Сетования на снижение интереса широких слушательских кругов, да и музыкантов-исполнителей к современной серьезной музыке -- пожалуй, основной лейтмотив публицистических ламентаций композиторов и критиков второй половины ХХ столетия. "Современный композитор подобен мастеру, изготавливающему вещи, которые никто не желает приобретать" - жаловался еще в 50-е годы великий французский симфонист Артюр Онеггер в своей книге "Je suis compositeur". "Мы не живем музыкой своего времени" - сокрушался Леонард Бернстайн. Казалось бы, что горевать автору "Вестсайдской истории"! Но великий дирижер, как и Онеггер, не имел в виду мюзикл, массовую или эстрадную песню, развлекательную и вообще легкожанровую музыку. Речь идет об индивидуализированной, предельно субъективизированной музыке состояний (в отличие от массовой музыки настроений), которую и называют серьезной. Стремясь уловить и выразить тончайшие и текучие субъективные состояния отъединенной индивидуальности, авторы симфоний, опер, камерных ансамблей ХХ и XX-го веков решительно порывают с бытовой основой музыкального языка, теми самыми "тремя китами" - маршем, песней, танцем, - о которых 40 лет рассказывал советским школьникам Дмитрий Кабалевский.
Конечно, и в прежние времена композиторы новаторского склада и поддерживавшие их критики сетовали на слушательское непонимание, на косность публики и неприятие новой музыки. "Имя композитора еще живого, да еще и француза обращает слушателей в бегство" - горестно констатировал создатель французского романтического симфонизма Гектор Берлиоз. Но в бетховенские, берлиозовско-вагнеровские времена, в эпоху молодого Стравинского и Прокофьева публика, хоть и могла освистать, засмеять ("даю крейцер, чтобы это скорее кончилось" - кричали на премьерах симфоний Бетховена; на Берлиоза рисовали карикатуры, про Мусоргского не стесняясь писали, что его романсы "пьяное бормотание", на концертах Шенберга "стоял гомерический хохот", музыку Прокофьева называли "футбольной" - дескать, куда уж грубее, - премьеры балетов Стравинского выливались в скандалы - несть числа примерам подобного рода), но, тем не менее, жадно слушала новинки. В последние же десятилетия слушатели, заполняя тысячеместные залы, когда дают Бетховена или Прокофьева, знать не желают сочинений своих современников, особенно соотечественников.
Правда и то, что не всякое новаторство открывает новую музыкальную эпоху. Так, Дебюсси, подлинный создатель нового музыкального языка, конгениального открытиям импрессионистов в живописи, писал о Вагнере, что "это прекрасный закат, который по недоразумению приняли за утренюю зарю".
И вот, музыка нашего времени предстает - и это замечательно! - в одном из абонементных циклов концертов-лекций, которые уже много лет проводит Высшая школа музыки имени Бухмана-Меты Тель-Авивского университета - в цикле "Музика хадИша", то есть не просто новая, а новейшая музыка. В сезоне четыре концерта этой серии. Правда, в отличие от других циклов - оркестрового, фортепианного, хорового, - они проходят не в четверг-пятницу, а по вторникам, причем. программа не повторяется следующим утром, как другие. В каждой программе непременно исполняются сочинения израильских композиторов - как маститых, так и начинающих.
Первый вечер этой концертной серии, которую аннотирует композитор и музыковед Реувен Сарусси, состоялся в зале "Клермонт" Тель-Авивской Школы музыки в конце ноября. Камерные сочинения двух французских авторов конца 40-х годов рождения - Жерара Гризе (Grisey) и Тристана Мюрея (Murail) - это композитора группы "спектральной музыки", - и одного израильтянина - Леона Шидловского - играл ансамбль "Мейтар". Ансамбль этот, специализирующийся на современной музыке. составили молодые музыканты, недавние выпускники Иерусалимской Академии имени Рубина: пианист Амит Дольберг (он-то и стал, в сущности, создателем ансамбля), скрипач Моше Ааронов, виолончелист Йони Готлибович, заменивший на этот раз Анат Энгельмайер, флейтист Рой Амоца, кларнетист Дан Эрдман и фаготист Реувен Мозес. "Мейтар" обюразовался 5 лет назад, но уже завоевал несколько призов израильских и американских фондов поддержки искусства. Ансамбль имеет обширный репертуар и много гастролирует в Европе.
Три произведения, исполненные под управлением приглашенного дирижера Карин Бен-Йосеф (она очень добросовестно подошла к делу, выучив сложнейшие по ритмике партитуры и деловито "раздавала" вступления, не вмешиваясь в интерпретационные тонкости) написаны в последние 30 лет и различны по замыслу и мирочувствию. Самое раннее - "Тринадцать оттенков цвета заходящего солнца" ("Treiz couleurs du soleil couchant") Тристана Мюрея - написано в 1978-м - мерцающие, как в бледной радуге, блики, 13 переходящих одно в другое без всплесков и нагнетаний созерцательных состояний.
Talea (по-гречески - линия) Жерара Гризе, очень значительного композитора Франции (Жерар Гризе родился в 1946-м и скоропостижно скончался 11 лет назад 52-х-летним) написана в 1986-м сорокалетним мастером - сложно организованная, эмоционально насыщенная композиция, характерно французская тонкая звукопись.
А вот Три песни Леона Шидловского на итальянские стихи Джузеппе Унгаретти - их с пониманием пели студентки вокального класса Тель-Авивской Высшей школы Тали Кецер, Анат Черни и Ган-Я Бен-Гур Аксельрод, -вырастают совсем из другой традиции: обостренных чувствований Новой Венской школы - Шенберга, Берга. Леон Шидловски, уроженец Чили, - один из корифеев израильской композиторской школы - ему 78. Он воспитал немало известных композиторов (среди них и Реувен Сарусси, редактор и ведущий цикла) и главное, он, как и раньше, продуктивен: Три песни написаны лишь год назад. Трудно играть сложную музыку в присутствии автора (Леон Шидловски был на концерте), но певицы и ансамбль "Мейтар" справились не только с техническими трудностями, но сумели донести эмоциональное напряжение музыки.
В следующем вечере, в январе 2010-го, прозвучат сочинения молодых израильтян и маститого немца - Вольфганга Рима (Riem), профессора из Карлсруэ, в марте предстанут пьесы, написанные израильскими композиторами в качестве обязательного сочинения на конкурс Артура Рубинштейна, в июне - музыка россиянина Владимира Тернопольского и студентов обеих израильских академий.
Слушателям предоставляется возможность самим решить, заходит ли солнце европейского авангарда века ХХ-го, или это утренняя заря искусства XXI-го столетия.