Знаешь, все относительно.
В исчезающем по-чеширски свитере
Брэдбери пишет, что люди уходят в лес,
где читают на память друг другу "Алису в стране чудес"
за каким-то чертом
несут в голове сотни карт и книг,
лишь бы было о чем молчать/смотреть в огонь/говорить,
умирая от счастья и запаха горьких листьев.

- Миссия невыполнима?
- Да черт ее знает.
- Не пробовал?
Пробу или клеймо влепит завуч из богова
логова? Тема номер один это "родина, смерть, свобода".
От себя добавляю "друг" и "любить" -
хорошо бы не только до, но и после гроба.

На руке "сказки кончились, я растерялся над бездной" 
"все, что есть у меня - это полные карманы детства" 
проступает воспаленным курсивом на коже. 
Мы похожи, Лорка. Кэрри, до черта похожи.

Человек человеку - книга, держу на вырост,
человек человеку - табак папирос беломор,
человек человеку - эх, яблочко в скайп покатилось
безснежным полем. Москва-Петушки. Перрон.

Все относительно. Это право на "лево" Альберта.
Фонари отказались стоять и играют на нервах -
проводами опутано небо
здесь,
над столиком булочной тридцать пять
продают поздно вечером утренний хлеб и дешевый кофе.
Я - марсианин Том, и ты ловишь меня на слове
в старом доме с двойным дном, с золотыми глазами.
"Том, сынок, поплыли на праздники в город
с нами
под парусами на лодке вниз по реке?"
Нет.

Все.. относительно вечера завтра по скайпу - 
зажигаем окурки/огарки/настольные лампы
между Питером и Сан-Франциско
и читаем друг другу, вскрывая ковчеги и диски,
то ли charm, то ли strange, то ли beauty кварки
в старом свитере 
от прародителей русской речи
беспечные без запаса гречки
читаем под чай, портвейн и табачный дым
как будто рядом сидим 
у любой реки. 
- ...слушай, дословно:
человек человеку - "родина, друг, любить".
А ловушки и прочий тлен из шлакобетона
не называй своим домом. Держись за нить.

Все относительно. 
Разный ты на четыре ветра
мне поешь, 
обращаясь в обратную степень пепла: 
"серые глаза - рассвет
черные глаза - вода
карие глаза - песок
синие глаза - луна"