Я закрою глаза, если найдется тот, кто коснется их рукой.
Я приму покой, если сердце не оставит разум в живых.
Я смогу улыбаться... когда звезды смогут согреть мир, разуверившийся в солнце. (с) Ive
Для Ive.
Та весна была тёплой. Любопытные люди, мы глядели из-за ограждений в мир новым взором. Очарованные, мы решили бежать. На вышках дёрнулось, свистнула пулемётная очередь в спину. И мы падали, падали в травы...
Кто родился живым, не погиб от болезней, тот засеял поля и построил дома. Мы трудились под солнцем, пили вечером мёд, мы сошлись в города, принесли наши клятвы. Солнце выжгло поля, и пожарам достались жилища.
Когда жатва погибла, мы скрылись в землянках. Ели ягоды, дичь и готовили праздник. Мы взывали к вечернему небу: дай нам на ожерелье звезду, кремень, дерево, ягоду дай, дай на бусинки жёлудь и гриб, наконечник стрелы и осколок копья, заржавевшую гильзу, дай нам парочку мёртвых костей, пока осень идёт. Кто себе заберёт ожерелье, тот и будет король, тот и будет Король-Зима.
Осень вся прошла медленно, ясно. Первый Год завершил поворот. Уже скоро примёрзли ручьи, и копыта коней звонко били по льдинкам. А из сумерек, из осенней листвы и из пыли дорог показался Король, и дыхание жизни сорвалось с его губ, с губ холодных, как северный лёд. Кости переплетались с травою в его ожерелье. Так пришла зима и схоронила нашу древнюю печаль. А в апреле пробудились живые ростки и проросли под лучами Сол, нашей звезды, раздвинув тленные кости старого солнца.