О восточном гостеприимстве слагаются легенды. Действительно, встреча гостей у казахов возведена в ранг особо важного дела. Папа любил рассказывать, как ему не раз приходилось бывать у казахов почётным гостем: с ним, считая это за честь, все - и стар, и млад - здоровались, его усаживали во главе стола, ему преподносилась баранья голова...
- Ну, и что ты с ней делал? - спрашивала всегда мама.
- Как что, - удивлялся всегда папа, - кусал, потом передавал рядом сидящему самому старому казаху...
Самое дорогое у казахов мясо - конина. Она предназначена только для гостей. Казахи её без гостей не едят, но она всегда лежит у них наготове. И ещё: в гостях у казахов очень быстро перестаёшь чувствовать себя скованно или стеснённо, и в какой-то момент, вдруг ловишь себя на мысли, что ты здесь самый настоящий хозяин...
Этот случай самый памятный. А дело было так...
Был я тогда студентом и, выкроив несколько деньков после "картошки", вырвался домой в Казахстан. А там во всю моя любимая пора, когда не жарко, не холодно, молчаливо и спокойно, когда природа замерла в своём лучшем, самом ярком наряде, а воздух очистился от летнего раскалённого масла и стал чистым, сухим, светлым, даже белёсым на степных просторах, в блаженстве млеющих под ласково-тёплым, бархатисто-рыжим клубком на сочной синеве. А мы с папой в Павлодаре и, сделав с утра дела, оказываемся в гостях у молодой казахской семьи.
Небольшой белый дом, голубые рамы, аккуратный дворик и хозяин, лет тридцати, встречает нас со смущённой улыбкой и лёгким покраснением на интеллигентно-тонком лице. Он явно взволнован, но необычайно рад и эта радость нескрываема. Он скромно приглашает нас в дом и идёт чуть впереди, чувствуя каждое наше движение. Проходим мимо веранды, в которой видим широкие белые тазы с красными кусками мяса и розовыми колбасными душками или полукралями. Входим в просторную комнату, с выбеленными голыми стенами, отчего кажется светлее, чем на улице. Посередине стол с белой посудою на голубой клеёнке. Появляется высокая и худенькая женщина, с непривычным для казахов белым и овальным лицом, украшенным изящными губами и скульными шариками по сторонам, отчего кажущимся всегда шутливо улыбающимся. Она тепло здоровается и кажется милой, лёгкой, гибкой. Хозяин нас знакомит - его жена. Очень смущаясь, она протягивает нам худую, еле ощутимую ладошку, застенчиво смеётся на папин комплимент, а белые щёчки её становятся алыми. За ней мальчик, лет семи - сын. Он не по-детски спокоен и серьёзен, лишь его глаза светятся беспокойным чистым огоньком...
И вот, мы пьём чай с молоком из пиал со свежеиспечённым хворостом, хозяйка услужливо кружится вокруг стола и хлопочет на кухне, а хозяин с сыном сидят с нами за столом и внимательно слушают папу. Очень внимательно слушают, каждое папино слово, даже пошевелиться боятся, только рты иногда почти одновременно приоткрывают и головами покачивают. А папа рассказывает о чём-то самом обычном, житейском - доме, семье, быте и я вдруг пытаюсь что-то добавить, но хозяин мне показывает знак рукой, чтобы я не перебивал своего отца - старших перебивать нельзя - это закон! Я машинально закрываю рот и только как-то неловко улыбаюсь ему. Вот так, в гостях у казахов я получал и получаю, иногда, уроки вежливости...
А хозяйка тихо и ловко ухаживает за нами: подливает чайку, смахивает крошки со стола или убирает лишнюю посуду, меняет салфетки или полотенце на коленях. И никак с нами не садится, ссылаясь на кухонные хлопоты.
- Я пока не могу, извините, - говорит она нам. - Вы пока в мужской компании посидите, а я поухаживаю...
Вот я допиваю кружку и ставлю на блюдце, а рядом уже она с чайником.
- Ой, спасибо, я уже напился! - кричу ей, но кипящая пчёлка из керамического носика уже точно летит в мою кружку и преспокойно льётся янтарной журчащей дугой.
Ну что ж, такой хозяйке - внимательной, заботливой и такой женственной, как мне показалось, я не могу отказать, а потому с показательным удовольствием выпиваю вторую кружку. Ставлю пустую на блюдце, а незаметная, словно невесомая хозяйка тут, как тут - "подплывает" ко мне из-за спины и уже третья порция чая ароматно дымит мне в нос! С папиной кружкой происходит то же самое, а он только удивляется:
- Как же так, я же уже выпил!
Мы тогда или не знали, или забыли, что пустую кружку надо ставить на блюдце дном кверху, только тогда хозяйка понимает, что гость напился и больше не хочет. А слова не принимаются! Наконец, когда животы наши были уже как передутые булькающие грелки и основательно прогретые ими тела яростно выделяли внутренние солёные соки, мы видим у хозяев перевёрнутые кружки на блюдцах, стоящие уже, вообще-то, давненько перед нашими глазами. И тогда до нас доходит! Мы одновременно и с каким-то облегчением ставим свои пустые кружки на блюдца кверху дном и в следующее мгновение янтарные ароматные струйки, наливаемые в кружки всегда откуда-то из-за спины или плеча воздушной женской рукой, прекращаются. Зато сразу посреди стола вырастает изумительно яркая, словно пылающая оранжевым огнём гора плова с большими, чёрными виноградинами, которые, как оказалось, были кусочками баранины. И на это захватившее нас представление кулинарного казахского искусства мы с папой только выдыхаем:
- О-оххх...
И ещё долго этой съедобной красотою молчаливо и восхищённо любуемся, никак не решаясь к ней прикоснуться ложками...
Нас, сыто улыбающихся, похожих на неуклюжих медвежат, укладывают отдыхать на высокие и широкие кровати, и весь дом тогда погружается в тишину. Все, включая ребёнка, ходят на цыпочках и шёпотом разговаривают друг с другом. Я это слышу, вернее, понимаю и мне немножко неловко...
Проспав пару часов, мы встаём. И нам невероятно рады. Нас встречают так радостно, как будто мы проспали месяц и, наконец, вышли из анабиоза, а хозяева всё это время сидели у входа в спальню и молились о скорейшем нашем "возвращении"! И вот, получилось! Они счастливы! Отчего? - снова видеть нас! Мы "являемся" из спальни на их глаза, и радости в доме нет предела: сын смеётся, подпрыгивая возле нас, как будто видит любимых клоунов, хозяйка, вся искрится, и, излучая вокруг себя настоящий свет, летает вокруг нас, вовремя подавая белоснежные полотенца у умывальника и подкладывая подушки под спины, когда мы усаживаемся на приставленные хозяином к нашим телам кресла. А сам хозяин уже непринуждённее разговаривает и как-то по-родственному глядит на нас, ещё не очень соображающих, что происходит. А просто хозяева нам рады! Просто рады! Рады, что мы у них в гостях, рады, что мы поспали, что мы теперь отдохнувшие и, кажется, довольные. Да, мы были довольными. Очень...
И вот, мы сидим в креслах. А хозяйский сынок начинает нас развлекать. Обязанность у него такая - развлекать гостей! Начинает он с детских стишков. Прочитав нам старательно пару штук, мы его хвалим:
- Ой, какой ты молодец! Молоде-е-ец! - И качаем головами.
- Как зовут-то тебя? - в третий раз уже спрашиваю я.
- Батыр! - чеканит он своё имя.
- Ну, Батыр, молоде-е-ец! - в этот раз я уже говорю с изумлением на лице.
А Батыр, раскрасневшись от такой обильной похвалы, смотрит на своего отца, который что-то строго ему говорит по-казахски, после чего Батыр приносит нам пачку своих любимых книг. А там и сказки Пушкина, и стихи Маршака, Михалкова, Барто и ещё много других русских авторов. Потом он начинает приятным тоненьким голоском петь песенку. Мы с папой поражены, в конце хлопаем, повторяя только одно и то же слово:
- Молодец! Молодец! Молодец!..
А Батыр только краснеет ещё больше и его идеально круглые щёчки, кажется, что сейчас лопнут. Но не успевают, поскольку, мальчик видит, что у меня съехала подушка за спиной. Он быстро подбегает ко мне и, не говоря ни слова, поправляет её, чтобы мне было удобней. От неожиданности я не нахожу слов и смотрю на него с открытым ртом. А Батыр поёт уже новую песенку, встав по стойке смирно посреди комнаты. И его голосок совсем не раздражает, а, наоборот, нам нравится, и я по-настоящему заслушиваюсь.
- Кто же тебя так петь научил? - спрашивает папа.
- На уроках вокала в музыкальной школе, - чётко отвечает Батыр, и я вижу по его глазным уголькам, что его снова волнуют съехавшие за моей спиной подушки.
На этот раз я сам стараюсь их поправить, но Батыр уже рядом и берётся за дело. Мне, конечно, как-то неловко перед мальчиком и я говорю ему:
- Да я сам, Батыр, спасибо... не стоит...
На что он отвечает:
- Это я должен поправлять! Вы гости, вам только отдыхать надо, а подушки я должен поправлять!
У меня снова нет слов, рот открыт, и я медленно перевариваю услышанное...
Так, Батыр пел, поправлял наши подушки, подносил тапочки, когда хозяину показалось, что у нас замёрзли ноги потому, что я, наверное, стал ими активно тереть друг о дружку, может быть, они чесались в тот момент, я не помню, и изо всех сил старался нас развлечь. К примеру, он показал нам маленькую домбру, с натянутыми беленькими лесками и аляповатыми узорами, на которой он будет скоро учиться играть, потом собираемые им красочные автомобильные журналы. Предложил нам сыграть в какую-то детскую игру, но от того, что нам с папой абсолютно не хотелось двигаться, мы вежливо отказались. Батыр, поняв нас, спросил, хотим ли мы посмотреть кино, разложив перед нами видеокассеты. Я показал на кассету с известным советским детективом. Батыр включил видео и сел на пол смотреть вместе с нами. А фильм был далеко не детский, но это для него не имело значения - гости хотят смотреть, значит, это всегда интересно, даже если... не интересно! Постепенно к нам стали присоединяться родственники хозяев, исключительно мужского пола, которые приходили, чтобы засвидетельствовать своё почтение. Все протягивали к нам руки для рукопожатия, и их круглые лица становились ещё круглее от зубастых, жёлто-тёплых улыбочек. А, поздоровавшись, усаживались рядом и, затаив дыхание, начинали смотреть кино, может быть, не понимая, что происходит на экране и к чему вообще всё это происходит. Виденный фильм мне скоро наскучил, и я стал посматривать по сторонам, всё длиннее вздыхая. Это замечает Батыр. Я спохватываюсь - что же сейчас будет? А Батыр на цыпочках подходит и спрашивает:
- Хотите, я почитаю вам книгу?
- Нет, Батыр, спасибо.
- Может, полежать хотите?
- Да, - соглашаюсь я и как-то неожиданно для себя сползаю на пол.
И, абсолютно не смущаясь, сначала сажусь, а потом и ложусь на шершавый верблюжий ковёр. Батыр сразу приносит мне кучу подушек и начинает под меня их подсовывать. Я ему помогаю. И довольный лежу настоящим баем на подушках посреди комнаты, папа в кресле дремлет, казахи почтительно тихи и недвижимы, а Батыр сидит рядом, как верный страж...
К счастью, наверное, для Батыра, хозяева нас зовут к столу.
- Да мы сыты, спасибо... - начали мы, было, с папой, но перед таким сердечным приглашением, а уместнее сказать - прошением - было не устоять:
- Просим, просим вас, пожалуйста... Просим, просим вас к столу...
И мы в окружении радужных лиц на весёлых, чёрно-жёлтых головных шариках садимся во главе стола, посреди которого уже дымится огромное блюдо из больших кусков мяса и теста. Это бижбармак! А вершину этой сочной, аппетитной горы хозяин почти торжественно венчает теми самыми колбасными душками или кренделями из веранды - казахским деликатесом - казами...
Хозяин сдёргивает за маленький язычок упругую пробку со старомодно длинного горлышка пол-литровой бутылки с красно-серой этикеткой и по пиалам разливает водку.
- Больше десяти лет хранилась в погребе! - объявляет он. - Ещё с восьмидесятых годов - настоящая советская водка!
- Да, вы что! - восхищаемся мы с папой в один голос.
- Да! Только для почётных гостей!
Нам накладываются порезанные ровными кругляшками с белыми прожилками казы и хозяин произносит тост:
- За здоровье дорогих гостей!..
Разговаривают только папа и хозяин. А, как выпиваем после папиного тоста за хозяев, беседа между ними становится совсем непринуждённой:
- Вот, - показывает на меня папа, - женить бы надо!
- У нас только казашки, Игорь Николаевич, - с пониманием сразу отвечает хозяин и подчёркнуто добавляет: - Но очень красивые!
- Вот-вот, - подхватывает папа, - надо такую, чтобы была самая красивая!
Я начинаю кашлять, как будто что-то попало в горло и стараюсь незаметно одёрнуть папу, но он, не замечая, продолжает:
- Чтобы хозяйкой была такой же заботливой, как твоя жена!
- А у нас, Игорь Николаевич, все такие... - невозмутимо говорит хозяин.
А я вижу, как теперь его жена краснеет, пригибаясь на краешке стола, а все мужики, как мне кажется, становятся серьёзнее. Наверное, не из-за того, что речь зашла о жёнах, а из-за того, что они вдруг подумали, что это действительно так - все заботливые...
- Вот-вот! - Последняя характеристика особенно понравилась папе, и он уже кричит, тыча указательным пальцем: - Скромная! Нужна скромная!
- Будет скромная! Будет самая лучшая, Игорь Николаевич! - по-деловому говорит хозяин. - Выберет сам!
- А, где?
- Да, поедем, хоть сейчас в деревню!..
Не поехали - нам уже пора на поезд - договорились в следующий раз...
Нас подвозят прямо к вагону. Провожают все. Горячо прощаемся. Наконец, поезд трогается, мы стоим в тамбуре, а нам под ноги хозяин ставит новый цветной телевизор - подарок! И отказаться нельзя, тем более, что поезд уже звонко постукивает, оставляя всё дальше и дальше позади таких счастливых наших павлодарских друзей! И мы только машем им рукой...
А глядя с верхней полки на хлебное море в лунном озарении, и плывущие по нему вдалеке комбайны, высвеченные прожекторами, ещё долго вспоминаю всё, начиная с того момента, когда мы только приблизились с папой к небольшому белому дому, с голубыми рамами... Но хлебное море, покачиваясь за окошком вместе с вагоном, в конце концов, меня усыпляет...