Рокова Яна : другие произведения.

Простая сложная жизнь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.37*13  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    КНИГА 1
    ЗАВЕРШЕНО.
    Ознакомительная часть
    Скоро сорок лет - мужа нет... у него теперь новая любовь...
    Зато есть двое детей, работа, и тщательно скрываемая от себя надежда на простое женское счастье. А еще соседи - которые, несмотря на то, что имеют не очень привычную ориентацию, входят в жизнь Анны. Вот только к худу это или добру? И думала ли женщина бальзаковского возраста, что ее бескорыстный порыв помочь близкому в трудную минуту настолько усложнит ее простую и понятную жизнь.
    Извините, без вычитки, за указание на "очепятки" буду очень признательна :-))
    Спасибо, мой лю ЗКП, laki
    КОММЕНТАРИИ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ ЗДЕСЬ :-)
  
  
  ВНИМАНИЕ! ATTENTION! ACHTUNG!
   УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ПРОТИВНИКИ ОТНОШЕНИЙ М+М, а так же М+Ж+М, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЧИТАЙТЕ ДАННУЮ СТРАНИЦУ - НЕ РАССТРАИВАЙТЕСЬ САМИ И, ПО ВОЗМОЖНОСТИ, НЕ РАССТРАИВАЙТЕ АФФТОРА.
  
  УВЕРЕНА, ЧТО НА СИ МНОЖЕСТВО ПРОИЗВЕДЕНИЙ, СПОСОБНЫХ ДОСТАВИТЬ ВАМ РАДОСТЬ И УДОВОЛЬСТВИЕ, А НЕ ГАДЛИВОЕ ПОСЛЕВКУСИЕ ОТ ПРОЧИТАННОГО.
  
   ЛИЦАМ МОЛОЖЕ 18 ЛЕТ, НЕОБХОДИМО НАЖАТЬ КРЕСТИК В ПРАВОМ ВЕРХНЕМ УГЛУ МОНИТОРА
  
  СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ,
  ВАШ АФФТАР :-))
  
  

ПСЖ обложка [laki]

  
  
  
ПРОСТАЯ СЛОЖНАЯ ЖИЗНЬ
  
   КНИГА 1
  
  
  
  
  
  
  
  ***
  
  Миловидная женщина, недавно отметившая свой тридцать восьмой день рождения, наконец-то волевым усилием заставила себя отложить электронную книжку на полочку стойки возле дивана и выключить бра. Времени, судя по цифрам на светящемся табло будильника, было еще немного, но ощущение томной неги пронизывало каждую клеточку вымотанного и физически, и морально организма, будто после качественного секса. Легкое чувство опустошенности и одновременно свободы от ежедневных обязательств, о которых можно было не думать в ближайшие несколько дней, позволив себе полноценный отдых, дарили невероятное блаженство. К пьянящей эйфории из-за этих радостных мыслей, примешивалось приятное эмоциональное послевкусие от прочтения захватывающей истории, согревающее душу предвкушением дочитать ее утром. Сейчас с навалившейся дремотой сил уже бороться не было, а хотелось в полной мере посмаковать яркие, пронизывающие до самых глубинных слоев души и сознания эмоции.
  Отчетный период, проходивший, как обычно, в авральном режиме, со сверхурочной переработкой почти в два раза по сравнению с рядовой рабочей неделей, в постоянном нервозном возбуждении в ожидании каких-нибудь непредвиденных накладок со стороны клиентов или программного бухгалтерского обеспечения (без которых, к сожалению, традиционно не обходился ни один квартал), и даже отработка за себя и "за того парня", когда счастливые коллеги первыми отгуливали отпуск - все позади!
  И теперь со спокойной совестью можно предаться безмятежному ничегонеделанию, воспользовавшись возможностью потратить свои заслуженные отгулы, коих скопилось уже на половину обычного очередного отпуска, иначе они просто "сгорят".
  На границе яви и сна проносящиеся в голове мысли становились все более вялыми, какими-то текучими, убаюкивающими сознание. Анна со щемящей нежностью подумала о повзрослевших детях, по которым успела соскучиться за неполную неделю с тех пор, как спровадила обоих к родителям в деревню. Пусть немного отдохнут от учебных будней, вдыхая свежий упоительный воздух дальнего Подмосковья.
  Сын-подросток, болтавшийся в городе в ожидании старшей сестры, сдающей сессию в Универе, уехал на все лето, девятнадцатилетняя дочь - до тех пор, пока не затоскует по веселому времяпрепровождению в обществе своих городских друзей-приятелей. Девочка стала совсем самостоятельной. А вот с воспитанием младшенького любимчика семьи справиться в последнее время становилось все труднее...
  Как обычно, переживая в раздумьях за сына, невольно вспомнила и о его отце. Неприязненное чувство к предавшему семью человеку, с которым рассталась около полутора лет назад, когда обнаружились нелицеприятные факты супружеской неверности, вопиюще подтверждающиеся рождением "бастарда", не проходило. Не сказать, чтобы она мучительно переживала сам процесс выяснения изживших себя отношений и последующего развода. С годами, прожитыми в счастливом поначалу браке, былые чувства значительно притупились. Но до сих пор не могла отделаться от ощущений горечи и разочарования, слишком уж болела душа от обиды за детей, привязанных к обоим родителям.
  К слову сказать, муж и не горел желанием покидать семью, уверяя, что отношения с посторонней женщиной оказались фатальной ошибкой его непросительной слабости в поисках новизны ощущений, пытаясь сбежать от серости повседневных будней. Видела она более счастливую соперницу, подло привязавшую к себе чужого мужчину плодом их греховной связи. Ничего особенно примечательного, чтобы съедала отравляющая ревность и зависть к коварной "разлучнице". Даже, наоборот, Аню странным образом утешило ненормальное в данной ситуации чувство удовлетворения, что более молодая пассия внешне удивительно напоминала ее саму, сбросившую добрый десяток лет. Впрочем, самой-то ей тоже жаловаться на сохранившуюся фигуру и отсутствие беспощадных возрастных признаков было грешно. Это только по паспорту - тридцать восемь уже исполнилось, а многие ровесницы завистливо вздыхали, и на заинтересованные взгляды со стороны мужчин, миниатюрная шатенка старалась не обращать внимания, чтобы не провоцировать их на попытку познакомиться на улице.
  Непростой для мужчины возраст, когда вроде бы еще и не "седина в бороду, бес - в ребро", но уже подводят какие-то итоги собственных достижений, сыграл с мужем неприятную шутку. Ни он первый, ни он - последний, кого искушали заманчивые перспективы вдохнуть немного феерической свободы от обязательств законного ярма на шее, интуитивно ощущающая невидимые аварийные маячки, тревожно мигающие, предупреждая приближение неотвратимого рубежа, и лишь потом спохватывались, а смогут ли вынести выбранный темп? Но переступить себя, простив измену, даже понимая побуждающие причины и в чем-то сочувствуя благоверному, Анна уже не смогла.
  Да и дети не желали прощать предательства матери, собственных идеалов и представлений о счастливой любящей семье.
  Закутавшись в одеяло, невольно спасаясь от потянувшего в форточку сырого сквозняка, Аня прислушалась к обманчивой тишине за окном. В привычные звуки притихшего в ночи города, потихоньку вплетался все нарастающий шум долгожданного после дневного зноя дождя. Слезы неба тихо и печально шелестели в кронах деревьев, нашептывали слова утешения и неясной надежды, смывали былые обиды и убаюкивали обманчивыми обещаниями, все глубже погружая сознание в призрачный мир ночных грез...
  На лестничной площадке тихонько клацнула железная дверь, отделяющая в общем коридоре бокс в четыре квартиры в этом крыле дома. Не слишком уверенные шаги протопали к соседской квартире. Но Аня лишь машинально отметила эти звуки, окончательно проваливаясь в небытие. "Белый шум" ее не раздражал, как перестает раздражать с лязгом грохочущая по рельсам поздняя электричка, если не повезло долго жить в непосредственной близости от железной дороги.
  
  Соседнюю квартиру, расположенную в зеркальном отражении по отношению к Аниной, не так давно купил импозантный молодой мужчина по имени Роман Сергеевич. Буквально очарованная смесью внешней брутальности и изысканности его вкуса в выборе одежды и парфюма, она невольно ловила себя на мысли, что сожалеет о существенной разнице в возрасте. На вид парню было около тридцати, но с более точным определением соседка затруднялась. С таким же успехом ему могло быть и немного больше, когда по утрам она встречала его образчиком небрежной элегантности руководителя преуспевающей частной фирмы. И лет на пять меньше, когда вечерняя метаморфоза с облачением в повседневную молодежную одежду известных дорогих брендов, скрашивала границы между небожителями и простыми смертными. Помимо эстетического удовольствия, получаемого при редких столкновениях с красавцем-мужчиной на лестничной площадке, у дверей лифта или подъезда дома, наверное, все-таки присутствовали еще и подсознательные импульсы, посылаемые организмом своей владелице, оставшейся без партнера. Обретя свободу, перспектива строить отношения с кем-то еще сразу после развода (пусть не слишком болезненного, но все равно унизительно-неприятного, к тому же в свои тридцать с большим хвостиком), Аню совершенно не вдохновляла. Она даже не утруждала себя размышлениями, отчего же так сладко-тревожно теплеет в груди (а иногда и внизу живота) из-за этих мимолетных встреч, и просто наслаждалась забытыми ощущениями предвкушения чего-то пока непостижимого, как в далекой юности...
  Каково же было невольное разочарование и непонятно на чем основанный интерес к Роману, еще более подогретый пикантной подробностью, когда совершенно случайно выяснилось, что брутальный сосед-красавчик, мягко говоря, - гей. Не иначе желанием получше узнать, что же ЭТО такое из серии: "удивительное - рядом".
  Редкие гости, в основном молодые парни недурной наружности, время от времени по-приятельски заходили к соседу, и за стеной далеко за полночь была слышна громкая музыка. Но Ане и в голову не приходило заподозрить их в содомии, благо пьяных дебошей вежливые посетители на пару с хозяином квартиры не устраивали, пустыми банками из-под пива, сигаретными окурками и использованными презервативами с лоджии не кидались. Девушек, правда, Анна почти ни разу не видела, из чего сделала поспешный вывод, что для удовлетворения определенных потребностей здорового мужского организма Рома навещает свою пассию (возможно и не единственную) на ее территории. А то, что в друзьях в соседа сплошь молодые люди, достойные рекламировать модные бренды, так в этом нет ничего предосудительного - молодые всегда кажутся привлекательнее, это с годами красота увядает.
  И даже когда спустя некоторое время вместе с соседом поселился довольно симпатичный юноша восемнадцати-девятнадцати лет, Анна без всяких задних мыслей сочла, что это просто родственник. Которому (доказывая право на свою самостоятельность), удобнее жить с братом или каким-то там дальним кузеном (потому что внешнее родственное сходство прослеживалось весьма отдаленно), чем под присмотром родителей. Младший сосед так же, как и Роман, отличался высоким (под 190 см) ростом и спортивным телосложением легкоатлета, то есть ни капли не походил на привычные обывательские представления о жеманных женоподобных существах невнятной сексуальной ориентации. Разве что наличие светлых волос длиной примерно до плеч, которые он обычно собирал в простой хвост, придавало ему некоторое сходство с героями фэнтезийных романов. Правда, скорее, младший парень походил не на прекрасного эльфика, и даже не на овеянного ореолом романтики вампира. А на юного принца с хорошей родословной, которого с детства добросовестно готовили к тому, чтобы он в случае нужды мог принять командование войском при вторжении Тёмного Властелина на благословенные земли собственной Империи.
  Судя по тому, что Артем, как звали юношу, еще не в армии при всем своем цветущем внешнем облике, являющимся признаком отменного физического здоровья, парня или отмазали родители, или он успешно учится в каком-нибудь ВУЗе. Последнее, кстати, позже подтвердилось, и, безусловно, добавляло ему положительных баллов.
  
  Помогла открыть глаза на некоторое несоответствие действительности Аниным представлениям о добропорядочных соседях чистая случайность.
  В тот день, в разгар отчетного периода, она неторопливой походкой довольно поздно возвращалась домой с дальней автобусной остановки. Не сказать, что Аню настолько волновали навевающие романтическое настроение теплые весенние сумерки, чтобы хотелось надышаться ими вволю. Просто неважное освещение дворов, по которым она сокращала путь, физическая и эмоциональная усталость не позволяли ускорить шаг, даже почуяв вожделенную близость родного дома. Перспектива сразу рухнуть в кровать, потому что впереди еще половина недели в таком же стрессовом напряженном режиме (включая субботу, а то и половину воскресного дня) маячила весьма отдаленно. Сначала нужно было приготовить ужин, проверить у младшего оболтуса уроки, и слегка пожурить детей, напомнив обоим, что ей все равно, как они договорятся между собой, но ежедневные домашние обязанности следует выполнить. О том, что к ее приходу гора посуды в раковине будет вымыта, цветы политы везде (а не только в какой-то определенной комнате), мусор вынесен, раскиданная одежда разобрана (на условно чистую и ту, которая требует немедленной стирки), приходилось только мечтать.
  Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что приземленные мечты женщины все-таки иногда сбывались, даже сверх меры (включая уборку квартиры и поход в магазин по инициативе самих отпрысков). Но, к сожалению, довольно нерегулярно.
  Обрывки долетевшего разговора на повышенных тонах из скверика, заросшего плотным кустарником пока еще голой сирени, невольно обратили на себя внимание, потому что голос одного из ссорившихся парней показался знакомым.
  - ...я тебе уже и на словах, и на пальцах объяснил - иди нах...- горячился Рома.
  - Так я же не против, миленький! - с какой-то странной интонацией не то обиды, не то вызывающей готовности пойти куда послали, ответил соседу более высокий голос. - Я согласен отдаться тебе прямо здесь, раз уж ты больше не пускаешь меня на порог. Ромичик, ну честно, я так соскучился по твоему члену в моей попке...
  - Во-первых, я тебе не "Ромичик" - ненавижу эту кличку! Во-вторых, совать что-либо в твою задницу, а тем более самое дорогое - с души воротит, там и без меня хватает паломников.
  - Ну, конечно, ты же - гурман, всегда предпочитал свеженьких мальчиков, - зло съязвил невидимый собеседник. - Не надоело перебирать, отыскивая того "единственного и неповторимого"?
  - Я УЖЕ нашел, - холодно ответил сосед. - А навязчивые предложения твоих услуг меня не интересуют ни с какого бока.
  - А если твой новый ангелочек кинет тебя, как...
  - Это не твоя печаль! - отрезал Рома. - Я тебя по-хорошему прошу - исчезни из моей жизни! И чтобы я близко тебя не видел возле нашего дома, понял, урод?!
  - А мне неоднократно говорили, что я очень даже ничего... - слегка задетый наветом, не сдавался бывший партнер соседа.
  
  Оценить внешность собеседника Романа Сергеевича с такого расстояния да сквозь густые ветви кустов, чтобы составить собственное непредвзятое мнение, Ане не удалось бы. Скорее всего, навязчивый бывший любовник, от которого брезгливо желал отделаться Рома, был недурен собой, и мужчина имел в виду моральные качества "признанного красавчика".
  Аня и не собиралась разглядывать всяких геев, хотя и присутствовала толика любопытства угадать, кто именно из тех парней, которые приходили к соседу, сейчас пытался качать права? А с другой стороны, она же наверняка и половины "гостей" не видела, не имея привычки подсматривать в дверной глазок. У нее у самой горели теперь не только щеки, но и уши. Почему-то оказалось нестерпимо стыдно за нечаянно подслушанный разговор, не предназначенный для чужих ушей. И гадливое отношение к вскрывшимся фактам приватной жизни соседа-извращенца, заставило встревожиться, вспомнив о собственном сыне.
  Естественно Ане и в страшном сне не могло привидеться, что ребенок попадет под тлетворное влияние пропаганды свободных отношений между мужчинами. Да и вряд ли "Ромичек" соблазнится подростком, чтобы угодить под статью о совращении малолеток. Во-первых, с такой неординарной внешностью и стабильным финансовым положением (судя по марке машины и шмоткам), Роман Сергеевич не имеет недостатка в желающих согреть его постель добровольно, так что в непосредственной близости от логова разврата умный мужик вряд ли будет "следить". Во-вторых, Димка совершенно не в его вкусе, все-таки той яркой индивидуальной утонченности и умения себя преподнести так, чтобы у окружающих капали слюни, у сына (слава богу!) нет. Ну и, в-третьих, если поверить в услышанное, Рома наконец-то нашел своего постоянного партнера, который его устраивает по всем статьям, раз поселил того у себя в квартире.
  Подобрав отвисшую челюсть, Аня поспешила домой, потому что в ближайшее время нечаянно встретиться с соседями, чей грязный секрет ей стал известен, у нее никакого желания не было. Надо сначала отдышаться и переварить сногсшибательную новость. В принципе, она ничего не имела против сексуального самовыражения в любом его проявлении, лишь бы оба (ну или сколько там будет желающих) участника остались довольны экспериментами на любовном поприще, и не жалели горько о последствиях.
  На досуге она иногда почитывала яойные истории, наполненные романтическо-драматической чепухой, поэтому в принципе, к геям относилась скорее лояльно, чем наоборот. И становиться членом общества ярых гомофобов пока не собиралась. Просто от неожиданности узнать, что представители секс-меньшинств обосновались у тебя под боком, буквально за стеной, становилось как-то не по себе.
  Дальнейшее пристальное наблюдение за соседями (конечно не "в естественной среде обитания"), а при нечаянных встречах, успокоило. Если бы Анна своими ушами не слышала того разговора, то ни за что бы ни догадалась, что парни, проводившие теплыми вечерами свой досуг, рассекая на спортивных велосипедах или навороченных роликах по дорожкам парка, находившегося неподалеку от их дома, являются парочкой геев. К слову сказать, и молодые девчонки, пытавшиеся пофлиртовать с ними, тоже не догадывались. Потому что парни (правда, никогда первыми не проявляя инициативу), редко отказывали себе в удовольствии перекинуться словечком со смешливыми красотками. Впрочем, может быть, специально, поддерживая имидж правильно ориентированных. На людях "друзья" свои трепетные, чересчур тесные отношения не демонстрировали.
  Как-то так само собой получилось, что Роман Сергеевич, время от времени уезжающий в командировки по своей важной работе, по-соседски оставил Ане номер своего мобильного телефона. Дескать, мало ли, что может приключиться (например, лопнет водопроводная труба в его отсутствие, или заберутся воришки).
  К тому же на всякий случай провел краткую ознакомительную экскурсию по своей квартире, в конце которой предложил угостить гостью кофе или чаем. Аня не была уверена, что радушие Рома решил проявить от великой широты души, а не просто потому, что Артем как раз вернулся из магазина с объемистым пакетом сладостей, которые сразу же вытряс на кухонный стол. Поэтому от кофе Аня отказалась, впрочем, от чая тоже, но осталась удовлетворена увиденным. Несмотря на легкую аскетичность явно мужского вкуса, создавалось ощущение уюта и ухоженности жилой квартиры, в которой обитает обычная семья, а вовсе не какого-то притона или будуара.
  Да и нечаянная встреча в парке, куда Анна выбралась в свой единственный выходной подышать свежим воздухом и порадоваться просыпающейся природе, позволила немного больше узнать о молодых людях, добавила еще немного доверия, и они даже как-то непринужденно перешли на "ты" в общении.
  Между прочим, выяснилось, что Артем приехал покорять Москву из провинциальной глубинки, и успешно заканчивал второй курс довольно престижного столичного Университета. А Рома оказался совладельцем какой-то семейной фирмочки, занимающейся строительством.
  Впрочем, в вопросы принадлежности соседей к социальной прослойке общества глубоко не вдавались. Послушав краткую версию событий, предшествующих переселению юноши из общаги в квартиру любовника (о чем, естественно, парни умолчали, деликатно обозвав себя "друзьями"), немного поболтали на отвлеченные темы погоды, природы, и благополучно расстались. Аня потопала в обратную сторону из дальней части парка, а молодые люди, уже не сдерживаемые необходимостью (немного рисуясь друг перед другом) нарезать круги вокруг пешей соседки, покатили дальше, вызывая завистливые и восхищенные взгляды гуляющих. Стремительно и практически бесшумно скользя по гладкому асфальту на качественных роликах, подтянутые, обладающие редкой мужественной красотой, кажущейся безупречной, они оба, действительно, не могли не обращать на себя внимания прохожих...
  
  ***
  
  Собственно, до сегодняшней ночи Аня и не могла пожаловаться на соседей, весьма достоверно маскирующихся под обычных людей с правильной, привычной ориентацией, и причислить их к злостным нарушителям общественного порядка проживания.
  Но этой ночью проснулась она от какого-то шума и сердитого возгласа. В первый момент даже не сообразила, откуда они исходят - то ли с улицы, где обычный дождь теперь сменился грозой, то ли из-за стены, то ли со стороны межквартирной площадки. Недовольно натянув на голову одеяло, она собиралась спать дальше. Обидно. Только-только закончила сниться какая-то ересь про очередную встречную проверку проблемной фирмы, и начало грезиться что-то такое хорошее, окунув в детские воспоминания, а тут!
  Однако поспать ей не дали. Теперь уже четко послышалось, как со стороны прихожей, прямо за входной дверью, соседская железная дверь гулко долбанула в стену, а потом сразу же какой-то шум, вроде бы и не драки, а так, будто по коридору проволокли что-то тяжелое, типа мешка с картошкой. А затем снова раздалась нецензурная брань, уже не столько сердито, сколько с истеричными нотами психически неуравновешенного оратора.
  Разлепив глаза, Аня взглянула на часы - третий час ночи! Совсем охренели! "Почему" в такое время людям не спится, Аню, честно говоря, волновало мало. "Кому?" - вопрос как-то отпал сам собой. Остальные две соседских квартиры по их площадке (пожилая чета пенсионеров и молодая семья с грудным ребенком) пребывали на дачах. Хотя вроде бы только позавчера вечером столкнулась с Романом, выходящим из подъезда дома с небольшим чемоданчиком на колесах, с которым он обычно ездил в свои командировки. Неужели так скоро вернулся? И что это за вопли, выражающие явно не бурный восторг от встречи?
  Может быть, она не стала бы ввязываться в чужие разборки (мало ли, чего соседские мужики не поделили?), но глухое раздражение мешало ей отключиться от происходящего. И Анна все-таки порывисто поднялась, натянула спортивные штаны (вроде как в одной футболке, пусть и длинной, похожей на короткую ночнушку, было немного неуютно), и решительно выскочила в коридор, чтобы возмущенно приструнить нарушителей спокойствия.
  Но ее взору открылась шокирующая картина.
  Абсолютно голый Артем в нелепой позе со связанными за спиной руками, окровавленным прядями на затылке и явными следами насилия, корчился на полу возле общей входной двери, пытаясь подняться. А в дверях соседской квартиры (от которой к Артему тянулись размазанные по полу красные полосы), что-то нецензурное орал совершенно незнакомый смазливый парень. Впрочем, Артем тоже пытался что-то мычать в ответ сквозь импровизированный кляп из какой-то темной тряпки.
  В растрепанных волосах соседа чудом удерживалась съехавшая резинка, застрявшая над ухом, которой обычно аккуратный парень перетягивал хвост. Лицо разбито - один глаз уже начал заплывать, обозначая будущий фингал, а в самих глазах блестевших от выступивших злых слез, застыло нечитаемое выражение. Вернее, там плескалась такая мешанина чувств - отчаяние, ненависть, боль, презрение, страх, и еще что-то черное и дикое, что Анька передернула плечами и поскорее поспешила отвести взгляд. Под распухшим носом запеклась подсохшая кровь, да и на животе виднелись покрасневшие отметины от ударов. Весь правый бок, ободранное колено и рука от кисти до предплечья были в мелких ссадинах. Но вряд ли могли считаться "боевыми ранами", лишь указывая на то, что "мешком с картошкой" оказался он сам, протащенный от порога соседской квартиры к общей входной двери, пересчитав обнаженным телом стыки напольной плитки. Но самое отвратительное зрелище представляли собой бедра и ягодицы, со следами побоев и признаками изнасилования - потеками крови и спермы по внутренней стороне ног.
  Даже внезапное появление зрительницы не остановило поток "пожеланий" и угроз в сторону жертвы от нового претендента на Ромкину любовь (насколько удалось разобрать из малопонятной речи, перемежаемой грязной бранью). А затем, словно опомнившись, тот с торжествующим видом, заявил напоследок:
  - Ты теперь никто! Затраханный вонючий урод! Урррод! - смакуя, повторился парень. - Вали обратно на свою помойку. Он - мой!
  И захлопнул дверь.
  Аня, все еще находящаяся в каком-то ступоре, вздрогнула от лязга дверного замка, ударившего по ушам, и кинулась к скорчившемуся Артему, тщетно пытавшемуся прикрыть собственную унизительную наготу подтянутыми к животу коленями. Юноша шарахнулся при ее приближении, насколько позволяло измученное тело и связанные за спиной руки. Наверное, в попытке избежать новой порции чужих прикосновений.
  Анька почувствовала, что ее колотит крупной нервной дрожью, но ждать, пока отпустит, было некогда. Наверняка избитому мальчишке было сейчас ни в пример хуже. Заледеневший на голых плитках пола, он покрылся гусиной кожей, трясся и глухо скулил, зажмурив глаза и почти задыхаясь.
  Аня бухнулась рядом с ним на колени, не представляя, как подхватить его, чтобы не причинить лишних страданий и помочь подняться далеко не субтильному парню. Вблизи ей почему-то показалось, что на нем вообще нет живого места. И ей с ее ростом и весом просто не под силу будет совершить такой подвиг.
  В качестве акта милосердия, подбадривая больше себя, чем Артема, потому что вряд ли он воспринимал ее бормотание вроде: "Тёма, миленький, потерпи, родной, все будет хорошо...", и вообще сейчас слышал хоть кого-нибудь, первым делом Аня вытащила "кляп", оказавшийся скомканными разодранными по шву мужскими трусами. Видимо, снимали их, не слишком беспокоясь о сохранности для будущей носки. Скорее всего, мокрая от слюны и крови из разбитых губ тряпка уже не понадобится владельцу. Тем более что последние связанные с этим предметом гардероба ассоциации, наверное, самого черного дня в жизни Артема, будут напоминать ему о чудовищном унижении.
  Анька сама уже чуть не плакала от жалости к несчастному любовнику соседа, мысленно проклиная и Рому, и его "бывшего", а заодно всех содомистов, сбивающих таких вот, в сущности, еще юнцов, как Артем, с толку. И что бы ему не найти себе в подружки девчонку? Все-таки получить по морде от более сильного и счастливого соперника девушки не так зазорно, и не калечит душу. Страдает только уязвленная гордость и разбитое лицо. Ну, может еще пара костей. А здесь... Эх...
  Закусив губы, чтобы удержать неуместные слезы и не сорваться на матерную брань, вторя страдальцу, Аня подергала крепкий ремень, глубоко врезавшийся в побагровевшие запястья, но оставила свои попытки. Артема продолжало трясти. И вместо того, чтобы замереть, облегчая ей задачу по спасению, он все еще пытался как-то справиться сам, но больше мешал, шипя сквозь зубы, что-то о способах изощренного убийства насильника.
  Сообразив, что сил поднять мальчишку с пола ей не хватит, Аня попыталась просто помочь встать Артему на ноги. Не с первой попытки, но все-таки удалось справиться. Он наконец-то сообразил, что в таком виде ему действительно некуда деваться и сердобольная соседка, не побрезговавшая прикасаться к нему, понимая, что произошло, не худшее из выпавших зол.
  Как худенькие сестрички милосердия таскали на себе раненых солдат во время войны, она просто не представляла. Ане еще ни разу в жизни не приходилось таскать на себе ни пьяных, ни побитых. НВП в школе не в счет. Ей повезло сдавать оказание первой помощи, изображая на голове у добровольца "шапку Гиппократа".
  Сначала утвердившись на четвереньках на разъезжающихся коленях, с помощью пыхтевшей от натуги Аньки, мечтающей лишь о том, чтобы ее спина выдержала нагрузку опершегося на нее детинушки, Артем кое-как все-таки сумел встать.
  И она еле успела перехватить его поперек туловища, потому что парня повело, и он едва снова не грохнулся на пол с высоты своего роста. Похоже, с координацией у него большие проблемы, а если учесть разбитый затылок, то вполне вероятно, и сотрясение мозга. Не хватало только, чтобы он еще больше покалечился, саданувшись о какой-нибудь из углов ящиков для картошки, стоявших в коридоре.
  Артем заорал, согнувшись от боли. Наверное, она слишком крепко прижала его отбитые внутренности. Чуть-чуть ослабила хватку, давая возможность отдышаться. Как к нему еще притронуться, чтобы уж точно успеть подстраховать, она не представляла.
  Но, похоже, Тёмка и сам сообразил, что женщина не нарочно причиняет ему лишние страдания, потому что закусил разбитые губы, и прерывисто выдыхая, охая и постанывая, позволил поддерживать себя.
  До распахнутой настежь двери ее квартиры было не более десяти шагов, но добирались они туда минут пять, показавшиеся Аньке вечностью.
  На резиновом коврике перед дверью, который неожиданно поехал в сторону, оба чуть не загремели через порог. Как следует приложившись к косяку, пытаясь удержаться сама и удержать парня, Анька выругалась, но устояла.
  Прислонив его к стене, закрыла дверь и облегченно выдохнула, только теперь сообразив, что этому придурку, надругавшемуся над Ромкиным мальчишкой, ничего не стоило точно так же и ей врезать по голове, пока она возилась с избитым. И заступиться было бы некому.
  Как Артема вообще этому недоноску удалось связать и... и все прочее, в голове у Ани укладывалось с трудом, потому что Ромкин "бывший" был значительно ниже ростом и не отличался отменным телосложением. Хотя, говорят, психи и не такое способны, - передернула она еще раз плечами, подхватив начавшего сползать по стеночке соседа.
  - Тёма, ты как? - снова кое-как прислонив его к стене спросила она, не рискуя отодвигаться, хотя и сама чувствовала себя неловко, едва не касаясь его обнаженного тела своим. Парень наверняка не испытывал удовольствия от чрезмерной близости чужого присутствия в своем личном пространстве, не в состоянии даже прикрыться. Но сейчас было не до соблюдения этикета. - Давай, милый, еще несколько шажочков, до кровати надо дойти. Я скорую вызову...
  - Не надо, - поморщился Артем, тяжело поверхностно дыша, словно борясь с тошнотой. - Голова как в тумане... Развяжи руки...
  - Да, конечно, развернуться сможешь?
  Отвечать у него не было сил. Пошатываясь, будто смертельно пьян, он просто повернулся к ней спиной, упершись лбом в холодную стену, и то скрежетал зубами, то тихо рычал, пока Анька из последних сил сражалась с добротной кожей и металлической пряжкой.
  Промелькнула мысль просто разрезать этот чертов ремень, но он настолько плотно врезался в запястья, что резать его можно было только снаружи чем-то вроде скальпеля или строительного ножа с новым лезвием. Строительный нож в доме был, и там еще оставалось парочка лезвий, но Аня была совершенно не уверена, что трясущимися руками она не промахнется мимо. Нервно хихикнув от промелькнувшей мысли, что вскрывать парню вены, дабы больше не мучился, пока рано, она решила не рисковать.
  Подбадривая себя чем-то вроде: "твою мать!", женщина не сдавалась, и наконец-то ее усилия увенчались успехом.
  Кровь хлынула в пережатые капилляры сосудов, и Артем снова заорал благим матом. Затекшие в вывернутых назад плечевых суставах руки освобожденного страдальца медленно опустились и безвольно повисли вдоль тела.
  Наверное, болевой шок был достаточно силен, потому что у него снова подогнулись колени, и Анька едва успела придержать, весом своего тела, прижав его вплотную к стене.
  Дальнейшие хлопоты вокруг истерзанного юноши слились в сплошной кошмарный марафон.
  Сначала она поочередно попыталась растереть его кисти, не слишком умело помассировала плечи. Этого оказалось достаточно, чтобы чувствительность рукам вернулась.
  Оттолкнувшись от стены (или придерживаясь за нее), он обернулся и, вместо того чтобы попытаться добрести до кровати в ближайшей комнате, попросился в туалет.
  Как его оставить одного в приватной обстановке, Аня не знала, но он категорически отказался от ее присутствия в такой интимной ситуации.
  Велев не закрывать дверь на замок и клятвенно пообещав не подглядывать, она выскочила, заметавшись по квартире в поисках необходимого. За что хвататься в первую очередь, она просто не представляла. Надо было его перевязать, отмыть (ах, нет, наоборот!), хотя бы постелить чистую простынь, найти какие-нибудь антисептики, бинты и обезболивающее. И вызвать "скорую".
  Метнувшись в кухню, схватила аптечку. Как нарочно под руки попадались средства от простуды, расстройств желудка, зубной боли, ожогов и для похудения (это дочь решила, что ей уже пора пользоваться, когда не смогла влезть в понравившуюся юбку, на которую была 70% скидка при распродаже прошлогодней осенней коллекции в каком-то бутике).
  Но, слава богу, отыскались бинты (даже один стерильный), и перекись водорода.
  Разозлившись, что никак не может найти мазь от ушибов, запасы которой регулярно обновлялись в отличие от всего остального, так как в доме рос мальчишка, Аня просто вытрясла все содержимое на стол.
  Зато сразу же отыскалась зеленка, стрептоцид и аспирин. Неплохо бы еще найти что-нибудь вроде валерьянки - она хороша не только "от нервов", но и вообще расслабляет гладкую мускулатуру. У парня явно истерика. Но ничего подобного не обнаружилось. Лишь пара таблеток "глицина", оставшихся после сдачи Оксанкой последней сессии. Но, во-первых, этого здоровому лбу явно мало при его массе. Во-вторых, она не была уверена, что вообще можно его давать при сотрясении. А то, что симптомы присутствуют, она больше не сомневалась. Налицо: тошнота, головокружение, нарушение координации движений, шаткость походки, общая слабость и т.д. Хорошо, хоть не рвет...
  Сообразив, что за один раз все, что ей понадобиться из имеющегося арсенала медикаментозных средств, ей не утащить, Аня схватила с плиты пустую кастрюлю, сгребла все в нее и отнесла в комнату.
  Из-за двери туалета слышались сдавленные звуки, наверное, Тёмка мужественно пытался сдержать крик, борясь с болезненными симптомами, сопровождающими процесс, у него же там все порвано.
  Анька сочувственно поморщилась, невольно вспомнив жуткое время, когда после рождения дочери почти месяц страдала от геморроя, не смея даже никому признаться, что ее мучает такой недуг. Во-первых, была слишком молода и понятия не имела о побочных явлениях для матери новорожденного младенца, кроме как мастита, если не дай бог застудишься или застоится грудное молоко. А уж признаваться кому-либо в том, что у тебя в таком месте "неприличная" болезнь, было вообще невозможно. Благо супружеские обязанности выполнять первое время не требовалось.
  Только спустя недели три после того, как совсем уже решила ничего не есть, чтобы не мучиться потом, какая-то молодая мамашка поделилась на прогулке, дескать, она свечками специальными пользуется.
  Наверное, и Артёму, которого отымели не слишком нежно, не плохо бы воспользоваться таким средством. Тем более, сейчас выбор ректальных препаратов огромен: и с профилактическим действием против всякой заразы, и с анестетиками можно заказать в круглосуточных Интернет-аптеках прямо с доставкой на дом.
  Как этот ублюдок не побоялся без презерватива (судя по потекам спермы) попользоваться Тёмкиной задницей, скотина! А если специально? Вдруг, он инфицирован чем-нибудь неизлечимым, Ромка же намекал, что к этой шлюхе мужского пола очередь выстраивалась?!
  Анька похолодела, пугаясь с новой силой. Не понимая, что предпринять, к кому обратиться за помощью?
  От былого сонного состояния не осталось и следа, мысли путались, обгоняя друг друга и заставляя паниковать. Однако машинально она достала чистую простыню, расстелила на разложенной диван-кровати прямо поверх своей. Включила компьютер, собираясь заказать ректальные свечи и что-нибудь из успокоительного, и тут услышала урчание сливаемой из бачка в унитазе воды.
  - Тёма? - кинулась она под дверь туалета, готовая подхватить парня, чтобы проводить до кровати, но он уперся:
  - Мне надо в ванную. Можно?
  - Можно, но не нужно. Там скользко. Я тебя не удержу, если что. Я тебе и так помогу отмыть кровь. Ты только ляг, пожалуйста, - уговаривала Аня упрямца, не желающего слушать веские доводы в пользу немедленного принятия горизонтального положения. Я тазик с водой принесу, пойдем...
  - Мне надо ВСЕ ЭТО смыть с себя!!! - срываясь, закричал он, отталкивая ее руки, и вдруг, закрыв ладонями лицо, глухо зарыдал, оседая на пол и сотрясаясь всем телом. - Мрааазь... Я его д-даже н-не вииид-дел...
  
  ***
  
  Артем действительно не видел, как один из бывших случайных партнеров Ромы, не желавших мириться с утраченным статусом пусть временного, но любовника, выяснив, что Роман уехал из города, и его мальчик сейчас дома один, заявился с намерением избавиться от соперника.
  
  Насчет своих физических возможностей справиться с парнем, не гнушающимся посещать тренажерный зал, а не только спа-салоны, Витюнечка не обольщался. Поэтому заранее прихватил перцовый баллончик, и шокер, собираясь воспользоваться ими, если не удастся убедить того покинуть вожделенную территорию. Истерзанный ревностью и завистью, не в силах справиться с порывами подлой душонки, особенно при воспоминании жаркого секса и того, насколько "Ромичка" умеет быть щедрым (в отличие от некоторых), Виктор надеялся на успех затеи. Он собирался деморализовать новичка тем, что продемонстрирует крайнюю степень доверия со стороны Романа, открыв дверь собственным комплектом ключей, которые хозяин квартиры не доверял никому. Дескать, вот он я, вернулся! А что до того, почему его так долго не было, что Рома даже успел завести себе новую игрушку, это никого не касается. Можно соврать, что они немного повздорили, но теперь кто старое помянет - тому глаз вон! Так что мальчик может быть свободен!
  Естественно, о том, что ключи ему "Ромичка" ни от собственного сердца, ни от квартиры не вручал, упоминать не следует. Потому что он спер их сам, когда Рома, небрежно трахнув его, сразу отлепился от задницы, шлепнул, словно дешевую шлюху в борделе, и отправился в ванную. И пока Витюнечка обиженно моргал, холодея от подозрения, неужели партнеру кто-то нашептал про его сторонние похождения, Рома небрежно обернулся и бросил:
  - Надеюсь, ты получил, что хотел. Будь любезен, испарись, пока я принимаю душ.
  - Да ладно тебе, дуться, Ромич... - попытался было возразить Витя, надеясь замять досадное "недоразумение". Он даже готов был еще раз лечь под верхнего совершенно задаром, лишь бы тот не прикрывал сытую "кормушку". Да и вообще, с Романом было настолько здорово, что он мог бы отдаваться ему просто так. Если бы отчаянно не любил деньги, которые (наслушавшись от "товарок" о быстротечности востребования), хотел отложить на приличное существование и по завершении карьеры. Вот только другого способа легко заработать, кроме как своим телом, Витек не видел. Пока что скопить удалось удручающе мало. Поэтому спонсоров ему требовалось много.
  - Ненавижу, когда коверкают мое имя! - зло рявкнул Рома, брезгливо стягивая использованный презерватив. - Прибереги эти замашки для своих "папиков".
  - Ром, ну чего ты сразу? Какие папики?! - заюлил он, все еще не веря, что партнер собирается с ним порвать. Он же дольше всех его случайных мальчиков продержался рядом! И даже один раз вместе провели все выходные. Правда, неугомонный Роман Сергеевич тянул его из постели покататься на выдаваемых напрокат лыжах, но максимум, на что был готов Витюнечка - так это поваляться в джакузи. В этом плане, они действительно сильно расходились темпераментами. А что насчет коверкания имени, так раньше Рома даже ржал, как жеребец, удивляясь, что впервые слышит подобное в свой адрес.
  - Тебе лучше знать, какие, - язвительно отрезал Роман. - Я с такими не якшаюсь! Мне завтра на работу рано, вызови такси.
  - Ром! - подскочил с кровати Виктор, попытавшись задержать партнера, и мгновенно растеряв свою жеманность. Он все время забывал, что хозяин квартиры предпочитал натуральность, но сила привычки, чтоб её!
  - Не усложняй, Вить, - устало вздохнул партнер, захлопнув перед его носом дверь ванной.
  И тогда Виктор решил последовать совету, но не совсем.
  Справедливо рассудив, что сейчас действительно лучше уйти, он быстро собрался, а уже в коридоре обратил внимание на беспечно валяющийся запасной комплект ключей. И зачем-то взял их, еще толком не зная, то ли это будет предлогом для будущей встречи, то ли просто можно устроить сюрприз хозяину чуть позже, когда тот отдышится и поймет, что он все-таки был у него лучшим (сам говорил!). К тому же какое-то непонятное чувство, типа зависимости именно от секса с Романом, преследовало его все чаще. С остальными было как-то блекло и тускло, без драйва.
  
  В том, что следующее свидание не состоялось так быстро, как Витюнечке хотелось бы, виновата чистая случайность. Он нечаянно оказался не в том месте и не в то время, и, в результате, со сломанным носом, выбитыми зубами и порванной задницей. Драйвом, о котором мечталось, там и не пахло. Было ужасно обидно и дико больно, он ведь сам предлагал добровольно обслужить всех четверых, чуть не обделавшись и скуля от ужаса, понимая, что просто так не отпустят. Но его не захотели слушать, дали по морде и, брезгливо кривясь, без затей пустили по кругу. Его еще никто и никогда "не опускал" столь жестоко, чтобы хотелось свести счеты с жизнью.
  Но тренированная задница зажила на удивление быстро, и постепенно жизнь опять обрела вкус и цвет. Конечно, такая мелочь, как испорченная мордашка, не мешала ему оказывать услуги определенного сорта. Но гонорар уже был бы не тот.
  Так что, скрепя сердце и скрипя зубами, пришлось вытряхивать свои заначки и отправляться к специалистам по пластике лица и протезированию зубов.
  Отражение в зеркале ему понравилось даже больше, чем до неприятного инцидента, который он решил считать издержками выбранной профессии, потому что по-другому вспоминать о том, что произошло, было мучительно больно. Все-таки за всю свою довольно успешную карьеру, Виктору повезло общаться с нормальными адекватными клиентами. Кто-то был не слишком хорош в постели, кто-то чрезмерно жаден, но его никогда не обижали намерено.
  Решив, что для сохранения здоровья лучше уж один постоянный партнер, Витюнечка отправился проситься обратно к Роме, захватив и комплект его запасных ключей.
  
  Железная дверь, отделяющая бокс на четыре квартиры от общей площадки, оказалась открыта. И Витя, подойдя к самой квартире, поборол искушение открыть дверь, только лишь проверил, не сменили ли замки - не сменили!
  Позвонив в звонок, он пока машинально сунул ключи в карман. Но вернуть их так и не удалось. Даже не дав сказать слова, Рома встал в дверях, не собираясь приглашать незваного гостя пройти в прихожую:
  - О! Какие люди! Чего тебе?
  - Привет, Ром, я соскучился, - честно признался Виктор. Потому что, узрев бывшего партнера в одном полотенце вокруг голых бедер, едва удержался, чтобы не шагнуть вперед, заворожено глядя, как капельки воды, капая с темных коротких волос, медленно скользят по красивому лицу, широким сильным плечам, облизывая загорелую (явно не в солярии) кожу рельефного торса. Ему тоже хотелось облизывать это тело, да и Рома тащился от минета в его исполнении.
  - И что дальше? - усмехнулся искуситель.
  - Пустишь меня? - заискивающе склонил он голову к плечу, неожиданно отмечая в прихожей за спиной хозяина квартиры две пары горных лыж и еще какое-то снаряжение, упакованное в большие рюкзаки с прицепленными на карманах карабинами.
  - Нет.
  - Почему? - растерялся Витюнечка, уже представляя, как он обрадуется нежданному гостю. Насколько парень успел изучить привычки Романа Сергеевича, тот редко приглашал к себе кого-нибудь среди недели. А тут такое дело - сам пришел, даже и звать не надо. На все готовый.
  Рома не успел озвучить свою версию, потому что оба услышали, как в ванной выключили воду, где-то в глубине квартиры приоткрылась дверь, и приятный юношеский голос окликнул:
  - Ром, ты куда пропал? Кто там?
  - Никто, Мелкий, - неожиданно тепло отозвался Рома, невольно дернувшись назад, будто в нетерпении, но потом опомнился и, процедил, холодно глядя на Витю. - И он уже уходит.
  Именно в тот миг Виктор для себя решил, что кем бы ни был этот "мелкий" с приятным тембром голоса, он хочет быть на его месте. И будет! Пусть даже зимой придется вместо джакузи валяться в снегу и пытаться научиться стоять на чертовых гребаных лыжах.
  - Подожди! - попытался он подставить ногу в щель закрывающейся двери.
  - Убери, Вить. Отдавлю нечаянно, как ты потом клиентов обслуживать будешь? - усмехнулся мужчина.
  - Рома, ты никогда для меня не был просто клиентом! - проглотив шпильку, поспешил опровергнуть навет Витюнечка.
  - Ой ли? - скептически хмыкнул Роман.
  - Хорошо, я сейчас уйду, но когда мы сможем встретиться?
  - Никогда.
  - Почему?!
  - Подумай на досуге, - посоветовал Рома.
  - Я же все равно не отстану, - пообещал Виктор, - ты меня знаешь.
  - Удачи, - пожал плечами все-таки "бывший" и захлопнул дверь...
  - Ром! - крикнул Витя, возмущенно, - мы можем хотя бы просто поговорить?
  Но отвечать ему никто не стал.
  
  Отвергнутый и страстно жаждущий всяческого внимания Романа к своей персоне, Виктор пытался добиться свидания с "бывшим" еще пару раз, но тот старательно избегал объяснений. Да и вообще перестал появляться в привычных местах, в клубах, где его можно было бы встретить. Поговаривали, что он и впрямь нашел себе постоянного партнера, разделяющего его интересы не только в постели.
  Информации о парне, добившемся небывалой верности от свободолюбивого Ромы, которому очень многие хотели бы предложить в долгосрочное пользование собственные задницы, оказалось удручающе мало. Удалось лишь выяснить, что он не местный, и вообще не вписывается в их контингент. Сам Виктор видел блондинчика издалека лишь один раз, чуть не захлебнувшись желчью от зависти к тому, как свободно и непринужденно они оба выглядели. Потому что Рома никогда никуда не звал его с собой в городе, то ли стесняясь, что кто-то может догадаться о том, что они геи, то ли еще по какой-то причине.
  Но после последнего безрезультатного общения с Романом, который обозвал его "уродом", Виктор понял, что надо действовать иначе. Никто не должен был знать о его проблемах, так как первое время он вообще носа из дома не показывал, а потом нигде не тусовался, пока не подправил внешний вид. Неужели Роме как-то стало известно? Впрочем, это уже неважно. Надо попробовать надавить на мальчишку, чтобы он не обольщался насчет того, что единственный у своего любовничка...
  
  Вообще-то, сначала Виктор хотел попытаться договориться с соперником миром, но, открыв дверь и удивившись, что никто не выглянул навстречу, он прошелся по квартире, чувствуя, как обида и ощущение вселенской несправедливости захлестывает его с новой силой. Он в этом доме бывал лишь в качестве гостя. Место, отведенное для его личных вещей, ограничивалось вешалкой в прихожей для верхней одежды и креслом возле дивана, на которое он кидал свои шмотки, окончательно обнажаясь, чтобы заняться сексом. А сейчас врожденная наблюдательность не позволяла Виктору смириться с вопиющим безобразием, отмечая вызывающую небрежность, с которой "чужие" тряпки, какие-то предметы, мелочевка, создающие ощущение бытового уюта, занимали "законное" место в интерьере квартиры человека, не терпящего на своей территории посторонних.
  Артем обнаружился в дальней комнате, сидящим спиной к двери, в наушниках перед экраном огромного компьютерного монитора. Одет он был лишь в одни тонкие спортивные брюки. Хорошие студийные наушники, видимо, не пропускали звуки извне, и юноша с упоением продолжал сражаться с какой-то анимэшной нечистью...
  При ближайшем рассмотрении оценив разворот голых плеч, Витюше вдруг стало жарко и слишком тесно в паху. Но вовсе не из-за страха получить от ворот поворот от почти двухметрового бугая, по сравнению с которым ощутил себя субтильным подростком, хотя и явно был старше этого малолетки. А из-за дикого желания отыметь смазливого нахала, посмевшего соблазнить Рому и устроиться в этом доме с таким комфортом. Собственные омерзительные ощущения, все еще не вытравленные из его памяти о том, как обошлись с ним, подсказали способ. Чистюля-Ромичек не любит поломанные игрушки.
  И словно отвечая его сиюминутному желанию, сознание Виктора отметило зафиксированную боковым зрением справа от себя тяжелую на вид хрустальную пепельницу в форме шестигранника...
  
  Вот только войдя в азарт, уже надругавшись над бесчувственным телом, которое "ожило" в процессе и решило сопротивляться, Витюнечке пришло в голову выкинуть нагишом за дверь более счастливого соперника, чтобы полностью деморализовать, растоптать и уничтожить, смешав с грязью. Ну куда он в таком виде в грозу среди ночи денется? Без одежды, без документов... Уж в полицию-то точно не рискнет заявить...
  Ну а когда блондинчик усвоит "урок" и приползет под дверь просить хотя бы штаны, можно повторить установку - чтобы он его больше никогда рядом с Ромичкой не видел!
  
  ***
  
  - Тише, тише, миленький, - пролепетала растерявшаяся Аня, бросившись к Артему, чтобы поднять, но он резко отпихнул ее руки.
  Подняв голову и заикаясь, захлебываясь словами, произнес в отчаянии:
  - Не при...кас...сайся ко мне, я... весь... весь...
  Глаза Артема лихорадочно блестели, но слез не было, и от этого становилось еще более жутко. Истерика у мужиков куда страшнее женской, потому что для какой-то "правильности" происходящего слышавшемуся рыданию в его голосе полагались потоки слез...
  - Тёма, мальчик мой, миленький... - пролепетала Аня, понимая, что ее слова его вовсе не успокаивают, и сюсюканье не совсем уместно, но ничего другого на ум не приходило, чтобы облегчить его страдания, утешить, убедить, что ничего такого ужасного не случилось. Да, больно, мерзко, унизительно, грязно и так далее, но смертельно!
  - Я...яй е...го убь...ю... - пообещал Артем, неожиданно сомкнув ладонь на ее запястье.
  Анька взвыла, решив, что сейчас хрустнут все ее кости, и постаралась отцепить его пальцы, но где там!
  Сосед предпринял решительную попытку подняться, но вместо этого, только завалил перепуганную Аньку, чуть не рухнувшую на него сверху, и только в последний момент увернувшуюся от столкновения, бухнувшись рядом с ним на колени.
  - Отцепись же ты, идиот! Руку сломаешь!!! - взмолилась она, шипя от боли.
  Артем вздрогнул и медленно, словно нехотя разжал пальцы.
  Кисти Аня не чувствовала:
  - Чтоб тебя! - всхлипнула она, глотая выступившие слезы, и согнувшись, прижала чуть не покалеченную руку, баюкая ее второй. Дотрагиваться до онемевших пальцев было нестерпимо.
  - Аня, я н-не... - словно очнувшись, более-менее вменяемо взглянул на нее сосед, - не хотел...
  - Все нормально, - процедила женщина, с трудом поднимаясь. - Пойдем в комнату.
  - Н-нет, - упрямо качнул он головой и скривился от нового приступа тошноты, - сначала с-смыть... - запинаясь, повторил Артем, подняв на нее несчастный умоляющий взгляд. Видимо, твердо решил.
  Пожалуй, несмотря на все доводы разума, ее настойчивость сейчас выглядит таким же насилием, только не физическим, а моральным. И ему гораздо важнее в данный момент смыть себя грязь чужих прикосновении, следы похоти и всего остального, чем получить еще одно сотрясение бестолковых мозгов, если нечаянно поскользнется в мокрой ванной.
  Тяжело вздохнув, вовсе не уверенная в правильности того, что потакает желаниям плохо соображающего мальчишки, Анна склонилась, подхватывая его чисто выбритые подмышки. Артем уцепился за ее плечи, стараясь изо всех сил помочь ей в этом непростом деле.
  Аня снова взвыла, чуть не ударив его коленом по мошонке, чтобы ослабил железную хватку, от которой едва не отнялись обе руки сразу. Смутилась своего порыва в последний момент, едва коснувшись мягкой плоти, ошарашенная взрывом ощущений. Мысль о том, что не стоит бить - разве мало ему досталось сегодня и без ее участия, мгновенно сменилась другими. Стало жутко неловко и стыдно, за то, что ее тело через довольно плотную ткань тренировочных брюк среагировало на близость ровесника ее дочери, как на близость мужчины. Этого только для полного счастья не хватало! К счастью, сосед даже ничего и не понял...
  - Да что ж такое! - зло выругалась она. - На ногах не держишься, а руки, как клещи! Полегче, я все-таки женщина, а не... - не нашлась она сходу, с чем сравнить, вновь потянув его вверх.
  - Извини... - оперся он ладонью о стену позади себя, а второй едва касаясь ее плеча.
  Аня представила себе, как они выглядят со стороны - она в перемазанной кровью футболке, покраснев, и кряхтя от натуги, и голый избитый парень, выше ее как минимум на полторы головы. Обхохочешься! Только вот смешно ей совсем не было. Хотелось плакать, и она прекрасно понимала Тёмкино желание придушить поганую гниду, сделавшего с ним такое.
  
  ***
  
  Запихнуть Тёму в ванную оказалось не так-то просто. Помимо того, что он сам едва держался на ногах, так эти самые ноги еще следовало перенести через высокий бортик. В кои-то веки Аня пожалела, что при ремонте не согласилась с мужем заменить чугунную громадину на душевую кабину.
  Труднее всего им обоим оказалось делать вид, что ничего особенного не происходит. Будто опомнившись, что он все-таки далеко не мальчик, а рядом посторонняя тётка, Артем старался прикрыть лишенный волосяного покрова пах ладонями. Ане же, заметив его в данном случае неуместные маневры, пришлось напомнить:
  - Тём, я замужем была. И у меня взрослые разнополые дети, не стоит меня стесняться.
  Руки он, естественно, не убрал, зато бледное лицо порозовело в смущении. Впрочем, и "взрослую, много чего повидавшую женщину" это жалкое зрелище отчего-то волновало. Ни о каком сексуальном влечении не могло идти и речи, и все-таки ситуация изрядно напрягала обоих.
  С горем пополам усадив его на деревянную решетку (хорошо, в последний момент догадалась подстелить полотенце, чтобы хоть как-то облегчить испытания, выпавшие на многострадальную пятую точку соседа), Аня настроила режим распределения водяных струй на лейке и включила теплую воду (хотя по-хорошему, не мешало бы отогреть окоченевшего парня в кипятке). Но даже щадящие струйки едва теплой воды причиняли Артему нешуточные мучения, судя по сдавленным стонам кусавшего губы парня, старавшегося мужественно перенести водные процедуры.
  Как отмывать присохшую кровь без геля, который обязательно будет щипать ранки, Аня не представляла, если только...
  Вряд ли в таком плачевном состоянии Тёмке придет в голову попросить дать посмотреть поближе картинку на флаконе, а по форме мягкий гель (с супер-пупер pH-комфортной формулой) для интимной женской гигиены точно такой же, как и те, что стоят на полке в ванной (благо продавались набором).
  - Я сейчас! - пообещала она, сунув ему душевую лейку в руки. - Только волосы не мочи!
  Метнувшись в туалет, схватила флакон (не прошло и минуты!), и вернулась обратно.
  Артем уже успел напиться водопроводной воды, жадно подставляя рот прямо под теплые струи.
  - Совсем обалдел?! - рассердилась Аня, отбирая шланг, чтобы полить его ссутулившуюся спину. - Тебе, может, и пить нельзя вообще, а ты еще всякую гадость в рот тащишь!
  - Я ум-мыться х-хот-тел... - клацая зубами, пояснил экспериментатор над своим здоровьем.
  - Горе луковое! - буркнула соседка, сморщившись от вида его разбитой головы. Спутанные светлые волосы над припухшим затылком прочно спеклись в темно-бурую массу, и наверняка попали в саму рану. Отмачивать ее водой она бы не рискнула. А вот ниже, над самой шеей и за ушами, где тоже засохли дорожки побуревшей крови, наверное, можно было.
  Выдавив на ладонь немного геля, Аня осторожно начала отмывать его спину. Стараясь посильно помочь, а, может, в попытке согреться, Артем обхватил себя руками за плечи и согнулся вперед.
  И в этот момент его затошнило. Сотрясая тело, спазмы следовали один за другим. Переваренное содержимое желудка сменилось тошнотворно-горькой желчью, и голые ноги от ступней до колен, и дно мокрой ванны, и ее стенки оказались заляпаны, а его все рвало и рвало...
  - Господи! Тёма?!! - перепугалась Анька, прижав руку ко рту, борясь с собственным приступом дурноты от запаха и вида зрелища, но второй (бросив шланг, обдавший ее водой с головы до ног), вцепилась в плечо Артема, чтобы он не кувыркнулся вниз головой, свалившись с решетки. Правда он и сам, одну руку прижав к избитому животу, второй ладонью рефлекторно уперся в скользкий бортик ванной.
  Если бы не боялась больше за него, чем за то, что не удержит собственный ужин, она бы опрометью вылетела из небольшого помещения, в котором вентиляционная система, призванная выгонять лишнюю влагу, не могла сейчас справиться с отвратительной вонью.
  Да уж... В яойных историях такой "правды жизни" почему-то не описывают...
  Неплохо бы все-таки вызвать скорую, но, как назло, и мобильник, и стационарный телефон валяются где-то в комнате, а они с несчастным парнем здесь!
  Из свалившейся на пол лейки душа меж тем натекла приличная лужица. И, несмотря на то, что при укладке напольной плитки во время ремонта подстраховались хорошей гидроизоляцией, Аня не была уверена, что прибывающая вода не перельется через невысокий порожек, чтобы растечься по коридору, потому что дотянуться до противоположной стены и перекрыть кран, она не могла физически.
  К счастью, небеса сжалились над Артемом, и его перестало тошнить. А, может, просто было уже нечем.
  Все еще отплевываясь от тягучей слюны, парень медленно разогнулся, вытер ладонью рот и подбородок и замер (насколько ему позволяла все еще колотившая тело дрожь), не решаясь обернуться.
  - Тёма, ты как? - чуть не плача, пролепетала Анька, отчаянно надеясь, что он ответит хотя бы: "нормально".
  Но сосед врать не стал:
  - Н-не з-зн-наю...
  - Я же говорила, не надо в ванну лезть! - не удержалась Анька от упека, сообщая очевидное.
  - В п-пост...теле... - начал говорить Артем, и тут снова резко зажал рот, пресекая рвотный позыв, но обошлось без последствий, и он облегченно выдохнул.
  Впрочем, Аня тоже. И вообще-то он прав - ванну отмывать проще, чем ковер или диван.
  Убедившись, что может отцепиться от притихшего Тёмки, Аня поспешно подняла шланг, кинула в лужу тряпку, моментально набухшую, но собравшую лишь жалкую треть влаги, растекшейся по полу.
  - Ну и что дальше? - спросила она, утешающе погладив по мокрой спине закрывшего лицо ладонями юношу. - Тём? Будем выбираться или отмываться?
  Артем молчал, будто набрав в рот воды. То ли раздумывал, что выбрать, то ли просто не мог вымолвить ни слова, готовый провалиться если не сквозь землю, то хотя бы парой этажей ниже, чтобы оказаться подальше от происходящего. И не посочувствовать ему, невольно втравившему и ее в эту историю, не получалось:
  - Не переживай! Умойся лучше, - морщась, поднесла Аня лейку ближе к лицу парня. - А эту гадость смою сейчас, да и делов-то!
  Сглотнув комок, он покачал головой.
  - Давай-давай, отомри, солнце, - мягко произнесла женщина, - с кем не бывает. Давай, я тебя умою?
  - Я с-сам... - отлепив от слишком бледного лица (на фоне голубой плитки казавшегося зеленоватым и неживым, с набрякшими синячищами теперь уже вокруг обоих глаз), подставил он руки под теплые струйки...
  - Вот здесь еще, и под носом, - указала соседка. - А сам нос-то цел? Больно дотрагиваться?
  - Т-терп-пимо, - шмыгнув, ответил Артем, и с остервенением принялся оттирать кожу ладонями.
  - Ой! Аккуратнее! А то сдерешь совсем, - пресекла Аня излишнее усердие, стараясь глубоко не вдыхать миазмы, источаемые лужей блевотины, медленной струйкой стекавшей в водосток.
  Окатив спину юноши из душа и прикрыв своим банным полотенцем, решила все-таки заняться уборкой и смыть остатки рвотных масс с его ступней и щиколоток, и со стенок ванны. В ожидании, пока она закончит, Артем обессилено привалился головой к стене. Сначала попытался отклониться назад, забыв о разбитом затылке, но тут же, едва дотронувшись, зарычал и прислонился к другой стене щекой.
  Дышать стало чуть получше, но желание поскорее вырваться наружу из этой душегубки нарастало просто в геометрической прогрессии.
  - Раздвинь колени, - увлекшись процессом отмывания, велела Аня, но он, против ожидания, наоборот напряг ноги в попытке сдвинуть их. - Да не смотрю я, куда не надо! - хмыкнула она. - Что я голых мужиков никогда в жизни не видела?
  - Я сам!
  - А я самее... - отмахнулась женщина, решив больше не акцентировать и не обращать внимания на желание скромника проявить самостоятельность.
  Щедро выдавив на ладонь гель, соседка осторожно намылила его колени и внутреннюю сторону бедер, оттирая их от следов насилия. Парень заерзал, пытаясь прикрыть свои причиндалы не только руками, но и свешивающимся мокрым куском ткани, на котором сидел.
  - П-полот-тенце тебе исп-порт-тил...- огорченно поставил в известность Тёмка, заметив, что с подложенного под его ягодицы светло-салатного махрового полотенца тонким ручейком стекают розоватые струйки разбавленной водой крови.
  - Ерунда! Замочу в холодной воде с "Ванишем". Будет, как новое, - успокоила совесть страдальца соседка и объявила:
  - Все! Докуда дотянулась - чисто! Осталось, как я понимаю, "самое пострадавшее", помимо головы... Может, лучше перекисью промыть, а не простой водой?
  - Ш-шут-тишь? - испуганно вскинулся Артем.
  - Ну... - смутилась Аня. - Я как бы не знаю... А что, будет ощущение, как от скипидара?
  - Н-не п-проб-бовал... - на мгновение дрогнули уголки губ Артема, но улыбки не получилось.
  - Ну, будем надеяться, что и не придется, - решила не развивать скользкую тему Аня. - Давай помогу подняться. Аккуратно, не поскользнись только. Я же тебя не вытащу потом.
  - Т-ты п-прост-то под-держи...
  - Поддержу, - с готовностью пообещала Аня, подставляя плечо, чтобы Артем мог ухватиться, и протянула руку, чтобы подстраховать, если его снова поведет в сторону.
  - Н-нет, - качнул он головой, - д-душ п-подержи. От-т-тв... Н-не с-смотри!
  - Не буду смотреть. Отвернусь. Просто подержу душ, так? - великодушно повторила соседка, добросовестно перечислив пожелания.
  - Да! - кивнул он облегченно, скидывая влажное полотенце с плеч.
  Подняться-то Тёмка с Аниной помощью сумел, вот только с самостоятельной процедурой омовения выходило из рук вон плохо.
  Извернуться всем телом так, чтобы ноющие мышцы позволили дотянуться до крепких ягодиц (с четким оттиском складок махрового полотенца, на котором сидел), превознемогая ломоту поясницы и дотронуться до пульсирующего болью сфинктера, было нереально. Ему казалось, что там не несколько микро-трещинок, а действительно кровавые ошметки с вываливающимися кишками. В разодранной заднице зудело, пекло и дергало.
  Пошатнувшись, он выругался, даже практически не запнувшись на грязных словах, слетевших с языка, и чуть не грохнулся.
  Аня не выдержала.
  - Все, Тём! Хватит выпендриваться! - обернулась она, нарушая обещание. - Упрись руками в стену и расставь ноги.
  - Нет.
  - Да! И не спорь со старшими! Я аккуратно и быстро тебя отмою, и пойдем в кровать. Ты, в самом деле, не понимаешь, что нельзя в твоем состоянии долго во влажном помещении находиться?! У тебя наверняка сотрясение!
  То ли Артем согласился с доводами, то ли устал спорить, то ли просто подчинился, почувствовав материнскую строгость в голосе соседки. Но он очень нехотя исполнил указания. И замер напряженной струной, даже перестав дрожать.
  - Шире ноги! - скомандовала Аня, выдавливая еще геля. - И расслабься, Тёма. Я не смотрю, честное слово! И даже ничего не чувствую, - приврала она для успокоения его (в очередной раз за сегодня), уязвленного самолюбия.
  Как Анна ни старалась совершить это интимное действо по возможности деликатно и аккуратно, не оцарапав ногтями, но Артем скреб стену, рычал, мычал, упираясь лбом в холодную плитку, пыхтел и постанывал, на подгибающихся коленях рефлекторно пытаясь увернуться от теплых мягких пальцев, причиняющих боль, совершенно не реагируя на уговоры:
  - Тише, тише... миленький... еще немножко... Вот тут не отмывается. Сейчас... потерпи... расслабься...
  "Если бы кто мог подслушать из-за двери, не понимая, чем мы оба заняты, наверняка бы сочли нас сексуальными извращенцами, пропагандирующими матриархальные отношения между партнерами", - подумала Аня. Устыдившись ассоциации, недостойной взрослой тётки в такой момент, покраснела и помотала головой, изгоняя крамолу.
  К счастью, Артему было немного не до того, чтобы уловить ее эманации, а больше свидетелей глупых мыслей в округе не наблюдалось.
  Парня снова повело в сторону. И когда он чуть не упал, а она едва успела поддержать за бедро (с отпечатками похотливых чужих пальцев, оставивших синяки), пока Тёмка восстанавливал равновесие, решила, что хватит издеваться. Запекшиеся разводы Аня оттерла, но тонкая розоватая струйка крови, разбавленная водой, продолжала сочиться между ягодицами при каждом движении или сокращении мышц.
  И это очень настораживало. Кто его знает, что там с внутренними органами?
  - Все, солнце мое, больше не мучаю, - погладила она закаменевшую спину тяжело дышащего юноши. - Постоишь без меня полминутки? Или присядешь? Я только сухое полотенце принесу, а то эти все уже мокрые.
  - Угу, - невнятно откликнулся Артем, не делая попытки присесть (очевидно, стоять ему было проще). И вдруг спохватился: - Мне не во что одеться... Сссууука! - в бессильной ярости долбанул он по плитке кулаком. - Убью!
  - Тише! Стену пробьешь! - возмутилась Анька, справедливо решив, что она, конечно, понимает его состояние, но ремонт-то делали лет семь назад, где теперь плитку из той партии достанешь? Не на "авито" же разыскивать. - Из одежды я тебе что-нибудь найду, не переживай. Ты пока тихонько постой, не нервничай. Подумай, как убивать будешь, - посоветовала она, радуясь, что заикаться он перестал. - Закопать я тебе помогу. У меня шикарная компостная куча на даче.
  Так что, пойдет на удобрения, - заговаривая зубы, выскользнула соседка из ванной за сухим полотенцем.
  - Черт... не могу сейчас думать... голова, будто с перепоя... - донеслось вслед и придало суетящейся женщине ускорения.
  
  ***
  
  Путь из ванной комнаты в гостиную, служившую заодно и Аниной спальней, к ее огромной радости, прошел без эксцессов. Артем честно старался сохранить остатки достоинства и самолюбия, выбираясь из скользкой ванны на пол, чтобы дойти до кровати самостоятельно, не слишком опираясь на поддерживающую его миниатюрную соседку. Чтобы не слишком смущать его, Аня наспех соорудила подобие набедренной повязки, воспользовавшись мягкой детской пеленкой, лежавшей с краю стопки чистого белья. Потому что полотенце нашла только одно, и оно тоже вымокло в процессе вытирания, точнее осторожного промакивания пострадавшей кожи тела, щедро украшенного если и не открытыми ссадинами и царапинами, то постепенно приобретающими лиловый цвет синяками от побоев. Несколько почти неиспользованных пеленок осталось со времени грудничкового возраста сына Димки, так как его поколение уже знало, что такое "памперсы". Естественно, они не успели прийти в непрезентабельный вид, и время от времени очень выручали.
  
  Однако, дойдя до порога комнаты и увидев застеленную простыней кровать, Артем сконфуженно признался, что у него ТАМ все еще течет, и он боится испачкать постельное белье.
  - Сейчас! - сообразила Аня.
  Оставив парня (предварительно убедившись, что он крепко опирается на комод и не упадет без ее поддержки), она живо достала клеенчатую скатерть из мягкого эластичного полиэтилена, которую обычно подкладывала под "праздничную" льняную, накрывая в комнате полированный стол.
  Полностью расправлять не стала, расстелив поперек кровати только в "проблемной" зоне.
  И наконец-то помогла Тёмке осторожно присесть.
  - Так, давай сначала я "скорую" вызову, чтобы специалисты определили, что там у тебя с головой и... всем остальным, а потом займусь синяками и царапинами, с этим я справлюсь. Хорошо? - буднично спросила Аня, обшаривая взглядом комнату в поисках трубки домашнего телефона.
  Судя по кислому выражению лица Артема, "хорошо" парню не было, он страдальчески щурился от яркого света люстры, сияющей во все восемь лампочек, но упоминание о "скорой" вызвало настоящую панику.
  - Нет! - запротестовал он. - Не надо никаких врачей! Они же увидят... узнают... и... - тут он с ужасом и неверием взглянул на Аню, видимо, только теперь сообразив, что собственно, уже "засветился". Сердобольная женщина, помогавшая ему, просто не могла не догадаться, что он подвергся насилию...
  Заткнувшись на полуслове, он просто закрыл лицо, вспыхнувшее от нестерпимого позора и отчаяния, ладонями и принялся молча раскачиваться взад-вперед.
  - Эй? - растерялась соседка. - Тёма? Артем?! Ну ты же понимаешь, что с сотрясением мозга шутить нельзя? - мягко попробовала она увещевать юношу, опустившись перед ним на корточки и попытавшись отнять его руки от лица. - Ну что ты? Не выдумывай. Врачи обязаны соблюдать врачебную тайну. Никто ничего не узнает...
  - Не в моем случае... они обязаны сообщить о факте... о том... должны... что я... мне нельзя! - глухо отозвался он, запинаясь, и монотонно продолжая изображать "маятник".
  - Тёма...
  - Не могу... не хочу позора...
  - Артем, ну нельзя же так! - выпрямилась Аня, оставив попытки оторвать его руки от лица. - А если у тебя внутренние повреждения? Кровотечение-то не прекращается. Голова разбита. А если, не дай бог, кровоизлияние в мозг? Я, знаешь ли, тоже не хочу под статью об умышленном оставлении человека в опасности попасть, у меня еще сын несовершеннолетний...
  Парень перестал раскачиваться, словно закаменев, а потом поднял на нее несчастный взгляд:
  - Аня, дайте, пожалуйста, какие-нибудь штаны. Я уйду. Только не говорите никому, пожалуйста, - перейдя на "Вы", попытался он подняться.
  - Да что ты? Совсем с ума сошел?! Никуда я тебе не выпущу! - удержала соседка юношу за плечи.
  Его снова начало трясти, и он ссутулился, пытаясь сохранить ускользающее тепло. Подтянув откинутое в сторону одеяло, женщина укрыла его сзади, как плащ-палаткой.
  - Вы н-не пон-нимает-те... - отпихнул он ее руки вместе с соскользнувшим одеялом. - Не н-надо...
  - Тёма, да все я о тебе понимаю, - устало произнесла Аня и порывисто обняла за плечи. Прижав его голову к своей груди, успокаивающе погладила по спине.
  - Н-нет... я же... Вам буд-дет против... - голос сорвался, захлебнувшись всхлипом и он попытался отстраниться.
  Вот только новой истерики ей не хватало.
  - Тише-тише, милый. Догадываюсь я о вашей ориентации...
  Артем ощутимо вздрогнул.
  - Меня это не касается. Тебе же ведь есть восемнадцать?
  Юноша обозначил кивок.
  - Твое дело, с кем тебе делить постель. Речь-то не об этом, Тём. Я подружкам и соседям по подъезду рассказывать не побегу. Ты сам подумай, Артем, не упрямься. Здоровье важнее. Пусть врачи скажут, что тебе ничего не угрожает. И я от тебя отстану... - уговаривала она, не прекращая поглаживать, чувствуя, насколько парень напряжен.
  - Они же сп-просят... как... к-как это... где... Ромку под-дставлю... - никак не мог он справиться с волнением, запинаясь через слово.
  - А при чем тут Роман? - удивилась Аня. - Он что, знал, что тебе угрожает?
  - Н-нет! - дернулся парень, возмущенный таким предположением.
  - Верю, верю. Успокойся... ну что ты?
  - Он даже... и не... - попытался дальше отстаивать непричастность своего любовника Артем. - К-куда я пойду? - снова судорожно всхлипнул он. - Н-ни пас-спорта, ни... мразь... - снова собрался он подняться.
  - Сиди!
  - У меня зач-чётка там, паспорт! - отчаянная решительность в его голосе сменила какую-то безысходную обреченность, сквозившую ранее. Кажется вновь разгоревшаяся ярость, не выплеснутая злость, не отмщенная гордость и желание поквитаться с обидчиком немедленно, помогли ему согреться.
  - Так, подожди, не дергайся, - строго осадила Аня. - Все равно на ногах еле держишься. Все документы твои у Ромы остались?
  Артем удрученно кивнул.
  - Надо Роману позво...
  - Нет! - перебил он поспешно. - Он не должен знать, я просто уеду. Не перенесу позора. Если узнает. Не говорите никому, ладно? Не надо, пожалуйста. Что я ему скажу? Он же меня видеть не захочет теперь...
  - Можно подумать, что он ангел небесный, раз у него дружки такие, как этот... - скептически фыркнула Аня.
  - Ромка его бросил... Давно, до меня еще.
  - Видно, плохо объяснил, что все кончено...
  - Я его даже не видел, не слышал... пизденыша... Вдруг раз...исподтишка, подло... тварь... ненавижу, - снова начал путаться, перескакивая с пятое на десятое парень. Ему надо было выплеснуть избытки ненависти и боли, и Аня терпеливо ждала. - Темно... а потом внутри разрывает... надвое, и в животе все огнем... сделать ничего... - судорожно вздохнул Артем. - Я бы его своими руками... никто не связывается... даже руки марать бы не стал... падаль... а ничего не мог... сволочь... руки связал, гадина... Я бы с ним никогда...Урод! Подстраховался, не справится... никогда сам... Веришь? Я не шлюха...
  - Верю- верю, Тём, конечно ты не стал бы... - поспешно поддержала Аня, но Артем ее почти не слышал.
  - Что Ромка будет обо мне думать... слизняк... подстилка чужая... попользовались... Я его этим же самым ремнем удавлю...
  Аня нахмурилась, пытаясь вычленить из всего потока обрывков фраз смысл сказанного, но потом сообразила, что это кровожадное желание не к любовнику относится, а к насильнику, и согласно кивнула, мысленно соглашаясь. Хотя, Роману бы тоже не мешало мозги вправить. Неужели не догадывался о подобном раскладе, оставляя мальчишку одного? Не предупреждал, чтобы посторонних в дом не пускал в свое отсутствие? И как вообще тот извращенец справился с рослым, физически развитым парнем? Хотя, "как?" - понятно, сначала вырубил. Ладно, хоть не убил из ревности. Страсти какие, однако, как в кино...
  - Удавлю... только отлежусь немного... голова дурная... не говорите никому... что я щас... что видела таким, что со мной... очень стыдно... - вскинул он голову, вцепившись в руку соседки и требуя обещания.
  - Никому не скажу, не волнуйся, - твердо пообещала женщина. - Никому и не обязательно знать, успокойся, милый, - снова прижала она его к себе.
  - Как в тумане... - уткнувшись лбом ей в живот, продолжал сетовать сосед, - что он обо мне подумает... что мне просто член нужен... все равно с кем... даже не против...
  - Тихо-тихо, ты ни в чем не виноват, Артем. Ты же его не провоцировал нарочно? У него, небось, с головой нелады. А поступки таких людей вообще невозможно предугадать. Недаром все психов боятся. Ты - не виноват.
  - Не легче... - снова судорожно вздохнул Тёмка, не пытаясь отстраниться, будто ища утешения и защиты, - мне-то не легче...
  - Знаю, что не легче, но сейчас ты ничего уже не можешь поделать, переступи и живи дальше, сейчас главное поправиться, а потом уже виновных искать будешь.
  - Все думаю, думаю... почему со мной... за что? - глухо произнес он.
  - Из зависти, из ревности, мало ли причин... может, чтобы тебе было плохо, Роме мстил за что-то... Или вообще просто так, ни за что... Бывают же мерзавцы и подонки. Тёма, не терзайся, не думай...
  - Не могу! Ненавижу! Я не... не шлюха, как он... я его просто раскатаю... пожалеет, что на свет...
  - Верю. Ты сильный, вон какой красавец, только голову тебе заштопают, - покосилась Аня на пугающую рану, - и...
  - Что толку с моей силы, когда этот крысеныш меня поимел... - горько вздохнул Артем, отстраняясь. - Как малолетку... понимаешь? Я даже не видел, как он пришел! А он... гнида... и ничего не чувствовал потом... не сопротивлялся, как будто мне нравилось... а это не так! Сссука... а Ромка скажет... Я же люблю его, мы вместе... а теперь зачем ему такой?... как я останусь? Один... снова один, сам по себе...
  - Рома поймет, - не слишком уверено возразила Аня. - Должен понять. Тебе не за что перед ним извиняться.
  - Нет... он не... не простит... череп раскалывается, помню боль, как вспышка, и все черное, страшно... кошмар... вязкий такой... не со мной... как во сне... И не могу проснуться... Противно... лучше бы сон...
  - Тише-тише, милый, все уже, все! Никто к тебе больше не прикоснется, никакой подонок... ты в безопасности.
  - И рук не чувствую, чуть не вырвало от... когда дошло... что со мной, со мной так... и вздох-хнуть не могу... ни крич-чать... - снова начал задыхаться Артем.
  - Чшшш, забудь! Успокойся, все хорошо... нельзя тебе сейчас нервничать, Тём...
  - Нет, - мотнул он головой, продолжая терзать себя воспоминаниями, - и ноги не с-слушаются... в голове звен-нит, как набат...
  - Чшш, милый мой, чшшш... - крепче обняла Аня мальчишку. Сердце кровью обливалось выслушивать эту бессвязную речь, полную бессильного отчаяния что-либо изменить. И еще очень хотелось вызвать "скорую", чтобы ему вкололи убойную дозу успокоительного. Чтобы, когда проснется, уже не казалось все таким беспросветным горем.
  - ...набат при пожаре... не соображал ничего... не могу... как я дальше... противно... весь в грязи извалялся... не отмыться... ненавижу... пидора вонючнго... себя... противно... - задыхаясь от избытка негативных эмоций, не унимался Артем, дергая себя за оголенные нервы.
  - Ничего-ничего, все пройдет, забудется. Не накручивай себя. Отпусти. Потом, когда придешь в себя...
  - Я уже никогда... не приду... такое не забываешь...
  - Ну-ну, Тёма, черная полоса пройдет, будет светлая... это сейчас все черным-черно и в душе и вокруг. Найдешь еще повод порадоваться, я тебя уверяю! - торжественно пообещала Аня. - Поверь, я старше тебя, и кое-что в жизни тоже понимаю. А какие твои годы... Все будет хорошо...
  - Ничего не будет! Все перед глазами стоит, и чувствую, будто до сих пор он там... не забуду... черт, как голова болит и... - снова согнулся он, зажимая брюхо. - Башка, как не моя, и в глазах двоится...
  - Вот и я говорю, головой надо в первую очередь заняться, - уцепилась Аня, надеясь уговорить вызвать врача.
  - Нельзя, не выйдет без документов. Заявят в ментовку, как бомжа... - тоскливо возразил он.
  - Скверно, - нахмурилась соседка. - Я что-то и не подумала об этом. Без полиса тебе, конечно, первую помощь окажут, но уж и без паспорта... Можно частную поискать и наличными оплатить. Только не знаю, хватит ли у меня того, что дома, на вызов бригады? Остальные деньги на карточке.
  - Вы готовы заплатить? - безмерно удивился Артем, снова переходя на "Вы". - Но я же не знаю, когда смогу отдать.
  - Ну когда-нибудь отдашь и ладно, не столь уж актуальный вопрос. А вот что с тобой дальше делать? Как же ты без документов? Даже домой поехать...
  Парень безнадежно покачал головой.
  - Обратно в общагу? - предположила Аня.
  - Лето...
  - Каникулы? - догадалась она.
  Артем кивнул:
  - Ее уже, как обычно, на ремонт закрыли.
  - Давай родителям твоим сообщим, пусть заберут тебя...
  - Нет!
  - Почему еще?! Тебе уход нужен.
  - Родителям - ни за что! - твердо отказался он. - Я сам оклемаюсь. Просто отлежаться где-то надо.
  - Да ты сам пока даже стакан воды не нальешь! - не поверила Аня, припомнив, как его "штормило". - А дома и стены помогают, быстро поправишься.
  - Отчим убьет быстрее, если до них слухи дойдут, что у меня за болезнь. Они внуков хотят... Мать... просто проклянет. А из дома выгонят, как пить дать...
  - Ох, как все запущено...
  - У нас не Москва и не Питер. Таких, как я... ну тех, кто с парнями... - замялся Артем.
  - Не любят? - подсказала соседка.
  - Ненавидят! Гнобят! Опускают! - резко ответил парень, передернув плечами. - Петушат, как на зоне...
  - Эка невидаль, мужик с мужиком сексом занимаются, - фыркнула Аня. - Сейчас уголовного наказания за это не предусматривается, если только не совращение, насилие или не связь с несовершеннолетними. Еще в девяносто третьем 121 статью отменили. До вашей глубинки информация не дошла?
  - Не смейся, Ань, - расстроено попросил Артем.
  - Да я и не смеюсь, Тёма! Мне плакать хочется. Как родители могут отказаться от своего ребенка, если у него... Эээ... - хотела сказать "проблемы по сексуальной части", но в последний момент, поняла, что не в тему, и прикусила язык. - Дикость какая! Я, конечно, не за пропаганду в массы, но неужто, совсем никаких пороков в вашей местности нет? - засомневалась она.
  - Пьют, дерутся, насилуют... убивают в пьяной ссоре... как везде, - отозвался Артем. - Но гомиков люто ненавидят и презирают.
  - Понятно, - вздохнула Аня. - Значит, если документы пропадут, восстановить их будет сложно, потому что в таком плачевном виде ты дома не можешь показаться, да?
  Артем кивнул, кутаясь в одеяло.
  - Беда... А телефонные номера своих друзей наизусть помнишь? Может быть, кого-нибудь...
  - Здесь только приятели и сокурсники. Друзья все дома. И если узнают, с кем я... начнут презирать. Что бы они меня увидели... нет уж, лучше сдохнуть... не могу... Потом на улицу не выйти, мать... соседи, знакомые... не могу я так... стыда не оберешься...
  - Ах, да... - нахмурилась Аня, вспомнив о необходимости соблюдения приватности деликатных обстоятельств. Кому охота быть посмешищем, вынося личное на растерзание злым сплетникам? А тема-то скользкая. Кому охота становиться изгоем? Издевками замучают. Травить станут. Презирать. Пинать. Или притворно сочувствовать. Брезгливая жалость порой хуже откровенной ненависти или безразличия. Куда ни поверни - кругом проблемы, и жизнь утратила смысл, сломала. Какие уж тут мечты и надежды на лучшее. Всеми фибрами души он сейчас желает только отомстить, забыть и сохранить в тайне свой позор и унижение... - Тебе совсем не к кому обраться здесь, в Москве за помощью?
  Артем молча кивнул, надломлено вздохнув, а потом снова попросил:
  - Вы только не говорите никому. Просто забудьте, ладно?
  - Ладно! - буквально кожей ощущая, как мальчишке больно уже не столько от своего физического состояния, сколько угнетает моральная травма и ситуация, из которой не видит выхода, Анька почувствовала, как и ее затапливает жаркая волна негодования на ублюдка, надругавшегося над ним. - Как твоя фамилия?
  - Ка-кашкин... - запнулся он. Но, поняв, почему у Ани непроизвольно вырвался смешок, внятно повторил: - Кашкин, от слова "каша".
  - Подожди меня! - решительно отстранившись от парня, женщина метеором пронеслась по комнате, схватила попавшийся на глаза мобильник. Не обращая внимания на Тёмку, что-то протестующее крикнувшего ей вслед, чтобы не растерять подходящий настрой кое-что стребовать с узурпатора чужой территории, стремительно вышла на межквартирную площадку и позвонила в соседнюю дверь.
  
  ***
  
  Провернувший такую сомнительную аферу с выдворением соперника со спорной территории интересов, Виктор никак не мог успокоиться, упиваясь своим триумфом, чувствуя небывалый душевный подъем, почти эйфорию, как от секс-марафона под изрядной дозой кайфа. Оказывается, трахать такую восхитительно-тесную без подготовки задницу крайне весело, особенно когда бессознательное, податливое тело можно кантовать, как угодно. При этом чувствуя свою полную безнаказанность перед жертвой его домоганий, лишенной возможности сопротивляться. Витюнечка никогда еще не был в роли настоящего насильника. Впрочем, он и сейчас ощущал себя кем-то вроде посланника высших сил, совершившего справедливое возмездие - почему это одним приходится добиваться комфортного существования своим потом и кровью (неважно, что не у станка, не в поле, а в чужих постелях), а другие снимают "сливки", приходя на все готовенькое?
  И даже если и не получится вернуть былые, тесные отношения с хозяином квартиры, заняв освободившееся теплое местечко, по крайней мере, чувство отмщения будет согревать его уязвленное самолюбие, во время ублажения тех, кто готов спонсировать его запросы и дальше.
  Где-то на краю сознания Виктора неприятно тренькал тревожный звоночек, напоминающий, что у личной разборки есть свидетели - какая-то полоумная тётка, не побоявшаяся обнаружить себя, вместо того, чтобы просто вызвать ментов, но даже это не омрачало парню ядовитого торжества от свершившейся мести.
  
  Впрочем, спустя какое-то время (он только-только начал приходить в себя, когда злорадное возбуждение пошло на спад), придурочная тётка, вновь нарисовалась на горизонте. Точнее, обнаружилась прямо за входной дверью, когда Витюнечка аккуратно посмотрел в глазок.
  Скорее всего, совсем уж бесшумно подойти не получилось, потому что, едва он отступил от двери, собираясь проигнорировать ее появление, услышал:
  - Эй, ты! Дверь открой! Мне кое-что забрать надо.
  Виктор нахмурился, не совсем понимая, в чем прикол.
  - Слышишь? - резко повторила женщина. - Считаю до трех и даю отмашку.
  Еще раз взглянул в глазок и, убедившись, что соседка Ромы одна, с телефоном в руках, приоткрыл дверь:
  - Чего надо?
  - Вещи забрать! - бесцеремонно оттолкнула она его дверью так, что он чуть не отлетел в глубину коридора, опешив от такой наглости.
  - Ты, чё, дура? Какие вещи?!
  - Да, вошла, на связи! - отчаянно блефуя, произнесла Аня в плотно прижимаемую к щеке трубку, и только потом удостоила его ответом:
  - Значит так! Меня не волнуют ваши пидарские разборки! Но, если ты, козел, попробуешь мне помешать забрать документы и вещи Артема, "иметь" тебя будут всем дежурным составом, сослуживцы моего брата-ОМОНовца, ясно?! - заявила соседка (у которой вовсе и не было никакого брата, но Виктор, естественно, этого знать не мог).
  - Что... - серея, пробормотал Витя, чувствуя, как заныла челюсть под вставленными зубами, засвербело в ювелирно восстановленной дорогим пластическим хирургом переносице, и отчаянно сжался сфинктер. Ни в его планы, ни в спонтанно приходящие в голову идеи, встреча даже с одним ОМОНовцем не вписывалась. Что уж говорить о целом взводе. Живое воображение нарисовало такую яркую картинку, представив, что с ним будет, если эта лярва предъявит разгоряченным парням жертву его домогательств, что у Витюнечки дернулся глаз (в прошлый раз не пострадавший). Правда, в тот раз, о котором он с содроганием вспоминал, отчаянно надеясь когда-нибудь все-таки забыть, забавлялись с ним не бойцы отряда милиции особого назначения, а какие-то отморозки, облаченные в похожую форму. Но легче от этого не становилось. Наоборот.
  - Стой тут! Рыпнешься следом, заору, что на меня напал. Адрес ребята знают, - пригрозила соседка, устремляясь в дальнюю комнату.
  Пока он переваривал услышанную угрозу, тётка чуть ли не бегом пробежалась по квартире, с кем-то разговаривая по мобильной связи (наверное, со своим братом, который ее страховал), и вышла довольно быстро, неся на плече большую спортивную сумку, набитую барахлом, придерживая ее свободной рукой.
  Витя с ненавистью взглянул на вздорную бабу, заставившую снова пережить унизительный страх, из-за которого теперь очень хотелось отлить, но он не рискнул сделать несколько шагов из прихожей до туалета. Вдруг соседка решит, что он покушается на ее честь или жизнь, и психанет. И теперь мечтал только о том, чтобы она поскорее убралась прочь, и он мог закрыть оставшуюся распахнутой дверь.
  Желание избавиться от нахрапистой нахалки, было настоль велико, что Виктор машинально подался к двери, чтобы тут же захлопнуть ее за "гостьей".
  Однако тётка не оценила его порыва избавить их от общества друг друга.
  Резко остановившись, она выставила перед собой его же собственный газовый баллончик (незамеченный в ее руке из-за сумки), который он беспечно оставил в комнате, когда раздевался, чтобы позабавиться с Ромкиным мальчиком.
  - Отойди от двери! - прошипела соседка, видимо забыв, что может просто пожаловаться брату.
  Глядя на чуть подрагивающий от напряжения наманикюренный темным лаком палец на крышке (пока еще едва прижимая клапан, чтобы он не усомнился в ее решимости нажать), Витюнечка гулко сглотнул.
  - Я тебя не держу, - как можно более спокойно и внятно произнес он, чтобы тётка не нервничала. И даже на всякий случай медленно спрятал руки за спину, дескать, "иди, не трону!".
  - Еще на три шага назад! Живо!!! - сорвалась она.
  Витя поспешно отступил на два с половиной и с размаха ударился поясницей о металлический крючок для ключей, коварно торчавший из стены.
  - Уйй... ёпт... - взвыл он раненой белугой, чуть не намочив штаны от неожиданности и пронзительной боли.
  - Аня!!! - тревожно раздалось из соседней квартиры.
  - Иду! - тут же отозвалась она и бегом прошмыгнула мимо скорчившегося насильника.
  Обрадовавшись ее исчезновению, Витюнечка, держась одной рукой за спину, другой за пах, доковылял до двери и закрыл ее на все замки. От души выругался матом и поспешил в туалет. Желания оставаться здесь и осваиваться в ожидании возвращения Ромы, как-то резко перестало казаться таким заманчивым, как еще несколько минут назад...
  А уж когда за окном раздалось характерное "кряканье" проезжавшей мимо дома полицейской машины, спешащей куда-то (а вовсе не по его душу), Витюнечка моментально покрылся ледяной испариной и передернулся весь от отвращения, ощущая как липкая струйка пота скользит вдоль позвоночника. Решив пока больше не искушать Судьбу, парень тщательно потер за собой все предметы, до которых мог нечаянно дотронуться и, подкинув запасной комплект ключей (которым воспользовался, чтобы проникнуть в квартиру), в дальний нижний угол шкафа-купе в прихожей (дескать, там они всегда и лежали), покинул место преступления.
  Дверь он за собой притворял со всеми возможными мерами соблюдения конспирации, чтобы никто не заметил его побега. Поэтому когда в сонной тишине утра громко щелкнула собачка замка, это сработало для нервничающего подонка сигналом выстрела из стартового пистолета...
  
  ***
  
  Влетев к себе с такой скоростью, будто за ней гнались черти, Аня с размаху врезалась в Артема, оказывается, доковылявшего до прихожей. От неожиданной встречи с "рыцарем", ринувшимся спасать взбалмошную даму, потерявшую страх (или ум), оба чуть не рухнули. Сумка полетела на пол, Аня чудом успела удержаться, судорожно цепляясь за едва устоявшего на ногах парня.
  - Твою мать! - прозвучало хором почти в унисон.
  Артем еще и взвыл, сгибаясь пополам, оттого что вновь получил по многострадальному животу.
  - Тёма, ты чего здесь?! - перепугалась Анька, что окончательно добила несчастного.
  - Я испугался за тебя, - прошипел он сквозь зубы, неохотно признавая очевидное.
  - Фух... - прислонилась Аня спиной к вешалке, ожидая, пока сердце перестанет пытаться выпрыгнуть из груди. Все-таки играть в такие игры, изображая из себя бывалую аферистку, уже не по возрасту.
  Нетвердо державшийся на ногах Артем медленно разогнулся, опираясь на шкаф, к которому Аня его "притерла" с разгона, поправил съехавшую набок и чуть не упавшую пеленку, чувствуя, как ягодицы холодит мокрое пятно крови, а между ног опять противно липнет. Неплохо бы снова в душ. Но, к сожалению, сейчас он не был уверен, что самостоятельно сможет добраться хотя бы обратно до кровати, несмотря на то, что она на пару шагов ближе.
  - Я нашла твой паспорт... студенческий, какие-то права, - принялась сходу отчитываться соседка, едва переводя дух, - ноут с зарядкой, - кивнула она на упавшую сумку (порадовавшись, что ноутбук запихнула сверху, положив на одежду). - Я тебя с таким видела. Если что, потом Роме вернешь, скажешь, обознались, - тараторила Аня, возбужденно. - Так... А! Там еще где-то смартфон с наушниками. Зарядку от него не нашла, извини. Но ее ведь купить можно, да?
  Артем ошалело подтвердил кивком головы, и схватился за затылок, который пронзило стрельнувшей болью. - Сссш...
  - Больно, да? - спохватилась Аня, отлепившись от вешалки. - Пойдем-ка обратно, я тебя полечу, - аккуратно подсунулась она к нему подмышку, чтобы поддержать.
  - Тёма, может, все-таки вызовем "скорую"?
  - Нет! - последовал категорический отказ.
  - Ладно, присаживайся... - осторожно помогла Аня ему опуститься обратно на кровать.
  
  В общем-то, поднаторев на практике по избавлению от синяков, шишек и ссадин собственных отпрысков (причем сына приходилось выручать до сих пор), с поставленной первоочередной задачей Аня справилась в пять минут, благо перекись водорода, зеленка, "Спасатель" и бактерицидный пластырь были под рукой.
  Хуже дело обстояло только с головой "пациента", к которой она вообще боялась прикасаться, потому что, как говаривал уездный доктор из к/ф "Формула любви": "А голова - предмет тёмный, исследованию не подлежит". Тем более с ее-то дилетантским подходом к этому вопросу. Ну и с филейной частью у Артема по-прежнему были проблемы, потому что даже за это короткое время ее отсутствия, на пожертвованной поверх клеенки пеленке осталось пятно крови, подтверждая, что Тёма был прав, предполагая подобный конфуз.
  Пока Аня обрабатывала пострадавшие местечки, Артем мужественно терпел, лишь постанывая и со свистом вдыхая воздух сквозь стиснутые челюсти. Однако не заметить его неосознанное желание согнуться пополам, обнимая руками живот, чтобы унять боль, ее здорово беспокоило.
  - Ну вот и все! Я сейчас только лекарства закажу, и можно заняться головой, - уложив парня на относительно здоровый бок, женщина укрыла его одеялом и дотронулась до его лба, покрытого холодной испариной... - Тебя знобит, да?
  - Холодно, - пожаловался Тёмка, поджимая ноги к животу.
  - Потерпи пару минут, сейчас что-нибудь придумаю.
  Пока отыскивала сайты аптек, производящих круглосуточную доставку лекарств, лихорадочно соображала, что бы еще такого заказать, чтобы не упустить из вида.
  Список вышел внушительным, а сумма вообще впечатлила. Гроза прошла, оставив в воздухе упоительную свежесть, и за окном уже занимался рассвет, но до восьми утра, когда будет действовать 10-я% скидка, ждать не стоило. Во второй половине июня - самые короткие ночи...
  - Аня, можно выключить свет? Глаза режет... - попросил Артем, заметно стуча зубами.
  - Да, конечно! - спохватилась она, вскакивая с компьютерного кресла.
  Выключив верхний свет, взяла мобильник, по которому должны были перезвонить, подтверждая заказ и уточняя адрес, и отправилась искать грелку.
  Почему-то создавалось ощущение, что прошла уже целая вечность с того момента, когда ее разбудил посторонний шум в общем коридоре, но оказалось, не больше часа. Ужаснувшись, что Тёмка столько времени ходит с необработанной раной на голове, Аня кинулась обратно в комнату, жалея, что не расстелила клеенку на всю кровать. Кантовать страдальца, чтобы обратно усадить, пока отмачивает колтун из слипшихся от крови волос, было бы жестоко.
  
  Сунув парню под ступни грелку с теплой водой, укутав сверху одеяла двумя пледами, и подсунув под голову одну из пеленок, Аня наконец-то (почему-то трясущимися руками) взялась за обработку раны. На робкое предложение аккуратно выстричь волосы на месте удара, Артем не согласился, и пришлось изгаляться в соответствии с пожеланиями "пациента".
  Вариантов в ее распоряжении было всего два - или раствор таблеток фурацилина, или перекись водорода. По крайней мере, большинство мнений на этот счет сошлось воедино на тех сайтах, по которым она успела пробежаться.
  Насколько Аня успела понять, рана практически уже не кровоточила. Но это было только практически, до тех пор, пока не промыла ее. Вот тут Артем опять мычал, рычал, и шипел, прикусывая палец.
  - Смотри, не откуси совсем, - всполошилась Анька, заметив внушительные следы от крепких зубов, когда он отнял руку ото рта во время передышки, пока она меняла марлевые салфетки. - Ты уж лучше ругайся, надеюсь, уши мои не отвалятся, - сжалилась соседка.
  Закончив с "промывкой", решила все-таки засыпать рану стрептоцидом. Во-первых, просто не представляя, как лить зеленку на живую рану, а уж про то, чтобы мазать ее между волосинками - тем более. Порошок все-таки не щиплется. Во-вторых, стрептоцид подсушивает поврежденное место, и повязку, при удачном наложении, не придется отдирать "по живому" или снова отмачивать.
  Так что Артем, подспудно ожидавший самого страшного в процедуре обработки, очень удивился, когда оказалось, что это даже на комариный укус не похоже.
  - Тебе что, никогда никакие царапины и раны стрептоцидом не присыпали, если ты не знаешь его свойства? - спросила Аня.
  - Не помню, вроде зеленкой и йодом обходились, - пожал плечами парень. - А еще чаще послюнявленным подорожником, - немного смущенно признался он.
  - Верное средство, - улыбнулась соседка. - Я тоже во времена своего детства золотого предпочитала подорожник. Хотя, знаешь, насколько помню, тогда в каждом доме и запас стрептоцида был. Все, Тём, теперь придется сесть, - сообщила Аня лежавшему затылком кверху парню, закончив разматывать и сразу же сворачивать эластичный бинт, чтобы разделить его на два равных "валика", а то так неудобно заматывать. Я тебе такую повязку сейчас организую, "шапка Гиппократа" называется. Можно, конечно "чепчик", но она у меня стойко ассоциируется с Шариковым из "Собачьего сердца". Я, правда, уже лет двадцать не тренировалась, но раз уж представился такой случай... - забалтывала она юношу, ловко оборачивая широким эластичным бинтом голову, накладывая слой за слоем.
  "Шапка" и впрямь получилась отменно, подтверждая поговорку, что мастерство не пропьешь. Не зря ей тогда "5" по НВП за этот зачет поставили. И все-таки она бы предпочла, чтобы Тёмкину голову посмотрел хотя бы фельдшер. Кажется, надо бы еще лед приложить.
  - Ну все, ложись. Ноги согрелись?
  - Угу.
  - Хорошо, тогда давай я грелку уберу. Осталось лишь...
  - Ань, оставь мне только салфетки, и выйди, пожалуйста, я сам... там крови натекло...
  - Да уж, действительно, - согласилась Аня. Хотя на ее взгляд, крови-то было не так уж много, как, например, во время... эээ... (сравнение показалось неуместным, и соседка от него отмахнулась). По идее, после того как прекратили травмировать сфинктер, ее все-таки вообще не должно бы быть. А от постоянно сочащейся крови у него, небось, там все разъедает... ишь как ерзает... - сочувственно вздохнула она, покосившись на Артема, который и впрямь маялся, пытаясь выбрать оптимальное положение, при котором хоть ненадолго чувствовал себя более комфортно. В аптеке сказали - заказ будет в течение часа, но стоит ли ждать? - Лучше бы обработать все сразу, а потом уже отдыхать.
  - Попозже, только полежу немного, что-то мне нехорошо... - вяло признался Артем, видимо, обработка его раны на голове отняла последние силы.
  - Знаешь такой анекдот про лося, которого подстрелили на охоте из дробовика, но ему удалось оторваться. Приходит к ручью, пьет, пьет, а потом поднимает голову и говорит: "Ничё не понимаю. Что-то я пью, пью, а мне все хуже и хуже...", - процитировала Аня. - Давай-ка ты, просто полежишь, а я попробую...
  - Да не надо, Ань... Я и так чувствую себя омерзительно, - капризно буркнул он, - препарированной лягушкой какой-то... хватит с меня.
  - Ну и сравнение, - хмыкнула соседка, хотя ей почему-то представилась не распятое на лабораторном столе земноводное, а такие, над которыми в детстве издевались ее злые ровесники-мальчишки, отлавливая "подопытных", надувая их через соломинку, а потом наблюдая за несчастной, сможет ли она нырнуть в воду с раздутым брюхом, или так и останется беспомощно барахтаться на поверхности лужи.
  - Мне и так больно там, да и... не надо.
  - Я понимаю, что больно. Ну, хорошо, давай тоже "Спасателем" воспользуемся.
  - Как?! Ты пальцами будешь там у меня ковыряться? - раздраженно огрызнулся Тёмка.
  - О! Я знаю, как! - умчалась она в туалет за тампоном...
  
  В чудодейственной силе мази-бальзама Аня убеждалась не раз. В том, что "Спасатель" можно наносить на слизистую, было указано в инструкции к применению, ну и в том, что нанесенный на тампон толстый слой мази хоть как-то облегчает страдания парню, была уверена тоже. Но чувствовала себя просто прескверно, потому что теперь Тёмка тихо беззвучно плакал, уткнувшись лицом в подушку. От унижения валяться с женским тампоном в заднице, хотя "o.b." вполне отвечал поставленной задаче по удобному проникновению в глубину поврежденных тканей и задержке крови, так что пеленки теперь оставались сухими. Успокаиваться несчастный мальчишка не желал, попросив оставить его одного. Возможно, уже скоро приедет курьер с ректальными антисептиками с анестезийными свойствами. И можно будет заменить...
  Настаивать на своем присутствии у постели страдальца Аня не стала, тем более что у нее было еще много неотложных дел. Надо было хотя бы замочить окровавленные тряпки, иначе потом никакой "Ваниш" не поможет...
  
  ***
  
  В ванной все еще ощутимо неприятно попахивало, и, недолго думая, Аня распылила в небольшом помещении освежитель с ароматом зеленого яблока, приятно защекотавшим обоняние. Пока возилась, замачивая перепачканные полотенца, и собирала с пола оставшуюся лужу после сеанса водных процедур, наконец-то приехал курьер.
  Вымыв руки, женщина вернулась в комнату и подошла к Артему. Сквозь неплотно задвинутые шторы проникал свет восходящего солнца, робко окрашивая предметы интерьера в золотисто-розовый цвет.
  Свернувшийся в позу эмбриона мальчишка уже не плакал, а просто судорожно всхлипывал, сотрясаясь всем телом.
  - Тёма?
  Парень проигнорировал обращение, только шмыгал распухшим носом, покусывая уже и так искусанные в кровь губы. Заплывших лиловыми синяками глаз теперь вообще было не видно. На бледном, осунувшемся, кривившемся в горестной гримасе лице ярко выделялись скулы, на которых горел лихорадочный румянец, сочетаясь окраской с цветом ушей. А нервно стиснутые в кулаки пальцы слега сжимались-разжимались, будто парень представл их сомкнутыми на шее недруга.
  - Артем, лекарства привезли. Давай, тампон на свечку с анестетиком заменим?
  - Да не надо меня больше трогать! Сколько можно?! - взорвался он, яростно сверкая блестевшими сквозь щелочки век глазами. - Оставьте все меня в покое!
  Анька остановилась, прижимая пакет с лекарствами к груди. Вряд ли получится убедить, что она не с исследовательским любопытством пытается навязаться, а, действительно желая помочь, сожалея о случившемся и сочувствуя. Ну не драться же с ним...
  - Ненав-вижу ублюд-дка, не жить ему, гнид-де... - захлебываясь воздухом, объявил Артем, а потом, справившись с душившими горло спазмами, потребовал. - Уйди... уйди, пожалуйста, не смотри на меня так! Не смотри!!! - потянул он скомканное у живота одеяло на лицо.
  - Хорошо, не буду смотреть, - покладисто согласилась Аня, - только лекарство выпей, и я уйду.
  - Прост-то воды... - глухо попросил Артем из-под одеяла.
  - Просто воды нет. Выпьешь таблетки, дам воды и уйду, - озвучила Аня жестко.
  Честно говоря, череда событий, произошедших за столь короткий срок, здорово вымотали ее и физически, и эмоционально. И терпеливо лебезить перед ним еще пару часов, уговаривая вздорного мальчишку с попранным самолюбием облегчить себе общее состояние, вовсе не нанималась. В конце концов, не такой уж он и ребенок, чтобы не понимать, с чем может столкнуться, связавшись с этой голубой прослойкой общества "альтернативно-ориентированных". К тому же она вовсе не психотерапевт, чтобы решить его душевную проблему, с которой пока не может справиться сам, и адекватно реагировать на предлагаемую помощь...
  
  Совесть, напомнившая, что помогать ближнему - дело святое, проснулась позже. Когда поддавшийся на шантаж Артем, видя, что на вредную соседку не действуют ни мольбы, ни проклятья, все-таки выпил несчастные три таблетки валерьянки. И наконец-то угомонился, немного расслабившись во сне, еще раз взяв обещание, что "скорую помощь" Аня вызывать не будет.
  Вот только вглядываясь в пробегавшие болезненной судорогой по неестественно бледному лицу тени, и вслушиваясь в тихое постанывание, похожее на скрип несмазанной двери, хозяйка квартиры здорово пожалела об опрометчивом обещании. Все-таки брать на себя такую ответственность за молодого парня, вся жизнь которого впереди, она не могла себе позволить. А что если все это время, пока она тут изображала из себя знахарку народной медицины, шансы на полное (хотя бы физическое) выздоровление не только не увеличивались, а стремительно уменьшались? Как ей потом с этим жить?
  Да в конце-то концов, ему всего восемнадцать! И если уж не родителям (в этом она Артема отчасти понимала, опираясь на свой жизненный опыт), то хотя бы человеку, с которым он делил постель, и, похоже, был сердечно привязан, сообщить стоило. Все рано он рано или поздно узнает. Но дело не в этом. Должны же быть у Романа Сергеевича какие-то связи. Если уж не знакомые респектабельные семейные врачи, то хотя бы специалисты, рискующие связываться с "голубым" контингентом. Наверняка подобные инциденты с избиением и насилием не частный случай среди гей-меньшинств.
  Пусть скажет, что делать. А заодно можно будет составить и собственное мнение о человеке, сумевшем совратить парня, далеко не отвечающего ее представлению о "нижних" в гомо-парах.
  
  Набирая номер, которым еще ни разу не приходилось воспользоваться в экстренном случае, Аня волновалась, не представляя реакции на ее звонок среди ночи. Она даже не знала, в какой Рома стране (не догадавшись просто спросить у Артема), и какова разница во времени с Московским часовым поясом. А, слушая долгие гудки, вообще уже не была уверена в уместности данной затеи.
  Ответил Рома где-то после шестого гудка, когда она уже совсем разнервничалась.
  - Роман Сергеевич? - уточнила Аня, услышав до неприличия бодрый голос в такое время суток.
  - Да. Аня? Добрый вечер. Что случилось? - моментально сориентировался он, предположив, что просто так, поболтать, соседка звонить не станет.
  - Вообще-то у нас раннее утро. Но тут действительно кое-что случилось. Вы можете свободно говорить?
  - Одну минуту, - пообещал Рома, бросив кому-то, находящемуся рядом с ним, пару фраз по-английски.
  Аня терпеливо ждала, судорожно сжимая трубку обеими ладонями, даже не замечая, что это не слишком удобно.
  - Да, Аня. Я слушаю! Что случилось? - деловито и требовательно прозвучал мужской голос.
  Женщина поморщилась, почувствовав себя сейчас обязанной отчитаться, словно перед строгим боссом, к которому вызвали на ковер.
  - Честно говоря, не знаю, как сказать... - промямлила она, растеряв запал.
  - Да говорите уже, как есть! Я вообще-то в Торонто. И это Вы мне звоните "за океан", - съехидничал он.
  - Ох... так Вы в Канаде... - сообразила Аня, поддержав предложенный им дистанционный способ обращения на "Вы", хотя с ним так же, как и с Артемом, была договоренность в непринужденном общении по-соседски на "ты", без всяких условностей.
  - Ну так что у Вас произошло, Аня? - терпеливо напомнил Роман о цели ее звонка.
  Чувствовать себя краснеющей девчонкой, которой оказывают снисходительное внимание, оказалось неожиданно неприятно. Но краска бросилась в лицо, и Аня сердито ответила:
  - У меня "случился" избитый и изнасилованный мальчишка-сосед, которого пришлось приютить! - выпалила она на одном дыхании.
  - Что?! - впал в ступор Рома.
  - Тут, судя по отдельным высказываниям, кто-то из Ваших "бывших" не поделил территорию с нынешним, Роман Сергеевич. И я бы хотела посоветоваться с Вами, куда мне девать жертву произвола?
  - Аня! Подождите, - лихорадочно соображал мужчина, какую информацию он хотел бы уточнить, свято веря в то, что соседи не в курсе их настоящих отношений с Тёмкой. - Я не понял... точнее, понял... - пытался он собраться с мыслями, и проследить, чтобы не наболтать сгоряча лишнего, обличая свою ориентацию, но беспокойство за любимого мальчишку перевесило осторожность. - Что с Артемом? Где он?!
  - У меня дома. Я, конечно, не специалист, но подозреваю сотрясение. Кровь остановили, голову перевязала. Задница, извините за мой французский, порвана. Насколько серьезно - не разглядывала. Кровоточит. А что у него с отбитыми внутренностями - вообще не имею понятия. "Скорую" вызывать он мне запретил, - отчиталась соседка.
  - Как это случилось? - сдерживая ярость в голосе, потребовал мужчина подробностей.
  - Роман Сергеевич, давайте, Вы у Тёмы потом сами спросите. Я не видела. Услышала шум среди ночи, выглянула в коридор... В общем - к тому времени Артем уже пострадал. И в плане чести, и в плане нажитого имущества, - аллегорично выразилась она. - А в Вашей квартире обосновался новенький. Точнее, "старенький". Впрочем, приедете - сами увидите.
  - Как он выглядел? Ты его видела? - забывшись, перешел Рома снова на "ты".
  - Я его мельком видела. Ниже Артема, на мордашку смазливый, волосы темные, во что одет - толком не помню, но, судя по гонору, уверен, что Вы обрадуетесь замене.
  - Какой, к чертовой матери, замене?! - взорвался Рома, заорав так, что Ане пришлось отодвинуть трубку от уха. - Все-таки Витюнечка! Пидор гнойный!!! Убью, сучонка!!! - негодующе бесновался сосед, выпуская пар. - Аня?!
  - Я еще тут... - осторожно ответила она, хоть и вполне разделяя его чувства справедливого возмездия, но все-таки пугаясь такой несдержанности. Пожалуй, хорошо, что их сейчас разделяет океан, сообщать с глазу на глаз такую новость она бы ни рискнула. Но, по крайней мере, волнуется Рома все-таки за "нынешнего".
  - Извините меня, - еле сдерживая бессильную злость, процедил мужчина. - Как он?
  - На мой взгляд, плохо, - честно ответила Аня. - Как может чувствовать себя человек, над которым совершили насильственные действия? Я не могу знать, насколько у вас крепкие отношения, но Артем вовсе не уверен, что Вы захотите его теперь видеть...
  - С ума сошел?! - возмутился Рома. - Дайте ему трубку!
  - Роман Сергеевич, он спит. Еле угомонился...
  - Аня, - волнуясь, снова сбился он на "ты". - Скажи ему, чтобы не смел себе ничего выдумывать! Это не имеет значения, что там с ним... Он нужен мне! Нужен, понимаешь?! А этому мудаку, который... - сделал он паузу, видимо пытаясь сдержать шквал эмоций и нецензурной брани, - я оторву яйца и заставлю сожрать без соли!
  - Согласна! - поддержала Аня, надеясь все-таки перейти к интересующему ее вопросу, что там все-таки насчет квалифицированной врачебной консультации для Артема? - А...
  - Аня, я прилечу, как только смогу! Поняла?! Скажи ему! Чччерт! Тут вторые сутки над Атлантикой штормит. Рейсы отменяют... Неважно! Как только получится, первым же самолетом! И еще скажи...
  - Рома! - невежливо перебив собеседника, попыталась соседка перехватить инициативу разговора. - Что мне делать со "скорой"?! Если, не дай бог, что... - то говорить будет некому и нечего!
  - "Скорую" не вызывай, - неожиданно трезво отозвался Рома. - Я...
  - Как, "не вызывай"?! - опешила Аня, срываясь. - Пересудов боитесь?! Я же сама ничего не понимаю в диагностике! Да у него вся брюшина отбита! А в голове дыра! Этот твой... его пепельницей саданул по затылку, чтобы потом...
  - Аня! - теперь уже Рома резко осадил распсиховавшуюся соседку. - Аня, послушайте меня! Ничего я не боюсь, плевать мне на пересуды! Успокойтесь немедленно! Аня!
  - Что, Аня? - все еще тяжело дыша, но все-таки охлажденная ледяным тоном, решила она послушать его аргументы против вызова врачей.
  - У меня есть друг. Врач в частной клинике. Я сейчас наберу ему. Он приедет со своей бригадой.
  - Когда?
  - Как только я ему дозвонюсь, Плюс, максимум, полчаса. Сейчас раннее утро. Пробок в городе нет, - отчеканил Роман. - Все. Ждите!
  - Рома... - хотела Аня еще что-то спросить, но на том конце провода абонент дал отбой.
  - Господи! И за что мне все это?! У меня же отгулы! Так хорошо все начиналось... - простонала женщина, почувствовав разом навалившуюся усталость, будто не она спихнула со своих хрупких плеч непосильную тяжесть, взвалив решение проблемы на любовника Тёмы, а наоборот, все мировые задачи разом обрушились на нее.
  Прекрасно осознавая, что перекур вовсе не способствует снятию стресса (вопреки некоторым утверждениям), Аня не смогла отказать себе в искушении. И отправилась искать заныканную где-то (в приступе решимости избавиться от дурной привычки) пачку НЗ.
  Пачка отыскалась не сразу, и когда она наконец-то с наслаждением затянулась, чуть не выронила сигарету из еле заметно трясущихся пальцев, вздрогнув от внезапно завибрировавшего в кармане спортивных штанов мобильника, перед тем, как заиграла мелодия вызова.
  - Аня, - деловито произнес сосед, услышав ее "аллё", - я договорился. Егор... Егор Панов - врач, как раз по части проблем с кишечником. Он оценит повреждения. Будет у Вас минут через двадцать-тридцать.
  - Хорошо. А голову кто посмотрит? Я же говорю, характерные признаки сотрясения присутствуют: тошнота, рвота, головокружение, слабость, нарушение координации...
  - Он и голову посмотрит.
  - Специалист такого широкого профиля? - скептически уточнила женщина.
  - Мой друг - очень хороший врач, мне повезло убедиться в этом на собственной шкуре, - отчеканил Роман, явно задетый недоверием.
  - Хорошо, - устыдилась Аня, мысленно отругав себя за излишнее ехидство. Еще полчаса назад мечтала хотя бы о заштатном фельдшере, а тут ей предлагают целого врача с хорошими рекомендациями... Нечего выпендриваться.
  - Аня, - сделав паузу, видимо для того, чтобы взять раздражение под контроль, продолжил сосед. - Вы помните, о чем я просил сказать Тём... Артему?
  - Да, я помню, Рома. Только вряд ли он станет прислушиваться к чужим словам. Думаю, сегодня его надолго отучили верить в счастливые сказки...
  - Да уж... - мрачно согласился мужчина. - Но это не смертельно. Это неважно. Важно другое, - послышалось в его голосе волнение. - Аня, пожалуйста, не оставляй его одного. Хотя бы до приезда Егора. Артем не... не из нашей среды, - с трудом протолкнул признание Роман Сергеевич. - Я у него первый и единственный. И догадываюсь, что он сейчас чувствует... Я обязательно прилечу, как только появится первая возможность. И... спасибо тебе, Ань. Я тебе очень благодарен. Честно. Что бы ты там о нас с Тёмкой, и обо всем этом ни думала...
  - Да не за что, Рома. Я пока ни до чего и не додумалась, в этом цейтноте было некогда.
  Как имя-отчество врача?
  - Панов Егор Александрович. Он уже выехал.
  - Хорошо, поняла. Я буду на связи. Пойду, взгляну на Артема.
  - Подожди, не клади трубку, - взмолился Роман.
  - Что-то еще? - удивилась соседка.
  - Поди, взгляни и хотя бы скажи мне, как он, ладно?...
  
  ***
  
  Не прошло и получаса, как друг Романа оказался на пороге Аниной квартиры. Один. В руках у него был небольшой оранжевый ящичек, похожий на те, с которыми обычно приезжают врачи "скорой". На вид высокому сероглазому брюнету было около сорока. Выглядел он вполне себе натуралом. Впрочем, если Аня раньше заблуждалась насчет представления о градации на подлинных самцов и оригиналов, то теперь не рискнула сходу дать оценку. Правильные черты серьезного лица, трехдневная щетина, подтянутая фигура, без излишней брутальности... Однако рубашка-поло с короткими рукавами позволяла полюбоваться рельефом красивых рук с широкими мужскими запястьями, но узкой ладонью и длинными пальцами музыканта. Впрочем, профессия врача тоже требовала наличие чутких пальцев. О том, куда этим самым пальцам приходится лазить, судя по выбранной специализации, Аня старалась не думать. Наверняка же в перчатках и с помощью инструментов.
  Рубашка была заправлена в черные классические джинсы, поддерживаемые дорогим кожаным ремнем (судя по выделке просто-таки кричащей о своей нарочитой скромности). На ногах - черные (в тон ремню и небольшой "барсетке" с документами) явно дорогие летние полуботинки.
  Первое впечатление оказалось довольно приятным.
  Почему-то все чаще женщина стала замечать за собой такой "грешок", что непроизвольно оценивает интересных представителей противоположного пола, будто мысленно прикидывая им какие-то роли рядом с собой. Наверное, в отличие от здравого смысла, который настойчиво твердит - больше никаких постоянных отношений (чтобы вновь не разочаровываться), инстинкты требовали своего. А что? Как жена и мать она уже состоялась. Самостоятельна, свободна, независима. Но, оказывается, все еще (а может быть, уже) очень чувственна. Каких только метаморфоз не происходит с женщинами бальзаковского возраста. В бытность ее замужества такого странного явления не наблюдалось.
  Позволив себя рассмотреть, мужчина произнес:
  - Здравствуйте. Панов Егор.
  - Здравствуйте. Аня, - машинально отозвалась она. - То есть Анна... Впрочем... - смутилась женщина, заметив как уголки губ красиво очерченного рта врача дрогнули то ли в улыбке, то ли в усмешке, которую он себе не позволил, - можно просто по имени.
  - Я могу войти? - мягко поинтересовался он.
  - Ой, конечно! - кляня себя за непонятный ступор, посторонилась Анька, впуская мужчину в квартиру. Впрочем, бессонная ночь позволяла делать скидку на некоторую заторможенность реакций, малодушно гоня прочь из мыслей другие причины. "Не такое уж и неординарное событие - мужчина приятной наружности на пороге ее квартиры в четыре утра!" - постаралась она убедить себя. К тому же в последнее время Аня стала с недоверием относиться к подобным типажам. Кто их разберет - метросексуалы они или настроены более радикально отказываться от своих инстинктов, дарованных матушкой-природой. - Проходите, пожалуйста, Егор Александрович.
  - На что жалуетесь? - поинтересовался врач, бегло, но в то же время цепко оглядевшись в прихожей.
  - На соседей, - буркнула Аня, все еще сердясь на саму себя.
  - Сочувствую, - усмехнулся мужчина понимающе. - Может, я все-таки попробую помочь Вашему горю? - иронично подтолкнул он ее в мысли в правильном направлении.
  - Буду Вам очень признательна, - чувствуя, как щеки заливает предательский румянец, тем не менее, поддержала она предложенный тон. Затрудняясь сходу определить - это он так пытается вызвать расположение, втираясь в доверие к незнакомому человеку (чтобы тот расслабился и без стеснения поведал о своих проблемах), или все-таки вместо утренней зарядки упражняется в завуалированном флирте.
  Впрочем, с такой внешностью, пожалуй, может позволить себе совмещать.
  - Ваш пациент в комнате, - так и не придя ни к какому выводу, прохладно произнесла Анна. - Желаете руки помыть?
  Снять обувь она не предложила, потому что, судя по опыту общения с участковыми и "неотложкой", современные врачи не заморачиваются такой мелочью, невзирая на погодные условия.
  - Благодарю. У меня с собой стерильные салфетки, - отказался мужчина.
  И потом действительно приятно удивил, вытащив из заднего кармана брюк одноразовые бахилы, и привычным жестом нацепив их поверх обуви.
  Побоялся ли он подцепить какую-нибудь заразу через тонкие носки или пожалел трудов ее уборки - неважно, но Аня оценила.
  - Я готов, - лаконично доложил он, легко, как-то текуче выпрямляясь, что говорило о хорошей спортивной форме.
  - Проходите, - открыв дверь в комнату, кивнула Аня, пропуская его вперед.
  - О как! - подобрался он, моментально оценив жалкий вид спящего парня. В утреннем сумраке комнаты лицо Артема показалось неестественно бледным. - Чем напичкали? - резко обернулся Егор к хозяйке квартиры.
  - Три таблетки валерианы, таблетка аспирина, - быстро ответила она, чувствуя тревогу в его голосе. - Нельзя было?
  Врач неопределенно мотнул головой и слегка поморщился:
  - Для более верной диагностики лучше бы не надо. Но, думаю, ничего страшного. У Вас есть навыки оказания первой помощи?
  - Нет... - растерялась Аня, совсем сбитая с толку.
  - Повязка наложена профессионально, - роясь в своем чемоданчике, польстил он ее самолюбию, видимо, оценив "шапку Гиппократа" на голове юноши.
  - Благодарю. Но хотелось бы, чтобы Вы взглянули и на содержимое. В смысле, на саму рану, - раздражаясь из-за своего непонятного смущения, тихо произнесла Аня, решив отчитаться сразу по всем статьям, чтобы Егор Александрович мог учесть, что и как уже сделано, при составлении своего мнения о тяжести телесный повреждений.
  Внимательно выслушав краткий отчет, даже ни намеком не позволив заподозрить его в иронии по поводу пропитанного "Спасателем" тампона, и употребленного не по назначению, Егор коротко кивнул, тщательно вытирая руки стерильными салфетками:
  - Хорошо. Я понял.
  - Еще привезли ректальные свечи, - указала Аня пакет с лекарствами на столе, который пока не успела разобрать, взяв оттуда только таблетки валерианы. - Но воспользоваться ими не сложилось.
  Мужчина заинтересованно поднял бровь, и она поспешила показать ему содержимое пакета из аптеки.
  - О! Вот эти могут понадобиться, - удовлетворенно кивнул он, прочитав название на упаковке средства с анестетиком. - Вы их в холодильник уберите пока. И оставьте нас, пожалуйста, - распорядился врач. - Только верхний свет включите.
  - Но... - запротестовала было Аня, желая напомнить, что после всего, что случилось, не стоит еще раз испытывать нервы парня, разбуженного посторонним мужиком. Впрочем, если это друг Романа Сергеевича, может, они знакомы?
  - Анна, я позову, если возникнет необходимость в Вашем присутствии, - перебил ее Егор, и она покорно вышла.
  "Необходимость" возникла практически сразу, едва она успела дойти до кухни.
  Из комнаты, где в приватной обстановке остались врач и его пациент, сначала послышался какой-то шум, и тут же злые матерные возгласы на два голоса.
  Анька метнулась обратно и остановилась в дверях, кусая губы, чтобы не заржать.
  Казавшийся полутрупом Артем на внеплановую побудку мужиком среагировал однозначно - довольно профессионально заехав Егору Александровичу кулаком в челюсть. И теперь оба мерились недовольными взглядами. Егор стоял на почтительном расстоянии от дивана, потирая пострадавшую часть лица. А Артем, словно прицеливаясь свирепым взглядом в прорези припухших век, сидел, опираясь одной рукой на матрац. Вторая рука напряженно сжатая в кулак (все еще демонстрируя готовность повторить "на бис", если мужик не понял с первого раза), лежала на свесившейся с дивана нижней конечности, оголенной почти до самого бедра задравшейся пеленкой.
  - Тёма! - кинулась Аня к парню, зло покосившемуся на нее слезящимися от яркого света глазами, как на предательницу. - Артем, это врач. Не волнуйся, он не хотел тебя напугать.
  - Какой врач?!
  - Хороший! - убежденно отрекомендовала она, надеясь на полученную от Ромы устную характеристику. (Егор за ее спиной издал какой-то трудно определяемый звук, похожий на хмыканье).
  - Зачем?! - резко дернулся сосед, бледнея еще больше. - Я же тебя просил! - упрекнул он, со стоном откидываясь обратно на подушки. На висках и на носу у него выступила испарина. Юноша заскрежетал зубами, тяжело дыша. Видимо, резкие движения активировали притупившуюся боль, и теперь он вновь испытывал все прелести ощущений от протестующих любым нагрузкам мышц. Скрюченные пальцы безжалостно смяли попавшийся под руку кусок одеяла.
  - Именно за этим. Потому что ты едва пошевелился, а уже без сил, - пояснила женщина. - Артем, он не из "неотложки". Это знакомый.
  - Не надо!
  - Артем, ну что ты, как маленький, - присела Аня рядом, игнорируя желание мальчишки неприязненно отодвинуться. - Он только взглянет...
  - Нечего на меня глядеть, не в зоопарке.
  - Артем, пожалуйста, будь благоразумен, я же волнуюсь за тебя! Егор Александрович не кусается. Да и сдачи тебе давать, наверное, не будет, - обернулась она, надеясь на то, что тот немедленно подтвердит.
  - Посмотрим, - обретя способность разговаривать, неопределенно отозвался Егор, покосившись на нынешнее Ромкино "увлечение" с заметным уважением.
  - Я не хочу, чтобы меня трогали и рассматривали, - уперся юноша, неожиданно отчаянно краснея при мысли о тампоне в заднице, отчего его обезображенное фингалами лицо приобрело еще более неопределенную абстрактную расцветку. - Зря ты человека побеспокоила.
  - Тёма, - продолжала увещевать Аня, успокаивающе поглаживая его по руке, лежавшей поверх натянутого до самой шеи одеяла, - не упрямься. Хочешь, я останусь, пока...
  - Я же сказал, нет! - резко дернул он плечом, но тут же зажал рот, шумно задышав.
  - Тебя снова тошнит? - всполошилась Анька, вскакивая.
  - Ты обещала, что никому не скажешь... - справившись с приступом, обессилено прикрыл он глаза и побледнел.
  - Тёмочка, солнышко, тебе нужна квалифицированная помощь, пожалуйста, позволь...
  - Анна, - решительно вмешался Егор, устав слушать препирательства. - Хватит. Мы уже "познакомились", так что договоримся. Вы можете выйти.
  - Вы уверены? - встревоженно перевела Аня взгляд на прищурившегося, покачиваясь с пятки на носок, мужчину, настроенного серьезно выполнить свой профессиональный долг.
  - Да.
  - Аня, не уходи! - вцепился Артем в ее спортивные штаны, промахнувшись мимо свободно висящей вдоль тела руки. С координацией у него все-таки все еще было неважно.
  - Как скажешь, - покладисто согласилась соседка, накрыв своей ладонью его, за которую он тут же ухватился. Только вот явно было, что не как за "последнюю надежду", а как за средство прикрытия.
  - Тёма! - укоризненно прошипела Анька, морщась от боли. - Ты опять хочешь мне руку сломать?!
  - Прости, - чуть ослабил он хватку, но руку не выпустил.
  Хозяйка квартиры беспомощно оглянулась на Ромкиного друга.
  - Ну, держись! - усмехнулся мужчина, подходя ближе. - Меня вполне устраивает, что твои руки заняты, Артем. Удар у тебя хорош. Потенциал есть. Над техникой, конечно, нужно еще поработать, но эффект неожиданности в твою пользу. Я-то думал, тут помощь нужна, а тебе, оказывается, просто спарринг-партнер требовался... - непринужденно принялся он заговаривать мальчишке зубы. - Какой разряд? Юношеский или взрослый?
  О каких разрядах идет речь, Аня не понимала (наверное, о какой-то спортивной дисциплине). В самом ли деле Егор Александрович оценил бойцовские качества Тёмки, или безбожно льстит раненому самолюбию парня, тоже не могла сказать. Судя по припухшей скуле врача - потенциал у Ромкиного любовника и впрямь есть.
  - Как сам оцениваешь свое состояние? - между делом поинтересовался Егор, не рискуя пока дотрагиваться до строптивого пациента руками.
  - Паршиво, - нехотя выдавил Артем.
  - Да, - согласно кивнул Егор, - и выглядишь ты не очень.
  Анька сердито зыркнула на мужчину, лишний раз напоминающему несчастному мальчишке очевидное, но этот бездушный продолжал делать вид, что все так и надо. Дальше последовал ряд вопросов: "Головокружения, тошнота, рвота, звон в ушах?", на которые Артем, хоть и морщился, но согласно кивал.
  - Слабость, судороги, потеря ориентации, потемнение в глазах, частые позывы к мочеиспусканию? - продолжал перечислять Егор.
  Тёмка напрягся, последний вопрос ему совсем не понравился.
  - Девушку отпустим? - невинно поинтересовался врач. - Дальше буду интересоваться еще более деликатными вещами...
  Ромкин любовник нехотя разжал свои пальцы, выпуская ладонь соседки на волю. Она поспешно поднялась, уступая место Егору.
  - Спасибо за помощь, Анна, - вежливо кивнул тот. - Вы можете пока идти. И дверь за собой прикройте, пожалуйста.
  - Ань... - мучительно краснея, поднял на нее несчастный взгляд Артем.
  - Я не приду, пока не позовете, - успокоила женщина. - Только не деритесь больше, а то я нервничаю.
  - Постараемся, - хмыкнул друг Романа. - Кстати, Вам бы тоже не помешала пара таблеток валерианы. Но лучше в каплях.
  - А лучше сто грамм коньяка, - машинально подтвердила Аня, внезапно почувствовав, что чем-нибудь успокоить нервишки не помешало бы.
  - Тоже дело, - согласился Егор Александрович, - только не смешивайте.
  И, больше не обращая внимания на хозяйку квартиры, приступил к осмотру. К великой радости щепетильного парня, начал он с проверки реакции зрачков, словно фокусник, материализовав в руке тонкий фонарик.
  Выходя за дверь, Аня старалась не думать, в какие еще потаенные глубины человеческого организма, проникал этот тонкий лучик света...
  
  Сидя на кухне и прислушиваясь к неясному бормотанию обоих "гостей", перемежаемому стонами и сдержанными ругательствами Артема, доносящимися из комнаты, она то и дело подскакивала с табуретки, но усилием воли снова заставляла себя оставаться на месте. Понятно, что Егору придется пощупать Тёмкин живот, чтобы определить, что там с его внутренними органами. А, может, и не только снаружи, подсвечивая себе волшебным фонариком. Главное, когда будет исследовать, чтобы ничего не упустил из виду. В таком деле, как говорится, лучше перестраховаться.
  А что до ассоциации с допросом партизана в застенках гестапо, так это и понятно - прикосновение к отбитому брюху вряд ли вызывают у парня приятные ощущения. Аня очень надеялась, что Егор Александрович сделает скидку на состояние болезного и обойдется без дополнительного рукоприкладства в целях получения сатисфакции за непредумышленный ущерб при исполнении. Аня даже хотела было предложить приятелю Романа Сергеевича лёд (а то, как он потом пойдет на работу с опухшей челюстью?), но, честно говоря, постеснялась навязываться.
  Только она успела подумать про Егора, как послышались его шаги, направляющиеся в сторону кухни. Врач заканчивал кому-то диктовать ее адрес, держа трубку возле уха. А подойдя, убрал телефон в задний карман и произнес:
  - Анна, Артема я забираю. Наша машина уже выехала. Не хочу колоть сильнодействующее, чтобы понять реакцию. Давайте пока Ваши свечи.
  - Да, конечно, - метнулась она к холодильнику, куда успела их положить.
  - Совсем без анестезии он осмотреть на кресле не дастся, а мучить не хочется, - зачем-то пояснил Егор. - Как раз, пока доедем, подействуют.
  - Что, все так плохо? - побледнела женщина, стиснув на груди футболку. - Я что-нибудь не так сделала?
  - Нет-нет, Анна, - поспешил успокоить занервничавшую хозяйку квартиры врач, интуитивно угадав, что испугалась она за мальчишку, а не за свои эксперименты над ним. - Вы все сделали правильно, - похвалил он и добавил, словно между прочим: - Кроме того, что потащили его в ванную.
  - Так это он меня потащил! - возмущенно наябедничала женщина, заставив Егора улыбнуться. - Знаете, мне показалось, что в том состоянии, в котором Артем находился, для него это было очень важно.
  - Понимаю. Но все равно. В общем, на данный момент - сотрясение есть, однозначно. А это все-таки не по моей части. Пусть наши специалисты полное обследование проведут.
  - Ой! Ему же вещи нужны! - опомнилась Аня, кидаясь в коридор, где до сих пор валялась добытая не совсем честным путем сумка с кое-какими шмотками Артема. (Как она решилась на такой отчаянный блеф, начинающая аферистка и сама не понимала, радуясь, что все обошлось). - И паспорт там, полис...
  - Полис не надо, - успокоил Егор. - У нас частная клиника.
  - Вот и хорошо. А то я его даже не видела, - облегченно вздохнула Аня. - А что еще собрать? Чашку, ложку? Средства гигиены... Вот черт! Я не догадалась их прихватить. Сейчас поищу, есть ли у меня что-нибудь в запасах... - суматошно заметалась она.
  - Аня, не суетитесь, - тепло улыбнулся Егор, невольно сравнив ее со своей первой и до сих пор единственной беззаветно любимой женщиной. И, поддавшись внезапному импульсу, мягко придержал за плечи, останавливая. - Я обеспечу Артема всем необходимым. Если не будет возражений со стороны неврологии, возьму его к себе в отделение.
  - Хорошо, - поспешила Анна отступить назад, опешив от такого панибратского обращения.
  Во-первых, она терпеть не могла прикосновения посторонних мужчин, тем более встреченных первый и, скорее всего, последний раз в жизни. Даже если от них пахло так же притягательно и дразняще, как она любила. Туалетной водой от Armani, переплетающейся нотками с ароматами его собственной теплой кожи "ухоженного самца", и едва слышного запаха медицинского спирта (к счастью, ассоциирующегося у хозяйки квартиры не с алкоголем, а с чистотой и стерильностью). А во-вторых... "во-вторых" она сходу не придумала, слегка дезориентированная чужим духом, подло ударившим по ее обонятельным рецепторам. Эта внезапная ароматерапия оказалась ни в пример лучше, чем тот "букет", которым пришлось довольствоваться, пока помогала Тёмке отмыться. Но одновременно с очевидным выводом, это ее почему-то крайне смущало и нервировало.
  И так слишком много всего навалилось за такой короткий промежуток времени, чтобы еще разбираться в эмоциях уставшего от "приключений" полусонного сознания.
  Егор отвел ладони в стороны, на какое-то мгновение замерев (будто давая Ане убедиться, что он уже не прикасается), потом резко опустил, но извиняться за свою "самодеятельность" не стал. Вместо этого еще раз убежденно повторил:
  - Не беспокойтесь, Анна, все проблемы решаемы.
  Взяв с кухонного стола упаковку со свечами, Ромин друг вновь ушел в комнату и плотно прикрыл за собой дверь.
  
  Пока Аня перетряхивала сумку, решая, что из того, что ей попалось на глаза и удалось унести, можно собрать Артему с собой, Егор управился с заменой тампона, и распахнул дверь.
  - Собственно, мы готовы, - сообщил он, кивнув на парня, натянувшего одеяло до самых бровей. - Бригада сейчас подъедет. А вот и они! Неужели так скоро? - вытащил врач из кармана завибрировавший мобильник. - А, нет, не они, - пояснил он для Ани, поднося трубку к уху. - Да, Ромыч. Да на месте я давно!... Не психуй. Не психуй, говорю! Что ты можешь сделать оттуда? Вплавь добраться?! Ну вот и сиди себе спокойно, решай свои дела... Главное жив и относительно здоров... Нет... Потом... - снова покосившись на Артема (замершего под одеялом, даже переставшего дышать), недовольно произнес Егор. - Да, я его забираю... Знаю, что сочтемся... Да помню я, что он твой!... Не трону, - терпеливо подтверждал Егор, закатив глаза к потолку, будто слышал это не впервые, - и ты сам сделаешь из него... Что?! Впрочем, твое право... Да... да, сейчас... Артем, тебя, - попробовал мужчина потянуть за край одеяла, чтобы всучить ему телефон, по которому Рома рвался что-то сказать именно Тёмке, но не тут-то было.
  Вместо того чтобы обрадоваться, Артем перекатился на бок, поджав ноги к животу и повернувшись спиной "к зрителям", при этом вцепился в одеяло с такой силой, что отодрать его, не разорвав белье, было нереально. - Эй, да ты чего? - растерялся Егор.
  - Зачем... - еле слышно прошептал Тёмка в беспросветном отчаянии, судорожно комкая несчастные тряпки, - зачем ему... про меня... Ромке зачееем... - раненым зверем простонал он, прикусив край, чтобы заглушить душераздирающий вой.
  В первое мгновение, Аня даже не поняла, почему это Артем, переживавший за то, что будет не нужен теперь своему партнеру, среагировал так странно, когда тот хотел сам поговорить с ним. А потом вдруг стало нестерпимо стыдно, что предала мальчишку из малодушной уверенности, что так лучше, так правильнее, так спокойнее, в первую очередь за самого Тёмку...
  Пока она в ступоре разглядывала корчившегося на ее постели парня (которого снова начало трясти), не в силах двинуться с места, потому что не знала, что теперь сказать в свое оправдание, как унять безутешное Тёмкино горе, Егор среагировал быстрее.
  - Все, Ром, не сейчас! Перезвоню! - вырубил он телефон и склонился над Артемом, пытаясь насильно перевернуть его:
  - Артем, прекрати истерить! Он все равно бы узнал. Днем раньше, днем позже...
  - Уйдиии...
  - Артем, послушай, - сменил интонацию врач, - Ромыч адекватный мужик. Он там с ума сходит, - сам себе противореча, попытался урезонить он разошедшегося Артема, - а ты даже пару слов...
  - Уйди... зачем ему?! Что я ему скажу?! Я же просил... просил... - перевернулся он наконец-то на спину, забыв о ране на затылке и, от соприкосновения с подушкой, взвыл с новой силой. Однако боль физическая, наверное, помогла ему отключиться от той, что терзала мятущуюся душу, и он уже нарочно, скорее всего, неосознанно, приподнял голову и снова с силой откинулся на подушки.
  В драматическую сцену попытки убиться головой об сте... хотя нет, в данном случае, об подушку, или хотя бы растрясти остатки мозгов, веселой трелью вплелась требовательная мелодия звонка.
  - Артем, мать твою! - рявкнул Егор, наваливаясь в попытке зафиксировать его в лежачем положении. - Перестань сейчас же! Он бы все равно узнал!
  - Тёма... Тёмочка, не надо, - тихонько проскулила Анька, не зная, ей-то что делать? Почему-то появление в доме мужчины, взявшего инициативу по усмирению истерящего парня на себя, неожиданно подавило ее обычную готовность мобилизовать скрытые резервы в экстренной ситуации и что-то предпринимать.
  Наверняка пришло в голову хотя бы облить водой или надавать пощечин, но теперь она просто впала в какой-то ступор.
  Артем попытался скинуть мужчину, но сил у него сейчас явно было меньше:
  - Но не так же... не так!!! - снова забился парень, мотая головой и силясь выбраться теперь уже и из-под одеяла, и из-под еле удерживающего его врача.
  - Телефон звонит! - опомнилась Аня, отстраненно отметив, что хоть сделанная ею на совесть "шапка Гиппократа" и пропиталась на затылке кровью, но на голове Тёмки все еще держалась вполне достойно.
  - Я слышу! - огрызнулся эскулап, исхитрившись одной рукой нырнуть в карман, выуживая трубку. - Вот черт! - выругался он, едва взглянув на экран, и тут же вырубил. - Сказал же, сам перезвоню!
  Но относительную тишину квартиры снова пронзила требовательная трель звонка, вызывая на связь. Теперь уже где-то в коридоре, видимо, в сумке среди вещей Артема.
  То ли Егора Александровича не слишком прельщало становиться зрителем разыгрываемых по обе стороны океана "мексиканских страстей", то ли увидел, во что превратились ее старания с перевязкой бестолковой головы бедолаги, умудрившегося втрескаться в парня - Аня не знала. Может быть, "хороший врач" не был таким уж бескорыстным альтруистом, как расхваливал его друг, но терпение Егора лопнуло, и он отвесил Артему хлесткую пощечину, заставившую того заткнуться, судорожно глотая воздух.
  Анька ахнула, кинувшись вперед, чтобы прекратить "избиение младенца". Но в этот миг зазвонил ее мобильный.
  - Не бери! - рявкнул Егор, придавив Тёмкину голову щекой к подушке, чтобы мальчишка перестал травмировать и так уже повторно пострадавший затылок. - Лучше помоги! Инъектор подай.
  Анька метнулась к раскрытому чемоданчику, в котором чего только интересного не было, в том числе и какие-то шприцы. В одном из них уже была жидкость. Неуверенно протянув руку к нему, услышала окрик:
  - Не этот! Безыгольный инъектор, рядом!
  Схватив какую-то маленькую пластиковую штучку, отдаленно похожую на детский водяной пистолет, вопросительно подняла глаза на врача.
  - Да, он! Давай сюда, - резко успокоился Егор, теперь уже не церемонясь с конвульсивно дергающимся, но уже замолкнувшем парнем, прижал к его плечу инъектор и всадил примерно половину содержимого.
  Наверное, хватило бы и меньшей дозы, потому что Артем как-то очень уж пугающе быстро сомлел и обмяк, смежив веки.
  - Фух... - перевел дух мужчина, аккуратно отпуская Тёмкину голову. Затем деловито послушал пульс, сверяясь с секундомером на своих часах (марку Аня не разглядывала, но на вид они казались довольно респектабельными). И обернулся к ней:
  - Испугалась, Аня?
  - Вообще-то да, - созналась она, передернув плечами. Несчастного Тёмку было жаль до слез. Какофония звуков мобильных, перекликающихся на разные голоса и пронзительно противно сообщающие о пропущенных звонках, все не унималась. И все происходящее вокруг казалось каким-то сюрреалистическим бредом.
  - Ничего, бывает, - неожиданно озорно подмигнул Егор, но тут же посерьезнел, вновь переходя на официальный тон. - Аня, посидите с ним, пожалуйста, я только один звонок сделаю, хорошо?
  - Да, конечно, - присела она рядом с засыпающим Артемом, который если и соображал еще, что "предательница" рядом, то ничего уже (даже неприязненно отодвинуться), был не в состоянии.
  - Прости, солнышко, - покаялась соседка, заботливо поправляя на юноше одеяло, - я не из вредности. Честное слово, Тём... Все будет хорошо, милый...
  Выходя из комнаты, чтобы позвонить Роме, Егор обернулся, услышав слова хозяйки квартиры. Но разочаровывать Аню, просветив насчет того, что парень ее уже не слышит, не воспринимает, не стал.
  В конце концов, пусть выскажется, снимет стресс, ей-то вообще ни за что, ни про что пришлось поучаствовать в этом "реалити-шоу"...
  
  
  ***
  
  
  Дыхание приближающейся осени опалило макушки кленов, проблеском рассыпанного конфетти раззолотило березы, пока еще в основой массе красующиеся в зеленых уборах. С высоты восьмого этажа четырнадцатиэтажки, располагающейся в окружении хрущевок, казалось, что дворы между ними - сплошные заросли. И это не деревья между зданиями (как есть на самом деле), а наоборот - редкие островки темных крыш среди расцвеченной желто-багряными брызгами огромной зеленой поляны. Красиво. Лишь чахлые тополя, шеренгой вытянувшиеся вдоль проезжей дороги под окнами, "болеющие" в условиях мегаполиса, так и оставались уродливым напоминанием о быстротечности круговорота в природе. Едва покрасовавшись по весне, летом опутались рваными хлопьями пуха, а чуть позже покрылись пятнами ржавчины и белесыми проплешинами после вылета созревших бабочек тополиной моли, покинувшей уютную колыбель...
  Ане неприятно было смотреть на тополя, оскорбляющие ее эстетический вкус. Хотелось погрузиться в созерцательное наслаждение, отрешаясь от будничной суеты. Провожать взглядом медленно дрейфующие и меняющие очертания облака в обрамлении золотисто-оранжевого заката, разлившегося по всему небу. Упиваться прохладным дуновением ветра, прогоняющего жар нагретого за день асфальта и перемешивающего запахи готовящегося ужина в соседних квартирах в удобоваримый коктейль, пробуждающий аппетит. И трепетно лелеять ощущение чего-то неуловимого, ускользающе-сладкого и вместе с тем щемяще-тоскливого, тревожащего душу.
  Вот и еще одно лето на исходе... В давно минувшем золотом детстве и бесшабашной юности Анна мерила время именно "летами". Ежегодные три месяца практически абсолютной свободы и общения с друзьями, наполненные приключениям, переживаниями сильных чувств и эмоций, ожиданием чего-то еще более волнительного и радужного впереди теперь казались таким далеким, наивным, и ностальгия по утраченному не проходила...
  Это лето, впрочем, как и многие в последние годы, промелькнуло как-то незаметно и слишком быстро: две недели отпуска в июне, две в августе. Июль выпал - издержки профессии - отчетный период с утра до ночи. Единственная отрада - исправный кондиционер офиса, спасающий от жаркого зноя, а по вечерам было уже достаточно терпимо, чтобы мириться с тем, что приходится оставаться в городе.
  Подарив несколько дней чарующей теплоты и красок бабьего лета, совсем скоро долгими дождями и злыми ветрами осень избавит деревья от листьев, расстелив по земле золотой ковер, а потом укроет его первым снегом, напевая колыбельные долгого зимнего сна...
  
  Любование с балкона вечерним городом было прервано объявившимся на пороге комнаты сыном. Аня сердито фыркнула, собираясь проигнорировать вредину.
  Едва успев войти в квартиру, этот свинтус (пока она путалась в ремешках босоножек, Димка, даже не развязывая шнурков, скинул кеды) первым занял компьютер. И благополучно просидел за ним часа два, пока она распихивала в холодильник и по ящикам для овощей привезенные от родителей дары с собственного сада-огорода.
  От отпуска осталось лишь чуть больше суток. В понедельник на работу. И на протестующие вопли младшенького, настаивавшего на возвращении в Москву в воскресенье, чтобы еще хоть один вечер потусить с деревенскими друзьями-подружками, она не купилась. Это у ребенка еще несколько дней законных каникул перед началом нового учебного года, а у нее начинаются трудовые будни. Надо было перестирать, проинспектировать кучу шмоток, чтобы определиться, стоит ли кардинально обновлять гардероб младшему ребенку, или можно обойтись малой кровью, и недостающее докупить с аванса уже в сентябре. Так что как раз последний день ее отпуска будет угроблен на решение насущных бытовых вопросов.
  - Ма! Я - гулять! - поставило в известность чадушко, утопая в свежем облаке туалетной воды.
  - Дима! Куда гулять? Ты еще толком вещи не разобрал. Не поужинал! - возмутилась Аня. - Завтра погуляешь.
  - Завтра - само собой! - чмокнул Димка мать в щеку, - вещи я разобрал! Там все - в стирку! - и сбежал, пока она не успела придумать более веские аргументы...
  Аня раздраженно крикнула в след:
  - В десять чтобы был дома! Слышишь?!
  - Подумаю над твоим пожеланием, - не стал спорить сын, скрываясь за входной дверью.
  
  Под значением слова "разобрал" Димка все-таки понимал, видимо, что-то другое, потому что вытряхнутые из большой спортивной сумки прямо на пол у кровати вещи так и остались лежать сиротливой кучей.
  - Вот поросенок! - сердито буркнула Аня, подбирая их с пола, чтобы отнести в ванную.
  Ну, с одной стороны, их, наверное, теперь точно все подряд придется стирать, потому что занятая сборами деревенских даров в огороде, она не проконтролировала сборы вещей, понадеявшись на самостоятельность отпрыска. Сыну же, судя по всему, было не до таких тонкостей проявления ума и сообразительности, чтобы по-человечески разложить шмотки хотя бы на несколько кучек, не смешивая их в хаотичном порядке между ношеными, условно чистыми и заляпанными грязью во время гуляния после дождя...
  Развесив очередную партию белья на балконе, Аня с наслаждением выглянула на улицу. Темные силуэты многоэтажек, ощерившиеся антеннами, тарелками, в хаотичной паутине перекинутых от крыши к крыше кабельных проводов, кое-где уже засияли прямоугольниками освещенных электрическим светом окон.
  С другой стороны открывшейся с лоджии панорамы, опускающаяся на город бархатная ночь, уже затянула половину неба с редкой россыпью бледных созвездий. В городе никогда не бывает такой же густой темени, как в деревне или на даче. Одинокие фонари, скудно освещающие поселения людей в сельской местности не мешают наслаждаться романтикой. Только вот с кем теперь наслаждаться, делясь теплом прикосновений...
  
  В мыслях о прогулках под луной и любовании звездами промелькнул образ юного соседа, и женщина усмехнулась, удивляясь причудливым вывертам подсознания, проецирующего подобную ассоциацию. Романтические глупости позволено совершать в юности, со своими ровесниками, а не потакать расшалившимся гормонам, когда этот этап жизни давно миновал.
  К мальчишке, которому посвятила весь свой запас заработанных к июню отгулов у Ани до сих было странное, непреходящее чувство какой-то нежной привязанности... К эстетическому любованию совершенством ее, как выяснилось, любимого типажа, примешивалось легкое, волнующее женское начало, влечение, лишь едва-едва окрашенное эротическим флером туманных фантазий.
  Когда и из чего оно успело родиться? Ведь вначале кроме сожаления и желания выразить сочувствие, участие, оказать эмоциональную помощь, помогая пережить случившееся, ничего подобного она не ощущала. Это все было спонтанно и естественно, где-то на уровне материнских инстинктов. Защитить и утешить мальчишку, оказавшегося беззащитным и уязвимым перед самим собой, перед жестоким миром, потоптавшимся на его чувствах, раздавленного чужой злобой. Не обращая внимания на требования оставить его в покое, где за злыми воплями, чтобы убиралась прочь, виделись не черная неблагодарность и хамское воспитание, а пронзительная душевная боль и страх, что ничего хорошего, "как было", уже не будет. Так зачем она не дает ему скорбеть на кладбище надежд и мечтаний в одиночестве?
  Если бы потребовалось объяснить, наверное, Аня не смогла бы...
  
  ***
  
  В то утро, феерично взорвавшее ее покой последующей чередой событий, она не осталась дома, когда приехала машина, чтобы забрать Артема в больницу, где работал Егор (оказавшийся, кстати, не рядовым врачом, а заведующим отделением).
  Правда, каким именно отделением, Анна старалась не думать.
  На информационном стенде для клиентов частной клиники о лучших специалистах в своей области и вообще в данном учреждении, Панов занимал почетное третье место, уступая лишь главврачу и его заместителю. То ли так было на самом деле, то ли все-таки соблюдали субординацию, в подробности Аня не вдавалась.
  Слава небесам, лично ей его консультации не требовались, поэтому составить свое собственное мнение о внимательном, чутком профессионале с золотыми руками и бла-бла-бла, которому обратившиеся за помощью пациенты были бесконечно благодарны, она не могла. Кроме того, оказывается, Егор пользовался большим авторитетом среди коллег, и даже время от времени проводил какие-то лекции и показательные операции для групп студентов. Впрочем, не он один. Нельзя было не признать заслуги администрации или учредителей, толково и грамотно подобравших кадры для будущего успеха предприятия. Практически у всех врачей были какие-то ученые степени и звания, а так же обширный список личных заслуг, характеризующих их безупречную исключительность.
  И еще Анна никогда бы не подумала, что это отделение пользуется такой популярностью для частного сектора медицинских услуг, что комфортабельные палаты, оборудованные по последнему слову техники, будут забиты. Сам комплекс состоял из нескольких корпусов, огороженных парковой территорией и высокой оградой. Кажется, на базе этого лечебного заведения было еще что-то вроде реабилитационного центра.
  Впрочем, Тёмке была выделена отдельная палата. Как уж сосед будет расплачиваться со своим другом, Аня не интересовалась.
  Более менее успокоив Рому (пока Аня заваривала кофе и спешно переодевалась), Егор помог ей облачить сонного парня в футболку и спортивные штаны. Никакой обуви она прихватить не догадалась. Вернее, просто не рискнула хоть на миг выпустить из поля зрения насильника, чтобы склониться, хватая в прихожей Артемовы кроссовки. Об тапочки, раскиданные по комнате, носившей следы чужого вторжения, она спотыкалась несколько раз, но, честно говоря, ее больше волновало обнаружение документов и хотя бы нескольких вещей, в которые Артема можно было одеть на первое время.
  К слову сказать, шмотья в шкафу оказалось много. Но Аня не сумела сходу определить, где чьи, похватав только попавшиеся на глаза тряпки, которые хоть раз видела на Тёмке. Она просто побоялась наглеть, неспешно прогуливаясь по квартире и соображая, что бы такого прихватить еще. Кто его знает, этого "Витюнечку" (как предположил Рома), а может вовсе и не его? Может, этот отморозок вообще под кайфом. Ведь не мог же нормальный человек, пусть и с нетрадиционной ориентацией, додуматься до такого жестокого непотребства. Это в каком же надо быть "состоянии аффекта", чтобы совершать такие мерзкие с любой точки зрения поступки?
  И если он принимал какие-то "ободряющие" препараты - угрозы натравить на него бравых защитников общественного порядка, вряд ли произвели достаточное впечатление. (Аня же не знала, что просто угадала с выбранной методикой шантажа, даже не догадываясь, насколько действенно прозвучал ее блеф для подлеца).
  Егор Александрович попытался было отговорить от того, чтобы она сопровождала Артема в больницу. Но Аньке, умытой ледяной водой, основательно взбодрившейся крепким кофе и началом ясного солнечного дня, было понятно, что она все равно не уснет сейчас, и будет маяться, переживая в ожидании добрых вестей. Потому что все самое страшное, по идее, уже случилось. Теперь Тёмке остается выкарабкиваться со дна зловонной ямы нечистот, в которой извозились душа и тело юноши, куда столкнул его отчаявшийся добиться внимания Ромы иным путем его бывший любовник. Да и Роману (если он действительно не передумает оставаться со своим мальчиком и дальше) придется несладко, возрождая былые отношения, растапливая стену необоснованных подозрений, взаимного недоверия, ожесточения...
  Собранный Тёмка поломанной игрушкой, утратившей яркие жизненные краски (не считать же расцвеченную радужной палитрой физиономию), лежал на ее кровати, и Анька еле сдерживала слезы, шмыгая носом и почему-то жутко стесняясь обычного проявления бабьей жалости, но просто не представляла, как и чем ему еще можно помочь.
  И Егор неожиданно сдался, сунув ей в руки салфетки и разрешив загрузиться в Мерседес с логотипом их клиники, оборудованный внутри (на ее дилетантский взгляд) настолько комфортно и толково, что можно прямо в машине проводить экстренные операции.
  К счастью, ничего такого экстренного (пока Артема везли в больницу, тревожно оглашая окрестности сигналом, требующим уступить дорогу, а она держала безучастного к происходящему мальчишку за руку), предпринимать не потребовалось. Пожалуй, звуковое сопровождение было необязательным, потому что лишь в сторону центра уже потянулся пока еще слабый ручеек спешащих машин, везущих своих владельцев на работу, а они мчались за город. Частная клиника располагалась в нескольких километрах за МКАД.
  Егор ехал позади "неотложки" на своей машине. А в микро-автобусе Мерседес, помимо Артема, Ани и водителя, находился лишь какой-то незнакомый врач, лично проверивший состояние зрачков накаченного успокоительным пациента, и время от времени проверяющий показания тонометра, одетого на другое запястье Тёмки (свободное от Аниных рук).
  Впрочем, на этом и закончились ее функции спасительницы в тот день.
  Едва она, подписав согласие от лица "тётки" пациента на любые исследования и необходимое хирургическое вмешательство, если потребуется (надеясь, что Рома не офигеет от выставленного счета), Артема сразу же увезли в смотровую. А Егор проводил ее в свои апартаменты - в небольшую уютную приемную перед кабинетом, оставив в удобном кресле и попросив кого-то из младшего персонала обеспечить ее кофе или чаем.
  И предупредил, чтобы она ни в коем случае не психовала, и не отправлялась самостоятельно выяснять информацию. Дескать, он ей сам все потом расскажет, но сейчас уже не может уделить время, так как должен быть рядом с Артемом и, если потребуется, принять участие в консилиуме, решая, что лечить жертве произвола в первую очередь и какими методами.
  
  Отсутствовал Егор Александрович довольно долго.
  Анька даже уже начала нервничать, вдруг представив, что ее втянули в хорошо спланированную криминальную аферу, целью которой в конечном итоге было на законном основании поместить мальчишку сюда, чтобы затем удалить какие-нибудь органы для последующей трансплантации. Нафига она вообще что-то подписывала? Весьма притянутое за уши объяснение Панова, что он может сделать это и сам, мол, просто несколько не этично, вызывало теперь законный скептицизм.
  Единственное, что немного успокаивало, так это то, что сейчас отбитые Темкины органы вряд ли можно считать годными к дальнейшему использованию в чужом организме, в котором они должны были бы прижиться.
  Бррр. Ужас какой, чего только в голову не придет!
  А главное ведь, накануне не детектив читала. А как раз какой-то слеш-роман, о котором, кстати, благополучно забыла, когда вокруг завертелись такие события.
  
  Благоговейная тишина выдержанных в пастельных тонах коридоров и просторных холлов, украшенных лишь картинами авангардистского направления в искусстве и живописи (что в общем-то было понятно, живым комнатными растениям в отделении хирургии делать нечего), за это время успела наполнится обычными звуками рабочего дня лечебного заведения.
  Вначале Ане все-таки принесли крохотную чашечку черного кофе (слишком крепкого, на ее вкус, до отвратительной горечи во рту). Она любила пить из больших (как бывшая свекровь смеялась - "ведерных") чашек, и лучше бы со сливками. Но с этим обстоятельством несколько примиряла огромная коробка с ассорти из шоколадных конфет, изготовленных вручную. К сожалению, ни одно из представленных ей на дегустацию шедевров ручной работы кондитеров не повторялось. Поэтому даже удалось на некоторое время отвлечься от невеселых дум, решая какие именно очень-очень хочется попробовать. Несмотря на то, что миленькая молоденькая медсестричка, на попечении которой Егор Александрович оставил ее, предложила не стесняться, Аня все-таки не могла себе позволить последовать заманчивой рекомендации.
  
  В районе восьми утра в приемную заглянула очередная красотка, едва кивнув, отвечая на вежливое Анино приветствие. Смело пролетела через приемную к добротной двери кабинета и дернула ручку, не утруждая себя стуком. Однако "поцеловав" закрытую дверь, удивленно обернулась:
  - Простите, а что Вы здесь делаете? Консультации у Егора Александровича сегодня с четырнадцати часов в триста третьем кабинете.
  - Я по личному вопросу, - не стала расписывать ситуацию соседка Романа Сергеевича.
  - А по личным вопросам Панов принимает строго по понедельникам, - смерив Аню оценивающим взглядом, но, видимо, не увидев ничего такого, что ее заинтересовало бы или обеспокоило, - холодно произнесла молодая женщина.
  - Ничего, я подожду, - невпопад ответила Аня, увлеченно листая информационные буклеты, в которых так же перечислялся перечень оказываемых услуг и характеристики специалистов. С красочными фотографиями самих врачей, помещений и современного оборудования, который имеется в распоряжении клиники, чтобы не думать, не думать и еще раз не думать, почему столько времени никаких вестей о том, что же такого нарешали местные светила, и что делают с Тёмкой в данный момент.
  - До понедельника? - нахмурившись, когда рассмотрела внимательно, чем именно угощают странную посетительницу, ехидно поинтересовалась коллега Панова.
  Аня подняла голову и внимательно взглянула на крашеную брюнетку. В общем-то что-то такое неуловимое в поведении и манере преподнести себя говорило о том, что эта ухоженная особа лет тридцати (от силы тридцати пяти) прекрасно знает себе цену. Отменная фигурка, короткая стильная стрижка, ярковатый для этого времени суток макияж на точеном лице. Образ женщины-вамп дополняли десятисантиметровые (не меньше!) каблуки на стройных ножках, и короткий халатик. Нежно-салатный, тоненький, он плотно облегал стройный по-девичьи стан, и под ним, судя по глубокой ложбинке между грудями, едва не вываливающимися из-под кокетливо расстегнутой верхней пуговички, ничего не было. В смысле кроме нижнего белья. Слишком уж красиво была выражена грудь. Без поддержки вряд ли бы она выглядела так аппетитно и соблазнительно, вызывая у мужчин желание, а у женщин невольную зависть.
  Почему эта краля разгуливает тут в таком виде - в самом ли деле ей настолько жарко в оснащенном кондиционерами здании, или по другой причине, Ане думать не хотелось. Скорее всего, дамочка считает, что имеет какие-то права на Панова. Впрочем, это их дело, кто тут кого имеет. Главное, чтобы Артему действительно оказали квалифицированную помощь.
  - Я не тороплюсь, - раздраженно ответила она, борясь с желанием съязвить в ответ или просто повторить избитое мультяшное: "до пятницы я совершенно свободен!".
  - Странно, - поджав губы, приняла сомнительный ответ врачиха, еще раз облив с головы до ног Аню пренебрежительным взглядом, явно намекая, что для такой клиники, как их, она выглядит несколько непрезентабельно.
  И то верно - одежда удобная, повседневная - тонкие стрейчевые черные джинсы, трикотажная туника с абстрактным рисунком и босоножки на тонкой танкетке.
  На голове ни стильной укладки ("живенько"), ни макияжа, хоть немного скрасившего бы невыразительную бледность от усталости и припухлость заплаканных век.
  Не дождавшись вразумительного объяснения, коллега Егора Александровича покинула приемную. Аня снова уткнулась в журнал, мечтая запить сладкий приторный вкус молочного шоколада, который она выбирала из предложенного, хотя бы простой водой, но кулер находился в холле. И она поднялась, чтобы поискать источник устранения жажды, и заодно дамскую комнату.
  Страшно было уходить надолго, вдруг она только выйдет и вернется Панов с какой-нибудь информацией? Поэтому поспешно вышла, аккуратно прикрыв за спиной дверь, и отправилась на поиски, решив спросить на посту у дежурной сестры, где тут у них что располагается.
  Однако, тихонько дойдя до пустующего в это время холла (так как пищеблок для ходячих пациентов открывался в девять, и сейчас они еще сидели по палатам), Аня услышала обрывки разговора. Судя по голосу, одной из сплетничающих, была та самая дива, что только что пыталась устроить ей допрос.
  - ...я не поняла, чья родственница? Клиента или Панова? - раздраженно допытывалась брюнетка. - Если клиента, то почему не ожидает, как все, в холле возле операционного бокса, а если Егора... Да все равно! С какой стати он ей МОИ конфеты скармливает?!
  - Жанна Аркадьевна, вообще-то, это ЕМУ его пациенты презентовали. Так что, Егор Александрович, наверное, имеет право угощать, кого вздумается, - тактично заметила оппонентка, отсюда невидимая для невольно остановившейся за углом Ани.
  - Он прекрасно знает, что я такие обожаю! Мог бы вчера захватить, а не оставлять на работе, - несколько капризно, что не слишком вязалось с ее роковым образом, возмутилась Жанна.
  - О, - последовала короткая пауза.
  "Видимо молоденькой девушке дали понять, что свидание состоялось", - усмехнулась Аня, гадая, с чего это с дежурной сестричкой делятся секретами? По-дружески, или такая тактика - завуалировано сообщить потенциальной сопернице, что территория уже занята? Но, по крайней мере, соперничество между особями одного пола за внимание противоположного - куда как более привычнее того, с последствиями чего пришлось недавно столкнуться.
  - Вы поэтому так... - видимо девушка что-то произнесла или совсем тихо, или ограничилась выразительным жестом.
  - Ну и поэтому тоже, - усмехнулась брюнетка. - Нет, я все-таки буду отключать его телефон, когда ночует...
  Дальше Аня подслушивать не стала, в общем-то, вывод напрашивался очевидный. Кроме того, только что с запозданием дошло, что она разгуливает по коридору хирургического отделения без бахил, и поспешила сбежать, пока кто-нибудь не уличил ее в криминале. Она же не спит с Егором, от которого так волнующе пахло. Наверное, ко всем прочим ароматам, раздразнившим ее обоняние, тогда еще примешивались и какие-то феромоны только что занимавшегося сексом мужчины, которому вместо того, чтобы отдохнуть перед своими консультациями и приемами по личным вопросам, пришлось ехать по просьбе друга выручать мальчишку. А что до того, что эта Жанна Аркадьевна тоже без бахил, так на таких каблуках они, наверное, просто не держатся...
  
  К счастью, навстречу Ане попались трое парней в разномастной спец одежде медперсонала, видимо студентов, потому что слишком уж они показались юными для дипломированных специалистов. Ни на страдающих от своих недугов пациентов, ни на посетителей, которым вход на этаж был заказан до одиннадцати утра, они так же не походили. Молодые парни и просветили ее насчет интересующих вопросов.
  Вернувшись в приемную, Аня устроилась поудобнее в кресле и снова приготовилась ждать. Листать прайсы и прочие брошюры, напечатанные на дорогой мелованной бумаге, не хотелось. Под веками появилось неприятное ощущение попавших песчинок.
  Она прикрыла покрасневшие из-за бессонной ночи глаза и... отключилась.
  
  И проснулась только от деликатного прикосновения к руке, разбуженная Пановым.
  Вид у Егора Александровича, облаченного в хирургическую робу, теперь был весьма далек от цветущего. И в первое мгновение Анино сердце ушло в пятки, она просто молча уставилась на мужчину, не решаясь спросить, что с Артемом.
  Но Егор сообразил сам:
  - Обе операции прошли успешно, динамика положительная, об остальном пока, традиционно, загадывать не будем.
  - К нему можно?
  - Нет, конечно! - покачал головой врач. - Артем до утра будет в интенсивной терапии.
  Если никаких причин задерживать там не будет, переведу в палату. В свое отделение.
  - Ой, Вы сказали две операции? - встрепенулась Аня. - Что-то серьезное?
  Егор устало потер лицо ладонями и взглянул на нее, чуть прищурясь.
  - Извините, Анна, но Вы не близкая родственница... - нехотя произнес он.
  - Врачебная тайна?
  - И это тоже.
  - А в общих чертах? Но так, чтобы понятно, - попросила Аня, слегка уязвленная, в общем-то, правдивыми словами. Как Согласие подписать - так она "родственница", а как успокоить - так какое ее дело?
  - Голову пришлось зашивать.
  - Все-таки? - расстроилась она.
  - Всего несколько стежков...
  - А... остальное?
  - Не хотелось бы показаться, что хвастаюсь, но по моей части пришлось потрудиться с полной выкладкой, - вздохнул Егор.
  Аня пожевала губу, не решившись спросить, что именно зашивать или что там еще пришлось делать по части "хорошего" специалиста. Интересно, каким образом Рома мог убедиться в его компетентности?
  - Аня, Вам уже можно ехать домой, отдыхать, - мягко намекнул Егор.
  - Я могу навестить Артема завтра?
  - Вы хотите его навестить? Зачем? - слегка удивился Егор, не понимая ее альтруизма. Насколько он успел понять, до сегодняшней ночи соседка едва здоровалась с Ромой и его парнем.
  - Ну, если хотите - для собственного спокойствия, - замялась она. - Что-нибудь нужно? Может быть, из еды? У него, наверное, какое-то время, будет особая диета?
  - Всенепременно, - подтвердил Панов. - Но в первые пару дней желательно избегать дефекации, поэтому сутки придется вообще поголодать. Единственное, что ему можно - минеральную воду. Негазированную. Но Вы не волнуйтесь, Анна, этим я обеспечу. Кроме того, в нашем пищеблоке предусмотрены меню, соответствующие рекомендованным диетам. Так что если хотите просто навестить...
  - Я привезу Артему сменные вещи. И тапки, наверное, какие-то надо. Его же босиком забрали. Только размер...
  - Думаю, сорок третий - сорок четвертый, для тапок-то какая разница? - резонно заметил врач.
  - Спасибо, Вам Егор Александрович, что...
  - Да что, Вы, Аня? - искренне удивился Панов. - Это я должен Вас благодарить за то, что приняли участие в судьбе партнера моего друга... - улыбнулся он. - И от своего имени, и от имени Романа. Впрочем, надеюсь, он сам догадается поблагодарить.
  - Да не стоит, - смутилась женщина. - Еще, подскажите, пожалуйста, как мне от вас добраться хотя бы до МКАД? Здесь есть какое-нибудь прямое сообщение хоть с одной веткой метро?
  - Да, конечно. Маршрутное такси... только номер не помню. Сейчас уточню, - похлопав себя по карманам в поисках мобильного, снова так же легко, как утром, поднялся он с кресла, несмотря на общий изнуренный вид
  Аня почему-то думала, что и не найдет телефона в хирургической робе, ан нет, он оказался в кармане штанов. Но набирать номер Панов вдруг передумал.
  - Одну минуту! - скрылся он в кабинете.
  Аня услышала, что мужчина кому-то звонит, а после этого вышел с визиткой в руках.
  - Анна, к сожалению, я не могу Вас отвезти. Боюсь, по пробкам, за пару часов не успею обернуться.
  - Да зачем меня отвозить? - изумилась она. - Я, кстати, нашла, как к вам добраться, - кивнула Аня на ознакомительную литературу. - Я могу взять какую-нибудь брошюрку? Или дайте лист бумаги, я перепишу адрес и схему проезда.
  - Да хоть все забирайте, - улыбнулся Егор, протянув визитку. - Кстати, вот, возьмите, пожалуйста. Тут рабочие и оба моих мобильных номера. Звоните в любое время. Если не смогу подойти сразу, обязательно перезвоню.
  - Спасибо. Надеюсь, МНЕ не понадобятся Ваши услуги, - поморщилась Аня, инстинктивно вжимаясь глубже в мягкое кресло.
  - Дай бог, - согласился Егор. - Но все же, если понадобятся, звоните, не стесняйтесь. И, если Вы не возражаете, оставьте мне Ваш номер сотового, пожалуйста.
  - Да, конечно, на чем записать?
  - Диктуйте, - решил он сразу внести ее номер в память сотового, присев напротив, едва не касаясь одним коленом пола, чтобы оказаться на ее уровне.
  Аня пожала плечами, удивляясь, но покорно продиктовала цифры.
  На скулах Панова едва-едва темнела пробивающаяся щетина, придавая его образу мужественности и романтизма, почему-то ассоциирующихся у Ани с первыми покорителями Запада.
  - Как Ваша челюсть? - вдруг протянула она руку, едва не дотронувшись до его скулы, и ошалело замерла, встретившись взглядом с сероглазым искусителем, который, наверное, был отражением ее собственного, изумленного от неожиданного порыва. Ощущение волнующего тепла его кожи, которой даже не успела коснуться, начало жечь ладонь.
  - Извините... - проворно отдернула Ання руку, краснея, как школьница времен ее детства. Современных детишек мало чем можно удивить и сконфузить.
  - Признаться по совести, - поморщившись, что женщина напомнила о неприятном для самолюбия инциденте, слегка смутился Панов, - моя челюсть чувствовала себя гораздо лучше.
  Челюсть и впрямь была благодарна нежным женским ручкам, страстно ласкающим не только его лицо минувшей ночью. Однако этот спонтанный жест Ромкиной соседки, удивительно похожей на его пожизненную привязанность, неожиданно польстил.
  - Простите, я предполагала, что-то в этом духе, поэтому... - замялась Аня, тиская ремень стоявшей на ее коленях дамской сумочки, чтобы занять чем-то свои руки, проявившие непростительную самостоятельность.
  - Сам виноват, - поспешно выпрямился Панов, потерев скулу. - Ничего страшного. До свадьбы заживет.
  Анька машинально перевела взгляд на правую руку мужчины. Обручального кольца не было. Видимо или вообще, или давно он его уже не носил - характерной полоски вокруг безымянного пальца тоже не наблюдалось. Хотя хирургу всякие украшения, наверное, мешаются - надевать/снимать их каждый раз...
  Обидно только, что от внимания Егора ее красноречивый взгляд не ускользнул. В довольно прищурившихся глазах мужчины затаились смешинки, но от комментариев он удержался.
  - Еще раз, спасибо и до свидания, Егор Александрович, - поднялась она.
  - Аня, постойте! Мне действительно требуется немного отдохнуть перед приемом, - серьезно произнес Панов. И Аня с невольным уважением отметила, что, пожалуй, он и впрямь достаточно ответственно относится к своим непосредственным обязанностям. Все-таки такое самосознание в наше время редкость. Говорят, что почти у каждого врача есть свое маленькое кладбище, и похвально, что увеличивать число могильных холмиков он не торопится.
  - Тем более! Я сама прекрасно доберусь.
  - Да нет, же! Я не могу Вас отвезти. Но один из наших охранников доставит до самой квартиры в целости и сохранности. Он как раз сменяется. (Аня машинально взглянула на висевшие над дверью часы, на которых было 12.17). Пойдемте, провожу Вас, он внизу.
  - Зачем же напрягать постороннего человека? - снова засомневалась она, прикидывая - Тёмку, вон, даже увидеть не дали, и куда, интересно, этот охранник ее завезет?
  - Федор живет в Вашем районе, так что как раз по пути. Его не затруднит, - не заметив возникшей напряженности, пояснил Егор. - И, потом, мне не нравится Ваш "новый сосед", - зло процедил он. - Я хочу быть уверен, что Вы дома и в безопасности.
  - Ох, - понурилась Аня. - Мне самой он не нравится, но, кажется, он поверил в брата- ОМОНовца.
  - Мне так будет спокойнее, - еще раз повторил Панов. - Рома будет сам решать, что с этим суч... с ним делать дальше, - быстро поправился Егор Александрович. - Но если возникнут хоть малейшие проблемы по этой части, звоните. В любом случае, отзвонитесь мне, когда окажетесь дома, хорошо?
  - Хорошо, - согласилась Аня, приятно удивившись его заботе. А она-то напрочь выкинула из головы возможную опасность со стороны негодяя, которому вовсе не нужны были лишние свидетели его преступления. Хорошо, что дети в деревне и за них не надо беспокоиться.
  
  Попав домой, Аня закрылась на все замки и потом время от времени прислушивалась к звукам в соседней квартире, приникнув ухом к стене в прихожей. Остальными напрямую они не соприкасались - между ванной и туалетом проходили водопроводные стояки, а на кухне - толстенный вентиляционный короб, служивший воздушной вытяжкой для бывшей столовой, примыкающий к их дому, уже давно не использовавшийся по назначению. Но ни шумящая в трубах вода, ни звук сливаемого бачка унитаза, ни какие-то посторонние шумы: шагов, работающего телевизора или музыки - не выдали присутствие незваного гостя Романа Сергеевича.
  То ли он настолько затаился и сидит теперь, как мышь под веником, в ожидании сделать сюрприз Роману. То ли дурман прошел, и парень ужаснулся тому, что натворил, и решил убраться самостоятельно. Или и впрямь испугался, что по его душу придет целый взвод беспринципных, опустившихся до уровня его сознания и поступков отморозков.
  Но в любом случае, Аню это устраивало больше чем, если бы он как-то проявил себя.
  На ночь она все-таки придвинула к входной двери тяжеленное трюмо, а окна на кухне и лоджии плотно закрыла, несмотря на духоту. Хотя вряд ли смазливый подонок обладал качествами Человека-Паука, способного преодолеть двухметровый промежуток между оконными проемами кухонь обеих квартир по чуть шероховатой стене на уровне восьмого этажа.
  
  ***
  
  Дальнейшие четыре дня Аниных оставшихся отгулов вообще пролетели как один миг.
  Приехав в больницу на следующий день, она застала Артема в плачевном состоянии. Физические показатели, как уверяли врачи, вполне соответствовали норме. Глядя на потемневшие до темно-фиолетовых, почти черных кругов вокруг глаз, фингалы, женщина бы не стала утверждать это с такой убежденностью, но, видимо, врачи лучше знали.
  С эмоциональным состоянием все обстояло гораздо серьезнее.
  Артем молча пялился в потолок остановившимся взглядом, и почти не реагировал на окружающих, куда-то глубоко внутрь загнав своё горе, и оставшись с ним наедине.
  В первый момент Аня подумала, что так Тёмка пытается продемонстрировать ей свое отношение за ее предательство. И еще раз попробовала попросить прощения, попыталась объяснить мотивы, но он только невыразительно мотнул головой:
  - Все равно...
  Ане было далеко не все равно, и она даже не могла понять, почему? Почему, исчерпав необходимый минимум вежливого сочувствия и сожаления, не может уйти. И дело ведь не в том, что не слишком близкий путь сюда и обратно вызывает досаду. И не в том, что она желает получить словесную благодарность за заботу (новые тапки она Тёмке купила, хотя еще двое суток не то что подниматься на ноги, а даже садиться в кровати ему запретили).
  Но и на следующие предпринятые соседкой попытки растормошить парня разговором, он только еле выдавил несколько фраз, даже не поворачивая голову в ее сторону, а все так же глядя в потолок, лишь изредка смаргивая.
  - Артем, послушай, - не сдавалась Аня. - Я говорила с Романом, он вполне конкретно дал понять, что случившееся ничего не меняет.
  - Это меняет все.
  - Артем, ты не прав...
  - Если бы было, как Вы сказали, он уже был бы здесь.
  - Тёма! Да ты новости смотришь?! - возмутилась Аня. - А, впрочем, тебе же нельзя... Это у нас тут небо голубое, солнце светит, а над Америкой сплошные катаклизмы.
  - Он в Канаде.
  - Я имею в виду часть материка... - поспешила пояснить соседка.- Рома твой обязательно приедет, и все образуется, вот увидишь.
  - Аня, - раздражаясь, что его никак не оставляют в покое, произнес юноша, - Вы просто его не знаете так, как я. Он мне сам говорил... Я знаю. Со шлюхами он не спит...
  - Артем, ну что ты? С чего ты принижаешь себя, ровняя с дешёвками? В том, что произошло, нет твоей вины! Пойми, от подонков и моральных уродов никто не застрахован: ни шлюхи, ни нормальные люди, ни старики, ни дети!
  - Я не хочу об этом говорить.
  - Он и Панову звонил, и мне. Спрашивал, почему ты телефон не берешь. Кстати, я же тебе зарядку привезла! - спохватилась она. - У сына моей подруги телефон глюкнулся. Он себе другую модель взял, и кабель ему больше не нужен. Давай я поставлю на зарядку?
  - Не надо.
  - Ну почему? - встала Аня, взяла с прикроватной тумбочки смартфон. На экране, показывающем помимо того, что заряд батареи на исходе, светился значок, сообщающий о том, что звук отключен. И что-то ей подсказывало, что вызвано это не требованием лечащего врача о соблюдении абсолютной тишины и покоя.
  - Тема, я понимаю, что ты...
  - Он не приедет... А если и приедет, то я не знаю, что сказать ему... - глухо ответил парень. - Все. Я устал, уходите, пожалуйста.
  Анька была в полнейшем расстройстве. Но настаивать на своем обществе не могла. Может быть, правильному и гордому мальчику действительно надо было пережить это все в одиночестве? Примириться с тем, чего уже не изменишь, и оставить в прошлом, чтобы скорее возродиться к жизни. И вновь смаковать ее вкус - вкус предлагаемых радостей или мести. Впрочем, в том, что Артем не забудет отыскать своего обидчика и воздать по заслугам, Аня почему-то не сомневалась.
  Но глядеть на то, как он изводит себя, было выше ее сил. Хоть бы поспал... Хотя, наверное, закрыв глаза, снова и снова переживает свое кошмарное унижение...
  Что она могла ответить Ромке, когда тот звонил, стараясь совладать с голосом, в котором сквозила тревога и бессильное отчаяние?
  
  ***
  
  Но разговором с Егором, правильно понявшим настроение парня, Роман был не удовлетворен. И к кому еще обратиться в городе, в котором у его мальчика никого больше нет, кроме небезразличной соседки?
  Отец и так бесновался, когда узнал, что он из-за своих личных проблем "забил" на интересы семейной фирмы. Дескать, какого лешего отменил все встречи и переговоры с партнерами, пока все равно ожидает "у моря погоды"?!
  
  Егор уверял, что с ума сходить рано, надо дать Артему время разобраться в себе. Осознать и простить себя, отпуская ситуацию, пока ни отомстить обидчику, ни вообще что-либо еще предпринять он не может. Смириться с чувством унижения, оскорбленного достоинства, потери независимости, когда человека лишают возможности ответных действий очень нелегко. Защитные механизмы, обеспечивавшие чувство неуязвимости, утрачены, и, естественно, снижаться самооценка.
  - Не надо его дергать. И говорить ничего ему не буду, Ром. Приедешь и сам все скажешь, глядя ему в глаза. Артем сейчас сам себе не верит. Ты меня не слышишь, Ромыч? Представь, что ему до омерзения отвратителен и он сам, и просто стыдно, что не уберег себя.
  - Чего ему стыдиться?! - горячился Ромка. - Ты специалист, знаешь что в заднице целки не растут! Он же не баба!
  - Тем более, Ромыч... Ты можешь представить себя на его месте?... Что молчишь? Я тоже не могу. Однако так, как попал он, может случиться с кем угодно...
  - И все равно, не согласен с тобой. Не понимаю, почему он не хочет меня выслушать, не читает смс-ки? Глупости ты говоришь. Уберег - не уберег - в подоле не принесет! Пан?!
  - Что? - устал от бесполезных убеждений Егор.
  - Что с анализами?! - только что опомнился Рома.
  - Экспресс-анализы - отрицательные, - правильно понял Панов, о каких именно спрашивал друг. - Неужели ты думаешь, я упустил это из виду? Через две недели сдаст повторно. Все, угомонись!
  
  ***
  
  Честно говоря, Ане тоже никого не хотелось теперь видеть, и поэтому, выйдя из платы, она отправилась домой. Однако, проходя мимо ординаторской, чуть не столкнулась с выходившими оттуда Егором и Жанной, явно беседующими не на профессиональные темы.
  Егор пропустил даму вперед, а она, видимо, еще не переключившись на реальность, сделав шаг, специально резко остановилась. И Панов, шагнувший следом за Жанной точнехонько притерся пахом к ее попке. Что в этот момент отразилось на лице Егора, Аня не видела, поспешно отвернувшись (дескать, любуется развешенными по стенам картинами). А вот на лице провокаторши скользнуло удовлетворенное выражение от осознания удавшейся проказы. Вполне вероятно, что это их обычные игры. Да и назначение таких высоких каблуков в больничных коридорах теперь тоже очевидно. Егор был высокого роста, и, чтобы при соприкосновении, выдающиеся части искусительницы "совпадали", ей приходилось проявлять изобретательность, нарушая дресс-код.
  
  В сущности, Ане не было никакого дела, с кем тут из медперсонала спит красивый мужик, хоть это и несколько неэтично, и слегка разочаровало ее в первом впечатлении от интересного индивида. Да хоть с нянечкой, выносящей судна!
  Хотя, нет, и мыли полы и сопровождали куда-то на процедуры, и даже выносили судна из-под лежачих пациентов молодые ребята - это она увидела мельком, безмерно удивившись. Однако Фёдор, который ее подвозил вчера домой, всю дорогу охотно отвечал на ее вопросы.
  Оказалось, в клинике существует что-то вроде реабилитационного центра для бывших военных. Видимо, на взаимовыгодных условиях с городскими административными структурами, таким образом (выделив часть койко-мест для подобного контингента), клиника решает вопросы по льготному налогообложению своей хозяйственно-финансовой деятельности. А болтающиеся по этажам парни - не только студенты-медики. Для помощи в уходе за лежачими больными используют "новобранцев"-альтернативщиков. Оказывается и в подобных частных заведениях не так-то легко заинтересовать необходимый персонал, чтобы добросовестно выполняли свою работу. А этим, служащим на особых условиях, деваться некуда. Не нравятся такие "наряды" - никто не держит - в военкоматах с выбором негусто.
  
  Аня поспешила проскочить мимо, даже не посмотрев в сторону слепившейся друг с другом сладкой парочки, что бы не пришлось здороваться, испытывая неловкость.
  Но, выбравшись наконец-то в коридор, Егор заметил ее и окликнул:
  - Анна?!
  - Да? - обернулась она, старательно делая вид, что рада неожиданной встрече, - Здравствуйте, Егор Александрович...
  - Добрый день. Вы хотели меня видеть? - почему-то решил он.
  Аня собралась было возразить, но потом опомнилась. По идее, должна же была бы поинтересоваться у лечащего врача, как тут идет на поправку ее "племянничек":
  - Если не отниму у Вас много времени.
  - Пройдемте в мой кабинет, - предложил он, приглашающе указав в сторону своей приемной.
  - Егор Александрович, у меня к Вам будет еще пара вопросов, - поставила Панова в известность Жанна Аркадьевна.
  - Да-да, я помню, - буднично кивнул мужчина. - Решим их позже.
  Аня только тихонечко хмыкнула - ни малейшей эмоции! То ли и впрямь теперь между Пановым и брюнеткой речь шла исключительно о работе, то ли они так успешно шифровались от коллег. Хотя, вот Жанна-то явно хвасталась, потому что вряд ли считала молоденькую сестричку настоящей соперницей или подружкой, с которой делятся сокровенным.
  Впрочем, долго раздумывать на тему нравственности и межличностных отношений в данном заведении, Ане не дали.
  Егор, видя ее подавленность, буквально заставил выпить чашку кофе, в который щедро плеснул коньяка, пока коротко отчитывался о состоянии Артема. И подтвердил Анино опасение, что парень впал в эмоциональную кому. Пичкать его антидепрессантами почему-то не советовал невролог, посмотрев на результаты рентгенографии и томографии. Вернее, Егор называл какие-то термины, в которых Аня ни черта не смыслила, и решила поверить на слово.
  - Завтра выходит из отпуска наша Рахиль Абрамовна. Отличный психотерапевт. Хочу, чтобы она побеседовала с Артемом. Тогда уже дальше будем решать, - подвел итог Панов.
  Собственно, от разговора, подарившего некоторую надежду и от разливающегося по телу приятного тепла, Аня слегка расслабилась. Делать ей было уже нечего и она засобиралась домой. Егор вызвался ее проводить до дверей холла, где располагались лифты (наверное, чтобы отправиться на другой этаж и решить оставшиеся вопросы с Жанной).
  От сопровождения Аня отказалась, не уверенная, что вернется сюда еще раз. Раз Артем никого не хочет видеть, имеет ли она право настаивать?
  
  ***
  
  Рассказ, начатый позавчера, Анна наконец-то дочитала (благо дорога до больницы и обратно времени отняла много). Однако наутро ее намерения, пользуясь оставшимися денечками, наконец-то усесться и написать собственный опус (вместо того чтобы штурмовать палату визитами к несчастному мальчишке), поколебалась из-за Роминого звонка. В голосе молодого мужчины слышалась вселенская усталость, будто и он маялся бессонницей несколько суток. Хотя, кто его знает, может, ночевал в аэропорту в надежде, что вот-вот разрешат вылет.
  - Аня, я понимаю, что здорово наглею, напрягая тебя просьбой, но даже не представляю, к кому мне еще обратиться. Артем не берет трубку, Пан рычит, что все в порядке. Ну, в общем, что он что-нибудь придумает...
  - И?
  - Можно я тебя попрошу, съезди еще раз, пожалуйста. Попроси поговорить со мной.
  - Он не слушает, Рома. Точнее, не хочет слышать, - вздохнув, произнесла Аня сочувственно.
  - Ну... попробуй. Хотя бы скажи мне, как он выглядит. Егор может и пожалеть мои нервы... - убито произнес Роман. - Он же от еды отказывается, Ань...
  - Панов? - не поняла она.
  - Тёмка!
  - Ну, человек без еды может прожить несколько дней, - оптимистично поделилась информацией соседка. - Без воды, конечно, меньше. Да и проблемы у Артема такие, что наверняка кусок в горло не лезет.
  - Это ненормально, Аня! Знаешь, какой у него аппетит? Он еще растет, похоже.
  Анька едва успела сдержаться, чтобы не ляпнуть - и какого фига ты связывался с малолеткой?! Но, вспомнив, что восемнадцать (специально сама в паспорт заглянула, пока собирала парня в больницу) все-таки есть, причем исполнилось уже год назад, вместо этого она сдержано ответила:
  - Рома, я думаю, проблема решаема, в крайнем случае, его просто подержат на глюкозе. Я, конечно, всех тонкостей не знаю...
  - Аня, пожалуйста, - бессовестно использовав какой-то прием модуляции голоса, надавил он, отчего женщина почувствовала себя бессердечной сволочью, и буркнув: "Хорошо, я съезжу", отправилась собираться.
  
  ***
  
  Оказалось, что Артем не только отказывался от еды и питья, приема лекарств, но и никого не подпускал к себе.
  Егор как раз пытался достучаться до его сознания, видимо, затаившегося где-то в глубине мозга.
  "Вот блин! Я старалась-старалась, а он все-таки, видимо, отбил себе его об подушку", - застыв в ступоре на пороге палаты, досадливо подумала Аня.
  - Артем, даю тебе время осознать сказанное ранее. И принять взрослое, взвешенное решение. Иначе переведу в отделение психотерапии, и будут "кормить" внутривенно. Тебе это надо? - стращал Егор Александрович.
  Темка проигнорировал жаркое выступление Панова, который очень торопился куда-то по своим неотложным делам.
  - Два часа! Все, время пошло, - резко объявил Егор и, развернувшись, увидел Аню
  - Здравствуйте! - все еще раздраженно произнес он. - Вы снова здесь?
  - Здравствуйте, Егор Александрович. И снова не вовремя, похоже.
  - Извините, Анна, мне сейчас абсолютно некогда. Если Вы не сразу уходите, я через два часа буду в Вашем распоряжении.
  - Да, собственно, я к Артему, - промямлила она.
  - Разумеется, - кивнул Панов, - я так и подумал, - зачем-то пояснил он, прежде чем покинуть палату.
  
  - Привет, Тём.
  Парень только кивнул в ответ, но даже не взглянул в ее сторону.
  - Ладно, давай по-другому, - решилась Аня, отыскивая нужный номер.
  К счастью, средства на ее счете чудесным образом пополнили буквально утром на баснословную сумму. Но выяснять, откуда они взялись, у сотового оператора не стала. Сейчас деньги пригодились очень кстати, потому что иначе позвонить Роману Сергеевичу "за океан" она бы не решилась.
  - Рома, - произнесла Аня, снова услышав смертельную усталость в голосе старшего соседа. - Ром, а сколько у вас там времени? - вдруг пришло в голову.
  - Минус восемь часов.
  - Ого, так это, - прикинула она, - у вас ночь на дворе?
  - Типа того. Ань, ты уже у Тёмки? - напомнил мужчина о своем интересе.
  - Да, но порадовать тебя пока нечем...
  - Аня! Дай ему трубку! - воодушевился сосед.
  - Тём? Рома хочет с тобой поговорить. Хотя бы выслушай его, а?
  Она машинально отметила, как Тёмка под простыней сдвинул колени, и упрямо покачал головой, закусив нижнюю губу. Опасаясь, что парень ее просто откусит, Аня поспешила сообщить в трубку:
  - Рома, не получится. Я не хочу играть в сломанный телефон. Значит так, я сейчас кладу ему трубку под ухо, а ты говори все, что хочешь, - решительно подошла она к кровати юноши, наконец-то среагировавшему хоть как-то. Хотя паническое выражение: "Нет, ты не посмеешь!", вряд ли было полезно для его душевного состояния.
  - Еще как посмею! - разубедила мальчишку Аня, выставив трубку перед собой на вытянутой руке.
  Рома что-то говорил ему, а Артем, зажмурившись и зажав уши руками, рискуя сорвать повязку (хорошо, что теперь она у него была, "как у Шарикова", на завязках), твердил :
  - Нет, не надо, Ром, не надо! Аня, выключи. Выключи!!! - заорал он.
  - Будешь принимать лекарства? Есть будешь? - вспомнила Анька действенный метод грубого шантажа.
  - Не хочу ничего! Не хочу!!! - замотал Тёмка головой.
  - Артем!!! - рявкнула соседка, подскакивая к парню и отцепляя его руку от уха. - Заткнись! Или я иду за врачом! Слышишь?!
  - Не надо, - обессилено прошептал он. По вискам Артема скатились две одинокие слезинки.
  Аню саму затрясло. Ведь понимала же где-то, что нельзя так давить, нечестно, но интуитивно чувствовала - надо.
  В трубке все еще что-то кричал Рома.
  - Покушаешь? - тихо спросила Аня, опустив руку с телефоном. - Хоть чуть-чуть? Через не могу, через не хочу...
  Тёмка сглотнул комок и кивнул. Челюсть свело судорогой, и еще больше показать свою слабость он не хотел.
  - Хорошо! - радостно ёкнуло сердце женщины, и Аня поднесла трубку к уху. - Все, Ром, пока все. Он обещал поесть. Я позвоню потом. Отдыхай.
  - Спасибо, Ань, Спасибо тебе...
  Анна нажала отбой: "Ага, спасибо мне, доброй женщине, чуть было вновь не довела пацана до истерики".
  Присела рядом, благо одноразовый халат из какого-то очень похожего на флизелин материала позволял не чувствовать себя злостным нарушителем стерильности.
  - Тёмка, какой же ты дурачок, - погладила она его по волосам надо лбом. - С чего начнем, солнце? Завтрак-то твой давно остыл, - покосилась она на накрытые одна другой тарелки на тумбочке возле кровати.
  - Не люблю кашу.
  - Тогда с таблеток? - поднялась Аня. - А что ты обычно ешь на завтрак?
  Темка снова поерзал, морщась, но нехотя ответил:
  - Бутерброды... яичницу, сырки, творожки... йогурт, пельмени...
  - За один раз? - усомнилась Аня, припомнив про упоминание Ромой аппетитов его проглотика.
  - По-разному. Ань, мне надо...
  - Что? В туалет?
  Тёмка кивнул.
  - Помоги, - попробовал он подняться.
  - Эй, ты что? - испугалась Аня. - Я тебя никуда не поведу! Тебе что, уже разрешили подниматься? Трех суток еще не прошло
  - Сегодня уже третьи, - оторвал парень голову от подушки, еле удерживая. Зажмурился, задышал учащенно. Его опять замутило.
  - Так, мой хороший, - снова присела Аня на кровать, мягко помогая ему опуститься на подушку. Видимо, Артем и сам понимал, что попытка оказалась неудачной, поэтому покорно лег.
  - Сейчас пройдет, я уже пробовал, - чистосердечно признался юноша.
  - Какой молодец! - буркнула Аня неодобрительно. - Лежи, герой! Сейчас судно поищу.
  - Я не буду в судно, - заупрямился он.
  - Тогда позову кого-нибудь?
  - Нет! - резко ответил Тёмка. - Я не хочу, чтобы ко мне притрагивались.
  Аня почесала в затылке. А ведь и впрямь, сестрички судно не ставят, а остальные "медбратья", альтернативно выполняющие обязанности санитаров - парни. Наверное, не слишком приятная ассоциация с присутствием не только в его личном пространстве посторонних, но и при слишком интимном процессе, подразумевающим оголять обесчещенные части тела. Похоже, из мужчин Артем относительно доверял сейчас только Панову. Скорее всего, Егор не побрезговал бы оказать патронажную помощь, но он освободится только через два часа.
  - А что хочешь, радость моя? Ну, писай в постель. Там наверняка кленка лежит. Потом позову кого-нибудь поменять, - предложила выход Аня.
  - Издеваешься? - вспыхнул парень до кончиков ушей (и наконец-то его бледная кожа приобрела "нормальный" здоровый цвет). - Я не ребенок!
  - Тогда не веди себя, как капризный ребенок. Ты - взрослый парень, я - взрослая женщина. У меня и дети взрослые. И, потом, я тебя уже всего видела. В моем случае, вообще теперь, как честная женщина, я обязана на тебе жениться.
  Артем испуганно вытаращился, кажется даже забыв на мгновение о своей проблеме. Но нет, опять тихонечко засучил ногами.
  - А что? Ты молодой, красивый, умный, - деловито перечислила она, ёрничая, - надеюсь, сейчас у тебя просто временное умопомрачение... да шучу, я Тём! - глядя, как все больше округляются его глаза, фыркнула Анька. - Так и быть, не буду я на тебе жениться. Не бойся. Я тебе пытаюсь сказать, что физиологию не обманешь. Хочешь, чтобы еще и мочевой пузырь лопнул? Подожди, я только судно ополосну теплой водой, - заглянула она под кровать, где обнаружила искомое - А мочеприемника нет?
  - Я не знаю! - наконец-то отмер он.
  - Хорошо, а до этого тоже судном пользовался?
  - Нет. Аня, какая разница?! - разнервничался Артем.
  - Тихо-тихо, Тём, я сейчас, - собралась она в санузел, находившийся в тамбуре палаты
  - Ты куда?!
  - Так холодное же, теплой водой ополосну, - притормозила она, объясняя.
  - Давай уже сюда. Только отвернись! - протянул он руку.
  Аня подавила улыбку. Наверное, уже совсем так приперло, что сил терпеть нет. Вот дурачок. Его, небось, мочегонным пичкают, чтобы давление в черепушке уменьшить, а он...
  - Мляаа, - завозился он, путаясь в одежде под простыней.
  - Ну что еще?
  - Блин! - чуть не захныкал Артем, а потом зашипел. Видимо, неловко качнул бедрами, и зашитая задница напомнила о недопустимости подобных издевательств. - Не могу больше! Как этой бандурой пользоваться-то?!
  - Все, Тём! Ща спасу! Согни ноги, - решительно обернулась Аня, несмотря на его протест и попытки прикрыться куском скомканной простыни.
  - Не смотри!
  - Да я же сказала, - отмахнулась соседка, - я на тебя не претендую, уймись. Да, вот так, приподнимись чуток, можешь? Ты для меня... Хотя, знаешь, обидно, я вроде как еще ничего так сохранилась... Еще немного, - помогла она мучительно краснеющему парню приподнять таз, чтобы ловко подсунуть судно.
  Честно сказать, за лежачими больными Ане ухаживать не приходилось, но самой вот как раз после родов однажды... в общем, ощущения были примерно теми же, что сейчас испытывал Артем - уязвимость и парализующий стыд от осознания необходимости принимать чужую помощь в таком деликатном физиологическом процессе. Так что она постаралась придать своему лицу как можно более безразличное выражение, когда тугая струя звонко зажурчала в возникшей оглушающей тишине, нарушаемой лишь раздосадованным дыханием мальчишки.
  Судя по продолжительности процесса, терпел он с самого утра, если не со вчерашнего дня. И все бы ничего, но, видимо, крайне сконфуженный сосед, стараясь побыстрее прикрыть свой срам (и забыть как страшный сон еще один пережитый позор и унижение), поспешил отстраниться, задев Анину руку, придерживающую судно. И от толчка несколько капель пролилось мимо, попав и на постель, и на ее руку.
  - Блииин... - простонал Артем, - вынимай его к чертовой матери!
  - Да ладно, Тём, ничего страшного, - поспешила Аня выполнить его просьбу.
  - Ненавижу... - тихо прошелестел он, зажимая свернувшуюся в свободный жгут простыню между колен и закинув руки, будто прикрывая ими лицо от нестерпимо яркого солнца.
  Аня вздохнула сочувственно и поспешила унести вызывающий стойкий негатив предмет в санузел. По идее, его следовало бы ополоснуть чем-нибудь дезинфицирующим, но сделать выбор между бутылью раствора хлорамина или какой-то там еще, этикета которой была повернута к стене, она все равно не смогла бы, так как никогда не интересовалась. Поэтому просто сполоснула сначала холодной, а потом горячей водой и принесла обратно.
  Артем, кажется, опять намеревался впасть в глубокую депрессию. Анька покосилась на согнутую в колене (ободранном и залитом зеленкой) длинную стройную ногу, открытое почти до талии задранной футболкой обнаженное бедро, украшенное посиневшими отпечатками чужих пальцев... и ощутила жаркую волну, окатившую ее тело в совершенно непристойном желании дотронуться. Просто вот что-то было в этой позе юноши трогательно-беззащитное, и вместе с тем настолько эротичное, что она растерялась. Что-то такое от античных скульптур, изображающих Эроса.
  - Уй ё... - едва различимо прошептала она, поспешно отворачиваясь, чтобы прийти в себя. Только этого ей еще не хватало! Пялиться на молодых парней... чужих парней! И испытывать при этом столько эмоций... Радовало лишь то, что чувство все-таки больше походило на первую влюбленность. Когда уже нестерпимо влечет к объекту интереса, и вдали от него даже дышать становится больно, а вот в непосредственной близости пока еще не знаешь вообще что с ним делать. Потому что даже дотронуться страшно. Напряжение такое, что кажется - полетят искры. И в то же время это не похоть и даже не животное сексуальное влечение, а что-то такое на нематериальном уровне, эфемерное...
  - Ар... - горло перехватило и Аня совсем рассердившись на свои расшалившиеся абсолютно не к месту и ко времени гормоны, наконец-то взяла себя в руки. - Артем, я пойду, попрошу, чтобы поменяли простынь.
  - Не надо. Высохнет.
  Аня сердито посопела, злясь и на себя, и на возмутителя спокойствия женщин бальзаковского возраста. И решительно дернула за простыню. - Давай укрою, как следует.
  Артем нехотя отвел колено в сторону, прикрывая пах рукой.
  Похоже, спортивные штаны, в которых его везли сюда, то ли ему не отдали после операции, то ли их пока нельзя надевать. Значит, надо забрать домой, простирнуть. Она их брала не из шкафа, а подняла с пола. И валялись они рядом с перевернутым компьютерным креслом и тяжелой хрустальной пепельницей с окровавленным дном.
  - Тём, солнышко, заканчивай комплексовать и психовать. Ничего страшного не случилось.
  Артем не отозвался, продолжая сопеть как рассерженный ёж.
  - Ладно. Никуда не уходи. Я быстро, - пообещала Аня, забирая тарелку.
  Выглянув в коридор, увидела одного из ошивающихся без дела санитаров и поманила ближе.
  - Здравствуйте, - Аня взглянула на бейджик, болтающийся у него на шнурке, но он был повернут обратной стороной. - Простите, как Вас зовут?
  - Ну, Лёша, - опустил он взгляд на бейдж, поспешно переворачивая. - А что?
  - Алексей, у вас микроволновка есть?
  - В смысле, у меня? - совсем растерялся он.
  - В смысле, здесь, в больнице. На этаже или в корпусе? - терпеливо пояснила она.
  Из всех троих, которых она пока что видела на этаже, ошибочно приняв их в первый день за студентов, этот был самый "тепленький". Остальные, довольно ловко справлялись со своими обязанностями. То ли у них действительно было призвание (в смысле, не выносить горшки, а проявлять отзывчивость к нуждающимся в помощи), то ли просто были чуточку похитрее и старались не демонстрировать такого явного нежелания поучаствовать в чем-то еще, пока не прикажет "старший по званию" из числа медперсонала.
  - Д-да, - недоуменно ответил парень
  - Тогда, будьте добры, подогрейте, пожалуйста, - сунула Аня ему в руки тарелку. - А чай свежий принесите.
  - Ладно, - пожал плечами санитар, видимо, покосившись на дверь и вспомнив, что это палата для VIP-персон.
  Оборудование во всех палатах было одинаковым - ортопедические кровати, тумбочки, небольшие пластиковые столики со стульями для ходячих больных или посетителей, кондиционеры и прочая мелочь. Условия "проживания" различались лишь отсутствием соседей по палате и наличием плазменного телевизора на стене.
  - Ах да, и еще уточните, пожалуйста, лекарства Кашкину из триста семнадцатой принимать до еды, после или вместо? - не могла не удержаться она от иронии.
  - Как это "вместо"? - "завис" Лёша.
  - Уточните у сестры, пожалуйста, - не стала Аня объяснять, что это была шутка. Несмотря на приближающийся полдень, может, он все еще не проснулся, не стоит предвзято относиться к молодому человеку.
  
  Вернувшись в палату, Анна снова присела на край кровати, отняла руку Артема, все еще изображающего загорающего на пляже, от лица. И, наверное, все-таки не смогла "сдержать" свое. Ну не получалось без сочувствующей умилительной улыбки смотреть на этот нелепый "чепчик", завязанный на бантик под волевым подбородком крепкого парня, особенно в сочетании с "окулярами" черно-желтых синяков вокруг глаз.
  - У тебя есть зеркало? - сообразив, отчего приставучая тётка гримасничает, требовательно спросил он.
  - Нет! - поспешно ответила Аня.
  - Врешь! - не поверил Артем. - У всех женщин в сумочке есть хоть одно малюсенькое зеркальце.
  - Кхм... Вот ты меня сейчас опять завуалировано оскорбить пытаешься? - притворно обиделась соседка. - Что, по-твоему, если у меня нет зеркала, то я уже и не женщина?
  Артем запихнул под завязки пальцы и с остервенением дернул. Правда, наверное, тут же пожалел о такой глупости, потому что сморщился и взвыл.
  - Удавиться хочешь? - перехватила Аня его руки, прижав своими ладонями, чтобы не навредил себе еще больше.
  - Хочу! - с вызовом ответил он.
  - Ну не так же! Не нарушай каноны. Вид у тебя несколько непрезентабельный для того, чтобы попасть в хроники.
  - Какая разница?
  - Ну не скажи... Для того, чтобы красиво выглядеть в петле... - начала было расписывать Аня, понимая что несет ерунду, но надо было говорить хоть что-то, а слова утешения почему-то не находились.
  - Тьфу, гадость, - передернул Артем плечами, по всей вероятности, представив. - Не бывает красивых висельников. Рожа синяя, язык наружу и сам весь в дерьме...
  - Ну, вот видишь, - поддержала соседка, - нам это не подходит. Знаешь, у меня тоже бывали моменты, когда жить не хотелось. С мужем прожила восемнадцать лет... Двое детей. Вроде бы и жили неплохо... впрочем, плохая тема, - отмахнулась она, заметив, как напрягся парень. Видимо, прикидывая, какой еще спектр эмоций ему предстоит пережить, когда его бросит Рома.
  - Все пройдет, Тём. Клянусь. Тебе просто надо чуток переждать. Время действительно лечит лучше всяких лекарств. Такие вещи, к сожалению, не забываются, но уже не омрачают существование...
  - Тебя не насиловали, как... как... - снова запнулся он, деревенея все телом.
  - Не удалось, - помрачнев, дернула плечом Аня, будто прогоняя назойливый морок.
  И Артема словно отпустило. Теперь он уже перехватил ее ладони, удерживая своими. Ничего не сказал, только чуть крепче сжал, молча поддерживая.
  - Все пройдет, Тём, - спокойно повторила Аня. - Так... - неопределенно пожала плечами, - останется тучка далеко на горизонте... легкое облачко на ясном небе... Вот сейчас кашку покушаешь, таблеточками заешь и будет...
  - Мне счастье! - съязвил Артем, криво усмехнувшись.
  - Ну, счастье - не счастье, а все не так мрачно как сейчас, - улыбнулась соседка.
  - Я не люблю кашу, - сердито буркнул мальчишка.
  - Я уже поняла. Ну так и я много чего не люблю. Но смотри, если ты не будешь есть, а здоровое питание - это тоже один из способов поддерживать свой организм, подпитывая энергией и...
  - Я помню школьный курс биологии, - перебил Артем.
  - Ну тем более, значит, согласен, что чем быстрее ты наладишь нормальный пищеварительный процесс, тем быстрее поправишься и уйдешь отсюда.
  - Куда? - снова потемнел лицом Тёмка.
  - Это ты сам выберешь. Главное сейчас не обессилить совсем. Беспомощность - это своего рода зависимость, Тём. А зависеть от чужих людей, как я заметила, ты не очень любишь. Так что... Конечно, твое право, выбирать тебе...
  
  Сестричка (сегодня как раз опять дежурила та, которая скормила Ане любимые Жаннины конфеты) примчалась сама, видимо, не доверяя Лёше.
  - Ой, - влетела она в палату с небольшим, накрытым одноразовой салфеткой лотком в руках. - Вам удалось уговорить?
  Артем поспешно выпустил Анины руки и отвернул голову к стене.
  Соседка поднялась с кровати.
  - Смотрите, вот эти и эти, - заглянув в крохотные мензурки с таблетками, определила девушка, - до еды. А вот эту - спустя полчаса. И ему еще укол сделать надо.
  Тёмка закатил глаза.
  - Надо так надо, - согласилась Аня.
  - Не надо, - процедил Артем, машинально подтыкая простынь под бедра.
  Как расценивать подобный демарш, когда вроде только что договорились следовать рекомендациям врача, женщина не понимала. То ли Артем не хотел демонстрировать синяки, о происхождении которых легко долгаться по характерному расположению отпечатков пальцев. То ли стеснялся того, что штанов ему пока не выдали. На Анин, (скорее всего, необъективный) взгляд, это было глупо, потому что мужское достоинство у него оказалось (насколько она успела отметить при представившихся возможностях) весьма приличное. По крайней мере, с эстетической точки зрения, и на ее вкус - так просто загляденье (делая скидку на жалкое состояние, в котором ей довелось лицезреть сию красоту замерзшего парня). Пропорции и симметрия соблюдены, а уж как эротично, должно быть, его член смотрится в эрегированном состоянии, без окружающего волосяного покрова, она старалась больше не думать. Хотя, может быть, Тёмка вспомнил о нескольких мокрых пятнышках, заляпавших белую простынь с нежно голубым абстрактным рисунком?
  - Да у меня легкая рука, не бойтесь, - слегка задетая недоверием, защебетала сестричка.
  - Я не боюсь, - буркнул парень упрямо.
  - Тёма, поворачивайся, не заставляй нас, - взглянула Анна на бейджик ее короткого халатика, - с Софьей себя уговаривать.
  - Ань! - раздраженно отмахнулся он, плотнее вжимаясь ягодицами в матрац, хотя это ему было неприятно.
  - Артем, разреши девушке выполнить свою работу. У нее и без нас обязанностей хватает, - подошла соседка к нему, слегка подтолкнула, задавая вектор.
  Тёма обиженно засопел, но сдался, чуть повернувшись на бок и слегка оголив поясницу.
  - Ох, - оценила сестричка синячищи. - А на другой ягодице?
  - Одинаково, - мрачно ответила Аня.
  - Ну ничего, я аккуратненько, - решилась Сонечка, - только еще чуть-чуть приспустите простынь.
  Действовала медичка вполне себе уверенно и профессионально, но Артем все равно замычал, стиснув челюсти и задеревенев, пока она, ловко всадив шприц, неторопливо давила на поршень.
  - Ну да, - сочувственно извинилась девушка, - вообще-то это лекарство болючее.
  - Терпи, Тём, уже немножко, - оценила Аня, насколько медленно происходит введение и решила отвлечь. - Садистского выражения на лице твоей экзекуторши я не наблюдаю, честное слово.
  Соня фыркнула, и Аня заткнулась, потому что шприц в умелых ручках медсестры дрогнул. Все-таки она хотела подбодрить Тёмку, а не доставлять ему лишние страдания. На девушке был коротенький халатик из такого же материала, как на брюнетке, только белый с салатными вставками на воротнике и кармашках. В меру облегающие стройные ножки бриджи салатного цвета, кипенно-белые хлопковые носочки и белые же кожаные шлепанцы на низкой платформе.
  - Расслабьтесь, и дышите ртом, - запоздало посоветовала Сонечка.
  Аня не могла отделаться от мыслей, что Жанна все-таки была права, насчет того, что тонко намекала "подруге". Несмотря на существенную разницу в возрасте, девчонка вполне могла возвести своего непосредственного шефа на пьедестал кумира. Кто не слышал истории, как молоденькие студентки влюбляются в преподов, хотя вокруг полно ровесников на любой вкус и цвет?
  Скорее всего, это не настоящее увлечение, а инстинктивная тяга к обществу состоявшегося мужчины, обладающего достаточным интеллектом, контролирующего свои самцовские амбиции, к стабильности и достатку.
  И вряд ли Софочка не знала про любимые конфеты брюнетки. Скорее всего, отдала специально. Аня не прочь была поучаствовать в этом маленьком заговоре против самоуверенной кошки, главное, чтобы девчонке не влетело от Егора, которому разобиженная Жанна вполне могла высказать свое "фэ". Впрочем, едва ли Панов опустится до того, чтобы выговаривать Сонечке за ее самодеятельность. В ее обязанности вовсе не входит поить кофе каких-то там непонятных тёток. Так что сам виноват. А вот как ему придется вымаливать прощение у Жанны, это уже другой вопрос.
  Сначала Анька мысленно даже злорадно усмехнулась. А потом почему-то мстительная мыслишка оказалась вытеснена раздраженной: "А ведь вымолит, заррраза, и оба получат удовольствие..."
  Это откровение почему-то огорчило. И Аня поспешила переключиться. Сонечка как раз закончила издеваться над Артемом и, вытащив тонкую иглу, прижала ватку со спиртом. - Подержите так.
  Аня решила, что обращаются к ней, и поспешила исполнить, перехватив пахнущий спиртом вискозный "шарик", слегка помассировала пострадавшее местечко через ватку.
  Что за лекарство колют - уточнять не стала, но если что-то вроде магнезии, то сочувствовала юному соседу всей душой. Когда кололи ей, она потом еще минут десять онемевшую и горящую огнем ногу приволакивала.
  Артем, лишенный привилегии самому принимать столь глобальные решения по поводу "хочу - не хочу", молча сопел. Сонечка сделала вид, что так и должно быть. Аня же, решив, что раз кровь из прокола в коже больше не сочится, поспешила целомудренно прикрыть его бедро, которым снова захотелось полюбоваться подольше. Но единолично, без посторонних.
  И все-таки у этой девочки было неоспоримое преимущество перед ухоженной Жанной Андреевной - ее нежный возраст. Правда, и у брюнетки с Пановым оказалась почти классическая разница. Интересно, если бы у нее самой с мужем была эта пресловутая разница, стал бы он смотреть по сторонам, выискивая более юную особь?
  Неожиданное сравнение, да и вообще воспоминание о бывшем супруге испортили настроение. Утешало лишь то, что Егор Александрович в ближайшие несколько дней, пока не спадет опухоль со скулы, жениться не намерен. Сам сказал.
  А вот почему эта мысль несколько примирила ее с несовершенством мира, она задуматься побоялась. Мало ли, до чего может додуматься неудовлетворенная женщина, полтора года не имеющая постоянной привязанности.
  И потом, откуда ей было знать, что Егор разведен, и что немаловажно - натурал, лояльно относящийся к вывертам психики некоторых мужских особей, но только к ограниченному кругу своих друзей.
  
  Целую тарелку каши Темка не осилил, но Аня настаивать не стала, удовлетворенная тем, что вообще удалось договориться с крайне удрученным тем, что с ним произошло, мальчишкой. Похоже, все-таки жизнь его еще не била по-настоящему, и поэтому Артему казалось, что все его должны презирать за вскрывшиеся факты его личной жизни. Еще не научился не реагировать на чужие косые взгляды и плевать на мнение окружающих. К тому же отчего-то свято убежден, что не нужен партнеру после всего этого. Видимо, Ромка в чем-то сам виноват, что не заслуживает доверия.
  А страстно уверять, что Артем заблуждается, у Ани язык не поворачивался - кто его знает, как на самом деле обстоят дела? И насколько глубоко распространяется благородный порыв находящегося за тридевять земель Тёмкиного любовника, пока еще не увидевшего его воочию.
  
  Обихоженный и накормленный кашей и таблетками Артем тихо сомлел. Наверное, исчерпав и эмоциональные и физические возможности, пока она (выпросив у Сони простыню), меняла ему постель.
  Тяжело, конечно, помогать ворочаться сбоку на бок такому детинушке, но она видела в какой-то передаче, как меняют белье под лежачими больными. Это же элементарно - сначала половину простыни расстелить вдоль всей кровати, а затем осторожно помочь перекатиться на готовое место, чтобы расправить оставшуюся половину.
  Артем впечатлился, но хвалить не стал, только буркнул что-то вроде "спасибо". И Аня подозревала, что теперь ему хочется снова отгородиться от всех и вся, чтобы прийти в себя.
  Впрочем, в его случае, отвлечение на посторонние действия и мысли были, пожалуй, предпочтительнее того, с чем оставался наедине с сами собой, снова погружаясь в пучину беспросветной тоски от невозможности прокрутить назад немного времени, чтобы все исправить.
  
  Не зная чем еще себя занять, пока ее подопечный спит, Аня решила прогуляться по территории. Кажется, неподалеку от входа в ворота она видела какой-то магазинчик. Не сувениры же в нем продают. Может там, как в некоторых учреждениях, широкий ассортимент предлагаемых сопутствующих товаров? От иконок со святыми, одноразовыми пеленками, периодикой с кроссвордами до булок и прочей снеди, чтобы забывчивый или голодный посетитель родственника мог удовлетворить свои нужды.
  Понервничавшая с Артемом соседка нуждалась в удовлетворении проснувшегося аппетита (Аня согласна была на кофе и батончик "Марса", к которому благоволила еще со времен 90-х с тех пор, как впервые попробовала).
  
  Честно говоря, когда вернулась обратно, слегка повеселевшая от приятной сытости в желудке и с пакетом кое-каких нужных вещей, то сперва никак не могла понять, что же все-таки не дает наслаждаться жизнью в полной мере, помимо тревоги за Тёмку. Роме она отзвонилась и отчиталась. Похоже, сосед так и не смог уснуть в ожидании ее звонка. И прощаясь, она буквально чувствовала в его голосе неподдельное облегчение.
  Ладно, пусть хоть выспится перед тем перелетом и встречей.
  Кажется, сегодня в утренних новостях объявили о том, что метеоусловия налаживаются и скоро возобновятся перелеты над Атлантикой на дальние расстояния.
  Мысль о том, что диссонанс в ее благодушное настроение вносит отсутствие в пределах видимости Панова, показалась вначале дикой. (В сознании, видимо, как-то отложилось, что он обещал вернуться через пару часов, опущенных Тёмке на принятие решения). А потом и вообще заставила запаниковать. Нафиг-нафиг!
  Не хватало еще засорять голову всякими вкусно пахнущими мужиками, имеющими любовниц и обожательниц! Свобода воли, независимой от чувств, дорогого стоит.
  
  Артем уже проснулся, но у него оказалась посетительница. Импозантная пожилая женщина явно еврейских кровей, с первого взгляда уверившая Аню в своем благородном происхождении. Если уж не от корней дворянского сословия, то из семьи интеллигентов, как минимум в третьем поколении.
  Анна как-то не рассчитывала застать у Тёмки кого-то, и не заморачивалась вежливым предупреждением о своем приходе. Скрывать по большому счету что-то от ее глаз, после того, как она помогала ему отмываться - было несерьезно.
  И поэтому Аня, неожиданно смутившись своего бестактства, извинилась и юркнула обратно за дверь, решив обождать в коридоре.
  Ждать пришлось не слишком долго, видимо, до ее прихода, Артем и врач беседовали уже какое-то время.
  - Здравствуйте, - первой поздоровалась Рахиль Абрамовна, застывшая на пороге благородной старости, когда черты лица еще сохраняют былую красоту, но в лучиках морщин и ясных глазах чувствуется опыт прожитых лет и накопленная мудрость человека, много чего повидавшего в жизни.
  - Добрый день, Рахиль Абрамовна, (да здравствуют бейждики, позволяющие сориентироваться при общении с людьми!) Как он? - вспомнила Анна, что Панов говорил о предстоящем визите чудо-психотерапевта.
  - Растерян, напуган, раздражен, эмоционально подавлен, - коротко охарактеризовала врач. - Вы - Анна, но, извините, кем вы приходитесь Артему? - задала Рахиль Абрамовна прямой вопрос.
  - Сос... Эээ... сестра матери, - не моргнув глазом, ответила Аня, но тут же предательски зачесался кончик носа, напоминая о "синдроме Пиноккио".
  - А мне он сказал, что соседка? - чуть склонив голову к плечу, улыбнулась врач.
  Аня стушевалась окончательно, но выдавать Егора Александровича, с которым они провернули аферу с подложным родством при подписании Соглашения, не решалась.
  - Егорушка - сын моей давней подруги, - правильно поняла Рахиль Абрамовна. - Так все-таки соседка или родственница?
  - А это имеет принципиальное значение? - заюлила Аня.
  - Безусловно! - кивнула пожилая женщина. - Нам, обычным людям, свойственно в таких ситуациях становиться более откровенными с посторонними, чем с близкими, которые взваливают на нас свои ожидания и переносят свои амбиции. Сокрушать их надежды и перекладывать их плечи тяжесть собственных ошибок, бывает нелегко. А с чужими срабатывает "эффект попутчика". Совесть, как говорится, чиста. Постороннему человеку вряд ли придет в голову огорчаться всерьез и принимать все слишком близко к сердцу.
  Это своего рода психологическая разгрузка, защищающая нашу сущность. И преодолеть барьер отчужденности, замыкаясь на собственных неразрешимых проблемах, чуть легче.
  - Соседка, - сдалась Аня.
  - Ясно, - удовлетворенно кивнула Рахиль Абрамовна. - Ну что ж, я бы хотела встретиться с Артемом немного в других условиях. Завтра ему уже можно будет вставать. Так что хочу пригласить его в свой кабинет, более располагающий к доверительной беседе.
  - А он дойдет? - скептически поинтересовалась Анна.
  - Нет, самостоятельно передвигаться я бы не рекомендовала. Нагрузка пока слишком велика. Санитар проводит, отвезет в кресле, - пояснила врач. - Я посмотрю еще, что там у меня с предварительной записью. Но, в крайнем случае, приду на пару часов пораньше.
  - Спасибо, - вежливо поблагодарила Аня, не совсем представляя, чем она могла бы в данный момент отблагодарить ее еще. Хотя бы за готовность пойти навстречу, чтобы помочь Тёмке. - Скажите, как серьезно его состояние? - решилась спросить она, потому что Рахиль Абрамовна, почему-то не торопилась уйти.
  Женщина как-то слишком внимательно, с неподдельным интересом разглядывала ее.
  "Наверное, давно не видела альтруисток", - раздраженно подумала Аня, и в этот момент, словно угадав ее мысли, психотерапевт улыбнулась.
  - Я еще раз повторюсь насчет преждевременности установления точного диагноза. Но налицо - чувство психической усталости, несвежести, состояние выгорания, повышенная утомляемость, ощущение физической разбитости. Понимаете, Анечка, астения - это полиэтиологическое расстройство, имеющее разнообразную клиническую структуру, варианты течения и соответственно, методы помощи человеку. В первую очередь, это - расстройства эмоциональной сферы, которые мы относим к явлениям эмоционально-волевого истощения или усталости. А так же когнитивные нарушения, когда страдают память и пластичность мышления, - просветила Рахиль Абрамовна. - С когнитивными расстройствами тесно связаны нарушения проблемно-решающего поведения человека, которые по существу затрагивают сферу успешности его деятельности. Для психоэмоциональной сферы такого пациента будут характерны повышенная физическая утомляемость, непереносимость, как физических, так и эмоциональных нагрузок, постоянное чувство усталости, сонливость, наряду с бессонницей, колебания вегетативного тонуса: сердцебиения, мышечная слабость, одышка, потливость и много других неприятных моментов. Тем более в нашем случае, когда речь идет о насильственных действиях, усугубляющих осознание пациентом причин подобного состояния...
  Молча выслушавшая краткую лекцию (которую впрочем, наверное, можно было найти в любых справочниках или соц.сетях), Аня чувствовала себя загипнотизированной даже не столько вполне понятными терминами. (Видимо, врач все-таки делала скидку на вежливого слушателя). А тембром голоса, умиротворенно журчащим, убаюкивая сознание. Не пугая страшными последствиями, а наоборот, успокаивая. Дескать, причину недуга установили, и теперь все будет хорошо - "и тебя вылечат, и меня тоже вылечат..."
  - А... - кое-как волевым усилием сбросив приятное оцепенение, сориентировалась Аня. - Понятно. А какие-то препараты Вы ему посоветуете?
  - Не сегодня, - уклончиво ответила врач. - Думаю, мы еще с Вами увидимся, - тепло улыбнулась она.
  - У меня денег не хватит на Вашу консультацию, - вырвалось у Ани прежде, чем она подумала, что именно ляпнула. - Ой, извините. У меня нет никаких проблем! - нагло соврала она, не желая признавать, что кое-какие из перечисленных симптомов, все-таки и у нее наблюдались. Но Аня старалась не думать о том, что слаба духом и подвержена всяким депрессиям, как какая-нибудь неврастеничка. В конце концов, рассталась она с мужем больше года назад! И те душевные раны, вызванные предательством, окончательно развеявшимся заблуждением в существовании верности и преданности, больно полоснувшие по сердцу - "как же так?! почему с ней, с детьми, за что?" - должны были уже зарубцеваться.
  Но врач не обиделась и не оскорбилась:
  - До встречи, Анна, - рассмеялась она, оставив соседку Романа и Артема в полнейшем недоумении и растерянности. Что такого особенного эта тётка могла понять про нее, поговорив две минуты?!
  "Вот ведьма!", - с каким-то странным благоговением (именно как перед ведуньей), поежилась Аня и зашла в палату.
  
  Артем сидел, стискивая в руках смартфон.
  Не успела Аня порадоваться, что он все-таки вообще дотронулся до него, как Тёмка заявил:
  - Я к ней не пойду!
  - К кому?
  - К этой, к Рахили Абрамовне.
  - Почему? - удивилась Аня, решив, что та задавала "неудобные вопросы", растревожив терзающие его душу переживания.
  - Посмотри на меня! - потребовал Артем, вскинув голову и покосившись на отражение в гладкой поверхности темного экрана, который, оказывается, использовал вместо так и не полученного зеркала. - Ыыыы... Как я в таком виде вообще кому-нибудь покажусь? Скажи?!
  Аня вздохнула. Скорее всего, под "кем-нибудь" подразумевался Ромка.
  - Тём, ну подумаешь...
  - Нет. Подумаешь, и ничего не скажешь. А потом еще раз подумаешь, - расстроился Тёма, зашвырнув телефон в ноги.
  - Зайка, ну не плакай, - попросила Аня. - Я что-нибудь придумаю, обещаю.
  - Что с этим можно придумать?! - кипятился Артем. - Шлем надеть?
  - Ну, шлем - не шлам, но кепку можно... В смысле бейсболку.
  - Угу, или сомбреро. И платком прикрыться, как Зорро, да? - перебил Артем, снова закинув руку, прикрывая локтем пол лица.
  Аня присела ярдом.
  - Я тебе творожки принесла, "Даниссимо". Есть со вкусом пломбира, крем-брюле и с клубникой. Какой сейчас будешь?
  - Никакой, - буркнул Артем.
  - А потом?
  - И потом.
  - А когда?
  - Никогда! - рявкнул он, но тут же усовестился. - Ладно, Ань, извини. Спасибо, конечно, но надо было на меня тратиться. Я, правда, ничего не хочу.
  - Ну что ты, солнце. Забыл - аппетит приходит во время еды. Хочешь, я тебе компанию составлю? А тебе потом еще свеженьких принесу. Давай, выбирай, ты какой больше любишь?
  - Все равно, - сдался Артем, уже догадываясь, что тётка, посланная ему ангелом-хранителем за какие-то грехи, не отстанет. - Выбирай первая.
  Ему вообще была совершенно непонятна забота и внимание соседки, годившейся ему в матери. Ну ладно там, что называется "в состоянии аффекта", проявила чудеса сострадания и человеколюбия. Но сейчас-то что ей от него надо?
  Всерьез рассчитывать на его безмерную благодарность в виде предложения руки и сердца она рассчитывать не может. Не настолько дура. Своих сбережений у него нет, и в обозримом будущем никакого наследства не светит. Может, ей просто скучно? Дети на каникулах, вот она и мается дурью, играя роль Матери Терезы.
  Никаких более подходящих объяснений Артем не находил. Впрочем, размышления о нерациональном поведении соседки его занимали не настолько сильно, как мысли о предстоящей встрече с Ромкой. И о том, состоится ли эта встреча вообще. Мало ли, что ему сейчас наперебой обещают и Егор, и Анна, чтобы он не натворил непоправимых глупостей...
  
  ***
  
  Обнадеженная по телефону обещанием Панова (которого вчера больше так и не видела), что ее пропустят к Артему с самого утра, не дожидаясь часов посещения, Аня примчалась в больницу к 8.00.
  Почему-то думала, что ее подопечный еще спит, но Артем как раз пытался выяснить у Егора, когда ему вернут штаны.
  - Вот сейчас осмотрю тебя на кресле и решу, - пообещал Егор Александрович. - Не упрямься. Такси подано, счетчик тикает. Артем, пойми, ты у меня не единственный пациент.
  - Доброе утро, - сунулась Аня.
  И восхищенно остановилась, узрев врача, облокотившегося на инвалидную коляску (правда не привычную, вызывающую иррациональное желание поскорее отвести глаза от человека, оказавшегося в таком "транспортном средстве", а выполненную явно по последним технологиям и радующую глаз спокойным сочетанием пастельных тонов). - О! Какой агрегат! Я как раз привезла тебе спортивки, Тём. Правда, ты в них спаришься в такую жару... Мне выйти пока?
  - Мы в смотровую поедем, - похлопал Егор ладонью по высокой спинке с подголовником.
  - Тём, я тебе привезла очки и бейсболку, тебя ни одна собака не узнает. Тем более, сейчас еще никто по коридору не шатается, - подключилась она к уговорам.
  - Чего? - обернулся Егор с удивлением воззрившись на сумасбродную соседку друга.
  - А что? - пожала плечами Аня. - Егор Александрович, у вас же тут платные услуги предлагаются. А клиент всегда прав. Так что если Артему так комфортнее себя чувствовать, пусть шифруется.
  - Логично, - рассмеявшись, не смог не согласиться врач. - Все, Артем, давай помогу перебраться.
  - А штаны? - не сдавался парень.
  - Дай ему штаны, пусть в руках держит, - съехидничал Панов. - Кто тебя под простыней увидит, Тём? Я же не изверг.
  - Не знаю, - красный от досады парень хотел было попробовать сам натянуть очутившуюся у него в руках вожделенную тряпку на ноги, но, даже не до конца согнувшись, взвыл - такие упражнения ему оказались пока не по силам. - Вот гадство! - откинулся он назад, подтянув ноги и вцепившись пальцами в белье. На лице юноши выступила испарина.
  Аня вытащила салфетки и быстренько промокнула ему лоб и нос.
  - Я могу помочь?
  - Да... - начал было Панов, но Артем его перебил:
  - Отвернись!
  Аня пожала плечами, отворачиваясь. Подержать кресло, в которое предстояло перебраться Артему, ее никто не просил, видимо, оно как-то фиксировалось в неподвижном состоянии.
  Егор руководил и поддерживал. Артем старался следовать полученным инструкциям и, по возможности не роняя достоинства (что было крайне затруднительно, учитывая его облачение), перебраться в кресло. Спортивные брюки он из рук так и не выпустил.
  - А мне что делать пока? - поинтересовалась ранняя посетительница.
  - Отдыхайте, Аня, - подмигнул Егор, пока страдалец тщательно подтыкал под бедра края свешивающей простыни. - Я скажу санитарам, они привезут его обратно.
  - Давай свои очки, - вздохнул Тёмка, решив, что ничего лишнего случайный свидетель его моциона от палаты до смотровой, теперь уже не увидит.
  Пошипев, пристраивая плотно прилегающие к вискам очки (Аня специально выбирала спортивные солнцезащитные), Артем сокрушенно пощупал завязки под подбородком
  И Анька не выдержала, отвернулась, кусая губы и стараясь, чтобы плечи не тряслись от еле сдерживаемого смеха. Понимала, что не повод, но не могла удержаться. Здоровый сарказм и умение посмеяться над собой, не раз выручали, когда так же хотелось выть в голос.
  - Ну и видок у тебя, Шар..., - не удержался от ухмылки более стойкий Егор, и Артем, возмущенно перебив, что он "не Шариков!", потребовал бейсболку.
  - Я вообще-то хотел сказать, "Шарапов", - хмыкнул Егор Александрович. - "Место встречи изменить нельзя", смотрел?
  - Да.
  - Ну вот... Ладно, поехали, - небрежно отжал Панов стопор колес.
  
  Расправив больничную простынку и расстелив поверх нее новую одноразовую пеленку, чтобы если какой конфуз, потом опять не обращаться к медперсоналу (она купила целую упаковку для Тёмкиного спокойствия), Анна выставила из пакета минералку, соки. И, запихнув в крошечный холодильник (стоявший здесь же в палате), йогурты и творожки, отправилась к смотровой, вспомнив, что прикосновения чужих людей Артему были крайне неприятны. Пусть у нее нет навыков вождения инвалидных колясок, но со стороны смотреть - дело-то нехитрое.
  Усмехнувшись, при мысли о местном варианте такси, она порылась в сумочке и нашла ярко-оранжевый лист А4, на котором на работе распечатывала расписание Димкиных занятий. Но он не понадобился, потому что как раз в тот же день выяснилось, что со следующей недели график занятий поменяется. А сложенный лист так и остался валяться в сумке "на всякий случай".
  Положив его неиспользованной стороной вверх, Аня принялась аккуратно расчерчивать стилизованные клеточки, слегка заштриховав их в шахматном порядке.
  А сверху печатными буквами красиво вывела "TAXI". Если Егор Александрович не будет ругаться, можно немножко пошалить, пробуя растормошить Тёмку. Там снаружи спинки коляски как раз кармашек этого формата имеется. Ну, скорее всего, не для баловства, а чтобы положить сопроводительные документы пациента. Но какая разница?
  А то ему тут еще и к Рахиль Абрамовне сегодня ехать, и на процедуры...
  
  Заняться пока было нечем, и Анна позвонила родителям, решив уточнить у них, так ли себя хорошо ведет сынок, как он ей отчитывался. Сами детки в такой ранний час, нагулявшись вволю на деревенских просторах, дрыхли еще без задних ног.
  Поговорив с мамой, и уяснив ситуацию (явно приукрашенную ее младшим оболтусом), женщина прикрыла глаза. Из-за дверей слышался приглушенный бубнёж, время от времени перемежающийся страдальческим мычанием. Если бы не отсутствие специфического звука бормашины, было бы полное ощущение, что она находится в очереди к стоматологу.
  Только Аня успела об этом подумать, как вздрогнула от раздавшегося прямо над ухом голоса:
  - Вы крайняя?
  Аня проморгалась. Перед ней стоял импозантный мужчина (ну в свое время, пока не отрастил солидное брюшко и второй подбородок, наверное, действительно пользовался вниманием у противоположного пола). Хотя, вполне возможно, судя по дорогущему спортивному костюм и часам, он еще и сейчас ого-го был каким завидным кавалером.
  - Нет, я не на осмотр. Просто сопровождаю, - ответила она, ожидая, что он присядет в соседнее кресло. Но мужчина невозмутимо остался стоять, вскользь разглядывая ее.
  Боковым зрением Аня заметила это, и раздраженно нахмурилась - что ему надо, с его проблемами в этом заведении? Или, может, тут как в театре - кресла пронумерованы, а она заняла его место? Но чуть позже до нее дошло - вряд ли сидячее положение доставляло пациенту удовольствие. Он лучше "пешком постоит".
  - Егор Александрович - замечательный врач, - уважительно произнес мужчина, видимо, чтобы поддержать разговор. - Компетентный, внимательный. Я к нему уже не первый раз обращаюсь. Только записаться на консультацию трудно. Проще сразу в стационар лечь.
  Аня рассеянно покивала. Зачем обращаться повторно, если Панов такой хороший доктор? Денег у мужика сразу на комплекс всех лечебных процедур не хватило? Или Егор что-то проморгал? Впрочем, ей-то какая разница?
  В очередной раз услышав басовитый Тёмкин стон, мужчина участливо поинтересовался:
  - А у Вашего мужа тоже геморрой или полипы? Знаете, сейчас у многих...
  Полтора года назад, узнав, что ее благоверный учудил, "осиротив" собственных детей, и мстительно мечтавшая, чтобы у их папашки не только геморрой обнаружился, но и еще кое-что отвалилось (типа возрастные изменения не только в мозгах), Аня хмыкнула.
  - Не знаю. Впрочем, пусть живет, - отвечая на свои мысли, невпопад отозвалась она.
  Мужчина странно на нее покосился и отошел разглядывать другую картину, висевшую не прямо у нее над головой.
  "Наверное, на всякий случай, - решила Анька, ухохатываясь в глубине души. - Правильно. А то вдруг и на него порчу нашлю".
  
  И тут наконец-то приоткрылась дверь, и выглянул Панов, удивленно воззрившись на Ромкину соседку, которую не ожидал здесь увидеть.
  - Егор Александрович! - кинулся к нему пациент довольно резво.
  - Вы уже здесь, - кивнул проктолог мужчине, показывая, что заметил. - Десять минут подождите, пожалуйста.
  - Да, конечно!
  - Анна, зайдите.
  - Господи, что?! - вскочила она, моментально встревожившись, и чуть не забыла свой оранжевый листочек.
  - Да не пугайтесь, - улыбнулся Егор. - Все в норме, динамика положительная. Дождемся первой дефекации и можно снять наружные швы. Помогите ему одеться, пожалуйста, пока я допишу, - попросил Егор, кивая на Артема и присаживаясь к компьютеру.
  В смотровой стояло два кресла: одно очень похожее на гинекологическое, а второе с поручнями и поперечным бортиком. На который пациент, видимо, опирался животом, вставая на колени в соответствующей позе, представляясь взору доктора в полной, так сказать, красе... Аня даже и не думала, что когда-нибудь сможет близко рассмотреть подобное оборудование.
  Весь красный, потный, Темка уже снова сидел в "своем" персональном, на колесиках. И, судорожно вцепившись в штаны, кривился. Наверное, потревоженные осмотром внутренности ныли.
  - Артем, ты понял? - поднял голову Егор. - Если дефекации сегодня не будет, завтра назначу клизму. Но лучше бы естественным путем.
  - Да понял я, понял! - прошипел парень, старательно глядя в пол.
  - Давай, помогу, - воровато запихнув лист с надписью "TAXI" в кармашек на спинке кресла, присела Аня перед юношей, потянув штаны из его рук, чтобы помочь одеть.
  
  Собственно, как потом выяснилось, новая забава пришлась по душе. Правда, не столько Артему, которому (несмотря на свое желание провалиться сквозь землю или прибить одну вредную хихикавшую тётку), пришлось улыбаться в ответ на ободряющие улыбки и жесты встречных, показывающие, что они оценили и одобряют прикол, сколько всем остальным болезным. И мед.персоналу, не посмевшему сделать замечание протеже заведующего отделением. А Панов просто поржал и одобрительно кивнул, разрешая развлечься Ане. Правда, внес предложение, взглянув на темные очки, прикрывающие фингалы на лице Ромкиного партнера:
  - Ты ему еще в руки табличку дай, будет кота Базилио изображать.
  - Угу, прокатимся по этажу, может, кто пожертвует пять сольдо, - уязвлено прошипел Артем, надвинув козырек бейсболки еще ниже. - Только ты лисой Алисой нарядись.
  - Зайка, не обижайся, - улыбнулась Аня, заглядывая в его лицо. - Если хочешь, я могу и "Алису" изобразить. Лап то бу ди дубудай, лап то бу ди дубудай... лап то бу ди дубуда дай, лай лай лай лалалалалала... Какое небо голубое, - дурачась, сымпровизировала она, не замечая слегка офигевшего от представления взгляда Егора. - Ты только не унывай, ладно?
  - Да ну тебя, Ань... - нехотя улыбнулся парень. - Что ты меня развлекаешь, как в цирке? Ты бы еще фокус показала, - вздохнул Тёмка, принимая "извинения".
  - Не, фокусы я так сразу и не вспомню. Потом, - пообещала соседка.
  
  Выпроваживая слегка воспрянувшего духом Артема и Аню, Егор с тоской взглянул за окно. Перехватив его взгляд, женщина сочувственно улыбнулась: ну да - кто-то созерцает красоты природы, наслаждаясь теплым солнечным днем, а кому-то приходится довольствоваться просмотром чужих...
  - Егор Александрович, а Артему на улицу когда можно? - решилась она спросить.
  - Да хоть сейчас, только ненадолго, и не в этом кресле. Оно из отделения. Для уличного пользования есть такие же. Скажи санитарам, я разрешил, пусть к дверям привезут. Они знают правила.
  - Тём? - ухватилась за идею Аня.
  - Я не хочу никуда.
  - Ну, конечно, будешь в своей норе сидеть. Поехали! Заодно аппетит нагуляешь.
  - Артем, в двенадцать тебя Рахиль Абрамовна ждет, - напомнил Панов, с задумчивой улыбкой взглянув на соседку Романа.
  
  Каково же было его удивление, когда, оценив шутку, вносящую капельку позитива в будничную жизнь, Егор обнаружил и на других колясках, с легкой руки санитаров распечатанные на цветном принтере логотипы известных марок авто...
  
  ***
  
  От санитара Лёши (собравшегося сопровождать), Аня еле отвязалась, подозревая, что парню просто не слишком хочется заниматься другими своими обязанностями. Естественно, погулять на улице, слегка придерживая коляску, гораздо интереснее, чем выносить использованные судна.
  Раздумывая, что взять - бутылку минералки или пакетик сока (вдруг пить захочется), решила взять и то, и другое. Егор Александрович сказал, что для первого раза прогулка не должна превышать часа.
  Ноги Тёмки Аня укутала в легкий плед. Он почему-то очень стеснялся своей временной беспомощности. И, несмотря на жару, потребовал, чтобы соседка помогла надеть флиску с капюшоном.
  - Тём, ты так сопреешь, - покачала она головой, глядя на упрямые попытки Артема, загримированного очками и кепкой, сверху еще напялить капюшон, чтобы затянуть его под горлом, скрывая завязки от "чепчика".
  - Или так, или я могу здесь полежать, - отрезал мальчишка, отгораживающимся жестом перекрещивая руки на уровне груди.
  - Ладно, поехали...- сдалась Аня. Ну хоть в потолок обреченно не пялится, и то прогресс.
  Может, ему просто не хочется, чтобы чужие взгляды облизывали обнаженную кожу...
  
  На улице в этот час почти еще никого не было, и Артем облегченно расслабился.
  Свежий ветерок шевелил листву молоденьких лип, и солнечные зайчики весело прыгали по ровной плитке дорожки, которой была вымощена аллея. На открытых местах между деревьями, хвастаясь друг перед другом причудливыми формами и подобранной декораторами композицией, пестрели цветочные клумбы. Стайка белых голубей с коричневато-серыми вкраплениями на головках и крыльях спланировала навстречу первым гуляющим, и нахально принялась выклянчивать подаяние, видимо, привыкнув к тому, что их тут прикармливают. К сожалению, у Ани ни булки, ни семечек с собой не было. А вот подвергнуться "воздушной атаке" от обманутых в своих надеждах птиц, не хотелось бы.
  - Кыш-кыш, - вжав голову в плечи, помахала она руками, поспешив покинуть опасный участок под тихое фырканье Артема.
  - Надо было поймать парочку для фокусов, - съехидничал он.
  - В другой раз. Я и без участия голубей и кроликов какой-нибудь фокус вспомню, - не согласилась Аня. - Завтра хлеба принесу или зернышек каких-нибудь... Интересно, они с ладони клюют?
  Тёмке было уже "не интересно", и он промолчал.
  Быстро миновав сердито воркующую, оставшуюся без угощения голубиную стаю, она снова перешла на медленный темп. Инвалидная коляска легко пружинила на стыках каменной плитки, и Анна успокоилась, что не растрясет своего подопечного. А то мало ли, сунулась с инициативой выгулять пацана, а вместо этого сделает еще хуже. Роман Сергеевич ей потом такую благодарность объявит, не унесешь... Да и Егор Александрович не похвалит, что не уважает его труды...
  Юноша рассеянно скользил взглядом по сторонам, а Аня выискивала лавочку в сени деревьев, чтобы остановиться и вытряхнуть попавший в босоножки мелкий камешек. На солнце, которое по-утреннему еще ласково, а не жаляще касалось кожи, ей находиться было приятно, но Артему в его облачении наверняка некомфортно.
  - Ань, я не понял, Панов к тебе на "Вы" или на "ты" обращается? - вдруг задал вопрос Тёмка, задержавшись взглядом на окнах третьего этажа их корпуса.
  - Что? - остановилась она, изумившись замечанию, казалось бы ничего не замечающего вокруг парня.
  - Да так, - пожал он плечами и прикрыл глаза, снова погружаясь в свои мысли.
  В общем, когда Аня, чуть прихрамывая, наконец-то неторопливо подкатила коляску к облюбованной лавочке, Артем уже спал.
  Будить его она не стала, иногда сон - лучшее лекарство от многих страданий...
  
  Отношение к младшему из соседей у женщины было очень странное - не то как к сыну, не то как к младшему брату, не то как к безвозвратному прошлому, где осталась ее первая любовь...
  Чем-то Артем ее здорово зацепил, и непонятно, для чего она продолжает возиться с ним - для него или для самой себя. Как ни крути, а личная жизнь пошла прахом, замененная суррогатом настоящих переживаний эмоционального плана чтением книг или общением с виртуальными знакомыми через социальные сети. Никто не нужен, ничего не держит, никаких обязательств, кроме как по отношению к несовершеннолетнему собственному сыну у нее теперь нет.
  Причем Анна прекрасно понимала, что она - просто эпизод в жизни Артема, но на данный момент ей было достаточно и этого.
  Ни заинтересованных, ни недоуменных взглядов Егора она больше не замечала. Слишком много соперниц в непосредственной близости от возможного объекта ее собственных интересов. Так что и фантазировать на эту тему не стоит.
  
  И Аня даже не догадывалась, что невольно стала камнем преткновения в отношениях Панова и Жанны. Точнее, не она сама, а та несчастная коробка любимых конфет Жанны, которые ей подсунула Софочка, когда Егор велел угостить "его знакомую".
  Наверное, для знойной брюнетки просто был не слишком удачный день. Когда она попыталась пожурить его за разбазаривание презентов (дескать, все нормальные мужики - всё в дом, а он...), Егор вдруг прямо сказал, чтобы она не рассчитывала оформить отношения официально - слишком дорога ему обретенная свобода.
  
  ***
  
  После возвращения из смотровой, Артем больше не захотел пользоваться судном, и Ане пришлось несколько раз практически на себе таскать его от кровати до санблока. Благо VIP-палата не претендовала на роскошные хоромы.
  Больше всего проблем оказалось с тем, чтобы не доводить дело до угроз Егора назначить клизму. Кефир пить Тёмка отказывался, и Аня подозревала, что цвет и консистенция вызывает у него какие-то неприятные ассоциации. Однако на прямой вопрос: "почему?", отвечать он не стал. Компота из сухофруктов, правда, вылакал литра полтора, поэтому, собственно, и пришлось ей изображать бойца, не смевшего бросить раненого комиссара на поле боя, что, наверное, сделать было бы легче.
  В общем, в конце концов, измучившись слишком тяжелой для его состояния дорогой до туалета и обратно не меньше соседки, парень пообещал, если ничего не получится, так и быть выпьет на ночь слабительное.
  
  Аня как раз выходила договариваться насчет таблеток с медсестрой, которая, прежде чем пообещать, долго сверялась с рекомендациями врача, чтобы ее потом не обвинили в потакании самодеятельности.
  И не успела войти обратно, как ее чуть не сбил с ног ворвавшийся следом за ней в палату мужчина. Полусидевший в кровати Артем снова в смятенных чувствах крутил в руках смартфон, но так и не решался прочитать ни одной sms-ки от Ромки. Звук был по-прежнему отключен, а на дисплее натужно мигал еще один значок, сообщающий о том, что память переполнена, дескать, можно ли стереть прочитанные?
  Но ни читать, давая себе призрачную надежду, что все будет как прежде, ни тем более отвечать на звонки - юноша просто не мог. Не мог преступить какой-то внутренний барьер, за который загнал себя сам. А сегодня Рома даже и не звонил, хотя солнце уже начало клониться к закату.
  Попытка рассмотреть, не сошли ли хоть немного уродующие его до неузнаваемости фингалы, тоже не увенчалась успехом. И постепенно, несмотря на насыщенный день и постоянно тормошившую соседку (только на улице, где он почти сразу срубился под тихий шелест листвы, дала поспать, и в тихий час после обеда), снова впадал в мрачную тоску.
  
  Увидев посетителя (которого, честно сказать, со спины Аня и не признала), Артем побледнел и, покрывшись лихорадочными пятнами, загородился руками.
  - Тёмка! - плюхнулся на кровать резвый визитер, отнимая руки парня от его лица. Судя по сбитым костяшкам Рома (которого Аня наконец-то определила по срывающемуся от волнения, тревоги и радости от встречи голосу), то ли сюда прорывался с боем, то ли уже успел навестить своего Витюнечку.
  Хотя домой-то он вряд ли заглядывал, о чем говорил небрежный вид обычно опрятного мужчины и не слишком свежая рубашка.
  Артем не хотел опускать руки и что-то тихо шептал. Толком Аня, замершая в дверях тамбура, не расслышала. Кажется, юноша то ли винил себя, то ли отрицал свое добровольное участие; говорил, что не знает, как быть дальше. Но, видимо, у партнера уже было собственное мнение, да и сил оказалось побольше. Перехватив Тёмкины пальцы, старший парень прижал их к его скулам, удерживая, и заставил поднять глаза.
  - Тёма, до чего ж ты паршиво выглядишь, - попытался иронично съехидничать Роман, но в голосе его прозвучало столько неподдельной боли и собственной вины (за то, что оставил, не предупредил, не уберег...), что у Аньки защемило сердце и на глаза навернулись слезы.
  - Посмотри на меня, мелкий, ну? Посмотри мне в глаза. И скажи, что не веришь? - потребовал Рома.
  - В-верю, - несчастно выдавил сбитый с толку мальчишка, которого начало лихорадить.
  А потом старший парень принялся покрывать лицо своего "мелкого" поцелуями, куда только успевали ткнуться его губы - нос, подбородок, лоб, щеки, глаза, все еще светящиеся фингалами веки, намазанные какой-то мазью...
  Смешанное чувство отвращения (все-таки Аня как-то не слишком себе представляла "телячьи нежности" между брутальными самцами) и острой зависти к такому глубокому чувству, что на окружающих им было плевать, вызвало целую бурю эмоций.
  Рома как раз, не слыша постанывания (правда, скорее, не протестующего, а просто болезненно реагирующего Артема на заросшего трехдневной щетиной любовника, когда жадные губы партнера заново клеймили его, очищая, прощая, прося прощения), крепко, до хруста в суставах, обнял парня.
  - Сссш, головааа... - полупридушено просипела жертва большой любви.
  - Прости, родной, - отнял Рома ладонь от замотанного бинтом затылка, но это было единственное послабление, - я еще подержусь за тебя, ладно? - прошептал он на ухо Тёмке, притиснув парня к груди и покачивая как маленького.
  Артем не возражал, проявив завидное мужество и выдержку, учитывая его плачевное физическое состояние. Наоборот, теперь сам рефлекторно вцепился обеими руками в рубашку на спине Романа, чтобы тот не вздумал отодвигаться.
  Похоже, слов ребятам уже не требовалось, оба все еще тяжело, судорожно дышали, будто приходя в себя после забега на короткую дистанцию. И остальное, непроизнесенное вслух, договаривали их бешено колотящиеся сердца.
  Больше на эту душещипательную сцену сил смотреть у Ани не было. Кажется, никто здесь теперь ни в ее обществе, ни в ее услугах не нуждался...
  
  ***
  
  О том, что она ушла "по-английски", вспомнил, по-видимому, только Егор, позвонив ей на мобильник, когда оставшаяся не у дел Анна уже была на полдороги к дому.
  - Аня, где Вы? - отрывисто спросил Панов.
  - Я домой еду, Егор Александрович.
  - А... а мы Вас потеряли, - с облегчением выдохнул он, и Аня криво усмехнулась, не зная как отреагировать - то ли он рад, что она уехала, то ли то, что "нашлась".
  - Все нормально. Я больше там не нужна. До свидания.
  - Аня...
  Но Анька уже нажала отбой, потому что говорить не могла, горло перехватил спазм. До звонка Егора, она просто не понимала свое состояние, а сейчас, озвучив вслух очевидный вывод "она больше не нужна", вдруг накатила такая глухая тоска...
  Она радовалась за своих соседей. Честно. Даже не знала, за кого из ребят в большей степени. Только вот у самой присутствовало глупое чувство какой-то иррациональной обиды, как тогда, в детстве.
  Не любила Аня вспоминать тот эпизод.
  В гости приехали приятели родителей со своей дочерью, с которыми очень давно не виделись. Как положено - с бутылкой вина, тортиком "Прага" и шоколадкой "Алёнка" для дочки хозяев. У их дочери (кстати, прелестной девчушки, с которой Аня даже не успела ни разу поссориться, пока взрослые сидели за столом, отправив детей играть) была игрушка - шикарная по тем временам немецкая кукла от Käthe Kruse.
  В общем, день был просто восхитительным, ярким, волшебным... до тех пор, пока не пришла пора расставаться не только с новой подружкой, но и с чужой игрушкой.
  Слава богу, как-то обошлось без некрасивых сцен, и родителей своих постыдной истерикой: "Хочу такую же!" она перед их приятелями не опозорила.
  Вот только полночи потом горько рыдала в подушку, не понимая, как она будет дальше жить, если прекрасная сказка закончилась... И неважно, что у нее чего только не было из игрушек, положенных девочкам. Главное, что у нее больше не было такой куклы!
  
  Так и сейчас - словно ей дали поиграть в чужую игрушку, а потом отняли. И ведь знала же, что ЧУЖОЕ, и все равно...
  Наверное глупо и даже безнравственно сравнивать. Эта история закончилась хеппи-эндом. Как она любит. И вроде все счастливы. И она, в том числе... а то, что что-то давит в груди, так, видать, в ее возрасте лучше читать книжки, а не участвовать в реалити-шоу...
  
  ***
  
  Рома завалился вечером, едва державшийся на ногах от усталости, но с какой-то сумасшедшинкой в глазах. (Видимо радость от встречи, от осознания, что не так все страшно, как ему казалось издалека, перекликалось где-то внутри с жаждой придушить ублюдка, сотворившего с его чистым, светлым мальчиком такое).
  Роман Сергеевич зашел по-соседски, чтобы поблагодарить и забрать сумку с вещами Артема. Вместе со своим чемоданом, который так и не успел еще забросить домой. Благо в аэропорту его встречал приятель, который и напомнил забрать чемодан из багажника. Встречающий парень сам мечтал поскорее очутиться дома, а не дремать, ожидая пока бывший сослуживец уладит все свои неотложные дела.
  Благодарность в виде огромного букета бордовых роз без упаковки Анна приняла, а от материальной компенсации отказалась. Роме и так придется раскошеливаться за содержание Артема в комфортабельных условиях частной клиники. А ей почему-то было не жаль того, что она сама потратила на Тёмку. К тому же за мобильную связь, если ничего больше не случится такого разэтакого, можно теперь ближайшие полгода-год не беспокоиться. Средств на счету осталось с избытком.
  Больше всего ее порадовало известие, что Витюнечку она больше не увидит. Что бы это значило - Аня благоразумно переспрашивать не стала, уж слишком перекосилось у Ромы лицо (приняв почти отталкивающий вид при упоминании этого момента), испугав до холодных мурашек.
  Тёмкина сумка уже дожидалась соседа в прихожей. Но Аня зачем-то спросила (наверное, увидев, как жадно затрепетали ноздри смертельно измотанного, осунувшегося парня, вдыхая ароматный дух поджаренного в духовке мяса, переплетающийся со свежими запахами зелени в миске с салатом):
  - Я ужинать собираюсь. Поужинаешь со мной? - отступила она от двери, освобождая проход.
  - Не смогу отказаться, соседка, - честно признался Рома, проходя в квартиру...
  
  ***
  
  Анна вовсе не рассчитывала на романтический ужин с красивым мужчиной. Но, честно говоря, не думала, что вымотанный Роман так быстро начнет клевать носом, вместо того чтобы скрасить вечер одинокой женщины светской беседой.
  От гарнира, который она и не готовила для себя, но предложила соседу быстренько организовать, он отказался. А прежде чем приступить к трапезе, Роман Сергеевич все-таки поинтересовался, не слишком ли они с Тёмкой упали в ее глазах, перестав соответствовать статусу добропорядочных соседей?
  Мужчина напряженно ждал ответа, и Аня отшутилась, что если в дальнейшем не предвидится подобных эксцессов, то она вовсе не против их совместного существования на одном этаже. Признаться, что она питает некоторую слабость к ЛР в жанре слэш, Анна почему-то постеснялась. Вроде как взрослая тётка, а не девочка-подросток, которой пока все интересно, и если уж не экспериментировать по-настоящему, то хотя бы почитать, как это происходит у ее сверстников противоположного пола.
  Надо заметить, что, не слишком представляя, как могут существовать вместе такие вот парочки в зрелом возрасте, Анина 'слабость' тоже распространялась только на молодых парней. Фанфики фэм-слеш не только не впечатляли, а скорее вызывали брезгливое отторжение. Но в этом женщина также не собиралась признаваться симпатичному соседу.
  
  То ли ей не удалось убедить в своей лояльности Романа (наверняка не один раз сталкивавшегося с тем, что даже знакомые и близкие категорически не приемлют подобных чудачеств и извращенных сексуальных отношений), то ли ему было неловко напрягать постороннего человека. Но мужчина практически прямым текстом (хоть и очень вежливо) дал понять, что больше в Аниных услугах они не нуждаются.
  Еще раз на прощание тепло поблагодарив за ее участие и отзывчивость к чужим неприятностям, а также за вкусный (и, главное, своевременный) ужин, Роман ушел к себе, оставив соседку в совершенном раздрае чувств от окрыляющего осознания выполненной миссии по спасению ближнего и какой-то иррациональной обиды...
  
  Впрочем, обижаться, горевать или переоценивать собственную значимость в этой истории, Ане вскоре стало совершенно некогда.
  Как раз незаметно подошло время первого двухнедельного отпуска, который женщина поделила между мамиными грядками, летней кухней и вечерними посиделками с друзьями, также оказавшимися в отпуске в эти дни. А за ним наступил отчетный период, напрочь вытеснивший все глупые фантазии, потому что сил оставалось только доползти до дома и рухнуть в кровать. По десять-двенадцать часов проводя за компьютером, глаза к вечеру уставали так, что не позволяли даже в полной мере насладиться чтением перед сном.
  Будничная рутина хорошо отрезвляет, не позволяя стираться грани между реальностью и неясными надеждами на что-то такое волшебное и запретное...
  
  Несколько раз в июле Анна встречала соседей в лифте. На вопрос о самочувствии, Тёма жутко краснел, отводил глаза и выдавливал: 'Спасибо, хорошо'. Наверное, юноше стыдно было вспоминать о своей жалкой беспомощности и некоторых подробностях лечения. В сущности, она оставалась ему чужим человеком. Видимо, Рома оказался прав...
  Последний раз соседских парней Аня видела в конце июля. Наверное, они тоже куда-то уезжали отдыхать. А потом она отгуливала свои оставшиеся от отпуска две недели...
  Пару раз за лето звонил Егор Александрович. Первый раз приглашал к себе на дачу, якобы навестить Артема, который вот уже несколько дней живет у него, потому что Рома снова уехал (ведь договоренности с партнерами по бизнесу так и не удалось достигнуть в прошлый его визит в Канаду). Почувствовав Анино безмерное удивление (ей-то Тёма и не звонил, и вряд ли вообще был в курсе того, что его следует навещать), друг Романа поспешил уверить, что ничего такого не имеет в виду. Дескать, народу будет много. Помимо Артема и его самого, его мать и ее приятельница.
  И если до оглашения 'всего списка', искушение было велико, то теперь-то уж Аня точно не сомневалась, что абсолютно не желает оказаться в такой большой компании чужих людей, к тому же разных поколений и взглядов на жизнь.
  Второй раз Панов тоже озвучил какой-то совершенно невнятный предлог для встречи.
  Но Аня не придала этим звонкам значения, отказываясь понимать намеки мужчины, и верить, что могла вызвать его настоящий интерес. Бывший муж при расставании постарался убедить ее в том, что она свое отгуляла.
  
  ***
  
  Вот и еще одно лето на исходе... Снова один на один в своих проблемах с сыном, ставшим каким-то уж чересчур 'трудновоспитуемым подростком'. И выполняя обязанности бессменной жилетки для дочери, которая погрязла в периодических метаниях - 'нужен - не нужен', обзаведясь-таки постоянным бойфрендом.
  
  Аня еще раз обвела взглядом шикарную вечернюю панораму неба и собралась уходить с лоджии. Внизу подъехала машина, лихо завернув во двор и взвизгнув тормозами.
  Одновременно хлопнули обе дверцы, и негодующий вопль взорвал вечернюю умиротворенную тишину спального района:
  - Прибью! Сколько раз говорить - не лихачь!
  Аня взглянула вниз и невольно улыбнулась.
  Судя по всему, за рулем был Тёмка, потому что разорялся Роман.
  - Догони сначала, - поддразнил младший парень, благоразумно рванув в сторону от машины.
  - Мелкий! - рявкнул Рома, но видно было, что уже не злится всерьез, готовый принять предложенную забаву и немного размяться. - А ну иди сюда! Кому говорю?! Поймаю - хуже будет!
  - Попробуй, поймай! - запетлял Артем, словно заяц, между другими припаркованными под окнами машинами, ловко уворачиваясь от настигающего его Ромы, который тоже содержал свое тело в прекрасной физической форме.
  Порезвившись еще немного по всей площадке, Артем то ли специально поддался, то ли не учел расчетливости более рационально мыслящего Ромы, загнавшего партнера в угол, где припарковали свою машину. И теперь старший парень, зловеще усмехаясь, подкрадывался к нему.
  Артем решился продемонстрировать навыки паркура и предпринял отчаянную попытку избежать заслуженной трепки, перемахнув через капот. Но как-то упустил из вида, что тот нагрелся. Судя по тому, как опершись на него ладонью (чтобы перепрыгнуть на другую сторону), Тёмка выругался, - в дороге они были долго. Или пора машину сдавать в ремонт.
  Зажав пострадавшую от собственной глупости конечность подмышкой, Артем собирался продолжить игру в догонялки. Но Рома уже подлетел:
  - Покажи! - потребовал он, хватая мальчишку за руку.
  - Да все нормально, - смутился Тёмка.
  - Балбес! - коротко охарактеризовал Роман Сергеевич, убедившись, что ни волдырей, ни ошметками слезающей кожи не наблюдается. - Сумку бери! Наигрались...
  Артем спорить не стал. Обошел вокруг машины, открыл багажник и вытащил здоровенную спортивную сумку. Потянулся за второй.
  - Я сам возьму! - остановил его Ромка. - Посуду ты моешь.
  - Почему я? - удивился "мелкий".
  - За то, что всю дорогу трепал мне нервы.
  Тёмка хмыкнул и сунул под нос Роме открытую, якобы обожженную ладонь.
  - Ты нарочно! - возмутился старший из парней.
  - И в мыслях не было, - отрекся хитрюга, уворачиваясь от пинка.
  И хохоча, помчался к подъезду, придерживая норовившую соскользнуть с плеча сумку.
  Анька невольно снова залюбовалась младшим парнем.
  "Эх... сбросить бы лет двадцать с плеч, и еще неизвестно, не захотел бы он круто поменять ориентацию", - с мыслями о Тёмке, завистливо проводила она взглядом Романа Сергеевича, в одиночку владеющего сердцем этого чуда...
  
  ***
  
  Вот бывают же такие дни, что не задались с самого утра!
  Бесконечно тянущийся рабочий день все-таки завершился, безумно хотелось домой. Но в холодильнике закончились продукты первой необходимости, которые, конечно же, можно было купить в соседнем с домом магазине, да только сегодня истекал последний срок погашения ашановского кредита, которым Аня пользовалась время от времени, когда жаль было тратить наличные средства на еду.
  Договорившись с сыном, что он встретит ее с покупками на дальней остановке, Анна поспешила покинуть офис, и вспомнила о том, что мобильник остался заряжаться на работе только уже расплатившись на кассе и разгружая тележку с продуктами по сумкам.
  Естественно, сынок и не подумает гулять возле проспекта, а будет благополучно тусоваться со своими приятелями неизвестно в каком дворе, пока она не позвонит.
  К сожалению, единственный автобус, маршрут которого пролегал как раз от 'Ашана' мимо самого дома, благополучно отъехал от остановки, пока она еще спускалась по ступеням гипер-маркета. Ждать сорок минут следующего - удовольствие ниже среднего.
  Загрузившись в маршрутное такси, Аня еще надеялась, что удастся пересесть на другое, которое как раз сворачивало с проспекта на их улицу. Но и тут не повезло. Пока она переходила дорогу, вожделенная маршрутка лихо пролетела мимо. Обидно, что она была уже на верхних ступенях подземного перехода, и не хватило буквально полминуты, чтобы резво обогнуть огораживающий парапет и махнуть рукой, тормозя ГАЗель.
  В общем-то, идти-то всего полторы остановки, но противный мелкий дождик становился все сильнее, а для зонта попросту не хватало третьей руки. К тому же, сумки оказались действительно тяжелыми.
  Досадливо вздохнув и отругав себя за жадность (могла бы ведь вполне обойтись одним пакетом самого необходимого, но решила сэкономить время на будущее и затовариться впрок), Аня поставила сумки на парапет, чтобы удобнее перехватить ручки. Но только потянула вверх неподъемную ношу, как сзади кто-то легко подхватил их.
  От неожиданности женщина испуганно ойкнула и резко обернулась, столкнувшись с Артемом. Он, наверное, только что вышел из троллейбуса, отъехавшего от остановки за ее спиной.
  - С ума сошла, таскать такие тяжести? - пожурил парень.
  - Привет, Тёма, - внезапно зарделась соседка.
  - Добрый вечер, Ань, - улыбнулся он достаточно непринужденно, по сравнению с тем, как держался обычно при их редких встречах. - В следующий раз соберешься затариваться на месяц, скажи Роме, он тебя отвезет.
  - С чего бы это? - неподдельно удивилась женщина.
  - Ну, это как бы... по-соседски, - слегка смутился Артем, деловито встряхнув сумки в руках, приноравливаясь к их весу.
  - А тебе разве уже можно такие тяжелые носить? - засомневалась Аня, как-то враз забыв, что она совсем недавно видела его во дворе с огромной спортивной сумкой.
  - Мне уже все можно, - усмехнулся парень.
  Прозвучало несколько двусмысленно, но она не стала ехидничать.
  - Ясно.
  - Пошли, - кивнул он. - И зонтик свой доставай, а то промокнешь.
  - Так я ради солидарности, ты же без зонта, - смерив его выразительным взглядом с головы до ног, усмехнулась женщина. - Я бы над тобой подержала, но боюсь, не допрыгну.
  - А я не сахарный, не растаю! - рассмеялся Артем, удивляясь, как это с такой легкостью завязался разговор.
  Приняв к сведению, что ее совесть может спать спокойно, соседка решила пояснить:
  - А затарилась я не на месяц. Это всего на неделю. Здоровый растущий организм с дачи вернулся.
  - И где этот организм шляется? - недовольно пробурчал Артем. - Меня бы отчим придушил, если бы я мать не встретил с такой тяжестью.
  - Правильный у тебя отчим, - похвалила Анна. - Давно ты своих не видел?
  - Недавно приезжали, - помрачнел Тёмка, припомнив, как еле успел договориться с сокурсником, с которым должен был делить комнату в общаге, чтобы тот не протрепался, что он живет "у подруги".
  Признаться в том, что его сердце покорил мужчина, было просто немыслимо. И если перед московскими знакомыми этот номер еще, с горем пополам, прокатит (по молодости прощаются многие смелые эксперименты), то мать и сама прибьет, не дожидаясь короткого 'мужского разговора' своего нынешнего мужа и сына.
  
  Самое ужасное заключалось в том, что Артем за три года вольной жизни вдали от дома почти отвык от крестьянской простоты своих родичей, притащивших полные сумки со снедью с собственного подсобного хозяйства (соленья, варенья, овощи, яйца, домашние копчености) "голодающему" студенту в таких количествах, что хватило бы на целый этаж. Да и однокурсникам не хотелось напоминать о том, что он из глубинки. Благо в их университетском городке проживали студенты из Москвы и ближнего Подмосковья, где-то раздобывшие справки о стесненных жилищных условиях в семьях.
  Ушлые девицы, которые совмещали учебный процесс с воплощением матримониальных планов путем поиска 'жертв' с московской пропиской, не обходили вниманием статного парня с яркой внешностью, удивляясь, почему он ни на одну пока не клюнул. Да ладно бы еще не созрел для серьезных отношений, так ведь и просто 'без обязательств' развлечься на часто организовываемых вечеринках его не тянет. Версии рассматривались самые разные, вплоть до подозрений в нетрадиционной ориентации, но только на парней он вроде бы тоже не заглядывался, тем самым еще больше подогревая интерес девчонок.
  Даже приятели, учившиеся с Артемом в одной группе, с которыми волей-неволей приходилось общаться ежедневно, не знали о тайной стороне его жизни, что уж говорить об остальных. Никому даже в голову не приходило связать образ 'нижнего' в гей-паре с внешними данными этого красавчика, увлекающегося экстремальными видами спорта.
  Так что самым удачным Артему казалось обзавестись стопроцентной отмазкой, дескать, хранит верность девушке, у которой, собственно, и проживает.
  
  Готовить он так и не научился, ограничиваясь в отсутствие Ромы пельменями и яичницей. Убираться Тёма тоже не любил (как-то с детства еще его отец четко вдолбил правила о 'мужских' и 'женских' обязанностях в семье). Ромка часто, потешаясь над ним, упрекал, что от него никакой выгоды. Дескать, даже во всех книжках про геев пишут, что готовит в подобном союзе - "нижний", поражая своего прожженного в поисках идеальной половинки партнера непревзойденными кулинарными способностями. Однако о том, чтобы променять никчемного сожителя на образцовую 'жену', Роман Сергеевич и не помышлял.
  Домашние разносолы Артем любил, но не забирать же привезенные родителями сумищи с собой к Роме, когда однокурсники уже всё просекли и теперь облизывались в предвкушении праздника желудков, ожидая пока посторонние покинут кампус и можно будет по-простому завалиться в гости к счастливчику.
  Лучше бы уж мать всучила деньги. Он, правда, не нуждался, как большинство остальных. Но это было бы действительно проще для всех. Разово проспонсировать поход в какой-нибудь клуб или кафешку, чтобы не прослыть жадным жлобом, и потом снова можно благополучно отговариваться личными делами, отклоняя приглашения одногруппников потусоваться большой компанией.
  Но с наличностью у родителей было негусто. И поэтому Артема мучила совесть. Их искренняя забота одновременно и трогательно умиляла, и здорово раздражала, ставя его в неловкое положение. Впрочем, к счастью, приезжали мать с отчимом нечасто. Так что ни краснеть перед одногруппниками, ни обмирать от страха, как бы чего не сболтнуть про то, как он проводит свободное от учебы время, чтобы родня ничего не заподозрила, юноше приходилось довольно редко.
  В этот раз, как обычно, при встрече с матерью, пришлось долго искать, что такого одеть бы попроще, подемократичнее. Ромка его баловал дорогими, красивыми и удобными шмотками, удивляясь и радуясь, что провинциальный парнишка не спешит пополнить толпы быстро адаптирующихся к городским соблазнам ровесников. И не слишком испорчен - принимает его подарки больше из желания не огорчать дарителя, чем от жажды покрасоваться перед приятелями.
  Увлечение Артема спортом тоже в какой-то мере оказалось заслугой его партнера. Занимался Тёмка не профессионально, не видя для себя карьерного роста в этом направлении, а скорее от жадности попробовать себя во всех видах, которые одобрял Роман, так как дома такие радости жизни были попросту недоступны. И ограничивались футболом на пустыре и хоккеем зимой на огороженной деревянными щитами во дворе "коробочке". Командные встречи в родном городке и его окрестностях обычно заканчивались или общей выпивкой, или мордобоем. Клубная жизнь заштатного городка, где почти у каждого жителя имелось частное хозяйство в часе неспешной ходьбы от жилых трех-, пятиэтажек, тоже разительно отличалось от тех злачных мест, которыми в изобилии манил большой город.
  С соблазнами Тёмка успешно знакомился в компании Романа. Первые пару лет здесь, пока они еще не встретились, были для Артема не самыми сладкими, но за этот год, что они жили вместе - он уже почти научился разбираться во всяких тонкостях, и практически ничем не отличался от коренных жителей столицы.
  Кроме всего прочего Ромка заставил его перейти на другое, более престижное отделение университета. К сожалению, уже не на бюджет, а на платное, клятвенно пообещав, что со временем получит с него полную компенсацию затраченных на обучение средств. На других условиях гордость не позволяла Артему рассматривать этот вопрос.
  Учился парень довольно успешно, и единственная досадная проблема была лишь с иностранным, который хромал еще со школьной скамьи.
  Все попытки Романа самолично подтянуть Тёмку в плане английского, несмотря на благие намерения обоих, почему-то заканчивались забавами в постели, но должного эффекта не производили. То есть, совершенствовали и оттачивали вовсе не грамматику или произношение, а совсем иные навыки, не имеющие отношения к учебному процессу.
  А помимо увлечения друг другом, спонтанные вылазки из дома, чтобы прокатиться на велосипедах, роликах в теплое время, и на лыжах или коньках зимой, у них еще были плановые мероприятия. Два раза в неделю - обязательное посещение престижного фитнес клуба: занятия с тренером по рукопашному бою и бассейн. Ну и время от времени - скалодром и участие в гонках на мототреке. Свободного времени практически не оставалось, но оба получали несказанное удовольствие от серьезных физических нагрузок, поднимая свою самооценку и получая возможность доказать самому себе и партнеру, что принадлежат к сильной половине человечества, примеряя на себя роль альфа-самцов.
  Рома всячески поддерживал амбициозные стремления своего мальчика к самосовершенствованию. Он нравился ему именно таким, лишенным нарочитого жеманства, по-мужски грубоватого. И если других (тех, кто был до Артема), приходилось одергивать, напоминая, что не желает оценивать их актерский талант перевоплощения в обычную капризную бабу, то его, наоборот, хотелось развести на нежность, заставить раскрыться до самого донышка. А потом наблюдать, как тот смущается такого откровения обнаженной души и пытается реабилитироваться, еще усерднее стремясь доказать, что в его груди - сердце мужчины, а не какого-то существа непонятного пола. К тому же Рома панически боялся, что когда-нибудь Тёмка почувствует приличную разницу в возрасте и заскучает рядом с ним, а вот этого он допустить никак не мог. Слишком долго он искал человека, полностью разделявшего его интересы.
  Все эти радости жизни требовали немалых финансовых вложений. Спонсором, естественно, выступал Роман, потому что своих денег у Артема не было. В общем-то, жаловаться юноше было грех, но Тёмка страстно мечтал о собственном достойном байке, чтобы не брать в прокат на треке чужой, пусть и ухоженный мотоцикл (с непременной гарантией предлагаемого сервиса, что с ним ничего не случится на сумасшедшей скорости).
  Пока что 'мечтал' Артем безуспешно. Ромка отчего-то очень боялся за него, ссылаясь на ужасные условия города (в эти неприемлемые условия попали и сами дороги, и толпы пеших идиотов, и дураки за баранками своих авто). Чтобы как-то компенсировать своему мелкому непоседе 'моральную травму', старший парень поощрял лишь посещение специальных треков. Причем сам практически никогда не участвовал в заездах, оставаясь самым фанатичным болельщиком среди зрителей. (Если бы только Артем догадывался, чего Роме стоили эти вылазки на мототрек, наверное, его заела бы совесть за несчетное количество загубленных нервных клеток любимого).
  Рома всегда предпочитал двум колесам четыре, стараясь соблазнить и Тёмку, которому время от времени давал порулить, но тот все равно продолжал грезить байком. Машину Артем научился водить еще лет в пятнадцать, благо отчим не жадничал, уступая руль на сельских дорогах, если куда-то выезжали всей семьей. Но права юноша получил только весной. И пока еще не наглел, выпрашивая у Романа дать ему покататься на машине самостоятельно.
  
  Неожиданный вопрос соседки, заданный ею скорее из вежливости, чем от любопытства, заставил Артема снова вернуться к мысли о том, что, несмотря на замечательное существование рядом с Ромкой, у него практически нет знакомых, от которых можно не скрывать свою личную жизнь. Оказывается, это не слишком просто жить в искусственном вакууме, не иметь возможности свободно потрепаться с кем-то еще, кроме партнера. Кто поймет тебя так же, как и он, и не позволит унывать, когда настроение паршивее некуда...
  Жаль, что соседка никак не подходит на роль подружки их с Ромой нетрадиционной семьи, и в силу разницы в возрасте, да и вообще...
  Только вот странное ощущение смутной вины за то, что невольно избегал встречи с Анной (после всего, что она сделала для него, скрашивая своим присутствием рядом те черные дни в начале лета, когда он не представлял, как будет дальше жить), не проходило. И тем более странным было то, что оно вообще появилось по отношению к совершенно постороннему человеку, проявившему участие к его проблемам лишь потому, что ее разбудили среди ночи...
  Может быть, он не мог отвязаться от этих мыслей еще и потому, что друг Романа каждый раз спрашивал об Анне, если звонил или заезжал в гости. Правда, Ромка искренне не понимал, с чего это вдруг Егор запал на их соседку, когда у самого такой цветник под боком - выбирай любую прямо на рабочем месте. Дескать, ничего такого особенного он в ней не находит. Но он почти и не общался с Аней в экстремальных условиях полного откровения, когда просто невозможно скрыть ничего личного...
  Если выражаться иносказательно, то соседка не стала злорадно вытаптывать остатки его раздавленной гордости, а бережно помогла собрать в кучку и слепить жалкие останки заново, с истовой верой в собственную правоту, обещая возрождение...
  В тот момент, когда привычный устойчивый мир вокруг вдруг обрушился в бездну ледяного ада, покрывая инеем мятущуюся душу, ему хватило и этой искорки ее веры, чтобы дождаться Ромку.
  
  - Устал? - спросила соседка, отвлекая Артема от невеселых мыслей, когда они прошли уже половину пути.
  - Шутишь? - слегка задетый вопросом, покосился на нее парень, невольно приосанившись. Да даже если бы и устал (сумищи-то и впрямь, будто кирпичами набиты), то ни за что бы не признался. Только не ей. Хватит и того позора, что продемонстрировал в тот раз, скатившись чуть ли не до банальной истерики. Мужик он или нет?!
  - Я серьезно, Тём, - покачала головой Аня. - Я пожадничала. Даже не представляю, как бы я это все доволокла сама. Надо было машину поймать, чтобы сразу к подъезду доставили, да в кошельке пять тысяч одной бумажкой осталось и сто рублей. А эти заразы четыреста просят за четыре остановки.
  - Серьезно? - удивился Артем. - Тут ехать-то всего ничего.
  - Ты как будто не знаешь - если человек с маленькими детьми, с чемоданами, или с вот такими баулами, - фыркнула Аня, кивнув на сумки, - то у бомбил совесть моментально засыпает. - Хотя, врать не стану, пару раз встречались альтруисты, подбрасывали меня с детьми чуть ли не за 'спасибо'. Но это действительно было всего два раза на моей памяти. Расскажи лучше, как лето провел?
  - Да чего там... В больнице недолго пробыл... Ань, ты извини меня... - притормозил Артем, обернувшись. - Я, наверное, в твоих глазах выгляжу неблагодарной скотиной, да?
  - Да бог с тобой, Тём, не выдумывай! - возмутилась Анна.
  - Даже 'спасибо' тебе не сказал, за то, что ты со мной столько возилась... Ты ушла тогда молча... я хотел позвонить, но язык словно к небу прирос. Сидел как дурак, то sms-ки сочинять пытался благодарственные, то думал, это невежливо как-то, отделаться запиской. А звонить... Но что я тебе скажу? - продолжал каяться Артем. - И потом мне казалось, что ты все чего-то ждешь от меня... Глупо, да?
  Аня опустила голову. Может быть, он не так уж и не прав в своей интуиции. Но с другой стороны, даже если бы она чего-то и ждала, какая разница, все равно не дождаться...
  - Все, Тём, забудь, - дотронулась женщина до его плеча. - Вот сумки поможешь дотащить, и считай, что квиты, хорошо?
  - Смешная ты, Ань, - помотал парень головой. - Сумки - это само собой, потому что... ну это же нормально, по-соседски помочь. Что я, здоровый бугай, просто мимо пройду, когда ты тут надрываешься?
  - Подумаешь, - беспечно усмехнулась соседка, - мне детей не рожать уже.
  - Не зарекайся, Ань, сейчас и в полтинник рожают, - не согласился Артем. - А тебе ведь даже и сорока нет еще?
  - Фу, Тёмка, не напоминай женщине о возрасте. Это невежливо!
  - Аха-ха, - ехидно рассмеялся паршивец. - Надеюсь, ты не из таких, которые упорно утверждают, что они младше своей старшей дочери.
  - Тёма!!!
  - Ань, ну чего ты расстроилась-то? - удивился Артем. - Ты шикарно выглядишь, честное слово! Я даже тебя не сразу узнал.
  - Тоже мне эксперт по женским прелестям, - фыркнула она. - К тому же нельзя так беззастенчиво врать. Я по определению не могу выглядеть прилично в конце недели после тяжелого трудового дня и попав под дождь.
  - Ну, не веришь, как хочешь, - сдался Тёмка, в женских прелестях он и впрямь не слишком разбирался. - Только вот скажи, чем ты Егора приворожила?
  - Какого Егора? - не сразу сообразила Аня.
  Но Артем так скептически взглянул на нее, что она моментально поняла про кого идет речь, и жутко смутилась.
  - Вот еще выдумал! Про Егора Александровича я даже и не...
  - Ах, уже не только имя, но и отчество вспомнила, - поддел Артем, лукаво прищурившись.
  - Но-но-но! - погрозила соседка пальцем. - У меня память, конечно, уже не девичья, но и на маразм пока еще не жалуюсь.
  Артем расхохотался, окончательно убеждаясь, что не зря остановился. Почему-то стало легко на душе, словно свалился тяжкий груз. Аня, похоже, и впрямь на него не в обиде за малодушную попытку сделать вид, что они вовсе не знакомы.
  - Ань, так маразматики и не жалуются...
  - Тёмка, не доводи до греха! А то у меня руки чешутся уши тебе оборвать или по заднице отшлепать! - ляпнула она в запале, мысленно отвесив себе хлесткую затрещину. Потому что только потом сообразила, что подобное заявление может быть истолковано превратно, хотя в данный момент вовсе не имела в виду никакого сексуального подтекста.
  Однако юный тимуровец, кажется, не обиделся и не слишком напрягся:
  - Ой, напугала! До ушей ты не допрыгнешь, сама говорила. А попа моя - вообще неприкосновенная зона!
  - Придется Роме наябедничать, что ты обзываешься. На него-то, небось, иммунитет не распространяется, - съехидничала Аня, невольно радуясь, что Тёмка так непринужденно касается скользкой темы.
  - А... а ябедничать некрасиво, вот! - выкрутился Артем. - И потом, как ты думаешь, кому из нас Ромка скорее поверит?
  - Ну, милый мой, это смотря под каким соусом преподнести дезу, - парировала Аня.
  - Ага! - поймал он ее на слове. - Значит, все-таки наговаривать на меня собралась? Так вообще не честно! Я тут, понимаешь, от чистого сердца пытаюсь помочь, 'не жалея живота своего', - выразительно встряхнул он огромные сумки. - И что взамен?! Черная неблагодарность?! О, женщины! Коварство ваше имя! - дурачась, пафосно продекламировал Артем.
  - Ладно-ладно, я пошутила! - спохватилась Анна. - Хотя, заманчиво, конечно, рискнуть, пока у тебя руки заняты. Но не стану, а то еще бросишь меня тут, на полдороги.
  - Мудрая ты все-таки женщина, - снисходительно кивнул парень, расплывшись в улыбке, - А то уже мелькнула такая мыслишка.
  - То-то же! - хмыкнула соседка, решив сменить тему. - Ладно, про больницу ясно, а остальное время? Уезжали куда-нибудь?
  - Ну да. Сначала вот пару недель у Егора на даче жили. У него такая мама замечательная, Ань!
  - Мамы часто бывают замечательными, - скептически улыбнулась Аня. - Только вот тёщи и свекрови из них иногда получаются мегерами.
  - Тебе со свекровью не повезло? - посочувствовал Артем.
  - Скорее, с мужем, - рассмеялась Анна. - Не увиливай. Или рассказывать не хочешь?
  - Да нет, почему? - пожал плечами Тёмка. - Просто рассказывать-то особенно нечего. Почти месяц дома был... ну, там, у матери... А потом мы с Ромкой ездили на Алтай... Дверь откроешь?
  - Конечно! - поспешила Аня к домофону у подъезда, чтобы набрать код и придержать дверь.
  - Ну вот... - бочком протиснувшись в прохладный холл, обернулся Артем. - Слушай, а заходи как-нибудь в гости? Я тебе фотки покажу. Аня, там такие уникальные пейзажные ландшафты! Просто неописуемо: изумрудная зелень деревьев и трав, пестрый ковер альпийских лугов, голубая гладь полноводных озер, заснеженные вершины гор! Реки с хрустально-чистой ледяной водой! И охренительный воздух, который, без всяких метафор, можно пить...
  - Спасибо за приглашение, Тём, - улыбнулась соседка, складывая ненужный уже зонт и вызывая лифт. - Как у тебя красиво получилось описать, будто рекламку путеводителя процитировал.
  - Не, это все из-за полученных впечатлений на меня снизошло вдохновение, - похвастался он.
  - Аж завидно, что не была ни разу в тех краях. Может, и зайду как-нибудь хоть на фотографии полюбоваться...
  - Заходи! - воодушевился Артем, внезапно загоревшись идеей.
  Почему-то очень захотелось потешить тщеславие фотохудожника, и показать не только пейзажи, которые можно выложить в твиттер для общего просмотра, но и те (не все, конечно, но многие), где они на фоне шикарных видов вместе с Ромкой - независимые от людского мнения и неприлично счастливые. Ане можно похвастаться, она и так все про них понимает.
  Артем не мог определиться, для чего ему нужно поделиться своими эмоциями с кем-то, кроме Ромки. То ли для того, чтобы не захлебнуться от ощущения собственного счастья, граничащего с восторженной эйфорией, которое приходилось скрывать почти ото всех, то ли, чтобы Анна была уверена, что не зря уделяла соседям свое время. Что они не просто какие-то придурки, предающиеся извращенным страстям, а настоящие половинки единого целого. Того эфемерного, что нельзя выразить в двух словах - получится слишком приземлено; о чем испокон веков складывают легенды, чему завидуют те, кто находится в вечном поиске и придумывает себе идеальный вариант этого состояния души и тела, когда понимаешь, что лучше уже не бывает.
  - Я как раз под это дело уговорю Ромку чизкейк сварганить, - продолжал соблазнять Тёмка. - Или ты не любишь?
  - Даже если бы не любила, не смогла бы отказаться оценить кондитерское искусство Романа, - призналась Аня. - Я и не ожидала, что он тебя так холит и лелеет, что готов исполнять любые капризы.
  - Только не вздумай ему намекать, что он меня балует! - притворно грозно предупредил юный гурман. - У нас как-то так исторически сложилось, что в кухне он - бог и царь. Так что я вовсе не собираюсь отнимать у него кулинарные лавры.
  - Не любишь готовить?
  - Не умею, да и не люблю, - сознался Артем. - Фух... наконец-то пришли! - с видимым облегчением поставил он сумки на пол у двери Аниной квартиры, пока женщина открывала замки. - Дотащить до кухни?
  - Нет, благодарю тебя, добрый самаритянин, - отказалась соседка. - Занеси только в прихожую. Отсюда я и сама понемножку перетаскаю. Сейчас только дитенку своему позвоню, чтобы под дождем не шлялся. Спасибо, Тём, ты меня, правда, здорово выручил.
  - Да ну, - смущенно зарделся от похвалы юноша, - я тебе все равно больше обязан, так что...
  - Мы же уже решили, что 'в расчете', - напомнила Аня, - хорошо?
  - Хорошо, - искренне обрадовался парень. - Мы тебя позовем фотки смотреть. Скорее всего, в субботу, ладно?
  - А чизкейк? - спохватилась соседка.
  - Само собой! - рассмеялся Артем, пятясь к выходу. - Поэтому и ориентирую на выходные. Завтра у нас тренировка допоздна. Ладно, пока, Ань. Пойду, а то натоптал тебе тут...
  - Пока, Тём, рада была тебя встретить...
  - Ну еще бы! - расхохотался он, выразительно кивнув на сумки, прежде чем уйти.
  
  ***
  
  Ромка сегодня задерживался на работе, но после встречи с соседкой даже этот факт не смог омрачить приподнятое настроение Артема. Глупо было сравнивать, но почему-то не покидало ощущение, что он помирился с закадычным другом, с которым находился в ссоре из-за какой-то ерунды.
  Как Аня и обещала, он ничего не забыл из пережитого в начале лета. Только черная хмарь, отчаянно душившая его сущность до тех пор, пока не вернулся Ромка, развеяв его сомнения насчет своей нужности партнеру после всего случившегося, отступила. Смог бы он продержаться тогда, выгорая от ненависти к мерзкому подонку, и к самому себе, за то, что ничем не смог помешать насилию, если бы не соседка со своей навязчивой опекой? Куда бы он успел скатиться в глухом отчаянии, понимая, что ничего уже не изменишь? И скольких сил стоило бы Ромке вернуть его обратно?
  Артем никогда не считал себя слабаком, склонным к истерии неврастеником. Но, как оказалось, и его можно сломать, лишив уверенности, что он в любом случае способен управлять ситуацией. Конечно, беседы с Рахиль Абрамовной, мудрой тёткой, прекрасно разбирающейся в своей профессии врачевательницы человеческих душ, не прошли даром. И, скорее всего, 'чудесное совпадение' с тем, что пожилая еврейка целых две недели жила у подруги на даче (якобы из-за временного отсутствия в ее городской квартире горячей воды) и его пребывание как раз в это время на той же даче, было подстроено по договоренности с Ромкой.
  К его выписке из больницы в квартире Романа уже красовалась прочная металлическая дверь с новыми замками, а в комнате, стены которой стали свидетелями бесчинства съехавшего с катушек от ревности и зависти бывшего любовника Ромы, сменился интерьер. Так что особой необходимости оставлять его под надзором Егора, пока Рома мотался в свою командировку, у партнера не было. Но только спустя какое-то время, Артем, подозревающий всеобщий заговор, смог признаться самому себе, что тактика близких людей оказалась верной. Он категорически не собирался посещать сеансы психотерапевтической помощи. Но, оказавшись на правах такого же гостя на даче у Егоровой мамы, не избежал общения с Рахиль Абрамовной, умудрившейся незаметно промыть мозги от всяких глупых комплексов собственной ущербности за такой короткий срок.
  А вот каникулы, проведенные по настоянию матери и отчима, дома, оказались тяжким испытанием. Во-первых, безбожно 'тормозящий' Интернет не позволял нормально общаться с Ромкой по скайпу. Во-вторых, родители взвалили на него 'почетные обязанности' по прополке грядок, кормежке кур и поливу будущего урожая на огороде, куда приходилось пилить через полгорода на автобусе, курсирующем до места назначения и обратно, всего пять раз в день. И если он хотел быть свободен вечером, то нужно было успеть на первый, семичасовой рейс, потому что днем на солнцепеке поливать уже нельзя. Да и вообще день интереснее было проводить на облюбованном пятачке, неподалеку от общего пляжа крохотной речушки, которая, причудливо извиваясь, делила городок на две неравные части.
  В-третьих, пришлось помогать отчиму перекрывать крышу. Его мать жила в одной из небольших деревушек, которые пока еще не поглотил их потихоньку разрастающийся вширь городок.
  Старый, позеленевший от времени шифер они втроем (с братом отчима) меняли на кровельное оцинкованное железо, которое жутко блестело на солнце, слепя глаза.
  В принципе, может, и обошлось бы без последствий, но накануне Артему опять 'прилетело' по многострадальной голове в спонтанно возникшей на пляже драке. Нет, скинуть давно копившуюся агрессию Тёмка оказался совсем не против, тем более что встать на сторону своих - святое дело. Да и наваляли условным противникам по самое не балуйся, чувствуя глубокое удовлетворение за отстоянную спорную территорию и спасенную честь местных дам. Только вот ощущение все равно осталось неприятное, потому что одна из девиц, тусовавшаяся в их компании, решила, что геройствовал он из-за нее. Артему даже в страшном сне не виделась перспектива каких-либо отношений с младшей сестрой его бывшей одноклассницы (от общения с которой тоже остались весьма негативные воспоминания). Но девчонка, по-видимому, так вовсе не считала, чуть ли не откровенно намекая на согласие чисто по-женски отблагодарить своего рыцаря, подарив ему незабываемые впечатления от жарких свиданиях в приватной обстановке.
  Тёмка в благодарностях такого рода не нуждался. Ему интересно было встретиться со старыми приятелями, попить пивка или чего покрепче, вспоминая совместные приключения в школьные годы. Послушать, кто чем живет сейчас, старательно избегая собственных откровений. Кто-то из бывших дружков уже обзавелся семьей, кто-то 'топтал сапоги', отдавая гражданский долг Родине, кто-то ожидаемо катился по наклонной, потихоньку спиваясь и деградируя. Один сидел, попав за решетку по собственной дурости. И лишь четверо его бывших одноклассников благополучно грызли гранит науки, успешно переходя на следующий курс выбранных вузов. По сравнению с его насыщенной яркими впечатлениями жизнью под крылышком у Ромки, нынешнее существование земляков в родном городе казалось парню каким-то неестественным суррогатом настоящей жизни, застойным болотом. Череда однообразных будней и мелких непритязательных радостей местного проведения досуга угнетали. То, что казалось крутым и значимым в пятнадцать-семнадцать лет, в девятнадцать уже утратило свою прелесть. И вызывало странную ностальгию по тем пьянящим ощущениям, и сожаление о том, что этого почему-то не замечают друзья, словно не желающие вылезать из своей скорлупы, ограничиваясь минимальным набором простых и понятных самцовских потребностей - поспать, пожрать, раздобыть бабла, потискать девок (если повезет, то и оттрахать так, чтобы не залетели). А потом вновь собраться где-нибудь в привычном месте с легкой выпивкой, обсуждая баб, последнюю стычку с 'зареченской' братвой или ходовые характеристики имеющихся в наличии мотоциклов и подержанных машин.
  Выпендриваться перед друзьями подробными рассказами о том, где побывал и что попробовал он, Артем не хотел. Не его заслуга в том, что Рома не жалел средств на разнообразие их совместного досуга. Они и так его обзывали 'москвичом'. Причем, в зависимости от ситуации, звучало это то уважительно, то насмешливо издевательски. Наверное, чувствовали, что Тёмка многое недоговаривает о своей столичной жизни, но откуда друзьям детства было догадываться, что это из-за опасения быть непонятым и осмеянным за патологическую привязанность к парню, а вовсе не из-за зазнайства, снисходя до общения с 'настоящими пацанами'.
  Упрекать их в ограниченности взглядов было нелепо. Артем прекрасно понимал, что не вырвись он отсюда, движимый амбициозными планами получить диплом востребованного специалиста в столичном мегаполисе, вряд ли теперь кривился бы в душе от снедающей тоски, отмечая ленивую обыденность довольствующихся удовлетворением простых потребностей приятелей.
  Ему нужен был драйв, который частично давали занятия спортом; развитие, поиск чего-то нового, возможность доказать самому себе и Ромке, что он способен на большее. Искренность отношений тоже играла не последнюю роль. Смог бы он притворяться, тиская девок, что ему это нравится? Но и не проявлять интереса к противоположному полу, игнорируя несмешливое недоумение друзей, было бы верхом неосмотрительности. Лучше уж прослыть бабником, чем импотентом, но и того хуже - пидором. Несчастных гомиков гнобили все кому не лень, словно прокаженных, разносящих дурные болезни, свято считая их моральными уродами, невзирая на то, что на дворе - XXI век, и люди жили все-таки не в информационном вакууме. И прочие веяния разлагающей западной культуры перенимали с энтузиазмом...
  В общем-то, в-четвертых и пятых - это и были проблемы в общении с друзьями, которые не должны были догадаться о его предпочтениях в постели, и попытки избежать свиданий с Ольгой...
  
  Ну, а апогеем его неприятностей оказались последствия стычки с зареченскими парнями.
  Помахали-то они тогда кулаками от души. И надо бы было пару дней просто отлежаться, но Артем посчитал невозможным отказать отчиму в помощи. Как ни крути, а он здорово выручил их с матерью, вступив в полноценные права главы семьи после того, как их бросил отец (Тёмке тогда было всего шесть лет). И этот мужик ни разу не упрекнул, что растит и содержит чужого ребенка, хотя ему нужна была лишь женщина.
  Артем продержался почти четыре дня под палящим солнцем на раскаленной крыше (по вечерам глотая горсти не помогающих унять головную боль таблеток, нашедшихся у бабки в аптечке с лекарствами), прежде чем потерял сознание. Хорошо, что в этот момент находился на твердой земле, подавая наверх очередной кровельный лист. Рухнув с крыши, мог бы и не собрать костей.
  А потом ему было уже глубоко наплевать, что брат отчима обозвал его городским хлюпиком; бабка охала и причитала, суетясь вокруг с мокрым полотенцем; а сам отчим витиевато матерился, объясняя по мобильному телефону водителю местной неотложки, что тот сам дебил (потому что диспетчеру ясно сказали 'деревня Деньково', а вовсе не 'Теньково', которая находилась аккурат в двадцати верстах в противоположном направлении от места вызова).
  Основательно напугав присутствующих, Артем очнулся с премерзким ощущением дежавю. К горлу подкатывала тошнота. Но приподняться с коротковатой ему лавочки (на которую перетащили его в тенёк возле дома), чтобы доковылять до сортира, было страшно. Казалось, что голова кружится не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. Поэтому он снова зажмурился, старательно сдерживая спазмы и мечтая лишь о том, чтобы дурная голова перестала раскалываться от непрекращающегося шума в ушах. Хотелось абсолютной тишины, относительного покоя и чтобы Ромка был рядом.
  Зря он не сказал про то, что его очень грамотно 'обули' в поезде по дороге сюда, сперев из рюкзака лишь две бутылки пойла и три блока сигарет, что вез на презенты приятелям. Деньги у него были при себе, так что восполнить потерю труда не составило. Гораздо хуже оказалось, что пропали и таблетки, которые выписал невропатолог. Необходимо было принимать их еще в течение трех недель, но рецепта, чтобы купить новые, не было. Идти же в местную поликлинику с рассказом о том, почему ему прописали подобное лечение, не хотелось.
  А Ромке он не сказал о проблеме по двум причинам - чтобы не огорчать любимого таким пустяком, и не выслушивать его: 'я же говорил, давай отвезу на машине!'
  Рома был вовсе не против познакомиться с семьей Артема воочию, но сам Тёмка был не готов объяснять родителям, откуда взялся этот взрослый состоятельный приятель. И никак не мог отказаться от навязчивой заботы родни встретить его на вокзале. Так что даже случайным попутчиком, который взялся подвезти его с вещами от местного вокзала до дома, Ромку представить не удалось бы.
  И теперь Артем даже не знал, что делать. Наконец-то приехавшая на 'скорой' врачиха, посчитала внезапный обморок тепловым ударом, что и не удивительно, учитывая стоявшую на улице жарищу. Но по своему состоянию парень чувствовал, что все-таки придется признаться Ромке в утрате лекарств до окончания их профилактического приема.
  Потому что те, что продавались без рецепта - оказались малоэффективны.
  В результате, еще целые сутки до возвращения домой, юноша сачковал, отлеживаясь в прохладной сырости старенькой избы, а крышу докрывали отчим вдвоем с братом, благо оставалось там пристроить последние два листа и подвесить отливы.
  Мать уговаривала его погостить еще недельку, дескать, она как раз тоже собирается в отпуск, но аграрные работы по сохранению будущего урожая Тёмке порядком надоели. Да и по Ромке жутко соскучился за этот месяц вдали от любимого парня.
  Свою малую Родину Артем покидал с легким сердцем. Его больше не тянуло обратно сюда так отчаянно, как в первый год самостоятельной жизни вдали от родного дома. Да и навязчивое внимание ненужной ему подружки, внезапно решившей, что он - ее судьба, тоже хотелось поскорее забыть. Ничего страшного - деваха симпатичная. Да что там - по местным меркам, так и вовсе красавица. Перебесится и найдет себе нормального непьющего и работящего мужика, который оценит ее женские прелести. Пусть уж как-нибудь без его участия плодятся и размножаются. Он бы все равно долго не продержался, изображая приличного семьянина. Как и его отец...
  Мать тоже когда-то купилась на яркую нордическую внешность залетного принца, и даже умудрилась привязать его к себе на целых семь лет, сообщив папашке, что их роман имеет последствия, которые вскоре станут заметны и окружающим. Видимо, отец имел какие-то зачатки благородства, потому что все-таки женился на провинциальной красотке, несмотря на скандал, устроенный его родителями, примчавшимися спасать своего отпрыска от бесстыжей девки, закрутившей роман с одним из столичных студентов, приезжавших на сбор осеннего урожая в помощь местным колхозникам.
  К слову сказать, Тёмка только на фотографии и видел своих бабку и деда с отцовской стороны, которые так и не смирились с вопиющем мезальянсом отпрыска и не желали признавать родного внука.
  Но как мать ни старалась потом удержать этого 'прЫнца' рядом, прихорашиваясь, пичкая разносолами и вылизывая дом до стерильного состояния, все равно отец ушел. Ему скучно было в этом городке без светских развлечений, тоскливо без ярких впечатлений, доступных свободному от семейного ярма молодому мужчине, и тесно от пристального интереса соседок по коммуналке, ожидающих, когда терпение молодухи лопнет из-за его коротких романчиков на стороне, и разразится бурный скандал.
  Кстати, изредка задумываясь над тем, почему он не такой, как большинство его сверстников, Артем приходил к неутешительному выводу, что брезгливое отношение к женскому полу у него появилось именно тогда, в глубоком детстве. Потому что дочь одной из соседок, девица весьма легкого поведения, которую даже родная мать не называла иначе, чем малолетней шалавой, намерено демонстрировала свои прелести, когда отец выходил из их комнаты в места общего пользования. И ему, совсем ничего еще не понимавшему тогда во взрослых отношениях, почему-то было очень стыдно за них обоих, обменивающихся масляными взглядами и глупыми ухмылочками.
  Но мать все равно терпела: то ли любила его слишком сильно, то ли старалась не замечать адюльтера неверного супруга, чтобы не лишать ребенка отца.
  Папашка не выдержал сам. Артем был маловат для того чтобы интересоваться, как прошло объяснение взрослых о том, что им лучше расстаться.
  Отец скупо произнес на прощанье, дескать, он всегда будет помнить и любить своего единственного сына, и если что, пусть он обращается за помощью. Вот только адреса не оставил. А, может, и оставлял, да только мать не отдала. Артем был склонен верить, что у него и впрямь больше не было единокровных братишек-сестренок. Отец слишком щепетильно относился к вопросу о содержании случайных 'последствий' своих интрижек.
  А буквально через пару месяцев в доме объявился новый мужчина. Не такой статный и смазливый, не такой утонченный и обходительный, как ее первый муж, но окруживший брошенную женщину с ребенком теплом и заботой, взвалив на себя решение глобальных бытовых вопросов (в том числе и с отдельным жильем), на зависть всем соседским сплетницам. Друг детства, не перестававший надеяться, что когда-нибудь она поймет, что он любил ее все эти годы и ждал своего шанса.
  Единственное, с чем мать долго не соглашалась, так это чтобы Артем носил фамилию нового мужа. Может быть, она втайне надеялась, что у отца проснется совесть, и он все-таки будет присылать алименты на содержание ребенка, или поможет ему после школы поступить в какой-нибудь приличный ВУЗ... Но Кашкин-старший настоял-таки на своем, решив, что у ребенка должна быть такая же фамилия, как и у родителей, чтобы не возникало нездорового интереса у непосвященных в их семейные проблемы людей. Благо оба материных мужа оказались тезками. И с отчеством новоявленного шестилетнего Артема Кашкина вопросов больше не было. Мало того, кто-то даже пытался пустить сплетню, что, дескать - тот-то, первый ушел, потому что узнал, что ребенок не от него, а вот от этого...
  Да только чем Артем становился старше, тем все чаще замечал тяжелый, изучающий взгляд отчима, все еще ревновавшего мать к ее бывшему мужчине. Потому что на единственной фотографии отца, сохраненной в семейном архиве ради него (все-таки не вырезка из газеты с портретом "геройского летчика", как у некоторых, не желающих мириться с клеймом 'безотцовщины'), юноша без труда узнавал собственные черты. И удивлялся, до чего же они похожи. Почему-то ему почти ничего не досталось от внешности матери...
  Раньше Артем и не задавался вопросом, как же удалось провернуть такую аферу со сменой фамилии без согласия родного папашки. И лишь недавно он узнал, что мужчины, отец и отчим, встречались и договорились между собой. Видимо, в обмен на то, что алиментов "Кашкин"-младший от него не увидит... Может быть, это и правильно в какой-то степени, дескать, хочешь, чтобы ребенок носил твою фамилию - принимай все обязанности на себя... но почему-то время от времени возникало иррациональное чувство обиды из-за того, что биологический отец так легко отказался. Пусть и не платил алиментов, не присылал подарков, но неужели ему ни разу не хотелось хотя бы просто ради любопытства приехать, посмотреть, каким вырос сын?
  
  ***
  
  Видимо и Ромка тосковал в разлуке не меньше, потому что встретил свое сокровище на первой же станции, сняв с вещами с поезда. И долго ворчал, перетаскивая сумки с домашним 'гостинчиком' в багажник, подтрунивая над 'маменькиным сыночком', которого снова провожали до самого вокзала, напутствуя родительскими советами, как не пропасть в беду в большом городе...
  Буквально на следующий день, пройдя очередное обследование в больнице у Егора, Артему выдали новый список лекарств. Пожурили за халатное отношение к собственному здоровью, но обнадежили, что периодические мигреневые головные боли (последствия первого сотрясения, к которому добавилось еще и полученное в потасовке, и тепловой удар), должны будут сойти на нет в течение года.
  
  А потом наступил август, и Роман утащил Артема на Алтай, потому что врачи категорически запретили перемену климата на жаркие морские курорты, куда они надеялись съездить этим летом...
  Собственно, именно там, среди величественной, чарующей красоты первозданной природы и случился еще один 'медовый месяц'...
  Первую неделю Ромка просто выбешивал юного любовника своей понимающей тактичностью и терпением, ожидая, пока Артем сам запросит большего, едва прикасался к нему, обнадеживая защитной аурой, простым теплом почти что дружеских объятий и легких поцелуев, будто ни на что не претендуя. И так трогательно боялся навредить, когда наконец-то решился заявить полные права эгоистичного собственника на своего 'нижнего'...
  И еще Артем долго не мог простить Роме того, что тот не отпустил его отыскать Витюнечку и свести с ним счеты, заявив, что не позволит своему любимому марать об эту гниду не только руки, но даже и 'берцы'. Единственное, что Тёмка знал точно - от Ромы бывшему любовнику досталось не слабо, но на прямой вопрос, как именно, Роман мрачно отрезал: 'Тебе не понравится ответ, мелкий. Так что забудь эту тему'.
  Ревновать было глупо, но все-таки Артем буквально обмирал от ревности, загоняя себя вопросами, почему Ромка не дал ему лично поквитаться с унизившим его достоинство и честь обидчиком: то ли в память о прошлом, жалея своего 'бывшего', то ли еще по какой причине.
  Особенно остро Тёмка чувствовал эти приливы зависти к прошлому обоих, когда плавился под неторопливыми, сводящими с ума ласками сдерживающего себя старшего парня. Ему отчаянно хотелось быть для Ромки единственным, чтобы тот даже мельком не сравнивал его с чередой временных партнеров, побывавших в его постели до встречи с ним...
  Но Рома действительно был бесконечно терпелив и к переменам настроения, и к зажатости во время любовных прелюдий, и к тому, что им приходилось заново учиться безоговорочно доверять друг другу, изгоняя призрак Витюнечки, беспардонно вклинившийся в их личные отношения.
  Наверное, переломный момент наступил в сознании Артема лишь после очередной ссоры по поводу того, что Ромка противится даже разговорам о встрече с Витьком для востребования сатисфакции, закончившейся форменной дракой. Душившая Тёмку злость за нежелание понимать причину его настойчивого вожделения мести, застила глаза и оглушала, пробуждая что-то темное и мерзкое, требовавшее выхода. И за неимением настоящего раздражающего фактора, он неосознанно пытался выместить свою досаду и жившую в душе, разъедающую желчной кислотой боль на том человеке, кто стоял между ними. Это было совсем не похоже на спарринг...
  И хоть Рома потом клялся всеми святыми (еле шевеля разбитой челюстью), что не нарочно подставился, Артем не верил ему, чувствуя металлический привкус крови, слизываемой с разбитых губ своего партнера. Позволившего ему спустить пар и наконец-то признать, что этот великовозрастный придурок действительно печется о его интересах, а вовсе не о ком-то из своих многочисленных 'бывших'...
  Чудодейственный горный воздух, красоты природных ландшафтов, родниковая вода, облегченные туристические маршруты с остановками в легендарных энергетических зонах (по ощущениям, действительно очищающих ауру от темных, гнилых пятен чужого вмешательства в личное пространство), и бесконечно родной, понимающий тебя с полуслова, разделяющий твои интересы и стремления человек рядом... Что еще нужно для полного счастья?
  
  Как Аня и утверждала, время помогло излечиться от мерзкого ощущения налипшей грязи чужих прикосновений, оставшись лишь темным облачком неясных очертаний на границе сознания...
  
  ***
  
  Ромка почему-то не пришел в восторг от перспективы устраивать званный ужин, в смысле чаепитие с дегустацией собственноручно приготовленного тортика соседкой. Однако, заметив неподдельное удивление на физиономии своего любимого, выдавил улыбку:
  - Ладно, мелкий, сделаю. Что мне трудно, что ли?
  - И все-таки, что тебя так напрягает? - пристал Артем, действительно не понимая причины. - Ты же сам говорил, что Аня - нормальная тётка, без комплексов в отношении таких, как мы с тобой. И вообще...
  - Говорил... - не стал спорить Рома. - Но кто поручится, что через какое-то время она не пожалеет о таком знакомстве и не станет воротить нос? Как ты тогда будешь чувствовать себя, Тём? Мне-то пофиг, у меня шкура толстая...
  - Почему ты решил, что она вдруг, ни с того ни с сего, начнет презирать нас, если до этого не стала? Согласись, причина-то была веская.
  - Потому что у нее семья, дети! А мы с тобой для нормального общества - извращенцы, изгои! Потому что ты не можешь даже признаться, что живешь с парнем, своим друзьям, не говоря уж о родителях - тех самых близких, что должны принимать тебя любого!
  - Ну, допустим, твои родители тоже не в восторге от того, что ты живешь со мной, - парировал Артем, мрачнея.
  - Так я не скрываю от них! А это разные вещи! - разгорячился старший парень, задетый за живое.
  Слишком болезненна была для него эта тема. Только вот он уже мог быть независим от мнения предков, а Тёмка - нет.
  - А впрочем... - задумчиво взглянул Роман на насупившегося юношу, внезапно решив, что лучше уж пусть Аня будет вхожа в их дом, чтобы разнообразить скудное общество знакомых людей, которых он допускал сюда теперь, когда нашел свою половинку. Соседка и впрямь сочетала в себе несколько полезных качеств. Тёмка еще слишком юн, чтобы не нуждаться в моральной поддержке. И если женщина, годившаяся ему в матери, не осуждает его выбор, будет неплохо заполучить ее в союзницы против досужих помыслов обывателей. К тому же с Анной и впрямь можно поболтать на любые темы, забывая о разнице в возрасте и о том, что она женщина традиционной ориентации, не вращавшаяся в их кругах, где он тоже почти перестал бывать, отыскав своего Тёмку и не желая, чтобы он видел всю подноготную.
  Ну и так, наверное, будет легче отплатить старому другу за его участие в помощи Артему. Когда-никогда, а Ане с Егором придется пересечься в их компании, а там Панов уж пусть сам решает - нужна ли ему такая подружка, когда полно более молодых и не обремененных детьми. Причем, уже взрослыми детьми, которые при удачном раскладе 'папой' его точно называть не станут...
  У Романа даже возникла идея сразу позвать обоих, но у Егора, как нарочно, в эту субботу было суточное дежурство, так что обошлись без него.
  
  ***
  
  Оценив несомненный талант юного фотохудожника, очень удачно выбиравшего ракурсы для съемки и угадывая момент, а так же отдав должное кулинарному мастерству старшего из соседей, в целом, визитом Аня осталась довольна. Похоже, парни и впрямь были не против, чтобы начать 'дружить семьями'.
  А вот к этому Анна оказалась не готова. Одно дело она сама - со своими устоявшимися взглядами на жизнь и правильными ориентирами, и совсем другое - романтика запретных отношений в сознании младшего из детей, тем более просто-таки кричащая о том, что такая любовь имеет право на существование.
  О дочери, учащейся на четвертом курсе иняза Аня не слишком беспокоилась, просто никогда не замечала за ней склонности к восторженному восхищению анимешными няшками. И поэтому даже не могла себе представить, как Оксанка отнесется к ее приятельским отношениям с подобными социальными элементами. Может быть, просто покрутит у виска и спросит, не сошла ли ее мать с ума на старости лет? Что ей ответить, Аня не знала, и поэтому решила не выдавать чужих тайн.
  
  ***
  
  Дни пролетали за днями, наконец-то началось бабье лето, радуя последними теплыми деньками перед затяжными капризами осени, с ее холодными ветрами и переменчивой погодой. После совместного чаепития Анна еще несколько раз встречалась с соседями возле дома или в лифте, но быстренько перекидывались приветствиями и разбегались по своим интересам. Иногда во дворе сталкивались Артем, поджидающий Рому с работы, и Оксанка, обычно сваливающая с самого утра в универ и потом тусующаяся со своими друзьями допоздна где-то в центре. Но Аня не могла пожаловаться на несознательность старшего ребенка - задания Ксюха выполняла по ночам, иногда просиживая чуть ли не утра, но хвосты всегда умудрялась подчищать и, благополучно сдавая сессии, переходила с курса на курс.
  Дочь передавала ей приветы от младшего соседа, иронично интересуясь, чтобы это значило, и не пропустила ли она что-нибудь интересное? Блондинистый красавчик Артем ей нравился чисто внешне, но девушка никогда не рассматривала его в качестве возможного кандидата в бойфренды. Сердце было прочно занято не менее симпатичным брюнетом, с которым отношения складывались как на виражах Американских горок. Но она имела его в виду для подружек, пытаясь понять, есть ли у него постоянная привязанность. Однако ни разу не видела, чтобы соседи устраивали оргии с участием девиц, что было несколько странно, но не более того. Она вот, например, тоже с удовольствием посещала вечеринки в чужих квартирах, потому что это гораздо удобнее, чем потом разгребать последствия веселого кутежа перед возвращением родителей, придавая интерьеру жилых помещений первозданный вид, чтобы не выслушивать нотаций от матери.
  
  Гораздо больше Анну беспокоил отбившийся от рук без твердого отцовского авторитета младшенький. В принципе, исчерпав в очередной раз запас убеждений и терпения, Аня и сама могла прибегнуть к помощи ремня. Конечно, это не слишком педагогично, но ведь и она не железная. К тому же, даже ремень уже не помогал в нелегком деле воспитания сына-подростка.
  Последний раз вообще было жутко неудобно перед соседями, которые откуда-то возвращались поздно вечером и застали их во дворе дома, где она, уже отчаявшись загнать разгуливающего допоздна с несделанными уроками сына, вышла его встречать, намереваясь надрать уши своему охламону прямо на улице.
  Спасибо, что оба парня тактично сделали вид, что только что подошли и не слышали, как она разорялась.
  Первый раз ни Артем, ни Рома не стали вмешиваться.
  Но не прошло и нескольких дней, как им опять пришлось невольно стать свидетелями очередного пролета Аниного младшенького.
  
  В общем-то, все могло обойтись для Димки без особых последствий, но тут вмешался Случай.
  Артем не слишком любил рыбные блюда, за исключением, пожалуй, воблы. Но этот вид питания как раз и не входил в назначенную врачами полугодовую диету, в отличие от отварной или тушеной рыбы, и Ромке приходилось здорово изголяться, чтобы обеспечить своему сокровищу полноценный рацион. В этот раз на ужин предполагался судак в кляре. Вот только оказалось, что мука закончилась, а в ближайший магазин 24-х часового режима работы бежать было лениво. Артем было обрадовался, что обойдутся пельменями, но Рома быстренько развеял его мечты, заявив, что у них есть замечательная соседка, которая вряд ли откажется поделиться стаканом муки.
  Правда, тут же отправившись к соседям, Роман жестоко обломался, потому что Ани не оказалось дома, а дверь открыла хмурая Оксана.
  Моментально оценив ситуацию, мужчина вспомнил об интересах Панова, и поинтересовался, где же ее мать так поздно разгуливает? Ему и самому стало любопытно, может, у соседки кто-нибудь завелся, потому и на знаки внимания Егора - вполне даже отличного мужика (правда, немного жесткого по характеру) не среагировала. Честно сказать, ему и самому почему-то стало неприятно от мыслей, что у Ани кто-то есть. Объяснить это спонтанно возникшее ощущение Роман вряд ли бы смог, просто немного царапнуло.
  Но оказалось, что Анна вовсе не на свидании, а отправилась выручать младшенького из детской комнаты милиции, что на Казанском вокзале.
  - Стоп-стоп! Давай-ка поподробнее, Оксан. Почему на вокзале? Что он натворил так далеко от дома? - потребовал отчета Роман Сергеевич.
  - Да откуда я знаю?! - досадливо фыркнула Димкина сестра. - Матери какой-то мужик позвонил полчаса назад с Димкиного телефона. Представился сотрудником какого-то там линейного ОВД Казанского вокзала и привокзальной территории. Сказал, дескать, тут выловили нескольких подростков без сопровождения взрослых.
  - Ну и что? Полчаса назад еще десяти не было. Насколько я знаю, 'комендантский час' для детей наступает ровно в двадцать два ноль-ноль. А тут ехать-то от силы двадцать минут и три минуты бегом от платформы до дома...
  - Так и мама тоже самое сказала. А оказывается, на вокзалах и каких-то там еще зонах дети не имеют права находиться без сопровождения взрослых. К тому же, они разгуливали по путям...
  - Шутишь? - присвистнул Рома. - Ну не настолько же твой братец безголовый, чтобы развлекаться подобным образом!
  - Теперь даже и не знаю, что думать, - зло процедила Ксюха.
  - Ну, а Аня что? - нетерпеливо спросил сосед.
  - А что ей делать? Собрала документы: свидетельство о рождении, паспорта, и поехала выручать...
  - Сколько же она там проторчит... - покачал головой Ромка. - Ты очень занята, Оксан?
  - Да нет, - пожала плечами девушка.
  - Ты же готовить умеешь? - с надеждой спросил он.
  - Готовить?! - удивилась Оксана. - Конечно, умею, если это не какая-то экзотика, а что?
  - Тогда, у меня к тебе дело на сто миллионов! - воодушевился Рома. - Тащи стакан муки, я тебя ангажирую на часик, идет?
  - Прямо вот так сразу? - невольно рассмеялась Ксюха. - И в качестве кого я буду выступать?
  - В качестве шеф-повара. У меня дома голодный индивидуум, которого надо накормить рыбой. Так что я на тебя очень надеюсь.
  - Погодите, Рома, а я-то тут при чем?
  - Ладно, - тяжело вздохнул Роман Сергеевич, - объясняю вкратце: духовка уже разогрета, рыба порезана, в кляр осталось добавить только муку. Обваливаешь кусочки в смеси, кидаешь на противень, ставишь в духовку и ждешь, чтобы поджарилось до золотистой корочки. А потом следишь, чтобы Тёмка съел не меньше трех кусков, ясно?
  - А... ну, более-менее, - растерялась Оксана от такой нахрапистости, в общем-то, постороннего мужика. - А что, Артем не в состоянии за ужином последить и сосчитать до трех? - съехидничала девчонка.
  - Нет, - не стал пускаться в пространные объяснения Рома и рассказывать страшные истории о загубленной еде, оставленной на попечение Тёмки. - Кусочки небольшие... если он их не порезал еще мельче, пока я тут тебе зубы заговариваю, - спохватился мужчина. - Все, давай, готовность пять минут! Я только переоденусь и ключи от машины возьму.
  - Зачем?
  - Мать твою поеду выручать вместе с братом!
  - Господи! - ахнула девушка. - А ее, что, тоже выручать надо?
  - Откуда я знаю? Я пока еще здесь стою, а она там отдувается! Или она вашему отцу позвонила?
  - Это вряд ли, - покачала головой Оксана. - Ладно. Я согласна побыть нянькой Вашей рыбе и голодному индивидууму.
  - Спасибо! - просиял Рома. - Муку не забудь!
  
  ***
  
  О чем сосед договаривался с усталым молодым дежурным, пока она нервно вчитывалась в строки какого-то бланка, который следовало заполнить, прежде чем ей отдадут ребенка, Аня не слышала. Она вообще пребывала в каком-то полушоковом состоянии от всего этого абсурда, потому что оказалось, что компания, вместе с которой Димка 'путешествовал', ей совершенно незнакома. Четверо мальчишек на пару лет старше его, плюс две разбитные девицы, вызывающе кокетничающие с апатичным к их выходкам дежурным, вовсе не чувствовали себя виноватыми в нарушении общественного порядка. Оказывается, они все сначала поехали на вещевой рынок (на электричке всего пара остановок в сторону области, в отличие от автобуса или маршрутки, которые шли окольными путями остановок восемь), покупать одному из них какую-то футболку. А потом нечаянно сели в экспресс-электричку, которая промчала их мимо родной платформы до самого вокзала. А по путям они вовсе и не бегали, так... спрыгнули посмотреть на ближайших стоявших в тупике поездах таблички с названиями конечного маршрута, чтобы еще раз не промахнуться, и сесть в ту электричку, которая идет со всеми остановками.
  Добежать до начала поезда и глянуть на электронное табло, было лень... вот они и нашли на свои задницы приключений. Кто же знал, что линейный патруль проявит такую бдительность и принципиальность, не поверив в честное слово, что это в первый и последний раз? А, может, им просто для галочки надо было оформить протоколы...
  Вообще-то обшарпанное внутри казенное здание, крохотный кабинетик с продавленными креслами для 'посетителей' и яркие детские игрушки за решеткой пустого 'обезьянника' здорово дезориентировали. И Анна никак не могла сосредоточиться на том, что читала.
  Она приехала самая первая из родителей этой компании юных правонарушителей, рассаженных сейчас по креслам вокруг длинного стола, и была крайне удивлена беспардонному поведению появившихся за ней следом предков одного из парней, с порога начавших качать права о том, что дескать, ща они там кому-то позвонят, и этому лейтенантику тут устроят...
  Детки, в отличие от ее бледного, испуганного грядущими неприятностями сына, заметно оживились, но она невольно поймала себя на мысли, что вряд ли у мужчин получится договориться мирным путем уладить недоразумение.
  И Анна никак не ожидала следом за скандальными родителями появления своего соседа. Однако через пять минут ей безропотно разрешили забрать сына, не заполняя никаких бумаг. Чем закончился 'конструктивный диалог' с остальными родителями, она так и не узнала, стараясь поскорее покинуть давящие на психику стены. Женщина очень сильно надеялась, что в подобном заведении она находится в первый и последний раз, потому что ее чадушко, враз растеряв весь свой гонор, вцепился в руку и покорно семенил рядом, не смея поднять глаз и открыть рот.
  Высказывать ему все, что она думает по поводу того, где и с кем его носило, Аня пока не решалась, чувствуя, что сгоряча не сможет удержаться от непарламентских выражений. К тому же перед Ромой, который тоже пока помалкивал, сопровождая их обоих к припаркованной на платной стоянке машине, было жутко неловко...
  
  По приезду домой, Роман Сергеевич проводил их до самой квартиры, галантно помог соседке снять плащик в прихожей и, схватив ее дитеныша за шиворот, утащил в комнату, захлопнув перед ошалевшей от такого самоуправства женщиной дверь.
  О чем шел мужской разговор с распоясавшимся отпрыском (пока она с ума сходила под дверью, надеясь, что Рома пользуется просто даром убеждения, а не более традиционными или, упаси боже, извращенными методами), она так и не узнала. Однако через полчаса тихой беседы, оба вышли с жутко серьезными минами на лицах, и Анне объявили, что теперь у мальчишки не будет слишком много лишнего времени для праздного шатания в непонятных компаниях. Тренировки такого же молодняка, как и ее Димка, совпадали по времени с расписанием занятий соседей в фитнес клубе, где занимались Артем и Рома, только в другом зале. Старший сосед клятвенно уверил, что с тренером договориться, чтобы взяли ее сына - не проблема. А уж они сами его подтянут до необходимого уровня. Заодно и с тренировки будут забирать, контролируя посещение, чтобы не вздумал сачковать и обманывать, сбегая с занятий для прогулки с дружками.
  Кстати, и вопрос о том, кто теперь будет проверять Димкины домашние задания, тоже решился. Видимо, Рома достаточно доходчиво объяснил подростку, что пока он не может отвечать за свои поступки, и родному отцу не до него, над матерью ему измываться не дадут, потому что Димка хмуро сопел, тоскливо уставившись взглядом в пол, но возражать не смел.
  Почему Роман решил взвалить на свои плечи такую ответственность, для шокированной Ани оказалось загадкой. Может быть из-за того, что она отказалась от материальной компенсации на затраты, пока поддерживала Тёмку в больнице? Тогда эту тему замяли, но, возможно, таким образом, он пытается ей компенсировать участие, не дав ступить на дурную дорожку ее сыну?
  В общем-то, идея была неплохая, только женщину все равно напрягал этот момент с тренировками. Она как-то не слишком хорошо себе представляла, чем вообще занимаются "члены" этого элитного фитнес клуба. Одно дело читать рассказы на СИ, и даже общаться с представителями меньшинств, и совсем другое - понимать, что в этот мир окунется твой детеныш.
  Глядя на лицо соседки, выражающее откровенный скептицизм, Рома почувствовал себя слегка уязвленным. Не сказать, чтобы глубоко оскорбился, но легкое чувство досады присутствовало. Однако не признать, что она - в первую очередь мать и заботиться о моральной стороне вопроса - ее право, не мог.
  - Ань, приходи сама, посмотри хоть несколько занятий. Убедишься, что там все серьезно, по-взрослому и без аморалки, - тихо произнес он, глядя ей в глаза. - Я действительно хочу помочь.
  - Спасибо, Ром... - смутилась Анна.
  - Ладно, проехали. В общем, на первое время я твоему оболтусу внушение сделал, и на самотек процесс отпускать пока не собираюсь, - обнадежил сосед, мысленно задавая себе вопрос - и нафига мне все это надо? - Ну, я пошел...
  - Спасибо... - еще раз тихо повторила Аня, чувствуя теплую благодарность хотя бы за эту моральную поддержку и трепетную надежду на то, что теперь действительно будет легче справляться с нелегким процессом воспитания подростка...
  
  ***
  
  Почему-то почти до самой ночи, Романа, пытавшегося проанализировать свои действия, не отпускали мысли о странных вывертах судьбы, столкнувшей его с соседями настолько коротко. Казалось бы, за каким лешим ему понадобилось срываться за Анькой и ее оболтусом, нашедшим на свою пятую точку неприятностей? Зачем пообещал свое непосредственное участие в воспитание чужого ребенка? Ну какой из него наставник без педагогического образования и опыта обращения с собственными детьми? К слову сказать, мужчина прежде вовсе не страдал от отсутствия инстинкта размножения, огорчая предков нежеланием продолжить род, соблюдая если уж не традиции, то хотя бы приличия. По мнению родителей, он обязан был вступить хотя бы во временный союз с матерью потенциальных внуков, которым можно будет оставить в наследство семейный бизнес. Но в сотый раз мысленно костеря себя за мимолетную слабость и данные обязательства (а таковые он всегда старался соблюдать, поддерживая заработанную репутацию в деловых кругах), почему-то подсознательно чувствовал правильность поступка.
  Артем уже устроился перед телевизором, осчастливленный Оксанкиной помощью в задании по английскому. С прошлого семестра у него оставался хвост, который своему преподу он клятвенно обещал ликвидировать, но не успел закрыть в связи с тем, что попал в больницу. А потом в универе начались каникулы не только у студентов. Так что этот 'должок' пока так и висел.
  Пока Роман улаживал Анины дела, чтобы данные ее сына нигде не фигурировали (мало ли, как сложится в дальнейшем, незачем мальчишке портить биографию темными пятнами), Тёмка уговорил Оксану позаниматься с ним, пообещав оплатить ее труды репетитора.
  Ромка не стал возмущаться. Обычно деньги он переводил Артему на карту, чтобы у того всегда была необходимая сумма на непредвиденные расходы, но и наличную мелочевку заставлял при себе иметь, так что юный любовник вполне мог рассчитывать на свой 'утвержденный бюджет', договариваясь с девушкой.
  Ксюхе, по-видимому, свободные средства были необходимы. Она училась на дневном платном отделении, и пока была достаточно стеснена в наличности. Это и неудивительно. Анна тянула троих, а ее бывший муж лишь оплачивал дочери обучение, но больше ничем оставленной семье не помогал, так как завел еще одну. Насколько Рома успел вникнуть, за заказ переводов, подкидываемых Оксанке время от времени ее куратором в универе, платили прилично, но эти поступления наличности носили хаотичный характер. А искать постоянную работу или заниматься всерьез репетиторством все-таки не очень удобно - расписание в университете, где училась девушка, довольно часто менялось, да и нагрузка оказалась неравномерна - то днями напролет Ксюха зубрила свои учебники, то успевала уходить в загулы, как и все нормальные студенты. А один ученик, которому она назначила поистине символическую плату, - самое то, тем более по соседству. Правда, девчонка сообразила облегчить матери (и себе заодно) жизнь, договорившись с Тёмкой, что он подтянет младшего брата по алгебре и геометрии, признавшись, что сама не слишком сильна в этой области, с содроганием вспоминая собственные мучения с не самыми любимыми предметами в школе. Да и Димка требования старшей сестры не воспринимает всерьез. Артему же точные науки всегда давались легко.
  В какой-то мере Ромка даже обрадовался, что независимо друг от друга, они с партнером оба 'взяли шефство' над трудновоспитуемым подростком. И не придется объяснять недоумевающему Тёмке, почему он так поступил, откуда этот внезапный приступ альтруизма по отношению проблемам соседского семейства.
  Однако надо отдать должное Анькиной дочери - быстро она сообразила, какую выгоду можно поиметь с их шапочного знакомства.
  Единственный момент, который слегка напрягал Романа Сергеевича, так это то, что девушка всерьез отнесется к своим обязанностям и действительно сможет заставить Тёмку прыгнуть выше головы. Движимый честолюбивыми амбициями парень вряд ли захочет выглядеть перед соседкой-ровесницей бестолочью, не способной запомнить формы неправильных глаголов и выучить употребление времен. Она уже приволокла ему пару раскрашенных разноцветными маркерами таблиц, сверяясь с которыми ну очень трудно ошибиться при выполнении задания. К тому же у Артема есть серьезный стимул подтянуть иностранный язык. Не слишком веря в успех затеи (опираясь на собственный опыт), Рома как-то сдуру пообещал подарить ему на день рожденья вожделенный байк, если Мелкий сдаст зачет по английскому языку на отлично. Ему самому достаточно было и Тёмкиной четверки. Честно говоря, так даже было бы спокойнее. Впрочем, до следующей весны не так уж много времени, чтобы начинать паниковать уже сейчас.
  
  ***
  
  Пока Рома принимал душ, Артем (осоловевший от обильного ужина, потому что неожиданно для самого себя умял не несчастные три кусочка нелюбимой рыбы, а почти половину противня, да еще и приободренный согласием Оксаны позаниматься с ним, подтягивая по сложно дающемуся ему предмету), благополучно задрых, не застилая разложенный диван постельным бельем.
  Прямо голышом прошлепав в комнату, на ходу кое-как вытираясь полотенцем, чтобы не намочить белье, Ромка остановился в дверях и ухмыльнулся трогательной картинке: сонный Артем по-барски развалился поперек дивана в такой расслабленной вальяжной позе, что у старшего парня заныло в паху. Будить Мелкого казалось верхом кощунства. Сегодняшней ночью предполагался полноценный отдых, потому что кое-кто собирался встать в несусветную рань (и даже обещал приготовить завтрак), чтобы потащиться на вожделенный мототрек. Где в это время суток практически не было ни души, не считая обслуживающего персонала и дежурной смены бригады автомехаников. Но теперь Роман склонялся к тому, что Тёмке придется пожертвовать часиком своего сна. Сам виноват - нечего выглядеть так соблазнительно-порочно. Забрался бы под одеяло, глядишь, и избежал бы домогательств со стороны своего озабоченного любовника.
  А пока Рома просто не мог насытиться своим сокровищем, даже не представляя, удастся ли хоть когда-нибудь компенсировать себе два месяца вынужденного воздержания. Довольствуясь лишь тем, на что хватало фантазии, избегая чрезмерного увлечения процессом. Как он стоически пережил самое первое время, до сих пор удивляло. Скорее всего, сознательно не отпустив Тёмку сначала к Егору, а потом домой, он и не выдержал бы положенный срок реабилитации любимого парня. И если к Егору на дачу Рома отвез своего мальчика, понимая, что так будет лучше для всех (начиная с самого Артема и заканчивая спокойствием собственного отца, порадовавшегося, что сын наконец-то взялся за ум и вновь включился в дела семейного бизнеса), то отпускать парня на его 'малую Родину' было в разы сложнее.
  Роман понимал, что не имеет морального права препятствовать общению Артема с родней и друзьями детства. И все-таки очень боялся за то, что вдали от него Тёмка опомнится, скинет чары наваждения, толкнувшие его 'во все тяжкие' в объятьях столичного искусителя. И юноша захочет нормального существования без липкого, отравляющего страха за обнародование своей частной жизни в большом городе. Без опасений быть застигнутым в порочных связях, отрицаемых большинством, оказаться осмеянным, непонятым и униженным, опозорив не столько себя, сколько родных, которые тоже хотя спокойной жизни, без шепотков за спиной...
  Что уж говорить о провинциальной щепетильности, если его собственные родители брезгливо плюются, не желая ничего знать о его личной жизни до тех пор, пока он не найдет себе нормальную, по их представлениям, 'половинку', укомплектованную положенными природой половыми органами. А ведь среди многочисленных знакомых и деловых партнеров его отца - Сергея Романовича, есть и такие, которые вовсе не скрывают своей необычной ориентации. Правда, отец старается свести всяческие контакты с ними до необходимого минимума. И очень ждет внука, которого по сложившейся традиции можно будет назвать Сергеем. Еще одним 'Сергеем Романовичем'.
  
  Осторожно, чтобы не разбудить задремавшего Тёмку раньше времени, Рома прокрался к дивану на цыпочках и устроился рядом, сначала облизав жадным взглядом стройное тело своего любовника, задрапированное домашними спортивными штанами и свободной футболкой, которая призывно задралась на животе, будто поддразнивая.
  Ромка не смог удержаться от искушения провести пальцами, очерчивая контур пупочной впадины на моментально втянувшемся животе младшего парня.
  Однако от легкого щекочущего прикосновения Артем не проснулся, лишь дыхание стало совсем неслышным.
  'Такой смешной', - умилился Рома, осторожно потянув за пояс его штанов вниз.
  
  ***
  
  Чего только стоило не расхохотаться, когда он впервые увидел неподдельное огорчение на обиженной мордашке Артема, временно утратившего красивый рельеф безупречного пресса, который тот разглядывал в отражении большого зеркала, задрав майку. Долго потом не мог уговорить Тёмку не натягивать футболки, укладываясь в постель, потому что тот решил, что потерял свою привлекательность в его глазах. А все убеждения, что он вовсе не баба, и вообще прекрасно соображает, что с отбитыми внутренностями (которые, слава богу, подлатал Егор), вообще тяжело выглядеть так, будто не вылезаешь из качалки в спортзале, Артем упорно игнорировал, тихо сатанея от невозможности достать того, из-за кого ему теперь приходиться чувствовать себя некомфортно. Впрочем, это было еще полбеды, и не самым страшным испытанием. Гораздо хуже было вновь избавиться от опасения, что неизбежная в их с Артемом отношениях близость вызовет неприязнь у младшего.
  Ромка до ужаса боялся каким-нибудь неосторожным словом или прикосновением причинить боль, чувствуя на плечах неподъемный груз вины за халатное пренебрежение к домогательствам Витька, съехавшего с катушек. Зная поганый характер бывшего временного любовника, мог ведь предположить, что тот попытается ударить по самому уязвимому.
  Почему-то не было ни малейшего сомнения в том, что ублюдок заслужил то, что получил. Рома не думал раньше, что способен так люто ненавидеть кого-либо. Все, что отличает нормального человека от животного, словно атрофировалось, оставив холодную ярость, требующую мести за причинение вреда близкому, родному существу, рикошетом ударившее и по нему. Даже за самого себя Ромка не стал бы требовать столь серьезной платы. Впрочем, о том, где теперь Витек, думать не стоит. А за примеривание на свою шкуру роли судьи и палача в одном лице, он ответит когда-нибудь потом, где в совокупности посчитают все его грехи, вольные и невольные. Вполне возможно, что под его котлом в аду костер будет гореть не слишком жарко. И уж там-то они с Витюнечкой точно встретятся...
  А сейчас Ромке было жарко совсем от другого, от волшебной близости полусонно сопящего рядом с ним расслабленного парня, ради которого он готов продать душу самому Дьяволу.
  Несмотря на то, что глобальные вопросы они с Артемом решили еще в первый день встречи в больнице, все остальные приходилось улаживать постепенно.
  Было так странно вновь соблазнять Тёмку, внушая ему уверенность, что все будет только так и тогда, когда он окажется готов рискнуть...
  Даже в самом начале завязывающихся отношений их продолжительного романа не возникало таких проблем. Все произошло бурно, спонтанно, и неожиданно для обоих по взаимному согласию. Это уж потом Роме пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить офигевшего от такого события парня, что ничего ужасного не произошло. Так иногда бывает, и вовсе они не моральные уроды, не извращенцы, а очень даже обычные люди со своими специфическими потребностями в любовных предпочтениях.
  Артем тогда под утро попытался незаметно улизнуть из разворошенной за ночь кровати, чтобы никогда в жизни больше не встречаться с тем, кто довел его до сумасшествия такого неосмотрительного поступка. Но Ромка внезапно понял, что это именно тот человек, которого он тщетно надеялся встретить. И если сейчас упустит возможность удержать его рядом, то никогда уже не появится второго шанса найти свою половинку, которая оказалась парнем, а не девушкой.
  Поняв, что ему достался девственно-непорочный подарочек, Ромка не пожалел смазки с анестетиком. И несчастная жертва случайной связи осознала всю прелесть таких отношений только на вторые сутки после сумасшедшего секса, не сумев утром бодро вскочить с кровати в родной общаге. Артем тогда здорово запаниковал, опасаясь, что его одолел радикулит, и, как нарочно, ни волшебной мази (со змеиным ядом, которой обычно пользовалась мать отчима, страдающая таким недугом), ни наличных средств, чтобы купить себе подобное средство, у него не было. Хорошо, что Ромка, позвонивший вечером, догадался деликатно спросить, ничего ли его не беспокоит, дескать, мало ли?
  А уже совсем поздно ночью, жутко смущенный неожиданной заботой и нежностью со стороны брутального мужика, хорошенько размятый в районе поясницы и завернутый в шерстяной плед на голое тело, Тёмка полусонно наблюдал за тем, как Рома раскладывает его немногочисленные тряпки на освобожденной полке в своем шкафу...
  
  Как же пронзительно больно Роману было понимать теперь, что надо набраться терпения и такта, стараясь не спугнуть тянущегося к нему Мелкого, отчаянно трусившего признаться вслух в том, что он опасается стать ненужным, и поэтому придирчиво оценивающего каждый шаг навстречу, загоняясь своими измышлениями все больше.
  - Ты просто обними меня, ладно? - виновато просил Артем несколько вечеров подряд, сворачиваясь калачиком и напряженно замирая в ожидании действий с его стороны.
  И приходилось просто обнимать, аккуратно придвигаясь к влажной от волнения спине. Прижимаясь губами к выстриженному ежику волос, отрастающих на месте зажившего шва от удара тяжелой пепельницей на самой макушке, который Артем тщательно маскировал, стягивая теперь длинные светлые волосы гораздо выше, чем обычно. И от этого напоминая не романтика с большой дороги, а какого-то анимэшного персонажа.
  И только переплетенные пальцы рук, жившие будто самостоятельной жизнью в отличие от одеревеневших тел, ободряющим пожатием внушали веру в то, что надо лишь немного подождать - все будет, как прежде.
  Ромка до крови прикусывал губы изнутри, чтобы отвлечься и ничем не выдать возбуждения от желанной близости, такой, что сводило яйца. И спасался тем, что прежде, чем укладываться в постель, дрочил в душе на любимый образ своего сокровища, так и стоявший перед закрытыми глазами, становясь реальным до последней черточки...
  Никогда за ним не водилось такого непотребства. Наверное, лет с шестнадцати, когда вот так же, стоя в родительской ванной под струями теплой воды, ласкающей кожу, Ромка, подвывая от бессилия, захлебывался злыми слезами, пытаясь удержать образ того, первого, кто соблазнил его и оставил потрясенного своими ощущениями мальчишку расхлебывать последствия, испугавшись неожиданной привязанности. Похожий на фэнтезийного принца (из тех светловолосых воинов-дроу отменного телосложения и безупречных черт лиц), двадцативосьмилетний скандинав Альвар был одним из партнеров его отца по полу-криминальному в те времена бизнесу. И предпочел свалить в неизвестном направлении, уплатив огромную неустойку (кстати, весьма поспособствовавшую Сергею Романовичу благополучно легализовать свое дело), чем потом доказывать разъяренному папаше обесчещенного юнца, что, дескать, он не виноват - Рома сам искал новых ощущений, исследуя возможности своего повзрослевшего тела, уже испытавшего близость с девчонками-ровесницами...
  Может быть, Артем чем-то напоминал Роману того, самого первого его парня, но сам молодой мужчина предпочитал думать, что Тёмка у него единственный и неповторимый.
  Впрочем, та история давно уже забыта...
  А Артем, оказывается, весь испереживался, что его тело больше не волнует всегда готового заняться любовью партнера.
  Как же долго его пришлось убеждать в обратном! А главное, ведь днем все было почти как прежде: и объятия, и поцелуи взасос до головокружения от нехватки воздуха, и ладони, вслепую шарящие по их телам где угодно... А вот ночью...
  Но Ромке дороги были даже эти целомудренные ночи выпавших на их долю испытаний...
  Наверное, каким-то переломным моментом стала совместная поездка на Алтай и восхождение на не слишком высокую скалу, с которой открывался потрясающе- восхитительный вид на раскинувшееся внизу плато...
  Их было всего пять человек, включая местного 'смотрителя' и проводника в одном лице. И каждый хотел запечатлеть себя на фотографии, стоя на крохотной площадке, на самой вершине, где мог уместиться лишь один человек.
  А они вскарабкались вдвоем (несмотря на ругань проводника), тесно прижавшись друг к другу животами и чуть не оттоптав друг другу ноги. Артема переполнял восторг от совершенного подвига, и этот олух заорал во все легкие, сообщая миру о своих ощущениях, вскинув руки, будто собирался взлететь...
  Такими они и остались на фотке: запрокинувший голову Артем с нереально довольной физиономией предвкушения полета, и Рома, судорожно вцепившейся в его камуфляжную куртку на спине, еще теснее прижимая свое сокровище к себе, чтобы не отпустить одного...
  Слава богу, обошлось без эксцессов, если не считать, что не только оба сумасшедших любовника почувствовали неконтролируемое возбуждение, но и остальные отметили их оттопыривающиеся в паху штаны.
  Правда, наивные свидетели решили, что это побочный эффект экстремальной выходки молодых придурков, рискующих жизнью, от чрезмерной дозы полученного адреналина. И кое-кто даже позавидовал возможности испытывать такие яркие переживания собственных достижений...
  А вот Ромке до сих пор смешно вспоминать, как они с Артемом еле дотерпели до очередной остановки на маршруте, ввалившись, раздеваясь на ходу, в свой номер в туристической усадьбе, рассчитанной всего человек на двадцать. (Именно с тем расчетом и выбирался маршрут по достопримечательностям горного Алтая, чтобы поменьше сталкиваться с людьми). Просторные комнаты в коттедже были стилизованы под сельский интерьер: с бревенчатыми стенами, с веселенькими занавесками на окнах в мелкий цветочек, с нарочито грубо на вид сколоченными кроватями (правда, с ортопедическими матрацами), спинки и изголовья которых казались выструганы из каких-то рогатин, просто покрытых лаком.
  Добротные оказались кровати, и стены толстые...
  По крайней мере, соседи по комнате утром за завтраком, прежде чем разойтись каждый по своему пути, вовсе не косились на неприлично довольных парней, ночевавших в одном номере...
  А на следующей остановке намеченного маршрута, Ромка, уставший объяснять Артему, чтобы он забыл о своих намерениях разобраться с Витьком, спровоцировал драку, положившую конец их разногласиям в этом вопросе и окончательно вернувшую ему Тёмку...
  Неприятно, конечно, было очнуться от почти профессионального нокаута, раскинувшись на зеленой лужаечке с вытоптанной их стараниями травкой в позе морской звезды. Но зато когда невероятно высокое синее небо закрыла тень перепугавшегося до чертиков Тёмки, склонившегося над ним (причем в первый момент показалось, что добить!), стало гораздо лучше. А уж когда тот полез целоваться, слизывая кровь, и чуть ли не урча, будто лакомившийся хищник, вообще подольше захотелось изображать глубокий обморок. Правда, смущенный несостоявшийся "убивец", потом пытался представить свой порыв желанием оказать первую помощь (угу, 'искусственное дыхание' - самое то, после нехилого удара по морде).
  Артем ревновал к его прошлому, не понимая истиной причины, по которой он не хотел, чтобы любимый мальчишка марался о никчемную тварь. А Рома не желал объяснять, где теперь искать Витюнечку, потому что Тёмке совсем не следует пытаться разделить с ним взятый на душу грех... Еще неизвестно, сплотит ли их общая тайна или, наоборот, оттолкнет, ужаснув...
  
  ***
  
  - Рано вставать... - сонно пробормотал Артем, машинально прогибаясь в пояснице, чтобы Роме было удобнее избавлять его от одежды.
  - Угу, - согласился Роман, стягивая трусы вместе со штанами и осторожно целуя обнажившиеся в процессе раздевания Мелкого его выступающие тазовые косточки. - Ты спи-спи, я аккуратненько.
  - Одержимый... - полусонно хрюкнул Тёмка, подаваясь бедрами навстречу ищущим губам, чувствуя, как оживает собственный член.
  Да вот только Ромка его так не баловал, не брезгуя риммингом, но упорно избегая подарить другие оральные ласки. Приходилось мириться с парой пунктиков искусного любовника, сразу заявившего, слегка перефразируя смысл расхожего выражения, дескать у него принцип: 'ни капли в рот, ни сантиметра в жопу'...
  - Одержимый, - согласился старший парень, уже увереннее кантуя безвольного Тёмку, оставшегося в одной, задранной до шеи футболке, пристраивая его ноги себе на плечи, - тобой одержимый, родной мой, и мне это охуенно нравится... Спи!
  
  ***
  
  Несколько последующих недель после того, как Димку забрали из отделения милиции, показались Анне долгожданной передышкой среди череды бытовых будничных проблем.
  Сына соседские парни буквально пасли первое время, пытаясь добиться того, чтобы пацан осознал, как он попал, и перестал сопротивляться озвученным требованиям. Впрочем, основных правил было не много: во-первых, слушаться мать, помня, чем ей обязан; во-вторых, не сметь огрызаться с сестрой, которая все-таки старше и имеет право делать уместные замечания; а в-третьих, добросовестно учиться. Ну и начать наконец-то думать головой о причинно-следственных цепочках того или иного своего действия, когда захочется потусить с мало подходящими на эту роль приятелями. Рамки поставили строгие, но Димка постепенно втягивался, неожиданно поняв, что никаких нереальных жертв от него не требуется.
  Оксана с нетерпением ждала своего Кирилла, который буквально на днях должен был вернуться из армии. Впрочем, ее нытье: 'ну когда же?!', вызывало у Ани скорее улыбку, нежели сочувствие. Потому что Ксюха моталась к его месту службы в соседней области чуть ли не два раза в месяц, не говоря уж о бесконечном общении по Интернету или мобильной связи. Анька только диву давалась, удивляясь, что это у него за служба такая, раз остается столько свободного времени на праздную болтовню? Впрочем, пообщавшись с коллегами на работе, поняла, что для современной армии это вовсе нормально, хотя время от времени у 'срочников' и отбирали игрушки, мешающие сосредоточиться на своем гражданском долге. А если проводить параллели, с учетом настоящего времени - наверное, это вполне естественно заменяло общение обычными письмами. В свое время Аня получала от будущего мужа такие же через день, и сама писала, едва ли не ежедневно на адрес полевой почты...
  Только куда все ушло спустя годы? Почему не осталось того восторженно-трепетного отношения и желания ежечасно находиться рядом с тем, когда-то любимым? Наверное, она все-таки еще где-то глубоко в душе переживала свой разрыв с человеком, которому посвятила лучшие годы (как бы пафосно это не звучало, а в юности и впрямь на многие вещи смотрела, будто сквозь розовые очки, все казалось безоблачным и светлым... да и возрастные проблемы со здоровьем не одолевали, пугая до чертиков своими симптомами).
  Анна не спешила завязывать новые отношения, надеясь сохранить нервную систему в относительной безопасности от новых стрессов и переживаний (всем известно, что всякие болезни, в основном, от нервов). К тому же до сих пор не верила, что в свои 'почти сорок' возможно встретить человека, с которым у нее сложатся семейные отношения. Да и ни к чему они уже, по большому счету, серьезные отношения. Оксанка, того гляди, через год-другой выскочит замуж, сын станет совсем взрослым. И зачем ей чужой мужчина в доме? Придется считаться с его привычками, требованиями и причудами. Почти двадцать лет ломала себя, уступая и подстраиваясь, чтобы найти какой-то компромисс, а результат? Хватит!
  Пока что Ксюха благополучно училась и отрывалась в тусовках с друзьями-подружками, предвкушая скорое воссоединение с любимым парнем. С Темкой у девушки сложились почти близкородственные, приятельские отношения, не подразумевающие перехода на иной уровень - у нее же свой парень есть! Правда, ее подруги облизывались на высокого блондинистого красавчика, изредка встречающего младшую из соседок после гулянки возле метро, от которого до их дома было почти шесть остановок.
  Зачем он это делает, наверное, Артем не смог бы объяснить толком. Во-первых, в такие дни, как правило, Ромка задерживался на работе, улаживая какие-то вопросы, и поэтому все равно дома было скучно. Во-вторых, юноша точно знал, что Аня сходит с ума, если дочери дома нет, а в мобильном у Ксюшки-болтушки сел аккумулятор, и она едва успела скинуть ему смс-ку на всякий случай, что будет у метро примерно во столько-то. По предварительной договоренности, если его не оказывалось на месте в течение десяти минут, она самостоятельно двигалась в сторону дома. Бывало и так, что он просто перехватывал соседку на полдороги, внутренне облегченно вздыхая, что с девчонкой все в порядке.
  Лишь однажды получилась не слишком красивая сцена. Ромка, кстати, был уже дома, а Аня зашла спросить у него, не давала ли о себе знать ее непутевая старшенькая?
  Артем как раз собирался пойти встречать Ксюху. Потому что в этот вечер в местном ДК неподалеку от их дома выступала какая-то заштатная группа рокеров. Имеющая, как ни странно, весьма внушительную толпу фанатов, прибывших на это выступление, и уже полчаса как оглашающая окрестности не совсем приличными выражениями своего восторга от увиденного шоу. Малолетние любители тяжелого рока, основательно накачавшиеся горячительными напитками, почему-то не торопились расходиться по привычным местам обитания, и до сих пор шатались по соседним улицам, пугая местное население.
  Он уже обулся и как раз застегивал куртку, когда пришла соседка. Однако вместо того, чтобы обрадоваться, что у дочери будет надежный провожатый, Аня вдруг заявила:
  - Я не поняла, Ром? Ты что, отпустишь его в таком виде?!
  Парни переглянулись в недоумении, и Тёмка критически осмотрел свое отражение в зеркале. На его взгляд, он выглядел вполне прилично: ярко-голубые, слегка вытертые узкие джинсы, стильные кеды и кипенно-белая парка, через расстегнутый ворот которой выглядывал красно-черный полосатый джемпер.
  - Что не так? - не желая тратить времени на отгадывание загадок, прямо спросил Артем, по привычке небрежно заправляя пятерней выбившуюся из хвоста светлую прядь за ухо.
  Вот только этот отточенный жест, на который юноша сам не обращал внимания, выходил как-то уж слишком вызывающе-порочно.
  - То, что в таком виде, к тебе эти придурки под окнами докопаются быстрее, чем к припозднившейся девушке, - выдавила Аня, сердито. - У тебя чего-нибудь более скромного не найдется надеть? И на голову тоже.
  - Аха-ха, - рассмеялся Тёмка нелепому предположению. - Может, мне в камуфляж вырядиться, 'берцы' надеть и бандану повязать?
  - Угу, и боевой раскрас не забудь сделать, - мрачно съязвила соседка.
  - Обязательно, - фыркнул он, но, посмотрев на Романа в поисках поддержки, наткнулся на задумчивый взгляд старшего парня, вовсе не собиравшегося насмехаться над словами женщины.
  - Ро-о-ом? - изумился Артем.
  - Возьми машину, - переглянувшись с Анной, вытащил тот ключи из кармана брюк и бросил их поверх барсетки с документами.
  - Да тут идти-то всего-ничего, и погода отличная... - попытался было возразить юноша.
  - Хочешь, чтобы я съездил сам? - вопросительно поднял бровь Рома, и жестко добавил: - Тогда раздевайся и ступай к плите...
  Понять логику этих двоих Артем не сумел, но какой-то неприятный осадок остался, потому что ведь не может быть, чтобы Аня всерьез беспокоилась о нем больше, чем о собственной дочери... Но Ромка почему-то поддержал не его, 'своего родного, любимого и единственного', а соседку. И оставалось неприятное ощущение, будто его, словно пацана, взрослые щелкнули по носу за излишнюю самоуверенность...
  Единственная отрада - что, выходя, успел услышать, как Ромка процедил Анне:
  - Надеюсь, друг твоей дочери возьмет на себя эту почетную миссию, когда вернется.
  Что ответила соседка, Тёмка уже не расслышал. Наверное, Аня тоже надеялась на это.
  А вообще-то, ему не составляло труда встретить девчонку, тем более что с Оксанкой было легко и приятно общаться, и ни она, ни ее подружка, с которой Анина дочь иногда возвращалась вместе, не вызывали у него негативных ассоциаций с разбитными нахальными девицами, с примитивными интересами в жизни. И еще еле осязаемо присутствовало что-то такое волнующе-приятное, когда Ксюха брала его под руку, а свежий осенний ветер раздражал обоняние ароматным шлейфом нежных девичьих духов...
  
  К огромному удивлению Ани, Панов, о котором она старалась вообще не вспоминать, но неожиданно столкнулась нос к носу у соседей в середине сентября, (буквально на следующий день после нервотрепки с выходкой Димки, загремевшего в отделение), снова заставил задуматься о том, чего, собственно, этому мужчине от нее надо?
  За прошедшие с тех пор две недели он умудрился вытащить ее пару раз в кино и даже один раз в театр. Вот только в ресторан Аня с Егором Александровичем, настаивавшим на том, чтобы она называла его просто Егором, женщина идти категорически отказывалась, прекрасно понимая, что Панов надеется на продолжение вечера в постели. На серьезные отношения с ним рассчитывать она не могла. И теперь ей было просто любопытно, как надолго хватит терпения этого мужчины с такими старомодными ухаживаниями?
  Понятно же, что интерес к ней - не более чем инстинкт азартного охотника, от которого неожиданно ускользнула легкая добыча. Потому что Анна даже и представить себе не могла, что может составить приличную конкуренцию его холеным коллегам-красоткам, с которыми Егор крутил романчики у себя на работе, а значит "приз" для него не такой уж и значимый, чтобы за него бороться всерьез.
  Однако, как положено, Панов приходил на свидания с букетами. Разбирался ли этот мужчина в языке цветов - неизвестно, но, слава богу, обошелся традиционными композициями (иначе пришлось бы прибегать к помощи Google, расшифровывая тайные намеки). Шикарные темно-алые розы представляли из себя уже раскрытые бутоны (в отличие от тех, которые обычно предпочитала покупать Аня, чтобы они подольше постояли, радуя глаз). Крупные бархатные лепестки источали удивительный сочный аромат, и не оставалось сомнения, что Егор вовсе не сомневается в том, что она далеко не невинна. И это даже не из-за того, что у нее двое детей, которые зачаты явно не от святого духа... Просто как-то исподволь давая понять, что он хорошо представляет, что может дать сам и потребовать взамен от зрелой искушенной женщины...
  Эти намеки Аню и подкупали, и пугали одновременно...
  Правда, не обошлось и без курьезов.
  Первое свидание едва не стало единственным.
  Потому что кое-кто решил, что честность в данном случае гораздо уместнее обычного развития сценария.
  Поняв, что продолжения вечера в ресторане не предвидится, Панов галантно открыл дверцу и помог устроиться на сидении. А едва усевшись в машину и дождавшись, когда Аня пристегнется, произнес:
  - Ну тогда, может быть, объяснимся как взрослые люди?
  - Это как? - включила женщина "дурочку", внутренне напрягаясь.
  - Как обычно, - интригующе улыбнулся Егор. - Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять? - процитировал он избитые фразы.
  - Все-все! - вынужденно рассмеялась Анька, прикрыв лицо пышным букетом, хотя в нем всего-то было семь роз. Несмотря на слегка уязвленное самолюбие от такой прямодушной простоты, стало легче - она не ошиблась на его счет, так что переживать за возможность собственного разбитого сердца необязательно. - Не продолжайте, Егор Александрович. Я помню, что Вы большой поклонник классических советских фильмов.
  - Егор, Аня. Для тебя - просто Егор, - устало поправил он. - Ну, согласись, в этом что-то есть. К тому же ты даже не можешь сослаться на мужа-волшебника, - лукаво подмигнул он.
  - Безусловно. Однако я и сама могу Вам что-нибудь наколдовать, - предостерегла женщина, - не слишком приятное.
  - Понял, не дурак, - рассмеялся Панов. - Извини.
  - Но попробовать стоило, да? - съехидничала она, поерзав в кресле и проверив, хорошо ли застегнут ремень безопасности. - Отвезите меня домой, пожалуйста, и забудем это недоразумение.
  - Извини за хамство, Ань, - серьезно продолжил Егор. - Я не хотел тебя ни обидеть, ни тем более, оскорбить... просто подумал...
  - Как Вы могли, Егор Александрович?! Я не такая! - демонстративно одернув юбку на коленях, патетично воскликнула она, стараясь перевести все в шутку. Чтобы не усложнять обоим жизнь, потому что уже приняла решение не продолжать странные отношения. Егор нравился ей. Даже очень. Но радужной перспективы с ним не было. А заводить короткую интрижку с мужчиной, с которым потом, после расставания, возможно столкнуться у соседей, было как-то не комильфо. Перед ребятами неловко... Наверняка же, даже если и не обсудят (говорят, мужики бывают еще более болтливыми, чем девчонки, хвастаясь своими похождениями), то они все равно догадаются. Рома-то уж точно.
  - Не такая... - наигранно рассмеялся Егор, досадливо постучав лбом по сцепленным в замок кулакам, опираясь на руль локтями, словно забывшись, что он в салоне машины не один. И вдруг резко обернулся, пристально взглянув на нее:
  - Извини, Аня. Забудь. В следующий раз...
  - Его не будет, - перебила она, тоже решив отбросить игривый тон.
  - Ты же не можешь быть настолько жестока, чтобы не дать мне шанса реабилитироваться? - закинул удочку Панов.
  - Вы меня плохо знаете, - покачала головой Анька, переключив внимание на букет. Ни к чему эта глупая пикировка.
  - Да-да, я помню, "ты - не такая", - слегка передразнил он. - И все-таки я нижайше прошу о снисхождении, иначе...
  - Иначе, что? - насмешливо спросила Анна, все-таки взглянув на него.
  - Иначе придется настойчиво просить, - хмыкнул Панов, заводя машину. - Приглашение в ресторан, как я понимаю, не рассматривается? Тогда на выбор - кино или театр? Репертуар можешь выбрать сама...
  - Но я еще не согласилась! - возмутилась Аня.
  - У тебя целая неделя на раздумье, я все равно в ближайшие дни занят, - обезоруживающе улыбнулся Егор, выводя машину со стоянки...
  
  ***
  
  Аня старалась не думать о том, к чему все-таки приведут ее странные встречи с Пановым. Безобразная манера ухаживания, ставившая ее в тупик тем, что он кидался из крайности в крайность, то вроде бы идя на поводу у ее капризов, то диктуя свои условия, здорово напрягала. Но дни летели за днями, периодически вгоняя Анну в уныние своим однообразием, но иногда радуя небольшими эпизодиками, почему-то западающими в память.
  Одним из таких оказался визит 'племянника' к ней на работу, вызвавший настоящий фурор среди коллег женского пола.
  
  В тот день Роман вместе со своим отцом присутствовал на каких-то на переговорах по привлечению новых клиентов, почему-то организовавших фуршет в загородном ресторане. Возможно, неподалеку от будущего места застройки, чтобы, так сказать, воочию представить на ландшафте, как будет смотреться представленный макет будущих зданий. И, как сообщил несчастным голосом Тёмка, забывший дома ключи и кредитную карту, мероприятие панировало затянуться до позднего вечера.
  У Ани были ключи от квартиры соседей (на всякий случай, как пояснил Роман, вручая их ей), но на работу за собой женщина лишнюю связку не таскала. К сожалению, никого из детей, которые могли бы выдать Артему ключи, тоже в это время не было дома. У Ксюхи раз в неделю в нынешнем семестре поставили вечерние пары, и этот 'раз' пришелся на сегодня. А сын отрывался на дне рожденья одного из одноклассников и упорно игнорировал телефонные звонки и смс-ки.
  Осенью погода переменчива. И если позавчера еще в четыре часа дня на улице можно было появиться в легкой курточке, то сегодня с самого утра зарядил холодный дождь, а порывистый ветер пробирал до костей, и к вечеру условия только ухудшились.
  Пришлось огорчить парня тем, что он вынужден будет где-то слоняться еще часа три, пока она не вернется с работы.
  - А впрочем, если хочешь, заезжай ко мне, - предложила соседка. - Тут совсем недалеко от метро...
  - Как-то неудобно... а кем ты меня представишь? - неожиданно согласился Артем.
  - Хочешь, как есть, соседом. Хочешь, племянником?
  - Давай уж лучше родственником, - шмыгнул носом продрогший Тёмка. - А то начнут потом с вопросами разными приставать...
  Появился он спустя буквально полчаса. Промокший и голодный.
  Аня даже не знала, радоваться ли ей тому обстоятельству, что Артём оказался похожим на бездомного котенка, потому что родной коллектив на некоторое время забыл о работе, принявшись хлопотать вокруг ее 'племянничка'.
  Для начала, не слушая его возражений, парня спровадили в мужской туалет просушить волосы под мощной сушилкой для рук; выключили кондиционер, выставленный всего на 20 градусов тепла, и включили обогреватель под свободным столом, за который Тёму усадили, пристроив на агрегат его мокрые носки. Самого закутали в тонкое пончо из шерсти ламы. Ане его в свое время муж привез из командировки в центральную Америку. И теперь пончо 'жило' на работе, время от времени здорово выручая. Вообще-то это было не совсем классическое одеяние - прямоугольная полоса тонкой шерстяной ткани светло-стального цвета с белым орнаментом, как бы надрезанная с одного края до середины, оставляла на спине целое полотно, полностью скрывала руки. А спереди получались две полы. Причем, если одну закидывать на противоположное плечо типа шарфика - получалось даже очень красиво. Так и по улице можно ходить.
  Смущенного от такого внимания Артема накормили до отвала, поделившись припасами, хранившимися в небольшом холодильнике. Потому что некоторые приносили обеды сразу на 2-3 дня. В меню у Аниного соседа оказалось: два сырника, кусок пирога с печенью, болгарский перчик, три бутерброда с копчёной колбасой и сыром, ленивые голубцы, куриный окорочок и несколько яблок на выбор. От супа и щей Тёмка отказался. А в чай ему даже плеснули немного коньяка из постоянного запаса спиртных напитков, остающихся от многочисленных поводов отметить праздники или чей-то день рожденья.
  До шести вечера, когда Анна могла бы с чистой совестью отправляться домой, Артему пришлось куковать у нее в офисе. Впрочем, начальство не роптало, потому что парень заодно починил старый компик. У девушки, чье место он занимал, пользуясь ее отсутствием по причине болезни, компьютер действительно жутко тормозил, раздражая невозможностью быстро отыскать какую-либо информацию в Интернете. У начальства все не доходили руки, потому что программу '1С' все-таки эта допотопная машина вытягивала, а приходящий айтишник за каждый чих такие счета выставлял - мама не горюй! В общем, в результате визита 'племянника' к Ане на работу все стороны остались довольны. А коллеги, начав подтрунивать над ней, как только парня накормили и слегка обогрели, потом дня три еще обсуждали, откуда же берутся такие симпатичные мальчики? Да и племянник ли он ей вообще, что-то никогда о нем не слышали? Или она его для своей дочки бережет?
  Как-то изначально сложилось, что по большей части в коллективе знали друг про друга, что у кого в семьях творится. Слишком трудно скрывать изменчивое настроение, да и для частного разговора по телефону, если в помещении нет посторонних клиентов, не всегда выходили в коридор, так что волей-неволей, но сотрудники были посвящены в некоторые подробности. К тому же как-то к разговору приходилось распространяться и насчет родственников. Вот и припомнили, что Азарова вроде никогда про Артема не упоминала.
  Аня беззлобно огрызалась, мол, руки прочь от этого мальчика, вы его смущаете, но все равно не могла пресечь всеобщее развлечение за их с Тёмкой счет.
  Артем действительно чувствовал себя немного странно от такого участия и столь пристального внимания молодых языкастых дамочек. Но, слава богу, признаваться, что он не по женской части, соседка не стала. А про дочь только вздохнула, обломав любопытных товарок, дескать, у дочки есть парень.
  Потом уже на следующий день, когда Тёмка не мог слышать, Анна пояснила особо докучливым, мол, если наплевать на родственные связи, то можно было бы использовать этого мальчика для улучшения породы, но и только. Потому что он еще слишком молод - дескать, для семейных отношений нам такой без надобности.
  
  Ехать домой на трех видах транспорта, когда это чудо без зонта с мокрыми кроссовками и в насквозь промокшей толстовке и футболке, которые лишь слегка успели просохнуть под пончо, Анна не рискнула, и вызвала такси прямо к подъезду офисного здания.
  Но все-таки то, что Тёмка промок и замерз, не прошло бесследно - к моменту возвращения домой у него разыгралась жуткая мигрень, напоминая о недавней травме.
  Побоявшись оставлять парня одного, Анька уложила его у себя в комнате, предварительно заставив переодеться в сухие свободные вещи для нормального кровообращения, и накормив таблетками (благо Рома позаботился о запасе, не бросив на самотек посттравматические симптомы). Артем попробовал было возражать, что спать он может и у себя в квартире, дескать, дома и стены помогают, но сил спорить с соседкой у него уже не было.
  Вернувшегося с днюхи сына, получившего втык за игнорирование ее звонков, Анна отправила учить алгебру в другую комнату, пообещав, что сегодня его будет проверять Роман. Вообще-то она была совсем не уверена, что старший сосед вернется со своего мероприятия до того времени, как ребенку пора будет отправляться в постель. Да и в том, что мужчина будет в состоянии чего-то там проверять. Но на всякий случай постращала своего охламона. Рома - это не Тёмка, который изредка входит в его положение и делает одолжение, разъясняя 'тем, кто на бронепоезде' (как прикалывалась Ксюха над братом), то есть прослушал на уроке, в чем прикол того или иного правила, по которому задали домашнее задание.
  Вернувшаяся из универа Оксанка сегодня оказалась в благостном расположении духа, и отправилась опробовать новый рецепт - курицу в соусе карри и меду. Причем, как обычно, забабахав сразу порцию человек на двенадцать. Аня уже не спорила с дочерью о том, что незнакомые рецепты следует готовить с осторожностью. Вдруг, окажутся такими неудобоваримыми, что жаль будет затраченного времени и переведенных продуктов. Но, на ее удивление, Ксюхина стряпня выходила удачной, и поэтому дочь продолжала смело экспериментировать.
  Так что, по всему выходило, что Анька на весь вечер оказалась предоставлена самой себе. Послонявшись по квартире, как неприкаянная (кухня занята, письменный стол в комнате сына - тоже, во второй комнате Тёмка пытается уснуть...), Аня пришла к неутешительному выводу, что понабирать тексты для своих рассказиков на СИ, сегодня у нее нет возможности. Она бы и рада усесться за комп, раз так все удачно сложилось, но по себе знала, каково это, когда рядом с больной головой по клавиатуре долбят, словно издеваясь...
  Зайдя на цыпочках в комнату, выделенную болезному, женщина распахнула настежь окно, еле слышно включила релаксирующую музыку и присела рядом, предложив помассировать пульсирующий болью висок. Вначале скептически отнесшийся к подобной терапии Артем, едва только Аня коснулась пальцами его виска, неожиданно почувствовал облегчение. Правда, невозможно утверждать, что это целиком и полностью из-за женской заботы, а не чудодейственного эффекта от принятых лекарств, но он молча попросил соседку посидеть с ним, удержав ее руку.
  Отказать СЕБЕ в удовольствии Анна не решилась...
  
  Рома вернулся довольно поздно, но Димка еще не успел прикинуться спящим. И поэтому пацану пришлось предъявлять соседу сделанные уроки. Выполненное задание по алгебре слегка поддатого Романа удовлетворило, но из-за тройки по МХК, которую Дима умудрился схватить на прошлом уроке, строгий 'опекун' заставил вызубрить его еще два следующих параграфа, пока сам с Ксюхой смаковал готовый ужин.
  Вообще-то Рома был вовсе не голоден, но попробовать получившееся блюдо не отказался, решив на досуге побаловать Тёмку таким же. И только затем отправился в комнату Ани забирать свое сокровище домой.
  Приоткрыв дверь, мужчина остановился на пороге. Сонная пастораль умиляла.
  После жаркого тепла и витающих в кухне ароматов, прохладный воздух комнаты, погруженной в полумрак, казался удивительно свежим. Сквозь полуопущенные жалюзи проникал свет фонарей и проезжающих изредка под окнами автомобилей, заставляя танцевать на плитах потолка причудливые тени.
  Удобно уместившись на собранном диване, соседка пристроила голову Тёмки на своих коленях и ласково, будто любимую кошку, теперь монотонно поглаживала его, слегка массируя висок парня, скользя пальцами по щеке к шее и плечу. Сам Артем, до груди укрытый шерстяным клетчатым пледиком, избавленный от выматывающей боли, сладко дрых...
  Удивительно, но картинка казалась настолько благодатной, что не возмутила Романа, а заставила улыбнуться. Не решившись сразу будить своего любимого, он тихо прошел в комнату, опустился рядом с Аней на диван, переложив ноги Тёмки себе на колени, и ляпнул то, что никогда бы не произнес на трезвую голову или в другой ситуации:
  - Ну что, соседка, как делить будем?
  - Мне - вершки, - поддавшись импульсу, склонилась она и чмокнула лежавшего на ее коленях юношу в висок, - а тебе - корешки.
  Ромка заржал - любимая задница оставалась при нем. И это его полностью устраивало. Вообще-то, делиться он ни с кем не собирался, но почему-то стало неловко лишать Аньку ее иллюзии...
  От шепота взрослых (а, скорее всего, от смеха Романа) Тёма проснулся, чувствуя, что ему действительно полегчало, но он все-таки позволил себе еще пару минут понежиться, наслаждаясь теплым уютом чужого дома в присутствии своего партнера...
  Электронные часы показывали, что давно уже пора спать, и парни не стали злоупотреблять гостеприимством женщины.
  Окончательно придя в себя, Артем немного засмущался, прощаясь. Аня тоже оказалась в легком смятении, надеясь, что ее выходка с поцелуем, будет расценена правильно, и выглядит не более чем шутливым ответом на опрометчивое предложение довольного жизнью Романа 'разделить' его ненаглядного.
  Анька действительно не могла отказать себе в удовольствии просто любоваться спящим Артемом, его правильными чертами лица, шикарным телосложением, искрящейся молодостью... Он уже не ребенок, но еще не мужчина, и этим здорово подкупал. Она почему-то не могла придирчиво 'инкриминировать' ему какие-то грешки, на которые не стала бы закрывать глаза, будь он старше - какие-то мелочи просто прощались в силу его возраста. Анна отчетливо понимала, что это временное явление. А сейчас мальчишеские выходки умиляли, и его присутствие будоражило внутри что-то подернутое дымкой забвения, цепляя глубоко запрятанные чувства, которым уже давно не позволяла проявиться всуе, чтобы не было потом повода пожалеть о своем откровении и доверчивости. Это даже не было похоже на сексуальное влечение, скорее на что-то такое эфемерное, отчего становилось очень тепло и радостно на душе, заставляя сердце взрослой женщины петь...
  Роман ей тоже нравился. И чисто внешне, и тем, как он определяет свои жизненные позиции, не касающейся интимной стороны личной жизни. Но к старшему соседу у Анны почему-то возникало просто дружеское отношение. И характер их общения со временем приобрел черты, быть может, лишь чуть более развязные, чем она позволяла себе со своими старыми друзьями, не опасаясь, что они могут принять эти фривольные пикировки за флирт, не вполне уместный уже в таком возрасте.
  Но чем больше и чаще они общались, тем темы шуток становились все острее.
  
  Артем, оказывается, довольно хорошо разбирался в электронике, изредка притаскивая что-нибудь починить, припаять или настроить, для него не составляло большого труда реанимировать комп кого-нибудь из своих однокурсников или музыкальный центр Ромкиных знакомых. Но, увы, подручные инструменты не вечны, и в один прекрасный момент Артем пожаловался любовнику, что у него перегорел паяльник, без которого он никак не сможет обойтись при небольшом ремонте. Потому что спаянные провода все-таки надежнее, чем самая аккуратная скрутка, да и микросхемы и прочую мелочевку не принято сажать на клей.
  На его несчастье, накануне разгорелась шутливая дискуссия на тему отношений Егора и Ани (с участием последней). Парни дружно насели на соседку, желая выяснить, почему же она стоически игнорирует попытки Егора перейти на более тесный уровень? Мол, он к ней и с одного бока подъезжает, и с другого, а она все еще чего-то раздумывает.
  Разговор начался с сообщения о том, что, дескать, в ближайшие выходные Егор приглашал всех к себе на дачу, потому что в соседнем лесочке случился небывалый урожай грибов. И, мол, он совсем не против, чтобы она взяла с собой все семейство, вроде как заодно в неформальной обстановке и с ее детьми познакомиться хочет.
  - Нет, мальчики, - фыркнула Аня, - я пока не готова объясняться еще и с детьми. Сама не определилась.
  - И куда же ты денешься? - изумился Рома. - Или ждешь, когда твои родители вернутся на зимовку в Москву, чтобы познакомить всех скопом?
  - Да вы совсем охренели?! - запаниковала залившаяся румянцем Аня, только представив подобную встречу. - И как я им представляю его? Вот мой знакомый - Егор Александрович, он работает ПРОКТОЛОГОМ???
  - Ты, что серьезно?! - умилились парни хором.
  - А если бы урологом или гинекологом - это помогло бы? - не сдавался Артем.
  Переглянувшись с Романом, Тёмка закатился смехом. Рома его поддержал, выдавив, чуть не всхлипывая:
  - Аха-ха, надо Егору сказать - пусть срочно аха-ха переквалифицируется.
  Не в силах сопротивляться всеобщему веселью, Анька тоже хихикнула:
  - Урологом - еще ладно, у моего отца появились возрастные проблемы, и знакомый врач не помешал бы. Но вообще-то, вы глупости говорите. Я считаю, что совершенно нет повода для того, чтобы знакомиться семьями. Блин! А у вас ничего, кроме горького шоколада, к чаю нет? - огорченно перебрала она несколько маленьких плиток, выложенных на стол.
  - Сегодня, благодаря некоторым, которые не опасаются, что у них кое-где слипнется, нет, - съехидничал Ромка, взглянув на потупившегося Артема.
  - Я так и знала! - вздохнула Аня, поднимаясь с табуретки. - Вот так зайди в гости чайку попить... Ладно, пойду, порыскаю у нас на полке. Может, сынок не успел все вкусненькое слямзить. Я сейчас вернусь!
  - Ага, давай! - поддержал Рома. - Тащи все, что осталось, мы тут разберемся, что съедобное, а что - нет. Ты точно эти шоколадки не хочешь? Может, Ксюхе захватишь? - щедрою рукой располовинил он выложенное угощение.
  - Не-а, она хоть и знает о пользе горького шоколада, но тоже предпочитает молочный, - хмыкнула соседка, удаляясь в свою квартиру.
  Вернувшись с половиной пачки зефира, Аня застала шутливую перебранку парней. Рома за что-то отчитывал Артема, грозно обещая поиметь его вечером без смазки, дескать, все равно закончилась.
  Разговор как-то плавно переключился на то, что надо пополнить запас, и вскользь задел Аню рассуждениями, что женщине нельзя долго оставаться одной - это вредно для здоровья. Поэтому, раз она упорно отказывается от услуг Егора по этой части, надо хотя бы вибратор иметь в хозяйстве.
  - Откуда вам знать, что имеется в хозяйстве разведенной женщины?- фыркнула она досадливо. - Обойдусь я без подобных девайсов.
  - Не, Ань, так наплевательски относиться к своему здоровью никуда не годится, - со знанием дела, скорчил серьезную мину Роман, старательно сдерживая смех. - Я же от чистого сердца переживаю! Хочешь, завтра вместе в ближайший интим-магазин сходим?
  - Типа для оказания моральной поддержки, - хрюкнул Артем, полностью разделяя точку зрения главного провокатора.
  - Придурки! - в сердцах поставила Аня чашку на стол, чуть не подавившись чаем от столь лестного предложения.
  В подобном заведении она была с подругой всего один раз из чистого любопытства - что же все-таки продают там, за глухими стенами без стеклянных уличных витрин, с заманчиво мигающей над входом неоновой вывеской? Ехать куда-то она не собиралась - слишком лениво, а у себя в районе - вот совершенно по-детски стеснялась даже просто зайти еще раз. А вдруг кто из знакомых нечаянно увидит ее, и что тогда подумает о моральном облике матери двоих взрослых детей?
  В общем-то, к ее глубокому удовлетворению, щекотливая тема, незаметно сошла на нет и иссякла. Парни переключились на более отвлеченные события.
  
  ***
  
  На следующий день, позвонив Роману, узнать, заберут ли соседи сына после тренировки, Аня неожиданно услышала голос Артема, ответившего вместо него.
  - Тём, привет... - растерялась она. - А вы где?
  - Да в магазине, блин! Уже полчаса паяльник выбираем! - выпалил юноша.
  - Какой паяльник? - не поняла Анна.
  - Да вот спорим - я хочу маленький, а Ромыч говорит - нужен большой, помощнее... - на полном серьезе пожаловался Тёмка.
  После секундной паузы Анька поняла, что не может сдержаться, начиная тихо угорать:
  - Сочувствую тебе, радость моя. Смазку-то хоть купили? Если хорошенько намазать... Ахаха... ой, мамочки, уморили! Позови... ахаха Рому, пожалуйста...
  - Что?! - до Артема только теперь дошло, отчего это соседка так развеселилась. Побагровев от возмущения, парень швырнул трубкой в Романа:
  - Извращенцы вы оба! - сердито рыкнул он, отправившись к стенду вновь перебирать висевшие гроздьями паяльники себе по вкусу (в смысле строго в рамках использования данного инструмента по ГОСТу).
  Искоса наблюдая за Ромкой, все еще разговаривающим с соседкой по телефону, и бессовестно ржущим, Артем окончательно разобиделся на буйную фантазию Ани. И пришел к выводу, что оставлять безнаказанной эту шутницу не следует, а то так и повадятся потом вдвоем его подкалывать. Ромке он еще мог бы простить подобные вольности, но Ане хотелось отплатить той же монетой за то, что заставила его краснеть, как сопливого мальчишку.
  
  Честно сказать, к вечеру, когда парни вернулись домой после тренировки, и Анины дети уже улеглись спать, женщина и думать забыла о том, над какой ситуацией всласть поиздевалась днем. Соседи позвали ее к себе на ставшую уже традиционной чашку чая, зная, что она поздно ложится, и вполне обосновано подозревая, что просто не соблазняет ее одинокое ложе, которое не с кем разделить. И уж, конечно, Анна никак не ожидала, что удостоится презента, врученного глумливо ухмыляющимся Артемом.
  Сюрприз оказался в высокой узкой коробочке с выразительной голографией пошловатых сердечек вперемешку со значками, обозначающими мужское и женское начало (кружочки со стрелочкой и крестиком уж никак нельзя принять за абстрактный орнамент).
  Начиная подозревать, откуда взялся подобный подарочек, Анька сначала категорически отказалась брать его даже в руки. Но двое несносных паршивцев основательно взяли ее в оборот, находя несомненное удовольствие в замешательстве соседки. Рома, правда, старался манипулировать очень аккуратно, если не сказать - деликатно, а все еще обиженный Тёмка, желая сатисфакции - настаивал, чтобы она открыла свой презентик здесь, при них.
  - Ну, если это то, о чем я думаю... - зловеще произнесла Аня, раскрывая все-таки всученную ей коробочку, чтобы утешить самолюбие младшего парня, буквально затаившего дыхание в ожидании кульминационной сцены.
  Она тоже готова была бы посмеяться, да только не желала выступать в качестве клоуна. Но не признать, что Артем в своем праве, раз она первая начала его провоцировать, невзирая на выбранный объект насмешничества, не могла. Парни опять принялись ржать:
  - Ага, Тём, ты слышал? Все, Ань, поймали тебя на слове!
  - Так, значит, все время думаешь об ЭТОМ? Ну, прямо по Фрейду...
  Заглянув в коробочку, Анька даже не удивилась - естественно там оказался искусственный фаллос вполне приличного размера. А главное, даже визуальное сканирование предмета вызывало невольное уважение к производителям качественной игрушки. Она изо всех сил пыталась не покраснеть, как школьница, но все-таки не сумела, выдавив:
  - Предпочитаю настоящий член вместо подобного 'протеза' из силикона или латекса. В моем возрасте качество играет первостепенное значение, - щелкнула Анна Тёмку по носу.
  - Ну ты же сама отказываешься от натурального! - попытались состроить серьезные морды парни. - А мы спецом подбирали!
  - Мы с Егором даже в баню ходили! - потерев нос, признался юноша.
  - При чем тут Егор? - удивилась Аня.
  - Так замеряли же! - досадуя на ее непонятливость, пояснил Артем.
  - Вот бы посмотреть на это шоу, - тут уже закатилась Анька, представив подобное зрелище. - И как бедный Егор стерпел от вас подобное? Не совестно вам нормального мужика обращать в свою содомистскую веру?
  - Блин! Да не по-настоящему измеряли! Так, на глазок прикидывали!
  - Ну... тогда это не считается, - фыркнула женщина.
  - Да у меня - глаз-алмаз! - возмутился Тёмка.
  Аня решила промолчать, невольно вспомнив, что обычно отвечают на эту фразу, все еще отказываясь забирать 'подарочек':
  - Да ЭТО для меня, как в басне про мартышку и очки! Что я с ним буду делать? Не нужен мне этот фаллос - сдайте обратно!
  - И тут ты не права! - снова начал ёрничать Артем. - Как там, в басне было? '...то их понюхает, то их полижет...' Ты только попробуй, Ань! У него и вкус, и запах есть... - принялся он с горячностью коммивояжера убеждать соседку в непревзойденных возможностях рекламируемого продукта секс индустрии.
  Оба, Рома и Аня, с любопытством уставились на оратора, молча предлагая объяснить, откуда он это знает.
  - Да так в сертификате написано! - догадавшись, что теперь уже снова он сам - предмет подколки, буркнул Тёмка.
  - Нет, мне все-таки интересно, чья это была идея, а? - поочередно строго взглянула соседка на парней.
  Артем не выдержал, красноречиво закатив глаза к потолку, будто он здесь вовсе ни при чем.
  - Ах ты, мелкий шкодник! Прибью! - возмутилась соседка. - Ром, тащите свой паяльник. Я тебе сегодня ассистировать буду! - разъярилась она, горя праведным негодованием, но понимая, что эта ситуация дико, до абсурда смешно выглядит со стороны.
  Перепугавшись подобной перспективы и, на всякий случай, спрятавшись за Ромкину спину, потому что Аня пригрозила забраться на табуретку и отодрать ему уши, Тёма завопил:
  - Это МОЙ паяльник! Я сам прекрасно знаю, что с ним надо делать! Ни для чего подобного, что ты там себе нафантазировала, он не предназначен!
  - В самом деле, Ань, ну что такого-то? - прикидывался недоумевающим Роман, забавляясь тщетными попытками Ани дотянуться до уворачивающегося Тёмки. - Ты пошутила, мы пошутили... Хотя, знаешь, в каждой шутке...
  - Нет уж, Ань, ты забирай эту игрушку себе, - осмелев, издевательски вещал нахаленок из-за широкой спины своего ухмыляющегося верхнего. - У нас с Ромычем своего добра в хозяйстве хватает, а тебе пригодится. Да, Ром?
  - Угу, - подтвердил старший парень. - Если тебя что-то смущает, можешь постепенно привыкать. Сначала просто рассмотри со всех сторон...
  - Тьфу ты, прости господи! Было бы тут на что смотреть! Если бы к этому еще и мужик прилагался! - невольно вздохнула Аня.
  - Резиновый? - вытаращил глаза Артем.
  - Нормальный!!!
  - Так нормальный у нас есть! Чем тебе Егор не нормальный мужик?
  - Да что вы со своим Пановым ко мне прицепились-то? - досадливо вздохнула Анна. - Интересно, а за сводничество статью не отменили?
  - Какое сводничество? - обиделся Рома. - Я, между прочим, ради друга стараюсь! А ты сразу...
  - Погоди, Ань. Давай, серьезно и начистоту - может, тебя размер смущает? Нужен больше или меньше? - согнав улыбку, спросил Артем.
  - А, может быть, форма?! - предположил Ромка, глумливо наблюдая за перебранкой.
  Удивительно, что к женщинам он относился очень прохладно, но вот к соседкам испытывал приязнь - ни Оксана, ни Аня ни на одного из них не претендовали. С ними Роме было легко и просто общаться, порой даже весело. А охотниц до его руки и сердца (со всем прилагающимся комплектом бонусов к завидному холостяку), у него и на работе хватало.
  - Тьфу на вас, извращенцы! - буркнула Анна, устав спорить и что-то доказывать здоровым лбам. Забрав свой пикантный подарок, соседка гордо удалилась, решив, что передарит искусственный фаллос своей разведенной подруге - та такими забавами увлекается...
  
  ***
  
  На дачу к Егору Аня не поехала - надо было съездить к своим родителям в деревню - забрать банки с вареньями, соленьями и мешки с картошкой. Прозаично, но ничего не поделаешь. Все-таки домашние заготовки, помимо своей неоспоримой ценности здорового питания, весьма ощутимо помогали справиться с финансовым положением, оставляя немного свободных средств на всякие излишества и милые сердцу мелочи. Бывшего мужа дергать не хотелось, а сама она так и не сподобилась научиться водить машину.
  Рома, который обычно предлагал свою помощь, в этот раз наотрез отказался отвезти ее, сославшись на какие-то мотосоревнования у Артема, и предложил попросить Егора.
  С подобным предложением Аня к Панову обратиться не посмела, слишком уж неловко было напрягать мужчину, с которым у нее было всего лишь три свидания, да и то каких-то бесперспективных. Но соседи за нее уже все решили, подстроив так, что Егор сам позвонил и прямо предложил свои услуги. Несмотря на то, что кое-кого очень хотелось придушить (парням просто повезло, что они затаились у себя в квартире, будто бы отсутствуют дома), Анна решила, что отказываться глупо. Тем более что все знакомые и друзья в последние погожие осенние выходные также эвакуировали дачные заготовки, перевозя их в город. И на них рассчитывать не стоило...
  
  Представляя своего спутника вышедшим навстречу родителям, Аня назвала просто его имя-отчество.
  - Военный хирург, - насмешливо отрекомендовался Егор, взглянув на готовую провалиться сквозь землю женщину, по дороге сюда все-таки пообещавшую называть его по имени.
  Сначала она едва не взвыла, когда мама поинтересовалась профессией (просто родителям так проще было ориентироваться в своем первоначальном мнении о человеке), а затем поняла, что парни "просветили" Егора насчет ее заскока. Стало очень неловко за то, что невольно обидела человека, готового помочь с решением бытовой проблемы.
  Чтобы хоть как-то скрасить неприятный осадок, Аня решила провести мужчину по участку, показать, где у них в хозяйстве что располагается.
  Мокрая от недавнего дождя земля, летом радующая глаз пышной зеленью на ровных рядах грядок, выглядела теперь удручающе опустевшей. Да и голые яблони, и плодовые кустарники, высаженные по периметру участка, создавали не слишком радужную картинку сельской пасторали. Словно дополняя впечатление осеннего пейзажа, в сероватом от клубящихся на горизонте туч небе, показался неровный клин припозднившихся с перелетом на юг уток, оглашающих окрестности прощальным, цепляющим за душу криком...
  Ярким пятном на всем огороде сейчас выделялся только хозблок (душ-сарай-туалет), выкрашенный веселенькой желтой краской. Из сарая, кстати, следовало забирать готовый к отправке в город провиант.
  - Ну, а вот здесь, - кивнула она на внушительных размеров рукомойник, переделанный отцом из бака старой стиральной машины, - можно руки сполоснуть... Если, конечно, не боишься, что вода ледянущая. Летом прогревается так, что хоть холодной разбавляй...
  Егор скептически покосился на монументальное сооружение, закрепленное на двух столбиках, с большой раковиной, вода из которой стекала по обложенному забетонированными булыжниками желобку в ближайшую канавку, обозначавшую границу огородной земли и лужайки. Видимо, летом здесь и впрямь было очень красиво. Рядышком с умывальником в хаотичном порядке, с намеком на оригинальный дизайн, росли (понурые сейчас) кустики лилейника, чуть поодаль, напротив входа в летнюю кухню, высились бордовые георгины, а на клумбах все еще цвели поздние астры, пережившие первые заморозки...
  Родители, решив, что с ознакомлением гостя на местности дочь справится самостоятельно, ушли на летнюю кухню.
  Оставшись наедине с мужчиной, Аня покаянно произнесла:
  - Извини, Егор...
  - За что именно ты просишь прощения? - потребовал Панов признания.
  Аню иногда просто выбешивала его прямолинейность. И если с Ромой и Тёмкой можно было отшутиться, то пронзительный прямой взгляд этого уверенного в себе мужчины, ее пугал.
  - Я не могу... ну просто... - заткнулась Аня, опустив глаза, не в силах облечь в форму совершенно нелепую отговорку.
  - А если я тебе назову цифры статистики, за которыми - живые люди из тех, кто до последнего стесняется идти на прием к доктору с неблагозвучной профессией, а потом с ужасом понимает, что помочь чем-нибудь уже нельзя? - невесело спросил Егор. - Зарабатываю, между прочим, не хуже стоматолога-протезиста или "пластика".
  - Ну, конечно, ведь не в районной поликлинике... - буркнула Аня. - Меня не интересуют твои доходы.
  - А почему? - переключился Егор на более интересный для него в данный момент вопрос.
  - Я сама нормально зарабатываю, - вспыхнула она.
  - А я готов поделиться... - гнул свою линию Панов, словно задавшись целью вывести спутницу из себя.
  - С какой стати?
  - Н-да... - заложив руки за спину (невольно продемонстрировав военную выправку), качнулся на пятках Егор, - похоже в большом и светлом чувстве тебя разуверили... Ну что ж, придется убеждать заново!
  - Не смеши, я уже большая девочка для подобных глупостей. И не стоит тратить время, Егор.
  - Ну, это уже мне решать, как распоряжаться своим временем, если ты отказываешься предложить другие варианты.
  - Какой-то беспредметный разговор... - досадливо мотнула Анна головой, не желая обсуждать эту тему.
  - Напротив, я считаю...
  - Аня, зови гостя к столу, все готово! - крикнула мать с порога кухни, невольно спасая ее от неуместного выяснения отношений (которых вроде и не было).
  - Мой руки. Вот чистое полотенце, - облегченно вздохнув, вновь указала Аня на висящий неподалеку от заднего крыльца дома рукомойник. - И пойдем, а то неудобно заставлять ждать.
  - Кстати, я не наврал твоим родителям. По специальности в дипломе, я - военный хирург, - зачем-то пояснил Егор. - Подожду, пока дозреешь и сознаешься сама, что именно тебя настолько сильно смущает в названии моей нынешней специальности.
  - Давай прекратим эту тему, пожалуйста... - взмолилась Аня, невольно краснея.
  - Хорошо, но предыдущую мы еще не закончили, - оставил он за собой последнее слово.
  
  Родители немного настороженно разглядывающие мужчину, терялись в догадках. С одной стороны он казался очень серьезным и жестким человеком, а с другой - с удовольствием поддерживал ничего не значащую беседу - о погоде, об урожае, о нынешней власти и прочем. А обаятельная открытая улыбка и вообще преображала строгие черты мужественного волевого лица. Да и аппетит у ладного мужика оказался что надо. Если учесть, что работников в старину выбирали согласно вот такому устроенному испытанию за столом, то Егор бы точно прошел отборочный тур.
  Спросить, в каких они отношениях с Аней - родители не решались. Во-первых, не одобряли ее развод с бывшим мужем, считая, что пока Димка не подрос - нечего дурью маяться, можно и потерпеть. Жизнь прожить, как говорится, не поле перейти. А в семейной жизни вообще не бывает все сладко да гладко. Ишь, взяли моду: чуть что не так - сразу разводиться! Как одной своевольного парня воспитывать? А во-вторых, как-то даже и не рассматривали вопрос о том, что дочь готова второй раз примерить обручальное кольцо. Тут уж внучку пора замуж выдавать. Но все-таки пожилым людям было неловко из-за того, что они никогда не слышали и впервые видят человека, которого дочь не постеснялась притащить с собой. Ведь в деревне всякие слухи на раз расходятся, что отвечать любопытным соседям?
  Люди старой советской закалки тяжело мирились с реалиями настоящего времени. И уж объявить им о московском соседстве с геями Ане вообще не представлялось возможным.
  Заканчивая обед, мать Анны посетовала, что они приехали 'одним днем'. Дескать, в местном лесу - грибов, хоть косой коси. А им с отцом уже тяжело ходить. Вот пару раз всего и удосужились...
  Грибы, а особенно крепкие осенние опята, Аня очень уважала. Наверное, на ее лице отразилась вся гамма чувств - от досады, что урожай грибов достанется другим, до мечтательного выражения, как бы она распорядилась припасами, будь у нее возможность собрать щедрые дары местного леса. Потому что Егор вдруг улыбнулся и произнес:
  - Мы останемся. А завтра с утра и сходим...
  Аня слегка опешила от подобного заявления, раздираема противоречивыми чувствами. Впрочем, Оксанка оставалась дома, так что Димку попасет. Да и Ромке можно будет позвонить, чтобы заглянул вечером, проконтролировал - вовремя ли ребенок придет домой с гулянки. С соседскими парнями Димка не пытался качать права, ему живо объяснили, что прав тот, у кого больше прав, а они - старше, так что никого не трогает, что они ему ни отцы, ни братья. Пришлось подростку смириться, тем более что щелкали по носу лишь, когда он слишком зарывался или непозволительным тоном разговаривал с матерью и сестрой. А в остальном Димка невольно тянулся к ним. В музыкальных пристрастиях они с Артемом были вполне солидарны, а Рома знал кучу интереснейших историй и примеров, которые могут пригодиться в той или иной жизненной ситуации. Дима все еще не догадывался о непозволительно близкой (для большинства людей) дружбе между соседскими парнями. А Аня не собиралась просвещать младшенького. Ни к чему сыну задумываться вообще о таких вещах. И, в частности, использовать потом подобную информацию в свою пользу, заявляя с подростковым максимализмом, дескать, не имеете права меня воспитывать, потому что сами не святые.
  - Но тебе разве не надо на работу? - напомнила Аня осторожно, не слишком понимая, как среагировать на подобное заявление спутника.
  - У меня ночное дежурство в воскресенье, - отмахнулся Егор.
  - Ну так...
  - В ночь, с воскресенья на понедельник, - пояснил он, обрубая дальнейшие препирательства.
  Остаток дня прошел очень быстро. Егор побродил за хозяином участка, невольно ассоциируя себя с персонажем фильма, которому не без гордости рассказывают о дальнейших планах посадок (в данном случае построек). Помог перетащить несколько тяжелых половых досок и два бревна, починил отсыревшую проводку в погребе, до которой у отца все не доходили руки. И даже вскопал грядку Аниной матери под какие-то озимые семена. Хотя Анька обмирала от ужаса - во что превратятся его руки, наверняка не державшие ничего тяжелее скальпеля и, может быть, лет двадцать назад - саперную лопатку?! Но удивительно: ни кровавых мозолей Егор себе не заработал, ни порицания со стороны придирчиво принимающей его работу пожилой женщины. А уж отец-то и вовсе с интересом поглядывал на рукастого мужика, с которым сподручно было бы проделать еще какую-нибудь работу, непосильную уже одному.
  
  А ближе к вечеру Анне пришлось вывести мужчину за калитку, показать места, где прошло ее 'босоногое детство'. Заодно познакомить со своими близкими друзьями, тоже выползшими со своих приусадебных участков прошвырнуться перед сном вдоль деревни.
  Однако, профессию Егора она так и не назвала никому, ограничившись чем-то вроде:
  - Егор, мой хороший знакомый, - чем явно расстраивала его, но на большее была пока не готова.
  В компании Аниных друзей Панову понравилось, правда, он больше помалкивал, прислушиваясь к шутливой перепалке, затеянной мужчинами, заспорившими об удачливости на последней рыбалке. А ненавязчивые вопросы помогли ему прояснить некоторые подробности из Аниного прошлого, отмечая легкость, простоту и искрометный юмор, с которой ее друзья вспоминали какие-то общие истории.
  Он даже пожалел, что Аня за них обоих отказалась от предложения соседей после гулянья отправиться в протопленную сегодня у них баню. Насколько Егор успел понять, это мероприятие тут тоже носило традиционный характер, и народ дружно тусовался то в одном, то в другом, то в третьем доме, слегка удивляя его подобной коммуникабельностью, но в то же время умиляя тем, что такое теперь нечасто встретишь.
  Все Анины друзья тоже были городскими жителями. Но, видимо, ностальгия и приятные воспоминания о летних каникулах у бабушек в детстве и юности, заставляли взрослых людей возвращаться в эти края, лишь изредка, для разнообразия, выбираясь на заграничные морские курорты. Приезжали они сюда практически на каждые выходные, несмотря на проблемы с пробками на автомагистралях по пятницам и воскресеньям, находя своеобразное удовлетворение в том, что меняют городскую обстановку на простор и свежий сельский воздух. Многие уже перестроили ветхие деревенские избы, доставшиеся в наследство, на свой вкус. А заодно извели картофельные грядки, устроив на бывших огородах ровные лужайки, засеянные газонной травой и цветочными композициями. Впрочем, оно и понятно - зачем по нынешним временам эти аграрные изыски? Весной надо вспахать и засадить немереное поле, летом пропалывать сорняки, окучивать и бороться с напастью колорадских жуков, а по осени выкапывать, да еще и перевозить в город урожай, который к тому же где-то надо хранить. Слишком проблемно. Сейчас ограничивались лишь минимальной необходимостью. Да и скотину почти никто не держал. Из домашней живности у Аниных близких знакомых были лишь кошки элитных пород, которые на деревенском раздолье чувствовали себя вполне вольготно, практически ничем не отличаясь в своих повадках от местных полудиких зверюг.
  Насколько Егор успел разобраться, сложившиеся семейные пары, с которыми его познакомили, получились сами собой, закономерно перейдя на новый уровень из дружеских детских привязанностей, созрев для решения создать семьи. Скорее всего, выбери Анна какого-нибудь парня из местных, и у нее на участке сейчас бы была выстроена банька, а прилегающий к ней участок - облагорожен цивильной беседкой с добротным столом человек на пятнадцать, лавками и непременным стационарным мангалом. Повезло ли женщине с отцом ее детей в каком-то другом плане, он не знал. Но и так было понятно, что бывший муж не питал нежной привязанности к проведению досуга на лоне сельской природы.
  Егор не мог бы с уверенностью сказать, что ему очень понравились такие 'колхозные' отношения, когда запросто можно было завалиться всем семейством на завтрак к друзьям, где помимо кофе или чая предлагалась даже каша. Как Аня пояснила - сначала на всякий случай готовили для малых детей, которые друг перед дружкой не капризничали, а уплетали за обе щеки. Теперь же, когда детки вымахали, обогнав в росте своих папаш - кашу варили для желающих обойтись без таблеток от несварения желудка (все-таки к сорока годам здоровье уже не то, что раньше, когда и поедание шашлыка, и употребление горячительных напитков проходили совсем без последствий). А меню на ужин можно было заказать тому, кто в этот день приглашал остальных. Чаще, конечно, обходились шашлыком, приготовленной на гриле курицей или собственноручно пойманной мужчинами рыбой, которой в местных водоемах водилось в изобилии.
  Странно немного наблюдать такие близкие дружеские отношения по нынешним временам. Но не признать, что в этом есть что-то такое теплое, фундаментальное, объединяющие русские души, он не мог. Егор совершенно не чувствовал себя чужаком в этой компании впервые увиденных людей. И теперь как-то лучше себе представлял, почему Аня так близко к сердцу восприняла случившуюся с Артемом беду. Видимо, для нее не было ничего дикого в том, чтобы по мере сил и возможностей помочь соседскому мальчишке...
  Расставшись с друзьями, Аня и Егор вернулись домой. И мужчина несколько раз за вечер невольно ловил себя на мысли, что немного сожалеет о том, что Анна отказалась пойти к соседям, посетить уютную баньку. С соседского участка доносились обрывки разговоров и задорный смех время от времени выходящих освежиться на крылечко людей.
  Впрочем, он подозревал, что Анна пока просто не готова щеголять при нем в одной простынке на голое тело. А вот он бы не отказался насладиться подобным зрелищем...
  
  За ужином мать тихо спросила гостя, где ему расстелить постель? Не замерзнет ли на веранде? Все-таки осенние ночи холодные. Или, лучше в доме, но там свободный диванчик, на котором когда-то спал маленький Димка (который уже года четыре, как перестал умещаться на нем) - слишком коротенький.
  И тут Панов, все еще пребывающий в какой-то странной задумчивости после прогулки, выдал:
  - Все равно, вдвоем не замерзнем. Спасибо за заботу.
  В оглушающей тишине повисшей после его слов паузы, стало слышно, как где-то над лампочкой под потолком гудит полусонная муха.
  Жаль, некому было в этом момент запечатлеть эмоции, охватившие присутствующих в помещении людей. Аня, для которой подобное заявление от человека, которого она только утром перестала называть по имени-отчеству, охарактеризовала бы свои ощущения ёмким непечатным словом, и пребывала в полнейшем офигении. Родители ее, судя по вытянувшимся лицам - тоже, как выражался Димка, находились в ауте. И только Егор, со спокойным достоинством наслаждающийся кульминацией, чего-то ждал. Зачем ему понадобилось шокировать всех, Анна категорически не могла понять. Может быть, со свойственной ему прямолинейностью, Панов решил сделать 'ход конем', справедливо предположив, что придется слишком долго ждать, пока она соизволит представить его не как приятеля, а как близкого человека? Дескать, забавно поглядеть, как она теперь перед родителями отпираться начнет?
  Экспериментатор хренов! Все у него через одно место!
  Причем, эта 'шутка юмора' могла бы выглядеть смешной, будь они по-прежнему среди ровесников, например, в той же бане, куда она постеснялась идти вместе с ним. Но только не здесь, на семейном ужине. Родители ее таких шуток не принимали.
  Внутри все клокотало от негодования, однако Анна выдавила:
  - Не в этот раз, Егор Александрович. Завтра слишком рано вставать. Надо хорошенько выспаться. Мам, я найду ему второе одеяло?
  - Ну, конечно... только надо в мансарду сходить, я уж все до будущего сезона упаковала... - рассеянно отозвалась пожилая женщина.
  Отец лишь мрачно взглянул на дочь, почему-то решительно не одобряя именно ее поведения. И не тот момент, где она все-таки совестливо отказалась от ночевки с посторонним мужчиной в одной кровати, а то, что вообще притащила в их дом этого мужика, который ему даже успел понравиться в качестве возможного зятя.
  - Аня... - встал Егор из-за стола, поблагодарив хозяев.
  - Потом, - отмахнулась она, спешно выходя.
  - Корзины в сарае! - крикнула мать вдогонку, не зная, что теперь говорить и как вести себя с человеком, явно обозначившим свои намерения.
  Мысли в хаотичном порядке теснились в голове пожилой женщины, расстраивая еще больше. Нет, но дочка-то хороша! Только год прошел, как с мужем развелась. Пацан совсем от рук отбился (судя по летним выходкам), ей уж о собственных внуках думать пора, а она любовь вздумала крутить!
  
  Аня тоже находилась в полнейшем смятении, машинально перебирая всякий хлам в сарае, чтобы добраться до корзин. Самое смешное, что родители, переживая за нее, совсем недавно наперебой советовали после развода тоже найти кого-нибудь, чтобы не коротать свой бабий век в одиночестве. Но, видимо, для них это был настолько абстрактно, что всерьез и не боялись за то, что подобное может случится.
  
  Догадавшись, что он сделал что-то уж слишком предосудительное в местном понимании, Егор сунулся было за дверь летней кухни, чтобы догнать Анну, но ее на участке уже не было, видимо, ушла в дом. Да и вряд ли Ромкина соседка захочет с ним сейчас разговаривать - пусть отдышится и привыкнет к мысли, что отступаться от задуманного он не намерен.
  Панов решительно обернулся и снова уселся к столу, придержав руку пожилой женщины, собиравшей грязную посуду, вынуждая ее присесть:
  - Вы нас осуждаете? - в лоб спросил он.
  - Эээ... - замялся Анин отец, пряча глаза.
  - Да кто кого сейчас слушает? - пришла на помощь мужу ее мать. - Сами разбирайтесь. Просто все, скажем так... неожиданно.
  - Что, и расписываться будете? - взглянув на мужчину, решил спросить отец, хмуря густые брови.
  Тот ответил прямым честным взглядом. Вообще-то его и в детстве никто в гляделки не переигрывал, и сейчас Егор действительно чувствовал себя несколько неуютно, однако выдержал пристальный, изучающий взгляд человека, имеющего право спрашивать:
  - Мы еще не обсуждали этот вопрос с Аней, - нехотя ответил он. - Но не вижу особых проблем. Если это принципиально - можно и расписаться. Зарабатываю я достаточно, чтобы прокормить семью из четверых человек...
  - А свои дети у Вас есть?
  - Да. Сын. Уже взрослый.
  - Значит, бывшей семье тоже помогаете? - встряла мать.
  - Конечно. Там же живет мой сын, - пожал плечами Егор. - Обращается нечасто, но я не могу отказать ему в поддержке. Он скоро женится.
  - Так ведь и у нас внучка на выданье.
  - Ее отец не возьмет на себя расходы? Не подкинет на свадьбу дочери? - съехидничал Панов, но тут же взял себя в руки. - Не беспокойтесь, я смогу решить и этот вопрос, если он станет актуальным. Квартира у меня своя. Так что на Анину жилплощадь я не претендую. Что еще? Ну, машину вы видели, дача в семидесяти километрах от Москвы - двадцать пять соток. Огород, правда, не держу. Летом там моя мать живет. У нее тоже есть квартира, по завещанию отойдет моему сыну. Так что с этой стороны проблем никаких. Что-то еще?
  - А как вы ладите с Димкой? - вновь поинтересовалась пожилая женщина, заставив Егора здорово напрячься, так как с Аниными детьми он еще ни разу не виделся. Женщина не считала нужным их знакомить, и он не слишком настаивал на этом на данном этапе их едва наметившихся отношений. Кто же знал, что события развернутся так стремительно, и, поддавшись импульсу, он решит немного ускорить процесс затянувшейся неопределенности.
  - Надеюсь, что мы поладим.
  - Вот как... - откинулся на спинку стула отец, сделав для себя какие-то выводы. - В таком возрасте очень трудно завоевать авторитет у подростков.
  Егор стиснул челюсти.
  - В моем возрасте я пользуюсь достаточным авторитетом у коллег и друзей, - весомо произнес мужчина. - Не думаю, что мне не хватит его, чтобы найти общий язык с вашим внуком. Отцом я ему все равно не стану - у него собственный имеется. А старшим другом, наставником, надеюсь, вполне.
  - Мы имели в виду не Ваш... - тихо пробормотала мать.
  - Я понял, - кивнул Егор. - Я достаточно много наслышан об Оксане и Дмитрии от своих друзей. Анин нынешний сосед по квартире - мой давний друг, - пояснил он. - Так вот, я считаю, что парню необходимо расти в полной семье, когда муж и жена уважительно относятся друг другу, преодолевая неизбежные трения и гася конфликты интересов в зародыше. Тогда не будет соблазна реже бывать дома. Да и положительный пример поведения взрослого мужчины, обычно, благоприятно действует. Материнскую любовь я не отниму. И с трудностями переходного возраста знаком не понаслышке. Мне по силам сделать семью вашей дочери счастливой. Еще вопросы? - вскинул он голову, не собираясь сдавать позиции.
  Вопросов пока больше не было. Пожилым людям следовало переварить эту информацию.
  
  Чуть позже, отказавшись посмотреть какую-нибудь передачу по телевизору, Аня сухо пожелала Панову доброй ночи и быстро сбежала с веранды в дом, оставив его в полном одиночестве.
  Как спалось его спутнице, Егор не знал. Сам же он еще долго не мог уснуть, прислушиваясь к деревенской тишине за окнами. Приглушенный толстыми бревнами баньки веселый шум на соседском участке стих. Наверное, народ напарился и разошелся по домам. Пару раз Панов выходил на крыльцо, подставляя лицо свежему прохладному ветру, надеясь, что он выдует лишние мысли, одолевающие его. Как-то не так он представлял себе отношения с этой невозможной женщиной, показавшейся ему в самом начале знакомства простой и доступной. И, тем не менее, его жутко тянуло к ней, словно при каждой встрече привязывая невидимыми прочными нитями, затрагивающими что-то таившееся на самом дне души. Слишком давно не возникало подобного ощущения. Вроде бы и не тот типаж, который определял его пристрастия в выборе партнерш... Или, как раз в этом все дело?
  И сейчас его, словно мальчишку, будоражили мысли о том, что Аня находится так близко, всего лишь за деревянной стеной, по-прежнему оставаясь недоступной для его намерений. Через полтора часа безуспешных попыток, окончательно промерзнув на стылом ветру, Егор наконец-то юркнул под ворох одеял, милостиво выделенных ему хозяйками, и уже готов был согласиться провести ночь без секса, довольствуясь близостью теплого женского тела, прильнувшего к нему... Но, увы, даже такого бонуса за героический поступок приезда сюда, ему не полагалось...
  
  Утром, собираясь за грибами, он почувствовал, что в коридорчике из-под двери дома, где ночевали Аня и ее родители, сильно тянет валерианой, и понадеялся лишь, что его неприступной подруге не пришлось отпаивать родителей всю ночь, отвечая на их каверзные и немного дурацкие вопросы
  Сам он, как ни странно, выспался просто отменно, и ощущал себя заново родившимся. Особенно после того, как, выскочив во двор по нужде в одних джинсах, на обратном пути решил умыться 'по-мужски' (как когда-то учил отец) - окатившись водой из рукомойника практически по пояс.
  Что Аньку, заставшую его за этим занятием, ввергло в благоговейный ступор - сами водные процедуры (водичка-то оказалась не теплее пяти градусов) или его обнаженный торс, который глупой женщине, добровольно оттягивающей их взаимное удовольствие, пока что не доводилось лицезреть, Панов не знал. Но очень надеялся, что последнее.
  Однако, отмерев, она поспешно сбегала в дом и притащила ему банное полотенце, за что Егор оказался очень признателен. Висевшее на крючке возле умывальника вряд ли выдержало бы испытание энергичным растиранием. Да и небольшой по размеру холстик неудобно было перехватывать, растирая загоревшуюся огнем спину от резкого контраста холода и тепла.
  
  Егор надеялся, что сможет поговорить с Аней о вчерашнем, пока ехали в сторону леса, но женщина старательно избегала этой темы. Задавать же единственный вопрос о том, стоит ли ему вообще исчезнуть из ее жизни, Панов не решился, опасаясь, что все еще обиженная его выходкой, из-за которой пришлось объясняться с родителями, она скажет - да!
  Чем Аня его зацепила, Егор и сам не мог объяснить. Иногда ему казалось, что свое мнение об этой женщине он основывает не на собственных наблюдениях, а на отзывах Романа и Артема, которые интуитивно чувствовали людскую натуру. Это было несколько непривычно. Потому что обычно не требовались такие серьезные шаги, чтобы заставить женщин относится к нему с должным вниманием, наоборот, требовалось немало усилий, чтобы не допустить слишком близко, когда они уже побывали в его постели.
  
  ***
  
  Урожай опят и впрямь порадовал изобилием. Они очень быстро набили припасенные корзины, срезая практически одни шляпки. Азарт охотников за дарами леса немного скинул возникшее со вчерашнего вечера напряжение. В ход пошли взятые на всякий случай полиэтиленовые пакеты и даже Анина футболка, надетая ею под свитер. А потом Егору пришлось съехидничать, что ей пора прописывать таблетки от жадности (потому что все это добро тоже придется везти в Москву), иначе потом потребуется специально приезжать еще раз, чтобы перевезти банки с готовыми соленьями и мешки с картошкой, за которыми, собственно и приезжали.
  Честно говоря, он надеялся, что Аня скажет, мол, съездим еще, какие проблемы? Но она неожиданно согласилась с его доводами, махнув в сторону опушки леса, где оставили машину. И он прикусил язык, не понимая, что делать дальше. Почему-то очень хотелось, чтобы она нуждалась в его помощи. Пусть и в таком незначительном участии, как в этот раз. Но сейчас Панов был далеко не уверен, что она решится обратиться к нему с новой просьбой.
  Вернувшись домой, промокшие и уставшие, они быстренько переоделись и позавтракали. Аня порадовалась, что заставила Егора натянуть старые вещи своего мужа, давным-давно перекочевавшие в деревню вместо рабочей робы. Судя по всему, рубаха, надетая под растянутую олимпийку, ощутимо жала Панову в плечах, но гордость не позволила мужчине капризничать. К тому же он и сам понимал, что лучше уж потом переодеться в сухие и чистые вещи, чтобы ощущать себя цивилизованным человеком, чем ежится всю дорогу в город, вспоминая недобрым словом утренний, промозглый от сырости лес. И вытряхивать из-за ворота своей куртки еловые иголки или прочий лесной мусор, осыпавшийся с деревьев, под которыми пришлось пробираться к удачной грибной полянке.
  Погрузив упакованные в картонные коробки банки и мешки с картошкой в багажник (причем из-за грибов кое-какие коробки пришлось укладывать в салон дорогой машины, явно не предназначенной для подобной транспортировки урожая), можно было прощаться. Панов мужественно промолчал, наблюдая такое святотатство, и даже ободряюще улыбался суетящимся вокруг машины родителям Ани, чем заработал несколько очков в свою пользу. Бывший муж категорически отказывался что-то возить сверх того, что не умещалось в багажник их машины.
  
  Еще раз Егор попробовал завести разговор о том, что он вовсе не хотел оскорбить ни ее, ни чувства ее родных в машине по дороге в Москву, но Аня упорно отмалчивалась, не находя слов для того, чтобы выразить свои ощущения, сомнения и доводы против его заявления. Вот вроде бы и всем хорош мужик, но...
  Она просто боялась его решительности и напора, с каким он взялся за ее осаду, добиваясь своего. Слишком у него все прямо и просто, словно одним движением лазерного скальпеля вскрыть нарыв. Но она еще слишком хорошо помнила свою семейную жизнь. Особенно последнее время перед разводом - какое-то сплошное марево постоянных упреков и ссор, в попытках отстоять свои права и оправдаться в несуществующих грехах. Бывший муж, чего уж теперь скрывать, безусловно, нанес ей болезненную травму своим предательством и созданием новой семьи, но в то же время сделал поистине царский подарок, подарив ей свободу, которой она еще не надышалась, несмотря на подсознательный страх остаться вообще ни с чем. Биологические часики неумолимо тикали, уменьшая с каждой секундой ее шансы начать все заново с чистого листа...
  Второй раз жить начерно, будто можно все переписать - не получится.
  Так и не определившись, что ответить спутнику, Аня попыталась прикинуться, будто ее одолевает дремота, хотя спать вовсе не хотелось. Но Егор милостиво принял игру плохой актрисы: переключил станцию на приемнике, выбрав мелодичную спокойную волну без сводки новостей и комментариев радиоведущих, включил обогрев под ногами и вперился нечитаемым взглядом в широкую ленту скоростной магистрали...
  
  Анька послушно прикидывалась первое время, испытывая чувство непонятной вины из-за того, что не оправдала его смелых надежд на эту поездку, и из-за того, что не предложила ему отдохнуть перед дорогой, и даже оттого, что сейчас изображает спящую красавицу. А ведь ему в ночь - на работу. И хотя в город они прибудут к обеду, ему, наверное, не удастся как следует отдохнуть перед суточным дежурством. И нафига ему надо было ехать с ней, да еще оставаться до утра, чтобы сбегать в лес?!
  Все-таки у нее в голове не укладывались причины, побуждающие успешного мужчину проводить с ней свое свободное время. В его больнице такие красотки обитают от восемнадцати и старше... Ну, допустим, Панов решил больше не заводить романов на службе, но ведь, наверняка не проблема познакомиться где-то еще...
  Неужели срабатывает простой инстинкт охотника, не желающего упускать добычу?
  Так ее особо ценным трофеем и не назовешь...
  Аня его просто не могла понять. Неужели Егору настолько приелись его кратковременные шашни с подходящими девицами, что захотелось чего-то пресного, обыкновенного?
  
  У ее дома Егор помог разгрузить вещи. Сын, пользуясь тем, что соседи в это воскресенье (против обыкновения) отсыпались до полудня, свалил в кино. А от помощи Оксаны Егор отказался, потребовав, чтобы Аня просто представила его дочери.
  В такой малости женщина отказать не посмела, страдальчески представляя, что придется все-таки объясняться со старшим ребенком, откуда взялся столь импозантный мужчина, по-хозяйски таскавший бабушкин урожай к ним в квартиру.
  - Проводи меня до лифта, - попросил Егор, когда они поднялись на ее этаж в последний раз.
  - Может быть, кофе или чай? - предложила Аня радушно.
  - В другой раз, - поблагодарил мужчина.
  А у лифта, дожидаясь, пока медлительная кабина приедет за ним, вдруг шагнул к Аньке и, притиснув ее к шершавой, изрисованной (хорошо хоть не совсем непристойными надписями) стене и глубоко, с неожиданным напором впился губами в ее губы.
  От внезапности, а может оттого, что слишком давно не ощущала ничего подобного этому урагану, сорвавшему стопоры, Анна ответила ему на чувственный поцелуй, не понимая, что с ней творится. Ее и возмущала эта неприкрытая грубость, и хотелось покориться этим властным губам и сильным рукам, довольно целомудренно оставленным им на ее талии. И только лишь в самом конце, когда, кто-то, хмыкнув в открывшихся дверях, нажал кнопку, чтобы убраться подальше, Егор переместил ладони на ее спину, прижимая к себе и не давая разорвать затяжное наваждение.
  Но второй лифт пришел пустым, громко лязгнув перекошенными дверями. И Аня опомнилась:
  - Зачем?!
  - Чтобы, - последовал лаконичный ответ довольного мужчины. - Извини, сегодня не могу остаться. Буду ждать твоего звонка! - ошарашил он ее на прощание и быстро шагнул в лифт.
  Аня еле отлепилась от стены, и на ватных ногах отправилась в квартиру.
  И что это только что было? Как расценивать подобный демарш? И вообще, что Панов о себе возомнил?! Мало того, что и свои грибы сгрузил ей, дескать, он не будет с ними возиться, но ждет приглашения к столу, когда они будут готовы к употреблению. Так еще и это - будет ждать ее звонка!
  'Ага... Жди!' - вне себя от смятения чувств, прорычала Анька, попинав соседский коврик за то, что именно из-за его хозяев ей пришлось встретиться с Егором.
  Вот и что теперь делать? Идти чистить грибы - как раз до ночи хватит занятия. Или, запершись в комнате, прямо сейчас опробовать Тёмкин "презент", который не успела отдать подруге? Заодно и проверить - стоит ли перезванивать Егору?
  Пересилило все-таки чувство ответственности. Все еще ощущая будоражащий вкус чужих губ на своих, Анна занялась опятами, пообещав дочери, что просветит ее насчет неожиданного знакомого, если та поможет ей справиться с грибами.
  
  А Егору она так и не решилась позвонить, хотя Ромка даже не намекал, а говорил открытым текстом, что тот ждет. Аня почему-то была уверена, что Панов первым звонить не станет, оставляя ей право выбора. Но вбитые с детства правила, что девушке неприлично звонить первой, прочно засели в ее голове, и она решила посмотреть, кто кого переупрямит, понимая, что это по-детски глупо, но не желая спасать ситуацию. Потому что где-то в глубине души все еще сильно сомневалась, что Егор не перебесится и не выкинет из головы блажь переспать с ней.
  Да и звонки родителей, исподволь интересующихся ее планами в отношении "военного хирурга", отнюдь не прибавляли радужного настроения.
  Слезы и "девичьи грезы" достались подушке...
  У Ксюшки как раз на днях должен был вернуться парень из армии, дочери стало не до проблем того, появится ли кто-то в жизни ее матери, и как часто будет заходить в гости интересный ровесник Ани. А Димке и так воспитателей хватало...
  К тому же Анна не слышала разговора родителей и Егора, и так и не узнала серьезных планов мужчины насчет собственной персоны и ее детей.
  
  ***
  
  - Мам, где можно взять денег? - поинтересовалась Оксанка, едва Аня поднесла трубку к уху.
  - Я тебе оставила на сегодня, как обычно, на тумбочке, - поморщилась Аня, 'потеряв' строчку в накладной, из которой продолжала забивать цифры в бухгалтерскую программу.
  - Да нет! Этого мало. У нас сегодня, оказывается, всего одна пара, я хочу с Леркой шоппинг устроить. Ма! Ну ты же понимаешь, завтра Кирюшка приезжает. Не могу же я ему показаться в том, что он на мне уже видел!
  - А не стоило так часто мотаться к нему, - съехидничала Аня. - За год забыл бы и те шмотки, в которых ты его провожала.
  - Ну мам! Шуточки у тебя, - надулась Оксана.
  - Да ладно-ладно. Деньги в конверте возьми. Ты опять до позднего вечера?
  - Как получится, - усмехнулась дочь.
  Если уж старшенькая дорывалась до магазинов, то пропадала на целый день. Аня вздохнула с облегчением, когда той было лет шестнадцать, едва поняла, что может не сопровождать дочку, потому что шоппинг с Оксанкой - настоящая пытка даже для самых стальных нервов. Она и дома умудрялась доставать мать, присылая ей ММС-ки из примерочной в магазине, чтобы та оценила, как на чадушке сидит та или иная вещь. Анька искренне не понимала, зачем нужно ее мнение, потому что дочь чаще всего поступала по-своему, полагаясь на собственный вкус.
  - А как же занятия с Артемом?
  - Он отзвонился, сказал, что сегодня будет занят, - беспечно ответил старший ребенок.
  Спрашивать, чем именно будет занят парень, Анна у дочери не решилась, мало ли у Тёмки с Ромой таких занятий, о которых не стоит 'звонить' на весь белый свет.
  Хотелось бы только уточнить, заберут ли они вечером после тренировки ее сына. Или на всякий случай надо позвонить младшенькому и произвести набивший оскомину инструктаж по поводу того, что следует быть внимательным и осторожным, возвращаясь домой поздно вечером.
  Переговорив с дочерью, Аня набрала номер сотового Романа и даже растерялась, услышав его крайне раздраженный рык, после которого послышались гудки отбоя.
  Перезванивать женщина не решилась. Ее номер был забит у соседа в справочнике, и ошибиться, не поняв, кто его беспокоит, было нереально, если только он не взглянул на дисплей. Возможно, злился сосед вовсе не на нее - просто попала под горячую руку. Даже в самых преуспевающих фирмах проводится 'разбор полетов'. Тут уж неважно - его ли распекает вышестоящее начальство или он кого-то.
  Через несколько минут Роман перезвонил сам:
  - Ань... - голос у старшего соседа был очень странный.
  - Я тебе звонила... Ром, что-то случилось?
  - Да! - раздраженно бросил он, но тут же прикусил язык. - Нет, ничего... не обращай внимания. - Что ты хотела?
  - Я хотела узнать насчет того, заберете ли вы вечером Димку? Артем сказал Оксане, что он занят...
  - Вот как? - хмыкнул Роман.
  - Ну да, - Аня не придала значения его тону. - Я подумала, если вы оба заняты, то надо просто Димке сказать...
  - Да! Я тоже занят! - резко перебил мужчина.
  - Извини, Ром, - растерялась Аня, неприятно удивленная таким поворотом разговора. Она очень опасалась, что в один прекрасный момент соседи заявят ей, что уже наигрались в опекунов. Но не думала, что это прозвучит столь грубо. - Извини, что отвлекаю, - поспешила она нажать отбой.
  Но через минуту ее мобильник затрезвонил снова. Анна мрачно взглянула на вибрирующий телефон, скользящий к краю стола, не спеша отвечать. Слышать голос соседа почему-то сейчас вовсе не хотелось. Вроде бы и обижаться не на что, но все равно было почему-то очень неприятно на душе.
  Телефон заткнулся на мгновение и тут же разразился новой трелью.
  - Ань, да ответь уже! - взмолилась сидевшая рядом с ее рабочим столом сотрудница. - И так башка раскалывается...
  Анна вздохнула и нехотя взяла мобильный в руки:
  - Да? - ровно спросила она.
  - Ань, извини, я действительно буду занят, - раздался в трубке голос Романа. - Если освобожусь раньше - перезвоню и заберу Димку, хорошо?
  Что-то не совсем правильное было в его словах, но Аня только сейчас сообразила, что он говорит лишь о себе:
  - Вы что, с Тёмкой поссорились? - наугад спросила она.
  И когда в трубке повисла красноречивая пауза, вздохнула:
  - Ладно, не парься, разбирайся со своими проблемами...
  Но и Рома уже отмер и одновременно с ней произнес:
  - Пока нет, но, кажется...
  - Прости, не расслышала, можешь повторить?
  - Забудь! - не захотел он снова озвучивать свои слова, однако отбой не нажимал.
  И Аня, чувствуя, что парень не в настроении, не хотела усугублять его состояние и грубить в ответ, молча ждала, будет ли продолжение.
  Интуиция ее не подвела, наверное, ему все-таки нужен был собеседник. Словно собравшись с силами, Рома как-то очень неуверенно, спросил:
  - Ты очень занята сегодня?
  Так и подмывало спросить, а что он может предложить? - потому что слышать такой вопрос, точнее, вопрос, заданный таким тоном, было очень непривычно. Словно из далекого прошлого, он напомнил ей о том, как бывший муж спрашивал вот так же, будто с опаской, что ему откажут в свидании.
  - У меня нет ужина, но больше никаких планов...
  - Ну это-то как раз не страшно, - показалось, что Ромка выдохнул с облегчением. - Ань... только сейчас ни о чем не спрашивай, ладно?
  - Рома! - повысила голос женщина. - Ты меня пугаешь.
  - Подожди, пока пугаться рано, - не слишком оптимистично ободрил он. - Я приглашаю тебя в кафе, заодно и покормлю ужином.
  - Эм... Заинтриговал, - честно ответила она. - Но я все же не совсем понимаю преследуемой тобой цели. С каких пор в кафе ужин подают? И почему в кафе, а не в ресторан? - усмехнулась Аня, - боишься, что я дресс-коду не соответствую в повседневной одежде? - поднялась она из-за стола, чтобы выйти в коридор, поняв, что притихшие коллеги, слышавшие ее часть реплик, начинают ехидно посмеиваться.
  - Ань, - устало вздохнул Рома, - если очень хочешь, ресторан будет потом. Ты можешь пойти со мной в кафе? - нетерпеливо спросил он.
  - Да.
  - Все! Все остальное при встрече. Адрес запоминай...
  - Ну вот, я-то разгубастилась, что ты за мной заедешь... - шутливо упрекнула женщина.
  - В другой раз. Обещаю! Встретимся на месте. Подъедешь, звякни, я тебя встречу.
  - Думаешь, в семь вечера там будет столько народу, что я тебя не разыщу за столиком?
  - Пожалуйста, Ань! - раздраженно повысил Роман голос. - Просто скажи, придешь? Жду тебя в 17.00
  - Подожди, я же до шести работаю... - спохватилась Анна.
  - Можешь отпроситься пораньше?
  - Это очень важно?
  - Да! - не стал отпираться Роман. - Если бы это было не так...
  - Диктуй адрес, - смирилась Анька, поняв, что большего объема информации она сейчас все равно вряд ли добьется. Ей было непонятно подобное предложение соседа. Если бы Рома хотел устроить ей встречу с Егором, то уж наверняка пригласил бы в ресторан. Панов на мелочи не разменивается.
  
  Оказалось все гораздо прозаичнее. Оказывается, этот великовозрастный детинушка решил поиграть 'в шпиёнов', и ему требовалось прикрытие. Вообще-то Аня мало подходила на подобную роль, но, тем не менее, Рома собирался играть по всем правилам.
  Встретив ее на крыльце заведения, он, даже не дав оглядеться, протащил ее в дальний угол, крайне неприятно удивив соседку выбранным местом. Угловой диванчик и столик оказывались интимно отгорожены несущими колонами, искусно задрапированными подобием стеллажей со стилизованной атрибутикой кабака феодальных времен.
  - Что ты будешь заказывать? - подвинул он женщине меню, так и не открыв свой экземпляр.
  - А ты что, не голоден? - удивилась она, проследив за тем, что Рома, едва закурив и тут же нервно потушив первую сигарету, потянулся за второй. И это при том, что он вообще почти не злоупотреблял 'кислородными палочками'.
  Аня захлопнула папку с меню и, накрыв его сжатый кулак, прямо спросила:
  - Поговорим? Что случилось, Ром?
  - Ты закажи что-нибудь, - мотнул он головой, оттягивал он объяснение. - Мне - просто кофе. Черный, двойной.
  - Хорошо, тогда мне тоже просто кофе - латте. И, Ром, я - не официантка. Ты - мужчина. Махни рукой и сделай нам заказ сам, - попробовала Анна отвлечь его. Кажется, Ромка и впрямь настолько удручен чем-то, что просто не замечает вопиющих нюансов. - Что-то ты неважно выглядишь, - покачала она головой, заметив синие тени под глазами, будто он не спал полночи.
  - Сейчас сама все поймешь, - криво улыбнулся Роман, теребя свой телефон в руках, и постоянно поглядывая на время. Хороших часов престижных марок у него было аж четверо. Но он надевал их только для определенных случаев, когда этого требовал имидж. В остальное время предпочитал обходиться без часов, чтобы не отвлекаться, когда 'приспичит'. Артем вызывал больше страсти, чем нежности, и несколько раз здорово ободрав кожу любовника замком платинового браслета, решил вообще не носить их. Тёмка лишь потешался над этим опасением, но не отговаривал Романа от его поспешного решения.
  - Только не окликай! - предупреждающе сжал Роман руку недоумевающей Ани. - Обернись.
  
  Ровно в 17.15, (согласно нечаянно услышанной Ромой информации), двери кафе открылись, впуская очередных, немногочисленных в этот час посетителей - ярко накрашенную фигуристую девицу и высокого блондина.
  В полумраке помещения Аня даже не сразу сообразила, кого напоминает ей красивый парень. Просто не ожидала встретить его здесь, и только узнав Артема, непонятности поведения Романа сразу прояснились.
  - Ага... - задумчиво выдала она, обернувшись обратно к спутнику.
  Ромка сидел, стиснув челюсти, на его скулах гуляли желваки, а в прищуренных глазах застыла тоска пополам с разочарованием. Мужчина, не отрываясь, смотрел за тем, как прибывшая парочка усаживается за столик "на двоих" неподалеку от них. Народу было немного, но Рома выбрал удачный пункт наблюдения. Рассмотреть, кто находится в интим-зоне, получалось почти невозможно из-за "удачного" проекта непонятно чего поддерживающих колонн. Насколько Аня себе представляла, стены и так служили опорой потолку, и колонны были бы более уместны в центральной части зала.
  
  - Ну, картинку я вижу, а комментарии будут? Зачем я тебе понадобилась, Ром? Как свидетель неверности? - раздраженно спросила она. - Я ничего не знаю о ваших договоренностях. Кто эта девица? Его одногруппница? Артем не имеет права угостить девчонку чашкой кофе?
  - Это не одногруппница, - глухо отозвался Роман.
  - Хм... ты что, всех студентов на потоке в лицо знаешь? - недоверчиво хмыкнула Анна, но по тяжелому взгляду, брошенному на нее, поняла, что почти угадала. И, как бы там ни было, эта девица точно не из Тёмкиной группы. - Даже если и так? Ты не ответил. Почему ты позвал меня? Тебе требуется группа моральной поддержки? Советчик? Жилетка? Секундант? Что, Ром? На мой взгляд, нам вообще здесь не место. Думаю, выйдет некрасивая сцена, если Тёмка обнаружит, что ты за ним шпионишь. Неужели нельзя было подождать, пока он вернется домой и сам расскажет о том, как прошел день?
  - Я должен был убедиться...
  - В чем? - саркастически хмыкнула она, пожав плечами, не зная, кому из ребят сейчас сочувствовать больше. - Ну, убедился? Полегчало? И брось курить! Вот, лучше кофе попей и пойдем отсюда, - предложила Аня, сдвигая наполненную пепельницу, чтобы подошедшая официантка могла составить принесенные чашки с подноса на их столик.
  Невольно услышав обрывок разговора, официантка ловко расставила чашки перед клиентами, заменила пепельницу и понятливо удалилась, не желая становиться свидетелем назревающей ссоры явно не романтически настроенной парочки.
  Пока девушка производила свои манипуляции, Рома машинально качнулся вбок, чтобы ни на миг не выпускать усевшихся в центре зала Артема и его спутницу.
  Анне крайне не нравилась создавшаяся ситуация. Ее огорчало поведение Романа, решившего проследить, с кем проводит время его парень. И откуда только узнал о предстоящей встрече? И то, что он впутал в это ее, также очень напрягало. Но, надо признать, что ее саму почему-то тоже царапало неприятное открытие, и преследовал раздрай чувств.
  Анна в чем-то понимала Ромку, потому что и сама неожиданно для себя сейчас испытывала ревность к этой довольно вульгарно раскрашенной девице, и досаду на самое себя, уличив Тёмку в неверности своему партнеру. По большому счету, ее вообще не касалось, с кем встречается красивый молодой парень. Кто вообще решил, что на нем можно ставить клеймо: "гей"? Может быть, он потенциальный "би", или вообще, просто прикидывался не натуралом - хотел попробовать что-то новенького, но нашел удачную партию и хорошо отыгрывает свою роль. Вряд ли Артем мог себе многое позволить из того, что имел сейчас, оставаясь 'ничейным мальчиком' и живя в университетской общаге.
  Аня понимала, что вот она - правда жизни, ничего такого неординарного и не происходит, но стало как-то противно.
  - Что мне делать, Ань? - прервал Роман ее невеселые размышления.
  Она неверяще взглянула на буквально раздавленного мужчину. Ей даже показалось, что сосед и сейчас не хочет верить собственным глазам. Вероятно, он именно для этого и пригласил ее - в качестве независимого наблюдателя.
  Ну, на независимость мнения рассчитывать в ее случае не приходилось. Почему-то было очень больно и обидно за них обоих. И даже за себя...
  Или Рома хотел выставить ее, как прикрытие, если Артем все-таки обнаружит их присутствие? Дескать, просто сопровождает одинокую женщину, так сказать, по-соседски...
  Бред сивой кобылы, а не оправдание...
  - Как ты можешь просить совета у меня, Ром? Ты делаешь вывод на основании того, что видят твои глаза. А что говорит твое сердце? - тихо произнесла Аня, чувствуя себя неопытным психологом, на прием к которому пришел пациент с огромной проблемой, а она бы и рада помочь, но даже не помнит, в какой тетради институтские лекции по столь запущенным случаям.
  Ромка машинально потер левую сторону груди, ничего не ответив. Похоже, сердце его не отмалчивалось...
  - Давай, уйдем. А вечером вы поговорите? - предложила женщина, собирая пышную молочную пенку с кофе.
  - А если он не вернется? - еле слышно, будто боялся произносить это вслух, прошептал Роман.
  - Тьфу на тебя! - рассердилась Аня, почему-то представив кошмарную аварию чуть ли ни у самого подъезда, помешавшую Тёмке вернуться к ужину. Но тут до нее дошло, что имел в виду Рома, и она чуть не поперхнулась кофейной пенкой: неужто он всерьез решил, что Артем вот сейчас побеседует с девицей, и навсегда исчезнет из жизни этого, похоже, всерьез влюбленного придурка? Ну, ладно, еще можно понять, что разговоры при расставании излишни. Но то, что Артем не вернется в квартиру хотя бы забрать свои вещи и документы?
  И смех, и грех...
  С чудовищным трудом Рома заставил себя оторвать взгляд от беседующей парочки и, устало потерев лоб, словно он разрывался от головной боли, обнял свою чашку обеими ладонями, но ко рту так и не поднес.
  Аня тоже покосилась на объекты наблюдения и покачала головой, прикидывая, на чем можно было бы поймать Тёмку. Потеря девственности? Не похоже, что эта девица совсем недавно лишилась невинности, хотя, конечно, в жизни всякие чудеса случаются. Может быть, беременность на сроке, когда аборт делать поздно? Да нет, вряд ли. Вроде ничего откровенно не выпирает, к тому же будущей мамашке не следовало бы курить, а Тёмкина подружка немного манерно затягивалась вот уже второй сигаретой. А может, парень просто умудрился переспать с ней, и так здорово понравилось, что хочет еще?
  - Рома, не сходи с ума, - попросила Аня, не представляя, как в данной ситуации ей следует утешать старшего соседа.
  - Он мне никогда не врал раньше, - с горечью отметил молодой мужчина. - Я надеюсь...
  - Знаешь, правда не всегда бывает той, которую следует знать.
  - Аня, ложь во спасение - все равно ложь.
  - А ты не подвластен подобному греху? - язвительно пробормотала она, досадливо размешав ложечкой осевшую пенку в своей чашке.
  - Но Темка МНЕ не врал... - так и не ответил насчет собственной безгрешности Роман.
  - Рома, ну вот скажи, ты что, рассчитывал пронести большое и светлое чувство через всю жизнь? Тебе тридцать лет, а все еще в сказки веришь? В крайнем случае, найдешь себе другого мальчика.
  - Ань! Мне УЖЕ тридцать! Я - не мальчишка в поиске новых постельных приключений. Я не хочу никакого другого! Темка - МОЙ! Понимаешь?! Я именно такого искал всю жизнь! ЕГО!!! - разгорячился спутник. - Я не хочу превращаться в папика, меняющего каждую неделю гламурных "нечто". Меня с души воротит от всей этой тусни.
  - Ты настолько привередлив? - не удержалась от злой подколки Анька. - Судя по всему, тебе даже не надо будет искать - свистнешь, что свободен, они сами прибегут - только выбирай.
  - Там не из кого выбирать, поверь. Мне малолетки нафиг не сдались. А из тех, кто постарше - или семьей обзавелись или давно надломлены. У меня своих проблем хватает, не смогу тянуть кого-то психически неуравновешенного и подсевшего на допинг, да и, как правило, это уже бесполезно. Я такой, как есть. Этого уже не изменишь, Ань. И я хочу, чтобы Тёмка, мой Тёмка был рядом. Он нужен мне...
  - А чего хочет сам Артем? Что нужно пацану в восемнадцать лет?
  - В девятнадцать,- машинально поправил Рома.
  - Да неважно! Ты уверен, что знаешь, чего хочет он сам?!
  - Мне и так больно, Ань, не стоит добивать. Я надеялся, что знаю. Я ведь на все готов ради него... Чего ему не хватало? Хотя бы на данном этапе, ну скажи, а?
  Ромка приехал сюда на машине. Аня была уверена, что он не пил, но откровения обычно сдержанного парня были больше похожи на пьяные стенания.
  - Знаешь, если уж тебе так приспичило, просто позвони ему, - неожиданно зло посоветовала она.
  Может быть, в этот раз и следовало бы дать другой совет, которого ждал обычно полагающийся только на собственное мнение Роман, но Анне почему-то вспомнились некоторыее моменты их отношений с бывшим мужем, ступившим на скользкую дорожку супружеской измены. Вероятно, и надо было вот так же рвать, без жалости к нему, к себе и к тому, что их соединяло. И не было бы еще этих фальшивых насквозь шести лет, когда они, пытаясь создать хотя бы видимость отношений для родни и детей, уже методично уничтожали все то хорошее, что еще можно было оставить себе на память. А сейчас не осталось даже этого. Просто слишком долго чувства агонизировали, пока окончательно не атрофировались, и на пустом месте поселилось раздражение и взаимная неприязнь.
  Надо ли кому-то из ребят проходить через такое, или так бывает только у традиционных пар? Может быть, и впрямь, лучше сейчас прояснить все невнятные моменты в их отношениях, чем накапливать отравляющий душу яд подозрений.
  Рома, даже не задумываясь над ее советом, быстро нажал кнопку вызова. Аня невольно улыбнулась. У нее под кнопкой с номером '1' был забит номер мобильного телефона сына, а у Ромки - Артема.
  Но сейчас ей хотелось увидеть реакцию младшего соседа.
  Что-то в его поведении ей казалось неправильным, вот только, что - понять она не могла. Жаль, что не слышно, о чем усевшаяся неподалеку парочка разговаривает.
  Одним ухом Анна невольно прислушивалась к напряженному голосу Ромы, старающегося говорить ровно и тихо, но взгляд ее был прикован к Артему.
  Тёмка схватил телефонную трубку так, будто только и ждал этого звонка, даже на дисплей не взглянул (хотя оно и понятно - на вызов Романа у него стояла особая мелодия), только вот отвечать не спешил. Как-то странно взглянув на свою спутницу, он откинулся назад на спинку стула и медленно поднес трубку к уху, останавливая поток ее речи красноречивым жестом. Девушка заткнулась на полуслове, недовольно побуравив его сердито-обиженным взглядом.
  - Привет, ты где? - без всяких предисловий выдавил Рома.
  Артем нахмурился, пытаясь из-за играющей музыки расслышать каждое слово. Однако, это было не так просто сделать и он, прижав телефон плотнее к уху, закрыл второе ладонью.
  - ...
  - Да? Ну и что празднуете? - невольно проскользнула горечь в голосе старшего любовника.
  - ...
  - И много вас там?
  - ...
  - Тебя встретить?
  - ...
  - Ты уверен?
  - ...
  - Я люблю тебя, Тём...
  - ...
  - Хм..., со злостью отшвырнул телефон Рома. - Он со своими одногрупниками празднует... Хорошо, хоть не сказал, что в библиотеке сидит. Сообразил, что музон я могу услышать... Вот сучонок... - как-то даже немного восхищенно покачал головой Роман, снова уставившись на парочку.
  При последних словах неожиданного признания в любви, Аня невольно вздрогнула. При ней Рома никогда не произносил ничего подобного вслух. Может быть, это было стандартное прощание, а, может, попытка удержать Тёму от опрометчивого шага расставания?
  
  Рассеянно пробормотав: "взаимно" на неожиданное признание, вместо обычного ехидного напутствия, Артем на мгновение прикрыл глаза, переживая за свое вранье, но затем вновь качнулся к столу, положив руки на столешницу.
  Кофе им еще не принесли, и девица попыталась завладеть вниманием кавалера, собственнически накрыв его руку своей ладонью, и при этом состроив призывное выражение на своей мордашке.
  Артем поспешно выдернул руку из-под ее руки, демонстративно скрестив их на груди.
  И тут до Ани дошло, что ее напрягало. Даже дома Артем умудрялся проявить галантность, при ее появлении у них на кухне в совершенно неформальной обстановке, вставая и подвигая табуретку. Тогда как Рома, видимо, считая, что она каким-то образом, "своя", мог ограничиться кивком, дескать, занимай приглянувшееся местечко.
  А вот тут - он только дверь придержал, пропуская спутницу вперед, но даже не рыпнулся принять у нее куртку, чтобы повесить на стоявшую рядом вешалку, не отодвинул стул, помогая усесться. Сразу же расплатился за их заказ. И сам оставался в куртке, лишь расстегнув ее. Да еще и откровенная скука и тщательно удерживаемое выражение терпеливого спокойствия на его лице, если не досады... Нет, досада, скорее, была написана на лице девицы теперь, когда она уже перепробовала и обворожительные улыбки, и трогательные взгляды-прикосновения. А этот его жест скрещенных на груди рук, явно намекал на то, что Артем желает отгородиться от ее общества или не согласен с тем, о чем девушка ему рассказывала.
  Вот только неприятно было, что он солгал...
  - Уходим? - с надеждой спросила Аня своего спутника.
  - Нет.
  - Рома, ты мазохист? Или оптимист?
  - Я реалист.
  Зазвонивший телефон Ромки прервал их бессодержательную беседу.
  - Да? - ответил мужчина. - Нет, не в офисе. Так срочно, что не подождет? Не подождет до завтра, говорю? Я сейчас перезвоню! - не стал повышать он голоса, опасаясь привлечь к себе внимание. - Черт! Ань, я на пять минут отойду...
  - Давай. Только постарайся, чтобы Артем тебя не увидел.
  - Хорошо. Подождешь меня?
  - И куда я денусь? - невесело улыбнулась она, пожав плечами.
  Рома схватил мобильник и, держась ближе к стене, быстро пересек зал к выходу - там громкая музыка не мешала его разговору.
  Аньку внезапно осенило, и она схватила свой телефон, судорожно набирая номер Артема, очень надеясь, что не напрасно вмешивается
  - Артем! - не дала она ни слова произнести удивленному парню. Не так уж часто и звонила. - Ни о чем не переспрашивай, живо подними свою драгоценную задницу и подойди к туалетам!
  По счастью, санитарные комнаты находились в противоположном конце от выхода на улицу, куда сейчас отправился Рома, чтобы решить какой-то рабочий момент.
  Тёмка завертел головой, видимо пытаясь найти ее или определиться с направлением к туалету. Похоже, что в этом кафе он еще не бывал.
  - Позади тебя, по коридорчику налево, - подсказала Аня. - Телефон захвати, бегом давай!
  Наверное, если бы сам не хотел хоть ненадолго избавиться от общества подружки, юноша сначала постарался бы прояснить ситуацию, но, к счастью, исполнил инструкции соседки в точности.
  Удивившись нелепому розыгрышу - возле туалетов никого не было, Тёма сам набрал Анин номер, сообщив, что он на месте и задав логичный вопрос, зачем ей потребовались его туда посылать?
  - Отлично! - сразу же отозвалась женщина. - Значит так, у меня всего одна минута. Никогда не лги тому, кого не хочешь потерять - это раз. Если тебе все равно, то можешь и дальше утверждать, что ты сейчас отрываешься со своими однокурсниками.
  - Откуда ты знаешь? - растерялся парень.
  - Не перебивай!
  - Нет, Ань! Ты не поняла. Я не хотел врать! - поспешил оправдаться Тёмка.
  - Что, все так плохо? - с каким-то непонятным облегчением из-за его пояснения, спросила Анна.
  - Все хуже некуда, - как-то обреченно выдохнул он. - Но это...
  - И поэтому нужно было цеплять первую попавшуюся девчонку? - решив, что они просто разругались с Романом, и Тёмка хотел немного задеть его, заставив приревновать, задала она очередной вопрос. - А почему не парня, чтобы Ромке больнее стало? Впрочем, я тебе не мамочка, чтобы ты передо мной отчитывался. Просто жаль...
  - Аня! - стиснул трубку Артем. - Это не совсем не так...
  Времени на пустую болтовню почти не оставалось, Роман мог вернуться в любую минуту. Крашеная девица нетерпеливо стряхивала пепел длинной сигаретки, поджидая внезапно сбежавшего друга. А Ане хотелось еще много чего сказать Артему, но только при этом видеть его глаза.
  - Ну... не знаю, тебе виднее, - слегка поостыла она, тщательно давя праведное негодование. Не зная всей подоплеки, приведшей к подобной ситуации, нельзя судить сгоряча, развешивая ярлыки с определением, кто прав, кто виноват.
  - Ань, это моя старая знакомая! - вновь попытался оправдаться Артем. - И она слишком много от меня хочет. Я не могу объяснить... не сейчас... - в отчаянии прошептал парень. - Если она узнает о нас...
  - Солнце мое, так тебя спасать надо, что ли? - внезапно представила Аня ситуацию с грязным шантажом.
  - Вроде того. Но нет, я справлюсь... наверное...
  - Ладно, не отчаивайся, сейчас что-нибудь попробую сделать. Иди на место.
  Аня нажала отбой, но Тёмка появился лишь спустя пару минут, на ходу пятерней зализывая сколотые в хвост волосы назад. И едва юноша уселся на свое место, как вернулся Рома.
  Стараясь игнорировать парочку, за которой они с соседкой шпионили, мужчина схватился за сигареты, но его взгляд упрямо искал предмет раздражения его нервной системы.
  Аня же мысленно рычала на дочь, злясь, что та не слышит вызов мобильника. Ну это обычное дело - на парах отключая звук, Ксюха потом частенько забывает его включить. Хорошо, что Лерка должна быть уже с ней, номер подружки дочери тоже был забит в памяти ее телефона.
  - Теперь я пойду пудрить носик, - произнесла Анна, поднимаясь с телефоном в руке:
  - Здравствуй, Лера, Оксана рядом? Дай ей трубочку, пожалуйста...
  Прежде, чем отойти, она вопросительно взглянула на непохожего на себя Рому:
  - Надеюсь, не рванешь уличать в обмане? - кивнула женщина в сторону столика, занимаемого Тёмкой.
  - Хм... нет, - снова потер он переносицу и полез за очередной сигаретой.
  - Попей кофе, Ром. Я быстро, - пообещала Аня, на ходу инструктируя дочь:
  - Ничего, подождет твой шоппинг. Ксюш, только надо, чтобы достоверно получилось и не переигрывай. Без фарса, ладно?... Значит, одна приезжай! Что тут ехать-то, 15-20 минут. Это рядом совсем. Скажи своей Лерке, что кофе ее угостишь... Да, потом возмещу, - расщедрилась она, решив, что если все пройдет удачно, спонсор, чтобы напоить девчонок кофе с пирожными, найдется.
  Увести Ромку не получится - это очевидно, но, может, и не стоит. Артем, похоже, слишком боится огласки, из-за чего предпочел встретиться с шантажисткой и даже соврать партнеру, которого обижала его позиция. Рома тяжело мирился с провинциальными предрассудками, подозревая, что если по-настоящему привязан, то уже не имеет значение чье-то мнение. Хотя, пока что делал скидку на возраст своего любимого. Это ему в тридцать лет уже проще отстаивать свои позиции и взгляды.
  Может быть, вмешавшись, куда не просили, удастся разрулить неприятную для всех ситуацию?
  
  ***
  
  
  
  
  
  1-я часть романа выложена полностью на сайте "Призрачные миры": ЗДЕСЬ
Оценка: 8.37*13  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"