Тепло бьёт по глазам, мелькает огонь в камине, уютный диван, и всё мгновенно исчезает за сомкнутыми ресницами. Но ты успеваешь заметить, и десять тысяч лет склоняешлся с улыбкой, и твои слова сыпятся как град с неба - каждое бьёт по коже.
- Не притворяйся, что спишь.
Твои жёсткие руки без усилия оторвут от мягкого пледа, поднимут, разрезая телом тёплый воздух, и всё начнётся с начала, и от твоих насмешливых губ нигде не спрятаться, словно ты везде одновременно. А я ничего не могу. Не могу защититься или хоть увернуться. Отчаяние переплавляется в ненависть и впивается в тело ударом тока, раскалывая рёбра, кроша череп, я кричу, пока не кончается воздух в лёгких, будто это может чем-то помочь...
И твои слова отражаются от стен многовековым эхом:
- Не старайся, никто не услышит.
Смех дробью разлетается от стен.
Из-под твоих умелых пальцев - кровь. Заливает весь пол, стены и даже потолок. Всё красное, горько-солоноватое на вкус, и тёплый уюбтный воздух невыносимо обжигает...
Ты говоришь, что я не смогу сбежать отсюда. И, кажется, это не ложь...
Твои руки получают всё, что хотят. В мои - впиваются верёвки, ия ненавижу тебя, будто это что-то может изменить.
Но я ещё ни разу не попросил убить меня... Потому что это единственная просьба, которую ты выполнишь рано или поздно. А я всё ещё надеюсь однажды сбежать...
Но когда в следующий раз я открою глаза, всё будет на тех же местах. И мы с тобой - в тех же ролях, что и всегда. А тот, второй во мне - будет неслышно умирать от хохота, но не станет защищать меня.
- Не притворяйся, что спишь, Фарфарелло...