Голос шелестел глуше волн, но плеск каждого слова оказывался до странности отчетливым, почти осязаемым, словно вместе с водяными струями обводы кораблика ласкала и неторопливая речь:
- Смола, она для днища хороша, да борта снизу подладить, иначе обрастут травой, ракушками и прочей дрянью: как килевать шекку придется, так сразу и будет видно, сколько дармовых ездоков на себе возим... А по палубе кто ж смолу льет? В мороз скользит пуще речного льда, жара настанет - задохнуться можно. Так что, поверху только лак идет и ничего больше. Правда прежде, чем приниматься его варить, доски еще прошкурить следует, да на совесть: если где заленился, щетину деревянную не снял, в том месте лак долго не удержится, а значит, вся работа насмарку - снимай, да все заново начинай...
Старость уже не просто вплотную подступила к почтенному речнику из рода Наржаков, а заключила в кольцо осады и теперь ждала верного момента для последней атаки, но пока что время и боги все же милостиво дозволяли сухим пальцам с набухшими орехами суставов споро и чутко перебирать плетеные косы снастей. И то верно: пользы на парусе или на руле от старика немного, если не сказать, вовсе никакого, шнуры же и канаты должны быть волосок к волоску, иначе в непогоду хлопот не оберешься, а и того хуже, попутный ветер упустишь. Фут за футом, виток за витком волосяные кольца складывались в бухту, но с языка Старого Наржака не переставали литься рассказы о нелегком и крайне замысловатом труде речных корабельщиков, благо имелся слушатель, еще не успевший устать от известных, наверное, на всех притоках Лавуолы историй. И слушатель весьма благодарный, о таком мечтают многие плетельщики слов: не перебивающий рассказчика, почтительно выдерживающий паузы перед тем, как выказать интерес к услышанному, и самое главное, не делающий попыток спастись бегством, как самый младший из команды "Соньи", разумеется, тоже Наржак, откликающийся на имя Малой...
Простите, ошибся: слушателей было двое. Но один из них не имел ни возможности избавиться от монотонного бормотания старика, ни желания приобщаться к премудростям речного судоходства.
"До каких пор?!.."
Я сделал вид, что не замечаю ноток возмущения, марширующих в обращенном ко мне вопросе. Вообще сделал вид, что ничего не слышу. Внутри себя.
Вязание узлов, килевание, хождение под парусом и на веслах, а также многие другие тонкости повседневной жизни речников не несли в себе невыразимый интерес, но... Цепочки слов, пролетающие на крыльях ветра и мягко касающиеся моего слуха, помогали отвлечься. Или верить, что отвлекаюсь. От досадных раздумий, которые в силу давней привычки одолели меня именно в те минуты, когда разумнее обращать мысли к приятным и умиротворяющим темам.
"Не притворяйся!.."
Что-то желаешь мне сообщить, драгоценная?
"И ты прекрасно знаешь, ЧТО!.."
Можно просить тебя быть чуточку сдержаннее? Я ведь могу оглохнуть, и тогда буду лишен поистине неописуемого наслаждения внимать твоему богоподобному голосу.
Мантия презрительно хмыкнула, но исполнила просьбу, приглушив негодование.
"Ты жалкий и подлый льстец... Богоподобный голос! Как же!.. Да я бы предпочла умереть, чем скрипеть, как эта Пресветлая..."
На полуслове наступило смущенное молчание. Кажется, догадываюсь, почему.
Несомненно, ты намеревалась помянуть Всеблагую Мать сообразно ее величию?
"М-м-м... Да, разумеется..." - ухватилась за предложенную соломинку спасения Мантия, а я невольно улыбнулся, вспоминая светлокосую девчонку, чей каприз привел меня в Антрею - город в устье красивой и смертельно опасной реки.
Но как она могла знать? Откуда? Пусть кошка, подобранная на поле боя с незадачливым некромантом, уже точила когти о кресла и шкафы Дома Дремлющих, пусть старик адмирал уже готовил проникновение убийцы в неприступный город, пусть Вэлэсса уже встала на путь гибели, но... Я вовсе не обязан был соглашаться! И не обязан был никуда ехать. Даже во исполнение просьбы кузена доставить посылку. Мало ли котов шастает по дворам? Можно было поймать любого и... Но у моих женщин должно быть все только самое лучшее. А Шани - пушистый серый зверь, свободно разгуливающий по закоулкам кораблика - тоже моя и тоже женщина. Очень просто. Мне подсунули наживку, и я ее проглотил. Радостно. Охотно. Вместе с крючком. А Пресветлая Владычица потянула и подсекла. Стерва. Но есть ли повод жалеть о путешествии? Есть, и очень серьезный. Именно он, кстати, заставляет сидеть в "гнездышке" из тюков, смиренно слушать словоохотливого старика и доводить Мантию до исступления.
Но теперь, кажется, последняя линия обороны пала, и мой любимый противник перейдет в наступление.
"Почему не отвечаешь?.."
Разве? А с кем ты только что перебросилась парой фраз?
"Не считается! Мне нужно совсем другое..."
Наверное, мне тоже.
"Ты меня волнуешь..."
А уж как ты меня...
Но попытка сгладить углы беседы не удалась.
"Джерон, сейчас не время для шуток!.."
А для чего время? Может, подскажешь?
Мантия помолчала, словно человек, собирающийся с силами и мыслями перед очередным решающим шагом в жизни.
"Уже больше двух суток, почти с часа отплытия, ты прячешься под Вуалью..."
Ну да. И тебе известна причина.
Накрываю ладонью бугорок, топорщащийся на груди под рубахой. Подарочек от кузена. Точнее, подарочек ДЛЯ него от незнакомого мне, но щедрого приятеля ректора Академии. Еще бы, отыскать и сберечь в неприкосновенности "кокон мечты" - на такой благородный поступок отважится не каждый. Если бы я знал заранее, за чем Ксаррон меня отправляет... Отказался бы наотрез. Нелепое могущество последнего пристанища несчастного паука вряд ли существует в действительности, но отсутствие зримых доказательств никогда не мешало и по сию пору не мешает людям верить. И бережно хранить свою веру. Даритель не поскупился вырастить вокруг "кокона мечты" еще один, из заклинаний, призванных не допустить исполнения недозволенных владельцем желаний, а главная неприятность заключалась в том, что окружить посылку Пустотой я не мог: волшба неминуемо начнет разрушаться. Поэтому пришлось воспользоваться проверенным, хотя и не слишком удобным средством - Вуалью, отделяющим мою тлетворную сущность от окружающего мира. Но не понятно, почему Мантия вдруг начала волноваться? Ведь моим личным "коконом" управляет она и только она.
Я безболезненно могу выдержать еще с неделю или более, не беспокойся.
"Я говорю о другой Вуали..." - нетерпеливо пояснила подружка.
О другой? Прости, но...
"Вуаль, которую ты набросил на свое сердце, глупенький: она не принесет тебе добра..."
На сердце? Что ты имеешь в виду?
"Я могу слышать твои мысли, но не все: только обращенные ко мне либо не скрываемые от меня... Если же ты спускаешься туда, где раздумьям не нужны слова, а довольно мимолетных образов... Я теряю тебя..." - или мне кажется, или в ее голосе и впрямь звучит тревожная забота?
Прости. Я думал о таких вещах, которые... Тебе совсем не обязательно их знать. Они не важны. И глупы. Наверное. Как всегда.
"Позволь мне самой судить об этом... Позволишь?.." - теперь добавилось немножко заискивания.
Хорошо.
"Так о чем ты думал?.."
Об Антрее и ее жителях. Точнее, об одном из них.
"Только не говори, что тот непоседливый блондин нарушил твой душевный покой!.."
Будешь смеяться, но так и есть.
Мантия ощутимо напряглась.
"Не лучший выбор, Джерон, впрочем, если ты настроен решительно... Можно будет устроить..."
Какое однобокое понимание происходящего! Да, Рэйден Ра-Гро с легкостью завоюет любое сердце, но достоинства и недостатки сего замечательного молодого человека пусть оценивает законная супруга. А я... Я буду завидовать.
"Зависть?.. Не вижу ни одного повода для нее..."
И не увидишь. Зато передо мной они, как на ладони. Пойми, Страж Антреи не терял времени даром, с самого детства готовясь стать тем, кем должно! И стал, вопреки и благодаря всем трудностям. Мне же пришлось столько лет...
"Учиться..." - услужливая подсказка.
Да, учиться. Долго-долго-долго. Куча дней псу под хвост. Видимо потому, что я гораздо глупее.
"А может быть, потому что тебе нужно было куда больше знаний..."
Он рос в настоящей семье!
"И ты - тоже... Но вы принадлежите к разным родам, и ваши семьи не могут быть похожи друг на друга..."
Ему помогают и защищают!
"Тебе мало меня?.."
Ему даже не нужно заботиться о поиске жены!
"Хочешь, и тебе подыщем?.."
Он...
Мантия тяжело вздохнула.
"Давай признаемся честно: ты завидуешь лишь тому, что в отличие от тебя юноша легко и быстро принял свою судьбу..."
Потому что ему все вовремя объяснили.
"Потому что его направили и не дали возможности свернуть с пути..."
Пусть так. Но от него не скрывали, куда и как ведет этот путь, а я плутал в темноте.
"Проходя разными дорогами, любовь моя... И ты помнишь шаги по каждой из них, а значит, сможешь различить, в какие стороны идут живые и умершие..."
Что с того?
"И вовремя подав руку, поможешь путнику не оказаться на обочине и не сбиться с пути..."
Не сбиться с пути... Да уж. Пути, который кажется правильным мне, а как насчет чужого мнения? Легко сделать непоправимую ошибку, указывая направление движения. Оглянуться на ручеек уже сделанных шагов и оценить пройденную дорогу несколько проще. Пожалуй, это мне по плечу. Конечно, не во всех случаях, ибо нельзя найти даже двух людей с одинаковым ритмом сердцебиения, но кое-какой опыт имеется. И наверное, его следует почаще использовать, чтобы не ржавел в ножнах.
Может, ты и права. Но что касается Рэйдена...
"В его памяти ты навсегда останешься суровым воителем, спасающим жизни..."
Я поперхнулся, чем вызвал недоуменный взгляд Старого, но на словесный поток извне звук, изданный мной, был бессилен хоть как-то повлиять: речник даже не сбился с ритма.
Вот уж чего не хотелось бы!
"Чтобы тебя помнили, как воителя?.."
Чтобы меня помнили всегда. Это словно... обязывает.
Мантия сочувственно выдохнула.
"Разумеется... Но память рода Ра-Гро - не самая худшая кладовая, поверь мне! К тому же, ты имеешь на нее право, сохранив жизнь единственному наследнику..."
А хочешь знать, почему я так поступил?
"Конечно же, из благородных побуждений?.."
Отнюдь. Просто я не хотел, чтобы творение моих родичей бесславно и бессмысленно погибло.
Наступившее короткое молчание почему-то показалось мне похожим на торжественную тишину перед фанфарами коронации. Или перед опусканием гроба в могилу.
"И это лучшая новость, которую я слышу за последние дни!.. Мой мальчик стал рачительным хозяином: можно уходить на покой и ни о чем более не беспокоиться..."
Ты серьезно?
"Вполне..."
Но я думал, мой ответ...
"Иногда не достает времени на благородство: успеть бы сделать дело..." - туманно пояснили мне. - "Но я рада, любовь моя... Вернее, была бы рада, если бы мы не умирали от скуки на утлом корыте!.. Зачем ты выбрал обратный путь по реке?.."
Затем, что возвращение в компании капитана Паллана уже не прошло бы столь быстро и гладко: как я в известном тебе положении могу обратиться к духам моря? И к речным, кстати, тоже. К тому же любезный господин Советник настоятельно рекомендовал...
"Да, именно, что настоятельно! Тебя это не удивило?.."
Я на мгновение задумался. Удивило? Честно говоря, уже не вспомню, какие чувства посещали меня во время непродолжительной беседы. Но предложение было заманчивым. Хотя подружка намекает, что и обманчивым - тоже. Странно.
Каллас Ра-Дьен не показался мне...
"Вот-вот!.. И мне он совсем не показался!.." - довольно подхватила Мантия. - "А вдруг от тебя задумывали избавиться?.."
Если бы у моей подружки были глаза, то на последних словах они наверняка оказались бы зловеще выпучены. Для усиления воздействия.
Избавиться? С какой стати?
"Душа каждого смертного есть сосуд, ни стен, ни дна не имеющий, а разум гибок и увертлив, как змея, но так же слеп, вечно преследуя лишь потребные для продолжения жизни цели..." - одарили меня изречением кого-то их древних мудрецов.
Хочешь сказать, dan Советник, как его именуют в Антрее, решил, что тайны, к которым я случайно приобщился, заслуживают быть навечно похороненными? И желательно, вместе со мной?
"Это было бы разумно..."
Это было бы трудновато, не находишь? Насколько могу судить, и Рэйден, и его окружение уверились либо в том, что я - великий маг, либо сумасшедший убийца, а стало быть, для моего безвременного ухода за Порог потребуется приложение немалых сил. Стоит ли рыбка наживки?
"На твое суждение найдется еще с десяток правильных, но приводящих совсем к иным выводам..."
Пока никакой опасности не было.
"Разумеется! И прошло-то всего два дня... Но ты сам лишил себя защиты, и это тревожит меня..."
Можешь успокоиться: если возникнет прямая угроза, я выкину за борт обещание, данное кузену.
"Точно?.."
Мне не верят? Или вынуждают на совершение очередной ошибки?
Да, я хочу исполнить поручение. И сделаю, что смогу. Но думаю, Ксо простит потерю посылки, если мне придется спасать свою жизнь.
"Только никогда не отказывайся от своих слов!.."
Не собираюсь. А в чем, собственно...
"Неважно..."
Мантия отмахнулась от ответа и затихла, снова возвращая мой слух в полное распоряжение прежнего рассказчика. Впрочем, речные истории мигом растеряли прелесть простоты и невинности после страшилок, придуманных подружкой.
Ра-Дьен задумал меня убить? Какая ерунда! Да и как бы он мог осуществить свои намерения? Отдал приказ капитану шекки? Подослал убийцу среди таких же, как я путешественников, воспользовавшихся услугами "Соньи" для возвращения в пределы Западного Шема? Чушь. Бред. Нелепость. Хотя...
Парочка странная, спорить не буду. Две женщины, что уже наводит на размышления, поскольку обычно тяготам дорог подвергают себя особы мужеского пола, оставляя подруг, жен и дочерей в безопасности и уюте домашнего очага. Хорошо, допустим, у них имеется веская причина для отправления в путь. Но другие обстоятельства настораживают не менее упомянутого.
Во-первых, из поклажи всего один дорожный сундук, и тот невеликих размеров. Я имел удовольствие, еще служа семейству иль-Руади, видеть, как любимая супруга Заффани собирается погостить у своих родителей. Предстояло проехать всего лишь полгорода, но караван получился внушительней, чем те, вместе с которыми мне доводилось пересекать пустыню! Даже принимая в расчет разницу в обычаях женщин юга и севера, не верю, что обтянутый кожей ящичек может вместить все, способное потребоваться в дороге.
Правда, у меня самого всего лишь сумка да сверток, но мне же не нужно каждый день волноваться о соответствии внешности и правил приличия, неуклонно соблюдаемых благородными дамами! А уж одна из путешественниц, вне всякого сомнения, принадлежала к роду, имеющему собственный герб, и оное впечатление создавала не только и не столько одежда. Хотя, наряжаться на излете жаркой весны в пошитое искусным портным платье из плотного сукна с длинными рукавами, края которых доходят до кончиков пальцев, а голову и плечи неизменно скрывать под кружевной накидкой, не позволяющей ни солнцу, ни любопытным взглядам коснуться лица женщины... Ей должно быть жарко, однако осанка остается неизменно прямой, только в натянутой струне спины, пожалуй, больше проглядывает усталая необходимость следовать привычке, а не гордое достоинство.
Вторая женщина выглядит куда как проще и безыскуснее. Дородная чернокосая селянка, скорее всего, заботливыми родителями приставленная к дочке, немолодая, зато завидно пышущая здоровьем, громогласная и задирающая нос даже выше, чем ее госпожа. Широкие юбки, кофта с накрахмаленными до хруста воротником и манжетами, а на плечах, наверное, в подражание своей подопечной и повелительнице, цветастая накидка. Если правильно запомнил, имя служанки - Вала. Имя хозяйки не прозвучало ни единого раза, да и не требовалось, потому что все переговоры с командой шекки и капитаном вела селянка. Вернее, все споры, неизменно заканчивающиеся победой женского упрямства над мужским терпением.
И кто из женщин может быть убийцей? Первая или вторая? Молчаливая или не умолкающая? Для меня разницы нет, и по очень простой причине: даже если они обе - подосланные убийцы, выполнить заказ до завершения пути не осмелятся, потому что душегубство ради денег на палубе плывущего корабля почитается речниками одним из тягчайших преступлений. Честная дуэль - пожалуйста! А исподтишка, под покровом ночи, тайными средствами... Недостойно и презираемо. Так что, вздумай эта парочка покуситься на мою жизнь до сошествия на берег, вся команда шекки становится их кровными врагами. Если еще учесть, что речники - одно большое братство, риск неоправдан. По той же причине я могу не опасаться внезапного нападения со стороны кого-то из команды: бросать неприглядную тень на собственное судно, а вместе с ним и честь семьи не станет никто из корабельщиков. Значит, можно вздохнуть свободно. Пока "Сонья" не добралась до места назначения, мне ничто не угрожает. Будь благословенна река!
- Dana Джерон!
Младший из Наржаков - тот самый Малой, парнишка лет четырнадцати, застрявший в нескладности отрочества - судорожно сглотнул, восстанавливая сбившееся дыхание. Можно подумать, пробежал целую милю, хотя от носа шекки до кормовой надстройки, в тени которой я слушал рассказы Старого, шагов двадцать, не больше. А от борта до борта в самом широком месте и вовсе с десяток. Морские сестрички "Соньи" раза в полтора-два покрупнее и несут на себе две мачты с косыми парусами, речная же шекка довольствуется одним, и сказать по правде, даже с этим холщовым треугольником еле справляется...
Но если расстояние - не причина тревожной паузы в речи Малого, значит, имеется другая. И надеюсь, она все же будет мне сообщена.
- Dana Джерон...
Хотя Наржаки большую часть времени, свободного от хождений по рекам, проводят в Антрее, тамошние манеры исковеркали на свой лад, и всех мужчин называют "dana", а женщин - "danka". Звучит забавно, хотя и неприятно напоминает мне о совсем другом титуле.
- Что стряслось? - спрашиваю, отчаявшись дождаться, пока парнишка соберет силы и слова вместе.
- Там ваша зверица...
"Зверица" - это кошка. Шани. Возможно, теперь пора начинать волноваться и мне.
- Что с ней?
Малой распахнул было рот, как вытащенная из воды рыба, тут же снова захлопнул, махнул рукой и предложил:
- Да вы сами гляньте!
Старик, чей рассказ, разумеется, был бесцеремонно прерван, смерил внука недовольным взглядом и вернулся к перебиранию снастей: видно, заранее счел, что парнишка испугался собственной тени. Я не обладал спокойствием и умудренностью главы семейства речников, поэтому с сожалением покинул належанное убежище и отправился за вестником новостей на нос шекки.
Неподалеку от носового трюмного люка напряженной пепельной статуэткой застыла Шани, не сводя внимательных глаз с серо-черного комка перьев, время от времени тяжело вздрагивающего. Я как раз успел увидеть последнюю судорогу во всей красе, после чего существо, еще несколько вдохов назад бывшее вольной птицей, окончательно затихло и утратило признаки жизни.
- Граха, - пояснил Малой, выглянув из-за моего плеча. - Речная ворона. Когти у нее больно острые, я и думал: вдруг зверицу вашу заденет...
- Птица напала на Шани? С чего бы?
Пусть это и ворона, но совсем крохотная, меньше, чем моя кошка.
- Да нет, - мотнул головой парнишка. - Ее никто из наших и не видел, когда она между тюками пробиралась, а зверица заметила, да как прыгнет... Прижала, та забарахталась, ну я к вам и побежал.
Дальнейшего объяснения не последовало: видимо, все полагалось предельно ясным. Хотя ума не приложу, чем бы я мог помочь. Размозжить вороне голову? Если они клубком катались по палубе с Шани, у меня было куда больше шансов задеть собственную питомицу. К тому же, лезть под когти кошке, на которую напал охотничий азарт - последнее дело. Конечно, "лунное серебро" меня защитит, но незачем лишний раз открывать случайным свидетелям сокровенные секреты.
И все же, что-то меня смущает во всей этой истории... Понял! Я не слышал звуков борьбы. И никто не слышал, потому что ни капитан, ни рулевой, ни двоюродные братья, занимавшиеся парусом, не покинули своих мест. А ор должен был стоять знатный. Если я хоть что-то понимаю в звериных драках... Впрочем, не помешает уточнить:
Безголосая птица? Наверное, и так бывает, но намеки Мантии на опасность не прошли бесследно, заставив меня насторожиться от первого же попавшегося под руку пустяка.
Я присел на корточки рядом с убитой птицей и, убедившись, что последние искры жизни угасли, осторожно раздвинул длинный тонкий клюв пошире. Так и есть, что-то застряло в горле. Маленькая палочка или веточка... Нет, косточка. Желто-серая, почти прозрачная, запачканная темно-вишневой кровью, несколько капель которой пролилось на палубу еще до начала изучения содержимого птичьего горла.
Похоже, ворона обгладывала какой-то труп, захватила слишком большой кусок и не смогла ни пропихнуть внутрь, ни выплюнуть. А перелететь через реку с одного захода не рискнула, потому и присела передохнуть на палубу шекки, где мигом попалась на глаза и в лапы Шани, чьи охотничьи инстинкты только усилились надвигающимся материнством. Да, наверное, так все и случилось.
Я поднял обмякшую тушку, брезгливо сжав пальцами тощий птичий хвост, и швырнул за борт, подальше в речные струи.
- Радость моя, что ж ты безобразничаешь?
Кошка недоуменно подняла голову и посмотрела на меня, явственно не соглашаясь с осуждением своего поступка.
- Вон, парня напугала чуть ли не до смерти... Больше так не поступай, хорошо? Тебе еще детей надо выносить, родить и выкормить, а ты словно забыла... Нет, радость моя пушистая, ты теперь остепенилась и не должна вести себя неосмотрительно.
Шани фыркнула, выражая пренебрежение к наставлениям, но спустя вдох выгнувшейся спиной ткнулась мне под левую коленку. Я взял кошку на руки, тут же начиная привычно почесывать довольно заурчавшее пушистое горло.
- И все же, больше так не делай, хорошо? Кто знает, чем все могло закончиться?
Дымчато-зеленые глаза округлились, снова блаженно сощурились, но мне почудилось, что в них мелькнул лукавый вопрос: "А ты уверен, что все УЖЕ закончилось?"
***
- Вам, dana, как лить: погуще, пожиже?
Черпак в жилистой руке Рябого - одного из кузенов капитана, обычно занимающегося парусами, а сегодня приставленного к кухне - завис над котелком, в котором отходила от кипения рыбная похлебка. Надо сказать, кроме нее на шекке ничем другим и не кормили, разве что пару ломтей солонины на хлеб положат. А рыбы вокруг много, только и гляди, закидывай с кормы леску с наживкой, да подсекай. Курей и прочей птицы, коз или овец речники, разумеется, с собой не возили: и для груза места маловато, не до провизии. Но в каждом порту пополняли припасы. Беда только, что эти самые порты встречались на берегах левого притока Лавуолы нечасто. Собственно, за трое суток пути мы проплыли всего мимо одного, и не настолько приветливого, чтобы капитан принял решение швартоваться у местного причала. А дальше простирались только леса - границы Горьких Земель, щедро превращенные эльфами в непроходимые дебри. Сами лэрры торговлей не занимаются, потому трудно было в скором времени ожидать появления сколько-нибудь крупной пристани, примыкающей к поселению, где удастся поживиться съестным.
Очередной рыбный день? Что ж, согласен. Только бы вечером мне снова не пришлось запивать элем вяленые спинки краснохвостки: вкусная рыбка, ничего не скажешь, но просолена так сильно, что на один укус не хватает для запивки и целой кружки. А от эля, который пьют речники, светлого и на первый взгляд вовсе не крепкого, утром нещадно болит голова, в связи с чем...
- Мне лучше пожиже.
Рябой понимающе ухмыльнулся и плеснул в мою миску прозрачного наваристого бульона.
Самым благодарным из обитателей кораблика оказалась Шани, с наслаждением поглощавшая свежевыловленную рыбу, которую без устали таскал для кошки Малой, я принимал пищу без возражений, команда шекки уж точно не мыслила себе другого наполнения стола, а вот путешественницы... Воротили носы.
Могу предположить, что госпожа чувствовала себя не лучшим образом: хоть и небольшие волны на реке, но качка есть качка. Служанка же каждый раз заявляла во всеуслышание, что "негоже благородным дамам хлебать из одного котла с речными бродягами, пропахшими рыбой". Разумеется, отношений с командой подобные речи не улучшали, но капитан не обращал внимания на ворчливые оскорбления, делая вид, будто женщин на судне для него не существует. Чем вызывал еще больше негодования со стороны Валы. Остальные же корабельщики только посмеивались: похоже, крикливо-кичливая служанка их только развлекала, внося в размеренное и привычное течение жизни хоть какое-то разнообразие.
- А мне погуще! - Бодро заявил капитан, спустившийся с кормы и ставший третьим в обеденной трапезе.
Брат Рябого, Угорь, уже проглотил свою порцию и понес обед рулевому, не любившему оставлять орудие труда без присмотра. Старый дремал на солнышке, а Малой на носу шекки играл с кошкой в прятки между бухтами якорных канатов.
Наржак, командовавший "Соньей", примостился на тюке напротив меня и, помешивая похлебку, как бы невзначай осведомился:
- У вас, dana, с животом все хорошо?
С животом? Откуда такой интерес? Я было растерялся, но все же сообразил, что просьба налить одной жижи могла намекать и на ухудшение здоровья.
- Вашими заботами, не жалуюсь. Просто люблю есть все по отдельности. Вот закончу с отваром, попрошу еще пару кусков.
- И то ладно.
Невнятное замечание могло означать и похвалу, и осуждение, во всяком случае, по тону голоса было совершенно непонятно, попал ли мой ответ в точку или вызвал еще большее недоумение и тревогу. Но словно развеивая оставшиеся сомнения, капитан добавил:
- Мне dana Советник велел за вами присматривать. Чтобы, мол, отказа не знали, да и вообще... Только не думайте, я нос в чужие дела не сую: что велено, то и делаю, и вы вольны вовсе не оправдываться, а отправить меня со всеми моими расспросами в...
- Уж я точно вас отправлю, да куда подалее! - гневно взвизгнула над нашими головами Вала.
Мы с капитаном переглянулись и, без слов поняв друг друга, вернулись к поглощению пищи. Служанку такой поворот событий не порадовал, о чем мы узнали ровно через вдох, понадобившийся крикунье, чтобы набрать в грудь побольше воздуха:
- И вас, и бездельников ваших, и всю вашу посудину! Это что ж вы удумали? Раз женщины без мужей, так можно под бок подваливать?! Только на берег сойти дайте, я вас на весь Шем ославлю, так и знайте! Развратники!
Капитан молча, в полнейшем спокойствии выслушал обвинение, проглотил пережеванную рыбу, неторопливо отложил миску в сторону и встал, медленно поворачиваясь лицом к женщине, едва не топающей ногами, настолько ее переполняли не самые лучшие чувства.
- Развратники?
- И бесстыдники! Вон, все заголились, даже пень трухлявый, которому уже о Пороге думать нужно, а и он туда же!
Это правда, днем корабельщики ходили в одних только штанах, благо погода стояла теплая и солнечная, и грех было напяливать на себя несколько одежек сразу. Но честно говоря, мало какая женщина разделила бы недовольство Валы: Наржаки вполне могли позволить себе появиться на публике без рубашек. Не слишком высокие, плотно сбитые, загорелые почти до черноты, с мышцами не слабее корабельных канатов, разве только, Малой не успел набрать много мяса на костях, а Старый уже начал усыхать. Похожие друг на друга, с выгоревшими на солнце волосами и вечно прищуренными глазами, от уголков которых разбегались к вискам у кого морщинки, а у кого - пока только упругие складочки, с упрямо выдающимися вперед подбородками и цепкими движениями, речники, уверен, пользовались женским благоволением во многих городках, на рейде которых бросала якоря "Сонья". И ни один из Наржаков не выглядел клятвопреступником, готовым покуситься на честь женщин, с которыми заключил договор о перевозке. Служанке невзначай напекло голову? Брала бы пример с госпожи: та стоит у борта и спокойно смотрит на воду... Вернее, смотрит куда-то, потому что по обыкновению, прячет лицо под кружевом накидки.
Наверняка, в голове капитана возникли примерно такие же мысли, но будучи человеком солидным и обстоятельным, а так же облеченным не только властью, но и ответственностью, он не стал советовать обвинительнице ополоснуться холодной водой или сигануть в речку.
- А нечего наш покой своими бесстыдными подглядываниями тревожить!
- Подглядываниями?
Наржак понимал не больше меня, а я, признаться, и не хотел задумываться над претензиями склочницы. Подглядывал кто-то? Так радуйся, что еще не растеряла женской привлекательности. Беда, можно подумать...
- Полночи заснуть не могли: то там скрипнет, то здесь зашуршит. А под утро кто-то прямо в ухо дыхнул, я чуть с постели не свалилась! Это что ж получается? Стоит женщинам одним оказаться, так можно их...
- Утром? - пальцы с остриженными почти под корень ногтями почесали седую щетину на щеке.
- Да что там утро?! Еще четверти часа не прошло, как кто-то из вас, бесстыдников, снова наведывался! Мы с госпожой отдохнуть прилегли, думали, среди бела дня не отважитесь нас беспокоить, ан нет, напрасно! Глаза закрыты, а все равно, как кожей чуешь: стоит и взглядом по тебе шарит-шарит, шарит-шарит...
Капитан нахмурил белесые брови.
Четверть часа назад? Все мужчины находились в это время на палубе. Более того, могу поклясться: ни один из Наржаков не спускался в трюм, где располагалась отгороженная для обитания путешественниц комнатка, и не поднимался наверх, потому что для этого требовалось преодолеть восемь ступеней лестницы и откинуть одну из створок люка, петли которого нещадно скрипели из-за необоримой сырости речного воздуха. Кстати, когда женщины почтили палубу своим присутствием, все полагающиеся сему действу звуки были слышны. Значит...
- Вам почудилось, danka. Никто не спускался в трюм.
- Мне по углам призраки не мерещатся, я по вечерам вонючим пойлом с вами до умертвия не напиваюсь!
- И совершенно зря, - я решил внести свою долю в общий котел беседы. - Спали бы спокойнее.
- А вы, - меня смерили уничижительным взглядом, - вообще бы помалкивали! Вас еще бы расспросить надо, откуда взялись! Виданное ли дело, чтобы взрослый мужик, как дитя малое, с кошаками возился?
М-да. Получил? Сполна. Можно было и не сомневаться: в накладе не останусь.
Пока Вала тратила свой пыл на меня, капитан сосредоточенно шевелил губами, словно что-то рассчитывал и прикидывал. А когда наконец вернулся из размышлений к реалиям, в светло-серых глазах появилось заметное облачко беспокойства.
- Малой! - последовал негромкий, но пронзительный окрик. - Сбегай в мой закуток, да принеси ларчик!
Парнишка, сверкнув пятками, нырнул в трюм, пропадал там не более пары минут, а когда снова поднялся на палубу, двигался уже медленно и торжественно, будто боялся расплескать содержимое плетеной соломки. Капитан столь же бережно принял из рук сына ажурный сосуд, беззвучно вознес небесам молитву и откинул крышку. На дне ларчика, устланном как будто только что сорванными и остро пахнущими ивовыми листьями, сидел крупный белый мотылек с мохнатой головой.
"Какая прелесть!.." - не преминула напомнить о себе Мантия.
Что за зверь?
"О, ты не знаешь?.. Разве я тебе не рассказывала? Наверное, запамятовала... Его называют "Другом бродяг", и каждый уважающий себя капитан корабля непременно обзаводится таким зверем..."
Хочешь сказать, Паллан тоже разводит бабочек?
"Конечно, если желает быть уверенным в некоторых вещах..."
В каких, например?
"В перемене или постоянстве погоды, в том, что попутный ветер будет дуть долго, в том, что..."
Пока я болтал с Мантией, капитан опустил в ларчик руку и указательным пальцем осторожно толкнул мотылька в плотно сложенные и прикрывающие тельце крылья. Но вместо того, чтобы затрепыхаться, невесомое создание безвольно перевернулось на спину. "Друг бродяг" был совершенно и безусловно мертв.
Наржак все так же спокойно закрыл ларчик. Вернул парнишке. Малой взглянул на отца как-то неожиданно жалобно, почти испуганно, но, встретив ответный взгляд, в котором не было иных чувств, кроме решимости, покорно отвел глаза. Рябой, тоже увидевший мертвого мотылька, коротко спросил:
- Райг?
Хозяин шекки не стал отвечать: видимо, этот вопрос принадлежал к числу не требующих ответа. Вала, хорошо расслышавшая рычащее слово, побледнела и притихла, сразу потеряв и охоту ругаться, и надобность в ругани. Явно произошло нечто непредвиденное. Но что именно? Следовало бы расспросить Мантию, однако мир вокруг был другого мнения об очередности событий.
- Вы, dana, и вы с хозяйкой... - капитан запнулся, тряхнул головой, от чего концы лихо повязанного зеленого платка флажками взметнулись вверх, и продолжил уже сухим, уверенным и не позволяющим надеяться на возможность пререканий тоном: - Прошу вас спуститься в носовой трюм.
Я, единственный из присутствующих, вопросительно поднял брови и стал обладателем нелепого объяснения:
- Надвигается гроза.
Капитан лгал неумело, лучше всех нас сознавая, что его ложь очевидна. Прозрачная глубина неба и свежий, совсем не набухший влагой воздух разоблачали обман так же легко, как и моя рука, сломанная еще в далекой юности и имевшая дурную привычку ныть перед ненастьем. О непогоде не могло быть и речи, следовательно...
- Не медлите, dana.
Вала, которой последняя фраза помогла сбросить оцепенение, вздрогнула и, путаясь в юбках, поспешила к своей госпоже. Я посмотрел на капитана с прежним вопросом в глазах. И получил просимое, но ненужное:
- Так надо.
Хороший ответ. И главное, хорошо знакомый мне. Самый любимый ответ людей, готовящихся ценой собственной жизни спасти других, но желающих до последнего мига сохранить тайну своего подвига. Ну да, я же все равно ничего не понял, зачем говорить больше? И "райг" для меня всего лишь незнакомое слово... Ладно, примем предложенные правила игры. Но когда расстановка фигур прояснится, свои ходы я буду делать сам.
***
Решетчатые створки трюмного люка захлопнулись, и следом сразу же раздался скрежет задвигаемого засова. Нас заперли? Занятно. Хотелось бы знать причину.
"А зачем?.." - удивилась Мантия.
Да так, не помешает. Предлагаешь предаться созерцанию и молитвам в ожидании, пока у капитана пройдет приступ странного помешательства?
"Как пожелаешь..."
Лучше бы рассказала, что к чему. Ведь ты знаешь, да?
"Ну-у-у..."
Знаешь. Так почему бы тебе не перестать сыпать намеками и отговорками и...
Только-только установившуюся тишину рассек глухой всхлип. Кто-то из женщин плачет? На лице служанки не заметно зарождения слез, она вообще после приказа капитана сделалась тихой и кроткой, как овечка. Госпожа? Должно быть. По крайней мере, кроме нас троих в носовом трюме - помещении, из угла в угол по которому можно сделать не более пятнадцати шагов (если, разумеется, убрать с дороги мешки и сундуки с товарами, ожидающими своих покупателей), никого нет. Я, насколько могу судить, не шмыгаю носом, значит, остается...
Всхлип повторился. Громче, раскатистее, злобнее, заставив присмотреться к плечам под кружевом накидки. Дрожат? Точно. А пока я тратил время на наблюдения, женщина затряслась уже всем телом, но вовсе не от рыданий. От хохота.