Жизнь Линды мало чем отличалась от жизни любой восемнадцатилетней девушки. Нет, Линда вовсе не была "средней". Она, например, обладала исключительными интеллектуальными способностями, но, к счастью, таких людей немало. Она была очень привлекательной внешне, что относило ее к категории красивых женщин, каковых, к славе рода человеческого, тоже хватает, хоть и не на всех. Линда была весела, добра, общительна, имела много друзей, с которыми у нее была масса общих тем, увлечений и забот. Но были два обстоятельства, выделявшие Линду особо: одно, о котором знали все, и которое, к сожалению, вовсе не делало Линду уникальной, и второе, о чем не знал никто, кроме самой Линды. Первое обстоятельство было трагическим: когда Линда была еще совсем маленькой, ее родители погибли при испытаниях. Что точно испытывалось, и отчего произошел взрыв, Линда так и не смогла понять - ей объяснили, что родители погибли геройски, и их подвиг внес неоценимый вклад в прогресс всего человечества. Каким образом смерть продвигает человечество вперед, Линда по малолетству не поняла, а выросши, побоялась уточнять, чтобы не разбередить притихшую боль. Родителей она помнила плохо, от них оставалось ощущение облака любви, рассеивающегося при более пристальном рассмотрении. Близких родственников у Линды не было, дальние, если и были, то не отозвались, и девочку отправили в приют, откуда, обратив внимание на ее незаурядность, очень быстро перевели в интернат для одаренных детей. Таким образом, судьба, наконец, посмотрела на Линду улыбаясь.
Интернат был маленький, очень домашний, воспитатели и учителя обожали своих подопечных и пользовались взаимностью. Поскольку расположен он был в лесу, далеко от крупных населенных пунктов, никто из детей никогда не уезжал домой на выходные. Что же касается каникул, то Линду - единственную из всех воспитанников, не имевшую семьи - всегда пристраивали куда-то: то она ездила к какой-нибудь подружке, то кто-то из воспитателей забирал девочку к себе. Так что праздники так же, как и будни, не давали повода к тоске и раздумьям об одиночестве.
Второе обстоятельство было удивительным и отличало Линду от всех жителей земного шара, хотя она даже не подозревала об этом. Поскольку все дело было в снах, то Линда не относилась к этому серьезно, и по большей части, вообще на эту тему не раздумывала. Конечно, из разговоров подружек, из описаний в книгах она знала, что другие люди видят сны по-другому, поэтому, наверно, она о том, что ей снится, никогда никому не рассказывала, от расспросов уходила, придумывая что-то общепринятое. Но сны эти (если это можно было так назвать) она видела всю жизнь сколько себя помнила, они были привычными, и казались чем-то отвлеченным и второстепенным на насыщенном и ярком общем фоне жизни, так что Линда не придавала им никакого значения. И, очевидно, зря, потому что каждый раз, когда Линда засыпала, где-то, в неизвестно где находящемся мире, просыпалась Эоль.
Обычно в первые мгновения после пробуждения Эоль еще помнила о Линде и ее делах, но Линда была всего лишь сном, правда, сном, который снился всегда, с самого рождения и стал привычной и неотъемлемой частью жизни, но эта самая жизнь была столь полна, так требовала к себе внимания и вызывала на бой, что было не до снов.
Эоль была королевой Гленэи - одного из самых крупных государств материка. По размерам сравниться с Гленэей могло только герцогство Трэнт - ближайший южный сосед королевства. Остальные страны были, в основном, маленькими, сконцентрированными вокруг большого города республиками. Было и несколько графств, состоящих из обширных сельскохозяйственных угодий и лесов с вкрапленными в них тут и там небольшими городками, без ярко выраженной столицы, функции которой брал на себя графский дворец. Все эти государства, независимо от размера и формы правления, объединялись договором Света, как гордо назывался их военный союз. Противник, торжественно именуемый в этом договоре то Тьмой, то Злом, был разнообразен и многолик, хотя и носил одно, известное всем и проклинаемое всеми имя - Гверда.
Гверда была не государством, не народом, не племенем и не союзом. Самое подходящее определение было - сброд. Сброд отличающихся во всем и ненавидящих друг друга из-за всего, постоянно воюющих друг с другом орд, которых объединяло лишь одно - ненависть к Свету. К счастью для сил Света, это объединяющее начало тонуло в массе разъединяющих и раздирающих, так что обычно Гверда пребывала в состоянии перманентной борьбы сама с собой. Но иногда, повинуясь чему-то неведомому и необъяснимому, она сбивалась в стаю и шла войной, неся ужас, смерть, запустение и тьму. Последняя война разразилась давно, когда Эоль была совсем еще маленькой. В этой войне погибли ее родители, и девочка оказалась королевой. Война закончилась сокрушительным поражением Зла, что спасло обезглавленную Гленэю. Учителем и наставником Эоль, и на первых порах правителем поневоле, стал мудрый фавн Грэм, друг родителей Эоль, который из чувства долга перед памятью погибших, перед беззащитной страной и одиноким ребенком отказался от кочевой жизни, что для фавнов считается невозможным, и остался во дворце. Дорога звала и мучила его, терзая нестерпимым зудом, но Грэм стискивал зубы и учил Эоль всему, что, по его мнению, могло ей пригодиться, а пригодиться ей могло все. Поэтому наряду со всевозможными науками, Эоль училась искусству владения мечом, ибо королевский меч - главная охрана государства и от нечисти и разбойников, и от неуемных, порой, аппетитов соседей и друзей. К счастью, Гверда была раздавлена и не решалась даже на набеги, а соседи почитали попытки использовать слабость малолетней королевы бесстыдными и позорными.
Но главное, чем Эоль должна была овладеть, было древнее знание, запертое в истертых томах и пергаментах. Тут Грэм мог только помочь прочесть и объяснить непонятное, но не мог ничему научить и показать: всем известно, что маленькие фавны совершенно не способны к магии, кроме разве что простейших охранных слов да отговоров, знакомых каждому деревенскому жителю. Рассчитывать приходилось на древнюю, настоянную на колдовстве, королевскую кровь Эоль. Поэтому мудрый Грэм разбирал с ней старинные письмена, они занимались магическими символами, заклятьями, наговорами, ключами и замками, после чего Эоль вслушивалась в себя и поражала своего учителя силой и глубиной постижения и выполнения. Так что теперь она безусловно принадлежала по праву крови и знания к числу самых могущественных магов мира.
Король обязан быть магом. Королевская магия отгоняет саранчу и засуху, эпидемии и падеж скота, болезни детей и пакости нечисти, отводит землетрясения, пожары и наводнения. Эоль с честью справлялась со своими обязанностями, народ процветал и благословлял свою королеву, но сейчас, неожиданно прекратив вечные междоусобицы и взаимную грызню, Гверда вдруг грозно объединилась и начала поднимать голову, так что магии и мечу предстояло тяжелое испытание. Самым омерзительным и пугающим было то, что никогда прежде не способная на предварительные замыслы и хитроумные ходы орда, на этот раз явно имела стратегический план, и предпринимала тактические шаги: доходили страшные и скользкие слухи о том, как - где шантажом и угрозами, где посулами и обещаниями ненападения - Гверда добилась согласия некоторых государств изменить древней, скрепленной кровью и солью клятве - если враг нападает хоть на одного члена союза, все остальные тут же объединяются для его защиты. И вот теперь, глупо надеясь, что противник пощадит отступников, напуганные его невиданной доселе силой, союзники отпадали, съеживаясь в комок, и непонятно было, на кого еще можно рассчитывать. Кроме Гленэи, на стороне Света безоговорочно и верно стоял разве что только Трэнт, возглавляемый своим суровым и неколебимым герцогом.
Гленэя и Трэнт, хотя были ближайшими соседями, не имели общей границы. Между ними на юге Гленэи и севере Трэнта лежала ничья земля, дурное и лихое место под названием Плешивый Лес. Звалось оно так за многочисленные прогалины и проплешины, большей частью густо покрытые лервой - непроходимым жестким кустарником. Плешивый Лес издавна стал прибежищем всякого сброда и нечисти, и нормальный человек туда без нужды не совался, а какая такая нужда могла бы погнать честного человека в такое гиблое место?
Посреди Плешивого Леса, проложенный в немыслимой древности, лежал широкий Безопасный Тракт, соединяющий оба государства. Тракт и вправду был безопасным: самые твердые охранные заклятья лежали по обе его стороны от начала и до конца, от Гленэи до Трэнта, от Трэнта и до Гленэи. И чтобы подтвердить вечный союз магии и меча, Безопасный Тракт беспрерывно по всей длине патрулировался конными и пешими воинами обеих стран. В любое время суток, в любое время года Тракт был полон людьми. Скрипели купеческие обозы, крестьянские повозки спешили на ярмарки, периодически проводимые то в Трэнте, то в Гленэе, брели коробейники, стрелой проносились гонцы, мчались верхом господа, в легких изящных каретах скользили их дамы, плелись путешественники и искатели приключений. И хотя все они были полностью и справедливо убеждены в безопасности Тракта, все-таки путники - особенно ночью - брали с собой изрядный запас соли, коею обильно посыпали обочины, ибо каждый ребенок знает, что соль - лучшее средство от нечисти, которая бежит от нее без оглядки. Соль, рассыпаемая во все стороны, нередко попадала в глаза прохожим и проезжим, поднималась ветром и разносилась по всей дороге, за что Тракт иногда называли Соляным. Но никто не обижался, так как все соглашались со старинной поговоркой, гласившей, что лучше пересолить, чем поставить пресное мясо чертям к столу.
Да, южная граница Гленэи была прикрыта надежным соседом, с севера тянулись громадные безжизненные Сертские горы, в которых не было места для человека, да и Гверда их избегала раньше - очень уж они были неприступные, а бешеные ветры и ливни сдували и смывали с них все живое. Впрочем, в нынешние тревожные времена все могло произойти, зарекаться было нельзя. На западе простиралось море. Опять же, никто никогда не слышал, чтобы Гверда владела не то, что кораблями - на простых лодках не умела ходить, боялась воды, чуть не как соли, ведь морская вода соленая. На востоке располагались графство Гаэлна, города-государства Рэлт и Катэ, о которых ходили разные слухи, а что верно, что нет, и на кого полагаться - только время покажет. Между Гаэлной и Рэлтом, примыкал к восточной границе Заповедный Лес, где чья магия сильнее, та и побеждает. Оттуда шла самая ощутимая и видимая угроза. Зараза умудрялась проникнуть и сквозь границу внутрь, то ли по воздуху, то ли еще как. Ничего серьезного, конечно, пройти не могло, охрана стояла прочно, но по мелочам то и дело пакостили: то посевы пожухли, то мор домашней птицы, то хлев загорелся, то молоко скисло, да у всей деревни сразу. Эоль металась с утра до ночи, когда, еле доползая до постели, засыпала еще до того, как касалась подушки, и тогда на Земле просыпалась Линда.
Некоторое время между сном и бодрствованием Линда еще думала про Эоль, про то, как же у нее все обернется, но сон, даже самый увлекательный, оставался сном, труба звала, реальность трепала знамя нового дня, и Линда выбрасывала Эоль из головы. Иногда она, правда, задумывалась о том, как же все это происходит. Однажды она прочитала в научно-популярном журнале популярную статью о научном исследовании сна и функций времени во сне. Путем длительных опытов и расчетов авторы пришли к выводу, что время во сне соответствует времени наяву, то есть то, что человеку приснилось, он успел бы за то же время сделать и бодрствуя. Линда изумилась: за время ее непродолжительного (особенно в экзаменационный период) сна Эоль проживала долгий день с рассвета до поздней ночи и успевала расправиться с миллионом дел. С другой стороны, для Эоль, у которой время сна вынужденно было сокращено до предела, весь длинный день Линды умещался в короткую ночь, и Линда про это тоже помнила. Причем, она подметила, что в обоих случаях истинное время сна никак не влияло на прожитое в другом мире. Этот случай впервые поколебал веру Линды в научные исследования и описывающие их статьи.
Дел у Линды и вправду было невпроворот. Во-первых, занятия, интенсивность которых возрастала по мере приближения дня выпуска. Линда любила учиться - она вовсе не была зубрилой и пай-девочкой, просто процесс приобретения и поглощения знаний доставлял ей удовольствие. Школа была особой, программы позволяли учителям индивидуальный подход, и Линда радостно утопала в потоках информации. Она знала уже, в принципе, кем хочет быть, и готовилась к цели по предложенному наставником плану. Однако, кроме занятий, существовала еще куча важнейших вещей: например, в школе поощрялся интерес к искусству, так что Линда прочитала уйму книг и просмотрела массу фильмов. А еще необходимо было если не следовать моде, то хотя бы следить за ней, и раз нельзя приобрести все рекламируемые тряпки, то по крайней мере, научиться мастерить их самой, чтобы иметь возможность переделать устаревшую (три месяца!) юбку - в шорты, жакет - в жилет, платье - в тунику. Да при этом успеть обсудить новости с подругами, и решить, наконец, для себя проблему лиц, которых любимейшая воспитательница, миссис Меррилл, за глаза именуемая тетей Котей, называла ухажерами. В этой категории оказывались практически все существа мужского пола, в поле зрения которых хоть ненадолго попадала Линда. Она была красива, и знала об этом. Но будучи откровенной сама с собой так, как женщина способна быть откровенной, только глядя в глаза своему отражению, она понимала: дело было не только в идеальной фигурке, стройных длинных ногах и точеных, утонченных чертах лица. Главное, от чего таяли мальчишки и взрослые мужчины, выглядывало из огромных, завораживающих глаз Линды, плескалось в них древним ведовством Эоль. И глядя на себя в зеркале, Линда грустно соглашалась с тем, что это идиотизм - в сей просвещенный век, в столь зрелом, восемнадцатилетнем возрасте не только оставаться неприкосновенной, но даже ни разу не поцеловаться ни с кем, если не считать того робкого мальчика во втором, кажется, классе, который осмелился чмокнуть ее в щечку. Имени его Линда не помнила, потом он куда-то исчез из школы, запомнился хорошо только звон пощечины, которой она его наградила. И самым ужасным, в чем Линда полностью отдавала себе отчет, было то, что это - навсегда, она обречена. Потому что стоило ей задуматься об одном из тех мальчиков и мужей, растекающихся киселем у ее ног, как перед ней сразу и неотвратимо вставали чуть прищуренные, но все замечающие глаза и сжатые в ироничной усмешке, одинаково хорошо умеющие произносить слова команд и заклятий губы Тэлпа, герцога Трэнтского, его сильные руки, легко владеющие как мечом, так и магическим жезлом, и все было кончено. Линда понимала, как глупо и нелепо любить сон, фантом. "Это не я его люблю, - говорила она себе, - его любит Эоль". Только это был обман. Эоль - да, но и Линда тоже. И никакой надежды не было.
Впрочем, надежды не было и у Эоль. Только приросшая к лицу маска королевского достоинства спасала ее, помогая спешно выудить из сладкой мути ухнувшее неизвестно куда сердце, когда герцог почтительно и равнодушно касался губами ее руки во время их вынужденно участившихся из-за грозного положения встреч. "Благодарю вас, милорд" - "Счастлив быть полезен вашему величеству". И дальше о деле. Умно, как всегда, по существу. Она держалась, а потом, после его ухода, стискивала зубами руку у запястья, иногда до крови, так что нельзя было снять перчатки, лишь бы подменить физической - рвущую отчаянную боль и бессилие. А ведь нужно было скрывать происходящее от всевидящих глаз Грэма, чтобы не обнаружить позор обреченной, неразделенной любви. Правда, озабоченный военной угрозой, он объяснял потемневшие глаза и осунувшееся лицо Эоль страхом перед надвигающейся опасностью. Хорошо, что герцогу нет до нее дела, он весь поглощен своими тревогами, уж его-то ей бы не обмануть.
Герцог действительно был поглощен своими тревогами. Мир неустойчив и грозит развалиться на куски, а вдобавок он сам, Тэлп Трэнтский, собрался нарушить хрупкое и ненадежное равновесие! Поступок, который он задумал, мог уничтожить все то, что он же сам кропотливо создавал годами. И в каком-то смысле это было изменой силам Света и Гленэе, потому что без него союзу не справиться с Гвердой, несмотря на всю силу Эоль и мудрость верного Грэма. Ведь он, Тэлп, задумал самое очевидное самоубийство. Если бы он осмелился открыть свою тайну, все тут же поняли бы, что он сошел с ума. Ведь только сумасшедший мог всерьез думать о прогулке в Мертвый Лес! Не иначе, как Гверда опутала его своим проклятьем, и теперь внушает смертоносные мысли, чтобы устранить опасного противника.
Легенда о Мертвом Лесе была всем известна. Посреди этого Леса находилась пещера, в которой жил Голос. Голос знал все. Все, что было, все, что есть и все, что будет. И охотно отвечал на вопросы каждому, кто желал их задать. Когда-то давным-давно, во тьме веков, лес вокруг пещеры был самым обычным, и народ постоянно ходил к оракулу за правдой. Но ответы, которые давал Голос, были такими странными, такими неоднозначными, понять их было до того трудно, что очень часто люди, неправильно истолковав их, совершали страшные, непоправимые ошибки, приводившие к катастрофе. И вот как-то после очередной трагедии, правивший тогда король решил закрыть доступ к пещере, а поскольку был он великим магом, то произнес Убивающее Слово, подвластное лишь великим, которые, как известно, ушли в вечность. И умер лес вокруг пещеры, и невозможно стало живому пройти сквозь него. Находились такие безумцы и тогда и потом, но никто не вернулся.
И вот теперь герцог Трэнтский собирается сунуть голову в петлю, да еще накануне решающей битвы. Что-то тянуло его туда, высасывая все силы на сопротивление. Тэлп привык доверять своей интуиции и магическому чутью, и знал, что бывает призыв, которого нельзя ослушаться. Но в данном случае действие было столь нелепым, а результат столь очевидным, что мысль о Черном колдовстве напрашивалась сама. Что ж, у него есть способ это проверить. Есть сеть, через которую не пройдет вражеский наговор. Это безумно больно - протягивать себя через такую сеть, просеивать каждую мысль, каждое движение души и чувства, но выхода у него нет.
Пять часов спустя правитель Трэнта, тяжело поднимался по ступеням своего дворца. Его измученное испытанием тело отзывалось болью на каждый шаг от самого подвала, где он провел эти часы, до двери кабинета. Была уже поздняя ночь. Итак, он знал правду - Гверда тут ни при чем. То, что толкает его в Мертвый Лес, не связано со знакомым врагом. Только имеет ли он право поддаваться сейчас, ослабляя общий строй? Нет, не имеет. Но издерганный желанием и попытками сопротивления, он являет собой легкую добычу для Зла и Тьмы. Он может даже не заметить их, а сил на вторичное испытание сетью не хватит ни у кого. Значит, выбора нет, и чем быстрей, тем лучше. "Я должен узнать у Голоса, как уничтожить Гверду, - сказал себе Тэлп, - не разбить в бою, как бывало не раз, с этим мы, надеюсь, справимся сами, а уничтожить навсегда, чтобы она никогда не восстала больше". Да, вот что тянет его в Мертвый Лес, вот что необходимо выяснить. "Врешь, ты идешь не за этим, - прервал он себя, - и ты хорошо знаешь, за чем. Призыв этот идет не извне, а изнутри".
Капитан гвардии Трэнта, граф Рэер постучался в дверь кабинета:
- Вы хотели видеть меня, милорд?
- Да, граф. Мне нужно срочно уехать: есть новые сведения, которые необходимо проверить. Дело может оказаться чрезвычайно важным. Никто не должен знать о моем отъезде. Всем, кто будет спрашивать, отвечайте, что я занят магическими опытами, и не могу выйти. Все дела я поручаю вам. Если в течение трех дней я не вернусь, сообщите в Гленэю, что, скорее всего, я погиб. Успокойтесь, граф, - все может случиться, но я надеюсь на лучшее.
Тэлп вскочил на Чета, своего любимого коня, и темнота обхватила его. Да он и сам был под цвет темноте: черные брюки, вправленные в черные сапоги, черная куртка, черный пояс, сверху - черный плащ с капюшоном. Всадник в черном на вороном коне. Когда вступаешь на территорию ночи, лучше не дразнить ее красками дня. Направление он нашел в старинном фолианте - строго на восток. Но сперва ему надо чуть-чуть забрать к югу. Через некоторое время Тэлп подъехал к магической поляне. Вся она была покрыта непроходимой лервой. Он привычно поднял руку в освобождающем жесте, и кусты расступились. С этой поляны он всегда отправлялся в свои путешествия, в последнее время чаще всего в Гленэю. А если королеве Гленэи надо было срочно увидеть его, она прибывала на эту поляну, ближайшую к герцогскому дворцу. Магия сильно сокращает расстояния - для посвященных, конечно. Он приблизился к волшебному керду, башней возвышающемуся точно посреди поляны. Все магические поляны в мире устроены одинаково - они представляют собой абсолютно ровный круг, более или менее заросший лервой, посередине которого стоит керд - волшебное дерево. Теперь надо вычислить точные координаты и произнести формулу переноса. Привычно вспыхнул голубой луч, чтобы тут же исчезнуть из глаз и снова полыхнуть уже в центре другой магической поляны. Дальше - прямо на восток, пока не доедешь до Мертвого Леса, как сказано в рукописи. Очевидно, древний автор считал, что не распознать Мертвый Лес невозможно. Что ж, посмотрим.
Древний автор был прав. Тэлп представлял себе Мертвый Лес засохшим и выжженным. Но то были бы признаки умирания, а не мгновенной смерти. А тут - листья не успели пожелтеть и опасть, ветви не успели высохнуть и скрючиться, трава не успела завянуть, цветы - облететь. Птицы умерли, не успев упасть с ветки, зверьки - не успев спрятаться. Даже воздух умер, не успев выдохнуться. Лес был мертв отчаянно и бесповоротно. Тэлп боялся, что конь откажется входить в раскрытую могилу, тогда его пришлось бы оставить, и он скорее всего пропал бы, но Чет вошел в Лес спокойно. Они медленно продвигались по тропинке вперед, а смерть давила на них со всех сторон, и вид ее был ужасен. Довольно долго ничего не происходило. Потом Тэлп услышал, как медленно переступает конь за его спиной. Он натянул поводья и замер. Еще шаг, второй, и звук прекратился. Он опять тронул коня, и через мгновение шаги зазвучали отчетливо. Сзади, но не прямо за ним, а чуть сбоку. В это время взошла луна (как так, ведь сегодня новолуние, луны нет! Но у Мертвого Леса свои законы), осветив все тусклым мертвенным светом. Тэлп оглянулся. Сзади, слева от него выделилась на фоне леса фигура всадника. Тэлп опять остановил Чета. Преследователь сделал еще пару шагов и замер тоже. Выглядел он зловеще. "Может быть, это и есть Смерть?", - мелькнуло в голове Тэлпа, но он снова пустил коня, не отрывая взгляда от незнакомца. Тот, миг спустя, двинулся следом. "Эй ты!, - крикнул герцог, - кто ты, и что тебе от меня надо?" Но звука не получилось. Звук умер у самого рта, даже ухо его не расслышало. В этом Лесу жили только он с Четом и тот, второй, со своим конем. Впрочем, в этом уверенности не было. Скакать вперед, все время глядя назад, было невозможно, а если отвернуться, тот обрушит удар сзади. Тэлп вытащил меч из ножен. Преследователь, замешкавшись, сделал то же. "Может, он меня боится, как я его? Ладно, надоело, я иду вперед!" Он двинулся, не останавливаясь больше. Незнакомец скакал за ним. Тэлп изредка поглядывал на него, и чувствовал, что и тот иногда его рассматривает. И вдруг дикая мысль пришла ему в голову. Он повернулся и поднял меч. Противник поднял свой, Тэлп внимательно вглядывался в него, потом медленно поднял вторую руку жестом узнавания. Через миг преследователь приветствовал его тем же жестом. Тэлп нервно расхохотался, вложил меч в ножны и не оборачиваясь больше, поскакал вперед. Недурно придумано. Если бы они бросились друг на друга, исход схватки не зависел бы от того, кто кого поразил: в битве с самим собой победителя не остается. Через некоторое время он оглянулся - двойник исчез. Ловушка не сработала. Но это было только начало.
Продолжение пришло мгновенно и неожиданно. Просто кончился воздух. Только что Тэлп дышал нормально, хотя воздух казался спертым, но теперь его не было совершенно. Он инстинктивно рванул ворот рубахи, из глаз полились слезы. Тэлп чувствовал, как удушье клещами сдавило задергавшееся, как птичка в когтях убийцы, сердце. "Бедный Чет, - ужаснулся он, - я его погубил". Он нагнулся к гриве коня, обнимая его шею в последний раз, и вдруг ощутил под рукой ровный и спокойный пульс животного. Звон в ушах нарастал, сознание уплывало, но он из последних сил нащупал ноздри коня. Тот ритмично дышал, как будто ничего не происходило. Тэлп зажмурился и заставил себя глубоко вздохнуть. Наваждение не действует на животных, но человека может убить. Через несколько секунд, когда дыхание восстановилось, он открыл глаза и вытер мокрое от слез и пота лицо. Интересно, каков будет следующий номер.
Следующим номером оказалась стена. Он увидел ее в снова вспыхнувшем свете луны или того, что ее заменяло, и еле успел натянуть поводья, чтобы не врезаться сходу. Стена упиралась прямо в небо. Тэлп спешился, и одной рукой опираясь на шею Чета, коснулся стены второй. Под рукой был холодный камень. Он пощупал его - ни трещин, ни выемок - монолит. Если объезжать, можно потерять направление, впрочем, ехать некуда. Он посмотрел вдоль стены в обе стороны. Стена уходила в бесконечность. Он задрал голову. Края не было видно, и неясно было, есть ли он вообще. Тэлп присел, тронул фундамент. Похоже, камень уходил вниз до самого Крата - огненного сердца земли. Все, приехали. Чет безмятежно щипал мертвую траву у подножия стены. И вдруг глаза у Тэлпа полезли из орбит: голова коня, в погоне за новыми травинками, беспрепятственно вошла в глубь стены. Тэлп опять потрогал преграду - она была все так же монолитна. Он выругался, встал, решительно вскочил на коня и снова зажмурился. "Нет никакой стены, - сказал он и представил себе пустынный лес, - вперед, Чет!" Прошло довольно много времени, пока он решился открыть глаза. Все было спокойно. Он обернулся. Разумеется, никакой стены нигде не было. "Это только химеры. Хватит, больше я не поддамся."
Очевидно, Лес или тот, кто его заколдовал, думал так же. Тэлп въехал на поляну. В центре стоял холм, и виднелся темный зев пещеры. Неожиданно Чет заартачился и не захотел входить в нее - значит, пещера существовала в действительности. Тэлп закутал ему голову плащом и, ласково уговаривая, повел внутрь. Темнота была полной, Тэлп двигался очень медленно, вытянув вперед руку, чтобы не наткнуться на что-нибудь. Тишина звенела в ушах, оглушая. И вдруг раздался Голос.
- Здравствуй, Тэлп, герцог Трэнтский. Я рад, что ты пришел ко мне, меня давно уже не посещали. Ты хочешь узнать, станет ли Эоль, королева Гленэи, твоей женой.
- Я хочу узнать, как уничтожить Гверду, - пробормотал смущенный Тэлп.
Этот Голос видит все и все знает.
- И про Гверду тоже, - покладисто согласился Невидимый. - Тем более, что это связано между собой. В мире все так причудливо связано, Тэлп Трэнтский, иногда самые невероятные и удаленные друг от друга вещи. К сожалению, людям недоступны такие связи, они не умеют их прослеживать и узнавать. Поэтому и мои слова обычно понимают не так, как я бы того хотел. Мне бы очень хотелось, чтобы меня кто-то понял до конца, но я знаю, что это невозможно. Вы не виноваты в этом, вы так устроены, но я очень хочу помочь тебе, Тэлп, я всем всегда хотел помочь. Поэтому постарайся понять хотя бы то, что я скажу тебе.
- Я попытаюсь, - Тэлп облизал пересохшие губы.
- Итак, слушай. Если сольются воедино два мира, в которых одновременно живет Эоль, королева Гленэи, если это случится до того, как в этом мире разразится Великая Битва, если это произойдет до того, как Эоль исчезнет из того мира - понимаешь, люди исчезают оттуда невероятно быстро. Из вашего мира тоже пропадают люди, ты знаешь это, ты же воин. Но из того они исчезают, даже еще не начав жить, хотя им самим кажется, что это не так. Поэтому они ничего не успевают понять толком, как оказываются совсем в другом месте. Но я отвлекся. Я повторю все сначала, чтобы ты запомнил хорошенько: если сольются воедино два мира, в которых одновременно живет Эоль, если это произойдет до Великой Битвы в этом мире и до того, как Эоль исчезнет из того; если на Великую Битву соберутся все силы Света, и если вы окажетесь достаточно упорны, чтобы победить, то эта война станет последней, Гверда исчезнет навсегда. И вот тогда, слушай меня внимательно, герцог Трэнта, если тогда Эоль добровольно откажется от той, второй своей жизни, если целому огромному и прекрасному миру она предпочтет тебя - одного лишь тебя, Тэлп, тогда в тот же день она станет твоей женой, и свет пребудет с вами навеки, и вы навеки пребудете друг с другом. Ты понял меня?
- Я... - ошарашенно пробормотал Тэлп, - я... а что надо сделать, чтобы эти миры слились?
- Хороший вопрос, - похвалил Голос, - ты умнее других, которые приходили сюда раньше. Ты уже завязал маленький узелок на веревочке, связывающей события во вселенной, уже толкнул тихонечко эти миры друг к другу тем, что пришел сюда. Но веревочка эта столь тонка, ее так просто разорвать, а желающих это сделать так много! Если ваши враги услышат хоть звук из того, что я сказал тебе, они сделают все, чтобы уничтожить эту связь, да им и стараться-то особенно не придется. И знай, нигде, кроме этой пещеры, не можешь ты быть уверен, что тебя не слышат чужие уши. Даже если ты наедине с собой произнесешь хоть слово вслух, то тогда, прислушавшись, сможешь услышать, как звенит лопнувшая нить, а миры разбегаются навсегда. Вот и все, что ты можешь делать пока - молчать. А потом, если все свершится, то воевать и победить.
- А Эоль знает про то, что она живет в двух мирах одновременно?
- Знает ли дерево, что оно мертво?, - отозвался Голос, - и Тэлп понял, почему древний король заколдовал доступ к пещере. Он вскочил на Чета.
- Прощай, кто бы ты ни был, спасибо тебе.
- Прощай, Тэлп, герцог Трэнтский, я бы дал тебе удачу, если бы от меня хоть что-то зависело.
Неожиданно Тэлп обнаружил, что скачет в темноте по знакомой дороге. Перед ним высилась сторожевая башня его собственного замка. Он взглянул на огромные, освещенные колдовским огнем, башенные часы. Прошло десять минут с момента, когда он выехал за ворота. Или, может быть, несколько суток? Он завел Чета в конюшню, расседлал и поднялся в замок. "Вы еще не уехали, милорд?", - спросил граф Рэер. "Просто все выяснилось неожиданно быстро. Вы свободны, благодарю вас". Хотел бы он знать, была ли эта поездка на самом деле, или ему это все привиделось? А кто знает, что такое - это "самое дело"?
Была ночь. Эоль спала в своем дворце в Гленэе, а Линда ждала решения своей судьбы. Все экзамены были позади, и теперь должно было выясниться, куда ее пошлют на практику. Она-то, конечно, мечтала о разведывательном корабле, она же так удачно все сдала! Но могли послать и на обычный, рейсовый и даже на грузовой. Или на исследовательский, но в Ближнем Космосе. Это тоже интересно, но не так заманчиво, как разведчик-дальневик. Конечно, должность ученика - не самая важная на корабле. Это фактически должность мальчика или девочки на побегушках. Но на разведчике она согласна бегать круглые сутки. И делать любую черную работу. И увидеть космос, звезды, чужие планеты, может быть, встретиться с неведомой цивилизацией. А даже если нет, то и на самом корабле можно узнать так много! Сейчас она наберет код и откроет свою судьбу.
Судьба голосом распределительного компьютера объявила: корабль-разведчик Дальнего Космоса "Вега". Линда была так счастлива, что забыла дышать. Но дышать надо было срочно - корабль отправлялся через три дня. Все эти три дня Линду крутило и вертело, пока не вынесло, наконец, вместе со скромным багажом и остальной командой "Веги" в открытый космос. Кроме Линды, на корабле было еще шестнадцать человек. Во-первых, капитан Джим Грэхэм, он же первый пилот, еще два пилота - Дик и Том, три радиста - Элен, Эд и Дэвид, три инженера-бортмеханика - Ли, Мэг и Джереми. Всех по трое, чтобы обеспечить работу в три смены. Еще были два врача - доктор Сильвия и доктор Пол, и исследователи: геолог Тэд, биологи Энн и Тим, физик Сэм, и психолог Грегори. В обязанности Линды входило помогать всем. Если они приземлятся на какую-нибудь планету, то все поступят в распоряжение исследователей, а пока - у Сэма и Тэда были дипломы радистов, и они могли подменить кого-то при случае, оба биолога были по совместительству инженерами, а Грегори, Энн и доктор Пол - пилотами. У остальных тоже была какая-либо дополнительная специальность: капитан, например, был известным философом, а Мэг - знаменитым лингвистом.
Вначале все шумно устраивались, Линду дергали и рвали на части: надо было помочь разложить, расставить, рассортировать, надписать. Корабль в это время готовился к прыжку через пространство. Только после открытия таких прыжков Дальний Космос стал доступен человечеству. Линда подозревала, что ее родители были к этому причастны. Прыжок был не мгновенным, и Линда много чего успела. Она хотела учиться у всех и всему, и ее охотно учили. Она узнавала, какова программа исследования у геологов, как ищут жизнь на незнакомой планете биологи, каким образом психологи собираются устанавливать контакт с невесть на что похожими разумными существами. Каковы физические принципы и параметры прыжка, как рассчитывают направление поиска, как устроен двигатель, и как осуществляют связь. И даже как называются и чему служат кнопочки и экранчики на пульте управления, не говоря уже о том, как предотвратить заражение неизвестными бактериями. Нельзя сказать, что она понимала и усваивала все, но представление обо всех этих вещах получила. Все - по крайней мере, все мужчины - согласны были объяснять ей самые мельчайшие подробности, и она подозревала, что это не только из-за того, что она готова учиться и легко схватывает. Наконец, корабль вышел из прыжка вблизи планетной системы со звездой класса Солнца, на что и был нацелен поиск. По плану надо было облететь по очереди каждую планету и тогда решить, где приземляться. В конце концов, была выбрана планета с атмосферой, похожей на земную, с океанами и материками, и корабль опустился в горах на севере самого большого континента. На планете была ночь, но на корабле никто, естественно, не спал. И тут Линда почувствовала, что она обязательно должна выйти наружу в первой группе разведчиков. Выход намечался сразу, еще до рассвета. И конечно, ее не возьмут - во-первых, опасно, капитан запретит, во-вторых, есть более важные люди, которые знают, что надо делать, оказавшись впервые на незнакомой планете. Но ей это необходимо, и именно сегодня, в первой группе, почему - она не знала. И она решила испробовать на капитане свои чары. Женские - Линды, и колдовские - Эоль. Хотя Эоль спит. Еще не было мужчины, который не растаял бы, если Линда этого хочет. И капитан... растаял. Он потом не мог ни себе, ни другим объяснить, как он согласился отпустить Линду в самый первый и самый опасный рейд в неизвестность. Но первая группа состояла из пилота Дика, биолога Тима, геолога Тэда и Линды. Хотя атмосфера оказалась поразительно земная, им категорически запрещалось снимать скафандры (даже только шлемы) во избежание столкновения с пресловутыми неведомыми бактериями. Разведчики вошли в шлюпку и полетели на юг.
Под ними тянулись суровые скалистые горы. Скорее всего, планета была безжизненна. Во всяком случае, из космоса при ее облете не обнаружилось ничего похожего на растительность. Но вид из космоса бывает обманчив. Горы кончились, под ними была равнина, и Дик завел шлюпку на посадку. Они вышли наружу. Был предрассветный час, солнце еще не взошло, но кое-какой рассеянный свет пробивался из-за горизонта. И в этом неверном свете они наткнулись вдруг на какую-то странную конструкцию. Больше всего она походила на гигантский клубок колючей проволоки. Это было переплетение пересекающихся под разными углами стержней, казавшихся металлическими. Они подошли ближе, и Тим поднес к конструкции прибор, реагирующий на живые клетки. Прибор защелкал, и Тим изумленно присвистнул:
- Ребята, оно живое!
Линда напряженно вглядывалась в это таинственное нечто, и в голове крутилось слово "лерва". Это было слово из мира Эоль, но она видела перед собой явную лерву. Если так, то она знает, как заставить ее расступиться. Интересно, подействует ли заклятие Эоль, которое она хорошо помнит. Только бы ребята не заметили, но они увлеченно спорят. Она повернулась к кустам и подняла руки. Теперь слова. Она говорила тихо, чтобы не привлечь внимания, но это, видно, не имело значения: лерва расцепила колючки и разошлась, освободив ровную дорожку.
- Смотрите, здесь проход!, - крикнула Линда и побежала вперед, боясь, что ее остановят. Мужчины ринулись за ней. Они миновали кустарник и оказались в лесу.
- Смотрите, какое странное дерево, - воскликнул Тэд. Дерево и правда было необычным - строго конической формы, но ветки росли не прямо, как у кипариса, а вились вокруг ствола по спирали.
- Триоль, - сказала Линда.
- Что?, - изумился Тим.
- Это дерево называется триоль. А кусты - лерва. И я, кажется, знаю, где мы.
Линда почти бежала вперед, остальные еле поспевали за ней. У нее появилось четкое ощущение, что надо спешить. Внезапно они вышли на совершенно круглую площадку, огороженную разными деревьями и заполненную лервой. Посреди площадки высилось дерево, покрытое лопающимися почками, из которых выглядывали ядовито-желтые даже в смутном свете лепестки.
- Боже мой!, - в ужасе вскрикнула Линда.
- Что такое, что с тобой?!
- Эти цветы на керде! Это знак - когда они распустятся окончательно, Гверда ударит!
- Линда, что ты говоришь, ты бредишь!
Но она не слушала. Что же делать? Сейчас начнется Великая Битва, осталось меньше часа. Но она же не умеет! Это дело Эоль. Но Эоль спит. Чтобы ее разбудить, она, Линда, должна заснуть. Да, заснешь тут! И потом, Эоль во дворце, пока она доберется сюда, будет уже поздно. Надо созывать всех. Сообщить Тэлпу и всем остальным - вдруг все же не решатся изменить Великому союзу Света. Прежде всего - Грэм. Но она же не справится! Не думать об этом. Она рывком расстегнула и откинула назад шлем, сняла перчатки; властным, совершенно несвойственным Линде, но естественным для Эоль жестом остановила возражения космонавтов, притихших от неожиданности, и сказала нужное слово. Грэм появился немедленно. Он изумленно и недоверчиво посмотрел на Линду и ее замерших в немой сцене спутников, но Линде было не до выяснения отношений.
- Грэм, - твердо сказала она, - посмотри на керд. Они вот-вот распустятся! У нас совсем нет времени. Я пошлю гонца в Трэнт, а ты займись остальными. Известить надо всех, а уж явиться ли на зов или нет - каждому решать.
- Хорошо, моя королева, - отбросив сомнения, сказал Грэм и исчез. Линда сложила ладони, поднесла их ко рту и прошептала условный сигнал, потом подбросила содержимое ладоней в воздух. Там затрепетал зеленый лучик.
- В Трэнт, - громко сказала Линда, - к герцогу.
Лучик взвился вверх и скрылся из виду. Она взглянула на керд. Желтый цвет расползался по нему, как пролитая краска. Линда повернулась к разведчикам:
- Сейчас здесь будет страшный бой. Они могут и вас достать. Лучше вам уйти.
- Ты можешь вообще объяснить, что происходит? Этот фавн - это же был фавн! И ты...
- Некогда. Потом я объясню. Если будет это "потом". Скоро здесь появятся орды нечисти. Самой настоящей. И они убивают - тоже по-настоящему.
- У нас же есть оружие, - вмешался Дик, - неужели ты думаешь, что мы тебя оставим? Хотя все это - явная чертовщина...
В это время вернулся Грэм:
- Все предупреждены, королева. А кто эти люди?
- Они хотят нам помочь. И неплохо вооружены. Ой, мой меч остался во дворце! А времени уже нет!
- Ставь охрану, Эоль, они идут, - Грэм показывал вперед, и она увидела черную колышущуюся массу, надвигающуюся на них. Линда стала произносить охранное заклятье, очерчивая им круг. Стена проступила серебряным сиянием, керд полыхал желтым ядом. Час настал. Грэм приготовил арбалет. Космонавты нехотя достали оружие. Линда подняла руки, и золотые лучи застыли, ожидая ее команды. И тут ударила Гверда. Черный мрак уткнулся в охранную стену, удушливый чад окутал кучку осажденных. Дик, не выдержав, выстрелил в напирающий омерзительный черный студень, лучи Линды били в цель один за другим, Грэм то и дело перезаряжал арбалет. Немного помедлив, Тим и Тэд присоединились к обороне. Но черное марево было так велико и наползало со всех сторон, что хотя никто ни разу не промахнулся, существенного влияния на атакующих это не оказывало. Такого напора охрана долго выдержать не могла. И тут на юго-западе, в тылу у Гверды зазвенел рог. Грэм вскрикнул радостно, а у Линды краска прилила к лицу - Тэлп, герцог Трэнтский, со своим войском вступил в бой. Амеба Гверды заколебалась, расслаиваясь. Часть оттекала назад, чтобы встретить неожиданного противника. Но новый рог послышался с запада - это подоспели войска Гленэи. А потом вдруг запела труба на севере. И еще одна - на востоке. И на юге.
- Они пришли, - задыхаясь, воскликнул фавн, - и Гаэлна, и Рэлт, и Катэ, и даже Рэр с Чаргом! Значит, и остальные придут! Никто не изменил! Это все были слухи, которые распускала Гверда!
Линда запела страшный Гимн Победы. Он не был, конечно, Убивающим Словом великих магов древности. Те слова ушли вместе со своими хозяевами, никто не смог отыскать их ни в одной рукописи. Но и гимн, который пела Линда, не всякий из магов решился бы выговорить: чуть-чуть ослабни, поддайся страху или сбейся, и заклятье обернется против того, чьи губы осмелились его произнести. Но Эоль была могущественным магом, а Линда почти забыла, что она - не Эоль. И сквозь тучу зловещей гнили услышала она подпевающий ей голос Тэлпа. И пошла на этот голос, а тьма между ними редела.
Сколько времени продолжалась битва, не знал никто. Времени не было, оно остановилось, туманом повиснув над полем боя. И когда этот туман рассеялся, Гверды не стало. Возбужденные победой воины радостно приветствовали друг друга, обсуждая детали схватки. Линда посмотрела на керд. Ядовитые цветы облетели, даже следа не осталось от желтой мерзости, покрывавшей его. И тут страшное напряжение отпустило девушку, ноги ее подкосились, и она поплыла куда-то, упав на руки подоспевшего Тэлпа.
- Родная моя, что с тобой?, - встревоженно воскликнул он.
- Эоль так устала, ей столько пришлось вынести! Ведь мы были одни вначале - с этими господами, - Грэм поклонился космонавтам.
- Но почему Эоль? - недоуменно спросили те, - это же Линда!
- Линда... - протянул Тэлп задумчиво, - значит, вот как ее зовут в вашем мире.
Грэм изумленно переводил взгляд с незнакомцев на Тэлпа. Эти чужие непонятные люди и герцог знали про его Эоль что-то, ему неизвестное.
- Эоль живет одновременно в двух мирах. И вот сейчас она должна решить...
Тэлп замолчал. Он вдруг понял, как нелепы его надежды. Кому же придет в голову отказаться от дивной способности жить сразу в двух мирах! И тот, второй мир, наверно, такой необыкновенный! Какие странные одежды на этих незнакомцах и на самой Эоль. А их оружие! Он же видел, как они били молниями - ясно, что там знают толк в магии. И отдать все это ради него, Тэлпа! Да кто он такой, что мечтал сравниться с целым миром! К тому же Эоль всегда была равнодушна к нему... Занятый горькими мыслями он даже не заметил, что она очнулась и смотрит на него удивленно:
- Что я должна решить сейчас?
- Эоль, я говорил с Голосом в Мертвом Лесу. Эта битва была последней, Гверда исчезла навсегда!
- Силы Света! Пойти в Мертвый Лес!, - ахнул Грэм, - хотя, во имя такой цели...
- Нет, не такой. Хотя это я тоже узнал. Я шел спросить, полюбит ли меня Эоль, станет ли моей женой.
Линда встала, высвободившись из объятий Тэлпа, и глядела на него во все глаза:
- Ты это спрашивал у Голоса? Разве нельзя было спросить у меня?
- Ты была всегда так холодна и полна королевского достоинства - как я мог решиться!
Они оба не заметили, что перешли на ты.
- И что тебе ответил Голос?
- Что ты живешь в двух мирах. Что если эти миры сольются, и после этого мы победим в Великой Битве, то войн больше не будет. И тогда если ты добровольно откажешься от второго мира... если ты сама так решишь... ради меня..., - закончил Тэлп убитым голосом.
"Как же устроена жизнь, - подумала Линда, - я так мучилась, так терзалась из-за его ледяного равнодушия, а он, оказывается, ходил в Мертвый Лес! Ой! Это же ужас какой! Как же он решился! И как смог вернуться живым? Ведь никто никогда не мог! И все это, чтобы узнать, люблю ли я его..." Она посмотрела на землян. "Никогда больше не вернуться на корабль... не увидеть Космос и другие планеты... И Землю - тоже никогда... И вообще, никогда больше не быть Линдой... И всегда-всегда быть с Тэлпом. И знать, что он любит." Она повернулась к нему, улыбаясь, и он, поняв, вспыхнул, притянул ее к себе, и - ни Эоль, ни Линда даже не подозревали, какое это чудо - поцелуй, и сто миров не жалко отдать за него! И тут что-то случилось со вселенной. Все дернулось и стало расслаиваться, двоиться. Тела чужеземцев покрылись туманом, рябью, сквозь них стал просвечивать лес, и вскоре они исчезли без следа. Вместе с ними пропал и странный наряд королевы Эоль, а вместо него проявился обычный костюм воина Гленэи: синие замшевые брюки, заправленные в такие же, но более темного оттенка сапоги, серая рубаха со стоячим воротом, серебряный пояс и короткая синяя куртка, шитая серебром.
Космонавты медленно приходили в себя как после дурмана. Линды нигде не было, на камнях лежал пустой скафандр. Повсюду, куда ни глянь, тянулась пустынная, безжизненная равнина. Над головой послышался стрекот.
- Я вызвал помощь по связи, - пояснил Дик, - когда вся эта заварушка только начиналась. Долго же они летели... А куда все это делось? И где Линда?
Линду искали долго. Непонятно было, куда она могла запропаститься на ровном каменном плато без ущелий и обрывов. На планете, как и полагали, не оказалось никаких признаков жизни - не только растительности, а даже и простейших микроорганизмов обнаружено не было. Невероятную историю, которую рассказали члены первой группы, объяснили отравлением каким-то зловредным, невесть как проникшим в скафандры газом. Поразительно, что и под глубоким гипнозом все трое рисовали совпадающую до мелочей необыкновенно яркую, но, естественно, не имевшую ничего общего с действительностью картину. Кстати, отравление подействовало странным образом и на ощущение времени: поисковая группа вылетела немедленно после получения сигнала бедствия и прибыла через считанные минуты, а Дик, Тим и Тэд в один голос утверждали, что прошли долгие часы. И совершенно необъяснимым оставалось исчезновение Линды.
А Линды действительно не было больше нигде. Засыпая в объятиях Тэлпа, Эоль уже никогда не просыпалась Линдой. Ей стали сниться обычные сны, такие, какие снятся всем людям. Иногда в этих снах появлялась и Линда, но только как воспоминание о прошедшем. Конечно, Эоль помнила тот мир, в котором она была Линдой, и даже попыталась воспроизвести некоторые полезные вещи оттуда, помогая себе магией. Но оказалось, что большая часть этих предметов являлась следствием быстротечности жизни в том мире. Ну посудите сами - кто, к примеру, согласился бы мгновенно очутиться на ярмарке и лишить себя удовольствия, которое дает неторопливая дорога? Теперь, когда не было Гверды, спешить вообще стало некуда. Но кое-что привилось, в основном, в качестве детских игрушек да забав, ведь необходимые изделия были давным-давно созданы умельцами и магами.
Тэлп тоже вспоминал Линду. Когда он, счастливый, тонул в глубине громадных, непостижимых глаз Эоль, вдруг у самого дна чудился ему огонь и сумрак чужого, странного мира. И он задыхался от благодарности к той, которая отказалась от такого чуда ради него; и любви и нежности его хватало и Эоль и затаившейся в ней Линде. Тем более, что его вознаграждали сторицей.
Грэм, наконец, с облегчением позволил дороге увести себя, дав клятвенное обещание навещать как можно чаще. К тому же, Эоль всегда могла связаться с ним при необходимости.
Поскольку герцог Трэнтский стал королем Гленэи, а королева Гленэи - герцогиней Трэнтской, то обе страны, к вящей радости их жителей, объединились в одно государство. Неустанной заботой короля и королевы хранимое, оно процветало. Снова, как когда-то, бродили по дорогам исчезнувшие в глухое время фавны, кто со свирелью, кто с лютней, и жители городов и деревень наперебой зазывали их в свои дома, усаживая за обильные столы, ибо издавна большим почетом считалось принимать у себя фавна. И фавны делились с хозяевами своей мудростью и пели бесконечные баллады, сложенные неизвестно кем, повествующие о давней старине и необыкновенных событиях последних лет. И все славили короля и королеву.
Плешивый Лес перестал существовать. Нечисть сгинула, лерву вырубили, лес очистили и проредили, и на месте бывших проплешин стали вырастать селения. Иногда их названия еще напоминали о прошлом, как например, Большая Плешь или Чертова поляна. Весь край, бывший раньше Плешивым Лесом, входил теперь в состав королевства и назывался Новым Местом. Некоторые утверждали, что это название намекает на обновление и очищение, другие - попроще - считали, что, мол, люди пришли и поселились на новом месте, а никаких особых имен придумывать ему не стали. Скорее всего, так оно и было.
![[]](/img/j/julija_mogilewer/linda/idealmir.jpg)