Рокова Яна : другие произведения.

Соседи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Это самостоятельное произведение, тоже давнишнее... Развод, перемена места жительства и новые отношения... с неожиданным соседом по квартире... Действие происходит в конце 90х... это ЛР, статус "эротика" из-за нескольких строк в разных главах:-)

   Эротики на самом деле очень мало, в основном - бытовая рутина... пришлось поменять "жанр" из-за нескольких строк в разных главах
  
  на всякий случай - все иллюстрации с просторов инета - авторов не знаю
  
  
  
   СОСЕДИ
  
  
  глава 1
  
  
  ...Татьяна отрешенно смотрела на свидетельство о разводе, выданное Егору, которое бывший муж положил перед ней на стол. Таня до последней минуты надеялась, что он не пойдет на такой шаг. И даже когда судья зачитала решение о расторжении их семилетнего брака, она вышла из зала суда со слабой надеждой, что Егор успокоится на этом...
  
  ...Когда он впервые пришел домой довольно поздно, не предупредив заранее, а жена бросилась ему на шею, так как была очень рада, что с ним ничего не случилось (что только она не передумала за то время, пока его ждала!), Егор раздраженно отстранил Таню: ну что за нежности телячьи?! На самом деле ему было просто стыдно за то, что он только что предал их союз, а она так радуется его возвращению, глупая. Ему был неприятен свой поступок, но он не привык мучиться угрызениями совести и, глядя на осчастливленную его возвращением жену, чувствовал себя скверно. От ужина Егор отказался, сославшись на головную боль. На самом деле он был сыт, подкрепившись на одной вечеринке, куда его затащила после работы Ольга (отмечали повышение их сотрудника в должности).
  Все случилось довольно спонтанно. Он не собирался задерживаться, но поддался уговорам хорошенькой коллеги Ольги и ее подружки из соседнего отдела, которая часто приходила к девушке, и ее все считали за свою. Машина уже ждала внизу, а телефон был занят, поэтому он решил, что позвонит домой из квартиры, куда они приедут. Но потом так все закрутилось, когда они туда, наконец, добрались, что Егор просто позабыл сразу позвонить. К тому же там стоял такой шум, что неудобно было орать в трубку жене, что он придет позже, и объяснять причину по которой задерживается. Потом ему пришлось провожать Ольгу, так как ее подружка уже с кем-то "свалила"...
  Ольга была молода, красива и свободна, кроме того, она была интересным собеседником, и от нее так и исходила сексапильность. Ольга не раз давала ему понять, что не прочь принять его ухаживания, но все это было скорее ничего не значащим шутливым флиртом. Для него так и осталось загадкой, как она подчинила его своей прихоти, и каким-то неуловимым жестом заставила пойти за ней...
  Они отпустили "тачку" и вошли в темный проем дверей подъезда. На освещенной площадке перед лифтом девушка взяла его за руку и многообещающе улыбнулась. Егор смутно чувствовал, что делает что-то не по правилам, но был не в силах сопротивляться той магии, которая исходила от Ольги.
  - Не бойся, - усмехнулась она, когда он в нерешительности остановился перед шикарно обитой дверью в ее квартиру.
  Девушка справилась с замком, приглашающе распахнула дверь, и ноздри приятно защекотал запах дорогого парфюма, насквозь пропитавший квартиру молодой хозяйки.
  Дома пахло по-другому. Там пахло уютом, сытным ужином, чистым бельем выстиранных детских вещей, которые дочь умудрялась изводить пачками: то в красках и пластилине, то в песке и только что зацветающих одуванчиках, то в воде, "помогая" маме по хозяйству.
  Здесь же было гнездышко любви, предназначенное только для двоих. Сюда как-то не вписывались бытовые проблемы, детские болезни, нехватка денег, разговоры о ремонте, которые требовала его квартира. Здесь не было кухонного стола, заваленного бухгалтерскими документами жены, которые она брала на дом, когда дочь болела и не с кем было ее оставить.
  Оля сбросила туфли на высоком каблуке и расстегнула пиджак костюма, хорошо сидевшего на ее стройной фигуре. Она проделала это медленно, дав Егору время сообразить, что он должен помочь ей, как истинный джентльмен. Он, наконец, сообразил. Девушка сделала восхищенный жест его предупредительности и он, польщенный похвалой, расплылся в улыбке, готовый на бОльшие подвиги.
  - Я сделаю кофе, проходи, - Ольга жестом пригласила его в комнату.
  Егор с интересом огляделся. Небольшая двухкомнатная "хрущевка" была со вкусом обставлена дорогой добротной мебелью, приобретенной дочери высокопоставленными родителями. Уже пару лет она жила одна, самостоятельной жизнью. Его внимание привлекла стойка с HI-FI аппаратурой фирмы PIONEER. Ряды аудиокассет и несколько подставок с дорогущими лицензионными компакт-дисками настолько поразили его воображение, что он чуть было не забыл, зачем явился сюда. Он еще ни разу не видел, чтобы женщина могла собрать такую коллекцию. Как бы он хотел иметь такую аппаратуру и многие из этих записей у себя.
  У него была довольно приличная система, но работая с профессиональной, он пытался дома добиться того же звучания, что и в студии, но финансы, да и само помещение оставляли лишь слабую надежду. Жена не упрекала его, когда он в очередной раз брался за усовершенствование, лишь делая слабые намеки, что для их семьи это на данный момент не первоочередная проблема. Она видела, как он по-мальчишески радуется, когда ему удается сделать что-то лучше, и молча вздыхала, разглядывая редкие журналы с красивой женской и детской одеждой, косметикой, и каталоги мебельных салонов.
  Ольга неслышно вошла в комнату и, увидев его восхищенный взгляд, предназначенный ее аппаратуре, усмехнулась про себя. Сказать честно, она и не надеялась, что Егор бросится к ее ногам, как многие из поклонников, только из-за ее привлекательной внешности и умения красиво одеваться. Если бы у нее не было этой возможности (если бы не помощь родителей), она многого могла бы быть лишена, и девушка прекрасно отдавала себе в этом отчет.
  Ольга знала, чем можно привлечь Егора для начала. Она подошла и включила "сидюшник", причем умудрилась "нечаянно" задеть своего гостя упругим бедром, отчего тот напрягся, как тогда, когда впервые в шестом классе они с ребятами процарапали дырку в краске, которой было закрашено окно в девчачьей душевой спортзала.
  Медленная нежная музыка, полившаяся из колонок, наполнила пространство комнаты, передавая всю чистоту звучания, и он восторженно повернулся к девушке. На Ольге была короткая юбка от костюма и боди, сквозь гипюр которого можно было рассмотреть упругое тело с коричневыми сосками груди, не затянутой бюстгальтером. Ольга еще не рожала, поэтому грудь ее была безупречной формы. Она это знала и ей нравились ласкающие взгляды мужчин разного возраста и немного завистливые взгляды сотрудниц отдела.
  Девушка дала Егору несколько мгновений полюбоваться собой, затем подошла и положила ему на плечи свои холеные руки.
  - Я приглашаю тебя на танец, - промурлыкала она, зная что он не посмеет ей отказать.
  Егор нерешительно обнял ее за талию, и Ольга, дав ему возможность чуть привыкнуть к ощущению ее тела в его руках, еще плотнее прижалась к нему. Он непроизвольно вздрогнул, когда ее грудь тесно прижалась к его. Ладони, лежащие на спине девушки стали влажными и она, почувствовав это через тонкий материал боди, ободряюще прошептала:
  - Что с тобой? Расслабься, это всего лишь танец...
  Ему было немного не по себе: ведь он был лет на семь постарше девушки, а она казалась гораздо опытнее и искушеннее его. Возможно это было оттого, что она была свободна и вольна распоряжаться собой, а он чувствовал себя немного виноватым за то, что он здесь, с молоденькой девицей, а дома его ждет дочь и жена, которая не ложится до его прихода, как бы поздно он не вернулся.
  Ольга отклонилась чуть назад и пальцами провела по его щеке, словно убирая несуществующую прядь (он был коротко подстрижен), затем коснулась волос и провела ладонью по его затылку, ероша короткий ежик стрижки.

Ольга (примерный портрет) [из инета]

  Магия этого вечера настолько захватила обоих, что Егор заставил себя отключить мысли о доме и, притянув Ольгу, нашел ее губы. Она ответила ему столь страстным поцелуем, что у него чуть не перехватило дыхание. Не прерывая поцелуя и двигаясь в такт музыке, они незаметно оказались около двери в маленькую комнату. Ольга, стоявшая к ней спиной, прогнувшись, распахнула ее. За дверью располагалась отнюдь не девичья узкая кровать. Это был настоящий сексодром, на котором можно было уместить человек пять. Кровать занимала почти всю комнату, вместо кладовки-"гадюшника" был встроенный шкаф-купе с зеркальными дверями, а у окна - комод, тоже с довольно большим зеркалом и кучей всякой косметики перед ним. И еще - мягкое глубокое кресло на колесиках - больше в комнате ничего не было.
  Ольга чуть подогнула колени, заставив Егора опуститься вслед за ней на край широкой кровати и, взяв его руку своей, положила ее на грудь, которая сильно вздымалась под полупрозрачной тканью. Она застонала, показывая, что это ей приятно и он, воодушевленный, продолжил исследование ее тела.
  
  Одежда в беспорядке была свалена перед ложем любви, а длинные Ольгины ногти рвали батистовую простыню с замысловатым рисунком, когда они приблизились к пику наслаждения...
  Она обняла его разгоряченное потное тело, когда он наконец опустился рядом с ней, чтобы восстановить дыхание.
  - Тебе было хорошо со мной? - она вопросительно выгнула бровь и прикрыла глаза, чтобы скрыть усмешку, сквозившую во взгляде.
  Она выиграла пари, заключенное на днях с подружкой, что все мужики - коты, независимо от того, женаты или нет - их, время от времени, тянет на сторону. Подружка спорила, что пойдет не каждый, а Ольга пообещала, что можно взять любого.
  "Например" оказался рядом в виде интересного, но слегка "задвинутого" на работе сотрудника, шесть с половиной лет живущего в браке, и, по словам товарищей, примерного семьянина.
  В данную минутуту ему было действительно хорошо, и он в ответ блаженно улыбнулся. Свою жену он знал много лет: она не была пай-девочкой, но в то же время, когда они еще были подростками, и из него просто струей била бешеная сексуальность (он хотел ее всегда и в любое время), она сдерживала его порывы, все откладывая самый "ответственный шаг", хотя с готовностью отвечала всем его ласкам, что предшествовали этому. Почти два года они шли к тому, что, наконец, свершилось. Ей было - 17, ему - 18.
  
  Егор заканчивал первый курс института. Она боялась, что грядущий призыв в армию на два года разлучит их, но разлучила вовсе не армия, от которой ему удалось удачно перевестись на другой факультет, где была военная кафедра, а само окружение. Татьяна после техникума пошла работать. А он, Егор, интересный молодой студент, пользовался благосклонностью сокурсниц. Учеба давалась ему легко, у новых его друзей не было особых денежных затруднений. Все пять лет он получал удовольствие от общения с ними.
  На втором курсе после поездки в ССО, он понял что влюбился. Его нестерпимо влекло к ней. С Таней он не испытывал такого блаженства. Инка была насколько хороша внешне, настолько испорчена внутри. Она вытворяла такие номера в кровати, что он и не решился бы попросить об этом Татьяну. Все-таки через некоторое время пришлось объяснять свою постоянную занятость подруге. Она понимала, что учеба в дневном институте занимает много времени (у нее несколько лет назад учился старший брат), но девушка знала, что ему все дается с легкостью и не надо заниматься зубрежкой. Ее задевало то, что он с таким восторгом отзывается о совместных походах со своей группой куда-нибудь. Он говорил, что с удовольствием взял бы ее с собой, но она вечно не может уйти с работы, как они, сбежав с какой-нибудь пары и "отрываясь" затем до позднего вечера.
  О том, чтобы пожениться - пока не было и речи. Родители Егора были против брака до окончания им института, хотя против его подружки ничего не имели. Вот если бы она еще и училась в ВУЗе, и имела свою квартиру - было бы совсем здорово. Но квартира, заработанная ее семьей, досталась старшему брату. Он уже четыре года был женат, имел сына, и его жена снова была в декретном отпуске. К рождению второго ребенка у них появилось приятное известие. Это было еще в то время, когда от предприятия можно было быстрее получить квартиру, чем от жилищного фонда.
  Собрав все справки (в том числе, что беременность не вымышленная), комиссия постановила выдать ордер на трехкомнатную квартиру младшему из династии ее семьи. Таня немного завидовала брату, но понимала, что у нее, возможно, все впереди и квартирный вопрос решится после ее замужества. Зато теперь ей досталась целая комната, до этого ей приходилось жить в одной, вместе с родителями, так как другую занимала семья брата.
  Это тоже, кстати, было не последним аргументом в ее отношениях с Егором. Когда ты знаешь, что в любой момент может открыться дверь и кто-нибудь из многочисленного семейства вернется домой - тут уж не до любовных фантазий. Девушку раздражала излишняя поспешность и наступающая за этим неудовлетворенность. Ее чувствительной натуре было противопоказано насилие. Ей требовалось время на то, чтобы получить такое же удовольствие и удовлетворение от занятий любовью, что получал он за несколько минут. В конце концов она стала стараться просто не заводиться, чтобы не мучиться потом от рези внизу живота после очередного любовного сеанса. Еще у нее был загиб матки: то ли слишком рано стала садиться в младенчестве, то ли слишком сильно прыгала на "пятую точку", катаясь в детстве с ледяной горки, а, может, еще по какой-то причине. Но занятия поспешной любовью приносили ей больше мук, чем наслаждений.
  Гинеколог, которой Таня пожаловалась, пообещала, что все пройдет после того, как родится ребенок, но до этого было так далеко, что девушка с трудом верила в такую возможность.
  Таня и Егор все еще считались парой, хотя отношения становились все более и более прохладными. Даже многолетняя дружба сыграла недобрую шутку: он относился к ней, как к своей собственности - мол, куда она теперь денется, через столько лет? Он видел Таню, как на ладони, мог предсказать ее поступки, которые почти всегда поддавались логическому объяснению. А в Инке постоянно была какая-то загадка. Ребятам она нравилась, но те, кто уже расстался с ней, обжегшись, не жалели об этом. Целых три года понадобилось, чтобы Егор понял, что жениться он хочет не на какой-то Инке, а на давней своей подруге...
  
  ...Расстались они спокойно. Таня хотела сделать Егору сюрприз. Ее отпустили домой, после того, как она отвезла отчет в профсоюзный фонд. Было около двух часов дня, и она решила доехать до института: у Егора как раз заканчивались занятия. Можно было бы сразу поехать в какое-нибудь кафе или сходить в кино, раз выдалась такая возможность. Она долго ждала автобус, и подъехала к институту, когда студенты толпой уже "вывалили" на улицу.
  Апрельское солнце блестело, отражаясь в лужах, и слепило глаза. Таня пыталась отыскать высокую фигуру Егора среди других. Когда, наконец, она увидела кучку из его группы, стоявшую к ней спиной, какой-то парень спросил, нет ли у нее спичек. Она вытащила зажигалку и, пока он прикуривал (ветер несколько раз гасил огонь), услышала обрывки фраз.
  - Гош, по-моему, тебя разыскивает Танька...
  - Где?
  - Я видел, как она ходила смотреть расписание... А, вон она...
  - Кто это? - ехидно спросил женский голос.
  Наконец, парень прикурил и Таня повернулась. На нее с нескрываемым любопытством смотрела очень красивая стройная девушка, но в ее холодной красоте было что-то отталкивающее. Таня заставила себя отвести от нее взгляд и улыбнулась почему-то смутившемуся Егору. Подойдя, она поздоровалась с ребятами, потому что некоторые были знакомыми. Они ответили ей, и под разными предлогами поспешили разойтись, догадавшись, что Гошка не афиширует свою связь ни одной, ни другой. И обе девушки до этого момента оставались в счастливом неведении коварства своего друга. Ну, насчет стервозной Инки они не волновались - она просто поставит палочку на ту половину, где у нее учитывались неудачи - их было слишком мало, чтобы предавать им значение. Обычно она сама бросала надоевших ей поклонников. А эта, плотно сложенная девушка, казавшаяся немного неуверенной из-за очков с толстыми стеклами, которые ей все же шли к лицу, пожалуй, будет всерьез огорчена. Им было любопытно посмотреть на сцену разборки в очередном банальном треугольнике, но не с такого близкого расстояния.
  Инка взяла Егора под руку и ждала объяснений. Таня в нерешительности смотрела, как Егор что-то смущенно бормочет ей о подруге детства. До нее дошло, как все это выглядит на самом деле, и она попыталась спасти положение, чтобы не оказаться совсем в дурацком виде, раздавленная насмешливым взглядом этой красивой твари. Таня решилась подыграть ему:
  - Даже не подруга, а, скорее, сестра, - уверенно начала девушка. - Семиюродная, - уточнила она, повернувшись к парню, все еще не понимающему, к чему она клонит.
  Он жалобно усмехнулся, выдергивая свою руку из-под Инкиной, и промычал что-то о том, что в следующий раз пойдет с ней, как обещал, а теперь ему надо домой, потому что нельзя оставлять родственницу на улице.
  Инка подставила щеку для прощального поцелуя, а Егор так неумело сделал вид, будто не понял, что от него хотят, что Инна зло поджала губы, а Таня еле сдержала победную улыбку. Хоть чем-то, но она смогла уколоть соперницу. В том, что она таковой является сомневаться не приходилось. Если бы Таня была парнем - пожалуй именно эта девушка привлекла бы ее внимание. Чтобы не нарушать разыгрываемый спектакль, Таня отдала Егору свою сумку и спросила о здоровье его родителей, поворачиваясь в сторону автобусной остановки. К счастью, сразу подошел нужный автобус, и они втиснулись в переполненный салон. Он пытался ей что-то объяснить пока они ехали, но кругом было полно пассажиров. Она не дала ему ни разу открыть рот на волнующую их обоих тему, все время отвлекаясь на что-то постороннее.
  Когда автобус подошел к их остановке, Таня выхватила из его рук свою сумку и прошипела сквозь зубы, что он может теперь спокойно отправляться на очередные "блядки". Егор всю дорогу ждал, что она потребует разумных объяснений, и был очень неприятно удивлен таким поворотом событий. Он решил, что поговорит с ней позже, когда она успокоится, но все же плелся за ней до самого дома, провожая.
  
  Вечером на следующий день он ждал Татьяну на общем балконе ее дома, но увидел, как она приехала на машине, и ее провожал незнакомый парень, поднявшийся в лифте до ее этажа. Они довольно нежно попрощались, и Егор услышал, как тот пообещал ей позвонить, когда вернется домой. Это было новой неприятностью. Но Егор все же не сдался. Он подождал пока машина с Татьяниным спутником отъедет, и, решительно выбросив окурок сигареты, толкнул балконную дверь. Время уже было довольно позднее, но парень все же решился и позвонил в ее квартиру. Дверь почти сразу распахнулась. На Тане был халат, надетый поверх блузки - очевидно она успела снять юбку. От нее пахло духами, дорогими сигаретами и коньяком. Она удивленно вскинула брови, не ожидая увидеть его в этот час. Он попытался придать своему лицу подобающее выражение.
  - Привет, так значит?
  - Что "так значит"? - переспросила она, задетая его язвительным тоном.
  - Так значит ты развлекаешься, пока меня нет? Или ты мне хочешь этим отомстить? Тебе совсем это не идет, поверь мне.
  Его нравоучительный тон взбесил девушку:
  - Я не нуждаюсь ни в чьем поощрении и ни в чьем одобрении, понял?! Я не требую никаких объяснений твоим поступкам и, будь любезен, не давай мне никаких оценок.
  - Но ведь мы не чужие люди. Я думаю, ты просто неправильно поняла все, - заговорил он более примирительным тоном.
  - Ну, если так, если вы вместе только задачки решаете, то считай, что я поступаю так же, - возразила она насмешливо - "пусть ищет дураков в соседнем ауле".
  Или ему надо признать, что он и Инна - не только творческий союз, или придется принять объяснения Татьяны своих отношений с этим парнем такими, какими она их представит.
  В это время, услышав шум в коридоре, из комнаты вышел отец:
  - Тань, в чем дело? Ведь поздно уже...
  - Это Егор, пап. Он уже уходит.
  Егор и отец, шагнувший ему навстречу, поздоровались и пожелали друг другу спокойной ночи, после чего отец снова ушел спать.
  - Пойдем к тебе, давай поговорим, - попытался предложить Егор.
  - Не сейчас, я хочу спать. - Таня притворно зевнула, закрыв рот ладошкой, и поправила сползшие на кончик носа очки, - В след.раз как-нибудь, - пообещала она, распахивая дверь.
  Намек был столь очевиден, что настаивать на продолжении беседы стало бессмысленно.
  Таня не думала, что возвращение с Наташкиным братом (Алексеем), у которой она была на дне рождения, вызовет такую реакцию со стороны Егора, но вообще-то получилось неплохо. Она редко до этого дня заставала Лешку дома, когда бывала у подруги, а для Егора он был совсем незнаком.
  
  Эти события на какое-то время развели их в разные стороны: уже осенью Инка, охладев к Егору, сначала нашла ему замену на пятом курсе, а затем сама бросила институт, выйдя замуж за какого-то парня, срочно отбывающего за границу. Егор переживал, но зная Инкину репутацию, быстро успокоился и увлекся другой, благо был теперь огромный опыт за плечами и девушка просто "таяла" в его руках.
  А Таня, стараясь забыть его, "оттягивалась" с недавно разошедшимся с женой братом подруги. Его бывшая жена с разводом была не согласна, и всячески старалась вернуть благоверного в семью. На протяжении двух с небольшим лет, Таня постоянно чувствовала, что это какая-то странная любовь "втроем". Он много раз предлагал ей выйти за него замуж, чтобы бывшая жена оставила их в покое, но Таня сомневалась, что будет именно такой результат.
  Когда она согласилась на встречу с его бывшей женой, оказалось, что она неплохая, в общем-то, девчонка, только до безумия любит своего экс-супруга. Хотя, Таня могла ее понять - он был довольно надежным, к тому же обаятельным человеком. Лешка неохотно говорил о том, что послужило причиной развода, и она старалась не спрашивать.
  Когда-то давно Таня заметила в себе одну особенность: ей довольно часто удавалось точно определить причину неудач и неудовлетворенности своих подруг и друзей в их взаимоотношениях (к сожалению, это не относилось к ней самой). Не ставя перед собой такой цели, она сумела вернуть многих друзей, стоявших на грани развода в семьи. Она в очередной раз обратилась к своему благоразумию и, справедливо рассудив, что так дальше продолжаться не может между Наташкиным братом, ею и его бывшей женой, убедила себя уйти в тень. Она незаметно примирила их, и на протяжении вот уже стольких лет, он и его жена, ставшая таковой во второй раз, оставались ее самыми преданными друзьями.
  
  Как-то раз, гуляя в Парке Горького с очередной пассией, Егор встретил Татьяну в компании ее друзей. Он позвонил ей через два дня и нахлынувшие воспоминания заставили вновь биться сильнее их сердца. Время лечит. Это так. Все, что вызывало сильную боль от воспоминания предшествующих расставанию событий, как-то стерлось, и не казалось уже таким значительным, как тогда. Им захотелось все начать сначала и они начали... через полгода обменявшись кольцами...
  
  И их безоблачный союз длился шесть с половиной лет, он, перейдя на работу в другой отдел, не встретил там Ольгу. А та, сначала ради шутки и выигрывания пари, соблазнившая его, неожиданно для самой себя, поняла, что он ей не безразличен.
  Таня полгода гнала от себя мысли о том, что у Егора кто-то появился, но они возвращались с постоянной настойчивостью. Она не могла сказать, что служило причиной их умеренной интимной жизни: то ли излишняя стеснительность ее самой, то ли постоянное присутствие в соседней комнате родителей, а затем - маленькой дочери в их комнате. Или то, что она достигала оргазма лишь после долгих ласк. А может это все, вместе взятое, и послужило причиной того, что эти занятия случались все реже и реже. И только смена обстановки, когда они уезжали куда-нибудь в отпуск, давала новый глоток чувствительности.
  Встреча Егора с Ольгой пробудили в нем опять так долго дремавшие инстинкты. Ольга "заводилась" с полоборота и отдавалась ему с каким-то первобытным чувством самки, жаждущей получить потомство, однако строго следила, чтобы этого не случилось на самом деле.
  Возможно, их отношения строились на сексе, но ведь это тоже не последнее дело, и вскоре Егор и Ольга сделали для себя вывод, что так дальше жить нельзя. Егор честно пытался заставить себя вернуться в семью. А Таня постаралась последовать многочисленным журнальным советам: не отталкивать мужа в такой период, а, наоборот, показать, что она еще большее удовольствие сможет доставить ему в кровати, чем другая. И несколько раз уже этим останавливала его от принятия окончательного решения об уходе. Теперь они жили отдельно от родителей в однокомнатной квартире, полученной три года тому назад, но дочкина кровать стояла за шкафом, перегородившем комнату почти пополам, и у нее была любимая привычка в самый неподходящий момент проснуться и "распугать романтику".

Егор (примерный портрет) [из инета]

  Таня представляла, как Егор шепчет нежные ласковые слова на ухо молоденькой соперницы (они с мужем давно уже занимались любовью молча) и горечь обиды подкатывала комком к горлу. Он становился ей противен, но она не могла решиться отпустить его. Где-то в глубине подсознания возникал вопрос о денежных затруднениях в связи с расторжением брака.
  Однажды он пришел домой и, упав перед ней на колени, стал умолять о том, чтобы она помогла ему забыть Ольгу, перешедшую на работу в другое место, чтобы привести в порядок зашедшие и так слишком далеко отношения. Он зачем-то начал рассказывать, какая Ольга классная любовница, как у них все было хорошо, какой она интересный человек. Таня, сначала поддавшись жалости, обняла его и слушала излияния блудной души, но постепенно волна негодования стала подниматься из глубины сознания. Он мог бы и пощадить ее чувства. Она вспомнила слова о том, что если хочешь, чтобы тебя любили и уважали другие - сначала научись любить и уважать себя сама. Когда она полностью осознала смысл сказанного, то поставила Егора перед выбором: или он остается на все 100% в семье (и морально и физически), или пусть уходит и не топчет то, что еще осталось от их любви.
  - С ребенком можешь видеться в любое время, я буду приводить его к твоим родителям, - пообещала она. - Но не смей давать мне надежду, если даже сам в себе не уверен.
  Таня дала мужу месяц на раздумье. В это время он жил у родителей, которые были на даче и даже не подозревали о том, что творится в семье детей.
  Таня так надеялась, что Егор соскучится по ней и по дочери, что поймет, как ему их не хватает, и что он не сможет без них жить, но Ольга, узнав, что он один, сделала "ход конем" и убедила его, что раз жена так легко отступила - значит не так сильно любит. Ему пришлась по душе и эта идея, и это объяснение. Очень удобно было думать именно так, чтобы не считать себя виноватым в разрыве. Тем более, что он, вместо жены с квартирой, требующей ремонта, обзаводился молодой любовницей, кроме любви от него ничего не требующей. Еще Ольга была достаточно умна, чтобы не запретить ему видеться с дочерью. Таня свое слово сдержала. Он мог видеть свою девочку, когда появлялось желание. Но немой укор в глазах дочери и постоянные вопросы, когда он придет домой и она сможет показать ему, что она нарисовала и что они с мамой сшили, новые игрушки и выполненное домашнее задание (Ира третий год ходила в студию с милым названием "Светлячок", где "домашних" детей готовили к школе), заставляли требовать встреч все реже и реже, чтобы не выдумывать более-менее приемлемый ответ для ребенка, который был не в состоянии понять, как у его папы может быть другая мама. Ольга именно на это и рассчитывала, что он сам сократит встречи до минимума.
  

Таня (примерный портрет) [из инета]

  ...Когда Тане принесли повестку в суд, она все еще жила надеждой, что их не разведут и дадут время на раздумье и примирение. Она была совершенно выбита из колеи, когда судья, выслушав взаимные аргументы, приняла решение о разводе.
  Лешка приехал на суд и ждал ее у выхода из зала. Он молча взял ее за руку и повел к своей машине. Таня помалкивала, стараясь не разреветься. Он протянул ей белую пачку Marlboro, купленную специально для нее и начал выруливать со стоянки. В зеркале он увидел, как Егор остановился на ступеньках здания с интересной коротко подстриженной девушкой и достал сигареты. Егор обнял прижавшуюся к нему девушку и улыбнулся вымученной улыбкой. Этот развод не дался ему так легко, как он представлял. В этот момент он совсем не был уверен, что поступил правильно, но Ольга опять оказалась рядом в тот момент, когда была нужна ему.
  
  Лешка подъехал к детскому саду. Выйдя из машины, он отыскал в кучке детишек знакомую куртку, которую сам выбирал для своей крестницы, и подозвал девочку. Молодая воспитательница, дружившая с Таней, так как была ближе всего ей по возрасту и складу характера, и ведавшая о ее семейных проблемах, подошла к Алексею.
  - Ну что? - спросила она, зная, что он Танин друг.
  - Развели...
  - Как? - опешила она, тоже не ожидавшая такого быстрого решения этого вопроса. - Как она?
  Он пожал плечами - как может себя чувствовать человек с которым случилось то, что не должно было случиться?

На прогулке  [из инета]

  Поняв, что Таня сама не стала выходить из машины по причине того, что ей не хотелось никого сейчас видеть, воспитательница воздержалась от дальнейших вопросов и комментариев. Лешка взял ни о чем не подозревавшего ребенка за руку, подождал, пока она попрощается с детьми и воспитательницей, и повел ее к машине, в которой Иришкина мама вытирала все-таки хлынувшие слезы. Когда на следующий день Егор положил перед растерявшейся Таней свидетельство о разводе, ей хотелось чтобы это был всего лишь сон...
  
  Юлька растолкала задремавшего было мужа и произнесла:
  - Леш, я волнуюсь, она не берет трубку. У матери ее нет, у брата тоже. Уже так поздно, где она может быть?
  Лешка стер рукой усталость с лица и, чмокнув жену, поднялся. Он сам чувствовал смутное волнение, но не хотел себе признаться в том, что Танька для него была больше, чем подруга, которая когда-то была с ним, а затем пошла на то, чтобы помирить его с бывшей женой.
  Он на всякий случай взял запасные ключи от Таниной квартиры, которые хранились у них дома, и хлопнул входной дверью.
  
  Включив сигнализацию на машине, он посмотрел на окна и немного успокоился - на кухне горел свет. Она могла недавно откуда-нибудь вернуться или выйти из ванны, в которой находилась, и поэтому, возможно, не подходила к телефону. Он еле дождался, пока откроются двери лифта и, выйдя, протянул руку к звонку. Он очень долго ждал, потом нажимал еще и еще. Он хорошо слышал в ночной тишине, как за двумя дверями раздается мелодичная трель звонка (на площадке была еще железная дверь на четыре квартиры), но больше никаких звуков оттуда не доносилось. Лешкино сердце защемило в неприятном предчувствии. Дрожащими руками он открыл молнию на кармане кожаной куртки и вытащил ключи от ее квартиры.
  Распахнув дверь, он с облегчением увидел, что она сидит за столом и отрешенно смотрит на вошедшего. Лешка заглянул в комнату. Луч света из коридора скользнул по личику спящей крестницы, и он, облегченно вздохнув, прикрыл дверь. Сняв куртку, он подошел к молодой женщине и присел перед ней на корточки.
  - Жить не хочется, - доверительно сообщила она, все так же безучастно глядя перед собой.
  Лешка внимательно посмотрел не нее и, кивнул, соглашаясь. Он поднялся и вышел на балкон, прихватив в комнате трубку радиотелефона. Когда длинные гудки прекратились и женский голос ответил, он сказал:
  - Юль, все в порядке. Я побуду здесь, ты ложись.
  - ...
  - Нет, не жди.
  - ...
  - Да, Ирка дрыхнет...
  - ...
  - Спокойной ночи.
  - ...
  - Думаешь, кофе лучше?
  - ...
  - Пока!
  Повесив трубку на аппарат, он вернулся на кухню и открыл полку, на которой, как он знал, обычно стояла банка кофе.
  
  ...А потом они сидели тесно прижавшись друг к другу. Таня маленькими глотками пила горячий кофе, а он, обняв ее, пытался найти слова, которые могли бы ее подбодрить в сложившейся ситуации. Лешка не привык видеть ее такой беспомощной и жалкой. Волна ненависти к ее экс-супругу захлестнула его. Этот козел там трахает свою любовницу, а он сидит здесь и не находит слов, чтобы сказать, что вся боль и отчаяние когда-нибудь пройдут и она будет счастлива. Сам он в это верил с трудом.
  - Как я буду жить дальше? - спрсила она, не ожидая ответа.
  - У тебя есть я, - произнес он, подняв ладонями ее лицо.
  Он смотрел ей в глаза не отводя взгляда, и до Тани, наконец, дошел смысл сказанных им в порыве откровения слов. Она печально улыбнулась и закрыла глаза, ее подбородок опять задрожал. Он коснулся губами ее заплаканных щек и снова обнял ее.
  - Я буду с тобой, когда ты этого захочешь, - пообещал он ей, не расцепляя обнимавших ее рук.
  - Столько лет... - прошептала Таня, словно про себя. - Нет, мы не должны...
  Она заставила себя увернуться от его поцелуев.
  - Я никого не предаю, - твердо признес он, догадавшись, что она имеет ввиду. - Она все поймет и простит, если узнает. Слишком много зависело от тебя тогда, но сейчас ты можешь расслабиться, если я нужен тебе - я буду рядом.
  - Так нехорошо... - неуверенно пролепетала Таня.
  Он поднял ее и, взяв за руку, потянул за собой в комнату.
  Опустив девушку рядом с собой на кровать, он достал плед и устроился поудобнее. Прислонившись спиной к стене и, заставив Таню сесть рядом с ним, он обнял ее и голова девушки оказалась у него на груди. Она сняла ненужные ей в темноте очки и сунула их под подушку.
  Лешка ласково гладил ее волосы, расколов стягивающую их заколку, и не пытался возобновить разговор на щекотливую тему, начатый им на кухне. Он шептал ей слова, которые так же предназначались ей, но восемь лет тому назад. Она, убаюканная его голосом, воспоминаниями, теплом его тела и руки, нежно перебирающей ее волосы, а так же сломленнвя свалившимися на нее бедами, вскоре уснула. Лешка долго сидел, не желая обрести свободу, но Иришка заворочалась во сне, и он очнулся от своего забытия.
  Осторожно высвободившись из-под спящей подруги, свернувшейся калачиком поперек софы, он заботливо накрыл ее пледом, и вышел на балкон.
  Холодный октябрьский ветер сразу пробрал Алексея до костей. Надо было бы надеть куртку, но он боялся разбудить ворочащуюся во сне Ирку, и не пошел в прихожую. Дрожащими пальцами Лешка прикурил и, затягиваясь, принял решение, что не уедет сегодня.
  Парень вернулся в комнату и, зябко поежившись, "нырнул" к Тане под плед. Она даже не пошевелилась. Его ноги вскоре затекли от неудобного положения поперек софы. Лешка нехотя вылез и, подставив стул, все-таки вытянул их. Приподнявшись на локте, он достал из-под покрывала вторую подушку и, придав ей нужную форму, положил ее себе под голову.
  До утра оставалось всего четыре часа. Алексей зевнул: завтра на работу...
  Затем посмотрел на провалившуюся в глубокую бездну сна Таню и решил, что завтра возьмет отгул...
  
  
  глава 2
  
  
  Когда Таня открыла глаза, из кухни уже доносился запах кофе и голос дочери, что-то с увлечением рассказывающий собеседнику. Она вытянула затекшие за ночь в неудобной позе ноги и села на кровати. Рядом валялась смятая подушка и едва уловимый чужой запах витал в воздухе комнаты. Татьяна посмотрела на часы и нехотя спустила ноги на пол, пытаясь нащупать стоявшие там тапочки...
  На кухне ее встретили радостные глаза дочки, уплетающий йогурт, и внимательный взгляд давнего друга. На столе стояла тарелка с бутербродами и две чашки. Она остановилась в дверном проеме, но Лешка сделал приглашающий жест к столу:

Алексей (примерный портрет) [из инета]

  - Не соблаговолите ли разделить с нами трапезу? - шутливо поинтересовался он.
  Таня улыбнулась и, пройдя, села на заботливо отодвинутый Лешкой для нее стул.
  Он удивился, когда она собралась на работу и попытался ее отговорить. Но Таня возразила: теперь ей нельзя было терять даже эту мизерно оплачиваемую работу. Дочь следующей осенью должна была пойти в школу, вот тогда и будет возможность что-то изменить, но пока она должна была отработать в детском саду, именно с таким условием ребенка и приняли в группу.
  Алексей все убрал со стола и теперь помогал Иришке разбирать свои игрушки, дав возможность Тане привести себя в порядок и собраться. В начале девятого они втроем вышли из дома, и он посадил их в машину.
  Отвезя девочку в садик, Лешка подождал, пока Таня заскочит в кабинет и возьмет нужные ей документы. Он предложил подвезти ее в банк, и девушка с радостью согласилась - с утра стояла мерзкая погода - мелкий моросящий дождь и порывы ветра никак не улудшали настроения и не распологали для приятной прогулки. Автобусы были битком забиты пассажирами в мокрой одежде.
  Из банка они поехали к Юльке на работу, где надо было распечатать жировки на оплату родительских взносов на содержание детей в детском учреждении. Таня давно эту работу делала на домашнем компьютере, но Егор забрал его.
  У Ольги не было, пожалуй, только этого, а без компа Егор обходиться не желал. Еще ему было немного обидно, что Таня все же не стала его упрашивать о том, чтобы он оставил компьютер. Если бы она попросила, он, возможно, и сделал бы широкий жест, но она молча наблюдала, как он вытаскивает кабели из разъемов. Таня только забрала свою "рабочую" коробку с дискетами и вышла из комнаты. Он перебирал кассеты и диски, вспоминая, каких записей нет у Ольги. Те, которые нравились его бывшей жене, он оставил. Таня была бы рада, если б он забрал и свою аппаратуру, потому что можно было бы почувствовать себя более обиженной, да и подружки бы посочувствовали - "во какой гад! - с говном не расстанется". И легче бы было пережить его уход, сопровождаемый такими поступками.
  - Нам ничего "чужого" не надо, - процедила Таня, когда он последний раз "любовался" своей системой.
  Егор понимал, что в ней говорит обида и боль, ему не верилось, что она сможет так легко расстаться со всем этим, так как знал, что она уже привыкла к хорошему звучанию их аппаратуры, которую сама вряд ли когда-нибудь приобретет, и поэтому возразил:
  - Ты можешь не включать, я оставлю дочери.
  - Какие фразы - прям слезу прошибает, - криво усмехнулась бывшая жена.
  Таня понимала, что его уже ничем не остановить, поэтому хотела, чтобы сцена расставания произошла как можно быстрее, пока она еще держала себя в руках, чтобы не расплакаться в любой момент. Она готова была вцепиться в него и любыми словами удержать дома, но ноги не слушали ее и она продолжала сидеть на кровати, мысленно прокручивая всевозможные варианты своего диалога с ним. И, вместо того, чтобы открыто сказать, что она на самом деле чувствует, делала какие-то ядовитые замечания, наблюдая за его передвижениями по комнате, пока он собирал личные вещи.
  
  Юлька сидела за столом и пила крепкий кофе. Ее веки были слегка припухшими, очевидно она провела бессонную ночь.
  - Привет! - Лешка подошел к жене и поцеловал ее в подставленные губы. - Вы не проспали сегодня?
  - Еле успели прибежать до звонка, и получили замечание, - пожаловалась Юлька.
  Их дочь, Танюшка, была на год постарше Таниной Иришки и ходила в первый класс.
  Девушка, сидевшая за соседним столом, подняла голову и, поздоровавшись с вошедшими, вопросительно посмотрела на начальницу. Юлька одобрительно кивнула, и девушка, взяв какие-то бумажки, торопливо покинула помещение. Юле нравилась эта сообразительная помощница; она теперь без особой надобности не появится здесь, пока Юля не позовет ее из соседней комнаты, где сидели остальные сотрудники.
  - Освободить? - она кивнула на компьютер, угадав, зачем Таня могла прийти в такую рань к ней на работу. (В их детском саду такой роскоши не было. Еле-еле хватало средств на выплату аренды помещения. Конечно можно было бы заиметь спонсоров, но заведующая детсадом была старой закалки и в предпенсионном возрасте - всякие новшества ее немного пугали, она не хотела лишнего "геморроя" на старости лет).
  Таня вздохнула и полезла в сумку за дискеткой, а Юля поднялась со стула и попала в обьятия мужа.
  - Кофейком вас побаловать? - проворковала она и, получив утвердительный ответ, взяла чайник, чтобы сходить за водой.
  Лешка уселся за соседний стол и, удобно расположившись за другим компьютером, запустил программу с играми.
  Вернушись, Юля поставила чайник на электрическую подставку и внимательно посмотрела на мужа. Лешка упорно делал вид, что не замечает ее взгляда, но затем, не выдержав, поднял глаза и прошептал:
  - Не волнуйся, она оказалась благоразумнее меня...
  Юлька облегченно вздохнула и с благодарностью оглянулась на Таню, сосредоточенную на экране дисплея. Ее пальцы проворно бегали по клавиатуре, и она не замечела диалога, происходившего между ее друзьями.
  Когда все было сделано и распечатано, Лешка отвез Татьяну в детсад и поехал отметиться у себя на работе. Вечером он забрал ее и крестницу из садика и повез Татьяну к сестре, которая была Таниной подругой. Иришку ждала дома его дочка, они с Юлькой решили, что Тане необходимо отвлечься на некоторое время. Юля привела маленькую Танюшку из школы, и теперь они старались сделать домашнее задание (почитать и раскрасить заданное количество морковок перед зайцами) до того, как приедет ее младшая подружка. Это было перед выходными, так что все складывалось довольно удачно.
  
  Лешкина сестра давно развелась, прожив со своим мужем всего год. Детей завести они не успели. Он любил поддавать. Может быть, если бы Наташка взялась за мужа как следует, она бы смогла его вытащить из этого болота, но его пьяный бред и признания в любви настолько бесили ее, что она не могла держать себя в руках и он, едва появившись на пороге в знакомом состоянии, удостаивался очередной взбучки. Правда после этого он некоторое время ни капли не брал в рот и их примирение сопровождалось страстной ночью любви. Но с каждым разом эти неожиданные срывы все больше отделяли их друг от друга.
  Однажды он привел в дом приятеля, которого давно не видел. Они встретились у метро и свою встречу отметили не одной парой бутылок пива. После этого Наташкиному мужу захотелось продолжения банкета и он пригласил приятеля домой. Как обычно, жена встретила его появление в таком виде новой порцией брани. Друг возмущенно заметил, что в доме должен быть хозяин. Наташкиного мужа слегка "заклинило" и он попытался качать права, но она быстро указала им обоим на дверь. Друг все понял и по-быстрому убрался, но тут муж оскорбился за друга и тряхнул Наташку так, что у той отлетело несколько пуговиц на халате.
  - Ты меня позоришь перед друзьями! - кричал он в пьяном угаре.
  - Да какого черта ты приводишь ко мне в дом всякую пьянь?! - горячилась Наталья.
  - Я здесь тоже живу и буду приводить сюда, кого захочу, поняла? Ты живешь на мои деньги и еще будешь мне указывать с кем пить?
  Это было несколько справедливо, потому что как раз в это время Наталья не работала в связи с сокращением на предприятии и ждала обещанного ей места у знакомых ее матери.
  Ее родителей дома не было и поэтому муж чувствовал себя достаточно свободно.
  - Убирайся вон! - разошлась Наташка, задетая его замечанием. - Я проживу без тебя!
  - Да кому ты нужна?!! Кто тебя трахать-то будет? - в презрительной усмешке скривился он. (В постели-то он был действительно хорош).
  - Не беспокойся, очередь выстроится! Да не таких как ты, ты же все свои достопримечательности уже пропил!
  Наташка его "задела" за больное. Он почему-то был увенрен, что после него ее будет трудно удовлетворить, но допустить саму мысль, что она сможет переспать с кем-то другим взбесила парня, и он, не сознавая что делает, наотмашь ударил ее. Наташка отлетела к стене и сползла вниз. Ее левая скула сильно заныла и стала опухать с поразительной быстротой. Муж, получивший наконец-то превосходство над женой, оставил ее сидеть на полу, перешагнул через девушку и, пройдя на кухню, полез в холодильник. Наташка, все еще не веря, что он решился ее ударить, медленно приходила в себя. Она поднялась на ноги и едва успела схватиться за дверной косяк, как прихожая поплыла у нее перед глазами. "Поздравляю! Примерно такой "подарок" я и хотела бы получить к нашей первой годовщине..." - подумала она. Всего через четыре дня они должны были бы отмечать первый год совместной жизни. Наталья пошла в комнату и позвонила брату.
  Лешка приехал через двадцать минут и, войдя в квартиру (у него были свои ключи), увидел свою сестру с распухшим лицом. Она не сказала ему по телефону, что произошло, просто попросила приехать, но так как без особой нужды она не любила названивать по нескольку раз на дню (а утром она уже отмечалась), он понял, что это серьезно.
  Лешка прошел в комнату и, взяв сестру за подбородок, поднял ее лицо кверху, желая получше рассмотреть ее, уже начавшую переливаться всеми цветами радуги, щеку.
  - Хороша! - он вопросительно поднял брови, ожидая объяснений. - Ну?
  Лешке не нравился выбор сестры, но они привыкли не лезть в любовные дела друг друга. Когда же она собралась замуж, Лешка привел ей массу аргументов против их брака, но Наталья настаивала на своем: Лешка к тому времени опять сошелся с женой и у них родилась дочка, подружки повыскакивали замуж; Танька, кстати, была одной из последних, засидевшихся "в девках". Ей тоже захотелось домашнего уюта, ведь она не думала что все обернется именно так, как предсказывал брат, довольно хорошо разбирающийся в людях.
  - Я созрела... - горько вздохнула Наташка.
  - Убить его или пусть живет? - кивнул он в сторону кухни, где горе-муженек смотрел телевизор.
  - Как хочешь, - пожала плечами сестра. - Я с ним жить не буду.
  Лешка пошел на кухню, достал из морозилки кусок мяса, принес его в комнату и, обернув полотенцем, протянул сестре:
  - Ты пока посиди здесь, подлечись немного...
  - Леш, - она схватила его за рукав правой рукой, так как левой прижимала к щеке завернутое в полотенце мясо. - Не надо убивать, пусть просто убирается отсюда...
  Лешка был настроен решительно, он не мог допустить чтобы какой-то козел поднял руку на его младшую сесренку, на его кровь.
  Он сунул ей попавшуюся под руки газету и подтолкнул к дивану:
  - Отвлекись, я в тюрьму не собираюсь...
  Через полчаса Наташка с Лешкой курили на балконе, ожидая, пока ее муж с окровавленой мордой, которому только что удалось остановить кровь, соберет свой небогатый гардеробчик.
  Его всего трясло, когда он швырнул ключи от квартиры под ноги супруге и, еле шевеля разбитыми губами, все же произнес:
  - Ты еще сама приползешь ко мне, сука, и будешь умолять, чтоб я вернулся...
  - Иди, не нарывайся, - примирительно подтолкнул его к двери Лешка, который взял сумку с остальными вещами и собирался подбросить непутевого зятя к нему домой.
  - Без рук, я сказал! - огрызнулся Наташкин муж и, презрительно плюнув на ковер в прихожей, развернулся, чтобы выйти.
  Наташка вспыхнула, но Лешка махнул рукой: "мол, с него и так хватит".
  - Я позвоню вечерком, - пообещал он ей и пошел вслед за получившим по заслугам родственничком.
  
  В следующий четверг Лешка провожал Наташку с Танькой в небольшой дом отдыха, если его можно было так назвать. Раньше-то это действительно были коттеджи для семейного отдыха, но сейчас не очень многим семьям удавалось выкроить из своего бюджета деньги на цивилизованную поездку в выходные дни на лоно природы. И это хозяйство пришло в упадок, оставшись без былого финансирования.
  Некая коммерческая фирма взяла коттеджи в аренду и оборудовала их по своему усмотрению, оставив за предприятием пару зданий, стоявших на отшибе, для все еще работающих на нем людей.
  А из оставшейся части вышел прекрасный, довольно дорогой центр, где были великолепные номера-люксы, несколько баров, залов для проведения дискотек, теннисные корты, бильярдные, небольшое казино, спортзал с разными тренажерами, сауна с бассейном, два видеозала, предназначенные для проведения уик-эндов, не знающих куда себя деть, молодых людей. Все находилось в прекрасном лесном массиве на берегу спокойного озера, на котором, правда уже не катались на лодках, так как прошел сезон.
  Лешка старался приучить себя к мысли о том, что девчонкам надо "расслабиться" и Татьяну нельзя оставлять сейчас одну, ей нужна смена обстановки, новые впечатления и переживания, которые он не мог бы ей предложить. И он понимал, что она права, отклонив их.
  Юлька смотрела за детьми, затеявшими игру в салочки вокруг машины.
  Таня все старалась поймать взглядом дочку, которую оставляла на несколько дней у друзей, но Ирка не соображала, что мама тоскует и, весело повизгивая, носилась за подружкой.
  Лешка вытащил из кармана небольшую коробочку, протянул сестре и сказал, обращаясь к обеим:
  - Девочки, я надеюсь на ваше благоразумие, ведите себя хорошо и соблюдайте правила личной гигиены.
  Наташка, увидев на коробочке выразительный рисунок, хмыкнула:
  - Зачем нам столько?
  - На всякий случай, - насмешливо отозвался брат.
  - На всякий случай я уже взяла, - успокоила она его, но ему от этого спокойнее не сделалось.
  Таня поймала Ирку и поцеловала ее, прощаясь. Та прижалась к маме на несколько минут и стала дергаться, пытаясь показать язык, дразнящей ее разбаловавшейся Юлькиной дочке.
  Юлька положила руку Тане на плечо:
  - Ты, подруга, как на фронт собираешься. Поезжай спокойно, все будет хорошо, - заверила она ее.
  Наташка заметила, что они едут как раз "на фронт", в некотором смысле этого слова, отчего Лешка болезненно скривился. Он, со вздохом поцеловал сначала свою сестру, затем подружку и, пожелав обеим "ни пуха!", обнял жену, и они пошли к машине, возле которой возились дети.
  Две большие сумки уже стояли на сидениях японского микроавтобуса, и молодые женщины заняли свои места. Через несколько минут последний пассажир закрыл за собой дверь и автобус повез их навстречу развлечениям и приключениям...
  
  ...Вернувшись из поездки, не принесший ей особого удовлетворения, Таня опять осталась наедине со своими проблемами. Она почему-то вспомнила бабу Катю. Месяц назад Танина семья получила печальную весть. Их дальняя родственница, крестная ее отца, умерла. Старушке было уже за восемьдесят, и она была одинокой женшиной. Последний раз Таня ее видела два года назад на ее восьмидесятилетии. Она не часто навещала старую женщину, но ей нравилась завораживающее ощущение того, что она оказалась в другом мире. Вещи в доме бабы Кати были старые, почти антикварные, некоторые даже старше самой владелицы, доставшиеся ей по наследству от родителей.
  Таня помнила, что баба Катя любила ее брать на руки, когда та была еще маленькой, и что-то тихо приговаривала, гладя ее по шелковистым волосам.
  
  Во время войны молоденькая Катюша очень любила одного человека, они не успели пожениться, но на память о себе он оставил ей в подарок маленькую дочку, родившуюся уже после его гибели. К сожалению, Танечка, как назвала ее Катерина, прожила всего год и несколько дней: холод и голод не пощадил маленькое тельце. Больше Катя не встретила такого человека, от которого хотела бы иметь детей даже без замужества. Она так и прожила всю жизнь, ухаживая за двумя самыми дорогими ей могилками.
  После похорон и поминок бабы Кати, Танина мать и еще одна родственница поехали разбирать ее вещи. Покойная баба Катя жила в огромном "сталинском" доме, в котором недавно закончился капитальный ремонт. Может быть, она прожила бы еще несколько лет, если бы не этот переезд в связи с ремонтом. Больше половины коммуналок расселили.
  Не так давно баба Катя, по просьбе соседей, приватизировала свою комнату. Соседи надеялись, что со временем (после смерти старушки), смогли бы расчитывать на ее жилплощадь, но пока находились на служебной квартире, предоставленной им на время ремонта, неожиданно подошла их очередь на трехкомнатную квартиру, которую они ждали более двенадцати лет и уже не надеялись на такое чудо. Конечно, перспектива получения соседкиной комнаты давала бы им гораздо больше метров - квартира была огромная, но они, столько лет ждавшие такого момента, были не в силах отказаться получить еще одну комнату немедленно, причем, в новом доме.
  Баба Катя не поехала на новую квартиру. Несколько раз ей предлагали однокомнатную квартирку от фабрики, где она проработала всю жизнь, но она все отказывалась в пользу более нуждающихся. Потом предлагать перестали: у нее не было особых льгот, на которые делают основную ставку: с мужем она не была расписана, поэтому привелегии вдовы погибшего на нее не распространялись. А в войну она не стояла у станка, так как растила дочку и помогала фронту тем, что шила военное обмундирование по семнадцать часов в сутки с такими же, как она женщинами, имеющими грудных детей, в холодном неотапливаемом помещении под оглушающий перестук маховых колес швейных машин до ломоты во всем теле.
  Летом она приезжала к Таниным родителям в деревню, где часами вспоминали вдвоем с Таниной бабушкой дни молодости, нежась на нагретом солнцем крылечке перед домом. А с наступлением холодов, перебралась к племяннице, одиноко живущей в двухкомнатной квартире.
  Кап.ремонт в старом доме делали долго, но на совесть: укрепили все балки, потолки, стены, поменяли трубы отопления и водоснабжения, наконец-то провели горячую воду и выкинули все газовые колонки. Дом был заново отделан и долго еще сохранял запах свежей краски. Кое-где пришлось перекладывать паркет и некоторые элементы мраморной лестницы, только опять, почему-то, не сделали лифт в этой девятиэтажке с высоченными потолками. Могли сделать хотя бы снаружи, как во многих старых домах.

Комод баба Кати (условно) [из инета]

  Баба Катя очень сильно "сдала", когда вместе с вещами вынуждена была временно переехать. Старушка очень хотела вернуться в свою комнату, в которой, как ей казалось, навсегда поселились души дорогих ее сердцу людей. Но и обратное заселение не прошло даром - она всего несколько месяцев прожила, вернувшись домой.
  Среди альбомов со старыми фотографиями, пожелтевших писем со штемпелем полевой почты, написанных красивым калиграфическим почерком, перетянутых шелковой узкой ленточкой, и нескольких детских распашонок, кружевного чепчика и маленького платьица, женщины наткнулись в этом ящике комода на несколько интересных документов...
  
  ...Почему-то Таня не получила того удовольствия, которое она хотела бы себе доставить этой поездкой. Наташка была в большем восторге от проведенных за городом выходных. Домой они приехали на роскошном "мерсе" Натальиного нового знакомого. Тот, с кем Таня провела время, оставил ей свою визитку и очень пытался заполучить ее тетефон, хотя бы служебный, но про себя Таня решила, что продолжения не последует. Он был совсем чужой, несмотря на проведенные вместе четыре дня и две ночи. Его движения, запах, речь - все было незнакомо. Может быть, потому, что за семь лет супружеской жизни Таня ни разу не посмотрела "на сторону" и получился такой эффект. Ей все еще казалось это недопустимым, она продолжала себя чувствовать женой, принадлежащей другому человеку.
  Наташка была давно разведена и ко всему относилась проще. Таня удивлялась, почему она до сих пор никак не успокоится и не выйдет замуж. Нормальных ребят у нее было полно. По крайней мере, родила бы ребенка, ведь почти тридцать лет девке, но Наташка возмущенно возражала, что нечего плодить нищету. "Вот когда я обеспечу себя на первое время или найду того, кто отвечает всем моим требованиям - вот тогда и будет счастливый семейный очаг", - обычно к такой формулировке подходил их разговор на эту тему. Очевидно подходящего кандидата еще не было, а Наталья, после развода попавшая на работу в удачное место с неплохой зарплатой, привыкла хорошо одеваться и употреблять только дорогую косметику, тем более у нее была масса времени, чтобы следить за собой, так и ждала своего суженного. Она переодически делала визиты к брату и своим подругам, которые, обзаведясь потомством сидели дома, надеясь, что как дети более-менее станут самостоятельными, у них появиться больше времени, чтобы его можно было бы потратить на себя. Они немного завидовали свободной Наташке, которая по собственному усмотрению распоряжалась своим временем.
  
  Дочку пришлось оставить ночевать у свекрови, чтобы дать возможность ей встретиться с Егором. бывший муж работал и должен был прийти только вечером. Таня с ним встречаться не хотела и решила посвятить освободившийся день уборке квартиры, тем более в прошлые, бурно проведенные выходные, ей было не до этого. Грязи особой не было, но огромные лохмотья пыли перекатывались около стен в коридоре и вылетали из-под кровати, когда она трясла покрывало, заправляя ставшую почему-то неудобной кровать.
  Был уже пятый час ночи, а Татьяна все не могла заснуть, представляя, как ее бывший муж "отрывается" с Ольгой. Она не подозревала, что он вернулся довольно поздно, когда Ирка уже спала, и остался ночевать дома, чтобы с утра иметь возможность провести с ребенком некоторое время, зная, что у Тани на воскресение могут быть свои планы и она может потребовать привести Ирку домой, как только сама выспится.
  Татьяна вспоминала какие-то незначительные подробности совместной с Егором жизни и они преобретали для нее новый смысл, представ ей в новом свете после произошедших изменений. Она представила, что теперь всегда ее кровать будет такой чужой и холодной без человека, прожившего с ней так долго. Молодая женщина зарылась с головой в подушку и почувствовала едва уловимый родной запах его туалетной воды.
  Слезы хлынули ручьем и она, вдоволь нарыдавшись, вскочила с кровати и, включив свет, стала яростно стаскивать наволочку и пододеяльник, чтобы поменять белье, хранившее запах Егора. Затем Татьяна залезла в аптечку и, высыпав все, что там имелось на пол, отыскала несколько таблеток снотворного. На мгновение у нее появилось желание выпить сразу все, но здравый смысл подсказал, что этих таблеток вряд ли хватит, чтобы свести счеты с жизнью, а выглядеть потом посмешищем или получать очередную порцию сочувствующих и понимающих взглядов в спину - не хотелось. Она взяла одну таблетку и, оставив все остальное содержимое аптечки валяться на полу до утра, улеглась на кровать. Тане снился какой-то один долгий и хороший сон: как будто она вновь с Егором, и у них все хорошо и безоблачно, как в первые годы замужества. Она почти физически ощущала его тело в своих объятиях, занимаясь с ним в своем сне безумной страстной и очень нежной любовью.
  Зазвонил телефон, и Таня с трудом разлепила тяжелые после снотворного веки. Ее руки крепко сжимали одеяло, сбившееся в ее объятиях. "Неужели я всю ночь занималась любовью с одеялом?" - горько удивилась она. Звонила Иришка, спросить, могут ли они с папой пойти погулять или ей надо возвращаться домой. Таню так и подмывало спросить, что это он в такую рань заявился, но посмотрев на часы, она удивленно подняла брови - через пару часов пора было бы обедать. Татьяна ничего не могла найти, чтобы отказать дочери в просьбе, хотя она знала, что Егору причинила бы боль, не разрешив им побыть еще вместе. Она подавила искушение доставить себе маленькую радость, ведь ребенок не виноват, что взрослые люди перестают любить друг друга. Хотя она все еще продолжала его любить и даже, пожалуй, больше, чем раньше, когда была уверена, что он останется рядом с ней на всю жизнь... Таня ненавидела бывшего мужа за это чувство, что не могла выкинуть из сердца, как того требовала оскорбленная гордость... но должно пройти время, чтобы перестать ненавидеть и себя...
  Татьяна больше не могла оставаться в этом доме, где все вещи и сами стены напоминали о нем. К матери она тоже не могла пойти: на зиму привезли из деревни старенькую бабушку, ей уже тяжело было самой топить печку и обслуживать нехитрое хозяйство. Деревня на зиму вымирала до следующего дачного сезона, и даже "скорую" было бы некому вызвать, если бы вдруг это понадобилось. Уже можно было по пальцам пересчитать тех старушек, что были бабушками уже при Татьяне. Их дети тоже увозили их на зиму в город. Очень странно было наблюдать, как детишки зовут бабушками и дедушками мам и пап бывших Таниных друзей и подруг, которые как-то незаметно постарели.
  
  И тут, после этой невыносимой ночи и дня, проведенных в метании от стены к стене, молодая разведенная женщина пришла к выводу, что возможность уйти отсюда на время все же есть. Документы, которые нашли у отцовской крестной оказались свидетельством о приватизации квартиры, и завещанием этой комнаты Татьяне. Почему именно ей, а не отцу, не своей племяннице, не Таниному старшему брату - они так теперь и не узнают. Может быть потому, что у нее было такое же имя, как когда-то у ее дочки; а может, Таня просто чем-то напоминала саму Катерину в молодости (а сходство, судя по фотографиям, было), но никто возражать и оспаривать данное завещание не стал. Как ни странно, у бабы Кати на сберкнижке было несколько миллионов - три из которых она завещала себе на похороны, а остальные два должны были разделить между собой Танин отец и ее престарелая племянница. Конечно это были совсем небольшие деньги, но то, что она сама позаботилась о своем сопровождении в мир иной, да еще и постаралась что-то оставить родственникам, было так трогательно...
  
  Таня, приняв решение, оделась и отправилась к родителям, у которых были ключи от комнаты, чтобы обсудить некоторые детали и выслушать их мнение по этому вопросу, от которого все равно никуда не деться, независимо от того, согласишься с ним или поступишь по-своему.
  Мать с отцом долго сокрушались по поводу принятого Татьяной решения, но в конце-концов согласились. Единственное неудобство заключалось в том, что теперь надо было бы добираться до работы почти час. Правда, метро было совсем рядом с тем домом, но тут все равно приходилось четыре остановки ехать на троллейбусе или автобусе (хорошо, хоть транспорт ходил часто).

Диван бабы Кати (условно) [из инета]

  Посовещавшись на семейном совете, все-таки решили, что Таня переедет туда не немедленно, а через две-три недели. Поминки на сорок дней собирались справлять там же, а потом, надо было кое-что убрать из квартиры бабы Кати, и какие-то вещи захватить из дома...
  
  
  ***
  
  
  - Саня, я тебя прошу, останься. Я понимаю, что это не легкое решение, но ты подумай - здесь ведь все налажено и тебе знакомо, где ты сразу вольешься? Или ты решил вернуться к тому, чем занимался раньше?
  Саша отрицательно покачал головой.
  - Ты знаешь, я для себя решил и без крайней необходимости я на это не пойду...
  Между беседовавшими мужчинами была разница в десять с небольшим лет. Тот, который был постарше задумчиво смотрел на друга.
  

Александр (примерный портрет) [из инета (в обработке Светланы Кармальской)]

  Два года назад Александр спас от верной смерти его единственного сына. Три пьяных офицера ФСБ, забредших в этот уголок Измайловского парка справить нужду, докопались до парочки, целующейся на ночной аллее. Парню наваляли здорово, а девчонке, в уже разодраном сарафане, удалось вырваться. Она неслась сквозь кусты, которые обдиради ее лицо и руки, спотыкалась, но, поднявшись, бежала прочь от озверевших, распаленных погоней мужиков. Девушка была хорошенькая со стройной загорелой фигуркой и мужики решили, что парень с которым она была, еще не дорос до того, чтобы обладать ею: это они - хозяева жизни, а он еще не нюхал пороха, сопляк, а уже туда же, баб трахать...

Подростки [из инета]

  Парень ответил им какой-то грубостью, намекая, что лучше бы они шли по своим делам, и это их еще больше возмутило и подтолкнуло к действиям. Мальчишку били двое, долго и методично, как-будто отрабатывая на нем приемы, как в спортзале. Еще один держал девчонку, заломив ей руки болевым приемом, и сиплым шепотом говорил ей, как они ее все по разу поимеют, и тогда она сможет сравнить, чей "агрегат" лучше. Он разодрал ее сарафан спереди и пытался своей ручищей схватить ее за высвободившуюся грудь с круглыми розовыми сосками. Она не понимала, что ей больше всего казалось ужасным: то ли запах перегара, которым несло из его рта, то ли огромные потные ладони и взмокшая вонючая форменная рубашка с расплывшимися под мышками пятнами, то ли его обещания подвергнуть девчонку групповому изнасилованию, то ли вид валяющегося на земле с неловко подогнутыми под себя ногами, всего окровавленного парня, который еще двадцать минут назад казался ей самым сильным и смелым...
  Она умудрилась стукнуть своего мучителя пяткой по голени и тот на несколько мгновений выпустил ее, скорчившись от боли. Уже начинало рассветать. Девчонка бросилась напролом сквозь кусты в сторону дороги, по которой изредка проезжали машины. Ночью движение не было оживленным. Мужики сообразили, что если она сбежит, то это может иметь плачевные последствия, ведь маленькая дрянь могла запомнить их лица. Парень перестал хрипеть, очевидно потеряв сознание. Двое переглянулись и бросились вслед за девушкой.
  Девчонка выскочила на шоссе и увидела быстро приближающийся свет фар. Она бросилась навстречу машине, размахивая руками, но шофер, вывернув руль, объехал ее и, прибавив газ, умчался дальше. Она рыдала от отчаяния. Еще одна машина показалась на пригорке. Девушка услышала сзади за кустами матерную ругань и ноги подкосились. Двое мужчин выскочили из леса и, оглядевшись, бегом бросились к ней. Машина чуть не сшибла ее, бросившуюся под колеса. Хорошо, что водитель обладал быстрой реакцией. Он резко затормозил и выскочил из машины. Девушка рухнула на колени и он склонился, чтобы удостовериться, что это не от удара машиной.
  - Помогите! Они... Он там... Они хотят...
  Ее лицо с черными разводами расплывшейся туши для ресниц жалко кривилось, руки и ноги были исцарапаны и кровоточили. Платьишко почти до самой талии разодрано. У молодого мужчины мелькнула догадка, но он на миг отключился, получив удар по затылку от одного из подбежавших. Водитель никак не ожидал в этот час такую встречу, поэтому, увидев девушку сосредоточился только на ней и не обратил внимание на потрескивание в растущих по краю дороги кустах.
  Однако он оказался человеком привычным к таким поворотам судьбы, поэтому через несколько секунд у него уже стали проясняться очертания предметов перед глазами. Мужчина услышал глухие удары, раздающиеся с другой стороны машины, и женский умоляющий крик:
  - Нет! Нет! Не надо! Не бейте... Нееет...
  Он мотнул головой и все встало на свои места. Александр был одним из лучших бойцов спецназа. Но когда подошел срок окончания последнего контракта, несмотря на уговоры, не остался. Саша был уже не тем мальчиком, которого влекла эта военная романтика.
  
  Еще пацаном он слыл "грозой" квартала, и не состоял на учете в детской комнате милиции только по причине того, что его все время "отмазывали" родители. Саша увлекался многими вещами: хорошо рисовал, несколько лет прозанимался в музыкальной школе, часто выигрывал шахматные спортакиады. Затем, классе в шестом, ввязавшись в драку за друга, он получил перелом лучевой кости левой руки. Ему было очень обидно видеть смеющиеся рожи, которые твердили, что ему надо было сидеть учить ноты, а не размахивать своими музыкальными ручками. Сквозь выступившие от неожиданной боли и обиды слезы, он смотрел на свою распухающую синеющую руку и, неизвестно чем бы все закончилось, не вмешайся случайный прохожий, разогнавший мальчишек. Он проводил "героев" до дома, и с этого все началось.
  Через несколько дней ребята открыли для себя новый мир, распахнув дверь в оборудованый под спортзал подвал. Занятия музыкой на этом прекратились, несмотря на уговоры матери. Отец занял сторону сына и он, едва сняли гипс с руки, встал в общий строй небольшого отряда мальчишек, занимающихся восточными боевыми искусствами. Сашка стал одним из лучших учеников своего наставника. И хотя по внешним физическим данным он сильно уступал друзьям-качкам, его выносливость и сила духа были выше всяких похвал. Они подолгу беседовали со своим учителем и тот, по каким-то своим соображением, заставлял парнишку не только закалять свой боевой дух, но и повышать свое образование. Родители не были стеснены в средствах, поэтому он, как следует позанимавшись с репетиторами, довольно хорошо выучил два иностранных языка. Саша обладал прекрасной памятью, и учеба давалась ему легко. Кроме того, юноша обладал даром красноречия.
  Участвуя во всех дворовых "разборках", он всегда старался ограничится словами, убеждая и объясняя, кто в чем не прав. Сашка никогда не издевался над слабыми и пресекал попытки других, кого-либо унижать в своем присутствии. Но если человек не хотел понимать, что хорошо, а что плохо, он вычеркивал его из числа своих друзей. Свою территорию они держали крепко и ревностно охраняли ее от других уличных группировок.
  Потом, когда Саша начал готовиться к экзаменам в институт, ему пришлось не так много времени уделять уличным проблемам и своим приятелям. Оставшись без сильного лидера, команда начала разлагаться изнутри. Когда после очередной "разборки", двум его друзьям стала "светить" статья за нанесение тяжких телесных повреждений, он задумался: а зачем все это надо? Они повзрослели, появились другие интересы, стали переосмысливаться жизненные ценности.
  Расставшись с улицей, Александр поступил в престижный институт. На третьем курсе, занимаясь как-то в спортзале студенческого городка, он заметил, что за ним наблюдает какой-то человек. Через некоторое время ему сделали довольно интересное конфиденциальное предложение, в результате которого у него появилась возможность еще более расширить круг своих возможностей и интересов. Он прекрасно выполнял все порученные ему задания, и всегда умел дать точную аналитическую оценку полученной им информации. Саша успешно закончил институт и получил свободное распределение.
  Человек, от которого он непосредственно получал задания и тот, кто знал о его существовании, погибли через два с половиной года при весьма банальной ситуации: водитель несшегося навстречу трейлера, не справился с управлением и протаранил легкую "семерку", превратив ее в кровавое месиво из человеческих тел и покореженного металла.
  После смерти, разбирая их бумаги, хранившиеся в секретном сейфе, все пытались понять, что за информацию таят в себе несколько страниц с какими-то кодовыми именами. Но про то, кому эти имена принадлежат никакой информации не было. Поэтому все пятеро (включая Александра) так и остались навсегда засекреченными исполнителями сверхсложных заданий. С самого начала была договоренность, что он будет привлекаться только в особых случаях с использованием только односторонней связи, что его вполне устраивало. Узнав, что больше он не связан обязательствами, Саша даже несколько огорчился. Подчиняться кому-то другому парень не хотел. Отношения строились на доверии, и он был полностью уверен в порядочности своего "работодателя". А как поведут себя другие, вконец развращенные и коррумпированные нынешние начальники, и не будут ли его "использовать втемную", подставлять, для прокручивания своих грязных делишек - это был еще вопрос. В криминальные структуры идти не хотелось, хотя его с удовольствием бы взяли, он мог быть или "боевиком", или собирать данные и оценивать деятельность их производства, разрабатывая плановые операции. Но для этого надо было сидеть много часов, занимаясь бумажной работой. Этого он не любил и все, что можно, "пропускал" через компьютер. Некоторые вещи он не мог доверить даже компьютеру, работая под недавним руководством, поэтому приходилось все оценивать, сортировать и держать в голове, чтобы какой-нибудь пронырливый "хакер" не сунул свой нос, куда ему не следует.
  Сашка был молод и его энергия требовала выхода и впрыскивания очередной порции адреналина в кровь. Он завербовался в армейское спецподразделение и пару лет мотался по "горячим точкам" раздираемой междуусобными войнами когда-то огромной страны.
  Насмотревшись на гибель молоденьких солдат, не знающих за что они должны быть в ответе; на мародерство и глумление над домами и самими жителями гражданского населения после захвата или так называемого "освобождения", которым предшествовали несколько неудачных, по-идиотски разработанных военных операций, он не мог отделаться от чувства, что сам является частью чего-то мерзкого и грязного, от чего его старался уберечь самый первый его наставник, который однажды разогнал дерущихся во дворе мальчишек.
  У них всего два человека погибли и четверо получили ранения разной степени тяжести, но на то они и были - "спец.", группа должна найти выход из любой нестандартной ситуации и, выполнив задание, возвратиться целой и, по-возможности, невредимой для получения следующего. Бойцы были одной командой и, проводя операции, с полувзгляда и полужеста понимали друг друга, но личная гражданская жизнь каждого была закрыта за семью печатями. Все, кому что было дорого хранили внутри, не позволяя себе расслабиться и дать волю настоящим человеческим чувствам. Сашка в какой-то момент понял, что сломался, где-то внутри стала нарастать волна отвращения к тому, чем он занимался. Это никак не отразилось на его боевых качествах, но после проведения очередной операции он не получал уже удовлетворения, и ночью стали часто сниться сны, в которых он видел глаза своих противников, горящих страхом и ненавистью - они ведь тоже воевали за свою идею, как они это понимали. И он пришел к окончательному выводу после того, как пришлось освобождать нескольких ребят из плена.
  То, в каком виде спц.назовцы обнаружили их, было верхом изощренности: семеро из девяти человек были еще живы и, очевидно, завидовали своим наконец-то умершим товарищам. Это были совсем молоденькие мальчишки, которые даже если и смогут остаться жить, то уже никогда не будут ни физически, ни умственно полноценными людьми. А ведь у каждого дома остались родители, друзья, любимые девчонки, увлечения - всего этого они теперь навсегда лишены. У видавших виды и не раз смотревших смерти в лицо бойцов, волосы шевелились и на глаза наворачивались слезы ярости от бессильной злобы, не находящей выхода. Сашка заметил, что после этого у него немного сдвинулось сознание и ему хотелось, несмотря на то, кто перед ним - мирный житель, старик, женщина или подросток, просто с ненавистью посмотревший вслед - раздавить и задушить их одними руками. Это было страшное ощущение, ненавидеть людей только за то, что они другой веры и, как умеют, так и отстаивают свое право на такую жизнь, которая устраивает их. Он понимал, что и среди его соотечественников было полно таких мародеров и садистов, и нельзя было судить обо всех по поступкам небольшой кучки недостойных жизни выродков, но все не мог забыть мальчишку, умоляющего его товарища, с которым они остались охранять освобожденных раненых, ожидая вертолеты, чтобы погрузить на них ребят, пока остальные двинулись вслед за отступившими бандитскими формированиям, чтобы тот его пристрелил. Физическая боль и унижения, которым они подвергались, не оставляли в его сознании места, ради чего еще можно было бы жить...
  
  
  глава 3
  
  
  Александр уже полгода жил нормальной жизнью, но перепуганная девчонка на дороге вызвала у него тяжелые воспоминания. Наверняка у этих, терзавших ее мужиков были семьи и дети, только их дочерям, возможно было немного поменьше лет, и они не думали в этот момент, что какие-нибудь пьяные подонки нарушат любовную прилюдию их девочкам, как они сейчас, ради сиюминутной прихоти ломая чью-то жизнь.
  Несколькими точными ударами он "вырубил" обоих и наклонился над дрожащей, истерично рыдающей девушкой.
  Пробираясь сквозь кусты вслед за девчонкой, которая наконец сообразила, что ее спутнику тоже нужна помощь, и смогла более-менее внятно нарисовать сложившуюся ситуацию, Сашка подумал, что с них достаточно, но когда, выйдя на небольшую полянку, он увидел то, что стало с пацаном, волна ярости вновь захлестнула его. Оставшийся подонок склонился над лежащим вниз лицом мальчишкой и тыкал горящим окурком в его руку, чтобы тот пришел в чувство. Возможно, сесли бы пацан лежал кверху лицом, он тыкал бы ему и в лицо.
  Услышав треск веток, мучитель обернулся, он подумал, что это возвращаются дружки. Он уже начал трезветь, и поэтому жалел о том, что ввязался в это дерьмо. Мужчина только успел заметить, что тот, кто пришел, одет не так, как его друзья, и попытался выпрямиться, но тут же свлился рядом со своей жертвой.
  Сашка наклонился над мальчишкой и, увидев, что тот не дышит, нащупал на шее слабый пульс. Он не знал, насколько тяжелы его травмы и сам их характер, поэтому, прежде чем решиться его тронуть с места, он быстро ощупал его руки, ноги и голову. Лицо было залито запекшейся кровью, которая все еще сочилась из рассеченной губы. Возможно была сломана и челюсть, но открытой травмы на голове больше не было. Девчонка упала рядом на колени и плакала, зажав на груди лохмотья того, что ранее именовалось сарафаном, и что-то причитала. Она очень раздражала Александра этим нытьем и он велел ей заткнуться. Девочка замолчала, но продолжала судорожно всхлипывать. Пока он возился с мальчишкой, поверженный мужчина поднялся на ноги и попытался встать в стойку для боя. Сашка обернулся и, вскочив на ноги, тоже занял оборонительную позицию. Он оценивал противника: по весовой категории Сашка явно проигрывал. Мужик начал делать какие-то пассы руками, и Саша понял, что тот, хотя и имеет спецподготовку, не может являться для него серьезным претендентом на поединок. Девочка замерла, судорожно сжавшись, но успела лишь заметить, как водитель остановленной ею машины сделал какое-то движение, и мучивший их подонок стал плавно опускаться на землю.
  - Лучше не поднимайся, сука! - процедил сквозь зубы парень, увидев, как мужик, всхлипывая, ловит руками воздух, словно пытаясь за него уцепиться.
  Саша поднял на руки застонавшего парнишку и почувствовал едкий запах мочи. Да, били его действительно серьезно. Не было ничего постыдного в том, что организм отреагировал на внешнее вмешательство таким образом. Он не раз видел ребят, которые оказавшись там, куда затем на выручку бросали их, спец.назовцев, лежащих по уши в собственном дерьме и размазывающих слезы по грязным щекам. Это случалось со многими, столкнувшимися с ужасной действительностью войны без правил, но обычно, если им удавалось выжить, страх проходил и оставалась только слепая злость на тех, кто заставил их пережить такое унижение, и тогда уже мир делился только на черное и белое, все краски и полутона стирались.
  Неудивительно, что по возвращении у большинства из них "срывало крышу" и жизнь других людей теряла свою ценность.
  Он с трудом дотащил пацана до машины, девчонка семенила сзади, стараясь не отставать. Оба мужика не стали дожидаться возвращения боевого хозяина машины и, придя в себя, отползли в кусты.
  Сашка не стал вдаваться в подробности их исчезновения, осторожно погрузив парнишку на разложенное переднее сидение, он развернул машину и поехал в ближайшую больницу. Испуганная девушка сидела сзади и придерживала руками голову друга, чтобы она не моталась из стороны в сторону. Он все еще не приходил в себя. Неожиданно он изогнулся и начал хрипеть. Сашка прибавил скорость, благо на утренних улицах были только ранние автобусы и машины, собирающие мусорные бачки.
  
  Гаишники, стоявшие около белых жигулей с синей полосой на боках и курившие по последней сигаретке, прежде чем разойтись после смены по домам, с удивлением посмотрели вслед мигнувшим стоп-сигнальным фонарям промчавшейся мимо них машины. Очнувшись, они по-быстому залезли в свой автомобиль и, включив сирену, помчались в погоню за наглым нарушителем спокойствия. Если бы Сашке пришлось удирать на служившей ему верой и правдой "Волге", с форсированным двигателем, приобретенной у комитетчиков через давнишнего друга, которую якобы списали, им не удалось бы его догнать. Но у него была другая цель, и гаишники с удивлением отметили, что водитель, хоть и не остановился на их недвусмысленные сигналы и приказы по "матюгальнику", почему-то заехал во двор больницы, из которого трудно было уйти от погони. От крыльца приемного покоя отъехала "скорая" и "Волга" затормозила напротив дверей. Подъехавшие менты все же решили взять реванш и, выскочив из своей машины, направили на Сашку, тоже вышедшего, чтобы сходить за кем-нибудь из медперсонала и носилками, короткоствольные автоматы.
  Сашка присвистнул:
  - Все, ребята, я сдаюсь, только моему пассажиру срочно нужна помощь.
  Один из четверых гаишников подошел к его машине и, убедившись, что пассажиру преследованной ими машины действительно требуется помощь, разрешил жестом опустить водителю руки. Второй направился в приемный покой и вскоре оттуда выскочили два человека в белых халатах. Погрузив мальчишку на носилки, молоденькая медсестра побежала обратно. Сашка и один из ментов помогли занести носилки внутрь помещения. К ним навстречу сразу вышел усталый, казавшийся старше своих лет, травматолог в зеленой униформе, в которой врачи обычно проводят операции.
  Девочке вкололи что-то успокоительное, чтобы она не мешалась под ногами, и усадили ее на кушетке, застеленой белой простыней и накрытой сверху прозрачной клеенкой. Усевшись, она согнулась пополам и, стянув на груди разорванную ткань сарафана, начала потихоньку успокаиваться; бившая ее нервная дрожь постепенно проходила. А судя по тому, что мальчишку после беглого осмотра сразу повезли к лифту, чтобы поднять на второй этаж в операционную, с ним дело обстояло гораздо хуже.
  Саша был пока не нужен: с девушкой осталась медсестра, мальчику он тоже уже ничем не мог помочь - вся надежда была на врачей, которые дежурили в эту ночь, - он вышел на крыльцо. Двое гаишников уже попрощались со своими сменщиками, заступающими на утреннее дежурство, и Саша увидел, как они, переговариваясь между собой, уходят в направлении ворот больницы. Оставшиеся, махнули ему, чтобы он подошел. От девочки они получили краткую предысторию событий, но толком ничего добиться от нее не смогли. По рации они уже сверили номер на Сашкиной машине со своей картотекой - за ним никакого криминала не было. Доблестные защитники спокойствия пока решили не сообщать о проишествии, так как рапорт надо было бы составлять тем, что сменялись, это было еще в их дежурство. По какой-то причине, между собой, стражи порядка решили, что можно немного обождать и поконкретнее узнать, что же случилось. Они на всякий случай составили предварительный протокол в больнице, потому что, если дать делу ход, то расследованием уже будет заниматься совсем другой отдел, и тогда начальство непременно поинтересуется, почему они тянули время. С другой стороны, наверняка уже участвующих в избиении и попытке изнасилования не найдешь, и еще одно дело придется переложить в сейф с нераскрытыми преступлениями. Врачи сказали, что парнишке повезло - его доставили вовремя и есть все шансы на выживание и почти полное выздоровление, если не произойдет ничего непредвиденного.
  Сашка работал в режиме "сутки через трое" и это был уже второй день его выходных, поэтому на работу спешить было не надо и он, правда без особого энтузиазма, сел в машину гаишников и принялся четко, как для протокола, описывать известные ему события проходящей ночи. Обычно люди, ставшие свидетелем каких-нибудь неординарных ситуаций, путаются в своих показаниях, нервничают, забывают что-то главное и не могут оценить проишедшее, и Сашка, привыкший четко определять ситуацию и анализировать факты, показался менту странным, поэтому он настороженно поднял глаза и посмотрел на говорившего. Саша, не отводя взгляда, спокойно подолжал повествование, и бдительный гаишник вновь принялся заполнять протокол опроса. На всякий случай все же решили съездить на место проишествия, и один из гаишников пересел в машину к Саше, по видимому тоже "на всякий случай".
  
  Птицы, распуганные ночными посетителями парка, все же начали петь свои утренние песенки. При свете встающего солнца, это место уже не казалось таким зловещим, и этот уголок природы был довольно мил, очевидно поэтому ребята и выбрали его в качестве интерьера для любовных развлечений. Как сюда удалось забрести тем трем ублюдкам, уже, наверное, никогда не узнать.
  Трава перед высоким деревом была примята и выпачкана пятнами бурой крови. Они еще раз оглядели это место и пошли назад, к оставленной на шоссе машине. Один из гаишников нагнулся и поднял какой-то предмет. Он поднес его к лицу и удивленно присвистнул:
  - Да, парень, обрадовать тебя нечем. Говоришь, они оставались у машины и могли запомнить твои номера?
  Саша утвердительно кивнул, не понимая в чем дело. Но тот не стал ему ничего объяснять и, сунув этот небольшой плоский предмет себе в карман, махнул рукой: мол, пошли дальше.
  Движение на шоссе уже становилось все оживленней. Перейдя дорогу и попросив Сашку подождать в машине, гаишники отошли к своей и начали что-то тихо обсуждать. Сашка не мог понять причину того, что старший мент вдруг занервничал и посерьезнел. Он знал, что его не в чем обвинить: конечно, он "навешал" тем мужикам не в порядке самообороны, но ведь он не применял те приемы, от которых они до сих пор валялись бы там, где он их оставил.
  Один из гаишников залез в машину и что-то отвечал по рации, а другой подошел и сел рядом с Сашей.
  Когда он объяснил ему всю ситуацию, Сашка закурил. Внешне он остался спокоен, но внутри все кипело. Он понимал этих ментов - против соседней "конторы", хоть и не жалуют друг друга, они вряд ли рискнут давать показания, слишком хлипкими могли сделаться улики, если бы бывшим КГБэшникам пришлось держать ответ. Да и до суда дело вряд ли бы дошло, несмотря на заявление потерпевших - это замяли бы и спустили на тормозах. Предмет, поднятый ментом, был документом, удостоверяющим личность и звание одного из офицеров ФСБ, устроивших драку. Теперь, спохватившись, где он это мог "посеять", наверняка догадается, что его могут там же и найти, и поэтому предпримет меры предосторожности, пойдя в так называемую "контратаку". Ребят они не знали, а вот по номерам машины, найти ее владельца, от которого они получили и, конечно, были этим обижены, не составляло для них труда.
  - Я переговорю с потерпевшим - продолжил мент. - Будет лучше, если все останется между вами. Дело заводить не будут, поэтому и рапорт наш не нужен.
  Саша понимал, что против такого сильного противника, за которым стояла целая организация, бессмыслено было идти и искать правду и справедливость. Самым умным поступком было бы сейчас сделать вид, что неизвестно кто затеял драку. Сашка в сердцах вышвырнул "бычок" в окно и кивнул, соглашаясь с приведенными доводами.
  Гаишник вытащил протокол из планшета и отдал его Сашке, позволяя тому поступить с ним по своему усмотрению. Молодой напарник терпеливо ждал его в машине, и гаишник, пожав Сашке руку, открыл дверцу. Выйдя он обернулся и произнес:
  - Береги себя. Теперь ты ходишь по лезвию бритвы. Эта сволочь очень злопамятна.
  Сашка понял, что он имел ввиду того, чье удостоверение нашли. Он понимающе кивнул и повернул ключ зажигания.
  
  Последующие два дня прошли спокойно, но на третий, возвращаясь после "суток" домой, ему показалось, что его "ведут". Он притормозил, и светло-коричневая серебристая "ауди", шедшая все время сзади, обогнала его и, прибавив скорость, что было теперь уже необязательно, умчалась вперед. За рулем сидел приличного вида мужчина, а рядом с ним черезчур ярко одетая дама. "Может, я становлюсь параноиком?" - задал Сашка себе вопрос, но уже на следующий день получил ответ.
  Выехав после обеда на машине из своего двора, он уже через пару кварталов был остановлен ОМОНовцами, якобы для выборочной проверки техдокументации. На обочине стояло еще три машины. Водители двух автомобилей выясняли отношения с одним из ОМОНовцев, разглядывающим их документы. Парень в сером камуфляже подошел к Сашиной машине и, взглянув куда-то на другую сторону дороги и кивнув, наклонился к приоткрытому окошку, представляясь и требуя права. Саша непроизвольно взглянул туда же и он ощутил смутное чувство тревоги - на другой стороне улицы сорвался с места светло-коричневый серебристый автомобиль.
  
  Много позже он понял, что все же не оценил по достоинству своего противника. Уже на суде, по факту обнаружения у него в машине почти трехсот грамм героина, появившегося в руке пошарившего в багажнике ОМОНовца, он решил, что рваться доказать что-то обратное бесполезно. Сам процесс следствия, обычно длившийся месяцами, занял около недели. Саша не подписывал никаких признаний и на очной ставке с каким-то грязным мужчиной неопределенных лет и ярко накрашенной и безвкусно одетой женщиной, понял что те покажут что угодно. В их глазах стоял лихорадочный блеск, и, наверняка, им уже пообещали несколько уколов забвения, если те будут говорить то, что им велели. Он знал за что это ему и не надеялся на чудо. Парнишку, за которого он заступился, и девчонку впутывать не стоило. Гаишники тоже дали ему понять, что не должен на них расчитывать. Тут была своя большая игра, со своими грязными правилами. Он совсем недавно женился и самым лучшим вариантом было, что он примет то, что ему навязали, чтобы не закончилось все еще более плачевно...
  

На зоне [из инета]

  ...На зоне его не трогали, но относились к нему настороженно. Кто он и откуда было неизвестно. Александр делал то, что требовал тюремный распорядок, не проявлял интереса к тому, чем занимались остальные в "свободное" время. Как-то, уже через полторы недели, он заступился за пацана, только попавшего к ним и в чем-то незначительном провинившимся перед сокамерником, не первый раз отбывающим свой срок и имевшим привелигированное теплое местечко. Для начала подручные этого "местного князька" окунули пацана головой в парашу, а затем наклонили его, и один из здоровых жлобов начал недвусмысленные манипуляции со своей ширинкой. Саша, до этого не вмешивающийся ни во что, понял что сейчас последует. Он знал, что за дверью находится охранник, который и не подумает вмешаться и предотвратить насилие, да и потом сделает вид, что ничего не случилось; он видел, как парнишка перстал орать от полученного в солнечное сплетение удара, и только таращил от предстоящего ужаса глаза, в которых стояли слезы. С его волос капала грязная жидкость и по лицу стекали вонючие струйки. Почти вся камера столпилась в ожидании предстоящего "представления" в углу около параши. Саша поднялся с нар и громко произнес:
  - Ну, ладно, братва, хорош!
  Они недоуменно обернулись, и пацан с надеждой посмотрел на своего заступника.
  - Че? - обалдело спросил один, самый здоровый. - Я не понял, ты че-то сказал?
  Он двинулся в сторону Сашки под внимательными взглядами остальных, привычным движением расправляя плечи. Сашкины глаза потемнели, но он спокойно повторил:
  - Хватит! Смотреть противно - нашли щенка для развлечений...
  Мужик выдал какое-то замысловатое ругательство, которое возможно имело бы смысл и должно было бы напугать Сашку, если б тот хорошо знал блатной жаргон, но, к неудовольствию разошедшегося уголовника, Сашка не отреагировал должным образом, продолжая так же спокойно смотреть на подходящего. Мужик хотел было показать Сашке свой "коронный" удар, но Сашка ловко увернулся и уголовник взвыл от боли, врезавшись костяшками пальцев по железкам нар. Если бы удар пришелся в цель, он должен был бы быть очень болезненным. Мужик озверел и снова размахнулся. Сашка несколькими движениями уложил его на грязный пол и еще раз повторил:
  - Лично я против тебя ничего не имею, но с мальчишки уже достаточно.
  Тут наступившую тишину нарушил голос того, из-за чьего замечания все началось. Видимо он оценил ситуацию и решил приостановить возникший конфликт. Он что-то сказал подбежавшему по мановению его руки уголовнику и все стали расходится по своим местам, с интересом поглядывая на Сашку. Мужик, которого Сашка сбил с ног, кряхтя поднялся и, подойдя к все еще стоявшему на коленях пацану, злобно пнул его ногой в пах, отчего тот свалился и, скорчившись, заерзал по полу. Сашка понимал, что здесь бесполезно устанавливать свои законы, он и так уже влез не в свое дело и неизвестно, чем теперь это для него обернется, поэтому парень опять улегся на свою койку и, закрыв глаза, подумал о доме...
  

В карцере [из инета]

  ...Выйдя из карцера, куда он попал за устроенный им погром в камере, когда следущей же за конфликтом ночью, на него навалилось сразу несколько человек, он зажмурился от яркого солнца. Его побледневшее, осунувшееся лицо украшал бледнеющий с каждым днем здоровенный кровоподтек. Он глубоко вздохнул и поморщился от боли - очевидно в ребрах все-таки были трещины. Если бы ему не снилась жена, ночами, проведенными с которой, он еще не успел насытиться, возможно он и проснулся бы раньше, и быстрее бы отреагировал на нападение. Ему порядком досталось, и если бы ни его подготовка, он, возможно, уже находился бы в реанимации, а, может, его оставили бы подыхать возле вонючей параши... Теперь сокамерники и сами были не рады, что их все-таки угораздило связаться с этой машиной для убийств. Александр неделю отсидел в карцере, но еще не все из "нападавших" могли хорошо передвигать ногами.
  В столовой к Саше подошел незнакомый парень, лет двадцати пяти и, блестя золотыми коронками на зубах, передал ему несколько слов, следуя которым, он должен был вечером явиться к местному авторитету для определения его дальнейшей судьбы. Сашка прекрасно понимал, что теперь за его жизнь никто не поручится и решил, что ему терять нечего.
  
  Когда его проводили в небольшое тускло освещенное помещение, он увидел несколько человек, сидевших на каких-то ящиках перед нарами, на которых сидел крепко сложеный мужчина в одних штанах, по-татарски скрестив ноги. Его грудь и спину украшал замысловатый рисунок татуировок. При виде вошедшего, к удивлению собравшихся, тот встал с нар и, подойдя к Саше, крепко обнял его.
  - Здорово, браток! - произнес он и, отступив на шаг, придирчиво осмотрел старого друга.
  Это был давний Сашкин дружок, деливший с ним победы и неудачи на улицах детства. На его спине красовалась церковь с двенадцатью маковками куполов - таков был его очередной срок. Более тринадцати лет они не виделись. Судьба развела их в разные стороны. После первого, условного срока, Сашка пытался предостеречь Мишку, но у того уже были собственные взгляды на жизнь, и они все больше и больше отдалялись друг от друга, уважая право каждого на выбор своего пути. Зато теперь Мишка Барский был практически единственным человеком, который мог что-то изменить в судьбе друга.
  Они просидели до самого отбоя, предаваясь воспоминаниям бурно проведенной юности, оставленные наедине догадливыми Мишкиными корешами.
  
  ...Восемь оставшихся месяцев Сашку никто не трогал. К нему относились с уважением, хотя он и ловил иногда на себе тяжелый взгляд того мужика, с которым он связался из-за пацана. Да настороженные глаза их "главного" по камере, провожающие его передвижения, вызывали в нем неприятное ощущение тревоги, но открыто никто не проявлял враждебности - очевидно Мишка отдал соответствующие распоряжения. Уж с "Барином" никто связываться не хотел. Сашка удивился, что уличная кликуха его друга так и прижилась здесь. Он слышал, что на зоне, обычно, дают новое крещение, но тем не менее это было так, и его вполне устраивало то, что дальнейшее его существование на зоне, которую "держал" его друг в своих руках было вполне сносным. Мишка не обиделся на отклоненное Сашкой предложение занять более подобающее по статусу приятеля место в его ближайшем окружении, он понял друга и предоставил ему право быть самому по себе...
  
  ...Восемь месяцев понадобилось отцу того парнишки, из-за которого, вобщем-то, и сел Сашка, для того, чтобы найти спасителя сына и вытащить его из того дерьма, в которое он попал. Как ему это удалось и какими средствами, он никогда не распространялся. После выхода Сашки из тюрьмы, мужчина взял его к себе на работу. Возможно все случилось бы раньше, но почти месяц здоровье сына вызывало сильнейшее беспокойство. Во время операции вдруг отказала почка и все обернулось гораздо хуже, чем предполагали врачи, восстанавливая поврежденные внутренности мальчишки. Пока сын был в реанимации, жена как-то держалась, не позволяя себе расслабиться, но когда он пошел на поправку, она "сломалась", наконец представив, что могло бы произойти, если бы и эта машина объехала ободранную окровавленную девчонку на дороге, не желая ввязываться в грязную историю. Пока отец разрывался между женой и сыном, очутившимися на разных этажах больницы, у него просто не было времени и сил найти и поблагодарить спасителя. Девочка номер машины не запомнила и он потом попытался разыскать его через гаишников, ставших невольными свидетелями проишествия. Найдя Сашкиных родственников, он пообещал отчаявшейся матери, что вытащит ее сына - долг платежом красен - и сделал это.
  
  ...Затем произошло еще несколько событий, предшествующих их теперешнему разговору, который происходил у Владимира Николаевича в кабинете.
  Сашкина жена была девушкой довольно своенравной и привыкшей нравиться мужчинам. Сашка не рассыпался в комплиментах, и она, вышедшая замуж за двадцатидевятилетнего, покорившего ее именно своей сдержанностью молодого мужчину, вскоре заскучала от былого ощущения того, что именно она - центр внимания и восторгов. Она была младше его примерно на шесть лет, и еще не успела как следует насладиться незамужней жизнью, а тут еще и его арест и долгие восемь месяцев из немалого срока, определенного ее мужу вначале. Сейчас все обвинения, инкриминируемые ему сняли и признали его дело судебной ошибкой. Даже заверили Сашку, что все виновники, сфабриковавшие это, будут наказаны, но Саша, уже столкнувшийся с Законом, махнул рукой - он прекрасно понимал, что тех, кто чуть не поломал его жизнь, вряд ли даже понизят в должностях.
  Светка, не знавшая, что все в конце-концов обернется в лучшую сторону, уже подумывала о том, а не развестись ли ей, пока она еще молода и красива, но тут вернулся муж и она задвинула эти мысли в дальний уголок своего сознания. Он теперь хорошо зарабатывал, обставил квартиру, купленную ему когда-то родителями, и они решили, что пора обзаводиться потомством. Она преследовала еще одну цель. Вернувшись, Сашка стал более раздражительным и угрюмым, да и новая работа тоже не оставляла много свободного времени на былые развлечения, он казался ей немного чужим - не таким, какого она себе представляла, выходя за него замуж. До этого они встречались совсем немного, познакомившись на какой-то дискотеке в клубе, где он работал начальником охраны.
  Она долго размышляла и, наконец, придя к выводу, что так жить скучно, решила, что ребенок отвлечет ее долгими днями ожидания прихода мужа с работы от всяких других мыслей.
  Светлана работала менеджером в магазине, который недавно закрылся, потому что Москомимущество подняло слишком высоко арендную ставку за помещение, в котором распологался их магазин. Руководство вскоре нашло новое помещение в другом районе, но туда было довольно далеко добираться, да и теперь уже не было острой необходимости в деньгах - Сашка зарабатывал прилично. Конечно, Светлана не хотела бы терять очертания своей точеной фигурки, но у многих подруг, рано выскочивших замуж, уже были дети, которые через год-другой должны были бы пойти в школу, они уже вновь могли заниматься собой - дети вполне самостоятельные. Она даже немного завидовала им, они еще будут очень даже ничего, когда дети станут подростками.
  Светка перестала предохраняться, но беременность все не наступала. Волноваться было еще рано - не прошло и года, как Сашка вернулся - и они упорно продолжали свои попытки.
  Светлане было скучно сидеть дома и она иногда наведывалась после обеда на работу к мужу. Ей нравился красивый просторный, шикарно отделанный офис. Саша не приветствовал ее приходы, но и не говорил открытым текстом, что он иногда должен делать свои дела, а не дергаться из-за того, что в комнате, где обычно принимали важных клиентов, его ждет очаровательная жена, греющаяся в лучах комплиментов от работающих с ним людей (за исключением секретарши, двух бухгалтеров и кассирши, это был мужской коллектив). У Саши был свой кабинет с удобной мягкой мебелью, компьютером и офисным оборудованием.
  Его шеф, с которым они часто и подолгу беседовали, понял, что парень способен на гораздо большее, чем быть охранником или даже начальником охраны. Примерно месяц он присматривался к нему, но потом решил поговорить начистоту, и от более интересного, хотя и связанного с бумажной работой предложения, Саша отказываться не стал. У него появился новый кабинет и новый круг обязанностей. Он и его работодатель были очень довольны сложившимся союзом, так как Саша, умело оценив состояние дел, сделал кое-какие аналитические выводы и представил их шефу, которому они пришлись по душе. Их предприятие начало давать гораздо больше прибыли и уже было пора подумывать о расширении сферы деятельности. Криминальные структуры их особо не беспокоили, в государственный карман "отстегивалось" положенное колличество "зелени", в бухгалтерии был полный порядок - бухгалтер была опытной сорокапятилетней женщиной, прекрасно разбирающейся во всех тонкостях своей работы, поэтому можно было спокойно и творчески трудиться, не боясь завтрашнего дня.
  Собираясь открывать филиал в Италии, Саша, Владимир Николаевич и еще один его партнер, допоздна засиживались в офисе. Несколько раз Саше приходилось просить одного из четверых охранников, отвезти его жену домой. Светке нравился Витя - этот высокий мускулистый красивый атлет со светлыми коротко стриженными волосами. У него был серебристый "Форд" и Светка предпочитала ездить в удобной иномарке. Еще у двоих были "совковые" модели машин, а у четвертого - "Тойота", но сам парень ей не импонировал.
  Саше почему-то ни разу не подсказало сердце, отчего так весело смеются и радуются встрече друг с другом его жена и этот двадцатидвухлетний парень, недавно принятый на службу. От него так и исходила волна жизнерадостности, здоровья и молодости.
  
  ...Александр вернулся из поездки через две недели, и Светка напросилась в следующий заезд поехать с ним. Загранпаспорт у нее уже был, поэтому проблем с обратным отъездом не возникло. Но, пробыв там с мужем три недели, она заскучала - он целыми днями пропадал на нововом месте работы. Там не все сразу налаживалось и он помогал человеку, остающемуся там полномочным представителем их предприятия, как следует поставить все дело. Он приходил в гостиницу поздно и не было никаких сил на развлечения, обещаемые ночным Миланом. Только два раза за все время он сопровождал Светку, утроившую "шоппинг" по местным бутикам, и один вечер они провели вдвоем в ресторане, не расточая натянутые улыбки партнерам, с которыми были деловые ужины. Светлана, наконец, поняла, что муж приехал сюда не развлекаться и решила вернуться. Заграничных впечатлений для одного раза было предостаточно. Александр проводил жену, и уже вечером она звонила из Москвы, чтобы сообщить ему о том, что долетела прекрасно и у нее все хорошо.
  
  Сам Саша приехал через шесть недель. Погода стояла отвратная, и он, чтобы не волновать жену, не стал ей сообщать, каким рейсом и в какой день прилетит, чтобы она не торчала в аэропорту, слушая как очередной рейс переносится с одного часа на другой из-за метеосводок.
  Саша хотел ей сделать сюрприз, но сюрприз предстоял ему...
  
  ...Он хлопнул дверцей такси и, повесив сумку на плечо, уже развернулся в сторону подъезда, как его взор привлек цвет машины, которая въезжала во двор, разбрызгивая лужи. Свет в его квартире не горел, хотя был уже вечер. Дождь лил, не переставая, но Саша остановился на крыльце подъезда, узнав в подъехавшей машине "Форд" охранника их фирмы.
  В салоне сидели двое, и Саша увидел, как девушка сидевшая рядом с водителем, обняла того, когда машина затормозила, и они долго прощались, целуясь. Сашка отступил в тень дверного проема, с трудом переваривая увиденное. "Так мне и надо! Незванный муж... то есть гость - хуже татарина, - горько подумал он. - Надо было позвонить, предупредить и прием был бы гораздо теплее..."
  

Светка (примерный портрет) [из инета]

  Он ждал Светку дома, не включая свет и не раздеваясь. Когда она вошла и увидела мужа, сидящего в кресле, не снимая мокрый плащ, и его непроницаемое лицо со ставшими колючими красивыми серыми глазами, то поняла, что он видел, как она подъехала к дому с Витей.
  Светка нерешительно остановилась в дверях.
  - Привет, - поздоровался он ставшим вдруг глухим голосом. - Ты ничего не хочешь мне сказать?
  Света опустила голову и ее взгляд упал на побелевшие костяшки его пальцев, сжатых в кулак. Светка как завороженная смотрела на них, не представляя, что сейчас произойдет. Она хотела ему все рассказать, только не так быстро, через месяц-другой, например, и при иных обстоятельствах. Только теперь она поняла, как все банально и нелепо. Сейчас ей сделалось страшно и, когда Саша сделал движение, чтобы вытащить из под себя мокрые полы плаща, она решила, что он собирается встать и, истолковав его движение по-своему, бросилась в маленькую комнату и закрыла дверь. Сашке ничего не стоило вышибить ее парой ударов, но он не ставил перед собой такой цели и был немало удивлен Светкиным бегством. Он готов был ее удушить, но выработанное с годами чувство самоконтроля взяло верх.
  Александр поднялся из кресла и подошел к двери:
  - Ты будешь со мной говорить или откажешь в такой любезности? - вежливо поинтересовался он.
  Его голос был почти спокоен, хотя его самого начало лихорадить.
  - Я тебе потом все объясню, завтра, когда ты успокоишься, - испуганно пробормотала Светка.
  Он дотронулся до ручки - дверь была заперта.
  - Не входи! - взвизгнула Светка, не зная что у него может быть сейчас на уме.
  Он нерешительно постоял у двери и отвернулся.
  - Ладно, не пищи... Спокойной ночи, дорогая... - тихо проговорил он и вышел на кухню.
  Он так соскучился по жене, так устал за этот день, а тут еще это... Саша открыл холодильник. Там стояла литровая бутылка смирновской водки. Когда он уезжал, там было две, но сейчас подробности его не интересовали. Он налил стакан холодной воды из-под крана, уселся за стол и, откупорив бутылку, приложился к горлышку. Вкуса водки он почти не чувствовал, лишь сделал несколько глотков воды, когда в горле начало жечь. Он поставил пустую бутылку на пол и закурил. Лампочка в люстре стала делиться на две, и Сашка, проведя рукой по лицу, восстановил четкость. Вот теперь он хотел спать. Саша сунул тлеющий "бычок" в горлышко пустой бутылки и, натыкаясь на стены, пошел в комнату. Он рухнул на диван и забылся беспокойным сном - обрывками каких-то непрекращающихся кошмаров...
  Молодой мужчина не понял, что его разбудило: то ли тихие всхлипывания жены, доносящиеся из-за закрытой двери в маленькую комнату, то ли то, что его начало мутить от количества выпитого спиртного. Комната плыла перед его раскрытыми глазами. Даже Сашкин закаленный организм отказывался принять такое количество отравы, разбавленное лишь стаканом холодной воды. Он попытался опять закрыть глаза и заснуть, но не тут-то было: к горлу подступала тошнота, и ему пришлось встать и пойти в ванную - санузел был совместный. Он наклонился над унитазом и организм отдал то, что показалось ему лишним.
  Минут через двадцать Сашка вернулся в комнату и, завалившись на диван, снова погрузился в какие-то обрывки кошмарных сновидений...
  
  ...Смысл их разговора с женой, состоявшегося на следующее утро, сводился к тому, что они с Сашей друг другу не подходят, и Светка влюбилась в Витьку, с которым она уже полтора месяца встречается тайком. Что он, Саша, все время занят и не уделяет жене достаточно времени и не может создать полноценную семью. Даже ребенка ей не мог сделать, но теперь поздно об этом говорить. Светка ходила в консультацию по поводу долгожданной задержки и ее предположения подтвердились. Беременность была всего пять-шесть недель и явно, что отцом будущего ребенка был Витя, с которым Светка занималась любовью сразу по возвращении из Италии и уже соскучившаяся по веселому бесшабашному красавцу. Она колебалась, рассказать ли об этом Вите или "обрадовать" Сашу, но Витя сам начал разговор о том, что бы она ушла к нему, и очень обрадовался Светкиному признанию - теперь он мог расчитывать на то, что она разведется с мужем. Охранник просто балдел от нее со времени первой встречи: ему всегда нравились такие заводные девушки. Разница в их возрасте - Светка была на три года старше Вити - совсем не чувствовалась, и он был ей гораздо ближе по состоянию духа и намного понятнее мужа. Только единственным препятствием к их совместной жизни, помимо вечно пропадающего на работе Александра, было то, что Витя жил в трехкомнатной квартире с родителями и семьей старшей сестры. Быть третьей хозяйкой на кухне Светке не хотелось.
  Сашка молчал и старался сосредоточиться на том, что пыталась объяснить ему Светка. Он выслушал претензии жены по поводу их недолгой совместной жизни и поднялся. Вытащив из сумки, которая так и валялась посреди комнаты со вчерашнего вечера папку с документами и пару компактов, на котрых были записаны компьютерные отчеты для Владимира, он небрежно бросил ее на диван, возле которого стояла Света:
  - Там для тебя, разбери... - он вышел в прихожую и начал одеваться, собираясь на работу.
  Света, не ожидавшая такого окончания их беседы нерешительно подошла и заглянула внутрь - там лежало несколько пакетов с одеждой, обувная коробка и еще что-то, красиво упакованное в золотистую бумагу. Дверь в прихожей хлопнула и она разрыдалась. Светлана вспомнила, что просила его купить одну из этих тряпок, которые ей понравились в витрине магазина, но было уже поздно, все было закрыто, а на следующий день она улетала в Москву, но он вспомнил...
  Светка ругала себя за то, что именно так он все узнал, но она действительно, как девчонка, влюбилась в Витю, и обманывать себя и мужа больше не могла. "Ну почему я не встретилась с Витькой раньше, чем с Сашкой? - спрашивала она себя, но тут же отвечала: Потому, что мне было все равно за кого выходить замуж - лишь бы была квартира и достаток, и он бы меня любил, да и пора уже было..."
  Что же теперь будет? Хоть Светка и была здесь прописана, но эту квартиру, как она знала, покупали Саше его родители, как он решит?
  
  ...Приехав в офис, Саша хотел отнести документы Владимиру Николаевичу в его кабинет, но тот уехал по каким-то делам и должен был появиться чуть позже. У него оставалось свободное время, поэтому он решил переговорить с Витей, как раз сегодня заступившим в смену. При входе стоял еще один охранник, поэтому он пригласил зайти Витю к нему в кабинет.

Витя (примерный портрет) [из инета]

  Похоже, Виктор догадался, что за разговор ему предстоял. Он зашел в просторный кабинет Саши и постарался придать себе бодрый и независимый вид. Разговор получился долгий и тяжелый. Наступившая за этим пауза затягивалась.
  В Сашкиных руках сломалась стальная ручка и, словно очнувшись от своих противоречивых желаний, которые раздирали его изнутри при взгляде на чуть нагловатого охранника, сидящего напротив, он вдруг произнес:
  - Убирайся.
  Витя не понял и продолжал недоуменно смотреть на собеседника. И Саша так же тихо, но внятно повторил:
  - Пошел вон.
  
  
  глава 4
  
  
  Витя криво усмехнулся, но еще раз не заставил Александра повторять. Охранник поднялся и небрежной походкой вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Сашка со злостью долбанул по клавиатуре компьютера и закурил. Через несколько минут он пришел в себя и, посмотрев на содеянное, вытащил портмоне. Достав несколько серо-зеленых бумажек, он поднял телефонную трубку. Через три минуты открылась дверь, и он попросил вошедшего мужчину, чтобы тот срочно принес ему новую клавиатуру со склада, за его счет. Сотрудник очень удивился, но все же принял доллары - с начальством не поспоришь - и поспешил выполнить поручение.
  
  Через полчаса вернулся Володя, и Саша, захватив привезенные из Милана документы, вышел из своего кабинета.
  ...И вот теперь они сидели в кабинете Владимира Николаевича, где был уютный полумрак от спущенных жалюзей, и Саша вкратце обрисовал создавшееся в семье положение.
  
  Володя предложил Сашке не пороть горячку, а уехать на пару месяцев в Австралию, где они собирались открывать очередной филиал. Саша раздумывал недолго. Он оставил Светке квартиру и, несмотря на то, что его мать была против того, чтобы он делал неверной жене такой подарок, быстро оформив развод, покинул страну.
  За время его отсутствия Володя обещал подыскать ему подходящую жилплощадь. Выбор пал на трехкомнатную квартиру в старом "сталинском" доме, в котором недавно проводили капитальный ремонт. Это было близко к центру и гораздо ближе к его офису, где он согласился остаться работать по возвращении из командировки.
  
  Владимир Николаевич вызвал Витю-охранника и попросил его убраться восвояси в двадцать четыре часа, и больше постараться не попадаться ему на глаза. По-видимому, Витя не до конца осознавал, во что он вляпался, и Володя вскользь заметил, что Саша его просто пожалел, намекнув ему о том, кем этот парень был раньше, до того как занял начальственный кабинет в этом офисе и став правой рукой главы фирмы. Витя недоверчиво скривился - Саша вовсе не казался таким "крутым", цивильно одеваясь и не позволяя своими словами или жестами снискать себе славу супермена-убийцы. Но когда он заикнулся о своем разговоре в кабинете босса другому охраннику, знавшему об Александре по старому клубу, где тот работал, и когда-то дошедшими до него (далеко не всеми) слухами, что Саша на самом деле из себя представляет, то Витя поблагодарил бога за то, что Светкин муж умеет держать себя в руках. Ему надо было бы еще поблагодарить бывшего мужа своей любимой, что он попросил Володю не калечить парню жизнь, когда тот мог лишь несколькими звонками добиться того, что Витя больше нигде не нашел бы приличное место.
  - Она все-таки была моей женой, - горько усмехнувшись, сказал он Володе. - Раз теперь она ждет ребенка - ей трудно будет найти работу. Пусть уж он содержит Светку в том достатке, к которому она привыкла.
  Володя бы поступил, наверное, по-другому, но его тронуло такое благородство друга, и он пообещал, что исполнит его просьбу, лишь удалив Витьку из поля их зрения...
  
  
   ***
  

Дом, в котором поселились соседи (условно) [из инета]

  ...Документы уже почти были готовы, но тут выяснились новые обстоятельства: оказывается, одну, самую большую, комнату в той квартире занимала молодая женщина с ребенком, которой эта квартира досталась по наследству. Столкнувшись с таким препятствием, ей предложили выкупить комнату, но Таня, а это была именно она, была и так настолько измучена своими проблемами и недавним разводом, что у нее просто не было сил на новые переезды.
  Свою квартиру она сдала дальним родственникам, которым надо было где-то жить в течение года, пока они в Москве налаживали какой-то свой бизнес. Она вовсе не собиралась этого делать, но неожиданно приехавшие родственники, снимавшие номер в гостинице, позвонили ее родителям, чтобы попросить о встрече и засвидетельствовать визит вежливости - они очень давно не виделись, почти с тех пор, как Белоруссия обрела независимость. При завязавшемся непринужденном разговоре после празднично накрытого стола, они невзначай спросили, не знают ли коренные жители, где в Москве можно снять недорогую приличную одно- двухкомнатную квартиру, желательно со всеми удобствами и телефоном, на длительный срок, и Таня шутливо ответила, что она сама могла бы им сдать ее. К ее удивлению, родственники очень заинтересовались этим и уговорили Татьяну, которой было неудобно сдавать родне квартиру за деньги, чтобы та согласилась. Они убедили ее, что им все равно кому отдавать деньги, а ей сейчас, оставшейся одной, они бы очень пригодились. Вообще-то, всех устраивало такое положение вещей. Таня не стала бы сдавать квартиру незнакомым людям - мало ли что они начнут там устраивать, а родственники тоже были очень рады, что не наткнутся на обман, и что твердо можно будет рассчитывать, что их в один, далеко не прекрасный момент, не выставят восвояси, получив вперед сумму за полгода проживания. Они заверили Татьяну, что если она захочет вернуться, то сможет сделать это в любое время, они все поймут и в течение недели освободят ее законную площадь.
  Как они ни противились, Таня настояла на меньшей сумме, чем они предлагали. Остановились на двухстах долларах в месяц. Ей все же нужно было накопить на давно запланированный ремонт, и, хотя квартира была еще в приличном состоянии, уже пора было подумать о том, что с ней будет через пару лет. Теперь она не могла сюда вернуться, чтобы не подводить договорившихся с ней людей.
  Володя, который уже сообщил Саше, что почти подыскал ему новое место жительства, решил оставить пока вопрос открытым до его возвращения, чтобы решить - устроит ли его годичное соседство в коммуналке с соседкой, или поискать новую квартиру, более точно проверяя данные о проживающих там людях. Таня пообещала, что если они смогут ей найти двухкомнатную квартиру, в которую она уедет немедленно и подпишет акт о продаже им своей однокомнатной квартиры после того, как закончится договор о сдаче ее в аренду, то исполнит свое обещание. В противном случае она целый год будет жить здесь, и уже потом думать, как ей поступить дальше.
  Володя не решился пойти на такой шаг без предварительного согласования с Сашей - мало ли сейчас авантюристок, несмотря на их кажущуюся простоту.
  
  ...Александр вернулся через два с половиной месяца, и опять состоялся ненадолго прерванный разговор об обмене. Таня твердо стояла на своем. Приближался Новый год, осталось каких-то пара недель. Квартира Саше понравилась, по крайней мере, даже две его комнаты были гораздо больше и уютнее его бывшей малогабаритной двухкомнатной квартиры, которую он оставил жене. А вот разведенная соседка с ребенком не возбуждала воображение молодого мужчины - вот если бы была молоденькая, красивая и незамужняя, он бы, наверное, согласился не раздумывая.
  Володя предлагал Александру оплатить все расходы в связи с выдвинутыми Таней условиями, но Сашка, подумав, отказался. Сейчас ему было все равно, где жить. Его фирма и так выложила достаточно денег, приобретя ему жилье. А за год он и сам наберет достаточную сумму, чтобы выкупить третью комнату, и в этом вопросе поставили точку. Он договорился с Татьяной, что если в его финансовом положении что-то изменится, то он рассчитается с ней раньше, и они стали жить под одной крышей...
  

Иришка (примерный портрет) [из инета]

  А через какое-то время Александр начал замечать, что его совсем не раздражает постоянно крутящаяся под ногами шестилетняя Танина дочка, и ему нравилось рассуждать с маленькой Иркой на волнующие ее темы.
  
  На Новый год Таня получила массу приглашений, но выбрала поездку к Юльке с Лешкой. И Ирке с Танюшкой, дочерью друзей, будет веселее.
  Отпраздновали классно. Собрались с девяти часов, а в половине двенадцатого прибыла Лешкина сестра Наталья с очередным хахалем, с которым она была с тех пор, как они с Татьяной ездили на выходные "расслабиться", и с тех пор неотрывно везде и всюду следовавшим за ней. Наталья умела привораживать. А первого января, отметившись у родителей, Татьяна вернулась домой, так как должна была приехать Лена с дочкой, чтобы продолжить праздничное гулянье еще на одну ночь...
  

Николай (примерный портрет) [из инета]

  ...Саша возвратился домой с другом. На работе все было в порядке, и ему надо было, наконец, развеяться и "выйти в люди". После развода с женой в нем что-то надломилось. Он стал смотреть на понравившихся ему женщин только как на игрушку для удовольствий. Ему начало казаться, что у них у всех только один стимул - деньги и большой орган в штанах оказавшегося рядом самца. Но его друг вытащил Сашку на ночную дискотеку и, хотя Александр был противником таких мероприятий, он действительно, получил удовольствие от оглушающей музыки, мелькающего света на телах окружавших его молодых людей, от души веселившихся, не думая о том, что будет завтра. Дурманящий вкус дорогих алкогольных коктейлей и внимание со стороны интересных женщин, которые на протяжении всей ночи пытались вступить с ними в более близкий телесный контакт, чем во время парных танцев, заставили Сашку подумать, что и это иногда надо. Правда, от случайных связей отказались. Сашкин друг недавно сделал последний укол в вен.диспансере, это он получил в награду за бурно проведенную ночь безумной любви с какой-то необыкновенной (как он думал с вечера), и неприступной девушкой. На какое-то время Николай решил дать передышку своему многострадальному организму, не искушая судьбу.
  
  Мужчины не успели раздеться в прихожей, как им под ноги выкатились две девчушки, повизгивая и смеясь, затеявшие веселую возню. Саша сделал строгое лицо и поинтересовался, кто они такие. Ирка, все еще улыбаясь, ответила, что она здесь живет, а вторая, помладше, согнав улыбку с лица, удивленно уставилась на "непрошеных" гостей. Сашка, все еще с неприступным видом смотревший на девчушек, спросил, как они себя целый день вели и можно ли им вручить подарки, которые передал им встреченный мужчинами на улице Дед Мороз. Девчонки недоверчиво переглянулись, развернулись и бросились в комнату, где сидели Таня и Лена, сплетничая о последних новостях - они давно не виделись в связи с тем, что к Тане теперь было далеко добираться.
  Когда девочки наперебой принялись рассказывать мамам, что пришли какие-то дядьки (один из них, правда, был дядя Саша, а второй, похоже, от Деда Мороза), Таня, смеясь выглянула в коридор, но там никого не было. Чужая одежда тоже не висела.
  Все объяснилось немного позже, когда вновь лязгнула входная железная дверь, недавно поставленная Сашей, и мужчины заявились вновь. Быстро раздевшись, они прошли в Сашкину большую комнату, служившую ему гостиной. Через несколько минут Саша постучал в комнату соседки и, представившись ее подружке, попросил их зайти к нему. Заинтригованные девушки не стали отказывать ему в просьбе и, взяв детей, вошли в его комнату.
  На столе были красиво разложены разные колбасы, мясные копчености в нарезку, солености, видимо, приобретенные ребятами в ближайшем открытом супермаркете. Фрукты, нарезанный кружочками лимон, белая и красная рыба, две бутылки шампанского, большая запотевшая бутылка водки и два букета длинных темно-бордовых роз в большой банке (вазами Саша не обзавелся, они ему были ни к чему) дополняли представшую перед растерявшимися девушками картину.
  Под импортной рождественской елочкой, украшенной мигающими гирляндами, покрытыми золотой краской декоративными шишками и красными коробочками-подарками с завязанными над каждой коробочкой бантиками, пристроились два больших белых утенка, наряженных как персонажи из диснеевских мультиков про Дональда и Дядюшку Скруджа. Дети остановились, впившись глазами в игрушки, и Саша, улыбнувшись, спросил:
  - Ну что, как вы себя ведете? Дед Мороз сказал, что можете забрать подарки, если пообещаете слушаться своих мам.
  Девочки радостно закивали головами, обещая, что отныне так и будет, и Саша слегка подтолкнул все еще стесняющихся Ирку и Ольгу к елочке, чтобы они могли забрать свои подарки.

Лена, подруга Татьяны (примерный портрет) [из инета]

  - Ой! - восхитилась Лена. - А нам тоже что-нибудь обломится?
  Саша представил своего друга, которого звали Николаем, и тот сказал:
  - Мы хотим пригласить вас отпраздновать с нами первый день Нового года, а заодно поближе познакомиться.
  - А насколько поближе? - ехидно спросила Таня.
  Лена толкнула подружку локтем и прошептала:
  - А насколько нам позволяет наша испорченность?
  Обе прыснули от смеха, и ребята, видимо, догадавшись, о чем шепчутся гостьи, тоже засмеялись, переглянувшись.
  - Как захотите, - неопределенно ответили они хором.

Новый год [из инета]

  Дети долго засиживаться не стали. Они сразу умчались в Танину комнату, на ходу придумывая, как у кого будут звать новых зверюшек, и играли там, не трогая больше взрослых, которые были заняты приятным общением под дружный звон бокалов с шампанским и легкую закуску.
  Для первого дня знакомства решили ограничиться беседой, и Таня с Леной подавили в себе некоторый соблазн познакомиться с мужчинами поближе, хотя их "испорченность" ( а на самом деле долгое воздержание) и позволяла им рисовать в своем воображении более смелые картины знакомства. Когда дети угомонились и девушки ненадолго оставили гостеприимного соседа, чтобы уложить своих девчонок, Николай задумчиво сказал Саше, что здесь им сегодня будет "облом".
  - Почему ты так решил? - поинтересовался Сашка, хотя его посетили те же мысли.
  - Не похоже, чтоб они бросались на первого встречного, хотя могли бы нам и себе подарить маленькую радость.
  Он оказался прав, и, когда девушки вернулись, они еще посмотрели пару фильмов - "ужастик" и какую-то новую американскую эротическую комедию по видаку, и распрощались. Все равно, хоть и не было логического завершения, предполагавшего совместную попойку, все остались довольны друг другом. Тане с Леной очень понравилась сцена, где герои занимались любовью около большого старинного камина на какой-то звериной шкуре (похожей на шкуру медведя), а в комнате горело огромное количество самых разнообразных свечей. Ребята согласились, что это действительно впечатляет и возбуждает, но дальше обсуждения этих прелестей так и не дошло.
  "Действительно, - подумал Саша. - Завтра мы снова станем просто соседями, сталкивающимися в кухне, и, пожалуй, мне не надо потом призывных взглядов, если с утра окажется, что спал не с тем, с кем хотел"...
  
  ...Через пару дней Ирка заболела бушующим по Москве гриппом, и Таня засела за составление годового бухгалтерского отчета дома. Надо было еще "закрыть" последний месяц, и она просто разрывалась между ноющей с высокой температурой Иркой и пачкой документов, которые она привезла сюда, пока свекровь приезжала посидеть с ребенком.
  Ясное дело, тут уж было не до продолжения новогоднего знакомства, что, в общем-то, устраивало обоих соседей. У каждого вновь появились свои собственные проблемы и заботы.
  
  Через неделю с небольшим Иришка уже совсем "оклемалась", и Таня, наконец закончив годовой баланс, поехала сдавать его. В этот раз приезжала ее мать. В их бюджетной организации, где полагалось сдавать балансы еще во все вышестоящие организации, приходилось закругляться до пятнадцатого января, хотя везде были сроки до тридцатого марта.
  
  ...Таня все еще была на больничном с почти выздоровевшей дочерью, когда Саша вернулся вечером домой, еле держась на ногах. Он понадеялся, что собьет подскочившую два дня назад почти до сорока градусов температуру, но она продолжала оставаться на отметке 38 с небольшим, повышаясь до 39,7 по нескольку раз в день. Таня вышла на кухню и, увидев Сашку со слезящимися глазами и лихорадочно горящими щеками, размешивающего в стакане очередную порцию аспирина-"UPSA", заставила его отправиться в постель. Соседка предложила что-нибудь ему приготовить поесть, но Саша отказался, сославшись, что нет аппетита. Он был в таком состоянии, что Таня не решилась настаивать.
  Уложив Ирку, которая во время болезни привыкла ложиться рано, Татьяна достала из морозилки замороженные ягоды клюквы и сделала морс...
  Татьяна не была уверена, что поступает правильно, при небольшом воображении, ее порыв можно было бы счесть за "домогательство, но она все же подошла к Сашиной двери и тихо постучала. Сашка не спал. Девушка прошла и, присев на край кровати, положив ему руку на лоб. Сосед прикрыл глаза, наслаждаясь приятной прохладой от прикосновения ее руки, которая казалась ледяной по сравнению с его горячим лбом.
  - Не волнуйся, я отлежусь сегодня и завтра буду в норме, - пообещал он встревоженной соседке.
  - Хорошо, - согласилась она. - Но сегодня я тебя немного полечу.
  - Не надо, я обойдусь, - ему трудно было говорить.
  - Конечно, обойдешься, - поддакнула Татьяна, видя, что у него нет сил сопротивляться. - Но кое-что тебе придется сделать сегодня.
  Александр сморщился, но Таня заставила его поставить градусник, и буквально через три минуты он уже зашкаливал за отметку 40,0.
  - Ого! - воскликнула она, глядя на столбик ртути. - Давай скорую вызову?
  - Не надо, - отмахнулся Сашка.
  Ему хотелось сейчас, чтобы все оставили его в покое. Ему нужен был сон, но вместо этого в воспаленном мозгу проносились какие-то кошмарные видения давнишних событий, и ему то становилось совсем жарко, так, что хотелось сбросить всю одежду, а то била крупная дрожь, и не спасало даже то, что он накрылся всеми имеющимися у него одеялами и покрывалом.
  Таня вышла из комнаты, но вскоре вернулась и заставила его проглотить таблетку анальгина и выпить целую чашку приятного, чуть теплого клюквенного морса. Когда Саша вновь опустился на подушку, она откинула его одеяло и расстегнула пуговицы на рубашке - мужчина так и завалился на кровать в одежде, сняв лишь шерстяной полувер, когда ему стало жарко. Он почувствовал, как до его лба, рук и груди дотрагивается что-то холодное и мокрое, пахнущее спиртом. Александр недовольно поморщился, но протестовать не решился, и через несколько минут в самом деле стало гораздо легче.
  Саша приоткрыл глаза, попытался что-то сказать, но увидел склонившуюся над ним соседку.
  - Спи, - прошептала она. - Сейчас станет легче.
  - Уже, - чуть улыбнулся он. - Спасибо...
  Александр забылся недолгим сном и, когда вновь зашевелился, пытаясь приподняться, увидел, как в темной комнате возник силуэт женщины.
  Таня заставила его выпить еще целую чашку клюквенного морса и вновь повторила ту же процедуру с водочными примочками, что и в прошлый раз. На этот раз она стянула с него носки и, задрав брюки почти до колен, намочила его икры и ступни ног. У Саши не было сил сопротивляться, и он, с мысленной благодарностью, вновь окунулся в бездну сновидений.
  Несколько раз за ночь он начинал метаться, не просыпаясь окончательно, но чувствуя, что кто-то прикладывает ему ко лбу и вискам холодную мокрую салфетку, вновь крепко засыпал...
  
  Окончательно он проснулся уже утром. За окном было еще темно, и при свете горевшего на улице фонаря - они жили на третьем этаже - можно было наблюдать, как, кружась, опускаются вниз белые крупные хлопья снега. Саша приподнялся на локте и увидел, что рядом, положив голову на скрещенные на спинке стула руки, спит Татьяна. "Ничего себе, вот благодаря кому я проспал почти всю ночь," - удивленно уставился на соседку мужчина. Похоже было, что она заснула совсем недавно. До этого она не спала ночами с гриппующей Иркой, потом пару ночей сидела, подгоняя цифры, которые надо было показать в балансе, а теперь еще и из-за него. Вообще-то, он и не ожидал от нее такой самоотверженности и был приятно удивлен.
  Александр не решился будить соседку, хотя надо было бы отправить ее досыпать в кровать. Он чувствовал себя вполне пристойно - и так уже температура держалась три дня, похоже, этой ночью был пик, и теперь дело пойдет на поправку. Саша натянул на себя одеяло, вновь прикрыл глаза и почти моментально заснул...
  
  Проснулся он от того, что Ирка что-то кричала из ванны, которая, вместе с туалетом, находилась между Сашиными комнатами. В комнате было совсем светло, и он оказался здесь один. Снег перестал идти, и в окошко светило приветливое солнышко, правда, совсем не грея. Саша услышал, как за дверью прошли быстрые шаги, и Таня, что-то прошептав Ирке, утащила девочку на кухню. Это была пятница. В холле раздался звонок телефона, и Саша услышал, как Ирка, подняв трубку, что-то рассказывает о том, что дядя Саша заболел и его нельзя беспокоить. Потом она сказала "Хорошо! Да, я пойду посмотрю..." и он услышал, как в его дверь кто-то тихонько поскребся.
  - Заходи! - отозвался Сашка, подумав, что надо было бы сюда купить радиотелефон с двумя трубками, чтобы не надо было просить соседей отвечать на телефонные звонки, если трудно выйти из комнаты.
  В дверь просунулась голова с двумя хвостиками, и Ирка любопытным взглядом уставилась на дядю Сашу. Таким бледным и изможденным она его еще не видела. Сосед был всегда подтянут, выбрит и выглядел вполне здоровым и уверенным в себе, несмотря на то, что бывал несколько задумчив и грустен.
  - А мама сказала, что Вас нельзя беспокоить, а этот дядя говорит, что он с работы, и ему можно.
  - Ладно, Ириш, спасибо, я сейчас подойду.
  Саша поднялся и почувствовал, как его повело в сторону - пожалуй, на работу он сегодня все-таки не пойдет. Звонил Владимир Николаевич, узнать про здоровье друга и запретить ему выходить на работу, пока тот не поправится.

На кухне [из инета]

  Александр поговорил с начальником и зашел на кухню.
  - Доброе утро, - поздоровался он с Татьяной.
  - Привет, как ты?
  - Спасибо! - с чувством сказал Саша.
  - Да ладно, - зардевшись, отмахнулась Татьяна.
  - Нет, серьезно, я и не ожидал...
  - Может, и ты мне когда-нибудь что-то хорошее сделаешь, - шутливо ответила соседка.
  - Договорились... - улыбнулся он.
  Саша опустился на стул около своего стола - сил больше не было.
  Татьяна взглянула на него и спросила:
  - Есть хочешь?
  - Ага, сейчас только посижу немного.
  - Иди ложись, я что-нибудь приготовлю.
  - Не, спасибо, я сам не маленький, - поблагодарил Сашка, вставая.
  - Саш, иди, не напрягайся, нечего тут свои бациллы распространять.
  - Я по-быстрому, - успокоил Саша, залезая в свой холодильник.
  Татьяна на самом деле беспокоилась не о себе и дочери, так как считала, что зараза к заразе не пристает, и за Иришку опасаться нечего, ее сейчас заботил не совсем здоровый вид соседа, но, напустив на себя серьезность, произнесла:
  - Саш, у меня ребенок маленький только отболел, иди, ложись, не хватало, чтоб по второму кругу мне пришлось с ней усаживаться на больничный.
  Да, это было логично, вынуждено признал мужчина, и нехотя пошел к двери.
  - Тань, мне на самом деле неудобно...
  - Неудобно спать на потолке и штаны через голову надевать, - прервала его соседка. - Я сейчас принесу тебе что-нибудь.
  Сашка ушел и завалился на кровать: не мешало бы еще вздремнуть, но уже очень хотелось есть.
  Минут через десять вошла Татьяна с подносом в руках.
  Саша живо поднялся. Таня поставила ему поднос на колени и вышла, пообещав вернуться через несколько минут. Она приготовила несколько горячих бутербродов с колбасой и расплавившимся сыром. Вместо кофе был крепко заваренный сладкий чай, потому что Таня сказала, что он пару дней обойдется без кофе, пока не спадет температура. Сашка с удовольствием позавтракал и, отставив пустой поднос, услышал, как дверь его комнаты приоткрывается.
  Это была Иришка, любопытствующая, не пора ли сказать маме, что дядя Саша "откушал" и надо ему принести таблетки. Девчушка быстро спрятала голову обратно, услышав окрик матери, чтобы она шла в свою комнату и не беспокоила соседей.
  Но вскоре пришла сама Татьяна и заставила его поставить градусник. Саше пришлось повиноваться. Температура была около 37,6. Соседка снова заставила его съесть таблетку и лечь по-нормальному в кровать. Когда девушка вышла, Саша переоделся, натянул футболку, разобрал кровать и, накрывшись одеялом, вновь уснул. Теперь он спал спокойно...
  
  Два дня соседка не разрешала Саше появляться на кухне и кормила его обедами, ужинами и завтраками, заставляла пить таблетки и клюквенный морс, чтобы восстановить организм, измотанном высокой температурой. Потом, как обычно у всех, у него начался кашель, и пришлось еще и полоскать горло, потому что даже Ирка пристыдила его, решив, что дядя Саша просто не умеет это делать, или боится пить горькие лекарства. Короче, расслабиться и поболеть ему в свое удовольствие не дали. Саша вообще редко болел, поэтому так тяжело было смириться с тем, что приходилось валяться дома и принимать заботу постороннего человека.
  
  Во вторник Татьяну вызвали на работу, надо было срочно привезти смету на первый квартал начинающегося года, хотя до последней минуты было не решено, сколько "закладывать" в плановые цифры, "спускаемые сверху."
  Таня была в отчаянии: Ирку еще не выписывали, все прослушивались какие-то хрипы, хотя кашля и насморка уже не было. На улице был двадцатиградусный мороз - в такой холод Татьяна не решалась тащить ее с собой. Мать уехала посидеть с детьми брата. Свекровь сама болела. У Юльки дочка тоже заболела. Каникулы младшим классам продлили еще на неделю, пока не спадет эпидемия - в классах оставалось по пять-восемь человек из двадцати пяти - тридцати.
  Но ее личные проблемы, как обычно, на работе никого не волновали. Саша услышал, как она в отчаянии повесила телефонную трубку, так и не сумев найти няньку своему ребенку даже на полдня, и крикнула Ирке, чтобы та начала одеваться.
  - Ты что, потащишь ее все-таки? - спросил он злую на своих начальников Татьяну.
  - Придется, - отозвалась она.
  - Оставь Иришку дома, я посмотрю за ней, - искренне предложил Саша.
  Таня остановилась и недоверчиво посмотрела на соседа: конечно, его не в чем было упрекнуть, но он все-таки был чужим человеком - мало ли, что у него на уме. Наступила неловкая пауза и Саша, догадавшись, какие мысли ее посетили, помрачнел:
  - Я когда-нибудь давал повод? - тихо спросил он, и Таня поняла, что он имеет ввиду.
  - Нет, но...
  - Я только предложил... - глухо произнес Саша и отвернулся.
  - Извини, Саш, но Ирка самое дорогое, что у меня есть, и я все время боюсь за нее, - досадливо проговорила Татьяна, она не хотела, чтобы ее отказ выглядел так, и, вообще-то, это был бы прекрасный выход, если бы она знала соседа получше.
  - Это вполне естественное состояние для матери, - отозвался Саша.
  Таня ничего не сказала, и он, подумав, рассудил:
  - Да, ты права, извини, что так отреагировал.
  - Да ничего, не бери в голову.
  Ирка высунулась из комнаты, и Таня спросила:
  - Ир, ты могла бы посидеть немного одна? Я тебе мультики какие-нибудь поставлю...
  - У-у-у, я их уже все видела. Мне скучно будет, - закапризничала дочь.
  - Котенок, милый, ну я постараюсь к обеду вернуться, - попробовала уговорить Татьяна.
  - Ладно, - сдалась девочка. - Только поставь мне "Красавицу и Чудовище" и купи, пожалуйста, шоколадное яйцо.
  - Ир, имей совесть! - возмутилась Таня. - Там такой "дубняк" на улице, а я буду по рынку ходить, мерзнуть - шоколадные яйца тебе покупать?!
  Ирка недовольно скривилась, но согласилась.
  - Дядя Саша тебя покормит обедом, если я задержусь, - вздохнула Таня и увидела, что Сашка улыбнулся, поняв, что она отбросила сомнения и доверяет ему ребенка. - И не забудьте выпить молоко с медом после обеда, - спохватившись, добавила она, отчего Ирка радостно закивала головой (это она любила, только чтоб пенки не попадались), а Саша скептически поджал губы.
  Таня поняла, что он обязательно сделает так, как она просит, для ребенка, но сам, оказавшись без чуткого контроля с ее стороны, наверняка, пропустит эту процедуру, поэтому она, ехидно улыбнувшись, повернулась к Ирке:
  - Ира, проследи, пожалуйста, чтобы дадя Саша не забыл налить две чашки. И помоги ему - ты знаешь, где у нас все стоит: и щи, и второе.
  Ирка, загордившаяся от оказанного ей дверия, заверила мать, что они справятся. В этом Таня не сомневалась - Иришка была толковой помощницей и любила помогать ей на кухне...
  
  
  глава 5
  
  
  Татьяна вернулась поздно и обнаружила свою дочь в Сашкиной комнате: девочка смотрела мультики про "Тома и Джерри", и перед ней лежало четыре обертки от шоколадных яиц. Саша с Николаем пили кофе на кухне и сразу предложили ей присоединиться. Замерзшая Таня с радостью подсела к ребятам, Николай тут налил ей чашку горячего черного напитка и подвинул пакет с печеньем. Оказывается, Сашка попросил заехавшего его навестить Николая, чтобы тот купил кассеты именно с этими мультяшками.
  Сашка с Иркой пообедали, почитали книжку и, спросив ее, какие ей еще поставить мультики, Саша узнал, что таких у них нет. Егор собирался купить, но хотелось сразу все выпуски, которые почему-то не попадались полным комплектом, и эта покупка так и не состоялась, а потом, с разводом, и вовсе перестала быть такой актуальной. Саша выведал у Ирки такое положение вещей, и Николай привез ему три четырехчасовые лицензионные кассеты. Таня прикинула, сколько это будет стоить, и помрачнела. Она не собиралась потакать дочери, которая почему-то легко умела выпросить то, что ей было надо, и для нее все всегда все старались исполнить - может, потому, что Ирка не капризничала, а так трогательно и мечтательно, словно про себя, рассуждала чего ей недостает, что сразу хотелось доставить "милому ребенку" небольшую радость.
  Татьяна строго отчитала огорчившуюся Иришку и, оставив десятку (на хлеб), вытащила все деньги, направляясь в комнату соседа, который провожал гостя. Когда Николай ушел, Таня поставила "вопрос ребром":
  - Саш, ты понимаешь, что я не могу оплачивать все прихоти моей дочери? - в упор спросила она не видевшего причины для расстройства соседа.
  - А я и не собираюсь брать с тебя денег, - недоуменно пожал он плечами.
  - Но я не могу оставить это так, - возразила Татьяна. - Ира хороша штучка! Знаешь, что она раньше делала?
  Саша, склонив голову набок, посмотрел на возмущенную Татьяну и улыбнулся:
  - Ну?
  - Ей, правда, тогда было три года. Она уходила с бабушками гулять, и возвращались они домой с полными сумками, потому что моя хозяйственная дочь, которую заводили в какой-нибудь магазин, чтобы купить сладости, подходила к прилавку и начинала перечислять, что у нас дома неожиданно кончилось и чего бы она хотела.
  - Молодец! - рассмеялся Сашка. - А что тебя не устраивало? Ребенок проявлял внимание и заботу о семье.
  - Да, я тоже сначала смеялась, но ни родители, ни свекровь не брали денег, да и самим им хватало себе продукты таскать - все руки оттянули.
  - Да ладно, не расстраивайся - это же я ей предложил.
  - А она, не будь дурой, не отказалась, - саркастически заметила соседка.
  - И правильно сделала. Если тебя что-то беспокоит, то смотреть она их будет в моей комнате, если еще доведется нам одним хозяйничать, - спокойно ответил мужчина. - Кстати, она почти все сама приготовила и все рассказала, где что лежит, я только газ зажигал.
  - Ну, хоть так-то, - вздохнула Таня. - А яйца все "в одну харю" стрескала?
  - Ты плохо знаешь свою дочь, - улыбнулся Сашка. - Она взяла только игрушки, и нам с Колькой тоже по половинке досталось, она и тебе оставляла. Тебе, кстати, - целое яйцо, как любимой мамочке, а ты такие вещи говоришь, - шутливо упрекнул он заулыбавшуюся Таню.
  Вообще-то, она так и подумала, что Ирка должна была поделиться - дочка никогда не была жадным ребенком.
  А потом Александр рассказал, что Николай пришел уже после обеда, и Сашка, захотевший увильнуть от питья молока в связи с этим событием, был глубоко посрамлен Иркой, которая, по-хозяйски достав две чашки, не стала слушать никаких его уговоров. Колька, смеясь, поддержал полномочия принявшей на себя ответственность за эту процедуру Ирки, и Саше ничего не оставалось делать, как под насмешливым взглядом друга и победным взглядом маленькой соседки, выпить горячее молоко с ложкой меда и кусочком сливочного масла. Он не мог себе вообразить, что ребенок может пить такое месиво с удовольствием...
  
  Проходили дни и недели... Таня с Сашей вполне ладили, как соседи. Делить практически было нечего, но иногда все же случались мелкие конфликтики, во время которых Сашка, не привыкший опускаться до ссор на бытовой почве, уступал Тане. Ему казалось немного недостойным связываться с женщиной по этому поводу. Вообще, он был очень непривередлив и, когда он спокойно ей в чем-то возражал, а если она не соглашалась, пожав плечами уходил в свою комнату, Таня, вместо победы, начинала себя чувствовать капризным ребенком. Она потом корила себя, что не сдержалась вовремя - это ведь тоже был его дом, и даже в большей степени, чем ее. Александр поставил железную входную дверь и сигнализацию, купил радиотелефон с двумя трубками, сделал в туалете шкаф и оплатил обшивку вагонкой обоих балконов. Один балкон был его, выходивший из его большой комнаты, в которой праздновали новогодние праздники, и решили, что другой, на который был выход с кухни, будет Танин, однако Сашка тоже иногда выходил туда покурить. Дома он не курил из-за соседок, и вообще редко этим баловался.
  В туалете он сделал шкаф, когда наткнулся на цветной непрозрачный полиэтиленовый пакет, оставленный там Татьяной, которая замучилась таскаться с прокладками во время критических дней, пряча их в кармане. Она сложила все принадлежности в пакет и скромно пристроила его в дальнем уголке.
  Сашка постучал в дверь ванны, где она стирала и, сдерживая улыбку, поинтересовался, почему бы Татьяне не быть попроще? Что он, никогда не видел женских прокладок по телевизору, или она думает, что он не знает, дожив почти до тридцати двух лет, как функционирует женский организм?
  Ему было смешно наблюдать, как Танины щеки окрасил румянец.
  - Ты всегда такой любопытный, или только в особых случаях? - пряча улыбку, спросила соседка, чтобы не показать, насколько она на самом деле смущена.
  Кто бы мог подумать, что она будет краснеть, когда зайдет такой разговор. Таня ловила себя на мысли, что с Сашкой она себя чувствует, как девочка. Он ей нравился, и, пожалуй даже больше, чем хотелось бы. Больше ее никто не мог бы смутить: и с Лешкой, и с Егором она могла бы посекретничать и о более интимных делах, совершенно не стесняясь. А теперь, когда ей было двадцать восемь лет, она пристыженно искала слова, как двенадцатилетняя девочка.
  Они с соседом перебросились еще парой шутливых фраз, а нас следующий день Сашка вернулся домой раньше них и, торжественно подведя соседку к туалетной комнате, распахнул дверь. На стене висел хорошо вписавшийся неглубокий шкаф, и на нижней полке, сквозь открытые створки дверц, Таня увидела свой пакет со всеми "причиндалами". Саша выделил ей две нижние полки, сказав, что если будет надо, она может занять и еще одну из оставшихся двух верхних. Оставалось только поблагодарить внимательного и догадливого соседа.
  
  Сашка редко ужинал дома, самому неохота было готовить себе ужин, хотя у него неплохо получались разнообразные блюда, если уж он за них брался. В основном, холостяцкую пищу составляли пельмени, макароны, копченые цыплята и пицца, разогретая в печке-СВЧ.
  Несколько дней подряд Сашка приходил домой очень поздно, быстренько нарезал себе пару каких-нибудь бутербродов, проглатывал их и, немного поболтав с Иришкой, уходил к себе.
  Однажды Иришка спросила, будет ли дядя Саша есть с ними (ведь мама нажарила целую сковороду мяса), чем немало смутила обоих взрослых. Тане было бы нетрудно приготовить на всех, но не хотелось навязываться, а Сашка и не думал, что ему вдруг ни с того ни с сего будет оказана такая любезность - он привык заботиться о себе сам.
  Татьяна тут же предложила ему отужинать с ними, благо был повод предложить, и Саша, согласился, хотя ему и неловко было так поступать. Зато довольнее всех оказалась Иришка, которой, похоже, нравилось, когда за одним столом сидит много народу. Наверное, девочка все еще помнила, как хорошо собираться всей семьей...
  Александр, когда бывал свободен, читал с Иркой книжки, если Татьяна бывала занята. Соседка была ему за это очень благодарна, потому что у нее просто не хватало времени и терпения, когда Ирка, капризничая, ленилась как следует читать и пересказывать то, что им задавали.
  Совместные ужины, когда Александр возвращался поздно, стали довольно частым явлением. Иногда он приносил что-нибудь вкусненькое, специально оттягивая возвращение домой, чтобы соседки разделили трапезу с ним. Если он оказывался дома раньше них или было еще не очень поздно, то старался приготовить себе сам, ему все же было неудобно, что Татьяна готовит на всех проживающих. Саша как-то заикнулся о том, чтобы покупать на всех продукты, потому что ему это совсем не трудно и он не почувствует прореху в своем бюджете, даже если все будет покупать на троих в дорогом магазине, но соседка сделала вид, что плохо понимает:
  - Саш, ты же догадываешься, что мне совсем не трудно очистить еще пару картофелин или бросить не четверть пачки макарон, а половину, и, вместо двух сосисек, отварить четыре, или пожарить кусок мяса побольше, - обиделась Татьяна.
  Он, конечно, понимал, что девушка все утрирует. Действительно, она просто пожалела холостого мужика, торчавшего с ними на кухне и уделяющего внимание ее ребенку, на которого не всегда оставалось достаточно времени и, конечно, предлагала ему присоединиться к ним от души.
  - Тань, я догадываюсь, но все же есть предел, я не могу наглеть, - попытался оправдаться Сашка.
  - Если ты думаешь, что это тебя к чему-то обязывает, я не буду тебя разубеждать. И не буду тебе навязываться - я не преследую такие цели. Можешь ничего мне не отвечать, я не обижусь, - Татьяна отвернулась и поджала губы.
  Именно этого она и боялась, что он может растолковать ее искреннее расположение к нему таким образом, что хочет девушка хочет его подкупить и заставить считать себя в долгу перед ней. Они всего лишь соседи, и надо в следующий раз держать достаточную дистанцию, чтобы не возникало таких неувязочек.
  Сашка расстроенно произнес:
  - Я не то хотел сказать, мне правда очень приятно быть с вами вместе, но я же просто сосед...
  - Вот именно, - отрезала Таня.
  К сожалению, тон девушки не распологал к взаимопониманию, и еще очень не скоро она согласилась на то, чтобы сосед делал покупки и ездил с ней на продуктовую оптовку, закупая продукты сразу на неделю или на полмесяца.
  Таня больше не приглашала его, и мужчина что-то объяснил не понимающей Иришке, почему это происходит, и, наверное, достаточно доходчиво, потому что к матери девочка с такими вопросами не обращалась.
  Зато ему приходилось идти на хитрость, чтобы девчонки попробовали то, что приносил он. Сашка просил Таню или Иришку помочь что-то приготовить, и потом им неудобно было отказываться попробовать совместного кулинарного произведения.
  Александр купил небольшую цветную "Соньку", и Таня иногда включала телевизор, пока торчала на кухне.
  Они уже сели за стол - сегодня был редкий день, когда Саша ужинал с соседками. Передачу сменила реклама электрического чайника со спиралью, к которой не пристает накипь, что-то типа "...мы заботимся о Вас..." Ирка, любившая поглазеть, когда и не очень надо, оторвалась от своей тарелки и уставилась в телевизор, хотя и так почти наизусть знала все тексты рекламных блоков.
  - Во, мам, нам бы такой! Этот сам отключается, когда вскипит.
  Таня скривилась: она вчера достаточно долго трепалась по телефону с Ленкой, решая мировые проблемы, и напрочь забыла про оставленный на плите закипающий чайник. Отмывать его от сажи пришлось долго, спасибо, что эмаль не отлетела.
  - Когда-нибудь купим, - отмахнулась Таня, не желавшая обсуждать свое финансовое положение при Саше.
  А Сашка задумчиво посмотрел на нахмурившуюся соседку и ее дочь, мечтательно заведшую глаза к потолку.
  
  На следующий день, пока Татьяна ходила платить за квартиру, пришлось оставить Ирку дома с Сашкой, потому что было очень сыро на улице, хоть та и рвалась погулять. Когда она вернулась, они заговорщически отмалчивались. Саше надо было срочно уехать, и он, позвонив кому-то по телефону и сказав, что уже свободен и выезжает, покинул квартиру.
  Ирка затащила Татьяну на кухню и, по-деловому подойдя к электрическому чайнику, появившемуся в доме, включила кнопку.
  Таня остановилась в дверях. Она была приятно удивлена и раздражена одновременно: все ясно - Саша научил ребенка пользоваться этой игрушкой и, наверняка, велел пользоваться теперь им. Ирка очень огорчилась, когда мать сказала ей, что они пока не могут позволить себе купить такой же, а пользоваться соседским нехорошо, и пора научиться отличать свое от чужого; что они с дядей Сашей лишь соседи и некрасиво пользоваться тем, что он может позволить себе делать им такие преподношения.
  
  Вечером, когда дочь уже спала, и вернулся Саша, она вошла к нему в комнату и заявила, что им необходимо поговорить.
  - Саш, я конечно понимаю, что ты все делаешь из лучших побуждений, но не надо нас приучать к тому, чего мы не можем себе позволить, и от чего нам придется отказаться через полгода, - попросила она.
  Александру совсем не понравился ее серьезный тон и эти слова.
  - Ты, по-моему, просто очень предвзято ко всему относишься, - мягко сказал он.
  - Саш, не надо нас делать зависимыми от тебя. По-моему, ты все прекрасно понимаешь.
  Конечно, он все понимал: понимал, что она устанавливала рамки приличных отношений, но ему, действительно, почему-то было приятно делать своим соседкам небольшие сюрпризы. Наверное, Татьяна достаточно сильно комплексовала по поводу соседских отношений.
  - Хорошо, давай я тогда буду тоже проводить уборку во всей квартире, сам всегда готовить и обращаться друг к другу на "Вы". Я больше не посягну на внимание твоего ребенка, и на лестничной площадке повесим табличку, что мне звонить три раза, а тебе один.
  - Я совсем не к этому начала разговор, - вздохнула Татьяна.
  - По-моему, ты просто обладаешь поразительным свойством все усложнять, - пожал плечами Саша. - Хотелось бы узнать, чего ты все-таки на самом деле хотела бы...
  - А чего бы хотел ты? Ты считаешь, что так гораздо удобнее и правильнее? - ответила она вопросом на вопрос.
  Сашка поднялся и, усмехнувшись, поинтересовался:
  - У тебя в родне случайно евреев не было? По-моему, я первый задал вопрос.
  Татьяна скривилась, про родственников с еврейской кровью она не могла припомнить, но Сашка был прав, некрасиво было строить беседу таким образом.
  - Давай, я тебе поставлю новый компакт, - вдруг предложил он, закрывая тему.
  Таня неопределенно пожала плечами. Саша взял ее за руку и, несмотря на то, что она подчинилась с неохотой, провел ее в другую комнату и заставил опуститься в кресло. Мужчина поставил компакт-диск в "сидюшник" и подключил длинный провод к аппаратуре.
  Он протянул ей наушники, и, надев их, Таня очутилась во власти какой-то нежной, зовущей оторваться от земли, мелодии. Сашка достал две рюмки и бутылку сладкого ликера. Он наполнил их и подал один Татьяне. Она вопросительно подняла брови и оттопырила наушники, чтобы Саша объяснил причину этого поступка.
  - Посиди со мной, - попросил он. - Сегодня первый день весны, у меня на работе неприятности, а тут еще дома ты мне устраиваешь "разборки".
  Таня взглянула на часы и, увидев, что стрелка показывает уже двадцать три минуты первого, улыбнулась. Да, уже наступило первое марта. Она отпустила наушники, в которых продолжали литься волшебные звуки, и поднесла напиток к губам. Он чуть пах ванилью и был крепким, но сладким. Она блаженно прикрыла глаза...
  
  На самом деле, у Саши были неприятности с бывшей женой. Светка, о чем-то повздорив с Витькой, заявилась к Саше на работу, чтобы выяснить его теперешний адрес. Зачем она это сделала, теперь и сама затруднилась бы ответить - ей хотелось, чтобы Витька позлился и хоть немного приревновал к бывшему мужу, а то возомнил, что беременная подруга от него никуда не денется и начал вести себя не слишком корректно. А во-вторых, ей в самом деле было любопытно, как устроился Саша, оставив собственную квартиру ей. Иногда девушка ловила себя на мысли о том, что бывший муж для семейной жизни все-таки был более надежным партнером, чем отец ее будущего ребенка. Интересно, появился ли у него кто-то или он все еще переживает их разрыв... может, не стоило говорить, что ребенок от Витьки, ведь муж так хотел детей...
  Витя заявился следом за подругой. Светка была уже взвинчена до предела, доказывая непреклонному охраннику, что это совершенно не его дело, зачем ей понадобился новый адрес бывшего мужа. Охранник, отчаявшись выпроводить непрошенную гостью, не применяя силы, попросил Витьку пока немного попридержать распсиховавшуюся Светку, и позвонил Саше домой. Когда тот приехал на работу, сдав Иришку возвратившейся Татьяне, Светка, рыдая, начала ему жаловаться на свою судьбу.
  - Что ты хочешь? - спокойно спросил Саша. - Я живу своей жизнью, ты - своей.
  Светка насупилась:
  - У тебя есть кто-нибудь?
  - Я не один, - уклончиво ответил бывший муж. - Не вижу смысла в продолжении наших отношений...
  Светка была подавлена. С Сашей ей было скучновато, но Витя, в отличие от него, не потакал во всем своей подруге. Он позволял ей быть центром Вселенной, но и сам любил, когда на него обращали внимание. Он довольно быстро дал ей понять, что они "наравне", и Светке, хоть и не было серьезных причин для расстройства, тяжело было привыкнуть к такому положению вещей. Она начала склоняться к мысли, что надо было оставаться и с мужем, и с любовником.
  - Ты оставил меня, и у меня нет выбора в моем положении, чтобы жить так, как хотелось бы, - нахально выплеснула она свои обиды на Сашку.
  - А, милая моя, ты захотела и рыбку съесть и на... - он заставил себя остановиться и не стал договаривать концовку пословицы. При жене, даже при бывшей, он не мог себе позволить выругаться матом.
  Но от его язвительного тона Светка как-то вся сжалась и покрылась пятнами. Она поняла, что здесь ей больше ничего не "светит". У Саши тоже был предел, до которого он мог оставаться спокойным и выдержанным. Он и так уже достаточно показал свое благородство.
  Александр легко обнял за плечи бывшую жену и повел ее к выходу, заставив облегченно вздохнуть остающегося на ночь охранника. Когда за ними закрылись двери, Сашка довел не сопротивляющуюся Светку до машины, около которой ее ждал Витька, и, открыв дверь, усадил ее на переднее сидение. Витька, облокотившись на крышу "форда", вдруг спросил:
  - Ну и что мне теперь с ней делать?
  Сашка захлопнул дверцу со злобно кусающей от досады ярко накрашенные губы Светкой, и насмешливо уставился на соперника:
  - Ты что, маленький?! По-моему, мне тебя учить не надо, - с издевкой проговорил он, выделив интонацией "тебя", и, развернувшись, уверенной легкой походкой направился к стоявшему невдалеке BMW.
  У его бывшей "Волги" какой-то козел смял весь зад, когда Сашка оставил ее у края тротуара, отлучась ненадолго по делам. Потом-то выяснилось, что это так пытался развернуться какой-то новобранец на военном грузовике, но не рассчитал, что не справится. Теперь военная часть была обязана выплатить убытки хозяину пострадавшей машины, на что Сашка мало надеялся, так как военных финансировали плоховато, и выплата компенсации могла растянуться не на один год. В данный момент Сашка не страдал от недостатка собственных средств, и поэтому не стал особо "зарываться". Жаль, конечно, было любимую машину, но он решил, пока ее отремонтируют, попробовать покататься на только что пригнанных и поступивших в их распоряжение офисных машинах. BMW оказался не хуже, и Сашка оставил эту машину себе, заказав за свой счет доставку еще одной - взамен, хоть Владимир и пытался отговорить его от "этих глупостей". Они могли себе позволить все расчеты производить за счет фирмы, но у Саши были свои понятия о том, насколько далеко можно заходить в понятиях частного и коллективного.
  Витька досадливо выкинул дымящуюся сигарету и сел в машину.
  Похоже, он умел успокаивать, потому что Сашку больше никто не тревожил старыми воспоминаниями, а Николай, как-то раз выходивший из банка, вскоре увидел, как Светка и Витька, довольные и счастливые, с полными пакетами, садятся в машину, остановленную напротив "Детского мира". Но это было гораздо позже того вечера, и Колька даже не стал говорить об этой встрече другу.
  
  А сейчас Сашка смотрел, как соседка, блаженно прикрыв глаза, ногтем тихонько отбивает ритм по краю хрустальной рюмки, в такт музыке, звучащей в наушниках. Они просидели в тихом молчании почти час. Таня наслаждалась музыкой и ликером, переодически подливаемым ей Сашкой, а Саша думал о том, любит ли он свою бывшую жену, склоняясь к мысли, что она стала для него какой-то далекой и непонятной.
  - Знаешь, - произнесла Татьяна, стаскивая наушники, когда погасло табло индикатора на CD-проигрывателе. - Мне почему-то кажется, что клипы на эту музыку надо будет снимать с высоты птичьего полета где-нибудь на природе: шум ветра в бескрайнем поле, блестяшие снега горных вершин, рев водопада и тихая гладь большого озера, какой-нибудь "джип-патруль", несущийся по пыльной степи недалеко от рыже-красного каньона, закат солнца на фоне волн океана, силуэты одиноко стоящих деревьев ночью... А еще - поле после битвы, на котором не осталось живых, и, надрывно вскрикивая, над телами кружат огромные хищные птицы, опускаясь все ниже и ниже... Хотя, может, это только после первого впечатления...
  Сашка удивленно посмотрел на лирически настроенную девушку. Почему-то он почти такие же картины нарисовал в своем воображении, когда впервые услышал эти мелодии без текстов. Ему стало интересно, неужели соседка могла почувствовать то же, что и он. Что-то она не была похожа на творческую личность. Вот Светка всегда знала, какие направления в моде, какие появились новые музыкальные произведения, какой выбрать имидж, чтобы выглядеть достаточно стильной среди своих знакомых. Сашке даже нравился этот ее пунктик, он думал, что она достаточно молода, чтобы, наигравшись, понять, что это не главное в жизни, и есть еще масса других интересных вещей, и более простые отношения с друзьями. Пожалуй, Светке бы не совсем понравился этот диск, который, она, возможно бы, прослушала, чтобы доставить ему удовольствие, но наверняка, бывшая жена нарисовала бы совсем другие картины для клипов на эту музыку, которая заставляла почувствовать, что ты часть мира природы.
  Саша встал и подошел к Татьяне:
  - Если ты еще не очень хочешь спать, я мог бы тебе показать слайды.
  Спать еще не хотелось и Татьяна с удовольствием согласилась присоединиться к просмотру. Это были разные уголки природы, сделанные настолько профессионально, что трудно было поверить, что ты сидишь в теплой комнате, а не можешь наступить ногой на покрытый каменной осыпью склон или зайти в ручей, воды которого тихо шевелят зеленые длинные водоросли, обтекая их со всех сторон. Сашка вновь включил этот компакт-диск через колонки, но уже потише, чтобы не разбудить Ирку, спящую в соседней комнате. И, хотя изображенная природа на слайдах не могла передать ее движение, как, например, на видеоленте, все равно было ощущение, что она живая.
  - Ты был там? - восхищенно спросила Татьяна.
  - Да, - отозвался Сашка.
  - А почему нет ни одного человека в кадре?
  - Мне кажется, есть такие места, где человек не должен оставлять следы своего присутствия, - тихо сказал мужчина. - Эти слайды можно будет смотреть и через много лет, когда у тебя вместо пышной шевелюры останется три волосины в шесть рядов и будешь шамкать единственным зубом, а это будет так же свежо и актуально, приятно для глаза.
  - Да, ты прав, - задумчиво согласилась соседка.
  Слайды, тихо шурша, сменяли друг друга в автоматическом проэкторе, в комнате звучала нежная приятная музыка, и сама непринужденная обстановка заставляла почувствовать всю прелесть проходящей ночи, проведенной одинокими людьми в стоявших рядом креслах...
  
  Утром восьмого марта Татьяну разбудила возбужденная Иришка, тянувшая ее за собой на кухню, не давая набросить даже халат, уверяя, что дяди Саши нет дома.
  На их столе стоял большой букет нежно-розовых роз, с умело пристроенными к ним декоративными мелкими белыми цветочками. Букет стоял в высокой хрустальной вазе ручной работы. Очевидно, Сашка вспомнил, как их с Николаем девчонки беззлобно обсмеяли, когда те на Новый год поставили два букета в одну банку, и сказали, что над такими цветами нельзя глумиться. Рядом на толстом цветном картоне лежала упакованная "Барби" в спортивном костюме и с великолепным вечерним блестящим платьем, затянутым рядом с куклой прозрачной плотной пленкой. В музыкальной открытке было написано печатными буквами (скорее всего из-за Ирки, чтобы она могла прочитать первая, так как привыкла выбегать на кухню раньше матери): "ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС С ПРАЗДНИКОМ ВЕСНЫ, МОИ МИЛЫЕ СОСЕДКИ". Подписи не было, но сомневаться в том, кто им с утра доставил радость, не приходилось. Но и поблагодарить было некого - Сашка уже ушел.
  
  Днем Татьяна отмечала праздник у родителей, к которым приехал и старший брат с семьей. Часов в семь вечера позвонил Саша. Таня терялась в догадках, откуда он узнал телефон. Она не знала, что номер набирала Лена (ее подруга), к которой ребята обратились с этой просьбой. Саша хотел пригласить ее в ресторан вечером.
  - А мы там будем вдвоем? - смущенно поинтересовалась Татьяна, лихорадочно соображая, может ли она пойти в ресторан в том костюме, что был на ней.
  - А разве ты себя неуютно чувствуешь наедине с мужчиной? - насмешливо спросил он.
  - Да нет... - спохватилась Таня. - Просто это... Это так неожиданно...
  - Ну ладно, считай, что тебе повезло - Лена с Николаем уже ушли в машину, через полчаса будь готова - мы заедем.
  Таня молчала, с сожалением думая, что если даже она и хотела бы переодеться - уже не успеет.
  - Ты что, очень расстроилась, что мы не одни? - хохотнул Сашка, чтобы услышать хоть какую-то реакцию со стороны соседки.
  Тут уж Татьяна засмеялась, однако увидела, как вспыхнули ее щеки, и малиновый румянец отразился в зеркале прихожей, перед которым она стояла, разговаривая. Неужели шутливая фраза соседа могла так смутить взрослую женщину?
  - Конечно расстроилась, - в тон ему ответила Таня, хотя на самом деле была очень рада, что будет с подругой.
  Они распрощались, и девушка пошла посекретничать с матерью, чтобы та оставила внучку на одну ночь у себя, так как неизвестно, когда они с Сашей вернутся потом домой. Конечно, мать с радостью согласилась оставить Ирку - они последнее время виделись редко, да и дочери надо было развеяться, хоть ненадолго.
  А через час с небольшим они уже сидели в уютном, оформленном под каменный грот помещении, рассчитанном человек на шесть, но мужчины попросили обслугу, чтоб их оставили четверых, благо в общем зале было полно мест, их можно было увидеть сквозь прозрачную стену, по которой текла вода декоративного водопада, отделяющую несколько кабин-гротов от общего зала. Настоящая тропическая зелень в глиняных горшках и огромных вазах дополняла интерьер заведения. Неяркое, ласкающее глаз освещение и дорогие блюда, подаваемые к шампанскому и розовому виноградному вину, позволили Татьяне как следует расслабиться и ненадолго забыть, что рядом с ней не бой-френд, а всего лишь сосед, которому, чтобы не скучать, пришла в голову идея доставить радость женщине, которая проживала с ним под одной крышей. А заодно и своему другу, потому что Лена тоже была склонна провести сегодняшний вечер не вдвоем, хотя у них с Николаем уже начал развиваться небольшой роман, начавшийся после случайной встречи, когда уже и не думали, что будет какое-то продолжение после совместного празднования первого дня начинающегося года...
  
  ...Ирка, которую привез Егор, неделю назад купивший себе машину (на права он сдал уже давно), взахлеб рассказывала, как они втроем с папой и тетей Олей ездили в цирк, и как там было здорово.
  Таня, с натянутой улыбкой, слушала повествование дочери, стараясь показать, что она очень рада услышать то, о чем говорила дочка. Ирка ничего не замечала, зато заметил Сашка, который поднял голову над дверцей своего холодильника, откуда он собирался достать холодную "Колу", услышав, с каким звоном упала ложка, стукнувшись о край раковины, которую отшвырнула взбешенная Татьяна, не в силах вынести то, что Егор таскает на встречи с ребенком свою любовницу.
  Чтобы разрядить обстановку, он спросил Иришку, хотела бы она поехать еще.
  - Ага, только с мамой, - живо откликнулась девочка.
  - Через две недели там начинается новая программа, можно сходить, - предложил Саша.
  - А вы пойдете с нами? - спохватилась Ирка.
  - Ну, если ты меня пригласишь, я обязательно пойду с вами в цирк, - улыбнулся Сашка, зная, что Ирка об этом нюансе не забудет и с радостью пригласит его присоединиться к ним с матерью.
  Ирка совсем не комплексовала по поводу того, что родители разошлись и живут в разных домах, и "дружат" с разными людьми. Похоже, девочка себя чувствовала комфортно и с тетей Олей, и с дядей Сашей, и с крестным - дядей Лешей, и с кем-нибудь другим, кого могли представить ей ее родители.
  Через три дня после этого разговора Сашка купил три билета на ближайшие выходные, когда должна была начаться новая программа.
  
  В воскресенье они заехали за Иришкой, ночевавшей у свекрови и, забрав девочку, отправились в цирк. Тане было приятно наблюдать, как они с Сашей радостно обсуждали увиденные номера, в фойе фотографировались с большим чучелом медведя, стоявшим на задних лапах, и Ирка все боялась упустить рвавшийся к небу огромный цветной воздушный шар. Потом заехали в кафе-мороженое и просидели там почти до вечера. Таня была очень благодарна Сашке, который устроил им такую культурную программу, однако попыталась заплатить какую-то часть денег, потраченных на их развлечения, на что Саша возмущенно ответил, что ему неприятно, что она считает, что он не в состоянии оплатить прогулку своим спутницам:
  - Я пока еще достаточно имею средств, чтобы позволить доставить себе такое удовольствие.
  - Да, - смущенно ответила соседка. - Но мне так неловко, что ты тратишь на нас свое время.
  - Пользуйся, пока я добрый, - снисходительно-шутливым тоном ответил мужчина. - Я не буду злоупотреблять.
  В следующие выходные Саша был занят, зато через две недели он повел их в Планетарий, а потом в террариум, не так давно открытый, через стеклянные стены бассейнов которого можно было наблюдать за подводным миром и разглядывать экзотических змей и ящерец ядовитой расцветки, спокойно нежащихся среди декоративных коряг, имитирующих их местообитание на воле. Татьяна все собиралась как-нибудь вывести дочку сюда, но не было средств или времени.
  В детский театр он с ними не ходил, только купил билеты, привез их к началу спектакля и встретил потом у выхода...
  
  В первых числах апреля Таня пригласила Сашку пойти с ними и с Лешкиной семьей в какой-нибудь парк, где открылся сезон аттракционов. Погуляли здорово. И Ирке и Танюшке досталось по небольшой мягкой игрушке, которые выиграли ребята в тире. Саша все свои патроны всадил в одну точку, Лешкин один попал в "девятку". Девушки были восхищены своими спутниками, а Ирка с Лешкиной Таней загордились, и чуть свысока смотрели на детей, чьи папаши с завистью глядели не более везучих посетителей. Лешка держался несколько напряженно, и Таня не могла понять - отчего, ведь он так легко всегда сходился с людьми, и Сашку несколько раз видел, когда приезжал к ней в коммуналку. Саша, похоже, не заметил настороженного и немного негативного отношения Татьяниного друга к нему.
  
  Заканчивалась вторая неделя апреля. У Ирки сегодня отменили танцы, Егор с Ольгой отмечали ее день рождения, и Таня не повезла Ирку к его родителям. Сашка с Иркой уехали в парк, а Татьяна занялась уборкой дома.
  Они возвратились уже в пятом часу, и Ирка, рассказывая, где они побывали с дядей Сашей, выдала:
  - Мы смотрели на кораблики, и дядя Саша обещал меня покатать на них, когда станет тепло. Он сказал, что на реке еще холодно, и, если я простужусь, ты больше не отпустишь меня с ним.
  Таня с улыбкой смотрела на дочь, и ей было приятно думать, что соседу не хотелось лишаться такой привилегии, хотя она, безусловно, не стала бы их ругать, если бы такое случилось. Ирка привезла огромного зеленого крокодила, которого Саша снова выиграл в тире. Ирка не отказалась бы и от чего-нибудь еще, но вокруг них собрались малолетки-пацаны, с восторгом наблюдающие, как мужчина, почти не прицеливаясь, лихо всадил все патроны в "десяточку" и поразил все движущиеся мишени. Саше было неприятно от того, что они смотрели на него как на снайпера-киллера, восхищенно перешептываясь за спиной. Он видел все ужасы войны, когда такие же ребятишки, чуть повзрослев, сталкиваются с жуткой реальностью, поглощенные романтикой умения обращаться со смертельным оружием. Он не хотел становиться для них героем. Выиграв приз, он взял девочку за руку, и они пошли на Колесо Обозрения.
  
  Татьяну ждала еще стирка и, покормив своих путешественников, она ушла в ванну. Сашка поставил Ирке видеофильм "Сто один долматинец", и теперь они сидели в его комнате. Потом Иришка вспомнила, что к понедельнику надо повторить диалоги по профессиям, заданные по английскому, и Саша предложил позаниматься с ней. Иришка радостно притащила нарисованные Татьяной карточки и, повторив задание, Саша поинтересовался, кто их ей нарисовал. Ирка с гордостью ответила, что мама. Сашка с интересом разглядывал нарисованных людей, изображенных на фоне предметов их предполагаемой деятельности.
  - А что, твоя мама рисует?
  - Ага, - подтвердила Ирка. - У нее знаете сколько альбомов? - Ирка выразительно развела руки, показывая их стопку, которая на самом деле была раза в три меньше. - Хотите покажу?
  - Конечно, - оживился Саша.
  Ирка принесла только один, последний, который всегда валялся у Тани на письменном столе. Сашка открыл и задумчиво листал его, пока Ирка опять уставилась в телевизор, где по кабельному каналу показывали мультики про Розовую Пантеру.
  Рисунки были выполнены простым карандашом, и на изображенных сценах были нарисованы люди. Конечно, это было не профессионально, но легко угадывалось настроение, поддавшись которому, Таня рисовала эти сцены. Выражение лиц, позы - указывали на то, что она страдала от недостатка любви, измены мужа, жажды новых впечатлений и романтики, и это отражалось в ее работах. Он задумчиво смотрел на лист, на котором была изображена молодая улыбающаяся девушка, а рядом стоял мужчина, ласково глядящий на нее. На другой половине листа была изображена женщина со скорбно-тоскливым выражением лица, прижимающая к себе маленькую девочку. Он уловил в этой женщине удивительное сходство с Таней. На некоторых листах были просто наброски с хорошо прорисованными лицами, ошибиться в выражении которых было очень сложно. Саша удивленно начал понимать, что происходило с его соседкой. Честно говоря, он не ожидал в ней такой наклонности к выражению ее чувств на бумаге. Почему-то в нем проснулась какая-то нежность и жалость к Тане, пока он любовался ее работами. Когда-то давно его Учитель рассказывал им, что чтобы лучше узнать внутренний мир человека, надо посмотреть на него его глазами и понять то, чем он увлекается. Самое простое было, если человек мог рисовать, писать стихи, музыку или увлекался каким-нибудь хобби. То, что человек делает для себя, а не для выноса на суд общества - это и есть его внутренний мир, его душа.
  Мультики кончились, и Саша попросил Ирку вернуть альбом на место. Потом они с Иркой играли в зоолото, и девочка совсем забыла, что она хвасталась мамиными рисунками перед соседом, иначе получила бы хороший нагоняй от матери. Уж кому-кому, но не соседу Татьяна могла бы дать понять, что с ней происходит.
  
  Поужинав и намыв Ирку, Таня залезла под душ. На днях должны были начаться месячные, и она ощущала острую пронзающую боль внизу живота. Девушка никак не могла определить - отчего. Вроде бы нигде не могла простудиться, не поднимала ничего тяжелого, может, просто слишком давно не было мужчины?
  Она вышла из душа морщась от пульсирующей боли, накатывающей волнами и не дающей сосредоточиться на чем-нибудь другом. Ирка уже дрыхла в обнимку с зеленым меховым чудищем, привезенным днем из парка. Татьяна легла в постель и поджала ноги, пытаясь найти удобное положение, при котором можно было уснуть.
  Татьяна вздохнула, припомнив свои чувства, когда развешивая сегодня на балконе белье, с завистью провожала взглядом подъехавшие к соседнему подъезду иномарки, украшенные пестрыми лентами и свадебными кольцами. Счастливый жених поднял на руки невесту в пышном белом платье и, под одобрительные радостные крики гостей, скрылся с ней в подъезде их дома. Откуда-то сверху доносилась громкая музыка, и вскоре некоторые из гостей вышли на улицу немного проветриться. Но в приоткрытые окна до Тани ясно доносился звук открываемых пробок шампанского и веселый смех празднующих событие. Она с тоской вспомнила свою свадьбу и представила, как Егор сейчас, после Ольгиного дня рождения, проводив гостей, приступает к любовной прелюдии. А она лежит здесь одна, корчась от воспоминаний и боли.
  Таня в отчаянии закрыла глаза и положила руки на живот. Она помнила руки Егора, ласкающие ее тело. Она помнила Лешку, но ведь она сама отказалась от него, понимая, что так нельзя. Это было невыносимо... Она почти неслышно застонала, очнувшись от того, что ее пальцы коснулись чуть вьющихся волосков на лобке. Тело охватила приятная дрожь. Девушка замерла и остановилась. Нет! Так тоже нельзя. Слезы хлынули из глаз, и она зажала в зубах кончик одеяла, чтобы своим рыданием не разбудить безмятежно уснувшего ребенка. Татьяна набросила халат и вышла на кухню налить себе горячего чая и выкинуть грустные мысли из головы.
  
  
  глава 6
  
  
  Саше почему-то тоже не спалось. Он заглянул на кухню попить водички, и внимательно посмотрел на согнувшуюся пополам соседку, которая быстро выпрямилась, услышав его шаги за спиной.
  - Как ты? - встревоженно спросил он. - У тебя все в порядке?
  - Угу, - отозвалась Таня.
  Саша остановился напротив нее и, увидев ее заплаканные глаза, подвинул свой стул поближе.
  - Я не верю тебе, что случилось?
  - Да ничего не случилось, - отмахнулась Таня, которой было неловко, что Саша застал ее в таком состоянии, но слезы предательски подступили к глазам и заблестели на ресницах.
  Она опустила голову.
  Саша несколько минут молча смотрел на нее, пытающуюся справиться с охватившими ее чувствами и вдруг ляпнул:
  - Когда ты последний раз спала с мужчиной?
  Татьяна опешила от того, что он понял причину ее поведения, и густо покраснела.
  Саша поднял руками ее лицо и заставил посмотреть ему в глаза.
  - Твой муж был последним?
  - Нет, но это было тоже достаточно давно, - устало произнесла Татьяна, горько усмехнувшись. - Не задело настолько, чтобы можно было продолжить...
  Саша поднялся и обнял Татьяну, прижавшуюся к его груди.
  Он почувствовал, как соседку пробивает нервная дрожь и, подняв ее со стула, потащил в свою комнату. Таня, в недоумении, даже не подумала сопротивляться. Он усадил ее на свою кровать и выключил свет. Опустившись перед ней на колени, Саша откинул полы ее длинного халата и дотронулся до голых ног. Его руки заскользили вверх под гладкую шелковую ночнушку, Таня напряглась и попробовала дернуться. Саша поднялся и, взяв женщину за плечи, заставил опуститься на кровать:
  - Доверься мне, тебе будет хорошо, - прошептал он, целуя ее лицо.
  Он осторожно снял очки соседки и положил их на полку стоявшего рядом шкафа. Для Тани сейчас было это все так неожиданно и захватывающе, что она не нашла в себе сил оказать хоть какое-нибудь сильное сопротивление...
  Сосед снял рубашку и опустился рядом. Его незнакомое, сильное, приятно пахнущее дорогим дезодорантом тело, вызывало безотчетное желание. Девушка обняла его шею, и мужчина осторожно принялся исследовать ее лицо губами, легкими поцелуями заставляя расслабиться и довериться ему. Поцелуи становились все настойчивее и требовательнее, Таня почувствовала, как ее губы сами раскрылись навстречу его губам и язык мужчины проникает внутрь... Сладко... волнительно и немного тревожно - зачем? надо остановиться? или не надо...

Пикантная сцена (дальше: Джони, сделай монтаж...) [из инета]

  Глаза закрывались сами... Таня попробовала приподнять отяжелевшие ресницы, но предметы в темной комнате закачались, теряя очертания, голова легко закружилась, и она смирилась, отдаваясь во власть этих чужих губ и рук, скользящих по ее телу...
  Саша целовал ее лицо, шею, руки и девушка почувствовала, как он спускается ниже. Не прекращая ласки, мужчина осторожно задирал вверх ткань шелковой ночнушки, под которой ничего больше не было, и она почувствовала его горячие ищущие губы на своих бедрах, а потом он начал продвижение вверх...
  Девушка уже тяжело и часто дышала, выгибаясь навстречу ему, бесстыдно подставляя под жадные ласки свое истосковавшееся по мужскому вниманию тело. Горячие губы Саши скользнули по ее животу, дразня. Она непроизвольно вцепилась в его волосы, не позволяя отстраниться и, почувствовав, как мужчина коротко хмыкнул, зажалась, ощутив, как запылали щеки, но он не позволил ей отвлечься, довольно аккуратно и властно раздвинув ее ноги, чтобы, наконец, добраться к тому, к чему стремился...
  Таня непроизвольно застонала от охватившего ее возбуждения. Мужчина, поняв, что она готова, поднялся и помог ей освободиться от последней одежды. Соседка стянула с него футболку, и он расстегнул кожаный ремень. Дрожащими от желания близости руками девушка взялась за пуговицу на его джинсах, и Саша улыбнулся в предвкушении...
  Он терзал губами ее соски, а она, подавшись ему навстречу, скользила руками по его спине. Это было что-то незнакомое, волнующее, как в первый раз, и Татьяна терялась в своих ощущениях. Возможно такие эмоции оттого, что мужчина был чужой, но в данную минуту очень желанный. Тогда, когда она ездила с Натальей, Таня не ощущала тех перживаний, все еще не в силах отказаться от мысли, что она не изменяет Егору. И тот мужчина был не совсем тем человеком, с которым она могла бы забыться и окунуться в вихрь любовных переживаний. Стресс от развода был слишком велик. Саша выбрал подходящий момент, когда оказался ей необходим. Он умел восхитительно любить и вызывать ответную реакцию. Таня даже не задумывалась в эту ночь, а что же будет завтра?...
  Александр понял, что не стоит больше тянуть, встал и нашел маленький пакетик. Из-под прикрытых глаз, наблюдая за ним, Таня догадалась, что это. "Залететь" она не боялась - у нее стояла спираль, но она сейчас и не вспомнила бы о такой мере предосторожности. Саша был более хладнокровен.
  Когда он осторожно, можно сказать деликатно, вошел в нее, Татьяна задохнулась, оказавшись наверху блаженства лишь только от первого проникновения, но это было только начало... Сашку не покидало ощущение, что она все же немного напряжена, но он не переставал шептать ей на ухо какие-то нежные, ничего не значащие ласковые слова, целуя и лаская руками ее тело, и девушка прижималась к нему все сильней и, наконец, не скрывая страсти, прошептала банальное:
  - Да, да...
  
  ...Потеряться во времени не составило труда, впрочем так же, как и в собственных ощущениях, то возносясь, словно на гребне волны, то улетая на дно пропасти, в какую-то бездну восторга, и, сосредоточившись на внутреннем состоянии, Таня лишь словно со стороны услышала собственный протяжный стон. Несколько мгновений продлилось это наваждение, и Саша мягко опустился на ее разгоряченное тело, тоже закончив. Они довольно долго пролежали в объятиях друг друга, не в силах выйти из охватившей обоих радостной дрожи, наступившей после оргазма, и пытаясь успокоить бешено скачущий пульс. Таня чувствовала, что она в полной "отключке". Наверное, Саша тоже находился под властью только что случившегося, потому что не шевелился, и то, что мужчина позорно не уснул, можно было понять только по его не совсем ровному дыханию. Девушка прервала затянувшееся молчание первой.
  - Спасибо... - прошептала она.
  - За что, малышка? - удивился Сашка, приподнявшись на локте, и внимательно посмотрев на нее.
  - За все... - улыбнулвсь соседка.
  В комнате начали потихоньку проступать очертания предметов. С каждым днем ночи становились все короче.
  - Я видел твои рисунки, - признался Саша, проводя пальцами по контуру груди, вырисовавшегося силуэта ее голого тела.
  - Как?!! - напряглась Таня, ужаснувшись. - Когда?
  Саша с улыбкой наблюдал за ее реакцией. Таня догадалась:
  - Ирка? Я ее убью! - она дернулась, чтобы встать.
  Саша властно удержал ее.
  - Если ты не хотела их показывать, зачем оставила в доступном месте? - он ласково прикоснулся губами к ее вспыхнувшему лицу.
  Это было логично. Егор никогда не интересовался, что она рисует в своих альбомах, считая, что это дурацкое развлечение от скуки. И она спокойно оставляла альбомы на виду. Она и не думала что-то скрывать, но негативная реакция мужа на ее увлечение была несколько обидна. Почему-то он считал, что другие - это да, они могут - у них талант, а столкнувшись с творческой жилкой в своей собственной жене, всячески высмеивал ее самовыражение. Он никогда и не пытался понять, зачем она марает бумагу. Но как объяснить это Саше, чтобы и он не посмеялся над ней?...
  - Послушай, Саш, я не собиралась это выносить на всеобщее обсуждение, - с досадой произнесла она, отодвигаясь.
  - Что ты, я не могу и не хочу давать тебе какие-то оценки, - возразил Саша. - В этом проявляется твоя индивидуальность...
  Таня не могла понять, издевается он над ней или говорит искренне.
  - Я не хочу больше обсуждать эту тему, - она попробовала приподняться.
  - Хорошо, - спокойно согласился сосед, притягивая ее опять к себе.
  Они замолчали, слившись в долгом поцелуе, прерваном голосом Ирки, которая, проснувшись, требовала мать к себе.
  Таня дернулась, и Саша попытался ее удержать:
  - Останься, она сейчас уснет.
  - Ты плохо знаешь мою дочь, она чувствует меня. Не знаю, что за связь мы испытываем друг с другом, но она всегда просыпается в самую неподходящуюю минуту и, даже если мы далеко друг от друга, она очень сильно чувствует мое настроение, так же как я ее.
  Саша недоверчиво улыбнулся, но все же отпустил соседку, позволив ей уйти к себе.
  Удовлетворенная возвращением матери, Иришка уже вновь сладко засопела во сне. А Татьяна долго ворочалась в своей кровати, вспоминая приятные минуты, проведенные в соседней комнате, и слышала, как Саша ходил в ванную, потом курил на кухне, и еще долго играла тихая музыка за стенкой в его комнате...
  
  ...На следующее утро Таня вышла на кухню, пряча глаза от его внимательного взгляда.
  - Что-то не так? - спросил мужчина, оставшись с ней наедине.
  - Не знаю, - честно призналась Татьяна. - Наверное, я вчера поступила необдуманно.
  - Но почему? - искренне удивился Саша, подходя к женщине и, обняв ее, заставил посмотреть ему в глаза.
  Таня съежилась и молчала. Она не могла выразить словами, что чувствовала сейчас. Вчера была волшебная ночь, она вновь чувствовала себя желанной, и Сашка был ей настолько близок и понятен, что она просто испугалась, как они теперь дальше смогут оставаться лишь соседями? Ведь эта ночь ничего не предлагала больше. Как им теперь строить свои взаимоотношения: ей, двадцативосьмилетней женщине с ребенком, и ему - преуспевающему в бизнесе, уверенному в себе, красивому мужчине, с которым с радостью согласится разделить ложе любви любая девушка.
  - Я тебя разве чем-нибудь обидел и посягнул на твою неприкосновенность против твоей воли? - задал он мучительный вопрос, на который у соседки не было ответа.
  - Ты просто воспользовался моментом, - тихо отозвавшись, отстранилась Таня.
  Такого Саша не ожидал. Он почувствовал упрек, прозвучавший в ее голосе, которого он совсем не заслуживал. Он, действительно, очень хорошо понял то состояние, в котором она вчера прибывала. Саша иногда чувствовал себя так же. Он не мог сказать, что именно толкнуло его на сближение, и сегодня, пожалуй, не был бы готов продолжить начатое вчера. Но ночью он чувствовал, что, действительно, хочет разделить с ней ее боль, и девушка была желанной. Он совсем не жалел о том, что произошло, и ему не в чем было упрекнуть себя. Да, Татьяна не была женщиной его мечты, но что-то откликнулось в нем, и Саша видел, что она ночью была искренней и сама хотела остаться с ним.
  - По-моему, ты имеешь удивительные способности все усложнять, - мягко возразил мужчина.
  - Мы не должны были так поступать, - твердо стояла на своем Таня.
  - Почему ты не хочешь говорить об этом? - настойчиво спросил Саша.
  - Потому что, - отрезала Таня.
  - Железная логика, - вздохнул сосед.
  Татьяна готова была провалиться сквозь землю от того, что поняла, что теперь она вряд ли забудет то, что он ей дал почувствовать. Сашка ей давно нравился, но теперь она в него, кажется, уже влюбилась, и эта мысль была далеко не приятной. Молодая женщина слишком хорошо ощущала разницу в их положении.
  Саша пожал плечами. Он не был с ней согласен, но видя, как Татьяна напряжена, решил не осложнять дело выяснением отношений. Он еще не до конца понял, что испытывает сам, и стоит ли на самом деле что-то продолжать или все забыть, не придавая случившемуся особого значения...
  
  Таня засела за шитье нового костюма для Иркиных танцев. На самом деле, она десять раз все примеряла, не решаясь раскроить ткань - мысли были заняты другим, и душа совсем не лежала к этому делу. Но высовываться из комнаты она тоже боялась, чтобы вновь не встречаться с Сашей и не возобновлять тяжелый для нее разговор.
  Ирка ныла, просясь на улицу, но у Тани не было желания. Сашка предложил погулять с девочкой и сходить за хлебом. Они ушли.
  Через полчаса Таня услышала звонок телефона и, подойдя, удивилась - это звонил сосед.
  - Тань, у тебя все в порядке?
  - Да, - испуганно произнесла Татьяна. - Что случилось?
  - Да ничего, Иришка обнылась, что нам пора домой, потому что тебе грустно и ты плачешь, - объяснил Саша.
  Он услышал, как Таня всхлипнула, не сдержавшись, и удивленно спросил:
  - Так это правда? Она и в самом деле чувствует твое настроение? - он вспомнил ее слова.
  - Нет, - отозвалась Татьяна.
  - Я слышал, - тихо возразил Саша. - Танюш, я сделаю так, как хочешь ты, мы больше не будем касаться "запретной" для тебя темы.
  Таня поняла, что он догадался и выдавила:
  - Хорошо, спасибо...
  - А теперь скажи ребенку, что ты совсем не плачешь, и мы можем продолжать гулять, - спокойно произнес Саша.
  Его спокойный голос заставил Татьяну почувствовать, что он прав и ребенка надо подбодрить. Она поняла, что Саша сделает так, как обещал, и они не будут больше затрагивать проблемы, возникшие после сегодняшней ночи. Девушка успокоила Ирку и отправилась кромсать разложенный на полу материал.
  
  В следующую субботу Саша отвез Татьяну с Иркой на танцы, куда Иришка ходила уже второй год, с удовольствием занимаясь в студии бального танца. Занятия длились два часа. Через полтора часа подошла свекровь, чтобы забрать ребенка к себе на целый день, и Татьяна освободилась.
  Они ехали домой, и Таня, разглядывая в окошко машины проплывающие мимо дома, освещенные весенним приветливым солнечным светом, мечтательно произнесла:
  - Надо же, какая красота, а я совсем почти не знаю Москву, и раньше не особо замечала, какие красивые сооружения в центре.
  - Какие у тебя планы? - вдруг поинтересовался сосед.
  - Да ничего определенного, - пожала плечами Татьяна.
  Саша кивнул и проехал перекресток, куда им надо было сворачивать, чтобы добраться домой. Таня немного удивилась, но не стала задавать вопросы: ей было все равно, по какой дороге Саша ее повезет. Ей было приятно просто ехать с ним в машине, удобно устроившись на мягком сидении, и слушать негромкую музыку. Саша уверенно чувствовал себя за рулем BMW, и Таня вполне ему доверяла.
  В начале Нового Арбата Саша остановил машину на стоянке у "Праги" и пригласил Таню выйти из машины и прогуляться по пешеходному Арбату...
  

Старый Арбат [из инета]

  Они шли по чисто выметенной плитке между старыми домами, и Саша увлеченно рассказывал спутнице о том, когда был построен какой-нибудь из стоящих здесь особнячков, кто из знаменитостей в них жил, какой это стиль и направление в архитектуре. Таня слушала, как завороженная.
  - Знаешь, - неуверенно произнесла она. - Мне кажется, что я по сравнению с тобой - просто провинциалка, закончившая неполную среднюю школу.
  Саша ухмыльнулся:
  - Просто брат моей матери работал архитектором и увлекался историей. Я тоже не всю Москву досконально знаю. А еще нас в детстве, когда ходил в художественную школу, вывозили рисовать кое-какие из этих зданий, - пришлось научиться разбираться, что к чему. Воспитание обязывало.
  - Ты хорошо рисуешь? - оживилась Татьяна.
  - Это было в далеком детстве, - отмахнулся сосед.
  - А тебе не скучно со мной? - она вдруг остановилась, ожидая ответа.
  - Нет, конечно, - улыбнулся Саша. - Иначе я бы уже отвез тебя домой и занялся своими делами. Даже чувствую себя на подъеме: иду, такой, все тебе рассказываю, а ты слушаешь, открыв рот, и всему веришь.
  Таня засмеялась:
  - И много ты мне уже напридумывал отсебятины, найдя "свободные уши"?
  - Да нет, - усмехнулся мужчина. - Иногда так приятно показать, что ты можешь что-нибудь рассказать, когда другой человек не знает - тем более девушка. Мне кажется, что я расту в собственных глазах. Было бы гораздо обиднее сознавать, что ты знаешь больше меня.
  - Ну если так обстоит дело, то я вся во внимании - можешь продолжать, - милостиво разрешила Татьяна, принимая его объяснения.
  Ему, действительно, было приятно, что соседка так увлечена. Сашка настолько проникся окружающей атмосферой Старого Арбата, восстанавливая в памяти далекие знания - он так давно не был здесь, что даже на какое-то время отошли на задний план тяжелые воспоминания последних нескольких лет. И ему в самом деле было очень приятно, что спутница так же воспринимает эту прогулку, жадно впитывая каждое его слово. Они шли, непринужденно болтая, и Татьяна, увлеченная разговорм, споткнулась. Сашка схватил ее за руку, удерживая. Она благодарно улыбнулась, но он уже потом не отнимал своей руки. Татьяне пришла в голову мысль, что если бы этого не случилось - надо было оступиться нарочно, чтобы почувствовать, как это приятно, когда твою ладонь нежно, но крепко держит теплая большая рука нравившегося тебе мужчины.
  По всей улице рассредоточились небольшие группки людей, слушавшие песни уличных музыкантов, вышедших получить удовольствие, а, заодно, немного подзаработать после холодной зимы.
  Таня с Сашей остановились около сидящих на раскладных стульчиках художников, предлагавших нарисовать портрет за 10-15 минут. Немного понаблюдали, как ловко те наносят углем несколько штрихов, затем растирают их кисточкой, и, действительно, картина очень напоминает оригинал.
  - Ты бы хотела, чтоб тебя нарисовали? - повернулся Саша к девушке.
  - А? - встрепенулась Татьяна. - Нет. Сейчас уже нет. Это раньше я представляла себе, что мне прелагают, чтобы я села напротив и дала себя нарисовать, потому что так неотразима. Они же не всем подряд предлагали. Но сначала мне жалко было денег, которыми меня не баловали родители. А потом, немного повзрослев, поняла, что они предлагают всем молоденьким девочкам, в надежде, что их посетят именно эти мысли. Зато эти художники могут нарисовать в подарок портрет действительно красивой женщине. Я уже перестала комплексовать по этому поводу, просто мне всегда хотелось попробовать уголь.
  - У тебя и карандашом неплохо получается, - осторожно заметил Саша, отчего Таня смущенно улыбнулась.
  - Да, для моих скромных возможностей, пожалуй это и неплохо, но ты же понимаешь, что я имею ввиду.
  - Какие твои годы, - резонно возразил он. - Если захочешь, можно попробовать все. Человек может самовыражаться как ему нравится, и необязательно, чтобы тебя непременно поняли все вокруг.
  Таня вздохнула, и, еще немного постояв, они пошли дальше.
  Ноги уже устали - пешком прошли всю улицу. Саша предложил посидеть где-нибудь в кафе, но Таня заметила, что потом вообще будет тяжело подняться. Они вышли на параллельно идущий Новый Арбат, отличавшийся бытрым движением пролетающих по автостраде машин, шумной толпой спешащих куда-то людей, высотками и стеклянными витринами многочисленных магазинов и супермаркетов. Саша поймал "тачку", и они поехали к "Праге", где он оставил свою машину.
  Рядом со стоянкой сороколетняя женщина продавала цветы в тени яркого тента. Она почувствовала платежеспособного клиента, хотя Саша был одет достаточно просто, и, мило улыбнувшись, окликнула их, когда те проходили мимо.
  - Молодой человек, купите жене цветы!
  - Спасибо, не надо, - улыбнлась Татьяна. - Я всего лишь подруга.
  - Тогда тем более! - нашлась продавщица, разулыбавшись еще шире.
  Сашка остановился и полез за деньгами, несмотря на то, что Татьяна тянула его за собой.

Каллы [из инета]

  - Действительно, что я раньше не догадался, спасибо Вам, - обратился он к продавщице, выбирающий достаточно дорогой красиво упакованый букет белых калл.
  - Ну зачем? - смущенно упрекнула татьяна соседа, принимая букет.
  - Чтобы было логическое завершение нашей прогулки, - ответил он, прямо глядя ей в глаза.
  Тане стало на самом деле очень приятно, и это был, как бы завершающий штрих. Она слегка обняла Александра и поцеловала в щеку, краем глаза заметив, как искренне улыбающаяся продавщица, с чувством выполненного долга, смотрит на них, забыв пересчитать деньги, которые держала в руках...
  
  В среду к Саше приехали родители. Мать ходила по комнатам, отмечая царившую чистоту и порядок, который можно поддерживать в доме, когда в нем живет маленький ребенок. Они возвратились в Сашину комнату, и отец, увидев толстую пачку фотографий, отпечатанных с пленки, которую Саша отснял во время совместных поездок, попросил разрешение посмотреть. Сашка протянул ему фотографии, и мать с отцом, с неподдельным интересом, разглядывали запечатленных на них соседок сына и его друга с какой-то девушкой и ребенком. И еще какую-то пару, которую они не знали: по-видимому, это были друзья его соседки.
  Глядя на счастливое лицо фотографировавшегося с соседками сына, мать почувствовала укол ревности. Какой же Сашка, все-таки, у них неприспособленный - одной оставил квартиру, другую развлекает. Ну ладно, та-то хоть красавица, а эта - ничего особенного, не молоденькая, с ребенком. И что в этой женщине есть такого, что сын предпочитает проводить вечера и выходные дни дома, хотя у него, теперь холостого, масса возможностей как следует погулять? Может, уже подошел возраст, когда пора думать о семье? Ей очень хотелось посмотреть на его соседку и понять, что та из себя представляет.
  Зато отец, задумчиво разглядывающий фотографии, пришел к выводу, что Сашкины глаза выглядят более счастливыми, чем раньше, и он, кажется, действительно доволен, что обстоятельства сложились так, что у него оказалась соседка по коммуналке.
  Заметив взгляд сына, украдкой взглянувшего на часы, он, улыбнувшись, поинтересовался:
   - Что, опаздывают?
  Саша, немного смутившись, ответил:
  - Да нет, что они мне - докладывать должны, где бывают? Мы ведь просто соседи, - кисло усмехнулся он, вспомнив слова Тани.
  
  Танцы сегодя начинались на час раньше, и Татьяна решила зайти навестить своих родителей, которых не видела почти неделю. Как раз, по каким-то делам заехал брат, и они засиделись довольно долго, потому что брат обещал отвезти их с Иришкой домой. Он был на машине.
  
  Когда Саша услышал, как в прихожей скрипнула дверь, непроизвольно дернулся, чтобы подняться, но, увидев улыбающиеся глаза отца, сел на место.
  - Иди уж, узнай, что случилось, - понимающе предложил он сыну.
  Саша услышал радостный звонкий голосок Ирки и окрик Тани, заметивший на Сашиной вешалке чужие вещи, чтобы она не беспокоила соседей. Саша облегченно вздохнул - значит, все в порядке.
  Но девочка уже влетела к нему в комнату и остановилась, смущенная присутствием посторонних. Саша улыбнулся:
  - Иди сюда, я тебя познакомлю с моими родителями, - предложил он.
  Ирка, сначала пройдя и вежливо поздоровавшись, вдруг совсем оробела и смутилась.
  Несмотря на то, что Сашкин отец искренне улыбался и с интересом разглядывал девочку, а мать тоже была настроена доброжелательно, Ирка каким-то своим чутьем почувствовала, что Сашина мать напряжена. Она наткнулась на ее пристально изучающий взгляд. Мать прикидывала, неужели она может стать в скором времени "бабушкой" этому чужому, но вообщето-то, довольно милому созданию.
  Пока Таня раздевалась и ставила в холодильник молоко и йогурт, разговор зашел о том, что Ирке нравится делать, чем заниматься. Выяснив, что она ходит в студию бальных танцев, предложили ей что-нибудь показать, если она не против. К Сашиному изумлению, Ирка была против. Она совсем застеснялась, чувствуя себя не в своей тарелке.
  Вскоре подошла Татьяна и, представив родителей и соседку друг другу, Саша пригласил ее присоединиться к ним, на что Таня ответила вежливым отказом и извинилась за то, что дочь так бесцеремонно пыталась забежать в Сашину комнату. Она была очень негативно настроена против таких "смотрин". По-видимому, Сашина мать поняла ее настроение, потому что, подумав, вдруг сказала, что они, наверное, с отцом, действительно, приехали не в очень удачное время и неправильно себя повели с ребенком и девушкой, устраивая им "смотрины". На ум Сашиной матери, почему-то, пришло такое же выражение. Просто так сложились обстоятельства разговора, и, на самом деле, хотелось получше понять, что же из себя представляют соседки сына. Мать склонилась к мнению, что Таня себя и так держала достаточно корректно и, кажется, вовсе не претендовала на Сашину свободу...
  
  ...Татьяна занялась ужином, мечтая побыстрее убраться с кухни. В Сашкиной комнате звучала музыка. Он разговаривал с отцом, а мать приоткрыла дверь, чтобы выйти в другую комнату. Женщина остановилась и замерла: в полумраке холла перед большим зеркалом под музыку танцевала соседкина дочка, повторяя движения, разучиваемые в студии. Мелодия сменилась, и Ирка начала импровизировать.
  Саша посмотрел на мать, застывшую с улыбкой на губах, и тихо произнес:
  - Меня она не стесняется. Она вообще отличная девчонка. Жаль, что ты не смогла с ней поболтать - очень интересный собеседник.
   Мать повернулась и, усмехнувшись, ответила:
  - Думаю, нам еще представится такая возможность.
  Она осторожно открыла дверь, стараясь незаметно пройти мимо девочки, но та услышала и, повернувшись и увидев гостью, ойкнула, смешно прикрыв рот ладошкой, и исчезла в своей комнате...
  
  Таня с Иришкой ужинали в комнате, и весь оставшийся вечер провели у своего телевизора. Когда уже дочь улеглась спать, Таня подошла к окну, чтобы открыть на ночь форточку, и услышала отрывок разговора Саши с отцом.
  - ...так когда ты будешь расплачиваться с ней? - спросил отец.
  - Я уже имею достаточную сумму.
  - Ну и? Тебя удерживает что-то еще? - улыбнулся старший мужчина, поняв причину нерешительности сына.
  - Не знаю, - задумчиво ответил Саша. - Пока пусть все будет так. Время терпит...
  Из кухни раздался голос матери, спрашивающий, где у Саши стоит сахар.
  Таня замерла. Только на последней фразе она догадалась, что речь идет о том, что Саша уже сейчас мог бы выкупить ее комнату. Почему же он этого не делает? Она нерешительно взялась за ручку форточки. "Неужели... Да, нет - это было бы слишком здорово, надеяться, что он хочет побыть с нами еще некоторое время соседями," - решила Таня и распахнула окно - ей вдруг понадобился глоток свежего воздуха. Она ведь могла и ошибаться - вдруг все-таки не о ней шла речь...
  
  ...Апрель подходил к концу. Стояли теплые солнечные дни - весна в этом году была ранней.
  Ирка гостила у бабушки. Сашка щелкал пультом, ища программу поинтереснее. Таня резала на ужин салат. Сегодня она ужинала с Сашей.
  Нож соскользнул с упругой кожицы помидора, и Таня почувствовала обжигающую боль на пальце. Она вскрикнула и отдернула руку, на которой красной ниточкой по разрезу начала сочиться кровь:
  - Черт! - девушка прижала палец к губам.
  Сашка поднялся и подошел к ней.
  - Дай взгляну, - он отнял ее руку от губ и надавил на кожу вокруг ранки. - Ничего, до свадьбы заживет, - успокоил он, хотя рана была довольно глубока.
  - Непременно, тем более, что свадьбы в скором времени не предвидится, - усмехнулась Таня.
  - Не переживай, кто может знать, что будет в скором времени, - филосовски заметил Саша, поднося ее палец к своим губам.
  Он поцеловал ее ранку и сказал:
  - У собачки заболи и у киски заболи, а у Танечки заживи...
  - Это тебя Ирка научила? - засмеялась Таня.
  - Что ты думаешь, я сам никогда маленьким не был? - шутливо надул губы Сашка.
  - Надо отцу отвезти поточить ножи - совсем тупые стали, - вздохнула соседка.
  - Надо новые приобрести, - замети он.
  - Когда-нибудь, - отмахнулась Татьяна и, залепив палец принесенным Сашей пластырем, принялась дальше резать салат. - У нас сегодня салат с мясом, - хохотнула она.
  - Зато посытнее, - поддержал Саша.
  
  После ужина он собрал посуду в раковину и открыл воду.
  - Я помою, - предложила Татьяна, вставая.
  - Сиди уж, - милостиво разрешил Сашка.
  Таня блаженно потянулась и ехидненько произнесла:
  - Хороша штучка - болит ручка, кушать можно, а работать - нет.
  - Кто тебя этому научил? - засмеялся Сашка, намыливая очередную тарелку.
  - Бабушка, - отозвалась Таня. - Она много таких поговорок знает.
  
  На следующий вечер Саша принес Татьяне набор шикарных ножей.
  - Это мне? - удивилась Татьяна.
  - Да, кто же у нас еще пальцы режет.
  - Саш, я не могу это принять. Дарить ножи - плохая примета.
  - Тогда купи, - невозмутимо отозвался Сашка.
  - Я не могу, - замялась Таня. - Это вся моя зарплата...
  Ножи были из какой-то хирургической легированной стали, которые не надо было подтачивать время от времени. Таня давно зарилась на такие, но не могла себе позволить. Этот принесенный набор с деревянной подставкой тянул на четыреста "штук", если не больше.
  Сашка в раздумье положил ножи на край раковины. Он себе не мог и представить, каков размер ее зарплаты. Разговор на эту тему они не заводили, но теперь до него начало кое-что доходить. То, что соседка старается лазить в свой холодильник, когда открытая дверца не находится в поле его зрения - у нее наверное там "голяк"; то, что покупает продукты на оптовке, хотя гораздо ближе находится супермаркет... но она еще умудряется иногда купить себе и Ирке какую-нибудь тряпку и приготовить что-нибудь вкусненькое, совмещая, казалось бы, несовместимые продукты, совсем не традиционные в русской кухне. А он, дурак, даже не понимал причину этого. Теперь он догадался, почему соседка просила, чтобы он их не приучал к "красивой жизни". Даже в какой-то мере благодаря ему, она выходила из финансовых затруднений, когда он заставлял их с Иркой питаться тем, что приносил он.
  - Они подождут, пока ты сможешь накопить достаточную сумму, - примирительно сказал он. - Не испортятся. Но тем, которые ты имеешь сейчас - уже пора отправляться на помойку.
  Таня не улыбалась, ей было неприятно, что пришлось сказать Саше о своих финансовых проблемах. Она вышла с кухни. А вечером обнаружила, что ее старые ножи, классно заточенные, стоят в подставке. Вот теперь девушка совершенно радостно улыбнулась - к отцу ехать стало не обязательно...
  
  А Саша ломал голову над тем, что же придумать - денег соседка не возьмет, это точно... Он поговорил с Володей, и, когда тот заехал к ним домой, словно невзначай, и Татьяна накормила мужчин, Сашин начальник спросил ее, кем она работает. Выяснив, что женщина имеет опыт бухгалтерской работы с десятилетним стажем, они с Владимиром Николаевичем поговорили на профессиональные темы. Вопрос зашел о заработке. Он интересовался, почему она не найдет другую работу.
  - Тут сложно ответить однозначно, - задумчиво ответила Татьяна. - С одной стороны - я должна отработать в детском саду из-за Ирки, потом она пойдет в школу, и теперешний режим меня пока что устраивает - я смогу работать дома, я уже разговаривала с заведующей. Конечно, хотелось бы найти работу подоходнее, но к незнакомым людям идти боюсь - меня один раз уже чуть не подставили, когда я работала с армянами. А знакомых боюсь подвести - все-таки, четыре года работаю в бюджетной организации... там все немножко по-другому, и, потом, ребенок часто болеет, кто меня будет держать на больничном в солидной организации?
  Владимир Николаевич кивал головой, соглашаясь, - да, она молодец, трезво оценивает положение вещей и, судя по всему, достаточно ответственна. Они еще немного поболтали, и Таня ушла к себе.
  Оставшись вдвоем с Сашей, Володя задумчиво произнес:
  - Я бы, пожалуй, взял ее к себе, но куда? Конечно, она не сможет сразу включиться в работу, потому что там у нас все достаточно сложно. Учить сейчас ее Надежда не станет, она и так вымоталась с годовым балансом и всеми налоговыми. Вот, может, вскоре у нее уйдет девочка в декрет - через три-четыре месяца - придется подождать.
  - Почему ты решил, что уйдет? - заинтересовался Саша.
  - Она недавно вышла замуж и больно плохо выглядит по урам.
  - Откуда ты знаешь, что она в положении, может, ей новоиспеченный муж не дает спать по ночам? - усмехнулся Сашка.
  - Молодой ты еще, - улыбнулся Володя.
  Он знал, что Саше не пришлось видеть беременных женщин с токсикозом. У Светки токсикоза не было, и видел-то он ее всего несколько дней во время ее беременности.
  Остановились пока на этом варианте, ничего не говоря Татьяне...
  
  
  глава 7
  
  
  Саша попробовал спросить совета и у Кольки, коротко обрисовав другу бедственное финансовое положение соседки и ее нежелание быть обязанной и зависимой от кого-то, и тот, смеясь, предложил оформить Татьяне перевод от бывшего мужа. Они поржали еще над несколькими бредовыми идеями - ни одна не подходила. Наконец, Колька предложил Саше, чтобы тот взял ее к себе личной секретаршей с особыми высокооплачиваемыми услугами. Сашка махнул рукой:
  - Этот номер тоже не пройдет, - вздохнул он.
  - Ага, - оживился Николай. - Значит, ты уже пытался? - поймал он друга на слове.
  - Отвали! - хохотнул Сашка, отмахнувшись от наседавшего друга, пытавшегося спровоцировать его на откровенность.
  Кольке на самом деле было интересно, неужели они так ни разу, за прожитые вместе почти четыре месяца, не делали попыток к сближению. Ведь было столько благоприятных обстоятельств, и, вроде бы, они импонировали друг другу. Ему с Леной было проще. Может быть, оттого, что не приходилось жить под одной крышей и бояться все испортить неверным шагом. Лена была достаточно независима и шла на близость с Николаем так, будто оказывала ему неоценимую услугу. Его захватывало такое положение вещей и он начал понемногу склоняться к мысли о том, чтобы предложить ей связать себя узами брака.
  
  Сашка мучился две ночи, но все же нашел выход, на который Таня, немного подумав, с радостью согласилась.
  
  ...Таня сидела на заднем сидении Сашкиной иномарки темно-вишневого цвета, и с улыбкой слушала Ирку, которая повторяла заданный диалог на английском языке. Она только кивала ей, одобряя правильность произносимой фразы, а отвечал девочке Сашка, вспоминая свои познания многолетней давности. Они уже почти выехали из города, проехав развилку, выводящую на кольцевую дорогу. Ничего не предвещало беды. Вдруг, немного не доезжая до перекрестка, он подался вперед и воскликнул:
  - Держи ребенка!
  Едва Таня успела прижать к себе обалдевшую Ирку, как резко затормозившую машину начало заносить к обочине, но она все же остановилась. Таньку тряхнуло так, что внутренности опустились на место, когда Сашка уже повернулся к ним, чтобы убедиться что обе пассажирки целы.
  Впереди послышался визг тормозов, грохот, похожий на взрыв, и скрежет металла. Таня, все еще прижимая к себе перепуганную дочь, только успела расширить от ужаса глаза и медленно поднесла ладонь ко рту. Она хотела закричать, но крика не было. Девушка, как в замедленной киносъемке увидела, что из красной, сверкающей на солнце полировкой "ауди", через лобовое стекло, брызнувшее осколками, на дорогу вылетело что-то похожее на человека. Водитель бежевой "девятки" пытался вывернуть руль, но в зад красной иномарки въехал не успевший затормозить "КамАЗ" и они еще плотнее врезались друг в друга, протараненные несколько метров огромным монстром. Водитель "КамАЗа" сразу подал назад, как только сумел остановиться. У красной машины весь зад стал похож на гармошку, и покорежившейся крышей водителю (это была женщина) снесло половину черепа.
  - Черт! - произнес Сашка, повернувшись на шум и оценив ситуацию.
  Таня все еще не могла произнести ни слова, а он уже, отстегнув ремень безопасности, рванул дверную ручку. Ехавшие рядом машины начали тормозить, из некоторых повыскакивали люди, но никто не решился подойти к задымившейся "девятке", опасаясь взрыва бензобаков обоих машин. Таня, как зачарованная смотрела на Сашку, пытавшегося открыть заклинившуюся бежевую дверцу. Ирка заерзала, норовя вылезти из-под ее руки, чтобы полюбопытствовать, что случилось, но Таня крепко держала ее, словно не замечая, что дочери больно и неудобно. Она только молила бога о том, чтобы с Сашкой ничего не случилось. Ей сейчас не было дело до тех, кто остался в этих машинах и, возможно, был еще жив. Сашка отчаялся справиться с дверью и, отступив назад, резким прямым ударом вышиб боковое стекло. Машина уже во всю дымилась. Он умудрился отогнуть руль и все же вытащил окровавленного хрипящего шофера "девятки". Сашка на секунду остановился, чтобы перевести дыхание, но тут уже к нему подбежал какой-то парень и они вдвоем, быстро схватив пострадавшего, понесли его подальше от места происшествия.

Скорая помощь [из инета]

  Таня не видела, как ехавшая по другой стороне разделительного барьера "скорая", включив сирену, свернула на газон, подминая под себя пыльную салатовую траву, чтобы вернуться к месту аварии. Она не слышала, о чем быстро говорил по радиотелефону, вылезший из остановившегося рядом "джипа", хорошо одетый тридцатисемилетний мужчина с массивной золотой цепью на шее. Она благодарила бога за то, что Сашка уже склонился над пострадавшим на безопасном расстоянии от той машины, и вокруг них столпились люди. Движение транспорта по ведущей от центра полосе остановилось. Даже в обратную сторону не все машины проезжали мимо, притормаживая невдалеке. Другого человека, вылетевшего на шоссе не решились трогать - вокруг него тоже толпились люди и смотрели на растекающееся под ним пятно крови. Одна рука была неестественно заломлена, и наружу, сквозь порванный рукав, торчали какие-то белые обломки и куски кровавой смеси. Никто не решался взять на себя ответственность и принять решение о том, чтобы перевернуть лежащего: кто знает, что у него еще сломалось, пока он, кувыркаясь, летел по асфальту...
  Тут раздался взрыв и Таня, заорав и инстинктивно втянув голову в плечи, увидела, как над столкнувшимися машинами взметнулась яркая вспышка пламени и едкий черный дым начал заволакивать небо над улицей. "Подлетела" "скорая" и, выскочивший из нее немолодой врач, бегом бросился к присевшим было от прогремевшего взрыва собравшимся водителям, окружившим пострадавших. Мигающая сирена на крыше только что подъехавшего милицейского автомобиля, создавала какую-то жуткую нереальную подсветку на фоне черного клубящегося столба дыма горящих машин. Женщине, оставшейся в красной "ауди" теперь уже точно никто не смог бы помочь. Таня дрожащими непослушными руками открыла дверцу, и высвободившаяся наконец Ирка, широко раскрытыми глазами уставилась на происходящее. Таня опустила сделавшиеся ватными ноги на землю и услышала вдалеке приближающиеся пронзительные гудки спешащей сюда "пожарки".
  Ирка, приплюснув к стеклу нос, в восхищении смотрела, как из подъехавших больших красных машин выскочили люди в каких-то касках и брезентовых куртках с желтыми поперечными полосами. Они, словно подчиняясь какой-то неведомой команде, забегали вокруг этих машин, проводя хитрые манипуляции и через две минуты пламя, охватившее врезавшихся друг в друга машин, начало стихать и клубы белого пара повалили от попадающих на раскаленный металл брызг пены.
  Таня опустилась на корточки у машины и, поднеся руки к лицу, наконец, разрыдалась. Такого она никогда не видела (по видаку не считается). Сашка помог погрузить второго раненого в подошедшую "реанимацию", которую кто-то предусмотрительно вызвал. Желто-оранжевая "реанимация" сразу же развернулась и двинулась вслед за только что отошедшей "скорой", подъехавшей первой. Он бросил взгляд на свою машину, где находилась соседка с ребенком и, увидев плачущую Таню, покинул толпу дающих свидетельские показания что-то вымеряющим гаишникам. Соседка поднялась к мужчине навстречу и бросилась к нему на шею:
  - Саша, Сашенька... - всхлипывала она, не в силах остановиться.
  А он улыбался и пытался поднять ее лицо перепачканными сажей и кровью руками, чтобы перепуганная девушка могла убедиться, что с ним все в порядке. Он часто видел смерти и это была не первая авария, произошедшая у него на глазах, но все равно Сашка был выведен из равновесия. Только теперь он понял, что если бы не он, то "водитель" девятки сейчас превратился бы во "Фредди Крюгера", заживо сгорая в своей западне. Он не мог осуждать никого из оставшихся в стороне людей - своя рубашка ближе к телу. Это он привык быстро реагировать на нестандартные ситуации и, хотя давно уже не попадал в них, ведя вполне размеренный образ жизни, многолетняя закалка давала о себе знать. До Александра дошло, что должна была почувствовать Таня, у которой на глазах он изобразил "супермена". Но где-то в душе Сашке стало приятно оттого, что она так испугалась за него. Ирка, так и не понявшая до конца, что за "шухер" устроили взрослые, пыталась вылезти из машины, чтобы пожалеть почему-то заплакавшую маму...
  
  Пожарные сматывали рукава насосов и уже подъехала "аварийка", чтобы растащить все еще дымящиеся машины. Ирка, наконец, выбравшаяся из машины, встала рядом с Сашкой, обнимающим плачущую Татьяну и, со смешанным чувством страха и любопытства, уставилась на перепачканного дядю Сашу. Он отстранил Таню и опустился перед девочкой на корточки:
  - Ты как, коза, в порядке?
  - Угу, - кивнула Ирка.
  - Тогда скажи маме, что все самое интересное уже кончилось, и она может открыть глаза и вытереть слезы.
  Ирка послушно подергала Таню за подол длинной юбки слегка перепачканного Сашкиной одеждой светлого костюма и, почти слово в слово, повторила Сашкину речь. Таня улыбнулась, услышав слова дочки, но слезы сами собой все продолжали течь из глаз. Саша оглянулся и, что-то решив, усадил ее в машину на переднее сидение.
  Он взял девочку за руку и они пошли к стоящей невдалеке коммерческой палатке, из которой на время захватывающего трагического зрелища выскочила продавщица с каким-то парнем.
  Таня вытирала подтеки туши, глядясь в зеркало за окном, когда задняя дверца распахнулась и довольная Иришка забралась на сидение, держа в руках два пластмассовых одноразовых стаканчика и банку гранатового сока. Саша посмотрел на Танины дрожащие руки, вздохнул и, открыв багажник, вытащил из сумки бутылку коньяка. Он взял его для другого повода, но сейчас был более подходящий момент. В палатке ничего приличного не было - все, что там продавалось из спиртных напитков, за версту отдавало дешевой подделкой.
  Таня запротестовала было, когда Александр открыл бутылку, поняв, что это только для нее, но он, не слушая возражений, налил немного в пластмассовый стаканчик и держал его у губ девушки, пока она не выпила все до последнего глотка. Соседка поперхнулась от обжигающе крепкого напитка, и он проворно плеснул в освободившийся стаканчик гранатового сока. Пока Таня судорожно запивала коньяк, он налил сок в другой стаканчик, и с умилением смотрел, как Иришка жадно делала глоток за глотком и, быстренько осушив, протянула его для следующей порции. Сашка налил ребенку еще, и теперь девочка, поняв, что это уже лишнее, неторопливо начала пить.
  В этот момент к машине подошел один из милиционеров и, представившись, попросил Сашку еще раз повторить, что он видел, чтобы сверить с показаниями остальных. Саша закрыл банку с оставшимся соком и, бросив ее на сидение, захлопнул дверцу машины. Мужчины отошли немного в сторону и Саша что-то начал объяснять кивающему ему в ответ гаишнику.
  Татьяна почувствовала, как по телу разливается приятная волна тепла. Дрожь почти прошла, и она ощутила какое-то безразличие к только что произошедшему. Она как следует наревелась, потом глотнула коньячка, и стресс начал отступать под потоком интересных замечаний вновь разговорившейся на заднем сидении Ирки.
  Через несколько минут сосед вернулся и, открыв дверцу, оценивающе посмотрел на своих спутниц.
  - Ну как, мы можем ехать дальше или повторить еще?
  Таня догадалась, что он имел ввиду порцию "успокоительного". Она улыбнулась и покачала головой.
  Саша протянул ей руку, помогая выбраться и пересесть на заднее сидение рядом с дочерью.
  
  Когда место аварии осталось позади и с обеих сторон дороги начали попадаться низенькие деревянные домики и великолепные, заросшие расцветающими желтыми цветами мать-и-мачехи склоны вдоль дороги, а вдалеке кое-где запестрели черно-белые стада коров, вышедших после долгой зимы на первую травку, Ирка окончательно позабыла произошедшее.
  В нынешнем году была ранняя весна. Природа уже откликнулась на приветливые лучи солнца, согревающие землю, и щедро радовала глаз молодой салатовой зеленью распускающихся деревьев и травы. Это были первомайские праздники. По многолетней традиции все уже давно привыкли к тому, что первого-третьего мая - законные выходные и, хотя давно уже не устраивали парады и демонстрации на Красной Площади, а обходились народными гуляньями на необыкновенно оформленных улицах, все равно этим привычным праздничным дням давали подходящее название и люди, которым было куда поехать, с радостью покидали надоевшую за зиму Москву и отправлялись за город, чтобы приступить к новому дачному сезону.
  Саша увез своих соседок еще в среду, дождавшись, пока Таня с Иришкой приедут домой. Они вернулись не очень рано: хоть в детском садике и выдали зарплату досрочно (еще утром, едва привезя из ее банка), но Татьяне еще пришлось везти месячные отчеты в окружное управление, где была вышестоящая бухгалтерия, собирающая с детских дошкольных учреждений, переведенных на хозрасчет, их документы для сводного отчета перед Департаментом Образования. Она вернулась, когда уже все сотрудники, кроме оставшихся в группах воспитателей уже разбежались, чтобы потратить небольшую зарплату. Завтра будет некогда - завтра короткий день. Первое мая выпадало на пятницу, но Татьяна решила, что один день без нее вполне обойдутся. Она последнее время не злоупотребляла своей договоренностью с заведующей - бывать на работе только когда необходимо. Чтобы возвращаться в дом, где она сейчас жила, требовался почти час, в отличии от пяти минут неторопливой ходьбы, в которой находилась ее квартира, в нее она пока не собиралась возвращаться. Татьянины родители были на пенсии и уехали в деревню неделю назад. Иришка еще посещала свой "Светлячок" и бабушка с дедушкой не стали забирать ее так рано. В детском саду в группах осталось всего половина детей, которые начали разъезжаться со своими родителями, пошедшими в очередные отпуска или отправлялись на лето к бабушкам. Этой осенью Ирка должна была пойти в школу, которая находилась во дворе соседнего дома. Таня долго раздумывала, стоит ли ей заводиться и, несмотря на то, что они были прописаны в другом районе, попробовать попасть в английскую спецшколу. Но на данный момент она пока не собиралась возвращаться в ставшую холодной и одинокой после развода с мужем квартиру, Сашка пока молчал об обмене, и ее вполне устраивала эта двадцатипятиметровая комната в коммуналке с интересным и деликатным молодым соседом...
  

Шоссе [из инета]

  Саша свернул на Ново-Рижское шоссе. Правда, этой скоростной трассе было уже порядком лет, но по сравнению с остальными дорогами она была вполне приличного качества и темно-серая, почти черная лента дороги, блестя свежеположенным асфальтом, убегала вдаль, сливаясь с горизонтом.
  Таня заметила, что они свернули за большим милицейским постом, рядом с которым стояло около десятка здоровенных "фур", недалеко от Истры. Потом они еще раз свернули и оказались на неширокой, где едва могли бы разъехаться два больших грузовика, выложенной бетонными плитами дороге. Вокруг шевелили ветвями высокие стройные сосны, и лучи солнца, пробиваясь сквозь них, играя, отражались от светло-коричневой шелушащейся коры стволов и плясали пятнистыми зайчиками на травке небольших полянок под ними.
  Таня издала возглас восхищения и посадила дочь на колени, чтобы девочка оказалась ближе к окошку и ей было лучше видно эту красоту. Саша немного сбавил скорость, дав спутницам полюбоваться окружающим видом. Через несколько минут они свернули и с этой дороги и нырнули в едва заметную среди довольно густых посадок, еще более узкую, но заасфальтированную дорогу. Вскоре их взору открылась довольно широкая поляна, на которой на приличном расстоянии друг от друга стояло три дома - так и заканчивалась эта дорога. Их машина остановилась около среднего. Перед воротами в заборе, окружающем внутренние постройки, была большая заасфальтированная площадка. На воротах не было никакого замка, и Саша просто снял какой-то крючок, остановившись и выйдя из машины, чтобы въехать внутрь.
  За воротами перед интересно построенным трехэтажным кирпичным зданием было две огромных, похожих на клумбы, площадки. На них ничего не росло, но видно было, что земля обработана и лежала ровным слоем с небольшими кое-где серо-коричневыми комочками глины. Из-за дома выглядывало несколько высоких деревьев, видимо специально оставленных во время строительства. Еще перед домом, вдоль выложенной специальной плиткой дорожки стояло несколько декоративных фонарных столбов. Это был типичный особнячок "нового русского" - естественно, здесь не было никаких грядок, плодовых кустов и деревьев. Судя по тому, что трава почти не пробивалась из земли внутри обнесенного забором участка, а вокруг уже все было зелено, доделка строительных работ была закончена совсем недавно. Правда, строительного мусора, обычно сопровождающего большие стройки нигде видно не было.
  Иришке не терпелось выбраться из машины, и Таня попросила выпустить их около крыльца дома. Она не стала дожидаться, выйдет ли Сашка из машины, чтобы галантным жестом открыть им дверцу, поэтому, едва он затормозил, она поспешно вылезла и выпустила рвущуюся наружу дочь.
  Непривычная после городского шума тишина оглушала. Татьяна огляделась: оба дома, стоявшие вдалеке смотрели на все четыре стороны света закрытыми ставнями и жалюзями. Похоже, что они были единственными обитателями, которые в этот день приехали на огромную поляну. Саша открыл дверь в доме и вошел внутрь помещения.
  - Мы здесь будем жить? - недоверчиво поинтересовалась дочка.
  - А что тебя не устраивает? - полюбопытствовала Таня.
  - Такой до-о-омик, - Ирка выразительно развела руки. - Как у "крутых", да?
  Таня подавила улыбку. Она тоже не думала, что у нее когда-нибудь появится возможность осмотреть один из таких особнячков изнутри - близких знакомых с таким достатком у нее не было. Девушка хотела бы пожить в таком некоторое время, но иметь такое сооружение - нет, с ним хлопот не оберешься. Всю жизнь она отдыхала в деревне у бабушки в покосившемся и требующем постоянного мелкого ремонта деревянном доме с русской печкой, длинным коридором, на который все не хватало у родителей времени, чтобы обшить досками или оргалитом и поклеить почерневшие за много лет бревенчатые стены. У ее бывшего мужа к деревне душа не лежала, поэтому и помощи от него не было в этом плане. Все "удобства" были на улице (на участке) и "зимним" вариантом - во дворе (теплом помещении без фундамента, пристроенном позади дома), где раньше держали скот. На строительство такого огромного (по ее меркам) жилища она бы никогда не замахнулась, даже если бы было достаточно средств. В кругу ее друзей всегда с легкой иронией относились к "новым русским" или "крутым". Но то, что шестилетняя дочь верно оценила сооружение и позволила себе вслух высказаться, могло поставить их в щекотливое положение. Не то, чтобы она испугалась, просто не хотелось быть невежливой - в конце-концов она же сама согласилась сюда приехать.
  Таня попыталась сделать более серьезным лицо и, повернувшись к дочери, спросила:
  - С чего ты взяла? У тебя много знакомых "крутых"?
  Иришка, немного смутившись, все же возразила:
  - Ты чего по телеку никогда не видела, что ли? Мы в саду с Машкой иногда играем - у нее папа теперь в мафии.
  - Где? - обалдела Таня.
  - В мафии, она сама говорила. У нее знаешь сколько "барбей" - она иногда по две куклы приносит, чтобы с нами Ленка могла играть.
  - Какая еще Ленка? - не поняла Таня.
  Час от часу не легче.
  - Ну, Ленка, Ленка Сотникова, - терпеливо втолковывала дочь.
  - Ну, только не Ленка и Машка, а - Маша и Лена, хорошо? - сдалась Татьяна.
  - Ладно, - нехотя отозвалась Ирка и побежала смотреть, что там дальше, за домом.
  Какой только фигни она не "притаскивала" из детского сада, каждый раз удивляя и немного пугая своей непосредственностью Татьяну. Да, было заметно, что Марию, как звали одну из лучших дочкиных подружек по детскому саду, стали привозить все время на черном джипе и, превратившийся из обычного, слегка неряшливого работяги в довольно интересного, немного лоснящегося и самоуверенного мужчину, Машкин отец стал частенько делать небольшие презенты обеим воспитательницам, работавшим в группе, которую посещала его дочь. Да и сама девочка стала выглядеть более опрятной и чистенькой, у нее появилась красивая дорогая одежда. Сразу стало заметно, что благосостояние ее семьи внезапно выросло. А вот маму Машину удавалось увидеть очень редко. Один раз она пришла в кабинет, служивший рабочим местом заведующей и главного бухгалтера, то есть Татьяны, когда оформляла приемные документы, и еще несколько раз появлявшуюся на детских утренниках...
  
  Таня пошла вслед за скрывшейся за углом дочерью. За домом им открылся очень красивый вид на лес, стоящий вдалеке. Она оглянулась на дом с закрытыми жалюзями окнами и, увидев наверху веранду или огромный балкон, подумала, что оттуда местность должна быть еще привлекательнее. Еще на территории был вырыт довольно глубокий котлован неправильной овальной формы, похоже для бассейна, но воды в нем не было, и он казался немного неуютным, поблескивая под лучами вечернего солнца кафелем, напоминающем мрамор. Таня подумала, что не может же в самом деле быть столько настоящего мрамора, хотя кто знает - у богатых свои причуды. Вокруг бассейна, огибая его нестандартные формы, лентой была выложена плитка. Таня представила, как здесь должно будет быть классно, когда котлован заполнит голубая, чуть пахнущая хлоркой вода и на выложенном плиткой берегу можно будет понежиться в шезлонгах или попить какого-нибудь экзотического коктейля в тени большого цветного зонтика-тента, а вечером устроить вечеринку с последующим купанием собравшихся в чем придется. Почему-то именно так она представляла себе картину будущей эксплуатации этого места. Очевидно, стереотипы западных видеофильмов прочно засели в ее голове.
  В дальнем правом углу стоял большой бревенчатый дом, как потом Таня узнала там была баня и сауна. Снаружи и не скажешь, что это сооружение предназначалось не для жилья. Несколько высоких сосен с довольно толстыми стволами живописно располагались по всей территории пространства, окруженного забором. Таня увидела вдали калитку, ведущую на противоположную сторону поляны. Они с Иришкой еще немножко полюбовались местным ландшафтом и пошли по широкой дорожке, выложенной шестиугольной плиткой, плотно прилегающей друг к другу, которая опоясывала строение.
  Когда они показались из-за другого угла, Саша, уже перенесший привезенные вещи и загнавший машину в гараж, улыбаясь, спросил не хотят ли они все-таки зайти в дом, чтобы выбрать комнату, в которой предстояло провести надвигающуюся ночь и, заодно, поужинать?
  Татьяна поднялась на крыльцо и шагнула внутрь. Пустые пыльные помещения еще пахли краской и деревом. Гулким эхом разносился по дому звук их шагов. Внутри комнаты были отделаны хорошо подогнанной вагонкой и покрашены прозрачной, похожей на лак краской. Зайдя на кухню, девушка увидела широкий прямоугольный стол из плотно спрессованных друг с другом толстых досок, казавшихся одним целым. Вокруг него стояло несколько деревянных табуреток с резными ножками. Посередине располагалась плита и двойная раковина-мойка из нержавейки. Сзади находилось что-то похожее на верстак, где стояло две кастрюли, сковорода и слегка закопченный чайник. Таня удивилась, увидев пристроившийся справа двухкамерный импортный холодильник. Среди царящего запустения он казался немного нелепым. Она приоткрыла его и еще больше удивилась - он работал, и продукты, привезенные из Москвы, уже были разложены по полкам.
  - Идите, выберете себе комнату, туда надо затащить кресло, а потом займемся ужином, - предложил Саша гостям.
  - Пошли с нами, - попросила Таня, подумав, что с непривычки здесь недолго заблудиться.
  - Ладно, только я ненадолго спущусь в подвал - надо включить нагрев воды, а то она только к ночи нагреется.
  - Что, еще и горячая вода будет?! - недоверчиво переспросила Таня.
  - Обижаешь - я же тебе обещал, что необходимые удобства здесь присутствуют. Если надо, можно и отопление включить, - предложил он.
  Таня все еще сомневалась, а не прикалывается ли он над ней - дом посреди леса со всеми удобствами - к ее распоряжению, но потом решила, что этому должно быть какое-то логическое объяснение. Оно и на самом деле было. Сашка, увидев недоверчивое выражение на ее лице, поведал, что оказывается, с той стороны, откуда они заезжали на эту поляну, находится какой-то санаторий, только его видно с другой стороны и подъезд к нему со старой "Волоколамки". А дальше, за лесным массивом, где стоял последний из трех расположенных здесь домов, был дачный поселок, уже отметивший не одно десятилетие, с тех пор, как обосновался в этой местности. Там был и газопровод, и водонапорная башня. От них коммуникации тянулись ко все еще действующему санаторию, и новые хозяева, оказавшись посередине, просто сделали ответвления для своих домов, "отстегнув" необходимую сумму местным властям. К тому же они усовершенствовали это тем, что, приобретя необходимое дополнительное оборудование, могли иметь не только холодную воду, но еще и горячую, и регулируемое автономное отопление, работающее от электричества. Таня поразилась такому размаху, но стараясь не показывать вида, небрежно ответила, что они с Иркой постараются не замерзнуть и без отопления.
  Она было отказалась спуститься с ним вниз, чтобы посмотреть, как все это устроено, но Ирке, как всегда не во время, приспичило в туалет и им все равно пришлось спускаться, так как туалет располагался тоже там.
  Пока Саша колдовал в каком-то небольшом помещении, двери которого были похожи на металлический шкаф, Татьяна сменила удовлетворенную дочку и, отметившись в том же кабинете, встала у него за спиной, когда он уже заканчивал. Все переключатели и цифры на приборах ей ни о чем не говорили, поэтому особого интереса, как все это работает, не представляли.
  Внизу, кроме душа, туалета и этой подсобки, где располагался похожий на огромный ящик шкаф, было еще два незанятых помещения. Так же отсюда выходила дверь, ведущая в гараж. Туда Таня не пошла, поэтому не знала, сколько там могло бы уместиться машин - одна или три.
  На первом этаже была кухня и два огромных помещения. Там ничего не стояло, поэтому неизвестно, для чего они предназначались: для столовой, гостиной или еще для каких нужд. Из одного из этих помещений можно было выйти на другую сторону дома.

В одном из помещений [из инета]

  На втором этаже так же царило запустение: там было одно большое просторное помещение, которым заканчивалась лестница с первого на второй этаж, с настоящим большим камином в углу. За окном видно было, что там находилась веранда или огромный балкон (Таня не знала, как это было задумано). Из этого зала выходили три двери в другие комнаты. Она поняла, почему над крыльцом выступает полукруг стены с симметрично поднимающимися по спирали вверх окнами-витражами. Там располагалась лестница, немного похожая на винтовую, но не очень крутая. На третьем этаже симметрично расположенные двери вели в две большие комнаты, с балкончиками, находившимися над большой верандой на втором этаже. А в комнатах поменьше также были небольшие балкончики, выходящие на фасад здания. Однако справа открывалась еще дверь, и лестница вела еще выше, правда, не была уже такая широкая. Иришка выразила желание подняться и туда, и взрослые пошли за шагающей через две ступеньки девочкой. Эта лестница выводила на крышу. Снизу не было видно, что это не просто крыша, а своеобразная оранжерея с чуть мутноватыми подтеками от выпавшего за зиму и теперь подтаявшего снега на стеклах. С обеих сторон, с фасада и напротив, фронтоны крыши были кирпичными. А с двух других, выходящих на торцы здания - какой-то металлический каркас и толстые стекла. С обеих сторон посередине из этой оранжереи должны были открываться стеклянные двери, ведущие на обнесенную невысоким резным бордюром плоскую крышу. С одной и с другой стороны от этого сооружения еще оставалось довольно много места: уж на пару лежаков для загара под ласковым солнышком на крыше этого дома, с видом на буйно цветущую, не боящуюся в оранжерее холодов средней полосы, зелень вполне можно было рассчитывать. Вообще-то, Татьяна не знала для чего предназначалась эта постройка, венчающая все здание, но почему-то представила именно такую картину. Они немного полюбовались открывавшимся с высоты трехэтажного здания видом в свете клонящегося к закату солнца, и с неохотой спустились вниз.
  Ирка выбрала большую комнату на третьем этаже, и Саша грустно улыбнулся: когда все это проектировалось, он почему-то представлял, что детская будет именно в той комнате, которую сейчас облюбовала соседкина дочь.
  Через некоторое время он затащил сюда единственное кресло, что было в этом необжитом доме. Это было кресло-кровать. Затем он взял одну из табуреток, стоявших на кухне и, принеся в комнату, сложил на нее Танины вещи. Ей он нашел раскладушку, которая была в гараже. саша мог бы привезти и кровать, но побоялся, что это будет выглядеть недостаточно правдоподобно для дома, где только что закончились отделочные работы после постройки.
  
  Таня была немного подавлена, она и не представляла себе такой фронт работы - за три праздничных дня ей вряд ли отмыть такую громадину, еще хорошо, что приехали на день раньше. Правда, Саша сказал, что о том, чтобы привести в порядок стеклянное сооружение на крыше, он не договаривался, все равно Татьяна чувствовала, что с завтрашнего дня для нее начнется каторга. Ну что же, она сама согласилась на это - три "лимона" за уборку этого помещения, наверное, вполне приличная цена, чтобы помыть почти два десятка окон, полы и протереть стены, если они пыльные...
  
  Татьяна переоделась в старенькие леггинсы и длинную свободную футболку и, оставив Иришку, рассматривающую привезенную из города книжку с цветными иллюстрациями, спустилась вниз, где видела ведро и куда Сашка поставил привезенные с собой три пластмассовых таза. Прежде чем приступать к приготовлению ужина, ей хотелось помыть кухню. Таня немного брезговала есть в чужом пыльном доме и готовить пищу в посуде, где неизвестно кто и что варил-жарил.
  Она услышала, как в душе шумит вода и приостановилась в нерешительности: очевидно, Саша решил смыть с себя грязь и запекшуюся кровь после аварии. Она уже собралась повернуть назад, как шум воды прекратился. Таня на всякий случай решила заглянуть в туалет - нет ли там какой-нибудь емкости, в которую можно было бы налить воду, чтобы помыть полы. Но там стояла только какая-то банка из-под краски, похожая на маленькое ведерко. Она взяла его в руки, чтобы посмотреть, пустое ли оно, и прочитать на этикетке название. На глянцевой поверхности она прочла:"Pinotex". Она все еще раздумывала, подойдет ли ей эта банка, как щелкнула задвижка на двери душа и, вздрогнув, поспешно опустила ее на пол. Пустая банка громко стукнула об кафель, и эхо раскатилось по всему пространству помещения. Дверь в душе отворилась, и Саша громко спросил:
  - Тань, ты?
  Она выглянула из-за двери и, выходя из туалетной комнаты, объяснила, что ей надо найти подходящую емкость, чтобы немного привести в порядок кухню. Он оглянулся и, увидев стоявшие в углу позади него ведро и тазы с моющими средствами, привезенными из города, позвал ее, чтобы Таня сама могла выбрать, что ей надо.
  Саша уже переоделся. Он предстал перед ней в черных джинсах и с полотенцем, небрежно наброшенным на шею. На его немного смуглом, не слишком мускулистом, но с крепко сбитыми мышцами теле, блестели капельки воды, очевидно, стекая с еще очень влажных волос. Сами темные, ставшие слегка волнистыми, волосы были зачесаны назад, и со слипшихся прядей действительно стекали редкие капли. Он стоял босиком на мокром кафельном полу. Помещение душевой было довольно просторным. При желании сюда можно было бы поставить и стиральную машинку, только Таня сомневалась, что хозяева этой дачи сами стирают. Его светло-кремовые джинсы и серая плотная рубашка с короткими рукавами, в которых он приехал из Москвы, валялись в кабинке душа, и уже были забрызганы водой.
  Александр отступил в сторону, давая женщине пройти. Татьяна, сначала смело шагнувшая внутрь, теперь вдруг ощутила внезапно охватившее ее еле сдерживаемое желание дотронуться до его пахнущего свежестью тела. Саша, очевидно, догадался, что почувствовала девушка и, усмехнувшись, произнес:
  - Я не хотел тебя смущать...
  От этого замечания Таня окончательно смутилась и, проскользнув мимо него и схватив верхний таз со всем, что в нем лежало, быстро выскочила из помещения. Однако, опомнившись, она остановилась и, повернувшись к Саше, предложила постирать его белье. Он широко улыбался, глядя на ее судорожные перемещения и, стараясь сдержать смех, сказал, что вполне справится сам. Татьяна готова была провалиться на месте из-за того, что он понял, что с ней происходит, поэтому не стала его уговаривать и, опустив голову, поспешила наверх, чтобы не продолжать неловкую тему.
  
  "Господи, какая я дура! Раскраснелась как девочка - будто никогда мужика в одних штанах не видела..." - корила она себя, поднимаясь по ступенькам. С каким удовольствием она отдалась бы ему там внизу - она так хорошо помнила его тело и руки, ласкающие ее, его ищущие горячие губы, шепчущие какие-то слова, смысл которых она плохо понимала, но от них становилось так тепло и спокойно... Это было чуть меньше месяца назад. Но Татьяна так же хорошо помнила, как она мучилась сомнениями после проведенной ночи в его комнате. Конечно, такому мужчине, как Саша, не нужна почти что двадцатидевятилетняя закомплексованная, далеко не выдающаяся внешними данными, женщина с ребенком. Такому мужчине подходит какая-нибудь супердевочка, с точеной фигуркой, раскованная и уверенная в себе...
  На следующее утро, когда он догадался о противоречивых чувствах, терзающих ее после близости, он сказал, что подождет, пока она сама "созреет", он не будет больше провоцировать ее на то, от чего она не находит себе места. Похоже, что сосед оказался неплохим психологом. Таня понимала, что не следует придавать случившемуся с ними большого значения - ведь они вполне взрослые, самостоятельные люди, но не могла отделаться от ощущения, что он тогда просто пожалел ее и ему тоже нужна была "разрядка" после развода с женой. Тогда в своем внезапном порыве и соединились две одиноких души. Но за ночью безумной страсти опять наступило утро, и Татьяна слишком хорошо отдавала себе отчет в том, что между ней и ее соседом лежит огромная дистанция, которую не следует пересекать, чтобы затем не было еще больней и обидней от утраты несбывшихся надежд.
  Она довольно ясно представляла себе положение брошенной жены. Замужество "лишь бы с кем" ее не прельщало, а желающих предложить ей, располневшей и почти утратившей свой веселый нрав, женщине "под тридцать", которая все-таки знала, чего она стоит, руку и сердце, на данный момент не было. Таня слишком хорошо понимала, что такого шанса и не предвидится, и постепенно надвигается долгое безрадостное одиночество и неумолимо приближающаяся старость.
  Конечно, чтобы организм не перестал нормально работать, она могла бы время от времени находить утешение жаждущему тепла телу, еще лет десять-пятнадцать. Но кто согреет застывшую с уходом мужа душу и кто с ней будет делить не только постельные радости и беды? Такого человека не было рядом. Лешку она не могла расценивать как возможного кандидата. Они навсегда останутся только друзьями. Это Татьяна решила для себя очень твердо, хотя некоторый соблазн был. А вот сосед... Александр-Саша-Сашенька... Нет. Она не могла себя представить даже в роли его близкой подруги. Это было бы слишком здорово для того, чтобы исполнилось на самом деле. Саша только в ее воображении, когда она окуналась в мир своих грез, чтобы уйти от унылой реальности, мог представляться ей куда более близким, чем сосед по коммунальной квартире. И, хотя он проявлял внимание и даже заботился о ней и ее дочери, все равно был далек.
  Таня злилась на себя, но даже не могла представить, что приведет в дом, где они живут под одной крышей с Сашкой, какого-нибудь мужчину, чтобы удовлетворить свое тело. Она вынуждена была смириться с приходящими в ее голову мыслями, что она рада даже тому, что может находиться в Сашкином обществе хотя бы по вечерам, когда он возвращается с работы, и с удовольствием принимала его приглашения о каких-нибудь совместных поездках. Она и так с ужасом думала, а что если его жена вдруг захочет вернуться? (Татьяна не знала всех подробностей их расставания), или Саша все же встретит подходящую ему кандидатку в подруги? Она понимала, что они с ним просто соседи и смешно на что-то рассчитывать, но настолько привязалась к мужчине - щедрому, внимательному, никогда не повышающему голоса и обладающему большим чувством юмора, несмотря на то, что жизнь его не баловала - что порой становилось даже страшно. А еще этот предстоящий обмен, о котором Саша пока, почему-то, молчит. Да и Ирка тоже скучает по дяде Саше, когда он уезжает по каким-нибудь делам на несколько дней. Они стали очень дружны, и Таня иногда ловила себя на мысли, что он относится к ней, как к своему ребенку. Лучшего отца еще стоило бы поискать. Может, это было оттого, что ему уже за тридцать, и он никогда не имел собственных детей, но как бы там ни было, ребенку, безусловно, нужна была и мужская оценка его действий. С папой удавалось видеться не более пяти-шести раз в месяц, да и то ненадолго - в доме бабушки, где Иришка так же была в гостях, или на прогулке, куда Егор иногда брал с собой Ольгу, чтобы Ирка привыкла к папиной подруге, с которой он теперь жил и, похоже, собирался на ней жениться.
  
  
  глава 8
  
  
  ...Чтобы отвлечься от грустных мыслей и забыть неловкую ситуацию в которой оказалась недавно, придя на кухню, Таня яростно принялась за уборку. Иришка сидела на табуретке поджав ноги, чтобы не мешать маме, и читала вслух книжку, напечатанную крупным шрифтом. Дочь почти не делала ошибок, слегка растягивая слова в предложениях. В этом была и Сашина заслуга. Когда дома Таня по вечерам готовила ужин, Ирка сидела за столом с книгой или букварем, по три раза перечитывая уже давно пройденное. Ирка не любила, когда у нее что-то не получалось и нервно захлопывала книгу, если мать раздраженно поправляла неправильно прочитанное слово или фразу, не отходя от плиты. Иришке такие занятия быстро надоедали и она начинала ныть и гундосила, что лучше поиграет в куклы или другие игрушки, пока мама занята. Татьяну это не устраивало: в комнате дочь одна играть не хотела, а с кухни потом не заставишь унести все, что она обычно притаскивала, уверяя, что ей необходимо именно столько много игрушек для этой игры. Одну единственную книгу убрать было, безусловно, легче.
  Сашка, несколько раз заставая сцену - разрывающуюся между плитой и читающей дочкой Таню, и капризничающую от недостатка внимания Ирку, однажды предложил посидеть с девочкой рядом, если она не возражает, чтобы все были удовлетворены. Он внимательно слушал ее иногда сбивчивое чтение, очень терпеливо и тактично поправлял ее и, похоже, сам получал от этого удовольствие. Очень трогательно было смотреть, как они с маленькой соседкой, склонившись над книгой, рассматривают иллюстрации и, прочитав какой-нибудь рассказ, обсуждают его, выделяя главных героев, их характер и поступки, и делают какие-то выводы. Таня удивлялась, каклегко у него получается заставить ее ребенка, совершенно не желающего раньше пересказывать прочитанное, строить довольно логичное и полное повествование или составлять рассказ по картинкам.
  Как Таня с ней билась, и внутри у нее все кипело, когда дочке в "Светлячке" давали книжку, чтобы несколько раз прослушав прочитанный родителями рассказик, пересказать его своими словами, и эти бесконечные наводящие вопросы, и резавшие слух Иркины "...ну вот...", "...а тот пошел...", "...а она говорит...", "...а не, не так..." Татьяна думала, что Ирка никогда не сумеет более-менее четко выразить то, что прослушала. Это относилось только к пересказам. Когда дело не касалось уроков, Ирка умела захватывающе описать то, что хотела бы высказать. Таню это угнетало. Ведь в школе дочке никто не будет делать скидок, и будут требовать то, что нужно по программе. А вот считать и решать задачки в три действия Иришка любила и делала это с удовольствием. А еще ей нравилось узнавать новые слова на английском, и она с удовольствием учила заданные диалоги.
  Таня с Сашкой и тонко, не по годам, чувствующей юмористические ситуации Иркой, долго смеялись, когда Татьяна, решив закрепить пройденный материал, предложила дочке составить самой какое-нибудь предложение по формуле только что выученного диалога, типа: "Littl mouse, do you like bread?"; на что надо было ответить: "Yes, I do. And I like cheese too. " Татьяна спросила: "Littl daughter, do you like sweets?" Иришка тут же придумала: "Yes, I do. And I like ice-cream too." Теперь была ее очередь спрашивать, а Танина отвечать. Ирка выразительно окинула маму взглядом и только успела произнести: "Big mother, do you like...", как Сашка, который уже ужинал за своим столом и с интересом прислушивался, как соседки делают устное домашнее задание, пока у них готовится еда, поперхнулся и закатился смехом. Таня, не ожидавшая от дочери такого коварства, опомнилась второй. Конечно, Ирка, выстраивая свое предложение, вкладывала совсем другой смысл, но так как Таня была далеко не худенькой, получилось довольно двусмысленно. Ирка, поняв, что развеселила взрослых, наконец, догадалась, над чем они смеются, и тоже закатилась звонким заливистым смехом.
  - Молодец, коза, на "пять" баллов! - промолвил сквозь смех Сашка.
  - Не позорь перед державами, - шутливо упрекнула дочку Татьяна, и они втроем опять расхохотались.
  Таня вспомнила, как однажды, рассматривая какой-то новый каталог, принесенный подругой, она восхищалась красивым платьем. Ирка, как истинная женщина, тоже пристроилась рядом и с удовольствием показывала на картинках, какие наряды нравятся ей. Окинув взглядом фотографию, которая приглянулась маме, Ирка вздохнула:
  - Да, мам, мне тоже нравится. Тебе еще бы к этому платью такую же фигурку, как у этой тети, - мечтательно произнесла она.
  Несколько секунд Танька с Ленкой сидели, раскрыв рты, но когда до них дошел смысл сказанного ребенком, они до слез хохотали над тонко подметившей мамин недостаток девочкой. Как говорится - устами младенца...
  Танина заведующая недовольно ворчала, выговаривая, зачем она только таскает ребенка на всякие занятия, ведь у них в саду тоже идет подготовка к школе. Но Ирке больше нравилось заниматься в "Светлячке", где было от пяти до восьми человек в группе. Занятия проходили по тридцать пять минут на каждый предмет из пяти уроков, с десятиминутными переменками, два раза в неделю, и это было лучше, чем в саду - каждый вечер по двадцать минут, сидя втроем за одной партой и переписывая какие-то закорючки и давно уже пройденные ею цифры от нуля до десяти...
  
  ...Через час Таня, Ирка и Саша, надевший темно-зеленую свободную футболку, сидели на "вылизанной" кухне и доедали спагетти с кетчупом. На тарелке перед ними лежало несколько сортов полукопченого мяса. А Ирка ловила последнюю дольку помидора в миске, используемую вместо салатницы. Саша сказал, что готовить он, так и быть, не будет, но продукты на эти праздничные дни закупит сам. Иначе он не останется с соседками, а уедет обратно в город и приедет только третьего мая, чтобы забрать их домой. Оставаться одной с ребенком, среди леса, в чужом огромном доме целых четыре дня, Тане совсем не улыбалось, и она согласилась на условия мужчины.
  Во время ужина Сашей с Таниной дочкой непринужденно обсуждали какие-то вопросы детского сада. Ирка выдавала интересные вещи. Татьяна несколько раз поднимала глаза и встречала смеющийся Сашкин взгляд. Она никак не могла понять, почему он так смотрит: то ли оттого, что рассказывала ее дочь, то ли оттого, что Таня как идиотка вела себя внизу в душе. Но он ничего не говорил ей и держался так, будто ничего не случилось. Девушка вновь опустила голову и, розовея, терялась в догадках.
  
  После ужина она убралась в комнате, которую выбрала Иришка на ночлег и, разложив кресло и раскладушку, застелила импровизированные постели привезенным с собой бельем. Ирка с Сашей убирали со стола и мыли посуду, в которой готовили. Посуда, из которой ели, была одноразовая - не возить же за собой тарелки, вилки и стаканы.
  Ирка уже, спотыкалась, поднимаясь по ступенькам - ей давно пора было спать. Она с трудом стянула с себя джинсы и футболку с ярким рисунком и уселась на разобранное кресло:
  - Ма, давай мыться не будем сегодня, - попросила она, зевая.
  Таня видела, что глаза дочки уже полузакрыты, и решила пропустить денек, потворствуя ребенку. Она стащила с нее носочки, помогла надеть пижаму и накрыла одеялом. Пришлось еще немного посидеть рядом с ее креслом на раскладушке, гладя мягкую ручку с бархатной кожицей. Ирка обожала, когда ей делали легкий массажик. Конечно, ребенку в большой пустой комнате было неуютно. Когда девочка, наконец, задышала ровно, уснув, Таня наклонилась и поцеловала ее похудевшие щечки.

Любимые щёчки [из инета]

  Ах! Какие толстые и мягкие эти щечки были еще пару лет назад... Как они с Егором любили целовать их, прижавшись к дочке с обеих сторон. А Ирка балдела, обняв родителей за шеи, и терпеливо давала им возможность получить несравнимое ни с чем удовольствие. Потом она по-деловому отстранялась и заявляла: "достаточно", после чего начинала уже прыгать по Тане или затевала веселую возню с отцом, кидаясь друг в друга маленькими подушками с софы...
  
  ...Таня вздохнула, подошла к окну взглянуть на темно-синее небо, светящееся тонкой розовой полоской над лесом. Она увидела, как в соседней комнате вспыхнул свет. Таня вспомнила, что Ирка внизу оставила свою джинсовую куртку, которую надевала, когда стало прохладно.
  Татьяна вышла на балкон и вдохнула свежий ночной воздух полной грудью. На соседнем балконе чуть слышно скрипнула дверь, и она увидела, как вспыхнула неяркий огонек - видно, Саша прикурил. Он редко курил. Девушка почувствовала немного едкий запах сигаретного дыма. На свежем лесном воздухе он был не совсем к месту. Таня повернула голову и увидела появившийся силуэт мужчины, облокотившегося на перила соседнего балкона. Саша тоже повернулся и, увидев ее, подошел ближе:
  - Иришка заснула?
  - Ага.
  - Ты как? - он имелл ввиду, не мучает ли ее видение сегодняшней аварии.
  - Нормально, - пожала она плечами. - Почти оклемалась.
  - Ложись, ты устала сегодня, - предложил Саша.
  - Надо еще забрать Иркину куртку и книжку...
  - Я принес, зайди ко мне, - пригласил Сашка.
  Таня кивнула и, выйдя с балкона, оставив чуть приоткрытым окно, чтобы немного проветрить нежилое помещение, покинула комнату. Сосед ждал ее у своей приоткрытой двери.
  Таня огляделась - у стены стояла большая Сашкина сумка и рядом лежал скатаный спальник.
  - Это твоя кровать? - удивилась она.
  Он улыбнулся:
  - Не переживай, я и не на такой мягкой спал.
  Когда-то ему приходилось спать и на голой земле, положив под голову автомат в грязном пропахшем потом и измазанным чужой кровью камуфляже, среди таких же, как он, злых, голодных и заросших трехдневной щетиной ребят. Таня этого не знала, поэтому ей было немного неудобно, что он привез их сюда, и ему приходилось довольствоваться каким-то спальником, вместо того, чтобы эти дни провести где-нибудь в кабаке или на даче какой-нибудь красотки, больше подходящей этому сильному, интересному мужчине. Он протянул соседке Иркины вещи, забытые ею внизу, и повисла неловкая пауза. Таня взглянула за окно и, хотя Сашино окно с балконом выходило тоже на ту часть неба, которой только что любовалась она, казалось, что за окном темная ночь, так как в комнате горел свет.
  - Может, подышим свежим воздухом? - предложил Александр, проследив за ее взглядом.
  Тане совсем не хотелось спать, и она, поколебавшись, кивнула. Мужчина выключил свет, и они вдвоем вышли на Сашкин балкон. Небо стало еще темнее, но не было таким черным, как казалось из освещенной комнаты. Сосны, росшие позади дома, темными силуэтами великанов поднимались вверх. Если бы не провал котлована ненаполненного водой бассейна - была бы вообще завораживающая картина. Таня положила руки на перила и любовалась открывшимся видом.
  - Тебе нравится? - спросил он, шагнув вперед и остановившись рядом с ней.
  Таня кивнула. Жаль, что нет фотоаппарата, иногда стоит просто полюбоваться родной природой среднерусского края, обычно не замечаемой в постоянной суете повседневной жизни. Жаль, что она не умеет рисовать природу.
  Когда-то давно, еще ребенком, она ходила в платный кружок дома пионеров, но, видимо, чтобы заработать побольше денег, художественнный руководитель набирал по двадцать-двадцать пять человек в группу. Какой может быть индивидуальный подход, когда у тебя двадцать детей, некоторые из которых даже кисточку как следует держать не умеют? После того, как нарисовали натюрморт с зеленым кувшином и дыркой внутри, похожим на большой бублик, расписали поднос и сделали иллюстрацию к любимой сказке, Таня заскучала. Те, кто уже ходили второй год, конечно, рисовали более-менее пристойно для восьми-девятилетних детей, но "вундеркиндов" и среди них явно не наблюдалось. Таня довольно критически оценивала свои рисунки - ей почему-то казалось, что если она постарается, то у нее обязательно выйдет какой-нибудь шедевр. Ясное дело, чуда не произошло и, глядя на рисунки более удачливых товарищей, она закомплексовала, и интерес к живописи начал пропадать. Они еще не дошли до портретов, рисуя которые(их, правда все время поправляли, что портреты не "рисуют", а "пишут"), она, возможно, как-то и проявила бы себя, но этого пока не предвиделось, и она дома объявила протест. Родители, видевшие, что дочь все равно продолжает изводить альбомы, все-таки сдались. То, что Таня рисовала дома, от души, было довольно пристойно для ребенка, но к рисункам на заданную тему у нее была какая-то аллергия. Может, все-таки стоило искать индивидуальный подход для развития ее творчества, но в родне никогда художников не было, поэтому заводиться не стали. Вообще, у нее было много наклонностей, и она с радостью начинала новое дело, но так же быстро и поникала, если оказывалась в кучке детей одинаковой с ними возможности. Тогда она не понимала, отчего это происходит, и мама говорила ей, что она просто не целеустремленный человек со слабым характером. Но сейчас, по прошествии многих лет, Таня догадывалась, что это просто задевало ее самолюбие, а так как по натуре она была не бойцом, Таня просто уходила в сторону, чтобы не быть средней серой личностью. Она помнила, что и в кружке хореографической гимнастики, и на фигурном катании, и в хоре при ДК, и в кружке мягкой игрушки, и в прочих начинаниях - было всего несколько детей, у которых, видно, было призвание или талант к этим исскуствам, вот им-то и уделяли больше внимания преподаватели, а с остальными занимались "постольку, поскольку". Очевидно, Таня чувствовала фальш, только не могла это выразить другим способом, как нежеланием больше заниматься делом, которое еще месяц-другой назад приводило ее в восторг и казалось смыслом жизни.
  Дома валялось несколько альбомов, нарисованных простым карандашом (волшебство разведения красок она так и не освоила), где были изображены человеческие лица и тела, поставленные в разные позы и окруженные интерьером - от забитых мебелью (которую Таня тоже рисовать не любила) дорогих квартир, до грязных потрескавшихся подвалов с деревянными ящиками и валяющимися бутылками, для создания подходящего колорита. Она рисовала людей и на танцплощадках, и на природе, но лучше всего у нее получались сами люди. Она с иронией относилась к тому, что подружки восхищались ее рисунками. Да, они были ее детищами, нарисованные под настроение и часто связанные с каким-то событием из жизни, но она слишком хорошо представляла, что такое произведение исскусства: Тане казалось, что это может быть только то, что будет иметь свою притягательность и ценность через много лет, когда картина будет так же загадочна и неподсудна грязной критике, как и в первые дни.

Кусково [из инета]

  А еще ее поражали способности людей рисовать пейзажи красками. Она с удовольствием ходила с ребенком в Кусково, где у истоков канала, выходящего к пруду перед Шереметьевским дворцом, любители выставляли свои картины. И раз в год получала удовольствие, посещая Вернисаж. Многие работы были, конечно, написаны по-дилетантски, но она ведь и так бы не смогла, и поэтому все равно восхищалась. Ей как-то в голову не прихдило, что они, возможно, не сумеют нарисовать человека, даже так, как Таня рисовала в двенадцать-четырнадцать лет.
  А вот некоторые незамысловатые тексты песен вдруг зажигавшихся молоденьких звездочек-однодневок, раскручиваемых по всевозможным музыкальным кабельным и спутниковым каналам, благо их теперь на телевидении было полно, вызывали недоумение. Такие тексты и она могла бы сочинить в течение часа. И даже могла бы поручиться, что некоторые у нее получились бы лучше. Таня улыбнулась нахлынувшим на нее мыслям: да, хоть в чем-то она могла быть неординарной. Девушка посмотрела на притихшего Сашу и произнесла:
  - Какая красота - сюда надо художника, чтобы все это запечатлеть. Саша как-то загадочно взглянул на нее - у него тоже возникла такая мысль.
  Под его взглядом Тане сделалось как-то неуютно, она не могла понять, почему - его душа все время была для нее загадкой. Девушку тянуло к нему и, в тоже время, настораживало - Сашка был настоящим мужиком, за спиной которого чувствуешь себя как за каменной стеной. Ему не требовалось что-то объяснять или доказывать свою правоту, и он никогда не опускался до выяснения каких-то бытовых мелочей, все-таки возникающих между соседями, какие бы хорошие или нейтральные отношения они не поддерживали. Он оставлял за ней последнее слово, стараясь сохранить ровное и спокойное выражение на лице, хотя видно было, что ему бывает неприятно так поступать, и Таня гораздо быстрее понимала, в чем была не права. Да, психолог он все же был неплохой.
  С мужем часто бывали ссоры, и никто не мог решиться сдать занятые позиции, поэтому обида и нежелание идти на компромисс, даже если все-таки осознал, что явно не прав, проходили нескоро. Егор все боялся, что если он в чем-то уступит жене, то она, по его выражению, "сядет ему на шею". А после нескольких небольших конфликтов с соседом, который давал ей возможность переоценить свои действия, не разжигая ссору, Таня чувствовала себя просто капризным ребенком. Она довольно быстро научилась сдерживать свои эмоции и, как ни странно, больше конфликтов не возникало. И Таня, и Саша каким-то образом старались огородить друг друга от возможных мелочных обид, может быть, чувствуя, что на этот период жизни у обоих их уже было достаточно. Татьяне казалось странным это ощущение того, что не надо постоянно защищаться от необоснованных (по большей части), нападок и оценок своим действиям со стороны человека, живущего с ней под одной крышей, и того, что надо было подбирать подходящие выражения, чтобы ненароком не нарушить ту идиллию, что сложилась в доме. Она училась быть дипломатом, и ей это нравилось. Какое-то спокойствие и гармония стали проявляться в ее мироощущении...
  Девушка вздогнула от мелькнувшей мысли, что это наваждение может когда-нибудь кончиться, и Саша обнял ее.
  - Замерзла? - тихо спросил он.
  Таня прижалась к груди мужчины, почувствовала тепло его сильного тела, и, зажмурившись, пошептала:
  - Так хорошо, спокойно...
  Видимо, он тоже почувствствовал это. Ей было приятно стоять в тишине на балконе пустого дома, где в соседней комнате мирно посапывала во сне дочь, и наслаждаться ощущением таинственной магии ночи с человеком, который ей был как-то по-особенному дорог, хотя Татьяна его почти не знала. Она склонила голову к нему, на плечо и Саша поцеловал волосы девушки:
  - Я рад, что тебе хорошо сейчас. Мне тоже здесь нравится, - признался он. - "С тобой", - добавил он уже мысленно.
  
  Легкий ветерок, коснувшийся замеревших под нахлынувшими ощущениями людей, вывел их из состояния забвения. Таня зябко поежилась и опомнилась - они с Сашей были всего лишь соседями, и пора было идти спать, чего на самом деле вовсе не хотелось. Она заставила себя выдавить:
  - Пора спать, а то завтра не встану, - произнесла девушка, отстраняясь.
  Сашка сделал попытку удержать ее, но, почувствовав, как девушка напряглась, опустил руки. Танины ноги не хотели двигаться с места - и сердце, и тело желали совсем другого, но разум твердил: "надо!" - пришлось прислушаться к его слабому голосу. Соседи пожелали друг другу спокойной ночи, и Татьяна покинула комнату мужчины...
  
  Вопреки ожидаемого прихода скорого сна, девушка полночи проворочалась на своей раскладушке, пытаясь заставить себя отключиться от мыслей о том, правильное ли решение она приняла и правильную ли заняла позицию в их отношениях с Сашей. Она и не знала, что в соседней комнате все попытки бога сна - Морфея - ни к чему не привели. Сашка тоже искал объяснение почему-то непонятной привязанности, которую он испытывал к этой ничем особенным не отличающейся от сотен других, оставшихся одних, уже не юных женщин с ребенком, брошенных своими мужьями, в погоне за новыми радостями любовных отношений. Он догадывался, что Таня ему не верит. Саша и сам не знал, что это - просто тихая пристань с родственной душой, которая в чем-то напоминала его самого или же начало любви, что для него явилось бы неожиданностью - она была не в его, выработавшемся с годами, вкусе к красивым женщинам, но что-то его волновало, и он не хотел думать о том, что вскоре соседка, возможно, заведет разговор об обмене, когда-то предложенном им. Александр не торопил события, наблюдая за ее поведением по отношению к себе. Сам он тоже не до конца был уверен, что же именно влекло его к Татьяне и ее дочери...
  
  ...Татьяна проснулась оттого, что мягкая дочкина рука гладила ее по щеке. Она разлепила глаза и вытащила из-под подушки очки.
  - Мы есть будем, соня? - поинтересовалась Ирка, забираясь к Тане на раскладушку, чтобы потереться носами и чтобы мама могла ее обнять и поцеловать - каждое утро начиналось именно с этих нежных пробуждений, которые иногда затягивались и, опаздывая на работу, приходилось нарушать всю идиллию, повышая на дочь голос, чтобы она, наконец, начинала собираться - хорошего понемножку.
  Таня спустила ноги с постели и потянулась:
  - Ладно, пора одеваться, завтракать и приступать к делам.
  Ирка нехотя сползла с маминой раскладушки и стала снимать пижаму, путаясь в ней.
  
  Через пятнадцать минут они почти были готовы - постели застелены, переодеты. Таня опять натянула леггинсы и футболку, в которой и собиралась все намывать, и вытащила косметичку, чтобы посмотреть, не надо ли придать себе более цивильный вид.
  Снаружи раздался негромкий стук, и Ирка, которая ждала мать, чтобы спуститься вниз, подскочила к двери и распахнула ее.
  - Привет! - обрадовалась она возникшему на пороге Сашке.
  - Доброе утро, вы уже готовы? - он подхватил девочку на руки и похвалил: - Молодцы! Завтрак на столе...
  Таня обернулась и с благодарностью посмотрела на Сашу. Она знала, что он привык рано вставать и, наверное, уже заждался, пока его спутницы выспятся. Было очень приятно, что мужчина дал им подольше подрыхнуть и сам приготовил завтрак. Она поспешно собрала всю парфюмерию в косметичку, что не укрылось от внимательного взгляда Саши, который ничего не сказал, а только постарался подавить улыбку. Он-то догадался, зачем ей надо было наводить марафет, собираясь заняться уборкой пустого дома, когда в округе не было ни единой живой души, кроме них с Иркой. Таня слегка покраснела и тоже засмеялась:
  - Не мог задержаться на пару минут за дверью, - шутливо упрекнула она его.
  - Да ладно тебе, сойдет и так, - отмахнулся сосед.
  Ирка, догадавшись, о чем говорят взрослые, сделала умное выражение лица и с возмущением возразила:
  - Дядь Саш, ты что - не понимаешь? Мама хочет быть для нас красивой, - с обезоруживающей прямотой выдала девочка.
  Таня закрыла глаза и стукнула себя ладонью по лбу:
  - Ира! Ну, как тебе ни ая-яй? Зачем так откровенно... - удрученно произнесла она, все же расплываясь в улыбке.
  - А че такого-то? - не поняла Ирка.
  Сашка опустил девочку на пол и предложил ей, смеясь:
  - Пошли, мама нас догонит.
  Ирка не заставила себя упрашивать и, быстенько нырнув в распахнутую дверь, побежала вниз по ступенькам.
  - Мы ждем тебя, очень есть хочется, - сказал он, сгоняя улыбку, обращаясь ко все еще смущенной Татьяне и, повернувшись, пошел вслед за девочкой.
  
  Когда они доели, была уже почти половина одиннадцатого утра. Таня вспомнила, что вчера ей не встретилось ничего похожего на швабру. Сашка досадливо поморщился. Об этом он не подумал. Конечно, кухню и комнату, которые она привела вчера в божеский вид, было нетрудно помыть и руками, но все помещения - это слишком. Правда особой грязи не было - в основном, надо было собрать тонкий слой пыли, скопившийся за год, и самая трудная задача состояла в мытье окон. Но не угробиться же здесь в самом деле. Он заверил, что после завтрака смотается по-быстрому в Истру, где наверняка есть хозяйственный. Сегодня еще рабочий день - он должен быть открыт. Таня успокоилась, все равно надо было сначала заняться окнами, а потом подтирать лужи под подоконниками, и уже затем сами комнаты. Ирка, которой не терпелось побыстрее выскочить на улицу, быстренько свалила из-за стола и умчалась, пока Таня с Сашей вспоминали, не надо ли посмотреть в магазине чего-нибудь еще.
  Девушка взглянула за окно, выходившее на бассейн, и переменилась в лице. Она подскочила к окну и закричала наклонившейся над котлованом, чтобы полюбопытствовать что там внизу, Ирке, чтоб та немедленно отошла. Иришка, вздрогнув от неожиданности, отступила на шаг, а затем, как ни в чем не бывало, принялась разглядывать пробивающиеся кое-где из под земли редкие кочки, на которых росли одуванчики. Цветы начали распускаться, радуя соскучившийся за зиму по ярким краскам глаз своим ярко-желтым цветом. Стебли этих одуванчиков были короткие, мясистые и толстые. Они явно не подходили девочке для любимого занятия. Из тонких длинных стеблей, растущих в тени одуванчиков, она любила делать кольца, соединяя их в гирлянды и обвешиваясь самодельными украшениями "как женщина".
  - Давай, я возьму ее с собой. Она ведь не даст тебе спокойно ничего делать, - предложил Сашка.
  - Ладно, только поааккуратнее, - отозвалась Таня, вспомнив вчерашнюю аварию.
  Она взглянула на Сашу и поняла, что могла бы этого не говорить, выражая свое недоверие. Ей стало неловко, но Саша, который резко поднял голову на ее слова, произнес, взяв себя в руки:
  - Не преживай, я обещаю - с ней будет все в порядке.
  - Я волнуюсь за вас обоих, - возразила Таня, чтобы закончить эту тему. - Саш, будь добр, зайдите в какой-нибудь магазин детских товаров или на рынок. Я что-то не подумала взять Иришке тапки. Она целый день бегает в ботинках, ноги совсем не отдыхают.
  - Ладно, а размер?
  - Ну, ты попроси померить, или продавец что-нибудь посоветует. Так, недорогие какие-нибудь, типа шлепок, хоть по дому будет ходить разутая.
  - Хорошо, разберемся, - заверил Саша и пошел сообщить девочке, что она едет с ним.
  Таня смотрела из окна на третьем этаже и, когда машина выехала за ворота, она украдкой перекрестила уезжавших. Повернувшись, девушка намочила привезенную с собой специальную щетку, которая была похожа на маленькую швабру: с одной стороны на ней была губка, а с другой - полоса упругой резины, чтобы удобней было мыть стекла. Губкой сначала намачивали стекло, а затем резиной, плотно прилегающей к поверхности, всю размокшую от воды грязь собирали вниз. Несколько движений - и окно сияло, как в витрине дорогого магазина. Правда, у самого низа получались небольшие разводы, но Таня взяла "Секунду" и, побрызгав немного пены на эти пятна, быстренько протерла их. Сашка нашел ей палку, которой можно было слегка удлинить эту щетку, чтобы доставать верхнюю часть окна, не вставая на стул, и она быстро справлялась. Слава богу, двойные рамы были импортными, и внутри между стеклами была проложена плотная прокладка, через которую не пробивалась грязь. Внутри рам стекла мыть было не надо.
  
  Время пролетело незаметно, но судя по тому, что Таню ждало еще последнее, шестое на этом этаже окно, Саши с Ирой не было долго. Таня уже потихоньку начинала волноваться, но услышав приближающийся звук несущейся из сильных динамиков Сашиного BMW музыки, с облегчением вздохнула. Через несколько минут в комнату влетела запыхавшаяся Ирка с большим пакетом в руках:
  - Ма! Смотри, чего мы с дядь Сашей накупили! - восторженно закричала она, и Таня отложила щетку в сторону.
  В пакете была большая новая книжка, две "раскраски", альбом с толстыми листами превосходного качества и акварельные краски в тюбиках.
  - Это еще зачем? - нахмурилась Татьяна. - У тебя что, дома красок нет?
  - Дядь Саша сказал, что мы с ним рисовать будем, чтобы тебе не мешать, - не обращая внимания на помрачневшую маму, продолжала Ирка. - А еще вон какие тапки мне купил...
  - Они тебе подходят? - Таня вытащила из сумки розовые шлепанцы из крашеного нубука, на двух широких ремешках которых были закреплены белые застежки, чтобы можно было регулировать их по объему ноги, - сразу нужный размер нашли?
  - Не-а, сначала малы были, но тетька нашла другие. А еще она сказала, что папы никогда не знают, какой размер у их детей.
  - А дядя Саша что ей сказал? - заинтересовалась Татьяна.
  - А, - отмахнулась Ирка. - Он сказал, что всегда жена ходила в магазин.
  - Чья жена? - не поняла Таня.
  - Не знаю, - вдруг задумалась Ирка, она сунула Татьяне остальные вещи и повернулась к дверям. - Ща пойду спрошу, подожди!
  - Ты что?! - воскликнула Таня, испугавшись, что Ирка сейчас проболтается Сашке, какой вопрос заинтересовал маму. - Не надо, я потом сама спрошу. А что вы еще делали? - постаралась она перевести разговор на другую, менее щекотливую тему.
  Таня понимала, что этот Сашкин ответ продавщице, в общем-то, был самым оптимальным - не объяснять же незнакомой женщине, что они всего лишь соседи, и это совсем чужой ребенок. Но все равно было бы интересно посмотреть со стороны на эту сцену.
  
  Да, это было бы интересно, Сашка сначала немного растерялся, но быстро сообразил, что сказать. Отойдя от прилавка с детской обувью, они прошли в книжный отдел, где было полно ярких красивых книг в жестких глянцевых переплетах и суперобложках. Саша видел, что Ирка вчера осилила почти половину книги, что привезла с собой. Чтобы девочка не скучала за оставшиеся дни, надо было придумать для нее какое-нибудь развлечение. Они выбрали "Конька-Горбунка" Ершова и две "раскраски": с "Барби" и с "Томом и Джерри".
  Пока Саша расплачивался, Ирка подошла к отделу канцтоваров и "прилипла" к прилавку.
  - Что тебе здесь нравится? - полюбопытствовал Саша, подходя.
  - Смотри, дядь Саш, пенал, как у Тани, - обернулась к нему Ирка.
  - У какой Тани?
  - Ну, у кресного моего дочка есть. Ее зовут Таня, она ходит в школу, и у нее есть пенал такой же. Ну, помнишь, мы все вместе в парк ездили? Я тоже такой хочу.
  На витрине прилавка лежало много разных импортных пеналов. Ирка показывала на розовй пенал с каким-то ярким рисунком из диснеевских мультиков. У него было два отделения, закрываемые на толстые молнии, и внутри уже находились все необходимые предметы: цветные и простые карандаши, шесть фломастеров, точилка, ластик, несколько линеек и треугольников, небольшой фигурно вырезанный блокнотик для записей, английский алфавит и геометрические фигуры, контур которых был выдавлен на небольших разноцветных пластмассовых полосках. Кроме того здесь было окошечко, затянутое прозрачной пленкой, под которое надо было вставить расписание уроков. Вместо ручки только был кусок картона, с нарисованной на нем ручкой с золотым пером. (Когда-то Егор покупал Ирке похожий пенал, но за два года обучения в "Светлячке" он порядком истрепался). Стоил этот пенал, на который показывала Ирка, семьдесят две тысячи.
  - Надо купить?
  Ирка заколебалась:
  - Не, мама меня ругать будет.
  - За что, тебе же нужен пенал в школу? Почему бы нам сейчас не купить? - удивился Саша.
  - Мама вообще-то не разрешает, чтобы мне что-то покупали. Она говорит, что все что нужно она мне купит сама, когда деньги будут. Она сказала, что мы хоть и нищие, но не до такой степени, чтоб об этом знали другие.
  - Это тебе мама так сказала? - посерьезнел Саша.
  - О-о, - Ирка прикрыла рот ладошками, поняв, что сказала что-то, что не должна была говорить. - Зря мы и книжки-то купили, - расстроилась она вконец.
  - Ну не переживай, я сам поговорю с твоей мамой.
  Он плохо представлял финансовое положение своих соседок. Но судя по тому, что выдал ребенок, оно было достаточно плачевным. Он пожалел, что договорился с Таней об оплате в пятьсот долларов за приведение жилья в божеский вид. Ну почему он не подумал о "штуке баксов", - корил он себя. Пенал покупать они не стали, чтобы Ирка не переживала, а вот краски, альбом и несколько кистей купили. Саша еще точно не знал, не пропадет ли желание самому что-то запечатлеть на листе бумаги. Ну, если - нет, то Ирке краски явно не помешают.
  Затем они еще купили пару шлепок - мужские и женские, и пошли искать хозяйственный магазин.
  Как назло, швабр в магазине не оказалось, зато было множество бытовой техники, вплоть до моющих пылесосов, и Сашке пришла в голову удачная мысль. К сожалению, кредитки не принимали, а у него с собой было всего около четырехсот тысяч. Он решил, что отдаст дома в Москве Тане ее пятьсот долларов, а пока придется на них купить пылесос. На оставшиеся деньги он купил еще три раскладывающихся брезентовых кресла, типа шезлонгов и, купив себе и девочке по мороженому, они уже собирались отправляться домой.
  Недалеко от машины Ирка увидела невысокую лошадку, запряженную в украшенную шариками и ярко раскрашенную повозку, на которой, рядом с девушкой-возницей в национальном костюме, сидели несколько детишек. Маленькая соседка остановилась и с тоской посмотрела на проезжающую мимо них, цокавшую подковами по асфальту, лошадку. Иришкино выражение лица было до того трогательным, что ошибиться в посетившем ее желании, было трудно, и Сашка, заметив, где лошадь останавливается, чтобы ссадить и забрать новую партию детей, взял девочку за руку и повел туда...
  
  Таня мыла окна на большой веранде на втором этаже. Внизу около бассейна, недалеко от высокой сосны, сидели Саша и Ирка, занятые рисованием.
  На рисунке девочки, пытавшейся изобразить стройную сосну, было что-то похожее на толстую морковку. Для шестилетнего ребенка можно было бы постараться и получше.
  Саша уже и не думал, что захочет взять в руки краски. Он иногда делал зарисовки, но они были выполнены графически в черно-белых тонах, так соответствующих его восприятию мира в последние несколько лет. Он не часто этим занимался, но когда начинали мучить бесконечные ночные видения, он доставал листы и выплескивал эмоции на белую бумагу. Ему почему-то от этого становилось легче мириться и дальше с таким положением вещей и той обстановкой, в которой он находился. Эти свои воплотившиеся на листе бумаги видения он никогда никому не показывал, в отличие от его детских и подростковых работ.
  
  У родителей в доме всегда собиралось много разных людей, и было заведено так, что он должен был показать себя умным послушным мальчиком из хорошей семьи. Сначала он легко относился к тому, что родители, немного хвастаясь перед гостями, просили маленького Сашу прочитать какие-нибудь стихи, что-нибудь сыграть на рояле или показать недавно законченные картины, написанные им в художественной школе. Но затем он начал понимать, что не всем взрослым это действительно нравится: некоторые из вежливости выслушивали подрастающего мальчика, немного ревностно относясь к его разносторонним успехам: их детям многое было не дано. Некоторым взрослым нужны были хорошие отношения с его родителями, и они терпеливо выслушивали юное дарование, прежде чем обратиться с какой-либо просьбой к ним. Родители Саши гордились своим сыном, но проявляли свою настоящую родительскую любовь довольно редко, вечно занятые более насущными проблемами и частыми приемами гостей.
  Вскоре Саша стал себя намного увереннее и комфортнее чувствовать на улице, среди ничем особенным не выделяющихся ровесников. Он уже не разрешал копаться в его столе, чтобы показать родительским гостям свои работы по ИЗО. Он немного грубовато отвечал, что задают массу домашних заданий, и ему некогда заниматься такими глупостями, как заучивание новых стихов, не входящих в школьную программу обучения. А музыку он бросил после уличной драки, когда ему сломали руку. И на несколько лет самым его любимым занятием стало общение с Учителем, научившим его находить внутреннюю гармонию, закалять дух и укреплять физическую форму.
  
  Саша отложил свой лист в сторону и сел на корточки рядом с Иркой. Сначала они что-то обсуждали, а затем он взял ее руку в свою и, продолжая что-то говорить, принялся чертить какие-то линии на ее рисунке. Когда они остановились, Ирка закивала головой, показывая, что поняла, что от нее хотят. Саша остался рядом с ней и внимательно наблюдал, как девочка пытается исправить что-то в своей работе, следуя полученным инструкциям.
  Таня, наблюдавшая из окна эту сцену, усмехнулась и покачала головой: в Иркины годы она сама гораздо лучше рисовала, видимо, нет у ее дочери к этому призвания. Да и в кого? Насколько она помнила, в их родне никто этим не увлекался, да и у Егора, кажется, тоже. Она не сомневалась, что из Сашкиной затеи ничего не выйдет, но все же была благодарна ему за то, что он нашел занятие для девочки.
  
  ...Обед давно закончился, и скоро пора было приступать к приготовлению ужина. Таня так устала, отмывая огромные окна на веранде, что не было сил думать о еде. Она сейчас с удовольствием приняла бы душ и забылась в глубоком сне без сновидений. Наверное, слишком рьяно принялась за работу и с непривычки "сломалась".
  Сашка предлагал ей хоть чем-то помочь, но она категорически отказалась: во-первых (и, скорее всего, это было главным), она не хотела, чтобы он смотрел на нее растрепанную и вспотевшую, а во-вторых, ей ведь за это пообещали пятьсот "баксов". Она понимала, что Сашка предлагает свою помощь бескорыстно, но ей не хотелось таким образом быть ему обязанной - спасибо, что привез, купил провиант и занял ребенка, чтобы дочь не болталась под ногами.
  
  ...Солнце уже начало клониться к закату, когда Таня, наконец, закончила мытье окон на втором этаже. Оставались окна первого этажа, и полы и стены во всем доме. Ну ничего, впереди было почти три дня. Правда, третьего мая надо было возвращаться домой, но Саша сказал, что если не успеют - встанут пораньше четвертого, и отсюда сразу поедут на работу, заскочив домой и взяв необходимые вещи. Если бы надо было закончить лишь один этаж - Татьяна заставила бы себя продолжить после ужина, но так как работы было еще полно - она не стала заводиться.
  
  Рисунок у Ирки получился, как ни странно, классный. Не зря Сашка помогал девочке. Внизу, крупными печатными буквами, было подписано: "МАМЕ ОТ ИРЫ! 30 АПРЕЛЯ!" Печатные буквы у Ирки получались неплохо, что не скажешь о прописных. Их она периодически переворачивала в обратную сторону и правильно прочесть их можно было лишь в зеркальном отражении.
  Татьяна никогда не видела Сашиных рисунков и даже не подозревала в нем какие-то способности, пока он не проболтался ей, когда они гуляли по Арбату (она много чего о нем не знала), но видно было, что Ирке помогал человек, умеющий обращаться с карандашом, кистями и красками.
  Ирка добилась того, что Таня клятвенно заверила радостную от неожиданного успеха девочку, что обязательно сохранит ее рисунок и даже, может быть, они поедут на Вернисаж и купят там подходящую рамку.
  - А у дяди Саши тоже классный рисунок, - вдруг выдала Ирка.
  - Да-а? - Таня повернулась к мужчине.
  - Я еще не закончил, - отмахнулся тот, чтобы не просили показать.
  Он еще не вполне был уверен, что получится именно то, что задумал. Несколько лет не было практики, и он привык к масляным краскам. Но настроение у Сашки после того, как соседка сказала ему вечером на балконе, что эту красоту надо запечатлеть, было подходящим для создания родившегося в сознании образа.
  
  Уставшая Татьяна сидела за столом - сил шевелиться не было. Она даже не стала наводить "марафет" после принятия душа. Все тело начало потихоньку ломить. Особенно болели мышцы рук в предплечьях. Сашка сочувственно смотрел на и думал: а хватит ли соседки на все три дня? Не зря ли всю эту байду затеял?
  - Ты завтра не встанешь, - наконец, не выдержал он, обращаясь к Татьяне и попутно разжимая кулак (Ирка заставила его играть в "камень, ножницы, бумагу..."). - Давай тебе массаж сделаю, что ли?
  - Не, не надо, - смутилась Таня.
  Он пожал плечами: на нет и суда нет...
  Иришке спать еще не хотелось, и Сашка предложил почитать, если она быстренько сбегает в душ и ляжет в кровать. Девочке хотелось повозиться, но пришлось довольствоваться и меньшим.
  
  - Ирк, у меня нет сил, - умоляюще прижала руки к груди Татьяна, выпуская дочь из душа. - Иди сама, ножками.
  Дома она частенько таскала свою любимую дочку из ванны в комнату на руках, несмотря на то, что ее нонжки болтались где-то чуть ниже Таниных коленок. Она была такая милая, вкусно пахнущая детским шампунем или мылом, и совсем не такая вредная, как бывала днем.
  Татьяна прекрасно отдавала себе отчет в том, что дочь растет и, возможно, через пару лет вообще закроет дверь от постороннего глаза на время принятия ванны, как когда-то она сама, заставляя свою мать волноваться, так как закрывалась на задвижку и плавала и, кувыркаясь, брязгалась в ванной до изнеможения, когда уже на само мытье не оставалось сил.
  Ирка вздохнула и, взяв свои вещички в руки (она уже переодела пижаму), поплелась наверх. Таня умылась, почистила зубы и, простирнув свое и Иришкино бельишко, тоже отправилась в свою комнату.
  Девушка плюхнулась на раскладушку, и Саша, которого уже позвала дочь, предложил:
  - Ложись спать. Давай я выйду, пока ты переоденешься?
  - Да ладно, читайте свои книжки, я пока так поваляюсь, - отозвалась Таня, откинувшись на подушку.
  Она была в леггинсах и свободной блузке от костюма. Футболку она успела забрызгать грязной водой и теперь оставила ее в душе для того, чтобы завтра снова надеть для дальнейшей уборки.
  Саша сел в ногах Иркиной постели, девочка прижалась к нему, чтобы лучше было рассматривать картинки, и сосед начал читать "Конька-Горбунка". Татьяна хотела перевернуться на бок, но непроизвольно закряхтела от боли в руках и спине - все-таки не одно ведро воды пришлось тащить на третий и второй этажи, когда мыла окна. Саша оторвался от книги и, шагнув к раскладушке, заставил девушку подняться. Несмотря на Танины вялые протесты, он поставил ее на ноги и, зайдя сзади, положил руки ей на плечи. Он резко заставил ее прогнуть спину и расправить плечи. Татьяна ойкнула и застонала, но тут же стало легче. Ирка настороженно смотрела на взрослых, готовая вступиться за мать, если ей вдруг причинят какие-то неприятности. Саша показал, как надо сделать растяжку для мышц рук, и Таня повиновалась. Надо было самой вспомнить, как это делается, ведь она когда-то ходила с подругой на шейпинг и там это, действительно, было необходимо после полутора часов занятий два раза в неделю. Удовлетворенный Сашка вновь опустился на край Иркиной кровати и продолжил чтение.
  Таня все-таки решилась лечь спать "по-человечески". Она отошла подальше от читающих и сняла блузку, намереваясь переодеться в ночнушку. Поддавшись какому-то импульсу, она повернулась к дочкиной кровати и встретилась взглядом с Сашкой. Он сидел, наклонив голову над книгой, но смотрел на соседку. Иришка, склонившись над книгой, внимательно слушала (не отвлекаясь на действия взрослых) - Александр продолжал читать наизусть, по памяти. Увидев, что Таня заметила его взгляд, мужчина подавил улыбку, закусив губу, и быстро опустил глаза, продолжая повествование.
  Расстегивая бюстгальтер, Таня все же повернулась к ним спиной. Справившись с застежкой, быстро стянула его и влезла в длинную шелковистую ночнушку с короткими рукавами-крылышками и вызывающе прозрачной гипюровой вставкой на груди. Только потом она стала снимать леггинсы. Конечно, будь ее фигура поизящнее, она постаралась бы помедленнее произвести все манипуляции, дав Сашке насладиться видом ее прелестей, но, к сожалению, хвастаться было нечем.
  Подойдя, она бросила вещи на стоявшую у изголовья сумку и "нырнула" под одеяло. Сашка поднял голову, и скользнувший по ней красноречивый взгляд говорил, что он явно разочарован таким быстрым сеансом стриптиза.
  - Обойдешься! - одними губами прошептала Таня, чтобы не мешать Ирке слушать.
  Саша понял и пожал плечами: мол, что поделаешь?
  Таня сунула очки под подушку и прикрыла глаза. Голос у Саши был тихий, но очень приятный. Он с разными интонациями читал монологи сказочных героев, и Ирка, замерев, и только блуждая глазами по очередной иллюстрации, внимательно слушала. Таня попыталась поднять отяжелевшие веки, но пришлось оставить эту попытку, девушка решила, что несколько минут полежит и так, но вскоре голос Сашки стал сплетаться с какими-то голосами и обрывками фраз появившихся у нее в голове видений... А еще через несколько минут Саша, взглянув на уснувшую Татьяну, дочитал главу и, не принимая Иришкиных уговоров прочитать еще хоть страничку, закрыл книгу. Ира знала, что с дядей Сашей спорить бесполезно. Он никогда не кричал и не ругался, как раздраженный папа, но мог пресечь все попытки к капризам и баловству одним взглядом своих внимательных серых глаз и спокойным уверенным тихим голосом сказанной фразой: "Так надо."
  Ирка вздохнула и стала устраиваться поудобнее. Саша пожелал девочке спокойной ночи и, погасив свет, вышел. Ему еще не хотелось спать. Мужчина постоял на своем балконе, вернулся в комнату и достал свой неоконченный рисунок...
  
  
  глава 9
  
  
  ...Следующие два дня пролетели почти незаметно. Первого мая приехали соседи в дом с резными деревянными ставнями, и Сашка пригласил Ирку пойти познакомиться с ними и посмотреть соседскую собаку, лай которой доносился до их дома.

Собака соседей [из инета]

  Это был великолепный черный с рыжими подпалинами ротвейлер. У соседей, оказывается, было двое детей - озорной мальчишка восьми лет и толстощекая двухлетняя девочка. Ирка всегда была общительным ребенком, поэтому с радостью согласилась пойти с Сашей. Он-то преследовал совсем другую цель, ему надо было предупредить их, своих давних знакомых, по чистой случайности оказавшихся соседями на этой поляне, чтобы они не проболтались ненароком, если доведется встретиться с Татьяной, что это его дача.
  Ирка быстро нашла общий язык с Кирюшкой - так звали соседского сына - и они вдвоем бегали от его маленькой сестренки, которая не успевала переставлять свои пухлые ножки и кривила губки от обиды, что ей не удавалось догнать ни одного из старших детей.
  После обеда Ирка опять попросила Сашку отвести ее в гости и, отведя девочку, он вернулся, чтобы помочь Тане. Несмотря на ее устное сопротивление, он взял пылесос и отправился на третий этаж, а ей пришлось приступать к мытью витражей на лестнице. К вечеру остались лишь стены и полы на первом этаже и помещения в подвале. Сашка сказал, что это может и подождать, а сегодня стоит сходить на шашлычки к соседям. Тане было непонятно, как это ни с того ни с сего пойти к незнакомым людям, с которыми она не знала как себя вести, но Сашка сказал, чтоб она относилась ко всему проще. Вот к соседям, которые приезжали в третий стоявший на этой поляне дом, он бы не пошел - то, на какие средства был построен тот дом - было на грани криминала. Не то, чтобы Саша был таким уж правильным - каждый "вертелся", как умел, но тот парень был совсем беспринципным товарищем, и с ним неприятно было иметь дело.
  Таня приняла душ и опять натянула леггинсы и блузку от костюма - не идти же на ночь глядя в юбке. Вся процедура приготовления шашлыков и их употребление будут проходить на улице.
  Сашины "новые" знакомые и впрямь оказались очень приветливой молодой парой и, хотя у хозяина проскакивали какие-то "ново-русские" словечки, периодически пищал пейджер и раздавался звонок радиотелефона, он был вполне приличным собеседником. Его жена весело смеялась над шутками мужчин и время от времени одергивала своего непоседливого сына, затеявшего возню с Иркой. "Мелкую" они уже уложили, и она, по-видимому, видела десятый сон.

Шашлык [из инета]

  Было очень приятно посидеть во дворе их ухоженного обжитого дома, наслаждаясь прохладным воздухом опускающейся на землю ночи и весело поболтать о всякой ерунде. Таня смотрела на Сашку и любовалась им. Оказывается, он мог быть довольно веселым и жизнерадостным. Она его привыкла видеть более сдержанным и замкнутым.
  Кирилл сдался первым - его глазки посоловели, он стал вялым и флегматичным. Но идти спать мальчик категорически отказывался, то и дело позевывая, - ведь подружка еще спать не собиралась. Ирка тоже стала более спокойной. Дети давно уже наелись и сейчас вяло жевали какие-то сладкие шоколадные печенья, глядя на угасающее пламя костра, разведенного в специально обложенном подобранными по размеру округлыми камнями кострище. Детям явно было пора отправляться в постели.
  Не принимая больше возражений сына, жена хозяина дачи, у кого Таня с Сашей находились в гостях, увела Кирилла в дом. Иришка выпросила еще полчаса отсрочки, и теперь тихонечко сидела на своем кресле, поджав ноги. Татьяна почувствовала, что у угасающего костра становится все прохладнее, несмотря на то, что приняли некоторое количество согревающего.
  - Ир, ты не замерзла? - на всякий случай поинтересовалась она у дочери.
  - Не-а, - живо откликнулась та, хотя уже начала потихоньку "хлюпать" носом.
  Саша, услышав их разговор, снял с себя джинсовку и, подойдя к девочке, укрыл ее своей курткой. Ирка попыталась вытащить руки, но Сашка сказал, что она должна их сначала немножко отогреть - они уже стали совсем ледяные. Бросив еще немного веток в костер, Сашка вновь сел на свое место. Вскоре вернулась хозяйка, и все взяли еще по одному стаканчику "на посошок".
  Последние язычки пламени облизывали догорающие угольки. И хотя еще было не очень поздно и шел интересный разговор, для первого раза, как думала Таня, надо было закругляться - пора и честь знать.
  Она взглянула на притихшую Ирку и с удивлением обнаружила, что та заснула, уронив голову набок: с ее растрепавшихся хвостиков сползла одна резинка, но Ирке уже было все равно. По-видимому, она устала, согрелась, и на свежем лесном воздухе сон все же одолел сопротивление маленького организма.
  Таня с Сашей поблагодарили хозяев за радушный прием, попрощались, и Татьяна попыталась поднять Ирку на ноги. Та приоткрыла глаза и, что-то пробормотав, опять упала в кресло - ноги ее не держали. Таня наклонилась над дочерью и вновь попыталась ее растормошить. Ирка только морщилась и, кутаясь в Сашкину куртку, твердила:
  - Я так хочу спать... Давай немножко еще посидим...
  Сашка отстранил отчаявшуюся соседку, и осторожно и легко поднял девочку на руки. Она недовольно сморщилась, но, устроившись поудобнее на его плече, вновь заснула.
  - Ты что, собираешься тащить ее до самого дома? - недоверчиво спросила Татьяна.
  Ей было немного неудобно. Надо было давно закруглиться, чтобы не пришлось понапрасну никого напрягать. Хозяин, предложивший подвезти их до дома или оставить ребенка переночевать у них (на что Таня отрицательно помотала головой), усмехнулся и сказал, что Сашке это будет нетяжело. Таня тоже подумала, что это так, и про себя ухмыльнулась - это ведь не ее надо тащить двести метров - тут Саше пришлось бы попотеть. А Сашка как-то странно посмотрел на нее, но ничего не сказал.
  
  Дома он бережно опустил ребенка на разобранную Татьяной кресло-кровать и отошел, дав Тане воможность раздеть Ирку и накрыть одеялом. Он никак не мог себе представить, что в нем проснется какое-то необыкновенное чувство нежности и благодарности за то, что он получил возможность прижать к себе маленькое доверчивое существо. Он не мог поверить, что этот чужой ребенок вызовет в нем такую гамму давно уже не испытываемых чувств. Сейчас Сашка не знал: то ли это оттого, что ему не удалось испытать отцовские чувства к собственным детям, то ли, действительно, он настолько стал привязываться к своим соседкам, что хотел бы стать частью их мира.
  Таня повернулась к нему и, заметив странное выражение - смесь какой-то умиротворенности и тоски на его лице, осторожно спросила:
  - Саш, скажи честно, мы тебя не очень напрягаем? - она выпрямилась и, внимательно глядя ему в глаза, с волнением ждала ответа.
  - Почему ты об этом спросила? - словно очнувшись от своих мыслей, ответил он вопросом на вопрос.
  Таня пожала плечами. Она не могла выразить словами то, что промелькнуло на его лице, боясь ошибиться в правильности сделанных выводов.
  - Я не всегда делаю то, что мне нравится... - медленно начал он, - но в данном случае можешь быть абсолютно спокойна - сейчас именно тот случай, когда мои скромные возможности совпадают с моими желаниями.
  Татьяна несмело улыбнулась: к сожалению, она не могла похвастаться тем же. Все было бы замечательно, если бы не одно "но". И время, и место, и сама чарующая обстановка этого огромного пустого дома располагали к тому, чего она так хотела, но надо было еще отбросить всякие сомнения о том, что утром она не будет сожалеть о сделанном шаге. И вот это-то она и не могла в себе пересилить. Ну что она теряет? Ей некому хранить верность, ей не надо бояться досужих пересудов, ей не надо сомневаться в возможностях партнера - ах, как он был нежен, терпелив, настойчив и силен тогда... Похоже, Таня опасалась саму себя - что, уступив еще раз, она попадет в зависимость от него. Она и так уже шарахается от его полуобнаженного тела, не в силах забыть ту радость наслаждения прикосновения к которому сосед подарил ей больше двух недель назад назад. И кем тогда она сможет заменить Сашку, когда он поймет, что она в его власти и, наигравшись, потеряет к ней интерес - Татьяна понимала, что удержать-то его нечем. Молодая женщина чувствовала себя, как пятнадцатилетняя девчонка, на которую обратил внимание понравившийся ей взрослый парень - какую-то смесь страха, надежды, любви и отчаяния. Боль от ухода Егора и последующего с ним развода уже не заглушали того, что она вновь хотела быть любимой и желанной только для одного человека на свете... и этим человеком был Сашка.
  - Я скоро вернусь, - пообещала она и выскочила за дверь.
  Сашка сначала недоуменно посмотрел девушке вслед, затем улыбнулся и вышел из их комнаты, погасив свет. На всякий случай он решил спуститься вниз и узнать, вдруг она умчалась совсем по другой причине, что пришла ему в голову, вдруг Татьяне стало нехорошо от обильной трапезы, сопровождаемой приличным количеством спиртного, только что употребленного ими в гостях.
  
  На кухне ее не было и он спустился вниз. В душе журчала вода, и Саша услышал сдавленные рыдания. Он в раздумье постоял около двери пару минут и тихонько постучал.
  - Тань... - позвал он.
  Рыдания сразу стихли, был слышен лишь шум воды.
  - Тань, ты в порядке? - опять позвал Сашка.
  - Да, - ответила она, стараясь, чтобы голос не выдал ее состояние, она не знала, что Саша слышал, как она ревела, стоя перед раковиной и стараясь привести в порядок свои чувства.
  - Выйди, пожалуйста, - попросил он.
  - Я сейчас приду, - отозвалась Татьяна.
  Как она теперь выйдет с распухшим носом и глазами, с которых она смыла почти всю тушь, умываясь холодной водой, чтобы успокоиться.
  Идиотское положение: и хочется, и колется, и мамка не велит... Она сама создала себе проблему, которую не в силах решить.
  - Тань... Открой дверь, я хочу с тобой поговорить.
  Молчание было Сашке ответом.
  - Танюш, мне кажется, что нам есть о чем поговорить.
  Из-за двери не доносилось не звука, кроме бьющей о поверхность раковины струи воды. Саша поборол в себе желание выбить дверь и произнес:
  - Мне не жалко замок...
  Таня поняла, что все равно он не уйдет, и Саша услышал, как щелкнула задвижка. Войдя, он увидел, что Татьяна, ссутулившись, стоит отвернувшись к стене. Блузку она уже сняла и осталась в черном топике.
  Он шагнул к ней и обнял безвольно опущенные плечи девушки.
  - Зачем ты мучаешь себя? - Сашка попытался поднять ее лицо, но она, прижавшись к нему, и спрятав лицо на его груди, вновь разрыдалась.
  Сашка растерялся. Он никак не мог понять, что с ней творится. Ведь они взрослые люди, и он никогда не давал повода для обид. Александр все ждал и надеялся, когда соседка поймет, что ничем не обязана ему за ту проведенную вместе ночь и, если тогда им было хорошо, почему бы не попробовать еще раз насладиться тем, чего оба желали. Он был уверен, что Таня тоже хочет этого, но что-то останавливает ее, и он не мог понять, что это за причина. Привыкнув к тому, что с женским полом у него никогда не было проблем (он всегда общался с уверенными в себе и своей неотразимости девушками), он не знал, что должен был сейчас предпринять и какие подобрать слова, чтобы достучаться до души мнительной соседки. Таня, похоже, успокаиваться не собиралась.
  Саша включил воду в душе и, легко подняв ее, поставил прямо под ледяные струи. Хорошо, что она была в пластиковых тапочках, потому что одежда сразу промокла и до завтра скорее всего не высохнет... Намокший топик сразу плотно облепил ее грудь и...

В душе [из инета]

  ...Сашка шагнул к ней и, подняв ее голову, нашел губы. Он жадно впился в них и, скользя горячими ладонями по ее мокрой ледяной одежде, не прилагая огромных усилий, заставил девушку отвечать на его ласки. Танины ноги подкашивались, и ей хотелось закружиться в этом вихре охвативших ее желаний. Он стянул свою мокрую футболку и стащил с нее топик. Справившись с застежкой бюсгальтера, он склонился и поцеловал коричневатый, ставший упругим от холодной воды, сосок. Девушка дрожала, и Саша терялся в догадках - то ли от его ласк, то ли уже пора было закончить водные процедуры. С ее длинных мягких волос текли прозрачные струи, а она, запрокинув голову, позволяла себя целовать и ласкать там, где подсказывало ему его воображение. Ее ладони двигались по его не остывавшему под ледяным потоками телу, и он знал, что хочет именно ее, и именно сейчас и здесь. Мужчина чуть отстранился и расстегнул молнию на своих джинсах. Таня, увидев, как его плоть оттопыривает ткань светлых плавок и черная дорожка чуть вьющихся волос поднимается от верхнего края резинки этих плавок к его пупку на крепком мускулистом животе, поняла, что не сможет больше сопротивляться тому, чего она хотела получить. Она прижалась к нему и почувствовала Сашкино напряженное возбуждение от ожидания близости...
  Он уже подумал, что она поймет, как была неправа, столько времени отвергая то, что они могли бы подарить друг другу. Но Сашка не расчитал, насколько у соседки был развит инстинкт самосохранения. И сейчас этот инстинкт заставил работать ту часть подсознания, которая твердила: "Остановись, ты завтра будешь жалеть о своем поступке, поддавшись минутной слабости. Ты не можешь расчитывать на то, что останется с тобой. Как ты будешь встречаться с ним глазами, живя в одном доме и зная, что ты просто оказалась поблизости в подходящий момент? Ему нужна другая - не ты..." И Татьяна вновь прислушалась к этому ничтожному писку, отвергая то, что могла бы получить от Саши, искреннем своем порыве в эту минуту.
  Она со стоном заставила себя оттолкнуть мужчину, и он непонимающе спросил:
  - Я что-то делаю не так? Скажи мне, что ты хочешь? Помоги понять тебя.
  - Нет, Саш, - пролепетала все еще дрожащая Таня. - Я... Я просто не готова...
  - Тебе не надо ничего предпринимать, - попытался убедить девушку Сашка. - Я буду очень осторожен...
  - Нет... Я не готова морально... Прости... - она попыталась отодвинуться к стене.
  Сашка все еще, не отпуская ее рук, повторил:
  - Отбрось все страхи, сейчас здесь только ты и я... Неужели мы не сумеем понять друг друга? - в отчаяньи спросил он.
  Таня помотала головой, не находя подходящего объяснения тому, что она сейчас делала. Они чуть-чуть упустили тот момент, когда ему надо было не принимать никаких ее возражений и заставить сделать то, чего оба желали и к чему почти подошли, но сама мысль о насилии, которое он невольно может причинить ей, сразу охладила его пыл. Александр умел управлять своими чувствами и, несмотря на то, что ему сейчас крайне нелегко было отказаться от ее "заведенного" им тела, он все же уступил.
  Сашка вдруг подумал о Светке - почему она предпочла охранника их фирмы собственному мужу, с которым, казалось, испытывала достаточно острых ощущений и приятных моментов во время близости? Может, он действительно что-то сделал не так? Ведь Саша прекрасно догадывался, что к нему испытывает эта женщина, краснеющая как девчонка, застав его в полуобнаженном виде, и старающаяся следить за собой даже когда в этом нет необходимости. Сашка никогда не сравнивал ее ни с одной из своих знакомых по внешним данным - Таня явно бы проиграла, но ему становился близок ее мир, в котором она жила, ему хотелось решать ее проблемы, хотелось рассказать ей то, что волновало его, хотелось, чтобы им втроем с Иркой было приятно возвращаться в свою коммуналку, ставшую большим уютным домом, где ребенок бесцеремонно мог бы заглядывать в любую комнату в любое время, и по всему дому могли быть разбросаны ее игрушки. Таня, недовольно ворча, проводила разъяснительные работы с дочерью, но Иришка довольно быстро освоилась и не страдала от излишних комплексов, в отличие от матери.
  Он подумал, что что-то нарушил, и теперь снова придется завоевывать позиции в построенном Татьяной оборонительном укреплении. Александр не догадывался, что своими полуофициальными отношениями Таня просто старается защитить себя от нового разочарования. Александру самому не верилось, что то, что происходит с ним сейчас, могло бы произойти год назад. Тогда ему не было бы дела до соседки с ребенком, пусть даже она была бы красивее его бывшей жены. Сашка не хотел теперь терять это ощущение, что именно соседки нужны ему и он, по большому счету, нужен только им. Он почему-то был уверен, что Таня его не предаст, какие бы еще испытания не довелось ему встретить в жизни.
  - Хорошо, - сказал он примирительно, и целомудренно отвернулся, чтобы застегнуть ширинку. - Как нам теперь быть?
  - Я не знаю, - честно призналась Татьяна, включая горячую воду, чтобы согреться.
  Ее продолжала бить мелкая дрожь.
  - Ты хочешь, чтобы мы были просто соседями? - вдруг осенило его.
  - Не знаю... Наверное - это сейчас самое лучшее, - тихо произнесла Таня.
  - Это твое окончательное решение? - удрученно спросил Сашка.
  Таня молчала: как ей хотелось, чтобы этот разговор не начинался, но теперь глупо было останавливаться. На самом деле, глупо было доводить дело до такого поворота событий, но к сожалению люди не всегда совершают только правильные поступки.
  Саша вышел и прикрыл за собой дверь, а Таня опустилась на корточки в кабине душа и тихонько заскулила от охватившего ее отчаяния.
  
  На следующий день Сашка был бледен - видимо плохо выспался, но ни словом не обмолвился о вчерашнем. С утра прибежал Кирилл и позвал к себе Иришку, которая так и проторчала у соседей до самого обеда. Таня машинально продолжала уборку, но мысли все время заняты были совсем другим. Саша немного помог ей, но видя, что и без его присутствия у девушки все валится из рук, он ушел в гараж и просидел полдня в машине, чтобы лишний раз не попадаться Тане на глаза.
  Третьего мая они все вместе ходили в лес, где берущий начало из родника, весело журча, протекал прозрачный ручей с ледяной водой, стекая к берегу Истры. Тихонько качая ветвями, шелестели над головами высокие сосны и ели, отбрасывая причудливые тени на лицах гуляющих здесь людей, а в лесу начали зацветать первые ландыши на нагретых солнцем полянах, распространяя вокруг благоухающий аромат. Хорошо, что с ними были соседи по даче и дети, которые, резвясь, не замечали напряженное настроение взрослых, занятых решением созданных ими самими проблем. Соседи непринужденно болтали, и Таня с Сашей не знали, как смогли бы пережить еще один день взаимного непонимания и опасения испортить все до конца, окажись они сейчас вдвоем...
  
  Перед отъездом Александр подарил Тане то, что получилось у него во время занятий с Иркой рисованием. Это был выполненный красками вечерний пейзаж на открывающийся из окон третьего этажа вид во двор этого приведенного в порядок дома. Таня была восхищена - пожалуй, даже фотография не смогла бы передать того ощущения реальности, что удалось добиться Саше, который рисовал это, поддавшись настроению своего сердца. Домой они возвратились рано и, переодевшись с дороги, Сашка куда-то исчез на весь вечер, оставив своих соседок вдвоем, заниматься тем, что предпологал мир их увлечений, в который так не хотела допускать его Татьяна.
  А ей было так тоскливо... и не нужен был ей этот мир, в котором они были лишь вдвоем с дочкой, без него. Отвергнув Александра, она вовсе не обрела того покоя, которого жаждала, но теперь уже поздно было об этом горевать, она упустила свой шанс и приходилось мириться с этими обстоятельствами...
  
  ...Несколько дней соседи старались не сталкиваться лишний раз, быстренько уталяя голод на кухне и исчезая в своих комнатах.
  В один из дней Саша вернулся рано. Дома никого не было. Он увидел из окна своей большой комнаты, как знакомая Иришкина фигурка проскользнула за угол дома. Затем он увидел, как за ней побежала Ольга, и Татьяну с Леной, медленно прохаживающихся во дворе. Они собирались пройти на другую сторону дома, где были парадные двери. Что-то они долго поднимались, и Саша с любопытством вышел на балкон кухни, посмотреть, почему они задерживаются. Он увидел девчонок, забравшихся на качели, и соседку с подругой, которые присели на лавочку, ожидая, пока дети нарезвятся. Саша вытащил сигареты и закурил. Его внимание привлекла оставленнвя на столике балкона толстая общая тетрадь. Обычно он не итнересовался чужими вещами, но что-то заставило протянуть к ней руку и пролистать несколько страниц.
  Это были стихи, повествовашие о том, как иногда проводились выходные дни на базах отдыха, забавные моменты деревенской жизни. Он заинтересованно пролистал несколько страниц и понял, что эта тетрадь разделена на разделы. Судя по подписям и датам, некоторые стихи сочиняла Лена, некоторые, довольно саркастически и шутливо высмеивавшие жизненные ситуации, были в совместном творчестве Тани и Лены, некоторые разделы - написаны Татьяной. Саша помнил ее почерк. Он вернулся к началу:
  
  В актовом зале дипломы вручали,
  Были исполнены лица печали:
  "Школа любимая, дом наш родной,
  Мы навсегда расстаемся с тобой..."
  Вышел директор, слезу оброня:
  "В жизни счастливее не было дня!
  Годы пройдут, но забудем мы вряд ли
  Первый мелок, от учителя спрятанный,
  Кнопку на стуле, клеем облитую,
  Первые окна, прицельно разбитые,
  Крысу - в портфеле, кляксу - в журнале,
  Бомбу, которую вы подорвали.
  Много еще таких чудных моментов
  Вспомнить могу... Но долой сантименты!
  Мирно расстаться сегодня мы можем.
  Свидеться с вами еще - не дай Боже!
  
  Судя по надписи - это давнишнее совместное сочинение Тани и Лены. Сашка хмыкнул и, перелистнув несколько страниц, открыл тетрадь ближе к концу.
  
  Октябрь! Бабье лето за окном,
  Квартал пора закрыть - отчетов море,
  А я сижу в конторе за столом,
  Но просится душа моя на волю... Ыыыы...
  
  Сашка снова улыбнулся. Он прекрасно помнил, когда Татьяна брала работу на дом, ее разложенные по всему столу документы, и как она просиживала ночами над своими бухгалтерскими отчетами, потому что, как всегда, какие-то важные для учета в данном периоде документы ей предоставляли лишь в последний момент, а у сроков отчетности в налоговой и фондах - строгие сроки...
  
  А вот дальше было более интересное:
  
  В сердце для другого места нет,
  Помнит это сердце много лет,
  Тех, что провели вдвоем с тобой,
  Но сейчас осталась только боль...
  Боль измены, мелочных обид,
  Сердце стонет и душа вопит,
  Жаль, что не смогли мы уберечь
  Брак и нежный трепет первых встреч,
  Как смогу я дочке объяснить
  То что без тебя мы будем жить,
  И с работы не тебя встречать,
  Кто за это будет отвечать?
  Холод за окном и на душе...
  Значит, ты не мой теперь уже,
  Хочешь ты ЕЁ назвать женой
  Сволочь... что ты делаешь со мной?...
  1997
  
  Саша посмотрел на дату и понял, что это было написано Таней примерно перед ее разводом. Он открыл следующую страницу, там были еще стихи:
  
  Зимой бываю холода и вьюги
  А летом зной, жара и нет спасенья
  (Когда узнаешь, что тебя не любят),
  От горьких слов и от тоски осенней,
  Но злая осень сменится весной,
  Когда-нибудь и я любимой буду...
  Надеюсь, этот, "кто-нибудь другой"
  Позволит не искать тебя повсюду...
  
  А это после развода... Вот теперь Сашке стало отчего-то неприятно. Почему-то остро царапнуло... Он испытывал что-то подобное, когда узнал, что Светка ему изменила. Понимал, что не простит, но все равно ловил себя на мысли, что невольно вздрагивает, видя похожий силуэт где-то на улице, или слыша похожий девичий смех, или оброненное кем-то любимое выражение жены... В тот период ему хотелось, чтобы встретился "кто-то другой", чтобы поскорее избавиться от этого наваждения... Значит, и Таня сильно переживала разрыв с бывшим мужем...
  Сашка сморщился - стишки-то так себе, видно родились спонтанно, но почему-то стало обидно, что соседка кого-то так близко держит у сердца... глупо обижаться, он ей был мужем, но все равно обидно... Наверное, не следует читать дальше - это все-таки личное... - вздохнул Саша, переворачивая сразу несколько страниц. Он раскрыл последние страницы и прочел:
  
  Я так хочу забыть невзгоды дней,
  Подаренных мне "щедрою" судьбой,
  Ночь зажигает тысячи огней,
  И ты опять воруешь мой покой...
  Не от тебя - к тебе хочу бежать,
  И испытать чудесные мгновенья...
  Но вдруг ты перестанешь уважать,
  И по утру замучают сомненья?...
  
  Судя по дате, это было написано после поездки на его дачу. Мужчина удивленно поднял брови и перевернул следующую страницу:
  
  Снова за окошком брезжит свет...
  "ТЫ" и "Я"... а "НАС" не будет, нет...
  Чем слепая боль - лучше пустота,
  Чем болеть тобой - лучше пусть уж так...
  
  Саша не мог поверить своим глазам, похоже, эти стихи предназначались ему.
  Мужчина обалдело перечитал все еще раз. Он понял, что испытывала соседка. Да, она действительно, хорошенько запуталась в его сетях. Но он даже не мог подумать, что дойдет до такого. Когда такие стихи пишет пятнадцати- шестнадцатилетняя девочка - это все понятно, с возрастом пройдет. А если почти тридцатилетняя женщина - это уже патология, это достаточно серьезно для того, чтобы задуматься над тем, что действительно творится в ее душе, зачем она мучается сама и не дает надежды другому. Это было непостижимо. На последней странице лежал написанный разным почерком новый стих, который сочиняли Таня с Леной, чередуясь через две строчки... Дальше прочитать ему не удалось.
  Саша услышал звук открываемой двери и звонкие детские голоса в прихожей. Мужчина быстро отложил в сторону тетрадь и вышел с балкона.
  Он поздоровался с подругами и, пряча улыбку, проводил взглядом Татьяну, бросившуюся на кухню, которая вспомнила, что оставила тетрадь на балконе, увидев стоявший у подъезда темно-вишневый BMW.
  Сашке хотелось поговорить с ней, но Лена пробыла весь день и осталась ночевать. Поэтому пришлось отложить волнующую, как оказалось, их обоих с Таней тему.

Зоопарк [из инета]

А потом приехал Николай, и на следующее утро они все вместе отправились с детьми в зоопарк. Саша не знал, захочет ли Таня говорить о своих стихах. Он боялся, что она замкнется в себе - это было похлеще, чем рисунки в альбоме, из-за которых она была тоже расстроена, и решил отложить это обсуждение до более благоприятного момента, который все не наступал...
  
  Александр держался очень корректно, не позволяя себе ничего, кроме доброжелательного приятельского тона - даже Иришка немножко растерялась, и Таня не могла понять, искренне ли это или он так хорошо сдерживает свои обещания в том, что надо остаться на какое-то время лишь соседями?...
  
  
  глава 10
  
  
  ...Детский сад, в котором работала Татьяна, готовился "к приемке". Так как ожидалось большое количество проверяющих, решено было, что на один день, проведя с родителями разъяснительную работу, можно будет сократить присутствие детей, при которых невозможно будет выставить все достижения пед.коллектива. Самые яркие игрушки, самые кропотливо сделанные работы - все сразу, обычно, выставлялось по большим праздникам и для создания подходящего впечатления на приемную комиссию. Это был творческий отчет о проведенной за год работе и показ того, какие пути выбраны для воспитания подрастающего поколения в отдельно взятом детском учреждении на следующий год.
  Раньше, когда детсад финансировало предприятие, каждый год смета расходов на содержание детей составлялась с учетом того, что к новому учебному году можно будет приобрести новые игрушки, посуду, педагогические материалы, постельные принадлежности, кое-что из мебели. Сейчас, финансируемые из бюджета города, бережно хранили многолетние запасы, так как деньги отпускались лишь на зарплату сотрудникам и питание детей. Кое-как удавалось погасить задолженность по коммунальным платежам за счет родительских взносов. За аренду выставлялись суммы и прочно оседали в дебите 178 счета, на котором были показаны долги перед поставщиками и подрядчиками бюджетных учреждений. Картотека по счету в банке стала совсем привычным делом.

В детском садике [из инета]

  Дети, соскучившиеся по ярким впечатлением, просто балдели от обилия этой красоты, выставленных в полках по мотивам профессий (парикмахер, продавец, доктор, почтальон, учитель, строитель и т. п. ) игрушек; застеленных вместо обычных, местами обтрепанных, шелковыми со струящейся бахромой покрывалами и кружевными накидками на подушках их кроватей, с заново подреставрированными цветочками и зверюшками на деревянных спинках. То, что в любом уголке были выставлены новые, не разрисованные и не порванные книжки с яркими иллюстрациями, то что можно было дотронуться до "пальчикового" театра, выставленного на полке с деревянными декорациями к сказке, персонажей которых они видели лишь из-за ширмы во время показа воспитателями какого-нибудь представления по программе. То, что на каждого хватало совочков и формочек, для игры в песочнице на участке. Им все хотелось потрогать и пощупать...
  Родители, которые твердо усвоили, что теперь им все должны, не то что не приходили отмывать по весне огромные окна "встроенного" в жилой дом детсада, починить оторвавшуюся петлю на шкафчике для одежды, или, хотя бы, привести растрепанных за год кукол в порядок, нет, они отказывались даже подточить карандаши собственным детям, ссылаясь на большую занятость, несмотря на то, что многие из них не работали.
  Ставка дворника, нянечки, рабочего по ремонту оборудования, были такими мизерными, что, в основном, на этих должностях работали пенсионеры, да и то в зимний период, когда скучно было просто сидеть дома. Одни воспитатели со всем этим еле справлялись. Да и детишки потеряли всякое уважение к словам взрослых, привыкнув к тому, что творилось в семьях. Такие понятия, как обязанности и уважение к старшим начали выходить из лексикона подрастающего поколения. Сейчас в семьях было в основном по одному ребенку, и уж для любимого чада, даже при скромном достатке, почти ни в чем не было отказа. Танина Ирка была не исключением из правил...
  Избалованная вниманием многочисленных бабушек и дедушек, Иришка сама была достаточно независимой, и делать что-то по общим правилам ужасно не любила. Таню в детстве тоже раздражало, когда "надо" было всем вместе идти гулять, а хотелось играть в группе; когда "надо" было ложиться спать, а хотелось гулять; когда "надо" было есть, а хотелось рисовать и так далее... Но она боялась огорчить своих родителей, которые внушили ей, что если она не будет себя вести, как все - им будет стыдно, что они плохо воспитали свою дочь, и их взрослые знакомые будут менее уважительно относиться к ним. И Таня, скрепя сердце, старалась соблюдать ненавистные ей правила, чтобы быть послушной примерной девочкой, и родители могли гордиться ею.
  Сегодняшние дети от таких комплексов не страдали и были более подготовлены ко всем неприятностям и поворотам окружающей действительности. Может быть, и ее родители хотели для своего ребенка, "как лучше", свято веря, что дальше жизнь будет улучшаться. Судя по старым песням и кинофильмам, многие искренне верили, что живут в самой лучшей стране, в самое лучшее время, и скоро вообще наступит господство мирового коммунизма, с его основными правилами.
  
  Чтобы лишний раз не нервировать и без того задерганных трехнедельной подготовкой воспитателей, которые по выходным дням, побросав свои семьи, или приведя с собой своих детей, красили заборы, качели и веранды, так как в остальные дни до ночи готовили показательные материалы и приводили в порядок группы и остальные помещения детсада, решили самых отчаянных и наименее управляемых детей попросить на денек остаться дома. Ирка оказалась в их числе.
  Родители Татьяны были в деревне, родители Егора на работе. У Лешки, как назло, сломалась машина и до них было далеко добираться своим ходом. Друг, правда, работал, но уж точно не отказал бы забрать любимую крестницу, оставив ее на полдня у Юльки в офисе. Наталья переживала крутой роман, и Таня просто не посмела ей навязывать ребенка, когда подруга в таком состоянии. А Лена должна была со своим ребенком отправляться на прививку. Оставался Сашка, который почему-то был дома и Таня, скрепя сердце, обратилась к нему с этой просьбой. Сашка охотно согласился, и соседка отправилась на поддержку коллектива, которого ждало очередное ежегодное испытание.
  Вообще-то проверяли не ее работу, но могли потребоваться кое-какие финансово-бухгалтерские справки и она должна была их предоставить, так как заведующая, несмотря на то, что проработала в саду почти сорок лет, никогда особо не вникала в работу бухгалтера, и не всегда точно знала, какие цифры в документах на что указывают. Раньше у них была заводская бухгалтерия, которая вела все расчеты, а затем, когда их перевели на самостоятельный баланс, судя по проверке нагрянувшей комиссии из КРО Департамента Образования, нынешний главный бухгалтер достаточно хорошо вела расчеты и содержала в порядке документацию, чтобы можно было и дальше спать спокойно. И основным поводом для беспокойства была работа педагогического коллектива, который, не успевая привыкнуть к одной программе обучения, уже получал указание, что она устарела, и надо искать новые пути. А ведь это написание новых, по большей части никому не нужных планов, подбор материала, закрепление пройденного с детьми, которые больший интерес проявляли к разным бестолковым комиксам и бесконечным мультсериалам, чем-то средним между боевиками и триллерами, а вовсе не желали запоминать, чем Жостовская роспись отличается от Хохломской, в чем разница между Климовской игрушкой и какие цвета преобладают в Гжельской. Кто из сказочных героев "Колобка" или "Работницы и Ленивицы" положительный, а кто отрицательный. Им не очень интересно было строить города из специального конструктора, где на кубиках были нарисованы окна и двери и были резные крыши, которыми должно было увенчиваться строение. Гораздо более интересные игры мальчики устраивали своими коллекционными, принесенными из дома машинками, которые под вечер становились похожими на участников "гонки на выживание". А девочки со своими Барби "прогоняли" сцены из телесериалов, которыми увлекались их мамы и бабушки, с необыкновенным упорством сваливая в одну кучу персонажей из "Гваделупы", "Девушки по имени судьба", "Санта-Барбары", "Девушек-соседок" и мультика "Сейлор Мун - Луна в матросске".
  
  Татьяна вернулась домой, и Ирка взахлеб начала ей рассказывать, как они с дядь Сашей классно провели время, играя в паровозики, которые он забрал из родительского дома (в детстве это была его гордость - немецкая железная дорога с несколькими паровозами, шлагбаумами, светофорами и небольшим вокзалом), а затем - в детское зоолото, где надо было быстрее соперника собрать на картине всех необходимых обитателей того места, которые предполагались на изображенном листе. А потом он включил ее любимые мультики про "Тома и Джерри", потому что к дядь Саше пришла какая-то тетя. Еще Таня услышала много интересного про то, что тетя была молодая и красивая, как в журнале мод, в ярко-красном длинном пиджаке с золотыми пуговицами и короткой полупрозрачной черной юбке.
  Входя в подъезд, Таня отметила, как какая-то шикарная девица легко сбежала по широкой мраморной лестнице и покинула их дом. Она и предположить не могла, что это Сашкина гостья. Ее длинные волосы были аккуратно уложены, и казалось, что она только что из салона парикмахера. Под слегка распахнувшимся пиджаком она увидела черный топ, выгодно подчеркивающий ее соблазнительную грудь, а ее шикарные ножки были затянуты в колготки, имитирующие чулки с подвязками. Когда она прошлась мимо, край короткой свободной шифоновой юбки, словно ненароком взлетая при каждом шаге, открывал кусочек этого искусно выполненного наряда. Татьяну обдало ароматом дорогих духов, пьянящий запах которых до сих пор она ощущала. "В такой одежде только мужиков соблазнять", - с завистью подумала Таня. К сожалению, на свою фигуру она не могла бы надеть столь смело исполненные вещи. Ей больше подходила юбка длиной до щиколоток, а колготки желательно с лайкрой, плотностью примерно 70 ДЕН.
  Иришка, словно не замечая, как помрачнела Татьяна, поняв, с кем она столкнулась внизу, продолжала рассказывать, что тетя поинтересовалась, не Сашкин ли она ребенок, на что дядь Саша ответил, что "пока - нет".
  Иришка, поглощенная просмотром любимого диснеевского сериала, вовсе не обратила внимание на интонацию, с которой Сашка сказал это. Зато его гостья развернулась и еще раз внимательным оценивающим взглядом окинула девочку, по-свойски расположившуюся в Сашкинй комнате, забравшуюся с ногами в большое удобное кресло и уплетающую дольки ананаса, который они с Сашкой купили, выйдя после ухода Татьяны ненадолго прогуляться.
  Сосед зачем-то пришел на кухню и Таня ненадолго прекратила допрос дочери, стараясь не встрчаться с мужчиной взглядом. Он налил воды в свой чайник, нажал кнопку и вышел.
  На вопрос Тани, долго ли эта тетя здесь оставалась, Ирка беспечно ответила, что посмотрела почти половину четырехчасовой кассеты, пока дядь Саша и эта теть Марина сидели в другой его комнате. А еще у нее клевая машина красного цвета и "без крыши", чему Ирка немного удивилась. Прежде, чем тетя Марина покинула их, они с дядей Сашей и Иркой пили кофе и, выйдя на балкон, она показывала дядь Саше свою новую игрушку, которую ей подарил какой-то "кошелек". Ирке стало любопытно и, высунувшись, она тоже рассмотрела это сверкающее полировкой произведение искусства автомобилестроителей.

Маринкина тачка [из инета]

  Как назло, пока Ирка увлеченно расписывала свои впечатления, Саша вернулся, чтобы налить себе чай. Всю процедуру заваривания он делал в этот раз очень медленно и тщательно, и Таня не могла отделаться от ощущения, что он буравит взглядом ее спину. Почему-то такое внимание было неприятно. К тому же неловко - мужчина, наверняка, прекрасно понимает, что она вычленит из сбивчивого рассказа ребенка. Словно уловив мысленное желание девушки, чтобы сосед убрался с кухни, Сашка и в самом деле, взял свою чашку и направился к себе в комнату.
  "Ну вот и все, - подумала Татьяна и помимо собственной воли, ощутила ворвавшуюся в ее душу пустоту. - Доигралась в недотрогу! Хотя, все равно это когда-нибудь случилось бы. Может, так оно и лучше, что почти ничего меня не связывает с Сашкой... Что делать теперь? Ждать, надеяться и верить, или опять сбежать и из этого дома, где я почти обрела покой и умиротворение, придумав, что я могу еще быть кому-то нужна?" - с горечью размышляла Татьяна.
  Ирка уронила вилку под стол и, слезая, чтобы поднять ее, наступила тапком на картофелину, которая масляным пятном расплылась под ее ногой на полу. Таня раздраженно прикрикнула на дочь, и та, сжавшись от звука ее голоса, вновь уселась на место и наклонилась над тарелкой. Сашка, вышедший было из кухни, остановился в дверях и произнес:
  - Тань, при чем здесь ребенок?
  В ответ он получил такой взгляд презрительного пренебрежения, говоривший, что он вмешивается не в свое дело, что изменился в лице:
  - Я думаю, нам стоит кое-что обсудить... - начал он, но тут раздался звонок, и он вышел, чтобы снять трубку находившегося в холле радиотелефона.
  Вторая трубка, с антенной, валялась где-то в его комнате. Саша что-то ответил и пошел искать ее, чтобы вести дальнейшие переговоры конфиденциально. Таня повернулась к дочери и почувствовала угрызения совести: Иришка сидела, ковыряясь вилкой в тарелке и по щекам ее текли крупные слезы, беззвучно капая и так в пересоленое блюдо, приготовленное матерью. Ребенок был здесь абсолютно ни при чем, и не надо было срывать свою злость на Сашку и вымещать обиду за рухнувшие надежды на самом дорогом ей человеке.
  - Прости меня, котенок, - Таня прижалась к Иришкиным коленкам, опустившись на корточки рядом с ней.
  Ирка обняла мамину голову своими перепачканными масляными ручонками и, всхлипывая, произнесла:
  - Не надо на меня никогда кричать, ведь ты же моя мама...
  
  ...Через сорок минут Татьяна с Иришкой, побросав кое-какие вещички в большую сумку и закрыв свою комнату на ключ, что делали только в первые дни знакомства с соседом, уехали в квартиру Татьяниных родителей, которые на весь летний сезон отбыли в деревню...
  
  ...Свекровь, зачастившая в гости (она очень скучала вдалеке от внучки и даже обрадовалась, что девочки снова переехали), снова была здесь. Когда Ирка улеглась спать, Таня поставила чайник и достала альбом с фотографиями. Свекровь с умилением рассматривала сделанные Лешкой фотографии, когда Таня с Иришкой и Лешкиной семьей ездили к ним на дачу на выходные. Танюшку оставили у Лешкиных родителей, а сами вернулись в Москву. Последняя фотография запечатлела встречу Егора и Ирки. Таня с Юлькой стояли на заднем плане. Сначала Татьяна не собиралась вставлять эту фотку в альбом, но с удивлением обнаружила, что встреча с Егором уже не вызывает той боли, что она испытывала раньше, сразу после его ухода, да и Ирка очень удачно здесь получилась. Глядя на этот снимок, свекровь вдруг всхлипнула и произнесла:
  - И чего ему надо было?
  - Да ладно, все уже перегорело, - успокаивающе ответила Татьяна.
  - У тебя есть кто-нибудь? - с надеждой, что у бывшей невестки все тоже наладится, спросила свекровь, утирая непрошеные слезы.
  Таня вздохнула и грустно покачала головой.
  - Ирка все уши прожужжала про дядю Сашу... - опять попыталась начать свекровь.
  - Увы... - Таня развела руками.
  Свекровь помолчала, но все же выдавила:
  - А Ольга-то ведь в больнице...
  - Да? - вопросительно посмотрела на нее Татьяна. - Что-нибудь серьезное?
  - Токсикоз сильный, угроза выкидыша, - призналась свекровь.
  - Егор сказал?
  Та кивнула головой.
  - Вы были у нее?
  - Нет... Все никак не могу себя заставить, - грустно покачала головой женщина.
  - Ну и напрасно. Жизнь идет. Егор - Ваш сын, и все равно придется смириться с тем, что у Вас появятся новые внуки, - в раздумье произнесла Таня.
  Ей эта новость была неприятна, но она много раз думала о том, что это, в конце концов, неизбежно. Ей льстило, что мать бывшего мужа заняла сторону покинутой невестки, но надо было посмотреть правде в глаза - у них с Егором уже все кончилось, и надо сохранить нормальные отношения, хотя бы из-за Иришки. Ведь не только у них возникла эта проблема, но не уподобляться же тем, кто делит последнюю тарелку при разводе и строго по минутам отсчитывает время свиданий с детьми, настраивая их друг против друга. Гораздо приятнее не разжигать в себе ненависть и презрение к когда-то любимому человеку, чтобы не отравлять и так не сладкую жизнь. "А Ольга молодец! - восхитилась ее упорством Татьяна. - Она слишком хорошо понимала, что раньше нельзя было его купить своим ребенком. Зато теперь он не отвертится и женится на ней. Как она вовремя все подгадала, а то неизвестно, сколько бы еще Егор тянул с новой свадьбой..."
  - Тань, ты не расстраивайся - все равно вы с Иришкой будете самыми желанными в нашем доме, - попыталась подбодрить Нина Михайловна.
  Таня улыбнулась и немного насмешливо ответила:
  - Честно говоря, я и не надеялась. Спасибо, конечно, но с вас хватит и Иришки. Он, может, будет еще десять раз жениться-разводиться, а Вы так и будете всех утешать?
  Свекровь снова вытерла слезы и подумала, что или у Таньки кто-то есть, или она все еще надеется на чудо, потому что сама не стала бы утешать мать бросившего ее мужа, да и вообще, вряд ли пустила бы ее на порог. Нина Михайловна была Скорпионом по гороскопу, и у нее очень четко делился мир на черное и белое: или друг, которому готова отдать последнее, или враг...
  - Нина Михална, я придерживаюсь того мнения, что Бог ни делает - все к лучшему,- продолжала Таня. - Моя заведующая говорит, что нельзя никому желать несчастья и нельзя никого проклинать, потому-что все вернется обратно, только в несколько раз хуже. Пусть Егор будет сыт, здоров и доволен жизнью - мне все равно.
  - Как же ты одна-то? - опять сокрушенно покачала головой Егорова мать. - Ты хоть на алименты подай, если не хочешь от него так деньги брать.
  - Нам ничего не надо пока, - успокоила ее Татьяна. - Вот если не смогу собрать все, что нужно к школе, или на зимние тряпки для Ирки, если она сильно вытянется за это лето и прошлогодняя шуба будет мала - вот тогда, может, напишу небольшой списочек, - полушутя-полусерьезно добавила она.
  Вскипел чайник, и разговор ненадолго прекратился. Собственно Таня уже все сказала: она не имела к Егору больше никаких претензий - он постепенно становился для нее лишь отцом ребенка. И она порадовалась, что не разорвала в первые дни отчаяния все их совместные фотографии и перед Иркой смогла сохранить видимость нормальных отношений с ее отцом-кобелем. Нина Михайловна и Татьяна еще долго сидели на кухне квартиры Таниных родителей, но старались больше не касаться болезненной для обеих темы. Все же перед уходом свекровь попросила Татьяну, чтобы она пришла в пятницу к ним с Егором, если она не сильно будет себя неволить встречей с бывшим мужем. Приезжают гости из Николаева, где Таня с Егором и Иришкой отдыхали пару лет назад у дальних родственников.
  То лето было особенно приятным воспоминаниями. Оказавшись вдали от родного дома и Татьяна, и Егор, казалось, видели только друг друга, и новая обстановка как бы вдохнула свежий воздух в их любовные переживания, стирающиеся между жерновами семейного быта. Его родственники не могли нарадоваться, как у них все хорошо, какая семья, и как они друг друга и свою дочку любят. Это была троюродная сестра Егорова отца с мужем. Родственники прибывали в Москву на пару дней - проездом, и им бы хотелось вновь увидеться с младшим поколением. Нина Михайловна не смогла признаться им, что той семьи (Егор-Таня-Иришка) больше не существует, еще не все близкие родственники знали о разводе и поэтому, чтобы избежать ненужных уже разговоров, она просила Татьяну на денек снова сыграть роль жены сына, чтобы на вопрос "где твоя мама", Иришка вдруг не ляпнула бы, что они больше вместе с папой не живут, и у него теперь "новая тетя Оля". Не похвастаться подросшей внучкой его родители тоже не могли, и Иришка самая первая получила приглашение на встречу с гостями...
  
  Через два дня Татьяна надела свое черное в мелкий белый горошек длинное платье, застегивающееся как халат, со множеством мелких пуговиц на воздушных петлях. Как раз на днях они с Ленкой закончили его шитье из легкого шифона, почти непрозрачного, и платье очень хорошо сидело на похудевшей Татьяне. Ее полные ноги скрывал струящийся подол и, хоть и был спереди разрез, точнее, ряд пуговиц заканчивался чуть ниже колен, сквозь эту щель был виден только кусочек ног, и выглядело довольно привлекательно. Глубокий вырез выгодно подчеркивал правильную грудь - бюстгальтер на косточках оказался удачным решением. Татьяна собрала волосы в хитросплетенный пучок и заколола декоративной заколкой. Ее мягкие непослушные волосы красиво блестели и отливали каштановым цветом - она совсем недавно подлечивала их "Хной" - все-таки развод и расставание с Сашкой не прошли даром. Татьяна накрасилась и помогла дочке застегнуть непослушную молнию на спине ее платья. На руки она нацепила свои золотые колечки и перстеньки, подаренные, в основном, мамой еще до ее замужества и с удивлением обнаружила, что опять может их носить на тех пальцах, что в первые дни после приобретения. Она надела подаренный на день рождения Наташкиным ухажером золотой браслет - переплетающиеся между собой разного плетения две цепочки и, придирчиво оглядев себя в зеркале, осталась довольна. Наташка лихо раскрутила его на этот, в общем-то, недорогой для него подарок. Лешка с Юлькой подобрали цепочку, подходящую к этому браслету. День рождения Татьяна справляла на квартире своих родителей, через две недели после того, как покинула коммуналку.
  Ирка все еще продолжала навешивать на себя многочисленные бусы, и стала похожа на новогоднюю елочку, украшенную гирляндами.
  - Солнце мое, давай оставим только то, что подходит к твоему наряду? - осторожно предложила Таня.
  Ирка, у которой все же было развито чувство вкуса, безнадежно опустила руки с предпоследней побрякушкой, которую еще не успела надеть - очевидно, ее мучил вопрос: "от чего же отказаться?"
  Через полчаса обе вышли из дома и неторопливой походкой направились к дому Егоровых родителей, которые жили в семи минутах ходьбы от дома Таниных родителей, чтобы на площадке позади Егорова дома встретиться с ним и заявиться в гости как положено порядочной семье - втроем.
  
  Ирка, визжа, повисла на отце, нагнувшемся, чтобы заключить в объятиях свою любимицу, а Таня с улыбкой ждала, когда он обратит на нее внимание. Егор поднял голову и немного смущенно произнес:
  - Хорошо выглядишь, - оценил он.
  Они с Татьяной не общались напрямую больше двух месяцев, Ирку после встреч приводили домой его родители.
  - Спасибо, ты тоже ничего, - усмехнулась Таня. - Как Ольга?
  - Ты знаешь? - удивленно спросил Егор. - Мать сказала?
  - Угу, - кивнула Татьяна. - Какой срок-то?
  - Почти семнадцать недель...
  - О! Ну что же, поздравляю с будущим пополнением твоей фамилии, - дурачась, продолжала Таня. - Дай поцелую тебя что ли, чтобы сыграть поправдоподобнее сейчас роль любящих супругов.
  Егор широко улыбнулся и наклонил голову, подставляя губы.
  - Ну уж, - Таня развернула его лицо и чмокнула в гладко выбритую щеку. - Не слишком входи в образ - это только лишь на один вечер.
  Они взяли Иришку, протянувшую им по ручонке, и неторопливо двинулись к подъезду. Таня не обратила внимание на темно-вишневый BMW, который собирался было въехать во двор, но вдруг остановился и через несколько минут задним ходом выехал обратно на проезжую часть улицы...
  
  Когда за Егором, предупредительно пропустившем своих девочек вперед, захлопнулась дверь подъезда, Сашка, сидевший в темно-вишневой машине, уронил голову на скрещенные на руле руки и в отчаянии прошептал: "Только не это..."
  Что он мог подумать, когда Таня сбежала, услышав от дочери, что к дяде Саше приходила шикарная девушка, с которой он какое-то время провел вместе, не дав ему ничего объяснить. Сначала он надеялся, что Таня настолько успела привязаться к нему, что вернется через пару дней, но она не появлялась. Конец мая и июнь не баловали дождями, и потребности в большом гардеробе у Тани с Иркой не было - обходились тем, что взяли из дома. Он попробовал найти ее через телефонный справочник в компьютере, но в той квартире, где она была прописана, жили другие люди, временно снимавшие ее. Они упорно отказывались сообщить о ее новом местонахождении, а, может, просто не знали, где она, пообещав, что если появиться - сообщат ей то, что он мог бы передать. Но Александру нужно было самому поговорить с соседкой. Девичью фамилию он не знал и не мог "вычислить" телефон ее родителей, где она могла быть, как он предполагал. В детском саду осталось совсем мало детей, и Таня халявно пропускала по нескольку дней, болтаясь с Ленкой, устроившейся проводить презентации фирменной косметики и массажеров, по всему городу, чтобы новые встречи и впечатления помогли выветрить из головы мысли об охватившем ее с новой силой одиночестве от новой потери. К сожалению, Сашка, несколько раз поджидая ее у детского сада, оказывался именно в те дни, когда Татьяна не появлялась там, а Иришку забирала свекровь или свекр. Сашка корил себя, что он не догадался записать телефон Таниных родителей, когда 8го марта, Лена набирала его, чтобы вызвать подругу в ресторан.
  Домой к Егоровым родителям Сашка звонить не решался. Самое простое было подкараулить соседку у дома ее родителей, но иногда мужчину посещали мысли, а стоит ли? И он опускал руки... Так в сомнениях и метаниях прошел почти месяц.
  Еще в самом начале Саша "вызвал" из памяти радиотелефона все последние номера, с которых звонили Татьяне и, решил еще раз созвониться с Юлькой, которая, не сообщая мужу, все-таки прониклась Сашкиными проблемами, и выдала Танино местонахождение, посчитав, что так будет лучше. Она даже не стала говорить об этом Таньке, не зная, как та отнесется к "предательству", ведь подруга старалась убежать от себя, и трудно было точно определить - не ограждала ли Юлька этим свою семью от неожиданностей, помня о том, что когда-то Лешка и Таня были вместе. Она чувствовала, что может доверять подруге, но не была до конца уверена в своем муже, который слишком большое участие проявлял к Таниным проблемам.

Бессонница [из инета]

  Сашка не знал, как Таня, уложив дочь, которая уже порядком соскучилась по дядь Саше и ежедневно спрашивает, когда же они поедут обратно, мечется ночами, призывая все не наступающий сон и, вместо ожидаемого успокоения, что она не видит больше человека, к которому испытывала магическое влечение, еще сильнее страдает от разлуки.
  Увидев сцену встречи Татьяны с ее бывшем мужем, Сашка сделал единственный напрашивающийся вывод - они решили попробовать все снова. Он больше не мог оставаться наедине с самим собой и решил поехать к Маринке, которая продолжала работать в том клубе, где когда-то он был начальником охраны. Всего два раза с тех пор, как он женился и развелся, он виделся с ней, и еще третий раз, когда Таня застала выходившую из дома Маринку.
  
  Когда-то давно их связывали довольно интимные отношения, возникшие после того, как Саша помог ее непрошеным "дружкам" понять, кто кому чем обязан. Сашка тогда был один, и Марина, в благодарность, скрашивала его вечера, когда у него возникала в этом необходимость. Так было до тех пор, пока он не встретил Светку и не женился на ней. Марина все поняла и не требовала продолжения отношений - Саша, в отличие от многих, умел быть просто другом. Их встречи с Мариной носили чисто деловой характер, когда она попадала в очередную неприятную историю. Теперь и ему нужен был человек, готовый просто посидеть с ним и помолчать, потому что говорить было трудно, и он не мог выразить словами, чего он все же хотел и на что надеялся. С мужчинами ему почему-то сейчас видеться не хотелось - какие бы не были хорошие друзья, они много не знали, а лишних вопросов не хотелось. Маринка, достаточно повидавшая в свои двадцать с небольшим лет, оказалась сейчас именно тем человеком, что нужна была Александру.

В клубе [из инета]

  Когда он появился в бывшем своем клубе, многие обрадовались - текучка кадров была небольшая, и его помнили. Он, здороваясь и выдавливая приветливую улыбку, быстро прошел в гримерную за кулисы и постучал в дверь, где переодевались стриптизерши. Девочки были не из пугливых и застенчивостью не страдали. Открыв дверь и увидев интересного мужчину, вдохновились и постарались помедленнее и эротично, как перед публикой, наряжаться в свои практически невидимые сценические одежды-ниточки. От обилия шикарных голых женских тел Сашка даже на минутку растерялся. Маринки среди них не было. Девушки, узнав, кому они обязаны его визитом, слегка погрустнели и потеряли к нему интерес. Одна из них выпорхнула и, увидев, идущую по коридору Маринку с каким-то обвешенным золотыми цепями и перстнями-печатками прилично прикинутым мужчиной крупного телосложения, произнесла:
  - Ванда, к тебе пришли.
  - Кто? - удивилась Маринка, чей сценический псевдоним, под которым она выступала ночью с номерами стриптиза, был "Ванда".
  - В пальто! - хихикнула подружка и торопливо зашагала дальше.
  Судя по тому, что Машка-"Лейла", исполняющая свои номера под восточную музыку, не сделала страшные глаза, как обычно, когда надвигались какие-нибудь неприятности от слишком навязчивых обожателей, Марина поняла, что надо отделаться от своего "кошелька", с которым она была уже почти месяц, и за счет которого имела повышенные гонорары от администрации, так как он был завсегдатаем их клуба и не одну сотню "зелени" спустил здесь, раскручиваемый "Вандой", когда заканчивалось ее выступление.
  Она мило распрощалась со своим поклонником, обещая быть "вашей навеки", и пошла в гримерную. Увидев Сашкино лицо, она согнала улыбку и, подойдя и поцеловав его, поинтересовалась, кто умер.
  - Ты можешь сегодня побыть со мной? - спросил он, не отвечая на ее дурашливый вопрос.
  - Это так серьезно? - удивилась Марина. - Можешь не отвечать...
  Сашка с благодарностью посмотрел на догадливую девушку. Марина на всякий случай вытащила из ящика своего столика упаковку презервативов. Она не боялась "залететь" - при всем желании это уже никогда не случится. Но она очень осторожно относилась к своему здоровью и соблюдала все необходимые правила личной гигиены при смене партнеров. В данном случае она боялась не за себя, а за Сашку - она ни в коем случае не хотела бы стать причиной для его походов в вен.диспансер.
  Маринка редко пользовалась своими привилегиями самой высокооплачиваемой и с восторгом принимаемой публикой, поэтому, хоть и с неохотой, ей предоставили внеочередной выходной, и они, пересев в ее "DODGE-VIPER", отдали ключи знавшему Сашку портье, чтобы он после смены отогнал его BMW к Сашкиному дому...
  
  ...Таня очень хорошо провела время среди бывших родственников. Иришка осталась ночевать. Егор проводил экс-жену до дома и уехал в Ольгину квартиру. В субботу ему надо было проводить родственников на вокзал, а потом отвезти родителей и дочь к ним на дачу. Егор недавно купил себе машину и теперь его нещадно эксплуатировали. (В Ольгин дом не пришлось ничего покупать - у нее было почти все, что необходимо).
   Так как уезжали на две-три недели, надо было захватить Иркины теплые вещи и резиновые сапоги, которые остались в коммуналке - вдруг пойдет дождь, ведь на даче не было асфальта, чтобы бегать там в ботиночках. Еще он хотел успеть к Ольге, правда, в этом не было особой необходимости, так как ее должны были навестить ее родители и подружки. "Один денек мог бы и пропустить", - досадливо думала Таня, слегка задетая его участием к сопернице-разлучнице. Она не припоминала, чтобы он так же проявлял такую заботу, когда она была беременна. Возможно, он просто повзрослел и понимает, что вынашивание ребенка и его рождение гораздо более сложны и неприятнее, чем сам процесс его зачатия. У Тани токсикоза не было, и он считал, что это все в порядке вещей и, только кода уже стал ощущать под своей рукой, как будущий ребенок толкается, и ее живот ходит ходуном, начал проявлять к жене больше внимания. Зато ее закололи всякими витаминами, от которых отнимались ноги, от всяких В1, В6, В12 и прочего, и вены на руках были похожи на вены законченного наркомана, когда какая-нибудь медсестра-троечница искала, словно вышивая, куда всадить иглу, чтобы впрыснуть глюкозу.
  Таня договорилась с Егором, что он заедет к ней на ту квартиру по дороге на дачу, и она сразу отдаст вещи, которые соберет заранее, приехав туда с утра. Лешка с Юлькой еще днем приглашали приехать к ним, чтобы утром в субботу свалить куда-нибудь позагорать. В эти выходные на дачу к Лешкиным родителям поехала Наталья со своим ухажером, и там негде было ночевать, так как еще в одной комнате шел ремонт и только покрасили окна, они все еще воняли краской. Татьяна отказалась, так как уже договорилась со свекровью, что поприсутствует перед гостями, изображая "любимую жену" Егора. А в субботу договорились, что поедут попозже - ближе к обеду, когда отправит Ирку.
  
  Лешка заехал за Татьяной рано утром, потому что, пока Юлька трепалась с подружками по телефону и складывала кое-какие вещички, должен был еще заскочить на рынок. Они приехали к дому, и Таня предложила Лешке подняться, пока она собирает Иркины вещи и ищет свой купальник, чтобы подкрепиться кофе. Честно говоря, она просто боялась остаться наедине с Сашкой, если он окажется дома. Лешка не стал вдаваться в подробности, и с радостью согласился...
  
  ...Когда Таня открыла дверь, то сразу почувствовала незнакомый пьянящий аромат, наполнивший почти всю квартиру. Из комнаты вышел Сашка. На нем были одни джинсы и тапки, его голый торс вновь вызвал в Татьяне массу всяких переживаний и противоречивых чувств. Он с каким-то удивлением и растерянностью взглянул на заявившуюся ни свет ни заря соседку, что она сразу почувствовала, что пришла не во время. Сашка кивнул вошедшим и вновь вернулся в свою комнату, оставив дверь открытой. Таня чувствовала, что здесь что-то не так и, словно в подтверждение ее догадок, из ванны вышла шикарная девица в мужской рубашке с голыми потрясающими ногами и, увидев остановившихся на пороге, мило улыбнувшись, произнесла:
  - Доброе утро!
  - Здрасьте, - выдавила Татьяна.
  - О-о!!! - только и смог произнести восхищенный Лешка и тут же осекся, наткнувшись на ледяной взгляд Таниных глаз, сверкнувших из-под очков, когда она резко повернулась на его возглас.
  Девица в Сашкиной рубашке, ухмыльнувшись произведенному эффекту, и покинула сцену разыгравшегося небольшого спектакля, скрывшись в Сашиной комнате, плотно притворя за собой дверь.
  - Тань, очнись, - дотронулся Лешка до словно окаменевшей спутницы, догадавшись, что для Тани эта встреча была неожиданна и весьма неприятна.
  - Ага, сейчас, - отозвалась Таня и, споткнувшись о туфли на толстой подошве, оставленные посреди прихожей Сашкиной гостьей, едва поборов в себе желание зафутболить их куда-нибудь за стоявший в холле шкаф, аккуратно перешагнула их и достала ключи от своей комнаты.
  Лешка подавил улыбку, заметив выражение, промелькнувшее на лице подруги, когда она посмотрела на эти туфли - он понял, какие мысли ее посетили. Но Алексей видел, что Татьяне было сейчас совсем не весело, поэтому молча пошел вслед за ней. Честно говоря, он был немного рад, что заехал за ней так рано, и теперь они застали Сашкину гостью. Лешка чувствовал какую-то необъяснимую ревность к ее соседу. То, что Татьяна отвергла его, когда он остался с ней после развода с Егором, где-то в душе мучило, хоть он и понимал, что она не должна была поступить иначе. И, даже провожая ее и свою неугомонную сестру на "блядки" (пожалуй, самое подходящее слово), он не испытывал того чувство утраты близкого друга, которое посетило его, когда он впервые понял, что Сашка для нее значит, увидев, как Таня смотрит на своего соседа. Это было довольно давно, месяца четыре назад, но понял то выражение, появлявшееся на ее лице при упоминании Сашкиного имени, только совсем недавно. Он внушал себе, что, конечно, хочет, чтобы Танька была счастлива, но сейчас не мог отделаться от чувства гаденькой радости, что Сашка, приведший в этот дом женшину, похоронил себя как возможный претендент на Танькину руку и сердце.
  - Сделай, пожалуйста кофе, - попросила Таня, подходя к окну, чтобы Лешка не заметил предательски выступившие на глазах слезы.
  Лешка в нерешительности остановился.
  - Пожалуйста, - процедила Таня сквозь до боли стиснутые зубы, чтобы не разреветься, и он молча пошел на кухню.
  Таня несколько раз глубоко вздохнула и вытерла две, все-таки скатившиеся по щекам, слезины.
  - Фиг! - тихо сказала она вслух. - Обойдешься и без моих слез! Я уже достаточно наплакалась по каждому мудазвону, - зло добавила она и, слегка похлопав себя по щекам, чтобы прийти в норму, пошла на кухню, где Лешка тщился найти сахар, закончившийся еще когда Таня жила здесь.
  Так как она больше не возвращалась сюда, она совсем забыла, что надо пополнить на всякий случай и здешние запасы.
  - Я схожу в булочную по-быстрому, - спохватилась Таня.
  - Давай, я? - предложил Лешка.
  - Не, я еще что-нибудь посмотрю Иришке с собой, и нам надо хлеба купить.
  - Да я все равно на рынок буду заезжать, - все же продолжал настаивать Лешка.
  - Мне надо проветриться, - честно призналась Татьяна. - Я задыхаюсь здесь от этого амбрэ, - она выразительно развела руками.
  Запах духов Сашкиной знакомой был действительно густой, хотя очень приятный, но для начинающегося дня можно было бы подобрать что-то полегче. Лешка перестал упорствовать:
  - Так бы сразу и сказала, - подмигнул он ей, дурачась.
  - Если бы ты не был таким непробиваемым, давно бы догадался, - парировала Таня, тоже улыбнувшись. - Ладно, я пошла. Смотри, веди себя прилично, чтоб я не застала ее еще и в твоей рубашке.
  - А я бы не отказался... - мечтательно закатил глаза Лешка.
  - И это при живой-то жене и детях! - притворно возмутилась Таня, принимая его игру.
  - Ладно, я пойду приму холодный душ, пока ты ходишь, только не задерживайся, а то я за себя не ручаюсь, - примирительно добавил он, провожая ее к дверям...
  
  
  глава 11
  
  
  ...- Ну, что теперь? - спросила Марина, присаживаясь на край кровати, на которую упал Сашка, вернувшись в комнату, когда неожиданно заявилась Татьяна.
  - Не знаю, - честно признался он. - Теперь она точно ничего не захочет слушать...
  Марина сняла рубашку и стала натягивать свое белье. Вид обнаженной девушки, заставляющей многочисленную толпу у себя в клубе свистеть и улюлюкая, вооброжая, что она старается только для него, любимого, почему-то совсем не вдохновлял Сашку. Да, он полночи занимался с ней любовью, только не получал того удовольствия, что раньше. Казалось, он просто хотел забыться в своей страсти, подчиняясь физиологии, а не чувствам. Марина тоже ощутила это.
  
  Она очень хорошо знала мужчин и презирала их всех, кроме, пожалуй, Сашки и своего давнего друга, неизвестно где сейчас обитающего, так как ему местные мафиози объявили смертный приговор, не став разбираться, кто прав, кто виноват, и кто кого подставил.
  Когда ей не было и тринадцати лет, ее изнасиловал собственный отчим, с которым мать неофициально сожительствовала несколько лет, но потом все же решила выйти за него замуж. Отец давно бросил их, мать частенько приводила на ночь прилично одетых мужчин, которые утром уходили, и маленькая Маринка знала, что они с матерью пойдут покупать вкусную еду и что-нибудь из тряпок. Одевались они всегда хорошо, и девочки в школе ей завидовали, несмотря на то, что родители им запрещали водиться с "Веркиной дочкой", догадываясь, откуда у одинокой женщины, работающей секретаршей в какой-то небольшой конторе, такие наряды и нет отказа в деньгах.
  Маринка до сих пор вспоминает тот шок, который она испытала от прикосновений жадных потных рук и боли раздвигаемых его ногами ее судорожно сжатых коленок, чтобы войти в нее. Отчим напился и, очень злясь за что-то на Маринкину мать, почему-то решил воспользоваться услугами рано сформировавшейся и казавшейся старше своих лет Веркиной дочери.
  Мать вернулась, когда он уже спал на Маринкином перепачканном кровью диванчике, а голая Маринка сидела в углу, поджав ноги, и безжизненным взглядом "блуждала" по комнате. Ее лицо, руки и тело было в ссадинах и кровоподтеках. Мать все поняла, но не захотела терять мужика, несколько лет постоянства, она обвинила в случившемся дочь. Маринку все же пришлось оправлять в больницу - кровотечение не прекращалось, и пришлось сделать не одну операцию, пока восстановили все, что было можно. Врачи пытались добиться от нее правдивого рассказа случившегося, но она все больше замыкалась в себе.
  Отчим затравленно смотрел на нее, боясь, что она "расколется" инспектору детской комнаты милиции, с которой связались из больницы - все-таки не коленки ободрала - мало ли, может она уже "шалавит" с этих лет? Мать, злобно и подозрительно глядя на дочь, оказавшуюся невольной соперницей, отмалчивалась. Жить не хотелось. Все и так не было безоблачно и чисто в безотцовском детстве Марины, но она даже не могла себе представить, как это унизительно, мерзко и больно, когда кто-то распоряжается твоими желаниями и телом, помимо твоей воли. Она была далеко не пай-девочкой, но такого быстрого взросления не ожидала, надеясь, что расстанется со своим детсвом с каким-нибудь "крутым" мальчиком, от которого сходят с ума подружки...
  
  ...Ее откачали и поставили на учет в психушке. Там она провалялась почти год, и за это время поняла, что не одна такая и, выйдя, отметила свое четырнадцатилетие большой дружной попойкой с приятелями. Вот тогда и появился впервые ее дружок, который теперь был в бегах. Пожалуй, ему одному она могла доверять. Он был бедовый, готовый на любую авантюру парень, старше ее на пару лет. Она рассказала, что с ней было, и он так ненавязчиво и спокойно дал ей понять, что все это "туфта по сравнению с Мировой революцией", что она поверила ему и на некоторое время успокоилась, и кое-как закончила восемь классов, когда ее бывшие одноклассники уже перешли в десятый или поступили в другие учебные заведения.
  А затем отчим вновь начал проявлять к ней нездоровый интерес, все отчужденнее относясь к стареющей матери, которая была сломлена морально, но не желая себе в этом признаться, все еще старалась удержать около себя мужика. И тогда Марина, заведя себе несколько поклонников, благо все внешние данные позволяли одним взглядом укладывать мужиков в штабеля, попросила их немного "подлечить" начавшего зарываться отчима.
  Перелечиваться ему пришлось в больнице, но зато он уже даже украдкой не смел взглянуть на строптивую падчерицу.
  Потом Марина попробовала все прелести древнейшей профессии, и однажды ей посчастливилось обслуживать какого-то второстепенного воротилу шоу-бизнеса, который и привел ее, умело пользующуюся своим богом данным даром и умной головой (общаясь с гостями из дальнего зарубежья, она довльно сносно выучила английский, итальянский и французский, а вот немецкий почему-то не пошел...) в этот, один из первых открывающихся официально клубов, в программе развлечений которого для публики были сеансы стриптиза. Здесь она была уже четвертый год, все такая же заводная, с упругим телом, пышной грудью и длинными ногами, сводившими с ума ее поклонников. Теперь она "бомбила" сытых мужиков, словно они были виноваты в том, что у нее не будет детей и она не сможет стать счастливой хранительницей семейного очага, потому что эти понятия о "счастливой семье" вызывали у нее только циничную усмешку.
  Однако девушка прекрасно понимала, что Саше нужен дом и семья, и безболезненно отнеслась к его женитьбе на более удачливой в своей судьбе, хотя тоже очень красивой Светке, и не могла понять, почему Сашка так удручен тем, что не нашел понимания с соседкой. Она бы отказалась от своей налаженной жизни, от всего того, что получила благодаря своему настойчивому труду, сначала "на спине", а затем, более приличной и менее опасной профессией. У нее была шикарно обставленная трехкомнатная квартира, недавно проведен евроремонт со всеми полагающимися атрибутами - ваннами-джакузи, посудомоечной и стиральной машинами, кондиционерами, создающими дома подходящий настроению климат, и всякой прочей ерундой. Последним в ее коллекции оказался красный спортивный двухместный автомобиль - она даже не интересовалась, во сколько он обошелся его дарителю, преподнесеннй им в порыве щедрости после ночи страсти. Марина строго отделяла оплачиваемую работу в клубе от своих личных интересов, прибегая к непосредственному контакту только когда ей хотелось что-то получить очень быстро или просто возникало желание побыть с мужчиной для поднятия тонуса. А если бы Сашка дал ей какую-нибудь надежду, она согласилась бы отказаться ото всего, пусть они будут вместе лишь год или, даже, полгода...
  
  - Ты и вправду серезно влип, дружок, - сказала Марина, отчаявшись как следует "завести" его вечером. - Посмотреть бы на нее...
  - Ничего особенного, уверяю тебя, но все же... - он замолчал, не зная как продолжить.
  - Но почему ты уверен, что ее муж решил вернуться в семью, и она его приняла?
  - Ну, у них все-таки ребенок...
  - Ты думаешь она могла бы простить его уход к другой - более молодой и красивой, свой переезд и то, что почти полгода жила одна? - недоверчиво поинтересовалась Марина, сраженная мужской логикой.
  - Я видел, - вздохнул он.
  - Да мало ли что может померещиться?
  - Но она ушла, ничего не объяснив, - возразил он, уступая умело ласкающей его девушке.
  Марина усмехнулась, он рассказал ей, что она столкнулась именно с Татьяной, когда в прошлый раз приходила к Саше. А Саша с подругой вовсе не предавлись любовным утехам, как нарисовала в своем воображении Таня, но Марина, наверное, на ее месте сделала бы такой же вывод. И уж она бы так, по-тихому, не капитулировала - он запомнил бы ее уход надолго, пусть даже ничего не должен был ей объяснять и отчитываться за свою личную жизнь. Марина давно научилась быть, когда надо, стервозной.
  Так они и провели почти всю ночь, то занимаясь любовью, то ища выход из создавшегося положения, то просто болтая о том, что произошло с тех пор, когда Саша ушел из их заведения. Молчать было невыносимо...
  Александр привык рано вставать по утрам и, как ни старался не беспокоить все же уснувшую девушку, она, по старой привычке, спала чутко и сразу проснулась. Марина пошла в ванную, привести себя в порядок, и в это время состоялось возвращение Тани, которая заявилась совсем некстати не потому, что "вспугнула всю малину", а потому-что еще больше создала проблем для того, чтобы обрести то, чего так желала и она, и Сашка, все же понявший, что соседки значат для него.
  
  - Ну, хочешь я поговорю с ней? - попыталась вывести Сашку из охватившей его меланхолии уже переодевшаяся девушка.
  Саша поднял глаза и, читая выражение его лица, Маринка, криво улыбнувшись, спросила:
  - Что, не внушаю доверия?
  - Честно говоря, ты внушаешь совсем другие мысли женщинам, чем те, что посещают нас, мужчин, - признался Саша.
  И, хотя в его устах это звучало как комплимент, в создавшейся ситуациции это не помогло бы. Теперь, когда Таня увидела Маринку, одетую в одну Сашкину рубашку и тапочки, было практически бесполезно выяснять, какие отношения у нее с бывшим мужем.
  Они услышали, как в прихожей хлопнула дверь, Саша поднялся, натянул футболку без рукавов и вышел из комнаты, попросив Марину пока остаться здесь. На кухне он застал одного Лешку и понял, раз Таня ушла, а ее друг остался, значит, она еще вернется.
  Лешка поздоровался с Сашкой за руку и, закурив, опять уселся за Танин стол в ожидании обещанного сахара, без которого невозможно было пить только что намолотый кофе.
  - Она что, за вещами? - спросил Александр, кивнув в сторону захлопнувшейся за Татьяной двери.
  - Да, - отозвался Лешка.
  - Она уедет отсюда совсем? - упавшим голосом вновь спросил Саша.
  Тут Лешка не смог отказать себе в маленькой радости и сообщить Сашке, как тот "лопухнулся". Лешка никогда не был подленьким, он сам не мог понять, почему так поступал.
  - С чего ты взял? - сделал он удивленное лицо.
  - А как у нее с мужем? - пожав плечами, спросил Саша.
  - А что с мужем? Жив, здоров и ждет прибавления...
  Сашка резко развернулся, но тут же опомнился: не может быть, что Татьяна так быстро могла согласиться на совместную жизнь, не предохраняясь, даже с любимым когда-то мужем. Зато от Лешки его реакция не укрылась и он продолжал:
  - Она с ним виделась-то всего один раз, когда приезжали родственнички, чтобы не утомлять их своими неурядицами и не расстраивать пожилых людей.
  Сашка начинал себя чувствовать, как в диснеевском мультике про Аладдина, когда вынесший всех из рассыпавшейся пещеры на поверхность джин решил, что уже исполнил одно желание - то есть полнейшим ослом - ну почему он не подождал, пока она вернется домой, почему он решил, что она идет в Егоров дом, чтобы остаться там с ним, а не в гости, где за столом, небось, собралось не меньше десяти человек?... Да и Маринка, его бескорыстная давняя подружка, никак не вписывалась теперь сюда, где и так они с Таней уже много наворочали, не решаясь довериться друг другу.
  - Я идиот, - прошептал он, закуривая.
  - Слушай, оставь ее в покое, - вдруг попросил Лешка, - не мучай ее, все равно она теперь с тобой вряд ли останется.
  - Я попробую, - упрямо возразил Саша.
  - Ну-ну, - усмехнулся Лешка, глядя на Таниного соседа, который явно был намерен в этот раз пройти до конца, несмотря на то, что в его комнате сидела шикарная телка, с которой он наверняка как следует "оторвался" этой ночью.
  - Слушай, а кем ты приходишься ей? - вдруг хищно прищурился Сашка, словно прикидывая, достойный ли перед ним соперник.
  - Я-то - друг, а вот кем окажешься ты, кроме как "бывшим соседом"?
  - Мне все равно, она будет со мной - хочет того или нет, - упрямо повторил вслух Сашка, словно для того, чтобы быть более уверенным, что именно так все и будет.
  - Если ты хоть намеком сделаешь ей больно - я тебя придушу, - пообещал Лешка, поднимаясь.
  Сашкины глаза недобро сверкнули:
  - Ты уверен?
  - Я тебя предупреждаю и не посмотрю на твою художественную роспись, - Лешка, бросил взгляд на наколотую у Сашки на плече характерную отличительную эмблему спецвойск, в которых он когда-то служил.
  Лешка, служивший в морской пехоте, и сам имел похожий знак отличия, и он понял, что с Сашей вряд ли стоит ему связываться, но все же, пройдя мимо Татьяниного соседа, стоявшего в дверном проеме, задел его плечом. Сашка внутренне напрягся, но никак больше не отреагировал на презрительно оттолкнувшего его Танькиного друга. Лешка был прав, и все исправить теперь было слишком тяжело. Александр надеялся, что обретет в том союзника, но, в отличие от Юльки, Лешка, по-видимому, сам что-то имел к Татьяне, не желая подпускать к ней других, собирающихся стать более близкими, чем старый проверенный друг.
  
  Вскоре вернулась Татьяна, и Лешка, быстенько попив кофе, "свалил" на рынок,и через час с небольшим заехать за женой и вернуться захватить Татьяну, чтобы отправиться на загородную прогулку. Сашка с Мариной тоже были на кухне, готовя легкий завтрак. Таня пересилила в себе желание уйти в комнату. Она, правда, старалась не встречаться взглядом с задумчиво следящим за ней глазами Сашей, но так и чувствовала на себе изучающий взгляд красивых глаз молодой Сашиной гостьи, которая оценивающе разглядывала соседку своего друга. "Ну почему семью хотят создать с такими как она, ведь все равно при первой возможности бегут к нам?" - с горечью подумала Марина. Вскоре после отъезда Лешки, соседка ушла в комнату собирать вещи.
  
  ...Таня, курившая на балконе кухни, с тоской смотрела на две иномарки, пристроившиеся рядом - темно-вишневый BMW и вызывающе-красный "DODGE-VIPER". Во двор въехала Егорова "девятка", и Таня, затушив окурок, взяла сумку и поша вниз.
  Иришка рвалась попрощаться с дядей Сашей, но Таня твердо произнесла, что им некогда. Она вкратце рассказала Нине Михайловне, где что лежит и позвала Иришку, стоявшую у машины, чтобы поцеловать ее на прощание. Она обернулась к дочери и увидела, как та радостно машет рукой, задрав голову вверх. Таня посмотрела на дом и увидела стоящего на балконе кухни Сашку, который тоже помахал ее ребенку.
  Егор подошел к Татьяне и, посмотрев на ее этаж и оценив соседа, стоявшего в джинсах и футболке без рукавов, его статную, хоть и не накачанную фигуру, ехидно спросил:
  - Ну и как он в кровати? Хорошо трахает?
  - Великолепно! - искренне сказала Татьяна, на миг вспомнив, как ей, действительно было здорово тогда.
  Это прозвучало так, как будто она хотела побольнее уколоть бывшего мужа. И Егор, криво усмехнувшись, с издевкой произнес:
  - Что же ты тогда сбежала?
  - Так сложились обстоятельства, - выдавила сквозь зубы Таня. - Хотя, кого, собственно, это... Тебя теперь не должна волновать моя личная жизнь, - оборвала она дальнейшие препинания на эту тему.
  
  Когда Егор увез свою семью, Таня, помахав дочке и свекрови вслед, посмотрела на часы. До приезда Лешки было еще полчаса, и уже хотелось есть. Она поднялась домой и, пошарив в морозилке, нашла пачку пельменей.
  Татьяна уже собралась снимать кастрюльку с огня, когда в прихожую вышли Сашка с Мариной.
  - Звони, я всегда в твоем распоряжении, - прошептала Марина, обувшись и взявшись за дверную ручку.
  Сашка кивнул, а в голове у него все вертелись Маринкины слова о том, что этот Танин дружок, Леша, гораздо больше, чем просто друг, - опытную Марину невозможно было провести, и она предостерегала Сашу о том, что, возможно, встретит препятствие еще и с его стороны, а ведь она даже не знала, что они уже столкнулись с ним чуть больше получаса назад.
  - Будь умницей, береги себя, - Саша склонился и поцеловал Марину в щеку.
  - Пока, - она почувствовала, какой это был горький поцелуй, уже ничего не значащий для них обоих.
  Зато Таня, нечаянно повернувшись как раз в этот момент, чуть не выронила кастрюлю и, чертыхнувшись, вывалила все пельмени в мусорное ведро - есть совсем расхотелось.
  Она ушла в свою комнату и подошла к письменному столу, над которым в резных деревянных рамках висели две выполненные красками работы. На одной из которых было крупным детским почерком написано печатными буквами: "МАМЕ ОТ ИРЫ! 30 АПРЕЛЯ!". Другая была без всяких подписей, и Таня уже протянула было руку, чтобы сорвать ее и, разбив рамку, порвать на мелкие кусочки, но не смогла. Она не могла понять, какая из этих двух пейзажей окресностей загородного дома дороже ее сердцу - по-детски исполненый при солнечном освещении, или тени и силуэты деревьев на фоне заходящего солнца, притягивающих и завораживающих ощущением простоты и, в то же время, нереальности изображенного.
  Она услышала, как за спиной открылась дверь, и обернулась, изобразив на лице холодную неприступность:
  - В чем дело?
  - Нам надо поговорить, - начал Сашка, проходя в комнату.
  - О чем? О твоей посетительнице? Меня это не волнует.
  - А, по-моему, ты говоришь неправду, - насмешливо склонил он голову набок.
  Таня вспыхнула и покачала головой, показывая, что он очень ошибается.
  - Ты должна понять, что я живой человек. А что я должен был подумать, глядя на твою нежную встречу с бывшим мужем?
  - Ты видел? - изменившимся голосом произнесла соседка, вспомнив, как вчера чмокнула становившегося ей безразличным Егора в щеку.
  - Ты не подумала, что это тоже можно истолковать по-своему? Ты убежала, ничего не дав объяснить. Ты зажималась, как девочка, когда я видел, что ты готова к близости...
  - Может, ты плохо старался, - съязвила Таня, задетая его правдивыми словами.
  - Ну что ж, мне надо было изнасиловать тебя, чтоб ты поняла, что я не просто хотел с тобой поиграть? - зло спросил Сашка. - Но сейчас я не об этом...
  - Да, пожалуй, - вдруг решилась Татьяна. - Как насчет комнаты?
  - Я не об этом... - снова перебил Саша.
  - А я именно о том, что пора уже расставить все точки над "i".
  - Чего ты хочешь? - осторожно поинтересовался мужчина.
  - Я хочу, чтобы Вы, наконец, сообщили дату, когда сможете выкупить мою комнату, - Таня взяла официальный тон и перешла на "Вы".
  - Я не буду ее выкупать, я не хочу, чтоб ты уезжала, - серьезно сказал Саша.
  - Да? - Таня растерялась от такого поворота разговора. - Но я все равно здесь не останусь.
  Сашка пожал плечами: мол, у тебя нет вариантов.
  - Тогда я найду обмен, - твердо сказала Татьяна.
  - Тебе будет это затруднительно сделать, я постараюсь создать те условия, при которых сюда никто не захочет въезжать, - предостерег сосед.
  Таня, не ожидавшая от него такого коварства, вспыхнула и лихорадочно искала выход, потому что она должна была доказать, в первую очередь себе, что она может отсюда уйти.
  - А я... Я тогда обменяюсь с каким-нибудь алкашом, которому все равно, в каком состоянии будет квартира - вот у него ты сможешь выкупить еще одну комнату за бутылку, если пожалел денег для меня, - выпалила она, и Саша помрачнел при упоминании о том, что он просто жадничает.
  - Опомнись, Тань, ведь Ирку придется таскать в школу через пол-Москвы.
  - Мне все равно, - разошлась Танька. - Я ее переведу по месту прописки.
  - Но ведь твоя дочь так хотела пойти в эту, - умоляюще произнес Саша, увидев, что сейчас в Таньке горит желание просто сделать ему побольнее. - Зачем на ней-то отыгрываться?
  - Это наши семейные проблемы! - отчеканила Таня, проклиная себя за свой глупый язык, который говорил совсем не то, что подсказывало ее тоскующее по Сашке сердце.
  Он сделал к ней шаг, но соседка отскочила и прошипела:
  - Не прикасайся ко мне, я и так совсем ручная стала... из-за тебя. - Ее плечи безвольно опустились, и она, как-то вся сникнув, продолжила. - Ты просто издеваешься надо мной постоянно, зная, что я не могу без тебя... и с тобой не могу...
  Саша опустил глаза.
  - Хорошо, я сделаю, как ты хочешь, но обещай мне исполнить одну мою просьбу.
  Таня посмотрела на него, и что-то в его лице заставило ее не отвергать того, о чем он ее просил. Она инстинктивно поняла, что это уже предел, и она согласилась.
  - Что я должна сделать?
  - Поехать со мной через пару дней, не задавая никаких вопросов и не требуя объяснений. Я прошу лишь один вечер, - поспешно добавил он.
  - Хорошо, а теперь оставь меня, - попросила Таня.
  Саша вышел, и как раз раздался звонок в дверь. Это приехали Юлька с Лешкой. Юлька прошла и, поздоровавшись с открывшим дверь Таниным соседом, остановилась, ожидая, а не передумала ли Татьяна о своем решении поехать с ними? Судя по выражению лиц обоих обитателей этой коммуналки, перед этим был серьезный разговор. Она внимательно посмотрела на подругу, готовая поддержать ее в любом принятом решении, но Леша быстренько взял инициативу в свои руки и, подхватив Танину сумку, остановился в дверях с таким выражение лица, словно был намерен силой вытащить Таньку из этого дома, если она вдруг вздумает остаться. Саша молча смотрел, как Татьяна, нервно путаясь в ремешках, натягивает на ноги пляжные босоножки. И, когда они выходили за дверь, Лешка такой презрительно-победный взгляд подарил Танькиному соседу, что тому кровь бросилась в лицо и побелели костяшки пальцев на сжавшихся в кулаки руках, несмотря на то, что он прекрасно владел своими чувствами во время боевых операций. Столкнувшись с другой стороной жизни, он оказался более слабым и не подготовленным к сердечным неудачам.
  
  ...Лешка был - сама Любезность и Мистер Предупредительность, он не давал девчонкам ни минуты на расслабление и возврата к грустным мыслям, весь день рассказывая какие-то забавные истории и дурачась.
  Под вечер он привез Татьяну к дому ее родителей, поднявшись с ней до ее этажа, провожая, пока уставшая за день и слегка обгоревшая Юлька задремала в машине. Он остановился и, посерьезнев, произнес:
  - Тань, тебе надо вернуться домой.
  - Я и так дома, - удивленно повернулась к наму Татьяна с ключами в руках.
  - Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю: он, наверное, действительно, тот человек, который нужен тебе и Ирке.
  - Почему ты мне это сейчас говоришь? - подозрительно спросила Татьяна.
  Лешка смотрел на нее и ловил себя на мысли, что ему стало легче от того, что он все-таки нашел в себе мужество признаться, что очень подленько поступил утром по отношению к Сашке.
  - Ты должна понять, что сама виновата в том, что он привел к себе девицу... - начал он, подбирая слова...
  Смысл его монолога заключался в том, что он, как друг, давно должен был сказать ей об этом, и именно он, прекрасно разбирающийся в людях, должен был помочь ей и Сашке найти взаимопонимание, но он подождал, когда уже все зависло над пропастью и практически не осталось никаких шансов. Таня молча слушала его, поражаясь, с какой обжигающей прямотой, называя вещи своими именами, он разъяснял все их промахи и ошибки на пути к тому, что Таня и Саша, наконец, начали понимать, что не могут друг без друга.
  - А ведь ты не хотел мне это говорить, - вдруг осенило ее. - Да?
  Лешка опустил голову, пряча глаза от ее прямого взгляда.
  - Ну почему, Лешенька?...
  Он помолчал и, тяжело вздохнув, развернулся:
  - Я говорю тебе сейчас, и не требуй от меня большего, спокойной ночи...
  - Пока, - машинально ответила Татьяна и, переваривая услышанное, повернулась к своей двери только тогда, когда услышала, как за Лешкой лязгнули двери лифта, увозя его вниз.
  
  Через два дня Таня вернулась в коммуналку и, едва успела войти, как зазвенел звонок телефона.
  - Да! - подняла она трубку.
  - Таня, это Саша, ты давно здесь?
  - Нет.
  - Пожалуйста, извини, я уже еду - застрял в пробке, - Сашка разговаривал с ней по сотовой связи из машины.
  Он уже начал нервничать, так как на выезде на кольцевую дорогу проторчал почти сорок минут. Он боялся, что Татьяна, вернувшись домой к шести часам и не застав его, обидится и уйдет - мало ли, что придет ей в голову. Ему не хотелось "гнать" по городу, потому что менты очень любят останавливать превышающие скорость иномарки, в надежде "поиметь" с них "левых" денег. Останавливаться и, препираясь, "отстегивать" через каждые пять километров "бабки", Сашке не хотелось - он потерял бы больше времени.
  - Я подожду, не переживай, - успокоила Таня.
  Сашка облегченно вздохнул и попрощался.
  
  Таня поджав ноги сидела на своем диване и с грустью представляла, как она будет собирать свои вещички в скором времени, когда с дачи приедет отец или освободится брат, чтобы помочь с переездом. Она так не хотела уходить из этого дома... Но оставаться здесь и знать, что Саша проводит ночи с девушками в соседней комнате, и они пользуются одной ванной и готовят завтрак на кухне, нацепив Сашкину рубашку - тоже было невыносимо.
  
  Через час с небольшим Таня уже сидела на переднем сидении Сашиной машины и слушала звучавшую в салоне композицию "You Don't Fool Me" группы "Queen". Она молчала, пообещав не задавать вопросов, и Саша тоже молча вел машину.
  
  Она несколько удивилась, когда он свернул за постом ГАИ с автострады на выложенную бетонными плитами дорогу, проходившую среди высоких сосен. Она смутно догадывалась о конечном пункте их прибытия, но все еще не была уверена в правильности своих выводов.
  
  Когда они остановились преред воротами дачи, которую Таня приводила в порядок в майские праздники, она улыбнулась. Да, сюда бы она хотела вернуться...
  Загнав машину в гараж, Саша провел ее через участок, где в бассейне, сверкая на солнце, блестела голубая вода, и по поверхности пробегала легкая рябь от налетавшего ветерка. Они вышли через заднюю калитку на широкий, залитый солнцем зеленый луг. Буйство летних красок и пышная растительность завораживали. В траве еще во всю стрекотали кузнечики, хотя было уже почти восемь часов вечера. Деревья находящегося рядом леса начали отбрасывать косые тени. Луг пестрел изобилием полевых цветов...

Ромашки на вечернем лугу [из инета]

  Таня сорвала ромашку и начала отрывать лепесток за лепестком, пока в ее руке не осталась одна желтая куцая серединка на тонкой ножке. Выходило, что Саша ее любит. Следующая ромашка рассказала, что "к сердцу прижмет". Сашка с улыбкой смотрел, как она с увлечением крутит головой в поисках более крупного цветка, что росли рядом с ней. Следующая сообщила, что "к черту пошлет", и она судорожно сорвала четвертую, вспомнив вдруг припев незамысловатой песенки:
  ...Только ромашка, только ромашка,
  Только ромашка знает о том,
  Любит ли Сашка, любит ли Сашка,
  Или полюбит Сашка потом...
  Ей почему-то вдруг ясно вспомнились строчки последнего куплета:
  ...Лепестки летят в траву
  И смеется Сашка -
  Не осталось на лугу
  Ни одной ромашки...
  Четвертая ромашка опять подтвердила, что он ее "любит", и она не стала больше испытывать судьбу. Александр дал ей в полной мере насладиться свежим воздухом и, подойдя, вручил огромный букет полевых цветов, собранных им, пока она гадала. Таня поблагодарила его и, положив свою ладонь на его протянутую руку, позволила увести себя обратно к дому...
  
  
  глава 12
  
  
  Когда они зашли обратно на территорию, Таня развернулась к нему и спросила:
  - Саш, так чья это дача?
  Он улыбнулся и, отвесив шутливый поклон, произнес:
  - Хозяин к Вашим услугам.
  Она остановилась и уперла руки в бока:
  - Ты мне наврал?!!
  - Ну, не наврал, а, как говорит твоя дочь - немного обхитрил, - признался мужчина.
  Таня не нашлась, что ответить, он правильно вычислил тогда, что она не взяла бы так нужных им в тот период денег, если бы знала, что их ей дает Саша. Она окинула взглядом участок, который теперь зеленел пробившейся травой и стал еще прекраснее, чем весной.
  - Тебе надо здесь сделать какой-нибудь экзотический уголок с водоемом, чтоб там плавали лотосы или хоть лилии, на худой конец.
  - Надо подумать, - оживился Саша. - Я бы разбил еще сад камней. То, что показывают по телевизору, все равно не может передать того ощущения умиротворенности, связи с природой и совершенства, как если бы ты могла видеть их перед собой.
  - Это было бы здорово! - мечтательно прикрыла глаза Татьяна. - А ты бывал в Японии?
  - Да, пару раз... - Саша взглянул на соседку, и с удивлением подумал, что они в чем-то похожи, ей нравится то же, что и ему, и он искренне произнес. - Если хочешь, я подготовлю дом, и ты с Иришкой можешь провести здесь лето.
  - Саш, по-моему, мы обо всем договорились, - помрачнела Татьяна, подумав: "Конечно, он опять окажется благородным бескорыстным покровителем, а я буду пользоваться его благосклонностью, навязывая ему решение своих семейных проблем и буду чувствовать себя в постоянном долгу перед ним. Нет уж, хватит!"
  - Я хозяин своего слова, - тихо произнес Саша.
  - Хочешь дал, а хочешь взял? - насмешливо поинтересовалась Татьяна, но Саша остался серьезным.
  - Завтра ты получишь то, о чем мы договорились, но сегодня ты обещала быть со мной.
  Да, она пообещала один вечер уделить ему, не обостряя обстановку, и должна была тоже сдержать свое слово. Сосед вовсе не был похож на маньяка, а если что и случиться, так хоть будет что вспомнить...
  - А где я буду спать? - вежливо поинтересовалась она.
  - Там, где я скажу, - спокойно ответил Саша.
  - Надеюсь, что не в прихожей, - пробормотала Татьяна, вздохнув.
  - Смотря как будешь себя вести, - успокоил Саша, и губы его расплылись в улыбке.
  Он взял гостью за руку, и они поднялись на второй этаж. Все помещения в доме, кроме кухни, были по-прежнему пусты.
  - Я не могу сейчас его обставить, придется отложить до следующего лета, - объяснил Саша, и Таня поняла, что почти все сбережения на сегодняшний день он должен будет отдать ей, выкупая ее комнату в коммуналке.
  Только на втором этаже, в большой комнате с камином и огромными окнами, выходящими на веранду, была кое-какая мебель, и она была пригодна для жилья. Перед камином, занимая почти полкомнаты, был постелен великолепный ковер с каким-то экзотическим орнаментом и длинным мягким ворсом, в котором утопали ноги. Таня сбросила туфли и блаженно ступила на его поверхность. По четырем углам комнаты были установлены колонки и, когда он включил привезенный заранее CD-плейр, комната наполнилась отовсюду хлынувшей музыкой. Саша не зря когда-то занимался в музыкальной школе, и напрасно не стал развивать свой дар. Он подобрал какие-то классические малоизвестные произведения, и эта чарующая нежная лирическая музыка настраивала приехавших людей на определенную волну. Таня просто обалдела - она не была страстной поклонницей классики, но все же и ее пробрало насквозь волшебством зазвучавшей прелюдии. Казалось, что музыка звучтит не снаружи, а внутри души, проходя сквозь сердце, пронзительно и волнующе...
  Саша, довольный призведенным эффектом, еще раз убедился в правильности своего выбора - эта женщина откликалась на то же, что ощущал и он, когда он мог заниматься тем, что на самом деле любил...
  Пока она, как завороженная, стояла, облокотившись на камин и слушала музыку, он взял привезенную с собой сумку и вышел на веранду. Через несколько минут он вернулся в комнату и, взяв Татьяну за руку, вывел ее на огромный балкон - там стояли два шезлонга, оставленные в прошлый раз, и низкий стеклянный столик. На столике были фрукты, сок, темная дымчатая бутылка какого-то дорого коньяка, коробка шоколадных конфет и два невысоких стаканчика с широким толстым дном.
  На Саше был темный костюм и светлая рубашка классического покроя. Он выглядел таким торжественным, что Таня невольно залюбовалась им, хотя ей больше нравился романтический стиль - узкие джинсы и свободна рубашка, с расстегнутыми верхними пуговицами. Саша окрыл бутылку и по чуть-чуть налил в стаканы. Конечно, шампанское было бы романтичнее, но видимо, он вспомнил, что она как-то проболталась, что после у нее часто болит голова. Про отказ от интима, когда "болит голова" Сашка слышал лишь в анекдотах - самому ему никто еще не отказывал, но экспериментировать с выдумывающей разные предлоги Татьяной он не решился.
  Таня почувствовала, как приятное тепло разливается по телу, когда пригубила чудесный горько-пряный ароматный напиток. Саша пил мало - все-таки утром надо было садиться за руль - сегодня он преследовал совсем другие цели, ночь обещала быть бессонной, но Татьяне не забывал подливать. Они довольно долго сидели на свежем воздухе и, только когда солнце наполовину скрылось за верхушками деревьев, стоявшего на горизонте леса, Татьяна поднялась и, облокотившись на перила, почувствовала во всем теле "какую-то удивительную гибкость".
  Саша подошел сзади и, обняв расслабившуюся девушку, нежно дотронулся губами до ее шеи, пахнущей сладкими, немного терпкими духами. На Татьяне было черное платье в белый горошек, в котором она ходила с Егором в гости к его родителям. Ее отливающие золото-каштановым блеском под лучами заходящего солнца волосы были заколоты на затылке, и лишь завитки локонов за ушами слегка шевелились от порывов налетающего ветерка. Под платьем - черное кружевное белье - она и сама не знала, почему оделась так - видимо, она предчувствовала, что им готовил вечер и наступающая ночь. Саша развернул ее к себе и, найдя губами ее губы, поцеловал нежно, словно спрашивая разрешение на продолжение, но она так живо откликнулась, прикрыв от наслаждения глаза, что мужчина задохнулся от радостного волнения - он ей нравился. А значит, может смело действовать, к черту все ее предрассудки! Он оставил ее губы, легко скользнул по щеке, поцеловал за ушком и, чувствуя, что девушка в его руках просто тает, прошептал:
  - Если тебе нужен душ, я подожду. Там внизу есть для тебя халат...
  Таня вздохнула и пошла вниз. Глупо было бы не понять, что вечер закончится предсказуемо... В конце концов, это последний вечер...
  В душе она действительно нашла огромную махровую простыню и длинный светло-кремовый мягкий халат.

Ночь [из инета]

  Когда Татьяна вышла из душа, то с удивлением обнаружила, что вверх по лестнице, на площадке каждого пролета, стоит по толстой зажженной свече, тускло отбрасывающей тени от маленького язычка чуть колышащегося пламени. В комнате были опущены жалюзи, так как на улице все еще было довольно светло, несмотря на то, что солнце уже зашло. В камине горели небольшие поленья, а вся комната мерцала от нескольких десятков зажженных свечей разного размера и формы, расставленных по всему помещению. В этом чудесном полумраке звучала музыка, и Саша, в одних брюках, уже сидел у камина, скрестив ноги. Таня опустилась на ковер рядом с ним, и он произнес:
  - К сожалению, шкуры медведя пока нет, но если ты захочешь когда-нибудь повторить встречу, я сам его завалю и положу его шкуру к твоим ногам.
  Татьяна рассмеялась:
  - Знаю, что врешь - но все равно приятно, - призналась она.
  Саша встал на колени перед девушкой и, взяв за ворот халата, начал медленно стаскивать его с ее плеч. Увидев немного напряженный блеск, промелькнувший в глазах соседки, он произнес:
  - Если тебе будет неприятно или больно, можешь остановить меня, но не называй мне больше ни одну из причин, по которым ты можешь отказаться...
  Таня поняла, что он имеет ввиду ее постоянную "моральную" неподготовленность, она опустила глаза и промолчала. Саша, растолковав ее молчание по-своему, протянул ей пачку презервативов и прошептал:
  - Я буду очень осторожен.
  Танины губы тронула чуть заметная усмешка: она и не боялась - у нее второй год стояла спираль. Первый раз, после рождения Ирки, она поставила ее, когда "залетела", принимая противозачаточные таблетки. Тогда пришлось сделать аборт, чтобы не рисковать здоровьем будущего ребенка - вдруг эти меры предохранения как-то могли бы подействовать на начавший развитие плод. Она жалела о том, что пришлось так поступить, но надо было рассуждать "логически", и она уступила голосу разума. Та спираль простояла три года, затем она сделала полугодовой перерыв и вновь поставила ее, чтобы было меньше хлопот, и не надо было отвлекаться во время близости с мужем, которая и так стала довольно редка в последнее перед разводом время. Она поняла, что Саша преследует не только те цели, чтобы предупредить нежелательную беременность. Этим он хотел показать, что оградит ее от возможных последствий после проведенной несколько дней назад ночи с другой девушкой. "Умничка, вспомнил... тонкий ход!" - подумала Таня, горько усмехнувшись.
  
  Саша помог освободиться соседке от халата, и аккуратно опустил девушку на ковер, мякими ворсинками коснувшийся ее голой спины. Мужчина провел ладонью по ее груди, и она прогнулась ему навстречу...
  Тогда он опустился, раздвигая коленями ее ноги, преодолевая легкое сопротивление осторожно и очень нежно, чтобы не спугнуть этот момент, когда она наконец-то доверилась ему, его рукам, губам, его телу...
  А потом, они плавно двигались, угадывая последующие движения партнера, приближаясь к пику нарастающего с каждой минутой наслаждения и невольно оттягивая его, страшась "отрезвления", потому что сейчас это было настолько восхитительно, пьяняще, волнующе, проникновенно и честно, что хотелось, чтобы длилось вечность... Сашкино горячее тело было столь желанным, что Таня напрочь отбросила всю ханжескую неприступность и отдалась во власть его умелых нежных рук и жадных губ, покрывающих поцелуями ее разгоряченную ласками кожу. Его одежда была брошена рядом с ее халатом, и, хоть он и нацепил резинку, в этот момент Таня вряд ли задумалась бы о возможных последствиях безрассудно проведенной ночи. У нее было лишь одно желание - принадлежать ему, слиться с ним в одно целое...
  
  Когда они уже восстанавливали дыхание, пытаясь прийти в себя, и отзвучал последний музыкальный аккорд на остановившемся диске, оба почувствовали, что им жарко у начавшего угасать камина в объятиях друг друга. Таня прошептала:
  - Воды...
   Саша приподнялся на локте и, посмотрев на Таню, спросил:
  - Ты подумала о том же, о чем и я?
  Татьяна кивнула, и они, поднявшись, не одеваясь, спустились вниз, и с разбега бросились в бассейн, выплеснувший брызги воды на низенький парапет-ограждение, принимая их нагие разгоряченные страстью тела...
  
  Уже наступало утро, и небо на востоке окрасилось в розовый цвет. Вода была еще достаточно теплой, нагревшись предыдущим днем, но утренняя прохлада воздуха быстро дала себя знать. Сашка обнял Татьяну, и они с головой ушли под воду, слившись в очередном безумном поцелуе. Когда вода вытолкнула их на поверхность, они тяжело дышали - пора было вылезать. Саша подал соседке руку и легко помог выбраться ей на выложенный шестигранной плиткой берег.
  Вернувшись в дом, Таня подумала, что теперь она может позволить себе "оторваться" напоследок и показать Саше, что она все-таки умеет быть настоящей женщиной. Терять уже было нечего, и вряд ли когда-то удастся еще насладиться таким чудом, что подарила эта ночь, предполагая последующее навсегда расставание...
  Саша подбросил несколько поленьев в камин и сел перед ним, протянув к огню свои ладони. Таня, закутавшаяся было в халат, поднялась с кресла (стоявшее сейчас в этой комнате, в котором спала ее дочь в майские праздники), и, сбросив одежду, тихо подошла к сидящему к ней спиной Саше, и опустилась рядом. Ее ставшая упругой от купания в холодной воде грудь коснулась его голой спины, и он, наклонив голову назад, грустно посмотрел на девушку. Татьяна обняла его и дотронулась до его груди. Мужчина удивленно взглянул в лукавые Татьянины глаза и прижал ее руки, положив сверху свои.
  - Я хочу тебя... - произнесла Татьяна, и Саша притянул ее к себе, разворачиваясь.

Таня и Саша [из инета]

  Теперь он был в ее власти, и Таня попыталась вспомнить все, что она когда-то умела. Честно говоря, ей не пришлось сильно напрягаться, потому что сама горела желанием. Ей не было дела до того, увидит ли он складку на ее животе или будет ли любоваться ее грудью, слегка опустившейся после кормления ребенка. Ей было все равно, что в темноте могут рассмотреть ее близорукие глаза - она "видела" его руками и внутренним зрением, которое ее сейчас не подводило. Сашка обалдело покорился ей, взявшей на себя инициативу, и под ее дрожавшими от возбуждения руками, ласкающими его тело и страстными губами - он и не подозревал в ней такого огня - ощущал себя просто мальчиком, впервые решившимся на близость с опытной женщиной...
  Когда наступил кульминационный момент и отзвучали положенные стоны и хрипы - они закончили одновременно, он все не мог открыть глаз и выпустить ее из своих объятий, и вовсе не замечал боли от впившихся в его спину длинных ногтей Татьяны, страстно прижавшейся к нему. Прошло довольно много минут, прежде чем их объятия ослабли, и он, сместившись чуть в сторону, растянулся рядом с ней, не вытаскивая свою руку из-под ее спины...
  
  Из-под полуприкрытых глаз Таня заметила, как Саша повернул лицо в ее сторону и недоверчиво покачал головой.
  - Что-нибудь не так? - пересохшими губами прошептала она.
  - Ну ты, блин, даешь! - только и смог произнести Саша крылатую фразу из прошумевшего пару лет назад фильма "Особенности национальной охоты".
  - Разреши, я буду расценивать это, как комплимент, - улыбнулась соседка.
  Сашка был поражен, насколько она могла быть раскрепощена и желанна, когда отбросила свой ложный стыд и ненужную в таких обстоятельствах скромность. Такого блаженства он не испытывал даже, пожалуй, с профессиональной Маринкой. Возможно, потому, что тогда на ее ласки откликалась лишь плоть, а сейчас он готов был отдать этой лежавшей рядом женщине всего себя, и его душа вместе с телом тоже принадлежали ей, по крайней мере, в эту ночь...
  Саша посмотрел на часы, которые в этот момент как раз перескочили с цифр 04:59 на цифры 05:00. Пора было потихоньку собираться домой - к восьми он должен быть в офисе. Он еще раз притянул к себе Татьяну, и они на несколько минут отодвинули приближение необходимости подъема. Затем мужчина оделся и пошел на кухю, оставив Татьяну приводить себя в порядок. После того, как они выпили горячий, крепко заваренный, любимый Татьяной английский чай "AHMAD TEA", с привкусом бергамота, пришлось покинуть этот дом, подаривший такую волшебную ночь обоим...
  
  Пока Саша набрасывал кусок проволоки на ворота забора, Таня сидела в машине и с удивлением думала, что ей стало гораздо легче. И пусть они расстануться теперь, ночь, проведенная с Сашей, с любимым... давала ощущение какой-то законченности в их отношениях, как будто вскрыли гнойный нарыв - рана еще осталась, но нет теперь той невыносимой боли, что испытывала она, все отвергая его попытки близости, мучая его и мучаясь сама...
  
  Александр сел за руль и предложил ей вздремнуть, пока они едут в Москву. Было уже почти шесть утра. Таня сначала отказалась, но тишина утра, нежная негромкая музыка и мелькание растущих по краям дороги деревьев, пока они выезжали из леса, заставили ее глаза закрыться. Она уже спала, когда Саша вывел свой BMW на широкую многополосную ленту Рижской скоростной автострады. Машин практически не было, и он сбросил скорость со ста сорока до восьмидесяти, только подъезжая к Красногорскому посту ГАИ.
  Лишь у самого дома он разбудил ее, остановив машину. Наваждение закончилось. Настало время расчетов и расставания...
  
  ...Когда она опустилась на стул в кухне, устав (правда, приятной усталостью) от бессонной ночи, проведенной на Сашиной даче, сосед прошел в свою комнату и, вернувшись, положил на стол перед ней пачку стодолларовых купюр.
  - Сколько здесь? - поинтересовалась Таня, боясь прикоснуться к деньгам, словно к последнему, что ее еще удерживало здесь.
  - Тридцать пять.
  Таня быстро прикинула в уме, что это больше той суммы, в которую оценили ее комнату в риэлторской конторе - 200 миллионов рублей, учитывая ее площадь, состояние, удаленность от центра и наличия рядом метро и прочих мелочей. Тридцать пять тысяч "баксов" тянули примерно на двести восемь "лимонов".
  - Здесь больше...
  - Пока обменяешь, пока все оформишь, ничего не останется, - возразил Саша спокойно.
  - Я постараюсь все сделать в течение месяца, - произнесла Таня. - Чтобы ты смог поменять замок.
  - Я не буду его менять. Оставь ключи у себя, - Саша сел напротив и грустно посмотрел на соседку. - Я не буду занимать твою комнату - вы с Иркой сможете вернуться сюда в любое время, если захотите этого...
  Таня сидела, не прикасаясь к заманчивой пачке денег, обещавших ей двухкомнатную квартиру, если она добавит к этому еще и свою однокомнатную - уже почти закончился срок договора на сдачу ее квартиры внаем, да еще и останется на новую мебель... Ее поразило, что Саша не стал ей ничего предлагать на даче после волшебной ночи, когда она, наконец, отбросив все сомнения, так как считала, что это прощальный акт в их затянувшейся драме, позволила себе полностью насладиться радостью любовных переживаний с дорогим ее сердцу человеком, как будто, кроме них двоих, больше ничего и никого в этом мире не существовало. И он ни словом не обмолвился о том, чтобы ее удержать, если она собралась уходить, или как-то подтолкнуть ее к этому шагу: только теперь, выложив перед ней такой сильный стимул для принятия решения, поставил ее перед выбором. Хотя, нет - ведь он отдавал деньги и все равно предлагал путь к возвращению в этот дом, но разве она могла себе позволить принять столь щедрый подарок?
  Ее руки лежали на столе, между ними находилась заветная стопочка купюр, и она никак не могла сделать этот нелегкий выбор. Саша положил свои руки поверх ее и, чуть сжав их своим ставшими холодными ладонями, произнес:
  - Я обещаю тебе, что в моей кровати больше не будет спать ни одна женщина, кроме тебя.
  Таня недоверчиво склонила голову набок и выдавила жалкое подобие улыбки. Он добавил:
  - Только не отвечай сейчас, а то опять все испортишь, - мужчина резко встал и вышел с кухни.
  А она все еще сидела, преваривая услышанное, протянув руку к пачке сигарет, оставленной Сашкой на ее столе, когда услышала звук захлопнувшейся за соседом входной двери. Ей тоже пора было на работу. Татьяна глубоко затянулась, чтобы унять дрожь, охватившую ее тело, и поднялась...
  
  ...Свет не горел, хотя было довольно поздно, и у Сашки болезненно сжалось сердце. Он остановился перед железной дверью в квартиру и открыл замок. Красный огонек светодиода перед дверью показывал, что квартира на сигнализации. Он поднял трубку, "дал отбой" и, не снимая ботинок, прошел на кухню - почему-то вдруг захотелось сделать глоток воды - ведь он так надеялся, что Таня не уйдет...
  Саша включил свет и с удивлением обнаружил, что нетронутая пачка стодолларовых купюр лежит на его столе. Он, словно не доверяя своему зрению, подошел и, взяв в руку, будто взвешивая, подержал деньги, потом снова швырнул их на стол, затем медленно вышел с кухни и остановился перед Таниной дверью, из-за которой не доносилось ни звука. Саша протянул руку к ручке, не решаясь нажать, и, собравшись с мужеством, толкнул ее. К его удивлению, дверь легко распахнулась, и он увидел молодую спящую женщину, удобно расположившуюся на собранной софе. Сашкины губы тронула улыбка, и он, сняв перед дверью ботинки, на цыпочках прошел в комнату.
  Мужчина осторожно опустился на колени рядом с кроватью и нагнулся, чтобы поцеловать Татьяну. Когда его губы коснулись ее губ, она обняла его, не открывая глаз, и притянула к себе. Он не стал упрямиться. Соседка сделала свой выбор.
  
  
  ЭПИЛОГ
  
  
  ...Таня с удивлением разглядывала изменившийся интерьер квартиры, после того, как она не была здесь почти месяц. Сашка лихо "спровадил" ее из дома, когда она пошла в очередной отпуск, отправив ее в дом отдыха. Наташка предлагала поехать "на юга" дикарями, но Таня не решилась. Наташка была классная девчонка, но почему-то всегда искала на свою задницу приключений. Тане хотелось побольше времени провести с Иришкой, но с Наташкиной заводной натурой вряд ли им удалось бы нормально отдохнуть. Лешка с Юлькой собирались на пару недель в круиз на теплоходе. Таня такой роскоши позволить себе не могла. Оставался один выход - к родителям в деревню.
  Сашка не посмел отговаривать Татьяну, раздумывающую, а не принять ли все-таки Наташкино приглашение, хотя видно было, что ему неприятна сама мысль о том, что Таня поедет к морю со своей незамужней подружкой (Лешкиной сестрой). В конце-концов, сошлись на том, что можно было бы поехать в какой-нибудь подмосковный дом отдыха - на Оку, например, чтобы сменить обстановку. К счастью, выяснилось, что Лена со своей дочкой тоже не решила, куда податься, и они вместе с Таней выбрали недорогую семейную базу отдыха, чем немало удивили Сашу, который надеялся оплатить путевку своих соседок. Татьяна все равно "держала дистанцию", оставляя за каждым право на личную жизнь, которым ни она, ни Саша не пользовались, но почему-то именно это и привносило в их отношения большую гармонию и заставляло более трепетно относиться друг к другу, чем если бы они считали себя связанными семейными узами или какими-то другими обещаниями и обязательствами.
  
  ...Через две недели, в пятницу, Саша заявился на базу и забрал Таню с Иришкой в Москву, чтобы сделать цветные фотографии и подписать кое-какие документы. Внимательно прочитав их, Татьяна догадалась, что это анкеты на загранпаспорта, но, заинтригованная Сашкиным загадочным видом, так и не смогла выведать, что он задумал. Затем он отвез их в поликлинику (почему-то не районную), и там, взяв у них кровь, попросили немного подождать, а затем сделали какие-то уколы, похоже, прививки. Сашка, отшучиваясь, проводил их в машину и, почему-то отказавшись заехать домой, вновь повез девочек на базу отдыха, предварительно затащив их в стоявший у дороги, но вполне пристойный ресторанчик, чтобы перекусить.
  Вернувшись на базу, они обнаружили, что к Лене на выходные приехал Сашкин друг Николай, с которым вместе встречали Новый год. Он становился хорошим знакомым, претендующим на звание более близкого друга Ленки, и пришлось забирать ее дочь в свой двухместный номер.
  Уложив детей, Саша с Таней со вздохом переглянулись - самим ночевать было негде, но Лена оказалась первой "застолбившей" право побыть наедине с мужчиной, и давнюю подружку Таня подводить не желала. Хорошо, что был июль месяц, и ночи были темные и жаркие. Правда, Таня с Сашей и так не замерзли бы, найдя укромное местечко, спустившись к самому берегу Оки, но всю ночь напролет провести под открытым небом было уже проблематично - все-таки, не семнадцать лет...
  
  Когда солнышко поднялось достаточно высоко и приветливо коснулось своими лучами сидевших на холме людей, Таня, задремавшая на Сашкином плече, который боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее, очнулась и слега поежилась. День обещал быть жарким - все вокруг блестело, и солнечные лучи радужно отражались в многочисленных капельках росы.
  - Ну, Лена, устроила нам ночку, - притворно-возмущенным тоном произнесла она.
  На самом деле Таня была благодарна Ленке за то, что, как в годы своей юности, она вновь провела романтический вечер, а затем ночь, полную любви, с тем, с кем ей хотелось бы больше всего на свете - с Сашкой. Похоже, он тоже не был слишком расстроен, что пришлось испытывать не относительно мягкую казенную кровать, а берег мелководной и быстротечной Оки, а затем - высокий холм над ней.
  - Пойдем в машину, - предложил Саша соседке. - Ты хоть пару часиков поспишь на откинутом сидении.
  Таня сжала его протянутую руку, и он, подняв ее на ноги и обняв, повел девушку к воротам базы, которые на ночь запирались, хотя в пяти метрах от них была огромная дыра в заборе. Они проскользнули в эту дырку и, подойдя к машине и отключив сигнализацию, Саша разложил оба передних сидения и накрыл удобно устроившуюся Татьяну своей теплой курткой - все-таки под утро становилось прохладно.
  - Повезло твоей подружке, что я не могу остаться еще на одну ночь, - произнес Саша, улыбнувшись. - А то бы пришлось им следующую ночь любоваться луной. Коля тоже хорош, не мог приехать в прошлые выходные...
  Таня улыбнулась - ночью растущая луна на чистом небе без облаков, оставляла на колышушейся водной глади реки такой красивый след-дорожку, что трудно было отвести взгляд. Они с Сашей нашли время полюбоваться этим чудом природы - благо, ночь была длинная. Жаль, что у Сашки какие-то неотложные дела в Москве в выходные дни. Но завтра она уже одна ночевать на улице не станет, будет спать на своей кровати, уложив девчонок в одну - "валетиком". Как-нибудь переживет она еще пару ночей Ленкиного романа - подружке тоже надо расслабиться...
  
  А еще через неделю, за день до отъезда обратно в город, Саша приехал и, забрав всех, чтобы не тащиться два часа в обслуживающем базу автобусе, привез Лену с дочкой домой, и огорошил Татьяну тем, что у них нет времени заезжать к себе - их ждет самолет. Тане хоть и нравились сюрпризы, но не до таклй же степени, "с корабля - на бал".
  Видя, что Сашка слегка огорчился, она заткнулась, перестав возмущаться, и принялась покорно перебирать вещи в своей дорожной сумке, чтобы выбрать то, что взять с собой на неделю для себя и дочери. Оставшиеся вещи сдали в камеру хранения в Шереметьевском аэропорту, машину поставили на платную стоянку и, подойдя к стойке таможенного контроля, Саша вытащил загранпаспорта и билеты на самолет. Как ему удалось получить новенький загранпаспорт (в который были вписаны и данные Иришки) без ее личного присутствия, для Татьяны осталось загадкой.
  
  ...Сказочная неделя пролетела очень быстро, и Саша предложил слегка одуревшей от жары и окружающей экзотики Татьяне остаться с Иришкой еще на недельку. К сожалению, он не мог пока больше задерживаться - Владимир Николаевич просил сменить его, он уже давно договорился, что отвезет свою семью в большой туристический круиз, и жена не могла перенести запланированный отпуск на другое время - она работала в солидной фирме, зарабатывая чуть меньше мужа, возглавлявшего собственную - правда, на партнерских началах.

В отеле [из инета]

  Таня отказалась - что она будет делать здесь, не зная языка и изображая актрису театра Мимики и Жеста? Ирка почему-то гораздо быстрее освоилась и вполне сносно могла объяснить обслуживающему персоналу, чего она желает, несмотря на то, что познания в английском, полученные Татьяной в средней школе, когда была установка готовить детей в ПТУ - рабочих не хватало - и Иркины, усвоенные ею в своем "Светлячке", были почти на одном уровне.
  
  ...Иришку, почти черную от средиземноморского загара, отвезли к Егоровым родителям, дав ей с собой альбом с ее фотографиями, чтобы она не забывала все рассазывать по порядку, а не прескакивала с пятого на десятое, делясь впечатлениями с бабушкой, дедушкой и обещавшим приехать отцом. Фотографии, где они втроем с Сашей, Таня вставила в другой альбом, чтобы не "травмировать" бывших родственников. Она была счастлива и ей хотелось, чтобы окружающие тоже ощущали эту волну эйфории, какую они испытывали с Сашей...
  
  В эти выходные должен был заехать Татьянин брат, который собирался навестить свою семью, отдыхавшую у матери, и Таня попросила его захватить Иришку с собой в деревню. Она должна была решить вопрос со своей мебелью, ставшей лишней после проведенного Сашей в их коммуналке евроремонта. Он потому и согласился на то, чтобы Таня уехала в дом отдыха, а не в деревню, откуда могла в любой момент возвратиться, чтобы сделать ей такой сюрприз.
  Раньше он относился ко всем бытовым мелочам совершенно безразлично, не придавая им особого значения. Он так же комфортно чувствовал себя и в уютном кресле, и сидя на жестком стуле - его закаленный боевым духом организм принимал все. Он видел, что Татьяне это все же доставляло удовольствие и высвобождало кучу времени, когда можно было быстро привести квартиру в порядок, постирать белье, не торча весь день в ванной, чуть не до крови стирая руки одеждой Иришки, которая умудрялась и в жару находить грязные лужи. Когда можно было приготовить что-нибудь экзотическое из еды или по-быстрому разогреть в СВЧ-печке и т.п. Ему нравилось доставлять своим девочкам, как он называл своих соседок, маленькие радости. Татьяна тоже была рада приобретениям, хотя она и не "заболела" вещизмом, как-то раз приятно поразив Сашу фразой о том, что дошла до определенного рубежа и начала понимать, что не важно, среди каких вещей ты живешь, важно, с кем ты живешь среди этих вещей, потому что иногда может оказаться, что тебе ничего не нужно, кроме понимания со стороны казавшегося близким человека.
  Единственное, что вызывало ее опасения, что не рано ли Саша переделывает их коммуналку в семейный очаг, с единой, шикарно обставленной кухней и выделяет Ирке одну из своих комнат, чтобы она могла спокойно спать, а, не просыпаясь в самый неподходящий момент, кричать маме, чтобы та шла к себе в кровать. И Татьяне приходилось высвобождаться из горячих Сашиных обятий и идти в уже остывшую с вечера кровать (когда она ложилась в своей комнате, чтобы Ирка не особо вдавалась в подробности, где мама проводит ночи), и придумывать, что она ходила по нужде или попить водички, если Ирка, иногда окончательно проснувшись, ставила вопрос ребром.

Иришка в собственной комнате [из инета]

  Действительно, получив в свое распоряжение самую маленькую - семнадцатиметровую - комнату (в своей бывшей квартире у нее был лишь закуток за шкафом - два на полтора метра), девочка отстала от взрослых и больше не изводила их своей настойчивостью о присутствии матери, принадлежавшей только ей, в их комнате. Очевидно она смирилась с тем, что дядя Саша имеет на ее маму тоже кое-какие права...
  
  ...Таня, улыбаясь, рассмотрела разложенные на столе школьные принадлежности Иришки, среди которых лежали два совершенно одинаковых пенала, купленных Сашкой и Егором, такие же, как у Лешкиной дочери, и взяла трубку радиотелефона, чтобы набрать Юлькин номер.
  Юлька, выслушав ее рассказ, начала смеяться и никак не могла успокоиться. Наконец, сквозь смех, она произнесла:
  - Слава богу, мой в моследний момент передумал и купил девчонкам (Танюшке и Ирке) по набору французских фломастеров и карандашей. Он сказал, что кто-то из них двоих (или Егор, или Саша), все же догадается приобрести для Ирки столь вожделенный предмет, о котором она прожужжала всем уши.
  

Первоклассница [из инета]

  ...А первого сентября Сашка, скрепя сердце, взял Егорову видеокамеру и уступил законному папаше право подержаться за руку дочери-первоклассницы, провожая ее к дверям школы. Затем, когда прозвенел звонок и дети потянулись в классы, каждый сел в свою машину, а Таня, согласно распоряжению мэра, о том, что у матерей первоклашек сегодня законный выходной, отправилась домой, готовиться к встрече любимого чада после первого дня занятий.
  Татьяна дорабатывала последние дни в детском саду. Сдав девятимесячный отчет в октябре, она увольняется оттуда. Саша настаивал на том, чтобы она вообще бросила работу. Он достаточно зарабатывал, чтобы содержать всех троих, но Татьяна твердо усвоила, что должна иметь независимость в финансовом вопросе. Развод ее многому научил. Ей было гораздо увереннее чувствовать, что она сама имеет возможность позаботиться о себе и дочери, если вдруг что-то случится в их отношениях с Сашей. Замуж выходить она категорически отказалась. Саша понимал ее и не настаивал. Так их отношения были более четко обозначены - у них был бесконечный медовый месяц... Сашка предложил Тане работать дома. Он специально купил ей ноутбук, стоивший почти четыре тысячи "баксов", на котором она должна перепечатывать кое-какую информацию для Саши и делать несложные подсчеты предоставленных ей цифр. Он хотел, чтобы она могла больше времени проводить с дочкой - все-таки, превый класс спецшколы - ребенку трудно привыкнуть к новому режиму и нагрузкам. А еще он заставил пойти ее на курсы английского, и Татьяна, с радостью согласившись, все же спросила:
  - А зачем?
  На что Саша, усмехнувшись, ответил:
  - Чтобы на следующее лето я мог тебя оставить отдыхать дольше, зная, что ты не пропадешь, неправильно истолковав какой-нибудь жест.
  Таня засмеялась, вспомнив, сколько было забавных случаев, когда она, почти не зная языка, пыталась что-то получить в отеле. Она не догадывалась, что Саша с Ирой, иногда вечерами листая рекламные буклеты, выбирали маршрут путешествия на следующее лето. На ближайшие каникулы у них была запланирована поездка в Калифорнию, в Диснейленд, о которой Таню в известность пока не ставили, решив сделать для нее сюрприз...
  
  ...Таня проснулась оттого, что ее тряс Сашка, уговаривая успокоиться и целуя ее мокрые от слез глаза. Она вспомнила, какой ужас ей сейчас снился, и провела ладонью по покрывшемуся холодной испариной лбу. Она почти не вспоминала о той аварии, невольными свидетелем которой они стали 29 апреля. Но сегодня ей снилось, что она с Иркой сидит в машине, и на них несется огромный трейлер, а у нее нет сил двинуться с места, и двери заблокированы. Она видела, как Сашка где-то вдалеке пытается открыть дверцу одной из столкнувшихся машин, и тут гремит взрыв. Только яростный столб пламени, взметнувшись вверх, покрывает все вокруг пеплом... и больше нет ни машин, ни Сашки... И ей уже все равно, что будет с ними, и раздавит ли их трейлер или сумеет объехать...
  Таня пронзительно закричала и не услышала собственного крика в своем сне. Но, оказывается, она кричала по-настоящему, и Сашка, испугавшись, начал ее будить, чтобы вырвать из кошмарного сна.
  - Что тебе приснилось, солнышко мое? - тормошил он Татьяну, которая уткнулась ему в грудь и молча качала головой, не в силах признаться, что она видела.
  Он обнял ее, дрожащую, за плечи и прижал к себе. Ей стало так уютно и тепло, что она просто задыхалась от охватившего ее ощущения счастья. Наконец, девушка успокоилась и поведала ему о ночном кошмаре, и Саша успокаивающе ответил, что если видишь человека мертвым во сне, значит, он будет долго жить.
  - Я буду с тобой всегда, - пообещал он, легко целуя свою соседку в уголок губ, на что Таня непроизвольно повернула голову, потянувшись за лаской, и мужчина улыбнулся, углубляя поцелуй и давая волю своим рукам, тут же с жадностью принявшимся исследовать и так уже изученное вдоль и поперек тело любимой женщины (он все еще никак не мог насытиться той откровенностью, с которой она покорялась ему раз за разом). - Я нужен вам, а вы нужны мне, но раз ты меня разбудила, у нас сейчас будет более приятное занятие...
  - Это ты меня разбудил, - притворно возмутилась Татьяна, уже улыбаясь.
  - Да какая разница... главное - Иришку не разбудили, но я теперь все равно не усну без допинга, - хмыкнул Сашка, недвусмысленно нависая над соседкой...
  - Ненасытный... - мурлыкнула она, притягивая его еще ближе...
  
  
  КОНЕЦ

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"