Окрасится небо
в закатной крови,
Приветствуя ночь,
что приходит незваной.
Горгульи слетают
с верхов
Нотрдам-де-Пари,
Крича Зверобогу
глухие и злые
осанны.
Болотные духи
грозят фонарями,
Танцуют пред мордами
глупых машин.
Баньши прилетают,
и воют,
рыдают на пламя,
И прячутся тролли
в тени
жадно выгнутых спин
Мостовых.
И сгущаются тени
В приятных,
холодных
и злых незнакомцев
Из тех,
что прекрасны,
бездушны
и до иступленья
Боятся осины,
рассвета,
семи колокольцев.
А фейри
танцуют всю ночь
напролет,
С камнями холодными
в кладках ведут
разговоры.
И чья-то рука
холодней,
чем декабрьский лед,
Ласкает горячую кожу
в бреду разметавшейся
Лоры.
И кто-то
невидим
стоит за спиною,
Он шепчет,
все шепчет
о ночи,
о магии,
проданных душах...
Играют по-крупному
в покер.
Продувшим -
без боя
Мьельниром
безжалостно
глупые головы
крУшат...
А к часу Собаки,
на метлах,
смотри! -
Слетаются ведьмы
на шабаш
к подруге в квартиру.
Собакоголовый Анубис
с приятелем -
богом Хепри
Пройдутся по улицам,
смерть собирая
как виру.
Пляшите, немертвые!
Бойтесь живые!
Самаин со свитою
выйдет
приветствовать ночь.
Глаза их безумные
звездами станут,
а руки кривые
Похитят из люльки
Антихриста
спящую дочь.
Окрасится небо
в рассветной крови,
Рождается день
в новых муках
и в блещущей боли.
Горгульи застыли
в верхах
Нотрдам-де-Пари,
И зло засыпает
в метро,
и в канавах,
и в штольнях...