Маленькая девочка весело бежала по дорожке. Она понятия не имела, где оказалась, но это и неважно: она спряталась, пусть теперь взрослые ее ищут. Они же всегда ее находят, но на этот раз это им так просто не удастся. Змейка на руке сжималась тревожно, перестраховщица этакая!
- Куда это ты бежишь одна, такая крошка, как тебя отпустили?, - незнакомая тетенька улыбалась озабоченно.
- А меня не отпускали, я сама убежала, это игра такая, - радостно сообщила девочка.
- Что это за игра - убегать из дому?! Ну и родители, совсем не смотрят за детьми! Сколько тебе лет?
- Неправда, мои родители самые лучшие, и они на меня всегда смотрят! А мне уже целых три года!, - обиделась девочка, для убедительности выпячивая три пухлых пальчика.
- Что это у тебя на ручке?, - с раздражением спросила женщина, беря ее за руку, - Как можно делать татуировку такой крохе?
- Это не та.. не ту... никакая не туировка! Это моя змейка, - возмутилась девочка, выдергивая руку.
- Ну ладно, ладно, не сердись. Как тебя зовут? Ах Эрна? Нет, не так? А как же? Ну я и говорю: Эрна. Красивое имя. Пойдем-ка лучше, я отведу тебя в полицию, не можешь же ты оставаться тут одна, уже темнеет. Твои родители наверняка туда обратятся, если уже не сделали этого.
Вот так она и попала в приют когда-то. И стала Эрной, так ее стали теперь называть. Сперва она еще пыталась поправлять, но скоро убедилась, что люди почему-то не замечают разницу. Так что она смирилась, тем более, что и правда, звучало похоже. Вот только змейку она решила спрятать. Ей не нравилось, что ее называют татуировкой. Хотя слово было ей не знакомо, она явно чувствовала, что к змейке оно отношения не имеет. Потом, когда она узнала, что это означает, то убедилась в собственной правоте.
Змейка была живая. Но только не такая, как другие живые существа: гусеницы, например, или ящерицы, или обычные змеи. Ей не надо было есть и пить, и она никогда не покидала своего места на запястье правой руки. Рука росла, и змейка росла вместе с ней. Иногда она сжимала руку сильнее, когда хотела обратить внимание своей хозяйки на что-то важное. А когда сильно волновалась, начинала крутиться по спирали. Она была живая, но кем-то когда-то сделанная. "Рукотворная" - пришло откуда-то слово, когда девочка еще не очень понимала его смысл. Ни у кого больше ничего подобного не было, так что она попросила змейку стать невидимой для всех, кроме нее самой.
В приюте Эрну любили: она была хорошенькая и умная, веселая и покладистая, хорошо училась, дружила с другими детьми и не доставляла особых хлопот. Иногда приходило к ней осознание пустоты и потери, особенно когда она встречала детей, которых вели за руку родители. Но это случалось редко, ведь в приюте все были такие же, как она. Она уже не помнила тот дом, из которого так опрометчиво убежала когда-то, разве что видела во сне иногда.
Конечно, не все было идеально - в ее жизни встречались и забияки-мальчишки, и пугающая темнота, но против этого у нее было свое тайное оружие: она умела становиться невидимой для всех, когда хотела. Конечно, против жутких ночных чудовищ это не помогало - всем известно, что против них есть только одна защита: одеяло. Это вам каждый младенец объяснит: чтобы защититься от монстра, достаточно завернуться в одеяло с головой, и все - вы для него недоступны. Так что с этой стороны никаких проблем не возникало, а от недоброжелателей или от каких-нибудь подозрительных личностей прекрасно помогала невидимость. Она просто проходила мимо них, не замечаемая и недосягаемая, надо только захотеть.
Еще она довольно быстро научилась договариваться со временем. Если опаздываешь, достаточно было его замедлить, и тогда все можно было легко успеть. Время становилось ленивым и тягучим, все застывало, и только она двигалась в нем с прежней скоростью. А иногда его хотелось поторопить, чтобы скорее дождаться чего-то интересного, и тогда наоборот, время ускорялось, а она как будто замирала, так что стоило лишь повернуть голову или моргнуть, как наступало искомое мгновение. Она не знала, умеют ли другие дети делать что-то подобное, ведь каждый имеет право на свои тайны, и нельзя лезть людям в душу с расспросами. Взрослые-то наверняка да. Они часто вздыхают "ах, как летит время" или наоборот "время тянется еле-еле". Эрна не понимала, чем они недовольны: если не нравится, зачем же было что-то менять? Оставили бы время в покое, и все. Но взрослые вообще загадочные существа, они бывают совершенно непредсказуемыми - то хвалят за плохое, то ругают за хорошее, кто их поймет?
Так что пока Эрна училась в школе, все было вполне нормально. Учиться она любила, ей интересно было узнавать новое, так что закончила она успешно. Очень хотелось бы продолжать учебу, но об этом речи быть не могло, денег на университет взять было неоткуда. Она, как и другие приютские девочки, сняла комнату и устроилась на работу. Комната была маленькая, но зато с отдельным входом, а работа нетрудная, но скучная, и ощущение пустоты и потери приходило к ней все чаще, пока не осталось насовсем. Не очень понятно было, что делать дальше. Раньше все было ясно: надо было учиться, чтобы поскорее окончить школу и начать взрослую жизнь. И вот эта взрослая жизнь наступила, но смысла и цели в ней не находилось. Подружки в основном занимались ухажерами и мечтали о замужестве. Недостатка в поклонниках у Эрны не было, это были хорошие ребята, с ними было интересно и весело, но никому из них она не могла бы показать свою змейку, а значит, ни о какой любви речи не шло. Она старалась сохранить со всеми дружеские отношения, в основном ей это удавалось, хотя некоторые и обижались. Но пустота внутри все росла. Иногда Эрне казалось, что там не пустота даже, а большой, все время увеличивающийся кусок льда с острыми, ранящими краями. И ничто не могло этот лед растопить. Змейка то и дело тревожно поднимала головку и начинала вращаться, пытаясь согреть хозяйку. Чувствовалось, что и ей нелегко.
Как-то на работе, когда Эрна бездумно перебирала какие-то никчемные бумажки, змейка вдруг встрепенулась, а потом закрутилась с огромной скоростью, нетерпеливо требуя внимания. Она буквально выволокла недоумевающую Эрну в коридор. В противоположном конце его стоял какой-то незнакомый молодой человек и разговаривал с одним из сотрудников. Сердце девушки вдруг замерло, а потом заколотилось в такт с бешеной пляской змейки. С чего бы это? Кого-то этот незнакомец ей напоминал вроде бы. Или показалось? Вдруг он повернулся в ее сторону, и Эрна, не отдавая себе отчета в том, что делает, метнулась назад в комнату. Змейка прямо взвилась от возмущения и ужаса. Что это с ней, взбесилась что ли? На ватных ногах девушка вернулась к своему столу и опять принялась за никому не нужную работу, пытаясь не обращать внимания на яростно беснующийся у нее на руке смерч. Наконец не выдержав, Эрна снова вышла в коридор, но там уже никого не было. Змейка горестно затихла, а ледяной сгусток в груди стал почему-то таким огромным, что трудно стало дышать, и сердце ныло, задевая за его режущие края.
Она не помнила, как дотянула до конца этого бесконечного дня. Сил не было даже на то, чтобы прогнать время вперед, пришлось выдерживать все его бесчисленные витки вокруг циферблата. Наконец она вышла с работы и побрела к дому. Кто был этот человек? Она даже не разглядела его толком, почему же он так взволновал ее, и чем довел обычно невозмутимую змейку до исступления? Эрна плелась, глядя себе под ноги, поэтому прошла бы мимо, если бы не неугомонная спираль на запястье. Понукаемая ее торжествующей пляской девушка подняла голову, и увидев на противоположной стороне улицы того, о ком все это время думала, замерла обреченно. Так она и стояла, пока он подходил к ней.
- Аэрна, - сказал он ласково, - какое счастье, что я тебя нашел!
Аэрна... Она уже почти забыла, что именно так ее звали раньше. Все поплыло у нее перед глазами, и тогда он прошептал: "пойдем", взял ее за руку, повел в соседний садик, и посадил на скамейку.
- Посмотри, как они радуются встрече, - сказал он, взяв ее за руку и улыбаясь. Она взглянула на него недоуменно, потом перевела взгляд на держащую ее руку, и вздрогнула: на его запястье с дикой скоростью извивалась точно такая же змейка! Ее собственная прямо из кожи вон лезла ей навстречу.
- Давай дадим им поздороваться, - он приблизил свою руку так, что змейки наконец соприкоснулись. Те тут же радостно обвили одна другую, не покидая при этом рук хозяев.
- Кто вы?, - потрясенно спросила Аэрна.
- Я Анаир, ты меня не помнишь?
...Крошечная девочка залезла на высоченное дерево. Лезть было легко, и она торопилась забраться как можно выше, пока взрослые не увидели и не сняли ее оттуда. Но случайно взглянув вниз, она окоченела от ужаса: до земли было неимоверно далеко, ей никогда не слезть самой. Сейчас она упадет вниз, и...
- Анаир, - изо всех сил закричала она, зажмуриваясь, - спаси меня!
- Вот дурашка! Ну что же ты вытворяешь вечно! Погоди, сейчас я тебя достану, - сильные руки обхватили ее и сняли с дерева.
- То, что ты сделала, очень опасно и глупо. Никогда нельзя залезать туда, откуда не можешь слезть.
- Я больше никогда-никогда не полезу на деревья, - твердо сказала девочка. Авторитет Анаира был самым главным для нее, даже главнее, чем родителей.
- А вот это совсем ерунда! Надо научиться лазить на деревья, и вообще всюду, только делать это надо с умом. Поднялась чуть-чуть, и посмотри, можешь ли слезть. Слезешь - залезай снова чуть повыше, и опять спускайся. Всегда проверяй, можешь ли вернуться назад, запомнила?
Почему она не вспомнила его слова, когда убегала из дому, не глядя куда?...
...Выросшая Аэрна, чувствуя, как ледник в груди мгновенно вскипает и извергается мощным соленым ливнем из внезапно ослепших глаз, с облегчением утыкается в надежное плечо старшего брата. Он обнимает ее обеими руками, прижимает к себе и шепчет что-то нежное, успокаивая. Обе змейки сочувственно гладят ее. Наконец ком тает, и пустота внутри затягивается. Анаир вытаскивает платок и вытирает ее заплаканное лицо, его рубашка насквозь промокла.
- Ну все, ну все, моя малышка, все уже хорошо, - шепчет он ласково.
- А змейки - это что?, - невпопад спрашивает она, понимая, что есть гораздо более важные и срочные вопросы.
- Это хранительницы нашей семьи. Папа сделал их для нас и надел на руку каждому сразу после его рождения.
- Я знала, что она рукотворная... А где папа и мама? И что случилось со мной? Как я потерялась?
- Папа с мамой знают, что я пошел за тобой, и ждут. Ох какой страшный удар был для всех, когда ты пропала! Радость покинула наш дом с тех пор. Папа был в таком отчаянии от того, что не закрыл эту проклятую дверь! Он же знал, что с тобой сладу нет, и ты суешь свой любопытный носик во все дыры. Он тогда настраивал новый проход у себя в кабинете, и вышел на минутку, а дверь оставил открытой, вот ты туда и прошмыгнула.
- Погоди, я не понимаю - какой проход? Какая дверь?
- Ты знаешь, что наш отец - Преобразующий?
- Нет, а что это такое?
- Преобразующий маг - это маг, изменяющий саму ткань мироздания. Таких совсем немного, а папа вообще магистр, самый-самый из самых. И он тогда открыл новый многоступенчатый проход между мирами. Здесь, в этой реальности, где ты до сих пор жила, такие проходы называют порталами. Он еще не успел его настроить, поэтому невозможно было отследить, кто и куда прошел.
- Но разве нельзя было просто открыть дверь и пойти за мной?
- В том-то и дело, что нет! Дверь была крутящаяся, каждый поворот открывал другой мир. Ты толкнула ее, но не стала ждать, пока она остановится, как сделал бы взрослый, а проскользнула в щель. Дверь еще продолжала крутиться после этого. И главное, что и змейка твоя была еще слишком маленькая и необученная, поэтому она не могла послать сигнал, как сделала бы более старшая. Твоя умела позвать на помощь, только если бы тебе было плохо. Но очевидно тебе не было плохо до сих пор.
- Да, мне не было плохо. Меня любили в приюте и в школе. Бывало иногда немного грустно, но я почти ничего не помнила о доме, так что...
- Но недавно что-то произошло, и змейка послала сигнал бедствия. Что случилось с тобой?
- Да ничего особенного не случилось. Просто не для чего стало жить и не к чему стремиться. В приюте все было ясно: мне говорили, что надо делать, обо мне заботились. И вдруг я оказалась предоставлена сама себе, и жизнь стала какой-то невнятной и ненужной.
- Скажи, ты ведь не замужем? Сердце твое свободно? Я имею в виду любовь.
- Свободно. Я не встретила никого, кому могла бы показать змейку.
- Значит, мы можем немедленно вернуться домой!
- Да, только я не могу исчезнуть просто так! Я не хочу, чтобы люди, которые так хорошо относились ко мне, искали меня и волновались. Только что мне им сказать? Как объяснить?
- Лучше всего скажи правду. Скажи, что брат нашел тебя, и ты возвращаешься к родителям.
Сперва она позвонила в приют любимой воспитательнице. Та охнула, узнав невероятную новость.
- Будь счастлива, девочка! И не забывай нас. Давай знать о себе.
- Я вас никогда не забуду!
Еще несколько звонков подружкам, потом квартирной хозяйке. Собрать те немногочисленные вещи, которые хочется взять собой, и она готова.
- А куда девать ключ?, - спросил Анаир, заперев дверь.
- Мы договорились, что я брошу его в почтовый ящик. Ну вот и готово. Куда теперь?
- Нам подойдет любая дверь, хотя бы и эта.
- Но это же дверь от подъезда, она ведет на улицу.
- А нам и надо на улицу, только на другую, - рассмеялся он, и сделав едва уловимый жест, открыл дверь, подтолкнул Аэрну и шагнул вслед за ней.
И вот они стоят в саду перед небольшим домиком. Когда-то он казался ей огромным, а сейчас выглядит так, как будто она смотрит на него издалека. А деревья остались прежними, возможно даже стали еще выше. И запах, этот неповторимый запах, который так часто возвращался к ней по ночам. Запах листьев, цветов, детства и дома. В этот момент дверь дома распахивается с треском, мужчина и женщина выскакивают из нее стремглав, и крича и плача бегут к ним. Это папа и мама, и они совсем-совсем не изменились, остались точно такими же! Как она могла подумать, что забыла их!
Аэрна плачет, а змейка пляшет, и обе - от счастья...
![[]](/img/j/julija_mogilewer/aerna/oduvanch.jpg)