УСЫ ПЛАНКТОНА

Вахтой ночною по сонному морю штиля
мы шли на запад, воды Роттердама касаясь, спешили
в Ла-Манш 
и были лодкой с усами меридианов планктона,
и лодка на время пути обернулась землею ДОсловной,
и киль был нож, и черное масло моря был кит...
вот, падая в море, планктоном становится метеорит,
уходит под шкуру кита орнаментом медленных лент.
Бессонница. Люстры паромов. И - Рокуэлл Кент.


ЧАЙКИ

Help. S.O.S. MAY DAY. 
Чайки кричат на берег. 
Ночь в тебе, море, мой день - 
волны, дырявый тельник. 

В море не место гнезду. 
Воды горбатой улиткой 
окручивают звезду 
Винсента с горькой улыбкой. 

Ветер. Песок в глаза 
поднимет невидимый веник. 
Ты знаешь - кому сказать, 
что чайка - крылатый священник, 

который не требует денег.


ШТОРМ В МАРИНЕ

Шторм. Шторм. В горле застрял ком,
деньги на ветер - ваши билеты,
к черту - планы, руки - в карманы,
жди.

Шторм. Шторм. Черная дыра - сон,
на языке - соль, запах бешенства моря,
такелаж, как босой пьяный матрос (их трое?)
пятками бьет чечетку:
- Побереги лодку.

Шторм. Шторм. Сколько у моря волн?
Сколько у ветра ног? Сколько у бога нот?
Хриплой струной над головой -
адский instrumental: 
в палубу бьет дождь, в мачту - фал. Хорал.


MONT SAINT MICHE

Семь братьев - монахов Mont Saint Miche 
ложатся в каменную постель, 
приходит сон, и приходит море, 
со всех сторон подступая к горлу 
горы Мишель. 

Здесь сон - как прОпасть, но не пропАсть, 
ступени стократ откроют пасть, 
семь братьев - шаманов идут в Мервей - 
на галерею, где в небо дверь. 

Паломник, который идет к горе, 
омоет ноги в горькой воде, 
пока доберется до райских ворот 
обвешанный ракушками микелот. 

Смотри: здесь ветер сбивает с ног, 
на край обрыва присядет бог, 
необитаем и бог, и вид, 
и то, и другое - не повтори. 

Море уходит на шесть часов, 
время дается на поиск слов, 
но если что сказать не успел, 
море заполнит любой пробел 
под горой Мишель. 

Семь братьев оглядывают побережье. 
На крыше чайки черепицу держат. 
Из крытой галереи вид на море 
такой, что сам аббат омоет ноги 
твои.


МАРТИН

Мартин сказал: в Португалии нечего делать.
И пошел на зимовку в сторону города Porto.
Ветер держит за душу, вытряхивает из тел.
У Мартина в соли морской алюминий по борту.

А было так: идешь смотреть в стоячие волны вод,
гоняться, как за драконом, за длинным хвостом комет.
Лодка с полярным именем De Witte Beer
приходит к финишу, но победителей нет.

Утром Мартин приносит английский сидр,
горным потоком море идет в горло меловых скал,
небо в Ла-Манше мачтами содрано до черных дыр,
и каждый, кто вышел в море, нашел, что искал.

И каждый апостол в море немного моряк/рыбак Андрей.
Ты скажешь: зачем разговаривать, если можно погуглить?
Вчера мы встретились с De Witte Beer, чтобы гулять по воде,
сегодня Мартин стучится в наш борт, 
не понимая русского,
пьет кофе крепкий, как вахта, тревожный, как ночь.


РОТТЕРДАМ. КИТ

Так не бывает. Бывает. Приходит кит
к борту парусной лодки. Такая охота.
Глушит рыбу хвостом. 
Не поверив глазам, в объектив
ловишь лопасть хвоста, как музыку ловят ноты.

Пауза. Свечка. Брызги. Хорал.
Лопасти по воде. Ниже уровня моря
затаил дыхание Роттердам
над порталом зеркала акватории.

Так не бывает. Бывает. Во сне.
От меня до кита три секунды. Стоп-кадр.
То ли кабельтов, то ли миля. Две?
Кит головокружительно падал

навзничь. Так тянет упасть в траву. А вокруг: 
катера, буксир, Offshore supply, паром.
Между морем и небом кит идет, как по шву
Фокусировка сбивается - Роттер... дом? Порт.


***
На бельевой веревке горизонта - острова.
плывут паромы ночью, словно люстры.
Мы между ними пробираемся. Е/два.
Шах. Мат. Ладья. Ни слова по-французски.
Твой берег в белых скалах - нервный срыв
в упрямство моря. В узком горле - бунт
стоячих волн. 
Когда шагаешь по поверхности воды -
не сомневайся в шаге, друг.