Шуке сидит на низенькой неширокой кроватке с упругим, слегка проминающимся под телом покрытием. Ни подушки, ни одеяла, ни наволочки. Не потому что тюремщикам жалко – просто не предусмотрено за ненадобностью. Температура всегда комфортная для постояльца. Помещение, в котором стоит кровать, крошечное, шага три на три. Кроме лавки-кровати, полностью занимающей противоположную от входа стену, небольшая, привинченная к полу треугольная табуреточка и чуть больше размером торчащий прямо из стены столик. В четвертой стене небольшая, не закрывающаяся ничем ниша в рост Шуке. До него вскоре дошло (когда приспичило), что это санитарный закуток. С его устройством Шуке разобрался не сразу. Впрочем, включив логику, понял принцип работы.
На маленький столик приходящее время от времени молчаливое четырехногое существо ставило мелкое пластиковое блюдо всегда с одним и тем же – продолговатым, напоминающим земную картошку коричневым тушеным овощем, облитым сладковатым зеленым соусом и небольшой кувшинчик с пряно-сладким питьем. Стоило разломить овощ пополам, как из него по блюду медленно растекался густой гранатово-красный сок. Соединяясь с соусом, он начинал пузыриться и вырастать в объеме, застывая подрагивающим муссом. На вкус совсем неплохо. Затем, через час-другой это же существо забирало пустую посуду. Ни столовых приборов, ни стаканов нет. Их не выдают Шуке либо по причине соблюдения безопасности, либо их вообще здесь не имеется. Питание однообразное, но назвать его невкусным язык не повернется. К тому же к следующему приему пищи Шуке успевает изрядно проголодаться, ожидая его с нетерпением.
Первые дни пленник находится в подавленном состоянии. Он сидит на краю лавки и время от времени начинает беспричинно хихикать. Если бы в комнатке находился еще кто, понимавший по зартенаррски, то он бы услышал бессвязное бормотание: «Было. Когда то уже было. Сколько можно? Почему я?» и, через некоторое время опять: «Было. Это уже было».
Но спустя время Шуке успокоился и смирился со своим новым положением. Да и что он мог предпринять? Он опять зависел от кого-то. Такова его судьба – постоянно от кого-то зависеть и не иметь возможности решать самому. Лишь недолгое время, когда он покинул свою пещеру и до того, как встретился с Романом, он был полностью предоставлен сам себе. Где теперь интересно Роман? Где Зоя? Где Профессор? Наверное где-то рядом. Быть может в соседних с ним камерах. Может тут, за стеной. Шуке попробовал постучать костяшками согнутых пальцев по стене, но она гасила любой звук. Впрочем Шуке уверен, что его друзья живы. Отчего эта уверенность – он и сам не знал. Просто предчувствие.
Еще спустя какое-то время (Шуке стал считать время сутками, за которые принял каждый второй подаваемый ему обед), безразличие отступило. Пленник стал проявлять признаки интереса к происходящему. Изучил свою камеру. В ее двери не видно никаких признаков замка, но открыть ее с этой стороны не возможно. Исследовал все, что имелось – лавку, стул, стол. Все прикреплено намертво. В нише-санузле лишь сидение-приемник отходов, да отверстие над ним, в которое можно сунуть руку или ногу. Ее обдувало влажным ветерком и она извлекалась наружу чистой и посвежевшей. Туда же можно, скомкав, сунуть одежду и вскоре вытащить слегка увлажнённой, лишенной былых запахов. Для остальных частей тела имелись влажные полотенца или салфетки, вытягивающиеся из щели в стене. Использованные отправлялись в приемное устройство. Потолок камеры светится неугасающим неярким тёплым светом. Больше в его тюрьме ничего нет.
Следующим объектом исследования стало приходящее к нему существо. Шуке кажется, что оно одно и тоже. Невысокое, по плечо Шуке, четырехногое чудо с небольшой головкой на длинной шее, украшенной четырьмя постоянно бегающими в испуге глазками. Оно откровенно боялось пленника и вздрагивало всем телом всякий раз, как тот пытался обратиться к нему. Коленки, направленные в разные стороны, слегка подгибались и итак невысокая фигурка становились еще меньше. Длинные руки, торчавшие посередине горизонтально расположенного тельца, между первой и второй парой ног, прятались под животиком, словно существо опасалось, что пленник схватится за одну из них и выдернет ее.
Шуке не раз пытался заговорить с коротышкой, но каждый раз его бурная реакция говорила о том, что тот к общению не склонен. Единственно, что понимал Шуке - коротышка явно не охранник. Он не вооружен и сам до дрожи боится пленника. Понятно, что те, кто держит его здесь, уверены - побег из под стражи невозможен. Да и куда бежать, находясь на чужом корабле?
Со временем четырехглазый успокоился окончательно и понял, что опасаться пленника не стоит. Он стал, в ответ на дружелюбные улыбки Шуке изображать на своей мордочке гримасу, очевидно тоже обозначающую улыбку. Теперь он не торопился убегать, поставив на столик или забрав с него блюдо и кувшинчик. Он смотрел во все глаза на неведомое существо, готовый в случае чего бросится наутек. Вскоре он совершенно успокоился, но когда пленник попытался заговорить с ним, отпрыгнул в сторону двери, готовый бежать. Остановился. Повернулся и, как показалось Шуке, смущенно улыбнулся. Он боялся и стыдился своего страха. Они кивали друг другу и улыбались. Шуке больше не пробовал заговаривать или протягивать руки. Первый контакт установлен.
В следующее свое посещение четырехногий, поставив посуду, не стал уходить, а стоял у приоткрытой двери и благожелательно улыбался. Шуке, осторожно пересев на табуретку, принялся есть, переглядываясь с существом и потягивая из кувшинчика. Четырехногий с интересом наблюдал за этой процедурой. Наконец пленник поел и пересел обратно на кровать. Существо не торопилось забирать посуду. Оно вдруг закрутило головой, затем что-то выдохнуло.
- Что? Не понял Шуке.
Тот повторил еще несколько фраз. Слова растягивались. Трудно вычленить какие-то отдельные звуки. Произношение слов совершенно непривычно. Шуке смотрел вопросительно. Наконец четырехногий медленно, подняв одну руку и указывая на себя, протянул:
- Ма-а-а-А… Ма-а-а-А…
Шуке непонимающе покачал головой.
- Не пойму.
Тогда коротышка, вновь показав на себя, отчетливо произнеся:
- Ма-а-А. – затем протянул руку в сторону пленника и помолчал. Указал на себя: - Ма-а-А, - и вновь на Шуке. Помолчал, и на себя, - Ма-а-А.
- Понял! – вскричал Шуке, - Ты Ма-а-А.
Четырехногий довольно закачал длинной шеей. И снова указал на себя:
- Маа Тротт.
- Маа трот? – Шуке задумался. Его осенило, ты Маа Тротт?
Но существо недовольно забило по полу левой задней ногой. Он указал на себя и произнес:
- Тротт. – затем вновь указал на себя, - Ма-а-а, - и так же ткнув пальцем несколько раз куда-то назад, - Ма-а-а, ма-а-а, ма-а-а… - и на себя, - Тротт.
- Понял! Тебя зовут Тротт. А твой народ зовут ма-а-а, - протянул Шуке и ткнув двумя своими пальцами в коротышку, - Тротт, - затем ткнув в коротышку, а затем несколько раз позади него, - ма-а-а, ма-а-а, ма-а-а. – затем снова в коротышку, - Тротт.
Коротышка довольно улыбался и качал шеей, - Тротт, Тротт, Тротт, - указывая на себя. Затем вопросительно на Шуке.
- Шуке. – ответил Шуке.
- Тротт маа. Шуке… - выразительно посмотрел на собеседника Тротт.
- Шуке. – ткнул себя пальцем в живот пленник и, показывая на себя, а затем позади себя, совершенно забывшись, - сквирг, сквирг, сквирг. – и снова в себя, - Шуке сквирг.
При этих словах маа вздрогнул. Впрочем он и так знал, кто пленник корабля. Но когда сам пленник подтвердил, что он тот самый ужасный сквирг… Казалось, маа сейчас хватит удар. Но он взял себя в руки и улыбнулся:
- Скиг Ш-ке, - добавив еще несколько слов. Подошел поближе и похлопал пленника по спине, - еще раз повторив сказанное.
- Ну вот и подружились, - улыбнулся Шуке.
***
С тех пор всякий раз, как Тротт приносил еду, они дружески кивали друг другу. Скорее кивал Шуке, а Тротт покачивал головой из стороны в сторону. Между прочим, в один из своих приходов Тротт, посчитав, что свет слишком ярок, просто негромко хлопнул три раза в ладоши. Свет притух, став не столь обременительным для глаз. Шуке это открытие очень обрадовало, так как через чур яркое освещение изрядно досаждало.
Вскоре Шуке пришло в голову, что Тротт может помочь овладеть ему основами местного языка. Он указывал то на кровать, то на стену, то на потолок и вопросительно смотрел на вошедшего. Коротышка быстро понял, что от него требуется и с удовольствием включился в игру. Через несколько посещений гостя Шуке знал пару десятков слов. Уже позже Шуке узнал, что четырехногий обучал его не своему родному языку, а некоему универсальному межпланетному хэге, довольно примитивному и простому, но вполне выполняющему свои функции – фонетического общения существ с разных планет.
Шуке, между прочим, узнал от нового товарища, что время на корабле не безразмерно. Оно отмеряется вахтами (на хэге – «пирц» то есть «работа»). Причем три «пирца» (или три вахты) составляют «го-пирц» (или просто «го» – «оборот работы») - что-то вроде суток на планете. Девять суток «го-пирц», (то есть 27 вахт) равны одному «шарртти-анх» или просто «шарртти». Девять «шарртти» (81 вахта) составляют один «моо-анх», нечто среднее между земным понятием месяца и года.
Конец каждого «шарртти-анх» и «моо-анх» отмечаются как праздники. Первый – скромно, буднично, по-семейному. Второй, торжественно – всем кораблем. Летоисчисление велось от некоего мифического «вылета» (куда, откуда – маа не знал). После окончания 81 «года» - «моо-анх», отмечался конец очередного «того-анх», то есть конец эпохи и счет «годам» начинался заново, а прошедшая эпоха получала свой порядковый номер оттого самого «вылета». Так и говорилось, в таком «того-анх» в такой-то «моо-анх» от «вылета», случилось то-то.
В свою очередь «пирц» (вахта) делилась на 9 частей по три единицы – «си» в каждой. Каждый «си» на 81 долю – «ти», а те на 81 миг – «онь». К каютах даже стояли своеобразные часы, отмеряющие это время.
Обучение прервалось давно ожидаемым пленником событием.
***
Как то утром, после пробуждения Шуке, в камеру вошли сразу двое. Среди них не было маленького маа. Два покачивающихся здоровенных матороканца. Один движением руки, в которой зажат короткий цилиндрик, велел идти за ними. Шуке, знакомый уже с действием прикрепленного на его груди диска, повиновался. Один матороканец ковылял спереди, другой позади. Шли долго, переходя по разным наклонным коридорам с одной палубы на другую. Наконец вышли в более широкий, чем прочие, коридор и остановились перед закрытой дверью. Сопровождавшие Шуке матороканцы оглядели сверху донизу пленника и, когда дверь, пыхнув напоследок, исчезла, бесцеремонно впихнули его внутрь.
Помещение большое, но значительно меньше того, где происходил первый допрос Братством пленников. Штук семь матороканцев, очевидно высшее командование, сидели у противоположной стены, небрежно свесив ноги-щупальца с неизменных треугольных табуреток. При входе пленника они одновременно качнули лошадиными мордами в его сторону. Охранники остались снаружи.
- Садись. – бесстрастный голос в голове.
Шуке оглянулся. Рядом низенькая скамеечка с выемкой. Сел. Почувствовал неприятное шевеление в голове – словно в его мозгах копошились чьи-то маленькие легкие щупальца. Пытаются прощупать его мысли. Но комбинированный зартенаррско-земной мозг Шуке очевидно не поддается сканированию. Копошение исчезло.
- Ты действительно сквирг? – голос в голове не спрашивает, а так, на всякий случай уточнят. Даже обвиняет.
- Действительно. Сквирг. – говорит Шуке на зартенаррском.
- Думай! – в груди дернуло электрическим током.
- Сквирг. – зло мысленно бросает Шуке.
- Зачем ты прилетел к нам?
- Я! – Шуке чуть не подпрыгнул от такой наглости, - А не вы ли напали на наш корабль и захватили его?!
Матороканцы закурлыкали. Затем обвиняющим тоном:
- Братство просто так, без причины, ни на кого не нападает. Вы, сквирги, известны своим коварством. Вы, наверное, всё рассчитали и специально подставили свой корабль у нас на пути!
- Глупость! Впрочем, думайте что хотите. – устало ответил пленник.
- Так ты не отказываешься от того, что намеренно проник к нам на корабль?
- Проник? Сам? Это самое идиотское предположение, какое только может прийти в голову. Зачем!? Зачем мне это надо! Только существа с больным воображением, такие как вы, могут придти к такой мысли! Я не самоубийца, чтобы являться прямо в логово к лютым врагам моей расы. – Шуке рассвирепел. Он понимал, что терять ему нечего, - Я не слышал еще такой глупости за всю свою жизнь! Братство! Не нападает!! Я сам прилетел к ним!!! Идиоты!!! Космического масштаба идиоты!!! – и про себя подумал: «Может оскорбятся да и убьют сразу, без мучений».
Глава 10. Новый друг.
Вопреки ожиданиям сквирга его мучители не разозлились. Даже не обиделись. И вроде как остались довольны. Они опять принялись мотать длинными мордами, по индюшачьи курлыкать, но уже без прежнего энтузиазма. Большие глаза-блюдца бесстрастно поблескивают множеством граней, а маленький, на лбу, вращается, останавливаясь на миг то на пленнике, то на соседях, то словно в задумчивости на потолке.
- Так ты уверен, что попал к нам случайно?
Шуке махнул рукой.
- Уверен!? – его жест не понят.
- Уверен, уверен, - устало посылает пленник сигнал. Снова переговоры между матороканцами. Они длятся долго. Шуке всё безразлично. Охватила полная апатия - пусть делают с ним что хотят. Он и так не даст за свою жизнь пустого сосуда из под туке. Очевидно матороканцы никак не могли придти к единому мнению относительно судьбы пленника. Вдруг все разом, словно получив команду, замерли. В голове зазвучало:
- Будешь находиться у нас, пока не подтвердятся твои слова. Если солгал, тебя ожидает бесславная смерть. Если оказался у нас случайно, мы, как справедливые и честные торговцы, милостиво продадим тебя на ближайшей обитаемой планете. Твой новый хозяин устроит твою дальнейшую судьбу. Братство справедливо и милосердно. Это всё. Можешь идти.
***
Шуке опять сидит в своей камере-комнатушке. Если бы не уроки языка, даваемые ему четырехногим маа, он совсем бы пал духом. День идет за днем, месяц за месяцем. Он теперь вполне сносно общается с Троттом. Многое узнаёт о корабле. Хозяева корабля, называющие себя Братством, не только пираты, но и работорговцы. Большую часть захваченных в результате нападений на пролетающие мимо торговые и пассажирские корабли, а так же набегов на мирные земледельческие планеты пленников они продают, оставляя лишь небольшую часть в услужении на судне. Предпочитают держать на корабле представителей тех рас, что находятся здесь давно, многие не одно поколение.
Все находящиеся на борту маа, соплеменники Тротта, рабы. Они рабами родились и никакого другого состояния не знают. Кроме того на корабле есть и представители других планет, по большей части такие же рабы, как и маа. Но есть и раса, не являющаяся рабами – это гиоды. Они несколько похожи на матороканцев, но гораздо меньше ростом, с другим строением головы и тела. Вобщем, единственное, что их на первый взгляд роднит между собой, это три ноги-щупальца и три руки. Но даже их строение не одинаково. Так вот эти самые гиоды – не рабы. Они вольнонаемные слуги матороканцев и могут в любом порту по своему желанию сойти на берег. Хозяин не в праве их удерживать силой. Но такого, на памяти Тротта, никогда не случалось.
Есть еще какие-то таинственные айоллы. Они являются Повелителями для всех, даже для матороканцев. Но так как они все время проводят в спячке и просыпаются лишь изредка, то фактическими хозяевами корабля и всего живого и неживого на нем являются именно матороканцы. Еще Шуке узнал, что у каждой расы есть свой язык, но есть и общий, понятный всем. Создан ли он искусственно или принадлежит одной из рас Вселенной – Тротт не знал. Именно этому языку маа и обучал чужака.
Сам Тротт не очень много знает о делах других рас корабля. Его это особенно и не интересует. Вопрос Шуке – хотел бы Тротт или другие маа стать свободными, поверг того в недоумение. Ему трудно представить, что он тогда станет делать.
- Да занимался бы чем сам хотел.
- Сам? – сложенные в замок на спине пальцы маа растопырились, - А что я могу хотеть? Сам?
- Неужели у тебя нет желаний? Не мечтаешь ни о чем?
Тротт задумался. В таком состоянии и ушел. В следующие разы он приходил лишь затем, чтобы принести пищу или забрать посуду. Любых бесед он начал сторониться, стараясь побыстрее уйти. Суток через десять (условных суток, отмеряемых Шуке парой приемов пищи), Тротт принес очередной раз обед и уходя, перед самой дверью, развернув грациозную шею, прошептал:
- Я последний раз к Вам пришел. Со следующего раза пищу будет носить другой маа. – и, не отвечая на вопросы заключенного, выскочил.
Что бы это значило? Почему другой? Может хозяева узнали о том, что он учит пленника языку и его решили отстранить? Ну тогда бы и тот, последний раз ему не позволили принести пищу заключенному.
***
На следующий «день» в камеру как всегда вошел маа. Шуке хотел обрадовано приветствовать друга, но, скорее по испуганному поведению того, а не по внешности, догадался, что перед ним не Тротт.
- Ты кто? – спросил Шуке.
Вошедший чуть не выронил из рук блюдо и кувшин. Совершенно очевидно - он не в курсе того, что пленник знает язык корабля. Он так и стоял, с полуоткрытым ртом. Шуке поднялся и сам взял свой обед из рук нового стражника. Маа хрюкнул и задом выскользнул из двери.
В следующий раз он почти вбежал, поставил новую посуду, забрал старую и быстренько удалился. Это до слез растрогало Шуке. Бедный маа, как он напуган. То же самое повторилось и в следующее посещение кормильца. И в третье, и в четвертое.
А на пятое - маа словно подменили. Нет, это был все тот же самый маа, Шуке мог поклясться в этом - у того на макушке смешно торчал приметный короткий хохолок, которого не было у Тротта. Но зайдя, он не поторопился выскочить, а нерешительно стоял, переминаясь с ноги на ногу, чуть приоткрыв рот, наблюдая, как Шуке поедает свой обед. Шуке, боясь спугнуть налаживающийся контакт, приподнял голову и самым, как ему казалось, мягким своим голосом спросил:
- Ты, друг, что-то хотел сказать?
- Друг? – маа поднял обе ладони и положил себе на макушку. Шуке уже знал, что этот жест означает раздумье, - Ты говоришь «друг»? Действительно это ты.
- Я это я. А то кто же еще? – удивился пленник. Кого еще этот странный маа надеялся здесь увидеть, - А вот ты кто такой?
- Я Кабо. Друг Кабо.
- Мой друг?
- Твой? Да. И твой.
- И мой? – Шуке все больше удивлялся, - А чей еще друг, если не только мой?
- Твой друг. И друг Романа.
- Что!? – Шуке взвился, вскочил, схватив маа за руку.
Тот испуганно выдернул ее, прижался к стене:
- Друг. Друг. Твой друг. Романа друг.
Шуке отступил и сел на кровать. Маа сразу успокоился.
- Да. Я друг твоего друга Романа. Он так сказал. Ты друг Романа?
- Да! Да! Я друг Романа! – закивал пленник.
- И я друг. Друг Романа и твой друг, – маа состроил счастливую гримасу, - Друг. Он так и сказал.
- Да где же он, Роман? То же в камере?
- Нет. Зачем в камере? Роман - большой человек. Он старший повар. Его уважают даже гиоды. А матороканцы любят есть то, что готовит Роман.
- Так где он, Кабо?
Кабо удивился:
- Живет в своей комнате. У него есть своя комната. На одного! - важно сказал Кабо, точно речь шла о его комнате.
Шуке долго расспрашивал Кабо о Романе. Не слышал ли он о других пленниках. Кабо ничего не слышал, но обещал все выспросить у Романа и рассказать в следующий раз. Когда маа ушел, Шуке готов был птицей взвиться под потолок своей камеры. Оказывается его друг не только жив, но еще и на свободе. Наверное и Зэнь-Ди с Профессором Михалычем тоже на свободе. Не будь он сквиргом, тоже был бы на свободе.
***
Принеся в следующий раз пищу Кабо не заговорил с заключенным, как тот не пытался поймать его взгляд. Та же картина повторилась и на следующий раз. Шуке терпеливо ждал. Он понимал, что это неспроста. Либо за рабом следили, либо ему нечего сказать. На третий раз Кабо, прикрыв за собой дверь, заговорил:
- Был у Романа. Всё, всё рассказал. Всё, всё узнал. – после чего Кабо пересказал все то, о чем знал сам Роман о судьбе Зои и Савелия Михайловича.
Затем вдруг закончил:
- Роман сказал, мы скоро вытащим Шуке на волю. Тебя, - для убедительности маа ткнул пальцем в лоб сидящего пленника, - Тебя вытащим.
- Когда?
- О-о. Скоро-скоро. Сам увидишь. Такое скоро будет! Все, все на волю выйдут.
- Что будет то? – недоумённо спросил Шуке, - Что произойдет?
«Надо же? – думал Шуке, - Что еще задумал Роман? Как он собирается вытащить меня отсюда? Может что наврет про меня матороканцам, раз они к нему так хорошо относятся? Скажет им, что я беглый преступник, а значит не враг им? О, вечные силы! Хоть бы у него получилось. Не хочется пропадать в этой конуре»
***
Не раз еще пытался Шуке заговорить с Кабо о непонятных ему планах Романа. Но Кабо лишь сопел узкими щелями-ноздрями у основания шеи, нетерпеливо постукивая правой передней ногой по полу. Почему-то он не хотел больше говорить на эту тему – или сам не знал подробностей о планах спасения Шуке, или ему велено больше ничего не говорить. Все же раз заключенному удалось вывести маа на интересующую его тему.
- Кабо. А сам ты не хотел бы убежать с этого корабля?
- Убежать? – удивился коротышка, - Куда убежать?
- Ну куда? Туда, где ты смог бы стать свободным.
- Свободным? – Кабо задумался. И вдруг, словно одернув свои мысли, выдохнул, - Хочу! Я очень хочу понять, что такое «быть свободным». И правда ли это так хорошо, как говорит Роман.
Тут резко оборвав себя, поняв, что сболтнул лишнего, маленький маа грустно заявил:
- Я не знаю, что такое «свобода». Никто из нашего народа этого не знает. Мы все родились на этом корабле рабами от родителей рабов. И наши родители родились здесь рабами. И их родители. И родители их родителей.
- Неужели нигде во вселенной нет вашей родной планеты, на которой живут свободные маа.
- Почему нет? Есть. Должна быть. – поправился Кабо, - Не может такого быть, что нет. – и через минуту раздумий, - Хочется, очень хочется, чтобы была такая планета. Планета свободных Маа! Но я не знаю, где она. И никто из наших не знает…
- Роман рассказывает вам о свободе? Он говорит, что вы должны быть свободны? – попытался перевести разговор в нужное ему русло Шуке.
Кабо строго посмотрел на пленника:
- Роман много о чём говорит. Говорит нам. Не тебе. Нам! Зачем тебе знать? Когда надо, скажут что делать.
- Свобода, это хорошо. – Шуке грустно качает головой, - свобода, это когда ты волен делать, что хочешь. Когда никто тебе не говорит, чем ты должен заниматься и как жить. Когда ты идешь туда, куда хочешь сам и находишься там с только, сколько сам пожелаешь. Не сидишь под замком.
- И Роман говорит так же, - Кабо вздыхает, - Но я не пойму, как это? Никто не говорит… Никто не показывает… Никто не решает… А кто решает?
- Сами. Каждый решает сам за себя.
- А кто накормит? Где пищу взять? Кто планирует работу? Кто скажет: «Кабо, надо сделать то-то и то-то. Кабо, сегодня принесешь это. Кабо, ты наказан. Кабо, ты животное». Кто скажет, где Кабо ночевать? В какую очередь кушать?
- Ты. Ты сам всё решаешь.
Кабо глубоко задумался. Тихо прошептал:
- Но это… очень страшно. Сам! Всё!!! Страшно и непонятно.
- Кабо, - успокоил его Шуке, - поверь мне, это не страшно. Это замечательно. Ты не один будешь свободен. Рядом с тобой все будут свободны. Вы станете помогать друг другу, заботиться друг о друге. Но не потому, что вас заставляют это делать, а потому, что вы уважаете друг друга.
- А если не уважаю?
- Ты будешь сам решать, кого уважать, а кого не уважать.
- Здорово! Но и страшно. Страшно и… и… я хочу быть свободным! – все глаза четырехного, горя огнем, уставились на собеседника, - Я стану свободным. Обязательно стану, – и что-то восторженно и испуганно бубня Кабо скрылся за дверью.
***
- Когда Роман что-либо сделает? Когда я смогу выйти отсюда? – не вытерпел через время Шуке. Ему до смерти надоела его тюрьма. Особенно теперь, когда свет свободы блеснул во мраке неволи. Даже матороканцы забыли о нём. Словно застрял в безвременье. Только маленький маа и оставался его крошечным окошком в существующий где-то там, за стенами камеры мир. Единственная его отдушина.
- Нельзя! Нельзя сейчас! Никак нельзя! – сгибает шею Кабо, бряцая тарелкой о столик, - Сейчас никак нельзя. Совсем нельзя. Роман сказал, ждать надо.
- Да почему нельзя? Почему ждать? Сколько? – удивлялся расстроенный Шуке, - Что случилось?
Маа покрутил тонкой шеей и выдохнул:
- Хозяев пригласили на большую торговлю. Ну как пригласили? Велели. Очень большая торговля будет. Торговать будут с другими кораблями. – и совсем тихо, склонившись к самой голове пленника, толи испуганно, толи насмешливо, - Хозяева не хотели. Очень не хотели. Торговать не хотели. Лететь туда не хотели. Пришлось.
- Где торговать? На какой-то планете? – оживился Шуке, - И чем торговать?
- Где, я не знаю. Нет планеты. В космосе. А чем? Пищей торговать. Топливом торговать. Оружием торговать. Рабами торговать. Всем, чем можно торговать. У кого что есть. Но главное, рабами. Хозяева рабами торгуют. На рабов большой спрос. – Кабо опустил голову. – Нами и будут торговать.
Глава 11. Невольничий рынок.
Даже невероятно огромный корабль пиратов казался рядом с космической станцией торговцев угрюмой горошиной рядом со спесивым, раздувшимся от гордости арбузом. Вращавшаяся по выверенной орбите вокруг небольшой желтой звезды с парой собственных безжизненных планет, станция – самая большая торговая площадка в этой части Галактики. Здесь торговали всем и все. Торговали круглосуточно и круглогодично. Торговали безостановочно. Здесь покупатель мог найти всё, что пожелает его душа, что может выдумать его воспаленный разум. И рабы – один из самых ходовых товаров. Во Вселенной рабство особо не порицалось. Имеется в виду рабство над представителями инопланетных рас. Своих соплеменников обращать в рабов – да, это с гневом отвергалось большинством цивилизованных сообществ, как постыдное и дикое явление. Не всеми отвергалось, но большинством. А вот существо с иной планеты, из иного звездного мира – оно как вроде и не разумное существо вовсе. Торгуем же мы древесиной и горными породами, фруктами и овощами, оружием и тканями, домашними животными и кормом для них. Разве запрещает кто-то на Земле продавать собак, коров, попугаев? Главное чтобы налоги не забыл оплатить. Ничего запретного. Это пусть каждая планета решает сама, что можно на нее завести, а чего нельзя. Инопланетянин, он не местный. Он инопланетянин. Чужой.
А здесь, в открытом космосе – всё дозволено, все равны в своих возможностях. В том числе и в возможности заставить на себя работать. И даже те, кто является пиратами и работорговцами для одних, в глазах других - вполне респектабельные бизнесмены.
***
Матороканцы может и пролетели бы мимо. Особого желания торговать здесь у них не было. Но недвусмысленное предложение, сделанное по дальней связи и подкрепленное ненавязчиво висевшими на дальних орбитах звезды семью-восьмью вооруженными сверх меры скоростными крейсерами, не давало возможности уклониться от приглашения. Ближайшие два крейсера поигрывали локаторами наведения своих орудий, словно ненароком облучая корпус пирата. Ни особых угроз, ни ультиматумов. Просто предложение. Но и отказаться – не откажешься.
Опустившись в бездонный ангар, корабль отключил свое энергопитание, подключившись к системам станции. Так положено действовать в любом мало-мальски приличном порту, подтверждая миролюбивость намерений. В качестве бонуса за хорошую торговлю - бесплатное обслуживание корабля.
Их никто не встречал, кроме технического персонала ангара. Несколько матороканцев и с десяток гиодов, напялив маски для дыхания, отправились к властям-устроителям торгов. Вернулись в сопровождении полусотни существ, похожих на больших тараканов, едва по колено Роману, с мягкими, кожистыми ярко-красными панцирями и парой темных шарообразных глаз на десятисантиметровых подвижных отростках-стебельках. Их продолговатые горизонтальные тела, по тараканьи сплюснутые, остроконечные спереди, сзади словно обрезаны поперек. Передняя часть тела венчается чем-то вроде костистого клюва, но состоящего не из двух, а из четырех частей – этакий счетверенный клюв. Существа временами издавали пищащие звуки с присвистом. Роман даже не сразу разобрал, что они говорят на хэге. Говорят с ужасающим акцентом, но с грехом пополам разобрать общий смысл сказанного можно.
Когда эти существа, которых Роман сразу прозвал «тараканами», приподнимали переднюю часть тела, снизу, под клюво-челюстями, становилось заметно нечто похожее на жаберные щели, из которых на пол временами падали влажные тягучие капли. Тело существ снизу оснащено восьмью короткими суставчатыми ножками. Передвигались они на них не очень шустро, скорее неуклюже. Когда им необходимо набрать скорость, «тараканы» поджимали три передние пары лапок под себя, плотно прижав их к желто-зеленоватому брюшку и (к удивлению Романа) оставались висеть, чуть покачиваясь над самым полом, сантиметров в двадцати-тридцати от него, слегка касаясь его кончиками задних ног. «Таракан» отталкивается раздвоенными острыми копытцами и довольно шустро скользит вдоль земли, как на воздушной подушке, изредка касанием одной из передних лапок корректируя свой полет. Высоко не взлетают – похоже не умеют. Когда надо остановиться, опускают все восемь лапок и крепко вцепляются их коготками в пол. Очевидно это связано как то с электрическими полями, которые наводят вокруг своего тела существа. Роман догадался об этом, когда увидел, как между лапками «тараканов» и некоторыми металлическими частями палубы отчетливо щелкают ярко-синие разряды, сопровождающиеся легким запахом озона.
«Тараканы» сразу по прибытии деловито расползлись по всем отсекам пиратской посудины. Хозяева, не поспевая за назойливыми гостями, выслали в качестве сопровождающих более шустрых четырехногих маа. Матороканцам бесцеремонность незваных гостей-хозяев явно не по душе. Приходится терпеть. После обследования и описи всех полезных на их взгляд ресурсов корабля, гости приступили к торгам. Ну как к торгам?! Они предъявили список того, что приобретут и указали цены, за которые это сделают. Именно «приобретут», а не «хотят приобрести». Попытки хозяев товара исключить что либо из списка или поднять цену не встретили сочувствия. Приходилось соглашаться. Сила не на стороне матороканцев.
Обмен (как «тараканы» предпочитали называть предстоящую сделку) состоялся спустя две стандартные вахты корабля. Всё, что значилось в списках, было вынесено и выведено расторопными маа и размещено в гигантском ангаре прямо у борта пиратского корабля. Здесь в основном рабы – в том числе и значительная часть самих маа. Несколько «тараканов» семенили своими восемью лапками вдоль строя в сопровождении трех матороканцев и полутора десятков гиодов, всматриваясь покачивающимися на стебельках глазами-шариками в угрюмые лица живого товара.
Временами то один, то другой «покупатель» вставал почти вертикально на четырёх задних лапках, принимаясь ощупывать четырьмя передними потенциальную покупку. В таком виде они временами в задумчивости присаживались на свою обрезанную горизонтально заднюю часть тела. Глаза на выпученных вверх стебельках без всяких эмоций рассматривали очередную потенциальную жертву, прицениваясь к ней. Рабы испуганно жались назад.
Семьдесят пять дабл-дредноидов, подсунутых верными гиодами взамен такого же количества маа, было решительно отвергнуто покупателями и заменено расстроенными продавцами первоначальными особями. Маа из всего живого товара пользовались явным предпочтением. После живого товара покупатели осмотрели множество ящиков с продуктами, контейнеров с тканями, больших и маленьких бочек с различными химикатами, упаковок с сухими прессованными травами, стопок с листами металла и пластика, прозрачными банками с чем-то склизким и лениво шевелящимся внутри и еще множество чего, чему Роман даже не мог придумать названия. К счастью для него самого, покупатели совершенно проигнорировали землян. Один из «тараканов» при первом посещении кухни, долго рассматривал человека. Трогал его острыми кончиками лап. Тыкал в живот, неприятно пощелкивая электричеством. Заставил с десяток раз присесть. Фыркнул. Сказал что-то едкое и безразлично отвернулся. Двое других даже не стали приближаться к Роману. Он же остался вполне доволен таким отношением к своей персоне. Кто знает, что ждет рабов у этих жуко-образных инопланетян.
После окончания торгов все купленное было унесено и уведено налетевшими неизвестно откуда здоровенными жуками, заметно отличавшимися от «тараканов» своим радикально черным цветом, большими паучьими лапами и наличием усов, но имевшими весьма схожее с ними строение тела. Последними увели несколько десятков человекоподобных тцоп-вишей, бросавших по сторонам затравленные взгляды. Роману даже не хотелось думать, для каких нужд они приобретены «тараканами». Он надеялся, что для работы. Вряд ли их ожидает более горькая участь, чем быть съеденными здесь, на корабле, принадлежащем Братству.
Торги продолжились и на следующий день. На этот раз в качестве покупателей явились другие существа. Похоже, это пошли уже гости торговой станции, покупатели с других кораблей. Потом еще покупатели. И еще покупатели. И каждая такая компания уводила значительную часть рабов и уносила целые партии продуктовых запасов хозяев. Роман заметил, что рабы для большинства посетителей являлись самым желанным приобретением. И без того угрюмые лошадиные рыла матороканцев все более вытягивались. Они нервно огрызались на обращенные к ним вопросы, но отказаться от продолжения торгов, вернее грабежа их богатств, не смели. По их мнению, торговля шла нечестно и в других местах они смогли бы выручить за свой товар значительно больше. Кроме того им приходилось отдавать и то, что они совершенно не были намерены продавать. Что они получали взамен, в качестве платы, Роман так и не понял.
Ту-Гиддо с самого начала торгов находился в подавленном настроении - с его кухни уже было продано больше половины рабов. Подготовленных и обученных им лично специалистов. Он рвал и метал. С кем он вообще вскоре останется? Наконец торги завершились и основательно «похудевший» пиратский корабль был отпущен с миром.
«Тараканы» прекрасно понимали, что они вели нечестную торговлю. Словно издеваясь над гостями, их долго сопровождал боевой крейсер, просемафорив под конец лучом что-то двусмысленное.
Несколько пришедший в себя Ту-Гиддо только через несколько вахт пожелал ответить на вопросы Романа, пояснив, что «тараканы», или как их называли матороканцы – «киики», не со всеми гостями обходятся так круто. Они прекрасно знали, кем являются матороканцы и какова у них репутация во Вселенной, поэтому позволили себе откровенное хамство по отношению к полугостям – полупленникам. Но и откровенного грабежа себе не позволили. Для любого торговца его репутация превыше всего. Они не разбойники и не пираты – они честные бизнесмены. Но если их покупатель – существо с испорченной, подмоченной, темной репутацией, почему бы не выставить свои условия торговли и не настоять на них. Кому матороканцы пойдут жаловаться!? Прослышав про то, как киики проучили матороканцев, вся Вселенная только посмеется над этим. Ах! Если бы Хозяева заранее знали, что их ожидает в окрестностях этой звезды! Только бы их здесь и видели.
***
Неожиданная, вынужденная торговля смешала все планы матороканцев (и маячившим за их спинами айоллов). То, что должно было обогатить Братство, почти разорило его. Полученное в качестве платы за несколько тысяч имевшихся у них рабов, не говоря уже о прочем, совершенно не удовлетворило аппетитов пиратов. Они не только чувствовали себя ограбленными, но фактически и были ими.
Работы и у Романа и у Зэнь-Ди значительно прибавилось. Роману на кухне приходилось делать даже грязную работу, от которой он раньше был освобожден. А учитывая то, что и матороканцы находились в ужасном состоянии духа, работа превращалась в настоящую каторгу. К тому же и гиоды, на которых в первую очередь срывали свою досаду матороканцы, находились во взведенном состоянии и совершенно озверели. Такого как сейчас, они раньше себе никогда не позволяли. Роман видел, как разъяренный гиод ударом электрической дубинки убил сразу двух дабл-дредноидов только за то, что те, замешкавшись, не ушли вовремя с его пути.
Когда Роману, спустя почти месяц, удалось встретиться с Зоей, та рассказала, что матороканцы по указанию айоллов (которых боялись даже больше, чем рабы их самих), изменили свои ближайшие планы и теперь направляются в соседнюю звездную систему, чтобы пополнить истощившиеся запасы. Её хозяйки, говорила Зоя, не скрывают, что им в первую очередь нужны рабы. Много рабов.
***
Как матороканцы и гиоды не пытались скрывать свои новые планы, вскоре самый последний раб (за исключением, пожалуй, живущих в своем особом мирке тцоп-вишей) знал о них не меньше самих Хозяев. Даже название звездной системы – новой цели полета, стало известно. По утверждению Зои, матороканцы собираются не вести там торговлю, покупать или выменивать рабов, а попросту напасть на планету и набрать столько местных жителей, сколько сможет принять корабль. Единственное, что пока оставалось тайной для всех, какая раса подвергнется нападению.
Роман, который к этому времени, используя несколько особое своё положение, как благодаря земному происхождению, так и своему поварскому таланту, обзавелся многочисленными знакомствами и среди рабов, и среди гиодов, продумывал стратегические цели предполагаемого восстания и его тактику.
Всё началось с шокировавшего его открытия о происхождении мясных продуктов на кухне. Он исподволь вел беседы с рабами, выясняя их настроение. Высчитывал - на какую из рас можно положиться, кто откажется от участия, кто встанет на сторону Хозяев. Изучал гиодов, придя к выводу, что те, скорее всего не захотят проливать свою холодную зеленоватую кровь за матороканцев, а попросту, выждав, встанут на сторону победителя. Они не были рабами, но Хозяева постоянно напоминали им – кем они на самом деле являются. Слугами, призванными исполнять любые капризы господ. И отличаются от рабов лишь тем, что получают за свою службу небольшую плату. Но они не допущены к решению каких-то важных задач, выработке планов. Любого из них матороканцы могут за малейшую провинность выгнать с корабля, ссадив в первом попавшемся космопорту. Обид к матороканцем у гиодов накопилось немало. И если им дать понять, что восставшие не представляют для них угрозы…
Но об этом после. А пока – подобрать себе верных единомышленников. Объединить их одной целью, одной мечтой. Создать небольшую, но крепкую, надежную, сплоченную организацию, в которой каждый сможет положиться на каждого. Пусть каждый из заговорщиков ведет исподволь работу с окружающими его рабами, не выдавая до времени цели этих бесед, наличия самого подполья. И в нужный момент – высечь искру и подпалить подготовленный сухой хворост! И вспыхнет костер восстания!!! Несколько небольших, но обученных и решительных отрядов парализуют работу управления корабля. Матороканцы, не успев опомниться, окажутся свергнутыми. А затем… Затем и будем решать. Главное сейчас – захватить власть на корабле.
Но до этого еще далеко. Работа должна вестись тихо, без спешки. Каждого из будущих членов тайного общества подбирать тщательно, после длительного испытания, не выдавая ему сразу всех целей организации. Даже самого её существования. Так, просто группа недовольных занимается простым брюзжанием. Не торопиться!
Но последние события сильно «революционизировали» население корабля. Недовольство всеми и всем витало вокруг. Роман несколько раз был свидетелем того, как то один, то другой раб огрызались в ответ на направленные на него грубые слова Хозяев. И покорно принимали побои, следовавшие за тем. Все понимали, что сейчас, при значительно уменьшившемся количестве рабов, Хозяева без веской причины не станут их убивать. Или, в отчаянии, перестали бояться этого.
Изучая витавшие на палубах настроения, доверительно говоря со своими знакомыми маа, Роман с удивлением узнавал, что среди рабов уже стихийно сложилось несколько «кружков по интересам», которые близки к тому, чтобы стать зародышами подполья. Знали ли о них матороканцы или они считали своих рабов неспособными на организованные действия, оставалось загадкой. Теперь уже приходилось идти на риск. Главной проблемой, как понял Роман, для недовольных было отсутствие вождя. Никто не хотел брать на себя такую ответственность. Попросту боялись последствий. Одно дело – побрюзжать. Совсем другое – встать во главе серьезного заговора.
С удивлением Роман узнал и то, что о наличии среди рабов подобных кружков недовольных явно знали многие гиоды, но никто из них не сообщал об этом по инстанциям. Чего здесь больше – презрения к никчёмности рабов или злорадства над господами, непонятно. Да и всерьез они эти кружки не воспринимали. Они и сами не прочь поворчать.
***
Настало время, когда планы землянина начинали принимать вполне определенные формы. Уже была глубоко законспирированная организация, состоявшая из полутора десятков надежных товарищей. Вся организация никогда не собиралась вместе. Места встреч постоянно менялись. Роман готовил каждого из них к роли предводителя отдельного отряда восставших, обучая их тактике уличных боев, насколько он сам знал и понимал эту тактику из прочитанных некогда книг. Многое приходилось додумывать или попросту выдумывать. Подпольщики буквально смотрели землянину в рот – для них он стал окном в новый, неизведанный, потому особенно заманчивый мир свободы.
К сожалению Романа, Профессора так и не удалось вовлечь в свои планы. Из бесед с ним он понял, что тот слишком впечатлен культурой матороканцев и где-то даже преклоняется перед ними. Положиться на него в данных условиях попросту безрассудно. «Ну ладно – думал будущий вождь восстания, - придет время, никуда он не денется».
***
Как уже было сказано выше, события, последовавшие после вынужденной распродажи рабов, многократно убыстрили развитие процесса. Роману приходилось сдерживать своих сторонников, призывая выжидать, дожидаясь подходящего момента. Таким моментом, по его мнению, станет время, когда матороканцы нападут на неизвестную планету. Часть из них, наиболее боеспособная, несомненно высадится на поверхность планеты и тогда наступит самый подходящий случай для удара в спину. Роман отчетливо понимал, что солдаты из большинства потомственных рабов никакие. Всю надежду он возлагал на внезапность и доскональное планирование действий. В своей голове он уже определился с численностью и количеством отрядов, их руководителями и целями каждого.
Глава 12. Восстание.
При пересечении четырех Больших Осевых и семи Больших Продольных коридоров на каждой из пяти основных палубах корабля образовывалось нечто вроде обширной прямоугольной площади. На них частенько проводились торжественные мероприятия, затрагивающие зависимое население смежных палуб, призванные поддерживать моральный дух и чувство преданности Хозяевам. Две противоположные, более короткие стены площади, занимают гигантские экраны с поразительно глубоким объемным изображением. Здесь транслировались официальные обращения командования корабля, касающиеся жизни рабов. Транслировались обязательные к посещению нравоучительные лекции. Регулярно показывалось что-то типа мыльной оперы, начала которой уже никто не помнил, из жизни двух семей благородных, справедливых Хозяев, верных им до идиотизма слуг-гиодов и глядящих преданными глазами на тех и других откровенных болванов рабов. Роман, посмотрев несколько серий, потерял всякий интерес к данному виду творчества. Это было полностью отупляющее зрелище. Тем более разобраться в сложном эротическом подтексте не было никакой возможности – столько нюансов, закрученных нитей и особенностей у представителей разных рас с этой самой эротическо-романтической жизнью. Непонятно даже кто когда плачет или смеется. Какие-то серьезные, по мнению окружающих, сцены Роман воспринимал как пародию и, напротив, в комических эпизодах (были и такие) ему хотелось всплакнуть. Единственное достоинство этих фильмов – невероятное качество изображения и феерические спецэффекты. Объем и звук поражали и заставляли забыть о том, что все это лишь иллюзия.
И сегодня здесь собралось заметно поредевшее, но всё же по прежнему многочисленное население корабля. На экране транслировались в реальном времени кадры начала десантной операции нескольких боевых отрядов матороканцев на висящую внизу, в сотнях километрах от орбиты корабля, светло-оранжевую планету. Атмосфера совершенно чистая, без единого облачка. Камерами оснащены каждый из пяти больших десантных катеров. Вот эффектные виды снижающихся катеров. Они входят в атмосферу и покрываются яркими ореолами светящейся плазмы. Изображение исчезает и вместо него во весь экран - внутренности катера. Десятки вооруженных толстыми палками матороканцев, облаченных в черные панцири и шлемы с гребешками. Они хранят серьезный и невозмутимый вид. Такие же кадры со второго, третьего катера. Спуск замедлился и опять появилась возможность работы внешних камер. Вдалеке виден один из катеров – он выпустил небольшие крылышки по бокам. Затем камеры показывают приближающуюся поверхность. Роману, невольно увлекшемуся этим величественным зрелищем, кажется, что поверхность планеты пустынна и камениста. Но нет. Вскоре он различает, что вся она покрыта густыми зарослями. Леса удивительного мягкого бледно-оранжевого цвета. Бесконечные поля оранжево-розоватой растительности перемежаются множеством небольших озер зеленоватого оттенка. Вот корабль погружается в самую гущу оранжевых деревьев, оказавшихся огромными, в десятки и десятки метров высотой. Продолговатыми узкими пальмовыми листьями стволы усеяны с самого низа до макушек. От стволов вместо ветвей вьются в разные стороны толстенные оранжевые лианы, переплетающиеся между собой и покрытые такими же, но более мелкими и тонкими отростками-лианами. Других катеров за деревьями больше не видно.
Снова внутренний вид десантного катера. Лица напряжены. Щупальца обвивают оружие. По сдвигу камеры понятно - сели.
Внешние камеры: кругом, совсем близко, месиво из большущих длинных изогнутых листьев и разновеликих переплетающихся лиан. Всё одновременно колышется. Всё совершенно одинакового цвета.
Внутренние камеры: широко откидывается люк-пандус в одном из бортов. Внутрь вливается оранжевый свет. Десантники, покачиваясь на своих трех ногах, тянутся наружу.
Работает внешняя камера. Выстроившись в колонну, десант удаляется, скрываясь в переплетении лиан.
Вдруг изображение подпрыгивает, моргает, расплывается, затем меняется на вид с другого ракурса, почти от самой земли. Теперь съемка ведется не с борта катера, а с камеры, размещенной на шлеме одного из десантников. Не сразу становится понятно в происходящей круговерти, что на десант кто-то напал. Никто из зрителей еще не успел опомниться, а там, внизу, уже идет настоящий бой. Из торцов больших палок матороканцев вырываются снопы слепящих голубоватых лучей, от которых в сплошной листве образуются широкие прорехи. Неспешно вздуваются и лениво лопаются, раскидывая брызги, какие-то телесного цвета шары. Мимо зрителей пролетает и скрывается за правым краем экрана искореженная фигура десантника. Его оружие, вращаясь словно пропеллер, летит отдельно. Сорванный с головы шлем с гребешком уносится вверх. Всё подпрыгивает и мотается из стороны в сторону. Так как изображение не сопровождается никакими звуками, трудно понять, что на самом деле там происходит - издает ли оружие нападающих и защищающихся грохот. Не слышно криков раненных и умирающих. Не доносится боевых воплей и проклятий. Может сражение идет в полной тишине? Заслоняющая на миг весь экран лошадиная морда матороканца беззвучно раскрывает и закрывает рот. Правый фасеточный глаз разорван, по щеке течет черная густая жидкость. Когда Роман, одернув себя, уходит с площади, на экране пляшет изображение с камеры на шлеме одного из воинов другого отряда. Здесь творится то же самое.
Жалко ли их Роману. Трудно сказать. Они сами убийцы. Они пришли сюда за рабами.
***
Роман стремглав несется к условленному месту палубой выше. Здесь уже почти все его сообщники. Роман специально выждал, чтобы все успели собраться и никого не пришлось ждать. Это самый опасный момент – если об их заговоре известно оставшимся матороканцем, то тем ничего не стоит именно сейчас накрыть всех разом. Может они и ждали этого момента? Все невольно, при появлении Романа, замолкли. Прислушиваются. Здесь в основном маа. Есть представители и других рас, но ни одного гиода. Нервы словно натянутые до предела струны. Тихо. Роман запыхавшись, хриплым голосом выплевывает приказы. Заговорщики по двое и по трое разбегаются в разные стороны. Они соберут каждый свой отряд и атакуют каждый свою, заранее закрепленную за ними цель. Каждый из них не раз и не два под благовидными предлогами побывал там и досконально изучил её. Все должно пройти быстро и до поры незаметно. Матороканцы и их слуги не должны успеть опомнится и организовать серьезного сопротивления натиску восставших.
***
Роман во главе своего отряда в сорок рабских душ, вооруженных обрезками металлических трубок, врывается в рубку управления кораблем. Сразу за лопнувшей со вспышкой дверью покачиваясь стоит господин Арт, Помощник Младшего Хозяина, матороканец, которого Роман самым первым увидел на пиратском корабле. Его пчелиные глаза без всяких эмоций смотрят в сторону вбегающих. Он с трудом начинает соображать. Щупальце тянется к висящей на поясе электрической дубинке. Не давая ему опомниться, Роман бросается вперед и валит стражника на пол. Замешкавшиеся было при виде страшного Хозяина маа, опомнившись от шока, кидаются на помощь вождю. Арта связывают веревками как батон колбасы. Роман успевает завладеть дубинкой и несется дальше. В рубке еще двое матороканцев и с десяток гиодов.
Гиоды сидят за пультами, а их хозяева в центре рубки. До сих пор их взгляды были прикованы к большому, во всю стену рубки экрану, но теперь они с удивлением и без всякого страха поворачиваются к рабам. Что им надо? В голове Романа раздается рев: «Как ты посмел, двуногое отродье!!!». Землянин, скривившись от раскалывающей череп изнутри боли со всей силы тыкает ближайшего матороканца дубинкой в живот. Раздается стук о панцирь и треск разряда. Так ничего и не успевший понять матороканец валится снопом на пол. Рев в голове смолк и боль сразу ушла. Второй страж начинает соображать, пытаясь выхватить пульт управления дисками на груди рабов, но от удара Романа валится следом. Ни один из гиодов не делает попыток к сопротивлению. Они просто сидят на своих местах и молча ждут дальнейшего развития событий.
Всё! Победили! Ворвавшиеся маа молчат. Они и в ужасе от того, что только что сделали и в восторге от собственной смелости. Кабо, державшийся все это время бок о бок со своим другом, подхватывает дубинку второго матороканца и тыкает ей его для верности снизу под панцирь. Затем направляет раздвоенный кончик в стону замерших гиодов с усмешкой поигрывая ею. Все маа разом загалдели и запрыгали, бросились обнимать друг-друга. Кто-то даже решился обнять двух-трех гиодов. Те по прежнему сидят с мрачным видом. Очевидно до них уже дошло, что произошло. Но что это? Только здесь или рабы восстали по всему кораблю? Романа это тоже интересует. Он велит гиодам связываться с наиболее важными постами и выяснять, что там происходит. Вскоре становится понятно - восставшие захватили власть везде. Роман горд своими подчиненными. Гиоды сломлены.
Расставив маа по двое, по трое за спиной каждого из гиодов и отдав каждому приказание, землянин велит гиоду-связисту выяснить, что происходит на планете, строго настрого запретив что-либо говорить о событиях на корабле. Вскоре выясняется, что несколько катеров уничтожено, а остальные, спешно загружая оставшихся в живых десантников, взлетают. Они собираются на корабль с тем, чтобы подвергнуть непокорную планету бомбардировке, сломив волю будущих рабов к сопротивлению. Необходимо показать участь, ожидающую всякого, попытавшегося оказать сопротивление матороканцам.
Несмотря на то, что сейчас корабль находится на орбите с другой стороны планеты, изображение поступает снизу бесперебойно через пять раскиданных пиратами по орбите микро-спутников. Через полчаса корабль должен оказаться над местом высадки и катера пойдут на сближение. Роман, не теряя времени, отдает свою дубинку одному из соратников, велев тоже самое сделать Кабо, отправляется вместе с ним на орудийную палубу. То, что она в руках восставших, уже выяснили. По всему пути следования их встречают восторженные толпы рабов. Они кричат, махают своими конечностями, выражают радость каждый в согласии с обычаями своей расы. В нескольких местах попались тела матороканцев. Один, попытавшийся оказать сопротивление, лежит буквально растерзанный на куски. Одна из ног-щупалец оторвана. Роман не стал останавливаться – ярость восставших рабов сейчас все равно не успокоить. Приходится мириться и с такой жестокостью. Да и рабов можно понять. Гиоды сидят группками – кто-то из них связан по рукам и ногам (точнее по верхним и нижним щупальцам), кто-то просто сидит на полу с безразличным, сломленным видом.
Вот наконец и артиллерийская палуба. Здесь расположены пульты управления несколькими десятками орудий корабля, имеющими различную мощность и дальность действия. Одни предназначены для поражения одиночных скоростных целей, другие имеют значительную площадь поражения. Какие-то работают по космическими объектам, какие-то по поверхности планет. Войдя и быстро заслушав рапорт старшего группы, Роман велит главному офицеру палубы, старому сморщенному гиоду, навести орудия в сторону приближающихся катеров и уничтожить их.
- Какие из орудий могут сделать это?
- Орудия двадцать четвертого и тридцать второго портов. – отвечает гиод, сверля бывшего раба глазами. Он всегда знал, что этому неизвестному существу нельзя доверять.
- Возьмите, как только катера появятся, их на прицел.
Гиод равнодушно отдал команду. Все, замерев, ждут. Наконец рапорт одного из канониров:
- Вот они.
- Захватить и сопровождать цели. – отдает приказ офицер.
Через минуту:
- Прицел есть! Открывать огонь?
Гиод вопросительно смотрит на Романа. Тот, поколебавшись:
- Сбейте ближайший к нам.
Гиод так же равнодушно отдает приказ. За небольшим иллюминатором, который Роман до этого не замечал, раздается вспышка, сопровождаемая дробным перещёлкиванием, передающимся по корпусу.
- Цель уничтожена! – докладывает канонир.
- Цель уничтожена. – дублирует командир, смотря в упор на землянина, - Что с остальными?
- Погодите пока, - замешкался Роман. Ему претит вот так, издалека уничтожать пусть даже врагов, но солдат, которые только что подверглись избиению на планете.
- Что они делают? – поворачивается он к связисту.
Тот, установив связь, отвечает:
- Они ругаются. Требуют ответить, что происходит. Обещают казнить всю смену орудийной палубы. При этих словах все гиоды-артиллеристы обеспокоенно задвигались. Что теперь будет с ними?
- Спокойно! – поднимает руку Роман, - Вам ничего не угрожает. Мы не желаем зла гиодам, если они не выступят против нас! И не дадим матороканцам причинить вам зло.
Гиоды внимательно слушают. По их мордам трудно понять охватившие их эмоции. Наконец старший канонир заявляет:
- Если вы обещаете, что не причините вреда моему народу, я обещаю от имени всех, что мы не станем пытаться причинить вред вам.
- Ну вот и хорошо! Вот и договорились! – облегченно вздыхает Роман, - Что делают катера? – поворачивается к связисту.
- Двигаются прежним курсом. Навстречу с кораблем.
- Передавай! – велит землянин, - Передавай! Корабль захвачен восставшими. Им дороги сюда нет. Если попытаются состыковаться, уничтожим.
Связист передает сказанное.
- Они спрашивают, что же им делать?
- Пусть возвращаются на планету. – чуть помедлив, мрачно отвечает Роман. Маа за его спиной восторженно гудят. Гиодам, похоже, такой расклад тоже нравится больше. На их руках не будет больше крови Хозяев, но и их расправы они ждать не намерены.
- Ну что? Что они решили?
Наблюдатель, наводивший орудие, отвечает за связиста:
- Они меняют курс. Уходят на низкую орбиту.
- Ясно. Теперь прошу всех гиодов, кроме команды одного орудия, отправляться по своим каютам. Оружие оставить здесь! – и дождавшись, пока на артиллерийской палубе не останутся три гиода и маа его отряда, оставляет два десятка восставших, что бы охранять палубу и контролировать артиллеристов, а сам с остальными отправляется в рубку управления. По пути оставляет небольшие отряды заговорщиков, вооруженные дубинками, для наведения и поддержания порядка. Велит не допускать больше кровопролития, если противник сдается и не оказывает сопротивления.
***
Шуке измучен неизвестностью. Его уже долгое время никто не вызывает на допросы. Даже пищу теперь приносит другой маа – молчаливый, угрюмый, с болезненно худой шеей и кривым, покалеченным ртом. Он не делает попыток заговорить с заключенным и не желает отвечать на его вопросы. Шуке даже кажется, что тот не понимает его.
В один из таких беспросветных нерадостных вечеров, вскоре после съеденного пленником однообразного ужина дверь в камеру с шумом распахивается. Шуке в страхе сжимается в комок.
На пороге стоит Роман, из-за его плеча высовывается улыбающаяся физиономия Кабо.
- Шуке!!! – вскрикивает землянин, - Шуке! Ты свободен!! – в его голосе слезы восторга.
Смотритель вскакивает с ложа и бросается совсем по земному обнимать друга. Кабо от избытка чувств энергично качает длинной шеей из стороны в сторону.