Сразу после войны культурно-торговым центром почти полностью разрушенного Минска являлся район вокруг Дома Правительства. Эта многоэтажная громадина, костёл-киностудия и ещё пяток кирпичных домов чудом уцелели. Правда, чудо случилось с помощью 5 гвардейской танковой армии под командованием маршала П.А.Ротмистрова.
2 июля 1944 года здание Дома Правительства было битком набито народом. Фашисты согнали туда почти всё оставшееся в живых население города. Там находилось более 10 тысяч стариков, женщин и детей. Душегубы заминировали здание, но взорвать, к счастью, не успели. Обречённых на неминуемую гибель людей спасли танкисты маршала П.А. Ротмистрова.
В ночь на 3 июля танки 5-ой гвардейской танковой армии под командованием маршала обошли город с юга, и вышли к юго-восточной окраине Минска. На рассвете мощным неожиданным ударом они буквально раздавили фашистский гарнизон, находившийся здесь. К семи часам утра немцы уже были выбиты из восточного района Минска.
В это время пехота форсировала реку Свислочь, а к полудню весь минский гарнизон фашистов был уничтожен. Во второй половине дня в столицу Белоруссии вошли соединения 2-го Белорусского фронта, которым командовал маршал К.К. Рокоссовский. К концу дня в городе, если и оставались фашисты, то только в статусе военнопленных.
1100 бесконечных дней фашистской оккупации, наконец-то, закончились. Минчанам, особенно его многочисленному еврейскому населению, нацисты принесли смерть, горе и невероятные страдания. Ну а городу - колоссальные разрушения. Всего за три года оккупации в Минске и его окрестностях оккупанты уничтожили более 400 тысяч человек. В том числе почти 100 тысяч евреев. Минск бомбила и авиация Красной армии. В итоге 85% строений превратились в руины.
Наша семья вернулась в Минск ровно через два года после его освобождения. Но город всё ещё лежал в руинах. Правда, центр уже подчистили. Там шло строительство. А вот буквально в нескольких кварталах от него ещё стояли дома-скелеты. Без крыш, окон и дверей.
Для меня и моих приятелей центром города являлся кинотеатр "Первый". Он находился недалеко от Дома Правительства. Это было деревянное строение, похожее на огромный барак с красной черепичной крышей. Построили его ещё во время немецкой оккупации силами советских военнопленных.
Несмотря на неказистый внешний вид барака, его кинозал был вместительным. Обладал отличной акустикой и очень удобными сидениями. В городе тогда имелось ещё два полноценных кинотеатра: "Родина" и "Повторного фильма". Но "Первый" считался лучшим. Это был, так сказать, кинотеатр первого экрана.
В те времена попасть в кино, особенно на трофейные немецкие фильмы, было совсем непросто. Приходилось подолгу стоять в очереди за билетами. Или, прилично переплачивая, покупать их у спекулянтов. Трофейные фильмы назывались немецкими только потому, что их вывезли из Германии. Среди них было очень много американских лент.
Из трофейных мне запомнился только один голливудский шедевр, фильм "Тарзан". Главную роль в нём исполнял знаменитый актёр Джонни Вайсмюллер. Американский пловец, пятикратный олимпийский чемпион, самый известный исполнитель роли Тарзана.
Вообще-то, существовало 12 серий этого приключенческого фильма. Но советским гражданам показали только четыре. Не только мне, но всем минчанам ничего подобного раньше видеть не доводилось. Очереди за билетами на "Тарзан" растягивались на многие сотни метров. Спекулянты продавали их втридорога. Тем не менее все четыре серии посмотреть мне удалось. Некоторые даже по нескольку раз. Ну а уже в Израиле, досмотрел остальные.
Вокруг кинотеатра "Первый" находилось множество различных торговых палаток, ларьков и киосков. Здесь торговали всякой всячиной. От мороженого до промтоваров. Всюду толпился народ. Среди него колоритно выделялись инвалиды прошедшей войны.
В большинстве своём они были в военной форме с погонами и боевыми наградами. Встречались и погоны со звёздочками. Эти молодые однорукие, одноногие, с обезображенными лицами несчастные калеки являли собой очень печальное зрелище.
Многие бывали навеселе. Кое-кто и в сильном подпитии. Порой буянили. Некоторые инвалиды занимался карточными и другими азартными играми. Мошенничали, что называется напропалую. Однако народ относились к ним вполне терпимо.
Кстати, и милиция тоже. Она смотрела на проделки жертв прошедшей войны сквозь пальцы. Оно и понятно. Большинство милиционеров тоже были бывшими фронтовиками. Им, да и прочему народу, были хорошо понятны причины такого законно-непослушного поведения этих несчастных людей.
Почти все они вернулись домой, и никого из родных там уже не застали. Собственно, у подавляющего большинства и дома-то никакого не было. В лучшем случае - дом инвалидов. В худшем - угол у дальних родственников или близких друзей.
Самой колоритной фигурой среди этих, искалеченных войной людей, несомненно, был дядя Гриша. Так все его звали. У него отсутствовали обе ноги. Передвигался дядя Гриша при помощи тележки на четырех маленьких подшипниках-колёсиках, отталкиваясь от земли деревянными брусками.
Грудь этого безногого инвалида была расцвечена изрядным количеством орденов и медалей. На голове он всегда носил офицерскую фуражку. На вид Григорию было лет сорок. Целыми днями он, если можно так о нём сказать, слонялся в районе кинотеатра. Частенько крепко "заложив за галстук". Тогда, несмотря на увечье, дебоширил, применяя в качестве орудия нападения свои деревянные бруски.
В людей дядя Гриша попадал редко. А вот в стеклянные витрины, возможно не случайно, довольно часто. Приезжала милиция и несчастный фронтовик-калека на несколько дней исчезал. Потом появлялся вновь, и всё опять шло по привычному кругу.
Однажды Гриша здорово перебрал. Свалился со своего "транспортного средства", и заснул прямо на островке, где размещалась трамвайная остановка. Какая-то женщина, как потом оказалась дальняя его родственница, пыталась ему помочь.
Я оказался рядом. Ждал трамвая. К этому времени успел уже стать пионером. Разумеется, не за те несколько минут, в течение которых, ждал электротранспорт. Просто возраст был пионерский. И в подтверждения этого факта на моей груди алел красный пионерский галстук. Не помню уж, по какому торжественному поводу. Впрочем, это неважно.
А важное, состояло в том, что женщина обратила на него внимание. Похоже, она имела некое отношение к организации юных Ленинцев. Тётенька, обратившись ко мне, и властным безапелляционным голосом заявила, что пионер должен помогать, попавшим в беду людям. И я, конечно, помог.
Вдвоём, мы водрузили дядю Гришу на его коляску. Родственнице героя-фронтовика, видимо, часто приходилось проделывать подобные транспортные операции. На этот случай в её сумке имелась крепкая верёвка. Она ловко привязала её к петле на тележке, и потащила. Я шёл сзади, придерживая невменяемого Григория за его широкие плечи.
Так наша троица прошла, можно сказать и проехала, квартала три. У входа в полуразрушенный дом женщина остановилась. Попросила меня присмотреть за безногим фронтовиком, а сама нырнула в подъезд. Минут через двадцать вернулась с носилками в сопровождении двух дюжих мужичками. Вот они-то и завершили доставку инвалида войны к месту его жительства.
Перетащили дядю Гришу на носилки, и снесли в небольшую полуподвальную комнатёнку. Здесь они и жили. Безногий инвалид и пожилая женщина. Толи дальняя его родственница, толи довоенная соседка. Она пригласила меня к себе. Угостила чаем с самодельными ватрушками, и рассказала горькую историю Гришиной жизни.
Ничего особенного, в общем-то, тётенька не сообщила. Понятно, в первую очередь в силу моего пионерского возраста. Тем не менее об основных этапах дяди Гришиной биографии кое-что я узнал. Собственно, людей с такими биографиями в то время было полно. Вот только финал военной карьеры у Григория оказался трагическим.
Начал воевать он ещё в 1939 году у реки Халхин-Гол, находясь в армии на срочной службе. Затем там же, на Дальнем Востоке, окончил танковое училище. Распределили в Белоруссию. Здесь Григорий женился. Родились дети. Войну с немцами он вступил в должности командира танкового взвода.
До какого звания и должности довоевался дядя Гриша, я уже не помню. Но войну он окончил досрочно. В 1943 году. В его танк угодил фашистский снаряд. Танкист выжил, но почти год скитался по госпиталям. В конце концов, без обеих ног его выпустили на свободу. Что случилось с семьёй и как Григорий оказался в Минске я не знаю. Но где он живёт после той нашей встречи, уже знал хорошо.
К концу 1948 года инвалиды, к которым минчане успели уже привыкнуть, вдруг как-то все разом исчезли. Никто толком не знал, куда они подевались. Поговаривали, что, исполняя указание единственной в СССР партии об "облагораживании" столичных городов, власти вывезли куда-то в провинцию теперь уже ненужных Вождю и Учителю героев-победителей.