Иванов Константин Константинович : другие произведения.

Взятие Эдема

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  В З Я Т И Е Э Д Е М А
  
  LA DIVINA TRAMEDIA
  
  В ВОСЬМИ СЦЕНАХ И НЕСКОЛЬКИХ ЯВЛЕНИЯХ
  
  Действие происходит в небесном Эдеме, в течение дня, в первой четверти XXI века.
  
  У Ч А С Т В У Ю Т:
  
  ШАБАОТ (ЯХВИЧ), вождь патриотов Эдема, император галактики.
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ, командир-советник, ближайшее лицо.
  КОМАНДА ВОЖДЯ, духи и четвероногие.
  ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИЯ.
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (ЗМЕЕВИЧ), глава оппозиции, политолог-интриган, лидер вселенской партии свободы.
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР.
  РОТА БОЕВЫХ ТРАНСГЕНДЕРОВ.
  ТРАНС НОМЕР 12.
  ТРАНС НОМЕР 13.
  ТРАНС-ВЕСТНИК
  ДВА СТРАЖНИКА.
  
  СЦЕНА I
  
  ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
  
  Дворец императора в Эдеме. Зал заседаний. За полукруглым столом в виде полумесяца рогами к зрителю сидят верхние участники Великого Совета: в центре - ШАБАОТ, сзади за его креслом стоят ДВА СТРАЖНИКА, за ними, в глубине виднеется дверь. По правую руку вождя - ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ, КУЛЬТУРМЕЙСТЕР, КОМАНДА ВОЖДЯ,заслуженные духи. По левую руку императора - ЛЮЦИФЕРЫЧ, отборные депутаты от ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИИ и вселенской партии свободы. По бокам от стола, вдоль правой и левой стен зала - в несколько рядов амфитеатром вверх расположены сиденья для представителей широких народных масс. Они заполнены рядовыми ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИИ, духов, четвероногих и т.п. Мы, зрители, сидим посередине между народом лицом к монарху. Высокие окна под потолком заливают зал щедрым эдемским солнцем.
  
  
  ШАБАОТ: Уважаемые граждане Эдема, депутаты и гости! Я приветствую вас и открываю 13-й Великий Совет, острая необходимость в котором назрела в нашем обществе. Вы знаете меня и мои дела, поэтому сам я говорить по возможности не буду, а лучше предоставлю слово тем, у кого оно созрело, извиняюсь за невольный каламбур, до невозможности его больше откладывать.
  Но сначала выберем секретаря. Предлагаю кандидатуру нашего заслуженного народного КУЛЬТУРМЕЙСТЕРА.
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Благодарю, ваше сияние. Позвольте мне передоверить эту благородную миссию блестящему, всегда болеющему за народ, говорящему только правду и до сих пор недостаточно оцененному нашему достойному ЛЮЦИФЕРЫЧУ.
  
  ШАБАОТ морщится, как от зубной боли.
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР (ЛЮЦИФЕРЫЧУ): Прошу!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (обоим): Спасибо за доверие. Итак, друзья, как только что сказал Отец и Кормилец Нации, открываем заседание долгожданного Великого Совета! (Про себя залу: За одним добудем последнее, завершающее, звено компромата, венец обвинения!) Мы собрались именно сегодня, в самый подходящий момент, когда Отец впервые после долгого отсутствия явил нам свой лик, выйдя из вековой медитации. И он, конечно же, поможет нам в решении скопившихся неотложных проблем.
  
  ШАБАОТ (вполголоса, чтобы зал не слышал, недовольным тоном ЛЮЦИФЕРЫЧУ): Я бы на твоем месте не стал столь решительно говорить за меня! Не спеши.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (вдохновенно и дерзко поглядев на шефа, продолжает): Системный кризис, охвативший в последние столетия универсум и смутивший небо и землю, приводит нас к необходимости смело и бесповоротно дать ответ на вопросы: кто же мы такие? Куда идем? И какова наша цель? И, главное, какой же образ жизни мы выберем на ближайшие века? То есть, - вопрос вопросов, друзья! - как называть способ нашего колеблемого всеми ветрами политики и моды социального общежития? Демократия? Деспотия? Олигархия? Тирания? Дадим же ответ, благородные депутаты! Ибо дальше терпеть неопределенность нельзя - рушится мироздание.
  
  ШАБАОТ с тревогой смотрит на него. Зал запыхтел, зашевелился, застучал.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Вопрос поставлен. Прошу присутствующих высказаться.
  
  Зал застучал громче, послышались мычанье, рев, блеянье, рык, мяуканье и т.п.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (широко раскидывает руки в обе стороны зала, как бы обнимая всех присутствующих): Итак, друзья, vox populi vox dei! Народ сказал. (бьет себя кулаком в грудь) Он меня понял, он согласен! Все чувствуют, что так дальше жить нельзя. Дела запущены, всюду коррупция, неподобие, неуважение к человеку. И лично меня тревожит тот факт, что устранить все недостатки и пробелы нельзя, пока мы не обладаем по возможности полной информацией о прошлом. Ибо одно из важнейших условий ликвидации пятен и дыр в ткани существования это уничтожение пятен и дыр в информационном поле сознания. А оно-то, сознание наше - и в этом как раз великое унижение человека как божьего творения, друзья! - и подвергается каждый день сильными мира сего оскорбительному информационному ограничению. Начальствующие всех уровней, преступно присваивают себе исключительное право решать, что можно знать простому человеку, а что нельзя.
  
  Зал одобрительно гудит. ШАБАОТ смотрит на него с возрастающей тревогой. ЛЮЦИФЕРЫЧ продолжает, как бы не замечая.
  
  Наступил день, когда мы с вами должны окончательно убрать давно вопиющее ко всем небесам беспредельности крупнейшее белое пятно нашей истории. Я говорю о до сих пор непроясненных подробностях важнейшего трагического события начальных дней, главный участник и непосредственный свидетель которого вот здесь, перед нами!
  
  Он всем корпусом поворачивается к ШАБАОТУ, протягивая в его сторону руку.
  В зале шум, свистят духи, стучат копыта, хлещут, как бичи, хвосты и т.п.
  
  ШАБАОТ (бледный, яростным шепотом, ЛЮЦИФЕРЫЧУ) : Прекррати! Перерыв давай!!
  (громко шипит КОМАНДЕ ВОЖДЯ) Ко мне!
  
  КОМАНДА ВОЖДЯ не шевелится. ШАБАОТ бросает взгляд на ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛА.
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Ко мне!
  
  КОМАНДА ВОЖДЯ встает и пересаживается
  между КУЛЬТУРМЕЙСТЕРОМ и ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛОМ, который встречается взглядом с испепеляющим его ШАБАОТОМ и покаянно разводит руками: что поделаешь!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (возвысив голос, как Дантон): Уберем же вместе, о братья и сестры, белое пятно, чтобы не полететь в черную дыру!
  
  Делает многозначительную паузу, победительно оглядывая зал.
  
  Перерыв, господа!
  
  ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
  
  Тот же зал и те же в президиуме, но амфитеатр пуст.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Друзья! Мы все здесь в узком кругу, все свои, и пока народ на перерыве, можем кое-что особо важное обговорить, так сказать, по-келейному, кулуарненько.
  
  ШАБАОТ (бешеным шопотом ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛУ): Где райгвардия?! Почему ее нет с самого начала?!! Сюда ее!!! Немедленно!!!!
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ (невозмутимо козыряя): Есть, вассиянье!
  
  Уходит в заднюю дверь.
  
  ШАБАОТ (ЛЮЦИФЕРЫЧУ): Ты чего затеял? Хочешь, чтобы я заголился перед этими стадами? Думаешь, им нужна эта правда?
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (смиренно потупив взор, голова в плечи): Что поделать! Формат, сеньор. По протоколу. Демократия. Текст изменить нельзя.
  
  ШАБАОТ (закипая): Ты меня что, за дурака держишь? Издеваешься? Какой к чертям текст?! Что за бред!!!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (с пафосом, торжественно, взор и рука в пустоту зала): Текст, который пишет сам господин Время!
  
  ШАБАОТ (трясясь от злобы): Плевал я на твое время! Ты водишь меня за нос, прохвост и жулик! Ты издеваешься, негодяй! А ведь я тебя пощадил, простил и по лестнице снова поднял, пригрел гада. О, господи! За что мне всё это в мои-то годы?..
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (серьезно): Ну на Время не стоит плевать даже такому именитому и заслуженному барину, как вы, владыка. (философски, издевательски, назидательно) Мы все - творцы своей судьбы! Сами, так сказать, куем из себя что можем. А время лишь подбирает за нами то, что от нас остается.
  
  ШАБАОТ (остывая): Ладно, мучитель, ближе к делу. Не крути, чего ты хочешь? Я все расскажу, что надо лично тебе и твоей камарилье, но позорить-то меня перед народом зачем было?
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Эх, Яхвич, Яхвич! Ты же сам в гуманисты заигрался, демократию развел! Так расфантазировался, что она стала для тебя, а под давлением твоего авторитета и для всех нас, ну прямо последним и высшим словом разума во вселенной!.. Ну вот и получил её, демократию. Тебе ли обижаться? А чего ты хотел? Век за веком разглагольствовать о высоких и прекрасных идеалах, туманно и беспечно звать людей в вечную неопределенность светлого и возвышенного, манить обезьян туда, куда они по определению никогда попасть не смогут, и после этого обиженно удивляться, что эти самые обезьяны стаскивают тебя за штаны с верху? Они хоть и с хвостами, а ведь тоже не любят, когда их только словами кормят да за нос водят. Демократия, уважаемый, то и значит, что все, кто залез наверх, обязательно должны слететь оттуда вверх тормашками за то, что не могут дать массам реальный и вещественный ответ на их главный вопрос.
  
  ШАБАОТ (автоматически): Какой вопрос?
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: О счастье.
  
  ШАБАОТ (сокрушенно, человечно глядя в глаза ЛЮЦИФЕРЫЧА): Эх, да если б я сам знал, что такое счастье и с чем его жуют!.. Да и разве объяснишь этим нетерпеливым недоумкам всю сложность и необъяснимость нашего явления в мире! Ведь они требуют, чтобы им всё это объяснили и доказали - главная хохма, чтоб именно доказали! - за пять минут, а раз не так, то гордо отворачивают нос, заявляя, что вам не верят, а сами знают, что к чему. И на чем основано это их что к чему? Да на том, что они могут это потрогать, помять, полизать, укусить, черт побери! Только этому и верят. Это и есть их доказательства. Звери. Непоправимые.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Ладно, счастье, массы - это всё философия! А мы, как люди дела, перейдем к конкретике. Протоколируем.
  Вопрос первый. Конечно, дело давнее, о мелочах можно и не вспоминать, но, учитывая серьезность текущего момента и ради исторической точности, все-таки хочется уяснить, куда же делось это чертово дерево, из-за которого все и случилось? Я к тебе заглядывал, но как-то не обращал до сих пор внимания на то, что дерево-то одно осталось. А где же второе?
  
  ШАБАОТ: А-а, ты про это, про Добро и Зло. Фу! Ну да, давненько было. Я даже подзабыл этот расклад, плюс и минус воспитательный. Толку-то! Ведь после того, как я выгнал этих паршивцев, двоица-то смысл свой и потеряла! Я и спилил его сразу.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: А чего другое оставил? Разве они у тебя не заодно работали, деревья-то? Я тут не очень догоняю, смутно представляю твой первоначальный замысел, но чую, что оба дерева как-то в одной связке, потому и удивляюсь, почему ты второе не порешил? Оно ведь что-то весьма важное значит, настолько, что ты даже и меня никогда не подпускал к нему толком, не говорю уже о том, чтобы посвящать меня в этот символ. Так в чем дело? Почему одно исчезло сразу, а второе до сих пор на месте?
  
  ШАБАОТ: Видишь ли, - да ты и сам это понимаешь, - тогда произошло крушение моего замысла о человеке, это была серьезная перемена в моей жизни. Я прогнал людишек, но остальные-то жильцы (показывает на свою команду и пустой амфитеатр) моего детсада ведь остались. А ведь они вовсе не так далеки от человека, как воображают наивные люди, читай, даже Книга Бытия говорит, они, зверье, имеют так же, как двуногие, душу живую, а раз душа, значит, и ум потенциален, понимаешь? Да вон и Дарвин о том же, ученые знают. Короче, эти оставшиеся жильцы хоть и ничем не провинились, но ведь они были свидетелями катастрофы, которая для них по недомыслию могла ведь и сладкой приманкой оказаться, не так ли? Они видели, как этой парочке стало хорошо, когда она сознательно подошла к тому, что для остальных оставалось просто суровой механической необходимостью. Небо и земля! Звери обречены были на зависть и жажду наслаждений, они непременно добрались бы до яблок, а это значило, что тогда рухнула бы вся тщательно мною отрегулированная пищевая цепочка, четвероногие, как и человек до этого, потеряли бы свое законное место в мироздании, свою функцию в мире и, значит, смысл своей жизни. Но я говорю, что в жизни моей это была существенная перемена. Мне нравился детсад, и я не хотел его забрасывать, я любил этих четвероногих, и я решил навсегда перебраться сюда, сделав Эдем своей главной штаб-квартирой. И решив это, как я мог первым делом не срезать проклятое дерево, которое угрожало окончательно уничтожить мой проект?
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Хорошо, но второе-то зачем оставил?
  
  ШАБАОТ(кисло): Да оно как-то греет душу. Хотя без первого оно, конечно, потеряло смысл. Это скорее моя ностальгия по замыслу.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: А почему смысл-то потеряло? (подозрительно щурясь) Звучит ведь весьма серьезно и кажется даже, что самостоятельно - не абы какое-то дерево, а само-ой жизни!
  
  ШАБАОТ: Да нет, в том-то и все дело, ты же сам, черт лукавый, чуешь, что между ними связь должна быть. Она и была!.. Я потому и срубил опальное дерево, чтобы мои соседи и электорат не кинулись к яблокам, как только я прогнал тех. Это был бы совсем, повторяю, окончательный и бесповоротный конец проекта. Обкорнав дерево и порезвившись несколько дней, эти четвероногие, войдя во вкус плотских утех, а главное, во вкус проснувшегося сознания, очень скоро заинтересовались бы и вторым деревом, которое гарантировало бы им вечное наслаждение друг другом. Не говорю уже о том, что они содрогнулись бы от своей прежней, смертной участи, которую они терпят лишь постольку и пока, поскольку и пока счастливо не понимают, что такое, собственно, смерть. Эх, тут-то и был мой главный просчет, моя роковая ошибка!..
  
  Понуро задумывается.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Не темни, не темни, не обрывай, давай дальше, мы всё наконец зафиксируем. Хватит нам в полной тьме жить! Давай-давай! Не стесняйся, мы все здесь свои. В чем дело? Что за ошибка?
  
  ШАБАОТ: Ошибка в том, что я слишком доверился праху, опрометчиво создав своих, как предполагалось, помощников, из грязи природы, которая, как справедливо говорят и философы, есть ничто, ибо не имеет в себе света сознания. Но ведь в прахе уже копошились сотворенные мною же души живые, почти не отличимые от самой грязи, и я допустил грубейшую логическую ошибку! Я тщеславно возомнил, что из ничто могу сделать не другое ничто, а нечто в божественном смысле качественное, наделенное таким же, как мы, светожители, духом. Я спутал живую душу и животный ум с божественным сознанием, надеясь, что люди путем эволюции сами когда-то разовьются до него и поймут, что значит дерево добра и зла, и тогда их можно будет угостить яблоками без риска шока от открывшейся им картины неопределенного сверхэдемского мира, в котором любое творческое усилие случайно и никем не прошено.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Ну а когда у парочки, хоть и не в ходе эволюции и не путем их личного труда, с посторонней помощью, но все-таки открылись глаза, тогда-то зачем надо было их вышвыривать? Пусть бы откушали от второго дерева! Да они бы от безмерного счастья из одной благодарности тебе из твоих эдемских яслей такую бы образцовую ферму отгрохали, - все твои партнеры, божки окрестные, с изумлением и завистью приезжали бы на экскурсию! Ты запутался и проворонил свою лучшую участь!
  
  ШАБАОТ: Ха! Как бы не так! Счастье! Ферма! Будут они тебе работать со скотом! Ты тоже ошибаешься, Змеевич, насчет человеческой природы. Они не захотят больше быть рабами, даже и счастливыми. Они захотят быть ни много ни мало такими же небожителями, как все мы.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Ну и пусть, кому от этого плохо? Что за скопидомство мелкое у высшей-то силы? Места всем хватит. Да и ресурсов. Это же не земной адский котел - Небо!
  
  ШАБАОТ(холодно и твердо): Это разговоры постороннего. Пойми ты, это было бы чудовищно преждевременно. Одно дело - бессознательные бессмертные, мирные животные, и совсем противоположное - бессмертные не с выросшим, не с развившемся законно и эволюционно умом, а с механически, как инъекция, внедренным сознанием. Эти несовершенные твари, ринувшиеся к безудержному наслаждению телом друг друга, кинулись бы и ко всем нам, светоносным, они развратили бы всё небо, и мы с тобой сейчас не сидели бы здесь. Я не знаю, где бы мы были, но этого мира, который мы все-таки сейчас видим, точно не было бы.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Э, да выходит, что ты чуть ли не благодетель!
  
  ШАБАОТ(мрачно): Увы, реальный благодетель - Змей, не я. Я действительно запутался. Людишки, которые выше обезьяны никогда не подымутся, поглотили бы мое время, а результат был бы тот же, если не хуже. Змей помог распутать, вскрыть истину, которая невскрытая грозила стать страшной опухолью мироздания. А так стало неуютно, но ясно.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (весело): Хвала Змею!
  
  ШАБАОТ (угрюмо): Вот именно, хвала.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Господа, небольшой перерыв!
  
  Депутаты ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИИ выходят из зала.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Ну так яблоки-то там остались?
  
  ШАБАОТ: Да, немного.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: А сколько их было?
  
  ШАБАОТ: Тысяч десять поначалу.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: А сейчас?
  
  ШАБАОТ: Так, штук триста.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Куда ж они делись? Ведь никто их не видел, не вкушал, кроме тебя. Неужели ты всё один съел?
  
  ШАБАОТ (замявшись): Да нет, дерево... по неизвестным причинам... замедлило рост, перестало плодоносить, яблочки стали хиреть, пришлось много выбрасывать. В общем, что то-то не то с вегетацией пошло. Планировали связаться с биологами на Земле, чтоб обсудить проблему, но пока вот не успели...
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: А почему же народу правду не сказали? Мавзолей, колючка, охрана! К чему такая секретность? Сказали бы как есть.
  
  ШАБАОТ (удивленно вскидываясь): Зачем?!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Как зачем?! Для нравственного здоровья нации! Для чистого общественного воздуха вообще! Чтобы человек дышал, не теряя достоинства. Неужели эти простейшие максимы до сих пор непонятны? И кому? Самому главному лицу!
  
  ШАБАОТ (снова окрепнув духом): Ты, Змеевич, всё где-то в романтическом небе витаешь. Ни капли здравого прагматизма. И плохо помнишь историю. Всю так называемую секретность потребовали обстоятельства первоначального завета с населением Эдема, когда после катастрофы я решил обосноваться здесь навсегда. Уцелевшее дерево было объявлено залогом бессмертного существования Эдема - пока оно стоит, стоит и Эдем. Суть не в том, вкушать от него или нет, а в том, чтобы оно присутствовало. Но слаб человек, и чтобы не было соблазна, появился мавзолей, увы, с колючкой. Природа есть природа, ничего не попишешь. Так-то вот, ваше народолюбие.
  
  Грустная пауза.
  
  ШАБАОТ (опять занервничав, уныло): Да где ж райгвардия?
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Сейчас-сейчас, Яхвич, всех притащим!
  (СТРАЖНИКАМ И КОМАНДЕ ВОЖДЯ, полушепотом): Присмотрите за барином, дайте ему чаю и конфет, из зала никуда. Только в туалет и назад. И ни с глаз!
  (ШАБАОТУ): Не скучайте, светлейший! Мы быстро. Глянем, в каком порядке улица перед праздником и мигом обратно!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ и КУЛЬТУРМЕЙСТЕР выходят.
  
  
  СЦЕНА II
  
  
  Центральная поляна Эдема. Посредине - огромная каменная крепость-мавзолей, похожая на многократно увеличенный купол Аль-Аксы, укутанный в колючую проволоку. На фронтоне входа - надпись золотыми буквами:
  "ДРЕВО ЖИЗНИ".
  Мавзолей так высок, что надпись видна издалека и читается поверх деревянного, тоже в колючке, забора, окружающего все сооружение. В заборе - дверь, сейчас приоткрытая, около нее, с нашей стороны, прогуливаясь, беседуют ЛЮЦИФЕРЫЧ И ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ.
  
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Караул у дерева снят. Теперь там из нашей роты стоят.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Стрелять пришлось?
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Слава богу, нет. Двух втихаря зарезали, чтоб шума не делать, ну как разведчики обычно. Мы тоже не лыком шиты.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: А ваши потери?
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Ну что вы! Я ведь и говорю, двух пришили, остальные перед трансами, как дикари, на колени упали. Они до этого их никогда не видели.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: И?
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Всех свиньям скормили! Праздничный обед.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Ну и прекрасно! Вокруг дерева подметите, чтоб лужайка выглядела празднично. Гостей будет много.
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Боюсь, не успеем, ваша светлость. Обломков-то будет у-у!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Уж постарайтесь.
  
  
  
  СЦЕНА III
  
  Внутри мавзолея. В центре, под стеклянным куполом - Древо Жизни. Сверху поступает воздух. Пол - зеленый ковер обычной лесной поляны. На ней под Древом, опираясь на ствол спиной, жуя фрукт, полулежит в кайфе ТРАНС НОМЕР 13. Вокруг валяются копье, бронежилет и надгрызанные яблоки. Из-за дерева, расправляя клетчатую юбку, выходит ТРАНС НОМЕР 12.
  
  ТРАНС НОМЕР13: Ну как там? Что ротный?
  
  ТРАНС НОМЕР 12: Да уже закеросинил. В зюзю. Мы его с пацанами в каптерку отнесли.
  
  ТРАНС НОМЕР 13: Не рановато ли он? Дело-то еще не доделано.
  
  ТРАНС НОМЕР 12: Какая разница? Капрал отшлифует. Ну и как? Съедобные?
  
  ТРАНС НОМЕР 13: Хо! Не то слово! Торч ядреней герыча! Эрекция этэ"рна! Андэстэнд?
  
  ТРАНС НОМЕР 12: Какая Греция? Чего мелешь?
  
  ТРАНС НОМЕР 13: Темнота! Вечный столбняк по-нашему. (продолжая жевать яблоко)
  Что смотришь? Рви да ешь, пока дают! Халява-то может и кончиться!
  
  ТРАНС НОМЕР 12: (добывая себе яблоко): Да точно кончится. Когда протрезвеют.
  
  
  СЦЕНА IV
  
  Обстановка сцены II.
  
  ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ И ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: С деревом все ясно. Райгвардия?
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Ну те, кто были здесь, как я уже говорил, пошли на корм. Остальные покаялись, и мы их распустили.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Ну а новые силы как?
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: В полном порядке, на них можно надеяться. Правда...
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Что такое?
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Ну, солдатики добрались до дерева и немного гульнули. Мы их отстранили, роте объяснили положение и поставили вокруг дерева часть КОМАНДЫ ВОЖДЯ. Теперь до дерева никто не притронется, железно. Да...
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Что еще?
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Паренька жаль, потеряли. Солдат был что надо.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ вопросительно смотрит на него.
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: НОМЕР 13 из второго взвода. Яблочками увлекся. Передоз.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ озабоченно смотрит на него.
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Больше такое не повторится. Проследим.
  
  
  ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
  
  Те же и КУЛЬТУРМЕЙСТЕР, который выходит из ворот ограды мавзолея, жуя яблоко. Приветствует коллег.
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Вот, господа, и я причастился. Хотите яблочек?
  
  Угощает собеседников. Те откусывают от плодов,
  и у ЛЮЦИФЕРЫЧА округляются глаза.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Вот это забирает, ничего не скажешь! Ага, теперь понятно, почему старый хрыч остатки гнилого дерева под конвоем держал! Конечно, на всех такого удовольствия не хватило бы и в самом начале - тут плантацию надо заводить! Короче, друзья, перемены переменами, а народ-то действительно нельзя к дереву подпускать, тем более уже к такому ветхому, тут и соблазн, хрыч в этом прав, и конфуз, господа, который может тенью лечь на все наше с вами большое дело. Этого мы не имеем права допустить.
  Но что делать? Вот загадка! Народ должен увидеть дерево и коснуться его, иначе какая же это будет победа справедливости? И он не должен видеть его жалкого состояния! Как же быть?
  
  Оглядывает друзей.
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Музы не дремлют, ваша светлость. Так как дерева никто тысячу лет не видел, а древность массами забыта, мы отпечатаем на 3D, а может даже на все 4, которое на подходе, прекрасное новое, новейшее, из современнейшего пластика, из суперской киберкожи, дерево с волшебными золотыми яблоками из последних находок химии!
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ (перебивает): И, между нами, чтобы никто действительно не мог прикоснуться к дереву и остаться в живых, в состав яблок можно внести и сильнейшие из антибиотиков, чтобы любой, даже просто лизнув плод, потерял бы эту способность вместе с дыханием.
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Ваша мысль, генерал, несколько чересчур, хотя и не лишена здравого смысла. В общем, это будет победа и прогресса, и сказки, и наша с вами неоспоримая победа в ближайшей вселенной!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (весело и с удовольствием глядя на друзей): Ну ребята, вы молодцы!(с восхищением КУЛЬТУРМЕЙСТЕРУ) Пусть теперь кто-нибудь попробует мне сказать, что гуманитары вымерли и больше не нужны! Спасибо, друзья. (ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛУ) Пересчитайте оставшиеся на старом дереве яблоки, занесите в реестр и мне на подпись, а само дерево аккуратно выкопайте и отвезите на мою запасную дачу, там заново посадите его в почву, строго по всем правилам науки, идеально, по-мичурински. Пошлите на Землю мэйл ученым экспертам. Пора серьезно позаботиться о дереве.
  
  
  СЦЕНА V
  
  Тот же зал, что в первой сцене, и те же присутствующие, кроме ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛА И КУЛЬТУРМЕЙСТЕРА.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Итак, друзья, подведем итоги Великого Совета!
  
  ШАБАОТ(перебивает): Да где же генерал?! Где гвардия?
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Минуточку, шеф. Они на подходе. Да вот они!
  
  Через заднюю дверь в зал входит ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ, за ним
  РОТА БОЕВЫХ ТРАНСГЕНДЕРОВ в бронежилетах, шотландских юбках,
  с копьями наперевес, замыкаемая КУЛЬТУРМЕЙСТЕРОМ.
  Рота рассредоточивается у стен строго по периметру,
  с равными интервалами, направив
  копья на ШАБАОТА.
  
  ШАБАОТ (столбенея, но еще не теряя хладнокровия): Что это за театр? Генерал, где райгвардия?
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ (подойдя к столу, козыряет и тараторит): Ввиду чрезвычайной ситуации и в целях укрепления обороноспособности Эдема произведена военная реформа. Райгвардия как устарелая форма активизации национальной самозащиты распущена. Создано новейшее боевое подразделение! (гордо показывает рукой на роту) Вот оно!
  
  ШАБАОТ (не глядя на него, бледнея, шепчет): Заговор...
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Теперь, вассиянье, мы можем спать спокойно.
  
  ШАБАОТ (бессильно): Пошел вон. (устало ЛЮЦИФЕРЫЧУ) Что дальше?
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Сейчас, шеф, зачитаем итог и дело с концом. Скоро отдохнешь. (К залу)
  Пока вы были на перерыве, мы доработали главный документ дня, исследовав механизм управления государством, созданный известным вам и присутствующим здесь господином ШАБАОТОМ. Саркофаг в колючке, в котором власть хоронила необходимую народу истину, сегодня рухнет! Рухнет навсегда! И вы наконец увидите, вы, каждый из вас, прикоснетесь наконец к этому чуду, которое гарантирует всем нам вечную жизнь и благополучие. Пока стоит Древо, стоит Эдем!
  
  Грохот оваций, рев и вой.
  
  А человек, который возвышался над всеми нами тысячу лет и пользуясь этим, укрывал от вас правду в целях личного потребления божественной эманации Древа, этот человек
  навсегда уйдет с нашего горизонта! Мы свободны!
  
  Грохот и рёв усиливаются.
  
  Бастилия падет, но мы не кровожадны! Гильотины не будет!
  
  Грохот и рев запредельны, стены начинают дрожать.
  
  По хлопку КУЛЬТУРМЕЙСТЕРА трансгендеры бросают копья с бронежилетами и мигом оборачиваются пляшущей карнавальной толпой, смесью Рио с Венецией. Раздвигая пляшущих, выходят рогатые сатиры, разворачивают и укрепляют на стене зала транспарант, большими оранжевыми буквами гласящий:
  
   ДА ЗДРАВСТВУЕТ РЕВОЛЮЦИЯ НА ЗЕМЛЕ И НА НЕБЕСАХ!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Объявляем небесную революцию!
  
  Народ испуганно и резко смолкает.
  Трансгендеры, не снимая карнавальных костюмов и масок, снова направляют копья на ШАБАОТА. До конца сцены в зале тишина.
  
  ШАБАОТ (все еще плохо понимая свое положение, кривя на плакат лицо): Фу! Кто такую гадость сочинил?
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Как кто? Есенин!
  
  ШАБАОТ: Что за мерзавец? Не знаю.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Один из величайших русских лириков! Читать надо, дружище!
  
  ШАБАОТ (брезгливо и брюзгливо): Читать? Еще чего! Слава богу, на эти глупости у меня и времени не было, я с вашим свободолюбием разбирался, людей пытаясь спасти от этой заразы.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Долго же ты разбирался! Всё! Поезд ушел. Твое время - ку-ку! Люди устали ждать, когда разберешься, стали сами пробовать. На земле уже попробовали, французы двести лет назад, русские - сто, американцы - на днях, сами видите, что получается!.. Земляне провалились. Теперь очередь за нами, небесниками. Если получится, то и им поможем.
  
  (в зал) Да, для полноты картины злодеяний минувшей власти мы должны внести в протокол еще два преступных факта, казалось бы, не первостепенной важности, однако бросающих дополнительный свет и конкретизирующих явную бесчеловечность ее намерений.
  Первый - разрушение Башни и разгон ее несчастных строителей, которые были навсегда обречены на взаимное непонимание друг друга! Тогда исчез единый язык, а значит, исчезло единое человечество! Разные языки породили разные государства, и началась всеобщая вечная война! А ведь сколь возвышенна была мечта строителей! Объединиться в общем усилии, преодолеть притяжение земли и подняться наверх, к богам, трудом своим добившись блаженства.
  Но... не узнаете ли почерк вашего господина и тут? Ведь разрушение Башни - продолжение всё той же его ревности и того же изгнания нас из Эдема, что по его собственному признанию было катастрофой и для него самого уже тогда, в начале.
  И второй факт, который по времени был раньше только что изложенного. Я имею в виду Потоп. Впрочем, будем объективны и милосердны, простим его обвиняемому, потому что даже наука подтверждает, что разных наводнений было много, не будем всё сваливать на одного, хоть и влиятельного, человека. Хотя, кто знает, он мог и воспользоваться природным обстоятельством, чтобы подсократить людишек или рекламу себе сделать для будущего, мало ли какие козни клубятся в сердце тирана! Но мы простим, материала по главным вопросам уже хватает, а выяснять бесконечные детали последствий всего периода правления - это уже вековая задача следственного комитета, выстилающего фундамент познанной истории.
  
  (Поворачивается к ШАБАОТУ) Короче, убивать мы тебя не будем, пора не та, жизнь стала цивилизованнее. Как сказал поэт, прошли времена и безграмотно. Мы не варвары. Так что не бойся, жить будешь, все-таки по метрике свой, вместе росли. Мы тебя отошлем куда-нибудь подальше, в одно из отдаленных мест, от творения чистых и безупречных, чтобы ты на свободе и вдохновенном уединении хорошо поразмыслил о своих способностях и результатах твоей трудовой жизни. В общем, в Черную Дыру!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ бросает взгляд на ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛА, тот кивает СТРАЖНИКАМ, они хватают ШАБАОТА, защелкивают на нем наручники.
  
  ШАБАОТ(бессильно рвется из железных рук стражи, кричит ЛЮЦИФЕРЫЧУ и ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛУ): Предатели! Мерзкие изменники! Зря я щадил и жалел вас, давно мог бы уничтожить! (ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛУ) А ты! Я тебя за сына считал, собирался всё тебе оставить. Недолго торжествовать будете, пауки гееннские! Посмотрю, как вы друг друга сожрете, пирогом давясь!
  
  СТРАЖНИКИ уводят его, сникшего, в заднюю дверь.
  
  ШАБАОТ (оборачиваясь, плаксивым голосом): Вы же не к смерти меня приговорили, так хоть немного яблочек прислать не забудьте, помру ведь я без них.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (вдогонку): Посмотрим на твое поведение. Кто знает, ты, может, вообще неисправим. Вот и понаблюдаем.
  
  Подталкиваемый СТРАЖНИКАМИ, ШАБАОТ исчезает.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (в зал): Да здравствует свобода! Ура!
  
  Зал взрывается ответным грохотом ликования.
  
  
  СЦЕНА VI
  
  Та же поляна и панорама, что в сцене II. Забор частично снесен. Видна оставшаяся от мавзолея стена, которую вопящая толпа людей и зверей разрушает грохочущими ударами древесного ствола-тарана. Кругом горы обломков, в воздухе пыль, затмевающая лучи солнца. ЛЮЦИФЕРЫЧ И КУЛЬТУРМЕЙСТЕР наблюдают происходящее.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ : Вот и еще одной тюрьме конец! Надо бы подумать о том, как притормозить. А то ведь так и закон рухнет.
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР (смотрит на него): ?
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: А как же? Где тюрьма, там и закон.
  
  Остаток стены падает, и из расходящихся облаков пыли возникает огромная, высотой почти со старое здание, красавица Яблоня. В солнечных лучах тысяча золотых огней божественной кроны ударила по толпе, которая в страхе упала в прах...
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (с восторгом КУЛЬТУРМЕЙСТЕРУ): Ты - гений!
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР (скромно, с пафосом): Что я? Это творческая десница самой Истории!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Ладно, пойдем. Когда будет готово, пришлют гонца.
  
  
  СЦЕНА VII
  
  
  Те же, что в сцене V, но без СТРАЖНИКОВ, ШАБАОТА и КОМАНДЫ ВОЖДЯ. ЛЮЦИФЕРЫЧ сидит на месте монарха, по правую руку - КУЛЬТУРМЕЙСТЕР.
  РОТА БОЕВЫХ ТРАНСГЕНДЕРОВ
  держит копья в направлении
  ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИИ.
  Вбегает запыхавшийся ТРАНС-ВЕСТНИК.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (смотрит на него): Ну?
  
  ТРАНС-ВЕСТНИК (еле переводя дыхание): Всё!.. Упали!..
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Что упало?
  
  ТРАНС-ВЕСТНИК: Стена... стены...забор!.. До конца!..
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (в зал): Consummatum! Братья, вы слышали? Сёстры, вы слышали? Цитадель деспотии рухнула! Бастилии нет!.. Теперь вы поняли, что за гул доносился сюда? Мы реально свободны! Ура!
  
  Зал ответно грохочет.
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Граждане Эдема! Как сознательные и ответственные люди и звери мы должны выбрать теперь самого достойного из нас, способного удержать в руках нелегкое кормило нашего свободного мощного государственного корабля! (Зал загудел.)
  Этот лучший из нас больше никогда не будет называться презренными именами мрачного прошлого, означающими угнетение и эксплуатацию человека человеком, ибо он не будет "монарх", то есть зажиматель жизни в одной единовластной руке, он не будет и "император", то есть не знающий ничего кроме властвования, расширяющегося как пожар или эпидемия, и останавливающегося только тогда, когда натыкается на власть другого такого же. Он будет президент, то есть такой же, как мы все, и отличающийся от нас с вами только тем, что является, как и говорит его имя, "впереди сидящим", сидящим среди нас! (Гул усилился. Повернувшись лицом к ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИИ и взмахнув руками, как дирижер) Великий момент настал, и я спрашиваю вас, граждане, кто же этот достойный?
  
  Копья РОТЫ БОЕВЫХ ТРАНСГЕНДЕРОВ
  берут ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИЮ на прицел.
  
  ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИЯ (а за ней и весь зал с амфитеатром, хором): ЛЮ-ЦИ-ФЕ-РЫЧ!
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Кто любит народ?
  
  ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИЯ (сквозь и вместе с густым гулом): ...Ц-И-Ф-Е-Р-Ы-Ч!!
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Кто любит людей?
  
  ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИЯ (гул гуще) : ...Ф-Е-Р-Ы-Ч!!!
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Кто любит детей?
  
  ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИЯ (сплошной гул): ...Р-Ы-Ч!!!!
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Итак, мы выбрали его?
  
  ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИЯ (и весь ЗАЛ): Да!
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Мы выбрали его?
  
  ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИЯ (и весь ЗАЛ): Да-а-а!!
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Выбрали?
  
  ЭЛЕКТОРАТ-ПОПУЛЯЦИЯ (и весь ЗАЛ, с рыком и лаем): Вы-ы-бр-р-а-а-лли-и-о-о-р-р!!!!!
  
  Копья РОТЫ БОЕВЫХ ТРАНСГЕНДЕРОВ выравниваются вертикально,
  и на их наконечниках расцветают нарциссы.
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Государь, ваше слово.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Спасибо, дорогие! Я тронут. До глубины. Буду краток. Сегодняшний день колоссален. Главное - дело. Но мы его сделали! И мы позволим себе отпраздновать победу нашего усилия! Перед тем как разойтись и окунуться в радость жизни, хочу сказать вам: посмотрим же смело в будущее, которое теперь полностью зависит от нас. Остановив свой выбор на мне, вы автоматически свершили великую демократическую реформу. Партии патриотов и вселенской свободы как крайние полюса политического спектра, своим противоборством постоянно угрожавшие разрушением отечества, распускаются. Но чтобы наша жизнь гармонично расцветала, вводятся три новые партии, умелое общественное руководство которыми гарантирует их сбалансированное взаимодействие на благо народа. Это партия "Вперед", партия "Назад" и партия "Сидеть" или "Сидим", в зависимости от градуса политической температуры. Это самая ответственная из трех партий. Сейчас, в эту самую минуту, мы с вами входим в счастливую эпоху партии "Сидим". Ведь мы же хорошо сидим, не правда ли?
  (В зале восторженный шум)
  Да здравствует справедливый и счастливый Эдем! Ура!!
  (Грохот оваций, крики-рыки. После небольшой паузы, успокоив зал)
  Итак, будем реалисты, будем прагматики и, как говорил дядя Ваня, будем работать! Это - завтра. А сегодня как финал великого исторического события мы открываем День Вселенского Братания, Сестрания и Всеобщей Любви! Это и будет отныне наш главный Праздник Победы! Ура!!!
  
  Зал грохочет от многократного ура, перемежающегося с хрюканьем, рычанием и воем.
  С эдемской улицы долетают шум и вопли празднующего свободу народа, дикая плясовая музыка и визги массовой оргии. Весь зал, начальство, двуногие, духи, четвероногие, срывается с места, пускаясь в буйный пляс, от которого стены дворца сначала содрогаются, затем падают, рассыпаясь. Действующие лица исчезают,
  растворившись в панораме превратившегося в пульсирующую икру Эдема,
  безумствующего вокруг ослепительного силиконового
  Древа Жизни.
  Пахнет мускусом, потом и пивом.
  
  
  СЦЕНА VIII. ЭПИЛОГ.
  
  Сосновый бор. Запасная дача ЛЮЦИФЕРЫЧА, окруженная заминированным забором. Во дворе - трехэтажный коттедж, из чердачного окошка выглядывает дуло пулемета "Максим". На лужайке перед домом - столик, украшенный бутылками и закусками, среди которых виднеются и яблочки. За столиком - ЛЮЦИФЕРЫЧ, КУЛЬТУРМЕЙСТЕР И ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ.
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Ну, ребята, отметим же нашу победу, как говорится, над временем и пространством! Хочу вас порадовать небольшим сюрпризом. (берет со стола бутылку и поднимает ее, демонстрируя) Вот! "ЧАЧА ЗОЛОТАЯ"! Превосходнейшая виноградная водочка! Узнав, что у нас произошло, мои русские друзья на радостях подкинули мне несколько пузырей по своим каналам. Молодцы, научились у себя в Фанагории производить что надо! Они, русаки, вообще за последние пятьсот лет хорошо продвинулись. Пригубим, друзья!
  
  Пьют и закусывают.
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Я, Ваше Вели...
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (чуть захмелевший): Э-э, брось, мы не на собрании, какие погоны? Мы дома. Надоел Люциферыч, зови Люцик, да как угодно!.. Мы же пацаны одной крови, черт возьми! История - наша люлька.
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ: Ладно, попробую привыкнуть к вашей... твоей возросшей силе. Я что хотел сказать? Не рановато ли мы, шеф, режим "Сидим" ввели? Пока все окончательно не успокоилось, народ не отгулял и пыль от плясок не развеялась, стоит ли? "Сидеть"-то ведь самый раз для любого кризиса!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ: Да кончай же, дружок, генерал ты ангелок! Ей-богу, перегрелся. Нельзя быть слишком серьезным, психологи говорят, что это вредно. Расслабься. Нельзя отбирать у людей их законные природные ритмы. В начале новых времен они должны погрузиться в эйфорию, словить кайф, хмель первой сладкой минуты. Ну а дальше... посмотрим.
  
  КУЛЬТУРМЕЙСТЕР: Да! И как кандидат филологических наук я подтверждаю, что мечта о абсолютном счастье, в которую, как известно, входят рай, золотой век и так далее, периодически вспыхивает в сознании популяции, особенно в минуты, по слову поэта, роковые, верней, я хотел сказать, по выходе из этих минут...
  
  ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ (заметно хмельной, перебивает): Во-во, именно, что по выходе! А во время-то самих-то этих минут ой не до того популяции, уж поверьте мне, резня идет будь здоров! И - никакого сознания! - кто его придумал?! Уж если наука доказала, что даже мы с вами, личности, то бишь индивиды развитые, и то состоим из рефлексов да синапсов, так что говорить о популяции! О баранах, мать их! Без мозгов они! - (ударяет кулаком по столу) - и баста!
  
  ЛЮЦИФЕРЫЧ (не меньше окосевший): Эй-эй, потише! Т-с-с!(Оглядываясь на дуло пулемета): Мы, конечно, тут все свои, но, сами знаете, у стен - уши... Аккуратнее в беседе.
   КУЛЬТУРМЕЙСТЕР (пьяный): К тому же как филолог вам скажу: в древности, когда люди были безграмотнее, чем ныне, но умнее нас, о счастье говорили даже поэты, впрочем, от популяции себя еще плохо отделявшие. Один так воспарял, что человек, мол, приспособлен для счастья так же, как, к примеру, чижик для полета. Но был и другой, явно поумнее, так тот так прямо и рубанул: 'на свете счастья нет...'! Жаль, забыл его имя, это был вообще мудрец, что среди пишущих крайняя редкость. Ну кто из стихоплетов на такое отважится: 'я жить хочу, чтоб мыслить и страдать'?! ГЕНЕРАЛ-АНГЕЛ (почти совсем пьяный): Во дает! Даже я... понял! Ведь это похуже любой... идеологии! ЛЮЦИФЕРЫЧ (совсем пьяный): Как как? Мыслить и страдать? Великая мысль! (медленно оглядывая всю территорию с пальцем на губах) Но мы об этом никому не скажем. енно оглядывая всю территорию с пальцем на губах): Великая мысль! Но мы об этом никому не скажем.
  
  fin
  
  6 апреля - 9 мая 2023
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"