Новодворская говорит (декабрьское интервью Собчак), что она не политик, а прогрессор и просветитель, хотя ее вынудили быть лидером партии интеллигентов и так далее. Насчет прогрессора сомнений нет, потому что ироническое слово "прогрессор" и родилось из "прогрессиста" и "агрессора", что истине соответствует.
А вот насчет просветительства сомнения большие. Черно-белый менталитет окопного "добра и зла" к просвещению отношения не имеет, хотя каждый сидящий в окопе и полагает себя и только себя носителем высшей правды. Но свет светит всем, сильному и слабому, богатому и бедному, святому и злодею.
Новодворская же светит не всем. Например, она не светит Западу и его народам, ей нечего сказать этой части человечества, она не может поддержать его надежды на выживание, укрепить его духом, вселить веру в жизнь; тем более не может указать Западу на его недостатки и болезни и показать пути их исправления, что помогло бы Западу избавиться от лишних окопов и слепоты.
То, что светит, выше того, на что падает свет. Новодворская не может светить Западу, потому что Запад выше Новодворской и сам является для нее светом. Она ниже Запада и смотрит на него снизу вверх - перспектива не светоносная, а, как говаривал Ницше, лягушачья.
Свет, который светит не всем, это не свет, а всего лишь свечка. Церковная тьма это подтверждает. Классическая русская интеллигенция, та самая, которая в двадцатом веке провалилась, долго тешила себя иллюзией, что ее свечка толковей церковной. Под пение Некрасова бесы собирались у этой свечки и думали, как спасти народ от самодержавия. Новодворская хорошо бы гляделась в компании, слушающей трактат Шигалева; там за столом была упитанная студентка - не о ее ли реинкарнации говорю я сейчас?..
Потом они "ходили в народ", бросали бомбы и готовили почву большевикам, которые, перехватив эстафету от батюшки-царя, окончательно с ними расправились, наказав за догматическую глупость и непонимание этнического характера и этнических задач русской революции. Но эта прямолинейная рационалистическая поросль оказалась по-своему живучей и, умирая в сталинских лагерях, сумела передать свою психологию части советских образованных служащих, из которых особенно выдвинулся Солженицын. Он презрительно назвал этот новый слой со старой психологией "образованщиной", крупнейшим представителем которой стал сам.
Верша суд над образованщиной как наследницей русской интеллигенции, он отделил "овец от козлищ", овцами у него стали этнически верные, "деревенщики", националисты, православные и т.п.; в козлища пошли остальные, те, мысль которых подымалась выше этнической и которых он назвал "малым народом", сложив на него, как на козла отпущения, все этнические прегрешения и вины и заклеймив его как этнического врага и разрушителя империи, таким ветхозаветным способом "очистив" совесть нации. Нация в лице постсоветского образованца-обывателя до сих пор благодарна своему очистителю, охотно выстраиваясь в ряды новых овец и ошибочно полагая, что понимает разницу между свастикой и православным крестом, которая для этнического сознания несущественна. Тот, кто понял эту разницу, подымается над этнопсихикой, и значит неизбежно становится, по раскладке Солженицына-Шафаревича, "малым народом".
II
Актуальность этих осознаний вновь возрастает с тех пор, как год назад подули свежие ветра, говорящие, что время сдвинулось, оно уже другое. И это другое время обнажает нищету иных "просветительств", застрявших в позапрошлом веке. Наша героиня малой части "малого народа", - которой мы рады были бы дать презумпцию светоносности, даже невзирая на то, что Западу она не светит: мало ли что? может, чудодейственным образом все-таки возможен некий полусвет, ну, хотя бы, вроде лампочки Ильича, - не светит, однако, и Востоку, то есть, в данном случае, нам и нашим племенам.
Впрочем, справедливости ради поправлюсь. Свечка тут все-таки есть, дымит, коптит, шипит, трещит. Но есть. Света ее, видимо, хватает на некую малую, как я уже сказал, часть "малого народа". Но уже до "малого народа" в целом кванты этой свечки не долетают, иссякая по пути, и нашим ощущениям достаются лишь треск и чад.
Но, может, она светит народу "большому"? Его Величеству Этносу? И наши интеллигентски извращенные чувства не способны воспринять суровую простоту этой проповеди, внятную здоровому неиспорченному слуху "хозяина страны и источника власти"?
Однако злобный лай на народ, с отвращением противопоставляющий его другим народам и даже цивилизации, светом назвать, мягко говоря, трудно. Я сам не в восторге от моего народа, но поливать его помоями "просвещенческих" надежд считаю по меньшей мере несправедливым. Если уж на то пошло, как раз наш демократически чумазый народ показывает всем "просвещенным" поучителям благородный пример того, как следует различать народы и политические системы, в которых те живут. Больше всех пострадавший от Гитлера, он никогда не отождествлял простого немца с германской военной машиной. И сегодня все мы, и "большой", и "малый" народы, вся нация, за исключением, вероятно, секты, где тлеет огарок Новодворской, все мы законно и свято ненавидим американскую военно-политическую машину, наседающую на земной шар, но никому из нас не придет в голову ненавидеть простого американца, который, как и немец середины двадцатого века, всего лишь заложник своей национально-политической системы.
Простой народ умеет это различать, а образованцы-начетчики, вроде нашей "просветительши", зомбированные своими раз навсегда вызубренными партийными тезисами, нет. Для них любой американец заведомо лучше любого русского, потому что он живет в лучшей из демократий, то есть являет собой идеал Человека, для них производный от политической системы. Вопреки слову Спасителя (От Марка, гл.2, 27), живой человек у них всегда лишь средство для торжества их идейной субботы.
Но они и не могут по-другому, потому что они все еще подслеповатые студенты-материалисты XIX века. Таков же и Солженицын, этот обратившийся в православие тургеневский Базаров, и религию понявший как невидимое резание лягушек. Потому эти пламенные борцы и крутятся около "народа", неважно, за или против него. Ибо для материалистической души что такое "человек"? Так, несколько каких-то лиц, не более. А что такое "бог"? Вообще, непонятно что, даже и лица не видать, пустота. А вот "народ" - это да! Народ - это зримое количество, это много рук, голов и ног, это осязаемо. За это можно держаться, это можно сделать критерием истины (Солженицын), с этим можно бороться, переделывая это по собственному вкусу (Новодворская).
Увы. Возня с народом и вокруг него никогда не ведет ни к чему хорошему, а только уводит от главного вопроса - о человеке, который теряет свое универсальное значение и начинает мелко определяться либо этнически (Солженицын), либо - узко-политически (Новодворская). Солженицын своим "жалением" народа оглуплял его и общество в целом, порождая в нации жалость к себе и самомнение, возвращающие ее в историческую ловушку. Новодворская своим "бичеванием" - унижает народ, и только. Оба они обскуранты постольку, поскольку разговор о жизни, человеке и смысле у них ведется в горизонтальной плоскости народов-племен-этносов - у Солженицына прямо и явно, у пассионарии косвенно и скрыто - и нравственные оценки делаются ими на основании, по сути, племенных сравнений, что в XXI веке должно быть так же культурно неприемлемо, как и расовые соображения столетней давности.