Чваков Димыч. Шинель на вырост (версия "Северная пчела")

ШИНЕЛЬ НА ВЫРОСТ

(версия "Северная пчела")

Часы-ходики бились в чугунной истерике, задевая гирьками заляпанную несвежими разводами от варёной сгущёнки стену. Когда это случилось, когда рвануло-то? Наверное, ещё в то время, когда можно было купить настоящий молотый мокко или даже арабику в обычном магазине - без внушительных связей или премиальных продуктовых карточек за заслуги перед наукой.

Профессор Сенечкин, доктор технико-филологических наук находился с утра в жутком раздражении. Мало того, что он не выспался ночью, так ещё и утром соседка по лестничной клетке, Полина Львовна Сидорук, принялась учить своего блудливого кота этикету.

- Кто это нассял? - кричала она на самой заре. - Будешь ещё у меня по бабам шляться, негодник! Вот я тебе! Вот! Вот-вот-вот-вот-вот-о-о-т!!!

Учёба и местечковая дрессура закончились звуками, напоминающими хлопок подкидной доски в цирке, выбрасывающей акробата под купол шапито.

"Это она его тапком приласкала", - догадался проницательный профессор и с еле контролируемым гневом налил себе чашку отвратительного овсяного эрзац-пойла. Настоящий имперский элит-кофе, отоваренный по полугодовому талону на деликатесы, закончился неделей раньше. Как, впрочем, и другие натуральные продукты.

Унылый таракан прусачьей боевой выучки грустно отбежал в сторонку, чтобы не угодить хозяину под горячую руку. Рыжеусый гренадёр в блестящей на солнце хитиновой кирасе был настолько голоден и от этого неуклюж, что по пути порвал паутину, третий день тщательно сплетаемую заезжим любителем кружев и мушиного ливера. Праправнук самой Арахны чуть не задохнулся от негодования, упустив спросонья такую желанную добычу.

Внутренности холодильника уныло отсвечивали голубым полумесяцем масла, уже потерявшего всякую надежду попасть кому-то в рот. Генномодифицированные продукты хоть и хранятся долго, но через месяц теряют первоначальную привлекательность. Мало того, всем давно известен букет хронических заболеваний, вызываемых регулярным употреблением ГМО.

Но Сенечкину до вреда синтетики не было бы дела, да только без пополнения энергии невозможно трудиться. Хорошо ещё, ближе к старости потребности организма становятся всё меньше. Теперь профессор мог не открывать холодильник день-другой. А ведь когда-то, лет шесть, или даже семь назад, дверца его хлопала с завидной регулярностью. Кстати, именно с подобного же двухкамерного чуда всё и началось. Понятно, что нынче холодильник не так и важен, если принять во внимание искусственность всякого почти натурального продукта, А тогда... Помнится, в те времена с продовольствием было куда как лучше. С продовольствием естественного природного происхождения.

* * *

А завязка событий вытанцовывалась настолько фантастическая, что чуть не повергла Сенечкина в шок. Однажды он проснулся ночью от непонятного шума, исходившего с кухни. Будто кто-то ходил по старинным половицам времён далёкого самодержавного благолепия. Между тем, никого в квартире, располагавшейся в особняке, некогда принадлежавшем князьям Полугагариным, не было. Разумеется, не было - профессор проживал иноком от науки, всю сознательную жизнь исповедуя культ холостяка-аккуратиста. Прислушавшись, Сенечкин определил - источник звука в стареньком холодильнике, который он накануне отключил для плановой разморозки.

Профессор открыл дверцу в царство искусственного холода и немедленно оказался сражён увиденным. Морозильная камера кишела какими-то червячками. Белыми, с коричневыми шапочками безмозглых головок, похожих на спичечные. И при этом - никакого запаха, связанного с разложением пищевых белковых продуктов. Никакого! Да и не было внутри холодильника ничего натурального, никаких продуктов - вымыто всё тщательно. Питался Сенечкин целую неделю до этого дня исключительно на работе, допоздна там задерживался, уехав ранним утром. А в холодильнике хранил лишь десяток ампул с лекарственными протекторами, поддерживающими изношенный в юности позвоночник.

Но ампулы же с лекарствами - закрыты герметично. Стало быть, объяснить появление червей в холодильнике стандартным образом не представлялось возможным.

Сенечкин и не стал ничего объяснять. Он попросту выгреб непрошенных гостей в мусорный пластиковый контейнер и отправился на работу. К вечеру в морозильной камере снова появились черви. "Назревающая перманентность процесса становится навязчивой!" - так подумал профессор. А простой человек рассудил бы проще - достало всё это!

Но и тогда, засидевшись на кухне, Сенечкин не стал дотошно выискивать причину, по которой его атаковали незваные гости. Он просто ещё раз со всем тщанием убрал внутренности холодильного агрегата, вымыв его тёплым мыльным раствором.

А звуки шагов, покашливание и кряхтение по вечерам и на рассвете, между тем, не прекращались. Но после появления материальных червей последнее умозрительное обстоятельство казалось малозначимой игрой воображения, которую легко было списать на обычную усталость.

Следующим утром из вновь появившихся за ночь червей-личинок вылупилась моль, которая тут же встала на крыло (как подумал Сенечкин с горькой иронией фаталиста) и заполонила квартиру профессора. Это был шок! Почему? Да просто данный вид насекомых уже несколько десятилетий числился в международной Красной Книге - как вымирающий. И ещё, по не подтверждённым пока данным, два года назад и вовсе исчез в месте своего последнего обитания, где-то в Патагонии.

Последнее обстоятельство заставило Сенечкина крепко задуматься. Что такое происходит у него на кухне? И откуда, собственно, взяться живому уголку внутри холодильника "ЗИМ-а'Stinol"? Если даже предположить, что где-то на планете остались тщательно оберегаемые энтомологами жалкие останки бабочек-паразитов, хранящиеся в музейной тиши, то они давно лишены репродуктивных свойств. И то - эти не в своём, как говорится, отечестве, а где-то аж на юге Южной Америки, вообще в другом полушарии.

И что за звуки профессор слышит по ночам? И почему вдруг иногда ему чудится запах нафталина на кухне? Чего-чего, а нафталина в квартире профессора отродясь не бывало.

Итак, червячки оказались не просто червячками, личинками моли. А конкретно, платяной или же меховой моли. Tinea pellionella, если перейти на омертвевший язык гордого Рима.

Хорошо, личинки. Но как они проникли в очень плотно закрывающийся холодильник? Вероятно, только изнутри. А тогда что? Неужели пространственный переход, о каких уже не одно столетие пишет мировая пресса? Силовые узлы Земли, Бермудский треугольник, Море Дьявола, атмосферное электричество... эксперименты Николо Тесла, лучи смерти. Что-то из этой области.

"В любом случае факт появления личинок моли совершенно объективен, и посему необходимо провести наблюдение за процессом материализации червей внутри морозильной камеры", - решил профессор. В переводе на язык рядового обывателя данная мысль означала только то, что следует проследить, откуда берутся личинки моли.

Спустя несколько часов внутрь агрегата "ЗИМ-а'Stinol" на кухне профессора Сенечкина уже была установлена миниатюрная камера видеонаблюдения, картинка с которой выводилась на монитор в кабинете хозяина квартиры. Кроме прямой трансляции, запись с камеры велась на электронные носители круглосуточно.

Ждать результатов пришлось недолго. Буквально на следующий день Сенечкин, просматривая ночную запись, увидел н е ч т о. Сначала изображение задней стенки холодильника сделалось студенистым, завибрировало, будто информация передавалась с помехами. Подёргивания сопровождались характерными полосками и мозаичным непостоянством кадровых фрагментов. Потом словно резкость кто-то навёл. Изображение сфокусировалось, но немного в модифицированном виде. Вместо белого пластика отделки на экране профессорского терминала теперь отчётливо просматривалась деревянная поверхность, покрытая морилкой.

Она была видна минуту-другую, а потом исчезла. А через месяц у Сенечкина накопилось множество видеоматериалов, на которых стенка холодильника превращалась на время в деревянную. Метаморфозы длились от нескольких секунд до двух-трёх минут, но никогда дольше.

Нехитрые рассуждения привели профессора к совершенно логичным выводам. Деревянная поверхность, которая видна на мониторе, не что иное, как стенка или дверца платяного шкафа. А иначе, откуда бы было взяться личинкам платяной же моли. Логика налицо, но пока это всего только гипотеза, поскольку меховой моли в естественных условиях ПОПРОСТУ НЕ ОСТАЛОСЬ.

Сенечкин бросил второстепенную, как он теперь считал, тему по изучению топлива межпланетного корабля андроидов, потерпевшего катастрофу два года назад. Попытка синтезировать нечто подобное энергетической субстанции с "тарелки" и собрать двигатель, что называется, по образу и подобию, зашли в тупик. Передав дела по топливу своему заместителю, молодому, горячему, азартному, он сам целиком переключился на исследование "белого ящика". Так уже в шутку начали называть профессорский холодильник ассистенты Сенечкина.

Большую часть работ по исследованию таинственного явления пришлось перенести на дом. Что сказать, наблюдать за метаморфозами, происходящими внутри "шляпы фокусника" (ещё одно название агрегата "ЗИМ-а'Stinol"), в режиме реального времени оказалось крайне интересно. Но постоянно хотелось есть. Поэтому Сенечкин набил холодильник продуктами и включил его в сеть. Моль теперь не плодилась, демонстрируя профессору борьбу за выживание вида; личинки, как им и положено, замерзали по системе no frost. Но наличие чешуекрылых Сенечкина больше не волновало - хотелось увидеть, что же там, по ту сторону холодильника. Или платяного шкафа?

Через два месяца после начала наблюдений за предполагаемым платяным шкафом случилось то самое событие, которое в корне перевернуло представление о происходящем. Просматривая очередную порцию теперь уже не только видео-, но и аудиозаписи, профессор увидел СУДЬБОНОСНОЕ НЕЧТО. Всегда недвижимая деревянная поверхность внезапно распахнулась (всё-таки дверца!) и глазам Сенечкина предстала смазливая девица в цветастом наряде. Рука её пыталась что-то нащупать в его, Сенечкина, холодильнике. Почти тут же раздался женский визг, девушка закричала:

- Ой, там что-то мокрое! И холодом обдало, будто из погреба!

- Ты чего, дурёха заполошная, белены объелась? Откуда в шкапу сырости взяться? - спросил голос, принадлежащий кому-то невидимому, но властному.

- Верно, матушка-барыня, толкую. Вроде - на яйцо похоже. Скорлупа, кажись, треснула. Вот и рука вся перепачкалась. Жел-то-о-о-ок...о-ёй!

"Ага, произошло небольшое пространственное смещение, - успел отметить профессор. - Неизвестная девушка угодила рукой не в морозильник, а в лоток с яйцом. Вероятно, всё оттого, что я подложил кусок картона под ножку холодильника, чтоб не шатался... Нелинейность пространственных искажений налицо, поскольку..."

В этом месте трансляция внезапно прекратилась, и на экране вновь красовалась отливающая унылой белизной внутренняя стенка холодильника. Сенечкин некоторое время сидел недвижимо, потом ещё пару раз просмотрел запись. Затем прошёл на кухню, чтоб заглянуть... естественно, на "декорации" в которых проходила съёмка, как вы уже догадались, наверное.

Так и есть. Два настоящих бонус-яйца от натуральных же несушек - их вчера удалось заполучить за публикацию статьи в межпланетном журнале "Хиромантия и жизнь" - оказались разбитыми. Редкостное совпадение. Сеанс соединения двух точек пространства длился всего-то не более двадцати секунд. Стоп! А почему только пространственного? Ведь наверняка ни одной из современных девушек не придёт в голову обращаться к кому-то столь странно. Матушка-барыня, матушка-барыня... И ещё этот покрой увиденной одежды (широкоугольный объектив позволил рассмотреть почти всю девичью фигуру, как говорится, в полный рост)!.. Такое облачение давно не носят. Платья подобного рода, кажется, назывались раньше сарафанами. Сенечкин видел их на иллюстрациях в старых изданиях, когда увлекался в студенчестве литературой начала XIX-го века. Следовательно, стыковка была ещё и по времени.

А что если?.. Даже страшно подумать!

* * *

Тем временем незаметно пролетели двенадцать месяцев. И что сказать -

год исследований не прошёл даром.

Правда, вновь увидеть что-то за дверцей шкафа на той стороне пространственно-временного портала не удавалось. Но эпизод, который помог разгадать тайну холодильника, сыграл свою роль. Да, полно, эпизод ли? Давно же известно, что ничего случайного не бывает. Даже если событие выглядит абсолютно спонтанным и не вписывающимся в стройную структуру мироздания, то просто вы пока не готовы увидеть в этом закономерный процесс.

Ещё через год упорного труда Сенечкину и его сотрудникам удалось изменить место дислокации портала. Его перенесли из кухни профессора, постепенно ставшей крайне тесной лабораторией, в более подобающее место. Теперь все эксперименты проводились на специально оборудованном полигоне института проблем Времени и Пространства, который, кстати говоря, был открыт стараниями Сенечкина. И не только открыт, но и финансировался согласно категории "элит", что большая редкость по нынешним временам. Ничего в том удивительного нет. Авторитет лауреата многих премий сказался.

А название института профессор тоже придумал сам: "Северная пчела" - ни отнять, ни убавить. На все вопросы, откуда он его взял, Сенечкин только хитро улыбался и отправлял любопытных в библиотеку, ссылаясь на какую-то судьбоносную дату начала XIX-го века. Золотой век, господа! Зо-ло-той!

Что ещё можно сказать о начале работ в новом храме науки? Перенос портала был связан с невероятным, просто чудовищно огромным расходом энергии. Поговаривают даже, что две электростанции в регионе полностью вышли из строя. Наверняка это всего лишь досужие домыслы, но потребление электроэнергии после данного события и в самом деле месяца два строго ограничивалось.

Квартира профессора после переезда лаборатории опустела. Ассистенты и специалисты больше не приходили к Сенечкину - ни в гости в неурочный час, ни строго по рабочему графику. Он и сам-то стал бывать здесь нечасто, постоянно пропадая на новом полигоне. Холодильник теперь не позволял себе никаких вольностей, только хранил продукты, какие удавалось добыть Сенечкину. А его, холодильника, роль пространственно-временного портала выполняла отныне специальная двухместная капсула, издали напоминающая кабину экипажа межпланетного "шаттла".

Постепенно команда профессора Сенечкина научилась открывать портал в заранее установленное время, а потом регулировать место доставки в прошлое. Будущее, хоть и протекало параллельно настоящему, согласно теории Pi Jona, но всё ещё оставалось закрытым для проникновения. Работали в институте пока только с прошлым.

Эх, ещё бы мощности для стабильной и регулярной заброски с гарантированным возвратом набрать, чтобы не оставлять мегаполис на несколько часов без тепла и света! Для этого нужны нетрадиционные источники питания. Впрочем, уже и сейчас имеются вполне приличные результаты. Например, удалось тестовое путешествие в 183* год на целых пятнадцать минут. Правда, добровольцы натерпелись страху, опасаясь, что погибнут при переходе в прошлое или обратно. Но обошлось!

Ничего, ничего... Лиха беда - начало!

* * *

Итак, внутренности холодильника уныло отсвечивали голубым полумесяцем масла, уже потерявшего всякую надежду попасть кому-то в рот. Вот что значит отдаваться работе. Даже за содержимым морозильного агрегата проследить некогда.

Сенечкин тщательно поскрёб по краям некогда жирный кусочек элитной пищи мельхиоровым ножом и бросил масло на раскалённую сковородку. Следом полетела дюжина перепелиных пластик-яйца и кусочек хлеба на основе стружки морской капусты, приготовленной из искусственной сои, и муки корня дикого пастушника обыкновенного, заполонившего собой сельхозугодия в годы Реконструкции.

Вынужденная диета, чёрт возьми! С тех пор, как цены на жидкое топливо взлетели до запредельных высот из-за глубинных внутрипластовых перетрубаций в литосфере, а все солнечные батареи планеты взорвались в одночасье после неожиданно длительной солнечной активности, натуральные пищевые продукты стали доступны только очень обеспеченным людям.

Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт... Жрать нечего, а тараканы не дохнут! Чем питаются-то? Непонятно. Ну, ладно там - крысы. Всё-таки грызуны. Изоляцией кормятся, теми же насекомыми, то-сё, а эти - вроде стариков беззубых из богадельни. Каши нет, так они даже окаменевшее дерьмо ухитряются разжевать...

Нет, нужно было всё-таки данного усатого клиента раздавить, пока он не скрылся в свою коммунальную щель. И можно, кстати, без особых проблем: никакой прыти у прусака. Да вот - рука что-то дрогнула. Видимо, нервное.

"Упустил... эх..."

Мысль Сенечкина...

"У-у-у-пу-стиииил!"

Откровение мушиного ловчего, скорбящего по пришедшей в негодность сети...

Сделав несколько глотательных движений, Профессор погрузил себе в пищевод ненавистную пластиковую глазунью. Непроизвольно подвигав кадыком, пытаясь освободиться от послевкусия, Сенечкин закурил, дёрнул две последних затяжки из заначенного дохловатого, но натурального, "бычка" от сигареты "Прима secondo" и, спешно бросив грязную посуду во взятую коррозией раковину из, якобы, нержавейки (так, по крайней мере, утверждал хитроватый продавец скобяной лавки с лукавым взглядом Ходжи Насреддина), затем спустился во двор.

Там на поломанной скинхедами скамейке примостился персональный водитель Филипп, который не упустил возможности понежиться на пока ещё (до полудня, по крайней мере) не очень активном утреннем солнце.

- В институт, шеф? - голос парня не выражал никаких эмоций. И это понятно, поскольку Филипп сидел на антидепрессантах, а те, как известно теперь любому обывателю, плющат мозг и расслабляют волю. Ещё немного, и пора будет увольнять водителя: слишком у него рассеивается внимание на дороге. Хоть и движение нынче не такое, какое было до момента Первого Овеществления, но засыпающему за рулём шофёру хватит и выбоины, чтобы влететь в аварию.

Чёрная "Нива+Фейрри-пескаро" с защитным антибликовым и антинейтринным покрытием стремительно вылетела на пустынную улицу, вдоль которой паслись две неучтённые двухголовые козы, сбежавшие из лаборатории разделения биологических тел имени Гоги и Магоги, близнецов из Сиама, да шнырял по мусорным контейнерам на обочине какой-то подозрительный мужичок в допотопной косоворотке и валяных опорках грязно-серого цвета.

Ему, аккуратному собирателю отходов современной жизнедеятельности, нельзя было отказать в разумности и аккуратности, учитывая, что свою добычу он упаковывал, предварительно сортируя, по разным карманам невероятно вместительного рюкзака-абалака¹ и ещё то, что делал собиратель-урбанист, не оставляя за собой техногенных следов и отпечатков культурного наследия на неприветливом лице скукоженного от времени мегаполиса. Это вам не робот-манипулятор с просроченным ресурсом и потёками смазки в местах наиболее активно эксплуатируемых суставов. Живой человек. И практически даже разумный.

Далее по пути попались только три автомобиля, один мотоциклист и две изголодавшихся кошки, сверкающие лысыми рёбрами на ртутном мареве разогревшегося светила. Профессор не видел этого, он не смотрел по сторонам. Его больше интересовал предстоящий эксперимент с горючими энергетическими медузами из системы Тау-Лебедя. Их совсем недавно привезли с места крушения тамошнего звездолёта в окрестностях тридцать третьего транспортного кольца.

Если эксперимент с образованием устойчивого пространственно-временного коридора с началом XIX-го века удастся, связь продержится хотя бы сорок-пятьдесят минут, то...

Многие учёные считали опыты профессора Сенечкина пустой тратой времени. Ну кому, скажите на милость, нужно подобное исправление литературно-исторических параллелей? Или нет, не совсем так. Выражусь боле точно и в то же время более сложно. Разве стоит осуществлять привязку классических сюжетов к современной действительности? И зачем, кстати? С целью реконструкции общественных отношений на основе общеизвестных моралистических историй? Или что-то в этом роде? А будет ли в том прок?

Однако директор института "Северная пчела" был уверен в своей правоте. Ни секунды в ней не сомневался. И потому работы, связанные с литературным наследием, курировал лично, не жалея сил и времени.

Сенечкин предположил, что Гоголь в своё время написал чистую правду относительно украденной у Башмачкина шинели. Только имел писатель в виду не простого неказистого и жалкого чиновника, а себя и самое дорогое, что у него имелось на тот момент - рукописи, которые оказались утраченными вместе с шинелью. А что ещё дороже жизни богоизбранному беллетристу, как не его труды?

И, следовательно, гипотеза, что выражение Эжена Вогюэ "все мы вышли из Гоголевской шинели", не простая метафора. И возможно, вторая часть "Мёртвых душ" вовсе не сгорела в камине...а-а-а-ааа... А? А! А если не сгорела и - по всем данным - пропала, то прямая задача науки спасти памятники классической литературы. Ещё до момента его утраты. В прошлом.

Так думал Сенечкин.

Последнюю часть пути до полигона-лаборатории профессору захотелось совершить променад. Не просто по прихоти, а в целях экономии: дальше до самого института простиралась неприглядная зона лицензированного пешеходства. Частные владения, чтоб им! И, главное, невероятно обидно - стороной их не обойдёшь, а за транзит плати целый рубль с денежкой, если на автомобиле. И полушка за пешее путешествие или передвижение велосипедно-самокатным порядком - тоже обдираловка, но хоть не такая обременительная для личного бюджета профессора.

А бездомные там, на участке приватного пользования, между тем, живут совсем бесплатно. Кроме того - на этой территории ещё масса подозрительных личностей обитает. А обеспечивает население конституционно-толерантных выселок целый комплекс учреждений и коллективов сферы обслуживания: два круглосуточных магазина, ночлежка, задрипанная пивная, собачья свора, две кошачьи диаспоры... Что ещё? Некое подобие ломбарда с глухим на одно ухо целовальником Джеком Сэйлером. Вот и все примечательности частных владений, которых, собственно, не так и мало. Чудны дела твои неформатные, хозяин квартала - держава либерально-продвинутая! До самого цокольного этажа моей недозрелой души, как говорится.

Попадающиеся навстречу профессору воробьи, бомжи и бездомные собаки рады были приветствовать решение Сенечкина на пешее передвижение каждый по-своему. Воробьи чирикали: "Ньи чьево сьебье!", бомжи предлагали свои жалкие гривенники для осуществления похмельного акта в складчину. Коты заходились истеричным мявом в отдалении - мол, чужой идёт, ату его, ребята! Собаки же просто дружески улыбались хвостами, предчувствуя остатки вчерашнего стола в своих лужёных желудках, поскольку профессор частенько брал с собой условно пищевые отходы для задабривания этих подловатых тварей.

Казалось, что всё обыденно, но только казалось...

Сегодня не так. Сегодня что-то вершится на небесах. It is done in Heaven, как любит говорить американский друг Сенечкина магистр Goldeneye-Mogul, большой любитель творчества Николая Васильевича Гоголя.

И даже вид переполненного, с горочкой в стиле малого Везувия, мусорного контейнера не мог испортить флюидов хорошего настроения, нахлынувших от предчувствия чего-то судьбоносного, готового вот-вот произойти. А ведь ещё час назад картина мира казалась ужасающей. Отчего, почему? Никто бы, пожалуй, не взялся объяснить. Так или иначе, профессор понял, сегодня непременно случится что-то необычное, что-то неординарное, чего он неосознанно ждал вот уже несколько лет кряду. И это необычное будет обязательно связано с тем самым таинственным шумом, который ныне уже не слышен по утрам возле холодильника. Именно там первоначально открывалось "окно" в прошлое. Именно с него начались эксперименты Сенечкина по управляемому процессу перемещения материальных объектов во времени.

И позднее...

Со стены кабинета на Сенечкина взирал лукавый портрет философа Лао-Цзы в стиле народного китайского лубка. Вид у старца был нравоучительный и важный, будто он цитирует из собственного сборника наставлений:

"Когда все в Поднебесной узнают, что прекрасное - это прекрасное, тогда и возникает безобразное. Когда все узнают, что добро - это добро, тогда и возникает зло".

Вот и узнали... Вот и случилось вытеснение духовного материальным. Желающих работать физически, да и умственно практически не осталось. Причём в планетарном масштабе. Пресловутое общество потребления стало пожирать самоё себя. Мировая экономика пришла в упадок. Но первой пострадала сфера духовная. Её-то и пытался возродить идеалист Сенечкин посредством своих пространственно-временных связей с гениальными авторами прошлого.

Начали экспериментировать со временными перемещениями с эпохи Николая Васильевича Гоголя. Профессор хотел доказать просвещённому миру, что красивая метафора, принадлежащая перу французского критика Эжена Вогюэ, опубликовавшего в "Revue des Deux Mondes" (N1 за 1885-ый год) статью о Достоевском, в которой он говорил об истоках творчества этого русского писателя, имеет под собой реальную основу. Да-да, та самая фраза о том, что все литераторы вышли из Гоголевской шинели... по большому счёту...

И немного позднее ещё...

Странное какое-то чувство. Будто некто наблюдает за тобой с видом экзаменатора...

И этот старый портрет какого-то партийного функционера на стене. Так и смотрит, так и зыркает, будто хочет согнуть в банановый рог. Кстати, есть ли ещё на планете бананы, растут ли? Когда-то в далёком детстве Сенечкин ездил с родителями в национальный африканский парк Нгоро-Нгоро... И там произрастали настоящие, подумать только (!), бананы...

Неужели предчувствия обманули? Неужели опять пустышку потянул?

Не выдержав нервного напряжения, профессор включил телетрансляцию. Показывали очередной конкурс "Мисс Вселенная".

Мисски без ума и пиписки. Самой старшей участнице никак не больше четырнадцати. Как говорят организаторы, после этого возраста уже пропадает шарм непосредственности. Летский депет какой-то, а не демонстрация лучших женских качеств. Детский-то детский, но с глобальными последствиями. Здесь налицо продолжение плана Даллеса-Сороса, который сносил "крыши" не только мишеням, указанным впрямую за рухнувшим "железным занавесом", но и самим палачам и собственно идеологам. Однажды запущенный процесс не щадил никого, всё мощнее набирая обороты разрушающей цивилизацию силы.

Девчонок с юного возраста готовят к подиуму, успеху и разнузданной гламурности. Домашняя работа - на прислуге, а им бы только порхать. Но если все порхают, извините, то откуда возьмётся прислуга? И какому нормальному мужику захочется создавать семью с этими пустыми, как мячики для пинг-понга, девицами? А нет семьи - любому государственному устройству очень скоро наступает безоговорочная хана... Неуправляемый кирдык...

Нет, телевизор отвлечь не сможет...

Невероятно сложно сохранять самообладание, когда от тебя уже ничего не зависит.

Ещё полдня мучительных ожиданий, и Сенечкину доложили, что исследователям удалось попасть в Санкт-Петербург начала XIX-го века на целых полтора часа. Именно оттуда они только что прибыли. Профессор вступил на территорию святая святых, туда, где мощные излучатели "изгибали время пространством", как выражались его сотрудники.

В передней лабораторного корпуса висело нечто огромное, балахонистое, из прекрасного английского сукна, с золотыми двуглавыми пуговицами и богатым литературным мехом тёмно-коричневого колера. Из этого нечто росли, прорастали, начинали цвести и множились классическим почкованием всяческие проявления ботаническо-литературных излишеств. Во всяком случае, так показалось профессору. Вполне возможно, что и не только ему...

- Что здесь? - спросил Сенечкин, нимало не сомневаясь в том, что задал именно риторический вопрос, и никак иначе. - Это ОНО?

- Это... Ну, да, в общем... Не обращайте внимания, док, перед нами шинель Гоголя. Мы все из неё выросли. Помните?

- Слышал... как-то раз, - профессор не столько лукавил, сколько играл с ассистентом в им же придуманную игру, которую назвал "а что это у нас за козырь в рукаве?" Кому, как не Сенечкину лучше всех известно, ЧТО можно было снять с жалкого чиновника, ой, миль пардон, великого беллетриста на ТОМ КОНЦЕ пространственно-временного континуума.

- Знатный раритет выцепили. Прямо в галерее Гостиного двора. Ни один будочник не шелохнулся. Ни один городовой не приметил, ни один дворник свисток не достал. А ведь вы знаете, профессор, как этих чёртовых дворников да квартальных в том незлопамятном веке держава воспитывала сызмальства. Не дворники в Петербурге тогда служили, а настоящие псы цепные, не квартальные - церберы адские! Оцените, профессор, чистоту исполнения.

- Да-да... - рассеянно протянул Сенечкин, рассматривая добытую в Гостином дворе двухвековой давности верхнюю одежду. - А я не такой её себе представлял. Настоящая роскошнее как-то выглядит...

- Не знаю, не знаю, профессор. Всё, как вы нам живописали по изображению в книге. Как заказывали, одним словом. Что называется, в урочный день, в урочный час. Парень даже испугаться не успел. Мы его очень ловко раздели...

- А взамен что-нибудь тёплое оставили? Там же зима... не то, что у нас... в парнике да под колпаком.

- А как же. Не сомневайтесь даже. Не должен был объект замёрзнуть...

- Длинноносый?

- Объект-то? Вполне.

- А отчего шинель камер-юнкерская?

- А мне-то, откуда известно? Главное, профессор, ваша версия целиком и полностью подтвердилась: Гоголь написал "Шинель", основываясь на собственном опыте.

- Похоже...

- Вне всякого!

- А в карманах?.. - голос Сенечкина невольно дрогнул.

- Есть!!!

Ассистент вытащил из сейфа и с гордостью бросил на стол толстую папку с мятыми черновиками и набросками САМОГО ГОГОЛЯ! Не подвели, стервецы! Справились...

Как говорится, прорыв научной мысли, и ничего кроме!

А тем временем один из "шинеленавтов", прибывших с великолепной литературной добычей, делился своими впечатлениями от увиденного в прошлом с сотрудниками, выпускающими на орбиту того самого временного континуума:

- Тогда и котята были вкусней, чем нынешние белковые гамбургеры имени фаст-фуда. Ага, точно - я о пирожках с ливером речь веду. На Сенном рынке на просроченный пропуск с фамилией Ноздрёв выменял. Это ещё до встречи с Гоголем, во время тестового заезда.

* * *

По галерее Гостиного двора шёл гениальный писатель и размышлял о том, что неспокойно стало даже в центре столицы. Ишь как, налетели черти в этих странных кожаных кацавейках, будто кнехты древней тевтонской поры. Чудные какие-то. Шинель сняли, а взамен полукафтан из непонятного материала под ноги бросили. Тёплый оказался. Даже на сильном промозглом ветру холод не берёт.

Надобно бы описать этот случай... Так-так... Один бедный чиновник всю жизнь собирал средства на новое пальто... из жалованья откладывал... во всём себе отказывая... А потом грабители... Вполне неплохо может получиться. И... да-да, именно - грабители. Можно продолжить сей анекдот целой серией. Невский проспект... или что-то в этом роде. Такое, скажем, название. И просто, без изысков, и по-имперски значительно. Отбою от читателя не будет.... Ой, что-то нос подмерзать начал... Нос... нос... а если отморозить нос, он отвалится? Хм, НОС покинул хозяина и пошёл по своим делам... Потешно, ей-богу.

А что здесь на карте с невеликим портретом написано? На той, что пирожник с Сенного в сугроб обронил. Ноздрёв. Хм... Презабавная фамилия. Надобно и её куда-нибудь приспособить. Впрочем, пустое. Немедленно к своему малоросскому финансовому покровителю.

Тот как раз намедни получил аванс от издателя Свиньина² для написания "Майской ночи". Продам-ка ему и сюжетец с шинелью. Правда, этот литератор беспутый со мной ещё за "Лже-инспектора" не вполне рассчитался. Вероятно, испугался, что начнут шантажировать за плагиат. Надо же, какая-то скотина в салоне у Фикельмонши³ принародно нашу с ним историю и выложила... Но ничего, Васильич человек верный, хоть и не без странностей. Слово держит. С этаким работать премилое удовольствие... Правда, всё одно, полностью с долгами не рассчитаться. Даже если княгиню и Германна тому же Мишелю Лермону спихнуть. Нет, будет с него и историй о Печорине. Толку-то, однако ж, и вовсе немного: на шее у бабушки сидит, хоть и офицер.

А самому-то никак не справиться со всеми фантазиями. Гусей перьевых, как говориться, ещё столько не выросло. В Болдино не наездишься особо, да и после одной уже подобной творческой осени наступает неминуемый невроз, депрессия со всеми вытекающими... Здесь вам - не в Греции на апельсинах сидеть. Нет, я не Байрон, я другой... Миленько вышло. Так и быть - подарю Мишелю на день ангела...

Жаль, столько сюжетов осталось в карманах украденной шинели, но ничего. Эти, из нападавших, не воспользуются, ибо слишком глаз у них неживой, да говор на русский непохож. Всё какие-то "типа" да "прикинь" вместо "вылитый" и "вообразите себе, сударь".

Запомни, ноздреватыми бывают сыры, хлеб и ноздри! Да, ещё немного подтаявший снег, в лежалом сугробе и крупноячеистая пемза. О чём бишь я? Ну конечно. Это главное, что нужно знать в нашем литературном деле. Если запомнил, то, считай, что тебе все измышления подлых критиков нипочём, а восторги друзей преумножены многократ. Утроены, усемерены... И вот - ты уже туз! Нет, сей сюжет никому! Никому и никогда! Даже Васильичу, даже Ванечке или Вильке-Вильгельму... Эта дама, брат ты мой, моя! Мой пиковый интерес!

И, кстати, отчего вдруг грабители кричали всё время: "Это он! Это он! Гоголь! Гоголь!"? Не было рядом Николая Васильевича. Не было. Да и быть не могло. Он как раз приболел некстати... и отменил свою традиционную прогулку.

Мысли, мысли... несть им числа. Подумать-то есть о чём, ибо камер-юнкерские долги давно превысили пределы разумного. Настолько, что даже государь Николай Александрович попридержал Александра Христофоровича (Бенкендорфа, разумеется), с его инициативой затеять интригу с "белым человеком" (по другой версии - "белым начальником"), согласно предсказанию внештатного сотрудника третьего отделения - А.Ф.Кирхгоф⁴ (она же - агент Зарема, малоизвестные архивы охранки). Почему, почему? А долги-то гениального литератора всё равно из государственной казны гасить придётся. Так хотелось бы сначала их немного уменьшить...

НАШЕ ВСЁ шёл по зимней галерее Гостиного двора в нелепой "аляске" на синтепоне с надписью "Gold, как сокол! Дубровский и сын, пивные традиции Швейцарских Альп", прикидывая, кому можно будет пристроить сюжеты об одном сентиментальном дворнике, боготворящем собак больше барыни, горбатом звонаре, полюбившем красавицу-цыганку и суфражистке Вере Павловне, которой снились цветные сны о счастливом будущем, где с упоением раздирали на лоскуты знаменитую Гоголевскую шинель.

Приложение:

Опись (перечень) набросков и сюжетных планов, найденных в карманах шинели, эвакуированной отделом непрямого литературного вмешательства из первой половины XIX-го века

-- Развёрнутый план исторической драмы "Собора губернской богоматери" - 12 страниц с нескромными чернильными иллюстрациями;

-- Наброски к повести из жизни российских помещиков и их дворни "Муму" - три страницы (с оборотом) и клоком собачьей шерсти;

-- Краткое изложения сюжетных линий социальных романов "Что поделаешь...", "Братья Безобразовы", "Белые ночью" и патриотического русофобского романа в стихах "Кому на Руси жить?". Всего на 34-ёх листах плюс изображение Земфиры и Алеко в интимной позе;

-- Две заключительные главы жалостных повестей "Федот Федотович" и "Таймень" из сериала "Герой нашего века" - дюжина совершенно нечитаемых листов с французскими ругательствами и запахом камелий;

-- Второй и третий тома поэмы "Мёртвые в душе" - 242 страницы второго тома и три листа нецензурных выражений относительно третьего, вымарано цензурой.

В правом нижнем углу списка чётко прорисовывались подпись эксперта и оттиск большой имперской печати с изображением четырёхглавого орла, символизирующего основные религиозные течения Соединённых Штатов Европейского Севера. Подпись и печать не закрывали визу, которую каждый мог легко прочитать: "Все подшитые в большую папку N 23-14/2 документы написаны на русском языке крайне плохим почерком, предположительно принадлежащим лицу негроидной расы".

* * *

Откуда-то снаружи свёрнутой в спираль Галактики на процесс снисходительно взирал Господь, тот самый, которого человечество уже начало забывать за перманентным процессом получения удовольствий.

Бог был создан людьми путём овеществления многократно усиленных миллиардов мыслей. Не Бог создал человека, а человек Бога (по образу и подобию ли?). Создал с тем, чтобы потом можно было ему поклоняться. Чтобы нашлось, кому открыть душу. Порой и такой малости бывает достаточно для полного счастья.

Скоро это поймут все... Не было бы только поздно.

¹ - рюкзак, конструкцию которого придумал известный отечественный альпинист Виталий Михайлович Абалаков (1906 - 1986).

²- Павел Петрович Свиньин (8 (19) июня 1787, усадьба Ефремово Галичского уезда Костромской губернии -- 9 (21) апреля 1839) - русский писатель, издатель, журналист и редактор, художник, историк, географ, коллекционер.

³- Графиня Дарья Фёдоровна Фикельмон (фр. de Ficquelmont, урождённая графиня Тизенгаузен, нем. Tiesenhausen; 14 октября [26 октября] 1804, Санкт-Петербург, Российская империя - 10 апреля 1863, Венеция [или Вена], Австрийская империя) - внучка фельдмаршала Кутузова, дочь Е. М. Хитрово, жена австрийского дипломата и политического деятеля К. Л. Фикельмона. Часто упоминается как Долли Фикельмон. Известна в качестве хозяйки петербургского салона и автор обстоятельного "светского дневника", в записях которого особый интерес у пушкинистов вызывают фрагменты, касающиеся Пушкина и его жены. С 1920-х годов существует предположение о том, что у Фикельмон была связь с Пушкиным. Версия имеет как сторонников, так и противников.

⁴- "Известность Пушкина и литературная и личная с каждым днем возрастала. Молодежь твердила наизусть его стихи, повторяла остроты его и рассказывала о нем анекдоты. Все это, как водится, было частью справедливо, частью вымышлено. Одно обстоятельство оставило Пушкину сильное впечатление. В это время находилась в Петербурге старая немка по имени Кирхгоф.

В число различных ее занятий входило и гадание. Однажды утром Пушкин зашел к ней с несколькими товарищами. Госпожа Кирхгоф обратилась прямо к нему, говоря, что он - человек замечательный; рассказала вкратце его прошедшую и настоящую жизнь, потом начала предсказания сперва ежедневных обстоятельств, а потом важных эпох его будущего. Она сказала ему между прочим: "Вы сегодня будете иметь разговор о службе и получите письмо с деньгами". О службе Пушкин никогда не говорил и не думал; письмо с деньгами получить ему было неоткуда; деньги он мог иметь только от отца, но, живя у него в доме, он получил бы их, конечно, без письма. Пушкин не обратил большого внимания на предсказания гадальщицы. Вечером того дня, выходя из театра до окончания представления, он встретился с генералом Орловым.

Они разговорились. Орлов коснулся службы и советовал Пушкину оставить свое министерство и надеть эполеты. Возвратясь домой, он нашел у себя письмо с деньгами: оно было от одного лицейского товарища, который на другой день отправился за границу; он заезжал проститься с Пушкиным и заплатить ему какой-то карточный долг еще школьной их шалости. Госпожа Кирхгоф предсказала Пушкину его изгнание на Юг и на Север, рассказала разные обстоятельства, с ним впоследствии сбывшиеся, предсказала его женитьбу и, наконец, преждевременную смерть, предупредивши, что должен ожидать ее от руки высокого белокурого человека. Пушкин, и без того несколько суеверный, был поражен постоянным исполнением этих предсказаний и часто об этом рассказывал". Л.С.Пушкин (брат поэта)

Комментарии: 99, последний от 25/11/2019. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 17/06/2008, изменен: 20/05/2019. 45k. Статистика. Рассказ: Фантастика Бред на грани и за гранью
Аннотация: Странная особенность русскоязычного прошлого...

Чваков Димыч : другие произведения.

Шинель на вырост (версия "Северная пчела")