18 июня. Свершилось! Сегодня нам вручили дипломы о получении высшего образования. Пять счастливых и беззаботных лет пролетели как один день, оставив в памяти лишь след. Ну и, конечно, посаженные обильными возлияниям почки. Начинается взрослая жизнь, самостоятельная. Местечко в налоговой инспекции я себе подыскал, там ждут - не дождутся, когда я получу диплом. Одно лишь смутно тревожит - теперь я лишен институтской брони от Армии. Хотя в такой день думать о плохом - грех. Меня уже, наверное, заждались в "Bavaria", само название говорит за себя. Последняя пьянка в обществе старых, проверенных институтскими испытаниями, друзей. Потом все разъедутся по своим "малым Родинам". Надо спешить - выжрут всё пиво без меня.
19 июня. Очень хреново себя чувствую. Болит башка, во рту, словно кошки нагадили, и резь в глазах от яркого света, поэтому сижу в комнате с задернутыми шторами. К тому же проклятая жара отбирает последние силы. Вчера оторвались по полной программе. Начиналось все вроде благопристойно, а затем по мере выпитого рожи становились краснее, а поведение развязнее. Помню Коляна, почему-то обнаженного по пояс, с пивными кружками в руках кричавшего: "Мы вместе". Наверное, что бы его было лучше слышно, он забрался на стол. Затем помню себя, блюющего на ночной, пустой автобусной остановке. Очнулся дома - но совершенно не помню, как добрался. Пойду выпью холодной минералки.
25 июня. Ходил устраиваться на работу в налоговую инспекцию. Там работает мой дядя (родной брат отца), поэтому проблем с устройством не возникало. Остались одни лишь формальности. Думаю, в течение недели все устроится.
28 июня. Отдыхал на Волге. Был мой друг детства Леха с подругой и я, со своей очередной возлюбленной. Выехали рано, что бы занять хорошее место, но так как погода жаркая - везде полно отдыхающих. Не долго думая, прогнали каких-то малолеток с приглянувшегося места. Леха загнал свою "семерку" под тень деревьев, открыл все двери и врубил магнитофон. Я помогал нашим дамам раскладывать провиант. Разожгли костерок на табличке " Костров не жечь", бросили сетку с баночным пивом в Волгу и улеглись на песчаном берегу принимать солнечные ванны. Много болтали, много смеялись, много пили и ели. Пару раз прогнали наглых отдыхающих, пытавшихся устроится рядом...
А вечером, дома, мама мазала кислым молоком мою обожженную солнцем спину.
1 июля. Первый рабочий день в налоговой. Меня прикрепили к одной пожилой и очень опытной женщине. Буду работать под ее наблюдением, пока не войду в курс дела. Что ж, это даже не плохо. Относится ко мне по матерински: "Толик, пожалуйста, сходи туда; Толик, пожалуйста, принеси то".
7 июля. Зависал всю ночь в " Короне" - самом крутом ночном клубе Волгограда. Просадил кучу денег. Познакомился с одной симпатичной особой. Надо будет ей позвонить - " забить стрелку".
15 июля. Ездил самостоятельно проверять ООО " Олимп". Меня принимали словно босса. Смело повышал голос на главного бухгалтера, а сам еле сдерживался от смеха, глядя на его тщетные попытки угодить мне. Все-таки налоговая - это сила! Потом по дороге обратно, (это три остановки, которые я решил пройти пешком, что бы размять ноги), побродил по магазинам, купил эскимо, спокойно, с чувством выполненного долга, сел на свободную скамейку подышать свежим воздухом. Черт возьми! Мне нравится эта работа!
17 июля. Ходил на вещевой рынок покупать ботинки. Долго выбирал. Наконец нашел одни, которые полностью вписывались в мой идеал обуви. Но хозяйка товара, эта жаба парализованная, загнула такую несусветную цену, что у меня челюсть отвалилась. Упорно торговался, два раза делал вид что ухожу, и возвращался. Ничего не помогало. Разозлился до такой степени, что выхватил из кармана свое удостоверение налогового инспектора, с которым никогда не расстаюсь, сунул ей в морду и пообещал превратить её жизнь в ад. Только тогда она сбросила полцены. Я сам не ожидал такого эффекта. Надо взять этот прием на вооружение.
20 июля. Светка пригласила на день рожденья (бывшая однокурсница). Правда, ехать в другой конец города, но на халяву даже уксус сладкий. Надо будет экспроприировать вазу на работе, отмыть - подарю Светке.
22 июля. Вчера был у Светки. Соседи до утра, сто пудов, не спали. От неё сразу поехал на работу. По дороге высосал две бутылки пива - немного поправил здоровье. С работы позвонил домой, предупредил, что со мной все в порядке, если не считать больной головы. До обеда просидел с бумагами, а после узурпировал компьютер - играл до конца рабочего дня в тетрис.
27 июля. Сегодня день ВМФ. Папа отмечал с друзьями по Армии. Он два года оттарабанил в Новороссийске. Ездили на Волгу. Вернулся пьянее грязи. Хорошо ему было служить при советской власти. Тогда не было такой дедовщины.
2 августа. Ездил на рыбалку в деревню - пригласил бывший однокурсник. Вечером посидели за бутылочкой, вспомнили былые годы. А утром он меня разбудил чуть свет. Ехать пришлось на велосипедах, из-за чего я натер задницу и перетрудил ноги. На рыбном месте, как сообщил Валек, разобрали удочки. Он же показал, как насаживать на крючок червя, и полезли через кусты к реке. На лицо постоянно прилипала паутина, за шиворот заползали какие-то жуки. К тому же над рекой тучами летали комары. Забросили удочки. За двадцать минут не одной поклевки. За это время комары выпили, наверное, литр моей крови. В общем, я не вытерпел, и полез назад. К несчастью, поскользнулся на сырой от росы траве и, как по льду, съехал в воду. С трудом вылез на берег, а жестокий Валек поливал меня матом и хрипел, что я всю рыбу распугал. Как её можно распугать, если её тут не было. Валек сказал, что знает другое хорошее место. Игнорируя мой скептицизм, собрал удочки и потащил меня куда-то. С упорством маньяка он разбирал удочки и лез к реке. Я махнул на все рукой, и бегал по берегу, размахивая ветками, спасаясь от комаров. Долго пришлось ждать, пока Валек утолит свою рыбацкую страсть. За это время я проклял всю эту рыбалку, комаров и Валька - за то, что втянул меня в эту авантюру. Возвращались за полдень. Хотелось жрать и спать. Я сразу выпил у него дома весь компот и съел две тарелки борща. Он проводил меня до автовокзала, попрощались. Всю дорогу до Волгограда я проспал. Разбудил меня водитель, оказывается приехали, и все пассажиры вышли, один я храпел во всю мощь своих молодых лёгких. Уже дома я ощутил всю усталость, накопленную за день, и очень чесались комариные укусы. А ведь завтра на работу. Надо пораньше лечь спать.
5 августа. Обмывали новую машину Алика, соседа по лестничной клетке. Мы к тому же учились в одной школе, правда, он на год младше. После школы долго плавал в мутной воде и вынырнул директором небольшой, но собственноручно сотворенной коммерческой фирмы. Отмазался от Армии, и все силы тратит теперь на заколачивание "бабок". После стандартных двух литров водяры всех потянуло на баб. Загрузились всей бандой в новую машину и рванули на Набережную - волгоградский аналог Тверской улицы. Выезжая на набережную, Алик заехал на тротуар и медленно, с чувством собственного достоинства, лавировал между праздношатающимися. Санек опустил стекло и, высунувшись из окна по пояс, пытался дотянуться до понравившейся девушки. Все ржали так, что закладывало уши. Тут Серёга, сидевший на переднем сиденье, решил выйти на ходу из машины. Открыл дверь и почти вылез, но его нога зацепилась за ремень безопасности, поэтому он сначала прыгал пару метров за машиной на одной ноге - грохнулся и потом волочился за машиной по асфальту, дико матерясь. Добрый Алик проехал десяток метров и остановился. В общем - все закончилось нормально. Машина прошла боевое крещение, Серега ничего не сломал, никого не забрали в милицию, потрещали с девочками.
10 августа. Случилось страшное. Сегодня вечером мне принесли повестку. 17 числа с вещами явиться в РВК. Это - жопа. Большая, тёмная и беспросветная. Вроде жизнь только налаживаться начала и на самом интересном месте - БАХ! Распишитесь в получении повестки. Какой дурак придумал эту Армию? Надо будет уволиться с работы, получить расчетные. Сходить в парикмахерскую!
16 августа. Последняя неделя дома пролетела, как один день. Мама собирала сумку, а я прощался с родственниками и друзьями. Завтра, вероятно, буду далеко от дома. Что-то сердце заболело. Плохая примета. Одно успокаивает: у меня в институте была военная кафедра, поэтому я служить буду офицером, думаю это легче, чем быть солдатом.
17 августа. Вчера явился, как и предписывали, в РВК к 9.00. Встретил там многих институтских знакомых. Они объяснили куда идти и что делать. Оказалось, что распределять нас по местам службы будут в штабе округа, (он находится в Ростове), и сегодня надо выезжать. Военный комиссар - полковник Гордияш - лично вручил каждому офицерское удостоверение и предписание, растолковал, как отыскать в Ростове штаб, и пожелал успешной службы. На том и расстались. Из РВК поехали на вокзал, решили, что бы ни случилось, держаться в месте. Билеты, естественно, пришлось покупать за свой счет. Обещали возместить расходы на дорогу, когда прибудем в ППД (пункт постоянной дислокации). В вагоне заняли одно купе, разложили на столе домашнюю жратву, поставили флакон водяры. В меня почему-то ни чего не лезло. Постоянно бегал в туалет. Вовка травил похабные анекдоты, Валерка жрал водку, а Серега бегал по поезду - искал пиво. Однако волнение последних дней дало о себе знать - меня сморил сон. Проснулся, когда уже мимо проплывали пригородные районы Ростова. Мои собратья по несчастью еще дрыхли, а я решил побриться, что бы придать себе респектабельный вид. Достал из сумки мыльно-рыльные принадлежности и побрел в сортир. Он в такую рань уже был занят. В тамбуре ждала своей очереди бочкообразная гражданка. Очень странно на меня смотрела. " Вот дура толстая", - подумал я, - "Какого хрена ты вылупилась?" Демонстративно плюнул ей под ноги и уставился в окно. Дождался своей очереди, зашел в туалет открыл воду, глянул в зеркало и в голову ударил жар. Эти уроды намазали мне лицо зубной пастой. На такое только глум - Валера способен. У человека горе, его в Армию забирают; и какие-то детские забавы. Весь дрожа от гнева, я брился, и думал как отомстить. В спешке порезался, пришлось прижечь ранку одеколоном. Бегом побежал обратно, предвкушая как выдавлю на морду Валерке весь тюбик пасты. Однако они уже ждали меня, смеялись. А Валера гнусным голосом спрашивал: "Толик, что у тебя с лицом?" Ничего еще два года впереди, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.
Ростов встретил нас жарой и пылью. Сравнительно быстро нашли штаб округа. Ломанулись в строевую часть. Там толпа таких же "пиджаков". Дождались очереди, просились в Волгоград, но все вакансии заняли приблатненные уроды, которые приехали на неделю раньше нас. Нам предложили на выбор Северную Осетию или Дагестан. По газетам знали, что во Владике не спокойно. Поэтому согласились на Дагестан.
20 августа. Сижу в гостинице славного города Темирханска. Условия здесь, мягко говоря, спартанские: вода только холодная, сортир на улице - (ночью ходил поссать, чуть не провалился в очко); холодильника, естественно, тоже нет: готовить надо на электроплитке. Вокруг горы и аборигены. Не поймешь, что говорят на своем языке, (матерятся, правда, по-русски), смотрят недоброжелательно. Не нравится мне все это. Словно попал в другую страну. Другие дома, люди по другому одеваются, по утрам орет мулла - (даже религия другая). Сердце разрывает тоска. Что со мной будет? Были в военном городке у командира бригады полковника Жарова. Встретил нас по деловому, как и подобает хозяину. Немного расспросил: откуда и кто такие. Затем отправил в строевую часть - оформляться. Там встретил нас нерусский майор. Сказал, чтобы зашли после выходных. Поэтому субботу и воскресенье мы пробухали. Водку и хлеб купили на местном рынке, консервы остались еще из дома. Водка здесь плохая - имеет привкус керосина и на утро жутко болит голова. Местное пиво оказалось дрянью, а импортное баночное в наших условиях не по карману. Хотел написать домой письмо, но голова совершенно не варит. А Серега от безделья охотился на тараканов.
21 августа. Были в штабе бригады, нас уже распределили. Валерка отправляется в какую-то пригородную часть. Серега с Вовкой в артдивизион, а я попал во второй батальон к майору Мещерякову. Пошли искать свои места службы. Зашел в казарму, а где кого искать не пойму. Спросил у дневального, тот лишь показал каптерку. Простоял у дверей с час. Наконец появился старлей монголоидного типа. Объяснил ему ситуацию. Оказалось, что Мещеряков в парке боевых машин и появится в части завтра утром. Пошел в общагу. Валерка уехал, Сереги с Вованом нет, наверное, устроились. Аппетита нет абсолютно, и я проспал до прихода парней. Те появились грустные. Это не артдивизион, говорят, а обезьяний питомник.
22 августа. Сегодня поймал Мещерякова. Он оказался длинным, худым очкариком. Отправил меня на вещевой склад получать форму. С формой проблем не было, а вот с ботинками... Короче обещали выдать в течение месяца. Не оказалось гербовых кокард и портупей. Недостающие части мне дал Мещеряков из личных запасов. Вечером в общаге приводил форму в порядок. Выпросил утюг у вахтера. Гладил первый раз в жизни (дома всегда гладила мать) - пару раз обжегся, но получилось неплохо. Прокалывал петлицы, чистил ботинки и т. д.
23 августа. Первый мой день в батарее. Личный состав составляют местные бабуины, так, наверное, выглядели басмачи в гражданскую - лица не обезображенные интеллектом. Майор Мещеряков осмотрел мой внешний вид, сказал - все хорошо, но надо пришить подворотничок. Кратко объяснил обязанности, остальное - по ходу службы. На утреннем построении начальник штаба - полковник Скомба - приказал нам получать личное оружие, вспомнить устав, который мы учили в институте, (лично я эту муть не учил), и готовиться к караулу. В парке БМ слонялся без дела - осматривался на местности. На обеде ходил в солдатскую столовую, так делают многие офицеры в целях экономии, но такую дерьмовую жратву даже на халяву не возможно в себя затолкнуть. На первое была вареная капуста, которая в меню почему-то называлась щами, на второе - картофельное пюре коричневого цвета, (похоже из нечищеной картошки), с мясом, которое не поддавалось пережевыванию и компот из сухофруктов (попробовав его, сразу выплюнул - подкрашенная кипяченая вода). Пришлось голодать. К вечеру хотелось кидаться на людей и грызть, грызть, грызть. С трудом подавляя в себе это античеловеческое желание, добрел до общаги. Серега с Вовкой задерживались, поэтому о пропитании пришлось позаботиться самому - порылся в сумке Сереги и выудил у него банку консервов... Состояние такое, будто это не со мной, кошмарный сон. Хорошо бы проснуться дома.
24 августа. Сегодня назначили вторым помощником дежурного по части. В мои обязанности входит готовить л/с к караулу, возить еду в караул, и далее по мелочи. В наряд заступать в четыре часа, поэтому меня отпустили домой - готовиться. По дороге из части зашел на рынок купить продуктов. Бродил, приценивался. Набрал овощей - дешево и полезно. В общаге пообедал, завел будильник и завалился спать. Как прозвенел будильник, я не слышал, проснулся сам в половине четвертого. Понял, что опаздываю, одевался уже на ходу. На развод естественно опоздал. НШ полковник Скомба сделал мне предупреждение на первый раз. Оружие получал, когда все разошлись. НШ спросил: держал ли я когда-нибудь боевое оружие в руках? Я гордо ответил: "Я - пацифист"; и чуть не ударил себя рукой в грудь. Скомба скривился, как от зубной боли и молвит: "Попрошу на территории бригады не выражаться". Смотрел, как новый дежурный по части принимал наряд. Сам я ни в зуб ногой: как и что делать. Постоянно боюсь сделать что-нибудь не так. Сам я на приемку у второго помощника махнул рукой. Претензий никаких не имел. Вечером с двумя солдатами возил в караул ужин. Ребята отслужили больше полгода и свое дело знали. Я чувствовал себя лишним.
25 августа. Случился неприятный инцидент. Дежурный по столовой выдал мне приготовленный для караула обед. Те же два солдата загрузили фляги в "Урал". Я, конечно, залез в кабину, а эти два слона в кузов. Прибыв в караул, и отдав это варево солдатам, которые отвечали за столовую, я сел в комнате отдыха ждать, когда освободятся термосы. Тут выяснилось, что мои два слона, пока мы ехали, втихаря жрали жаренную рыбу для караула. НК - майор Пантюхин - обвинил меня в бездеятельности, немного попинал слонов, и сообщил о нарушении дежурному по части. Вернувшись в часть, как мне и велел капитан Нагиев, привел этих уродов в дежурку. Нагиев закрыл на замок дверь, заставил их написать объяснительные записки и, сосредоточенно сопя и покрякивая, принялся месить бедняг. Затем заставил их смыть кровь с пола. "Понял, как с ними надо обращаться?" - спросил он меня. " Не совсем" - отвечаю. "Ну, если ты такой тугодум, то могу на тебе объяснить", - предложил капитан. Я уже слышал краем уха, что он совсем без башни, не боится ни черта, ни командира бригады, и из-за своего нелегкого характера до сих пор ходит в капитанах. Видя его в деле, решил не связываться - покалечит. Остаток наряда провел как в тумане под впечатлением увиденного. Да, о соблюдении прав человека здесь не может быть и речи.
26 августа. Сегодня с парнями были на рынке - закупали хавчик. Когда уже пошли домой, нас окликнули какие-то даги. Мы их видели впервые, а они нас знали. Наверное, местные солдаты заложили. Так вот, эти гниды просили занять сто штук. Спаслись от них бегством.
27 августа. Целый день провел в парке БМ. Занимались обычной рутиной: убирали чертов мусор, мыли машины и чистили сапожной ваксой колеса. Машина сияет как у кота яйца, а на хрена это надо - не пойму. Ведь больше половины этих гробов даже не заводятся - дефицитные детали украдены. У всех на устах боевик, как на днях прапорщик Морозов ремонтировал свой ЗИЛ. Открыл капот, руки по локоть в мазуте, и скрылся под капотом - одни пятки торчат. За баранку посадил рядового Рахманова и кричит сам из-под мотора: " Держи руль прямо!" А это быдло Рахманов каким-то своим братьям по разуму показывал как он умеет водить машину. Так вошел в роль, что не вытерпел и начал вертеть баранкой, подпрыгивать на сиденье и имитировать надсадный рев двигателя. Что-то со скрежетом провернулось под машиной, и оттуда, мерзко сквернословя, вылез Морозов с газовым ключом. Почесал в затылке и, заметив на руке кровь, грохнулся в обморок. Кто-то из местных ляпнул: " Суши сухари, Салим, он не дышит. " Тот, не долго думая, в СОЧ (самовольное оставление части). Морозова реанимировали, полив на морду нашатырного спирта, а за несостоявшимся мокрушником ездил сам Скомба. Рахмановские родственники успели упрятать свое тупое чадо в одном из горных аулов, но видя, что сажать никого не собираются, вернули это тело в часть. Короче, ходи в каске и ничего не делай. В общаге тоска. Когда Серега с Вовкой затянули " Чёрный ворон", у меня на глазах непроизвольно навернулись слёзы и, что бы не выглядеть слабаком, подошёл к окну. А у Вовчика в конце куплета сорвался голос.
28 августа. Вчера состоялось мое вливание в коллектив. Были все офицеры батальона. Закрылись в каморке после развода внутреннего наряда, накрыли стол и погнали. Нажрались капитально. Все успокаивали и ободряли меня. Потом пошли с Андрюхой Русаковым к нему в гости. Оказалось, что его квартира не так далеко от общаги. У него опять пили. Не помню, во сколько я от него вышел, но, думаю, было поздно, потому что на у лице - ни души. Когда проходил мимо мусорки, на меня напали какие-то бродячие псы. Выручили камни. Пятился задом и отстреливался оружием пролетариата. На всякий случай набрал камней в карманы. Утром, когда с великого бодуна собирался на службу, из кармана форменных брюк, под недоуменные взгляды друзей, посыпались камни.
29 августа. Жаров заставляет ходить на вечернюю поверку перед отбоем, это в десять вечера. В общагу прихожу в одиннадцать и просто валюсь с ног. Серега с Вованом измотаны не меньше меня. Где-то подхватили " дизель". Жрем левомецитин и дрищем дальше, чем видим. Может, сделать себе харакири?
30 августа. Сегодня был конфликт с местными. Возвращался домой из части с пакетом набитым продуктами. Почти добрался до общаги и встретил двух черных. Они меня остановили и начали хватать пакет. Попробовал вырваться - заехали в челюсть. В общем, оставили мне лишь ручки от пакета. Я уже не могу терпеть это все гадство. Вовка хотел заявить в милицию, однако, посовещавшись с нами, передумал. Что толку, здесь все родственники и не жалуют русских. Только хуже будет. Еще немного и я рвану в СОЧ.
31 августа. Сегодня ночью в центре города стреляли. Из автоматов. Утром в части всезнающий Цигоев рассказывал о мафиозной разборке. Жаров получил от ФСБ предупреждение о якобы готовящейся провокации со стороны Чечни. Поэтому он усилил караул и наряды. Постоянно призывает к бдительности. Каждое утро до построения бригады, собирает всех офицеров в штабе и энергично инструктирует. На одном собрании, ЗНШ - майор Кочнев, в состоянии глубокого похмелья, залез почему-то в первый ряд, корчил рожи и неожиданно наблевал под ноги красноречивого Жарова. Тот чуть языком не подавился. Орал как обычно, а потом от бессилия и злости плюнул в Кочнева. Однако тот с необыкновенной ловкостью для своего состояния увернулся и плевок попал в меня, так как я стоял на линии огня. Я было начал возмущаться, но мой голос потонул в гомерическом хохоте. Жаров развернулся и пошел в кабинет. Все начали расходиться. День испорчен.
1 сентября. Среди солдат оказывается много больных, как их призывали - не понимаю, а в моей роте один тип имеет такое плоскостопие, просто финиш. У него не просто стопа плоская, она у него выпуклая. Вместо кирзачей носит в виде исключения галоши. Он ни на что не годится, только стоит все время в наряде - вечный дневальный. И таких с разными отклонениями полчасти. На меня Мещеряков повесил обязанность по написанию расписания по боевой подготовке. Я взял, чисто, старое расписание - переписал его на новом бланке один к одному, числа месяца только новые поставил. Вроде прокатило, потому что всем всё по хрену. Сегодня начфин выдал подъёмные. Я их сразу же спрятал в ботинок, если отберут, то только с ногой. В общаге схоронил все деньги за обои, пусть хоть ФСБ обыск проводит - ни хрена не найдут.
2 сентября. У наших соседей в ЗРП (зенитный ракетный полк) - происшествие. Три солдатика - олигофрена снимали с БМ платы с электронными деталями и продавали их каким-то барыгам за копейки. Деньги тратили на сладости, сигареты и бухло. Затем сняли с командирского БТР, недавно поступивший на вооружение тюнер спутниковой навигационной системы, которая стоит пятнадцать штук баксов. Но сбагрить они его не успели, так как были разоблачены и задержаны гарнизонным патрулём. Жаров издал приказ, согласно которого все офицеры должны проверить закрепленную технику на разукомплектованность и составить письменный отчет. В Армии квадратное катают, а круглое носят на носилках. Напишу в отчете: " Всё уже украдено до нас".
3 сентября. На прошлой неделе Скомба приказал Мещерякову убрать свалку пищевых отходов около столовой. Тот в свою очередь переложил эту почетную миссию на меня. Выделил мне двух местных жлобов. Я им сказал, что бы они нашли лопаты, а сам остался ждать их у свалки. Простоял часа два, а эти гниды так и не пришли. Они явно на меня положили. Я естественно тоже на всё забил. А сегодня Скомба проходя в сотый раз мимо свалки, вдруг некстати вспомнил про ликвидацию этого антисанитарного объекта. Вызвал Мещерякова, наорал на него, и дал времени до утра на уборку. Мещеряков выловил меня в столовой, вытащил за шиворот из-за стола, всё время порывался ударить меня по лицу. Короче, я и те же нерусские гниды под присмотром комбата, грузили тошнотворные отходы жизнедеятельности столовой. Сплошное попадалово.
4 сентября. У Вовки день рожденья. Вообще-то, он у него был вчера, но так как он тянул караул, то празднуем мы его сегодня. Были на базаре - покупали продукты, что бы накрыть праздничный стол. На рынок стараемся ходить втроём, так больше шансов отбиться от дагов. На Серёгу нападали, но он здоровый, поэтому дело закончилось обменом ударами и угрозами местных нас пописать. Страшно ходить по улицам, впрочем, и в части шныряют многочисленные гражданские кикелы. Постоянно наезжают.
7 сентября. Завтра мой первый караул. Для начала меня ставят помощником начкара старшего лейтенанта Русакова. Он растолковал, что необходимо иметь с собой. Я даже взял в общагу устав караульной службы, но не смог прочитать и страницы - такая муть, пусть идет всё своим чередом. В парке БМ руководил обустройством пожарного щита, по приказу Мещерякова. Стенд притащил со свалки сержант Дзусов, ловкий парень, он же стырил у соседней батареи банку белой краски. Два помятых ведра и трубу заменяющую багор пожертвовал капитан Нагиев из технической батареи. Потом был в гараже РМО. Они отмечали какой-то праздник, (я так и не понял какой), и все были прилично на рогах. Пропустил пару стопок и смылся в общагу - настроение ни к черту. К тому же капитан Гаджиев постоянно хлопал меня по спине и приговаривал: " Пижмак, пижмак". Остальные, как дебилы, ржали.
8 сентября. Утром был в части, выполнял необходимые формальности перед заступлением в караул: отметился у дежурного по части, выслушал инструктаж начальника штаба и заскочил в магазин купить пожрать в караул. До трёх часов можно поспать. Главное не опоздать на развод.
9 сентября. В общем, не так страшен черт, как его малютка. В оружейке получил свой АКС - 74У, который здорово смахивает на большой пистолет, броник и каску. Автомат последний раз держал на сборах два года назад, когда нам присваивали офицеров запаса, к сожалению, пострелять так и не удалось. Развод проводил капитан Сюмак - дежурный по части. Начмед последний раз опросил каждого на наличие жалоб, так и хотелось закосить. До складов бригады добирались на тряском "Урале". Быстро приняли помещение и отправили солдат на смену. Посадили на пульт сержанта принимать доклады с вышек, а сами в комнате отдыха с Андрюхой сели смотреть телек. Привезли ужин - пожрали. Андрюха завалился покемарить, а я слонялся по караулке. Потом он разогнал солдат, ибо эти безмозглые тела врубили слишком громкий звук. Объявил ПХД, и все наличные солдаты лениво принялись за наведение сурового армейского порядка. Андрюха - качек, и в гневе ни что не может его удержать, поэтому многие предпочитают не перечить ему. В час ночи приперся второй ПДЧ проверять посты. Конечно, Андрюха не унизился до того, чтобы топать на посты, поэтому пришлось идти с ПДЧ мне. Зона освещена плохо и я имел совсем смутное представление: где эти проклятые посты? Два раза грохнулся, зацепившись за какие то коряги, потерял магазин, но слава Богу вовремя заметил - не то быть беде. Часовой первого поста заорал: " Стой, кто идет?" так, что проснулись не только дальние посты, но и окраины города. Странно, но никто на посту не спал, не курил, и не жрал контрабандные консервы. В общем, проблемы возникли лишь при сдаче помещения. Гнида Патюхин нашел пыль за сейфом и вопрошал, почему аптечка разукомплектована. Грозился развернуть караул, но Андрюха все уладил. В часть приехали в девятом часу, пока сдал оружие, пока отметился в дежурке - уже половина десятого. В общагу пришёл в одиннадцать. Вован с Серёгой спали. Из жратвы нашел лишь початую бутылку подсолнечного масла и пакет макарон, которые надо было варить. Признаться так устал, что сил хватило только отвесить леща Вовке и лечь спать.
10 сентября. Утром земляки рассказали, как в моё отсутствие к ним вломилась банда местных - настойчиво просили занять денег, (хорошо, что я был в карауле), но так как парни категорически отказались их спонсировать, немного повздорили, побили друг другу морды и достигли компромисса, пожертвовав моим транзисторным приёмником.
12 сентября. С утра построение было в парке БМ, Жаров напирает на ремонт техники, и сообщил, что скоро состоятся бригадные учения с боевой стрельбой, на которые, возможно, прибудет командующий СКВО. До обеда околачивались в боксах. Осмотрел работу Дзусова: все хорошо, только надпись: " ПАЖАРНЕЙ ЩИТ" несколько смущает, как серпом по Фаберже. После обеда написал новое расписание и смылся в общагу. Рядом с общагой встретил нескольких уже примелькавшихся, морально разложившихся, местных уродов. Они оживленно беседовали и показывали на меня пальцами. Быстро, как кот преследуемый собаками, влетел на второй этаж и закрылся в комнате.
14 сентября. Сегодня на построении Скомба разносил командира третей батареи. Вечером из увольнения двое горилл пронесли в расположение водку, полночи пили, а утром их с корешами увезли в госпиталь с отравлением метиловым спиртом. С этого дня на ночь будут назначаться ответственные в каждое казарменное помещение. Я подумал, что скорее камикадзе, чем ответственные. В каптерке слова Скомбы комментировал майор Мещеряков. Поставил всем в известность, что если этикетка на бутылке наклеена криво, на поверхности напитка плавают масляные пятна, а внутри к тому же находиться дохлая мышь, то такую водку следует пить крайне осторожно.
16 сентября. Сегодня был ответственным за подготовку караула. Водил строем толпу басмачей, то в столовую, то в санчасть. Раз нарвался с караулом на Жарова, и не сообразил отдать воинское приветствие. Тот аж пёрнул. Три раза меня возвращал на исходную, в конце концов, прошли с песней и таким строевым шагом, что казарма тряслась. Причём я тоже пел на дагестанском наречии. Завтра хоть отдохну до вечера, так как заступаю в караул.
19 сентября. Первый раз был в карауле в качестве начкара. Помощником был прапорщик Енгоян, страстный любитель кроссвордов и футбола. И то и другое я терпеть не могу. Он меня чуть с ума не свёл: постоянно задавал дурацкие вопросы, типа, река в Зимбабве или столица Гондураса. На душе кошки, нет, скорее тигры скребут, а тут это чудо в перьях. Такое желание разрядить в него пару рожков, чтоб он заглох. Целые сутки в караулке бедлам. Периодически звонил Хачатурян, который был дежурным по части. Уборкой никто не занимался, Енгояну, кроме кроссвордов, ничего не надо, а я с местными связываться не хочу. Сидел и читал Стивена Кинга. С трудом сдал помещение новому составу. В бригаду вернулись почти в девять.
21 сентября. Жаров дрючил за вчерашний караул. Вопрошал какие-то обязанности из караульного устава, я в ответ лишь разводил руками. Когда сообщил ему, что я не волшебник а только учусь, убедился окончательно - с чувством юмора у него проблемы. Теперь точно заставит ходить в караул через сутки. Был на почте - звонил домой. Одно расстройство.
23 сентября. Идёт подготовка к учениям. На плацу установили несколько минометов и расчеты с деревянными минами тренировались до третьего пота. Завтра на спортплощадке будем отрабатывать дурацкие нормативы. Лучше б я в караул пошел.
24 сентября. Мещеряков службист, поэтому рота с полной выкладкой носилась сначала по спортгородку, а по мере роста его неудовольствия переместились на плац. Я с Русаковым тоже повторял все маневры солдат, но с одним отличием - налегке. Устал как лошадь, на солдат вообще было страшно глядеть. Мещеряков предупредил лично меня, если на стрельбах я что-нибудь натворю, он меня грохнет.
26 сентября. Мещеряков появился в части злой как собака. Оказывается, по дороге на службу он на своей девятке попал в аварию, причём он же был виновником ДТП. Теперь он будет восстанавливать две машины и первым будет автомобиль неизвестного дяди. Всё-таки есть Бог на небе, услышал мои молитвы. Комбат носился по части и у каждого встречного занимал денег. Я тоже занял ему пятьдесят штук на радостях. Думаю, он надолго успокоится. Заходил в штаб за бланками расписания, там никого, кроме трех штабных солдат. Немного пообщался с ними - умные ребята, не зря НШ их лелеет: ни построений, ни нарядов и караулов, из штаба выходят лишь в столовую, что так не служить? Сидят, рисуют топографические карты для учений. Они все трое и есть фактически НШ.
28 сентября. Опять в караул. До развода учил устав, иначе меня обещали разжаловать до ефрейтора со всеми вытекающими последствиями. Помощником, слава Богу, будет прапорщик Морозов, хоть пообщаться можно.
29 сентября. Самый спокойный караул. Даже проверять посты никто не приезжал. Смотрел телевизор и листал подшивку " Красной Звезды". Менял меня Андрюха Русаков - сильно не докапываясь, принял помещение. В восемь уже были в части. Сдал оружие, сложил с себя обязанности - и в мрачную общагу.
1 октября. На инструктаже Скомба поведал нам о не спокойной обстановке на границе с Чечней, о периодических огневых контактах с бандформированиями. В заключение заклинал о бдительности. Объявил, что учения состоятся во второй половине октября, как только поступит ГСМ. Остаток дня провел в каптерке, занимались ремонтом. Заодно присмотрел себе бесхозный ОЗК (общевойсковой защитный костюм). Костюм оказался ёще вполне добрым, но на лбу противогаза было чей-то шкодливой рукой написано слово " ЛОХ", поэтому я его незаметно подсунул Мещерякову, а себе взял его маску. Заодно прикрутил набойки на каблуки, от этих камней за несколько месяцев обувь разваливается.
3 октября. В бригаде у солдат обнаружили вшей и поэтому все одновременно занимаются прожаркой нательного и постельного белья, шапок, шинелей и прочего, где могут затаиться эти мерзкие насекомые. Был в санчасти: пожаловался на плохое самочувствие, оказалось, что у меня температура 37,5. Начмед дал горсть таблеток и велел два дня сидеть дома. Таблетки я, конечно же, выкинул - чем дольше проболею, тем лучше. Серега принес фотоаппарат - выпросил у начальника клуба. За вечер кончили пленку. Серега пообещал, что фотографии будут готовы через неделю.
4 октября. Валяюсь в общаге. Очень тоскливо, хочется выть. Чтобы отвлечься решил сварить макароны, единственное, что я умею готовить. Все подготовил, поставил кастрюлю на электроплитку, а сам прыгнул на Серегину койку помусолить С.Кинга. Очнулся от грохота в дверь. Сначала не врубился, где нахожусь: всё в дыму, воняет гарью, за дверью соседи кричат. Макароны! Будь они трижды прокляты!!! Пока я спал, выкипела вода, и начали гореть макароны. С трудом успокоил соседей, (в основном это беженцы из горячих точек - очень нервный народ), открыл окно и минут двадцать выколупывал угольки из кастрюли. Пообедал консервами из неприкосновенных запасов предусмотрительного Сереги. Парни пришли слегка навеселе и продолжили уже втроём. Вовка бродил по общаге - искал с кем ещё выпить, а я молился, чтоб он не нарвался на кого-нибудь, а то мой больничный превратится в похороны. Спать легли часа в два ночи. Утром, еще до рассвета, нас разбудил посыльный - тревога. Парни, матерясь и источая облака перегара, поплелись в часть, а я завалился отсыпаться.
5 октября. Вернулся в строй и сразу же заступаю старшим патруля по части. Это значит, всю ночь бродить по территории военного городка и смотреть, чтоб никто не смылся из расположения. На плацу Скомба руководит тренировкой личного состава; эти минометы уже по ночам сняться. Под предлогом наряда пошел в общагу, патрулировать всё равно надо только после отбоя. В часть вернулся в девятом часу, до отбоя отирался в дежурке. Патрульные - двое местных дембелей, вот - вот уволятся в запас, тоже запросто сидели в дежурке. Наглые как танки. После отбоя, дежурный по части капитан Сюмак, выгнал нас патрулировать, а сам уселся смотреть телевизор, предусмотрительно принесенный из клуба. Я поплелся за своими солдатами в курилку, те болтают на родном языке, может, обсирают меня с ног до головы - очень неприятно. На улице ночью холодно. Эти двое замерзли и смылись в соседнее казарменное помещение, для них там дом родной, а я поплелся в дежурку. Стал стучаться в окно, чтобы открыли, а Сюмак показывал дули, и в форточку призывал меня патрулировать. На мои аргументы о холоде, он советовал согреться физическими упражнениями на спортгородке. Чтоб не подвергнуться глубокой заморозке, побежал на КПП, там дежурил прапорщик Цигоев. Тот оказался человеком, впустил погреться. В тепле, естественно, потянуло на сон, и я не долго думая, сел на скамейку слегка покемарить. Разбудил меня зам. по тылу майор Половинко. Он был ответственный по части, и поэтому бухал с какими-то уголовниками в столовой. Сунул мне несколько скомканных купюр и тоном, не терпящим возражений, приказал найти водки. Что делать? Выручил снова Цигоев. Объяснил, где торгуют левой водкой, и я, как идиот, крался в кромешной темноте к указанному дому. Разбудил хозяев и попросил продать водки, те, видно, постоянно снабжали военных и ничуть не удивились. Потом крался с бутылками обратно. В столовой Половинко похлопал меня по щеке, налил мне стакан водки, и отпустил восвояси. До утра просидел на КПП. После появления Жарова доложил об отсутствии происшествий и смылся в общагу.
7 октября. Вован заболел. У него подозревают инфекцию со странным названием - рожа. Сегодня он уехал в гарнизонный госпиталь. Пусть отдохнёт пацан, оторвётся там на медсестрах, за нас грешных.
8 октября. У Мещерякова родился сын. Поэтому в парке БМ выгнали из бокса солдат, закрылись и принялись обмывать новорождённого. Пили долго. В общагу шел на автопилоте, с трудом соображая: где я? Иду, главное, ни кого не трогаю, вдруг передо мною выскакивают несколько размытых фигур и ощущаю смачный удар в глаз. Что от меня хотели я так и не понял - разговаривали напавшие не по-русски, немного меня потрясли и бросили. На следующее утро любовался не хилым фингалом. Ни компрессы, ни примочки, ни припудривания кардинально ситуацию изменить не сумели. Взял Серёгины солнцезащитные очки - пошел в часть. Так как день был пасмурный, то Серёгины очки смотрелись на мне словно седло на корове, но делать нечего - скрепя сердце, мужественно вошёл в новый день. В бригаде Мещеряков по достоинству оценил моё приобретение, и на мой порыв снять очки высказал некоторое сомнение, сообщив, что без очков мне можно позировать для воениздатовского плаката " Воин Красной Армии - спаси!" После построения отпросился у комбата домой из-за того, что моё появление везде вызывало нездоровый смех и неумные расспросы.
10 октября. С Серёгой навещали Вовку. Передали ему фруктов, но полноценно пообщаться не удалось. Вовка лежит в инфекционном отделении, оттуда никого не выпускают, внутрь никого не впускают. Вероятно, до конца октября пробудет в стационаре, после обещали двухнедельный отпуск. Я сразу же загорелся заразиться от Вовки любым путем, но передумал, когда узнал о серьёзных осложнениях. Будь что будет. Он тоже живо интересовался моим синяком. На будущее обещал достать мазь, отлично ликвидирующую различные гематомы.
12 октября. Очередной караул. В бронике, с калашом и в солнечных очках выгляжу как Дольф Лундгрен. Жаль, под рукой нет фотоаппарата - дома могли бы мною гордиться.
13 октября. Кошмарный караул. Ужас. Где-то, то ли в Калининграде, то ли во Владивостоке, из караула убежали с оружием двое солдат, завалив кучу сослуживцев. Во все округа срочно полетели депеши усилить бдительность, мать её! В пять утра, когда я ещё спал, вломился сам Жаров - злой как чёрт - потрясал кулаками, сбросил меня на пол, потом потащил проверять посты. На первой вышке зашуганный слон не сумел выдержать испытания бессонницей, из-за чего, конечно, оглушительным криком не разбудил вовремя дембелей на соседних постах. Жаров собственноручно забрал оружие у спящего солдафона.
Тоже самое произошло на двух остальных вышках. Только чудо спасло моё лицо от второго фонаря, но не сумело спасти от бессменного караула. Проштрафившихся солдат комбриг забрал с собой, на их место привезут других. Сменят нас, только тогда когда в карауле восторжествует устав. Я упал духом. Это катастрофа!
14 октября. Прапорщик Морозов развил кипучую деятельность. Перспектива неограниченно долго торчать в карауле его не прельщала, поэтому было организовано ПХД и постоянный мониторинг постов. Я тоже подключился к работе, за что дембеля обещали после караула меня кастрировать тупым штык - ножом. Утром снова явился Жаров, на этот раз врасплох он нас не застал. Караулка сияла как медный таз, я строевым шагом, достойным роты почётного караула, (чуть не растянул себе пах), подошёл, отдал строго по уставу воинское приветствие и доложил так, что звенели стёкла. На постах караульные бодрствовали, в противном случае местные дембеля опустили бы любого ниже пола. Жаров для приличия поломался, но, на мой взгляд, остался доволен. Вечером, слава Богу, нас сменили. Happy end.
16 октября. Завтра по тревоге выезжаем на полигон - обещанные учения с боевой стрельбой. Весь день готовили технику, комплектовали вещевые мешки и т.д. В общаге выпросил на три дня у прапора - лезгина бушлат, без него ночью хана - это я на практике понял.
17 октября. С утра накрапывает дождик - хороший подарочек с неба. На плацу весь личный состав, привлекаемый на стрельбы. Жаров и его заместители проверяли вещмешки, форму одежды, оружие. До одиннадцати часов грузились в парке БМ. Половину машин тягали по территории на тросах - заводили. На конец тронулись. Колонна выглядит со стороны грозно, но у человека, знающего положение дел, это вызовет лишь снисходительную улыбку. Пока доехали до места - два раза останавливались из-за поломок. Мещеряков нервничает, безостановочно курит, это для него реальный шанс отличиться со всеми вытекающими последствиями. Для меня же главное - сохранить здоровье. На полигоне поразило обилие ржавых гильз, стабилизаторов от мин и воронок. Солдаты устанавливали палатки, организовали место приёма пищи, запустили походную кухню. Дождик постепенно усиливается, и к ногам прилипают многокилограммовые лепёшки глины. В штабной палатке Скомба ознакамливал с легендой учений. Спать легли в двенадцатом часу. По палатке шуршат капли дождя, с разных сторон раздается храп во всем спектре звуковых частот, в нос бьёт тошнотворная вонь от грязной, сырой одежды, где-то воют волки. К несчастью, мочевой пузырь все настойчивее требовал облегчения. Крутился - крутился, делать нечего, полез из палатки. До сортира идти было в лом - поссал прямо на дорожку. Вернулся, только прикемарил - подъём!
18 октября. На востоке небо уже краснеет и небо очистилось. Сыро и холодно. Очень хочется жрать. Мещеряков как падла суетится, это понятно он выслужиться хочет. Получили оружие, броники, каски и в "Урал". Солдаты до стрельбища совершали марш-бросок. Пока добрались - взошло Солнце, развеялся туман. Солдаты извалялись в глине, (ляжет на дорогу - не заметишь), свалились в кучу с высунутыми языками, пришлось Русакову их пинками поднимать. До обеда провели огневую подготовку. Я первый раз стрелял из автомата: потрясающее ощущение, к сожалению, мой результат среди офицеров самый худший. Вернувшись в лагерь на обед, решил побриться в свободную минутку, так как Мещеряков разнылся, якобы я порчу весь вид. Во время обеда, выяснилось, что у меня пропал котелок, пришлось пошарить в мешке Морозова. Сам Морозов умудрился напиться и Мещеряков приказал его связать и бросить в кунг. Завтра тяжёлый день, предстоят стрельбы из миномётов.
19 октября. Всю ночь мерз как собака. Голова, как пустое ведро, гулкое и бесполезное. В этот раз предстоял бросок в полной амуниции плюс минометы. До точки примерно пять километров, солдаты в принципе не намного отстали от "Урала". Да и грязь подсохла за день. Стреляли по-батальонно. Мы - вторые, после Пантюхина. Пока те устанавливали миномёты, Мещеряков в последний раз нас инструктировал. Отцы командиры во главе с Жаровым контролировали процесс с НП. Наконец, начали стрелять. Промахивались безбожно. Кто-то влупил мину в заброшенную кошару, которая находилась в полукилометре от мишеней. Этого комбриг выдержать не смог - начал что-то кричать в мегафон, но из-за расстояния и адских искажений ни слова не было понятно. Очевидно, он нецензурно выражался. Чем ближе подходила наша очередь, тем неуютнее становилось в моём животе. Жопой чуял беду. Но вот наша очередь. Бегом прибыли на боевую позицию. В моём расчёте сержант Дзусов и рядовые Керимов и Попков. Установили миномет. По телефону образца 1957 года доложил о готовности. Мещеряков сказал: "С Богом!" Первая мина перелетела цель, вторая разорвалась так близко от мишени, что я в приятном возбуждении скомандовал: "Беглый!" Тормоз Керимов поднапрягся, и забросил в ствол три мины с интервалом в секунду. В соответствии с третьим законом Ньютона, согласно которому действие рождает противодействие, после второго выстрела ствол занял перпендикулярное положение относительно плоскости Земли, и третья мина ушла вертикально вверх и согласно всем законам физики была обязана вернуться в исходную точку. Это мне после комбат объяснил. А тогда Попков, наблюдая за манипуляциями Керимова, пискнул: "Атас..." и пригнувшись, словно под шквальным огнем, помчался под близ стоявший "ЗИЛ". Я несколько опешил и побежал уже за Дзусовым. Когда я уже собрался нырнуть под машину, какая то сила меня отбросила назад, оказалось это Керимов, я, изогнувшись, все же нырнул под передний мост. Мина упала метрах в пятидесяти. И не разорвалась! И сразу наступила тишина. Тут я заметил, что лежу в чём-то вязком, оказалось, это натекло масло из двигателя. Когда я вылез наружу, с бушлата ручейками стекало масло, и лицо то же было в масле. В мегафон забасил Жаров. Через две минуты примчались на "уазике" Скомба и Жебелев выяснять обстоятельства происшествия. Прибежал Мещеряков. Выяснилось, что весь сыр - бор разгорелся из-за того, что не углубили опорную плиту и миномет болтался как дерьмо в проруби. Скомба отозвал меня в сторону, долго смотрел в даль и сказал: "Лучше б ты маленьким сдох". За обедом Андрюха Русаков высказал мысль, что это было бы самое оригинальное самоубийство в бригаде. Вечером стирал в бензине бушлат.
20 октября. Утром собирались в часть. Складывали палатки и кровати. Немного першит в горле, наверное, простыл.
22 октября. Сегодня опять приключилась беда. С утра вроде прохладно, все в бушлатах, но к обеду в бушлате жарко. Пошел в штаб за расписанием постов, а штабные его еще не печатали. Решил подождать, скинул бушлат, (чего категорически делать было нельзя!), и отлучился всего на пять минут в штабном сортире отметиться, а когда вернулся: его уже и след простыл. Я же пока не склеротик, помню, где его оставил. Подумал - штабные разыгрывают. Прошу их вернуть, говорят, не брали. А вещь ведь не моя. Хозяин башку оторвет. Стал настаивать на своей правоте, а они заявляют, что если я буду выпрашивать, то домой приеду очень больным. Я бегом к Жарову, так мол и так, в штабе у вас мой бушлат украли, и если его мне немедленно не вернут, то я ни в какие караулы не пойду однозначно! Сначала он на меня смотрел, будто неандерталец на консервную банку, однако через миг его рожа стала красной, как запрещающий сигнал светофора, и дико заревел мне в лицо, брызжа слюной: "Ты уже задолбал меня своими проблемами!! В Армии не украли - в Армии про...ал. И если ты, чмо, в караул не пойдешь, я тебя убью!" При этом он схватил со стола железную пепельницу и начал ей стучать по столу. Даже не помню, как вылетел из его кабинета. Короче, концов не найдешь, а меня же еще и виноватым сделали. Всё-таки, в большинстве своём, люди злые и циничные существа. Надо бы в военную прокуратуру жалобу настрочить.
Но для караула бушлат я достал: старшина батареи прапорщик Однокозов под расписку выдал старый с солдатского плеча. А когда ночью вышел в туалет, то немного его порвал, зацепившись за колючую проволоку, впрочем, этот старшина ничего не заметил.
23 октября. Отдыхаю "дома" после караула. Серега в части - даже словом перекинуться не с кем. Такая тоска сердце сжала, аж слезы на глазах наворачиваются. Вспоминаю беззаботное детство, родителей, Волгоград, как мне тяжело! Сейчас ломились в дверь местные обезьяны, но я не открыл - затаился, а они немного поорав, смылись.
Теперь придется покупать в военторге камуфлированный бушлат этому прапорщику - лезгину, ведь эта сволочь блатная абы в чем ходить не станет. Сплошная вереница проблем.
24 октября. Сегодня в части репетировали тревогу, получали в оружейной комнате автоматы. Затем целый час стояли на плацу под дождем и слушали вопли Жарова о бдительности и своих действиях в случае тревоги. Я ничего не понял из его эмоциональной речи, но для себя решил - самое лучшее при этом закрыться в каптерке, благо там стены толстые, и спрятать автомат. Если чечены захватят нашу часть, то меня без оружия минимум не убьют.
А когда сдавали оружие, случился неприятный инцидент - начальник штаба лично проверял автоматы, и у половины состава они оказались нечищеные. Он дал пять минут времени на их чистку, а я в ответ заявил - что чистить не буду, так как мне его таким выдали и пусть его драит тот, кто из него стрелял. Тут я услышал о себе то, чего я никогда не слышал и вряд ли услышу. Он поносил меня самыми последними словами при солдатах, при этом глаза у него были такие, что скажи я хоть слово, он меня порвал бы, как Тузик грелку. Пришлось подчиниться грубой силе. Мой и так не великий авторитет в глазах солдат устремился к нулю со скоростью экспресса. Местные смеялись и делали вид, что чистят, даже руки "веретенкой" вымазали, но только начальник штаба выпорхнул за порог, они тут же все побросали.
25 октября. Сегодня был в штабе и выкрутил у них в сортире лампочку - пусть это будет моей маленькой местью.
27 октября. Серега ходил на рынок за продуктами и нарвался на старых знакомых. Опять требовали деньги, но ничего не получили, потому что Серега их успел потратить. Однако они отобрали пакет с продуктами. Обещали вечером быть в гости! Господи, спаси и помилуй!
В общаге лютый холод, так как совсем не топят. Мы включаем на ночь электроплитку, но толку мало.
28 октября. Сегодня ночью проснулись от страшного грохота. Оказалось, что местные бросили кирпич в окно. Всю ночь не спали - тряслись от холода и страха. Серёга думает, что в следующий раз они кинут гранату. Утром особенно тщательно вглядывался в зеркало - искал седые волосы. Пока, тьфу - тьфу, все нормально. Всего-то два месяца прошло как я здесь, апатия полная.
Надо будет принести из части фанеру, чтобы заделать дыру в окне.
30 октября. Сегодня в бригаде очередное ЧП. Ночью четверо старослужащих из местных нажрались в стельку и построили всю казарму, а ответственный, (им был прапорщик Исмаилов), ночевал у любовницы. Жаров собрал у себя всех комбатов и требовал усилить воспитание солдат, выполнять требования устава. Какие громкие слова. Ездит на "Волге", сидит в отдельном кабинете, а попробовал бы хоть раз переночевать в казарме среди этих обезьян. Если меня будут назначать ответственным - лучше смоюсь из части на хрен. Я слишком молод, чтобы умирать. Завтра идти в караул. Дурное предчувствие. В последнем карауле подметил, что местные покуривают травку, ходят чумные какие-то. А один черт нерусский был такой невменяемый, что подошел к "Уралу" - гладит ласково его по крылу и приговаривает: " Бибика, бибика...". Сопли у него по бороде, автомат за ремень по земле волочит, подсумок с боевыми патронами на яйцах висит. Бабуин - это звучит гордо. А вдруг ему по движущимся мишеням пострелять захочется? Конечно, начкар его снял с караула, но где гарантия, что они на вышке не обдолбятся. Надо сгонять в санчасть и попробовать получить освобождение от караулов.
31 октября. Сижу в карауле. Мерзну, жрать хочу, как собака, где мои семнадцать лет? Утром приезжал проверять посты сам дежурный по части и одного местного сучару поймал на посту спящим. Сразу же накатал рапорт. Теперь его отправят на гарнизонную гауптвахту, (примерно через месяц, так как туда слишком большая очередь), ну а меня Скомба разделает под орех.
2 ноября. Переезжаю из общаги на квартиру. Перестану мерзнуть по ночам, не будут доставать местные, хозяйка будет готовить. (Я совершенно не умею готовить. Раз попробовал сварить суп - получилась такая дрянь, что когда вылили это пойло во дворе - его не стала жрать даже бездомная собака). Один лишь недостаток - за квартиру приходится платить триста тысяч, однако спокойная жизнь стоит этого.
4 ноября. Сегодня выпал первый снег, и я еле - еле добрался до части. Проклинаю всех "дагов" и эти проклятые горы. Когда-нибудь я переломаю кости на этих маршрутах. Представляю, что здесь будет твориться зимой! Надо будет вкрутить в каблуки ботинок шурупы против гололеда.
Вечером хозяйка попросила принести воды - это идти метров триста вниз по улице, а потом с полными ведрами подниматься назад. К тому же на улице темно, и если нарвешься на местных - покалечат, но делать нечего, надо идти. В одну руку я взял два ведра, в другую обрезок трубы, если нападут - брошу в них трубу и ведра, и успею добежать до дома. До колодца дошел спокойно, набрал воды и выяснилось, что трубу придется оставить, потому что руки оказались заняты ведрами. Проклиная хозяйку и Дагестан, обливаясь потом, пер ведра в гору. Больше никогда не пойду на неоправданный риск: Геракл я, что ли? С непривычки разболелись плечи, сегодня полночи буду ворочаться, а все из-за этой дуры - хозяйки, ведь сама могла воды натаскать за день. Может с нее деньги брать за услугу?
5 ноября. Сегодня на построении комбриг приказал готовить закрепленную технику к очередному полевому выходу. ( И это зимой?!) Я уже полностью разочаровался в закрепленном за мной ГАЗ - 66. Это называется делать из говна конфетку. К тому же я заканчивал экономфак, а не машиностроительный. Судя по всему, буду тянуть караул. Приказал двум рахитным солдатам - первогодкам помыть в сотый раз сей аппарат, а сам пошел прогуляться по гаражам, может быть, чего-нибудь стяну ценного. Но, судя по всему, ценное здесь испарилось еще до перестройки. Тогда я стал разглядывать надписи на задней стене гаража. Самая древняя датирована 1958 годом. Интересно жив ли тот, кто ее нацарапал? Прошло 37 лет. У него уже внуки теперь, а может, он спился, и скончался от цирроза печени. Здесь мои размышления прервал крик Жарова: " Грушин, какого хера ты там чешешься, у тебя территория от дерьма не очищена!", и добавил несколько нецензурных слов. Этот осел может и руки распустить. Пошел назад и сказал своим подчиненным, чтоб перетащили мусор на территорию другой батареи. До обеда кое-как дотянул, надо мчаться домой - жрать, так как в нашем деле главное режим.
6 ноября. В бригаде в честь приближающегося праздника, кретин - замполит устроил футбольный матч между батальонами, а меня заставил быть арбитром, как самого длинного. Минут пять я убегал от мяча, но травму нанес мне сержант Мухамеддинов, заехав кирзачем по голени. Я взревел так, что было слышно в штабе. В сердцах метнул в Муху арбитрским свистком, и помчался в каптерку осмотреть травму. Оказалось не так все страшно, я думал он мне ногу сломал - такая дикая боль, а всего-навсего синяк. На всякий случай, покажусь завтра начмеду, хороший повод не ходить в наряд. Вечером в столовой все офицеры бухали, (скидывались по сто штук). Обмывали новую звёздочку зам. по тылу теперь уже полковника А.Ю.Половинко. (Про него все говорят: " Если привезут на склад чего-нибудь хорошего, он сразу половинку себе"). Многие были с женами. Быстро все окосели, припомнили старые обиды, и устроили грандиозную драку. Когда все началось, я схватил со стола две бутылки водки и со всей возможной скоростью, тревожа больную ногу, поскакал до КПП. На КПП дежурил Петя из Ростова, мерзкий тип, хотя он тоже пиджак, но со мной не общается, так как отслужил уже год и считал себя авторитетом (местные его не трогают почему-то). Так вот этот тип потребовал одну бутылку водки отдать ему. С ним были два деда из местных, ковырялись в зубах, и всем видом показывали, что изуродуют за бутылку. Пришлось все обратить в шутку, отдал им одну бутылку. А сам пошел домой. На улице ночь, поэтому стараюсь ходить по неосвещенным улицам. Лучше пройти не замеченным, дольше проживешь
7 ноября. Сегодня заступил в караул. До обеда просидел дома, отсыпался. С обеда поперся в часть получать оружие и принимать личный состав караула. Помощником будет мрачный прапор Бабакишиев. Когда приехали на склады и личный состав выгружался из "Урала", придурки - дембеля сбросили ящик с боеприпасами караула на ногу зазевавшегося "слона". Тот рухнул как подрезанный. Я даже ему позавидовал - на пару месяцев караул для него закрыт. Позвонил дежурному по части и доложил о ЧП. Солдата забрали сменившиеся. Часа через два приехал помощник дежурного по части - привез другого солдата в караул. Придется писать объяснительную, и хотя не я сбросил этот чертов ящик, все шишки будут мои. С ужасом жду завтрашнего дня. Приедет Скомба и утопит меня в сортире.
8 ноября. Приезжал НШ. Вопреки моим ожиданиям задницу надрали дембелям - их пообещали уволить в запас 31 декабря в 23.00! На этот раз судьба приберегла меня. Как только Скомба уехал обратно, я с чистой совестью завалился спать, так как в ожидании неприятностей всю ночь не спал. Проснулся в обед.
Сержант принес жратву, но меня от этой казенной пищи уже тошнит. Предложил ему самому это лопать, а сам закрылся в комнате и разложил привезенную еду из дома. В прочем я несколько погорячился, 50 грамм сливочного масла я у него взял, за масло я любого порву. Чертов прапор уже успел нажраться. Но он человек спокойный, поэтому лег спать. Короче говоря - это был удачный караул.
9 ноября. Отдыхаю дома после караула. Смотрел телевизор, там сплошная муть местного производства. Плюнул, и сел писать письмо на родину. Стараюсь казаться бодрым, а у самого волосы на жопе дыбом встают, когда представлю: сколько еще служить! Не могу привыкнуть к этому аду. Был на рынке - нарвался на местных бабуинов, еле ноги унес. Со страха взял такой резкий старт, что потерял ботинок. Правда, это я уже дома заметил. Да черт с ним, была б голова на месте. До сих пор отдышаться не могу. Если это войдет в привычку, то к дембелю буду пробегать стометровку секунд эдак за 5 -7, не больше. Однако боюсь, как бы с непривычки сердце не разорвалось. Стану ходить в берцах, они хоть и тяжелые, зато снять их можно только с трупа.
12 ноября. Сегодня Вовка сообщил, что их комнату вскрыли и ограбили. Что нельзя было унести, то сложили кучей на полу и облили белизной. Серега хотел повеситься от полной безнадеги. Не спасает даже железная дверь. Слава Богу, что я свалил из этой ужасной общаги. У меня даже несколько улучшилось настроение - приятно знать, что кому-то приходится хуже, чем мне. Вовка просил занять пятьсот штук на восстановление "status quo". Я дал ему стольник и сказал, что много потратился. Насилу отвязался от него. Деньги вообще стараюсь с собой не носить. А день зарплаты в части кошмарное происшествие. Как правило, местные раньше нас узнают, когда будут давать деньги и кому какие суммы причитаются. Сначала боишься, что денег не достанется, затем думаешь, как живым с ними до квартиры добраться. И тратить их небезопасно. Такой жизни не пожелаешь и врагу. На днях взвешивался в санчасти и оказалось, что я потерял в весе без малого четыре килограмма. Если так дальше пойдет, то к дембелю мой вес будет измеряться в отрицательных числах. Надо что-то делать.
15 ноября. Жаров приказал возле караульного помещения выложить дорожки дерном, ибо после дождя грязь здесь адская, жижа по колено. Эту почетную миссию он возложил на нашу роту. Комбат назначил меня старшим машины, объяснил, где нарезать дерна, выделил солдат. Водитель - рядовой Керимов - несколько раз чуть не перевернулся. Я сидел и тихо обливался холодным потом. Когда доехали до леса, и я ступил на твердую землю - мысленно перекрестился. Солдаты вылезли из кузова, (большинство местные), и устроили перекур. Я делал вид, что заинтересован пейзажем - боялся им приказать начинать работу, иначе меня бы здесь и закопали. Все устроилось как нельзя лучше и без моего участия: гоблинам надоело сидеть просто так, и они заставили копать нескольких русских, а сами сели на поваленное дерево и изредка давали советы, поторапливали. Я залез в кабину, притворился спящим, а сам наблюдал краем глаза в зеркало заднего вида. Не заметил, как уснул. Проснулся от тряски. Оказывается, уже едем. Я спросил Керимова: "Много нарезали дерна "? На что он ответил: " Не знаю. Я под машиной спал". Доехали до караула - время уже обеденное. Сказал солдатам поторапливаться, что бы успеть в часть к обеду. Местные аж затряслись. Пара пинков и те, кто дерн резал, со страшной скоростью принялись выбрасывать его из кузова. Однако приятно смотреть, как работает другой человек. Я опять забрался в кабину и задремал. К тому же разболелась голова и хотелось жрать. Навалилась какая - то апатия, и до части я даже не заметил дороги. Хотя, когда я пишу эти строки и перед глазами у меня стоит картина с дебильным Керимовым, судорожно вцепившемся в руль, эти безумные виражи, то немного поташнивает. В бригаде заскочил к дежурному по части, доложил о прибытии и рванул в столовую, не забыв помыть руки с мылом. (Я как-то поймал дизель - целый месяц в сортире жил).
Возле столовой стоял Жаров и яростно материл командира пятой батареи, я счёл за благо не попадаться ему на глаза. Зашел в курилку, и наблюдал за ним из окна. Ему если попадёшься - озадачит по полной программе. Ругался он долго, и когда я уж отчаялся попасть в столовую, он пошёл в "дежурку". После обеда заглянул в казарму. Там прапорщик Однокозов руководил заменой разбитого накануне окна. Ночью в казарме даже в бронежилете и с автоматом не выжить.
17 ноября. Сегодня в карауле под началом старшего лейтенанта Рыбалкина стреляли. Всех подробностей я не знаю, но в общих чертах ситуация такова: к периметру подъехала "Нива", оттуда вылезли два кретина и начали оскорблять часового, тот в ответ поливал не хорошими словами их. Тогда эти черти принялись кидать в вышку булыжниками, и часовому ни чего не оставалось, как выстрелить сначала в воздух, а затем в машину. Те сразу ретировались, а Рыбалкин, услышав стрельбу, приказал: "Караул в ружьё!", и, заняв круговую оборону, до утра не вылазили из караулки. Утром приехали командиры, менты и ФСБ. Долго рассматривали отпечатки протектора "Нивы", курили с глубокомысленным видом, но конкретного ничего не выяснили.
19 ноября. Сегодня ездил на гарнизонную гауптвахту забирать солдата из своего взвода, которого в самоволке задержал патруль. Глубокое впечатление произвело на меня ползание по-пластунски по плацу под дождём и с песней "День Победы" арестованных солдат и сержантов. Бедный Керимов аж трясся, так не желал здесь провести уик-енд. В части его проработал Мещеряков: нарезал задач по самое не хочу. И так как боец был из моего взвода, контролировать выполнение повинностей возложил, конечно, на меня. До отбоя торчал в парке БМ - смотрел, как Керимов сгребал листья.
21 ноября. Вернулся из отпуска Вовка. Навещал их вечером в общаге. Поболтали, как водится, немного выпили, показалось мало. Серёга купил ещё. На квартиру после этого я не попал. В часть пошёл из общаги с очень больной головой. Здесь меня уже поджидали неприятности. Мещеряков какого-то хрена доставал свой ОЗК и обнаружил на противогазе надпись "ЛОХ", но оглядев маску не нашёл своей метки, перерыл все комплекты и свой противогаз нашел в моём мешке. Я думал, он меня убьет - отбивался, как мог, но всё-таки мне прилично досталось.
23 ноября. Сегодня в бригаде строевой смотр. Весь день топтали плац. Домой шел на подламывающихся ногах. На квартире встретился с сыном хозяйки, который приехал погостить из Владикавказа. Опять пили. Редкий день проходит, что б я лёг спать трезвым. Боюсь, что после службы в доблестной РА придётся мне кодироваться.
24 ноября. В нашем казарменном помещении ночью кто-то из солдат вскрыл комнату начальника ГСМ и увел калькулятор. Дневальный ничего не видел, хотя его пост в трёх метрах от этой комнаты. В эту ночь в казарме ночевал прапорщик Яновский, но так как он был в стельку пьяный, он тоже ничего не заметил. Он даже не заметил, кто его подколол из солдат, насрав в его юфтевые ботинки с высоким берцем, которыми он так гордился. И поделом ему, не будет разуваться в казарме. Скомба всю ответственность за взлом повесил на беднягу Яновского, и теперь с его зарплаты вычтут стоимость калькулятора.
Ни за что не останусь на ночь в расположении.
26 ноября. Был в карауле. И снова с этой примитивной личностью под кодовым названием прапорщик Хачатурян. У него всегда в загашнике флакон водяры, к которому он постоянно прикладывается, поэтому он находиться в состоянии нирваны, хоть ты тресни. Напевает себе под нос чего-то и дремлет, даже на ходу. К вечеру подморозило, и на каменистых участках почвы получился отличный лёд. Когда ночью вышел в сортир, поскользнулся и неловко приземлился на руку. Отбил локоть, больно сгибать руку. В пять утра приперся Скомба, но часовой на калитке не сплоховал и доложил, раньше чем НШ ворвался в караульное помещение. Врасплох ему нас застать не удалось, так он меня поимел за то, что пристёгнуты в гололёд к автоматам штык - ножи.
27 ноября. Кошмарные новости. ЗНШ Кочнев по секрету поведал Мещерякову, что на первую половину декабря планируется ввод бригады на территорию Чечни. Мещеряков ввел в курс новостей и меня. Это похоже на правду, потому что не зря были у нас учения. Но с такой подготовкой как у нас - будет просто бойня. И мало кто выживет. Я в ужасе, надо срочно что-то делать.
P .S. На этом месте дневник Толи Грушина обрывается. По-видимому, вести записи он не был в состоянии, одно знаю: на следующий день Толик покинул часть и поехал домой. Был суд со всеми вытекающими, но это уже другая история.