Аннотация: Грелочный рассказ, получивший 3 десятки в первом туре и вышедший в финал.
Я рыжий Панька. Так прозвал меня Рома, он считает меня девчоночным. На самом деле зовут меня Пашка, мне тринадцать лет. И я не считаю, что я девчоночный. Я нормальный. Это он злой: убивает котят и голубей. Убивает не сразу. А сперва... Нет, не скажу. Мне стыдно говорить, что он с ними делает. Это некрасиво. И обиднее всего, что все взрослые делают это. Все родители, какие есть, делают это всё время, или, по крайней мере, пробовали хотя бы раз в жизни. Но Рома - он не просто делает это. Он ковыряет палкой бедную зверюшку, пока не разорвёт ей там всё внутри...
Вообще-то Рома раньше не был злым. У него папа полковник. После школы он собирается в военное училище. Он старше нас всех, ему уже шестнадцать лет. Говорит, что так он теперь вырабатывает у себя мужской характер. Нас называет салагами, не понимающими, что жизнь - это очень жестокая штука, и в ней надо быть самым сильным, чтобы выжить. Я верю ему, хотя и сомневаюсь иногда.
Не подумайте, что я совсем уж никудышный мальчишка. Я тоже люблю приключения. Только я, наверное, добрый. Как дельфины. Я видел в передаче, дельфины-мальчики дружат между собой так, что всё время вместе плавают, целуются, трогают друг друга, расстаться не могут.
Но так могут делать дельфины, а мы - ведь мы же люди. Для мальчиков-людей это плохо. Я сам понимаю, что плохо. И все это знают. Не буду называть слово, оно обидное и грубое. Я боюсь, что могу оказаться таким. Все пацаны боятся этого.
Год назад в нашей роще появились зелёные единороги. Может быть, конечно, это не единороги, а кто-то другой. Их видели только издали. Они близко к себе не подпускают. А днём их вообще нет, они появляются только вечером, когда уже темнеет. А может, их днём просто не видно, потому что они обнаруживают себя только зелёным светом, который излучают.
Детям строго-настрого запретили приближаться к роще, на дорогах стоят блокпосты. Но мальчишки знают много тропинок, о которых никто из взрослых никогда не догадается.
Рома предложил нам испытание на храбрость. Пацаны, конечно, согласились.
Когда мы уже были на месте, закрепили палатку, Рома признался, что у него были свои цели в этой вылазке. Зелёный цветом светятся лепреконы. Если это так, то можно стать очень богатым, найдя их золото. Все играют в игры, знают и о золоте, и о лепреконах, и о единорогах.
Но, конечно, это сказки для детей. По науке всё объясняется. Если они зелёные, значит, они отражают этот цвет. А красный дополнительный, его они поглощают. Красный - это цвет тепла. Так они согреваются. Проверить, конечно, невозможно. Но я помню книгу "Цвет надежд - зелёный". Зелёный - это цвет надежды. Он не может быть плохим. И ещё я помню как Фрэнсис Фицджеральд через лживую устремлённость Лонг-Айленд Экспрессвей, через неодолимую преграду воды залива смотрел на маяк вдали. И вспоминал он тогда не Дейзи Фэй, которую идеализировал его Великий Гэтсби, и уж совсем не миссис Сигурни Хауорд, до которой ему и дела никакого не было. Он думал о своём школьном друге, священнике Сигурни Фэе, глядя на далёкий свет недосягаемого маяка. И свет этот был зелёным, как цвет надежды.
Ребята легли. Но спать никто не хотел, несмотря на усталость.
- А представляете, если ночью мы уснём, а к нам в палатку влезет единорог и кого-нибудь, - Рома многозначительно посмотрел на меня, - например, Паньку, подцепит рогом за жопу и подбросит вверх.
Я представил это и испугался, мне вообще по ночам иногда ни с чего страшно становится. А Рома, хмыкнув, добавил:
- А Паньке это в кайф будет, да, пацаны, когда такенный толстый рог ему в жопу вломится?
Мальчики прыснули, а я покраснел.
- Не, а прикинь, если это вообще не единороги. Зелёные вонючие зомбаки. Зомби-апокалипсис. Влезет такой в палатку, навалится на Паньку и будет хрипеть: "Я съем твои мозги, чувак! Они тебе всё равно не нужны!"
Теперь уже хмыкнули не все. Одно дело видеть зомби на мониторе, другое дело, когда ты в ночном лесу, в палатке, и холод проникает под одежду. Мне захотелось прижаться к кому-нибудь, чтобы стало теплее и не так страшно. Но к кому прижмёшься? Забьют потом, задразнят.
- Не-а, парубки, я просёк, это привидения из замка Дракулы. Они покусают Паньку и вонючая слизь с их гнилых зубов просочится к нему в кровь, и он сам станет зелёным человечком и будет кусать нас. Р-р-р! - рявкнул вдруг Рома так, что все вздрогнули. - Смотрите, чего у меня есть! - он сунул руку в рюкзак и мы в тусклом свете фонарика увидели в его руке пистолет. Пистолет был отцовский. Рома уже хвастался раньше, что знает, где у отца ключ от сейфа спрятан. - Я натёр пули серебряной ложкой, пусть только попробуют сунуться.
- Пацаны, а ведь мы супер, крутые перцы! - сказал кто-то с восхищением. - Расскажем завтра, как тут с зомбаками махались, все охренеют!
Мальчики оживились, засмеялись. Да, в самом деле круто. Смеялись и шутили бы ещё, но тут совсем недалеко от палатки послышались звуки. Там явно кто-то был.
Мы оцепенели и стало очень тихо.
А тот, кто был снаружи, всё приближался.
И вдруг...
Парусина палатки не шелохнулась, но сквозь нее просунулась внутрь человеческая голова. Была у неё козлиная борода, а ещё она светилась зелёным.
Я оказался ближе всех к ней. Потом ребята говорили, что я тоже засветился, так, что даже мои рыжие волосы стали зелёными.
- Выйди на минутку, - сказала голова.
- Я?
- Иди, иди! - ребята испуганно стали выпихивать меня из палатки.
Я и не сопротивлялся. Гость не показался мне злым. У него были умные глаза и вообще его внешность не внушала мне опасений.
Я вышел наружу.
В роще стояла ночь. Даже луна куда-то девалась, только звёзды светили. Зелёный человек подошёл ко мне и нежно лизнул меня в шею. Как котёнок какой-нибудь. Я протянул руку и погладил его по спине. Спина изгибалась прямым углом и там, где она переходила в горизонтальное, оказалась покрыта шерстью. Это был кентавр, самый настоящий кентавр. С четырьмя ногами и двумя руками. Впереди - человек, а сзади - конь.
Он ещё раз лизнул мою шею, с другой стороны, улыбнулся, помахал рукой и поскакал в сторону деревьев.
Я ввалился в палатку. Я не был ошарашен. Скорее мне было хорошо, будто я, испуганный, погладил любимого котёнка, и страх ушёл без следа.
Ребята стали оживляться.
- Ну ты дал, Панька!
- А чего это ты руками его хватать стал? - Рома хмыкнул. - Гомик ты конченый. Пиструн его хотел потрогать?
Ребята подхватили:
- А где он у него? Там, где у человека, или там, где у коня? А какой он у него, большой?
- Пацаны, у него их там, наверное два: и там, и там! Прикиньте, он сам об себя может потереться и получить кайф. Как гомик!
Рома разошёлся.
- Не, пацаны, у него там, наверное, сзади пиструн, а впереди щёлочка. Такой ему кайф кувыркаться с самим собой, прикиньте!
- И пузо самому себе заделать! - хихикнул кто-то.
Такая неприятная история у одного пацана с девчонкой из нашей школы в самом деле была. Было с чего прикалываться.
И тут Рома удивил всех, заявив, что знал про кентавров уже давно.
- Там, на форуме, есть такой мужик, его зовут Великий Ивби, - начал он объяснять. - Никто не знает, кто он такой, но он пишет, что существа, поселившиеся в нашей роще - кентавры. Их нет в природе, их специально создали и отправили к нам. Они из космоса. Появились после прошлогоднего метеорита. Но на самом деле вроде не было никакого метеорита, а был какой-то луч, он повредил много военных спутников. Военные не говорят об этом вслух, но метеорит такого бы не смог сделать. Папа мне намекал на это.
Через неделю я обнаружил, что на шее у меня с двух сторон появились припухлости. И не простые, а заметно зелёные. Рома рассказывал, что засосы на шее можно заклеивать пластырем, чтобы не было видно. Но то, что у меня напухло, невозможно было заклеить. И на дворе лето, шарфом тоже не укутаешься.
Родители заметили. И мы пошли с мамой к врачу.
Врач посмотрел, пожал плечами и сказал, что похоже на какое-то нарушение обмена. Попью витамины - и пройдёт. Но мама не поверила и стала задавать вопросы. Тогда врач усмехнулся и сказал:
- Ладно, если настаиваете, направлю вас на консультацию. Есть у нас в городе один специалист... по зелёным мальчикам, - он двусмысленно хмыкнул.
Доктора звали Владислав Петросович. Да, именно так.
Он общупал меня всего, даже стянул с меня трусы и в паху опухшие желёзки искал. Мама внимательно следила, кажется опасалась, как бы он чего лишнего со мной не стал делать.
- Бывают рудименты, которые проявляются именно в подростковом возрасте, когда начинается гормональный рост, - сказал он. - Ничего страшного я не вижу. За последний год я столкнулся с несколькими десятками таких случаев. Это не вирус, не бактерия. Скрытые особенности организма, которые становятся видимыми при росте андрогенов.
- Хотите сказать, что мой сын превращается в андроида? - довольно невпопад спросила мама.
- Тогда уж скорее в Ихтиандра, - улыбнулся врач. - Не беспокойтесь. Андрогены - это всего лишь гормоны, помогающие мальчику стать мужчиной. Было бы хуже, если бы они не появлялись.
Он назначил анализы и попросил зайти через неделю. За неделю ничего не изменилось, и я не хотел идти снова, но мама настояла.
- Как я и думал, - сказал доктор, встречая нас. - У него в крови гемоглобин частично заместился хлорофиллом. Я вам уже говорил, таких детей у нас в городе становится с каждым месяцем всё больше. Мы изучаем этот феномен. Конечно, он нас тревожит. Но здесь может оказаться и позитивный момент. Может быть, природа готовит человечество к катаклизму, который иначе наша цивилизация не переживёт. По крайней мере, у нас есть данные, что такие дети усваивают теплую часть солнечного спектра напрямую. А представьте, каково будет человеку, если он окажется, допустим, у тусклого красного карлика, где каждый фотон на вес золота? У Проксимы Кентавра астрономы обнаружили экзопланету, почти равную по размерам Земле. Назвали Проксима Бэ. Это планета, целиком покрытая двухсоткилометровым океаном пресной воды. На глубине она так спрессована, что превратилась в лёд. Из-за этого соли не могут раствориться в воде, она пресная, органической жизни на этой планете не возникло. В таком мире, как раз, только фотосинтез и может спасти.
- Зачем вы мне это рассказываете? - спросила мама. - Что, есть угроза мирового потопа и нам пора отращивать жабры?
- Нет, о такой угрозе я не слышал. Но вы попробуйте представить себе сотни, тысячи новых людей, не нуждающихся в питании. Они освоят мировой океан, будут жить там, как дельфины!
- Вы пугаете меня, - сказала мама. Я видел, что она хочет ещё что-то сказать, но не может набраться решимости.
Когда мы шли домой, я спросил:
- Мама, что ты хотела ему сказать?
- Ты о чём? - сказала мама, но я видел, что она понимает, о чём я.
- Ты хотела его спросить, в самом ли деле он врач. А ещё ты даже засомневалась, нормально ли у него с головой. Может, он вообще с другой звезды прилетел, как ты думаешь?
- Соображаешь, что говоришь? - сказала мама. - Ерундой какой-то забиваешь голову. Наверное, надо ограничить тебе компьютер, слишком много времени за ним проводишь. Тебе уже чёрт те что мерещится.
Но я чувствовал, что это мне не померещилось. Я не мог понять, что меня насторожило в докторе. Какая-то фраза. И только ночью, уже засыпая, я вспомнил, будто услышал заново тот разговор. Он сказал Проксима Кентавра. Не Проксима Центавра. Кентавра!
Утром я вместо школы пошёл в клинику. В школе я должен был увидеться с Ромой. Но не до этого мне стало. Не припрётся же он домой ко мне, в конце концов?
Доктор был на месте, и он был свободен.
- Можно? - спросил я. Он кивнул.
Я сел на стул напротив него, туда, где обычно сидят пациенты, и стал его разглядывать. Седой старик, ничего особенного. Ничего того, что я надеялся увидеть в нём, присмотревшись.
- Почему у вас такое странное отчество: Петросович? - спросил я.
- Греческое имя - Петрос. Означает камень, - ответил он.
- Вы каменный человек из другого мира? Может, вы вообще Каменный гость, пришедший отомстить людям за их неправильную любовь? Кто вы?
- Павлик, я не каменный человек. Может, ты помнишь, Петром звали самого верного ученика Иисуса. Если каменный в смысле несокрушимый, верный себе, то я, может быть, соглашусь. Будьте как дети, говорил Иисус, и вы наследуете Царствие Небесное. Я люблю детей, они искреннее, чище взрослых. И я, не удивляйся, очень люблю мальчишек. Никогда не дам их в обиду - ни зелёных, ни голубых. Не бойся меня. - Он положил руку мне на колено. Я не отстранился. Моя коленка зеленела смазанными царапинами и ссадинами. Он погладил её. Мне было приятно.
- Как вы догадались?
- О чём? - спросил он. - О том, что Рома называет тебя Панькой и подозревает, что ты голубой?
Я удержался и не показал удивления.
- И об этом тоже.
- Если бы ты не был голубым, ты бы не становился зелёным. Кентавры дают шанс только лучшим.
- Откуда вы про кентавров знаете?
- Я много знаю.
- Расскажите мне про них.
- Мы называем их звезду Проксимой Центавра. Они разобрались в нашей мифологии. Вот потому здесь кентавры, а не какая-нибудь другая живность.
- Они настоящие?
- Нет. Всего лишь аудио-визуально-тактильные голограммы.
- Вы не Владислав Петросович, - сказал я. - Кто вы?
- Ты же уже давно догадался.
- Вы...
- Не надо, не произноси моё имя вслух. Кажется, за дверью кто-то стоит.
- Почему вас так зовут?
- Всё просто. Иван - родовое русское имя. Восток опасен для Среднего Запада. В нём много агрессии и недостаточно любви, чтобы по-настоящему беречь ближнего. Но судьба определила мне родиться и жить в России. И я стал Ивом, Иваном. Правда, помнящим своё родство.
- А вторая часть имени?
- Мы оба знаем, что оно означает. Не будем об этом говорить. Такие, как мы с тобой, любят всех, а не только половину человечества...
Послышался грохот. Дверь распахнулась. На пороге стоял Рома. В руках его чернел отцовский пистолет.
- Вот ты и выдал себя, Великий Ивби! - зловеще сказал Рома. - Я подозревал, что с тобой что-то не в порядке, особенно когда ты хватал мои поцарапанные коленки и заглядывал в глаза. Теперь я стал тебе не нужен, у тебя есть новый нежный оруженосец, Пашка? Ты бросил меня ради него? - Рома нервно взвёл курок. - Так умрите же оба, грязные твари!
Он выстрелил. Я видел, как Владислав Петросович схватился за грудь. Его белый халат на глазах стал менять цвет: кровь, растекаясь красным из-под руки прижатой к телу, обагряла его.
- Выживут только самые сильные, - простонал я в отчаянии. Рома был прав. Выживают всегда только самые сильные. Если уж Великий Ивби такой незащищённый, то что говорить обо всех остальных. Проклятье!
- Выживут только самые слабые, - прошептал Владислав Петросович белыми губами. - Ибо они наследуют Царствие Небесное.
Я обнял его, попытался донести до койки.
- Не надо, - сказал он.
- Вы умрёте.
- Да.
- А как же Проксима Кентавра? Как же планета-океан? Как же дельфины?
- Великий Ивби стар для этого. Слишком стар... Мне поздно возвращать потерянную историческую память человечества. Великое греческое адельфе. Его наследуете вы. Наше Солнце скоро погибнет. Год назад военные провели эксперимент с его облучением, Земля обречена. До Проксимы лететь сотни тысяч лет. Но она сама пришла нам на выручку... Будьте счастливы, любите друг друга так, как не привелось нам на нашей несчастной планете.
Он закрыл глаза и замолк.
Я взглянул на свою грудь, туда, где находится моё сердце. Рома стрелял и в меня. Оно должно было разорваться, как разорвалось сердце Великого Ивби. Но я не почувствовал ничего. Теперь я увидел почему. Пули прошли сквозь меня. У меня больше нет красной крови, из меня нечему выливаться.
Я потянулся рукой к своему горлу. На месте припухлостей, так обеспокоивших моих родителей, я нащупал на шее мягкие бахромчатые складки.
Кентавры дали мне жабры. Я никогда не смогу вернуться на Землю, но я буду жить на планете-океане с тысячами других детей, таких же, как я сам. В водном зелёном мире, где не появилось даже микроба, но где смог возникнуть разум, способный помочь нам, людям, за тысячи лет так и не научившимся любить друг друга. Любить по-настоящему, как могут, наверное, только дети и дельфины.