Скоро 200 лет досужие языки не могут успокоиться в осуждении жены Пушкина, Натальи Николаевны.
"
Дети Н. Н. Пушкиной - Ланской
От первого брака (1831) с А. С. Пушкиным:
Мария (в замужестве Гартунг) (19 мая 1832 - 7 марта 1919),
Александр (6 июля 1833 - 19 июля 1914),
Григорий (14 мая 1835 - 5 июля 1905),
Наталья (в первом браке Дубельт, во втором - графиня фон Меренберг) (23 мая 1836 - 10 марта 1913).
У каждого из вас, дорогие мужчины, есть мать, а, может быть и дети.
Вы знаете, что беременность длится девять месяцев. Посчитайте, сколько месяцев из неполных шести лет замужества она была беременна и восстанавливалась после ро-дов. Не знаете? Спросите врача. Ветреная, подверженная удовольствиям, продавав-шая стихи мужа (автор Москвин), и т.д.
Где и когда можно найти силы для такого?
Геккерны, и старый и молодой были геями,
Пушкин высмеял, Луи Геккерн, умный дипломат и злобный человек, нанес удар по самому дорогому для поэта, по Наталье Николаевне. Это был хорошо продуман-ный и блестяще выполненный заговор нескольких лиц.
Пушкин перед последней дуэлью послал оскорбительное письмо НЕ ДАНТЕСу, а ЛУИ Геккерну
А мы уже 200 лет пережевываем эту лапшу, никак не можем переварить.
Сейчас появилось много новых материалов, найдены письма, школьные тетради На-тальи Николаевны и ее сестер.
"В нашу поэзию стреляют удачнее, чем в Луи Филиппа (тогдашний французский король, позднее свергнутый революцией 1848 г. - Д. Б.). Вот второй раз не дают промаха", - писал близкому приятелю П. А. Вяземский. Эти очень точные и вместе с тем весьма многозначительные слова прямо свидетельствуют, что Вяземский от-лично понимал: между двумя этими дуэлями имелась не только типологическая, но и прямая, непосредственная связь, определившая, кстати, хотя и иную, но по существу аналогичную, трагическую судьбу Гоголя. Был заключен в словах Вяземского и сво-его рода предупреждающий урок тем, кто попытался бы выступить против главных виновников роковой гибели обоих поэтов. Некоторые близкие Пушкину лица, в том числе и сам Вяземский, к данному времени, очевидно, если не все еще здесь знали, то о многом догадывались (концовка лермонтовской "Смерти поэта", за которую автор заплатил такой страшной ценой, можно думать, первой открыла им глаза), но могли ограничиваться лишь глухими намеками на это в доверительных разговорах или пе-реписке. Зато сплетникам и клеветникам случившееся еще более развязало языки. А то, что глумление над памятью Пушкина и в особенности злословие по адресу его жены продолжалось, видно из слов того же Вяземского, который в статье о состоя-нии русской литературы в течение десяти лет после смерти Пушкина отважился впервые гласно сказать о "тайнах", окружавших его гибель, добавляя при этом, что время для их "разоблачения" не настало, и вместе с тем подчеркивая, что, когда это станет возможным, никакой столь желанной недругам поэта и его жены пищи для злоречия не окажется."
"Умирая, Пушкин завещал своим друзьям защищать жену от клеветы и сплетен пе-тербургского великосветского общества. Предчувствуя, что ее ожидает после его смерти, он говорил: "Она, бедная, безвинно терпит и может еще потерпеть во мнении людском". И он оказался прав. "Мнение людское" сумело так оклеветать его жену, что в течение многих и многих десятилетий оно почти не подвергалось пересмотру и редкие голоса, пытавшиеся встать на ее защиту, тонули в море осуждения"
.
P.S. Долги у Пушкина были из-за журнала "Современник", который оказался не-рентабельным.
""Что касается денег за бумагу, то Пушкин просит передать, что у него их совер-шенно нет и что даже когда они у него будут, он ничего не может тебе уплатить впе-ред в настоящее время" (октябрь 1835 г.)".