Аннотация: Вариант биографии Габриель де Лионкур...до ухода от Лестата...
Она обернулась на полпути, и на мгновение остановилась, чтобы полюбоваться видом из узкого готического окна, украшенного многочисленными узорами... Она увидела медленные серые облака в выси небес, на горизонте - дремучий лес, который был сейчас бел от густого, мягкого снега, покрывавшего вершины могучих деревьев. Издалека она могла услышать громкий волчий вой, и, расслышав его, она вздрогнула...
- Габриель, долго тебя ещё ждать? - девушка услышала голос внизу, это был её отец... Волчий вой всё ещё звенел в её ушах...
Она стояла у окна, как прежде... Его ещё не было, но братья и его отец не слишком-то о нём беспокоились.
- Он обязательно придёт, а если нет, то мы его найдём. Не бойся, он отыщется. - В голосе её мужа звучало безразличие к его сыну. Она всё ещё беспокойно поглядывала в окно, всё ещё надеясь увидеть его силуэт на фоне белого снега, его белые растрёпанные кудри и довольное лицо, его бледные пальцы, трепавшие шерсть двух его любимых мастиффов... Она боялась за него, очень боялась, её голову посещали самые невероятные мысли, и иногда, временами, она думала, что его вовсе не было в живых...
Когда он вернулся, она была в гостиной. Она не пыталась его остановить, когда он пропутешествовал мимо, в свою комнату, но вздрогнула, когда он хлопнул дверью. Он вернулся один. В окровавленной рубашке... С многочисленными ранениями. Габриель поспешила туда, остановилась у закрытой двери... Она была не слишком разговорчива с ним. Никогда не посвящала его в дебри своих мыслей, она была замкнутой для всех, но сердце её принадлежало лишь одному ему - её сыну. Её младшему сыну, в то время как его не слишком любили в его же семье. Но лишь она, ей так казалось, могла его понять. А он мог всецело понять её.
Вскоре выяснилось, что произошло. Волки... Стая... Габриель была в ужасе, когда узнала об этом. Она взяла на себя смелость поговорить с ним, она вошла крадучись, медленно, она старалась, чтобы ничего не нарушало его покоя... Он долго не выходил из своей комнаты. И она поняла, что он сейчас, кик никогда, нуждается в её поддержке. Она постаралась поговорить с ним. У неё не было сомнений в том, что он любит её так же безгранично, как она любит его. Между ними было такое тесное взаимопонимание... Она уже не слишком помнила смысл их разговора, кажется, она смогла сказать ему то, что она его понимает. Что ей ясны те чувства, что он пережил в горах. Она говорила с ним, и ощущение его присутствия как-то грело её, она понимала его одиночество даже лучше, чем он сам. Она понимала его. Она хотела, чтобы он отпустил их в себе, так, как это хочет сделать она. Ей хотелось освободиться от них - от мужа, от детей, её хотелось лишь быть с ним - ведь она была так же однажды покинута, как и он сейчас. Ей хотелось рассказать ему о себе всё, но она сдержалась, рассказав лишь то немногое, чем она могла с ним поделиться. Она сама боялась своих страхов и своих видений. Но сейчас она была с ним рядом. С ним было хорошо даже молчать. Ей было совершенно всё равно, что она была больна, что сама, казалось, еле держалась на ногах, для неё высшей благодатью было осознание того, что с сыном её было всё в порядке, что слова её помогли ему перенести тяжёлый груз одиночества и немного объяснили всю суть его ненависти. Она сказала ему о том, что умрёт, рано или поздно. Она понимала, что мысли об этом могут принести ему невыносимые страдания, но она решила, что лучше ему учиться жить без неё. Конечно, это было невыносимо для него - понять то, что человека, которого он так любит, больше не будет рядом. Но он должен пережить это.
Она узнала о том, какое впечатление произвёл на него Николя де Ленфен, сын торговца тканями, вернувшийся неизвестно зачем из Парижа, и улыбнулась ему. О, наверное, она сделала правильный ход - она сказала ему ехать в город и поговорить с ним. И эти слова звучали, как приказ. Он действительно полюбил этого юношу. Всего за несколько дней и по той информации, что рассказал ему она. Он послушался её.
Она желала ему счастья. Пусть он узнаёт Париж, хотя бы проникнется им, а затем она разрешит, захочет, чтобы он уехал. Чтобы более не видел их... Она осталась здесь. И с каждым днём её здоровье ухудшалось. Кашель мучил, убивал на глазах, но она старалась не подавать вида, что страдает. Габриель получала от него письма, многочисленные восторженные отзывы о театре, с каждым разом, разворачивая письмо, она испытывала счастье за него. Но она угасала на глазах... И решилась всё же, спустя столько месяцев, навестить его. Навестить перед своей смертью.
Она увидела его и практически не узнала. Ужасные перемены произошли с ним. Его лицо было словно фарфоровым, его глаза неестественно сияли на бледном лице... И в них отразилась боль, страдание, при виде её. Она кашляла. Она умирала на его глазах... Она поняла, кто он. И была готова стать тем, кем стал он, разделить его горести и беды, быть с ним и избавиться от невыносимой боли. Слова: "любить его вечно" звучали многообещающе, и ему не составило особенного труда сделать его таковой... Она прикоснулась к атласной коже его запястья, почувствовала на губах вкус его крови и буквально провалилась в нереальность, застилавшую теперь всё вокруг. Через несколько минут всё было кончено.
Она открыла глаза, и заметила, что мир остался прежним, но был изменён. Он рассказал ей всё. О том, кто они, что должны делать. Впервые она почувствовала себя такой свободной, и упивалась этой свободой, словно молодым вином. А он впервые видел её такой холодной, но он не был разочарован... Искусство убивать передалось ей от него, и то, что она была вынуждена это делать, её не пугало. Наоборот - от убийства она получала какое-то особое удовольствие.
Затем снова появился Николя. Она не была удивлена тому, что сын так беспокоился о нём. Главным для него являлось то, чтобы ему не причинили вреда. Он старался, как мог, вызволить Ники из этого плена, и у него получилось. Ошибкой явилось лишь то, что он не смог себя сдержать, и сделал Николя одним из тех, кто получил такую упоительную свободу.
Затем был обман, затем - Арман с древней легендой о своей жизни. Затем - мир, который был полон для неё загадочных тайн, тайн природы, она стала с ней полностью единым целым, теперь она не боялась, а любила своё безграничное одиночество. Ей казалось, что она безумна, и, удостоверившись в правдивости своих опасений, она вновь и вновь покидала места, оставляя сына одного, и мчалась куда-то, открывая для себя всё новый и новый мир. Другой. Иной. Более прекрасный. Так манящий её убегать слова и слова...
И настало время, когда она покинула его. Когда он остался один выживать в этом злосчастном мире, наедине с собой. Она не жалела его. Она знала, что так и должно быть. И, взглянув на него в последний раз, она молча подумала: "Прощай, мой Лестат". Всего лишь несколько слов, брошенных мысленно ему на прощание. Она ушла - постигать всё новые и новые тайны, не верить ни во что, кроме себя самой. И ей было всё равно, что станет с ней - ведь она любила риск, и научилась выживать... Несносная, сильная и свободная Габриель.