Вечерком присел на скамейку у Михайловского замка. Открыл книжку. Читаю. Ветерок ласкает, листва шелестит, туристы щёлкают фотоаппаратами, молодёжь изредка прыскает смехом с разных сторон. За спиной по Фонтанке теплоходики, лодочки всякие плывут с туристами, раздаются плеск воды, ровные и твёрдые голоса гидов, да иногда музыка ритмично хлопает по ушам. В общем, обычный вечерок в центре Питера, ничего особенного.
Подбежала вдруг собака к коленкам. Большая, сенбернар, наверное. Обнюхала. Всё нормально. Побежала дальше. Показался у скамейки щупленький хозяин с поводком в руке, явно живущий рядом, поскольку, в стоптанных тапочках, мятой майке и трико, с вытянутыми коленками. Трико ни сказать, что замызганное, но и не первой свежести, конечно. Да и майка, явно не для "выхода" - потёртая, мятая гармошкой, с маленькими дырочками кое-где. Сам не бритый, взъерошенный, с кислым помятым лицом, обычно с таким, когда выпить охота или покурить, а обстоятельства не позволяют - либо нет ничего и денег тоже нет, либо не время ещё и надо ждать, либо здоровье не подходящее, либо жена рядом, которая суровая и грозная, всё это запрещает и всё это чует в радиусе тридцатикилометровой зоны вокруг себя. В общем, какой-то весь страдающий. Прошёл мимо. А я читаю себе спокойно.
Через несколько минут вдруг слышу краем уха непонятные голоса в стороне. Да, мало ли какие голоса! - читаю, внимания не обращаю. Ещё через несколько минут голоса уже громкие и не замечать их невозможно. Но я всё равно стараюсь не замечать и продолжаю спокойно читать. Ещё через минут пять голоса уже крикливые, и начинают "доставать"! "Да, что же это такое? Что за гвалт?" - недоумеваю. Озираюсь по сторонам - ничего особенного, всё, как обычно. А гвалт ни на миг не прекращаются. А самое интересное то, что я ничего не могу разобрать: голоса человеческие, а разобрать ни единого слова невозможно - билибирда какая-то "тыкает" в уши! Смотрю внимательней в сторону криков. Всматриваюсь и вижу такую картину: стоят в глубине сквера хозяин собаки и такой же щупленький китаец, рядом сидит собака и благоговейно слушает хозяина, который запросто на китайском языке (ну, а на каком же ещё?) вдохновенно разглагольствует, что-то рассказывая туристу из Поднебесной, показывая то на замок, то на конную статую Петра, то на Фонтанку, то в сторону Михайловского сада, а китаец внимательно, даже, я бы сказал, зачарованно слушает, раскрыв рот. Наш ему круто, конечно, "заворачивал", что называется, от души, так, патриотично, как мне показалось, красиво, возвышенно! В общем, я заслушался, хоть и не понимал ни единого звука! Так они стояли минут сорок. Потом, как добрые знакомые, стали прогуливаться, китаец ему рассказывал, как мне показалось, о себе, своей жизни, семье, Китае, китайских достопримечательностях, а наш ему, видимо, о себе, своей жизни, своей семье, в целом о Петербурге и России. Оба были необычайно довольны, милы, непринуждённы, видимо, шутили потому, что смеялись, особенно заразительно смеялся китаец - хлопал в ладошки, весь загибался в пучок и мелко тряс головой, издавая звонкий смешок, словно вместо головы у него был бубен. Такая милая беседа продолжалась ещё, наверное, с полчаса, а может, больше. Наконец, у "моих" скамеек они стали прощаться. Китаец очень благодарил, кланялся, казалось, хотел поцеловать руки своему новому петербургскому знакомому, долго записывал его имя, переспрашивая:
- И-тся?
- Витя! - говорил ему громко наш. - "В" вначале, "в", - пояснял он терпеливо и внятно: - Ви-тя! Вот, непонятливый, какой, блин!
- Блин! - повторил китаец.
- Да, не блин, а Витя! - горячился наш.
- Вит-ся!
- Да, не "Вит-ся", а Ви-тя! - наш вздохнул. - Ну, блин, какой непонятливый!
- Ви-тя! - повторил, наконец, правильно китаец и как попугай стал радостно повторять, кивая головой. - Ви-тя! Ви-тя! Ви-тя!..
Потом жали долго друг другу руки и о чём-то договаривались. Напоследок помахали друг другу ручками. Наконец, расстались. Китаец побежал в сторону Летнего сада, а наш Витя снова с кислым лицом побрёл домой.
- Блин, - произнёс он недовольно, проходя мимо меня, - непонятливый какой, зараза, попался! Флэш! - позвал он собаку и скомандовал: - Пошли домой, быстро! - и добавил: - Наша мама нам всыплет сейчас!
Флэш сразу всё понял и расстроился. Опустив голову, без разговоров засеменил за хозяином. А хозяин подтянул, чуть ли ни на рёбра трико и, нагнувшись чуть вперёд, активно зашаркал тапочками прочь...
Я принялся снова спокойно читать. Ветерок продолжал ласкать, листва шелестеть, туристы щёлкать, молодёжь изредка прыскать смехом... В общем, самый обычный вечерок в центре Питера продолжался себе преспокойно и ничего не было особенного...