Анна Поликарповна - особа решительная во всех отношениях- выглядела лет на шестьдесят с гаком, хотя по паспорту ей не исполнилось еще и пятидесяти пяти, а сама она называла себя дамой бальзаковского возраста. Черные без всяких следов седины волосы она закручивала в тугой узел на затылке, глубоко посаженные в глазницах глаза-буравчики настороженно взирали на окружающий ее такой ненадежный мир, от которого она постоянно ожидала очередного подвоха, и поэтому сердитое выражение никогда не сходило с ее лица. Фигурой Анна Поликарповна обладала пышной, но для колоритности ей не хватало роста, и напоминала она собой слегка подсохшую залежавшуюся булочку, весьма не аппетитную и совершенно несъедобную. Когда ей казалось, что подозрения в незаконных действиях каких-либо должностных лиц подтверждались реальными обстоятельствами, твердость ее характера начинала просачиваться сквозь оживлявшиеся черты лица, находя выход в резких образных выражениях, произносимых таким пронзительным высоким голосом, что любое живое существо старалось немедленно забиться в какую-нибудь нору, дабы не потерять слух и способность мыслить. Работала Анна Поликарповна кладовщицей в строительной фирме, занимавшейся отделкой зданий и сооружений, каковая фирма располагалась в небольшом одноэтажном домике в центре уютного приморского городка.
Директора предприятия Якова Сергеевича Толстых Анна Поликарповна упорно называла "товарищем Толстым", делая ударение на первом слоге, и сколько бы ее не поправляли, называла его именно так, игнорируя имя и отчество. Принимая во внимание, что Яков Сергеевич являлся обладателем весьма субтильной фигуры, ее обращение выглядело бы издевательством, если бы не произносилось таким безразличным тоном, хотя сам Яков Сергеевич от такого обращения был явно не в восторге. В этот знойный летний день в управлении фирмы царило сонное затишье, все служащие, важно восседающие за компьютерами, старательно делали вид, что поглощены обычной деловой текучкой, а на самом деле безуспешно боролись с наступающим на них дремотным послеобеденным состоянием. И вдруг эту блаженную тишину нарушил звук, напоминающий работу электропилы на самых высоких оборотах.
- Боже мой, Анна Поликарповна, - в ужасе воскликнула самая молодая бухгалтерша и поспешила прикрыть дверь в кабинет. Поздно. Дверь тут же распахнулась, и на пороге возникла решительная особа, как всегда воинственно настроенная.
- Так я и знала - рабочий день в разгаре, а вы, сонные тетери, черт знает чем занимаетесь. Вы опять неправильно рассчитали мою зарплату. Это ты, бухгалтерия, так погано работаешь? - обратилась Анна Поликарповна к молодой женщине, не на шутку перепуганной ее приходом.
- Я Галя, я работаю всего два месяца, я к вашей зарплате отношения не имею.
- А мне все равно, кто ты, хоть Галя, хоть Маня, для меня ты бухгалтерия, все вы тут химичите с зарплатами, знаю я вас, всех выведу на чистую воду. - Решительная особа погрозила пальцем всем присутствующим и заявила, -
Пойду вот к начальству, пусть сам товарищ Толстый с вами разбирается.
Кассир Люся презрительно усмехнулась, - нашла тоже товарища, и не Толстый, а Толстых.
- Ага, это значит, гусь свинье не товарищ, лады, могу и иначе обратиться, по-современному - господин Толстый, - мне по барабану, лишь бы платили правильно.
В кабинет быстрой деловой походкой вошла главный бухгалтер предприятия Римма Анатольевна и строго обратилась к непрошенной визитерше,- вы что скандалите, Анна Поликарповна?
- Тю на тебя, бухгалтерия, да разве же я скандалю, это я просто выясняю, почему мне недоплачивают, а ежели я действительно скандальчик решу закатить, то вам всем тут мало места покажется. Я - женщина решительная, ни перед чем не остановлюсь.
- А с чего это вы взяли, что вам недоплачивают?
- Ну как же, я по должности кто? Кладовщица. Работаю где? На объекте, не просиживаю место перед компьютером в прохладном помещении, а парюсь в раскаленной бытовке, которую сама вынуждена мыть, а за мытье мне не платят. И получается, что я сама себе и кладовщик, и уборщица, и сторож, потому как задерживаюсь до последнего рабочего, а потом еще и проверяю, весь ли инструмент сдан. У меня же порядок, все расписано, все подписи на месте, не то, что у вас здесь, в конторе.- Анна Поликарповна презрительно хмыкнула и направилась к выходу.
Приемная начальника находилась в самом дальнем углу коридора, Яков Сергеевич, не ожидая ничего худого, рассматривал в зеркале свою давно увядшую физиономию и раздумывал, куда бы пригласить сегодня вечером новую секретаршу Валечку, девицу незамужнюю, не пользующуюся излишним мужским вниманием вследствие молодых лет, нехватки денежных средств и не особо привлекательной внешности. - Зато молодая, свеженькая, не балованная, - перечислял про себя ее достоинства заботливый начальник.
Неопытная секретарша не успела вовремя отреагировать и была сметена с пути грубым натиском решительной особы, словно пушечное ядро ворвавшейся в кабинет Якова Сергеевича с оглушительными воплями, - я женщина решительная, найду управу на любого, хоть на начальника, хоть на рабочего. Мне чужого не надо, но то, что полагается, извольте платить. Вот, не уйду, пока справедливость не восторжествует.
Она с видом победителя плюхнулась в кресло, стоящее у длинного стола начальника. Яков Сергеевич с опаской поглядел на издающее непереносимые для слуха звуки существо женского пола, так некстати прервавшее его размышления.
- Что вам угодно, сударыня?
- Мне, товарищ, господин Толстый, угодно получить полную плату за мою работу, а то ведь я и в суд могу обратиться и в прокуратуру, много чего интересного сумею поведать, про все твои шуры-муры, про то, каким бензином заправляешь свою машину, про то, как твои мастера крадут краску для дома. Я - женщина решительная, все вижу, все записываю, я человек честный, чужого не беру, у меня все под контролем.
- Хорошо, хорошо, где ваше заявление, отдайте его секретарю, мы его рассмотрим в положенный срок и примем меры.
- Ха, нашел дуру, знаю я ваше "рассмотрим", знаю я ваши "меры", ежели я стану писать заявление, то тебе я его не отдам, я его в другое место отправлю. Понятно? Я тебе порядок на объекте соблюдаю, чистоту, воровство пресекаю - изволь платить, чего ж это я задаром должна горбатиться?
- А, вы кладовщица, правильно я понял?
- А то как же, - важно кивнула головой Анна Поликарповна и стукнула кулаком по столу, - не увиливай, Толстый, как там тебя, товарищ, чи господин, главное, ты начальник, так распорядись, чтобы мне доплатили и отпуск мне задолжали, кто у вас за отпуск отвечает?
- У нас штат небольшой, поэтому кадрами занимается секретарь, - стараясь говорить спокойно, чтобы не провоцировать посетительницу на повышение ее звукового регистра, пояснил Яков Сергеевич.
- Это значит, эта финтифлюшка, что торчит у тебя в приемной, назначает отпуска, так что ли? Нашел кому доверить. То-то я смотрю, у меня уже несколько отпусков насобиралось.
- Так, вы сударыня, не беспокойтесь, мы разберемся, и справедливость восстановим, а пока вы можете быть свободны..
- Да я и так женщина свободная, к тому же решительная, и разбираться вы будете при мне, ясненько? Давай вызывай свою бухгалтерию, секретаршу и разбирайся, а я посижу, послушаю да погляжу, как у вас тут законы соблюдаются.
Она поудобнее устроилась в кресле и даже прикрыла глаза, давая понять, что время ее не беспокоит, сидеть она может долго, терпения ей не занимать.
Яков Сергеевич вытащил из кармана платок, намочил его водой из графина и приложил ко лбу, потом подумал, достал из другого кармана таблетку валидола, положил под язык, посидел с минуту не сводя глаз с неподвижно застывшей фигуры решительной особы и со вздохом поднялся из-за стола. Он приоткрыл дверь и поманил пальцем секретаршу Валечку.
- Пойди приведи ко мне главного бухгалтера и сама зайдешь с приказами, надо проверить, получала ли эта мымра отпуска. Хотя, знаешь что, посиди с этой особой в моем кабинете, я сам пройду в бухгалтерию. Валя также молча кивнула, прошла в кабинет и села в другое кресло. Яков Сергеевич быстро пробежал по коридору, влетел с ходу в кабинет главного бухгалтера и, закрыв за собой дверь, осторожно опустился на стул стоящий по другую сторону стола, за которым сидела Римма Анатольевна, высокая полноватая женщина весьма флегматичного вида.
- Римма, выручай, - слегка отдышавшись, проговорил начальник, - у меня в кабинете засела какая-то грымза и не собирается по-моему его покидать в ближайшие несколько лет. Она требует каких-то доплат, премий, отпусков...
- Ааа. - так это же Анна Поликарповна Грымзина, наша кладовщица, - засмеялась Римма Анатольевна...
- Вот-вот, именно грымза, я правильно угадал, фамилия не в бровь, а в глаз. Давай проверим, может быть, ей действительно не доплатили, она же нас со свету сживет, начнет жаловаться в налоговую, в прокуратуру, в суд. У меня от нее уже голова болит,..
- Она, Яков Сергеевич, постоянно жалуется вот уже несколько лет, нас постоянно проверяют по ее жалобам, то ей не вовремя выдали заработную плату, то вместо нее в ведомости расписался кто-то другой, то она вообще зарплату не получала. Вы не волнуйтесь, разберемся. Вот по отпускам надо проверить, по-моему ей действительно один отпуск не предоставили, когда она переводилась к нам из другого предприятия...
В дверь осторожно постучали. Римма Анатольевна открыла дверь, в комнату протиснулся, не вошел, а именно протиснулся Михеич, старый мастер, работавший в фирме со дня ее образования, то есть уже пять лет; дело в том, что кабинет главного бухгалтера представлял собой маленькую комнатушку, где с трудом умещался стол, два стула и металлический сейф, скромно занимающий свободный угол комнаты.
- Чего тебе, Михеич? - спросил Яков Сергеевич.
- Да я в общем к Римме Анатольевне, в отпуск собрался, отчитаться надо.
- Слушай, у тебя на объекте работает кладовщицей такая странная особа решительного характера?
- Это Поликарповна, что ли? Есть такая. Чего учудила?
- Сидит у меня в кабинете, требует всяких доплат, премий, отпусков, а визжит так, что голова просто раскалывается.
Михеич хохотнул, - ну, это мы мигом исправим, счас я ей скажу пару ласковых, она ж к вам подалась, а бытовку свою на произвол судьбы бросила, так что у нее там теперича недостача кой-чего обнаружится
В кабинете начальника царило молчание. Анна Поликарповна сидела молча со строгим выражением лица; Валя молчала робко, не зная, то ли ожидать появления начальника, то ли бежать в приемную, где надрывался телефон и светился экран монитора. При виде начальника в сопровождении главного бухгалтера и Михеича Валя облегченно выдохнула и бросилась укрощать строптивую технику, резко заявлявшую о своей значимости.
- Ну что, Поликарповна, все бузишь, а у тебя там непорядок: бытовка брошена на произвол судьбы, инструменты малость подрастащили, - с укоризной произнес Михеич, войдя следом за начальством в кабинет.
Анна Поликарповна подскочила, и так же на несколько децибел подскочил ее голос.
- Да будет тебе, Михеич, охота тебе над бедной женщиной издеваться, известно же, что я женщина честная, решительная и никаких беспорядков не терпящая. Ишь, чего удумал, на испуг меня взять хотел, ан не выйдет - я там за себя Зинаиду уборщицу оставила, она уж за всем приглядит.- Анна Поликарповна усмехнулась и с торжеством уставилась на Михеича.
-Ага, ага, - согласно закивал головой Михеич и обратился к Якову Сергеевичу, - она ж не знает, что Зинка - то уволилась, вы ж ей подписали заявление, Яков Сергеевич, так?
- Ну да, - с недоумением ответил тот, - а какое это имеет значение?
- Так, она, эта самая Зинка, трошки подождала да и говорит, чего это я стану здесь околачиваться, словно мне кто-то за мое сидение заплатит, пойду - ка я домой, я теперича на пенсии, мне здоровье соблюдать надо: обедать пора и по такой жаре для сердца вредно тут находиться. Ну и ушла, а что делают мышки, когда кошки нет? Правильно, они и воспользовались случаем.
- А ты что же, Михеич, куда смотрел, неужто не мог сам приглядеть до моего возвращения?
- А почем я знаю, когда ты воротишься? Може ты тоже уволилась, так я что сутками сторожить инструменты должен? Больше у меня и дел нет?
Анна Поликарповна резво вскочила на ноги и, запричитав, заголосив, как наскочившая на камень электрокосилка, выкатилась из кабинета, но до присутствующих еще долго доносились ее проклятия и возмущенные высказывания в адрес беспутной Зинки.
- Уф, - Яков Сергеевич промокнул платком вспотевший лоб и с облегчением опустился на свое место за столом, - спасибо тебе, Михеич, спас, право слово, спас, я ж едва инфаркт не заработал. А ты, Риммушка, посмотри там, вдруг и впрямь чего этой грымзе не доплатили, выплати ей премию в конце концов, лишь бы век ее не видеть и не слышать. Бывают же такие решительные особы....
Следующие два дня прошли для Якова Сергеевича вполне спокойно и благополучно, несмотря на зверствующую жару, неблаговидные действия конкурентов и на растущую инфляцию.
Зато в последний день рабочей недели Яков Сергеевич с самого утра услышал знакомые режущие слух звуки.
- Валя, Валя, ты где? - Испуганный начальник выскочил в приемную, узрел сидящую перед монитором секретаршу и уже спокойнее попросил, - посмотри, опять у нас эта грымза появилась? Учти, меня нет, я на совещании в администрации города, ни под каким видом не пускай ее в мой кабинет. Поняла?
Валя растерянно смотрела на начальника, - чего ж я с ней делать буду, как она войдет? Не драться же мне с ней, а от ее визга я вообще теряюсь, так и хочется закрыть уши и бежать, куда глаза глядят.
Яков Сергеевич погрозил секретарше пальцем, - первое и самое главное правило настоящей секретарши - стоять насмерть перед кабинетом начальника. Задание ясно? Выполняй.
И Яков Сергеевич с сознанием выполненного долга скрылся за дверью своего кабинета.
Не успела за начальником закрыться дверь, как на пороге выросла знакомая пухлая фигура решительной особы. С понурым видом Анна Поликарповна подошла к Вале и протянула ей большой лист бумаги.
- Вот, отнеси товарищу-господину Толстому на подпись.
Валя осторожно взяла бумагу и задумалась...
- Ну, чего ждешь, - голос Анны Поликарповны постепенно начал набирать силу, - застыла как привидение, отомри, действуй, спать дома будешь. Неси, эй, проснись, я к тебе обращаюсь, секретарша, тут два экземпляра, один - начальнику, другой - мне.
Валя вложила переданные ей бумаги в папку, где лежали документы, ждущие утверждения начальника, и положила папку на стол.
- Эй, ты чего делаешь? Я же сказала - неси на подпись.
- Так у меня в папке все документы - на подпись, в определенное время начальник их потребует, а я отнесу, - объясняет Валя.
Визг Анны Поликарповны перекрыл последние слова секретарши. Дверь кабинета приоткрылась, и выглянуло встревоженное лицо Якова Сергеевича.
- Не выдержал, значит, - горестно вздохнула Валентина и прошагала в кабинет, держа в руках папку с документами.
- Ну чего она там разоряется? Теперь ей что требуется?
- Да вот заявление передала вам на подпись.
- Давай сюда, с недовольным видом Яков Сергеевич взял папку и достал лежащие сверху исписанные крупным почти детским почерком большие листы бумаги.
- Она сказала, чтобы вы подписали два экземпляра: один для вас, другой - для нее, - поспешила добавить Валентина и попятилась за дверь.
Яков Сергеевич осторожно, словно ядовитую змею, вытащил лист бумаги и стал читать, шевеля губами: "Заявление, от кладовщицы"....,- так, это понятно, что там дальше, ага,- "как я есть женщына честная парядачная и решитильная то заявляю что по садействию зловредной Зинаиды" ...- что ж она без знаков препинания пишет, хорошо хоть буквы крупные, а то и не разобрал бы, - пробурчал себе под нос Яков Сергеевич и принялся читать дальше: " безумышлино нанисла вред патаму как пака я нахадилася в канторе какая то зараза выкрала пять кг краски 10 пар рукавиц 5 веняков 2 кг гваздей 4 доски замок ат бытовки с ключом 2 ведра 4 шпатиля 2 мешка пустых спод цименту винтилятор и тилифон что нахадилися в бытовке. Пасему я хоть и безвинна винаватая но честная прашу меня уволить как пенсионерку токо сначала выдать мне премию за сдачу абьекта и выдать атпускнеые за неатгуляный отпуск..."
Яков Сергеевич вытер вспотенвшее лицо многострадальным платком и с удовольствием подписал заявление, даже не дочитав его до конца. - Да шут с ней, выдадим ей премию и пусть катится, - сердито шептал он, складывая бумагу и вызывая звонком секретаршу.
Валя медленно вплыла в кабинет и молча встала у стола начальника.
- Вот возьми подписанное заявление, один экземпляр отдай этой грымзе, а другой отнеси в бухгалтерию и скажи, что я распорядился выдать ей премию, минимальную конечно. Поняла?
Валя кивнула головой, взяла заявление и также медленно выплыла в приемную. Яков Сергеевич рухнул в кресло и прикрыл глаза, - слава Богу, эта грымза уберется и можно будет спокойно работать, не боясь оглохнуть от ее визга и не хватаясь за сердце от ее нелепых требований и угроз наслать на предприятие целый ряд проверок...
Но вот его внимание привлек какой-то шум, раздраженные голоса, которые перекрывал голос неутомимой Анны Поликрповны, он уже хотел снова вызвать Валентину, чтобы узнать, что происходит, но дверь вдруг резко распахнулась, и в кабинет ворвалась обычно невозмутимая и спокойная Римма Анатольевна.
- Это что же вы делаете, Яков Сергеевич, - вскричала она, потрясая перед его носом листом все того же заявления, - вы же нам смертный приговор подписали...
Яков Сергеевич небрежно махнул рукой, - ну что ты, Риммочка, шум поднимаешь, на тебя это совсем не похоже, подумаешь, распорядился выдать этой грымзе премию, да я так обрадовался, что она увольняется, что на радостях и не то еще мог подписать. Считай отделались легким испугом. Рассчитай ее поскорее и дело с концом...
- Как бы не так, - прервала его главный бухгалтер, - вы что не удосужились дочитать ее послание до конца? Уволится она, как же. Вот черным по белому она пишет, что поскольку Зинаида уволилась, то она так и быть согласна занять ее место, перейти на работу в управление уборщицей только с большим окладом. Нет, как это вам нравится? А вы подписали, да еще и премию распорядились выдать...
Римма Анатольевна без сил рухнула в кресло и потребовала воды...
Яков Сергеевич, бессмысленно тараща глаза и, открыв рот в немом крике, застыл с листом бумаги в руке, другую руку прижимая к сердцу...
А за дверью раздавалось громыхание ведра, шлепанье тряпки по полу и визгливый голос решительной Анны Поликарповны...