Чваков Димыч. В процессе

В ПРОЦЕССЕ

В процессе

Перебирая чётки, перебрал

всё в памяти засевшие когда-то,

любовниц телефонных номера,

полы, картошку, фото, стекловату.

Перебирал трещотки, серебро

в гитарном переборе обнаружил.

Перебродил, перебираясь вброд,

как брага, перелитая из лужи.

Перетирал сомненья в муку

под жерновами каменных ущербий.

Перетравил унылую тоску

и переспал с красавицей Эвтерпой!

киномеханик

по жизни я киномеханик,

кручу-верчу своё кино;

за жизнью на... киноэкране

слежу я в ракурсе одном:

ну, типа, как там выйти может

и как потом уже зайти...

меня обычно не тревожат,

и мне не портят аппетит...

сегодня, жизнь смотав на плёнку,

решился людям показать

себя в роддоме и в пелёнках,

в безумном счастье, и в слезах;

наоборот себя мотаю...

при этом жить не устаю...

чего-то снова не хватает,

а в кинобудку твёрдым бьют -

кричат вовсю: "да он сапожник!

напился, будто бы портной!"

спускаюсь в зал я осторожно,

чтоб тихо после лечь на дно...

никто-никто меня не понял,

не уделил минутки мне;

лишь плёнка крошится в ладонях

до самой надписи "конец"...

Финальный акт

Явление третье, на сцене ружьё.

Ага, не стреляет покуда... и ладно.

Судьба прокурором мне зиму сошьёт

и, может быть, выведет солнце на пятнах...

Предвижу антракта хмельные черты:

по скользким ступеням спускаюсь к буфету.

Желание выпить и страх высоты...

Спасибо актёрам народным за это.

Финал уже близок, заснул режиссёр,

упавший в салат за кулисами жизни.

А прима потупила дьявольский взор,

застыла столпом мировой укоризны.

Над ложею VIP опустились дымы,

как будто тяжёлая жесть километров,

где ветер, где дождь, где поля... А где мы -

Земли недоспелой вульгарная цедра?

game over game

воронья сыпь по ликам Подмосковья

да столбовая пыль - как белый дым...

несут коней литаврами подковы,

цветут и вянут нежные пруды...

кругом ни зги, одни лишь тени кружев

застенчивых неопытных наяд...

а в их глазах заледенели лужи,

и в волосах полыни горькой яд...

ждут по лесам разбойницы-кукушки

проезжих строй Иванов-дураков,

царевны все - как водится - лягушки,

по над болотом ловят мужиков...

устала Русь, противница разврата,

терпеть обузу воровских элит...

царя зовут к присяге из-за МКАДа...

усталый путник - миссия complete!

утопить Офелию

(рассказ конкретного пацана после посещения театра)

"вот же, блин, веселие - хоронить Офелию!"

из собрания неизданных мыслей 2-го могильщика

Был на "Гамлете", прикинь,

там такая шняга -

брата кончил сукин сын

ядом, а не шпагой!

И потом его жену

взял себе для понту -

королевство ж на кону,

да посля ремонту...

Девку - принцеву мечту -

чё-то утопили...

Я не понял, блин, в нату

ре, всех тех усилий...

Ухайдокали барышню

не за барыш,

не за табака понюшку...

А теперь на принца плюют,

мол, малыш,

тренируй-ка под яд ушко!

Это Гамлету намекнули

строчек Шекспира между,

ну, а он предъяву вмантулил;

но без матов... вежливо.

Гамлет - принц, без дураков;

и пером и шпагой...

Папа смотрит с облаков -

мой сынок, однако!

Дальше - круче:

трупы масс -

полные завалы!

И до кучи -

мама - хрясь!

И уже не встала -

ханки дёрнула стакан...

Катаная водка!

Гамлет дядьку на кукан -

дескать, сука, вот как!

Ну и сам потом концы

кинул под фанфары.

А иных норвежский принц*

отослал на нары.

Чисто, всех он поимел -

типа, опа, братцы

в мире - полный беспередел,

корешок Гораций!

* - имеется в виду принц Норвежский Фортинбрас

Нехватка идей

Маринке 2.0

Город устал мелкой злобой яриться,

город уселся с утра на такси...

Мимо мелькали знакомые лица,

мимо мелькали десятки Исид,

сотни Анубисов с мордой шакальей,

тысячи дервишей с рылом жрецов

и миллионы нукеров из стали,

что с головой, как большое яйцо...

Город уехал и бросил младенцев,

старых матрон, моложавых блядей.

Рефери выпростал в мир полотенце -

basta, нокаут... нехватка идей!

Мир без идей

Без идей этот мир рассыпается в прах,

разлетается брызгами луж стоэтажных.

Подсказать был готов многомудрый аллах,

только понят был паствой совсем уж неважно.

Заплетались, как дервиши, в сети дорог,

правоверные братья по вере единой,

отыскать-обыскались там город Зеро,

где бы суры Корана читал муэдзин им

да учил бы добру, а не головы сечь

за провинность, считайте, почти никакую.

Крематорием видится русская печь -

в ней пожары вселенские ярко бликуют.

Без идей этот мир рассыпается в пыль,

разлетается искрами непониманья.

Мир всегда был недобрым, и, вставив, фитиль,

ты его подожжёшь без больших колебаний.

Упрямая вещь, или беседы в беседке

Ночь чадила унылым исходом,

Пёс залаял, как мерзкий бес.

Я стоял к тебе вполоборота

И всё в душу мятежную лез.

Говорил, скупо рот открывая,

Сам себя опасаясь порой,

А в беседке стеклянного рая

Над тобой фимиам не мой.

Твоих жертв непутёвых крики

Мне вчера не давали спать.

(Не оставить бы только улики,

Чтобы позже себя не терзать).

Говорил я, а сам за спиною

Что-то острое в потной руке

Теребил, словно Дафнис Хлою,

В Лонге зеркала на потолке...

Вот слова мои для протокола,

Если хочется, то запиши:

"Я сейчас исполняю соло

Для отдельно взятой души...

Ты сегодня безумно красива,

В близорукую эту ночь

Безмятежна, и в меру игрива

Я хотел бы тебе помочь...

Но для гейши ты слишком упряма

Так, мой друг, не годится, увы...

Разве этому учит вас мама -

В анархизме пытать борьбы?

Для чего ты так долго ищешь?

Для чего ты ночей не спишь?

Отдавая себя всем нищим,

Господину потом дерзишь?

Мне не выдержать этой пытки

Я, наверное, долго терпел.."

Остров Лесбос и Лонг забытый

Отражаются на потолке...

Но в кустах не японского сада

Ты сидела, как старенький сыч

В ожиданье цветов и награды

Для тебя это дело обычное.

В этот раз получилось неважно

Я с наградами не поспешил

И цветов от росы чуть влажных

Впопыхах поутру не дарил.

Что ж ты плакать, никак не решишься?

Я тебе господин на час...

Над мужчинами ты глумишься,

А они, дураки, молчат.

Только я не охвачен азартом,

Холод мой сквозь халат достаёт...

Когда все я смешаю карты,

В отношениях наших - лёд!

Лампа жалко чадит керосином,

Абажур - почерневший свет.

На столе фолиант старинный

С ведьмой жареной на костре.

Ничего ты не отвечала...

Дерзкий смех не касался губ.

Я стоял пред тобою усталый,

С кровью выпитой... однолюб.

Даже слёзы не помогали,

Их не счесть на твоих глазах.

И из них, как бамбук, вырастали

И надежда, и вера, и страх...

Ты была - что царевна-лебедь

Со стрелой в бело-красном боку...

А меня захватили в небе,

И куда-то теперь волокут.

Эй, смените свой гнев на милость,

Я по крышам не к вам бежал...

Ножны гулкие растворились,

И кинжал по руке писал...

Наши вирши - прерогатива...

Да, и кровное, будто, родство,

Наших мыслей неуловимых

Строчки ржавые налицо.

Отстрелялся рассвет навылет,

День ему на смену пришёл.

И собаки в беседке выли,

Окровавив собой стекло.

*концы в воду*

(зимний пассаж)

...тут вы сказали: "Всех трудов не стоит...

Со мною этот номер не пройдёт..."

И понял я, что в веки века кои

Навряд ли мне фатально повезёт...

Спеша, оделся, чтобы удалиться,

И руку вашу потную держал.

А вы жевали с умным видом пиццу...

И с божоле отравленный бокал

Второй рукой небрежно виражили

И рассуждали, мол, пора дружить,

Раз не хватает нервных мне усилий -

Вас с целым взводом юношей делить.

Я делал вид... и, кстати, хладнокровно

Всё подводил последнюю черту.

Но вы не пили, как бы зная... словно...

О цианиде, пенившем сосуд...

Вот, наконец, вы на секунду смолкли

И опростали, жадная, бокал...

Я не мешал, чтоб было больше толка,

И вас держал за сдобные бока...

И вот конец... развязка подоспела...

Закрыт ваш рот отныне навсегда.

Я целовал ладони сине-белые

И, знаете, нимало не рыдал...

Чего ж рыдать, коль скоро дел по горло:

В передней же повязан целый взвод.

Всех в полынью отправлю, раз припёрло,

С любовницей под самый синий лёд...

Страна изгоев

Свеча - как повод для пожара!

Слова - решительный предлог.

Аккорды - пища для гитары,

с овечки польза - шерсти клок.

Сума с тюрьмой гуляет парой,

раззявив рот на каравай.

Неумолима Божья кара,

и мелют мелко жернова

пустых никчёмных обещаний,

обид, претензий, суеты.

И в сотый раз чужие сани:

взамен кириллицы - латынь.

И в сотый раз - кусок кошерный

в стране своей не лезет в рот,

где головою Олоферна

Юдифь приветствует народ.

Преемственность

навеяно стихотворение Евгения Ильичёва

"Век серебряной пули"

Генрихом звали Ягоду -

в любую погоду,

заметьте.

От крови, фекалий, пота

и рвоты,

и близости смерти

он сделался кремнем -

каменным темником,

Ордынским Ахматом...

Ахметом ли?

Он резал поэтов на ремни,

размягчая их матом -

чекистов речистых методом!

Ягодою

звали Генри...ха!

...коммуниста лучисто-ситцевого...

Но продали -

явился ему джихад

в ежовых - терпеть! - рукавицах.

А революция

Берией уже брюхата...

...в соответствии со Сталинской Конституцией!

Я - щепка от К Р Е С Т А

на стихотворение Кошки Шпроты "Слишком Поздно"

роза почернела, будто щепка

от того - заветного креста,

или будто из-под снега лепка

здания, которое верстать

предстоит не день, не два, а годы...

до конца земного бытия...

кровью, нервом... и душой, и потом...

жизнь, конечно, только лишь театр,

как сказал Шекспир в запале пьяном...

ну а нам не легче от того...

залечив полученные раны,

ищем схватки с сонмищем врагов!

горе уму

Всё вздыхает Софья-дура

по Молчацкому гламуру.

Её папа Фамусов

ходит голый... без усов.

Скалозуб не в скалы зуб

погрузил бы, в колбасу б!

А графиня, вот же тварь,

разводила киноварь -

будто кровь кругом блестит,

возбуждая аппетит.

Уходило к центру лето,

и отъехала карета.

Эх, карета не корыто -

едешь долго, но не сытый.

Дым отечества местами

развалился над лесами.

Бьют в Саратове ключи,

Эй, Молчацкий, не молчи!

Колье от Картье

(монолог раскрепощённого люмпена)

Эклектикою буден поражённый,

я шёл в ломбард, чтоб заложить кольцо.

Ах, до чего скупые нынче жёны -

ты ей кольцо, она кричит в лицо:

- Откуда взял, дешёвая порода,

ты эту записную ерунду?!

Пока я тут таньгу ковала потом,

почти нагая и почти в бреду,

ты покупал подарок мне, растратчик!

О, мама-мама, как же ты права:

муж лоботряс и лодырь, но не мачо...

Ах, уходи! Кружится голова

от этакого, блин, пердюмонокля,

когда ты, денег не сумев поднять,

продав колье Картье, - да будь ты проклят! -

купил кольцо, чтоб ублажить меня.

Да грош цена тому, мон шер, колечку,

а я тут надрываюсь день и ночь -

Картье мне был роднее, бессердечный,

чем милый брат. Хмельнее, чем вино,

мне гнев сейчас по голове ударил!

Продай кольцо, верни моё колье!..

Ишь, как глаза-то ты на сдачу залил,

ну нет, чтоб на балет купить билет!

_ _ _

Я шёл в ломбард, вовсю синели сливы,

и пыжился развязный барбарис.

Коль не хочу с женою жить красиво,

то по наклонной покачусь я вниз.

Какой Картье? Такого мы не знаем!

Подумаешь-ка импортный мужик!

Иду в ломбард, минуту проклинаю,

когда решил с такой скупою жить.

По течению обстоятельств

наставления тянут в омут

говорливой не в меру реки

след удачливого генома

не сгорает судьбе вопреки

настроение выше нок-реи...

вздёрнут флагом базарный искус

потрясенья в кильватере греют

катаклизмов смертельный укус...

бредит баржа блудливым балластом

в переборки стучу как шальной

по-испански мне крикнули: - Баста!

перестаньте буянить... больной...

вашим словом народ любовался

поднимаясь с арбузной зарёй...

...ветер радостный с правого галса

насмехается левой ноздрёй...

а во мне понатыкано терций

не поднять располневший язык...

и опять неспокойно на сердце

и доска просмолилась не в стык

так что в трюме протечки сплошные

хоть пробоин нигде не видать...

эх! расслабиться бы в выходные

чтоб ни слова ... не издавать...

не заполнить дурацкой анкеты

в Интернет не писать ничего...

пролетает стремительно лето...

пролетаю я мимо него...

утро. пастораль. убитый волк

не разноси без ну'жды мусор,

огонь в агонии гася...

твои глазища - перлы в бусах -

как сливы спелые висят;

а, стих желающий притворно

фальцетом гадким доносить,

язык, отрезанный повторно,

модальным галстуком вблизи

болтает что-то без умолку...

и, наслаждаяся игрой,

пастух убил поутру волка

и, окровавленной зарёй

едва прикрыв срамную тушу,

бежит купаться в ближний пруд...

его раскаянье не душит -

все психиатры мира лгут!

Не умея жить...

Карсы Беку с почтением

Грибы гробов из полусгнивших склепов

восстанут, будто тысячи причин,

которыми классически нелепо

ты от любви себя не долечил!

Не долечил, не высветлив причину,

рисуя вместо яви миражи.

Судьбу свою безрадостно влачила

"любовь до гроба", не умея жить.

мосты

сжигал и сжёг,

а вот теперь курю

зари остывшей ржавые лохмотья;

луны ожог,

заживший к январю,

блестит на небе вишенкой в компоте.

мостов остов

как уголь расколов

в наклонной лаве вниз к речной прохладе,

сажусь за стол

прекрасен мой улов -

дежурных слов горячие исчадья,

хоть в тишине

расстались мы с тобой,

и нет пути, чтобы назад вернуться.

я на коне,

вокруг полно рабов,

удачно избежавших экзекуций.

утробный вой

обиженных самцов -

нет не мороз... мурашками по коже!

до одного

всех помню я в лицо

и им в лицо свою перчатку брошу.

пусть сожжены

винтажные мосты,

и ты ушла за горизонт зеркальный,

обнажены

клинком моим кресты -

следы дуэлей среди залы бальной.

В радужном тренде

Разговаривай, Калуга,

пой частушки Сан-Хосе.

Хороша же ты, наука

от Альфреда де Мюссе:

что ни женщина - трибада,

что ни герцог - содомит.

Отчего ж такое, к ляду,

происходит меж людьми?!

Между свингеров на пляже

строит рожи трансвестит,

active gay флажками машет -

видно, жаждет огрести.

И танцуют в клубе бл... леди

упоительный стриптиз.

Так и ловят в свои сети,

шест лаская сверху вниз,

выдавая вожделенье

за прекрасную любовь...

В свет из тьмы выходят тени;

и какой-то пустослов

рассуждает о морали

в педофиловом ключе -

дескать, мы бы воспитали,

развратили... и вообще...

Разговаривай, Калькутта,

пой частушки Сен-Тропе.

Педераст рамсы попутал

в невменяемой толпе.

Исход

Вейтесь пейсы на просторе,

славься мудрый ортодокс!

Рифму мы пристроим к Торе,

а потом объявим пост -

чтоб народ не смел бы всуе

жрать пророческую суть.

Я невинно вопросую -

вопросительность несу

тем, кто шлялся по пустыне,

Моисеем увлечён.

Мухи дохнут в паутине,

только мы-то здесь причём?

Наши пейсы выше кипы,

если ветер в голове.

Манну кто-то так и сыплет

сверху. Ветхий, как Завет,

поднимался в небо мыслью

неуёмный Моисей:

- Ах, люблю из Торы "числа"*,

но по жизни я - как все...

* - Имеется в виду Книга Чисел, которая повествует о скитаниях евреев по пустыне после Исхода из Египта;

подстрочник

с печалью я гляжу

в подстрочник генофонда...

и пляшет предо мной

разнузданная фронда...

и тонок парашют -

худеет год от года...

и бес бредёт хромой

в хвосте у самолёта...

его так зыбок след,

что стынет неба хлябью...

и застит мгою свет

от непрозрачных капель

манит меня судьба

усталым суицидом...

не выдавить раба

под пение торсиды!

святоша

от стаи отставать мне не с руки,

а проще говоря, совсем не с лапы...

я был последним среди волокит,

а вот теперь гоню их по этапу:

гоню в пургу вдоль зыбкой полыньи,

в которой замерзают Казановы...

а раньше всё бахвалились они

победами, как модники обновой...

сейчас не то - купель взамен тепла,

подаренного дамами в алькове...

аз есмъ добро, мне не хватает зла

в покойном от любви посмертном слове...

топлю щенков неискренней любви

без жалости, без спешки, без злорадства...

зови на помощь или не зови -

вам не поможет "донжуанов" братство...

я здесь поставлен зло искоренять,

и мне не страшен окрик ваш: "Иуда!"...

какая, право, низкая возня...

я скоро вас торжественно забуду,

когда введу наложниц в свой придел,

которых вы, подонки, развратили...

я ж их оставить Господу хотел,

и надо мной куражились не вы ли?..

теперь мой час, моя лихая ночь -

я накажу блудниц на ложе страсти...

а утром прогоню бесстыдниц прочь,

апологет, святоша и схоластик...

Воспоминания о державности

Мы ходили в атаку развёрнутым строем,

и седой самурай показал нам кишки!

В этом сне что-то есть, ты прости, наносное,

как с котятами гимнов эрзац-пирожки!

В этом есть что-то очень и очень крутое,

как замеса бетона остывший гранит,

и летит в пустоту твоё имя простое,

разбивая порталы и склепы обид.

И летит на поверку всего лишь пылинка

на краю мирозданья нелепых утрат;

ты моя дорогая, моя половинка.

Если клятвою станешь - я твой Гиппократ!

козьи наки

на тему "заказная свобода продажного слова"

Вы заказали мне молчанье на продажу,

отъявленные суки тиражей!

Подонки слов, отребье эпатажа,

из-под козы лукавое драже,

безмолвный символ сил косноязычья,

пожалованный золотом к хвосту...

Ваш господин - лишь мелкий бес обычный,

обличьем - скучный лавочный хвастун:

и мысли нет, и тем для разговора -

бабло и бабы застили глаза...

И тьма Египта рухнула на город,

и от беды застыли образа...

каланхоэ до небес

(ода разделу/переделу)

я видел мавра... мавр - со мной на "ты" -

всё говорил о бдениях бессонных...

на фоне разливного самогона

цвели непохмелённые цветы...

земля твердела, гумусом полна,

от засухи, увы, немного толку...

без влаги я давно завыл бы волком,

кабы не грела разум белена...

от атропина на тропинках бренных

вознесся каланхоэ до небес,

иным лианам не хватает мест,

чтоб сельве заменять собою вены...

забор застрял на подступах к весне,

а я давно устал с собой бороться,

- гори огнём! - скажу вам, как ведётся,

на сантименты ни секунды нет!

нет ни секунды, здесь уклад иной -

не хватит - где там! - робкого дыханья,

кружит дурман-страна над беленой

в туман приватизированной рани...

В аду котёл погас

Вергилий спит, в аду котёл погас,

и уголь с газом нынче не подъёмны.

И чешутся от холода рога,

и вечер, знаешь, перестал быть томным.

Над Ойкуменой ветер ледяной,

Валгалла вслед за адом вымерзает:

её накрыло снежною волной,

которая от зависти косая,

как полчища задорных степняков,

покинувших унылые пустыни.

В аду давно - ещё спокон веков -

намерения вязнут в паутине.

Но жар угас, и не спасает жир

ни грешников, ни закалённых бесов.

Над миражами обнажённой лжи

смеётся смерть и жареная пресса.

Клубится дымом рай для простофиль,

для умных рай яснее, но пожиже.

И смотрит Кто-то сквозь метельный фильтр,

и сквозь него же еле слышно дышит.

Осознание неизбежного

Количество вряд ли переходит в качество,

эпатируя им человечество;

впрочем, множит множественные чудачества,

а это, право, уже не лечится.

Живое слово сегодня не интересно

ни читателю, да и не автору.

Мемы, комиксы, постеры - вот вам и песня

несчастливого успешного завтра.

Собираются в горсть горизонты кружев -

наших слов отрицания грошевы.

Смерть - естественное для жизни оружие,

не естественное - Слово Божие!

Улетучится смысл библейской нотации,

горизонт опадёт прободением.

Жизнь по Канту - всего только декорация

к иллюстративному вознесению.

Педагоги по недоумению

Учить - не строить жизнь свою с нуля.

Охотников немало наберётся

других учить и дурака валять

в плену у назидательных эмоций.

И нет стыда у тех учителей,

и нет желанья отойти в сторонку;

а клоуны из цирка дю Салей

в наставники прошли, похерив конкурс,

"ботаников" от Бога затоптав,

и отстранив от менторства достойных.

Учителя? Да нет на них креста,

а связи рвать, помилуйте - как больно!

Учить - не строить судьбы на костях

своих врагов или простых прохожих.

Зубрить легко. Давайте подытожим:

нам выжившие всё-таки простят.

развитие

время излечит,

время залечит,

был ты предтечей -

станешь увечным,

был брадобреем,

станешь клиентом,

был скарабеем -

стань эвольвентой;

стань бессловесным,

будь молчаливым,

молний небесных

клацни огнивом...

мы не герои:

в пятках, как сердце,

прячется строя

малая терция...

время излечит,

время погубит -

станешь извечным

злом на YouTube-е!

Вдали

И Новый год на дальнем берегу,

на тайну мира слишком непохожий...

В аятоллах атоллами лагун

кокос размазан кремами по коже.

Но Рождество - ты верь в него! - придёт,

румяное, цветастое живое.

Сначала только грянет Новый год,

неведомый, но полюблю его я.

И отчего же вдруг не полюбить,

когда он нам несёт подарков тучу,

помимо слёз, открытий и обид.

Но этот год, конечно, самый лучший!

Добровольное рабство

Быть свободным уж очень накладно,

ну а в рабстве и сыт, и румян...

Раб представит свой выбор приватный --

как наличие супер ума.

Он споет сюзерену осанну

и прославит мерзавцев в веках.

Раб ничтожный, но сытый и пьяный --

как пузырь в неуклюжих руках,

как дырявое сито прогресса,

как густой борщевик на полях,

как опушка сгоревшего леса,

как Макар, загонявший телят

до полнейшего уничтожения...

Раб преступен по сути своей

в добровольном, как сон, унижении

в отмороженной в лом голове.

Цыганский сенокос

Стрясу росу на куст

с израненной косы --

исчерпанный ресурс

просыпанной грозы.

Встаёт над лугом пар

июльских трудодней...

Не сенокос, угар...

Но все-таки коней

не станем воровать,

наш табор сыт и пьян.

Пора голосовать --

кто быдло, а кто пан,

кто лемех, а кто плуг,

кто плут, а кто трюкач.

У нищих нету слуг,

хоть тресни ты, хоть плачь.

Встаёт заря на кон,

росы растаял след...

Мой табор далеко --

за тридевять монет,

за тридцать городов

да иноземных стран,

за сотнями родов...

Пойду читать с листа

свою шальную жизнь

уже в который раз.

Летит, сгорает мысль...

День, сенокос, жара...

Сим свидетельствую

На шести вершках стрелялись

через бархатный платок!

Эх, не чаяли в начале

то, что устье - не исток,

что унять пустую ссору

будет нам невмоготу.

А вокруг блистали горы,

впереди кружил маршрут

по завалинкам на саклях,

по пещерам дней святых.

Букли сникли вялой паклей,

в париках гниют цветы.

Дамы плачут о поэте,

а убийце невдомёк...

Он в наивности конкретен,

позабыть обид не смог.

Не сумел унять стремленья

наказать задиру впрок...

Вышли в люди божьи тени,

преподав простой урок:

не прожить без эпатажа,

коли ты поэт и шут,

некрасив, глазами влажен

(да и я подчас грешу

недержаньем мыслей дерзких,

а ведь это - моветон...),

не ходи по краю, дескать,

и не лезь в чужой вагон!

Разрываются рыданьем

разноцветные огни.

Поломало мало граней

о накатанный гранит,

чтоб понять - попало в сети

что-то странное, внутри

в память злую о поэте

провоцируя гастрит!

Вперёд-вперёд, вульгарные полки

Вперёд-вперёд, вульгарные полки

нанизанных на шомполы изгоев.

Движенья ваши плавны и легки,

а транспаранты свиты из обоев.

И каждый втуне выстраданный шаг

для вас легко даётся между делом.

А командир, сорвавшись в антраша,

порвал штаны, сойдя с пробега вело...

Евросоюзным благовоньем чист,

бежит гонец решительный из Пизы.

Блестят в костях рентгеновы лучи,

работу предваряя экспертизы.

И Бобик тоже безутешный сдох,

завидев завершение процесса.

Построил город патриарх Енох

на голом месте без камней и леса.

А после, удаляемый от дел,

исчез старик по Божьему веленью,

и грешным нам сей патриарх велел

не плесневеть от праздности и лени!

Бегущая мишень

...движение мишеней постоянно...

Как страстен и неистов мой удел!

Палят по мне не лавою вулканы,

не реки, распластав в затонах тел

горячую натруженную массу

от солнечного летнего тепла,

швыряют тонны вод в манере брасса...

Придав словам стиль ласковых услад,

стремлюсь убраться тихо, незаметно -

мишень ушла, ату её, ату! -

я пилигрим, я только странник бедный...

Гонения познав за доброту,

спешу скорее в дальний путь собраться -

там - за морями - легче станет жить:

раз денег нет, нет в принципе инфляций,

и океан разнежено лежит,

язык волны над пляжами вращая

ленивым поворотом головы.

Мне эти ласки много обещают,

намного больше, чем рискнули Вы.

Правитель омский

Полужизнь-полусон в полумраке иллюзий,

половицы скрипят, чуя вражий сапог...

Колчака от красот любовью контузило!

Через юшку и мат - рабский выдавив слог,

уходили в Сибирь комиссары надежды -

бескорыстные черти от люмпенских сук...

Умирал адмирал, смежив грузные вежды,

не сумевший осилить расстрельный недуг.

Стихи

Стихами поддержим земную твердь,

опору ей возведя...

Ты только в удачу поэта верь,

отведав метафор яд.

И спой и спляши нам, любой провал

считая за пустяки:

из образов-слов прорастёт трава,

и в Лету уйдут пески.

Стихами поддержим и звук, и жест,

а хаос отправим в ад.

И пусть в этом мире сплошная жесть,

я верю - пойдут на лад

дела и процессы. А сонмы мечт

пусть сбудутся сей же миг...

Стихи очень часто мощней, чем меч,

сильнее всей мощи СМИ!

Мятежный проводник

От мятежа остался мелкий "бздык"

разбитого в засаде эскадрона.

Я не беру щенков и прочей мзды,

себя не причисляя к эпигонам.

Я просто проводник чужих идей,

используемый втёмную, меж нами,

а не пустой фанатик и адепт,

порой неумолимый, как цунами.

Спустилась тьма на тридевять земель,

застыл туман, упёршийся в нирвану...

Стремился я к нему с десяток лет

с той стороны зимы киноэкрана.

Гиен не вижу - призакрыл глаза,

лишь лапой раздаю им по сопаткам.

Почти не сплю, почти вошёл в азарт,

побоище - отменная зарядка!

И кто-то управляет мной извне,

я снова, братцы, только ретранслятор:

не соберу премудрости в сонет -

наверное, таланту небогато.

Гуси

У гусей незавидна судьба -

их дразнил бы да резал каждый...

Гуси - птичий отважный штрафбат,

Рим спасающий не однажды!

Гусь давно не товарищ свинье,

индюкам не двоюродный тож.

Среди них, жаль, ораторов нет,

чтоб отлаять заслуженный кошт.

Двенадцать сотых

(понедельничный субботник)

Владимиру Бродскому с теплотой

всеЛен сопрелем - век за полтора,

за веком вектор, орт ему в кормило,

цветёт весною город - Ленин рад,

а всех иных инфекция скрутила:

китайского замеса новый грипп

свиней и птиц согнал в одну колоду...

электорат давно всеЛенно влип:

на Марсе отхватив двенадцать соток,

гуляет по нескошенным лугам

внезапно обезвоженных сульфатов...

а яблони цветут назло богам,

и плачут проливные ренегаты,

америками счастие поправ,

как царь Давыдоff океаном бочку...

мне, Ленин, лень... я твой ручной Евграф

взамен любви и прочих многоточий!

обнажённый малиновый мальчик

я тебе расскажу, мой малиновый мальчик

в башмачках из велюра и папиной кожи,

ты державу мочил, мол, нельзя жить иначе

и ходил по росе с неприкаянной рожей...

ты призвал дурака и позёра на царство,

чтоб сломать индустрию с улыбкой паскудной...

конспирация мысли, где бездарь-коварство

ковыряет в исподнем корзины валютной -

это признак гламуренных злых вырождений,

от которых на роже прыщами стагнаций

выползают оффшорные хмурые тени...

ты дрожишь, ты трясёшься, мой маленький наци

В офсете

Печатайте, печатайте... играйте

и приходите радостно в экстаз...

Печален одурманенный спичрайтер -

не говорит, мол, no go must...

А если так, то мы с тобой продолжим.

Нам в этой ипостаси вековать?

Помилуй, Бог, да разве же возможно

бросать в камин горящие слова,

а после только неудачи множить

и наблюдать движение планет?

Зуд творчества вибрирует под кожей

и мир людей монтирует в офсет.

Голубые ели

размышления по мотивам стихотворения Алана Эббота

"В Лиссабонском порту"

Здесь "голубые" ели, как в Кремле -

кабак мутило запахом порока...

И капитан познал под старость лет

накал страстей неистово высокай...

Оглохший Флинт хлебал прокисший эль,

на "петуха" ботфортом грозно топал

и говорил ему: - Греби, отсель,

и не тревожь усталого Э-э-э... зопа...

Краткая история ВКП(б) с осенними иллюстрациями

Октябрь - как много в этом звуке,

а Ленин в Смольный шёл... и шёл...

Ноябрь Великий - помнят внуки,

и помнят правнуки ещё...

ВКП(б) вступала... в лужу,

КПСС здесь не при чём...

Кленовый лист напрасно кружит

и Питер кроет кумачом.

Стране ещё не до Советов,

здесь каждый сам себе Нимрод.

А царь, гляди-кось, канул в Лету

и прихватил с собой господ.

Крестил державу рукотворно,

да в три перста семинарист.

Зиновьев, Каменев упорны -

за Питер чуть не подрались.

А всех подельников готовы

не за понюх табачный сдать.

Но вновь никто не арестован,

и плачут в небе провода,

осенним посвистом унылым

телеграфируют о том,

что здесь когда-то счастье было -

тому уж лет, пожалуй, сто...

А осень - ржавая старуха -

Аврору красит напоказ...

ВКП(б), октябрь, разруха,

матрос устал: железно - ПАС!

Матрос, железо, бриллианты,

Родзянко, Сорос, Эрмитаж,

Корнилов, пьяная Антанта,

Чапаев, Каппель, эпатаж,

ЭсЭсЭсЭр, союз, Чичерин,

эмир Бухарский между строк...

37-ой, унылый череп

и от щедрот державных - срок!

И снова выпал из гнезда...

"Кто там в оранжевой ермолке с купцом турецким говорит? "

А.С. Пушкиндт, "Неф гения Онеги"

малиновый бэрэт -

посла нэвинный росчерк,

Онегин загорел на пляжах Бугульмы,

мой "люгер" в кобуре

о выстреле хлопочет -

затейливый пострел из базы данных Тьмы -

из базы данных Тьмы, которая на Темзе,

где бархатный хорал

заклинит нотой СИ...

увы, утерян смысл, как Фрейд в деревне Хампстед,

и свёрстана мораль,

под "Домострой" Руси...

_ _ _

...а в клинике на Пряжке - тишина

распята кляпом грёз по всей державе...

давно давным удача пацанам,

и повзрослевшим здесь не угрожает...

Припев "кукушат":

во кли... во кли-и-нике,

во клинике санитарки-молодцы

пациентам пришивают бубенцы...

пришивают, приговаривают:

"Тебе, тебе дала... тапки мягкие, смирительный халат..."\

во времени

чувствую кожей -

организм обезвожен,

SOS! триги

ножницами

интриги ложные...

о, боже!

прикинь -

пролежни

от бикини...

снежней экзамен

сдавай судьбе

гуляющими нулями...

экзем мну камень

цепочкой лет

стареющими телами...

Утро в Западном полушарии

В дымной рюмочной сонм событий.

Умирает раззява-ночь.

А луна - безмятежный зритель

из программы ТВ "Точь-в-точь".

Режиссёр, безобразно пьяный,

прихватил кокаин ноздрёй.

Утро. Отпуск. Доминикана

и туристов нетрезвых рой

так и вьётся в окошке бара,

словно мух оголтелых полк.

Мир подлунный минорно-старый,

словно серый от грусти волк.

В дымной рюмочной пляшут тени,

запотела в росе луна.

Утро. Отпуск. Христос - младенец.

И совсем далеко война.

газонокосильщик

косить газон

с утра не устаю -

вслед за литовкою бреду себе в низину.

тревожен сон,

как очень тёплый брют

или распятая на солнце парусина.

скользит в траве винтажница-коса,

обманывая время тихой сапой.

в его очах - живей живых, де Сад

простёр над миром полумёртвым лапы.

я убираю нечисть; по пятам

преследуя исчадия прогресса.

на ней не сыщешь тени от креста

или парижской королевской мессы.

косить газон

приходится с утра

и заросли прореживать литовкой.

звучит музон,

усиленный стократ

ворчанием заряженной винтовки.

я обхожу окрестные поля,

кто не ушёл, того не пожалею;

и небеса ко мне благоволят,

как к сладкоежке в праздник бакалея!

Пути

В конце пути усталого ковбоя

имеется весьма простой ответ:

один билет на пригородный поезд -

во тьму веков отложенный билет.

В конце туннеля свет рассветный брезжит,

как будто бы по лезвию Невы...

Ура-ура, сегодня на манеже

сон-антреприза одолень-травы!

Встают полками колдовских излучин

тягучие болотные слои.

Крупою ветер снежною колючий

по бездорожью нервному сбоит.

В конце пути у форточки открытой

восстал из ада дьявольский вопрос...

...кому-то светит сытости корыто,

а на кого-то выпал строгий пост.

В мои сани не лезь...

В мои сани не лезь -

унавожу компостом!

Я сегодня не зол,

просто трезв, как стекло.

А в ребро лезет бес...

невысокого роста,

будто пекла посол

или сбитый пилот.

Я хватаюсь за случай -

прижаться губами

к твоим скользким,

от страсти горячим губам.

Еле видимый лучик,

от светоча пламя -

вот и всё моё войско.

Мой ангел, избавь

от ненужных надежд

и напрасных влечений...

Я давно уж не тот,

ну а ты всё летишь.

Среди праздных невежд,

их пустых песнопений

кровлей стонет мотор

дымом вздёрнутых крыш.

Отревели белухой застывшие блики -

моей памяти давней чудесный узор.

И не ясно нимало, кто спрятал улики

и потупил любви моей пламенный взор.

Восхитительный "совок"

Я три рубля держал в кармане,

чтобы нервировать врагов:

мол, государство не обманет

и даже более того -

меня поддержит, если нужно,

"сто грамм наркомовских" нальёт,

затянет поясок потуже,

поддержит творческий полёт.

Зелёный шум советских буден,

за пятерик - почти банкет...

Что, старина, здоровы будем,

когда Абхазии "букет"

в пельменной подадут обычно,

а также сочный, как беляш,

мясною негой симпатичный

полу разваренный гуляш?!.

Салат "Столичный" сытен очень,

ещё "Столичной" закажу...

И мне других краёв не прочьте,

когда в моём - сплошной ажур!

Я три рубля в кармане нежил...

а нынче доллары в чести.

"Макдональдс" - труп питанья свежий -

как напомаженный, блестит.

Город из тьмы

Свет сонетов - почти что как флот,

словно съезд на чухонских просторах.

Из кремлёвских неласковых сот

вырастает неласковый город.

Он подчёркнуто слажен и крут,

он похож на улыбку Джоконды,

купол собран его в парашют -

не расправленной вверх анаконды -

Петропавловской крепости штык

брюхо рвёт проливными дождями;

от воздействий Полярной звезды

крест и ангел обложены льдами.

Над кварталами - иней в стекло

навсегда затаившихся кружев,

цепи высушенных болот -

проецирую в пепельность лужи.

От столичности - циркуль стальной,

от чухонского - томная ряска

Петербург обожаю весной,

как пустыню по имени Наска!

Он наскален в гранитный альбом

уходящего в ночь космодрома,

на века упирается лбом

в пятый угол доходного дома.

За Можаем

по мотивам стихотворения Алекса Трудлера "изломанный челнок"

Утратив парус, не спешу сдаваться -

дана мне в помощь девушка с веслом,

она из гипса - мрамора-эрзаца,

её люблю я всем чертям назло.

По океану креативным ливнем

летит, как тройка звонкая в степи,

умна, непотопляема, наивна

эскадра от Колумбовых ветрил -

"Санта-Мария", "Нинья", также "Пинта" -

несёт меня к Америкам стихов.

Карибы рифм корябая о рифы,

настоянные в скопище грехов,

стилистикою штиля поражая

и шторм метафор пряча от людей,

моя Планида за "седьмым Можаем",

как Фрези Грант, шагает по воде.

Шоу должно!

по мотивам стихотворения Кривой эфир

Наберу-ка я песен в поле -

там полным-полно голосов...

Кошки воют о тяжкой доле,

Нагоняя тоску на сов.

Поломал декораций груды,

выпрямляя эфир стилом,

а кумир - записной ублюдок -

здравый смысл заметал крылом,

всё стремился забраться в душу,

всё кричал о любви до слёз,

а потом слегка занедужил,

когда я ему вправил нос.

Но, желая остаться в белом,

шоумены кричали вслед.

- Это, дяди, не ваше дело! -

приготовил я им ответ.

Дяди выпучили глазища,

предлагая уйти в туман.

Ну, а мне-то куда умище

деть, раз столько во мне ума?

Завяжу я теченье мыслей

в узел ненависти спроста -

то-то шоу внезапно скиснет,

и я вам пропою с листа

песню Сольвейг винтажным басом,

а потом ещё - из "Квинов"...

Эх, культуру б направить в массы,

а не в шоу-ТВ - говно!

Летний день в деревне

бу-дем

днём

да-вить

щеку за...

...за-ку-ёт

кузнец

Ва-

-ку-

-ла

ку-ла-ком

кому-то

в бок...

боль...

...но...

ле-ннннь

вста-вать

к вечер-ней

служ-БББе!

Бом-бу бы

на кол...

...о-коль-ню

НЮ!

око-лица

се-ла

село

солнце за ре-

-кою

ой, ты я...

год-ка моя...

по-ле...

по ле-су...

нас

двое...

Зима в кармане

Марановой Ирине Юрьевне с поклоном

Зиму я люблю давно -

и не помнит календарь.

Как креплёное вино,

пьян слепой с утра фонарь.

Наклонился до земли,

над сугробом свесив глаз.

А душа опять болит

за страну, да и за нас...

А страна кричит, как смерд,

не уймётся, не простит -

а ля гер, ком а ля гер!

В унавоженной горсти

ЭмВэЭф цветёт травой,

ну а нам - один бурьян,

да страна - как поплавок.

И в верхах сплошной канкан:

прободение сердец,

промывание мозгов;

что ни лидер, то подлец

или около того!

А пророки, ясен хрен,

с мрачным видом виски жрут,

завершив эксперимент:

"Фига - постсоветский фрукт".

По карманам жжёт зима:

холод, голод, недодой,

нефти резкий аромат,

нагнетающий бедой...

Старина Эрнесто

Карбид на Карибах

Атлантикой пены

шипит днём и ночью гремучей змеёй.

Безмолвною рыбой

я, берега пленный,

спешу солнцепёком на Кубу - домой!

Июль мне играет на бас-кастаньетах

упрямую песню о плотских мечтах.

Цежу я дайкири докучливым летом,

и с каждым глотком всё южней широта.

Салат на Карибах

из манго с грейпфрутом.

Атлантика "Гранму" качает в руках.

Огромная рыба

и скат парашютом,

и плети теней... горизонт в облаках...

Смеркается быстро;

по дикому пляжу

гуляю чуть боком, как краб-эрудит.

Фиксирую - выстрел:

друзей ли не нажил

или был уверен, что враг победит?

Старик вышел в море

и с рыбой вернулся,

а мастер остался лежать на полу.

Вчера с ним повздорил

до дробного пульса...

а он мне устроил кровавый салют.

Препарат

я - инвестор неизданных букв,

отрешённых сознанием строчек...

я - всего лишь невидимый звук

распускания видимых почек...

я - кудесник молчания нот,

от которых по коже скольжение...

я - души отлетевшей цейтнот

под настырное ангелов пенье...

я - простор заливной тесноты,

я - касанье усталого гуру,

я почти что такой же, как ты...

я - от "стула" плохого микстура!

Gloria

...не бросайте в овраг оливы -

там маслинам-то места нет...

незавидная перспектива -

сгнить под лавром своих побед,

отзвенеть под волненье меди

и осыпаться, будто волчок,

как софитом гонимый йети,

хлором съеденныйй окорочок...

...не бросайтесь в овраг за славой -

там не слава, вульгарнейший шок;

опыт вздёрнут иголкой ржавой,

и вкипает в раствор порошок!

ты гость

ты гость не вечный,

просто ждёшь мгновенья,

когда тебя к Престолу призовут...

и быстротечно

увядают тени

в лугах, где кони пользуют траву

а ты смирен

и плачешь безутешно

над пролетевшей жизнью-суетой

лови момент,

покуда пьяный леший

не раздавил дубеющей пятой...

пока поёшь ты,

есть ещё надежда,

тебя совсем нескоро отпоют;

но слишком острым

подсознанье режет

дыхание противника в бою...

сверх меры мал,

чтоб стать потом великим,

а это, безусловно, очень жаль...

себя ломал,

не слушал наши крики

и угождать плебеям не желал...

Комментарии: 2, последний от 23/02/2018. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 23/02/2018, изменен: 23/02/2018. 124k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия
Аннотация: Перебирая чётки, перебрал всё в памяти засевшие когда-то...

Чваков Димыч : другие произведения.

В процессе