- На, сука, на... - любимейшим из моих развлечений ещё лет десять назад было приезжать с Кулишем на выходные в Питер и хуярить по тёмным переулкам подвыпивших морячков-мотористов. Бесчувственные тела этих расклешённых в талиях, рукожопых лузеров мы спускали затем вплавь вниз по Фонтанке, а сами отправлялись жрать пивко в шалман у Исакия.
Отчим мой тоже был по молодости мотористом - романтик, сука-бля. Баклан атлантический. Вязкий вкус баночных ананасов, строберри и горького пепперминта, увы, неизгладим: я люто ненавижу детство...
***
- Как зовут тебя, нимфа?
Нимфа смахнула сопельку с крючковатого клюва, загадочно улыбнулась исподлобья и прошептала:
- Вагинька...
Она, наверное, была красива. Наверное... хуй её маму знает! После трёх литров тёмного под сухарики любая в моих глазах может претендовать на звание "Мисс Вселенная", были б только в наличии жопа да сиськи.
- Вагинька, угу, Вагинька... Хогошее имечко, чогт побеги! Навегное, ггеческое... Что привело тебя, милая Вагинька на эти серые ступеньки у воды?
- Я, я не знаю... - всхлипнула речная дива.
- Понятно, ага... - заметил Кулиш...
***
Две пол-литры, дохлая ромашка и сладкий чупа-чупс в ширинке: мы уже в такси, и я выгуливаю Вагиньку по местам боевой славы (как многие, я тоже служил когда-то срочную). Сначала Бугры (поглядели издали на ворота КПП), потом Кузьмолово (хуй знает, с чего нас туда понесло), остановка: типо поссать...
Пока водила дрочит в салоне на забытый лифчик, я привсунул Вагиньке под ёлкой, метрах в пятидесяти от трассы. Вагинька стонет.
- А почему тётенька так громко пищит? - спросила, откуда ни возьмись появившаяся вдруг на полянке, девочка.
Беленькая, с бантом, в аккуратно выглаженном сарафанчике, нежные шляпки psilocibe semilanceata торчат из лукошка: чисто ангелочек... Выскочила откуда-то из-за рябинового куста, стоит, переминаясь с ноги на ногу, и смотрит любопытными своими глазёнками как дядя тётю того...
- Тётя не пищит, она поёт песенку о нетрудовом доходе, девочка.
- А что такое доход, дяденька?
- Доход, хм... - я пребываю в некотором замешательстве (и чему только учат детей в школе?) - Понимаешь, девочка, это такие денежки, которые некоторые дяденьки иногда дают некоторым тётенькам, чтобы те погромче пищали и побыстрее двигали попой.
- А мне вы тоже дадите денежку?
- Брысь отселя, малёк! Не мешай тётеньке доход получать! Видишь, как она старается? Вот отрастишь свои сиськи, тогда и найдёшь себе доходного дяденьку...
***
В тот раз мы покидали Питер с лёгкой душой: программа-минимум по морячкам была выполнена и даже более того, но возвращались впоследствии частенько - ещё раз двенадцать: надо же было хоть кому-нибудь прореживать северную столицу от гнусноватых дебилов мотористов. Правда, Вагиньку так больше никогда и не встречали. Порою нам казалось даже, что она сгинула уже бесследно...
Но вот недавно... короче, донесся до нас тревожный слух, будто бы наша старая знакомая - нимфа Вагинька - стала популярной сетевой пейсательницой: строгой, мудрой, а потому и банит критегов направо и налево.
А я... Я и не удивлён нисколько - нормальная философия бытия: каждая уважающая себя тётенька, потерявши вдруг постоянный доход, так и норовит стать дизайнером по интерьеру или охуительно известным литератором...
Что сталось с той чистенькой девочкой в сарафанчике? Не знаю, не слыхал. Сдаётся мне, правда, что с доходами у неё как раз всё нормалёк. Если, конечно, грибами не объелась...