|
|
||
|
Володимир Я Щ У К
(ШЕВЧЕНКО НА ВОЛИНI)
|
Оповiдання
(Русский перевод - см. ниже)Селянин їхав кiньми неквапливо, тому запитальний погляд подорожнього не просковзнув повз увагу.
- Далеко за Кременець зiбралися? - по-українськи запитав акуратно вдягнутий панич рокiв тридцяти. На плечi в нього висiла якась плоска скринька, пiд пахвою тримав чи то загорнутi папери, чи величеньке дзеркало.
Зустрiти показну особу, яка б говорила не по-польськи i не по-росiйськи, було в дивину. Припинивши коней i зацiкавлено окинувши поглядом незнайомця, вiзник уточнив:
- А вам, якщо зволите, куди дорога стелиться?
- Узагалi-то я звик на поштових... Та вранцi поки дiстався з Почаєва, припiзнився до вiдправки. Ото й думаю: де пiшки, а де, може, пiдвезуть. Усе ж таки Кременець - мiсто повiтове. Менi б до Верби, на поштову станцiю.
- Е, я тiльки на пiвдороги, але хочете - пiдвезу. А там поряд шлях iз Радивилова, хтось трапиться.
Примостившись на возi, Тарас Шевченко роздивлявся вкритi осiнньою позолотою чудовi краєвиди, згадував теплi зустрiчi в Почаєвi з дотепним настоятелем лаври Григорiєм, обмiрковував, наскiльки вдалося за кiлька днiв передати на чотирьох малюнках вигляд тiєї незрiвнянної святинi. Цiкавий край - Волинь. Це ж звiдти, з Почаївської гори, вiд Успенської церкви, вiн уперше змiг зазирнути аж через австрiйський кордон i хоч вiддалеки побачити й замалювати далекий монастир на пагорбi, здається, Пiдкамiнський.
- А ви чому з Почаєва завернули аж на Кременець? До Верби краще було б навпрошки, - порушив мовчання селянин.
- Хотiв ще раз поглянути на замок Бони, на храми, на будiвництво палат для лiцею. Та й шлях тут гомiнкий. Я i в Почаїв через Кременець їхав недавно.
- Значить, мандруєте?
- Можна й так сказати. Хоча я по службi: маю завдання замалювати давнi пам'ятки, церкви.
- Для виставок? Значить, у пакунку не дзеркало?
- Не дзеркало, малюнки тут. А оце, у скриньцi, фарби, пензлi, - усмiхнувся Тарас, i його бакенбарди, що переходили в обрамляючу борiдку, надали обличчю якогось безпосереднього, довiрливого вигляду. - Але картини не для виставок. Друкую на продаж. Цей край уже пiвстолiття як вiд Польщi перебраний Росiєю, а хто в нiй знає Волинь? Та й уся Україна наша мало вивчена.
Селянин згiдливо кивнув. I знову запала мовчанка. Якби ж то все так просто було! Не було б, Тарасе, в тебе добрих помiчникiв Будкова, Стороженка, Михайла Грабовського, князя Цертелєва - чи змiг би втiлювати в життя свої задуми про 'Мальовничу Україну'?
...Заговорили про тутешнiй побут, про податки, настрої людей.
- Такi, як я, iз вiльних людей, ще скрегочемо зубами, але терпимо, - зважував слова вiзник. - А крiпакам голод i холод, їй-богу, вижити не дають. Ось кажете: в Росiї ми; так, у Росiї, а польськi помiщики як панували тут понад двiстi лiт, так i панують. Народ бунтується, не хоче коритися ляхам. Може, чули: до кордону, в Радивилiв, на всяк випадок стягнуто додаткове вiйсько?
Пiдвода пiдстрибнула на вибоїнi i з'їхала зi шляху до перелiска.
- Я вас посеред дороги не лишу. Отам моє село Пустi Iвани, чи Пустоiванне. Заїду на хвильку додому, а вiдтак пiдвезу до шляху на Вербу.
За перелiском вiдкрилися поля, рiчка з iще не пожухлою пiд кiнець жовтня буйною травою. Вона оздоблювала високi береги, встеляла широкi заплави.
- Пляшiвка, або Пляшева на неї кажуть, - пояснив селянин.
- То це та сама рiчка, вiдома загибеллю козацького вiйська в 1651 роцi? - зацiкавився Тарас. Згадалася розповiдь Миколи Костомарова, котрий мандрував десь тут два роки перед цим.
- Рiчка та сама, тiльки до Берестечка звiдси верст iз десять буде, не менше.
- Ну, ви їдьте, а я ось пройдуся, роздивлюся, помилуюся, згадаю наших лицарiв-козакiв.
- Чекайте ген там, за селом, я швидко...
Як це вiн село назвав? Пустi Iвани? Справдi, пусто й голо живеться тутешнiм Iванам. Та й де їм по-людському живеться по всiй згорьованiй Українi? От би братiв Микиту i Йосипа викупити з крiпацтва, та катма грошей. Сестра Марiя, iз трьох лiт слiпа, десь знемагає, хворобами обсаджена, може, поки вiн ото їздить, її Бог до себе забрав...
А природа на Волинi гарна всюди. Рiчка мов розчиняється в навколишнiх луках, не пiдступитися. А ставки - наче все небо в них замилувалося. Край села, бiльше схожого на хутiр, побачив криничовину. Джерело било пружно й життєрадiсно, виказуючи свою незнищенну силу. 'Наче народ наш' , - змайнула думка. I ще спало на гадку: воно - нiби уособлення героїв-козакiв, чий волелюбний дух пробивається крiзь товщу лiт i донинi напуває спраглi душi, не даючи їм затягтися намулом волячої покори.
Вiдклавши картини й скриньку, присiв, зачерпнув повнi пригорщi дзвiнкої води i пив її так, буцiм з нею передавалася йому сила козацької вольницi.
Над'їхав селянин.
- Добра в нас вода. Кажуть, отут її пив сам Iван Богун, коли з полком iшов вiд Вишнiвця на бiй до Берестечка.
- Попив i я - i мовби зачарувала вона мене потребою поглянути на берестецькi поля, - зiзнався Тарас, - Як туди дiстатися?
- Якщо так, готовий вас пiдвезти до мiстечка Козина. Це недалечко. Там i замок Тарнавських попутно побачите. Хоча, далебi, дивитися особливо нема й чого: Богуновi козаки добрий 'бенкет' там улаштували, коли з-пiд Берестечка вiдходили. Однi згарища залишилися, замок до пуття i не вiдбудували. А вiд Козина, не сумнiваюся, авжеж далi чимось пiд'їдете.
Видно, сама доля пiдказувала: треба їхати, все довкола так живо говорило про козацьку минувшину; треба не проминути нагоди й побачити те трагiчне поле, спробувати осмислити ту славу й неславу, помолитися за полеглих; тужливо уклякнувши над їх кiстками, промовити: 'Мир вашим душам, нашi святi праведники'.
...Згодом Шевченко, пишучи повiсть 'Варнак' i згадуючи, мабуть, iз поїздки 1846-го i Пустоiванне, вкладе у свiтосприйняття свого героя таке: '...Милуюсь на прозорий невеликий ставок, увiнчаний зеленим очеретом i греблею, обсадженою в два ряди старими вербами, що пустили свої вiти в прозору воду. А нижче старий, як i її господар, млин при одному колесi, з лотками, що солодко шепочуться. На поверхнi ставу плавають гуси й качки... На березi, коло греблi, маленький човник, перекинутий догори дном, а пiд навiсом старого млина розвiшана рибальська сiть. А кругом хутора - дубовий лiс непрохiдний, тiльки в одному мiсцi нiби просiка, як наче навмисне для повноти пейзажу. I в цю просiку далеко на горизонтi синiють, як величезнi бастiони, вiдрости Карпатських гiр...
Час вiд часу навiдував мене Прохiр Кичатий... вiн мало було не потрапив у руки полiцiї в Кременцi...
...Я думав, як би тiльки зiбратися з силами i пуститися просто в Почаїв помолитися святiй заступницi почаївськiй...'<
Р Е Ч К А И З И С Т О Р И И
Рассказ
Крестьянин ехал лошадьми неторопливо, поэтому вопросительный взгляд путника не ускользнул от внимания.
-Далеко за Кременец собрались? - по-украински спросил аккуратно одетый барин лет тридцати. На плече у него висел какой-то плоский сундучок, подмышкой держал то ли завернутые бумаги, то ли великоватое зеркало.
Встретить показного человека, который бы говорил не по-польски и не по-русски, было в диковинку. Приостановив коней и заинтересованно окинув взглядом незнакомца, извозчик уточнил:
-А вам, если изволите, куда дорога стелется?
-Вообще-то я привык почтовыми... Но утром, пока достался из Почаева, опоздал к отправке. Вот и думаю: где пешком, а где, может, подвезут. Все же таки Кременец - город уездный. Мне бы до Вербы, на почтовую станцию.
-Э, я только на полдороги, но хотите - подвезу. А там рядом путь из Радивилова, кто-то встретится.
Умостившись на телеге, Тарас Шевченко рассматривал покрытые осенней позолотой замечательные края, вспоминал теплые встречи в Почаеве с остроумным настоятелем лавры Григорием, обдумывал, насколько удалось за несколько дней передать на четырех рисунках вид той несравненной святыни. Интересный край - Волынь. Это же оттуда, из Почаевской горы, от Успенской церкви, он впервые смог заглянуть аж через австрийскую границу и хотя бы издалека увидеть и зарисовать далекий монастырь на холме, кажется, Подкаменский.
-А вы почему из Почаева завернули аж на Кременец? До Вербы лучше было бы напрямик, - нарушил молчание крестьянин.
-Хотел еще раз взглянуть на замок Боны, на храмы, на строительство палат для лицея. Да и путь здесь шумный. Я и в Почаев через Кременец ехал недавно.
-Значит, странствуете?
-Можно и так сказать. Хотя я по службе: имею задачи зарисовать давние памятники, церкви.
-Для выставок? Значит, в свертке не зеркало?
-Не зеркало, рисунки здесь. А это, в сундучке, краски, кисти, - улыбнулся Тарас, и его бакенбарды, которые переходили в обрамляющую бородку, додали обличью какого-то непосредственного, доверчивого вида. - Но картины не для выставок. Печатаю на продажу. Этот край уже полстолетия как от Польши перебран Россией, а кто в ней знает Волынь? Да и вся Украина наша мало изучена.
Крестьянин согласно кивнул. I снова легло молчание.
Если бы все так просто было! Не было бы, Тарас, у тебя добрых помощников Будкова, Стороженко, Михаила Грабовского, князя Цертелева - смог ли бы воплощать замыслы про "Живописную Украину"?
...Заговорили о здешнем быте, о налогах, настроениях людей.
-Такие, как я, из свободных людей, еще скрежещем зубaми, но терпим, - взвешивал слова извозчик. - А крепостным голод и холод, ей-богу, выжить не дают. Вот говорите: в России мы; да, в России, а польские помещики как властвовали здесь свыше двухсот лет, так и властвуют. Народ бунтует, не хочет повиноваться ляхам. Может, слыхали: к границе, в Радивилов, на всякий случай вызвано дополнительное войско?
Повозка подпрыгнула на колдобине и съехала с пути к перелеску.
-Я вас посреди дороги не оставлю. Там мое село Пустые Иваны, или Пустоиванное. Заеду на минутку домой, а затем подвезу до дороги на Вербу.
За перелеском открылись поля, речка с еще не пожухлой под конец октября буйной травой. Она разукрашивала высокие берега, устилала широкие заплавы.
-Пляшивка или Пляшева на нее говорят, - объяснил крестьянин.
-Так это та речка, которая известна гибелью казацкого войска в 1651 году? - заинтересовался Тарас. Вспомнился рассказ Николая Костомарова, который странствовал где-то здесь два года перед этим.
-Речка одна и та же, только до Берестечка отсюда верст десять будет, не меньше.
-Ну, вы езжайте, а я вот пройдусь, рассмотрюсь, полюбуюсь, вспомню наших лыцарей-казаков.
-Ждите вон там, за селом, я быстро...
Как это он село назвал? Пустые Iваны? В самом деле, пусто и голо живется здешним Иванам. Да и где им по-людски живется по всей изгоревавшейся Украине? Вот бы братьев Никиту и Иосифа выкупить из крепостничества, да где взять денег. Сестра Мария, из трех года слепая, где-то изнемогает, болезнями обсаженная, может, пока он вот ездит, ее Бог к себе забрал...
А природа на Волыни красивая всюду. Речка будто растворяется в окружающих лугах, не подступиться. А ставки - будто все небо в них залюбовалось. Возле села, больше похожего на хутор, увидел криничовину. Источник бил упруго и жизнерадостно, выказывая свою неистощимую силу. "Будто народ наш" , - мелькнула мысль. I еще подумалось: он - будто олицетворения героев-казаков, чей свободолюбивый дух пробивается сквозь толщу лет и по сей день поит жаждущие души, не давая им затянуться тиной волячьей покорности.
Отложив картины и сундучок, присел, зачерпнул полные пригоршни звонкой воды и пил ее так, будто с ней передавалась ему сила казацкой вольницы.
Подъехал крестьянин.
-Добрая у нас вода. Говорят, тут ее пил сама Иван Богун, когда с полком направлялся от Вишневца на бой к Берестечку.
-Попил и я - и будто зачаровала она меня потребностью взглянуть на берестецкие поля, - сознался Тарас, - Как туда достаться?
-Если так, готов вас подвезти до городка Козин. Это недалеко. Там и замок Тарнавских попутно увидите. Хотя, впрочем, смотреть в особенности нечего: Богуновы казаки добрый "пир" там устроили, когда из-под Берестечка отходили. Одни пепелища остались, замок как следует так и не отстроили. А от Козина, не сомневаюсь, таки дальше чем-то подъедете.
Видимо, сама судьба подсказывала: надо ехать, все кругом так живо говорило о казацком прошлом; надо не минуть возможности и увидеть то трагическое поле, попробовать осмыслить ту славу и неславу, помолиться за павших; тоскливо склонившись над их костьми, промолвить: "Мир вашим душам, наши святые праведники".
...Со временем Шевченко, засев за повесть "Варнак" и вспоминая, наверное, из поездки 1846-го и Пустоиванное, вложит в мировосприятие своего героя такое:
"Сижу, бывало, себе и любуюсь на прозрачннй небольшой ставок, увенчанный зеленым очеретом и греблею, усаженною в два ряда старыми вербами, пустившими свои ветви в прозрачную воду. А ниже гребли старая, как и ее хозяин, мельница об одном колесе, с сладко шепчущими потоками. На поверхности пруда плавают гуси и утки... На берегу, около гребли, маленький челнок, опрокинутый вверх дном, а под навесом старой мельницы развешена рыбачья сеть. А кругом хутора - дубовый лес непроходимый, только в одном месте вроде просеки, как будто нарочно для полноты пейзажа. Й в эту просеку далеко на горизонте синеют, как огромные бастионы, отрасли Карпатских гор. Я оживал, глядя на эту прекрасную волшебницу природу. По временам навещал меня Прохор Кичатый... он чуть было не попался в руки полиции в Кременце... Я думал, как бы только собраться с силами и пуститься прямо в Почаев помолиться святой заступнице почаевской'.