Всякий социальный запрет - это вызов, а также угроза расплаты с тем, кто этот вызов готов принять. Это практика социального устрашения характерная для всякой власти. Оправдание запрета необходимо: регулярные упражнения в демагогии, искусство убеждения масс, навязывание смыслов, которые еще вчера никого не интересовали. Вереница запретов преследует лишь одну цель - тотальный запрет всего. Поскольку единственный способ добиться чего-нибудь от раба - день ото дня морить его все сильней.
Когда Берг появился на платформе пригородного вокзала, между ним и ждавшими прибытия поезда мгновенно образовалось пустое пространство. Трудно сказать, что в эту секунду выражали глаза ожидавших и куда были направлены взгляды: черные непроглядные очки украшали лицо каждого. И только Берг стоял перед ними с широко открытыми голубыми глазами, полными неподдельного удивления. На его лице никаких очков не было. Не было их ни в кармане кителя, ни в дальнем отделении портупеи. Берг почувствовал себя голым. Он стыдливо опустил голову и ринулся в освободившийся коридор.
Диктор с гигантского экрана информационного терминала рассказывал об экономическом росте, мерах по внедрению пси-технологии в массовое производство программ искусственного интеллекта. Его голос, отраженный тысячекратно в лабиринте вокзала, доносился до Берга лишь отдаленным эхом:
" Напоминаю, что внутри федерации третий день действует запрет на публичную демонстрацию глазных яблок..."
Это был полицейский. Берг невольно сделал несколько шагов в его сторону.
- Какого черта ты без очков? Давай за мной!
- Сэр, я еще не успел купить...Пятый день в поезде. Служил по контракту на границе. Не мог знать..." - оправдывался Берг, семеня за полицейским.
- Документы, инсургент!
Инсургент. Как страшно звучало это обращение. Так называли бунтовщиков, тех, кто нарушал запреты. Вероломный акт осмысленного преступления подразумевал под собой публичную казнь. Ее покажут вечером по информационному каналу, а за ее вид, исход и длительность телезрители смогут проголосовать.
Не так уж важно, какой именно запрет был нарушен: не пристегнутый ремень безопасности, курение, или появившееся позавчера предписание о запрете публичной демонстрации глазных яблок. Быть людоедом или не носить очки не так уж важно. Важен сам факт нарушения.
- Берг Вектор. Сержант срочной армии восточной границы. Хмм... - промычал полицейский.
- Сэр, я согласен купить очки, я просто не знал! Не знал! - скулил Берг.
- Незнание запрета не освобождает от ответственности за его нарушение, - с упоением процедил полицейский. - Будем оформлять.
Берг был в отчаянии. Облокотившись спиной о стену, он сполз на пол и зарыдал. Полицейский стоял над ним, перебивая информацию в электронный протокол.
- Шоу будет сегодня вечером, эхе, - хохотнул полицейский. - С радостью погляжу, как они тебя оприходуют. Явишься в шестой пункт приема ровно в три, вот адрес"
Трясущейся рукой Берг взял выданный электронным протоколом листок. Он рыдал, прикрыв рукой глаза так, чтобы полицейский не мог видеть, куда он смотрел. Перед Бергом, всего в паре метров, стояли его родители и сестра. В очках. Когда только они успели здесь появиться? Сестренка сжимала в руках очки. Очки для старшего брата.
- А вам что здесь надо?! - прикрикнул полицейский. - А ну, пошли вон! Иначе оформлю как соучастников!
Поздно вечером Берг вернулся домой. На ощупь поднялся по витиеватой лестнице под самый чердак, где жил. Обнял сестру, пройдя сквозь непроглядную тьму на ее плач. Услышал, как скрипнуло кресло, когда отец встал, шаги матери. Казнь состоялась. У Берга больше не было глаз.