Аннотация: Скажи мне, как ты поступишь, если твоя жена требует совершить поступок, противоречащий логике и... даже, в некотором роде, закону? Или же тебе придется преступить черту закона ради спасения или мести за близкое тебе существо?
Умка, сколько себя помнила, всегда гуляла одна. Каждое утро, как по часам - с рассветом, старый дед - ее хозяин, открывал дверь вольера, выпуская рыжую и толстую собаку на волю. Дворняга, примерно до середины бедра в холке, радостно скакала вокруг человека.
Вольер представлял собой клетушку три на пять метров из черной сетки рабицы. Внутри добротная деревянная будка, где можно разместиться со всем комфортом - хоть в прихожей, хоть в отделенной от нее спальне. Примыкало жилище собаки прямо к одноэтажному дому, сложенному из бревен. В нем жил хозяин.
Первым делом Умка бежала к небольшому ручью, чтобы напиться. Путь проходил через пару недостроенных домов и небольшую проселочную улицу, по которой редко ездили автомобили, настолько она была разбита. Спустившись в небольшой овражек, почти отвесно спускающийся к ручью с одной стороны, собака, фыркая, игралась с водой.
Затем рыжая пробегала по всему поселку, изредка отвечая на лай запертых, или находящихся на цепи собак. В двух бревенчатых домах, как правило, собаку ждало угощение. Здесь ее любили. Виляя обрезанным как у ротвейлера хвостом, Умка принимала угощение и норовила взгромоздиться широкими лапами на женщин, что тихонько радовались приходу собаки.
- Как там дед-то твой, Умка? - вопрошали хозяйки. Слыша голос людей, рыжая еще сильнее виляла хвостом, радуясь приему. Женщины все понимали: - Ага, жив еще, курилка старая. Ты уж береги его, малая...
Примерно в полдень рыжая взбиралась на пригорок в поле у речки и грелась на солнышке, подремывая, свернувшись в калачик, пока наползающая от леса тень не накрывала ее своей прохладой.
Были у Умки и друзья. Небольшая стая бездомных собак, обитавших около мусорной свалки. С ними было очень весело и приятно разрывать громадную кучу отбросов, выискивая самые вкусные кусочки. Не всегда в стае были рады сторонней собаке, но старались не трогать, во исполнение древнего закона недопустимости агрессии к самке.
К вечеру собака возвращалась домой, съедала приготовленное для нее в пластиковой кормушке, вылизывая последнюю до блеска, и ложилась спать.
Так было заведено изо дня в день уже пару лет. Лишь зимой Умка прогулкам предпочитала забираться в дом к хозяину, чтобы погреться у большого камина, в ногах человека.
Дед был очень стар. Его прищуренные глаза плохо видели, а походка напоминала слона со сломанными ногами, настолько медленно и тяжело человек передвигался. Он уже давно не трогал ни одной книги в своей большой библиотеке. А зачем, если буквы расплываются? Все, на что хватало сил - это каждое утро открыть вольер и приготовить нехитрую снедь, привезенную внуками, себе и рыжей любимице.
Вольер можно было ежевечерне и не закрывать, но дом не был огорожен с одной стороны забором так, что участком вплотную примыкал к дороге, и дед боялся. Но боялся не за себя, а за Умку. А вдруг тати ночные грабить придут? Бог с ним с огородом, собаку бы не пришибли.
Внуки приезжали все реже и реже с того момента, как забрали банковскую карточку, на которую старику приходила пенсия. Дед не обижался, понимал. Не держал обиды он и на Умку, что целый день бегала где-то, лишь к вечеру приходя домой и даря короткую ласку хозяину, облизывая потерявшие чувствительность пальцы рук и укладываясь немалым весом на больные ноги.
Старик ждал смерти. Он знал, что последняя не за горами, и смирился. Единственное, он очень не хотел умирать во сне, ибо тогда некому будет открыть вольер и выпустить самое близкое и любимое существо в его жизни.
Настал июль. Жаркое солнце привлекло городских жителей, и те приехали навестить родителей, бабушек и дедушек. Деревенский покой был нарушен детским визгом, велосипедными звонками и, реже, солидным рокотом проезжающих автомобилей.
Умка в этот день бежала обычным маршрутом, высунув язык и стараясь держаться в тени длинной череды высоких заборов, стоящих вдоль дороги.
Позади послышался звук трения резины по грунту и детские, весело перекликающиеся, голоса. Обогнав собаку, два велосипеда с восседающими на них девочками, лет восьми от роду, остановились.
- Собачка! - побросав транспорт прямо на дорогу, девчонки подбежали к Умке.
Последняя завиляла хвостом и прикрыла глаза. Она очень любила человеческую ласку и никогда не знала горя от двуногих. Млея от удовольствия, собака повалилась на землю, подставляя пушистый рыжий живот под руки ребятни.
Из-за поворота дороги показались еще два велосипедиста. Женщина в защитной каске и мужчина без оной.
- Даша, Оля! А ну отойдите, быстро! - прозвучал громкий и напряженный женский голос, сорвавшийся на визг: - Отойдите немедленно!
Девчонки отреагировали на мать по-разному. Одна из них спешно отошла с своему велосипеду и подняла его с земли. Вторая продолжила ласкать Умку.
- Она хорошая, маааам! - протянула девочка, - Давай возьмем ее к себе?
- Нет! Оля, я что сказала? Ты же видишь - она уличная, и наверняка блохастая! - с нажимом проговорила мать и обратилась ко второму попутчику: - Сергей, что ты молчишь?
- У нее ошейник, она не уличная. - спокойным голосом резюмировал мужчина. - Но, в любом случае, мама права - у собак множество разных бактерий и болячек. Ты же не хочешь заболеть?
- Нет, - девочка помотала головой. - Но она такая милая...
- Даша, собаки не имеют права гулять по улицам без намордника и хозяина. Это зверь. В любой момент тебя могут укусить, повалить и растерзать. Бери свой велосипед и поехали.
Мужчина повелительным жестом указал дочери направление и приготовился ехать дальше. Жена смотрел на него с немым укором:
- И ты так это оставишь? Твою дочь чуть было не загрызла бродячая собака, а ты спокоен?!
- Я поговорю с ее хозяином, он больше не будет выпускать собаку, - спокойно ответил собеседник и скомандовал: - Поехали!
Умка, лежа на животе и высунув язык, смотрела вдаль велосипедистам и боролась с ленью, не осознавая, что сейчас был тот миг, когда ее судьба кардинальным образом изменилась.
Возвращаясь домой, собака насторожилась. Что-то не так. От дома веяло незнакомыми запахами и тревогой. Потянув носом, рыжая медленно сошла с дороги на территорию дома и прислушалась.
Во дворе стояли три человека. Старый дед, ее хозяин, и давешняя семейная чета, родители девочек велосипедисток. Люди вели разговор, причем голос женщины был повышенным и злым.
О чем шла речь, Умка не понимала, но по интонациям догадывалась, что двуногие сильно недовольны ее хозяином. Такое в ее жизни случалось впервые. Иногда люди заходили в дом к деду, но никогда не повышали голос. Наоборот, в такие моменты в воздухе вкусно пахло жареным мясом, а рыжую звали и угощали ласками и пищей. Собака решила не торопиться и прилегла в траву, не спуская глаз со спин гостей.
Через некоторое время женщина резко развернулась и начала уходить. Она плакала. Ее спутник напротив, продолжал общение с хозяином дома. Через пару метров мать девочек остановилась и, размахивая руками, почти закричала:
- Да врежь ты ему уже! Мужик ты, или нет! Достала меня такая жизнь с тряпкой!!
Умка пропустила момент, когда ее дед оказался лежащим на земле. Поведение женщины изменилось - она хохотала. Дико, с надрывом, запрокинув голову вверх. Мужчина склонился над лежащим стариком и сказал:
- Когда будешь в следующий раз спускать своего пса, подумай о наших детях.
Собака застыла. Она не понимала, как реагировать. Вжавшись в траву, Умка смотрела на гостей, не отрывая глаз, и ждала их ухода. Проходя мимо рыжей, женщина скривила лицо и демонстративно сплюнула в сторону.
- А ну, пшла! - мужчина имитировал агрессивный рывок и заулыбался, когда Умка инстинктивно дернулась и отскочила.
Адреналин всколыхнул собачью кровь. Разразившись неистовым лаем, Умка боком бежала к хозяину, поджав хвост и не отводя морды от непрошенных гостей, пока они не ушли.
Рыжая дрожала. Сдерживая клокочущее рычание, она подошла к по-прежнему лежащему на земле деду и, по своему обыкновению, лизнула его пальцы, услышав в ответ сдавленный хрип.
Умка вновь залаяла, тревожно и быстро. Из соседнего дома выглянула тетка Марфа:
- Умка, что ж ты голосишь-то, аки бешеная какая!
Услышав голос хорошо знакомой соседки, собака заголосила еще сильнее. Через пятнадцать минут на участке стало тесно от собравшихся людей. То и дело раздавались возгласы:
- Это инфаркт!
- Да не, инсульт хватил старика. Скорую вызвали?
- А что было-то?
- Да упал прям у дома и усе!
- Собаку уберите, мешает! - зычным гласом, не отвлекаясь от оказания первой помощи, пресек зарождающееся обсуждение муж соседки - пожилой, но еще не забывший навыки, врач-хирург. - Не надо скорую, признаков инсульта нет, просто давление. В дом несите.
Обошлось. К полудню следующего дня вся деревня уже знала о случившемся в подробностях. Да еще и, как водится, обросшими совершенно неправдоподобными деталями.
Кто-то рассказывал, что подъехал черный джип с коллекторами и попытался стрясти с деда долги внуков. А кто-то с упоением поведал, сидя за столом с домино, что сами внуки пытались увезти старика с собой для перевыпуска пенсионной карты. Самой ходовой историей стала та, где рассказывалось о сотрудниках ФСБ, а может и ФСК, которые прознали про старую охотничью двустволку, хранящуюся в доме в подполе. А дед защищал свой дом от загребущих государственных рук.
Умка этот день провела в доме, у постели хозяина. Наполовину забравшись на кровать и смотря преданными глазами на мерно вздымающуюся грудь.
Вечером к дому подъехал полицейский УАЗик. Кто вызвал сотрудников, и с какой целью - доподлинно неизвестно, но каждая из историй сразу же получила в умах жителей свое подтверждение.
Рыжая потянулась носом к штанине пахнущего дорожной пылью полицейского и аккуратно обнюхала. Сотрудник сидел за столом у кровати старика и с шумным дыханием что-то строчил авторучкой в планшете.
- Заявление подавать будете? - отвлекся представитель правопорядка и отодвинул ногу подальше от животного. Продолжил: - А собаку на цепь посадите. Во избежание, так сказать.
Кряхтя, дед попытался подняться на локти и взять стакан чая со стола. Умка вскочила передней частью тела на кровать и завиляла хвостом. Старик улыбнулся и погладил собаку по голове, за что рука была незамедлительно облизана.
- Да какое заявление, сынок... Я уж и писать толком разучился. - с тяжелой одышкой прозвучал старческий голос, - Пущай себе. Давно уж помереть должен.
Дед сел на кровать. Полицейский откинулся на спинку стула и неотрывно глядел на лицо собеседника.
- Одна радость осталась, и ту на цепь посадить просят. - старик улыбнулся наполовину беззубым ртом. Умка самозабвенно вылизывала ухо хозяина, задевая полицейского пушистым хвостом, что не останавливался ни на секунду.
- Будь что будет, сынок, будь что будет... Мне немного осталось, а она сможет о себе позаботиться. А коли помру, так кто ж ее с цепи снимет?
- В вольер тогда закройте, пока туристы не разъедутся, - сделал предложение сотрудник. - Вы поймите, Степан Анатольевич, мы им ничего сделать не можем, а они запросто собаку вашу на усыпление пустят. Причем после первой же жалобы.
Видно было, что молодой человек говорил и переживал искренне. Он понимал все - и несовершенную государственную систему, и старика. Старался с высоты своего опыта найти решение.
- Даааа.... - дед лишь махнул рукой.
Взгляд полицейского потух.
- Ну как знаете. - и уже тише: - Дело ваше. Всего хорошего, Степан Анатольевич.
Коротко взглянув на прильнувшую к деду Умку, сотрудник надел фуражку и вышел из дома. На улице заревел движок старого автомобиля и, через некоторое время, затих вдали.
Человек и собака еще некоторое время сидели, слушая начинающийся дождь, что редкими каплями начал барабанить по крыше дома.
Прошла неделя. Как и в тот вечер, когда полицейский пришел в дом деда, с неба падала вода. Настоящий ливень с грохочущим небом и озаряющими окрестности вспышками молнии.
Умка забралась в будку и свернулась калачиком. Всю неделю собака старалась не отходить от дома, убегая максимум на три-четыре дома в сторону. Плохие люди больше не встречались на ее дороге, а дед уже несколько дней вставал с постели и жил по своему распорядку дня. Вот и сейчас, перед наступлением ночи, вольер с рыжей был закрыт на шпингалет.
Около полуночи Умка неожиданно проснулась и навострила уши. Каким-то внутренним чутьем она почувствовала неладное. Запах озона и стена ливня мешали носу воспринимать запахи, поэтому собака высунулась из будки.
Неясный звук шлепка донесся до ушей рыжей. Она прислушалась, но звук больше не повторялся. Собака уставилась в темноту, втягивая воздух. Ничего, но ощущение опасности не проходило. В блеске далекой молнии показались два еле заметных силуэта, приближающихся к вольеру. Грянувший через секунду раскат грома приглушил собачье рычание. Умка залаяла и отпрянула назад в будку.
Мужчина и женщина сразу с ругательствами ускорили движение , утопая ногами в грязи.
- Говорила же тебе, не поможет нам дождь, - женщина схватилась за прутья решетки вольера.
- Не ной, лучше посвети мне. - откликнулся мужчина. - Да заткнись ты, шавка!
Лай Умки стал высоким и паническим. В соседском доме зажглось окно.
Мужчина распахнул дверь вольера и зашел внутрь, перехватив топор двумя руками. Стукнув изголовьем по краю выступающей крышки будки, он удовлетворенно хмыкнул. Типовое собачье жилище было устроено таким образом, чтобы в любой момент откинуть крышу на петлях. Для уборки или наполнения мисок.
Когда сверху полилась вода и над Умкой навис человек с какой-то палкой в руках, собачий лай перешел в непрерывный вой. Рыжая сжалась, прижала уши и забилась в дальний угол, глядя в лицо мужчины и не опуская морды.
- Чего ты медлишь, Сереж?! - возглас женщины больше напоминал визг, чем человеческий голос. - Дай сюда!
Отобрав у спутника топор, двуногая неумело замахнулась. Лезвие опустилось на голову Умки. Скользнув по кости, орудие взрезало кожу около уха, и пригнуло голову собаки к полу.
Шок и адреналин сыграли свою роль. Рыжая метнулась к выходу из будки, проскользнула мимо людей, а затем с душераздирающим воем побежала ко входу в жилой дом. Лишь на середине пути собаку шатнуло и боль впилась в нее острыми коготками. Лапы подогнулись, а левая сторона морды как-будто перестала существовать - ни глаз, ни ухо не выполняли своих функций.
Уткнувшись во входную дверь дома, Умка сжалась и обреченно, как-то с надрывом, продолжила голосить.
- На, добей ее! - возбужденная женщина всунула в руки спутника топор, кровь с которого уже успел смыть дождь. - Не могу я таким тупым. Надо будет потом поточить.
Двадцать метров до дома убийцы преодолели бегом. Лишь в самом начале женщина оступилась и упала в смесь воды и грязи. Ругаясь и обзывая своего мужа, виня его в испачканной одежде, она догнала его и встала рядом, толкнув спутника в спину.
- Давай!
Более сильный и надежный взмах топора. Собачий визг превратился в еле слышимое скуление, прерываемое судорожными всхлипами. Умка забилась на земле.
Дверь дома открылась и на порог шагнул дед Степан.
Женщина услышала грохот. Ее возбужденному мозгу вначале показалось, что в очередной раз в небе прозвучал гром. И только после того, как мужчина, вскрикнув, сложился пополам и упал на землю, его спутница закричала и побежала прочь.
Тяжело дыша и с трудом поднимая ствол ружья, старик попытался прицелиться и спустил курок вслед еле видимому сквозь дождь и темноту силуэту.
Не попал. Перезаряжать двустволку уже не имело смысла - дед бы ни за что не догнал нарушителя.
Выронив оружие, дед тяжело упал на колени, прямо под дождь. Старческая рука опустилась на голову рыжей. Старик заплакал. Язык собаки высунулся и попытался коснуться кожи человека. Карие глаза с любовью взглянули на хозяина и застыли безжизненными стекляшками.
Невзирая на мокрую от крови шерсть и болтающиеся куски плоти, старик обнял и положил собаку к себе на колени.