Около полудня, к резиденции Анджелин люди Гастаафа привели ее драгоценных лошадей. Как выяснилось, все это время коняги безнаказанно подъедали клумбу перед зданием старого театра. Переданные слугам наместницы, лошади были привязаны рядом с парадным входом. Там они надолго увлеклись рассматриванием чудовищ Бартоломеуса, расположившихся через дорогу. Доподлинно неизвестно, что конкретно творилось в головах у аббадонских скакунов. Но можно предположить, что жеребцы видели в горбатых монстрах потенциальную замену себе любимым, а вот кобылы наверняка паниковали. Паниковали от мысли, что этих чудищ привели им на случку. Мало в мире существ, переживших бы такую случку.
К половине первого, все до той же резиденции добрался пьяный в уматину Гоцон. Служка по утру перенес тяжелейший стресс и успокоил себя самым доступным способом - сутарской водкой. Ну а в час дня, после столь непродолжительной стоянки, черно-золотые кареты снялись с места. Вместе с таинственным Бар-Шерагой, мерсенские маги умчались прочь. К Ржавым воротам, открывающим путь в Аббадон и прочие западные королевства.
Мало кто в городе вообще заметил их присутствие. Да оно и немудрено. Черный вошел в посольство, Черный вышел из посольства. А его капризное величество Файонбхаирр Тиджернмахлус (из-за непроизносимости собственного имени, прозванный в народе "Толстым Фаем"), вообще не стал покидать экипаж. Да и, по правде говоря, если бы не странные пурпурные сполохи, что изредка пробивались сквозь зашторенные окна его кареты, можно было бы предположить, что визит Фая в вольный город - чистейшей воды мистификация. Только вот... никому не нужная.
Ну а к половине второго, Каспар Кортрен уже сидел в трактире "Галантная Жаба", что неподалеку от клановых складов. Ожидая свое жаркое, он в деталях пересказывал подробности этого суматошного утра своему давнему другу Менно, работающему в этом заведении поваром. С годами, круг общения военачальника сузился до главы клана, дочери главы клана, тайного канцлера клана, церемонимейстера клана, нескольких капитанов клана, бесстрашного молодого бретера Мартина Хеннмеля (кстати, тоже члена клана)... короче говоря, сузился до клана. Поэтому, дружбой с лекарем Арцеем и поваром Менно, он дорожил все больше и больше.
- Во дела... - внимательно дослушав рассказ о мажьем ритуале, произнес Менно. - А ну-ка, Града, свинюха моя разудалая! Принеси-ка господам соточку бренди.
- Не надо...
- Надо! Я тебе по секрету скажу, Кортрен, у меня тут на кухоньке тоже чудес хватает. Бывает, положу ноженьку баранью, отвернусь на секунду, потом глядь... а она на полу валяется, согнутая в колене.
- Мистика!
- Ага... или вот недавно! Кололи поросенка на банкет. В сердце кололи, Кортрен. И по шее ножом прошлись, чтоб быстрее было. Ушли минуточек на десять, чтоб не смотреть, как бедняга мучается... мало приятного, знаешь ли. Ну и что ты думаешь?
- Что?
- Подхожу я к мертвому поросеночку, а тот возьми и встань. - пухлая официантка Града поставила на стол графин с бренди и две рюмки. - Деревня, кто ж благородный эволлийский напиток из рюмах хлещет? Нет, оставь! Все, иди... - Менно наполнил посуду и быстро, не чокаясь, махнул свою рюмку. - Стоит, значит, поросенок и смотрит на меня глазищами своими большими. А я стою и на него смотрю. И чувствую, Каспар, как порточки мои к земле потянуло со страшной силой. Так мы простояли с минуту, друг на друга глядя, он и упал обратно.
- Менно...
- А на днях... Я тебе клянусь, у меня кусок вырезки сам собой по столу скакал. Свидетелей нет, но клянусь - было!
- Менно. Ты точно трезвый был, когда все это происходило?
- Да пошел ты, гамаюн паршивый... - повар искренне обиделся и выпил бренди, предназначенный для Шакала. - Мы, чтоб с волшебниками ручкаться, видимо, рожею не вышли. Только с перепою чудеса видим.
- Да прекрати. Верю я тебе, Куница, верю...
Прозвищем повара было "Куница". В детстве, маленький шатен Менно, по позабытой всеми причине, решил отращивать волосы. Он собирал свое сокровище в хвост и бережно ухаживал за ним, отчего тот был настолько густым и пышным, что вызывал зависть даже у девочек-сверстниц. Но в один прекрасный день, кто-то из наблюдательных маленьких мерзавцев решил, что в совокупности прическа Менно похожа на куницу. Этих зверьков как раз в то время использовали в Алькахесте, как более эффективный аналог кошек для ловли крыс. И прицепилось. Хвоста давным-давно нет, вместо него повар отращивает на своем худощавом лице козлиную бородку, но прозвище живет. Частая история.
- Ладно, проехали. Ну и как там паренек? Мартин, кажется?
- Сейчас в Храме отлеживается. Никого не слышит, бредит про какие-то перья и лисицу. Светлые говорят, что хоть и сильно лихорадит, но на поправку пойдет быстро.
Прозвенел колокольчик над входной дверью. В "Жабу" зашел человек в клановой форме "одноглазых" и, оглядевшись, быстро зашагал в сторону Каспара. Наперерез ему, с дымящимся горшочком жаркого на подносе, к столику приближалась Града.
- Командир, Джозеф Фроуд очень просит вас зайти к нему. Дело срочное. Лошади ждут у трактира.
- Фроуд? - Менно оскалился в улыбке, как только что объевшийся котяра. В голову полезли всякие непристойности и он невольно впился взглядом в декольте официантки.
- Фроуд, говоришь...
Шакал с досадой смотрел, как вожделенная поваром пухлая Града раскладывает перед ним приборы. Завтрак Каспар потерял на ковре Вожака, а теперь заботливые соклановцы бессовестно отбирали у него обед. Видимо, не судьба сегодня пожрать по-человечьи. Но если уж тайный приглашает к себе в гости вот так, в лобовую, через рядового "волка", значит дело действительно срочное.
А Джозеф Фроуд, кстати, не единственное амплуа этого человека. Джозеф Фроуд известен жителям Алькахеста, как владелец "Черемухи" - самого дорого и роскошного борделя в городе. Отсюда и непристойности, возникшие в голове у Куницы.
В купеческой же среде, этот человек известен, как богатый имперец Коисим Юдард. Его денежные займы всегда выдавались при каких-то чудесных обстоятельствах. Казалось, сама судьба сводила с ним будущего заемщика. Правда вот, условия кредита были настолько незаурядно и хитро продуманы, что должнику, как правило, приходилось рассчитываться с Коисимом некоей услугой.
Для бардов и менестрелей, он существует как человек-загадка - таинственный Ворон Алькахеста. В переписке со связным из Эволле, он подписывается Терессией Симель. Ну а в совсем особых случаях, представляется Бакаром Гарцером - баттийским лучником в отставке. Легким на подъем любителем выпить и покуражиться. А после куража, конечно же, поговорить по душам и поделиться самым сокровенным.
Тысяча имен, сотня профессий и десяток самобытных персонажей, живущих своей собственной жизнью. Внутри клана, тайного канцлера звали просто Колин. Но кто сказал, что это действительно его имя? Никто. Так какое же, бес его дери, настоящее? С уверенностью можно сказать только одно - не Терессия.
***
Среднего роста, среднего телосложения, с ничем не примечательными и оттого совершенно незапоминающимися чертами лица. Человек без привычек и ужимок. Ему бы вовсю хромать на левую ногу из-за страшного ранения, но нет! Тайный канцлер не мог позволить себе такую роскошь, как иметь примету. Даже обязательную для всех темных татуировку на лице, Колин тонкой полоской узоров выбил себе на лбу так, чтобы любой головной убор, при необходимости, скрывал ее от посторонних глаз. Эдакая машина для шпионажа. Глаза и уши Гастаафа Джербена, видящие и слышащие далеко за пределами Алькахеста. И быть бы ему по заслугам приемником Вожака, но нет еще в рядах "Одноглазых Волков" того человека, который смог бы заменить его на посту тайного. И Колин это прекрасно понимал, знал свое место и, ни в коем случае, не таил ни на кого обиды.
- Нужна помощь. - даже в разговоре с приближенными, Колин общался односложно и скупился на каждое лишнее слово. - Нужно сходить к алтарю. Забрать одного человека и проводить в город.
- Колин, шишимора ты загадочная, ты не мог... - из-за приоткрытой двери раздался душераздирающий крик. Колин расположил свой кабинет по соседству с пыточной камерой. Каспар невольно поежился. А ведь буквально пару часов назад он слышал агонию человека, плоть которого перемешивали со сталью. - ...ты не мог найти посыльного помоложе?
- Это очень важно.
- Что за человек? Почему мне нужно за ним идти? Что ему может грозить? Чем ему, в конце концов, церемонимейстер Лирния - не компания по пути в город? Она, конечно, немолода, но все же очень приятная женщина, достойная всяческих фантазий. И почему ты сам не можешь, раз это так важно?
- Думай, Кортрен. Я занят сбором сведений о наших утренних гостях-магах. Человек ждет тебя у алтаря. Повторяю. Это очень важно.
- Погоди-ка... - Шакал хитро сощурился. - ...это очень важно. Или это очень важно для тебя?
- А вот это неважно.
- Нет-нет-нет! Давай рассказывай все как есть или ищи себе другого мальчика на побегушках.
- Хорошо. - в голосе тайного просквозили нотки недовольства. - Между нами. Это мой племянник. Он прошел обряд и я переживаю, как бы чего не случилось.
- Переживаешь!? - радости Шакала не было предела. - Это так мило, Колин. Значит, у тебя есть чувства!
- Заткнись, Кортрен.
- И более того! Это значит, что ты мне доверяешь! Сам тайный канцлер! Как тебя там... Ворон Алькахеста?
- Ведешь себя, как идиот. - уголок рта Колина скривился в улыбке. По редкости своей, это было сравнимо разве что с каким-нибудь астрономическим явлением. Наверное, одновременное затмение всех трех лун происходило чаще, чем тайный улыбался вне одной из своих ролей.
- Ты улыбнулся! Я видел! Только что годы твоей работы над образом пошли свинье под хвост. А ведь если это твой племяш, то значит, у тебя и брат есть. Или сестра? И завеса тайны личности приоткроется мне, простому смертному. А правду говорят, что ты баттиец?
- Хватит. Поможешь или нет?
- Спрашиваешь. - Каспар хохотнул и двинулся к винтовой лестнице, ведущей вниз из башни прямиком в "Черемуху". - Такой шанс выпадает раз в жизни.
- Кортрен! Прошу тебя. Между нами.
- Ну а как же иначе?
Шакал покинул помещение и Колин остался один на один со стопкой, если можно так выразиться, "докладов". Жрицы любви, которым этим утром довелось потеть на слугах имперских волшебников, уже давно ничему не удивлялись. Как, к примеру, не стало для них сюрпризом и то, что их щедрый, но очень требовательный покровитель Джозеф Фроуд попросил составить конспекты из подслушанного и подгляданного на утренней смене.
Сомнительная информация. Сомнительней и придумать-то сложно. Но зацепиться ему сейчас, помимо рассказов шлюх, совершенно не за что. Связные из Мерсены слишком давно молчат. Пугающе давно. Настолько, что Колин уже начал подумывать: "Не случился ли в империи переворот? И если так, не приспичит ли новому самодержцу попытать счастья в войне с вольным городом?". Так еще и это письмо без подписи никак не шло из головы. Одно слово - "ладонь". Написанное очень коряво, явно в спешке. Почтовый голубь, доставивший его два дня назад, прилетел с востока. Что-то интересное начало происходить в мире. Хорошо это или плохо, тайный канцлер пока что не понимал.
Продолжение%).
|