Чваков Димыч : другие произведения.

Межсезонье - 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Нарисовалось солнце снегирём...


  

МЕЖСЕЗОНЬЕ 2

Межсезонье

  
   Преодолев просторами пространство,
   стремлю в сентябрь опять свои стопы.
   Мне наплевать на золото убранства,
   куда важней - во что одета ты,
  
   и как ты смотришь грустно исподлобья,
   и всё молчишь, как будто ни о чём.
   А листопад - зимы грядущей лобби -
   по парку жизни за собой влечёт.
  
   В твоих тенях французское начало,
   почти не виден этот макияж.
   И солнце нынче греет крайне вяло.
   Как в межсезонье парковый винтаж
  
   смешал стальным дыханьем свежий ветер,
   так я смешаю краски в облаках
   и помечтаю между строк о лете,
   которого в проекте нет пока.
  

Предвестники весны

  
   Зима питается заливом -
   как пьяный дворник, льдом хрустит.
   В туманах тает перспектива,
   и даже есть, о чём грустить.
  
   Но ты бросай пустое дело
   и ветром марево раздуй,
   чтоб мга с бульваров улетела,
   и чтоб хотя б одну звезду
  
   ты смог увидеть над водою -
   как свет зовущий маяка.
   Залив - понятие простое,
   в нём исчезают облака
  
   и корабли... за горизонтом -
   суть поясненье к кривизне
   земли, сегодня это модно,
   как первый прошлогодний снег.
  

Астральные колонны грядущего лета

  
   Моя звезда сияет в вышине,
   прижатая к галактике пружиной.
   Здесь Аполлон придерживал коней
   и Ален Прост калил на солнце шины.
  
   Мой нежный свет от розового жёлт,
   моя стезя туманится рассветом.
   Ко мне давно в сознание забрёл
   рубиновый мираж в обнимку с летом.
  
   В его я честь исполню чистый блюз,
   отсеивая джазовые ноты.
   В семье большой нонета страстных муз
   на жаркое сегодня снова мода.
  
   На жёлтое поставив капитал,
   рискую угодить в униформисты;
   подумал и тапёрствовать не стал,
   а замер, будто заяц в поле чистом.
  
   Подался после в дальние края,
   пытаясь за несбыточным угнаться.
   Ах, кипарисы, пальмы, тополя,
   отели, крокодилы, папарацци!
  
   Шеренги строк, рассыпанные в прах,
   опять в колонны вряд ли соберутся;
   мой эгоизм - ветхозаветный враг
   всех сексуально-свальных революций.
  
   И только я, пригожий сам собой,
   сияю на индийском побережье.
   Влечёт астрал - полуночный ковбой -
   коварно-обольстительный, как прежде!
  
  

Из арктических глубин...

  
   Разбросаны одежды, ложе стынет
   во льдах седых арктических пустынь;
   душа моя покамест в карантине,
   изрядно уже длится карантин.
  
   Сижу в засаде, глажу снеги гребнем
   однажды заблудившейся зимы.
   Её наряд фактически нелеп и
   шумит, как потревоженный камыш...
  
   Она - любовь, хотя меня не любит
   и слишком уж порою холодна...
   Желать её, пожалуй, слишком глупо,
   но чересчур навязчиво она
  
   не хочет уходить, хотя пора бы;
   живёт в моих нетопленных садах.
   Зима, любовь вселенского масштаба,
   гуляет по российским городам!
  
  

Взаимная влюблённость

  
   Посмотрю я на осень с прищуром тревожным,
   ощутив в сотый раз неумение петь.
   Вышло, в общем-то, так, что теперь невозможно,
   будто лёгкий сквозняк, затеряться в толпе.
   И нельзя ускользнуть в дверь к отпетому лету,
   где тепло отделяется сном от росы;
   избегая дебатов и вздорных наветов,
   замечать, как текут вдоль Вселенной часы.
   Я измотан тоскою и страстным желаньем -
   побыстрей окунуться в снега городов
   и запрыгнуть в чужие - проворные - сани,
   чтоб проехаться в них, как Онегин в ландо,
   направляясь к Татьяне. Дорога желтеет,
   из-за ели взлетает резная луна.
   Неужели зима настом к утру твердеет,
   и она так взаимно в меня влюблена?
  

Поют наяды по утрам...

  
   Пан с наядами играл
   по оврагам сонным.
   осень - скучная пора;
   зиму помнят клёны
  
   и сиропом поят нас,
   будто бы мадерой.
   От весеннего вина*
   веселюсь без меры,
  
   вспоминая летний сон,
   так на явь похожий.
   Рассмеюсь тому в лицо,
   кто обманы множит,
  
   рассуждая о любви,
   будто о нарядах.
   Пан - козёл козлом на вид,
   но поют наяды!
  
  
   * - Сбор кленового сока обычно производят ранней весной- с конца января по конец апреля. Это так называемый "плач растений".
  
  

Мечта о лете

   С мечтой о новом лете просыпаюсь
   и просыпаю снежную пургу
   нет, не люблю чрезмерного тепла я:
   терпеть жару конкретно не могу.
  
   Но всякий раз, когда зима приходит,
   хочу узреть июльские сады
   и буйство красок в нашем огороде,
   и бузины мажорные ряды.
  
   Хочу ловить ноздрями запах сена,
   как будто вороной стоялый конь...
   А на дворе - лишь снегу по колено,
   и лето снова где-то далеко.
  
  
  

Адвокат

  
   Лучше холод, чем слякоть укора
   безнадежно унылого дня.
   Тормозит красный глаз семафора
   на скаку поезда и коня.
  
   Не уходит тягучая сырость,
   приводя в суету календарь.
   Журавлей потянулись пунктиры,
   как когда-то, наверное, встарь,
  
   в направлении - там, где экватор.
   Только я всё на север спешу;
   стал давно я ему адвокатом -
   как десантнику друг-парашют.
  
   Холод, снег, беспробудную спячку
   предстоит пережить, а пока -
   поезд, слякоть, продольная качка,
   обложные навзрыд облака.
  

От осени к весне

  
   Осенние невзгоды отлетели,
   и промелькнула пьяная зима:
   метель, ментол, случайные отели,
   весна пророчит сказочный роман.
  
   И поминая прежних листьев роскошь,
   сижу с надеждой - что-то впереди.
   И ульи, опечатанные воском,
   медведь-шатун спроста разбередит.
  
   Но нет тех листьев... испарились в пепел,
   я их искал, но так и не нашёл,
   как Агасфер... Что может быть нелепей! -
   искать нетленный серый порошок.
  
   Осенние невзгоды позабыты,
   зима в осадок выпала, как встарь,
   а в лето дверь давным-давно открыта,
   как и твои упругие уста...

Зима, фейерверк

  
   Зима свалилась нежной бахромой
   сосне столетней в хвойное подбрюшье.
   Луны замерзшей ледяной лимон -
   предвестник скорой и глубокой стужи -
  
   царит на небе смятым пятаком,
   а там внизу позёмок сеет крупы.
   И я, не будь сегодня дураком,
   намажу кремом треснувшие губы
  
   и поднимусь тихонько к облакам,
   преодолев земное притяженье.
   Эх, не везёт чертовски дуракам,
   а мне везёт во всех моих движеньях.
  
   Любуюсь на сугробы и пою,
   и не боюсь простыть таким манером.
   А где-то в мою честь свистит салют,
   петардами тревожа атмосферу.
  
   Там расползлись густые витражи
   блистающего дымного порока...
   Зима упала мёртвою, лежит,
   как сбитая морозами сорока.
  
  

Blue

   Я надую болота холодом,
   я сорву голубой цветок...
   Лепестки - словно лёд наколотый:
   к завитку пристаёт виток.
   Лепестки эти в реку выброшу,
   там довольно голубизны.
   У тебя непременно выспрошу,
   как готовить цветные сны.
   Ты - усталая, приморожена
   к тишине голубого дня.
   Ах, пропой мне, душа, если можно,
   а нельзя - так на слух попеняй.
  

вчерашние стога

   сплюну в кювет слюной -
   горькая самокрутка...
   знаешь, война войной,
   лишь бы была побудка
   вовремя и легка,
   словно побеги снега...
   капают облака
   в самую гущу века.
  
   с завистью я гляжу
   в эту определённость...
   я не король, но шут,
   снявший вчера корону...
   жарок был и горяч,
   словно из солнца соткан:
   август - гнедой палач -
   царствует в сена копнах.
  
  
  

По кругу

   ...так трепещи, усталый адвокат
   рецидивиста ретро с кличкой Лето!
   Бочок земли по-прежнему покат
   и солнцем осени она ещё согрета.
  
   Но это, понимаешь, не итог,
   коль впереди иные предпочтенья.
   Едва лишь устремишься за порог,
   тебе навстречу из инверсной тени
  
   зима придёт, безумно хороша,
   в воздушно-восхитительном наряде.
   Я вслед за ней крадусь, едва дыша
   одышкой утомлённых демократий.
  
   И жду весну, наивностью томим,
   поклонником акаций и сирени...
   Ну, здравствуй, май, и лето вслед за ним -
   пора сиест, любви и удобрений,
  
   жары, немытых фруктов-овощей,
   нахальных мух и комаров подвальных,
   описторхозом проклятых лещей
   и катастроф погодно-аномальных...
  
   Так трепещи, усталый адвокат!
  

Ноябрь-лаборант

  
   Пахнет небо купоросом,
   лаборант ноябрь смеётся.
   Кислотою травит осень
   прободение эмоций.
  
   За околицей копёнка
   перегнивших трав с цветами,
   дети тискают котёнка
   на классическом татами.
  
   Жесть неспелых откровений
   разливается дождями
   в ледяную суть явлений
   городскими новостями.
  
   Пахнет осенью тревога
   неуместных ожиданий...
   Далеко отсель до бога,
   впрочем, вряд ли ближе станет.
  

Переходный период

  
   Сгорело лето без остатка,
   как говорят ещё - дотла;
   теперь - пожалуйста, осадки
   и нижний минимум тепла...
  
   Ворчат промокшие сороки
   в кустах рябины под окном,
   а с неба отжимают соки
   прозрачным ледяным вином
   густые тучи рук Господних.
  
   В разбитых пролежнях земля.
  
   Преддверьем света новогодним
   ложится снег на тополя.
  

Цветение

  
   Ускользает букет незаметно,
   как амброзии дух-аромат...
   ...ненавязчиво... ветхо... заветно...
   покидая мои закрома.
  
   На аллее, развеянный ветром,
   он исчезнет, мгновением губ
   зафиксировав тонкую ветку
   как упавшую с неба мечту б.
  
   Остаётся сирени похмелье
   утром, раненым в сон, неспроста.
   Аромат свежесрубленной ели
   сохранять отчего-то не стал,
  
   а запомнил вишнёвую негу,
   пены майской густое амбре...
   Ах, весна - мой неистовый лекарь
   с небом в цвет голубого шамбре!
  

В сугробе

  
   Позёмок в лесу гуляет
   да холодом ноги жжёт.
   Зима нынче дюже злая,
   и месяц сердито-жёлт.
  
   В ночи шелестит сугробом
   упавший с небес глухарь.
   Мы с ним там озябли оба,
   и делим седой сухарь,
  
   зарывшись в снегу глубоком,
   наверное, до утра...
   На мой прислонился локоть
   и этому факту рад
  
   манерный пернатый ангел
   раскрывший роскошный хвост;
   а глаз - как горящий факел,
   белёсый с горбинкой нос...
  
   Удачная вышла встреча,
   только бы не околеть!
   Впрочем, метели не вечно
   на мой возбуждаться след...
  
   И мы с глухарём соседи,
   как минимум, до зари...
   А где-то гуляет ветер,
   но сверху... а мы - внутри!
  
  
  

Зырянские поляны

  
   В чистом поле нечистый воет,
   ну а чистый - сидит, молчит...
   Что-то снова всё не такое,
   а такое - так хоть лечи!
  
   И покоя, конечно же, мало.
   Впрочем, нету его совсем.
   По тайге колесит Калевала
   в первозданной своей красе;
  
   разминается на полянах,
   на болотах морошку ест,
   поднимаясь поутру рано
   да целуя своих невест!
  
   Солнце с взгорка несётся на поле,
   провоцируя быстрый бег.
   Нет прекрасней зырянской юдоли,
   если ветер живёт в тебе.
  
  

Бабье л*

   Роса блестит, как бисер на стекле
   дождливого раскисшего тисненья.
   И лето оставляет мозглый след -
   как на скатёрке жирные пельмени -
   на непомерно вытертых лугах
   или на дне натруженных оврагов.
   Горит камин, на каменных углях
   рисуя саламандру - дочку мрака,
   пылающую, будто бы болид
   вдоль атмосферы влажности осенней.
   Моя удача снова мне велит
   быстрее ветра вырваться из тени.
   Осыпался презренностью металл
   с деревьев лесопарковых окраин.
   Мороз подумал и пока не стал
   нам говорить, что нынче он хозяин.
  

Гнусное

  
   Я с комарами часто не в ладу,
   они меня своим зуденьем будят:
   поют-плюют сплошную ерунду -
   по их бельканто тоненькому судя.
  
   А мне не спать до самого утра,
   ловить "козлов" до позднего рассвета.
   Но есть ещё зараза - мошкара -
   над жаркою по-летнему планетой.
  
   От мошкары как будто не уйти,
   от бестий этих жутко ненасытных.
   У гнуса просто зверский аппетит,
   и оттого мне чуточку обидно...
  
   ...ведь летом Север так порой не прост,
   а хочется тепла, любви, комфорта...
   Я мордой славно окунусь в компост
   и гнус потом пошлю цинично к чёрту!
  

Скрижали

  
   Нарисовалось солнце снегирём,
   а где-то рядом мы с тобой лежали,
   разморенные жарким сентябрём.
   Распахнутые Господом скрижали
  
   манили нас пройтись туда-сюда
   вдоль по аллеям лучезарной славы.
   Слоилось небо, будто бы слюда,
   и корабли входили в нашу гавань
  
   с размахом старцев - Библии отцов
   и внуков Торы - где-то беспардонных -
   раскрасивших белилами лицо
   из грим-уборной ящика Пандоры.
  

Зимовье

  
   Светились мощи: будто бы святой,
   засушенный в дубовой домовине,
   оплавил мост пылающей пятой
   протектора вулкана - лавой синей.
  
   Ломались струи ливня у земли
   дежурными, как струны, сквозняками.
   Душа давно, ребята, не болит,
   хотя она, как знают все, не камень.
  
   И мощно по бушующим садам
   светил дарами грозный громовержец,
   и закипала пеною вода,
   но водопадом падала всё реже:
  
   стоячих волн замёрзли гребешки,
   зима свалилась раненым мутантом.
   Я отделял вершки и корешки
   и утеплял гнездо комедианта,
  
   где ныне собирался зимовать
   сражённой в поле перелётной птицей,
   забыв надежды, реплики, слова,
   готовый даже в льдину обратиться,
  
   чтоб только бы насытиться зимой,
   такой внезапный и, конечно, странный...
   Но я не льдышка, просто домовой,
   присевший на завалинке стакана.
  
   Такая жизнь, нелепая судьба,
   нагрянувшая, словно фининспектор!
   Я всё давил по капельке раба,
   но, видно, перепутал спьяну вектор
  
   и потому лежал, не возносясь,
   а только крепче прикипал к нирване.
   Давно природа поменяла масть,
   и кто-то бросил мощи мои в сани.
  

*похолодание*

  
   пространство
   простреливается холостыми зарядами вьюги...
   не густо
   убранство
   у бра стелется на простые раскаты
   от буги-вуги
   дустом...
   ...танца...
   будто сугробы ватные
   по всей округе
   зашлись в первородном хрусте:
   Данте
   в каком-то там МАЛОМ круге -
   приключения афро-Вампуки
   для просвещённой публики...
   не шарахайтесь - эти звуки -
   всего лишь переламывание засохших бубликов!
  
   убранство
   у гланд ... на простывшие скаты делится -
   сильное покраснение...
   популяциями папиллярных линий
   фильтрации капитуляций селятся
   в Шанхае либо Харбине
   или ином Лондоне...
   человек с ангиной
   должен часто пить воду
   (пока не утонет!)
   а ещё лучше - чай с малиной
   лечитесь сколько угодно
   но только не наполовину
   и не ходите по улице потными!
  

не гневи небо

Любови Бурельс теплом

  
   выжить - почти дожить,
   лыжи, считай, остры;
   небо в груди дрожит,
   плачет сто лет навзрыд...
  
   ментор меня учил
   разным словам любви;
   как говорят врачи,
   небо ты не гневи,
  
   лучше прими как есть
   весь этот древний цирк,
   сбросив под ноги лесть,
   сношенную до дыр!
  

Соломенная шляпка

Лилии Тухватуллинойс теплом и признательностью за тему

   Я птицу видел за оконцем...
   на ней соломенная шляпа,
   а что касаемо до солнца,
   то это просто жёлтый лапоть.
  
   Оно грустит в краю соломы
   и не мигает круглым глазом.
   Осенний день лучами сломан -
   звенит по лужам льдом, шлимазл.
  
   Но трав увядших межсезонье
   растёт стогами прямо в небо.
   И солнца свет в соломе тонет,
   где я решаю рыжий ребус.
  

Русь динамичная

  
   Румяна Русь, как барыня-судьба
   с кустодиевских медных самоваров.
   "Мороз и солнце - день чудесный", ба!
   И в бане русской выше крыши пару!
  
   А на запятках гендерных ветрил
   вращаются базарные петрушки.
   Нам не понять, что там у них внутри,
   как ни вострите на макушке ушки.
  
   На ярмарочных свежих берегах
   полно полным отменного товара.
   И скручены в баранки облака,
   и мёдов борть, как житница, нектара
  
   благоухает нежно по лесам,
   где водятся винтажные медведи.
   Сливают в хоре птичьи голоса
   с крутыми ароматами соцветий,
  
   где ландыш с земляникою вдвоём
   сшибает наземь пешего и конных.
   Динамика в Отечестве моём
   от зим до лета есть определённо.
  

Весна скоро

  
   Чу!
   Луна
   облака линчует!
   Полн[а]!
   Сейчас засвечу ей
   каменюкой
   в ухо...
   Ну-ка!
   На!
   Держи, старуха!
  
   лечу...
   ничего
   за спиной
   не чуя...
   луна врачует...
   рабов...
   как в кино...
   но!
  
   мимо нот,
   сметы метра
   травмы
   светом
   по глазам строк
   заехал
   осколками прошлого лета...
   лежит охает
   а с виду - дохлый
   плохо
  
   похоть
   под вздох охоты
   пехота ходит
   охотно
   в поход
   на! хоть...
   даю на ход
   паводок
   в ритмике
   талых вод
  
   ...журчит...
  
   вес на!
   скоро
   нем е ЕТ
   в спорах
   город
   наш
  
  

на нотном стане...

  
  
   На нотном стане снова вдоволь места!
   Пришла зима... женою ей не стать...
   И тормозит морозная невеста,
   скобля коньками ледяную стать...
   И воскресают в полдень злые лужи,
   ласкающие отблеском тепла...
   Но этой жизни мой азарт не нужен...
   Понятно всё - поскольку я не клад...
   Не клад, не сахар, что нежней лукума,
   не чья-то долгожданная мечта...
   ...и даже не певец "народной" Думы,
   не лидер, не главарь... один из ста...
   И жизнь смеётся, кувыркаясь в детстве,
   меня не пригласив на праздник сна...
   И я опять гуляю по соседству,
   где спит в анабиозе мисс Весна...
  

За кругом Полярным

  
   Переведи-ка стрелки на часах -
   счастливые-то их не наблюдают!
   Смеются вековечные леса
   и всходит в парках поросль молодая,
  
   едва взметнётся в небо сосен ряд,
   рассыплет земляникою поляны...
   Горят закаты, день благодарят,
   поют ему безбрачия осанну,
  
   ведь не поймать тому подругу-ночь -
   ах, как печальна роковая повесть! -
   бегут они по кругу только прочь
   и без успеха всё любимых ловят.
  
   На севере лишь есть для них альков,
   где встречу им я долгую пророчу:
   на запашистом ягельнике мхов
   полярным днём или в сугробе ночью.
  
  
  

Лена

Тухватуллиной Лилиис признательностью

  
   Дерби - это престижные гонки,
   где закон никому не писан.
   Дебри - это леса Амазонки,
   где куражится жизнь-актриса,
   и даёт нам урок отменный
   позитивного песнопенья.
  
   Есть река с позывными Лена,
   ей готов целовать колени
   поворотов, меандров, стариц
   и фарватерных стай глубины...
   Лена - это пяток Болгарий
   первозданностью ультрамарина!
  

море волнуется...

  
   море сошло на якорь,
   море сорваться тужится...
   шторм - это та же драка...
   ну а заливов лужицы -
   юшка разбитых чисел,
   времени потрясение...
   росы сметают в бисер
   сутолокой везения.
  
   море - башка седая -
   прячется за отливом;
   пена по скалам тает
   и обнажает сивый,
   мохом поросший камень
   ветхозаветных клонов -
   льдом убиенный пламень
   сотовых телефонов.
  
   море - как зимний факел:
   воды синее плазмы...
   здесь зимовали раки
   снами прогорклой астмы
   в самый разгар метаний
   крайности изумлений...
   мне бы в чужие сани,
   мне бы в иные сени!
  

Зимовье в Средиземье

  
   Средь зимы по Средиземью
   рад пройтись не только эльф -
   ...то на землю сеет семя,
   то, хлебнув горячий эль,
  
   уничтожить строй стремится
   силиконовых полков...
   Фараона колесница -
   колыбель для дураков!
  
   Время сущего обмана
   выползает на заре,
   будто узник из зиндана,
   и несёт какой-то бред.
  
   Смех лукавый без причины
   жжёт снежинками перрон.
   Февралю растянет мину
   марта влажное тавро!
  

Скорая зима

  
   Оттрубивши лосями гекзаметр,
   носим осень внахлёст и поверх.
   В лес бликует туман образами,
   в небе точкою движется стерх.
  
   А лекало озёрных проушин,
   словно заберег льдистый блестит...
   Заметает кольчугою лужи.
   Полупризрачным снегом в горсти
  
   занавешу тропинку позёмкой,
   и пойду вышивать кренделя...
   Осень - самое время для ломки,
   а зимою её удалят
  
   из анналов природных отдушин,
   из порталов непрожитых снов...
   Мир сегодня же будет разрушен,
   и ноябрь откупорит вино.
  
   Он завалит дороги и веси,
   унавозит снегами поля.
   Сообщат эти новости в прессе,
   и тогда-то, наддав шенкеля,
  
   полечу я надменным бураном,
   раздвигая ветрами кусты,
   заморозив до смерти бурьяны
   и рождая великую стынь!
  

Премьера

  
   Листва и грязь смешались на земле.
   Пропела оду ржавая лебёдка,
   а журавлей классический балет
   запомнился премьерою короткой.
  
   Гудел вокзал на каждом из путей
   манёвренным печальным тепловозом.
   Косяк на юг на высоте летел,
   и стыл ноябрь, принявши лёд за дозу,
  
   несущую зимы анабиоз
   в пруды, берлоги, норы, щели, дупла.
   Впервые обозначился мороз -
   пока не сильный, а, скорее, щуплый.
  
   Ворон седых вокальные полки
   осели перегноем по полянам.
   Ушёл медведь монахом бурым в скит.
   И затянулись летошние раны.
  
   И пали снеги в тёмные леса,
   заливши светом Рождество иллюзий.
   Нет, не обман, я это видел сам...
   под Новый год в одном нездешнем ТЮЗе.
  

Босота

  
   солнце растаяло,
   расстегнув бельё стёганое
   само намаялось,
   проползая вокна,
   ветром ноя...
   ужом контрабандным
   обрывая волокна
   чеканью парадной...
   поедая снег поедом...
  
   пришла весна,
   и лето следом...
   лес - над...
   торпеда
   болота
   занесена
   потом...
  
   по осоту
   бредёт босота...
   нечёсана,
   неумыта...
   о!
   санна!
   О!
   такая работа -
   из корыта
   навозного
   осознанно
   поливать неугодных грязью
   перед казнью...

_ _ _

  
   ...спичкивынув из кармана,
   жечь моря и океаны!
   вроде... слышишь, нелисица...
   но того же поляптица...
   но одной гааги птицы...
  

Затяжная игра

  
   Снегопады не редкость весною,
   зелень листьев скрывают порой.
  
   И, вино попивая дрянное,
   бомж, раскинувший карты Таро,
   рассуждает о судьбах Вселенной,
   и метели ему нипочём.
   Он, Галактикой избран из тлена,
   на пожизненный бег обречён.
  
   Птицы, кутаясь, в перья, как в шубы,
   остывают в глазницах столбов.
  
   Зачерствели от сытости губы
   у вампиров - несчастных рабов
   своей странной кармической страсти
   и бессмертия призрачных слуг...
  
   Вот тепло пробудилось отчасти,
   увлечённо взялось за метлу,
   вьюжит маревом солнечных кружев
   по сугробам темнеющих туч.
  
   И оттаяли нежностью лужи,
   и в замочную скважину ключ
   без усилий влетает синицей -
   я к тебе этот ключ подобрал!
  
   А весна в зимней шубе томится -
   у неё затяжная игра.
  

Путешественник

  
   Хмель болот растекается лужей.
   Князь подтаявших кочек, кулик,
   вдруг с утра для себя обнаружил
   многомерность старушки-Земли.
  
   И хвалить свой удел прекращая,
   он внезапно в мечтательность впал.
   Мир значительно больше вмещает,
   чем считает адептов толпа,
  
   унавозивших светоч планеты
   эпатажностью жалких острот.
   Между тем, трёхэтажное лето
   сушит влажную плесень болот
  
   и шагает, как циркуль огромный,
   на красивых и стройных ногах.
   Вечер нынче немыслимо томный,
   и река, повинуясь богам,
  
   раздвигает земные границы,
   пробивая стезю в океан.
   Мне сегодня, ребята, не спится
   этой ночью - лихой капитан -
  
   объезжаю верхом на плоту я
   многомерность старушки-Земли,
   от болота до моря стартуя,
   как мне долг капитанский велит!
  
  

Полёт любви

  
   Полёт любви - божественный фонтан,
   и недотрог волшебные запястья!
   Мне нравится вот эта и... вон та...
   Все как одна пришли ко мне на кастинг.
  
   Сонет сонат, распахнутый альков,
   и виден взгляд из глубины мечтаний.
   До Рождества покамест далеко,
   не велико величие Британий.
  
   Зато любовь приветствует зарю
   и до небес взлетает белой птицей,
   а пена облаков шампанским-брют
   стекает по стеклу промокшим ситцем.
  
  

проводы

  
   с благодарностью рассыпаясь в капли,
   с любовь взрываясь пикселями...
   тихонько ложась под грабли,
   трещит, трепеща, под выстрелами
   звенящим на солнце настом,
   поющий дождю осанну,
   без паствы оставшийся пастырь -
   мороз в межсезонье канул...
  

Сказка Заполярья

  
   В стекло монокля утекает время,
   и радужкой разводов стынет нефть...
  
   Из тундры пополудни вылез лемминг.
   Песец бездомный, свой оставив след,
   едва заметный в ягеле, пронесся
   куда-то ближе к северу,
   за ним
   умчались восхитительные грёзы
   случайно приблудившейся весны.
  
   Стеклярус лужи солнцем наполняя -
   в предсердие застывшего тепла -
   белела ночь беззвёздная... без края...
   и в сказку Заполярья унесла.
  
   В стекло монокля ангел смотрит веско,
   ему не спится в солнечных лучах.
   Цветёт пушица рыжевато-дерзко,
   в пустыне тундры тут же одичав.
  
  

Оттепель

  
   Планида струн затейливую горсть
   собрала в арфе грустного Эола;
   к ладони липнет винограда гроздь
   и красит кровью утреннее соло.
  
   Авророй встанет медь из-за горы,
   поднимет флаг спасительного счастья...
   Зима рыдает в оттепель навзрыд
   и топит снег в своей бездонной пасти;
  
   Борея след под пеплами планет
   три сотни лет... или тысячелетий...
   блестит улыбкой стёршихся монет
   по золоту в колёр сусальной меди...
  

дождь, утопия...

  
   в ризе оконных рам
   вакуум образов...
   так бы и вылез сам,
   если б не стая псов,
   мчащихся по земле,
   словно по тверди вод,
   взявших активно след
   по телефону сот!
   вычерчу линий суть
   по кривизне строки,
   вынянчу на весу,
   как Рафаэль эскиз...
   ну а потом - адьё,
   нету нас здесь, ушли...
   дождь так усердно льёт,
   будто бы век не лил!
  

Промокает крыша

  
   Промокает крыша?
   Промочите горло!
   Солнце вскочит выше -
   да на три аккорда!
  
   Солнце влезет ловко
   на антенну нашу -
   с беличьей сноровкой
   на "тарелке" спляшет.
  
   Тут же выпьет лужи
   языком собачьим
   и в горбе верблюжьим
   эти лужи спрячет
  
   до поры осенней,
   до дождей сентябрьских
   с меткой "nota bene"
   медью яркой краски.
  
  
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"