Аннотация: 4844 год Луснейской Эры. Неверные восточные союзники напали на Северную империю - Амалелаю.
ЯРОШ Иван сын Александра
(Рысёнок Таркириан)
БИТВА НА КРАЮ СВЕТА
(Легенда вторая из эпоса "Легенды Закатной Дуги")
Холодная красивая Лонаторра устало опускалась за вершины заснеженных гор. Ещё один день тускло отмерцал над землями Севера и канул в бездну времени. Сумерки помедлили минуту - и пали на заснеженную равнину.
Юный всадник остановил усталого мамонта и тихо сказал ему - очевидно, других собеседников у него не было уже много дней: "Ну вот, старина. Больше нам сегодня не пройти". Могучий зверь нагнул голову, будто бы соглашаясь - но Джамалиан уже знал, что чудовищные бивни выкапывают из-под снега какие-то съедобные корешки. Последние отблески заката ещё озаряли три вершины далеко впереди. Весь день они то появлялись в разрывах туч, то вновь скрывались за низкой облачностью. Огромная карта этих мест отчётливо всплыла в памяти юноши; ему даже не понадобилось доставать из сумки её уменьшенную и сильно испорченную копию. "До Иссента осталось полсуток пути", - прозвенел у него в ушах чистый ясный голос - и сон сморил юношу.
Наутро началась пурга. Если вы спросите меня, что такое зимняя пурга к северу от Иссентовых гор, у подножия великих ледников, я отвечу, что ледяной ветер, белая мгла и полное отсутствие всякой приемлемой дороги заставляло избегать этих мест даже Валента Коазаика и Иналаина Коронда - высоких та'листанцев, покоривших северную ледяную шапку. Что же говорить о простых путниках, вроде юного Джамалиана!? Но всадник выполз из огромного тёплого мешка на спине гиганта - и сказал ему на ухо:
- Что ж, друг? Замерзать нам здесь? До замка можно дойти засветло. Да хранит нас Рысь! - хотя Ей и без нас достаточно дела на юге. Но ничего. Помолимся - и в путь!
Джамалиан негромко запел древнюю мелодичную песню, привезённую наверное ещё из Бывшего Мира, о том, что Создавшая Мир не оставит своих Детей даже на Закатной Дороге - и поведёт в свои Поднебесные Сады. Когда нежная песня тихо замолкла, ветер как будто даже немного приутих - во всяком случае, тучи снега стали оседать - и лишь неутомимая позёмка мела над белой землёй. Белая утренняя Лонаторра выглянула из-за трёхглавой горы. Но лишь снежные склоны увидел всадник - ни ёлочки, ни сосенки - даже лиственницы и корявой полярной берёзы поблизости не было. Джамалиан знал, что даже летом здесь нередко выпадает снег. Но мамонт, тоже знавший это, тем не менее был голоден.
- Потерпи, друг. По южному склону идти опасно. Скоро тебя покормят.
И многотонная громада мамонта двинулась к Трём Вершинам.
Когда могучий мамонт принёс своего юного всадника к подножию Трёх Вершин, гора оказалась намного выше, чем казалась издали. Разумеется, ни один орёл не кружил над обледенелым пиком - только низкие облака время от времени задевали обломанные зубцы. Джамалиан помнил - это одна из высочайших вершин Иссентовых гор. Но цель его путешествия была несколько иной. Юноша уверенно направил мамонта по узкой ложбине, рассекающей предгорья - и вскоре оказался в седловине невысокого - но совершенно безлюдного в это время года перевала. А внизу клубилась белыми дымами долина города Иссента...
Наверное, немногое можно увидеть, если смотреть с километровой высоты на заснеженный город, да ещё в сумерках и укрытый плотной дымкой. Но Иссент стоил того, чтобы любознательный путешественник не раз и не два прошёл по его улицам, побывал в великолепных дворцах и на широких площадях, уставленных памятниками героям. Джамалиан и сам бы с огромным удовольствием спустился в тёплую долину к свету, огню и жилью - но у него была совсем иная цель. Еще раз припомнив подробную - но несколько небрежно выполненную карту окрестностей, он наклонился к уху мамонта и шепнул приказ. Могучий мамонт уверенно свернул с дороги и медленно зашагал в гору. Уже сгущались сумерки - и лишь высоко - высоко поблескивал в темноте тусклый сторожевой огонь на башне старого замка. К нему-то и лежал путь Джамалиана...
Джамалиан не помнил, сколько времени усталый мамонт вскарабкивался по обледенелой тропе, скользил над бездонными ущельями и тяжело взбирался на крутой склон. Оранжевый сигнальный огонек, казалось не приближался - и временами отчаяние охватывало юношу. "Если я остановлюсь и замёрзну", - проносилось у него в голове, - "меня найдут только весной. Рысь знает, что за это время может случиться, если принц не получит весть". Надежда почти оставила его, когда оранжевый огонёк вдруг вынырнул из-за скалы - и стражник на башне крикнул:
- Кто идет, во Имя Рыси?
- Гонец из Амалелаи, - крикнул Джамалиан из последних сил - и сознание покинуло его.
~ ~ ~ ~ ~
Очнулся Джамалиан в тёплой ванне, куда его принесли стражники. Немного понежившись, он пересилил себя - и шагнул в распахнутое старой служанкой пушистое полотенце. С тяжким вздохом он опять оделся и спустился в нижние этажи замка, где уже отдыхал, уничтожая прошлогодние травы из кладовых, мамонт. Два стражника охраняли зверя. Джамалиан вскочил на спину ему - и долго распутывал узлы в глубине палатки. Наконец он достал небольшую шкатулку и обломок какой-то серебряной статуэтки.
Спрыгнув с мамонта, он попросил проводить его до личных апартаментов принца.
Долгие мрачные коридоры, по которым вёл его неутомимый слуга с безстрастным лицом, нагоняли на Джамалиана неприятные мысли о подземных темницах с таинственными люками в каменном полу и рассыпающимися скелетами, висящими на ржавых цепях. Они поднимались всё выше по узким крутым лестницам - и Джамалиан насчитал сотни ступенек, пока не сбился.
Наконец его подвели к толстой окованной железом дубовой двери, и позвонили в серебряный колокольчик. Послышались шаги - и открылось смотровое окошко. Разглядев входящих, человек с другой стороны отворил.
Первое впечатление от него обмануло все ожидания Джамалиана. В лагере - и раньше в столице - все были уверены, что принц - болезненный хилый юноша, доживающий последние дни в суровом климате Приледниковья. Открыл же Джамалиану высокий сильный мужчина с заметными мускулами и далеко не синими щеками. На нём был накинут оранжевый плащ поверх зелёных брюк и зелёной куртки. На волосах тонкой ниткой блестел серебряный обруч, а на груди была искусно вышита оранжевым по зелёному Рысь. Принц обвёл слугу и гонца тёплым взглядом серых глаз и тихо промолвил: "Рысь с вами, странники!"
- Рысь с вами, принц ЛирнаМир, - ответил Джамалиан.
Принц ЛирнаМир улыбнулся и пригласил их войти в покои.
В мраморном камине жарко пылал огонь. На каминной полке стояли статуэтки героев, а по стенам были развешаны гобелены. Одна из стен комнаты была выпуклой, повторяя кривизну поверхности Очадеи, а на ней искусным резцом была вырезана карта Амалелаи в масштабе примерно 1:10.000.000. На ней было всё: западный океан и восточные пустыни, южные леса и северные ледники. Всё это было искусно разрисовано фигурками людей и животных, морских чудовищ и деревьев. Вся Амалелая помещалась здесь - и представала перед очами Джамалиана. Комната была небольшой, но всё, что нужно для одного человека, пусть даже принца Амалелаи, в ней было. Три узких окна смотрели на юг, но сейчас, ночью, были плотно закрыты ставнями. Между ними стояли этажерки с книгами - не только массивные тома Тендели'ри - но и труды по географии, астрологии, стратегии - и по таким дисциплинам, даже названий которых Джамалиан не знал. Под потолком ещё качался гамак, с которого спрыгнул принц, услышав звонок. А у самого камина стояли два глубоких мягких кресла, разделённые столиком. Принц махнул рукой - и сел в то из них, которое стояло ближе к окну. Джамалиан подошёл к другому - усталость понемногу возвращалась к нему - и медленно сел.
Прошло несколько секунд. Наконец принц приказал слуге достать вина и выйти. На столе появилась бутылка розового стекла и два бокала; через минуту шаги затихли в коридоре. Джамалиан оценил безстрашие изгнанника, не испугавшегося покушения - и лишь позже понял безсмысленность предосторожностей. Еще минута прошла в молчании - наконец принц спросил мягким голосом: "Как здоровье драгоценного брата отца нашего, АлмарАйвала и сына его ЛаранВайса?"
Джамалиан помедлил с ответом, отнял правую руку от груди и разжал ладонь. Половинка серебряной статуэтки Рыси лежала в ней. "Про то теперь знает только Рысь, ваша радость", - тихо ответил Джамалиан.
"Юноша, вы забываетесь!" - воскликнул, вскочив, принц, - "скольких погубили такие слова".
Внезапно успокоившись, он подошёл к каминной полке и взял какой-то предмет. Подойдя к столу, он приложил его к статуэтке в руке Джамалиана. Серебряная Рысь нежно смотрела изумрудными глазами. Оторвать половинки друг от друга уже не удалось бы, а линия распила исчезла без следа. Возглас изумления вырвался из уст принца. "Этот ксамбюллон соединяется лишь в крайнем случае! Неужели это случилось?"
"Император АлмарАйвал не увидел зари новой эпохи. Если быть точным, Рысь призвала его в Свои Поднебесные Сады в 354 день 4843 года Луснейской Эры. Вместе с наследником".
"А сегодня 10 день 4844 года и новой Эпохи. В это время года никто не посылает гонца за тысячи лиг по северным пустошам. Что же случилось, юноша?'
Джамалиан ничего не ответил - только протянул принцу шкатулку. Внимательно рассмотрев печать, он сломал её - и, раскрыв шкатулку, достал письмо.
"Бароны и рыцари... клянутся... императору ЛирнаМиру... погибли..." Что у них там случилось? И почему мёртв наследник?
- Ченуанцы перешли границы и захватили южные провинции. Император вышел им навстречу с армией, но пал в бою у Аяссы. Вместе с ним пал ЛаранВайс.
Несколько минут принц сидел молча. Затем невесело спросил:
- Придворным одописцам наверное уже заказаны поэмы о его царствовании? Хотя о чём тут рассказывать, кроме последней битвы?
- О битве тоже можно сказать многое, - откликнулся Джамалиан. - Император перешёл реку вопреки всем советам - и всё войско было истреблено. Теперь мы камминья (луснейское слово - область, административная единица 2-го разряда) за камминьей оставляем врагам северную Аяссу. Возможно, сейчас враги уже под стенами Амалелаи. В котловине снова появились кочевники.
- Поэтому ты и шёл к северу от гор? - спросил принц. Джамалиан кивнул.
- Меня послали по самой безопасной дороге. Вашу радость зовут как можно скорее принять корону Амалелаи.
- Ты герой, Джамалиан, - сказал принц, - я многого ждал от новой эпохи - но только не этого. Подумать только - где-то там, в Бывшем Мире, ось перешла в созвездие Близнецов, а здесь вероломные Ченуанцы убивают жестокого императора.
- Всё в лапах Рыси, как говорит Лириснейя, - тихо ответил Джамалиан.
Помолчав с минуту, принц ответил ему:
- Я могу выступить хоть сегодня. Но у меня есть дело в Иссенте. А тебя я произвожу в князья с правом вечного наследования титула твоими потомками.
Джамалиан поклонился новому императору и вышел.
~ ~ ~ ~ ~
Нежная Элена жила в доме своего отца в центре Иссента. Ей шёл двадцатый год - и ни одна девушка Иссента не могла с ней сравниться. Синие глаза, чёрные волосы и розовые губки снились виднейшим кавалерам города. Каждую неделю ей приносили тушу убитого на охоте шерстистого носорога с запиской: "Пусть следующий монстр порвёт мою грудь, если прекраснейшая дочь Очадеи забудет моё имя". Но глаза дочери губернатора разбегались - и никто так и не смог добиться её руки, даже опальный принц, казни которого все ожидали со дня на день. Летом он дни и ночи проводил под окном красавицы и посылал ей воздушные поцелуи, Но что такое воздушные поцелуи против леопардов с юга, привезённых теми из поклонников, кого император не запирал в старом замке? Поэтому когда с наступлением зимы визиты ЛирнаМира прекратились, Элена не печалилась. Вот и сейчас она сидела у окна, смотрела на восходящую из-за гор Лонаторру и мечтала о том времени, когда вся провинция Иссент будет дрожать перед ней. Отец её уладил все дела со своим племянником - и свадьба уже готовилась. Сейчас перед девушкой стояла заплаканная служанка и неумело оправдывалась, доказывая, что непричастна к похищению розовой ленты с венчального платья. То, что никакой ленты на этом платье никогда не было, значения для красавицы не имело. Элена училась властвовать.
Внезапно дверь отворилась и высокий прекрасный юноша вошёл в комнату. Элена нетерпеливо обернулась.
"Ну, кто там?" - "Элена, не вы ли это!?" - "Ну, я. Что надо?" - "Я давно вас не видел". - "Сиди дома, не гуляй - глазки поломаешь". - "Вы ко мне жестоки, леди Элена!" - "Ты закончил?" - "Нет, милая - я считаю за честь предложить вам руку и сердце". - "А я считаю за честь в них плюнуть. Доволен?" - "Элена", - тихо сказал ЛирнаМир, - "ты всегда презирала меня за то положение, которое я занимал в царствующем доме. Оно резко изменилось. Теперь я император - и другой императрицы, кроме тебя, мне не нужно. Согласна ли ты разделить мои труды и дни на грифоновом троне Амалелаи?"
Элена сделала удивлённое лицо, приставила указательный палец к виску и выразительно им покрутила, а затем крикнула:
- Слуги, остудите ему голову!
Несколько дюжих молодцев взяли юношу под руки и отвели на улицу, повалив в глубокий сугроб. Девушку оставили в покое - и она опять накинулась на несчастную служанку.
Конечно, этим всё могло бы и кончиться - но кроме трезвого и правильного склада ума, Элена обладала и некоторыми высокими чувствами, например патриотизмом. Выгнав заплаканную служанку, она достала стилос и папирус и стала писать, аккуратно склонив голову и высунув язык. Строки полились из-под её пера.
'Высокому императору Амалелаи
Волею Рыси Алмарайвалу
от Элены, дочери губернатора Иссента. Сего 10 дня 4844 года Луснейской Эры принц Лирнамир объявил себя императором. Доводим это до сведения Вашей Радости как верная и преданная раба Ваша'
.
Спрятав язык и поправив хвостик чёрных волос, Элена позволила себе помечтать. "Возможно, отрубив голову этому смутьяну, император женит на мне юного ЛаранВайса. И когда-нибудь я стану Императрицей".
Снег взлетел столбом из-под копыт мамонта - и белый всадник въехал на двор замка.
- Слава императору Лирнамиру! - грянули рыцари.
- Приветствую вас, доблестные воины, - звонко ответил юноша. - Я поведу вас к океану, в столицу Империи - и мы защитим её от восточных жёлтых варваров.
Мечи взлетели, сверкнув на утреннем солнце.
- Мы Вернёмся к жёнам и детям, покрытые славой победоносных сражений - и юные девы будут мечтать о нас ночами...
Зазвенели щиты и копья взметнулись к небу.
- А сладкогласые поэты навеки воспоют наши имена в звонких строках Тенделири!
Зазвучал рог, медленно растворились ворота - и воины Амалелаи вышли на заснеженную тропу. Впереди всех на огромном мамонте - альбиносе ехал новый император Лирнамир, а рядом с ним неутомимо шагал Талианзор князя Джамалиана.
Отряд двигался по южному склону гор - ибо на севере никак не могли прокормиться двадцать мамонтов. Через сжатую горными хребтами долину Иссента по широкой дороге, что уводит на юго-запад, уходили верные рыцари Империи. Никто не провожал их и не желал им счастья на тёмном пути - только голодные волки натужно выли на висящую в темнеющем небе Верду. Мечи в ножнах тускло горели, ожидая тёплой крови врагов. На щитах амалелайцев горела Рысь, озаряя путь.
Тяжёлые тучи укрыли заснеженные горы справа от дороги. Слева непроницаемая дымка висела над барханами Котловины, по которым уже шли где-то жестокие ченосские всадники на чёрных яках. Ни один огонёк не горел на редких усадьбах у дороги. Так провожала Родина своего нового императора, который уходил на страшную битву, не оставив ни дома, ни жены, ни детей. Только ветер заметал следы путников, только шар Верды горел над пустыней, только белая кошка ждала своего хозяина на высоком узорном окне, вглядываясь в холодную темноту.
Древние строители, которые триста лет назад проложили дорогу, от Амалелаи на Иссент, потрудились на славу - и не даром получали золотые солиды. Ровные гранитные плиты были плотно уложены одна к другой, через каждую лигу на обочине стоял высокий столб, испещрённый рунами. Чем дальше уходила дорога на юго-запад от Иссента, тем реже встречались одинокие домики, прилепившиеся на крутых склонах. Изредка на какой-нибудь оторвавшейся от хребта - и нависшей над дорогой - скале стоял, уныло щерясь пустыми глазницами окон, полуразрушенный замок - но и они попадались всё реже. Отряд шёл по дикой местности, которую талистанцы ещё и не начинали осваивать.
Несколько дней пути слились в памяти Джамалиана в одну серую полосу. Вереница бурых мамонтов неторопливо шествовала под низким сумрачным небом по заснеженной дороге, оставляя большие хорошо узнаваемые следы. Это и привело к беде.
Первым кочевников заметил Виластан. Далёкие тёмные точки, маячившие на горизонте, стали постепенно приближаться, с каждой секундой становясь всё более похожими на разъярённых кочевников на могучих яках. Первые стрелы засвистали в морозном воздухе.
- Луки! - закричал кто-то - и всадники достали гибкие талистанские луки с тяжёлыми стрелами. Один из всадников упал с мамонта, а обезумевший зверь кинулся на врагов. Несколько пустынников уже валялись на снегу, выпустив длинные ленты кишков - но и могучий мамонт сначала остановился, а затем пал, пронзённый тучами стрел и рогами яков. Всё новые кочевники прибывали на помощь десятку тех, кого заметили первыми. Никто уже не сомневался, что это была тщательно подготовленная засада. С гиканьем и под свист стрел гнались за маленьким отрядом сотни кочевников; и со стороны зрелище неторопливо шагающих по снегу мамонтов и яков сильно смахивало на бред сумасшедшего. Стрелы сыпались с двух сторон - но пока не причиняли особого вреда. Двоих из отряда легко ранило. Разглядеть упавших с яков в толпе пустынников было невозможно. Расстояние между загонщиками и дичью постепенно увеличивалось - и Джамалиан совсем было успокоился, когда вперёдсмотрящий Миравлин крикнул: "Впереди тоже кочевники!"
Некоторые всадники остановились, мамонты затоптались и смяли строй. Могучие яки врагов потекли вверх по склонам, стараясь потеснить отряд вниз, в пустыню.
- В горы, - приказал император, - и пусть те, кто встанут на нашем пути, никогда больше не сойдут с него.
Могучие звери протрубили громовой клич в холодном воздухе - и потекли по узкой тропе в серые горы.