка преодолел все три пролета. Влетев на третий этаж, он вломился в комнату и быстро захлопнул дверь. Отдышавшись, хохотун осмотрел комнату. Ничего. Слой пыли на мебели, кресла в чехлах, паутина.
   В одной из комнат обнаружилось незапертое окно. Открыв его, хохотун вдруг увидел силуэт Послушника в доме напротив. Высунувшись из окна, замахал ему рукой, но тот не заметил. Вернувшись в комнату, обнаружил на своей одежде грязь - подоконник оказался в разводах, словно по нему небрежно возили мокрой тряпкой.
   Отряхивая одежду и злобно ругая нерадивых слуг, хохотун вдруг услышал шорох, и тут перед ним возникло существо, размером с кошку, мохнатое и темное.
   - Ты что ругаешься? Не нравится, проваливай отсюда! - зло зашипело существо.
   - А тебе какое дело? Хочу - ругаюсь, хочу - не ругаюсь! Тебя это никак не касается! Так что сам проваливай! - огрызнулся опешивший хохотун.
   - Как это не касается? - моментально взвилось существо. - Приперся тут ко мне в дом и ругается! Еще и выгоняет!
   - Ты - домовой? - догадался хохотун.
   - Я - хозяин этого дома! - гордо ответило существо.
   - А что ж ты, хозяин, свой дом в такой грязи держишь? - подколол хохотун. - Прямо свинарник, а не приличный дом.
   - Так не я это грязь развел. Недавно человек приходил. Открыл окно и поставил ведро. Вот и натекло. На подоконнике пыль была, вот и получились разводы, - проворчал домовой. - Я убирать сейчас не могу. Хозяев в доме давно нету, и я совсем слабый стал.
   - А дух здесь не заходил? Или демон? - на всякий случай уточнил хохотун.
   - Да нет, духов здесь давно уже не было. Как и людей. Если в доме не появятся хозяева, я скоро вообще исчезну, - грустно вздохнул домовой.
   - Я спрошу Послушника, может он поможет хозяев для тебя найти, - пообещал хохотун и с чувством выполненного долга покинул здание.
  
  
   Со старшим Вильде встретиться не удалось - с утра тот уехал по делам. Старый слуга Роххос сгорбленной тенью неотрывно следовал по пятам за Послушником:
   - Такая трагедия, - причитал Роххос. - Как сейчас все помню. Молодой хозяин на завтрак не спустился, на обед не спустился. Мы только тогда волноваться начали. Он и раньше мог не ходить на завтрак - работал до утра часто. А потом спал долго. Наш хозяин, господин Люфф Вильде, очень это все не одобрял. Но молодой хозяин, господин Резот Вильде, он был упрямый, прямо как покойная госпожа. Они даже спорили. Поэтому когда он не вышел на завтрак, мы особо не волновались. Но когда он пропустил и обед, а обеды хозяин любит, чтоб все посещали, - он очень чтит традиции, наш хозяин. Это правильно. Нынче во многих домах перестали чтить традиции. От этого брожение в головах молодежи и несварение в желудках. Но в доме господ Вильде традиции чтили всегда...
   - Дальше что? - перебил поток слов Послушник.
   - Когда он не вышел, хозяин забеспокоился и послал за ним Клариссу, экономку. И я пошел. Тревожно было. Да и Кларисса - девица молодая, так мало ли что. Она стучала, стучала, и я потом тоже стучал, - заперто. Молодой господин не отозвался. Я сообщил хозяину. Тогда уж вызвали конюха. Ультар, конюх наш, он таки сильный, хоть и дурной, плечом за раз дверь и вышиб. Заходим, - а там молодой господин сидит. Мертвый. В крови. Какой ужас, - слуга заплакал. - Простите, как вспомню, так не могу остановиться.
   - Что вы увидели в комнате?
   - Он сидел в кресле, - слуга вытер платком слезящиеся глаза. - Простите.
   - Опишите его.
   - Он сидел, откинувшись в кресле, все лицо в крови. Один глаз лопнул и вытек. Нет, не могу, - зарыдал слуга.
   - Какой глаз? Левый или правый?
   - Кажется правый.
   - Следы борьбы?
   - Нет, все было как обычно. Молодой господин очень любил порядок и чистоту.
   - А где находился все это время старший Вильде?
   - Хозяин с вечера был в аптеке, приехал поздно. Я подал ему ужин. Но он только немного поел и сразу ушел в свою комнату.
   - Где находится комната Вильде?
   - На первом этаже. Да, это неудобно, господские комнаты все находятся на третьем этаже, как и положено в приличных домах. На первом этаже только столовая, библиотека, кабинет, большой зал, кухня и комнаты слуг. Но хозяин всегда возвращался поздно с аптеки. Ему так было удобнее. Поэтому одну из гостиных переделали под его комнату.
   - Между этажами только одна лестница?
   - Да, к сожалению, только большое парадное. Я всегда сокрушался, что не дай бог пожар или ремонт, то это неудобно.
   - Вильде провел всю ночь в комнате? Он не выходил?
   - Да. Моя комната практически рядом. А я ночью плохо сплю. Бессонница, знаете ли. Если бы господин выходил, я бы слышал.
   - Давайте вернемся к Резоту. Когда вы вошли в комнату, окно было открыто?
   - Да. Было душно. Поэтому его окно всегда было открыто.
   - Можно осмотреть его комнату?
   - Я провожу вас.
   Осмотр комнаты Вильде результатов не дал. Все было именно так, как описал Шомон: Комната Резота Вильде находилась на третьем этаже, окном на многолюдную улицу. Изломанная крыша имела неплохую магическую защиту. Влезть в комнату извне не представлялось возможности. Кроме того, окно было слишком маленьким. Магический фон тоже был самым обычным - стандартная защита от воров и сглаза, чуть усиленная заклинанием на удачу. Никаких сторонних проявлений магии Послушник не ощутил.
   Подойдя к окну, он осмотрел улицу. Довольно оживленная, шумная, много лавок. Внизу снуют люди.
   Послушник подозвал слугу:
   - Кто живет в доме напротив?
   - Никто не живет, господин Послушник, - удивился вопросу слуга, - раньше жила семья купца. Но они год как выехали в Герхох. Теперь дом пустует.
   - Почему? Место удобное, дом крепкий.
   - Да этот купчишка такую цену за него заломил, что покупателей не нашлось. Жадный он.
   - А кто за домом присматривает?
   - Никто не присматривает. Дом заперт. Ключи в префектуре. Когда появится покупатель, стряпчий покажет дом и оформит сделку. Затем вышлет деньги в Герхох купцу. Но подробности вам нужно хозяина спрашивать. Я такие дела не знаю.
   - Хорошо. Благодарю, - Послушник кивнул старому слуге, и вышел на улицу...
  
  
   Вернувшись в трактир, Послушник первым делом затребовал на двоих обед и пива в комнату, и, дождавшись хохотуна, принялся расспрашивать о доме с горгульями. Хохотун, отхлебнув пива, только начал рассказ, как вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в комнату стремительно влетел коренастый, почти квадратный, человек.
   - Ты! - прорычал квадратный. - Кто дал тебе право лезть в чужую частную жизнь? Совать свой длинный нос не в свои дела?
   - С кем имею честь? - ледяным тоном осведомился Послушник, отодвигая кружку.
   - Честь? Да что ты знаешь о чести? - захлебнулся яростью человек. - Врываться в дом в отсутствие хозяина, порочить репутацию человека, который мертв и уже не сможет постоять за себя!
   - Пшел вон, - медленно поднимаясь из-за стола, невозмутимо указал на дверь Послушник.
   - Чтоооо?! Да что ты себе позволяешь, молокосос! - зарычав, квадратный кинулся на Послушника, замахнувшись увесистой тростью. Послушник увернулся, а хохотун ловко подставил человеку подножку. Тот с размаху растянулся на полу, крепко приложившись головой об пол, и сразу затих.
   - Ну, а пока наш уважаемый гость собирает остатки мозгов в кучку, расскажи дальше, - кивнул Послушник хохотуну, вновь присаживаясь за стол.
   - Зашел я в дом, и сразу встретил там домового. Говорит, никаких духов не было. Но появлялся человек. Недавно. Крутился возле окна напротив комнаты покойного Вильде. Затем ушел.
   - Вот как, - присвистнул Послушник. - Что он там делал, этот человек?
   - Домовой не видел. Наляпал грязи, кстати. На подоконнике.
   - Чем?
   - Не знаю. Говорит, из ведра.
   - Странно. В пустой дом приходит человек с ведром, чтобы наляпать грязи на подоконнике. И как раз напротив окна покойного.
   - Хотел оставить пятно на репутации? - попытался сострить хохотун.
   - Очень смешно, - Послушник скривился и отпил пива.
   От пола донесся стон. Лежащий зашевелился и попытался встать. Глаза его при этом приняли более осмысленное выражение.
   - Ты не гостеприимен, Гуго, - нравоучительно изрек хохотун, со вздохом выливая на человека остатки пива. - К тебе гости, а ты так поступаешь.
   Послушник хмыкнул.
   - Гость на порог - радость в доме, - сообщил хохотун, осматривая человека добрыми лучистыми глазами. - Уважаемый, еще пиво будете?
   - Нееет, - прохрипел тот, поднимаясь.
   - Тогда зачем было сюда приходить? - захлопал длинными ресницами хохотун. Курносый нос его при этом совсем сморщился и стал похож на пятачок, толстые губы грустно вытянулись в трубочку.
   - А? - пробормотал гость и подтянул трость к себе.
   - С какой целью ворвались в нашу комнату и набросились на нас? - ласково уточнил хохотун, щедро наливая из большого кувшина в кружку пива и внимательно рассматривая посетителя.
   Гость замер и настороженно уставился на хохотуна.
   - Кто вы? Чего вам надо? - доброжелательно поигрывая увесистой кружкой, доверху наполненной пенистым пивом, любезно повторил хохотун. Хлопья пены при этом обильно падали на сюртук гостя, оставляя на нем большие мокрые пятна. Хохотун неуклюже взмахнул кружкой и небольшой фонтанчик пива попало на лицо и шею квадратного, заставив того вздрогнуть и покраснеть от ярости.
   - Я - Люфф Вильде, - прошипел гость, поднимаясь с пола. - Слуга сказал, что утром вы вынюхивали в моем доме. Что вам надо от нас?
   - Я - Послушник, - вежливо представился Послушник, - меня нанял ваш коллега, господин Шомон, чтобы я нашел духа, убившего аптекарей, и вашего брата в том числе.
   - Вот и ищите духа! - брызгая слюной, прорычал Вильде, маленькие его глазки налились кровью, губы выщерились в оскале, обнажив редкие желтые зубы, - а по моему дому нечего шастать! Еще раз замечу - не поздоровится, обещаю! - он подскочил и резво пошел к дверям. В дверях остановился и яростно выпалил: - Оставьте нас в покое! Резот умер, не смейте марать его память! - и быстро выскочил, сильно хлопнув дверью.
   - Даааа уж, - изрек хохотун и задумчиво отхлебнул пива.
   Послушник промолчал.
   Они сидели за столом и молча пили пиво, погруженные каждый в свои мысли. Нарезанный крупными кусками соленый овечий сыр был незаслуженно забыт.
   Первым умиротворение тишины нарушил хохотун. Отставив недопитую кружку, он сказал:
   - Гуго! Домовой в том пустом доме скоро исчезнет, если там не будет хозяев. Ты можешь помочь ему?
   - Как? Разве что продать дом купца, - нахмурился тот, - если твой домовой привязан только к этому дому, а он привязан, потому что не уехал с прежним хозяином, значит, переселить его никак не получится. Купец же затребовал непомерную сумму, вряд ли найдутся желающие глупо выбрасывать такие деньжищи. Купец еще не старый и жить будет долго, так что и наследникам продать дом в ближайшее время не светит. Боюсь, что домовой скоро исчезнет.
   - Тебе не жалко его? - склонил голову к плечу хохотун.
   - А что это даст? Он обречен. Хотя... надо бы с ним пообщаться, - задумчиво протянул Послушник. - Пошли.
   Он встал и быстро вышел из комнаты. Хохотун недоуменно пошевелил ушами, и, одним глотком допив пиво, торопливо выскочил следом.
  
  
   Мрачный особняк с горгульями встретил оглушительной тишиной и пылью. Попав внутрь через разбитое окно, они поднялись на третий этаж. Комната была пустая, а подоконник чисто вытерт. Хохотун заозирался и позвал домового. Ответом был лишь шорох сквозняка.
   - Странно, - пробормотал хохотун. Он не должен так быстро исчезнуть. Совсем недавно он со мной разговаривал, а теперь его нет. Может, его что-то напугало, и он покинул дом?
   - Домовой никогда добровольно сам не покинет дом, - покачал головой Послушник.
   - Смотри, - вдруг взвизгнул хохотун и быстро отскочил подальше.
   В углу комнаты на полу была нарисована пентаграмма. Послушник нахмурился и подошел ближе:
   - Вот и ответ. Это пентаграмма мгновенного развоплощения низшего духа. Домового изгнали из этого мира.
   - И кому он мешал?
   - Он видел этого человека. Который с ведром. Наверное, это и был преступник.
   - Утром ее точно не было, - жадно рассматривая линии издалека, заявил хохотун.
   - Угу. Рисунок еще свежий, - согласился Послушник. - Кто-то только что сюда приходил.
   - Вильде! - догадался хохотун.
   - Почему он?
   - Сам подумай. Все аптекари мертвы, Багрут неподвижен, а Шомон сам тебя нанял. Остается только Вильде. Тем более он такой злой. Да и некому просто больше.
   - Это надо еще выяснить. Я сейчас схожу к Багруту. Может, там что-то разъясниться. А ты постарайся осмотреть сад, где умер Эржип. Только незаметно. Встречаемся в "Улыбке тролля".
   Хохотун кивнул.
  
  
   На кровати под бархатным балдахином лежал алебастрово-бледный человек в ночном колпаке. Он был укутан одеялами, пледами, обложен подушками и думками. Со стороны казалось, человек мертв, его тело не двигалось, застыв. Сквозь спекшиеся синеватые губы дыхание было еле слышно.
   Послушник подошел к Багруту.
   - Вы меня слышите, господин Багрут?
   Тело не подавало признаков жизни.
   - Я - Послушник. Меня наняли, чтобы найти и убить духа, который напал на вас. Вы можете вспомнить, как это было?
   Тело оставалось неподвижным, и лишь по слабому трепыханию век стало понятно, что слова Послушника услышаны.
   - Если вы меня слышите, моргните левым глазом.
   Багрут моргнул левым глазом.
   - Сейчас я буду задавать вам вопросы. Если ответ "да" - вы моргаете левым глазом. Если "нет" - правым. Договорились?
   Багрут моргнул левым глазом.
   - Итак, вы - владелец аптеки Багрут? Член объединенной гильдии Лачара и Толуока?
   Багрут моргнул левым глазом.
   - Несколько дней назад вы голосовали на собрании в доме Рожена?
   Багрут моргнул левым глазом.
   - На собрании присутствовал травник из Толуока, господин Гальнор?
   Багрут моргнул левым глазом.
   - Это он напал на вас?
   Багрут моргнул правым глазом.
   - Вы видели, кто напал на вас?
   Мгновение Багрут замялся, а затем моргнул сперва правым, потом левым глазом.
   - На вас напал дух?
   Багрут опять моргнул сперва правым, потом левым глазом.
   - Человек?
   Багрут неуверенно моргнул левым глазом.
   - Вы его знаете?
   Багрут моргнул левым глазом.
   - Он входит в состав гильдии аптекарей?
   Багрут моргнул левым глазом.
   - Это Шомон? - правым.
   - Братья Вильде? - правым.
   - Эржип? - правым.
   - Рожен? - левым.
   - Давайте еще раз уточним: на вас напал Рожен? Это точно?
   Багрут трижды моргнул левым глазом.
   - Спасибо, - кивнул Послушник, - Вы очень нам помогли. Выздоравливайте. Обещаю, мы обязательно найдем преступника.
   Послушник быстро вышел из комнаты.
   По морщинистой щеке старого аптекаря скатилась слезинка...
  
  
   Сидя за столиком уютного уличного кафе "Улыбка тролля", Послушник наслаждался вишневым штруделем с мятой, запивая ароматным травяным взваром. Хохотун задерживался.
   Откусив еще, Послушник задумался. Хотелось заказать ванильную коврижку с айвой, однако орехово-яблочный пирог здесь тоже был довольно неплох. Размышляя над возникшей дилеммой, Послушник пропустил момент, когда к нему подошли два стражника.
   - Господин Послушник, вы арестованы, - отрапортовал высокий. - Прошу следовать за мной в префектуру.
   - За что арестован? - чуть не подавился штруделем Послушник.
   - За убийство господина Багрута, аптекаря.
   - Как убийство?
   - Только что его нашли мертвым. Сразу после вашего ухода. Задушен. Даже подушку не потрудились снять с лица, что ж вы так неосторожно-то? - Фыркнул молодой. Высокий смутился, и локтем двинул того в бок, заставляя заткнуться.
   Послушник объяснять и спорить не стал, а поднялся и покорно пошел следом за охранниками.
   На столе остывал недопитый травяной взвар...
  
  
   В префектуре уже ожидал человек с усталыми глазами. Довольно доброжелательно он кивнул и представился как господин Дьюкож. Именно он должен был вести дело Послушника.
   На расспросы о нюансах убийства Дьюкож рассказал, что практически сразу после ухода Послушника, в комнату вошла служанка, чтобы повернуть больного и поправить одеяла. На ее крик вбежали другие слуги - Багрут был мертв, задушен подушкой, которую оставили на лице покойного.
   - Вы считаете, что я так откровенно подставился? - Скривился Послушник. - Пришел в гости к человеку среди бела дня, не скрываясь, и на глазах у всех, задушил его подушкой, а потом спокойно ушел через парадный вход, бросив подушку на трупе? Я похож на идиота? Вы хоть в курсе, что меня нанял господин Шомон?
   - Я понимаю, - кивнул Дьюкож. - И о вашем найме гильдией аптекарей знаю. Нужно разобраться, кому и зачем было выгодно вас подставлять.
   - Разбирайтесь. - Послушник наморщил лоб. - Только не пойму, вы решили держать меня здесь все время, пока будет длиться расследование? А вы не думаете, что дух за это время убьет еще кого-нибудь? Что, скорее всего, меня и подставили именно с целью исключить из расследования и развязать себе руки?
   - Вы правы, господин Послушник. Давайте поступим так: вы сейчас задержитесь у нас. Ненадолго. А я сообщу господину Шомону. Если он лично придет и поручится за вас, - мы сразу отпустим. Конечно же, придется оставить нам расписку. Сами понимаете - закон есть закон, - Дьюкож развел руками.
  
   Вскоре в префектуру вбежал запыхавшийся Шомон. Он шумно сопел и все никак не мог отдышаться. Видимо, этот пробег дался пожилому аптекарю нелегко. Господин Дьюкож отпустил Послушника под расписку на поруки гильдии, и тот, вместе с Шомоном, заторопился прочь.
   Они шли длинными коридорами, мимо многочисленных клерков, просителей, доносителей, истцов и прочей подобной серьезной публики.
   - Я слышал о визите к вам Люффа Вильде, - вздохнул Шомон. - Приношу извинения от имени гильдии за его поведение. Он сложный человек. С ним нелегко. Но мы прощаем ему излишнюю вспыльчивость, ведь он блестчящий специалист. Других таких на континенте нету. Гениальные люди, они же как дети, - капризны и взбалмошны. К их поступкам относиться лучше снисходительно...
   - Не беспокойтесь, господин Шомон, - перебил Послушник. - Я понимаю. Мне поведение Вильде безразлично. Лишь бы не мешал.
   - С Вильде я поговорю. Попробую ему объяснить. Нам необходимо уничтожить падший дух...
   Внезапно размеренный рабочий ритм префектуры разорвал истошный визг. Потирая заложившие уши, Послушник увидел, как два дюжих охранника с усилием тащат по коридору женщину. Та упиралась, отбиваясь и визжа, изо всех сил пыталась вырваться. Чепчик потерялся, косы змеями разметались по плечах, одежда была изодрана. И это конечно же был не кто иной, как Матильда.
   - Стоять! - рявкнул Послушник.
   От неожиданности все замерли. Охранники по привычке вытянулись в струнку, а Матильда застыла. Разглядев Послушника, она радостно взвизгнула и, утирая рукавом слезы, подскочила к нему и спряталась за спину.
   - Матильда, что за цирк? Господа офицеры, извините ее, она испугалась. Господин Шомон, это - Матильда, она пришла в город со мной. Итак, что ты уже натворила? - быстро выпалил Послушник.
   - Эта девица обвиняется в краже! - ответил один из охранников.
   - Сколько?
   - Что сколько?
   - Сколько она украла?
   - Десять золотых.
   - Вот вам десять золотых. Теперь отпустите ее.
   - Но она совершила преступление.
   - Не совершала я! Наветы! - выпалила Матильда и спряталась за спиной Послушника.
   - Заткнись. Итак, господа, предлагаю взять десять золотых и вернуть владельцу. И еще пять - за беспокойство.
   Охранники замялись.
   - Шесть золотых за беспокойство.
   Охранники с важным видом кивнули, и Послушник торопливо отсчитал деньги. Матильда лишь молча зыркала. Шомон растерянно хлопал глазами.
   - Спасибо, господа офицеры, за понимание. - Послушник поклонился, - Воспитательную работу с нею я проведу лично.
  
   Остальную дорогу шли молча: господин Шомон, укоризненно покачивая головой, Послушник, углубившись в свои мысли, Матильда, виновато шмыгая носом.
   Солнце уже спряталось среди лохматых клочьев тумана, когда, раскланявшись с господином Шомоном, они остались вдвоем на улице.
   - Как ты могла? - чуть не рычал Послушник. - У тебя была работа, крыша над головой, кусок хлеба. Уважение, в конце концов. А ты... мало того, что полезла воровать, так еще и попалась так глупо. Вот чего тебе не хватало?
   Матильда молчала, плотно сжав губы. Она старалась не смотреть в глаза Послушника.
   - Неужели тебе нравится твоя прошлая жизнь?
   Матильда покраснела и отрицательно покачала головой. Что тут скажешь...
   - Тогда зачем ты снова возвращаешься к ней? Ты разве не соображаешь, что если бы тебя посадили в тюрьму, то твоя единственная дорога была бы на дно?
   Матильда тяжко вздохнула и низко опустила голову. Ее уши стали пунцовыми. На улице вдобавок зарядил мелкий моросящий дождичек.
   - Ты хоть ела сегодня? - сжалился Послушник.
   - Нет, - прошептала Матильда. - И вчера... не ела.
   - Ну почему от тебя столько проблем? - вздохнул Послушник. - Ладно, пошли в "Свирепый Вепрь", покормлю. Потом решим, что с тобой делать.
   Дождь настойчиво сеялся на скользкую от влаги брусчатку, и Матильде приходилось изо всех сил стараться не навернуться на глазах у Послушника. Тот шел впереди, и, казалось, ничего не замечал. Неожиданно нога угодила в выемку между булыжниками, и Матильда чуть не грохнулась на мокрую мостовую. Удержавшись лишь чудом, она выдохнула, машинально облизнув губы. На языке почувствовался привкус соли. Неужели это дождь?
  
  
   - Рассказывай. - Послушник устроился за столом трактира, устало вытянув длинные ноги. Он протянул ей кружку с горячим сбитнем и горестно вздохнул.
   Матильда осторожно понюхала пряный медовый аромат и на секунду прикрыла глаза от наслаждения.
   - Пей. Вкусно, - не понял ее заминку Послушник. - Ужин сейчас принесут.
   Матильда жалко улыбнулась и, кивнув, отпила. Обжигающий сладкий напиток приятным теплом растекался по пищеводу, согревая озябшее тело.
   - Рассказывай, - повторил Послушник. - Почему тебя забрали в префектуру? Неужели кража - это правда?
   - Да, - непослушными губами прошептала Матильда. Мучительно покраснев, она опустила глаза.
   - Госпожа Вердюренна знает?
   - Думаю, что уже знает.
   - Так что произошло?
   - Долгая история...
   - А мы никуда не торопимся. Все равно хохотун еще не вернулся. Так что не юли и выкладывай, - нахмурился Послушник.
   Матильда вздохнула и с надеждой обвела глазами трапезную трактира. Народ здесь собрался разный. Люди ели, пили, болтали. Кто-то спорил и ругался. Но никто не пришел ей на помощь. У Матильды поникли плечи, мучительная краска стыда залила лицо. Последний раз, жалобно вздохнув, она начала рассказ, окунувшись в воспоминания, как в омут с головою.
  
   - Когда ты ушел, я осталась в том доме. Антоль меня сразу невзлюбил. Житья мне не давал. Все время следил за мной, все вынюхивал. И чуть что - бежал доносить госпоже Вердюренне. А она, та еще змея. В общем, все было плохо. Гораздо хуже, чем даже дома. Госпожа Вердюренна постоянно раздражалась, капризничала, - угодить ей было не возможно. Как я не старалась - ничего не получалось. И вот меня сослали сперва посудомойкой на кухню, а потом - мыть полы и чистить мебель.
   Однажды, я, как обычно, полировала рамы картин. У госпожи Вердюренны много картин. Портретов. И еще кораблей. Но мне чистить картины не доверяли. Я только рамы чистила. И вот сижу я, работаю. А Урсула, это старшая служанка, она тоже была новенькая и очень красивая, может, поэтому Антоль к ней хорошо относился. Так вот, ей доверяли чистить даже сами картины. Она натирала их разрезанным луком. Тогда краски становятся яркими. Только лук сильно воняет и слезы от него.
   - Давай ближе к сути, - перебил Послушник.
   - Так я ж ближе... - обиделась Матильда. - Урсула чистила луком картины. А потом вдруг встала и вышла. Я сижу и чищу рамы. Уже много времени прошло, и нужно было новую картину брать, а Урсула ее луком еще не натерла. Дело не движется. А Урсулы все нету. Я испугалась, что сейчас придет Анатоль и будет на меня кричать, и снова без обеда оставит. Я стала искать Урсулу. В комнате ее не было, я думала, что она, может, ушла на кухню. Там ее тоже не было. Я пошла по коридору. Я думала, что может от лука у нее потекли слезы, и она хотела умыться. А потом я почувствовала этот запах лука. И пошла на запах. Я вышла в левый коридор. Туда слугам входить было нельзя. Но я думала, что быстро заберу Урсулу, и мы успеем вернуться, пока Анатоль не заметил. Я открыла дверь в комнату и заглянула. Там было пусто, но виднелась еще одна дверь. И чувствовался запах лука. Я тихонечко подбежала к той двери и снова заглянула. Внутри комнаты было все черное: стены, пол, потолок. И стояли две огромные белые бочки. По-моему, из мрамора или еще какого-то белого камня. Я вошла в комнату, подпрыгнула и заглянула внутрь ближайшей. Бочка была полная крови, и еще там плавали куски мяса. - Матильда передернулась. - Я сперва решила, что это, может, для повара. А потом увидела, как всплыла рука. Человеческая. Я думала, что сойду с ума. Меня чуть не стошнило прямо в этой комнате. Я хотела уйти, но вдруг услышала голоса. Это были госпожа Вердюренна и Анатоль. И они шли к этой комнате. Спрятаться было негде. И тогда я подпрыгнула, подтянулась на руках и осторожно опустилась в бочку. Я знаю, что это было глупо. Но у меня же не было выхода. Если бы они меня обнаружили, то не знаю, была бы я сейчас жива или нет.
   - Скорее нет, - покачал головой Послушник.
   - Я успела. И когда они зашли, то меня не увидели. Я изо всех сил держалась на плаву в крови и боялась утонуть. Мое платье стало потяжелым от крови, и сильно тянуло вниз. Я почувствовала, что начинаю тонуть. Было страшно, что они услышат. Я за что-то ухватилась, и так смогла хоть немного удержаться. А потом я разглядела, что я держусь за голову Урсулы. Я чуть не заорала от ужаса. Но как-то сдержалась. Как же страшно было... Я даже молиться не могла - боялась, вдруг они почувствуют свет молитвы. А потом я такое услышала ... - Матильда судорожно всхлипнула и залпом выпила сбитень. Ее мелко трясло.
   - Успокойся, девочка. Все уже позади. - Послушник сходил на кухню и принес еще сбитня, - выпей вот. Или, может, чего покрепче дать?
   - Нет. Не надо, - покачала головой Матильда.
   - Продолжай.
   - Ну, сижу я в бочке, а они вошли и начали разговаривать. Госпожа Вердюренна спрашивала, а Анатоль отвечал. Он сказал, что Урсула уже готова. Она спросила, кто еще будет. Анатоль сказал - завтра Анна. А потом - Матильда. То есть - я! Боже, боже, я аж занемела от ужаса и чуть не захлебнулась в этой бочке. Выходит, они каждый день убивали служанку. А я-то думаю, куда исчезли три горничные. Там одна была, Катарина, такая... веселая, мы с нею могли бы подружиться. Но она на второй день моего появления в том доме исчезла... остальные были противные и задирали передо мной нос...
   - О чем они еще говорили? - спросил Послушник.
   - Госпожа Вердюренна начала ругаться, что еще одной не хватает. Анатоль сказал, что это не проблема и что можно с трактира любую привести. Госпожа Вердюренна сказала, что могут хватиться. Анатоль стал уверять, что никто этих шлюх не считает, и если какая-то не вернется в трактир, то никто не обратит на это внимания. Он прав, - всхлипнула Матильда, - шлюху никто не считает за человека и не обращает внимания - жива она или сдохла под забором...
   - Прекрати истерить, Матильда, - нахмурился Послушник. - Рассказывай дальше.
   - Ну и вот, - взяла себя в руки Матильда, - потом госпожа Вердюренна такая говорит - поторопись, Анатоль, на четвертую ночь разверзнутся врата и все должно быть готово. А потом они ушли, и я стала думать, как мне теперь выбраться. Пришлось снять платье и башмаки прямо в бочке. Иначе у меня не хватило бы сил вылезти. Но я боялась, что мою одежду они обнаружат. Я хотела забрать все с собой, но все было тяжелым от крови и сразу утонуло. Чтобы достать, пришлось бы нырять на дно бочки. А я уже и так задыхалась. Я вылезла из бочки. Но, когда вылезала, немного расплескала кровь. Пол был черный и там не видно... почти. А вот на белой стенке бочки - красная кровь очень заметна. Я решила найти хоть что-то и все вытереть. В углу я обнаружила какой-то тюк или сверток с тканью. Готова поклясться, что раньше его не было. Может, это Анатоль принес. Я подошла и взяла эту ткань. Это оказался плащ. Мужской. Красивый. На нем еще была эмблема. Я такую где-то видела, но не вспомню. Этим плащом я оттерла стенку бочки от крови, как смогла. Потом я вытерла свои следы на полу и ноги, чтобы не наследить по коридору. Я очень торопилась. Боялась, чтобы они не вернулись. Особенно Анатоль. Затем я завернулась в этот плащ, хоть он и был грязный и мокрый от крови. Но я была еще более грязная. Хорошо, что волосы служанки должны были носить собранными в высокую прическу, и поэтому они мало намокли в крови. Иначе был бы кровавый водопад по всему коридору. Потом я вышла из комнаты. Я очень боялась, что меня кто-то повстречает и тогда будет конец. Я почти бежала по коридору, но никто не встретился - все слуги были внизу. Я выскочила на черную лестницу и спустилась в прачечную. Она работает только два раза в неделю. В тот день было пусто. Зато там всегда была вода и слив. Конечно, когда не стирали, то и воду никто не нагревал. Но мне не привыкать. Я вымылась холодной водой. И еще мне повезло - среди грязной одежды на стирку я нашла платья горничных. Я одела чье-то грязное платье. Но мне уже было все равно. Я спрятала плащ среди грязного белья и решила, что приду туда ночью и выброшу его. Днем нести плащ с собой было опасно. Я быстро заскочила в комнату, где мы чистили картины. Схватила лук и стала натирать картины. Я чуть не соскоблила грязь вместе с краской. Но мне надо было, чтобы я провонялась луком. Я натерла несколько картин и села начищать рамы. И тут вошел Анатоль. Он стал кричать на меня, что я плохо работаю. И что даже половина картин не вычищена. Потом он спросил меня, где Урсула. Я сказала, что она только что вышла и сейчас вернется. Он сел рядом и стал якобы ждать Урсулу. Но я же знала, что случилось с Урсулой. Он ломал комедию передо мной. А я боялась, чтобы он не догадался. Но я молча работала. А потом он увидел, что у меня мокрые волосы. Я думала, что он лопнет от крика. Он схватил меня за волосы и начал таскать. Я боялась, что он поймет, почему так. Потом он успокоился испросил, что это значит. Я начала изображать неловкость, мяться, мямлить. Тогда он сказал, что пойдет к госпоже Вердюренне, и мне несдобровать. Тогда я заплакала и сказала, что Урсула ушла к любовнику. А работу надо было делать. И что я сама терла луком картины, а волосы провонялись, поэтому пришлось пойти и вымыть их. По лицу Анатоля я увидела, что он успокоился. Он еще покричал на меня и на Урсулу. И оставил меня без обеда и без ужина. Я еле дождалась, когда этот день закончится. Я не знала, заметил ли он мои босые ноги. Мне казалось, что он мне не поверил и все понял. Ночью я прокралась в прачечную... - Матильда отпила немного сбитня и продолжила, - так вот - плаща там не было! Кто-то обнаружил и забрал. Думаю, это Анатоль. Я была вне себя от ужаса. Я поняла, что он меня выкрыл. И что с наступлением утра со мной будет то же, что и с Урсулой. Нужно было бежать. Но я боялась, что не успею, или меня догонят. Поэтому я вернулась в комнату, заперла дверь и подперла сундуком. А ранним утром я хотела незаметно выбраться из дома, но он был заперт. Все двери - и парадный вход, и черный - были заперты. Тогда я вернулась в мою комнату, открыла окно и по водосточной трубе спустилась вниз. Я сразу отправилась на рынок. Там я стянула атласный чепчик у какого-то торговца. Он с виду был дорогой. Я сделала так, чтобы меня заметили. Торговец поднял крик, и охранники сразу меня схватили. Я стала вырываться, орать, в общем - наделала много шуму, чтобы они на меня разозлились. В общем, все вышло, и охранники потащили меня в префектуру. Там, я надеялась, что меня осудят и посадят за решетку.
   - Глупая, - покачал головой Послушник. - Тот же Анатоль мог выплатить за тебя десять золотых и вернуть тебя в дом.
   - Ой, - пискнула Матильда, - я не подумала.
   - Считай, тебе повезло, что мы встретились.
   - Ты ж меня больше не бросишь? - Матильда умоляющими глазами смотрела на Послушника.
   - Посмотрим, - отмахнулся тот. Выяснять отношения не было ни сил, ни желания.
   Матильда вздохнула. Подошла служанка с подносом, нагруженным едой. Пока она расставляла тарелки, Послушник молчал, пристально разглядывая Матильду. С момента последней встречи она изменилась. Вместо затравленно бегающего взгляда теперь в глазах девушки была решимость. Послушник хмыкнул, что-то для себя надумав, и принялся за отбивные. Матильда, так и не дождавшись продолжения разговора, последовала его примеру.
   Запивая сочное жареное мясо пивом, Послушник ощущал какое-то смутное беспокойство. Что-то тревожило, не давало покоя. Он попытался сосредоточиться, и прислушался к своим ощущениям. Так и есть - тревога липкими волнами поднималась именно из-за Матильды.
   Незаметно он достал из кисета цепочку и намотал на запястье. Длинный рукав все скрывал и девушка ничего не увидела.
   - Подай мне сыр - Он деланно улыбнулся. Матильда тотчас же протянула тарелку с нарезанным йофским сыром. Он взял кусочек, как бы случайно коснувшись пальцами ее руки. Его тут же будто пронзило молнией, а цепочка на запястье, раскалившись, обожгла.
   Послушник вздрогнул и, незаметно потирая обожженное запястье, принялся исподлобья внимательно рассматривать Матильду, большими глотками отхлебывая темное пиво. В то, что девушка в этом замешана, он не верил. Скорее всего, она ничего не понимала. Но что-то с ней явно было не так.
   Матильда, словно ощутив возникшую перемену, нахохлилась и растерянно жевала пирожок. Молчание становилось все более тягостным, но никто первым не прерывал его.
   - А это еще что?! - оглушительно вопль заставил их вздрогнуть. Злобно сверкая желтыми глазами, возле стола возник негодующий хохотун. - Гуго! Ты же обещал избавиться от нее! Зачем она снова здесь? Разве твое слово ничего теперь не значит? И вообще! Я прождал тебя в "Улыбке Тролля", как и договаривались, а ты с этой...
   - Да тише ты... - шикнул Послушник. - Садись и ешь. Потом поговорим.
   Хохотун мгновенно надулся и, подчеркнуто не замечая Матильду, умостился сбоку от Послушника и потянулся к тарелке с сыром. Дотронувшись до тарелки, он тут же подпрыгнул, дуя на руку:
   - Гуго! Нечисть! - хохотун взвыл, крутясь на одной ноге. На них начали оглядываться.
   - Заткнись. Я знаю, - сквозь зубы процедил Послушник. - Так! Ты доела, Матильда?
   Ей ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть.
   - Тогда быстро пошли со мной, - он встал из-за стола и кивнул хохотуну, - а ты поешь, и тоже иди в комнату. И не задерживайся.
   Торопливо дожевывая, Матильда заспешила вслед за Послушником. Хохотун, с набитым ртом, ворчал что-то явно нелицеприятное в адрес Матильды, однако слов разобрать было не возможно. Поэтому она решила не думать об этом и, вздохнув, вошла в комнату.
   На лавке за столом сидел Послушник. Он мрачно смотрел на Матильду:
   - Раздевайся.
   - Как?
   - Как обычно.
   - Но...
   - Одежду, говорю, снимай.
   - Что, полностью? - девушка мучительно покраснела и в нерешительности замялась посреди комнаты.
   - Тебя что-то смущает? - грубо буркнул Послушник, - первый раз что ли?
   Плечи девушки поникли, и она стала стягивать с себя платье. Путаясь в шнурках, дрожащими руками расстегнула корсет. Оставшись в одном нижнем белье, она с надеждой посмотрела на Послушника, но взгляд его был неумолим. Матильда вздохнула и стянула с себя все.
   Послушник встал и медленно пошел на Матильду. Она отпрянула и еще пуще покраснела. Ее била нервная дрожь. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
   - Не бойся, девочка. Я должен посмотреть, что с тобой произошло. Стой ровно, не шевелись, - Послушник вытащил крестик и зашептал какие-то слова так тихо, что понять было не возможно. Матильда ощутила волну невыносимо ужасной боли и, заскулив, снопом рухнула на пол. Темнота поглотила ее сознание.
   Послушник, не обращая внимания на ее состояние, продолжал шептать. Цепочка между пальцами слабо замерцала зеленым. Одежду, комом лежащую на полу, вдруг охватило пламя, и за считанные мгновения все сгорело.
   Матильда открыла глаза, - Послушник, стоя на коленях, чертил в воздухе какие-то знаки, речитативом произнося непонятные страшные слова. Матильду вновь скрутила волна ужаса и боли, и весь ужин тут же оказался на полу.
   Хлопнула дверь. Хохотун появился в комнате и молча наблюдал из угла.
   Послушник сделал еще несколько знаков и приложил крестик на голову Матильде.
   Та взвыла.
   Ощущение было такое, словно в голову вбивают огромный тупой гвоздь.
   Через мгновение боль отпустила.
   Послушник хмыкнул и встал с колен. Матильда слабо застонала и пошевелилась.
   - Принеси ей молока. Лучше холодного, - он кивнул хохотуну и тот молча, без возражений, вышел из комнаты.
   - Вставай. - Послушник помог подняться Матильде. Голова девушки кружилась, было страшно и стыдно. От переизбытка эмоций она зарыдала.
   - Тихо, девочка, тихо, все уже закончилось, - он неловко погладил ее волосы. - Прости, что сделал больно. Нужно было избавить тебя от этого.
   - От чего? - непослушными губами всхлипнула Матильда.
   - От черноты.
   - Но как... - совсем перепугалась Матильда.
   - Успокойся. Все позади. - Послушник осторожно, словно хрупкую стеклянную куклу, усадил ее на кровать и протянул свой плащ. - Ты прикрыться не хочешь?
   Матильда мучительно вспыхнула и торопливо закуталась в плащ.
   - Давай, приходи в себя, выпей молока. Чем больше выпьешь, тем лучше. Я скажу служанке, пусть здесь приберется, и принесет тебе бадью с водой и одежду. Приведешь себя в порядок и приходи в трапезную. Потом поговорим.
   Дверь хлопнула, и она осталась одна. Мучительный стыд, пережитые боль и ужас, - все снова нахлынуло на Матильду. Упав на кровать, девушка разрыдалась.
   Внезапно до нее дошло, что в комнате она не одна. Девушка подняла голову.
   - И долго я тут стоять и слушать твой кошачий концерт буду? - неодобрительно поджав губы, хохотун вручил испуганной Матильде кружку молока и вышел.
  
   Послушник сидел за крайним столиком в углу трапезной и отрешенно пил пиво. Хохотун подошел к нему и уселся рядом. Налив из пузатого кувшина пива, выпил, вытер пенку с толстогубого рта, и тяжко вздохнул.
   Послушник молча потягивал пиво и не отвечал.
   Хохотун снова вздохнул и нетерпеливо заерзал на скамье:
   - Ну что, так и будем молчать? Или поговорим о деле, Гуго? Тебе, между прочим, дело аптекарей надо заканчивать. Где-то летает падший дух и убивает славных аптекарей, а ты тут с этой возишься.
   - Ты не понимаешь, хохотун. Что-то не так здесь, - Послушник задумчиво отхлебнул пива.
   - Так, может, рассказал бы? Вместе и подумаем, - хохотун фыркнул, отчего пенка из кружки попала ему прямо на щеку. Он торопливо оглянулся, но все были увлечены своими делами и никто не заметил. Вытираясь, хохотун совершенно рассердился. - Вот зачем ты все возишься с ней, возишься? А пользы от нее никакой. Одни неприятности.
   Послушник молчал.
   - Избавься от нее, Гуго. - Нахмурился хохотун, - она принесет только беду.
   Послушник вздохнул:
   - Расскажи, что там, в доме Эржипа? Ты осмотрел сад, где он умер?
   - Да, осмотрел. - Хохотун раздулся от важности. - В саду был. Яму уже засыпали. И на том месте посадили какие-то то ли лютики, то ли колокольчики. Терпеть не могу эти вонючие цветочки. В общем, все улики уничтожены.
   - То есть ты ничего не узнал?
   - Ну почему сразу не узнал? - обиделся хохотун. - Я поговорил с местным домовым и с садовым шишигой. Они утверждают, что Эржип был веселым и жизнерадостным всегда. Хотел жениться. Любви там особой не было, так, влюбленность. Но планы он строил далеко идущие.
   - А как он умер?
   - Все так, как Шомон рассказывал. Вырыл яму, лег и перерезал вены. Лежал и ждал, пока вся кровь вытечет.
   - И что, шишига не видел этого?
   - Он старый и ночью спит.
   - А домовой?
   - А у них там какая-то давняя вражда с шишигой, и тот домового на свою территорию не пускает.
   - Даже ночью, когда спит?
   - Ага. Там магия всякая ихняя. Да бес их разберет, этих низших. От них не столько толку, как сплошные хлопоты. Точно как от твоей бесполезной игрушки.
  
   - Кто бесполезная игрушка? - раздался возмущенный голос Матильды и она, крепко ухватив хохотуна за ухо, вытащила его из-за стола и дала пинка.
   Пролетев до соседнего столика, хохотун приземлился возле лавки. Вокруг раздались смешки. Хохотун покраснел и бросился на Матильду.
   - Да что ж такое... - пробормотал Послушник, - опять начинается.
   Он схватил хохотуна и рывком усадил за стол. Матильда тоже получила по заднице, и, обиженно насупившись, примостилась на другом конце. Посчитав свою миссию выполненной, Послушник удовлетворенно ухмыльнулся и сел между ними:
   - Так. Я - говорю. Вы - слушаете. Внимательно! - Металлические нотки в его голосе заставили и Матильду, и хохотуна насторожиться. Злить Послушника было себе дороже.
   - Я должен работать. Делать свое дело. Вы оба - свободные люди. И не совсем люди, - поправился Послушник, взглянув на нахохлившегося хохотуна. - Никого из вас я не держу. Тратить свое время на ваш постоянный срач - не желаю. Еще раз увижу, услышу, или придумаю себе вашу ссору - оба вылетаете вон. Кому не нравится - можете уходить сейчас же. Всё. Больше я повторять не буду. Ваше здоровье, - едко ухмыляясь, Послушник салютнул им бокалом пива, и, допив одним глотком, отправился в комнату.
  
   Матильда и хохотун остались за столом одни.
   Они сидели напротив за столом и взаимно буравили друг друга ненавидящими взглядами.
   Первым не выдержал хохотун:
   - Ты должна уйти, - заявил он.
   - Еще чего! - фыркнула Матильда. - Сам уходи!
   - Что значит уходи? - взвился хохотун. - Да ты хоть соображаешь, своей дурьей башкой, что Гуго без меня нельзя! Пропадет он без меня!
   - Ой, да прям, пропадет, - ехидно хмыкнула Матильда. - Сколько жил без тебя и не пропал, а сейчас пропадет.
   - Дура!
   - Сам дурак!
   - Шлюха!
   - Сын кикиморы и хорька!
   - Ах ты ж, дрянь, - хохотун подскочил к Матильде и уцепился ей в волосы. Она взвизгнула и принялась молотить его кулаками. Вокруг столпились посетители трактира. Раздались смешки, потом гогот. Послышались крики:
   - Бей его в ухо!
   - Да ты что, - не мужик?! Бабу поколотить не можешь?!
   - Ха-ха-ха!
   - За волосы ее!
   - Пни беса сильнее!
   - Га-га-га!
   Внезапно на хохотуна и Матильду обрушился поток холодной воды.
   Фыркая и отплевываясь, они стояли и озирались.
   - Вы закончили? - вежливо спросил Послушник, ставя ведро на пол. - Если не передумали уходить, то поспешите - я иду спать и комнату сейчас запру. Махнув ухмыляющемуся трактирщику рукой, Послушник ушел в комнату.
   Очнувшись, Матильда и хохотун, отталкивая друг друга и пихаясь, понеслись в комнату...
  
   Обстановка комнаты пополнилась еще одним тюфяком на полу.
   - Дамам уступим кровать, - усмехнулся Послушник, устраиваясь на тюфяке. - Переночуешь здесь - сейчас в трактире нет свободных мест, а завтра что-нибудь придумаем. Спокойной ночи.
   - Как? Гуго! Она таки остается? - хохотун возмущенно забегал из угла в угол, - еще и кровать ей уступил! Мне ты никогда кровать не уступал!
   - Остынь, - Послушник зевнул. - Для непонятливых: да, Матильда остается здесь. Сегодня уж точно. Завтра - посмотрим. Решим ее проблему, и я сразу пристрою ее на работу. А мы с тобой пойдем в Лопатки.
   - А можно мне с вами в Лопатки? - заюлила Матильда.
   - Нет! - синхронно воскликнули Послушник и хохотун.
   - Ну, пожаааалуйста...
   - Матильда, хватит, - нахмурился Послушник. - С нами опасно, как же ты не поймешь?!
   - Здесь везде опасно, - сказала Матильда. - У госпожи Вердюренны разве не опасно было? Я знаю, что самое спокойное место - рядом с тобой.
   - Нет, Матильда, это окончательное решение, - отрезал Послушник.
   - Но я тебе пригожусь.
   - Ооой, как же - как же... пригодится она.. - едко подколол хохотун. - Какой из тебя толк, чтобы возиться с тобой, кормить-одевать?!
   - С меня есть толк!
   - Ну-ну, - сверкнул желтыми глазами хохотун. - Может, ты боевой маг? Или владеешь ментальным внушением? А, может, ты перемещаешься на большие расстояния?
   - Нет.. - растерялась Матильда.
   - Так с чего ты решила, что от тебя нам будет польза? - хохотун уже откровенно издевался. - Если нам потребуются услуги дам полусвета, то дешевле сходить в бордель, чем содержать тебя постоянно.
   - Прекрати, хохотун, - проворчал Послушник. Ему хотелось спать, но как тут уснешь в таком бедламе.
   - А что хохотун? Разве я не прав?
   - Не прав! - выпалила Матильда.
   - Так в чем польза твоя? - не унимался хохотун.
   - Я духов вижу, - покраснела Матильда.
   - Врешь! Чем докажешь? - фыркнул хохотун.
   - Ну, сейчас в комнате находится один дух... - Матильда указала пальцем. - Вот он, рядом с хохотуном.
   - Да ты все врешь! - заверещал хохотун и стрелой метнулся на кровать.
   - Нет, не вру.
   - Опиши духа, - сказал Послушник, зевая и с хрустом потягиваясь.
   - Толстый человек среднего возраста.
   - Врешь, - высунул из-под одеяла голову хохотун и быстро спрятался снова.
   - Ты можешь с ним общаться? - поднял бровь Послушник.
   - Обычно, только если дух сам этого хочет.
   - Спроси его, кто он и что ему надо?
   Матильда кивнула и на мгновение крепко зажмурилась. Ее бескровные губы шевелились, но слов разобрать было нельзя.
   - Его зовут преподобный Дамиан, цаддик-изгоняющий Ордена Утешающих, старший помощник Верховного Экзорциста, - старательно выговаривая слова, нахмурилась Матильда, - Он велел сказать тебе следующие слова: "Фиал Уа" и "Епитимья". Все. Больше ничего не сказал.
   Послушник побледнел. В немом изумлении они с хохотуном смотрели друг на друга.
   - Теперь я могу остаться? - заискивающе прошептала Матильда.
   - Спроси его, где Жнец, - после минутного колебания хрипло ответил Послушник.
   - Не могу. Он уже ушел.
   - А долго он тут был?
   - Нет, не долго, - качнула головой Матильда, - он появился, когда хохотун начал бегать по комнате. Помахал мне. И все.
   - А раньше он появлялся?
   - Да, один раз был.
   - Когда? - вскинулся Послушник. Его руки дрожали.
   - В Песках. Когда тебя заперли в доме мельника. Он появился и сказал, что ты заперт в доме мельника. Я вылезла через окно и пошла тебя выпускать.
   - А почему ты мне раньше не сказала? - вытер пот со лба Послушник.
   - Ты не спрашивал... - пожала плечами Матильда.
   - Да уж, извечная женская логика, - закатил глаза хохотун.
   - Так я остаюсь с тобой? - подняла полные надежды глаза Матильда.
   - Мне надо выпить, - пробормотал Послушник, торопливо обувая сапоги.
   - Я с тобой, - подпрыгнул хохотун.
   Когда дверь захлопнулась, Матильда недоуменно вздохнула и, поуютнее закутавшись в одеяло, устроилась на кровати.
  
  
   - Ты что, ей веришь, Гуго? - хохотуна качало. Вцепившись в кружку, он с трудом удерживал равновесие.
   - Верю, - заплетающимся языком ответил Послушник.
   - Бабам верить нельзя! - глубокомысленно изрек хохотун. - Давай за доверие! Вздрогнули!
   - Давай!
   - Гуго! А, может, врет она все? - хохотун подцепил кусок соленого сыра, но не донес его до рта, потеряв на полпути. Сыр смачно шлепнулся на стол. Хохотун проводил его мутным взглядом и, с досадой махнув рукой, потянулся за следующим куском. На залитом пивом столе перед хохотуном лежала уже немаленькая горка сыра, а тарелка была почти пустая.
   - Не думаю... - задумчиво протянул Послушник, пытаясь налить пиво в кружку. - Откуда ей знать имя Лжемаккилопия и всю ту историю со Жнецом?
   - Ты слишком доверчив, - хохотун укоризненно погрозил пальцем и потянулся к тарелке за следующим куском. Не обнаружив там сыр, подозрительно уставился на пустую тарелку. - Гуго, ты не знаешь, куда девался весь сыр?
   - А мы разве заказывали? - удивился Послушник.
   - Нет, не заказывали, - согласился хохотун. - Да ну его к демонам, этот сыр! Давай за дружбу! До дна!
  
   Рассвет еще не озолотился первыми солнечными лучами, когда Матильду разбудила шумная возня. Недоуменно протирая заспанные глаза, она обнаружила странную картину: Послушник, раскачиваясь и с трудом удерживая хохотуна за шкирку, тщетно пытался войти в дверь. Наконец, зацепившись за порог, он грохнулся на пол и моментально захрапел. Хохотун отлетел в сторону и, так и не проснувшись, тоже выводил носом рулады.
   Матильда охнула, вскочила и попыталась подтянуть Послушника к тюфяку. После нескольких тщетных попыток, утирая вспотевший лоб, просто подложила ему под голову подушку, стащила сапоги и аккуратно прикрыла одеялом.
   Посмотрев на хохотуна, укоризненно вздохнула, сгребла в охапку и положила на кровать, укрыв плащом Послушника.
  
   День близился к концу, когда Послушник с трудом разлепил глаза. Состояние было такое, что лучше бы умереть. Приподнявшись, он поискал глазами кувшин. Мучительно хотелось пить.
   - Вот, - в руки Послушнику опустился кувшин с холодным квасом. Матильда, поддерживая кувшин, помогла болезному напиться.
   На кровати застонал хохотун:
   - Пить...
   - Держи, - Матильда помогла напиться и ему.
   Хохотун жадно припал к кувшину, шумными глотками опустошив все содержимое.
   - Как же мне плохооо.... - жалобно прохрипел он.
   - Да уж, - простонал Послушник.
   - Сейчас будет куриный бульон. Или может рассолу принести? - Матильда озабочено смотрела то на одного, то на другого.
   - А она не так уж и безнадежна, да, Гуго? - просипел хохотун. - Неси рассол. Только быстро.
   Матильда выскочила за дверь...
  
  
   - Вот, это надо выпить, - Матильда протянула Послушнику и хохотуну маленькие пузыречки с мутноватой зеленой жидкостью.
   - Что это? - подозрительно принюхался хохотун. - Отравить меня хочешь?
   - Хочу, - парировала Матильда, - но, Гуго не простит мне твою смерть, поэтому пока живи.
   - Что это? - поморщился Послушник и со стоном потер виски.
   - Зелье восстановления. У трактирщика взяла. Стоимость он включит в твой счет.
   - Умница, - одобрил Послушник и выпил содержимое пузырька. Некоторое время он внимательно прислушивался к себе и через мгновение удовлетворенно улыбнулся.
   - Если я от этого умру, то стану злым духом, буду каждую ночь приходить и пугать тебя! - заявил хохотун и залпом выпил лекарство. Буквально через миг его толстые губы растянулись в улыбке. - Хорошооооо...
   - Может, тогда пойдем ужинать? - спросила Матильда, открывая окно проветрить комнату от перегара. - Днем приходил господин Шомон, спрашивал, как идут дела. Я сказала, что вы на задании. И он ушел. Но обещал прийти после ужина.
   - Умница, - снова похвалил Послушник. Матильда зарделась.
   Хохотун не похвалил, только важно кивнул головой и вышел из комнаты.
  
   Ужин состоял из наваристого куриного бульона, жареного бекона с яичницей, овощного рагу и пирогов с рыбой. Уплетая за обе щеки, Послушник спросил:
   - От Дьюкожа известий не было?
   Матильда отрицательно покачала головой, пытаясь проглотить кусок пирога:
   - Трактирщик говорил, что там для тебя есть письмо.
   - Ну, наконец-то, - одобрительно кивнул Послушник.
   - Не помешаю? - к ним подсел господин Шомон. - У меня есть известия. Кухарка Эржена видела, как вечером, накануне самоубийства, к нему приходил какой-то человек. Они закрылись в кабинете и о чем-то долго шептались. Затем он ушел. Ночью Эржип умер. Кухарка считает, что это был Рожен.
   - Посмотри! - вдруг ахнула Матильда, указывая пальцем на Шомона. - Эмблема!
   - Что эмблема? - удивился господин Шомон.
   - В том доме был плащ с такой же эмблемой, - побледнела Матильда и испуганно посмотрела на Послушника, - Помнишь, я тебе рассказывала?
   Послушник внимательно рассматривал плащ господина Шомонаи с эмблемой аптекарской гильдии.
   - У всех аптекарей такие плащи с эмблемой? - нахмурился он.
   - Нет, только у представителей гильдии. В Лачаре их всего шесть.
   - Может, кто-то заказал себе такой же?
   - Нет, подделать невозможно, - покачал головой Шомон. - Мы специально заказывали эмблемы у магов. Только так наши договора скрепляются магической клятвой. Это обычная процедура в гильдиях.
   - А эти плащи... они в последний раз у всех шестерых были?
   - Хм... дайте подумать, - господин Шомон наморщил лоб. - Я запамятовал, но вроде кто-то тогда приходил без плаща. Нет, не могу вспомнить, кто именно.
   - Тогда нужно пройти по домам всех остальных и посмотреть, у кого нету плаща.
   - Это не возможно, - вздохнул господин Шомон, - по традиции, когда член совета умирает, его хоронят в плаще гильдии.
   - Тогда остается только один вариант, - сказал Послушник, - спиритический сеанс.
   - Но позвольте, - господин Шомон замахал руками. - Как мы можем проводить сеанс спиритизма, если у нас нет медиума? Резот умер, Рожен умер. Кроме них больше никто не мог общаться с духами. А если привлекать чужих, то все может сорваться.
   - А мы сможем, - поднялся из-за стола Послушник. - Правда, Матильда?
   - Я попробую, - согласилась она. - Только говори мне, что надо делать.
   - А я не пойду, - скривился хохотун и заторопился в комнату. Матильда ехидно хмыкнула, а Послушник проводил его понимающим взглядом.
   - Конечно, не волнуйся. - Послушник одобрительно кивнул Матильде и посмотрел на аптекаря. - Итак, сейчас остались только вы и старший Вильде. Думаю, этого вполне достаточно. А Гальнор где сейчас?
   - В префектуре.
   - Ладно, тогда Гальнор отпадает. - Послушник нахмурился. - Тогда встречаемся незадолго перед полуночью в доме Рожена. А вы, господин Шомон, пошлите слугу за Вильде.
  
  
   Трактирщик протянул письмо. Кивнув в знак благодарности, Послушник нетерпеливо вскрыл конверт, и жадно припал к строчкам.
   Скосив глаза, Матильда, наблюдала.
   Дочитав, Послушник на миг прижал письмо к груди, затем разорвал и бросил в камин.
   На его губах блуждала мечтательная улыбка.
   Дождавшись, когда он вышел на улицу, Матильда подскочила к камину, но было поздно - бумагу уже поглотил огонь...
  
  
   За столом в доме Рожена сидели четверо.
   Огромная полупустая комната была погружена в густой и душный полумрак. На столе - спиритическая доска и хрустальный колокольчик. Шесть черных рунных свечей мерцали, отбрасывая неясный бледный свет. За окном, где-то далеко на площади, гулко ударил колокол, потревожив сонную тишину.
   - Вот и полночь. Пора начинать, - сказал Послушник.
   Четверо за столом взялись за руки. Их бледные и застывшие лица были едва различимы среди неясных теней.
   Послушник кивнул Шомону.
   Тот начал призыв:
   - Дух Резота Вильде, приди к нам...
   Внезапно пламя свечей затрепетало, словно от сильного сквозняка. Две свечи задрожали и потухли. Откуда-то потянуло могильным холодом. Матильда побледнела и смотрела впереди себя блестящими глазами. Внезапно раздался негромкий хлопок. Матильда вздрогнула. Прямо на нее смотрело белое, словно алебастр, лицо, искаженное жуткой маской смерти. Матильда не могла отвести взгляд. Тем временем лицо приближалось.
   - Зачем меня потревожили...? - прошелестел призрак.
   - Я должна задать тебе несколько вопросов, - помертвевшими губами шепнула Матильда.
   - Мне нет дела до твоих вопросов, женщина... ты прервала мой сон... за это я лишу тебя рассудка... - бездонные глаза призрака, казалось, втягивали Матильду в холодный мрак Вечности.
   - Постой, Резот, - заторопилась Матильда. Губы ее занемели, сердце готово было выскочить из груди. - Ты же хочешь, чтобы мы за тебя отомстили, и убийца был найден? Ответь хоть на один вопрос - кто тебя убил? Ты видел?
   - Смотри... в склепе... Рожена... - словно издалека донесся стон призрака. Его неясный силуэт подхватил серебристый вихрь, который через мгновение закружил, задрожал, и комната погрузилась во мрак.
   - Ушел. - Сообщила Матильда с расширенными от восторга глазами, и все облегченно вздохнули.
   Шомон зажег свечи.
   - Покойся с миром, брат, - заплакал Люфф Вильде. Его сгорбленная фигура склонилась над столом. Казалось, он состарился на много лет...
  
   Предрассветный туман пронзил крик петуха. В дрожащем воздухе очертания предметов выглядели размытыми. Послушник поежился - сырость проникала сквозь плотную одежду. Руки окоченели - не спасал даже дорожный плащ из грубой шерсти. Послушник мимоходом позавидовал хохотуну, который в это время видел уже десятый сон в своей теплой постели. Порадовался, что отправил Матильду в таверну, невзирая на все ее вопли и протесты. Оставалось надеяться, что к его возвращению они с хохотуном не прикончат друг друга.
   Рожен был похоронен в мраморном фамильном склепе на центральном кладбище Лачара. Всего в Лачаре было три кладбища. Одно старое, там уже почти никого не хоронили, на втором покоились жители попроще, а на центральном последний приют находили лишь самые богатые и зажиточные горожане. Быть похороненным на этом кладбище считалось великой честью, поэтому самые предусмотрительные еще при жизни старались выкупить себе участки. Семья Роженов пользовалась в Лачаре немалым влиянием, - она владела довольно внушительным, даже по лачарским меркам, куском земли, где были установлены два монументальных склепа. Один, простой, темного гранита, - совсем древний. Второй, беломраморный, с ажурной резьбой, - более поздний, в котором покоились все последние поколения Роженов.
   Послушник внимательно оглядел все это царство скорби и вступил в холодный мрак старого склепа. В лицо пахнуло сладковатым ароматом тлена. Пламя факела дрогнуло от сквозняка. По каменным стенам заплясали тени. Подошвы башмаков скользили на отшлифованных временем каменных ступенях, и Послушник двигался осторожно, придерживаясь рукой за стенку. Паутина и пыль лезли в нос. Послушник чихнул и прислушался. Тишина. Дойдя до центрального зала, он остановился. По центру громоздились несколько саркофагов из темного камня. В стенных нишах покоился прах многих поколений. Запах разложения и смерти витал здесь повсюду.
   Послушник поднял руку с намотанной медной цепочкой. Тускло блеснул крестик в зыбком пламени факела. Послушник сделал пасс рукой, но присутствия духа не ощутил. Он обошел весь склеп по периметру, но ничего не почувствовал. Внезапно его внимание привлекло что-то. Какое-то несоответствие вызывало смутную тревогу.
   Внимательнее приглядевшись, Послушник понял, что крайний саркофаг чище, чем остальные. Подойдя ближе, он вставил факел в выемку в стене, и потянул крышку. Каменная плита, на удивление, легко сдвинулась. Взору ошеломленного Послушника представился пустой саркофаг. Внутри лежало скомканное одеяло, подушка и недопитая бутыль с вином. Послушник поднял бутыль, брезгливо откупорил ее и осторожно понюхал. Кривая улыбка скользнула по его губах.
   На саркофаге была именная табличка: "Лого Рожен".
   Внезапно озорная мысль мелькнула в голове Послушника.
   Он осторожно подошел к самому древнему саркофагу, с огромным трудом сдвинул крышку. Внутри покоились останки одного из предков Рожена. Покоились столь давно, что вся плоть истлела, и взору бесстыдно открывались лишь нагие бледно-желтоватые кости. Послушник мысленно попросил прощения у покойника и аккуратно перенес кости в новый саркофаг. Осторожно уложив их под одеяло так, чтобы сразу не бросалось в глаза. Затем прочитал короткую заупокойную молитву, поправил крышки обоих саркофагов на место и вышел из склепа.
   Он шел по Лачару, мурлыкая песенку про забияку-пастуха. Воздух был наполнен ароматом созревших яблок и душистого горошка.
   Послушник улыбался.
   Над Лачаром медленно заскользила заря...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"