Город моего детства встретил меня осенней непогодой. Уютный провинциальный городок опрокинутой чашей примостившийся между морем и горами очень часто терзали ураганные ветры, особенно осенью. Вот и теперь злобные завывания разбушевавшегося норд-оста, крушившего все на своем пути, заставляли жителей города, согнувшись в три погибели, как можно быстрее преодолевать открытые пространства и нырять в комфортное тепло автомобилей или своих жилищ.
Я с насмешливым любопытством наблюдал за их перебежками. Опасливо втянув головы в плечи местные жители с тревогой посматривали на угрожающе раскачивающиеся высокие деревья, стонущие под порывами хулигана ветра и тянущие в напрасной мольбе свои голые ветви-руки к низко нависшему серому небу. И люди не напрасно опасались - в своей необузданности разбойник норд-ост ломал эти ветки как спички, и они с глухим стуком тяжело падали на землю; с грохотом рушились рекламные щиты, взлетали в воздух обрывки бумаг, песок, камни, какие-то доски, куски шифера. Но мне казалось, что во времена моего детства ветер ревел злее, и скорость его была намного выше, словно он старел по мере моего взросления. Но тут разверзлись небесные хляби, и на город обрушился холодный колючий дождь, воздушные вихри вздымали водяные струи и наотмашь бросали их во все стороны, поливая из своих огромных пригоршней все, что попадалось у разбойника ветра на пути.
И пришлось мне, зябко кутаясь в мгновенно промокший плащ, уподобиться местному населению , попавшему в полон к разгневанной стихии, и также короткими перебежками, согнувшись невообразимым образом, поспешить в первое попавшееся на пути кафе. С трудом открыв тяжелую дверь, я нырнул в теплые внутренности кафешки, даже не поинтересовавшись его названием.
К моему удивлению посетителей было немного, я занял столик у окна и с интересом огляделся по сторонам.
- О, Толян, какими судьбами? - услышал я раскатистый бас, ко мне подходил высокий полноватый мужчина приблизительно моего возраста, добродушно улыбающийся и еще издали протягивающий мне руку для пожатия. Лицо его, как и голос, были мне знакомы, но память отказывалась предоставить мне какие-либо сведения о нем. Я привстал, мы пожали друг другу руки, он уселся рядом и заговорил так, как будто мы с ним только вчера расстались. Я говорил мало, в основном кратко отвечал на его вопросы, зато он успевал за двоих. И лишь минут через десять сплошного монолога, давшего мне возможность ознакомиться с основными вехами его жизни, я вспомнил своего одноклассника, Пашку-обаяшку, славящегося своей болтливостью. Я слушал его вполуха, зная, что он и в школьные годы любил прихвастнуть, с упоением посвящая всех подряд в свои достижения. Пока Пашка посвящал меня во все перипетии своей коммерческой деятельности, я заметил нового посетителя, и он, непонятно почему вдруг привлек к себе мое внимание. Худощавый мужчина невысокий, лет под пятьдесят с красивой седой шевелюрой и обаятельной светлой улыбкой привлек не только мое внимание, некоторые посетители кивали ему головами и улыбались в ответ. Не успел он обосноваться за столиком, как к нему тут же подлетела официантка и надолго застряла возле его столика, они оживленно беседовали.
Наверное, я слишком пристально наблюдал за незнакомцем, Пашка проследил за моим взглядом и засмеялся.
- Ты что тоже знаком с Киром? Забавная личность, верно?
Я пожал плечами, - не знаю никакого Кира, просто этот человек почему-то обратил на себя мое внимание, улыбка у него обаятельная.
- Ну как же, Кир у нас обаяшка, к любой женщине клин подбить сумеет независимо от возраста, семейного и имущественного положения, а также от уровня образованности. Вроде бы ничего из себя особенного не представляет: за материальными ценностями не гонится, часто сидит "на мели", одежонка доисторическая, физическими данными тоже похвастать не может, а вот поди ж ты, женщины вокруг него вьюном вьются. Вишь, как Вика перед ним изощряется, позы-то, позы какие принимает, словно лоза, обвивающая ствол дерева, а ведь она моложе его лет на двадцать. Чем можешь объяснить подобный феномен?
-Я смотрю, его здесь многие знают? - Ушел я от ответа, задав встречный вопрос.
-Так и я о том же, - воскликнул Пашка, - мужики ему тоже симпатизируют, правда, не все. Некоторые женатики его терпеть не могут. Да с ним несколько лет назад история одна приключилась: не то криминал, не то похмельная неосторожность.
Я заинтересовался и потребовал подробностей. Пашку просить долго не пришлось, он обожал всякие "истории", в быту именуемые сплетнями, любитель свободных ушей. Я, наоборот, предпочитаю подставлять свои уши, а рот держать на замке.
Значит, сие происшествие произошло, как я уже сообщил, года три назад, работал наш Кирилл, мы для краткости зовем его Киром, в порту, точно не помню кем, по-моему, дежурным пожарником; во всяком случае, знаю, что он часто дежурил по ночам. А это, сам понимаешь, свободное время, начальство далеко, ну он и отрывался - выпивка, девочки. Нет, ты не подумай, особых безобразий он не допускал. Он с напарником да пара девчонок под один бутылек, гульнут пару часиков, потом подрыхнут немного и к утру уже как огурчики.
- И что, ему такие дежурства с рук сходили? - удивился я, неужели ни разу проверяющие не застукали?
Пашка махнул рукой, - всякое бывало, но он как-то умел выкручиваться, в подробности не вдавался, говорю только то, что знаю наверняка. Ты слушай, не перебивай. О, вот и нам повезло. Викуля, душа моя, ты что же бросаешь своих постоянных клиентов на произвол судьбы. Я, между прочим, пришел пораньше Кира, а ты его уже обслужить успела.
- Ой, ну вы же, Павел Сергеевич, знаете, у него же особая диета, он же так мучается, бедный, да и наш директор требует, чтобы мы к каждому клиенту подходили индивидуально. Вот. - Она подмигнула мне и победно улыбнулась.
Мы сделали заказ, и Паша вернулся к прерванному разговору. - На чем это я остановился?
- На том, что я тебя отвлекаю.
- Правильно, теперь дай мне собраться с мыслями. Ага, в одно из ночных дежурств Кир развлекался на свой обычный лад с .. одной знакомой, и, конечно, закусочка, выпивка - как положено. Утром сотрапезница упорхнула, а Кир почувствовал необходимость в опохмелке, схватил бутылку, сделал несколько глотков, и небо ему с овчинку показалось. Хорошо, что в это время напарник нарисовался, он и "скорую" вызвал, я не помню точно, какую гадость он хлебнул, ты знаешь, я с химией со школьной скамьи не в ладах, ясно одно - в бутылке содержалось изрядное количество какой-то кислоты...
- Подожди, - не выдержал я, -во-первых, как в бутылку с водкой попала кислота, а во-вторых, как он мог не почувствовать, что пьет?
- Просил же не сбивать меня с мысли, - проворчал Павел, - как в бутылке из-под водки очутилась кислота - это и есть вопрос вопросов, ответа на него никто не знает, что касается твоего второго вопроса, то сам пораскинь мозгами: человеку требуется опохмелиться, на бутылке соответствующая этикетка, посторонних рядом нет, он и хлебнул, всего -то сделал несколько глотков, а хватило ему на всю оставшуюся жизнь, поскольку до сих пор ни пить, ни есть нормально не может, видишь же, какой худой...
К этому времени Вика доставила нам наш заказ, и мы усиленно совмещали приятное с полезным, то есть налегая на еду, прочно увязли в беседе.
- Ты бы, Паша, сначала представил бы нас друг другу, а потом уже с моего ведения и разрешения поведал своему приятелю захватывающую криминальную историю, касающуюся моего недавнего прошлого. Я правильно понял предмет вашего обсуждения?
Эти слова прозвучали для нас громом с небес. Пашка резко дернул рукой, в которой держал нож, и приличный кусок бифштекса отправился на пол, а я почувствовал, как мое лицо запылало, яко маков цвет. Кирилл засмеялся, - виноват, это называется " застать врасплох", ну что ты, Павел на меня уставился, смотри, весь свой обед не потеряй. А вы, молодой симпатичный незнакомец, не тушуйтесь, любопытство - самое распространенное свойство человеческого характера, оно где-то даже перекликается с любознательностью, отдаленно, но перекликается. Я присяду с вашего разрешения?
Он уселся напротив нас с Пашей, так что наши поспешные приглашения занять место за нашим столиком, оказались запоздалыми. Честно говоря, я чувствовал себя не в своей тарелке, я имею в виду ощущение неловкости, зато Павел быстро пришел в себя и в двух словах представил меня Кириллу.
- Молодец, - отреагировал Кирилл, - будем считать, что я твоему приятелю уже представлен и даже с избытком, посему не будем чваниться, перейдем сразу "на ты". Значит, приятель твой, Паша, из местных, привыкший, стало быть, к нашим погодным условиям, такого каким-то жалким тридцатиметровым ураганчиком не испугаешь.
Он перевел разговор на мою персону, и мне пришлось волей- неволей поведать кое-что и о себе, правда, на мое счастье Павел не зевал, он успевал вставлять в мой рассказ красочные эпизоды из своей жизни, превратив мое повествование в краткую схему основных событий моей серенькой обыденной биографии. Через полчаса у меня создалось впечатление, что я знаю Кирилла так же давно, как и Павла, разница в возрасте абсолютно не ощущалась. Он сыпал остротами, с юмором описывал свои неудачи на любовном фронте, глаза сверкали молодым задором, порывистые движения, которыми он дополнял свои рассказы, могли принадлежать нашему ровеснику, а не человеку предпенсионного возраста.
Время летело, официантка стала поглядывать на нас настороженно, очевидно, мы засиделись, не заказывая ничего спиртного. Я понял, что надо сворачивать нашу посиделку, но как не хотелось выходить из уютного теплого помещения в холодрыгу, где разбойник ветер только и ждал нашего появления, чтобы тут же заграбастать нас в полон, заставляя наклоняться под разными углами, чтобы удержаться на ногах. В конце концов Кирилл, выяснив, что Павел должен вернуться в свой офис - у него ожидалось совещание с заказчиками - пригласил меня к себе. Я с готовностью согласился, этот человек интересовал меня все больше и больше.
Когда мы вступили в поединок с норд-остом, я понял, что Кирилл не совсем трезв, ему трудно было сопротивляться злым порывам ветра, к тому же, его терзала боль, я видел это по его глазам, он шутил, улыбался, а в глазах застыло страдание. Его легкая малотелесная фигурка давно бы стала достоянием ветра, если бы я не придерживал его за руку. Дошли мы быстро. Маленький, дышащий на ладан домик, дверь из которого выходила сразу на улицу, состоял из трех комнатушек, без излишеств в виде кухни, санузла, не говоря уже о ванной. Сырые комнаты с низкими потолками и двумя оконцами, убого обставленные, выглядели приютом холостяка, однако Кирилл сказал, что живет здесь с женой и двумя сыновьями. Я обрадовался, что в данный момент никого из членов его семьи дома не было. Одна комнатка являлась слабо имитацией кухни, вторая, побольше, имела самый необходимый набор мебели: старый расшатанный диван, грубой работы стол, старенький телевизор и множество полок с книгами и различными поделками: бутылками с заточенными в них красивыми крохотными корабликами, самодельные игрушки, самодельную глиняную посуду, яркие лубочные картины небольших размеров, чеканку. Обилие книг меня приятно поразило, причем книги явно читали, еще больше меня поразили разнообразные таланты хозяина.
Без всякого хвастовства он, посмеиваясь над собой, демонстрировал мне свои работы, упирая на то, что у него не хватает надолго терпения заниматься каким-либо одним видом творчества. Пока я рассматривал достопримечательности квартиры, он накрыл стол к чаю, мы чаевничали , и Кирилл постепенно поведал мне всю свою жизнь, наверное, у него давно не находилось свободных ушей, а человеку иногда требуется выговориться, чтобы излить избыток негативной энергии, постоянно накапливающейся в наше сложное, стремительно убегающее в вечность время. Я постараюсь передать его рассказ так, как он звучал для меня, хотя не гарантирую полную идентичность.
Детство его нельзя назвать счастливым, без отца, в вечной нехватке денег, пищи и того набора ценностей, который наиболее важен для мальчика. Он рано пристрастился к книгам, хотя его трудяга -мама читать практически не умела да и писать тоже. Кирилл был что называется поздний ребенок, об отце он не упоминал, а я не стал расспрашивать: я всегда довольствуюсь тем, что мне рассказывают, сам же в житейские дебри рассказчиков не вмешиваюсь. Не спрашивай - и не услышишь лжи. Никто не занимался его воспитанием, никто не учил его уму-разуму, старшая сестра рано выскочила замуж и переехала в другой город, а он носился по улицам с такой же босоногой командой уличных бездельников: купался в море в любую погоду, часами сидел на молу с удочкой, уходил в горы, в лес.
- Женился я рано, - вел Кирилл свой рассказ дальше, - на взгляд всех знакомых и незнакомых с женой мне повезло: серьезная, домовитая, отличная хозяйка, умная и симпатичная. Характеристика женщины без единого изъяна, а мне с ней было скучно и холодно. Не знаю, поймешь ли ты меня? Мы прожили довольно долго вместе, а вот близкими людьми так и не стали, нет, мы не ссорились, не скандалили, не соревновались в метании тарелок, хотя я, конечно, периодически ей изменял. Безусловно, ей не нравились мои измены, но она терпела, уж не знаю, почему, возможно, жалела мою мать. Кстати, они очень тепло относились друг к другу. Мама в ней души не чаяла. Не правда ли, это редкость в отношениях свекрови и невестки?
Я не прерывал его рассказ, только кивком головы, междометием, движением руки подтверждал свое согласие или выражал удивление.
- Ну вот в таком "липовом" браке мы и жили, у нас родилось двое детей - девочка и мальчик, и внешностью и характером они походила на мать, особенно девочка, а мальчик ... - кое-что из своих черт внешности и характера я у него все-таки находил. Да, дети подрастали, если честно, я мало занимался их воспитанием, поэтому процесс их взросления протекал для меня слишком быстро. И вдруг на моем пути встала молодая девчонка из детского дома, не получившая никакого воспитания, необразованная, буквально чистый лист бумаги - пиши, что находишь нужным. То ли меня прельстила ее наивность, которую я принял за душевную чистоту, то ли внешность русской деревенской красавицы, такой, что " коня на скаку остановит", в общем, я вскружил девчонке голову и получил ответный удар - попал в свою же ловушку. Думал, погуляю, как с другими, и отвалю, ничуть не бывало, не могу без нее, прямо наркотическая зависимость: и зло берет, что такая невежественная скандалистка надо мной такую власть имеет, а без нее - тоска смертная. Прямо наваждение.
Спасибо, жена моя женщина с понятием, согласилась на развод, мама осталась с ней, а я ушел к своей молодой жене в чем был, ничего с собой не взял. Поселились мы на квартире, денег не хватает, она в быту полная неумеха, готовит так, что от одних запахов аппетит пропадает, голос визгливый, плаксива, обидчива, болтлива - прямая противоположность моей бывшей жене. Через годик моя мама к нам переехала, говорит, не могу я сидеть на шее у невестки, брошенной моим сыном, совесть замучила. И началась семейная чехарда: женщины мои друг на друга по-волчьи смотрят, мама-то все больше молчком, только когда- никогда замечание уронит, а женушка моя ее поедом ест. Замучили меня жалобы молодой жены, все ее не устраивает, денег мало, работы слишком много, ей, видите ли, веселья не хватает, а тут и сын первый родился. Я человек легкий, привык жить, не задумываясь, то одним увлекусь, то другим: могу на любом музыкальном инструменте играть, могу картины писать, могу и плотничать и слесарничать, правда, надолго терпения не хватает, надоедает все быстро. Попробую какое-нибудь новое дело и, если получается, то мне уже и не интересно вовсе. Стали мы с моей новой женой грызться как кошка с собакой, не жизнь, а сказка, рассказанная ночью.
Кирилл вздохнул и поднялся из-за стола, - пойду еще чайку свежего заварю, а то что-то горло пересохло.
Я не смотрел, но и так понятно стало, зачем ему чаек понадобился, видно, есть и пить он может только с водкой, обожженный пищевод без спирта пищу не пропускает. И точно, минут через десять вернулся он за стол с чайником, подлил свежего чая, но от самого уже попахивает, а так по виду и не скажешь, лишь запах выдает.
- Ты пей чай, дружок; молодец, что спиртным не увлекаешься; Пашка тебе же историю с моим отравлением поведал, все через эту градусную дрянь и случилось. И тогда я к выпивке пристрастился, после работы ноги домой не идут, надоели эти дрязги, стал я опять погуливать, и тут моя женушка норов свой и показала: выгоняет нас с матерью. Мужчина я гордый, рукой махнул на прощание, ариведерчи, мол, чао, бомбина, сорри и был таков. Мне -то и горя мало, а матери - каково? Ей пришлось к дочери перебраться, а там зять недоволен, мешает ему теща. Нашлась женщина с двумя детьми малыми, забрала меня к себе, дети меня даже папой называть стали, а у меня душа не лежит ни к ней, ни к ее детям, но терплю - деваться некуда, тем более, что мама к нам перебралась. Квартирка махонькая, мы, как говорится, друг у друга на головах, а мама стареет, руки дрожат, глаза не видят, силы убывают, все роняет, посуда бьется - мешает моя мама этой женщине, и мама это почувствовала. Представляешь, подходит как-то ко мне и просит, отведи мол, меня, сыночек, к морю, ты только отведи, а там я уж сама справлюсь. Нет каково, а? Меня и так тоска гложет, а тут слушать такие слова от родной матери.
Не выдержал я - вернулся к молодой жене, помирились вроде, и мама при нас, а сын волчонком смотрит, ясно, жена поработала, он ее обожает, ей в рот заглядывает, а нас с матерью ни во что не ставит. Вот так-то. Следующие годы - ад сплошной, то расходимся, то миримся, скандалы за скандалами, и вместе не получается и врозь - не можем. Наверное, за мое легкомыслие судьба меня наказала: погиб мой сын от первого брака, тоже выпивка виновата, пьяный упал неудачно, ударился виском - и готов. Я снова сорвался, запил, ушел все к той же женщине, она меня с радостью приняла, и маму забрал с собой, а она не выдержала - повесилась.
Я от неожиданности едва не захлебнулся, - как же так, неужто ничего нельзя было придумать? Боже мой, дочь, сын, внуки, а бедная женщина никому не нужна, везде лишняя.
- Да ладно тебе, я и сам до сих пор с этой болью живу, да ведь не вернешь, время вспять не повернуть, мертвых не оживить. Прямо лежа на кровати повесилась, пока мы с этой женщиной и с ее детьми на море загорали. Пришли, - а она с петлей на шее. Вернулся я в который уже раз к жене, выделили нам эти комнатенки, родился у нас еще один сын, крепыш, здоровячок, только мама его так и не увидела. Сыновья растут не по дням, а по часам, я состарился, а жена моя в самом расцвете, цветет, хорошеет, мужчины за ней увиваются, а меня ревность гложет. И снова здорово: ссоры, ругань, чуть не до драк дело доходит. И надо же найтись "благодетелю" - решил меня на тот свет спровадить, подсунул отравленное зелье, я-то точно знаю, что оставлял на утро бутылку водки, да слова к делу не пришьешь, доказательств никаких, никто и разбираться не стал, несчастный случай и концы в воду. А то, что я теперь калека никому не нужный, это никого не касается. Последние годы я не живу, а доживаю, веришь, от боли места себе не нахожу, на стенку лезу, только водка и спасает. Первое время я питался одной водкой, накрошу в нее хлеба и давлюсь, слезами от боли обливаюсь. Эх, не люблю жаловаться, а вот пробило, добрый ты парень, увидел, что ты меня пожалел, и захотелось душу излить.
Он вскочил и убежал на кухню. Я встал и подошел к книжным полкам, это у меня такая привычка: где бы я ни находился, всегда просматриваю, какую литературу читает хозяин. По книгам можно многое узнать о человеке. Книга стояли вперемешку: исторические романы перемежались приключенческими, а вот детективов среди них не было. Вальтер Скотт, Фенимор Купер, Дюма, Майн Рид, Цвейг, Моруа и здесь же Чапек, Жорж Санд, - вот такая подборка; получалось, что хозяин - натура романтическая. От книг я перешел к картинам, по-видимому, все они принадлежали кисти Кирилла, в основном, натюрморты. Я не специалист, но отличить руку мастера от руки самоучки сумею. Да, картины выписаны небрежно с ошибками, грубые мазки, однако найдено интересное сочетание красок, хорошо передана игра света и тени, налицо явные способности. Почему же Кирилл не учился живописи?
Этот вопрос я и задал создателю этих картин, когда он вернулся в комнату. Он охотно ответил:
- Понимаешь, мне нравится пробовать свои силы, вот захотел написать натюрморт, и, пожалуйста, написал. Нет, ты не думай, я и сам понимаю, что качество хромает, но самое главное, что у меня получилось. И писал я эти так называемые картины быстро, добился желаемого результата и бросил это занятие - скучно стало. Так же обстоит дело и с музыкой: в течение нескольких дней освою какой-нибудь инструмент и откладываю его в сторону - надоедает однообразный труд. Появилось у меня желание сделать своими руками глиняную посуду, и я ее сделал.
- Но ведь для этого нужен гончарный круг, где ты его взял?
Кирилл засмеялся, - велика трудность, а голова и руки на что?
- Ты хочешь сказать, что и гончарный круг ты тоже сам сделал?
- Ну да, естественно, подумаешь, большое дело, а вот моя чеканка, ею я, может быть, занимался дольше, чем всем остальным, но жена возмутилась, сказала, что ее мои стуки раздражают, пришлось от чеканки отказаться. Кстати, а как тебе мои игрушки?
Я поднял вверх большой палец правой руки, - впечатляют, особенно кораблик в бутылке. Глаза Кирилла заблестели, очевидно, для него очень важна была похвала, неважно чья, неважно по какому поводу, главное, чтобы хвалили. Он повеселел, начал с удовольствием рассказывать, когда и чем увлекался, что может еще делать своими руками.
- А вот эту игрушку сотворил мой старший сын, ею я особенно горжусь, хоть мы с ним и не ладим, он слишком ревниво относится к нашим с женой отношениям, все время стоит на страже ее интересов, а на меня смотрит как волк на охотника. Ладно, хватит о грустном, хочешь, я тебе на гитаре сыграю?
Я завертел головой, гитару я проглядел. Кирилл понял мое молчание как согласие, быстро встал, прошел в угол комнаты, и, как фокусник из шляпы, вытащил из шкафа старенькую гитару, любовно провел рукой по грифу, словно здороваясь с ней, потом легонько перебрал струны, и они отозвались нежным мягким звуком. Кирилл наклонился к гитаре и запел:
- Серебрились аллеи бульваров, где я встретил когда- то тебя,
И в закате ушедшего дня, словно отблески давних пожаров
Полыхали, в былое маня.
А в глазах твоих столько печали, нет задора, надежды, огня,
Годы юность нашу умчали, годы-воры счастье украли,
Увели любовь у меня.
Он резко отбросил в сторону гитару, в глазах Кирилла снова стойко обосновалась печаль. Мы еще некоторое время поговорили о живописи, музыке, литературе и я, наконец, распрощался, боялся, что в нашу мужскую посиделку вмешается приход его жены с ребятами. Уходил я от него с двояким чувством: с одной стороны мне импонировала легкость его общения, его обаяние, я восхищался дарованными ему от природы способностями и жалел, что он, такой талантливый, так и не состоялся; а с другой стороны - его легкомыслие сыграло с ним злую шутку - "учился он всему шутя", но серьезно ничем не мог увлечься. То же самое происходило и в его отношениях с женщинами, не всякий человек умеет любить, это ведь своего рода такой же талант, жаль, что мы понимаем это лишь на чужих ошибках, спокойно оправдывая свои собственные. Размышляя о жизни Кирилла, я не обращал внимание на порывы ветра, которые к вечеру усилились; и только после того, как прямо передо мной упал с пятиэтажки кусок шифера, мне пришлось бросить философствование и, подчиняясь силе норд-оста, внимательно озираясь по сторонам, перебежками помчаться к дому моей тетки, которая ничего не знала о моем приезде...
...Прошло два года прежде чем я снова попал в родной город. У меня выдались два свободных дня, и я позвонил своим школьным друзьям, мы договорились встретиться в ресторане Среди собравшихся, конечно, присутствовал и Пашка-обаяшка, как же без него? Этот человек всегда находится в гуще событий и людей. Пашка сел рядом со мной и, посвятив меня по своему обыкновению во все свои дела, вдруг спросил, помню ли я Кирилла. Как ни странно, но я его помнил.
- Неделю назад мы его похоронили, - грустно сообщил Пашка, - давай его помянем, пусть земля будет ему пухом. Знаю, что о мертвых следует говорить либо хорошее, либо вообще ничего, но все-таки, скажи по-честному, что ты о нем думаешь?
Я пожал плечами, - не люблю оценивать людей, судить их, сам не без греха.
- И тем не менее, - настаивал Пашка.
- По-моему, хороший человек, не нашедший в этой жизни своего места, этакий перекати-поле, человек талантливый во всех отношениях, но не состоявшийся.
- Даа, - как-то неопределенно протянул Пашка, - он тебе рассказывал о своей матери, о ее самоубийстве?
Я утвердительно кивнул головой.
- Ужасная история, я ведь хорошо знал его мать, простая неграмотная женщина, очень тихая, добрая, работящая, а оказалась лишней в своей семье. И Кирилла постигла та же участь.
- Как - воскликнул я, - он что тоже покончил с собой?
- Нет, я не так, наверное, выразился, - Пашка задумчиво крутил в руке рюмку с водкой, - он умер дома, на своей постели, в кругу своей семьи, которой он не был нужен. Никто не горевал о нем: ни жена, ни дети, ни знакомые. Все понимающе кивали головами и глубокомысленно изрекали: "отмучился, бедолага". Ты же знаешь, что он не мог есть, жил почти на одной водке, терпел жуткие боли, в конце концов сердце не выдержало. И ведь что интересно, он почти не пьянел.
- Человек, зарывший в землю свой талант, - автоматически сказал я.
- Ты о чем? - встрепенулся Паша.
- В Евангелии от Матфея есть такая притча, - пояснил я, - правда, там речь шла о деньгах. Сейчас талант означает нечто другое. "Зарытый в землю талант" - эту фразу сейчас понимают как растраченные попусту свои силы и способности. Кирилл никому не желал и не причинил зла, может быть, своей матери и то невольно, но он и добра никому не принес. Обладая разнообразными талантами, которым не нашел применения, он был лишен таланта "любить и быть любимым".
И мы еще раз, не чокаясь, выпили за Кирилла, пропорхавшего всю жизнь от одной любви к другой, и не сумевшего распорядиться своими способностями.
- Так какова же тогда цена таланта? - неожиданно спросил Пашка.
- Цена таланта, - повторил я и засмеялся, - ты абсолютно современный человек, Паша, действительно, все должно иметь свою цену. - И, не задумываясь, ответил, - цена таланта - жизнь...