Аннотация: Опубликован в журнале "Уральский следопыт" Љ6 2012
К своему полувековому юбилею Сергей Богданович Шляпа подошел в некудышном состоянии души и тела. По поводу здоровья удивляться нечему - почти тридцать лет сидячего труда наложили неизгладимый отпечаток рабочего места не только на точку его соприкосновения с организмом, но и на более отдаленные участки тела. Проще говоря, Шляпа был рыхлым, упитанным сверх прожиточного минимума невысоким мужчиной, достойно носящим яйцевидную проплешину на круглой светловолосой голове, умудренной опытом министерской работы. Плюс одышка, минус четыре диоптрии, помноженные на прогрессирующий остеохондроз.
В отличие от тела, душевное состояние Сергея Богдановича до недавнего времени неизменно находилось в равновесии с занимаемой должностью. Не достигнув высоких ступеней на карьерной лестнице, Шляпа утешал себя тем, что уровень его некомпетентности находился где-то много выше, и потому министерские реорганизации не снесли саблей острой ни единого волоска на его голове. Проплешина - не в счет, поскольку имела характер скорее наследственный.
Так бы и шла себе жизнь его, если б не модное нынче омоложение руководства, проводимое в стране с очевидным рвением. Прежние кадровые перестановки обогатили Шляпу опытом, позволяющим не дрожать за свою должность и непрерывный стаж работы на одном и том же, но весьма привлекательном месте. Однако массовый осенний призыв молодых управленцев на руководящие посты министерства порушил былую уверенность, как истомившийся по коровьим ласкам молодой бычок - девственность яловой телки. То есть, сколь неумело, столь же и необратимо.
Отчего именно такое сравнение пришло Сергею Богдановичу на ум, понять нетрудно - именно бугая-новобранца напоминал новый начальник Шляпы своей внешностью, манерами и управленческими приемчиками, почерпнутыми не иначе как на престижных курсах бизнес менеджмента. Укрепив первым делом свой фронт безразмерным столом карельской березы и столь же фундаментальной секретаршей Антониной в приемной, тридцатилетний начальник управления повел решительный натиск на засидевшийся в креслах кадровый состав.
На первое очное рандеву с начальством Сергей Богданович явился подтянутым внутренне и безукоризненно выбритым, как подсказывал ему опыт. Или кто там подсказывает человеку, как себя подать к столу вышестоящему, чтобы новый хозяин не поморщился, но и не слопал тебя целиком?
- У вас есть полчаса, - напомнила Шляпе Антонина с той характерной хитринкой во взгляде, которая недалеким людям успешно заменяет развитый интеллект, - за вами пойдет начальник другого отдела.
- Спасибо, я уложусь, - поблагодарил ее Сергей Богданович с той вежливой полуулыбкой, которая умным секретаршам заменяет шоколадку.
Получасом не обошлось. Начальник выстроил беседу изощренно, и помимо сути дела Сергею Богдановичу пришлось в бешеном темпе объяснять массу мелких и необязательных нюансов своего ремесла. Через два часа Шляпа, наконец, вышел из кабинета, чувствуя себя совсем опустошенным, будто его изнасиловала свора страстных импортных потаскух, знакомых по ночным телепрограммам.
Однако он был воодушевлен хотя бы тем, что проявил свойственную ему компетентность, о которой в министерстве шла молва. "Отдайте дело Шляпе, - говорили знающие люди, - и дело в шляпе". Пустяковое поручение, полученное от шефа напоследок, его почти не заботило.
- Ну вот, - надула губки Антонина, - а обещали за полчаса уложиться. И график срываете, и товарищи заждались.
В приемной и впрямь сидели трое коллег Сергея Богдановича.
- Умным людям всегда есть о чем поговорить, - пояснил ей Шляпа с легким флером загадочности, намекающей на особые отношения между людьми. В данном случае - его и руководителя. В общем, повод для ревности у секретарши появился...
Выслушав за ужином сбивчивый рассказ о первом контакте с новым начальником, Светлана Ильинична Шляпа мягко пожурила супруга:
- Мне кажется, Сережа, ты наговорил много лишнего. Как бы он не использовал эти сведения для поднятия собственного уровня. А там, чего доброго, и без тебя обойтись сможет, - сухощавая и стойкая учительница средних классов дома была не только хозяйкой, но и незаменимым советчиком.
- Ну как тебе объяснить?! - Шляпа в сердцах бросил вилку на стол. - Я и не собирался рассказывать всего! Просто... он вытянул из меня информацию - по крупицам, по частям, цепляясь за всякие мелочи. И главное, поблагодарил! А это верный признак того, что он убедился в моей квалификации.
- Не нервничай, все будет хорошо, - успокоила его жена Шляпа. - Просто тебе скоро пятьдесят, а ты ничего кроме своего министерства в жизни не видел. Не дай бог, конечно, придется искать другую работу.
И, понятное дело, уронила еще одно зерно сомнений на пашню растущей неуверенности Сергея Богдановича. Шляпа оставил недопитым свой чай и молча отправился к телевизору - с досадой сопеть под аккомпанемент вечерних новостей.
Впрочем, жизнь Шляп так давно и без завихрений текла от бурливой молодости к морю спокойной старости, что мелкая рябь на той речной глади только подчеркивала мощь течения и глубину русла. Окончивший Кембридж сын уверенно осел на туманном Альбионе и пять лет уже строил свой столь же туманный бизнес на чужбине. В квартире Шляп был уют и достаток. Загородный домик и неплохой автомобиль завершали пейзаж крепкого тыла Сергея Богдановича. С чего бы ему нервничать?
- У вас пятнадцать минут, Сергей Богданович, - тоном закоренелой пессимистки предупредила Антонина, когда Шляпа явился на прием с отчетом. - Я пока никому за вами не назначала - вдруг у вас опять умные мысли появятся! Но всё же, придерживайтесь графика.
- Всяко бывает, - согласился Сергей Богданович, уверенно и собранно ступая на начальственный ковер.
И как в воду глядел - "всяко" как раз и случилось.
- Что такое?! - взрычал шеф, багровея бычьей шеей и оскорбляясь в лучших чувствах. - Табличку вы не так расположили, данные не за тот период привели! А цветовое решение! Это же прошлый век!..
- Но вы сказали, что... - пытался возразить Шляпа, не теряя достоинства.
- Я помню, что поручил! - охотно выходил из себя начальник. - У меня прекрасная память. Пре-крас-на-я! А я-то все гадаю, в чем причина крайне невразумительных отчетов вашего отдела?! А все дело, оказывается, в Шляпе!
Через две минуты Сергей Богданович вывалился в приемную, взмокший так, что воротничок сорочки можно было отжимать. Очки не держались на вспотевших ушах и соскальзывали с носа. Холеные щеки разом опали и раскачивались при ходьбе, а в руках поселился тремор, более подходящий отнюдь не трезвеннику.
- Так быстро? - с деланным недоумением, отдававшим ехидством, спросила Антонина.
- Умные люди понимают друг друга с полуслова, - буркнул Шляпа, уходя.
За два последних месяца года Сергей Богданович утратил былой лоск, ссутулился и похудел. Правда худоба та была сродни болезни, и только безукоризненный костюм в союзе с белоснежной сорочкой поддерживали на плаву непотопляемого Шляпу. И еще выучка, обретенная с годами.
Коллеги сочувственно поглядывали вслед, но сказать страшную правду в лицо не решались. Хоть и старался Сергей Богданович выглядеть молодцом, но впавшие глаза, заключенные бессонными ночами в сиреневые круги, выдавали, что приговор ему известен. Выживали Шляпу, чего уж там...
- Ты же был у меня таким орлом! - шептала вечерними часами Светлана Шляпа, прижавшись щекой к плечу мужа. - Нельзя сдаваться! Я понимаю, ты устал, а тут еще годовые отчеты. Терпи, Сережа, терпи!
- А я ведь хотел свой юбилей отгрохать на славу, - понуро свесив голову и безвольно опустив руки, ныл Сергей Шляпа, - да куда теперь!..
- Знаешь, - встрепенулась жена, - а иди-ка ты после Нового года в отпуск, сразу после праздников. Пусть начальник почувствует, каково ему без тебя!
- Пустое, - махнул вялой ладонью Шляпа, - этому - чем хуже, тем лучше. К тому же двадцатого января день рождения, не отмечать его совсем, что ли?
Светлана хотела сказать, что готова бросить преподавание в школе и отметить вдвоем эту дату в отпуске, но... ее немощная мама требовала ухода и внимания, а оставить ее на чужих людей она не могла.
- Езжай! - твердо сказала Светлана Ильинична. - Здоровье дороже всего. В санаторий, возьми путевку и езжай. А юбилей - потом отметим, не в нем счастье.
Для мужика, не привыкшего лечиться и сносящего болячки на ногах, санаторий не вызывает никаких эмоций, кроме раздражения. Сергей Богданович, как уважаемый кадровый работник, получил льготную путевку с третьего января аж на целых три недели, и теперь жалел о потерянном времени. Собственно, таков удел каждого трудоголика, обреченного на бездействие.
Пока в заведении стояло посленовогоднее похмелье и болеющий головой контингент смердел хроническим перегаром, Шляпа терпел. Когда на Рождество бабахал салют и вечномолодые старушки отплясывали конвульсивные фокстроты на попсовой дискотеке - терпел тоже. И соблюдал, скрипя зубами, режим дня, поскольку опоздавшему к столу подхарчиться оказалось совсем негде.
Раздражал душ Шарко - тем, что задумавшаяся о своем девичьем медсестра направляла струю куда не надо. Бесили слишком продолжительные занятия остеохондрозной гимнастикой и слишком короткие сеансы плавания в бассейне. Лыжники вызывали ненависть краснощеким румянцем на щеках, а шахматисты - бледностью и фанатичным блеском глаз. Все было не так, все мешало. Но главное - впустую утекало время, а главная проблема Шляпы, перешедшая в новый год от старого как соблазнительная содержанка от одного бизнесмена к другому, сидела занозой в сознании и не решалась.
Вышколенные улыбки официанток вместо аппетита вызывали тошноту, есть не хотелось, и былой солидный вес не желал возвращаться. Правда, с прогулками по морозцу, появилась некая легкость в ногах и отошла на задний план одышка, но к чему их приложить - Шляпа не знал. Не дергаться же на танцах как моложавый пенсионер! Оставалось по вечерам, протяжным и безысходным как волчий вой в полнолуние, в одиночку катать шары на бильярде.
Поддавшись уговорам лечащего врача, добрел-таки Сергей Богданович до психолога. Кратко изложил суть, с недоверием выслушал рекомендацию. Сконцентрироваться на том, что не раздражает? Да такого в санатории просто нет!
Однако поутру, придя на завтрак, Шляпа с удивлением отметил, что в санатории есть один человек, не вызывающий у него отвращения. Стоящая на раздаче каши женщина лет тридцати пяти существовала как бы отдельно от остального санаторного мира. На ее лице не возникало даже подобия той наклеенной улыбки, которой официантки украшали подачу каждого блюда. В отличие от их форменных фартучков, подчеркивающих особо аппетитные участки тела, на этой женщине топорщился крахмальными углами мешкообразный белый халат, отнюдь не способствующий появлению у мужского контингента чувств, хотя бы отдаленно напоминающих вожделение. Женщина отрешенно черпала половником заваренную на молоке манку и, передавая наполненную тарелку, смотрела, казалось, сквозь отдыхающего, будто в ее реальности он значил не больше, чем приблудившееся приведение.
"Так-с! Значит, мы презираем отдыхающих?" - попытался вызвать в себе неприязнь Сергей Богданович. Ну, хотя бы для того, чтобы потом мстительно сообщить психологу о неприменимости всяких там методик к нему, уникально страдающему неизвестным недугом. К тому же Шляпа с детства ненавидел манку и теперь нашел повод поквитаться с ней. - "Сейчас ка-ак потребую у этой клуши геркулесовой каши! И пусть только ответит, что сегодня манная, я такой скандал закачу!" И решительно подошел к раздаче.
Как ни странно, половник с его приближением не устремился в кастрюлю, а завис в воздухе перевернутым вопросительным знаком. Блуждающий взгляд черных женских глаз с трудом, но сконцентрировался на лице Шляпы. Низкий, будто исходящий из обитой бархатом бочки голос упредил его заготовленное и рвущееся на свободу требование:
- Простите, геркулесовой нет. Могу предложить пшенную, но она прохладная.
- Давайте, - ответил опешивший Сергей Богданович, - все ж не манка...
Следующим утром давали геркулесовую. Маленький праздник затеплился в области миокарда Сергея Богдановича. "А жизнь-то налаживается..." - с грустью подумал он. А с чего веселиться? Вспомнилось, как в молодости, когда он был, по словам Светланы Ильиничны, орлом, по утрам молодые выпускники института экономики хвастались в курилке, сколь успешной оказалась минувшая ночь или какой урон понесло близлежащее кафе. А теперь вот - кашка. Геркулесовая. Но все ж не манка...
И на следующий день была снова геркулесовая. Контингент зашушукался. Женщина на раздаче встретила Шляпу внимательным взглядом, а после его вежливого "спасибо" вновь впала в привычное созерцание чего-то невообразимо отдаленного.
И через день все повторилось в точности. Одна модно одетая пенсионерка поскандалила по этому поводу с администрацией. Получив неубедительный ответ, будто бы манка скоропостижно закончилась, она публично и с презрением взглянула на одиноко завтракающего Шляпу. При этом Сергей Богданович заметил, что на лице раздавальщицы каш мелькнуло что-то вроде улыбки. Вот так так! Неужели представительница нижнего звена обслуживающего персонала заварила целую санаторную интригу?!
Наливая в чашку чай, дежурная официантка Лена с поблекшей улыбкой шепнула на ушко Сергею Богдановичу:
- Ее зовут Надя. Вы поосторожней с ней.
- Укусит? - притворно испугался он.
- Хуже. Блажная она. К тому же завтра Крещение, а у нее выходной.
- И что с того?.. - спросил, было, Шляпа, по Лена уже отошла к другому столику.
На Крещение, девятнадцатого выпало воскресенье и традиционный мороз. Процедуры по случаю первого обстоятельства контингенту не отпускались, поэтому Шляпа решил поближе познакомиться со вторым. Выйдя из корпуса на слепящий снег, он, истекая слезой, чуть не сшиб какую-то женщину с пустым пластиковым ведром в руке.
- Простите, я сослепу... - извинился Сергей Богданович, придержав за локоть... Надю. Из-под повязанного "по глаза" цветастого платка смотрели угольки знакомых черных глаз, посверкивая не слабее, чем девственно-белый снег на территории. И в остальном изменения были не менее разительными: невесть откуда взявшаяся улыбка, приталенная по фигуре поношенная дубленка, шитые узором бурки, охватывающие крепкие икры ног.
- Надя?! - восхитился Шляпа. - Э-э... а что же вы с пустым-то ведром? Не к добру.
- К добру, к добру! - радостно прозвучал ее ответ. - Пойдемте, Сергей Богданович. Заждалась я вас, уж замерзать начала, - игриво хихикнула она и, подхватив под локоть новоиспеченного кавалера, решительно повлекла к санаторским воротам. Шляпа растерялся настолько, что не поинтересовался ни тем, откуда Надя узнала его имя, ни, тем более, с чего это вдруг она его ждала. Просто покорно поплелся рядом.
Выйдя за ворота, он отметил про себя, что снег скрипит не так противно, как накануне. И блеск его, хоть и слезит близорукие глаза, но, вроде бы, не раздражает. А вахтер на воротах, проводивший парочку странным испуганным взглядом, скорее комичен, чем строг.
Меж тем Надя без умолку рокотала про Светлый праздник, рассказывала последние санаторские сплетни и, наконец, сообщила, что идут они за водой.
- Ну да, за водой! Крещенье же, - пояснила она недоумевающему кавалеру.
- В церковь, что ли? - недоверчиво уточнил Шляпа.
- Зачем, в храм не обязательно. На родник отведу. Вода там - вкуснющая! - и потащила его по давно не тореной тропе вглубь леса.
Тропинка вела куда-то вниз, то сужаясь, то пропадая совсем. Пару раз Сергей Богданович поскользнулся в своих городских стильных ботинках и однажды шлепнулся задом, едва не сбив спутницу с ног. Посмеявшись над ушибленным копчиком, они через полчаса вышли к ручейку, звеневшему под тонкой корочкой льда о чем-то, показалось Шляпе, тайном и светлом. Перейдя ручей по скользкому бревну, Сергей Богданович чуть не носом уткнулся в высокий, метров пятнадцати холм, из подножья которого в нескольких местах струилась прозрачная вода. Одна из струй была заключена в железную трубу, рядом с которой обнаружились деревянные мостки с перилами.
С осторожностью взобравшись по скользкому склону, Надя встала на доски настила и махнула рукой:
- Идите сюда! А я пока ведро наполню, - и поставила пластиковый сосуд под струю.
Когда Шляпа не без труда водрузил свое не утратившее тучности тело на мостки, Надя начала краткую лекцию про живительную силу этого источника - кто из селян и от чего излечился его водой. Слушая вполуха, Шляпа рассмотрел холм повнимательнее и ужаснулся скрытой силе, исходящей от него. Мало того, что вода била по всему подножию, будто под напором водопровода, склоны оказались на удивление крутыми, градусов под сорок пять, и не оползали, очевидно, только потому, что были густо усеяны вековыми деревьями, оплетавшими холм своими мощными корнями. Сосны пламенели в лучах утреннего солнца и, казалось, были готовы лопнуть от обилия скопившейся в них смолы, выпуская ее тонкими пунктирами застывших ручейков по всей высоте ствола. Черные липы имели по нескольку стволов от одного корня, причем каждый был не меньше полуметра в диаметре и возносил безлистые руки ветвей на высоту метров тридцати, как оценил на глаз Сергей Богданович. Несколько чахлых елочек смотрелись между соснами и липами как молодые колючки, недавно проклюнувшиеся у гигантского ежа, каким привиделся холм ошеломленному отпускнику.
- Силища! - восхищенно проговорил он, недослушав Надин рассказ о свойствах родника.
- Вижу, вы и сами углядели, - Надя прервала лекцию, и, проследив направление взгляда кавалера, добавила, - осталось уверовать только.
- Уверовать?! Во что? - как человек совсем не религиозный и равнодушный к мистике, Шляпа с недоверием относился к россказням о чудо-целителях, приравнивая их к НЛО. Впрочем, и достижения науки медицины, как помним, его не убеждали. Не верующий и не верящий функционер - кто может быть более безнадежным пациентом?
Однако Надя знала, что делает.
- Вода всему основа. О чем ее попросишь, то исполнит. Умыться вам надо, - заявила она безапелляционно, и Сергей Богданович послушался - снял очки, присел, умыл лицо ледяной водой, набирая ее из-под трубы в ладони и растирая по щекам. Крякнул, облизнулся даже.
- И верно, вкусная! - улыбнулся он, не испытывая никакого желания утереть лицо, слегка горевшее на морозе. Попытался надеть очки, но Надя поймала его руку:
- Не надо. Посмотрите вдаль - хорошо ли видно? - потребовала она.
Сергей Богданович взглянул на верхушки деревьев, оседлавших ежеподобный холм, и с новым изумлением обнаружил, что видит каждую иголку на верхних ветках сосен, каждую почку лип. С перепугу он присел и закрыл близорукие в прошлом глаза.
- Так останется навсегда? - сдавленно спросил он с робкой надеждой в голосе.
- Нет, только на сегодня, - прозвучало над ним, - насмотрись впрок.
И Шляпа стал смотреть - на верхушки елей за ручьем, на перистые облака, различая каждое волокно в их причудливом переплетении, на снег, замечая каждый кристаллик. Как в детстве, когда виделось все-все-все, каждая крупица мироздания!
- Ух! - выдохнул он, наконец, и зажмурил слезящиеся глаза.
- Нагляделись, Сергей Богданович? Теперь будем дальше чудеса вершить, - таинственно проговорила Надя.
- Как, это еще не все?! - удивился он.
- Только начало было. Теперь испейте водицы, - и подтолкнула его мягонько к трубе, - из ладоней, так дойдет скорее. Да скажите спасибо роднику! От благодарности вода лучше всяких лекарств становится.
- Разве ж от невезения вылечишься... - пробормотал он.
Шляпа послушно присел, набрал в пригоршню воды, не спеша испил, запоминая вкус, потом еще и еще. Выпрямился. И тут его повело! Оставаясь ясной, закружилась голова - все быстрее, быстрее. Он с испугом отмечал только, как крутится вокруг него земля - Надя, холм, лес, снова Надя...
Закрыл глаза, и вращение остановилось. Снова открыл - мир успокоился и наяву. Что-то ухнуло в груди у него, непонятное вдохновение подкатило к рукам, ногам, захотелось что-то совершить исключительно героическое. Например, остановить Землю, чтобы этот день никогда не кончался!
Он одной рукой подхватил ведро и поднес к губам. Ни дать, ни взять - Илья Муромец, скрывавшийся тридцать лет под личиной министерского работника.
- Хватит, Сережа, надо меру знать, - остановила его порыв Надя, придержав ведро за дужку, - так ты Землю перевернешь, а людям еще жить да жить на ней, - она поставила ведерко на помост, - теперь и я попью, да приступим к главному.
Надя присела, плеснула себе в рот несколько пригоршней воды, выпрямилась. Подошла вплотную к Сергею, посмотрела пристально - глаза в глаза.
- Отпусти его погулять, Сережа, - проговорила она тихонько на самом нижнем регистре своего и без того глубокого голоса.
- Кого отпустить? - не понял Шляпа.
- Не важно, просто отпусти того, кто с тобой неразлучен, - она немного помолчала и продолжила, - не так, не тужься. Надо расслабиться и выпустить его через спину, между лопаток. Как он отойдет, сразу поймешь.
Что ж, чудить, так чудить, - решил Шляпа! А с теперешней богатырской силушкой можно чего угодно вычудить! Закрыл глаза, представил, как просила Надя, и через несколько секунд ощутил жуткую пустоту внутри, бездну, простирающуюся во все стороны и пронизывающую его ставшее нематериальным тело.
Он жутко закричал - от тоски, от испуга! Открыл глаза - Надя была рядом, чуть снизу глядела на него взволнованно и с пониманием.
- Сейчас полегчает, - она совсем вплотную приблизила к нему лицо, почти касаясь носом носа. Оба ее глаза как бы слились в один черный зрачок, и... Сергея отпустило! Только в ушах звенело, будто в зимнем лесу заливался хор гастролирующих цикад.
- Кто ты? - спросил он, встряхнув головой.
- Я твоя надежда, - сказала Надя, не отстраняясь, - не расставайся со мной нынче, а то пропадешь.
И почувствовал Шляпа, как крепко он привязан к этой женщине, и ужаснулся: "Господи, и как я раньше жил без нее?!"
Будто услышав его вопрос, Надя вмиг преобразилась: отскочила, рассмеялась неожиданно звонко.
- Ну, каков красавчик! - вдруг заявила она, глядя на Сергея, - прямо орел!
Шляпа удивленно округлил глаза, но быстро сообразил, что смотрит женщина не на него, а поверх головы. Резко обернулся и успел своим обновленным зрением заметить над лесом нечто полупрозрачное, явно с крыльями. Миг спустя "нечто" поднялось выше деревьев и стало неразличимо на фоне неба.
- Что это было?!
- Не что, а кто, - назидательно пояснила Надя, - Хранитель твой.
- Ангел, что ли? - Сергей не уставал удивляться.
- Ангел, не ангел, - уклончиво ответила женщина, - а хранит тебя всю жизнь.
Отпускник прикинул умом, что если Надя говорит правду, то что с ним станет без ангела? Кто ж его теперь будет беречь?
- Я поберегу, - поняла его вопросительный взгляд Надя, - сказала же - без меня пропадешь. Да не пугайся ты так, Сережа! Только на сегодняшний день, на Крещение. А дальше он вернется, ведь ему без тебя тоже плохо. Понимаешь, Хранителю тоже нужно давать выходной, не только нам, людям. Загнал ты его, видно, в последнее время.
- Да со мной вроде ничего такого не случалось, - смущенно произнес он, - ну на работе неприятности были. Но так, чтобы риск для жизни - ни-ни!
- Главный твой враг - ты сам. Накручивал себя, накручивал. А Хранителю каково? Ему же против самого тебя бороться пришлось. Это же на износ работа!
- Ну да ладно, - помолчав, решила она, - день еще в разгаре. Ты как, силу чувствуешь? Тогда - гуляем!
И тут началось совсем невообразимое!
Надя подхватила ведро и бегом понеслась вверх по круче холма! Остановилась, обхватив свободной рукой липовый ствол.
- Догоняй! - крикнула.
Сергей плеснул в рот пригоршню воды.
- Погоди! - прокричал он, - помогу донести!
Взбежал, ни разу не оскользнувшись, до Нади, отобрал ведро. Хотел отпить, но она остановила.
- Знай меру! - сказала, - вы, мужики, все портите, если вас не остановить. А нам еще ой, сколько сделать надо! - лукаво посмотрела. - Догоняй! - и понеслась вверх.
Сергей - вдогонку. Холм не то наклонился, не то присел, да только бежалось Шляпе легко, как молодому оленю по равнине. Какая там одышка! Даже не запыхавшись, вбежал он на вершину холма.
А тут из-под земли как раз деревенька выпрыгнула! Да аккуратненькая такая, прямо на загляденье. Под ноги тропка кстати подвернулась и повела, повела к домам!
- Я слышал, что вода на Крещение меняет свои свойства, - умничал по дороге Шляпа, не замечая тяжести ведра, что при его возрасте и тучности было вряд ли возможно, - меняется кластерная структура. Может я от этого стал таким сильным?
Надя только заливалась смехом в ответ, временами лукаво и многообещающе посматривая на спутника: "Поглядим еще, сильный ли!"
- Слушай, а куда мой Хранитель полетел, а? Где они отпуск проводят - на курорте или просто отсыпаются в наших широтах? - острил Сергей.
Женщина пританцовывала на ходу, выписывая бурками кружева на подернутой легким снежком тропинке, и не отвечала.
- А ты здесь живешь? - показал он на крашеный голубой краской фасад крайнего домика. Надя в ответ распахнула скрипнувшую калитку и пригласила хозяйским жестом войти во двор. - А муж твой дома? - не унимался Сергей.
- Почти, - шепнула она и вошла в сени, потянув за собой Шляпу за рукав.
В избе слышался детский смех, и когда они ступили в горницу, четверо мальчиков лет от трех до пятнадцати разом прекратили одну им понятную игру с валенками и замерли в ожидании, глядя на нежданного гостя.
