Пророчество исполнится - она вновь почувствовала это в ночь восхода Кана. Когда Энжет преградил путь Деале в высочайшем куполе, Лереми внезапно остановилась, машинально прижимая к груди красный цветок эстерры. Это было как подножка. Неожиданное. Непредсказанное. Среди мириадов путей Эдо она прежде не видела этой дороги, и это было очень странно.
Даже юные всезнающие знают: не могут новые дороги в сети путей Эдо появляться внезапно. Не существут никаких избранников судьбы, для которых Эдо открывает собственную дорогу в обход остальных. Если вы вдруг увидели новую, будто бы не связанную со старыми нить в плетении мира, значит, вам только что открылась часть чьего-то тайного умысла. Значит, некто из сильных всезнающих изменил картину плетения в вашем разуме, скрыл или исказил ее часть, и эта скрытая поврежденная часть теперь кажется вам странной и вроде бы ни с чем не связанной.
"Кто затуманил мне зрение?!" - Лереми огляделась, будто этот злой некто обязательно должен был находиться поблизости. Но вокруг веселился народ, танцевал, прижав красные цветки эстерры к сердцу.
Лереми вяло сделала пару танцевальных па, но вернуть ощущение праздника не получалось. Когда ей открылась новая дорога брата, всезнающая будто очнулась от долгого тяжелого сна... Пламя в высочайшем куполе погасло, и толпа разразилась радостными криками. А Лереми поймала восхищенный взгляд юного всевидящего, очарованного ее тонким гибким станом прирожденной услаждающей взгляд, и из груди вырвался совсем другой, не радостный - удивленно-испуганный вопль. Тьма зрачков этого сенторианина была тьмой большого камня. Глыбы, вставшей на его прямом пути... Лереми потерла глаза, опять потрясла головой, но видение не ушло. Глыба. Огромный камень: дальше пути нет.
Странное призрачное красноватое свечение распространялось по небу. Оно брало начало над высочайшим куполом. Наао перестал давать свою часть общего фона постоянства родного и, как предсказывало посольство темной стороны, мир немедленно откликнулся. В новом красноватом свете глаза танцующих утратили блеск, стали каменными глазами статуй. Лереми заозиралась: глыбы, глыбы, глыбы кругом! Она стояла в окружении сенториан, чей путь был закончен, точнее, прерван. Глыба упадет на их дороги очень скоро, одна глыба на всех: конец мира!
- Пророчество исполнится! - зазвенел ее голос над площадью. Удивленно-испуганный крик... И Лереми замолчала, выпустив цветок, зажала горло руками, чтобы из него не вырвалось новых слов-обличений. В волнующейся в ритме танца, колеблющейся толпе она остро почувствовала себя лишней, и страшно испугалась нового ощущения. Будто это осознание и эта фраза, сделали ее чужой всем, собравшимся на площади Наао. Будто теперь она была чуждым.
Недавно такой драгоценный красный цветок растоптанный лежал на камне площади. Желание, что она хранила в чаше лепестков, все пролилось, смешалось с пылью. Что Лереми загадала? Удачи касте серых и всем планам Деалы, ясного пути ей, среброликой? О, солнце Эдо, какая грязь и ложь, самое место ей в пыли теперь! Подлая Деала готовит конец Наао... всему миру. Среброликая ослепила всех, даже совет, чтобы они не видели глыбы - конца жизни в ближайшем будущем, а они славят ее, жертвы, предназначенные на заклание, да не во благо Сенты, а ради разрушения их мира! И она, всезнающая, оказалась также одурманена туманом лжи Деалы как и все!
- Тихо ты, не кричи! - незаметно подошедший Энжет, дернул сестру за локоть, потащил прочь из танцующей толпы, невежливо расталкивая окружащих.
- Энжет, я увидела сейчас... Здесь все в огромной опасности!
- Поняла наконец? - брат хмыкнул. - Сильно же вам Деала задымила мозги!
- Ох, да, да!
Изгибающиеся в танце фигуры тонули в мрачно-красном мареве. Холод одного и того же страшного камня в каждом случайном взгляде. Лереми почувствовала, что дрожит, так сильно, что тело почти не слушается. Застучали зубы. Высокая, широкая в плечах, узкая в талии фигура брата была единственным верным ориентиром в залитом красноватым светом близкого конца мире, и она вцепилась в его сильную руку.
- Ужасно, Энжет! - поделилась она, все еще стуча зубами. - И никто тут ничего не понимает. Что делать?
- Подожди, - хмуро бросил он, и молчал, пока колоннада дворца и площадь Наао не остались позади. Они остановились на опустевшей улице. Красный свет залил стены домов-пузырей, точно кровью, оконные проемы и ажурные кружева плетений балконов тонули в тени - очень черной, непривычной светлой стороне Сенты. Их мир изменился неожиданно и бесповоротно, и ничего теперь не вернешь. Каменную глыбу уже столкнули с высокой горы, и она катится, катится... и, сметая все на своем пути, лишь набирает скорость и агрессию.
- Что ты увидела? - Энжет встряхнул Лереми за плечи, приводя в чувство. - Волну ничто? Это землянин виноват?
- Я не увидела ничего точно. Это как страшный сон! Каменная глыба катится... Все пути Наао будут прерваны ею.
- Как скоро?
- Очень скоро! - Лереми прервалась, судорожно вздохнула. - А ты в высочайшем куполе... почему отошел от алтаря? Что тебе сказала Деала?
Брат помрачнел, убрал будто ослабевшие, полегчавшие руки с ее плеч:
- Я сам не знаю, почему отступил. Она сказала... м-м, сказала, что мой час еще придет. И указала Шелтона, как главного врага, с которым мне еще придет время принять бой. Что ты видишь, всезнающая, землянин запугал ее? Держит в заложницах? Или среброликая сошла с ума и сама жаждет гибели мира?
Лереми задумалась. Уважение к умениям всезнающей в голосе брата и обрадовало, и напугало ее. Конечно, здорово, что ему понравились ее новые умения, но что она может ему сказать сейчас? Она видит пока так недалеко, так узко. И стоит ли говорить хоть что-то? Ведь страж немедленно истолкует ее слова, как руководство к действию!
В то же время она была впечатлена тем, как красиво и четко брат обозначил ее пока едва намеченные недоумения. Действительно, если Деала предательница пути Сенты и жаждет гибели мира в ничто, зачем указывать стражу своего союзника-землянина как врага, не правильно ли усыпить разум бунтарю, как всем в Наао? А если Деала поневоле оказалась в плену землянина, почему не послать мысленный сигнал о помощи хотя бы чуткому совету? Этот Шелтон абсолютно глух к телепатии, он ничего и не заметит. Поведение Деалы странно выглядит для обоих вариантов. Значит, есть какой-то третий.
- Я пока ничего не могу сказать тебе про Деалу, - наконец выдавила Лереми. - Я только что наткнулась на огромный пласт скрытой от народа информации, Энжет! Но деталей пока не вижу. Надо выпить пятое и шестое зелья сразу. Они делают предвидение острым, хоть и узким.
Лереми умолчала о том, что шестое зелье ей положено пить только на следующий восход Кана и что после него могут начаться первые нарушения зрения. На лице брата было написано такая сильная и искренняя тревога о судьбе Сенты, что собственные возможные потери показались мелкими и неважными. Стыдно было бы даже вскользь упоминать их. А праздник между тем закончился. Сенториане расходились с площади Наао, по-прежнему бережно держа у груди заветные желания. Свечение неба приутихло, краснота поблекла. Но она осталась в будто налитой кровью черноте теней, в розоватой пене облаков, тошнотворным... даже не запахом - предчувствием запаха в воздухе.
- Хорошо, - Энжет скованно улыбнулся, просто чтобы подбодрить. - Попробуй посмотреть, можно ли еще исправить хоть что-то. Только не кричи больше про пророчество на улицах.
- Да, - Лереми передернулась, вспомнив, как почувствовала себя частицей чуждого в одурманенной толпе. - Я попробую обратиться к старшим всезнающим. Их предвидение сильнее моего, не может быть, чтобы они хоть на лепесток юлсинты не почувствовали на площади того же, что и я!
- А я отправлюсь на темную сторону Сенты. Хочу пройти путем землянина. Думаю, найду много такого, что способно разрушить чары над Наао, - хмуро пообещал брат, и Лереми обрадованно стиснула его руку:
- Темная сторона? Точно!
- Что?
- Посольство! Их всезнаюший Осан выступал против Деалы. И он силен! Я обращусь к нему... - она закрыла глаза, мысленно уже всматриваясь в пустую площадь в поисках следа, оставленного темными.
- Молодец, сестренка, - искренее одобрил Энжет. - До встречи. Ясного пути тебе.
- И тебе, - она не смогла сказать это радостно: слишком тяжело было от плохого предчувствия на сердце, едва дышишь.
- А ты видишь мой путь, хоть немного? - непривычная неуверенность послышалась в голосе сильного, большого брата. И теперь Лереми смогла улыбнуться.
- Да. Я увидела его сегодня на площади Наао. Яснее, чем прежде. Это хороший путь. И перо сенрито сияет у тебя за ухом.
Они тепло попрощались, и Лереми кинулась обратно на площадь. След посольства не покидал пределов дворца, темные еще были здесь. Запыхавшаяся, она встретилась с ними на ступенях у главных дверей. Посольство собиралось домой, Деала провожала их. Даже сквозь плотную серебристую вуаль Лереми почувствовала жгучий пронзительный взгляд среброликой, но не ответила на него, опустила голову, мысленно ставя плохонький, но барьер на чувства. Но вот скрыть отвращение к самой себе не удалось. Лереми вспомнила, сколько времени была под чарами Деалы, как восторженно поддерживала все ее планы, и ей стало тошно от себя.
Она отступила в тень колонн, послала отчаянный мысленный сигнал Осану. Повезло: среброликий откликнулся сразу же, голова темного повернулась к Лереми.
- Да. Одна из самых талантливых моих учениц, - неподдельная теплота была в голосе Деалы, и Лереми на лепесток юлсинты стало стыдно. "Нет, ласка и доброта Деалы не могут искупить вину среброликой перед Сентой", - напомнила она себе.
- Что ж, юная леди, - Осан почтительно поклонился. - Если Наао отпустит вас, жду вас в Деи. Любопытно будет посмотреть, чего вы достигнете к тому времени.
Более ничего не добавив, он первым сошел по ступеням, прижимая к груди знакомый Лереми черный прибор для связи с мирами вне Сенты - подарок светлой среброликой. Темная всемогущая, неподвижная как статуя в кресле на колесиках, окинула Лереми долгим взглядом, ее губы шевельнулись, но она ничего не сказала. И всё же по её взгляду было понятно - несказанными были слова поддержки. Скоро посольство темных навсегда покинуло площадь Наао. Недоумевающая и разочарованная, Лереми присела на ступени дворца, отдыхая: от бешеного бега и волнения до сих пор болели ноги и распирало грудь. Все, что Осан счел нужным ответить на ее отчаяный вопль, было "жду в гости"?! Что за игры ведут среброликие?! Или... или он хочет ее спасти, намекает: беги отсюда, хоть в Деи... и пора бежать?
Лереми подняла голову от колен, поглядела вокруг. В чаше площади еще плавала приторно-сладкая смесь праздничных запахов. Растоптанные цветки эстерры на камнях казались ранами. Ранами, что были нанесены в самое сердце Наао... Но и с этими ранами город продолжал жить. Шумно перекликивались торговцы с покупателями на рынке, стража скучала по углам площади, изредка переговариваясь на кратком жестовом языке своей касты. Стайка молодых творцов красоты, сбежавших от наставника, расселась у стелы в кружок и, воскурив запрещенное зелье, белым столбом поднявшееся в небо, с упоением отдалась сказке совместных видений. Все были веселы, многие еще держали сложенные руки у груди лодочкой, неосознанно храня заветное желание. Только красноватое сияние неба над Наао не давало забыть о грядущем бедствии. Оставить здесь все, забыть этих одурманенных и побыстрее убраться в безопасный Дэи? Нет! Лереми было до слез жаль Наао и всех его жителей. Хотелось брать каждого одурманенного, не знающего, что его глаза уже обратились в каменные глыбы, за нагрудные ленты, и до хрипоты кричать в лицо о том, что пророчество исполнится. Наао не отпускал... Значит, пора пить зелья и вступать в игру среброликих!
Энжет ушел на темную сторону. Сманил двоих товарищей, таких же юных стражей, и бежал. В разгар обучения это могло повлечь строгое наказание, вплоть до исключения из касты, но Лереми была спокойна за брата. Как ни слабо было ее предвидение, Энжет всегда являлся ей стражем, значит, исключения не будет. Аки вместе с большим отрядом всемогущих отправили к Границе. Помогать экспериментам землянина - такова была официальная версия, но Лереми, прозревавшая дальше тумана лжи, видела: глыба конца мира пойдет оттуда. Эксперименты могли обернуться чем угодно, даже одурманенные немного осознавали это, потому решили поставить на Границе заслон из всемогущих.
Лереми не сказала Аки, куда его отправляют, только попросила вернуться к ней, в Наао, поскорей. Хоть он и отправлялся туда, откуда покатится глыба конца мира, Лереми не волновалась за него, как и за брата. Ей уже явилось видение ее грядущей свадьбы с Аки, она узнала сладкий вкус его шарика эньо на языке. Беспокоилась всезнающая только о Кейле. Темен был путь распознавательницы чуждого, ее будущее принадлежало не ей - ее озлобленной гордыне. А Кейла, не подозревающая о своей мрачной судьбе, царила на площади Наао. Ритуал сменялся ритуалом, в небо взлетали струи разноцветного дыма, спутываясь и застилая последние остатки реальности. Нечего и думать было рассказать распознавательнице о каменных глыбах в глазах всех, внимающих ее ритуалам. Кейла была очарована Шелтоном... и своей фигурой, выточенной на колонне дворца. Никого из друзей не осталось рядом с Лереми. Она была одна. Наедине с чужой ложью, наедине со своими сомнениями.
Никому не сказав, она купила на рынке пятое зелье касты всезнающих и выпила его. Если узнают старшие, наказание будет жестоким, а они узнают скоро: от приема зелья кончики пальцев рук начали слабо серебриться в прямых солнечных лучах. Но неотвратимость наказания не страшила Лереми. Кто вспомнит эти правила, когда море ничто заплещется у ступеней дворца Наао? Вот только молчать в изменившемся мире оказалось очень сложным. Все главные касты были оглушены воздействием одной среброликой, все на разные голоса повторяли ее слова, но мотив был общим. Новая каста посредников, заселение Ламоса... Никого не пугали грядущие эксперименты землянина на Границе, никто не связывал это с видением волны ничто, и Лереми ужасно хотелось вступить с ними в спор. Сначала было тошно слушать явную и ужасную ложь, потом юная всезнающая стала опасаться, что эта ложь вновь затуманит ее разум и острое зрение. Ведь землянин так красиво рассказывал об иных мирах, о душе-путешественнице, о том, что для Вселенной все родное и нет чуждого! И Лереми чувствовала: в этом Шелтон не лжет, он действительно верит и в душу, и в ее свободу от пути одного мира. Где же ложь?
Однажды на ступенях дворца Наао ее нашла Деала.
- Что ты плачешь, провидица? Твой взор должен быть ясен. Всегда.
Лереми уже привычным движением подогнула пальцы к ладоням, ногтями впилась в мягкую плоть.
- Я опять сомневаюсь, среброликая, - прошептала она.
- Сомнение - худший порок для всезнающей. Сила любит сильных духом. От слабых она уходит.
Лереми вскинула голову, посмотрела Деале в занавешенное лицо. Деала не может не знать, что Лереми думает о ней как о лгунье и предательнице. Но опять не считает нужным ни разубедить ее, ни объясниться, ни оправдаться!
- Ты не сердишься на меня, среброликая? - наконец спросила она. - Должна сердиться...
- За что? За твою искренность? За твою доброту ко всему живущему?
- Объясни мне...
- Иногда, чтобы понять, нужно прервать бег, иногда - продолжить.
- К чему ты толкаешь меня?!
- Я обозначила твой главный недостаток: сомнение.
Лереми опять опустила голову, скрывая разочарование, выразившееся в кривой усмешке.
- После какого по счету зелья к нам приходит способность говорить красивыми и бессмысленными загадками? - прошептала она, не найдя иных слов. - Вот интересно...
- После семнадцатого, - по голосу Лереми поняла, что Деала улыбается под вуалью. - Вместе с отказом от слуха. Пусть солнце Эдо осветит твой путь, Лереми, и истают тени сомнений.
Она легонько коснулась макушки девушки прохладной гладкой ладонью и ушла. Тогда Лереми подняла голову, всмотрелась в расплывшийся мутным блином опустевший круг площади.
Сомнение... Как избавиться от него? Осан обозначил границу: когда тебя отпустит Наао, Деала тихонько толкает в спину: беги! Но это не путь среброликой. Только безкастовых приходится вести за руку по их пути. Все касты, и, особенно, главные касты, выбирают свою дорогу и идут по ней сами. Одни. И Лереми не нужна ни поддержка, ни чужие планы, которым так просто и нетревожно следовать! Но какое знамя поднять над головой, чтобы легче было бежать одной? Шелтон говорит, есть много миров и все они равны - и это правильно и красиво. Но Сента создала свой разумный народ таким, каков он есть... и это тоже правильно и красиво! Что еще говорит Шелтон?: "Сента доверила своим разумным самое дорогое - свою жизнь, но, вместе с этим, лишила свободы... Тюремщица!"
Лереми нахмурилась: "А ведь Земля также доверилась своим разумным детям - и те погубили ее. Наверное, она дала им слишком много свободы. Или поторопилась открыть им двери в иные миры, не дождавшись, пока дети повзрослеют".
Она резко вскинула голову: "Так может, и Сента - не тюремщица? Придет час, и она откроет своим детям двери в иные миры. Но сделает это сама, а не по принуждению чуждого, землянина! О, он не лжет о чужих мирах! Он лжет тогда, когда ставит условием отречение от своего!"
Она вскочила, ринулась бежать и остановилась лишь у шатра знакомого торговца.
- Шестое... зелье! - тяжело отдыхиваясь, потребовала всезнающая. - Я ЗНАЮ, что ты его уже привез!
- А цену тоже знаешь? - хитро прищурился тот. - Покопаешься в прошлом моей супруги. Но так, чтобы никто не узнал.
- Годится.
Торговец кинул Лереми пузырек со светло-голубым содержимым, и она стиснула его в руке, как путеводную нить.
- Ну что ж, веди к жене, - Лереми холодно усмехнулась, про себя удивляясь непривычному ощущению в мышцах лица от маски равнодушия. В глазах торговца были те же холодные камни, что у всех. Если он и узнает нечто, компрометирующее супругу, это знание уже не успеет повредить никому в Наао. Все страхи, сомнения, обиды скоро растворятся, исчезнут в общем море ничто...
Если, конечно, Лереми не узнает, как предотвратить катастрофу.
Энжет
В дальний путь они отправились вчетвером. Трое стражей-дезертиров и молодой преумножитель знания. Энжет предпочел дорогу через водные просторы, рассудив, что это и более безопасно, и менее приметно. Южный морской путь издревле бороздили не деревянные корабли. Здесь пролегал путь миграции меанов - огромных древних животных, служащих сенторианам перевозчиками. И Энжет купил четыре места на живом корабле.
Меан достигал размеров дворца Наао к своему десятому восходу Кана, самые крупные известные особи были еще вдвое больше. Это были миролюбивые травоядные твари, питающиеся широко распространенной водорослью - анат. Обтекаемой каплевидной формы тело, четыре конечности, превращенные в широкие ласты, и мощный хвост. Особый интерес для сенториан представляла кожная складка на спине зверя. Изначально она была предназначена для потомства, появляющегося на свет беспомощным и неспособным к жизни в открытой воде, но уже многие сотни восходов Кана сенториане использовали огромных животных в качестве перевозчиков, обманом занимая место их выводка, а юные меаны выращивались отдельно от родителей, в специальных инкубаторах. Была выведена порода меана с увеличенной кожной складкой, укрепленной осевыми отростками позвоночника. Такого выбрал сейчас Энжет.
Как и все пятьдесят пассажиров рейса, он натерся пахучей смесью, чтобы живой корабль принял его за беспомощное потомство и выпил снотворное зелье. Затем быстро, пока зелье не начало действовать, поднялся к водному вольеру, где дожидался пассажиров молодой меан. Меланхолично покачиваясь на водной глади залива он задумчиво дожевывал последние длинные пряди водорослей. Кожная складка, подпираемая отростками позвоночника, возвышалась на его спине прозрачным, на вид хрупким стеклянным шатром. Тварь, подобно большинству животных Сенты, имела непигментированную кожу и мышцы. Был виден пульсирующий шар сердца, коричневая глыба печени, сизые петли длинного кишечника, и в большой голове сквозь студневидные швы черепа просвечивала желтоватая масса небольшого мозга.
- Не очень-то он умен, - хохотнув, заметил спутник Энжета, Енел. Тот усмехнулся:
- Сердце здоровое, нам этого довольно.
- Я предпочитаю северный морской путь, на деревянных кораблях, - вмешалась Нэита, девушка-страж.
- Решаю здесь я, - напомнил Энжет. - Нам нужно как можно скорее добраться до базы землянина на темной стороне. На меане быстрее.
Тут спорить не стал никто, даже преумножитель, желчный, язвительный, будто вобравший все худшие качества своей касты. По деревяному мостику они перешли в прозрачный шатер на спине меана и улеглись в камеры для сна, образованные складками кожи поменьше. Энжет слышал, как с громким хлопком закрылись створки шатра, и затем огромное сильное тело повлекло его куда-то в глубину. В животе возникла и исчезла неприятная пустота, но снотворное зелье уже брало власть над телом. Скорость движения переставала ощущаться. Под мерный рокот крови меана, текущей по гигантским трубам сосудов, Энжет засыпал.
Сон, вопреки заверениям торговца зельями, оказался тревожным. Снилась погоня за дезертирами, снилась шепчущая на земном языке тарабарщину среброликая под серебристым покрывалом. Снилась Кейла с чужими белыми глазами, дирижирующая безумной толпой на площади Наао, снилась поблескивающая в лучах Эдо стена ничто, постепенно заслоняющая горизонт... И похожие сны, видимо, терзали спутников. Они ворочались в соседних камерах, порой вскрикивали что-то. А меан послушно и бездумно, повинуясь зову древнего инстинкта своего вида, уносил их все дальше и дальше от Наао.
Что Энжет искал на темной стороне, он и сам не знал. Одно он знал точно: землянину есть, что скрывать. Это чувствовалось в его взгляде и жестах. О, стражу отлично натаскивают на поиск врага, чуждого в мире родного! И все новые знание, умения Энжета подтверждали: землянин - враг и землянин замыслил нечто опасное для Сенты. Не потому ли среброликие загружают его касту нелепыми, но утомительными заданиями, что боятся, как бы опасность землянина не почувствовала вся стража?
Он увлек своими сомнениями многих в родной касте, но для дальнего путешествия придирчиво выбрал двоих - Енела и Нэиту. Ненавидели землянина многие стражи, но только эти двое оказались столь же упрямы, рассудочны, и последовательны в своей ненависти, как Энжет. Вот преумножители знания все как один поддерживали планы Шелтона, и несогласного с мнением большинства пришлось долго искать. Наконец, Енел вывел Энжета на одного молодого преумножителя, обиженного на землянина за то, что тот выгнал его из какой-то там третьей вспомогательной группы исследователей. Выгнали преумножителя, надо понимать, за слабые знания... но тут Энжету пришлось довольствоваться тем, что есть.
Он проснулся, почувствовав телом замедление и прекращение движения. Прозрачные стены камеры качнулись и встали. Голова еще кружилась, ядовитая слабость от принятого недавно зелья застоялась в членах, но Энжет приподнялся, отогнул один лепесток.
- Полсо! - объявил старший по рейсу, отодвинув створку шатра. - Остановка на один акат.
Энжет вместе с остальными пассажирами вышел на спину меана. Зверь уже вошел в свой загон в заливе и невозмутимо и обстоятельно уничтожал огромную гору водорослей. К шатру с берега протягивали мостки, и торговцы снедью надрывались в отдалении.
Страж с любопытством огляделся: на Полсо он был впервые. Чистый красивый старинный город - гроздья ажурных пузырьков - утопал в растениях. Похоже на Наао, но вокруг было темно, как в грозу, хотя небо было чистым. Даже в краски листвы на деревьях будто подмешали сажу. Архипелаг Полсо находился на самой середине света и тьмы. Здесь стояли вечные сумерки. Небо было налито незнакомой глубокой синевой, на восточном горизонте, где остался Наао, синева чуть светлела, зато на западном - направлении на Деи - царила непроглядная тьма, будто на воде разлеглась тяжелая туча.
- Наилучшее для глаз освещение, наслаждайся, - бросила Нэита и первой ступила на мостик. Но на берег не пошла, тут же легко вскочила на перила и бросилась в воду. Наверное, она чувствовала ту же мерзкую слабость в руках и ногах и хотела поскорее прогнать ее. Энжет проводил девушку задумчиво-благожелательным взглядом. Девушки были редкостью среди стражи. Сильная и ловкая, независимая и боевая - так похожа на Кейлу, и при этом без приводящей его в ярость упрямой гордыни... - Нэита очень нравилась Энжету.
- Идите сюда! - позвала девушка-страж, и Энжет согласился разгладить хмурую задумчивую складку на лбу. Об интригах землянина можно не думать еще целый акат. Енел уже вскочил на перила, но на лепесток юлсинты замер, балансируя, и Энжет успел опередить его. Он не разумывая перебросил вялое тело через низкие перила ограждения мостика и первым влетел в теплую прозрачную воду залива. Фонтан брызг, поднятый им, драгоценными каменьями осыпал голову и плечи смеющейся Нэиты.
- Что, ты думаешь, мы найдем там? - спросил Енел, когда меан вышел из залива и заскользил по водной глади к черной полосе на горизонте.
- Ответы на все вопросы.
- Ты говоришь, как среброликий, - Нэита подошла к стражам. Стройное тело, покрытое красно-черными узорами, соблазнительно четко очертило неяркое на Полсо солнце Эдо. - Не Деала ли посоветовала тебе отправиться в это путешествие?
Энжет улыбкой ответил на ее замечание, но тут же помрачнел:
- Нет. И самому несложно догадаться, что начинать поиски следует с первой базы землянина.
- Тихо! Насладимся последними лучами солнца, друзья, - прошептал Енел. Старше Энжета на восход Кана, он и несмотря на прием больших порций зелий казался меньше и легче, но жилистое худое тело украшали все полагающиеся третьему году обучения честные боевые шрамы. - Впереди нас ждет... только тьма.
Они невольно взглянули на темную линию горизонта. Один преумножитель знания по-прежнему игнорировал компанию. Его тело покрывали модные в столице прозрачные узоры, прослеживающие ход подкожных артерий и вен, расширившиеся от приема зелий касты швы между костями черепа также были прозрачными. Интересная иллюзия, казалось, голова преумножителя вот-вот расколется на части... И Энжет в очередной раз, глядя на него, вздохнул: оправдает ли этот модник высокое звание ученого там, на темной стороне?
Когда меан стал готовиться к погружению, стражи прошли в шатер и приняли новую порцию снотворного зелья. Вторая половина плавания прошла в таких же тревожных снах. Даже меан шумно вздыхал порой, недовольный поведением беспокойных "детей". Иногда Энжет открывал глаза и сквозь прозрачные стены камеры и шатра видел, как постепенно темнеет, отдаляется небо. Скоро солнце Эдо убрало последние лучи за горизонт, и тогда на путешественников льдисто поглядели чужие звезды с белыми презрительными лицами.
"С одной из них пришел Шелтон", - думал Энжет, а вскипающая в сердце ненависть разливалась по артериям до сильных рук, заставляла сжиматься большие кулаки. Как бы он хотел всадить кинжал в сердце опасного чуждого! Но нельзя, хитрый землянин объявил, что может поддерживать барьер для чуждого на своем костюме и базе в Наао только пока жив. Убить его, и волна ничто пойдет по Сенте с того места, куда упадет капля крови землянина, от того ветерка, который подхватит его последний вздох. И даже если удастся изолировать тело чуждого, что делать с его базой? С этими его металлическими помощниками, которые в любой момент готовы разнести частицы чуждого по всей Сенте?
Энжет прежде был на темной стороне только один раз и в раннем детстве, и не запомнил ничего, кроме постоянной темноты. Помнится, тогда он пожалел здешних жителей, их будто в наказание заперли на всю жизнь в огромном темном чулане. И сейчас ощущения были похожими. Все тут было незнакомым и оттого странным. И низкорослые деревья, чьи ветви вместо листьев топорщились иглами черного цвета, они росли, концентрируясь вокруг светящихся кристаллов, излучением которых питались в отсутствие солнца... И белые, покрытые густым мехом твари со светящимися в темноте огромными глазами - лишь по очертаниям можно было догадаться, что они родственны антилопам, волкам, обезьянам и кабанам светлой стороны... Архитектура темных собратьев-сенториан также отличалась. Светящиеся шары, в Наао лишь отмечающие направление движения по улицам, здесь были подняты на высокие деревянные столбы на три роста стража, чтобы отгонять вечную тьму половины планеты за пределы светлого круга. Ажурных пузырьковидных домов было немного: грибки, даже морозостойкие, росли здесь слишком медленно. Селения темной стороны щетинились острыми углами, прямыми гранями треугольных и четырехугольных деревянных строений. Бледные низкорослые их обитатели, закутанные в белые меха, казались еще одним видом лесных тварей. Благодаря большим глазам и некоторой пухлости тел они были похожи на детей, что вызывало у стража светлой стороны и желание заботиться, и презрение одновременно. На головах темных росли тонкие светлые волосы, а тела под мехами были покрыты теми же узорами, что у светлых, только вместо прозрачных линий модно было наносить светящиеся. Благодаря этому в акаты праздников главная площадь Деи по яркости красок могла посоперничать даже с пестрым Наао.
Впрочем, скоро всякое общение с местными у группы прекратилось. Они покинули последнее селение и углубились в опасные дремучие леса темной стороны. Скоро их встретила охрана Границы. Пятеро темных стражей верхом на длинноногих белых лосях окружили группу Энжета. Трое направили на пришельцев копья, двое держали Энжета и преумножителя на прицеле луков.
- Назовите ваше имя и цель визита на темную Границу, - потребовал предводитель темной стражи у Энжета.
- Энжет из Наао. Пошел мой второй восход Кана в качестве стража светлой стороны. Цель визита - исследование первой базы землянина. Я полагаю, она может хранить секреты, опасные для всей Сенты.
- Осан, среброликий, полагает также, - заметил темный страж. Их копья и луки опустились. - Он дал нам указание дождаться вас и вместе наведаться на базу чуждого.
Теперь Энжет разглядел среди стражи одного темного преумножителя, точнее, преумножительницу. Большеголовая, хрупкого сложения, она, казалось, совсем не страдала от холода и непосильных нагрузок, в отличие от своего светлого коллеги.
- Хорошо, - с облегчением согласился Энжет. Он скосил взгляд на Нэиту, и увидел, что она недовольно морщится. Да, не очень приятно сильным стражам ощущать себя игрушками воли среброликих! Но иного варианта для Сенты не существует, что бы ни вещал высокий землянин.
Граница темной стороны не шла резкой четкой линией, как на светлой, она была как бы расплавлена, размазана по довольно широкому пространству в пять акатов пути. Вначале просто небольшие пятна слизи на деревьях, потом искривлялись ветви, стволы приобретали причудливо-искаженный вид. Далее потянулась пустошь: ровное снежное поле, кое-где вспучивающееся пологими холмами. И Энжет догадывался, что под снегом не трава - замерзшие лужи ничто. На темной стороне чуждое проявило большую изобретательность в захвате территорий.
Через пустошь по снегу была проложена каменная дорожка. По ней путники перебрались к новой полосе искаженного леса. Здесь деревья были высоки, почти как на светлой стороне, образовавшие лес кристаллы яркими алыми пиками вздымались в небо.
- Мы полагаем, на пустоши сел его летательный аппарат, - нарушил долгое молчание предводитель темной стражи.
- А где его база?
- Там, в лесу. К концу этого аката дойдем.
За изогнутыми будто в танце остовами деревьев базу нелегко было заметить. Это оказалась прямоугольная металлическая коробка, величиной немногим менее простого деревянного домика жителей темной стороны. Вокруг идеально ровная круглая пустошь по размерам давно убранного силового поля.
Что вы тут ищете? Наметки есть? - спросила темная преумножительница знания.
- Нечто... - Энжет не договорил, огляделся. Увы, он сам не знал, чего ищет. Конечно, лучше всего было бы найти тут зверски замученных в злодейских экспериментах сенториан и, желательно, еще живых и могущих свидетельствовать против Шелтона. Но логика подсказывала, что землянин не может быть так прост.
Энжет отыскал дверь в коробку-лабораторию, зашел внутрь, и его лицо потемнело от ненависти. Наконец, удалось выразить словами, что терзало его с того момента, как он увидел на полянке эту глупую металлическую коробку.
"Темная сторона кажется ему, светлому жителю, незнакомой и странной, но, все же, все здесь родное. Даже страшно искаженное, оно не вызывает ненависти, лишь чувство глубокой скорби и тревоги за судьбу Сенты. А металлическая коробка и все ее искусно сделанное, но искусственное содержимое пахнет чуждым и есть чуждое. Опасное для их хрупкого мира. И его, стража, Сента создала, чтобы бороться с ним!" - Энжет подошел к столу. Не зная, чем занять дрожащие от вскипевшей злости руки, стиснул пальцами края стола и искусственный материал хрустнул, пошел трещинами.
"Если б можно было также сжать шею ненавистного землянина!"
- Эй, Энжет! - позвала Нэита. Он вздрогнул, придя в себя.
- Что? - крикнул он, выйдя за порог лаборатории. Полянка опустела. Все зачем-то форсировали лес за кабинкой, замерший в танце вокруг огромного кристалла. Вел группу светлый преумножитель. Он вдохновенно вещал что-то.
- Землянин сказал, что я недостаточно умен для его группы... а на самом деле я был для нее слишком умен! Это не просто лес, выросший на поврежденной чуждым территории... - излишне торопливо говорил он. Быстрая манера речи преумножителя знания прежде вызывала у Энжета отвращение из-за ассоциации с бессвязной заумной речью старших из касты ученых, но сейчас он внимательно и совсем без раздражения прислушался. - Видите, здесь деревья начинают растекать слизью изнутри, а не снаружи? Такое возможно, только если под поверхностью земли находится резервуар с неуничтоженной субстанцией ничто!
- М-м, землянин ничего не упоминал о подземном бассейне, - довольно заметил Енел.
У темных были с собой инструменты. Энжет и Нэита зажгли факелы, остальные разгребли снег и принялись долбить промерзшую землю. Скоро орудия наткнулись на силовое поле. Оно мягко, но настойчиво отталкивало все удары.
- Там еще одна лаборатория? - с сомнением спросила преумножительница. - Тогда к ней должен быть ход из наземной.
Воодушевленный скоростью, с которой начали разворачиваться события, Энжет хотел было отправить двоих на поиски хода, но преумножитель хитро прищурился:
- Вряд ли. Деревья, растущие тут, соприкасаются с субстанцией ничто. Это резервуар. Можно проверить.
Он извлек из своей сумки деревянные тростинки и стеклянный пузырек. Соединил тростинки в длинную трубку.
- Надеюсь, длины хватит, - оптимистически предположил он в напряженной тишине, присел и начал тихонечко проталкивать трубочку сквозь силовое поле. Оно легко пропускало тростинку.
- Коллега, приготовьте пузырек, - потребовал преумножитель и резко вдохнул и выдохнул, готовя себя к следующему действию. - Ну, вперед!
Он взял трубочку в губы, втянул содержимое резервуара, но прежде чем оно достигло его рта, быстро извлек тростинку из почвы и выдул субстанцию в пузырек, поднесенный преумножительницей. Она закупорила его и подняла к свету факела Энжета. Ничто из подземного резервуара оказалось удивительно прозрачным, чистым, как родниковая вода. Энжет прежде не видел такого. Первый раз за время путешествия он с признательностью посмотрел на преумножителя.
- Какая чистая! - восхитилась и преумножительница. - Нам такую только на уроках показывали. Капельку. В маленькой пробирке. А тут огромная ванна!
- Знаете, чем достигается такая чистота субстанции ничто, коллега? - лицо более старшего и опытного преумножителя перекосилось: знакомая Энжету маска отвращения и ненависти к чуждому. - Добавлением в общий суп нас, сенториан. Это ничто образовали не только деревья, травы, звери и птицы, как обычно бывает на Границе. Здесь, - он осторожно топнул ногой, - растворено и несколько наших тел!
Пораженные, негодующие возгласы... Факел в напряженной руке Энжета качнулся, капля горящей смолы попала на лодыжку, но он не заметил этого. Его худшее подозрение оправдалось! Землянин убивал тут его сородичей и скрыл потом их гибель. А сейчас он там, на светлой стороне... Что еще он готовит Сенте?
- Этого пузырька более чем достаточно. Уходим, - вымолвил он. В это же время представил Шелтона и доверчиво внимающих его речи Лереми и Кейлу, и кровь зашумела в голове. - Теперь нельзя сомневаться, останавливаться ни на лепесток юлсинты! Темные, вы к Осану, а нас самым коротким путем отправьте в Наао. Сента в великой опасности!
Аки
- Не может быть того, что ты говоришь. Землянин хочет уничтожить Сенту? Хм... - Яно, всевидящий, дернул плечами, и от этого движения дрогнули прозрачные, будто слюдяные крылья за его спиной. - А как же заселение Ламоса? Меня записали в число первых поселенцев, у меня и номер уже есть. Скажешь, это тоже ложь?
На это Аки не стал ничего говорить, он искренне рассмеялся. Шел уже десятый акат их стражи на Границе, а напарник все не уставал удивлять своей потрясающей наивностью.
- Ну, если у тебя уже есть номер в экспедиции, тогда, конечно, землянин не лжет! - отсмеявшись, сказал он. Яно сарказма не заметил.
- Деала приняла его, и темные согласились в итоге, ушли, забыв угрозы, - продолжил всевидящий. - Его приняли оба совета!
- Советы устранились, а Деала тоже, может быть, лжет, - Аки швырнул сухой холодный уголек на жаровню под маленькой курительницей и поднялся. Прохладный ветерок коснулся нагретых костром лица и живота, и он довольно закрыл глаза, решив немного подремать.
- А Акид, значит, поставил себя выше Деалы и советов? - Яно хмыкнул и тоже поднялся. Он был ниже Аки ростом, еще более субтильного сложения с узкой спиной и бедрами. Этот сенторианин был бесполым - грустная доля, которую еще недавно прочили и Аки. Но Яно печальным не выглядел: для бесполого его высоко вознесла стела солнц.
- Я не ставлю себя выше среброликих, - тихо сказал Аки, не открывая глаз. - Я не сомневаюсь, что мое несогласие с мнением большинства - часть их игр. Все мы - частички Сенты, и каждая стоит на строго отведенном месте. Только один между нами чуждый. И удивительно, что его давно никто так не зовет! Думаете, уничтожив слово, вы уничтожите содержание, которое стоит за ним?
- Ты о Шелтоне?
- О нем, чуждом, - Аки вздохнул, и все-таки согласился разлепить веки. Поглядел на железное блюдо курительницы, от которого в небо тянулась тонкая струйка дыма. Такие курительницы были расставлены вдоль всей Границы, их задачей было распознавание частиц чуждого в воздухе. Пока все было спокойно.
- Не понимаю, откуда ты такой взялся? - вырвалось у Яно. Аки усмехнулся.
"Откуда он такой взялся?" - он и сам не знал. Стражи ненавидят чуждое, можно сказать, по определению, всезнающие прозревают будущее, которое оно несет. Откуда взялось недоверие к Шелтону у Энжета и Лереми, понятно, но как до собственного понимания чуждого дошел он? Может, все дело в Кейле? Конечно, у распознавателей свои, оригинальные взаимоотношения с чуждым, но сестра тут оказалась сверхоригинальной. Сначала его радовала ее известность, потом начала тревожить. Ведь Сента не любит гордецов, Сенте они не нужны, зачем же Деала продолжает кормить гордыню Кейлы, позволяя вести гипнотические ритуалы на площади? Уж не замыслила ли среброликая нечто недоброе для Сенты?
Угли в курительнице едва тлели, и струйка дыма чахла. Аки послал им направленный мысленный сигнал - юный, неопытный, он все еще смешно шевелил губами и пальцами при этом. Угли послушались, заворочались, как большие черноспинные жуки. Яно одобрительно цокнул языком, а Аки поморщился. Этого, все же, было мало: жар спадал. Придется воспользоваться мехами.
Он чуть вытянул руку, пошевелил пальцами, пропуская между ними пока свободный, ничуть не подчиняющийся ему ветер. Все-таки не верится, ни капли, что это происходит с ним, Аки! Он уже всемогущий. Сейчас он управляется с крупными предметами, а к следующему восходу Кана освоит тонкую работу со множеством мелких. Пройдет еще четыре-пять восходов Кана, и он сумет управлять землей, потом водой. Под конец жизни его разум сумеет пленить и ветер, а, может быть, и огонь. Но, наверное, его никогда не покинет удивление от своих немыслимых способностей...
Яно, устав ждать, сам раздул огонь под курительницей. Травяное зелье на железном блюде зашипело и запузырилось, в небо потянулась уверенная толстая витая нить белого дыма. Грохот послышался из-за дальней линии леса, куда ушли Шелтон с преумножителями знания, и оба охранника Границы вздрогнули.
- Что они там творят, хотел бы я знать, - пробормотал Аки. - Яно, может, поднимешься в воздух, осмотришься?
- Я же пол-аката назад тебе докладывал, что и как!
- Все равно. Я посторожу.
Яно недовольно вздохнул, но подчинился. Заметно было, ему и самому интересно, что творится за Границей.
- Подтолкни меня, - попросил он, как и в прошлый раз. Юный всевидящий еще плохо умел взлетать с места: его прозрачные вытянуто-овальные крылья не достигли предела развития. И все же зрелище того, как он расправляет их, впечатляло. Всевидящий вдохнул поглубже, и воздух заполнил пустотелые трубочки, создающие остов крыльев. Прозрачная, переливающаяся на солнце пленка между ними расправлялась. По сигналу всевидящего Аки мысленно подтолкнул его тело вверх. Получилось, и лучше, чем в прошлый раз: Яно нашел восходящий поток воздуха и взлетел над искаженным, изъязвленым игольчатой плесенью приграничным лесом.
Отправив напарника на разведку, Аки принялся тренироваться. Силой мысли он перетаскивал с место на место крупные ветки и тяжелые камни, сложенные в стороне от поста кучами. Если к посту от Границы помчатся зараженные твари, ими надлежало преградить чуждому путь. Потом он попробовал поднять и левитировать камень весом примерно со взрослого сенторианина. Целый цветок юлсинты камень провисел в воздухе на высоте роста Аки, потом грохнулся в пыль.
Аки тренировался до изнеможения каждый акат. Он полагал, в быстро меняющемся, очарованом сладкими речами землянина мире его умения пригодятся. Лишь иногда, очень редко приходила мысль, что этими тренировками он приближает свой конец, да и тогда Аки гнал его прочь. Еще со времени, когда семья считала его бесполым, он привык, что его сила и способности должны принадлежать миру - не ему.
В отличие от всезнающих, пьющих зелья десятками, каста всемогущих использовала ограниченый набор зелий. Свою силу они наращивали опытом, изматывающими тренировками, совсем как стражи. Хотя нельзя было найти двух других столь же непохожих друг на друга каст: мощные ловкие стражи и хилые малоподвижные всемогущие...
Аки поднял давешний камень в воздух и опять удержал на целый цветок юлсинты. Его руки, вытянутые вверх, но не касающиеся камня, одеревенели, и это было не перенапряжение - эффект зелья, ноги превратились в каменные столбы.
- Ого! Неплохо, - Яно незаметно приземлился рядом, сложил быстро уменьшающиеся в размерах крылья. - Пожалуй, ты самый сильный из юных всемогущих, что здесь есть. Теперь я спокоен: если что плохое начнется, ты меня спасешь.
- А есть повод начаться плохому? - Аки осторожно, медленно опустил камень на землю, будто он был стеклянным, и встряхнул руками, прогоняя ощущение окаменения. Оно быстро скользнуло до кончиков пальцев и слетело прочь как шелковый платок. Горячая кровь вновь разлилась по жилам. "Но однажды это одеревенение просто... не уйдет", - невпопад подумалось ему.
- Там щелкает что-то через равные промежутки времени. Вспышки. Но у Деалы ведь все под контролем, - не очень уверенно заключил Яно. - Ладно, акат подойдет к концу и попросим отправить нас подальше от Границы. Пусть старшие со всем этим разбираются.
Аки машинально глянул на дальнюю полосу леса. Действительно, что-то слабо тикало там, меж деревьями вспыхивал и тут же гас белый огонь.
- Вообще-то в первый акат экспериментов я побаивался, что что-нибудь пойдет не так. Потом успокоился: наши преумножители знают свое дело, - поделился Яно. - А сейчас думаю: неполадки с экспериментом ведь...
- Могут начаться на любом этапе, - подытожил Аки.
Однако, вопреки их опасениям, остаток аката прошел спокойно, и старшему было доложено, что на Границе все тихо. После недолгого отдыха Аки и Яно отправили на старое место стражи, к курительнице.
За все время стражи Аки не одну сотню раз перебрал в уме, что он должен будет делать в случае катастрофы. Увы, инструкция старших была хоть и четкой, но довольно глупой. Всемогущий как раз размышлял, возвести стену камней и бросаться к общему посту, как велено в инструкции, или поставить на пути ничто сдерживающую стену огня и встать возле, поддерживать ее. Он взвешивал за и против, когда кусты с той стороны Границы вдруг затрещали, и прямо на их курительницу вывалился безумный преумножитель знания из группы Шелтона. Запутавшись в белых плотных нитях дыма, задыхаясь, он рухнул на колени, сжимая огромную тяжелую голову. При беге он был вынужден поддерживать ее руками из опасения свернуть шею.
- Землянин... он... порезал руку ножом и дал своей крови вытечь на землю! - простонал он. - А потом он снял барьер со своего костюма! Спасайтесь! Сюда идет волна ничто!
Аки переглянулся с Яно. Струйка дыма по-прежнему тянулась к небу из курительницы, не фиксируя в воздхе ничего чуждого. "Бессмыслица какая-то", - прошептал всевидящий, и Аки в этот раз был с ним согласен. Кровь в землю - вот так, просто? Ни с того ни с сего? Голова этого преумножителя велика... - может, его уже настигло помрачение рассудка?
- А эксперимент?! - хором спросили Аки и Яно.
- Эксперимент! - преумножитель знания совершенно безумно расхохотался. - Одна ложь этот эксперимент! Прикрытие! Землянин с нашей помощью откалибровал свою машину, и тут же решил, что на этом его отношения с нами закончены. Ему на Сенте не мы нужны! Ему нужно ничто! Везде! Моря, океаны ничто! - он вскочил, не помня себя, кинулся обратно, Аки успел подхватить его.
- Отведем его на общий пост! - крикнул он Яно. Аки ждал, все время ждал этого момента, прикидывал различные варианты развития событий, готовился... но сейчас ему все равно стало страшно. Он вдруг понял, что абсолютно не готов и совершенно не знает, что будет дальше. А Яно и не услышал Аки. Приоткрыв рот, он тупо смотрел на курительницу. Дым расслоился и потрескивал. В воздухе вспыхивали и гасли крохотные огоньки там, где он встретился с поступившим из-за Границы чуждым.
- На общий пост! - заорал Аки. Они побежали, таща под руки преумножителя. Тот поддерживал огромную голову и бормотал о волне ничто. Чуждое уже ощущалось в воздухе вокруг: сладковатые тяжелые струи, оседающие слизью в легких.
Позади послышался треск и топот, и Аки на бегу оглянулся. Из приграничного леса вываливались первые зараженные твари. Они тяжело дышали, изо рта шла слизь. Что-то маленькое, мягкое затолклось под ногами, Аки нечаянно наступил на одно, и оно растеклось под пальцами лужицей слизи. Он поскользнулся и чуть не упал. Это прочь от Границы удирали мелкие лесные зверьки, и многие прямо на бегу таяли, оставляя после себя слизистые пятна ничто, тут же уродующие траву. Слизь полилась и с неба - стаю птиц распространяющееся ничто застигло в полете. Яно в ужасе заорал, закрыл голову руками, отпустив преумножителя, но Аки помог пожилому сенторианину устоять на ногах. Мельком он бросил взгляд вниз. Цветы и трава плакали слезами слизи. Только крупные твари еще держались, да разумные сенториане, с начала времен принимающие на Границе сильные, сдерживающие распад зелья.
Как-то они все-таки добрались до общего поста... - Аки не запомнил ничего. Лишь взгляд наставника привел его в чувство. Они с Яно сидели, прислонившись к огромной центральной курительнице общего поста. Вокруг собралось десятка два юных всемогущих и всевидящих, все ошеломленные и напуганные. Еще с десяток лежало в пока нетронутой ничто траве, они стонали и кашляли слизью. Эти были безнадежны.
- Что на твоем посту? - строго спросил старший всемогущий. Он сидел в кресле на колесиках, неподвижные ноги были накрыты серебристым покрывалом.
- Ничто прорвалось!
- Ты поставил на своем посту барьер зараженным тварям?
- Я... - Аки задохнулся от ужаса, осознав свою вину. - Забыл! Забыл!
- Ты не один такой, - устало сказал наставник. - Ставьте барьер тут! - крикнул он всемогущим. - Вы - в воздух, докладывайте обстановку! - всевидящим. - И не унывать, всезнающие уже выслали помощь! - всем.
Аки помчался за остальными всемогущими. Вместе они построили стену из заранее заготовленных веток и камней, достаточную, чтобы зараженные твари не прошли дальше. Старший тем временем воскурил сильное зелье и, заметно напрягшись, двинул в сторону Границы вихрь. Поток воздуха подхватил черный дым, поднявшийся над чашей. Над лесом, из которого бежали Аки и Яно, вихрь расползся тучей. По краям ее скоро зазмеились молнии - там зелье встречалось с волнами чуждого.
В стену с той стороны толкались зараженные твари. Удар и скользкий хлюпающий звук. Аки живо, в деталях представил, как все эти волки, олени, медведи ударяются о камни, как их шкуры расползаются и оттуда сочится слизь, как они все становятся слизью и стекают в траву, оставляя на камнях мокрый след. Его затошнило.
- Лес задет ничто! Деревья тают! - оповестил всех Яно, кружащий в небе над большой курительницей. - Сейчас пойдет большая волна ничто!
- Изменения воздуха я сдержу на четверть аката, - пробормотал старший всемогущий, отправив в небо второй и третий черные вихри. Его взгляд задержался на Аки. - Пусть всевидящие унесут всемогущих отсюда, передай всем. А сам с напарником отправляйся на второй общий пост. Скажи, что воздух я держу, пусть пускают воду.
Аки кивнул. Второй общий пост был на речной плотине. Плотину разрушали, когда нужно было омыть водой большие площади ничто. Вода ненадолго сдерживала изменения мира.
- Хорошо! Мы... - он запнулся, и гордый доверием наставника, и все еще терзающийся о своей ошибке. - Мы еще проявим себя! Вот увидите!
Старший всемогущий криво улыбнулся:
- Не сомневаюсь, - ободряюще сказал он. - Бегите!
Яно подхватил его так, что перед взором Аки осталось плато первого поста, которое они покидали, и он видел слизистую субстанцию, пожирающую леса приграничья. Он видел, как от центральной курительницы в небо взметнулись, один за другим, еще три вихря. И видел, как воздух вокруг них сейчас же прошили тонкие золотые нити молний...
Лереми
Пока Лереми мучилась, пытаясь впотьмах, не прикасаясь, узнать будущее, это будущее само властно постучалось в дверь.
Она вынырнула из видений, в реальности услышав стук. Стражи колотили в большие двери зала совета. Лереми подошла, тихонько тронула их прошлое.
"Экспедиция Энжета. Темная сторона Сенты. База землянина. Подземный резервуар кристально чистого прозрачного ничто..."
- Деала, взявшая на себя право говорить за весь совет, обвиняется в измене! - загремел голос старшего стража, вырвав Лереми из видений. Стражи уже зашли в зал, где как раз собрался совет среброликих. Золотистый свет светильников в зале разгонял красноватый туман, просочившийся во дворец с улиц Наао. Терпко пахло зельем, вызывающим онемение членов и бесчувствие.
Деала выступила вперед.
- Я вижу ваши доказательства, - по-всегдашнему спокойно сказала она. - И я готова дать ответ.
Лереми затаила дыхание. Она уже прочитала ответ в мыслях Деалы. Вот только решится среброликая сказать правду или соврет?
- Виновна! - объявила она страже и совету. - Виновна в сокрытии части информации о землянине от советов и Сенты. Виновна в запрещенном внушении своих мыслей всему Наао. Виновна в подмене видений среброликим.
Совет лишь вяло повернул головы на голос главной и вновь продолжил тихую спокойную беседу. Одурманены, все они давно одурманены! Вот лица стражей дрогнули.
- Какая подлость... - не выдержал один молодой. Лереми узнала товарища Энжета - Енела.
- Вы пойдете с нами, - непреклонным тоном обявил старший страж Деале. И, подойдя, довольно грубо ухватил ее за плечо, повлек к выходу.
- Прошу вас, сделайте это в зале памяти, - прошелестел голос Деалы, когда среброликую проводили по коридору, и Лереми в ужасе стиснула голову. Что здесь творится? Предательница-среброликая спокойно просит стража, чтобы тот убил ее в зале памяти дворца. И совет молчит!
Она бросилась в зал. Дыхание сперло от мощной волны тяжелого зелья, заслезились глаза, но Лереми подскочила к одному вялому всезнающему, вцепилась в складки серебристого одеяния.
- Среброликая призналась в предательстве! Она скрывала, что конец мира близок! Скрывала от всех! Что вы молчите?! Нужно остановить землянина, пока не стало поздно! Ирвен! Ведь раньше вы выступали против Деалы и Шелтона, я помню!
Она так сильно дернула его вуаль, что та отвалилась. Лереми отпрянула от открывшегося лица среброликого - серебристого и твердого, как металл, неподвижного, как лицо статуи, спокойного и равнодушного, как сама смерть.
- Объявите эвакуацию, - все-таки хрипло, отчаянно сказала Лереми. - Что-нибудь... Ирвен! Вы же можете!
Рот среброликого искривился.
- Пятьсот тысяч жизней, - глухо сказал Ирвен, слепые глаза всезнающего повращались и остановились на Лереми.
- Что-о?!
- Пятьсот тысяч жизней должна отдать Сента, чтобы откупиться от Вселенной. Деала предложила такую плату, и мы были вынуждены принять ее, потому что другие варианты еще хуже, - прошептал Ирвен. - Эвакуации не будет. Иди, девочка. Умри с достоинством.
- Ах, вы! - не помня себя, Лереми опрокинула треножник с курящимися зельями и кинулась к выходу. В коридоре ее перехватил Енел.
- Энжет отправился к Границе. За Шелтоном, - сообщил он.
- Я знаю!
- Да, точно, - страж принужденно хохотнул. - Хочешь поговорить со всезнающей - молчи... А что меня ждет в будущем, ты знаешь?
Лереми взглянула ему в глаза и увидела давешние холодные глыбы камня.
- Смерть. Ты не уйдешь из Наао, останешься тут, сдерживать зараженных тварей. И ты выбрал этот путь еще до того, как я тебе о нем сообщила, - пробормотала она, и Енел отпустил ее. Лереми выскочила на площадь дворца.
"Что делать, что делать?!" - лихорадочно повторяла она. Если б шестое зелье давало способность смотреть будущее вширь! Можно было б сделать выводы, кому и где скорее потребуется ее помощь. Можно было б расставить приорететные цели. Но шестое зелье наоборот углубляет предвидение. И Лереми то видела страшную гибель родителей, то разорванную на долгие акаты связь с Энжетом, то Кейлу на помосте, отступающую от серебристой волны ничто, заливающей площадь. Видела все это... и не знала, куда прежде бежать. Все-таки, плюнув на строгий кастовый запрет, Лереми послала мысленное предупреждение родителям и ободрила брата. Затем бросилась к Кейле, в шатры распознавателей - эта каста совсем переселилась на площадь Наао.
Подбегая к разноцветным шатрам, она видела, что на помост снижается всевидящий - посланник с Границы. Народ сбежался слушать его.
- Волна ничто идет с Границы на Наао, - едва опустившись, закричал всевидящий. Распространяется стремительно: я обгоняю ее всего на пол-аката. Немедленно покидайте город!
В толпе раздались пораженные возгласы: "это все эксперимент!", "Пол-аката! - значит, ничто уже в предместьх Наао..." А Лереми замерла на месте, не дыша. Во время речи всевидящего она скользнула в его прошлое, эта отворенная дверь, казалось, так и звала: загляни! И увиденное повергло нет, не в ужас - в оцепенение, как слишком страшный, опасный для рассудка кошмар. Лес в пол-акате пути от Наао пожирало ничто. Листва растворялась еще на ветвях и с шелестящим серебристым звуком дождем лилась на землю. Стволы деревьев оплывали, растворялись, вливаясь в реку ничто, текущую по всем дорогам и вне дорог. Немногие спасшиеся от первой волны искажений сенториане предместий бежали под защиту каменных стен столицы. Лереми помнила, как эти высокие и широкие полосы камня не понравились ей в первый визит в Наао, они казались лишними в воздушной архитектуре города. Сейчас же она содрогнулась, представив, как легко ничто заполнило бы улицы Наао, превратило все постройки столицы в себя, если б у города не было каменной защиты.
Никто больше не рисовал пред юной всезнающей картины радостного будущего Сенты. Она видела все: как сенториане тонут в море ничто, как, не успев захлебнуться, они растворяются в нем, как другие пытаются поставить барьеры чуждому, и как оно сметает и барьеры, и тех, кто их ставит, отравляя воздух и воду, отрезая все возможности сдерживания этого ужаса.
Лереми моргнула и вернулась в реальность. Оглянувшись, она увидела Кейлу. Распознавательница застыла на выходе из шатра, одна рука так и замерла, придерживая полог. Девушка резко побледнела, губы беззвучно шевелились.
- Кейла! - крикнула Лереми, бросаясь к ней. Распознавательница вздрогнула:
- Лереми, это ты. Он все-таки предал меня!
- Шелтон? Он предал всех нас!
Кейла отпустила полог. Качнулась, лишившись его подержки, но на ногах устояла.
- Я верила ему.
- А я верила Деале, - Лереми прищурилась. - Но почему ты так уверенно говоришь о предательстве Шелтона? Быть может, просто не удался эксперимент?
- Я чувствовала, что он предаст! - с отчаянием крикнула Кейла. - Но молчала. Я тоже предательница. Энжет прав, я хуже, чем никто!
- Не казнись, - радостная от того, что подруга смогла признать ошибку, Лереми даже попробовала улыбнуться. - Деала туманила нам разум, но ее воздействие исчезло. Нужно думать, что делать сейчас.
Кейла выпрямилась.
- Для распознавателей в такой ситуации возможен только один путь, - с достоинством молвила вечная гордячка. - Я останусь на площали и буду воскуривать зелья, сдерживающие чуждое. Прости, Лереми.
- Пусть твой путь вновь станет прямым, - оторопело пожелала Лереми. Хотела добавить: "прощаю", видя, что Кейла этого ждет, но не смогла. Картина того, как предместья Наао поглощает ничто, все еще стояла перед глазам, а вопли умираюших там сенториан звенели в ушах. И слова прощения застряли на языке. Никогда она не простит Кейлу, как никогда не простит себя! Одна спряталась от ответственности, доверив принятие решений чуждому, другая с радостью приняла покровительство Деалы и легко отдала среброликой свое право на собственное мнение.
В качестве поддержки Лереми стиснула, но тут же отпустила руки подруги. На площадь выходили высшие касты - всезнающие и всемогущие, сильные, из тех, что не входили в устранившийся совет. Все взоры и надежды Наао обратились на них.
- Среброликие приняли решение отдать Наао ничто, - сказал один из старших всезнающих. Толпа застонала в ужасе, а он продолжил, - но мы попробуем проложить другой путь для Сенты. Еще не все возможности этого исхода потеряны. -
Лереми почудилась слабая, почти незаметная неправда в этих словах. Уцепившись за тонкую нить лжи, она скользнула в недавнюю память всезнающего, и сразу же увидела знакомое страшное неподвижное лицо Ирвена. Среброликий зловеще хохотал:
- Может быть, вы спасете несколько десятков сенториан, но Наао не спасти! Чуждое уже в воде, чуждое уже в воздухе! И землянин не отступится от Сенты, не получив свои пятьсот тысяч жизней! Что вам делать? Пойте гимн конца, слияния мира в ничто, славьте этот миг!
Заметив взгляд Лереми или почувствовав ее присутствие в своих мыслях, всезнающий обернулся к ней.
- Сколько зелий? Пять есть? - негромко спросил он. - Иди к западным воротам, просматривай недавнее прошлое всех, кто успел спастись из предместий. Попробуй отыскать след землянина в видениях. Где он, чем занимается.
- Землянина!? Он здесь?
- Он близко. Следит, чтобы поглощение Наао проходило, как он запланировал. Все видения с Шелтоном сразу же отправляй мне.
- Хорошо!
Лереми помчалась к западным воротам, а всезнающий принялся распоряжаться дальше. Распознаватели запалили зелья, сдерживающие чуждое, и над площадью поплыл тяжелый, жесткий, застревающий в горле запах. Всемогущие свили из струй черного дыма нити вихрей и направили их патрулировать границы площади.
"Ограничились только площадью, - иглой боли засела мысль в мозгу. - Значит, Наао уже отдан ничто? Первый барьер каменных стен пройден?"
Скоро Лереми смогла проверить страшную догадку. Монолит двери западных ворот был приотворен, и спасшиеся влетали в эту щель, задыхаясь, с расширенными от ужаса глазами. Многие из них в поисках поддержки хватались за камень двери, и многие из схватившихся оставляли слизистые отпечатки ладоней. Зараженные! Но стражи были наготове, тупым концом копья они отталкивали зараженных обратно за двери. Жалобные стоны и безумный вой были здесь постоянным звуковым фоном. Вот очередная пара беглецов в изнеможении упала на колени, едва оказавшись под защитой стены. Брат и сестра, и брат был заражен: на губах хлопьями застывала слизь. Страж, в котором Лереми узнала Енела, тут же поднял брата и швырнул за ворота. Сестра страшно закричала, бросилась за ним, сильно ударившись всем телом о камень двери. Но этот крик и отчаянное последнее движение не привлекло больше ничье внимание, кроме Лереми. Подобные сцены тут быстро становились привычными.
Она встала недалеко от приоткрытой двери, прислонившись спиной к теплому камню. Постаравшись отрешиться от эмоций, обратилась к недавнему прошлому оцепеневшей от отчаяния девушки, которую Енел оттащил в сторону.
"Внешний круг стен всемогущие захлопнули как раз за ее спиной. Но в городе полно зараженных людей и тварей, и они с братом бросились на площадь. Они бежали в одной толпе с обезумевшими сенторианами и животными, и ноги скользили на слизи и остатках лент и шкур тех, кто бежал здесь прежде них и не добежал..." - Лереми стиснула зубы: отрешиться от эмоций все--таки не получалось. Но Шелтона в видениях девушки не было.
Следующий спасшийся: пожилой сенторианин из касты рабочих. Сосед родителей Аки и Кейлы. Его глазами Лереми увидела, как под воздействием чуждого прогибаются и проваливаются внутрь ажурные колоннады входа в знакомый с детства дом, как тают, сплавляясь в серебристую субстанцию, кружевные шары комнат и залов. И видела, как мутное море ничто становится прозрачным, чистым, после того, как в нем тонут хозяева поместья и слуги.
"А наши родители? Наш дом?!" - Лереми уже знала ответ: море ничто нахлынуло на поместье родителей Кейлы и Аки со стороны ее родного дома.
Шелтона, вернее, его летательный аппарат она заметила в воспоминаниях пятого по счету беглеца. Землянин кружил над Куполом - школой высших каст. Купол на глазах Лереми провалился внутрь. Из прозрачного как вода моря слизи, разлившегося на его месте, не выбрался никто.
Она отправила видение летательного аппарата землянина всезнающему - как бусину нанизала на нить, другой конец которой держал старший по касте, и продолжила просматривать память спасшихся. Проснувшаяся при виде Шелтона ненависть придала решимости и даже какой-то бодрости.
За границами Наао текли выпущенные на свободу из разрушенных плотин реки. Они смешивались с ничто и мутнели. Потом вновь становились прозрачными, но это была не прозрачность воды. Ясной как стекло их делали вливающиеся в общее море ничто жизни разумных существ. То же было и на западе, и на востоке, и на севере от Наао. Ничто от места катастрофы распространялось широким фронтом по всей светлой стороне планеты. От перехода на темную его пока сдерживал океан. Картина всеобщего бедствия потрясла Лереми. Слезы градом катились из глаз, затуманивая взор, но другой взор - чужой памяти и эмоций, оставался чистым. Все видения - свои ли, чужие, подтверждали одно: конец мира близок! В ушах звучал безумный смех среброликого, а воспоминания о ясной улыбке Деалы вызывали такую волну ненависти, что если б в ней можно было потопить другую, вызванную ничто, мир был бы спасен. Но странным светлым призраком в череде страшных картин смерти и разрушений вдруг явилсь видение свадьбы с Аки. Слюной наполнился рот от неожиданной сладости будущего шарика эньо на языке...
- Эй, - кто-то тихонько коснулся ее руки. - Ты как? Уснула... или умерла?
Лереми заморгала и вернулась в реальность. Ее руки касался Аки, самый настоящий, не из видений.
- Умерла... - прошептала Лереми. - Или нет? Для всезнающих нет чужой смерти, каждая, как собственная.