Когда мы ласкаем домашнюю кошку, то совершенно не чувствуется, что это безобидное существо - представитель грозного семейства кошачьих, которое объединяет таких кровожадных хищников, как тигры, львы, леопарды и прочие.
Принадлежит к этому семейству ещё один своеобразный зверь - рысь. Конечно, рысь не является властителем зверей, как её старшие собратья по семейству, но тем не менее обладает весьма необычными, порой даже невообразимыми, привычками.
Рыси - обитатели лесов, но встречаются и в других зонах. Распространены они почти по всем континентам, земного шара, предпочитают жить в глухих местах, особенно любят горную лесистую местность.
Рыси весьма разнообразны: пардовая, обитающая в Южной Европе и Юго-Западной Азии; болотная, распространённая в Африке и Южной и Западной Азии; северная, обитающая на севере Европейского, Азиатского и Американского континентов; рыжая, встречающаяся главным образом в Северной Америке; степная, обитающая в Африке и Индии; оленья, представляющая собой наиболее крупную разновидность рысей и встречающаяся в Европе, Азии и других местах. Но самая распространённая - это рысь обыкновенная.
Обыкновенная рысь достигает длины 80-100 сантиметров, высота её в плечах 60-65 сантиметров, а вес 10-20 килограммов. Голова рыси по форме напоминает кошачью. И вообще по внешнему облику рысь похожа на кошку. Только кисточки на кончиках ушей и пышные бакенбарды отличают рысей от домашней кошки. Тело у них очень плотное, хвост короткий, ноги сильные: передние немного короче задних. Размножаются они так же, как и кошки, рождают по четыре-пять рысят. Рысята рождаются слепыми и безпомощными, но спустя полторы-две недели глаза у них раскрываются, а на втором месяце жизни они уже начинают охотиться. Однако окончательно приспосабливаются к самостоятельной жизни к четырёх-пятимесячному возрасту.
Питаются рыси всевозможными животными, начиная от самых мелких и до крупного рогатого скота. Предпочитают свежее мясо. На человека обычно не нападают, но не всегда безопасны в этом отношении. При встрече с человеком в лесу стараются обойти его стороной, в случае лёгкого ранения уходят, а при тяжёлом ранении могут броситься на человека, если есть силы.
Слово "рысь" чисто русского происхождения. Оно является производным старинных русских слов "рысить", "рыскать", то есть блуждать в поисках чего-то. Название зверю было дано исключительно удачное, ибо оно красноречиво объясняет особенность образа жизни рыси.
Рысь ведет бродячий образ жизни. Если добычи достаточно, то она приживается к определённому участку леса. Но чаще в поисках добычи она совершает длительные переходы. У охотников сложилось такое мнение: где часто попадаются рыси, там нужно искать дичь.
Старинная поговорка гласит: "Рысьи глаза, острое зрение". И действительно, острота зрения у рыси удивительная, что даёт ей возможность высматривать добычу на далёком расстоянии. С далёкого расстояния замечает она и человека, следит за его движением, а если подпускает близко, то скорее ради любопытства.
Но не только острота зрения отличает рысь. Органы слуха и обоняния у неё не менее совершенны. У рыси очень тонкий слух, и она свободно распознаёт всевозможные подозрительные звуки на далёком расстоянии. Обоняние у неё настолько сильно развито, что она за сотни метров чувствует добычу или опасность.
Рыси не требовательны к жилью, как, например, лисы или барсуки. Особенно в южных краях они могут довольствоваться небольшой пещерой где-либо в глухом месте, расщелиной, дуплом или неглубоким подкопом на склоне крутого холма. Удобное жильё, собственно говоря, нужно рыси только для выхаживания потомства, а иногда для укрытия во время ненастной погоды. С появлением потомства самки рыси, как и все животные, проявляют исключительную озабоченность. Зачастую самки забираются в лисьи, барсучьи норы и там рождают детёнышей. Охотники рассказывают, что рыси и в случае преследования залезают в чьи-либо норы, встречающиеся на пути.
Мех у рыси довольно ценный, особенно благодаря оригинальной расцветке и прочности. Рысий мех использовали в старину для пошива верхней одежды. Народы Севера из рысьих шкур шили себе шапки.
В Закавказье, например в окрестностях Красных Колодцев, рыси встречаются довольно часто. Конечно, лет двадцать-тридцать назад их обитало здесь гораздо больше. В этих краях водится в основном рысь обыкновенная. Однако известный русский географ и натуралист начала XX века Н. Я. Динник указывал, что на Кавказе в те времена водились также пардовая и оленья рыси. Последняя отличалась от обыкновенной рыси более крупными размерами и окраской шерсти. По описанию немецкого учёного прошлого века Фитцингера, европейская оленья рысь по размерам не уступала волку. Однако в условиях Кавказа, напротив, некоторые особи обыкновенной рыси превышали по размерам рысь оленью.
Образ жизни и повадки рысей Закавказья до сего времени очень мало изучены. Всё, что мы знаем о жизни рысей, это чаще всего результаты наблюдений охотников. Любопытные случаи, о которых я расскажу, пожалуй, дают некоторое представление о жизни и повадках рысей Закавказья.
За свою бытность в Красных Колодцах я не слышал, чтобы рысь загрызла человека, но тем не менее о рысях у местных жителей сложилось плохое мнение. Представьте себе небольшой посёлок с деревянными домами, садами, огородами, окружённый со всех сторон горами, поросшими непроходимым лесом и кустарником. Представьте тёмную тихую ночь, когда лишь изредка доносится до слуха сиплый лай собак, сменяющийся порой криком испуганных домашних уток или гусей. Вот как раз в эту пору рыси приходили в посёлок, чтобы забраться во двор и полакомиться какой-нибудь живностью. Чаще всего они проказничали на самой глухой окраине Красных Колодцев, в районе так называемой Мазовки, где небольшие домики тянулись лентой вдоль оврага, заканчивающегося глухим скалистым ущельем. В народе это ущелье называют Аннушкиным.
Аннушкино ущелье и его окрестности служили благоприятным убежищем для рысей, которых водилось там немало. Приходя на Мазовку, рыси безцеремонно проникали во дворы, залезали в телятники, овчарни и даже в курятники. Наутро хозяева обнаруживали жалкие остатки недоеденной овцы, телёнка или куриные перья. Вы можете спросить: разве не было во дворах собак? Конечно, были, причём в каждом дворе. Почуяв приближение рыси, собаки начинали лаять. Но как только рысь, подходила ко двору, дворняжки умолкали, забивались куда-либо в угол и почти бездыханно лежали, только лишь временами издавая слабый визг. Рыси не боялись собак. Они вольготно расхаживали по двору и в спокойной обстановке высматривали себе лакомство.
Был такой случай. Однажды ночью резкий треск во дворе разбудил хозяина. Он схватил ружьё и выскочил во двор. Огляделся, прислушался. Вокруг стояла полная тишина, не вызывающая никакого подозрения. Хозяин всё же решил пройти к скотному двору. Подойдя к сараю, он увидел, что старая дверь, ведшая в закуток, где находился маленький телёнок, сорванная с верхней петли, лежала на полу. Он быстро вошёл в закуток, зажёг спичку, но телёнка на месте не оказалось. Выскочив во двор, он принялся искать его по всем углам и закоулкам. Долго искал. Однако поиски не принесли успеха - телёнок безследно исчез.
Утром уже вся семья принялась искать телёнка, но также безрезультатно. В полдень хозяйка спустилась в подвал, который находился под домом, но мгновенно выскочила оттуда с криком и слезами. Оказалось, что в подвале лежал мёртвый телёнок, вернее, его передняя часть, а задняя была съедена, торчали только обглоданные кости. Жаль было телёнка, неплохая, может быть, выросла бы корова, да ничего не поделаешь. Погоревали, пожаловались соседям и собрались уже закопать остатки в землю. Но в этот момент пришёл во двор один из соседей и посоветовал оставить телёнка на том же месте и выследить преступника. Так и сделали.
Наступила первая ночь ожидания. Хозяин ещё с вечера оставил дверь подвала слегка приоткрытой и пошёл спать. Всю ночь он томился, впадая в дремоту, ежеминутно вздрагивал, прислушивался к каждому шороху. Однако ночь прошла спокойно - никто не появился. Наступила вторая ночь. Хозяин также был начеку. И вот часам к трём ночи послышался лёгкий скрип двери. Он был настолько слабым, что его едва можно было почувствовать. Хозяин с ружьём в руках осторожно направился к подвалу. Дверь подвала была приоткрыта немного больше прежнего. Значит, подумал хозяин, туда кто-то проник. Притаившись, он услышал резкое щёлканье зубов, будто бы старый кот грыз твёрдую рыбью голову. Сначала хозяин подумал, что действительно чей-то кот пробрался в подвал, и хотел зажечь спичку, чтобы посмотреть. Но потом решил не поднимать шума, крепко-накрепко запер дверь и отправился спать.
Наутро вся семья, сгорая от любопытства, выстроилась у входа в подвал. Когда открыли дверь, увидели странную картину. В подвале столбом стояла пыль. Стены, побелённые известью, были изрезаны когтями. Ящики и бочки опрокинуты. На полу лежал почти нетронутый остаток телячьей тушки. И, забившись в противоположный угол, сверкая влажными вытаращенными глазами, опустив подбородок чуть ли не до пола, сидела рысь - виновница всего этого безпорядка.
Всё стало ясно, но только хозяева не могли понять, как этот небольшой зверёк сумел затащить телёнка в подвал?! Начали рассуждать, придумывать разные версии. И в конце концов сошлись на одном: рысь вовсе не затаскивала в подвал телёнка, а он сам туда забежал с перепугу, когда рысь, открывая дверь закутка, сорвала её с петель.
Как видите, выследить рысь весьма трудно, даже когда она приходит к вам в дом. Ещё труднее это сделать, находясь в её владениях - в лесу или в горах.
Да, рысь сильна и безпечна, живя на природе в глухих, полудиких местах, куда редко заглядывает человек. Все травоядные животные, мелкие и крупные, находятся в её распоряжении. Нет таких хищников, которых бы она боялась, от которых ей приходилось бы скрываться. Очевидно, такая безнаказанность и послужила основной причиной того, что рысь не знает ограничения в выборе своей жертвы и готова наброситься при удобном случае на кого угодно.
Правда, рассказывают, что в сибирских лесах в голодный зимний период на рысей нападают волки. Однако в наших краях подобных явлений наблюдать не приходилось, ибо волки всегда находят себе более подходящий объект охоты.
Километрах в тридцати от Красных Колодцев расположено редкое и удивительное по красоте Панташарское ущелье. Оно начинается у склонов огромных холмов и тянется вниз, извиваясь змеёй, к обширной, выжженной солнцем низменности, которую пересекает река Иора, бегущая к Мингечаурскому водохранилищу. Само ущелье и его окрестности - места поистине сказочные.
Панташарское ущелье пролегает между огромными полуразрушенными холмами, с крутых склонов которых медленно сползает и осыпается мелкий песок, перемешанный с камешками и жёлтой глиной. Когда глядишь на эти холмы, то кажется, будто постепенно проваливается земля и увлекает за собой вглубь громадные холмы, оставляя кое-где торчащие сопки. Сопки эти далеко не однообразны. Встречаются сопки, украшенные причудливой мозаикой из разноцветных камешков или убранные монотонным полотнищем из желтоватого песчаника. Некоторые из них напоминают своды или колонны гигантских храмов различных цветов и оттенков.
В народе окрестности Панташарского ущелья называют Панташарскими осыпями. По всей вероятности, эти осыпи образовались в результате опускания земной поверхности, так как в тех местах на рубеже юрского и мелового периодов произошло резкое изменение рельефа. Слабо выраженные изменения наблюдались и позже. В XII веке нашей эры в тех местах произошло катастрофическое землетрясение. Как описывает живший в то время азербайджанский поэт и мыслитель Низами Ганджеви, землетрясение было настолько сильным, что стёрло с лица земли древний город Ганджу, расположенный километрах в пятидесяти от Панташарского ущелья. А в окрестностях Ганджи землетрясение перекрыло пять горных рек, в результате чего образовались озёра. Может быть, и Панташарские осыпи также результат этого землетрясения.
Шло время, здесь появилась удивительная своеобразная растительность, которая почти не встречается в других местах Закавказья. Густые заросли саксагача, можжевельника и разнообразных кустарниковых растений создают необычное зрелище, будто бы попадаешь в какой-то невиданный мир. Встречается в осыпях много гранатов, диких яблонь и груш.
Именно Панташарское ущелье и его окрестности являются излюбленным местом обитания рысей. Места эти совершенно глухие, здесь много всякой дичи, есть вода и неограниченное количество удобных мест для укрытия.
В 1951 году, в разгар лета, с небольшой группой косарей я отправился на сенокос к Панташарским осыпям. Работа предстояла большая, поэтому выехали мы на несколько недель.
Мы расположились лагерем, или, как у нас принято называть, станом, на большом холме, который находился неподалёку от Панташарекого ущелья. От холма начиналась глубокая балка, протянувшаяся по осыпям до самого ущелья. Это место привлекло наше внимание, так как в балке находился небольшой родничок, из которого мы брали воду. Правда, воды в нём хватало только для питья, но и это для нас было большим делом.
Спуск к родничку был настолько крутым, что выбраться обратно с ведром воды можно было, только уцепившись за хвост лошади. Сидя же на ней верхом, удержаться было совершенно невозможно.
На склоне холма, метрах в пятидесяти от нашего стана, торчали старые столбы, около которых чернела полуразрушенная землянка. По всем приметам в этой землянке зимовали чабаны-кочевники, находившиеся там с отарами овец. Столбы эти пришлись нам кстати: мы стали использовать их как коновязи. Помню, что с нами были четыре собаки: одна охотничья - пойнтер и три самые обыкновенные лохматые дворняжки.
В первую же ночь мы привязали лошадей к столбам, а вместе с ними и собак, чтобы они охраняли лошадей. За взрослых лошадей никто не опасался, но с нами были два ещё совсем маленьких жеребёнка.
Первая ночь прошла благополучно. Все спали мёртвым сном, утомившись с дороги. Прошёл и первый трудовой день. Взрослые провели его в упорной работе, а я, как подросток, занимался хозяйством. Наступили сумерки, засияли жаркие языки костра над нашим холмом.
Лошадей и собак привязали, как и прежде, к столбам. Собаки уже с вечера начали изредка подавать голоса, причём лаяли они без всякой причины - это свойственно дворняжкам. Люди, ночующие в глухих местах на природе, обычно спят очень чутко. Но тем не менее в эту ночь никто ничего не почувствовал, никто даже не проснулся. А когда наступило утро и мы пошли отвязывать лошадей, то увидели печальную картину: неподалёку от землянки лежал окровавленный жеребёнок. Мы подошли к нему. Трудно было определить, чьей он стал жертвой, да об этом никто и не думал, все с досадой бранили собак за их бездейственность. Труп жеребёнка решили не трогать, а оставить для приманки, так как все были уверены, что хищник непременно придёт его доедать.
Солнце уже стало хорошо пригревать, и косари на тройках, запряжённых в конную косилку, направились в лощину, где находилась начатая вчера делянка. Я остался один в лагере.
Приближался полдень, нужно было приступать к приготовлению обеда. Я налил из деревянного бочонка воды в огромный закопчённый котел, подвесил его на перекладину и начал разжигать костёр. Вдруг я услышал странный собачий визг и невольно посмотрел в сторону землянки... И что же я увидел! Осторожно переступая лапами, к трупу жеребёнка кралась довольно, крупная, рыжеватая рысь. Собаки же, когда она была уже совсем близко, прижались к земле и прямо-таки скрылись в траве. Они лежали, издавая жалобный визг. Когда рысь подошла к своей жертве и начала терзать её, собаки совершенно умолкли и чуть ли не ползком одна за другой ускользнули в землянку.
Я не верил своим глазам: как это так? Вроде бы маленький зверёк среди бела дня осмелился прийти в лагерь, и четыре огромные собаки, вместо того чтобы наброситься на него и растерзать в клочья, предательски спрятались в землянке! Я не знаю, как ведут себя собаки по отношению к рысям в других местах, но красноколодцкие собаки боялись их как огня.
Честно признаюсь, наблюдая такую странную картину, я оробел, стоял в недоумении и не знал, что предпринять: стрелять в зверя или сбегать за старшими. Но в конце концов смелость поборола во мне труса. Я зарядил свою берданку и стал целиться. Расстояние было около пятидесяти метров, для дроби это далековато, а пулей я вообще и не мечтал попасть в цель. Единственная была надежда - напугать зверя. Итак, я выстрелил... Рысь подпрыгнула, взвизгнула и отскочила в сторону. Было видно, что я явно промахнулся, но дробь ударила около рыси и напугала её. Гляжу, рысь вовсе не собирается бежать сломя голову, я нервно стал перезаряжать патрон. Она постояла на месте ещё с полминуты, поглядела в мою сторону, повернулась и лёгкой рысцой побежала к осыпям. Мне было очень досадно, что выстрел даже не задел её и она так спокойно и безнаказанно ушла. И только когда рысь исчезла из поля зрения, собаки выскочили из землянки и подняли дружный лай. Значит, они следили за её действиями и, когда опасность миновала, показали свою храбрость. Рысь ушла. Больше её никто не видел возле нашего лагеря. Этот случай мне показался весьма странным, ибо я не мог понять, почему хищница пришла в наш лагерь. Вряд ли ей не хватало добычи в осыпях. Очень бы хотелось узнать это. Но увы!..
Прошло несколько дней. Я свыкся с обстановкой и стал гораздо смелее. Сразу же после завтрака, если не было никаких дел, я брал берданку и направлялся к осыпям. Бродил над кручами, иногда спускался вниз, блуждал по зарослям, высматривал следы зверей. Следы особенно хорошо были заметны в зарослях можжевельника. Если заросли слишком густые, то под их кроной не бывает травы, а только желтеет сплошной слой старой хвои. Острые иголочки так плотно и аккуратно уложены, будто кто-то приложил к этому своё умение. Часто в таких местах встречались хорошо заметные подкопы кабанов, остатки перьев каменных курочек или заячьей шерсти.
Однажды, шагая над обрывом, я вдруг заметил: метрах в семидесяти от меня, на небольшом бугорке, выступавшем над хаотически разбросанными сопками, лежал какой-то зверь. Было понятно, что это не заяц и не медведь, а скорее всего лиса или рысь. Зверь лежал ко мне спиной, развалившись на солнышке. Яркие солнечные лучи освещали его так, что я не мог разглядеть как следует даже цвет его шерсти. Мне стало любопытно, и я осторожно, чтобы не испугать зверя, стал спускаться с обрыва. Но, несмотря на мою осторожность, песок под ногами сильно шуршал. Гляжу, зверь зашевелился: услышал шорох. Я моментально приостановился, присел, и только теперь мне удалось разглядеть, слабые темноватые полоски на его теле. Значит, это рысь. Мне захотелось проследить за её действиями, но там, где я приостановился, было неудобно ни стоять, ни сидеть, поэтому пришлось искать другое место.
Как только я, причём с большой осторожностью, сделал несколько шагов влево и опустился на траву, рысь тут же задвигалась. Она сначала перевернулась на спину, разбросив лапы в стороны, потянулась на кошачий манер, зевнула во всю пасть, обнажив острые, как иглы, зубы... Потом встряхнулась и мгновенно вскочила на ноги. Осмотревшись по сторонам, она повернулась в мою сторону и присела на задние лапы. Сидела строго, не шевелясь. Мне было плохо видно, но, судя по всему, она пристально всматривалась в мою сторону. Прошла минута, она продолжала сидеть, не меняя положения. Мне хотелось узнать: в действительности она чувствует моё присутствие или мне это просто кажется? Я приподнял голову и тут же заметил, что она ещё острее насторожила уши и немного сжала тело, будто бы приготовилась к прыжку. Я снова опустил голову, и она приняла прежнее положение. Значит, она не только чувствует моё присутствие, но и видит меня, подумал я. Тогда совершенно непонятно, почему она сидит на месте, почему не убегает? Я изготовил ружьё и стал выжидать. Прошло минут пять - всё без изменений.
Я встал на колени и направил на неё дуло. Она навострила уши и, как и прежде, прижалась к земле, но больше никаких движений... Странно, подумал я, почему она не убегает?! Я не хотел показаться слабее рыси и решил проучить её. Изловчившись, с колена, прицелился и выстрелил. Дробь достигла бугорка, но не задела рысь. Она слегка подпрыгнула, вильнула хвостом и не торопясь скрылась за бугорком.
Пока я перезаряжал патрон, она снова возвратилась на своё место и села в прежнем положении. Ну и ну!.. Я возмутился - невероятно, даже выстрел мой ей нипочём! Другое дело, если бы это был молодой рысёнок, а то ведь самая настоящая взрослая рысь. Тогда я решил выстрелить снова, но уже не дробью, а картечью. Выстрелил. Крупная картечь с порядочной силой ударила по бугорку, так что поднялась пыль. Но рысь снова осталась целой и невредимой. Она, так же как и прежде, не торопясь скрылась за бугорком. Я сидел и смотрел ей вслед. Минуты две она не появлялась. Но потом, гляжу, опять высовывает свою морду из-за бугорка. Высунулась наполовину, застыла на месте, приникнув к земле. Стрелять в третий раз было неинтересно, и я встал во весь рост. Она лежала, не сдвинувшись с места. Время шло, но мне не хотелось уходить, не дождавшись, чем кончится весь этот спектакль. Чтобы ускорить ход действий, я решил приблизиться к ней.
Не испытывая ни малейшей боязни, я спустился с обрыва в небольшую впадину и начал пробираться сквозь заросли гранатового кустарника. Бугорок исчез из поля зрения, и я уже не знал, что делает теперь безстрашная плутовка. Минуя впадину, я выбрался на возвышенность, и бугорок снова предстал перед моими глазами. Гляжу, рысь уже сидит на своём месте на задних лапах. Нас разделяло расстояние не более тридцати метров. Я не стал высовываться и принялся рассматривать её тайком. Теперь я видел её гораздо лучше, чем прежде: рыжеватая, выгоревшая шерсть, исписанная темноватыми полосками, лоснилась на солнце. Даже чёрные кисточки на кончиках ушей были видны вполне отчётливо. Морда, увенчанная пышными бакенбардами, казалась теперь несколько иной, более суровой, чем издали. Я глядел на неё и совершенно не думал о том, что являюсь созерцателем редкой картины. Ведь не многим приходилось в жизни встречаться лицом к лицу с кровожадным хищником. Смотреть на рысь, когда она находится в неволе, совсем не то. Попадая в неволю, зверь совершенно меняется по характеру. Даже взгляд и весь облик становятся другими... Я смотрел с восхищением на хищницу и не уходил. Но через несколько мгновений заметил, что рысь насторожилась. Мне казалось, что как только я пошевельнусь - она мгновенно исчезнет. Поэтому я не стал тревожить её и осторожно спустился в следующую впадину. Минуя её, я начал снова взбираться на возвышенность с ещё большей осторожностью, так как до бугорка оставалось не более пятнадцати метров. Цепляясь за ветки кустарника, я взобрался на возвышенность и высунул голову, чтобы взглянуть на бугорок. Взглянул, бугорок был прямо перед моими глазами, но, увы, хозяйки на нём уже не было. Я быстрыми шагами поспешил к бугорку, но вовсе не для того, чтобы ещё раз увидеть рысь, а просто мне хотелось хотя бы постоять на том месте, где она сидела. Поверьте, что это составляло для меня большое удовольствие.
Я достиг бугорка, поднялся на это место, остановился и начал обозревать окрестность. Прежде всего я взглянул туда, где находился сам в то время, когда заметил рысь; потом окинул взглядом тот путь, по которому пробирался к бугорку. К сожалению, ничего интересного там я не увидел. Повернулся в другую сторону, именно в ту, куда, по моему предположению, должна была уйти рысь. Смотрел, вглядывался в безконечные заросли, сменяющиеся огромными уступами, но рыси нигде не было видно. Впрочем, я не надеялся увидеть её ещё раз, подумал, что ей уже крайне надоело играть со мной в прятки и она пошла искать более интересное развлечение.
Но я глубоко ошибался. И, конечно, я ошибся в том, что начал вглядываться вдаль. Когда же я стал обозревать ближний кустарник, то без малейшего усилия увидел зрелище ещё более любопытное: на расстоянии не более тридцати метров на небольшом зелёном пятачке, который проглядывал сквозь крону кустарника, сидела рысь, спокойная и весьма, казалось, довольная. И сидела она не одна: около неё резвились три уже довольно взрослых рысёнка. Они играли очень забавно: перепрыгивали друг через друга, сгибались дугой, щетинились, царапали когтями землю. А когда вдруг какой-либо из них хватал зубами хвост матери и начинал теребить его, рысь медленно поворачивала голову назад и как бы предупреждала, что этого делать нельзя. Рысёнок тут же отпускал хвост и продолжал играть как ни в чём не бывало. Вот, оказывается, в чём скрывалась причина, подумал я. Материнство не знает страха.
Рысь всего лишь минут пять дала мне полюбоваться своими детьми. Потом она встала и увела их в заросли. Больше я их не видел. Я направился к тому месту, где они сидели. Спустился под откос метра на три и вскоре заметил небольшой подкоп - это и была их лежанка. По всем приметам лежанка была их временным пристанищем. На голой земле виднелись клочки рыжеватой шерсти и больше ничего не было. Я удивился: почему здесь не оказалось костей, остатков мяса или следов крови - ведь мать кормила их мясом? Вполне возможно, что в логове рыси не кормят своих детёнышей мясом, чтобы не привлекать остатками пищи других зверей. А может быть, рыси, как только рысята станут на ноги, уводят их из родного гнезда и в дальнейшем очень часто меняют место жительства. Это продолжается до тех пор, пока семья не распадётся.
Я постоял на бугорке минут десять, всё размышляя об увиденном. Уходить мне не хотелось, но время шло, приближался обед, и я отправился к стану.
К вечеру нашего полку прибыло - приехал новый косарь. Я теперь уже не помню, как его звали, но фамилию запомнил - Марков. Крепкий мужчина лет сорока, он к тому же оказался заядлым охотником.
За ужином я рассказал о том, как встретился с рысью. К моему разочарованию, никто не удивился. Все уже давно знали, что рыси чересчур любопытны и эта черта проявляется у них в самых невероятных обстоятельствах. Марков, охотно выслушав мой рассказ, отнёсся к нему вовсе не скептически, а, напротив, поддержал меня. Он тут же рассказал нам почти аналогичный случай. Хотя речь шла не о рыси, а о диком коте, это не меняло сути дела, ибо рыси и коты - звери родственные. Мне хочется коротко рассказать об этом.
Как-то раз Марков охотился перед вечером где-то неподалёку от Панташарских осыпей. Взбираясь на холм, он вдруг заметил, что на его вершине что-то промелькнуло. Он пригнулся и прибавил шагу. Глядит, на том же месте, метрах в двадцати от него показался дикий кот. Охотник разочаровался, встал во весь рост и пошёл. Спустя несколько мгновений кот снова появился уже метрах в пяти от охотника. Охотник невольно припугнул его, направив дуло ружья. Кот вильнул в сторону и скрылся за небольшими кустарниками. Охотник, не обращая на него внимания, спустился с холма и пошёл дальше. И когда обернулся назад, то увидел, что кот сидел на прежнем месте и глядел ему вслед.
С приездом Маркова жизнь моя значительно изменилась. Мы с ним сразу нашли общий язык. Несмотря на усталость от работы, мы по вечерам отправлялись к осыпям. Хождение по осыпям в вечернее время не приносило больших успехов, ибо шорох песка и стук камней под ногами были слышны на далёком расстоянии и "оповещали" зверей о приближении опасности. Через некоторое время произошёл случай, который отбил настроение к охоте. Молодой жеребец, блуждая вокруг стана, насытился вдоволь травой, прилёг и придавил ядовитую змею, дремавшую в траве. Она укусила его в правую лопатку. Жеребец вскочил на ноги и сильно заржал. Когда мы подбежали к нему, сразу поняли, в чём дело. Место укуса страшно раздуло. Опухоль на глазах увеличивалась. Трое суток жеребец стонал, ничего не ел и не пил. В конце концов он всё же переборол смерть, стал понемногу есть, пить и совершенно поправился.
Поскольку зашёл разговор о панташарских змеях, мне хочется рассказать о них несколько подробнее, к тому же это имеет прямое отношение к рысям. В Панташарских осыпях и в их окрестностях раньше змей водилось множество, теперь гораздо меньше. Причём змеи были самые разные: гюрза, гадюка Радде, ужи, желтопузы, удавчики. Но больше всего встречались полозы - змеи длиной по метру и более. Во время сенокоса, если косилка попадала в сырую лощину с густым травостоем, змеи десятками попадали под косу. Коса перерезала их на несколько частей, и косилка была похожа прямо на мясорубку. Иногда косари из-за этого оставляли участки с хорошим травостоем.
Не меньше их обитало и над осыпями. Я сам не раз наблюдал, как они лежали и грелись на солнце у самого обрыва. Когда приблизишься к ним метра на три, они клубками скатываются вниз. С запада к Панташарским осыпям прилегает холмистая местность - Зарлеби, а с юга - довольно обширная Вашлаванская низменность. Раньше эти места считались сенокосными, и сюда приезжали косари из Красных Колодцев. Но бывали случаи, когда косарям приходилось возвращаться обратно, так как из-за змей косить траву было невозможно. Тогда ведь косили ручной косой, и, конечно, вряд ли будешь продолжать работу, когда каждую минуту под косу попадает змея.
Не так давно старый, хорошо мне знакомый охотник И. Фёдоров рассказал интересный, довольно редкий случай.
С севера к Панташарским осыпям прилегает дикая местность - Эльдари. Рельеф местности весьма разнообразный. Там встречаются сухие степи, сплошные голые холмы и овражистые места, поросшие лесом и кустарником. Раньше красноколодцкие охотники часто выезжали туда на охоту. Охотились на всякую дичь, но чаще на зайцев и кабанов. И вот однажды ранней осенью небольшая группа охотников продвигалась по лесистой местности. Охотники шли цепью впереди, а позади ехал Фёдоров на фургоне: вёз одежду, продукты и прочее. Фургон медленно тащился по высохшему лиману. Кучер от такой скучной езды слегка задремал и лишь изредка посматривал на дорогу. Но вдруг лошади резко остановились, как будто фургон что-то затормозило. Фёдоров очнулся от толчка, машинально взмахнул кнутом, но лошади, вместо того чтобы тронуться вперёд, попятились назад. Фёдоров взглянул на дорогу и увидел огромную змею, медленно ползущую по лиману. Подобных змей никто в тех местах сроду не видывал, и, естественно, он испугался и не знал, что предпринять. Пока он размышлял, змея уползла, оставив после себя широченный след.
Как только змея скрылась, лошади свободно пошли. Фёдоров подхлестнул их кнутом, чтобы догнать своих и рассказать им об этом. Догнал. Собрались все охотники, но никто не поверил рассказанному. Тогда один из них вскочил верхом на коня и поехал к змеиному следу. Найдя его, он увидел, что след действительно был очень широкий, и поехал по нему. Вскоре догнал змею. Когда она была далеко, лошадь шла свободно, но, приблизившись метров на двадцать, остановилась и никаким усилием её нельзя было сдвинуть с места. Змея, почувствовав всадника, тоже приостановилась и подняла голову. Охотник снял ружьё и выстрелил ей в голову. Выстрел был точным, голова сразу приникла к земле. Но змея начала биться о песок. Билась она минут десять, причём с такой силой, что выбила под собой целую борозду.
На выстрел пришли остальные охотники. Посмотрели и стали рассуждать: к какому виду могла принадлежать эта змея. Некоторые высказывали мнение, что змея не что иное, как удав. Действительно, подобные размеры свойственны только удавам. Но тем не менее на Кавказе удавы никогда не водились. Правда, водятся удавчики, но они достигают длины всего лишь до метра или немногим более, а толщины максимум пять-шесть сантиметров. В Панташарских осыпях часто встречаются песчаные (пятнистые) удавчики, которые проводят большую часть своей жизни в песке. Охотники удивились, встретив гигантскую змею.
Весьма любопытные сложились отношения со змеями у рысей. Укус ядовитых закавказских змей особенно в разгар лета настолько силён, что после него даже крупные животные выживают лишь в редких случаях. Однако для рысей ни змеи, ни змеиный яд не представляют никакой опасности. Напротив, рыси распоряжаются змеями как хотят, иногда даже поедают их. Рысь свободно подходит к змее, наступает лапой на голову и начинает с хвоста пожирать её живьём, оставляя только голову. Рассказывают, что рыси иногда просто играют со змеями. Поймав даже ядовитую змею, рысь садится около неё и начинает играть. Подбрасывает её лапками, прижимает к земле, легонько кусает зубами, в общем забавляется, как может. Змея же и не пытается укусить рысь или уйти от неё. Она извивается, стараясь поднять голову вверх, обвивает шею, лапы рыси, заползает под брюхо, а иногда сворачивается в клубок и лежит неподвижно. Явление это совершенно загадочное: или змея боится рысьей шерсти, или, может быть, рысь каким-то образом гипнотизирует змею. Кстати сказать, и овцы не боятся змей. Однажды я сам видел, как неподалёку от русского кладбища в Красных Колодцах, на небольшой лужайке несколько овец, отбившихся от стада, напали на змею. Они безжалостно топтали её до тех пор, пока не смешали с землёй.
В последнее время в районе Панташар выпасают много овец. Вполне можно предположить, что овцы активно уничтожают змей, так как их стало в тех местах значительно меньше. Это предположение имеет под собой почву, так как других причин постепенного исчезновения змей в тех местах нет: земли здесь никто не распахивал, люди не заселялись, климат не менялся.
Итак, вернёмся к дальнейшим событиям. После того как хождение по осыпям не принесло никаких результатов, Марков предложил мне отправиться на ночь в засаду к родничку. Предложение было заманчивым. Я согласился, нисколько не задумываясь. Действительно, ведь много всякого зверья приходит к родничку в ночной час, чтобы в тишине утолить жажду после продолжительного жаркого дня.
Когда я сообщил о своём намерении отцу, он наотрез отказался отпустить меня. Он сам не очень увлекался охотой и во мне старался сдержать пыл чрезмерного увлечения этим занятием. Но в конце концов мне всё же удалось уговорить его, и он согласился.
Как только начало темнеть, мы с Марковым направились к родничку. Решили не спускаться в самую глубь оврага. Он предложил сесть где-либо на берегу балки, чтобы и балка и родничок просматривались сверху. Пробравшись сквозь густые заросли можжевельника, мы вышли на небольшую полянку, прижатую со всех сторон к балке. На ней стоял огромный гранатовый куст, а за ним следовал обрыв как раз с той стороны, где находился родничок. Марков осмотрелся вокруг и сказал:
- Ну вот, ты садись здесь, а я пройду дальше...
Я замялся, оглянулся назад, ночь уже спустилась над лесом, и тяжёлая темнота окутывала деревья. Представив своё одиночество в этой мрачной обстановке, я вдруг оробел и тут же сказал:
- Нет, давай-ка лучше вместе сядем.
Марков взглянул на меня и улыбнулся. Мы расположились под кустом. Если смотреть сверху вниз, то родничок находился левее от нас метрах в тридцати. Признаюсь откровенно, что родничок наш был совсем не такой, какой воспел Лермонтов в "Трёх пальмах". Он не пробивался из почвы безплодной, не струился холодной струёй и не журчал. У подножия слоистого полупесчаного уступа имелось небольшое углубление, над которым свисали высокие деревья. Корни их паутиной опутали это углубление, и по ним медленно стекала вода, не очень холодная, но чистая, как слеза. Там она собиралась, отстаивалась и сочилась дальше по балке, орошая сухую твёрдую землю. Через десять-пятнадцать шагов вода исчезала в земле, и дальше было абсолютно сухо.
Мы сидели с Марковым молча. Мёртвая тишина порождала монотонный звон в ушах. Ни малейшего движения, ни малейшего ветерка. Раскалённый за день песок испускал приятное тепло и какой-то своеобразный запах. Пахло хвоей душистого можжевельника. Ночь была лунная, но тусклое сияние луны не слишком улучшало видимость, так как огромные холмы, крона сплошных деревьев бросали свои тени в глубину балки и затемняли её. Всё, что доступно нашему взору, - это отблеск молчаливого родничка и едва заметные отблески крупных гладких камней, разбросанных по балке.
Сидение в глухом лесу и вынужденное молчание не вызывали ни малейшей скуки. Неутомимое ожидание чего-то невообразимого, любопытного; лёгкое ощущение страха и напряжённый взгляд, прикованный к мрачной арене, на которой с минуты на минуту должны произойти эти ожидаемые события, - всё это создавало в душе такое неподражаемое наслаждение, прелесть которого невозможно передать ни пером, ни словом. Маркову захотелось курить, но я с настойчивостью уговорил его не делать этого, чтобы не нарушать священных законов ночной охоты.
Часам к двенадцати ночи в тишине стали появляться всевозможные шорохи. Марков припугнул меня:
- Смотри, не спи, - шепнул он, - а то незаметно подкрадется сзади медведь, выхватит из твоих рук ружьё, да как замахнётся прикладом, так оба и очутимся в балке...
Понятно, что я не верил в подобные проделки медведей, но, как бы там ни было, стал частенько оглядываться назад, хотя в темноте среди густых зарослей невозможно было ничего разглядеть.
Пока мы с Марковым перешёптывались, из глубины балки начал доноситься резкий шорох. Мы прислушались и определили, что шорох доносился со стороны родничка. Было хорошо слышно, как трещали сухие сучья, ударялись друг о друга мелкие камешки и шуршал осыпающийся песок. Спустя две-три минуты шорох утих, но послышался слабый звук плескающейся воды. Было похоже, будто крупный зверь пьёт воду.
- Слышишь, как плещет вода? - прошептал Марков мне на ухо не голосом, а дыханием.
- Слышу,- ответил я так же тихо.
- А видишь что-нибудь?- добивался он.
- Нет, ничего не вижу,- последовал мой ответ.
И действительно, мы напрягали зрение до предела, но ничего, даже никаких тёмных пятен, вызывающих подозрение, не могли заметить. Ничто не заслоняло сверкающую чуть заметным блеском поверхность родничка.
Прошло ещё несколько минут. Шорохи появились снова в том же месте. Сначала мы подумали, что зверь напился воды и удаляется от родничка по своей тропинке. Но догадки не оправдались - вода в родничке плескалась, как прежде, причём плескание не усиливалось и не уменьшалось. Что же это могло быть, думали мы, неужели один зверь пришёл, напился воды и ушёл, а следом за ним пришёл другой... А может быть, пришли сразу два: один напился и ушёл, а другой ещё вертится у родничка. Мы решили ждать, когда напьётся другой. Ждали десять, двадцать минут, полчаса - картина повторялась та же самая, но ничего не было видно.
Я не вытерпел и зашептал Маркову на ухо:
- Давайте, - говорю, - направим все три ствола прямо в родничок и выпалим напропалую, если есть кто, то не уйдёт от такого залпа.
- Погоди, потерпи, это никуда не годится, - отвечал он мне.
Я успокоился и как-то случайно повернул голову в другую сторону. И в это мгновение правее от нас, в глубине балки блеснули яркие огоньки. Их было два. Я вздрогнул от неожиданности, подумал, что это мираж, так как огоньки мгновенно исчезли. Однако это заставило меня насторожиться и не сводить глаз с того места. Я глядел так внимательно, аж тёмные круги начали расплываться перед глазами. Но вот огоньки появились снова, причём уже в другом месте, немного левее и поближе к нам. Теперь мне не пришлось напрягать зрение, чтобы ясно увидеть, как они сияли на тёмном фоне. Ни шорохов, ни звуков не было слышно при этом. Я толкнул Маркова плечом и показал ему это зрелище. Он взглянул и тут же прошептал мне на ухо:
- Вот это да-а-а... Фонари, так фонари...
- Что это? - с нетерпением полюбопытствовал я.
- Непременно волк,- убедительно ответил он.
- А может быть, шакал или рысь? - переспросил я.
- Нет, - убеждал он, - такие яркие глаза только у волков бывают, видишь, как маячит на месте. Ведь отлично видит нас, стервец, но почему-то не уходит...
Я хотел было ещё задать вопрос, но Марков приостановил меня и распорядился:
- Ты, - шептал он, - прицеливайся вместе со мной, но только не стреляй, выстрелю я один, а ты оставь свой заряд на всякий случай...
Мы прицелились, точнее говоря, просто навели стволы; на огоньки, так как ни мушки, ни прореза совершенно не было видно, несмотря на то, что на концах стволов были наклеены белые бумажки для яркости. И вот грянул выстрел. Марков выпалил дуплетом и так, что выстрелы почти слились. Вслед за выстрелом послышался жалобный душераздирающий визг. Какое-то раненое существо начало с бешеной скоростью носиться по балке. Огоньки сопровождали его, то появляясь, то исчезая. Слышался лёгкий стук камней и шорох песка. Мы насторожились. Визг постепенно ослабевал и становился каким-то сиплым. И вдруг это существо сделало сильнейший рывок и прыгнуло прямо на стену обрыва, над которой мы сидели, вернее, уже стояли на коленях. Прыжок был настолько сильным, что мы услышали, как, не долетев метра полтора до наших ног, несчастное существо ударилось о стену и, увлекая за собой массу песка и глины, с шумом грохнулось на землю. На этом прекратился визг и погасли носящиеся огоньки.
Мы подождали ещё минут десять. Всё было погружено в унылое спокойствие. Затихли шорохи у родника, не слышалось больше плеска воды.
- Ну вот, - сказал Марков почти во весь голос, - на этом наша охота окончена. Теперь сюда больше никто не придёт...
- А что со зверем? - тревожно спросил я.
- Да ничего, пусть лежит до утра, утром разберёмся.
Было уже около трёх ночи. Мы поднялись и пошли в лагерь. Добравшись благополучно до стоянки, мы тут же легли спать. Мне не спалось, я с нетерпением ждал утра.
Едва только занялся рассвет, Марков уже был у моей постели. На ремне у него висел большой охотничий нож с чёрной ручкой, торчавшей из ножен.
- Ну, вставай, пошли, прихвати своё ружьё, - сказал он.
Я моментально поднялся, и мы пошли. Спустившись в балку, мы очутились около родника. Марков приостановился и послал меня посмотреть: нет ли там каких-либо свежих следов. Я тщательно осмотрел родничок, но следов не обнаружил. Может быть, они и были, но на сухой притоптанной земле их не увидеть.
Мы пошли дальше, к месту ночного происшествия. Подошли и увидели, что под самой стеной обрыва лежало окровавленное тело рыси, слегка засыпанное песком. Она была уже мертва и холодна. Марков теперь воочию убедился, что это был вовсе не волк. Он бросил на меня лукавый взгляд и с удивлением сказал:
- Такая мелюзга, а столько шума наделала и страху нагнала...
Хотя Марков произнёс эти слова с явным удивлением, но мне почему-то показалось, что он ещё ночью, когда она раненая носилась кругами, разубедился в своей первой догадке насчёт волка.
Мы осмотрели тело рыси и обнаружили три ранки на передней части тела. Три крупных дробинки прошли почти через всю грудь, но ни одна не вышла навылет. Мы не стали тащить её в лагерь, а тут же на месте сняли шкуру. Я полюбопытствовал и вскрыл грудную клетку. Оказалось, что две дробинки засели в правом лёгком, а третья прошла сквозь стенки аорты и разорвала её. Представьте себе, какой титанической жизненной силой нужно было обладать рыси, чтобы со смертельным ранением столько метаться, а потом ещё совершить чуть ли не десятиметровый прыжок!
Шкуру мы сняли очень аккуратно, целиком, натянули её на рогатину и понесли в лагерь.
Подоспев как раз к завтраку, мы присели к столу, - вернее, к небольшой старой скатерти, разостланной на траве. Когда все посмотрели шкуру, мы воткнули рогатину в землю и приступили к завтраку. Загремели миски, ложки, почувствовался пленительный запах еды. И в этот момент наши собаки, как по сигналу, гуськом направились к нам, надеясь полакомиться угощением. Помню как сейчас, что впереди всех бежала самая здоровенная лохматая дворняжка. И вдруг по пути, уткнувшись прямо носом в торчавшую рогатину, она увидела шкуру. Куда девалось стремительное движение к лакомству! Дворняжка, как поражённая громом, застыла на месте и, подняв голову кверху, завыла прямо-таки по-волчьи. В это же мгновение подоспели и остальные. И они, взглянув на шкуру, пристроились сбоку и точно так же начали выть. Выли дружно, очень жалобно и усердно. Все, кто наблюдал эту картину, закатывались со смеху. Марков не выдержал и запустил в них обгоревшее полено.
Собаки на минуту прервали вой и отскочили в сторону. Но потом опять собрались вместе, окружили рогатину и снова принялись за свой концерт.
К сожалению, до сих пор я не могу выяснить, чем всё-таки вызвана такая фанатическая боязнь собак рысей.
Панташарское лето помогло мне разгадать одну довольно важную загадку. Ещё в детстве меня интересовал вопрос: могут ли рыси плавать? Я много раз спрашивал об этом у старших, у охотников, но никто не мог дать мне вразумительного ответа. Правда, некоторые говорили, что рыси не могут плавать и ужасно боятся воды. Однако эти суждения были основаны всего лишь на предположении, ведь в наших краях рыси живут в жарких сухих местах, где мало крупных водоёмов. Кроме того, их сравнивали с кошками, которые боятся воды больше, чем огня. Я почти согласился с тем, что рыси, обитающие в наших краях, не могут плавать. Но один случай заставил меня отказаться от прежней точки зрения.
Родничок, о котором я рассказывал, был мелкий, и воды в нём хватало нам только для питья. Поэтому, чтобы напоить наших лошадей, мы были вынуждены возить воду с реки Иоры. Эту работу старшие доверили мне.
Как только заканчивалась вода в огромной деревянной бочке, я запрягал пару лошадей в телегу, укреплял бочку верёвкой и направлялся к реке, к тому месту, где на высокой сопке чернела старинная мечеть, куда мусульмане ходили молиться по праздникам. Подножие этой сопки - Мечётки, как её называют в народе, омывает Иора. Вокруг по её берегам тогда простирался редкий лес. Берега Иоры в том месте почти совершенно пологи. Я подъезжал вплотную к реке и, черпая воду ведром, наполнял бочку.
Однажды, приближаясь к своему обычному месту, я заметил небольшую группу ребятишек, которые оживлённо бегали вокруг дерева, махали палками и кричали. Подъехав поближе, я поинтересовался: что же там происходит? Оказалось, что ребятишки гоняют рысёнка. Зверёк сидел на дереве, качаясь на ветвях, и глядел вытаращенными глазами на ребят. Ребята толпились около дерева и бросали в него палками. Рысёнок прыгал с ветки на ветку, фыркал по-кошачьи, открывая пасть. Я подошёл к ребятам. Оказались, что они хотят его поймать. Но как же взять рысёнка руками живьём, если кроме палок у них ничего не было? Рысёнок, хотя и был не очень крупным, мог оставить приличную рану. Тем не менее и я присоединился к ребятам. Только предложил другой способ ловли. У меня был старый плащ из толстой грубой ткани, который я брал на всякий случай. Этот плащ теперь мог нам пригодиться. Мы решили сбросить рысёнка с дерева и в момент его падения на землю немедленно накрыть плащом.
Трое ребятишек смело полезли на дерево и начали трясти ветви. Мы, также втроём, держали наготове развёрнутый плащ. Испуганный рысёнок качался на тоненьких ветках, перепрыгивая с одной на другую, стараясь держаться подальше от нас. Мы следили за его движениями. Наконец рысёнок не выдержал, совершил несколько резких скачков по ветвям и грохнулся на землю, но вовсе не там, где мы ожидали, а метрах в пяти от нас. Мы даже не успели приблизиться к нему и на шаг, как он сорвался с места и помчался к реке. Не добегая метров пятнадцати до воды, рысёнок снова взобрался на дерево и, как прежде, устроился на сучьях.
Теперь уже было ясно, что накрыть его плащом во время падения с дерева нам не удастся. Поэтому я решил продолжить ловлю иначе: один парнишка с длинной палкой полез на дерево, а мы с остальными ребятами должны были оттеснить рысёнка к реке. Я надеялся, что боязнь воды введёт рысёнка в растерянность, и мы в этот момент накроем его плащом.
Взобравшись на дерево, парнишка старался палкой столкнуть рысёнка с дерева. Зверёк хватался зубами за конец палки, а иногда отпихивал её лапой. Но тут парнишка сильно ударил палкой по ветке, рысёнок не удержался и снова упал на землю. Мы бросились к нему, стараясь прижать его к берегу, а он и не стал сопротивляться, напротив, легко и свободно побежал к реке. Мы за ним следом. Добежав до берега, рысёнок без всякой задержки и раздумья бросился в воду и поплыл на другой берег, обходя пороги. Я, честно говоря, опешил. Рысёнок плыл по-собачьи, быстро и уверенно. Только мелкие брызги разлетались впереди него от ударов передними лапами по воде. Голову он держал кверху, слегка касаясь подбородком волны. Спустя несколько мгновений он уже был на другом берегу. Выйдя из воды, он остановился, отряхнулся и побежал в лес.
Так рассеялись мои неверные убеждения о том, что рысь боится воды. Не знаю, что подумали ребята, глядя в мои удивлённые глаза. Я, как ни странно, не заметил на их лицах никакого удивления. Возможно, они были свидетелями такой картины не впервые.
В последние дни пребывания в Панташарах мне посчастливилось пронаблюдать любопытную картину охоты рыси на зайца. За несколько дней до отъезда, когда начались сборы в дорогу, времени для охоты почти не оставалось. Но я всё же не упускал удобного момента пройтись под вечер к осыпям. Метрах в трёхстах от нашего лагеря прямо среди осыпей высилась сопка, на которой не было ни дерева, ни кустика, а только желтел песок и кое-где проглядывала выгоревшая трава.
И вот перед заходом солнца я направился к этой сопке. С большим трудом забрался на самую вершину, чтобы полюбоваться окружающей природой. Сверху осыпи были особенно живописными. Курчавые верхушки деревьев мелькали зелёными пятнами, то утопая в глубине оврагов, то снова появляясь на склонах и вершинах холмов. Заходящее солнце играло зайчиками, скользя от вершины к вершине. Балки и овраги, казавшиеся ранее безпорядочно разбросанными по осыпям, теперь выглядели совершенно иначе: мелкие впадали в более глубокие, глубокие тоже сливались друг с другом и потом огромными руслами врезались в ущелье. Я глядел вниз и не мог налюбоваться прекрасным зрелищем.
Как только солнечный круг прикоснулся к горизонту, кое-где на холмах закричали каменные курочки: очевидно, кто-то тревожил их. Всматриваясь вниз, на небольшой поляне я вдруг увидел одинокого зайца. Он прыгал медленно, спокойно, временами останавливался, навострял уши, прислушивался. Иногда опускал морду и что-то вынюхивал. Может быть, щипал траву. Через некоторое время неожиданно я заметил рыжую спину рыси. Она лежала на брюхе неподалёку от зайца. Сначала мне показалось, что она лежит совершенно неподвижно. Но когда я присмотрелся, то заметил, что она время от времени поднимает голову, потом мгновенно опускает её, ползёт вперёд, прижимаясь к земле, и с полминуты снова лежит неподвижно. Так повторялось несколько раз. И рысь это делала произвольно, вовсе не из-за опасения попасться на глаза косому. Заяц даже и не подозревал, что она крадётся к нему. Он не мог заметить рыси, потому что их разделял небольшой кустарничек.
Прошло минут десять. Заяц не уходил с поляны. Потом, гляжу, рысь начала осторожненько ползти к нему. Ползла она прямо-таки на брюхе, выбрасывая вперёд себя передние лапы на всю длину. Заяц и теперь не обращал никакого внимания на её действия, ясно, что ничего не замечал. Я уже насторожился и замер в ожидании: вот-вот она приблизится к кустам, сделает несколько резких прыжков и схватит зайца! Но увы, мои волнения оказались напрасными. Рысь показала себя гораздо разумнее и хитрее, чем я о ней думал.
Она подползла вплотную к кустарнику, приостановилась, потом перепрыгнула через кусты и затанцевала на одном месте, создавая шум и видимость опасности. Заяц мгновенно заметил её, сорвался с места и помчался без оглядки большими прыжками. Перескочив через небольшую балочку, он подбежал к кустарнику, остановился и начал прислушиваться. Рысь, как только напуганный заяц сорвался с места, будто бы помчалась следом за ним, но, пробежав метров двадцать, резко повернула в сторону. Обогнув большой круг, она очутилась метров на тридцать впереди зайца. Остановилась, осторожно подошла к кусту и прилегла за ним. Заяц сидел, сосредоточив всё своё внимание: не гонится ли кто за ним следом. Потом он опустил уши и легонько попрыгал по траве. Мало-помалу, осторожными прыжками, он начал удаляться от того места, где его испугали. Прыгает, а сам так и косит назад и совершенно не подозревает, что приближается прямо в лапы рыси.
Прошло минут десять. Заяц, успокоившись, шаг за шагом приближался к кусту, за которым скрывалась хищница. Рысь, приподняла голову и приготовилась к прыжку. Наконец заяц подобрался к кусту почти вплотную... Но тут его встревожило какое-то предчувствие: он резко опустился на задние лапы, навострил уши и начал прислушиваться. Рысь в это мгновение крепко прижалась к земле и словно окаменела. И как только заяц уткнулся своей мордой в траву, она сделала ловкий прыжок, в одно мгновение насела на него сверху, схватила зубами и придавила к земле. Несчастный несколько раз жалобно пискнул, потрепыхался с минуту и вытянул ноги. В этот момент я выстрелил исключительно ради шума, так как нас разделяло расстояние более 150 метров, и дробь туда не могла долететь. Рысь, услышав выстрел, мгновенно выпустила зайца и приподняла голову, однако придерживала его своими лапами. Спустя минуту она спокойно схватила свою добычу и потащила в овраг. Больше я её не видел.
Возвращаясь в лагерь, я всю дорогу думал о том, как здорово рысь усвоила все заячьи привычки и как мастерски воспользовалась слабостями косого. Ведь догнать зайца ей не под силу, рысь бегает плохо. На полном ходу она способна бежать не более трёхсот метров, быстро устаёт и останавливается. Заяц же, убегая от погони, никогда не бежит сломя голову. Если он чувствует, что враг догоняет его, то начинает путать следы, создавая такие сложные петли, разобраться в которых не хватит способности даже у охотничьей собаки. А если за зайцем гонится зверь или собака не слишком быстро, то он бежит по кругу, периодически останавливаясь передохнуть. И каждый раз старается держать путь по старому следу. Но тем не менее есть у зайца в этом инстинкте самосохранения некоторые пробелы, которые и губят его.
Заяц слишком сосредоточивает своё внимание на появившейся опасности. Он совершенно не думает о том, что на пути его может постичь другая опасность. У зайца не слишком остро развито обоняние, чтобы чувствовать на далёком расстоянии своего противника. Зачастую он не может распознать по запаху человека, находясь от него в трёх-четырёх метрах. Слух у него исключительно острый, но этого далеко не достаточно, чтобы жить в безопасности среди дикой природы. Рысь отлично пользуется этой слабостью и ловит зайцев без всякого труда.
Бывали случаи, когда зайцы, гонимые собакой, с перепугу наталкивались прямо на охотника, стоящего где-нибудь на поляне. Часто, подбегая сзади, они проскакивали между ногами охотника и мчались дальше прямо под выстрел. Конечно, от такой неожиданности и охотник терялся, а зайцу удавалось уходить, так как собака при встрече с хозяином замедляла бег, тогда как косой за это время уходил далеко.
Случай с зайцем является типичным примером специфики рысьей охоты. И действительно, рысь никогда не старается пускаться вдогонку за своей добычей. Ей свойственны более "деликатные" приёмы охоты: выслеживание, подсиживание, а также быстрая реакция. Большей частью рысь не проявляет чрезмерной назойливости. Если вдруг она сделает неудачный прыжок, значит, всё кончено - хищница никогда не пускается вдогонку, а, напротив, поворачивается и спокойно уходит.
Очень часто рысь выслеживает добычу на звериных тропах. При этом она садится где-либо в укрытом местечке, зачастую залезает на дерево, на пень, и скалу. Сидит, совершенно не шевелясь, словно превратившись в мумию. Заметить её очень трудно, так как благодаря своеобразной окраске она сливается с окружающей средой. Её окраска подходит и к цвету камня, и к цвету древесной коры, и к цвету листвы. Её трудно заметить и на оголённой глинистой почве.
Охотники рассказывают, что рысь ловит каменных курочек прямо на лету. Каменные курочки обитают на земле большими стаями. Они быстро бегают и легко взлетают. Причём взлетают они весьма своеобразно: сначала вздымаются свечкой ввысь, застывают на мгновение, а затем выравниваются и летят с большой скоростью параллельно земной поверхности. Рысь, когда ей вдруг захочется отведать курятинки, начинает следить за стаей. Улучив момент, она подкрадывается к стае и делает высокий прыжок. Курочки взлетают, и она хватает на лету вспорхнувшую поблизости птицу.
Рысь обладает одной очень интересной особенностью, почти не свойственной другим хищникам: она охотится за добычей даже тогда, когда совершенно сыта. Вообще она ест очень много и причём довольно часто. Так, зайца она съедает запросто. Если ей удаётся поймать более крупное животное: овцу, антилопу, телёнка, то она не съедает всё сразу, а оставляет добычу на месте или припрятывает её и обязательно возвращается, чтобы доесть оставшуюся дичь. Третий раз к добыче рысь уже не приходит. Очевидно, потому, что не терпит падали, а любит питаться только свежим мясом. Если где-либо на её пути встречается падаль, она обходит это место.
Поражает ещё одно любопытное обстоятельство. Когда рысь сыта, она не сразу душит пойманную добычу, а очень долго играет с ней. Играет до тех пор, пока в конце концов не замучит до смерти. Наигравшись, она оставляет жертву и уходит. Если возвращается снова, то вовсе не за тем, чтобы съесть, а просто посмотреть: не ожила ли её добыча. Осмотрев добычу, рысь уходит, оставляя её на съедение шакалам или лисам.
Побывав в Панташарских осыпях, давайте снова вернёмся в Красные Колодцы, чтобы узнать ещё несколько любопытных историй о рысях.
В начале рассказа мы говорили, что рысь питается крупными животными. Естественно, она вынуждена на них нападать. Как же рысь справляется с ними?
К северо-востоку от Красных Колодцев простирается прекраснейшая Алазанская долина. Ещё в прошлом столетии Бестужев-Марлинский писал, что на Кавказе есть только два чуда природы: Алазанская долина и Дарьяльское ущелье. Долина начинается у подножия лесистого плоскогорья, на вершинах которого гнездятся Красные Колодцы, и тянется до самой реки Алазани. А далее, за рекой, сквозь туманную дымку темнеет лес, за ним сияют неописуемой прелестью белоснежные вершины Главного Кавказского хребта. И эти просторы вечных снегов, сливаясь с облаками, ярко блестят на голубом небе.
Лесистое плоскогорье, прилегающее к долине, славится изобилием богатых пастбищ. Поэтому здесь разбросано несколько колхозных животноводческих ферм. Однажды летней порой пастух пас небольшое стадо коров. День был жаркий, коровы разбрелись по кустарнику, а он прилёг вздремнуть под тенью прохладной листвы. Вдруг неистовый рёв коровы, раздавшийся эхом над всей долиной, разбудил его. Он мгновенно вскочил и увидел, как по кустам и канавам, не разбирая дороги, с бешеным рёвом неслась корова. А на её спине, вцепившись когтями, сидела, покачиваясь, рысь. Морда её была обращена к крупу коровы. Крепко держась лапами за живое тело, она разгрызала мякоть в области крупа.
Пастух с криком, сломя голову бросился наперерез бегущей корове. Он мчался с горы вниз, размахивая палкой - единственным оружием, которое имелось при нём. Корова, услышав его крик, повернула в другую сторону и понеслась к долине. Пастух бежал следом, но расстояние между ними с минуты на минуту увеличивалось, ибо корова бежала слишком быстро. Потом, добежав до равнины, корова повернула направо и понеслась вдоль долины по кустарнику и оврагам. Рысь, как и прежде, продолжала терзать её. В конце концов несчастное животное выбилось из сил, почти прекратило рёв и резко замедлило шаг. Заметив это, пастух прибавил шагу. И тут корова споткнулась и со всего маху рухнула на землю. Рысь немедленно соскочила с неё и отбежала в сторону метра на три. Однако при этом убегать не собиралась, а приготовилась к прыжку. Корова попыталась подняться, но тут же, обезсилев, повалилась снова.
Когда пастух подбежал метров на пятьдесят, рысь сделала сильный прыжок в кусты и скрылась. Подойдя к корове, пастух помог ей подняться. Рана была огромная и глубокая, из неё, не прекращаясь, сочилась кровь. С трудом пастух пригнал корову на ферму, но её пришлось прирезать, так как залечить такую рану в жару практически было невозможно.
К сожалению, такой поразительный случай не является редкостью, подобное, хотя не очень часто, всё же бывало в наших краях.
Эти повадки свойственны не только кавказской рыси. Известно, что сибирская рысь загрызает живьём оленей и лосей. В Индии и Африке рыси нападают на буйволов. О способах, которыми рысь пользуется при нападении на крупных животных, мало известно. Говорят, что рысь чаще всего прыгает на шею животному и перегрызает крупные кровеносные сосуды, после чего животное истекает кровью.
Чем же вызвано нападение рыси на крупных животных? Может быть, недостатком мелкой добычи? Вовсе нет. Главная причина в том, что рысь чрезмерно кровожадное животное. Наблюдениями многих охотников установлено, что рысь обладает пристрастием питаться свежей кровью. Причём такая потребность появляется у рыси в определённый период. Нападая на мелких животных, она иногда только высасывает из них кровь и оставляет нетронутым мясо. Естественно, что в мелком животном недостаточно крови для её насыщения. Очевидно, поэтому, испытывая жажду крови, рысь вынуждена нападать на крупных животных, причём самыми невообразимыми способами.
Рассуждая о повадках рыси, удивляешься, до чего они многогранны и поразительны. Действительно, как щедро наградила природа эту большую кошку ловкостью, мастерством и премудростью, которые помогают ей пользоваться всеми "благами жизни".
Мы уже упоминали о том, что рыси превосходно лазают по деревьям. С таким же успехом они карабкаются по скалам, проникают в глубокие, труднодоступные пещеры. Обычно молодые рыси, лазая по деревьям, разоряют птичьи гнезда, пожирая при этом птенцов или яйца. В двух-трёх километрах от Красных Колодцев, по направлению к развалинам древнего города Караагача, на фоне лесистого плоскогорья возвышается великолепный замок царицы Тамары, построенный ещё в V-VI веках нашей эры. Замок возведён на самой вершине неприступной скалы, издали напоминающей усечённую пирамиду. Мрачные стены этого замка с окнами-бойницами, полуразрушенные башни, подземные ходы, подвалы, лабиринты создают гнетущее впечатление, особенно с наступлением темноты. Но вместе с тем это уникальное создание человека и природы уводит созерцателя в мир далёкого прошлого, заставляет размышлять о жизни древних обитателей.
Окрестности замка, поросшие густым лесом, изрыты оврагами и увенчаны множеством пещеристых скал, от которых веет сыростью и прохладой. Вполне понятно, что подобные места не могут страдать недостатком зверей, так как там есть всё необходимое, для того чтобы звери могли жить, питаться и размножаться.
Красноколодцы обычно очень любили, как там выражаются, "поохотиться под Тамарой". Ходили на разную дичь, но главным образом на зайцев и фазанов, которых водилось там неисчислимое множество.
Однажды некий любитель направился к замку поохотиться на зайцев. Стояла ранняя осень, листва ещё держалась на деревьях, доживая считанные дни. Солнце уже ушло к, закату, и расплывчатые тени окрестных скал скользил по верхушкам деревьев, затемняя золотистые краски природы, благоухающей осенней свежестью.
Охотник остановился на пригорке и отпустил свою собаку, которую очень ценил за усердную и неутомимую помощь в охоте. Собака была действительно прекрасная, но страдала, пожалуй, единственным недостатком - следствие того же усердия. Бывало, поднимет в лесу зайца и помчится за ним по пятам, нагоняя его своим преследованием и визгливым лаем прямо на охотника. Но вдруг попадётся заяц, как говорится, бывалый и начнет петлять следами, всё дальше и дальше удаляясь от охотника. Собака, не понимая безсмысленности преследования, прямо-таки выбивалась из сил. А потом, когда уже терялся заячий след, голос её ослабевал, и она, измученная, исхлёстанная ветками, приходила и ложилась у ног хозяина.
Но на сей раз так не случилось. Как только начало темнеть, охотник вдруг услышал знакомый лай, причём невдалеке, метрах в пятидесяти от себя. Лай то усиливался, то ослабевал. Охотник насторожился, взвёл курки и замер в ожидании приближения зайца. Прошло минуты три, но заяц не появлялся. Собака почему-то лаяла на одном месте. Странно, подумал он, вертится на одном месте, будто бы наткнулась на привязанного зайца. Прошло ещё две-три минуты. И вдруг собака переменила голос и начала лаять с жалобным завыванием, но опять на том же месте.
Охотник решил приблизиться к тому месту и выяснить, что там происходит... Пробравшись сквозь густые заросли кизила, он наткнулся на огромный камень, торчащий между двумя деревьями. Далее за камнем следовал небольшой обрыв с осыпающейся жирной тёмно-коричневой почвой. В глубине обрыва росло несколько крупных деревьев, как раз оттуда и доносился собачий лай. Чтобы не испугать собаку и тем более зверя, охотник решил забраться на камень и внимательно осмотреть сверху этот подозрительный участок. Забрался, стало хорошо видно верхушки деревьев, кое-где сквозь чащу проглядывала земля. Однако собаки совершенно не было видно. Она лаяла буквально в двадцати метрах, но густой подлесок скрывал её от глаз охотника. Охотник, никого не увидев на земле, подумал: может быть, на дереве сидит фазан и дразнит разгорячившегося пса. С этой мыслью он начал присматриваться к верхушкам деревьев. И вдруг на высоком дереве вместо фазана он заметил рысь. Сквозь ветви было хорошо заметно, как она сидела, крепко вцепившись в сучья, и смотрела вниз.
Не теряя времени, охотник начал готовиться к выстрелу. Прицелиться как следует было трудно, так как хищницу заслоняли ветки. Да и на камне стоять было не так уж удобно, того и гляди поскользнёшься и грохнешься вниз... Но всё же он кое-как прицелился и выстрелил. Абсолютнейший промах!.. Когда рассеялся дым, он увидел, что рысь сидела, как и прежде, но только видно её стало гораздо лучше, так как дробь прорубила к ней окно сквозь мелкие ветки. Собака после выстрела залаяла громче прежнего, прямо-таки стала захлёбываться. Охотник быстро перезарядил патрон и тут же выстрелил вторично. Попал!.. Рысь запищала кошачьим голосом и упала на землю.
Охотник спрыгнул с камня и поспешил к тому месту, где упала рысь. И в этот момент послышался душераздирающий визг и вой, непонятно, чей громче: собачий или рысий... Он прибавил шагу, охваченный волнением. Минута-другая, и охотник очутился около рокового места. И тут он увидел печальную картину: на земле лежал несчастный пёс, испуская последнее дыхание. На его шее, с правой стороны, чернела глубокая рваная рана, нанесённая рысью. Охотник чуть не в слезах склонился над собакой и хотел приподнять её, но было уже поздно. Он встал, оглянулся вокруг - хищницы и след простыл.
Шагая домой, охотник размышлял и всё никак не мог понять, ранил он рысь или, может быть, срубил только ветку, на которой она сидела. Но как бы там ни было - собаки не вернуть...
Если вспомнить теперь панташарских собак, которые не слишком по-рыцарски вели себя по отношению к рысям, то можно отнестись к ним более снисходительно. Да, рыси сильнее собак, несмотря даже на то, что последние зачастую в два раза превосходят рысей по размерам. Из числа охотничьих собак на рысь идут только хорошо обученные этому делу и исключительно ловкие. Неопытной собаке нужно сторониться рыси. И вот почему. Собака по следу быстро догоняет рысь; в удобном случае молодые рыси прячутся от собаки, залезая на дерево, а старые стараются уйти в пещеру, в чью-нибудь нору или в любое другое малодоступное место. Но в критический момент, когда собака настигает рысь на открытом месте, хищница вступает в поединок. Иногда она ловким движением разрывает собаке шею, а чаще всего поступает так: почуяв приближение собаки, рысь ложится на спину, обнажает зубы и выпускает когти. Как только собака насядет на неё сверху, рысь мощным взмахом задней лапы в одно мгновение вспарывает собаке брюхо. На этом поединок заканчивается. Победительница встряхивается и спокойно уходит прочь. Так поступает раненая рысь и с человеком, если по неопытности он сгоряча приблизится к ней.
А теперь вернёмся к пострадавшему охотнику. Прошёл год, всё забылось. Охотник снова завёл себе щенка и начал обучать его охотничьему ремеслу. С наступлением осени щенок заметно подрос.
К северо-западу от замка Тамары, где лесистое плоскогорье переходит в заросшую кустарником местность, кое-где встречаются небольшие углубления, кучи камней, пни давно погибших деревьев. И вот под вечер охотник отправился сюда со своей собакой, чтобы потренировать её и выявить способности. Дойдя до кустарника, он спустил собаку с ремня, и она понеслась по кустам, виляя хвостом и подпрыгивая, как игривый козлёнок. Охотник едва успевал следовать за ней. Испуганные птицы с разноголосым чириканьем разлетались в разные стороны. И на фоне этой неподражаемой симфонии раздавался монотонный, глухой бас охотника: "Вперёд, назад, ищи, ищи...".
Через часа полтора собачонка с непривычки уже устала. Охотник подозвал её к себе, посадил на ремень и направился в гору, чтобы засветло миновать лес. Путь был недолгий, не более двух километров, но крутой подъём удлинял его втрое. Как ни спешил охотник - расстояние сокращалось медленно. Уже начало темнеть, когда он поравнялся с замком, на вершине которого собирались голуби, готовясь к ночлегу. Чтобы сократить путь, охотник прибавил шагу и направился по нижней дороге, которая вилась по каменистому грунту, огибая целый ряд огромных пещеристых скал, на вершинах которых виднелись развалины древних каменных стен. Крайнюю из этих скал в народе называют Малой Тамарой. С другой стороны узкую дорогу стеснял густой лес. Деревья спускали свои ветви почти до земли, преграждая путникам дорогу.
Охотник приблизился к последней скале, от которой дорога поворачивала направо и выводила на небольшую поляну, местами поросшую колючим кустарником. Неподалёку от поворота чуть ли не над головой свисала огромная глыба, почти скрытая кроной деревьев.
Как только охотник поравнялся с этой глыбой, собачонка вдруг заметалась на месте, завизжала, а потом залаяла, повернув морду к скале... Охотник в одно мгновение изготовил ружьё и внимательно осмотрел и свисающую глыбу, и всю скалу - ничего подозрительного он не заметил. Однако собачонка не прекращала волноваться, залаяла ещё сильнее. Охотник снова начал всматриваться, и снова ни шороха, ни звука. Странно. Тогда он нагнулся, поднял с земли небольшой камень и хотел было запустить его в подозрительное место. Но едва размахнулся, как вдруг листва над глыбой всколыхнулась и из-за неё показалась рысья морда. Она сидела метрах в пятнадцати от него. Охотник мгновенно бросил камень в сторону и прицелился в хищницу. Как только он спустил курок, рысь оттолкнулась от камня и сделала сильнейший прыжок вниз. Раздался выстрел, и, охотник машинально отскочил в сторону. Рысь завизжала на лету и шлепнулась на землю прямо подле его ног. Он попятился, прижался прямо к скале. Рысь завертелась на месте, как волчок, издавая жалобный визг, царапая передними лапами камни, стараясь приблизиться к охотнику. Но движения её были медленными и обезсиленными. Оказалось, что выстрел смертельно сразил её на лету.
Наступила полная темнота. Охотнику не хотелось оставлять рысь в лесу, но и тащить её с собой в гору, да ещё окровавленную, было не очень приятно. Он разжёг костёр и при свете яркого пламени снял с неё шкуру.
На следующее утро, прежде чем вывесить шкуру сушить, охотник внимательно осмотрел её. И, помимо свежей раны, обнаружил старую, давно зажившую ранку в корне уха. Было похоже, что ружейная дробинка пробила кожу под самым ухом, но не задела черепа. Охотник невольно вспомнил прошлогоднюю историю. Возможно, это была та самая рысь, которая загрызла его собаку и теперь поплатилась за неё жизнью?
Анализируя этот случай, конечно, нельзя утверждать, что рыси нападают на человека безпричинно, чуть ли не вступая с ним в поединок. Случай этот единичный, и произошёл он в исключительно напряжённых обстоятельствах, причём вполне возможно, что хищница прыгнула не на охотника, а на собаку. Если бы рысь, действительно стремилась к нападению на людей, то благодаря своей ловкости и осторожности она скорее всего нападала бы на человека исподтишка. К примеру, она могла бы подстеречь человека, ночующего в лесу или в горах, а также в ночное время незаметным образом пробраться к людскому стану.
Кавказская рысь обязательно приближается к людскому стану, расположенному в глухих местах. Обычно она приходит по ночам, когда люди спят. Однако при этом она не подходит близко.
Сибирская же рысь более активна в этом отношении. Совсем недавно я услышал рассказ московского геодезиста В. В. Дручинина, побывавшего в экспедиции в сибирских лесах. В 1960 году, весной, рассказывал Дручинин, небольшой группой они расположились в глухом таёжном лесу в верховьях реки Парбир. На небольшой полянке разбили палатку.
Однажды ночью, когда все спали, Дручинин спросонья услышал подозрительный шорох. Шорох разбудил его, он приподнял голову, прислушался повнимательнее: казалось, что какой-то зверь скребёт палатку когтями и осторожно грызёт её зубами, причём у самого его изголовья. Пока он нащупывал ружьё, зверь прогрыз в палатке дырку и просунул морду внутрь. Яркий блеск глаз, замелькавший на фоне тусклого ночного света, просочившегося в палатку сквозь отверстие, испугал Дручинина, он даже вскрикнул. Зверь мгновенно скрылся. Проснулись товарищи, выбежали наружу.
Оглядевшись вокруг, они увидели метрах в двадцати от палатки светящиеся огоньки. Дручинин выстрелил, но промахнулся: зверь метнулся в сторону, но не убежал. Дручинин выстрелил ещё раз - зверь снова метнулся и снова остался невредимым. Раздался третий выстрел... четвёртый, и только тогда послышался жалобный визг. Заряд угодил в цель. Когда подошли к убитому зверю с фонарем, увидели, что это была рысь.
Этот случай также не свидетельствует о том, что человеку следует опасаться рысей. Ведь совершенно не ясно, зачем рысь пришла к палатке. О явных, активных нападениях рысей на человека, причём без всякой причины, мне слышать не приходилось.
Многие люди склонны считать рысь хищным, кровожадным животным. Это правильно, но справедливости ради следует рассказать и о других качествах этого зверя. Рысь обладает замечательной чертой, на которую очень немногие обращают внимание. Лютая, кровожадная хищница в определённых условиях приручается и становится премилым животным. Чтобы представить себе подобное явление наиболее ярко, я снова обращусь к примеру.
В начале нашего века в Царских Колодцах квартировал Тверской драгунский полк. Времена тогда были спокойные. Никто не тревожил южные границы Российской империи: ни турки, ни персы. Поэтому драгуны жили мирной, спокойной жизнью. Они вели типично крестьянский образ жизни: распахивали земли, сажали огороды, разводили сады, скот. Были у драгунов лошади - истинные красавцы, которых нельзя было назвать иначе, как гордость полка. Стройные, высокие, буланые и вороные с белоснежными подпалинами на конечностях. Особенно запомнились эти лошади красноколодцким старожилам, когда в расшитых уздечках участвовали они в парадных шествиях. Шли они стройными рядами, гордо и величаво.
Стоит сказать, что этих лошадей разводили в Царских Колодцах сами драгуны. Неподалёку от замка Тамары в лесу под небольшим холмом располагался конный завод Тверского полка.
Кроме того, драгуны начали увлекаться приручением диких зверей. Короче говоря, они устроили настоящий зверинец. Там находились и лисы, и шакалы, и барсуки. Их кормили, строили им жилища и охотно развлекались с ними в свободное время. Один приручённый барсук даже выкопал себе нору прямо на территории конного завода. Так и жил среди людей, но зато в своём доме.
И вот однажды драгун спустился к косогору за щавелем для щей. Ползая между кустами чуть ли не на коленях, он приблизился к небольшому овражку. Стояла тишина, и только сочные листья щавеля похрустывали у него под пальцами. Но вот со стороны послышался какой-то жалобный, писк... Драгун насторожился, прислушался и остановил свой взгляд на небольшом камне, выступавшем над обрывом с другой стороны оврага. Писк доносился именно оттуда. Приблизившись к камню, драгун увидел небольшой подкоп у его основания. И там лежала рысь, как ему показалось, мёртвая, а подле неё три рысёнка. Он дрожащей рукой пошевелил её, она была жива. Глаза её были закрыты, тело было чуть-чуть тёплое, и только слабое дыхание свидетельствовало о признаках жизни. Рысятам было не более трёх-четырёх дней от роду. Слепые и безпомощные, они пищали, дрожали и совали свои мордочки к соскам матери. Почувствовав приближение человека, они запищали ещё громче и поползли к его ногам, едва поднимая кверху свои обезсиленные головки. Драгун забыл о своём щавеле, собрал рысят в мешок, взял их мать под мышку и понёс.
Дойдя до места, он показал свою находку ветеринару. Тот внимательно осмотрел рысь и обнаружил сильнейший эндометрит - следствие неудачных родов. Воспалительный процесс развивался; ветеринар немедленно взялся за лечение. Лечил усердно, прилагая все старания. И что ж, после двухдневных процедур рысь открыла глаза, но у неё ещё не хватало сил, чтобы пошевелиться.
С рысятами было проще. Их начали поить парным кобыльим молоком, заливая в рот прямо из ложечки. Они оставались весьма довольными, фыркали и облизывались. Однако на третий день один рысёнок погиб, осталось только два.
Всем на удивление, на четвёртый день рысь начала поднимать голову, съела два куска мяса. У неё снова появилось молоко, она стала кормить детёнышей. Рысь старалась приласкать их, как могла. Рысята были с ней до вечера. Когда их попытались забрать, чтобы прикормить ещё, мать взволновалась, зарычала, но потом смирилась.
Через неделю рысь встала на передние ноги, задние ещё были поражены болезнью. Она теперь ела всё: и мясо, и молоко, и хлеб, но только не в присутствии людей.
Рысь пошла на поправку. Но при этом обстановка усложнилась. Ведь сначала больную держали под навесом, защищённым с трёх сторон, а рысят в бараке, под печкой на куске старой попоны. А теперь, когда она стала на ноги, приносить к ней малюток стало труднее. Когда их приносили, она встречала и их и людей довольно ласково, но когда пытались забрать, то ужасно сопротивлялась. Приходилось набрасывать на неё старую шинель и только тогда забирать рысят.
И вот спустя дней десять случилось нечто неожиданное. С вечера драгуны уложили рысят и улеглись спать.
Вдруг после полуночи кто-то из драгунов услышал, что рысята громко запищали. Он невольно проснулся и разбудил других. Проснулись остальные, приподнялись, прислушались: рысята в этот момент успокоились. Но тут послышалось прямо-таки кошачье мурлыканье. В чём же дело? Зажгли осторожно свечу, посветили. И при тусклом свете увидели: рысь, проникшая через открытое окно, удобно расположилась под печкой вместе со своими детёнышами. Когда появился свет, глаза её блеснули и она начала рычать, подгребая под себя рысят. Драгуны оторопели: и любопытно, и боязно. Как же быть? Пошептались и решили не мешать ей. Неужели, думали они, она окажется столь неблагодарной и передушит их ночью?! Нет, они в это не верили. Потушили свет и снова улеглись.
Наступило утро, драгуны проснулись: ни рыси, ни котят под печкой не оказалось... Вышли во двор, пошли к навесу - рысь оказалась там вместе с рысятами. Когда они приблизились, она снова приняла угрожающую позу, но не так дерзко. Рысята чувствовали себя при ней превосходно. Теперь не было никакой нужды забирать их у неё.
К обеду рысь начала волноваться, мурлыкать, выходить из-под навеса, обнюхивать все предметы... Люди решили, что наконец она вполне пришла в себя и стала искать пропавшего рысёнка, ведь не забыла и про него! К вечеру она успокоилась и занялась малютками, не отходя от них ни на шаг.
На другой день к вечеру она вдруг ухватила одного рысёнка за шею и потащила к частоколу, которым был обнесён конный завод. Второй рысёнок начал сильно пищать. Писк волновал её, ибо она постоянно оглядывалась назад. Потом, повертевшись у частокола, она возвратилась на место. Спустя некоторое время она схватила другого рысёнка и потащила туда же. И на сей раз жалобный писк оставшегося в одиночестве малыша заставил её возвратиться на место.
Прошёл месяц. Рысь смирилась с обстановкой и жила преспокойно, воспитывая детёнышей.
Рысята подросли, стали выбегать на солнышко. Теперь мать временами покидала их. Сперва она блуждала по территории, изучая её, а потом начала перепрыгивать через частокол и уходить в лес. Когда она уходила, драгуны, пользуясь моментом, забавлялись с котятами. Котята же совершенно не боялись их, шли охотно на руки и очень мило ласкались.
Мать по возвращении обнюхивала их и небрежно фыркала. Видно, ей не очень нравилось, что кто-то ласкал её детёнышей. Но со временем она смирилась и с этим. Возвращаясь из леса, она никогда ничего не приносила рысятам. Может быть, ей не удавалось поймать в лесу добычу, а может быть, она не стремилась к этому, так как еды хватало на месте.
Месяцам к двум рысята уже совершенно преобразились и стали похожи на настоящих рысей. Целыми днями они играли друг с другом. Мать не упускала удобного случая позабавиться с ними.
Однажды люди заметили, как рысь притащила рысятам "подарок" - черепаху. С каким восторгом встретили они её! Игра с черепахой стала основным занятием рысят. Обычно они катали черепаху по земле. Но временами останавливались и ждали. Вот она начинала высовывать из панциря свои лапки. В этот момент они хватали одновременно зубами её за передние лапки и тащили в разные стороны. Черепашьи лапы очень сильные, и она убирала их обратно в панцирь, несмотря на все усилия рысят удержать их. Как только лапки прятались, рысята снова продолжали катать черепаху. Так они месяца два забавлялись черепахой. Никто не замечал; ела ли она что-нибудь, пила ли, но тем не менее всё это время была жива-здорова. Потом она надоела рысятам, и они оставили её в покое.
Прошло полгода. Старая рысь сторонилась людей, но относилась к ним весьма дружелюбно. Она уходила на несколько дней, а потом возвращалась снова, иногда не отлучалась целыми неделями. Рысята стали совершенно домашними. Они очень привязались к людям, прямо-таки ходили по пятам. Никакой дерзости даже и не пытались проявлять. Если вдруг люди оставляли их одних, то при встрече рыси испытывали безмерную радость, мурлыкали, катались на земле у ног своих благодетелей.
На первый взгляд кажется странным: как это так, представители кровожадного хищного семейства, попав в окружение человека, стали вдруг такими ласковыми. Пусть это вас удивляет, но хищники, как никакие другие представители звериного рода, обладают замечательной способностью быть благодарными и преданными человеку. Кто другой, как не собака - родственница волков и шакалов, умрёт у ног человека, никогда не оставит его в беде и никогда не предаст его. Кто другой, как не кошка - родная сестра рыси, сгорит вместе с пылающим домом, но не покинет его, если люди жалели её и ласкали.
Итак, наступила весна - пора гона. Старая рысь ушла и больше не возвратилась. Молодые же оказались самцом и самкой. Самец вскоре тоже исчез и не появлялся полмесяца. Потом возвратился, но стал немного дичее. Теперь он уже часто стал покидать родное гнездо и уходить в лес. В конце концов однажды он ушёл навсегда.
Когда наступила пора гона у самки, она также сбежала в лес, однако вскоре возвратилась обратно. После первого гона она не принесла потомства. Трудно сказать, чем это было вызвано: неволей или другими обстоятельствами. После второго гона она уже принесла рысят.
Самка долго жила среди людей. Рысят забирали люди, приезжавшие из города. Что потом было с ними - не известно.
Рассказывают, будто бы звери из семейства кошачьих: рысь, барс, дикая кошка и другие - легко приручаются, попадая в окружение человека сразу после рождения. Но в свободных условиях содержания звери не всегда остаются до старости с человеком. Чаще остаются самки. Самцы же, когда взрослеют, почти всегда уходят. Даже домашние коты, если они доживают до 10-15 лет, также иногда дичают и уходят на свободу.
Заканчивая рассказ о рысях, хочется ещё раз отметить, что их кровожадность не является основной чертой характера. Это свойство, выработанное в процессе борьбы за существование. Ведь при общении с человеком, когда отпадает нужда бороться с голодом, это свойство угасает, и лютый хищник приобретает способность питаться другого рода пищей и живёт в мире с человеком.
Но что ещё более важно, рысь мы привыкли считать вреднейшим хищником, на самом же деле зверь этот приносит природе гораздо больше пользы, нежели вреда. Ведь рысь - это всего лишь большая кошка, а кошки являются основными противниками мышевидных грызунов. Последние в рационе рысей занимают наибольший удельный вес. В южных краях эти хищники регулируют численность змей и пресмыкающихся, а в горных условиях, да и в равнинных лесах рыси играют основную роль в регулировании численности пернатых хищников. Так что полезной функцией большой кошки нельзя пренебрегать, кошка эта заслуживает внимания и охраны.